Аннотация: Еще одна маленькая зарисовка с одной из отсталых планет семнадцати Созвездий. Более чем миниатюрной байкой просьба не считать.
- ...Потом Раввак-громовержец простил дерзкого Гурка, посадил его на ладонь и спустил с Луны на землю. Гурк вернулся в родное поселение, и поведал, что не надо отныне бояться наказания с небес, и что дождь и снег будут идти сами по себе, потому что так заведено. И если вдруг звезда упадет в море, то не надо приносить ребенка в жертву. С тех пор люди благодарны дерзкому Гурку за его подвиг...
Слушатели, сообразив, что история окончена, засобирались домой.
- А тот мальчик, которого бросили со скалы, когда звезда упала... он погиб? - спросил задумчиво Воша и ойкнул - искра из очага больно клюнула в пятку. Старик развел руками - в легенде, мол, об этом не говорится...
Дети шумно высыпались из тростниковой лачуги и побрели по узкой тропинке домой. Солнце клонилось к закату, по реке к селению тянулись лодки с уловом - грузно, неторопливо, как всегда бывает в начале осени, когда рыбы много. Даже птицы над головой летали как-то лениво. Мир готовился ко сну. А Воша все не унимался.
- Ведь если Раввак-громовержец понял свою ошибку, то он должен был все исправить, ведь так? Гурк нашел упавшую звезду на дне моря и зажег ее снова, так почему бог не оживил маленького Ти?
- Может, он не смог... - сказала Дафа, и покрепче ухватила братишку Юма за розовую ладошку, - Ты-то у меня никуда не денешься, проказник! А то мать задаст нам обоим!
- Как же так, если он бог? Боги - всемогущие!
- И лентяи, - встрял в разговор рослый Хум, плетущийся позади, - богу куда проще ничего не делать и смотреть, как душа воспаряет к небу и превращается в звезду, чем искать старую по всему дну морскому.
- А младший бог, Ласа? Он же подсказал Гурку, как спуститься на дно, и дал ему венок из воздушных лилий, - вступилась за небожителей Дафа. Хум усмехнулся.
- Они это любят... Посоветовать, объяснить... Я, мол, умный, я все знаю, но мне недосуг, а ты вот попотей, да меня потом восславь за дельные указания...
Некоторое время шли молча. Потом Воша остановился как вкопанный. Хум налетел на него в темноте и сбил с ног.
- Ты почто к земле прирос, как Рахатка, сын лесного Владыки?!! - грозно спросил он, помогая Воше подняться.
Маленький Юм вспомнил страшную сказку про Рахатку, которую старик рассказывал вчера, и заревел. Дафе пришлось взять его на руки.
- Я знаю, во что мы будем завтра играть! - воскликнул Воша, отряхиваясь от листьев и сдирая репейники со штанов.
- Во что же?
- В "Похождение дерзкого Гурка и спасение маленького Ти"!
- А это будет интересно?
- Очень!
Тропинка кончилась, упершись в широкую утоптанную дорогу. Дафа свернула налево.
- В полдень на нашем тайном месте! - крикнул вслед девочке Воша.
Дафа ловко спустилась по склону и, усадив брата на лавку перед рыбацкой лачугой, побежала к реке - встречать отца. Хум тоже попрощался и свернул к кузне. К поселку Воша добрел в одиночестве.
Дома мать накормила его лепешками с молоком, попутно отчитывая за грязные ноги. Воша согласился со словами, что он не дикая обезьянка, что обязан следить за собой, добросовестно вымылся в берестяном тазу с холоднющей водой, и только после этого юркнул в постель. Сон пришел сразу. Только успел закрыть глаза, как вдруг раз - и утро!
...Если выйти из поселения в полдень и свернуть не к большой дороге, а к той части Темнокаменки, что петляет меж скал, то можно увидеть, как река, разбитая огромными глыбами на множество мелких ручьев, вновь собирается в одно целое. Большей частью вода огибает скалы с севера - там можно даже проплыть на лодке. Но по здешним ручейкам можно спокойно шлепать, не боясь замочить ноги выше колен. Если правильно выбирать дорогу.
Если же путь выбрать совсем верно, то, перепрыгивая с камня на камень, можно попасть на крошечный островок.
Он покрыт короткой травой и цветами, название которых никто не знает. Когда стоишь в центре - видишь только скалы, и они отсюда уже не кажутся грустно-серыми. На залитых солнечным светом боках играют блики воды, а на верхушках вьют гнезда птицы. Ну чем не Луна?
- И правда, похоже, - согласился Хум, - а кто будет Равваком-громовержцем?
- Ты и будешь. Сыну кузнеца молот руку не тянет, - отозвался Воша и достал из заплечной торбы (вот почему он так тяжело прыгал по камням!) немалых размеров проржавевший молоток. Хум принял инструмент, взвесил в руке.
- Негоже хорошей вещи ржаветь. Подари мне, я в дело приспособлю. Где добыл-то?
- Недалеко добыл. В ручье. Видал, обронил кто-то.
Хум что-то пробурчал себе под нос и опасливо обернулся - не услышала ли Дафа и маленький Юм. Но те не обращали на него внимания. Дафа плела венок из собранных на берегу одуванчиков и пела. Один из венков уже венчал белобрысую макушку Юма.
Дафа была Морской Владычицей, а Юм - ее пленником, укрытым в хрустальной раковине. Раковины не нашлось, и малыш сидел на коленях старшей сестры. Дерзким Гурком был, разумеется, Воша.
Справедливость восторжествовала к четырем часам, когда Ти (то есть Юм) был "спасен". Морская владычица одарила героя поцелуем в щеку, а Громовержец занес подвиг в историю, выбив обратной стороной дареного молотка на большом валуне картинку. Он сам, Раввак, восседающий верхом на Луне, Гурк - стоящай на дне морском крепко за руку вернувшегося к жизни Ти. И Морская Владычица - машет рукой на прощание. "Живопись" оценили. Только Дафа покритиковала большой рост бога. На что Хум (который и сам был не меньше чем на полголовы выше остальных) справедливо заявил, что богам положено быть больше простых смертных. Завязался бурный спор, который окончился решением спросить мнения старика-расказчика, который уж точно знает всё. Всё, кроме новой, сегодняшней истории...