Аннотация: Сюжет книжки. Фанфик по мотивам фильмов от создателей спецэффектов и держателей таблички с информацией о дублях.
Глава первая
Когда у него на глазах впервые выросла горная цепь, и никто из окружающих не обратил на этот удивительный факт внимания, Данька понял, что с ним, что-то не так. В тот день его впервые выгнали с урока, но это нисколько его не взволновало. Даже свирепый крик учителя повелевший в школе без родителей не появляться, не вызвал вообще никаких эмоций.
В тихом изумлении Данька бродил вдоль так внезапно появившегося края города, по аккуратной набережной реки, названия которой он не знал, хоть и рос в этом городе. Потому что раньше здесь был стадион, на котором проводились ежегодные соревнования, однажды Данька даже прибежал первым, за стадионом шли стройными рядами многоэтажные здания, а теперь большей части города не было, знакомые улочки обрывались за рекой, старые домишки лишь самую малость пытались вскарабкаться по крутому склону.
Через час он решился спуститься к воде. Но на ощупь река была мокрая и уже по-осеннему ледяная, хотя все еще прозрачная. Вот так стоя на четвереньках и болтая одной рукой в воде Данька пришел к выводу что он чокнулся, капитально. Побродив вдоль кромки воды еще минут пятнадцать и вдоволь всплакнув об утраченном рассудке, мальчик решает идти домой и во всем признаться родителям.
Путь до дома обыден и ничем не примечателен. Если не оборачиваться назад, то почти никакой разницы, разве что все выглядит чуть запущенней чем обычно, и на встречу попадается не так много людей. Но вот уже подходя к родной переулочке на пять домов, Данька видит ужасное чудовищное зрелище. Его дом можно узнать, но покосившийся забор, и заросший двор явно намекают, что здесь уже давно не живут. Впрочем кто будет жить в обгоревших развалинах под чудом уцелевшей дырявой крышей. О давности происшествия можно судить по кустарникам растущим внутри здания, в своем окне Данька видит кусок неба, над его комнатой и перекрытие и крыша обвалились внутрь. Постояв перед калиткой, Данька совсем уже решается идти исследовать руины, но его движение внутрь прерывается истошным воплем.
Кричит соседка, которую Данька знает, это баба Нюра, начиная с середины весны и по октябрь мальчик регулярно делает вылазки в её обширный сад. Также регулярно бывает пойман и бит, а по весне и осени пойман безвинно на улице для принудительных работ в саду в счет будущего и причиненного ущерба. Сама баба Нюра бездетная, живет с дедом Корнеем, контуженным в каком-то неизвестном конфликте ибо для ВОВ молод, а для остальных слишком стар.
Минифлэшбэк кончается. Баба Нюра, разоряется по поводу малолетней шпаны и грозится позвать сына-десантника Сеньку, который накостыляет этим наркоманам. Слегка переведя дух и утерев боевой пыл с лица, соседка так и не узнав Даньку, грозится спустить Полкана если он сделает хоть шаг внутрь бесхозной территории. Под изобличающие вопли мальчик покидает обгоревший отчий дом. Даньке так жалко себя, что он вновь всхлипывает и, пытаясь утереться рукавом, убредает с поля словесного боя, приведя своим унылым видом бывшую соседку в полный экстаз. Баба Нюра томно дыша и почесываясь уходит в свой дом, на пороге она в полголоса произносит: "До чего ж, наркоманы впечатлительные при дерьмократии стали".
Конец первой главы.
Междуглавие.
Интересный эпизод из нынешней жизни Даньки, несущий глубокую смысловую и моральную нагрузку, должный вызывать у читателя озарение и отвращение к себе. Трудноосуществимо, но в любом произведение претендующем на большее нежели обычный словопомол должно такое быть многократно.
Конец короткого междуглавия.
Глава вторая.
Вечереет. Смеркается. Фонари зажигаются через один тусклым постперестроечным светом вгоняющим в уныние. Порывистый теплый ветер обрывает с деревьев последние золотистые листья (ибо порывистый ледяной ветер в данной ситуации будет-таки невыносимой жестокостью). По пустынным улицам теперь небольшого города бредет бравый милицейский патруль. Самую малость выпивший бывалый прапорщик уверено лидирует и, сыто почесывая заметное брюшко, внимательно осматривает подконтрольную ему территорию. На аллее ведущей в центральный и ныне единственный городской парк, зоркое око стража порядка засекает Даньку на рассохшейся лавочке медитирующего на луну, под перегоревшим фонарем, но вид мальчика вполне благонадежен и бывалый прапорщик предвидя скорый уход мальчика домой игнорирует его.
Патруль идет дальше. Возле закрывшегося продуктового магазина патрулем разгоняется музицирующая гопота. Неблагонадежные элементы рассеяны и обращены в бегство. Прапорщик любил коммунизм, и все еще испытывает по нему ностальгию и печаль. Перед внутреннем взором лидера патруля предстает пугающая картина гопоты вытрясающей из Даньки как из Буратино мелочь, и из-за недостатка оной потом запинывающей ногами мальчика до смерти.
Прапор замирает на темном перекрестке и обдумывает свое желание вернутся к парку и проверить как там пацан, но, увы, рация орет хриплым матом призывая выполнять служебный долг. По иронии судьбы вызов к давешней бабе Нюре. Нет, баба Нюра и дед Корней остались такими же хорошими людьми как и были, просто сын их Сенька, любил выпивать, а вот работу презирал. И это чудовище обманом выманило у матери Корнеевские сбережение на покупку места на кладбище и дубового лакированного гроба, как у буржуев. Дед Корней праздновал по тихому и в меру, баба Нюра же не сдержалась и созналась супругу в измене его мечте. Основательно ослабленные алкоголем и стертые сыном-дебилом тормоза у деда отказали. Стал он неуклюже гонятся по всему земельному участку за женой и бить её своим поношенным кирзовым сапогом по башке. Баба Нюра вину за собой чувствовала, но из-за отсутствия привычки к побоям орала благим матом и держала деда на безопасной дистанции виртуозно поигрывая вилами и пользуясь лучшим знанием рельефа сада.
Так что наряд довольно легко прервал экзекуцию и приступил к выяснению обстоятельств, затратил на это три часа ничего не добившись. Баба Нюра в упор не видела ничего криминального и отказывалась писать заявление. Дед Корней слал наряд в пеший эротический тур и требовал не мешать правосудию. Потратив еще пару часов и допив с дедом Корнеем бутылку прапор ситуацию разрулил. Перед рассветом по рации матерно приказали бухому прапору идти домой и проспаться а патрульным продолжить прогулку. Прапор сказал в рацию что служит советскому союзу и был таков.
Негромко и мелодично напевая коммунистические гимны себе под нос, на пороге родного дома перед внутренним взором прапора вновь всплыла картина растерзанного младенца. Исполнив три раза интернационал(или любую подходящую по смыслу и настроению народную песню) прапор достиг аллеи. На покрытой предрассветной росой лавочке прапор обнаруживает озябшего спящего Даньку. Пробормотав нечленораздельно свое недовольство ситуацией легонько тыкает мальчика дубинкой в плечо. Данька все игнорирует и пытается плотней укутаться в рюкзак.
Прапорщик молодецки хмыкнув, применяет профессиональные навыки и почти не встретив сопротивления конвоирует Даньку к своему местожительству попутно музицируя и и помахивая дубинкой в такт. Цыкнув на удивленную жену прапор приказывает всем спать.
Финиш второй главы.
Междуглавие.
Интересный эпизод из нынешней жизни Даньки, несущий глубокую смысловую и моральную нагрузку, должный вызывать у читателя озарение и отвращение к себе. Трудноосуществимо, но в любом произведение претендующем на большее нежели обычный словопомол должно такое быть многократно.
Конец короткого междуглавия.
Теперь кратко. Ибо вырубаюсь.
Легкий бред про устаканивание жизни Даньки в столь резко обретенном новом доме. Пара месяцев все гуд. И мальчик уже верит, что у него амнезия и богатое воображение, которое он не контролирует. Верит изо всех сил даже видя как на улице мимо него проходят люди меняющиеся на ходу, некоторые плавно и почти незаметно, другие же более всего напоминают пытающийся вывернуться смерч. Постепенно и в доме у прапорщика начинается та же самая чертовщина. Кружка меняющаяся пока пьешь чай. Фотографии на стенах перемещаются и что довольно пугающе отражают некоторое подобие видеоролика. Все вокруг плывет и меняется, один лишь прапор неизменен, хотя в дни, когда у него нет жены он гораздо более пьющий.
В итоге Данька не выдерживает устраивает истерику сознается прапору, что псих. Прапор по настойчивым просьбам мальчика сопровождает его к психиатру. Там его соглашаются оставить на пару дней и понаблюдать.
Мальчик беседует с психиатром. Рассказывает ему о своих проблемах. Предметы все вокруг начинают дрожать и меняться по несколько раз в секунду, за изменяющим свои размеры окном за секунды вырастают и умирают деревья рассыпаясь трухой. Горизонт плывет, то распрямляясь в линию, то вздыбливаясь горами под стать альпийским пикам, то сменяясь пасторальным холмистым пейзажем, иногда за окном вырастал мегаполис, а сам кабинет взмывал на верхние этажи. Потом "потек" и сам доктор. Мальчик продолжал свою историю, доктор говорил, что правда этот предмет такой же как и другой, а то что пять минут его там не было или он был другим интересный бред. Мальчик злится, вокруг творится полнейший полтергейст самого стивенкинговского формата. Далее мальчик скукожив разум и зажмурившись кричит в стиле пацана из шестого чувства, когда его атаковали призраки в больнице. С оглушительным треском лопаются все стеклянные вещи в кабинете, все замирает. Доктор в ахуе, он крестится обеими руками и тихо поминает, профессора старого черта, таки обманувшего его.
Доктор прописывает Даньку в своем учреждении, да и сгинул уже прапор в небытие. Дальше док рожает кучу концепций как и почему у мальчика такое происходит.
Данькино детство кончается.
Ересь про ослепительный счастливый быт с вернувшимися родными, любимой девушкой, впереди свадьба. Данька в депрессии. У него сносит крышу он уже освоивший свои супернавыки, путешествует по удивительной хрени, разные интересные ситуации. Даньке скучно. Он пытается убить себя. Не получается. Данька смотря в зеркало видит как уже меняется он сам. Данька в сильной депрессии. Данька прыгает со скалы и летит в пустоту, но при ударе об землю, он не убивается а как нырнув в воду просачивается в какую-то серую муть, все замедляется в мельтешении можно разобрать нечто похожее на космос, только меняющийся как заставка в винампе в такт музыке. Впереди глаза. Данька постепенно к ним приближается. Глаза страшныыыые, до жути. Данька встречается взглядом с ними. Белая вспышка. Темнота. Конец.
Хароший сюжет, вроде. Надо доделать. И попробовать писать.