После урока литературы Маша осталась в кабинете, чтобы рассказать наизусть стихотворение Есенина. Она учила его весь вечер накануне, но сейчас ей казалось, что она ничего не помнит. Тяжело ей давалась его поэзия, хотя в детстве она просто обожала его стихи.
Учительница остановила ее на середине.
- Текст ты знаешь, я вижу, - сказала она. - А почему без выражения?
Еще недавно Маша смутилась бы и начала бы оправдываться, но сейчас она была совсем другой.
- Я не понимаю его стихи, - сказала она честно.
- Не понимаешь? - удивилась учительница. - По твоим сочинениям этого не скажешь.
- Я знаю. Просто я пишу то, что надо написать, то, чего от меня ждут. Разве можно думать не так, как критики? По-моему, школьной программой это не предусмотрено. В экзаменационном сочинении мало кого будет интересовать мое собственное видение произведения. Наверняка оно будет противоречить всему ранее сказанному. Для меня это уже закономерно. В последнее время у меня всё не так, как у других.
- Но ведь есть такие явления в жизни, которые приняты и признаны всеми. Не стоит их отрицать.
- Я не буду вести себя и думать так, как все, только потому, что так делают все. Я не буду молчать, если у меня есть свое мнение, даже если оно расходится с общепринятой точкой зрения по данному поводу.
- То есть, ты отрицаешь все?
- Нет. Я не нигилист. Но я действительно не принимаю многое. У меня даже имя такое, - девочка грустно улыбнулась. - Мария с древне-еврейского переводится как "противиться", "отвергать". Или "быть горьким".
- И многие разделяют твою позицию?
- Разве Базарова многие понимали?
- Еще в прошлом году ты была совсем другой, - удивилась учительница.
- Да, - согласилась Маша. - Тихая и скромная девочка в очках, сидящая за первой партой. Тогда я была глупой и многого не понимала.
- Я первый раз слышу, чтобы золотая медалистка говорила, что она глупа.
- Я не имею в виду школу. Хорошо учиться и быть умной по жизни - это две разные вещи. Согласитесь, что хороший человек складывается не из хороших оценок.
- Ты правильно говоришь. Ты сейчас упомянула Базарова. А его ты понимаешь?
- Во многом. Но мне кажется, что он все-таки переборщил. Отрицание уместно не всегда и не во всяком обществе. Я это понимаю, поэтому с разными людьми веду себя соответствующе.
- Но при этом всегда придерживаешься своего мнения?
- Конечно. Только выражаю его по-разному. Я никогда не отказываюсь от своих слов. А Есенина мне не понять, наверно, потому, что у меня другое мировоззрение. Вот уж кого я действительно понимаю, так это Маяковского и... И Ахматову.
- Ведь это же два разных литературных направления! - удивилась учительница.
Маша кивнула. Сочетание несочетаемого - это было ей близко. Полосатая жизнь. Сегодня одно, завтра другое. Сейчас она стояла перед учительским столом в строгом костюме, белой рубашке и в туфлях на высоком каблуке. Но на следующий день она могла надеть широкие рваные джинсы, ярко синюю кофту с ядовито-оранжевой надписью Hard Rock на спине, такой же оранжевый шарф с пионерским значком, распустить оранжевые шнурки на ботинках, надеть десять колечек на левое ухо и одно нацепить на губу. Не сережки - обманки, но кто знал об этом? Ей и так и так было одинаково комфортно.
- Я вообще люблю японскую поэзию. Хокку и танка. Их тоже мало кто понимает. Поэтому меня считают сумасшедшей. Я нахожу в них глубокий смысл, а люди говорят, что это полнейшая чушь, и ржут над ними, как кони.
- Смеются, - поправила учительница.
- Да нет, - вздохнула Маша. - В том-то и дело, что они не смеются, а ржут. Еще в прошлом году я сама не понимала многие произведения, которые мы изучали. Сейчас я бы с удовольствием их перечитала. Мне стихотворение с начала рассказывать?
Учительница отрицательно покачала головой.
- Ты странная, - сказала она.
- Мне все это говорят. Еще говорят, что я ненормальная.
- Ты не ненормальная, ты какая-то особенная. У тебя в классе есть друзья? Мне кажется, ты постоянно одна, сама по себе.
- Меня здесь никто не понимает.
- А ты их?
- Это не сложно. Они такие же, как все. Простые люди. С простыми неинтересно.
- А с кем интересно?
- Со сложными. Их хочется понять. Они в чем-то тоже странные. Некоторых насквозь вижу, а разгадать не могу.
- Ты не хочешь стать психологом?
- Нет. Не нужно быть психологом по профессии для того, чтобы понимать психологию человека.
- А кем ты хочешь стать?
- Хирургом. Пластическим.
Маша вышла из школы. До этого она еще никогда не разговаривала с учителями так откровенно. После этого разговора ей стало легко. Она чувствовала, что ее хотелипонять. Мало кто хотел ее понять с тех пор, как она стала такой, какой она была сейчас. А ведь это так важно, когда тебя понимают!
Началось это все, наверно, с плохого зрения. Мир был сплошным размытым пятном: не было ни лиц, ни даже силуэтов. Она ненавидела очки. Однажды она заменила очки контактными линзами. Первым ее возгласом тогда было: "Я и не представляла, что можно так видеть!" И мир открылся перед ней: он был красивым и ярким. Она видела каждую травиночку, каждый лепесток на цветах. Первый раз за 16 лет жизни она увидела пятна на луне. А звезды! Они были такими малюсенькими, далекими и манящими, и какие у них были лучики! Она никогда не видела этих лучиков. Облака теперь были не просто белыми - они казались пушистыми и такими объемными! Зимой Маша первый раз увидела снег. Свежий, мягкий, непритоптанный: ей казалось, она видела каждую снежинку. А закат! Облака, растянувшиеся по всему горизонту, темно-темно-синие, иногда до черноты. Ярко-красное зарево так же по всему горизонту и вверх. Четкая граница между ярко-красным и черно-синим. Малюсенький кусочек, оставшийся от диска солнца. И ни одного лучика: просто ровная окраска небосвода - черный резко меняется на красный, а красный постепенно растворяется в черном, и там, где его уже не различить, появляются лучистые звезды. А за рекой, по мосту, ползут машины-светлячки.
Это мир свел ее с ума. Своей яркостью, своей жизнью и вечной красотой. Видимо, для того, чтобы полюбить краски окружающего мира, нужно однажды стать слепым. Это так глупо, думала Маша. Она шла под теплым весенним дождем и улыбалась. Редкие прохожие кидали на нее дикие взгляды из-под зонтов, и только один улыбнулся в ответ на ее улыбку.
Она много смеялась. Слишком много, думала она порой. Люди так и воспринимали ее - вечно веселый, смешной и сумасшедший клоун. А ведь клоун не лишен человеческих чувств. Но кому до этого есть дело? Он прыгает, смеется и шутит - всем весело и ничего больше не надо. Аплодисменты. Кто заметит за слоем грима его боль, его грусть, его страх? Это, наверно, так сложно - быть клоуном.
Маше казалось, она понимает клоунов. Она могла весь вечер шутить, смеяться и петь песни, всем было весело - и ей вроде бы тоже. Но очень часто, вернувшись домой, она садилась за стол и писала грустные стихи. Она рассказывала обо всем коту, которого нашла зимой под скамейкой во дворе, замерзшего. Кот всегда ее слушал и понимающе лизал за руку.
Был еще один человек, который всегда был готов выслушать ее. Антон не был таким сумасбродным, как Маша, просто он умел ее понимать. Она звонила ему, когда ей надоедало все это безумство, когда хотелось простого человеческого общения. Ей нравилось с ним разговаривать.
- Ты не считаешь меня сумасшедшей? - порой удивлялась она. - Посмотри: никто не одевается так, как я, у меня появился какой-то странный и ненормальный акцент и иногда я несу такую чушь, что самой страшно становится.
- Ты не сумасшедшая, - говорил Антон. - Ты не из этого мира, это точно. Просто этот мир не для таких неординарных людей, как ты.
- Этот маленький город меня убьет. Здесь нет места для самовыражения. Здесь тесно и душно.
- Ты хочешь уехать отсюда?
- Я уеду. Поступлю в институт и уеду. Навсегда. Может быть, там все по-другому?
- У тебя нет там друзей.
- У меня и здесь их нет. Только ты. Все остальные - так, позависать вместе и все. Хотя, ты знаешь, даже с этими остальными трудно будет расставаться, не говоря уже о семье, о тебе и о... Ладно, не важно, - Маша махнула рукой.
- О ком? - спросил Антон. Он знал, что ей хотелось рассказать.
- О ком, о ком, - пробубнила девочка. - Что, думаешь, я уже даже влюбиться не могу?
- Можешь, - Антон как-то грустно посмотрел на нее. - Только влюбляйся правильно.
- Это как?
- В хорошего человека, а не в того, от кого все сходят с ума. Вокруг много смазливых мордашек, но, пообщавшись с ними, понимаешь, что они тупые, как пробка.
- Я знаю. От него никто в общем-то не сходит с ума. Вообще, он какой-то неприметненький, неказистенький.
- Видимо, что-то в нем есть, если ты так говоришь.
- В том-то и дело, что есть. Мы с ним во многом похожи. Только он этого не понимает. Он считает меня ненормальной, сумасшедшей и еще не знаю какой. Только не такой, какая я на самом деле. Хотя, если бы я не была немного сумасшедшей, я бы не пела тогда на берегу, и мы бы даже не познакомились. Мне кажется, я его насквозь вижу, но понять его никак не могу. А я так хочу его понять! Он меня иногда будто бы избегает.
- Это потому, что ты его насквозь видишь. Такой "рентген" пугает.
- Мы с ним вообще редко видимся. Он постоянно просит меня подкинуть ему какую-нибудь бредовую идею по тому или иному поводу. Будто он меня совсем за серьезного человека не принимает. Я для него просто клоун. Глупый клоун.
- Ты не глупый клоун, Машута. Даже если ты и клоун, то ты грустный клоун с умными глазами.
Может быть. Ее имя переводилось: "быть горькой". Может быть, она действительно была всего лишь грустным клоуном? Только вот глаз этих никто не замечал. Клоуны всем кажутся глупцами. С Антоном она познакомилась за три недели до того, как встретила предмет своей страсти, и Антон не считал ее ненормальной только потому, что знал ее настоящую, без всей этой мишуры. Без скорлупы. Ведь все эти шнурки, шарфы и пионерские значки были всего лишь скорлупой, в которую она пряталась. Она пряталась от людей. Они злые и бесчувственные. Что у них в груди: сердце или кирзовый сапог? Глупому клоуну не понять.
Закончилась весна. Маша без проблем сдала выпускные экзамены. Она получила свою золотую медаль. Зачем глупому клоуну медаль? Прыгал бы по арене, лил бы несуществующие слезы. Аплодисменты были бы тебе наградой.
Взаимопонимание в отношениях между мужчиной и женщиной бывает важнее, чем любовь. Непонимание убивает любовь. Пытаясь воскреснуть, она причиняет боль.
Зачем ей мужчина, который ее не понимает? Почему она так сильно влюблена в него? Она зашла к нему перед отъездом, попрощаться.
- Учиться еду, - сказала Маша, грустно глядя ему в глаза.
- Кем станешь? - спросил он. Наверно, просто из вежливости: ведь его это на самом деле мало интересовало.
- Пластическим хирургом, - ответила девочка и улыбнулась. - Всегда мечтала об этой профессии.
- Ты смотри там осторожнее. Людей не покалечь. А то ты ведь сумасшедшая.
- Я постараюсь.
Маша натянула улыбку. К горлу подступал комок. Оттого ли, что она уезжала и расставалась с ним навсегда? Нет. Просто опять это слово. Сумасшедшая.
- Ты не будешь скучать по моим бредовым идеям? - спросила она.
- Не знаю. Может быть.
- Все, я пойду, - Маша поняла, что не может больше находиться рядом с ним. - Пока.
- Счастливо.
Глупый клоун уходит со сцены. Кому он нужен со своей глупостью?
Антон провожал ее на вокзале. Летом они много общались. Она будет скучать по нему. Он замечательный человек.
Они просто стояли рядом, не глядя друг на друга, не зная, что сказать. Плачущий клоун. Антон обнял ее.
- Не грусти, моя хорошая, - сказал он и погладил ее по шелковистым волосам. - Ведь ты же знаешь, что все будет хорошо. Мы скоро встретимся. У меня в ноябре командировка на несколько месяцев. Приеду к тебе в гости.
Маша всхлипнула.
- Только ты тоже про меня не забывай, - продолжал он. - Пиши японские трехстишия в SMS-ках.
- Разве ты их понимаешь?
- Машута, с тобой все что угодно научишься понимать.
Ей так нравилось, когда ее называли Машутой.
Поцеловать на прощание. Она ждала, что он чмокнет ее в щечку. Вместо этого она почувствовала сладкий вкус его горячих губ.
- Скоро увидимся, - повторил Антон.
Она смотрела на него сквозь вагонное стекло и застывшие в глазах слезы. Он махал ей рукой и грустно улыбался.
Глупый, глупый, глупый клоун! Видимо, кому-то ты был все-таки нужен. Только ты смотрел не в ту сторону. Ты попал на чужую сцену.
Старый вагон, полный незнакомых людей, навсегда увозил Машу из этого маленького и душного города. Интересно, там, далеко, есть место для ее сумасбродства? Интересно, там, далеко, ее ждет кто-нибудь?