Тяжелый меч просвистел над головой. Симулакрум привычно ушел от удара - по-крестьянски широкий размах Претендента был смешон. Отточенный веками занятий выпад и укол - как всегда точно, в озорно блестящий в прорези шлема глаз. Со стороны это, наверное, выглядело эффектно. Вместо обезглавленного мощным ударом тяжелого двуручного меча ненавистного эльфа перед онемевшими от удивления, разочарования и вернувшегося ужаса людьми валялось закованное в сверкающие доспехи тело еще одного Претендента... Все кончилось, не успев начаться. Эльф, равнодушно обтерев белым платком острие своей рапиры, вначале показавшейся кое-кому всего лишь дорогой церемониальной игрушкой, вбросил оружие в ножны и осведомился:
--Еще желающие есть?
Его скучающие серые глаза пробежались по замершим лицам присутствующих, словно ожидая того, кто следующим бросит ему вызов. Взор короля, только что вновь подтвердившего свое Право, выискивал тех, кто решится повторить простые слова вызова и отнять у него возможность править этой (совсем не нужной ему) страной. Отнять вместе с его жизнью, конечно. Впрочем, люди с посеревшими лицами уже пятились к выходу из Зала Поединка. Они шли, опустив головы, боясь встретить спокойно-яростный взгляд странных глаз, лишенных зрачков. Глаз, что холодно блестели на презрительно-неподвижном надменном лице.
Те, кто совсем недавно, радостно вопя, бежали вслед за приезжим Мастером Меча, прославляя его смелость, кто замирал от сладкой надежды увидеть, как погибнет ненавидимый многими богомерзкий король-эльф, сейчас потерянно прятали свои лица за масками почтительного смирения, стараясь стать незаметнее пыли...
Появившиеся откуда-то слуги, с подобающим случаю выражением скорби на лицах, осторожно подняли то, что всего мгновение назад было полным жизни и самых радужных надежд Претендентом. Закованные в металл арбалетчики дворцовой охраны провожали покидающих зал людей. Хотя и редко, но прежде уже бывали случаи, когда какой-нибудь безумец, в нарушение выпущенного покойным королем Эдуардом V эдикта, пытался убить короля-эльфа не в узаконенном честном поединке, а обманным путем. Впрочем, уже три десятка лет не находилось подобных глупцов, последний из которых окончил свои дни нашпигованный тяжелыми арбалетными болтами, а тело его послужило отличной пищей для ворон на городской помойке. Однако щедрое жалованье требовало бдительности, и Стража была готова ко всему. Десятки пристальных глаз отслеживали каждое движение пришедших оспорить Право короля. Мало ли, ведь находятся еще мечтатели, вызывающие Короля на Дуэль в надежде занять его место на троне. А ведь знают, наверное, что почти четыре десятка Претендентов уже получили почетное погребение за казенный счет на городских кладбищах, но все же верят в свои силы, расплачиваясь за самоуверенность жизнями.
Больше не глядя на стайку напуганных горожан возле дверей, король-эльф вышел из зала первым. Высоко держа голову с черной короной Властителя в золотистых волосах, Симулакрум, спеша, шел ставшими родными за эти годы гулкими коридорами дворца - затянутая в зеленый бархат фигура, с тускнеющими при каждом шаге глазами. Комната, в которой он почти безвылазно проводил последние месяцы, встретила его знакомым ароматом пряных лесных трав и чуть заметным туманом магических курильниц - запахом беды и болезни... Маленькая сморщенная старушка утопала в подушках огромной резной кровати. Ее бледное лицо мало отличалось цветом от безупречно-белых простыней. Симулакрум бесшумно прикрыл за собой дверь и встретил полный тревоги взгляд сидящей рядом с ложем девушки... Глядя в ее фиолетовые бездонные глаза, оттенка горного неба - того неба, что вряд ли когда-нибудь смогут увидеть простые смертные, Симулакрум успокаивающе улыбнулся - слова никогда не были нужны им. Девушка устало поднялась с кресла и бесшумным призраком скользнула к двери - лишь слегка колыхнулись огоньки курильниц от ветерка, поднятого золотистым платьем, да уколол глаз короля рубиновый лучик сережки в остром ухе, на секунду блеснувшей сквозь платиновый локон сложной прически... Отстегнув от пояса напоенную кровью глупца рапиру, король сел в кресло, еще хранящее нежное тепло девичьего тела. Глядя на танцующий в курильнице оранжевый язычок пламени, эльф слушал, как мимо него текут мгновения, нанизываясь на ниточки часов. Неслышный смертным шум мчащегося времени заполнил тишину комнаты, сливаясь с едва слышным дыханием пожилой женщины...
--Сим, - чуть слышный, дрожащий шепот смел эльфа с кресла.
Опустившись на колени рядом с ложем, он посмотрел в поблекшие, ставшие почти прозрачными глаза.
--Я тут, Мили, - он нашел в складках накидок и покрывал сухую сморщенную ладошку и осторожно сжал ее в руке.
На лице старушки мелькнула едва заметная улыбка, легкая, как тень от пролетающего жарким летним полуднем облачка.
--Сим, ты отослал Лайти? - едва заметно сжимая его шершавую от постоянных упражнений с мечом ладонь, шепнула женщина.
Симулакрум молча кивнул и, предупреждая прочитанный в ее взгляде вопрос, ответил:
--Пусть девочка немного отдохнет - сегодня нам предстоит дальний путь.
--Значит, сегодня? - чуть заметно дрогнули сморщенные губы и немного сильней заблестели по-старчески слезливые глаза женщины.
Симулакрум лишь снова кивнул, и нежно прикоснулся губами к ее руке.
Женщина вздохнула:
--Значит, тот бедняга, которого ты лишил жизни сегодня... Ты ведь его заколол? - пристально взглянув на эльфа, спросила женщина и закончила:
--Значит, тот бедняга чуть-чуть поторопился...
--Не будем об этом сейчас, - тихо сказал Симулакрум, - он был обычным шакалом...
--Я знаю, - она вздохнула и спросила:
--Сим, сколько еще?
Эльф глянул куда-то поверх ее головы, невидяще уставившись в стену, украшенную древним гобеленом. Долгий миг он стоял, замерев будто всматриваясь или вслушиваясь во что-то заметное только ему, а потом, встретив ее взгляд, ответил:
--Он уже на пороге, но Он будет ждать - у меня еще достаточно сил...
Сухонькая рука женщины сжала ладонь эльфа с неожиданной для этой угасающей жизни силой.
--Не стоит, я слишком устала и хочу, наконец, обрести свободу, я и так слишком задержалась, - она попыталась улыбнуться, но вместо улыбки получилась какая-то жалкая гримаска.
--Сим, помнишь, когда-то ты обещал выполнять все мои капризы? - тяжело переводя дух после каждого слова, спросила она.
--Я помню все, моя королева! - он прикоснулся губами к сморщенной, словно печеное яблоко, щеке.
Она с трудом провела ладонью по шелковистым, как самая дорогая восточная ткань, волосам эльфа и попросила:
--Выполни мой последний каприз.
Симулакрум выжидательно смотрел в глаза, уже готовые угаснуть, глаза, способные заглянуть в его душу... Пускай подавятся злобой те, кто говорят, что у эльфов нет души!
--Сим, давай станцуем в последний раз... Как тогда... Впервые... - прозрачная, как утренняя росинка, слеза потекла по глубокому каналу морщинки.
Симулакрум аккуратно снял с головы корону - отброшенный в сторону символ власти, звеня, покатился по полу. Встряхнув рассыпавшейся гривой волос, он аккуратно поднял на руки легкое как сухой осенний лист тело той, что долгие десятилетия была его любовью, его судьбой и жизнью... Вслед за слышимой лишь им двоим музыкой, он закружился по комнате... И, подчиняясь волшебному ритму рождающейся в мире мелодии, разгладились морщины на ее лице, вновь наполнились молодой синевой глаза - те самые, в которые смотрелся когда-то эльф на берегу лесной реки, где по странной прихоти судьбы решила искупаться, тогда еще совсем юная, принцесса Милиссента... Даже толстые каменные стены растворились в древних магических звуках. Вокруг них больше не было громады старинного родового замка Сент-Локхских королей. Был зеленый луг, окруженный ласково шепчущими деревьями, была луна, подпевающая странному ритму эльфийской мелодии, и был танец... Тот танец, что когда-то навечно связал молодую принцессу из маленькой скучной страны и уже разменявшего не первую сотню человеческих лет уставшего эльфа со странным именем Симулакрум.
Они танцевали, будто впереди у них лежала целая жизнь. Будто еще не было странной свадьбы, ставшей главной болью полусумасшедшего короля Эдуарда V, отца Мили. Будто не был издан королевский эдикт, в котором престарелый монарх дал любому рыцарю право оспорить корону у ненавидимого им эльфа-зятя... Будто далеко впереди было долгожданное рождение их дочери... Будто не было позади десятков дуэлей, на которых умирали сорвиголовы, опьяненные кровавой возможностью добыть себе корону. Влюбленные танцевали и танцевали, как тогда. Или "тогда" и "сейчас" это один миг - спрессованный в танец? Ее нежные руки с тонкой до прозрачности кожей ласково обнимали его шею, а его губы ласкали ее висок, ощущая биение тоненькой жилки жизни... А мир кружился, кружился вокруг них, завороженный и околдованный мелодией их любви.
Симулакрум осторожно опустил на ложе опустевшую оболочку тела. Сейчас его Мили, обретя свободу от всего, что радовало и печалило ее, неслась сквозь тьму и холод мироздания, чтобы через сорок дней зажечься где-нибудь прекрасной, как она сама, звездой - согревая холод пространств и даря жизнь новым мирам... Вселенная будет вечно расширяться с каждой новой душой, что уйдет, обретя свободу, и породит новые души, способные давать свет и тепло целым мирам... Когда-нибудь и его звезда засияет где-то во мраке. Возможно, для звезд не существует расстояний и тогда он снова будет рядом с Мили.
Порыв холодного воздуха, затушивший последние из еще уцелевших после сумасшедшего танца огоньков, отвлек его от мыслей.
Набросив на плечи точно такой же плащ, сделавший его похожим на тень, в честь которой когда-то назвала его мать-прорицательница рода, эльф преклонил колени в ритуальном поклоне, отдавая последнюю почесть той, кому когда-то дал самое главное Слово... Не оглядываясь, он навсегда вышел из комнаты, чувствуя, как рядом с ним идет их дочь - вечное продолжение и смысл их любви. Когда-нибудь и его Фэа займет свое место в звездном мраке, но их с Мили потомки будут жить, даря миру радость любви - любви, что сильнее всего и даже смерти. А сейчас они вернутся домой, туда, где нет условностей и вражды, туда, где не стремятся отнять жизнь ради мертвого украшения на голове... В места, которые стоит покидать лишь ради настоящей любви - единственного чувства, что любом мире ценится превыше свободы.
* * *
Долго еще рассказывали люди, как опустился на площадь перед королевским дворцом огромный черный дракон, и две тени скользнули к нему... Больше никто не видел в Сент-Локхе эльфов, да и сама страна вскоре распалась, разорванная на мелкие части сворой объявившихся, как это водится, наследников. Но даже спустя века люди рассказывали сказки о добром и справедливом короле-эльфе в царствование которого реки текли молоком и медом... Ведь люди так быстро освобождаются от ненависти - почти сразу, стоит только объекту их гнева раствориться во мраке ночи. Исчезнуть подобно черному дракону, унесшему на себе последних эльфов Сент-Локха.