Трясись, дрожи, осиновый листок,
В безветренную, тёплую погоду.
Прожилки обжигает ядом сок,
Впитавший алый пот Искариота.
Сдавила горло жёсткая петля -
Вцепилась в ствол кривой веревка мёртво.
Не грянул гром. Не вздыбилась земля.
Любивший Бога с исступленьем чёрта,
Повис мешком. А утреннюю тишь
Разбрызгал скрип осины, полный боли:
"За что, за что невинную сквернишь,
Ввергаешь в ад толчком преступной воли? 
Ты мог, несчастный, броситься в поток,
На камни пасть с вершины Елеонской..."
Дрожит века от ужаса листок -
Свидетель смерти злой, искариотской.
Пичуга на ветвях не вьёт гнездо.
Холодной ртутью сок по древесине
Пульсирует, и в памяти одно -
Болтается Иуда на осине.