Утро наступило! Пришел долгожданный рассвет! Время порока и мрака уходит. Свет. Кругом теперь солнечный свет. Огромный солнечный диск выплыл из-за горизонта и медленно заскользил вверх к небу, всё ярче и ярче освещая землю, даруя ей своё безграничное тепло.
Всё живое было радо наступлению утра. Деревья и кусты медленно и очень тихо, не дай бог глупые и жестокие люди услышат или увидят это, зашелестели листьями, сбрасывая с себя ночную мглу и поворачиваясь к солнцу. Птицы огласили утренними трелями всё вокруг. Ночные хищники поглубже прятались от ярких лучей солнца и ноступающего нового дня.
Пробуждалось всё.
Не исключением было и маленькое крестьянское селенье, затерявшееся среди бесконечных лесов, горных хребтов и болот и носящие ласковое название Эй-Холо. Первыми, как и сотни лет до этого, и сотни лет спустя, новый день встретили петухи - громким криком они возвестили жителям о наступлении нового дня. После чего в деревне разом проснулась жизнь. Новый день, как и все предыдущие, начался с обычной каждодневной работы. Мужчины отправились рубить дрова и топить очаг, дети - кормить скот, убирать за ним, таскать воду и полоть огород, не забывая его поливать. Женщины тем временем готовили завтрак. Всё, как всегда. И любой неожиданно появившийся в селе человек посчитал бы, что всё совершенно нормально, но это было совсем не так. Все куда-то спешили, сновали туда-сюда, бегали, кричали друг на друга, если сталкивались, и постоянно оглядывались на близлежащий лес. Словно ждали появления Кого-то.
Утро медленно перетекло в жаркий летний полдень. Солнце теперь находилось в своём зените и дарило земле свет и тепло в полную силу. Если уж быть точнее, жара стала просто невыносимой.
Привычные хлопоты жителей деревни подошли к концу, сегодня все с ними расправились намного раньше, не только из-за всеобщей спешки и ожидания чего-то, но и из-за того, что на многие обязательные дела махнули рукой и заменили их более важными. Например, сооружением на самой большой и центральной площади, перед местной церковью, длинного стола и расстановкой на нем огромного количества съестного. Зачем? Так ясно, зачем! Сегодня в Эй-Холо готовился праздник. И именно поэтому все забыли про скот и поля. Животных никто не повел пастись, и на поля никто не пошел трудиться.
Сегодня праздник. Свадьба! Все ждали ее с нетерпением. Все ждали заката. Ждали, когда в деревню прибудут жених и невеста со своей роднёй. Все жаждали веселья и отменного застолья. Так мало в нашей жизни счастья, что хоть малая толика его нас очень радует.
Чтоб дети не мешали взрослым готовиться к торжеству, их всех оставили под наблюдением старика Балдуса. Балдус состарился так давно, что уже никто не помнил его молодым. Все волосы его стали пепельно-серыми, а зубы выпали, из-за чего он так смешно чавкал, разговаривая. Морщины, словно огромные и длинные горные овраги, избороздили его лицо. Когда-то, много лет и зим назад, Балдус был старейшиной этой деревни, из-за чего в его голосе и поныне слышались нотки властности и важности. Да и вообще, его голос обладал странной силой... многие из-за этого называли старика ведьмаком. Балдус умел заворожить любого. Если он открывал рот, то уж всякий человек, слышавший его, забывал о своих делах и начинал слушать.
Но все же, когда силы Балдуса уменьшились и он уже не мог так же лихо скакать на коне по окрестным лесам и полям и крепко держать меч в руке, по решению деревни его отправили на заслуженный отдых и назначили старейшиной Эдмунда, сына Кауза и Ясты - великих героев прошлого, которые освободили деревню от жестокой вассальной зависимости лорда Хотуотора. Сделали народ Эй-Холо свободным, не обкладываемым налогами Короля и лорда Хотуотора, но верным короне. История об их подвиге длинна, да и не важна сейчас.
Теперь же Балдус, хоть и отошел от дел, стал для всех хранителем традиций и старых сказаний. Все деревенские детишки обожали слушать его истории, так что, когда взрослые оставили их на его попечении, все были очень рады и полны предвкушением услышать очередную историю седовлаского сказителя.
Балдус с большим трудом мог ходить, так что все свои истории он рассказывал, сидя в уютном кресле-качалке около покосившейся развалюшки - своего домика, стоявшего прямо на берегу Базальтовой реки, названной так из-за того, что очень часто дети находили на её берегу кусочки базальта. Хотя у Балдуса и было трое сыновей и дочь, он не позволял им за собой ухаживать, вернее, позволял, но не по хозяйству. На их предложения починить ему дом и поправить дела он отвечал едино: "Мы с моей покойной супругой, вашей матерью - Царствие ей небесное! - вырастили вас, оболтусов, помогли с обустройством в жизни. Теперь вас дела о своём доме и своих детях должны беспокоить, а не дряхлый, доживающий свой век старик. Этот дом на пятнадцать лет моложе нас с матерью, но уже тоже догнивает. Дайте же нам спокойно и достойно умереть. Это моя единственная просьба, больше мне ничего не нужно от вас".
Старый Балдус был очень привередлив. Свои истории он рассказывал только летом и зимой, только в самую тёплую солнечную погоду или в самый лютый холод и сильную вьюгу, сидя в своём неизменном кресле-качалке на крыльце или перед жарко пылавшей печкой. И, что самое интересное, именно в такую погоду перед его домом или внутри него собиралось особенно много желающих послушать старика.
Вот и сейчас вокруг крыльца дома Балдуса уселись полукругом в тени дома младшие дети - юнцы, как звал их сказитель. Дети постарше примостились, где кто смог. Совсем взрослые с виду, но истинные дети внутри, делая вид, что им совсем не интересно, стояли группой чуть в сторонке и о чем-то разговаривали, но тихо, чтобы всё-таки слышать.
- Дедуска Балфус, ласкажи скажку! - прошепелявил трёхлетний Маркус Болд, сын Горми Бода, местного кузнеца и стража порядка.
- Дедушка Балтус, ласкажи! - вторила ему Лейла Стон, дочь Оманды Стон, местной портнихи, и Огюста Стона, являвшегося местным пастырем душ прихожан, то есть, святым отцом в местной церкви.
Тут же вслед за ними послышались остальные детские голоса, все разом запросили рассказать им новую историю. Балдус молча смотрел на детей и улыбался. Просьбы же не прекращались до тех пор, пока старик не поднял вверх правую руку и не попросил тишины. Приученные с малолетства дети тут же замолкли. Только крики кур, хрюканье свиней, лай собак и негромкая брань взрослых нарушали тишину. И тогда Балдус заговорил своим завораживающимся голосом, хриплым и надрывным, но всё равно приятным и волевым.
- И что за историю вы хотите сегодня услышать? - как всегда, спросил он.
- Про любовь! - выкрикнула Лейла Стон.
- Приключения! - выпалил десятилетний Ло Прист, внук Балдуса от его старшего сына Йола.
- Про прекрасного принца! - вставила восьмилетняя Ийла Болд, старшая сестра Маркуса.
- О! - причмокнув, вымолвил Балдус, - Ну, что ж... Попробую вам рассказать одну историю, а вы хотите, верьте, не хотите, не верьте. Было это много-много лет и зим назад. В нашем селе в один день одновременно родили и стали матерями две девушки, лучшие подруги. Вся история началась здесь в Эй-Холо. А вы, кстати, знаете почему наша деревня называется Эй-Холо?
Все дети отрицательно замота головами, и старик с улыбкой продолжил:
- Однажды, когда здесь не было ещё ни одного дома и кругом шумели сплошные леса, один человек пытался скрыться в их глуши от преследовавших его солдат. Он украл у тогдашнего лорда Хотуотора его фамильный перстень. Если память мне не изменяет, лорда Эст Бурого Хотуотора, прозванного так в честь того, что лорд часто был пьян и лицо его сделалось бурым.
В то время была лютая зима, такие редко случаются - на моей памяти я всего раз видел что-то подобное, когда мне было пять лет, а вас и подавно не было, как и ваших родителей. Звали беглеца Фир. Пробираясь сквозь безграничные заросли, он промёрз насквозь. Ветер выл, срывал с деревьев снег и обрушивал его на бедолагу Фира. Очередной такой порыв ветра и крупный ком снега свалили бедолагу с ног и оставили без сил на земле. Фир не чувствовал пальцев ни на ногах, ни на руках. Он лежал на снегу и ожидал смерти... Как вдруг ветер утих, тучи разошлись и с неба на землю ударил яркий луч света. И Фир оказался в самом его центре. Собрав последние силы, нн встал на колени. И тут случилось чудо! Перед ним предстала сама святая Ирга. И молвила Фиру:
- Фир! Слушай меня! Господь решил дать тебе последний шанс исправиться. Неправедную жизнь ты вёл до этого. Ты должен прекратить воровство. Если хочешь жить, ты должен выбросить украденный тобой перстень и на месте, где он упадет, построить деревню. Десять поколений будут несчастны люди, что поселятся в ней, в отплату за то, что ты десять лет грабил бедных. Пять лет вы будете под кабалой лорда Хотуотора, за то, что ты пять лет обкрадывал его и все деньги тратил на шлюх, карты и выпивку, и ни цента не отдал своей больной матери.
- Но зачем столько несчастий тем, кто не виноват в моих грехах? И почему я? - спросил у святой Ирги заледенелый бродяга.
- Ты, Фир, не видишь будущего. И не должен. Тут должна появиться деревня, потому что именно в этом месте родится истинный король. Тот, кто объединит спустя века всех семь озёр в единое королевство, как было раньше, и под чьим началом наступят времена порядка и света.
- А если я не смогу основать деревню? Как за мной, вором, пойдут люди?
- Это твой крест, Фир, и если ты хочешь искупить свою вину, ты сделаешь это. Если твоя вера сильна, люди пойдут за тобой. Помни Господа своего.
- А что будет, если я не смогу?
- Мир так и погрязнет во тьме. Смерть, Хаос и Ужас будут здесь царями. Помни это.
- Я сделаю, как ты велишь, - обреченно прошептал Фир.
Луч света стал меркнуть, и небо снова заволокли тучи. Святая Ирга растворилась в воздухе, и только её последние слова, звеня, разнеслись по лесу:
- Тебе поможет дева, некрасивая на вид, но с чистой душой!..
Вскоре Фир почувствовал, что силы вернулись к нему. Пальцы его согрелись, и он ощутил, что по-прежнему сжимает в руке украденный перстень. Долго он смотрел на него, не решаясь выбросить, но вскоре понял, что у него и правда есть один-единственный шанс. Тогда он швырнул перстень в снег, повернулся и побрёл назад. Прочь из леса. Вернувшись домой, он всё рассказал матери и сестре. Они поверили ему. Вскоре все соседи узнали о видении Фира и подняли его на смех. Но Фир твёрдо верил в то, что произошло, и все настойчивей просил людей пойти с ним. Так прошли годы. Вскоре все уже считали Фира сумасшедшим - и каждый, когда-то знавший его, пожимавший ему руку, пивший с ним и евший с ним на равны, теперь бросал в него камень. Вскоре началась война, и все мужчины ушли сражаться. Фир был ранен, попал в госпиталь и встретил там свою будущую жену Аэру. Как и предсказала святая Ирга, она была некрасива и толста, но чистоте её души и её святости позавидовал бы и сам кардинал.
После войны Фир с Аэрой вернулись к нему домой - и, собрав вещи, молодые супруги, мать Фира и его сестра ушли в лес. Долго они шли всё глубже и глубже в чащобу, а найти того места, где выбросил перстень, Фир все никак не мог. Так и пришлось им вернуться ни с чем. А народ ещё пуще прежнего стал смеяться. Наступила зима, но Фир не сдавался. Снова собрал он всю семью и повел в лес. А люди настолько привыкли считать его дураком и шутом, что ради смеха поплелись следом за ним - и постоянно подтрунивали, всю дорогу подкалывали его. Фир молчал и терпел, но внезапно терпение и вера его пошатнулись - и упав на колени, он закричал прямо в небо:
- Я был верен тебе! Я привёл людей!! Я исправился!!! Что я сделал не так? Что, Господи???
Все ещё громче засмеялись, стали спрашивать, что ответил Господь. Но тут с неба упал луч и снег растаяла а посреди круга в лучах света засиял перстень лорда. И тогда все насмешники замолчали, а Фир засмеялся от радости. Достав топор, он принялся валить деревья, чтобы построить себе дом. Вскоре к нему присоединились и другие. Но каждую ночь мужчины оставались в лесу, а женщины уходили. И каждую ночь мужчины говорили: "Куда вы? Эй! Холодно же!" Отсюда и пошло название Эй-Холо.
- А что стало с Фиром? - спросил кто-то.
- Спустя год он умер от чахотки. И предсказания святой Ирги сбылись все, кроме одного. Пока ещё не родился настоящий король... Но, может он и родился уже! И каждый из вас, мальчики, может им оказаться.
- Ха-ха-ха!!! - засмеялся старик. - Но не эту историю я начал вам рассказывать. Так вот...
...Два ребёнка, появившихся на свет одновременно, как и должно было быть, стали лучшими друзьями, даже больше - братьями, не по крови, а по душе! Хотя сами по себе они были полной противоположностью друг другу. Назвали мальчиков Тулус и Явий.
Явий вечно куда-то спешил и интересовался всем подряд. Из-за этого он все время попадал в разные истории, которые иногда чудом заканчивались благополучно. И, естественно, за свои шалости не одну сотню затрещин он получил в детстве и юности. Очень часто я видел, как после очередной порки этот сорванец неделю не мог сесть на свой зад, но тут же после наказания влипал в новую историю. Так что жизнь приучила отца Явия всегда ходить по деревне с тонким прутом, чтобы в случаи надобности было чем проучить непутёвого сына, а надобность такая возникала очень часто.
Тулус, в отличие от друга, рос тихим и скромным. Отца он потерял рано, так что все заботы по хозяйству и надзор за тремя младшими сёстрами и матерью легли полностью на его неокрепшие плечи, а ему, бедолаге, было всего шесть с половиной зим от роду. Тулуса тоже интересовало всё вокруг, но больше с созерцательной стороны, не в пример Явию, которому всё надо было потрогать и уж только потом проанализировать. Единственной неприятной чертой Тулуса, которая раздражала всех, был вопрос который он постоянно задавал: "А стоит ли?" От него всегда можно было услышать:
- А стоит ли пахать поле с утра?
- А стоит ли пить воду?
- А стоит ли любить?
Пока он был ещё слишком юным, ему это прощали, но, когда паренёк подрос, это стало для него огромной проблемой. Сомнения и неуверенность владели его юной душой и преследовали его повсюду. Частенько только Явий и мог убедить своего друга в необходимости того или иного поступка, хотя чаще всего этот поступок на деле оказывался проступком, из-за чего от отца Явия часто попадало и Тулусу. Эти два мальчугана идеально дополняли друг друга.
Когда мальчикам исполнилось по десять лет, судьба приготовила им суровое испытание. Их спокойной и радостной жизни пришёл конец. В обеих семьях произошли крутые перемены. У Тулуса появился отчим. Его мать повторно вышла замуж. А у Явия отец умер, его придавило упавшим деревом.
Тулус по-своему полюбил своего нового отца, Сергиуса, но отчим всё равно был для него чужим, далёким человеком. Его сёстры легче и спокойнее приняли нового отца и спустя короткое время стали называть его папой. Тулусу было это противно - хоть он и смутно помнил своего настоящего отца, но так предать его не мог. Он не мог принять фамилию Киус. Он был и оставался Тулусом Бастом, сыном Сима Баста. И он твёрдо знал, что Тулусом Киусом зваться никогда не станет. Мать просила мальчика согласиться стать сыном ее нового мужа, но Тулус отвечал на её уговоры своим извечным вопросом:
- А стоит ли, мама?
Явий после смерти отца ещё больше шалить. И его шутки всё больше и больше стали напоминать вредительство. Он тащил грудами яблоки, капусту и помидоры с огородов своих соседей. Когда его спрашивали, зачем, он всегда говорил: "Просто так. Интересно". Никто в деревне не мог совладать с ним. А его отца, как на грех, уже не было в живых и отбить зад чужому ребенку ни у кого рука не поднималась. Всем было жалко паренька.
Вот так оба друга стали изгоями. Каждый по-своему. Тулус в своей семье, Явий - во всей деревни.
Прошли ещё годы, и маленькие мальчики стали взрослыми мужчинами. Но пропасть непонимания между ними и окружающим миром всё росла. Их уже интересовали не только игры и забавы. Всё в радиусе километра было ими исследовано и помнилось наизусть. Теперь их тянуло исследовать великую тайну - женщин! Скажу даже больше, главным образом тянуло Явия, а Тулус тащился за ним следом. Он втихомолку ждал чего-то особенного, но почти каждый день ходил с Явием и девушками вечером на сеновал в поле... и далеко не всегда был просто зрителем!
Вскоре за эти похождения родители почти всех девушек готовы были убить мальчишек. Но тем каждый раз, не без помощи матери Явия и отчима Тулуса, удавалось выпутаться. Всё сходило им с рук до тех пор, пока Явий не спутался с дочкой старейшины. Всего один раз они были вместе, но он обрюхатил её. Когда отец девушки прослышал про это, он пришел в ярость. Схватил топор и отправился в дом к Явию с твердым желанием убить его.
Ворвавшись в дом, он увидел на печи Явия и Тулуса и кинулся к ним. Только мать Явия смогла уберечь сына от неминуемой гибели - она вскочила навстречу старейшине и изо всех сил вцепилась в его страшное оружие.
- Ты чего разошелся? - вскричала женщина, крепко держась обеими руками за топор. - Что мой сын сделал тебе плохого?
- Молчи! Он опозорил тебя, очернил имя своей семьи.
- О чести моей семьи дай мне право судить самой и предоставь мне самой наказывать за позор! - не отпуская топор, возразила женщина.
- Изволь! - слегка остыв проговорил старейшина и опустил топор, но по его взгляду было видно, что он так и ждет момента, чтобы приблизиться к парню и убить. - Явий обесчестил мою дочь! Следующей весною она родит ребёнка от этого негодяя!
Мать Явия была явно шокирована данной новостью. На печи два юноши молча вопросительно переглянулись. Бросив на сына взгляд, не суливший ничего хорошего, женщина обратилась к старейшине:
- Даже если это правда... Убив его, ты вряд ли сможешь таким образом вернуть честь своей дочери. Убить отца её рёбёнка - да! Убить самого ребёнка - да! Возможно, и саму свою дочь - сможешь! Но вернуть её честь - нет!
Тишина повисла в доме. Все молчали. Все думали о будущем. Старейшина искал выход. Мать размышляла о спасении своего сына. Явий и Талус прикидывали, как бы им исчезнуть, и как бы всё само собой разрешилось, не затрагивая их... но ничего путного им в головы не пришло. Увы, видать, так суждено было свыше. Всё было предрешено.
- У тебя есть предложение? - недоверчиво сдвинув брови, спросил старейшина.
- Есть, - твердо ответила мать Явия.
- И что же ты предлагаешь, женщина? - оскорбительно выделив слово "женщина", сказал он.
- Если моему сыну так потребовалась честь твоей дочери... Если его глаз заметил её красоту... Если его руки так захотели ощутить и обласкать её невинное тело... Если ему так уж потребовалась её честь...
- Не тяни, женщина! Говори! - нетерпеливо прервал старейшина.
- Пусть тогда боги навсегда объединят их в союзе, и пусть ляжет на моего сына тяжкая печать заклятия "Одного"!
- Нет!!!! - не выдержал Явий. - Ты ведь не серьёзно, мать? Ты ведь вправду не считаешь, что я осквернил эту потаскушку!
Уж я не знаю, что толкнуло Явия в безумном порыве выкрикнуть такую ложь и оскорбление. Страх прожить всю жизнь с одной женщиной... Семья... Дети... Ответственность... Но, объятый ужасом, он соскочил с печи и снова выпалил:
- Нет!..
- Заткнись! Ложь и страх твои настолько сильны, что я чувствую их всеми фибрами души, - резко ответила ему мать.
- Тогда ты такая же сука, как и все они, деревенские девки! Тебе бы только захомутать меня, только бы прибрать в свои руки власть над мужчиной!..
Речи Явия были оскорбительными и ложными. За свою ложь он и получил по заслугам. Руки у матери Явия были очень сильны. Многие мужчины порой завидовали ее силе и мужественности. И сын вспомнил об этом, когда получил пощечину. Вернее, сильную оплеуху, которой он был сбит с ног и повержен на пол.
- Заткни свой поганый рот! - мать брезгливо вытерла руку. - Хорошо, что твой отец не дожил до этого позора и не слышит, какие скверные речи ты говоришь!
- Мой отец был болотной тварью! - с гневом и обидой в глазах процедил юнец.
- Значит, и ты - такая же болотная мразь как и он, ты же его сын! - припечатала мать Явия. - Так как тебе моё предложение? - снова обратилась она к старейшине.
- М-м-м!!! ... Обряд, говоришь? ... М-м-м!!! ... Это могло бы всё уладить. Да! Согласен.
Внезапно в дверях появилась и сама обесчещенная девица в сопровождении матери. А, судя по голосам, снаружи дома собралась целая толпа селян - скандал такого масштаба притягивал всех, как мёд привлекает пчёл.
- Отец, не убивай Явия! Я сама хотела бы лишить его жизни! Я не люблю его!.. - вне себя вскричала девушка.
При виде ее Явий задрожал и откатился к стене. Всё лицо её опухло и было мокрым от слёз. Кое-где виднелись синяки, следы ярости отца. Волосы, некогда струившиеся шелком, спутались и утратили блеск. От той красавицы, что так понравилась Явию, в ней не осталось ни капли.
- Не плачь, Ариса, я и не собираюсь ПОКА его убивать, - успокоил дочь старейшина. - Мы тут пришли к согласию. Коль ты его так полюбила, что отдала ему честь, то он и станет твоим мужем по обряду!
Но тут взвилась в ярости мать девушки:
- Ты с ума сошёл! Твоя родная дочь - и выходит замуж по обряду! Где это видано такое, чтобы дочь старейшины играла свадьбу с использованием заклятия "Одного"!.. Ты совсем рехнулся на старости лет! Позор-то какой!
- Молчи! - гаркнул на жену старейшина.
- Что? - не веря своим ушам, попятилась женщина.
- Молчи! Заткни свой рот, пока я его не заткнул.
- Что ты сказал? - прекрасно расслышав, переспросила она.
- Я сказал, что Ариса выйдет за Явия по обряду - значит, так и будет! А если ты, женщина, не заткнешься, то будь уверена - в нашем монастыре на одну монашку станет больше!
Резко отвернувшись и выйдя на крыльцо, женщина закричала стоящей около дома толпе, встав так, чтоб с улицы всем было видно людей в доме:
- Вы слышали, люди, он мне угрожает! Он свою дочь позорит, а меня грозит упечь в монастырь!..
- Видать, только мёртвая ты заткнешься! - проворчал староста. - Не зря за тебя твои родители такое приданое отдали. Без него тебя бы никто не взял.
- Но ты ведь взял! Вот теперь и слушай. И вы все слушайте...
Лишь на мгновение умолкла жена старейшины - перевести дух, и это мгновение чуть не стало для нее последним. Ярость омрачила разум её мужа, и без того жаждавшего кровавой мести. Он вскинул вверх топор и набросился на жену. Дочь еле успела перехватить его руку:
- Не надо, папа! Я выйду за него по обряду...
Голос ее прозвучал покорно, и некое отрешенное спокойствие почудилось в нем. Ариса вскинула на отца залитые слезами глаза, успев бросить косой взгляд на Тулуса, всё ещё лежавшего на печи.
Судя по его виду, он пытался стать как можно меньше и незаметнее. Может быть, от страха... А, скорее всего, ещё и из-за того, что и он тоже мог быть в тот роковой вечер на сеновале вместе с Явием.
- Убивают!!!! - завопила вдруг жена старейшины и с пронзительным воплем ворвалась в самую гущу толпы, где муж уже не мог её ударить без опасения задеть кого-нибудь ещё.
Едва ощутив себя в безопасности, она принялась громко возмущаться и всем рассказывать, что происходит.
- Здесь вообще кого-нибудь интересует моё мнение и мои желания? - поднявшись с пола, спросил Явий.
- Всё что ты уже хотел, ты сделал. И твои желания сейчас растут в животе моей дочери, - резко обернулся к нему старейшина.
- Пускай вы ради чести своего рода плюёте на мою жизнь и жизнь вашей дочери. Пускай из-за вашего обряда мы до конца своих дней будем жить вместе и встретим последний вздох оба одновременно - пусть будет так! Но вот счастья нашим будущим детям вы дать не сможете. Ваши внуки будут несчастны. Им не будет дарована та любовь, которую им могут дать два искренне любящих друг друга родителя.
- О чём ты? - недоуменно переспросил старейшина.
- Вот вы - глава нашей деревни. Вас все уважают и считают истинно мудрым, но вы не видите дальше своего носа. Гнев затмил ваш разум. Ярость впиталась в вашу душу. Вы мыслите однобоко. Вам не найти истины никогда.
- Что за чушь ты несешь? - брови старейшины снова сдвинулись. Во всём высказанном он видел только оскорбление себя и своего рода, а не истину.
Из всех находящихся здесь только трое знали правду. И только они могли решать, но, как правило, во всех таких случаях за вас решают те, кто ищет выгоду для вас, правду для вас, а по сути печется только об одном лишь своём благополучии, своей свободе, своём порядке. Всё по-своему. Тогда все ваши желания отходят на задний план. Вся ваша жизнь становится зависима от истины иной, чем есть на самом деле. И ничто уже не заставит открыть вашу правду. Вам останется лишь смириться.
Хотя, если вы достаточно умны, храбры и честны и смогли принять жизнь такой, какая она есть, не всё ещё потеряно... Значит, у вас есть ещё шанс побороться. Может быть, победы вам не видать, и вы это понимаете, но решение принять вы можете, и примите.
- Не всем дано... - попытался продолжить Явий.
- Отец! - перебила его Ариса. - Я не хочу, чтоб ты убивал кого бы то ни было. Я отдалась мужчине по собственному желанию, я прекрасно знала, чем это грозит. Я так хотела.
- Молчи. Я не хочу это слышать. Он воспользовался твоей наивностью! - протестующее и грозно проговорил старейшина.
Страх ушел из души Арисы. Она приняла решение. Её было уже не остановить. Хотя одно выдавало смятение её души - глаза. Вернее, её пристальный взгляд. Взгляд сквозь отца. На НЕГО - своего возлюбленного. Он так же пристально смотрел на неё и молчал.
- Я не так наивна, отец, как ты думаешь! Я отдавала отчёт своим действиям! Мне пришлось даже заставить его сделать это со мной!
- Что ты несёшь? - дрожащим голосом переспросил старейшина. Ярость, гнев, ненависть улетучились, сменясь шоком.
- Мы занимались ЭТИМ не один раз и не два. Я хотела этого. Я жаждала этого...
- Шлюха! - тихо прошептала мать Явия.
Только Явий слышал это. Ариса между тем, сама не своя,продолжала исповедоваться отцу:
-... Мне нравилось это, папа. Отец, я рада, что отдала свою честь. Я рада, что беременна. И теперь я сама решу свою судьбу. И у тебя, отец, есть шанс в ней поучаствовать. Я вижу три пути: во первых - ты насильно проводишь над нами обряд и мы живём счастливо, а наши дети нет...
- Почему вы считаете что ваши дети будут несчастны? - оправившись от потрясения, перебил старейшина.
- Нельзя построить счастье на лжи, фальши и магии! - воскликнул Явий.
- Со временем вы полюбите друг друга! - гнул своё старейшина.
- У нас не будет этого времени. Магия свяжет наши души в одну. Мы будем так любить друг друга, что дети нам будут не нужны, - пояснил Явий.
- А про какие другие пути ты говорила? - спросил старейшина у дочери.
- ...Во-вторых, ты можешь с позором изгнать нас из деревни, - продолжила она.
- А третий путь? - поинтересовалась мать Явия.
- Ты позволишь мне одной родить ребёнка и воспитать его для себя самой!
В глазах старейшины зажегся огонь любви и сомнения. Ему тяжело было принимать решение. Но Ариса была права - принять его следовало. Ему предстояло из трех зол выбрать меньшее...
- Ариса, ты понимаешь, на что меня толкаешь?
- Да, отец. Я всё прекрасно понимаю.
- Ты заставляешь меня сделать выбор между честью моего рода и любовью к тебе.
- И что же для тебя важнее? - поинтересовалась Ариса.
- Конечно, ты, но...
- Какие "но"!? - резко встряла мать Явия. - Ты сам видишь, твоя дочь согласна жить в позоре и одна воспитывать своего ребёнка. Так что мой сын не обязан проводить с этой потаскухой всю отмеренную ему жизнь.
- Молчи. Ты не имеешь права так называть мою дочь! - снова вспылил старейшина, окинув женщину гневным взглядом.
- Ты мне рот не затыкай! Я не девочка тебе. И я не собираюсь терпеть всё это. Что злишься, правда глаза колет? Твоя дочь сама призналась, что польстилась на удовольствие и отдала свою честь, как последняя потаскушка...
- Заткнись! Это не так!.. Моя дочь не шлюха! - вскричал старейшина и замахнулся на мать Явия.
- Ну, давай, бей! Ещё больше хочешь опозорить свой род? Поднять руку на женщину? Ха-ха-ха!!! - злобно засмеялась та.
Осознав, что именно импульсивно хотел сделать, старейшина сник и опустил руку, но не сдался. Мысленно он продолжал перебирать все возможные решения, и все они казались ему плохими. Но, как всегда бывает в нашей жизни, в самый нежданный момент появился луч надежды и спасения. Неучтённый элемент. Элемент, который при правильном использовании может всё вернуть на круги своя.
Именно таким элементом решил стать Талус. Он спрыгнул с печи и шагнул к старейшине:
- Я предлагаю Четвёртый путь.
- Что? - удивился тот.
- А? - опешила мать Явия.
- Остановись, Тулус! - тихо взмолился Явий.
Не обратив на просьбу друга ни малейшего внимания, Тулус снова шагнул вперед и набрал в грудь побольше воздуха. Его взгляд ни на миг не отпускал Арису, а она во все глаза глядела на него. Их взоры проникали в самую душу друг друга. Момент решения пришел. Им не надо было произносить слова - они и так всё прекрасно чувствовали и знали.
- Я возьму в жёны вашу дочь, старейшина! Правда, если вы благословите наш брак... - громко и отчетливо произнес Тулус.
Услышав это, Ариса скромно улыбнулась и кокетливо опустила взгляд.
- Что? - переспросил старейшина.
- Тулус? - эхом откликнулась мать Явия.
- Уже давно я люблю вашу дочь. Нет мне милее девушки, чем Ариса. Но мне никогда не хватало смелости попросить у вас её руки. Кто я, а кто вы! Я изгой. Меня презирают в собственной семье. Разве достоин такой человек вашей дочери?! Но я готов взять её в жёны перед богом и людьми.
- А-а!!! ... У меня нет слов... - только и сумел произнести старейшина. - И, говоря по правде, я никогда не считал тебя изгоем, и я никогда не призирал тебя. Если честно, именно о таком муже, как ты, я и мечтал для своей дочери. Ты ещё маленьким мальчиком сумел на ноги поставить свою семью, когда твой отец умер. Любой отец с радостью должен отдать свою дочь за такого человека, как ты... но, к сожалению, в нашей жизни многое происходит не так, как мы того желаем. Ты не можешь стать мужем моей дочери. Её честь взял другой, и её мужем должен стать он.
- Но я люблю вашу дочь и не хочу отдавать её другому! - возразил Тулус.
- Ты ещё найдешь себе достойную девушку. Зачем тебе ЭТА? - последнее слово мать Явия высказала с презрением и отвращением в голосе и смерила девушку ядовитым взглядом.
- Никого в своей жизни я уже не полюблю так, как Арису! - уверенно, как говорят дети, на одном дыхании выпалил Тулус.
- Ты ещё слишком молод и не знаешь жизни. Ты ещё будешь счастлив... - начал старейшина поучительным тоном, но Тулус не дал ему закончить:
- Вы всё время говорите о счастье вашей дочери, но меж тем делаете её несчастной. Если будете настаивать, вы отнимете счастье у неё, у меня, у Явия - и у себя, конечно, так как до конца своих дней вы будете корить себя за то, на что вы пошли, и сомневаться, нужен был ли этот шаг. Пока не поздно, одумайтесь! Примите правильное решение!
- Но... - начал говорить старейшина, но его снова перебили, на этот раз мать Явия:
- Зачем она тебе, Тулус? Она носит под сердцем ребёнка от другого! Её честь забрал твой друг. Она и любит твоего друга!
- Да, мой друг забрал её честь, но не душу. Я уверен, Ариса тоже полюбит меня, между нами рождается любовь плоти, а не души! - спокойно и уверенно, не спуская с Арисы глаз, возразил Тулус.
- А ребёнок!?! - воскликнул старейшина.
- А что ребёнок? Я буду растить его, как собственное дитя. Я рад, что этот ребёнок моего лучшего друга. Я искренне счастлив и благодарю Явия за этот дар.
И, обернувшись к другу, который молча следил за ним с какой-то печалью на лице и радостью в глазах, Тулус горячо воскликнул:
- Спасибо тебе, друг!
- Но зачем? - только и сумел выговорить старейшина.
- Я люблю её! - снова повторил Тулус и опять посмотрел в глаза Арисе, и как-то по детски глупо улыбнулся, так, словно он делал это впервые.
- Тулус, я уже сказал что готов отдать тебе свою дочь с огромной радостью и буду до конца своих дней желать вашей семье счастья... но судьба-злодейка играет с нами недобрые шутки! Моей дочери не нужен такой любящий всем сердцем муж, как ты... - и, словно чтобы смягчить горечь разочарования, старейшина положил руку на плечо парня.
- Отец! - обратилась Ариса к старейшине, и, когда тот обернулся, заговорила горячо и страстно: - Я хочу счастья для Явия. Во многом я благодарна ему. Он хороший друг и достойный мужчина. И я понимаю, что со мной он будет несчастен, как и я с ним. Между нами нет любви. Тулус прав. Я прошу разрешить нам с ним вступить в брак. Стать одной семьёй. Такого человека, как он, я готова полюбить всем сердцем. Прости меня, Явий! Если можешь, прости!
- Ариса, но я думал... - озадаченно заскреб в затылке отец.
Старейшину снова перебили - это оказалась мать Явия:
- Послушай! Ты хоть и стар, но мудрости у тебя нет ни на один серебряк! Что тут еще решать, над чем ломать голову? Твоя дочь хочет замуж за Тулуса. И Тулус хочет её в жёны: пусть беременную и обесчещенную, ему всё равно. Он любит её так сильно, что не в силах описать словами. У тебя есть шанс подарить счастье своей дочери - женить её на том, кто на твой взгляд, её достоин!
- Ты права, но СТОИТ ЛИ? - задался вопросом старейшина. Неуверенность и сомнения властвовали в его душе.
- Стоит ради любви! Любовь бесценна! - подал голос Явий.
Старейшина посмотрел на юношу с недоумением в глазах - и вдруг взор его просиял. Внезапно все встало на свои места. Он осознал. Нашел решение. А уж если мужчина, наделенный властью, принял окончательное решение, значит, так тому и быть. Именно так вершится история. Любовь духовная и плотская творят её.
- Ты понимаешь на что толкаешь меня? - спросил старейшина Явия.
- Да. И я принимаю это.
- Так тому и быть!
Старейшина вышел на крыльцо дома. Окинул взглядом всех жителей деревни. Все ждали решения. Старейшина прочистил горло и заговорил. Воцарилась тишина, люди обратились в слух.
- Радуйтесь и веселитесь! Скоро в нашей деревне будет праздник! В моей семье намечена свадьба! Моя дочь Ариса выходит замуж за ...
- Явия! Он поимел твою дочь! - раздался вопль из толпы, и люди громко засмеялись.
-...За Тулуса! - грозно и громко закончил фразу старейшина.
- За моего сына? - резко выдохнула мать Тулуса. - Я не позволю моему мальчику вступить в брак с этой...
Она не успела закончить, как из сумрака дома выступили Тулус и Ариса. Они сжимали друг друга в объятиях. Все взоры обратились к ним, а Тулус громко крикнул матери:
- Я женюсь на ней, мама, и не смей мне мешать! Уже давно мы с тобой отреклись друг от друга. Я - Тулус Баст, а ты уже давно предала мой род и стала Киус. Ты не мать мне и не можешь мне ничего запретить. В последний день осени мы поженимся!
- А как же Явий?! - непонимающе и уязвленно спросила мать Тулуса.
- Он обесчестил мою дочь - это правда. Так что жить в нашей деревне он не сможет. Слишком много горя он успел здесь сотворить. Пусть мир решает, верно ли я постановил - Явиса с матерью изгнать из деревни навсегда! Если вы согласны, через три дня они должны нас покинуть, - громогласно заявил старейшина.
- Да я и сам не против уехать, мне давно уж тут тесно! - дерзко выкрикнул Явий.
Люди засмеялись, а старейшина прикрикнул:
- Расходитесь! Что, у вас дел мало?
Долго ещё шли пересуды о просшедшем, но, как было сказано старейшиной, на исходе третьего дня, отдав дом во владение Тулуса, Явий и его мать покинули деревню. Провожали их только трое: Ариса, Тулус и старейшина.
- Прости, друг! - только и смог на прощание сказать Тулус.
- Тулус, не надо! Я должен был это сделать, ведь так суждено. Прощай, милый друг. Прощай и ты, Ариса.
Явий поклонился старейшине, стукнул по крупу единственной своей лошади, и телега с пожитками семьи медленно двинулась к выезду из деревни.
- Спасибо тебе! - прокричала вдогонку Ариса.
Услышав крик, Явий обернулся и помахал рукой.
Вскоре телега и Явис со своей матерью исчезли в густой листве деревьев...
- ...А что случилось, потом дедушка Балдус? - спросил Раст Киус.
- Ты уже взрослый мальчик, Расти, а задаёшь такие глупые вопросы старику, - улыбаясь в усы своей странноватой блаженной улыбкой, буркнул Балдус.
- Нет, расскажи, что дальше было, дедушка Балдус? - поддержала Раста Лейла Стон.
- Да! - вскричали одновременно все дети.
- Что дальше было? - пробился сквозь гомон голосов голос Ло Прист.
Не сумев справиться с таким количеством детей, Балдус смирился - пришлось ему поведать продолжение и окончание истории. Да и крики десятков детей быстро утомляют. Особенно человека в таком преклонном возрасте, когда самому уже хочется кричать от досады, видя, как все дальше прочь уносится молодость и все крепче берет за горло старость. Короче говоря, у Балдуса так разболелась голова, что он вынужден был уступить детям:
- Ладно! Ладно! Только тихо!
Снова воцарилась тишина. Всем хотелось дослушать историю. Снова обведя взглядом всех, Балдус обнаружил, что, помимо детей, огромным желанием дослушать историю горят десятка два местных жителей, столпившихся за оградой его дома.
- Как сказал Тулус, так всё и было. В конце лета была сыграна очень пышная свадьба. Вскоре после этого у молодых родился ребёнок, которого Тулус, как и обещал, полюбил как своего. Ребёнку дали имя Дарбит. Со временем Ариса сумела позабыть Явия и так же сильно, как любила его, полюбила своего истинного мужа и подарила ему ещё троих детей.
Дарбит, возлюбленное дитя двух родителей, вырос в прекрасного и достойного короны юношу. Многие говорят, что именно он и есть обещанный Фиру король!
- А это плавда он и ехть? - спросил Маркус Болд, как только Балдус замолчал.
- Время покажет. Дарбит ещё юн. Какая ему дорога в жизни уготована, только ему и господу нашему известно.
- Плавда? - не отступал Маркус Болд.
- Правда Маркус. Давайте помолимся господу! - сложив на сердце руки склонил голову старик.
Все стали бормотать заученную наизусть с детства молитву, правда, стараясь повторять вслед за Балдусом.
Балдус говорил медленно. Слушал лепет детей и улыбался. У него был счастливый день.
- Господь всемогущий - спасибо за солнца свет! ... Господь, пастырь наш - спасибо за воду, утоляющую нашу жажду и смывающую с наших душ грязь! ... Господь, владыка наш - спасибо за пищу нашу, которая не дает нам умереть! ... Господь, защитник душ наших - спасибо за любовь, которою ты награждаешь наши сердца! ... Господь, создатель - спасибо за мир, который ты сотворил для нас! ... Господь милостивый - спасибо за то, что прощаешь нас грешных, отпускаешь грехи наши! ... Господь единственный - спасибо за то, что свет твоей бессмертной души освещает праведный путь наш! ... Мы благодарим тебя за всё! ... Прости нас, грешных! ... Защити нас от тьмы вековечной! ... Не дай нам погрязнуть в глупости и разврате! Да свят будь!
Слова молитвы монотонно и блаженно поднимались высь. Райское спокойствие окружило дом Балдуса. Но стоило молитве закончиться, как мистическое единство, сплачивавшее всех, исчезло. Словно только что кто-то стоял рядом, но стоило вам замолчать и обернуться - тот человек исчез.
Внезапно над деревней пронёсся крик. Кричала какая-то женщина. Потом её поддержал мужчина. Потом другая женщина, за ней третья, так далее. Вскоре и до дома Балдуса дошла новость:
- Е-е-е-ду-у-у-т!!!
- Молодые едут!!! - неслось по деревне.
- Бегите! - живо подтолкнул Балдус детей.
Те только и ждали - с радостным криком вскочили, и чуть не сломав остатки забора, понеслись встречать жениха и невесту, радостно гадая о возможном облике девушки и её родни.
Балдус остался один. Так редко последнее время это было! Все вокруг так боялись, что он вот-вот умрёт, что старались не оставлять старика наедине с собой и с его мыслями. Оставаясь один, он постоянно вспоминал свою прожитую жизнь. Свою богатую, он был в этом уверен, жизнь. Он изведал всё: любовь, сжигающую всё нутро и душу дотла, страсть первой ночи порока, потерю родителей, близких и друзей, войну, позор, славу, триумф, прозябание, отчуждение, радость рождения первенца, волнение свадеб своих детей, рождение внуков, смерть любимой и любящей жены. Всё, что должен почувствовать и пережить человек, он пережил.
Но умирать он не хотел, он сейчас жил, чтобы понять то, что раньше не хотел понимать, отдать свои знания и опыт ошибок другим, дабы они так горько не ошибались.
Единственное, чего он не хотел, но ожидал постоянно, помимо обязательной смерти, - так это впасть в маразм, как большинство стариков. То есть, из опоры и головы клана превратиться в обузу для семьи. Он боялся, что начнёт, как другие забывать родных, близких, друзей, прошлое, настоящее и свои мечты. Он не хотел быть растением, за которым надо ухаживать. Такого он не желал, и даже где-то мечтал о смерти сейчас, пока ум его еще был ясен. На случай, если Всевышний приберег для него старческий маразм, Балдус припрятал кинжал. С большим трудом ему удавалось прятать оружие от внуков и детей.
Вот и в данный момент он сидел в одиночестве и думал о прошлом. Он ждал в гости только одно существо, вечную и неизбывную освободительницу - смерть. Но, к сожалению, к нему пришел другой гость.
Перед домом Балдуса остановил прекрасного вороного жеребца какой-то мужчина. Пока что всадник спешивался и привязывал коня, старик сумел рассмотреть гостя. Это явно был глава гильдии следопытов, о чём говорили и прекрасный скакун, да и амулет в виде вставшего на дыбы медведя, символ гильдии следопытов - пастырей леса и защитников границ королевства. Следопыты были ушами и глазами королей на дальних рубежах страны и за её пределами.
Судя по яркой, нарядной и дорогой одежде, мужчина приехал в свите невесты на свадьбу. Кожаные перчатки на руках говорили о готовности встретить вражду, хотя он и ехал на свадьбу.
"Он боится нас, или именно меня, коль ко мне приехал?" - гадал Балдус, продолжая смотреть на приезжего. Тот же остановился перед местом, где некогда была калитка, и замер, словно давая себя получше разглядеть.
В приезжем чувствовались сила и мудрость, как в старом-престаром дубе. Проворность зайца. Хитрость лисицы и острый ум сокола.
Чёрные длинные волосы, завивающиеся на концах, ложились на плечи. Правда, кое-где в них уже были заметны седые пряди, неизвестно отчего - от уже приближающейся старости или от тяжёлой жизни следопыта. Когда Балдус заглянул в его зелёные глаза, ему почудилось, что перед ним и не человек вовсе, а дикий волк. Всю левую половину лица незнакомца пробороздил шрам, из-за чего левый глаз открывался лишь наполовину.
В ожидании, пока его рассмотрят, незнакомец стоял молча, но спустя какое-то время начал разговор:
- Впусти в свой дом гостя, мудрый старец!
- Впущу, чего не впустить хорошего человека, только ты сначала скажи, зачем пришел? Если за деньгами, то в доме ничего ценного нет, окромя моей жизни, да и она уже не так ценится на свете, своё я уже отжил. Если за мудростью моей али за историей какой, то я устал, приходи завтра, тогда и поговорим. Если воды напиться, то за домом колодец. Зачем тебе мой дом, путник?
Полной неожиданностью для Балдуса стала реакция незнакомца. Тот громко и басовито захохотал - а, отсмеявшись, продолжил:
- Извини меня за смех, старик! В твой дом меня привело дело. А денег мне твоих не надо - свои за душой имеются, а жизнь твоя стоит столько, сколько и моя. Перед Всевышним мы равны. Первая заповедь следопыта: "Не спеши отнимать жизнь, пока не научился её возвращать!" Вот от мудрости твоей и твоих историй я в другое время не отказался бы, но все равно не это привело меня в твой дом. Да и напьюсь я сегодня вечером вдоволь и без твоего колодца, так что подожду.
- Складно говоришь, только не отвечаешь!
- На что отвечать-то?
- Кто ты и зачем ты здесь?
- Имя моё давно опозорено, очернено и забыто. Когда стал одним из следопытов, я взял имя Уйстин Васт. Я создал новый клан, свободный от предрассудков прошлого и прошлой лжи. Примкнув к братству следопытов, я переродился. Зачем старые имена поминать? - с какой-то далёкой сердечной грустью проговорил назвавшийся Уйсином Вастом. - А дела у меня здесь важные. Моя дочь Мириам выходит здесь за Нара Баста. И в Эй-Холо меня привела свадьба моей дочери.
- Значит мы скоро породнимся с вами, мистер Васт, ибо мой внук и есть Нар Баст. Только что вас привело ко мне?
- Я хочу отвезти вас на свадьбу.
- Спасибо большое, но, к сожалению, у меня сил не так много, как раньше. Я не смогу дойти до церковной площади.
- Но в седле вы сможете удержаться?
Оскорбительная для любого мужчины и воина мысль, что он уже не способен усидеть в седле, разозлила Балдуса.
- Настоящий воин и мёртвый усидит прямо в седле.
- Умереть я вас не прошу, но вот сесть в седло моей лошади - умоляю.
Здесь уже пришла очередь смеяться старику. Теперь он разразился хриплым, словно каркающим хохотом:
- Ха-ха-ха! ... Умоляешь, значит! Но как я сяду в седло? Сил моих на это не хватит. Али ты, Уйстин Васт, поднимешь меня и усадишь? Али великий колдун и умеешь создавать у людей крылья, чтоб они могли летать? Так зачем мне тогда твоя лошадь, давая я так на центральную площадь слетаю!
- Я не колдун, но вот пособить вам сесть в седло могу.
- А потом на глазах всего Эй-Холо позорно, словно мешок картошки, стаскивать меня с лошади?! Уж нет, пошли так.
- Пойдемте так.
Балдус долго удивлялся, как быстро этот следопыт сумел заставить его пойти туда, куда он хотел, но боялся не дойти, да ещё представить свою помощь так деликатно и невзначай. Это так напоминало услужливость расторопного малютки Явия...
С небольшими остановками для отдыха Балдус и Уйстин Васт дошли до центральной площади как раз к началу вечера. Вот-вот должна была состояться торжественная церемония.