Крылья железной птицы неумолимо быстро разрезают нежную акварель, выплеснутую на небосклон неаккуратной рукой утомлённого художника. Этот творец каждый день лепит из пены кучевых облаков легкие в своей недосказанности скульптуры, размещая их по лазоревой шахматной доске по одному ему известным правилам и предлагая зрителю вступить с ним в диалог фантазий, где каждая новая реплика воображения собеседника будет встречена новыми мазками краски на телах этих фигур. Ребёнок в паре кубических километрах облачной влаги увидит маленькую собачонку, смешно перебирающую короткими дрожащими лапками, чтобы притащить хозяина тапочек сопоставимых с ней размеров и умственных свойств. Подросток увидит героя любимого фильма, в безысходной героике бороздящего потоки воздуха. Взрослый, с наибольшей вероятностью, увидит только разбросанные по синеве ошмётки чистейшей ваты, хотя если он бережно относился к любителю маленьких собачонок, то эти обрывки могут сложиться в чувственное хитросплетение призрачных фигур, или воплотить собой силуэт машины мечты, или сложиться в понятный одному смотрящему знак, который послужит внешним толчком, заставляющий либо сделать шаг вперёд, либо упасть и быть раздавленным тяжестью миллионов литров воды. Небесный художник облаками рисует на небосводе те дыры и раны, которые саднят у людей, и расписывает их нежнейшими переливами акварели, мягкой повязкой укрывающей сочащиеся кровью шрамы.