У "Спящего дракона" была своя легендарная история, да-да и ещё какая! О ней готов был поведать хозяин, его жена и особенно юная дочь и эта история давала его владельцу значительное преимущество перед всеми возможными конкурентами. Впрочем, во всей округе не найти вам, ка не ищите, других хоть сколь приличных заведений, где путники могли бы и перекусить, и заночевать и насладиться историей, на которые владелец слыл большим мастером.
Первым, что бросалось в глаза, когда странник заглядывал на огонёк было огромное чучело головы козла, висящее на стене напротив входа, прямо над стойкой бара. Непросвещённые ехидно хмыкали, решив, что хозяин так неудачно пытался изобразить дракона, но, увы, это было весьма и весьма ошибочное суждение. Хотя за пару медяков толстая служанка, что протирает порой от пыли и паутины данную достопримечательность, с удовольствием готова рассказать всем желающим, как всё было на самом деле.
Козла звали Дрейк. Он был чёрным, очень крупным, размером с приличного телёнка, и невероятно опасным. Единственный человек, который осмеливался подойти к нему, и, взяв за оборванную привязь, отвести на место - был при жизни животного сам хозяин таверны, старина Басс.
- Дрейк, - громко и сурово выговаривал он, гордо ведя по деревенской улице рогатого проказника, - что ты делаешь, скотина рогатая? Рога тебе дадены, чтобы ты с другими козлами бился, а вовсе не для того, чтобы ты всех местных тут забодал. Опять вона на тебя жалуются. Перепугал ты, ирод, народу кучу.
В общем, настоящим драконом и была эта животина, наводя панику одним своим появлением в деревушке, когда случалось освободиться ему от хозяйского пригляда. Девок он, правда, не воровал, но ущерб огородам наносил приличный, не боясь ни мужиков с палками, ни собак, издалека надрывающихся от лая, но боящихся даже подойти близко - острые длинные рога имелись у Дрейка совершенно не для красоты.
Таверна в те времена называлась как-то по-другому, сейчас уж и не вспомнит никто, а сменить название хозяина заставила та самая "легендарная" история, о которой уже упоминалось выше.
В тот день Дрейк опять сорвался с привязи, и, довольно взбрыкивая, понёсся до ближайших деревенских посадок, благополучно миновав огород хозяина - умная была животинка. На его беду по дороге оказался какой-то рыцарь, остановивший коня, чтобы отойти по нужде... Что подумал тот безвестный герой, когда увидел чёрную рогатую морду, заглянувшую в придорожные кусты, никому не ведомо, но смертельного врага себе Дрейк заимел. Видевшая эту сцену Аглая, чей дом сразу за колодезем, сгибалась от смеха, рассказывая, как "милсдарь рыцарь" без полагающейся амуниции взлетел обратно на коня и дал галопа...
Через несколько дней к Бассу заглянули двое незнакомцев, просивших "продать рогатое чудовище", но хозяин таверны отказал - то ли из упрямства, то ли оттого, что мало предложили... Да и должен же кто-то был покрывать всех деревенских коз в конце концов! Без производителя перед выпасом оставаться было накладно. Незнакомцы ушли, а ещё через несколько дней козла попытались украсть. Наверное, тот рыцарь хотел самолично его прикончить... Но разве можно украсть дракона? На заднем дворе таверны разгорелся неравный бой - и вот уж тут Дрейк пал с пронзённым кинжалом сердцем...
По-хорошему, таверну следовало бы именовать "Дохлый козёл", но разве это интересно? Когда над таверной появилась деревянная вывеска с новым названием, местные стали лишь понимающе хмыкать, а не местные... а не местные повалили в неё, словно бы тот самый дракон уже подаёт выпивку за барной стойкой, ну или хотя бы, развалившись, спит на ней.
***
- Ах ты, зараза! - тряпка свистнула в воздухе и рыжий с белой отметиной на левом боку кот, шкодливо поджав хвост, сиганул со стола. - Ящерица! - гневно заорала крепкая черноволосая женщина, и в дверях кухни вскоре появилась девушка с грудным ребёнком на руках, остановилась и вопросительно посмотрела на звавшую.
- Ящерица, - ещё раз брезгливо повторила прозвище хозяйка таверны, - если ещё раз впустишь сюда своих котов - пеняй на себя - сама к ним в сарай ночевать пойдёшь. Поняла?
Коротко кивнув, девушка развернулась и вышла в зал, привычно с утра пустующий. Непрошенные слёзы текли по щекам. Мачеха - это вам не мать - знает всякий, у кого она есть. Остальные догадываются.
Но сегодня, именно в этот момент, девчонке свезло, как никогда, ибо в дверях таверны словно бы из ниоткуда выросла высокая фигура.
- Дзынь, - осторожно звякнула струна лютни, как бы обращая на себя внимание тех, кто в этот момент находился в зале.
- День добрый, - вежливо поприветствовала первого за день клиента та, которую мачеха звала Ящерицей, а отец когда-то гордо окрестил Викторией, - Отец сегодня на мельницу уехал, но я сейчас подам, что изволите...
Сделав пару шагов назад, девушка передала малыша выглянувшей из кухни женщине и вопросительно взглянула на мужчину, с интересом рассматривая его.
- А чего ты такая зарёванная? Хочешь, развеселю? - посетитель сделал пару шагов, и весёленькая плясовая тонким перезвоном прошлась по пустующим углам "Спящего дракона". Он был вроде бы и не стар, но в глазах просматривалась какая-то нездешняя мудрость, словно этот человек знал куда больше, чем можно знать в его возрасте. Роста чуть выше среднего, в сероватых бриджах и стоптанных походных сапогах, когда-то, по всей видимости, бывших ослепительно чёрными, в колете и рубахе с широким воротом незнакомец настолько уверенно шагал, что, казалось, будто он местный, из этой деревни, родился здесь, только вот уходил куда-то дня эдак на три, да и уходил ли вообще?
- Такая красавица и не улыбнётся, - покачал даже как-то по-отечески головой незнакомец и, испустив задористый завершающий аккорд, повёл свободной рукой перед собой, - Так куда лучше сесть, хозяюшка?
Вперед выступила черноволосая.
- Дак, вы садитесь, где пожелаете, - снова вручив ребёнка девушке, она оправила передник и пригладила туго стянутые волосы.
- Чего стоишь? Отнеси его и мухой назад, - цыкнула она на Викторию и заулыбалась посетителю:
- А вы надолго к нам? До обеда далече ещё, так я курочку подам, вино хорошее своё есть, хлебушек свежий...
Виктория, осторожно взяв малыша, шагнула к выходу.
- Курочка - это хорошо. Да и стаканчик винца к белому мясу не помешает.
Вошедший присел на лавку возле ближайшего к стойке широкого стола из широких оструганных досок.
- Как у вас тут бардам платят, а? А то вон уйду куда ещё, а вечером у вас только мыши пировать будут.
Посетитель то ли шутил, то ли говорил серьёзно, понять его сразу казалось невозможным. А понять хотелось
- Да как платят, - женщина смахнула полотенцем мух со стола, - как и везде - ночлег, стол да чаевые, что подадут... А ты не смотри, милсдарь, что сейчас пусто - к обеду уже не протолкнуться будет... У нас же место в округе известное... Ну а жаркое и капустник - это хоть сейчас, в момент подогреть.
Светловолосая девушка, та самая, что первой встретила барда, проскользнула на кухню и, уже оттуда взглянув на гостя.
- Курицу и вина! - вслед ей крикнула старшая.
Гость между тем снял со спины скатку плаща и сложил его на лавку рядом с собой. Потом провёл пальцами по струнам и, видимо оставшись не совсем довольным звучанием инструмента, принялся чуть подкручивать колки, нежно трогая при этом то ту, то иную струну.
- Ночлег, как я понимаю, это отдельную комнату с матрасом, так? - поднял он взгляд на всё ещё стоявшую перед ним хозяйку.
- Так почему бы и нет? - удивилась старшая из женщин, - ежели комнаты свободные есть, мы всегда рады таким гостям...
Она прошлась по залу, поправила скамьи, подняла с пола какой-то мусор и, наконец, подбоченясь, встала у стойки бара.
- Ящерица, ты там совсем пропала? - громко, так, чтобы было слышно на кухне, крикнула она чуть погодя, протирая и без того блестящую поверхность столешницы.
Почти тут же выпорхнула вторая девушка с подносом, уставленным блюдами. Помимо куска запечёной до румяной корочки курятины, она принесла барду тушеных овощей, свежих огурчиков, зеленого лука, свежего хлеба и кувшин с вином. Расставив всё это на столе, подняла ясные, светло-голубые глаза на посетителя:
- Ещё что-нибудь?
С кухни раздался какой-то грохот и хозяйка, бросив тряпку на стойке, метнулась туда.
- А ты посиди со мной, красавица, а то ведь задёргали, да? - поднял на неё глаза, в синеве которых можно было утонуть, бард.
Он осторожно положил лютню на плащ, зачем-то дохнул на руки и, подвинув к себе миску с овощами, принялся за еду. Длинная прядь его длинных каштановых волос почти касалась жаркого. Бард изредка поправлял её левой рукой, но та, не желая слушаться сползала снова и снова.
- Мачеха? - бард кивнул в сторону кухни, - На сестру вроде не похожа.
С кухни не доносилось ни звука, затем послышался голос хозяйки, недовольный, но без крика. Женщина, по всей видимости, что-то рассказывала поварихе.
Девушка, присевшая на краешек скамьи и вся напряженная в ожидании нагоняя, раскрасневшаяся от смущения и польщённая вниманием незнакомца, кивнула:
- Ага. Мамки уж три зимы нету...
Не зная, как продолжать разговор, наконец вымолвила, покрываясь пунцовым румянцем:
- А вы откуда? Где бывали?
- Где бывал... - бард оторвался от еды, немного откинулся на стуле и посмотрел на девушку так, словно она спросила его нечто необычное, а не произнесла типичную фразу, которой приветствуют любого мало-мальски интересного гостя, - Лучше тебе и не знать... Хм, а может лучше знать...
- А вы хоть чуть-чуть расскажите? - заинтригованная, Вики, придвинулась поближе к середине скамьи, - Я вот нигде никогда не была... Только до деревни иной раз сгоняю, да на мельницу отец берет иногда... А я жуть как про путешествия слушать люблю.
На кухне раздался смех и снова какой-то грохот, хотя и не такой сильный, как в первый раз. Девушка испуганно обернулась в сторону кухни, но потом, слегка поморщившись, поёрзав, уселась поудобнее, и, подперев голову руками, приготовилась слушать.
- Много есть разных стран, много есть разных людей, - голос барда вроде бы и не раскатывался по всему помещению, но девушка явственно слышала каждое слово из произнесённого. А он говорил и говорил. О больших городах и о скромных домиках лесников, о коварных разбойниках и алчных работорговцах, о зверях невиданных и чудовищах сказочных, о псоглавых людях и конях с человеческими головами. И о том, как это интересно, как это заворожительно видеть каждый день новое, узнавать неузнанное и дарить себя людям, тем, кто ещё не видал, не слыхал, тем, кто сидит себе сиднем возле очага и за всю жизнь дальше ближайшей ярмарки и носа не кажет.
Виктория так заслушалась незнакомца, что даже не заметила, когда в таверне стал появляться народ, тоже с интересом присаживаясь послушать рассказчика, и лишь окрик мачехи вывел её из оцепенения:
- Ящерица, ты чего это расселась?
Вскочив, как ошпаренная, девушка тут же втянулась в ежедневную круговерть, подавая на столы и лишь иногда с сожалением поглядывая в сторону барда. Теперь ей уже не выпадет свободной минутки. Разозлившись, Беатрис, как звали вторую жену её папаши, тут же надавала ей столько поручений, что девушка даже не предполагала управится ли с ними до ночи. А посетители, обрадованные неожиданным развлечением, уже просили гостя спеть что-нибудь... И тот не отказывал. Лютня звучала под закопчёнными сводами. Она манила куда-то вдаль, в те неведомые дали, в те города со счастливыми беззаботными жителями, на берега озёр, окружённых густыми лесами, в которых прятались от глаз человека дружелюбные милые существа, да-да, те самые, что могут помочь откопать горшочек с золотом или вывести заблудившегося путника из чащобы. Лютня звала к шалашам охотников, к рыбацким шаландам, на которых белозубые здоровяки уходили в спокойное и ласковое море. Лютня пела об огромных великанах и сказочных героях, сражающих чудищ то копьём, то мечом, то меткой стрелой и об их прекрасных спутницах, дарящих свои поцелуи и ласки героям после очередного подвига.
Народ слушал, кидал монетки, иногда тот или иной поселянин заказывал что-то известное и бард в обязательном порядке удовлетворял просьбу последнего, неизменно получая пи этом похвалу, выражающуюся как в словах, так и в весёлом перезвоне монет в его шапке, ходящей по кругу.
К вечеру в зале стало тесно - новость о том, что в "Спящем драконе" остановился бард, моментально облетела окрестности и каждый считал своим долгом заглянуть к Бассу на огонёк. Виктория, не успевала подавать на столы, мечась из кухни в зал и обратно, и Беатрис, смягчившись, принялась помогать ей. Сам хозяин, вернувшийся с мельницы, обосновался за стойкой и с сытым благодушием наблюдал за этой суетой, лишь изредка вставляя своё последнее слово или подгоняя недостаточно шуструю на его взгляд служанку. Всё было как обычно в такие дни - суматошно, весело, громко.
Вики не чуяла ног, когда кружки перестали стучать, а повариха, весь день не отходившая от печи, грузно плюхнулась рядом с ней на скамью в кухне.
- Ну что, притомились сегодня? - владелец таверны заглянул к ним, довольно потирая руки и пряча поглубже за пазуху мешочек с дневной выручкой, - я завтра на базар поеду, всё-таки надо б Живчика заменить, он нынче чуть плёлся...
Старый конь, верой и правдой служивший их семье вот уже почти десяток лет, и правда, стал стар. Отец давно поговаривал о том, чтобы купить нового, да только разговоры эти ни к чему не приводили...
- А его куда? - вскинула на отца глаза Ящерка.
- А его... - отец на миг задумался, - его вон на бойню... Может, хоть пару монет за ...
Договорить он не успел - дочка стремглав выскочила из кухни.
***
В конюшне было темно и тихо, но Викторию это не пугало - она не собиралась заходить внутрь и тревожить животных. Забравшись по приставной лестнице наверх, на сеновал, девушка ничком упала на расстеленные попоны, и разразилась рыданиями. Тут как раз находилось её тайное убежище от всех тягот жизни - ей нравился и запах конюшни, и эта подстилка без клопов, и тихое фырканье Живчика внизу... О ногу потёрся один из котов, она не видела, какой именно, но это было не важно. Усевшись и на ощупь притянув к себе животное, девушка с огорчением поделилась:
- Тебе хорошо - разве что пнут, когда под ногами мешаешься... А Живчику... Живчику... - договорить она не смогла - не хватило сил, чтобы опять не заплакать.
Виктория с детства любила всю живность, и воспоминания о тех днях, когда конь был молодым и резвым, не давали ей поверить, что отец может быть столь жесток.
- И что же случится с твоим живчиком завтра? - Голос, уже знакомый по сегодняшнему вечеру, прозвучал неожиданно из темноты. Но тон был ласковый, почти отеческий, так что сильно испугаться Виктории всё же не удалось.
- Отец сказал, что коновалу продаст, - безрезультатно вглядываясь в темноту, поделилась своими бедами девушка, еще крепче прижав к груди пушистого друга. Кот урчал, норовя провести мокрым носом по её заплаканному лицу, и Виктория никак не могла понять, откуда раздается голос.
- А вы тут что делаете? - немного недовольно спросила она, поняв, что одной ей остаться уже не удастся.
- Ночую. Потому что комнаты все заняты у вас оказались, а под столом или за ним - как-то не очень мягко. Да и поспать не дадут. Одному сыграй, с другим выпей, третий будет свою историю рассказывать. В общем, как народ расходиться начал, подошла ко мне хозяйка и сообщила, что ночевать мне лучше на сеновале, куда она меня и проводит самолично. Так что вот и здесь. Впрочем - ещё не осень, ночь тёплая, звёзды. Да и клопов тут нет. Мыши? Ну да, мне кажется, твой дружок о них сегодня уже позаботился. Так что их я тоже не боюсь.
Виктория не рассчитывала, что кто-нибудь станет невольным свидетелем её выплеснувшихся чувств, но бард не насмехался над ней, говоря спокойно и серьёзно, и она успокоилась. То, что в таверне не осталось свободных мест, она тоже знала - сама слышала, как мачеха говорила мужу про это... Одной, конечно, побыть уже не удастся...
- Это моё любимое место, - кивнула девушка в темноту, кусая губы и думая, как поступить. Уходить не хотелось, но и оставаться тут вдвоем с незнакомым мужчиной было не слишком правильно. Её комнату, тоже, скорее всего, занял кто-нибудь из перепивших гостей, а значит - ей придётся ночевать на кухне, рядом с храпящей кухаркой. Даже думать об этом было неприятно и желание ещё побыть тут - пересилило. Вот ляжет он спать - тогда и она тихонечко вернётся домой, а пока...
- А вы звёзды любите? - вопрос прозвучал по-детски, и девушка, смутившись, покраснела, хотя гостю в темноте этого и не было видно.
- Любят мясо и тушёную капусту. Потому, что они насыщают. Любят эль и хорошее вино, потому что они веселят тело. Любят женщину, но эта любовь не у каждого на всю жизнь. И "Ах" и "Увы" одновременно. Ещё любят мать, даже когда она не очень хороший человек, да и то у многих это проходит. А звёзды.... Звёзды могут освещать путь во тьме, но ведь когда на небе луны всё равно светлее, не так ли? Звёзды помогают найти дорогу, но для этого их надо знать. А любить... Вот скажи мне, за что любить звёзды, эти маленькие плевочки на тёмном бархате неба? И пусть за ними стоит тысяча и одна история, которые и интересны, и таинственны, и поучительны порой, но любить-то звёзды за что? Видишь созвездие зверя, вон там, слева? Прищуришься - и даже похоже. А у степняков это конь. Вот ты же не пыталась на небе представить своего Живчика? Нет. А.. Кстати, а ведь есть ещё у бедняги шанс, я думаю и в живых остаться. Но тут надо немного смелости. Да-да. Сможешь ли ты?
Бард заиграл что-то нежное и трогательное. И это была игра для Вики, для неё одной (Ведь кошек никто не считает, не так ли?) Виктория подумала было, что она просто не так выразилась, что можно любить смотреть на звёзды, но перебивать было неудобно, а когда бард, даже имени которого она не знала, сказал про спасение Живчика - мысли о далёких светилах моментально вылетели у неё из головы. А ещё эта музыка...
- Вы думаете, я трусиха? - девушка отпустила кота и улыбнулась, не желая портить момент, - вы меня совсем не знаете... Когда два года назад мы с подружками ходили по грибы, и я увидела волка, я даже не убежала. А что надо сделать?
- А надо как раз убежать. И всё.
Повисло молчание.
- И Живчика с собой взять. Утром я уйду. Вдаль, за горизонт. Присоединишься, если не струсишь. Подумай. Решать тебе.
Виктория смолкла, обхватив руками колени, и крепко задумалась. Об отце, который стал настолько жаден, что не может подержать у себя коня, верно отслужившего всю жизнь, о мачехе, которая видит в ней только няньку и прислугу, о старшем брате, который тоже когда-то ушел из дома и не вернулся, о том, что её скоро выдадут замуж и тогда... Что будет тогда - думать не хотелось... Но как же так можно бежать?
- А... Как тебя зовут? - задала она самый важный сейчас, как ей казалось, вопрос. Ведь разве можно уйти из дома с человеком, даже имени которого не знаешь?
- Называй меня Грегори. Впрочем, в разных поселениях и имя у меня разное. Имя же не приклеено к тебе навечно, как кожа. Где-то оно покрывается славой и становится золотым, где-то его обваливают в дёгте и перьях. Иногда ты хочешь, чтоб о тебе знали, иногда нет. Твой отец меня знает, как Грегори Шепотуна. А в деревне на севере, откуда я пришёл, я известен, как Грег Красильщик. Если ты странствуешь, то имя твоё тоже начинает меняться. вместе с дорогой, вместе с людьми на этой дороге...
Виктория молча слушала, зажав губами соломинку и пытаясь представить то, о чем говорил бард. Внешне оставаясь спокойной, внутри девушка переживала целую бурю чувств: ожидание чего-то волшебно-сказочного, страх перед неизвестностью, восторг от возможности поменять свою жизнь и много ещё такого, чему пока не имелось названия. Наконец, она приняла решение. Резко вскочив, бросила:
- Не уходите без меня, ладно? - и, быстро спустившись с чердака, помчалась к дому.
***
Было ещё темно, когда Виктория снова поднялась на сеновал:
- Грегори... - неуверенно позвала она, - ты ещё тут?
- С добрым утром, солнышко! - послышалось из глубины, - Да ты никак решилась?
Наверху зашуршало и через минуту бард с соломой в волосах и сапогами под мышкой предстал перед Викторией.
- А вот и чаша для омовения, - Грегори, весело отфыркиваясь, сполоснул лицо в бочке, стоявшей под водостоком, сел на порог сеновала и принялся обуваться, - А теперь ноженьки. Им сегодня потеть и потеть, идтить и идтить. А пальчики отдохнут. Так что, выводим твоего конька или ты просто в дорогу мне от хозяйки узелок со снедью принесла?
Девушка смутилась, но не отступила.
- Живчика я тут не брошу.
Зайдя внутрь и оседлав старого коня, Виктория осторожно вывела его из конюшни, что-то приговаривая почти шепотом, чтобы тот ненароком не заржал. Конь спокойно повиновался узде и лишь фыркал, послушно следуя за хозяйкой. Возле сарая уже лежал не слишком объемистый узелок с вещами. Его Виктория умело приторочила к седлу и только потом взглянула на небо...
Ещё не рассвело, когда парочка беглецов была за околицей. Только тут девушка заговорила с попутчиком:
- А ты думай, что я обузой буду... Я ещё маленькая была, когда всякие трюки показывала, но, думаю, и сейчас смогу, надо только слегка вспомнить... Я ведь гибкая... Все просто удивлялись...
Помаленьку солнышко, капризно, словно нехотя, по одному, подняло свои лучики над горизонтом. Стало немного теплее. Разговор, слегка примолкший после расставания с гостеприимным кровом, завязался заново. Погони, вроде бы не ожидалось и бард, сперва изредка посматривавший за спину, перестал оборачиваться. Не ищут девушку - и ладно. Попадать в переделку, судя по всему, ему не хотелось. А родственники... Родственники могли быть всякими. От заведомо равнодушных до настроенных крайне агрессивно. С такими не то, что говорить, к таким и приближаться порой было опасно.
- Тебя, как я посмотрю, красавица, даже и искать не поехали... - подмигнул Грегори девушке, елозившей на спине ведомого под уздцы коня, - Значит, не больно-то и нужна была. Так что ли?
- Да кому я там нужна-то? - нехотя стала рассказывать Виктория, - Мачехе, которая меня как прислугу считала, или отцу, который не чаял, как меня замуж поскорее выдать? Ну, может, решили, что я в деревне у кого... к вечеру вспомнят...
Ласково теребя гриву Живчика, девушка нахмурилась, вспомнив о младшем братишке.
- Ну разве что брат будет скучать... но он ещё мал... - Виктория ребром руки показала себе на плечо, что означало примерный рост брата, - забудет...
Вздохнув, девушка покосилась на попутчика:
- А у вас родные есть? Вы же где-то жили до того, как стали по тавернам выступать?
- Родня. Родню можно ценить, если она тебя ценит, - как-то немного философски заметил Грегори, - У кого-то есть его род, семейство, просто дети и внуки, которые с трепетом душевным впитывают откровения дедушки перед старым камином. У кого-то их нет и не будет. Да и могут ли быть дети у того, у кого дом - дорога? Разве это подходящее место для детей? Если нет корней, какие могут быть побеги? Вот и задумайся, ласточка. Твой ли это путь. Ведь вернуться ещё не поздно. Я-то другой жизни и не знаю. Я жив песней, жив дорогой, да конец свой, скорее всего найду или в руках у разбойников или под случайным ножом в кабацкой заварушке. Так что обольщаться не надо. Вчера вот мне хорошо накидали, но ведь и месяц на это не проживёшь. Кушать надо, да и не только...
Лесс вокруг путников становился всё глуше. Вместо весёленьких птичьих песен стало слышно натянутое уханье, словно в пустую бочку кто-то большой и тяжёлый кидал крупные валуны. Ветки над ещё видной дорогой уже приходилось порой раздвигать руками. Становилось немного жутковато.
Возвращаться, само собой, Виктория желания не проявила... Ей не казалось, что путь - самая печальная участь, гораздо больше девушку страшил вариант рожать каждый год по младенцу и получать ежедневные тумаки от мужа. То, что бард не захотел рассказывать о своей семье - было не удивительно, кто она такая, чтобы душу открывать... Может, когда-нибудь они и станут друзьями...
Тут внимание юной путешественницы привлек изменившийся пейзаж.
- Грегори, - озираясь по сторонам, промолвила она, - а ты разбойников не боишься? Тебя когда-нибудь грабили... на дорогах?
Дорогой это было назвать уже сложно, и Виктория соскочила с коня, чтобы пойти следом за мужчиной.
И тут на дорогу, ту самую дорогу, которая грозила перелиться в тропу, выскочил маленький человечек с бородой, заплетённой в витиеватую косичку, в кожаных красноватых сапогах и зелёном колпаке, похожем на ночной. Седые брови стрелочками были сведены к переносице, в руках у человечка была тросточка с ажурным рисунком.
- Мой лес! Почему шастаете? - тонким голосом грозно встретил путников человечек.
- Грег, это кто? - громким шепотом уточнила удивленная Виктория, тут же оказавшись за спиной барда. Одно дело рассуждать о приключениях, а другое - с ними сталкиваться. До этого момента девушка всегда полагалась на отца и сейчас тоже решила, что мужчине больше подобает общаться с "хозяином леса".
Между тем бард, бросив поводья девушке, шлёпнулся на колени там, где стоял и отвесил незнакомцу земной поклон.
- О, владыка леса, раз уж мы, несчастные путники, волей провидения, оказались в твоих владениях, дозволь нам беспрепятственно покинуть их. Возьми от меня всё, что пожелаешь, не побрезгуй.
- Хм... церемониальную фразу вроде знаешь..., - Маленький человечек прошёлся туда-сюда поперёк тропки, почёсывая подбородок, - Так что не заплутаю... А... что хочу? Её хочу!!
Маленький длинный палец, словно дротик, указывал прямо в грудь Вики. Двоякое толкование было исключено.
Девушка побледнела, и, хотя человечек не выглядел устрашающе, скорее комически, непонятное поведение барда немного смущало. Можно было бы, конечно, дождаться ответа мужчины, но решалась её судьба и Виктория не выдержала:
- Я тебе чего, сумка какая заплечная?! - нахмурившись, выпалила она, как мачеха, уперев одну руку в бок, а другой удерживая поводья Живчика, - ты требуй-требуй, да не наглей!
Только когда эти слова слетели с её уст, Виктория поняла, что следовало поступить так же, как и барду, а не устраивать тут скандал... Но отступать было поздно. Может быть, он подумает и решит, что такая скандальная бабенка ему вовсе и не нужна?
- Она не моя собственность, владыка, - подняв голову, но всё ещё стоя на коленях, произнёс бард, - Не слушай её дерзкие речи. Не знает она тебя, не обессудь. А своего добра мне не жаль - бери, что любо, только позволь с миром уйти.
- Значит, не твоя, - человечек остановился и снизу вверх стал бесцеремонно разглядывать Викторию, - Ты-то, путник, отдашь мне за выход из леса свой инструмент. Играть ведь умеешь, так? Или он у тебя, чтобы ясени валить?
И незнакомец мерзко захихикал.
- Умею, владыка. Сыграть?
- Погоди, сперва с этой вот разберёмся. Что умеешь, женщина? - наглый голос маленького человечка не оставлял сомнений в том, кто является настоящим господином под сводами этих ветвей.
Удивленная всем происходящим, Виктория переводила взгляд с одного на другого и никак не могла догадаться, что же за "хозяин леса" такой выискался, что бард готов инструмент свой отдать? На бандита не похож... Смутная догадка уже появилась у неё в голове, но... но отвечать на вопрос было надо.
- Что умею? - переспросила она, чтобы потянуть время и придумать что-нибудь путное, - а ты, мил человек, представься. А то я ж, правда, и не знаю, с кем разговариваю... И какие-такие мои умения могут тебе пригодиться.
- Стирать, готовить, бороду чесать, полы мыть... - принялся перечислять гном, загибая длинные пальцы на левой руке.
Виктория покачала головой, понимая, что стоит ей вспомнить об этих умениях, так уж и не важно будет, собственность она барда, али нет - возьмут в рабство как миленькую. Поэтому девушка снова покачала головой с самым разочарованным видом:
- Не, ну ты, человек хороший, прямо таки жену себе хочешь! Но какая из меня жена? Такого я не умею... На лошади скакать - умею. Петь - умею. Бегать - умею. Танцевать умею. Читать и писать даже маленько... А вот готовить... разве что отрава какая получится, ты уж извини... - Виктория развела руками и с самым невинным видом пожала плечами, словно огорченная тем, что не умеет таких обычных женских вещей.
- Хи-хи-хи! Ха-ха-ха! - мерзко захохотал человечек и даже запрыгал от восторга, настолько пришедшая в голову мысль ему понравилась, - Вот у меня есть пять старых кафтанчиков! Ты их будешь шить и стирать! Вот! До тех пор, пока мне твоя работа не понравится! Понравится - отпущу, не понравится - не отпущу. Сбежишь - вернёшься, назад не выйдешь. Хи-хи-хи!
Бард, стоящий в полупоклоне, с трудом сдерживал смех. Смеяться было нельзя, Рассердить лесного владыку не хотелось. Но уж больно препотешным, судя по всему, выглядел лесной хозяин и его ультиматум в глазах человека по имени Грегори.
Зато девушке точно было не до смеха. Она была возмущена столь наглым заявлением, не имеющим под собой, на её взгляд, никаких оснований.
- А почему это я должна шить и стирать тебе? - нахмурившись, Виктория повысила голос, - шла себе по лесу, никого не трогала, и тут на тебе - шить и стирать давай? Понравится - не понравится? Я тебе не служанка! Если ты бандит - грабь давай, это я понимаю, а вот так...
Нервно дернув за узду в порыве чувств, Вики сделала больно коню и тот недовольно заржал, попятившись, но девушка не обратила на это внимания, продолжая свой монолог.
- А вот так ты не хозяин леса получаешься, а попрошайка! Некому тебе шить и стирать, бедненькому, вынужден на дороге прохожих ловить и в рабство загонять! Нищие на паперти хоть честно руку протягивают. а ты тут хозяина положения корчишь, да? А вот не верю, что ты хозяин! Если ко мне кто-то в гости приходит - я их угощаю - о новостях спрашиваю, а не работать заставляю... Эх, ты...
Сделав пару шагов к Живчику, она погладила его морду, успокаивая:
- Тише, тише... Прости... Просто этот бродяга меня из себя вывел...
Отвернувшись от карлика, Виктория поглаживала коня, и только прикушенная чуть не до крови губа выдавала её волнение.
Выражение на лице барда из смешливого превратилось в страдальческое. Казалось, всё, от бровей и до кончика носа на его лице говорило, - "Что же ты делаешь, дурёха? Нельзя же так! Делай, как я!". Но было уже поздно. Лесной хозяин, кем бы он не являлся, терпеть дерзкие речи, конечно мог, но кто станет в доме грубить хозяину, кто? Лишь тот, кто не ценит гостеприимства и не уважает хозяина, кто враг, а не гость, будет вести дерзкие речи.
- Ах так! - грозно топнул ножкой хозяин леса, - Так и ходи! Сама звать будешь - не выйду и после третьего зова, - Человечек совсем было направился в лесную чащу, но внезапно, словно что-то вспомнив, обернулся, подошёл к всё ещё на коленях стоящему Грегори и поднял с хвои, устилавшей землю перед ним, инструмент последнего.
- А это всё же возьму. О сосну сломаю! Чтобы музыка была! - Человечек тремя скачками, словно кузнечик, достиг края опушки и скрылся в густом подлеске.
- Доигралась? - поднял глаза на девушку бард и в них был только один горький укор и больше ничего.
- Что я не так сделала? - удивлённо уставилась на него Вики, - он же и так хотел твой инструмент забрать? - на лице девушки читалось явное облегчение от того, что вредный человечек ушёл, не выполнив своих угроз, - кто это вообще, Грегори?
- Гном это. Леса хозяин. Неужто не слыхала? - Бард так и не поднялся на ноги, просто пересел в более удобную позу, - Без него из леса не выйти.
- Слыхать - слыхала... - склонила голову на плечо девушка, с прежним удивлением разглядывая барда, - но вот что он будет таким вредным - не думала... Зачем он меня хотел к себе забрать? Зачем ему твой инструмент понадобился? Я и... испугалась, - оправдания перешли во всхлипывания и Виктория уже совсем виновато пожала плечами:
- И что теперь делать? - хотя голос был тихим, уныния в нем не чувствовалось. Она ведь была с опытным спутником. Он что-нибудь да придумает.
- Не знаю я, что делать. Теперь стоит мне три шага сделать, я выйду из леса. Без инструмента, но выйду. А ты... Как он тебе сказал, - "Не выйду и после третьего зова"? Значит - выйдет после четвёртого. Ни больше ни меньше. А не позовёшь - совсем не выйдешь. Это-то хоть понимаешь?
И бард, уперев подбородок в ладони, глубоко задумался.
Виктория скорчила кислую мину, как маленький ребенок, которого заставляют пить настой подорожника. Ей, очевидно, не хотелось снова встречаться с этим мелким и злобным существом, но и спорить с бардом тоже было глупо. А что, если и правда, не выйдет? И зря тогда её побег был... и ... всё зря. На что способны были гномы, ей проверять не хотелось... Особенно такой ценой. Хорошо, хоть бард её не бросает. Пока. Кто знает. что будет, вздумай она ещё и тут упрямиться?
- Ну, понимаю... - выдавила она через силу, машинально ковырнув ногой землю у основания ближайшего дерева, - а что если он теперь скажет мне совсем тут остаться? Даже когда выйдет? Чего мне ему говорить-то?
- А вот это уж как сложится. Гном на тебя теперь сердит. Может вдобавок новое задание дать. А задания у нелюди вечно с подвохом. Лучше порой отдать последнее, нежели с лесным хозяином в фанты играть. Кости у него меченые. Тебе вон как повезло было - выйти из леса за починку пяти рубашек, ан нет, упустила свой шанс. Мне как-то рассказывал знакомый, а ему знакомый его знакомого, что одного дровосека гном заставил вырастить сто дубов до состояния зрелости. Вот и подумаешь тут...
С этими словами Грегори приподнялся и, сделав два шага, оказался прямо около жеребца.
- Но! Прощевай, красавица, может встретишься с моими внуками, если они у меня будут! Три дня буду тебя ждать в деревне у опушки. Большего не обещаю. И - не серди гнома. Он как покарать, так и одарить может.
Бард сделал ещё шаг. Казалось - был тут, ан нет. Словно за куст зашёл и дальше, дальше. Ни барда, ни жеребца. Только лес, полянка и дорога идущая... а куда, кстати, она ведёт?
Ошеломленная произошедшим, Виктория стояла, буквально раскрыв рот, пока не осознала, что бард её попросту бросил, ещё и Живчика прихватив с собой. То, что произошло прямо у неё на глазах, не оставляло сомнений в возможностях гнома... В душе девушки боролись гнев и ужас, ей хотелось кричать на весь лес, кричать проклятия в сторону... в сторону кого? Ненавидела она сейчас и того, кто предательски бросил её здесь, и того, кто вынудил тут остаться... Похлопав глазами, она села прямо на землю, так и не раскрыв рта. Сколько длился шок, сказать было трудно, но, когда Виктория, наконец, закончила самокопания, в лесу начало смеркаться. Оставаться тут одной ночью не хотелось... и беглянка, собравшись с духом, не слишком громко, почти робко, позвала, вставая с моховой лесной подстилки:
- Хозяин леса!
Тяжело звать, когда заранее знаешь, что на твой зов не откликнутся... А может и легко. Тяжелее, если откликнутся, да не те. Или не так. Но, как и следовало ожидать, ответом ей служила лишь тишина, кажется, даже более глухая, чем до этого. Ни шороха, ни звука. Лес затих, словно насторожившись от присутствия чужачки.
Виктория подумала, что, возможно, простой зов не зачтётся, и второй раз позвала немного погромче, да ещё с извинением:
- Хозяин, прости меня!
Она стояла на том же месте, где и раньше, но ей казалось, что лес стал каким-то другим... Или это просто игра теней? Девушке стало реально страшно - а вдруг бард ошибся и гном не выйдет ни на четвертый, ни на пятый зов? Вдруг в его понимании "три" - самое большое число и фраза "не выйду и на третий" означает "не выйду никогда"?
- Лесной хозяин, я выполню все условия! - крикнула она и сделала шаг вперёд, в сторону дороги. Это был третий зов, и Виктория ужасно боялась, что после четвертого, не дождавшись гнома, просто расплачется от переполнявших эмоций... А плакать она не выносила - старший брат когда-то дразнил её за это "рёвой-коровой" и девочка, утерев рукавом слёзы, бросалась на него с кулаками. И тут ей вспомнились последние слова барда...
- Владыка леса! Помилуй!
Что имел в виду хозяин леса, когда сказал, что не выйдет и после третьего зова, было ведомо только ему одному. Мог ли он засчитать за зов повторённые несколько раз слова "Иди сюда!" или зовом были в его понимании лишь получасовые причитания на коленях? А может вообще, если время между окликаниями хозяина были меньше суток, так и за зов они не считались... Кто знает? Бард что-то знал, да где он, спрашивается? Тишина... Да, впрочем, и станет ли обиженный гном тут же являться ей, словно запертый в бутылку джин. Он всё же хозяин леса, а не девчонка на побегушках у вздорной мачехи.
Вики чуток постояла, прислушиваясь к лесу, но ощутила, что у неё просто-напросто подкашиваются ноги - не от того, что устала (почти весь путь она проделала верхом), а от того, что по своей дурости очутилась в такой ужасной ситуации. Прислонившись к ближайшему дереву, она закрыла глаза и заставила себя дышать спокойно... Теперь что будет, то будет... Возможно, и старший брат где-то вот так же попал в передрягу, а помочь и некому... Если она выживет и выберется из этого леса - обязательно его найдёт. Впрочем, только после того, как найдёт барда. Он ведь всё же обещал её подождать немного. А тогда она ему... Какого наказания заслуживает бард, она так и не придумала, но злость придала ей сил, и, отлепившись от ствола, Виктория снова позвала:
- Владыка, прости!
"Возможно, он уже ушёл, обиженный, и просто не слышит меня" - вновь мелькнула мысль, и девушка, уверенно направилась вперёд по просёлку, с целью во что бы то ни стало найти гнома.
Дорожка привычно вилась под ногами. Ёлки сменялись берёзками, берёзки ёлками. Огромный трухлявый пень слева, напомнивший девушке одного из завсегдатаев их трактира, подмигнул, как глазом, сучком и остался позади. Потом птички на ветках ольхи, потом ёжик, переползший дорогу, потом снова пень...Тот или не тот? Или просто похожий?
- Ох... - с тревогой поглядывая на темнеющее небо, вздохнула Вики, - ну попала я...
Ей стало по-настоящему страшно, но останавливаться она не стала - просто шла дальше и время от времени звала гнома, уже не особо даже надеясь на спасение... Поддерживало девушку только врождённое упрямство, не позволяющее сдаваться.
После того, как пресловутый пенёк попался ей в пятый раз, в кустах возле него что-то зашуршало и знакомо захихикало. Но на дорогу никто не вышел. То ли гном ждал особого приглашения, то ли просто, как говорится, "зашёл на огонёк", посмотреть, как ведёт себя пленница леса в отсутствие хозяина.
Первым желанием уставшей и испуганной Виктории, испытавшей неимоверное облегчение от того, что гном всё же тут, было пойти и накостылять насмешнику, но осознание того, что её благополучный выход из леса, а может быть, и сама жизнь, находятся в его руках, тут же остудило этот порыв.
- Всё, - уселась она на пенек спиной к кустам, - не могу больше, ноги уже не идут, а хожу по кругу... Это и дураку ясно... Пень-то один и тот же... Что я, слепая?
Разговаривала она негромко, словно сама с собой, втайне надеясь, что гном всё слушает и уж точно её слова, сказанные словно на ветер.
- Владыы-ыыка! - вдруг завопила она изо всей мочи, чуть не сорвав голос, и, уже потише, добавила, - волей провидения и собственной глупостью готова на два твоих условия, только отпусти...
Облокотившись локтями на собственные колени, неудачливая путешественница закрыла руками лицо. Она не понимала, что ещё нужно делать в такой ситуации, а подсказать было некому...
И тут хозяин показался. Походив туда-сюда возле пня, он легко вспрыгнул на него, потом искоса глянул на девушку, так и не изменившей своей позы. Гном,по всей видимости, остался доволен смирением последней. Он почесал растрёпанную бороду и, хмыкнув, спросил:
- Ну так что, постираешь камзольчики?
Подождав секунду, пока Виктория соберётся с ответом, гном добавил:
- А потом мы тебе за вредность и ещё накажем...
Подняв голову, Виктория только вздохнула, ничего не сказав - от избытка эмоций, среди которых радость занимала совсем не последнее место, и от долгих криков, у неё буквально перехватило горло. Девушка постаралась прокашляться, и наконец, выдавила:
- Как скажешь...
Гном хлопнул в ладоши и ловко перекувыркнулся через голову, сделав обратное сальто. Всё. Был гном - нет гнома. Впрочем, особо расстраиваться пока не стоило. Раз хозяин лесной хотел дать задание, так раздумать всё же, наверное, было бы ни в его правилах. И верно, минут через пять-десять, когда солнышко уже на небе совсем-совсем не виднелось, а звёздочки только начали показываться, гном появился вновь. На этот раз с левой стороны от разлапистого пня.
- Нате! - перед Викторией шлёпнулась куча одежды небольшого размера, словно на ребёнка, - А ручей вон там, по дорожке. Как сделаешь всё - позови. Только, если мне не понравится - год у меня кабанихой отработаешь. Свиноматкой.
Хихикающий гном отряхнул руки о полы своего сюртучка и, лёгкой подпрыгивающей походкой, направился за ближайший куст.
Одежду в сгустившейся темноте было и не разглядеть. А к утру всё должно быть выполнено. Поэтому, подобрав с земли костюмчики, Виктория принялась соображать где бы ей скоротать ночь. На дереве - свалишься, на земле - страшно, вдруг какие звери водятся, жилья поблизости видно не было... Так ничего и не решив, она, ещё раз пожелала барду ночёвки в ежевичном кусте, ибо её тюк с теплой одеждой тоже достался ему. Вместе с Живчиком... Мысль о жуткой мести придала незадачливой путешественнице сил и, горя желанием выжить, Виктория придумала. Ходя кругом, девушка видела неподалеку огромное дерево с дуплом... если забраться в это дупло - никакие звери уже не страшны. Сказано - сделано, дорогу Вики знала чуть не наизусть и дерево вскоре было найдено... Вот только дупло оказалось высоковато, и не просто "высоковато", а очень высоко. Никакая злость тут уже не помогала - девушка и прыгала и карабкалась, но так и не смогла забраться наверх. Устав и усевшись передохнуть прямо под деревом, она сама не заметила, как задремала...
Утро выдалось сырым и прохладным. Даже несмотря на то, что во сне Вики бессознательно накрылась той одёжкой, которую должна была стирать, проснувшись, она вся передёргивась - от холода у неё зуб на зуб не попадал... Светало. Разбудило её то, что кто-то, нежно похрюкивая, ткнулся носом в её плечо. Спросонок обычно трудно соображается, особенно, когда происходит что-нибудь нетипичное, но у девушки словно сработал тревожный рефлекс, и она, резко сев, открыла глаза. Буквально на расстоянии вытянутой руки от неё возился в траве небольшой, размером со среднюю собаку, кабанёнок.
- Фу ты, напугал, - выдохнула Вики, тем не менее, внимательно осматриваясь - если тут есть детёныш, не исключено, что и мамаша где-то неподалёку... - Отдай! - вцепилась она в кафтанчик, который любопытное животное вдруг решило попробовать на вкус, - меня за это тряпьё...
Гномья одежда, к счастью. не пострадала - от неожиданного окрика кабанёнок просто выпустил кафтанчик и шарахнулся в сторону.
Девушка встала, подбирая вещи и намереваясь идти и заняться стиркой, чтобы побыстрее избавиться от опасности стать мамашей вот такого же "чудесного" малыша. Мыльнянка нашлась довольно легко, но выдернуть из земли растение с корнем оказалось сложновато - почва была плотная, вершки отрывались, не давая добраться до цели. И тут неожиданно помог полосатый, всё еще крутившийся неподалёку. Словно понимая, что девушке не справиться с грунтом, он... стал рыть именно там, где нужно. Виктория дождалась, когда из земли покажется корень растения, протянула руку и без особых усилий достала его, с благодарностью погладив щетинистую спинку помощника, активно чавкающего чем-то найденным в земле.
Стирка продлилась до полудня - стирать в лесу оказалось не так-то просто. Добытое растение нужно было сначала чем-то измельчить, потом найти подходящее место у ручья, и, хорошенько натерев одежду растолченным корнем, несколько раз выполоскать её... Результатом Вики осталась довольна.
Когда солнце совсем поднялось, а по ощущениям девушки давно пришло время обеда, в лесу заметно потеплело. Развесив выстиранную одежду на ветке дерева не слишком близко к земле, Вики задумалась о пропитании... Кабанчик всё ещё бегал где-то неподалёку, то скрываясь в кустах, то снова появляясь на полянке. В этот раз чавканье, шуршание и похрюкивания раздавались совсем неподалёку и девушка, сама не зная зачем, направилась туда. Да, она не прогадала - животинка, найдя дикую яблоньку. с удовольствием уминала падалицу, и Виктории не составило труда тряхнуть молодое деревце, обеспечив едой и себя и малыша... Яблоки были кислыми, не больно крупными, но, голодная со вчерашнего дня, девушка этого словно не замечала. Она умяла около десятка яблок, прежде чем лёгкая сытость не наполнила нутро.
Одежда, которую девушка боялась оставлять без присмотра даже надолго, всё ещё висела там, где и была повешена, и, успокоившись, Виктория уселась под деревом, решив, что к вечеру вещи будут уж точно сухими.
Гном не появлялся. Наверное, всё-таки его надо было как-то позвать. Всё же лесной хозяин - не докучливый наставник при церкви Единого, который уговаривает чуть не на коленях даже последнего забулдыгу придти в его дом молений для оказаний почести своему божку. Девушка ещё раз придирчиво оглядела результаты своей работы и, решившись, громко крикнула:
- Владыка, всё сделано!
Минут пять было тихо. Потом ехидный смешок из-за ближайшего ствола красноречиво оповестил девушку о том, что услышанной она всё-таки была, но лесной хозяин, по своему обыкновению, то ли требует дополнительного чинопочитания себя великого, то ли просто вредничает, что, впрочем, уже было и не в диковинку.
Вики на этот раз даже почему-то и не удивлялась. Она пощупала сохнущие вещи. Те были чуток сыроваты. Вики пришло в голову, что, возможно, гном ждет уже готового результата. Отходить она не рискнула, так и сидела, прислонившись к дереву, как настоящая ящерка, греясь в лучах уже не жаркого осеннего солнышка. Но даже самое долгое ожидание когда-нибудь заканчивается. Одежка лесного владыки высохла Вики сняла её и аккуратно сложила стопочкой на большом валуне. Потом она глубоко вздохнула и снова стала звать лесного вредюгу:
- Хозяин леса-а! А-у! Готово всё!
- Пфых! - словно чёртик из табакерки, выскочил гном из-за камня. Выскочил, оправил свой зелёный камзольчик, подошёл к вещам, даже не взглянув на девушку потрогал тонкими пальцами одежду. Потом пощёлкал языком и... сгрёб всё, что было развешено на солнышке в большую торбу с ярко-красной заплатой на боку, которая до этого болталась у вредного гнома за спиной.
- Гм... ладно, вроде - исправляешься, - буркнул гном и, уже полностью повернувшись к девушке, продолжил, - Теперь ещё тебе. Как и говорено. Готова что ли? Или предпочтёшь кабанихой? - и гном залился ехидным хихиканьем.
- Не... спасибо... кабанихой не надо... - насупилась Вики. - А что делать-то?
- Сперва скажи, готова ли, а то она мне ещё тут условия ставить будет, - фыркнул в усы вредный гном и принял величественную позу.
Виктория удивленно воззрилась на него:
- Так чего ж не готова-то, если я тут уже полдня тебя жду? Мне б побыстрее.... сделаю, да пойду... если позволишь... - девушка уставилась в землю, чтобы гном случайно не подумал, будто она его торопит. То, что с ним следовало обращаться почтительно, как с коронованным малолетним принцем, Вики уже понимала. А мысли... мысли он читать не умеет.
- Тогда иди, - гном махнул рукой, - На опушке увидишь крестьянский домик. Войди, возьми самое ценное и сюда принеси. А не то бегать тебе через трое суток с клыкастой мордой... У!
Гном вновь захохотал и, уселся на корточки, ожидая, пока девушка не покинет поляну в указанном им направлении.
Виктория с подозрением взглянула на хитрюгу, но спорить и выяснять, что такое важное она должна принести, не стала - очевидно было, что, если бы он хотел сказать - сказал бы сразу. Чуть подумав, девушка лишь уточнила:
- А ... а если много что дорого?
- А ты всё бери. Там разберёмся, - хихикнул гном вдогонку.
- Всё так всё, - обреченно пожала плечами девушка и направилась в указанном направлении. До этого ей приходилось ходить тут несколько кругов и никакого домика она не видела, но сейчас... сейчас местность немного изменилась. Вики никогда не жаловалась на свою память и новые места запоминала с легкостью, но сейчас... почему она не видела вчера этой дорожки? Нет, ну не иначе гном ей глаза отвёл. Умеет же! И вправду - "хозяин"! Тропинка, петляя среди деревьев, вела её куда-то, где она точно ещё не была. Самый спешащий клиент не успел бы пообедать, как она уже была возле домика. Прямо на опушке. Да другого и быть не могло - тропка, хитро вынынув из густого подлеска, привела её именно сюда.
Девушка остановилась, не решаясь заходить, и огляделась. Судя по всему, возле неказистой избушки никого не было. То ли крестьяне, что жили тут, были в поле, и гном всё просчитал как нельзя точно, то ли просто случайность, но дверь была даже приоткрыта. Казалось, что они оставили дом всего на пару мгновений, вот-вот зазвучат голоса и хозяева вернутся. А вернувшись... И правда... из-за дома послышался глубокий мужской бас. Ему вторил более визгливый, женский. Потом, вроде, как и третий присоединился к общему голосовому ряду, или... Или это Вики только показалось? Да нет, не важно. Действовать надо было быстро, пока хозяева не пришли и не застали, пока не всполошились... Самосуд в отдалённых деревнях скорый.
Глубоко вздохнув, Виктория направилась к избушке. Что бы там ценного не было, гном наверняка, обладая своими гномскими способностями, мог сам это забрать. Отвел глаза, без спешки зашел в дом, забрал - и ушел, никем не замеченный... Ан нет. Поручает это ей - значит, ничего страшного, просто проверить хочет. На смелость. Или ещё на что. Может, и домик этот -мираж, да и только. И то, что там лежит - морок - не более чем. С такими мыслями выполнять неприятную работу было легче, и, сама не заметив как, девушка была уже на порожках. Осторожно, дабы не заскрипели половицы, она поднялась на крылечко и мягко заглянула в приоткрытую дверь.
- Ува! - пискнул кулёк на лавке. Белый такой, аккуратный свёрточек, из которого на девушку смотрело два огромных васильковых глаза...
"Морок" был прелестен... Но почему мать не взяла с собой малыша, а оставила тут? Крестьянки же даже в поле таскают с собой младенцев. Может быть, это и правда, ей лишь кажется? Трясущимися руками Виктория взяла малыша, и тихонько поцокав языком, прижала к себе. Это он всего дороже хозяевам? Детей ей нянчить доводилось совсем не раз. Младшие братишки выросли буквально у неё на руках... Выбор был очень тяжел - не послушавшись гнома, оставить малыша и вернуться без него, обрекая себя на мучительное наказание или украсть... и потом всю жизнь мучиться от того, что... а вот так вот дети и пропадают... Чуть отвернется нерадивая мамаша... Виктория не могла сделать и шагу, так и стояла с ребенком на руках, пока не задумалась о том, а как бы поступила её мать? Вспомнилась тёплая улыбка и ласковые руки, грубые от работы, но такие родные и заботливые... Грустные глаза с морщинками и русая длинная коса... Голос... Нет, голос не вспоминался - вспомнились только слова, сказанные однажды, когда она, заигравшись с подружками, забыла о брате, за которым надо было приглядывать: "Виктория! А если бы с ним что-то случилось? Ты бы себе простила?" - и мать тогда, не оборачиваясь, ушла на кухню... А девочка, вдруг представив, как её брата съедают волки или достают из речки баграми мужики, проревела весь вечер, навсегда усвоив урок заботы о младших....
Воспоминание отдалось мурашками по рукам, и тихо угукающий малыш больше не рассматривался, как неодушевленный предмет - это был человечек, которому грозила вполне реальная опасность. Пойти на улицу и отдать малыша матери, сказать, чтобы не бросала никогда одного. О том, что будет с ней самой, уже не думалось... Шаг, другой, и вот она уже на пороге. Ватные ноги подкашивались. Вот сейчас она увидит родителей малыша... А, может всё же в лес?
- Ты посмотри, Марица, да нашего сына кака-то мавка утащить решила. У, сволота! Небось у самой нет, так и... А ну положь быстро, где взяла!
Здоровый мордастый мужик в простой грубой одёже с вилами в правой руке сердито смотрел на девушку.
- Да я... - растерялась было "воровка", - я только...
"А, может, так и лучше?"- мелькнула мысль...
- Я не сама, честное слово не сама, мне велели! Мне сам Хозяин леса приказал взять ценное самое, я..., - девушка готова была разреветься, руки уже предательски подрагивали.
- Да я, - попятилась Виктория, отчего-то всё плотнее прижимая младенца к себе, - Мне только...
- Вот! Всё что есть! Только взад верни! - Большой медный пятак выскользнул из руки бабы и, покатившись, словно специально улёгся перед ногами Вики.
Дрожащими руками девушка положила ребёнка перед собой, схватила пятак и, пока родители дитяти ещё не опомнились и не погнались за ней, бросилась в лес.
"Хозяин, не подведи, хозяин, не дай упасть", - шептала она на бегу, перескакивая юркой белкой через неровности почвы. Ей казалось, что уже всё, что преследователи наступают ей на пятки и вот-вот схватят. Песчаная тропка, по которой она вышла из леса уже не казалась такой приятной босым ступням. Каждый камешек, каждая веточка теперь впивались в давно огрубевшую кожу ступней, словно она была гладкопятым младенцем. Вики прижимала руку с пятаком к груди и всё нашёптывала, нашёптывала на бегу.
- Хозяин, пощади, хозяин, помоги...
Наконец долгожданные ветви крайних дубков сомкнулись над её головой. Вики оглянулась. Погони не было. Запыхавшаяся девушка пошла медленней, всё более и более укрепляясь в своей уверенности. Чего, в самом деле она испугалась-то? Ну, кому, спрашивается, она нужна в этом захолустье? Вики поправила растрепавшиеся волосы, стряхнула с юбки мусор и, вполне довольная собой, ещё не очень громко произнесла:
- Хозяин леса, я всё исполнила.
Помня всю вредоносную натуру несносного старикашки, Вики не стала ждать и аукать до беспамятства, а не торопясь двинулась к центру леса, справедливо рассуждая, что, как только карлику станут интересны результаты её похода, он сам выскочит ей навстречу, а повстречать его в глуши всё же можно чаще, нежели на опушке. Она периодически останавливалась и, словно невзначай, звала упрямого гнома.
И труды её не пропали даром. После пятой или шестой остановки Вики поняла, что за не ней кто-то следит.
- Хозяин леса, я всё исполнила, - ещё раз крикнула девушка, уже свято уверенная, что её слышат.
- Хе, и что это она исполнила? - ядовитый голосок послышался из развили старой берёзы, что поджидала Вики как раз возле поворота тропинки, - Была в домике на опушке?
- Была...
- Взяла самое ценное?
- Взяла.
Хозяин леса спрыгнул с берёзы, подошёл к девушке, обошёл вокруг неё, словно та могла что-то запрятать за спиной. Потом он отскочил на три шага и разведя руки в стороны гневно спросил:
- И? И где же оно? Где?
- Вот... - потупившаяся Виктория продемонстрировала свою ладонь, на которой лежал медным кругляшом пятак, полученный от крестьянки, - Самое ценное... Больше у них нет...
- И... это всё?
- Да. Я у них в лачуге осмотрелась...
- Ой, дура... Вот дурёха... - Гном ругал Вики, а та стояла потупившись, опустив очи долу, как сама невинность и повторяла про себя, что уж лучше она хоть полдня прослушает ругательства сквалыжного человечка, нежели ребятёнка чужого в лес понесёт. У неё и свои братики есть мелкие, пусть и не от матушки, а от Беатрис, но всё равно родненькие. И она их ни за что не отдаст никакому противному гному, пусть тот будет в лесу самым хозяином-расхозяином. Одно дело кафтанчики простирнуть, а совсем другое - из ребёнка нелюдь пузатую сотворить.
- Что, дурёха, так и не поняла, что у них самое ценное? Ладно, дураков учить надо, вот только недосуг мне уже с тобой вошкаться. И так какой день всех птиц мне пугаешь, "Хозяин леса-аа!" орёшь. А то я без тебя не знаю, кто я тут. Так что пошла ка ты туда откуда явилася такая шустрая! И чтобы больше - ни ногой в мои владенья! Не сойти мне на месте - кабанихой бегать будешь, коль ещё хоть раз тебя тут увижу.
- А как же... - Начала было Вики, - пытаясь спросить про барда, который где-то наверняка её ждёт.
- А никак! И слушать не желаю! Всё! Всё! Пошла вон!
- И что-то вроде ветерка зашелестело по траве и, не успела девушка опомниться, как ноги сами понесли её по тропинке, с тропинки переставили на дорожку и вот она уже топает куда-то, а ноги всё не останавливаются, словно на цепочке кто её тащит.
Остановилась Вики не скоро, а когда остановилась, поняла, что лес остался далеко позади, а она уже давно шагает среди холмов, так давно, что ноги, хоть и резвые, а нести её уже не слишком-то хотят, особенно в предложенном гномом темпе. А впереди - впереди виднеются окраины родного села.
А может, так оно всё и должно быть? - подумалось девушке, - Может и правда, не нужны ей ни сокровища гномов, ни чудеса дороги. Ведь вон как всё может закончится... Быть матерью человеческого детёныша, даже если от парня из соседнего села, даже если ты его и в глаза ещё не видела, но всё же оно наверняка лучше, нежели отрабатывать у гнома свиноматкой, не так ли? С этим ведь трудно не согласиться. И уж точно это лучше, чем если бы тебя всю жизнь глодал червячок ужаса оттого, что ты нелюди отдала живое существо... Кто же ты сама после этого, а? Чем лучше? Хитро усмехавшийся в свои пшеничные усы бард был прав, не каждому дорога - мать родная. Кому-то и мачеха. А она ничего... Она стерпит унижения и от гордячки Беатрис, что не раз ещё припомнит Вики её похождения, и от отца, который уж точно пожалеет упущенную выгоду... А, может и простят всё же? Единый ведь велел прощать. Впрочем, это всё будет потом, когда репертуар старины Басса пополнится новой историей, историей о Хозяине Леса и дочке трактирщика.
А самой Виктории... Наверное, ей всё же иногда будут снится дальние дали и широкие дороги, но с каждым годом всё реже и реже. Рассвет души бывает лишь однажды. А зажжёт он твой день ярким костром или всё подёрнется дымкой тумана, не угадает никто.