Во время утренней молитвы Агния не могла настроиться на благочестивый лад. Она предавалась недостойной зависти. Ей уже двадцать восьмой год идет, она провела всю жизнь в Обители Жертвенной Девы в молитвах, учебе и смирении, и что? Так и осталась младшей сестрой. А Велию уже сделали старшей монахиней. И пусть мать-настоятельница говорит, что перед божественным ликом Девы мы все равны, старшие сестры имеют право покидать Обитель по своему желанию и могут самостоятельно проповедовать в чужих странах.
А Агния даже моря ни разу не видела. Правда ли оно так велико, что не видно другого берега? В деревне, где обитательницы монастыря покупали провизию и ткани, заезжие купцы рассказывали, что иногда кажется, будто само небо опрокинулось и перетекло сверху, расплескалось до самого берега. Рассказывали про скалы над водой, в которых запутавшийся ветер выводит свою протяжную песнь, и моряки говорят, что это волшебные птицы-женщины сирены заманивают странников. У Агнии в шкатулке под кроватью лежала ракушка, и она часто по вечерам подносила ее к уху, чтобы послушать шум настоящего моря.
После молитвы и завтрака Агния сбежала из библиотеки, где должна была переписывать ветхие тома до самого обеда - или пока не ослепнет над мелкими буковками − забежала на кухню, тайком соорудила себе совершенно неподобающий бутерброд и спряталась в кустах под окном кабинета матери-настоятельницы. Там как раз проходило собрание старших сестер.
− Сестры, во славу Деве у нас сегодня множество дел, − послышался хриплый голос матери-настоятельницы. Сдает старушка, и здоровье у нее уже не то, но все не хочет передавать управление монастырем Риссии, даром, что та ждет уже не первый десяток лет. − В городе Сангви опять вспышка малярии, есть желающие исцелить страждущих?
Толстушка Сания не переминула высказаться:
− Пусть городская управа наконец раскошелится и осушит болото у восточной стены! Им дешевле нас каждый раз гонять, чем избавиться от этого рассадника гнуса и кикимор.
− Прекрасное замечание. Вот вы этим и займетесь. Возьмите младших сестер, пусть они будут исцелять больных, а вы поговорите с городским главой и донесите до него свою мысль.
Агния ойкнула. Только бы ее не взяли. Что может быть нуднее лечения бедняков в захолустном городишке, где свиньи валяются посреди улицы!
− Далее у нас есть заявка от столичного храма. Нужны несколько сестер для подготовки к Дню Всех Богов, есть желающие?
Раздался шелест и шорох взметнувшихся вверх рук. Конечно, кто же откажется пофасонить в парадной рясе в самой столице. Агния там была всего один раз, и ее просто очаровали сверкающие витрины, проезжающие мимо дорогие экипажи и наряды дам, старающихся перещеголять друг друга вычурностью и роскошью одеяний. Но ее точно не возьмут, туда поедут только старшие.
− Сестра Пафния и сестра Делия, готовьтесь к отъезду. Кстати, вам не придется трястись в почтовой карете, в деревню вчера прибыл маг. Он останется здесь на все лето, будет поправлять здоровье у святого источника, и милостиво согласился помогать нам с телепортацией.
Среди монахинь пронесся восторженный шепоток.
− И последнее на сегодня. Сестра Флавия, вы отправитесь в северную провинцию, орден Вечной Матери попросил нас освятить кладбища нескольких деревень. Возьмите с собой кого-нибудь из младших сестер, преуспевших в учении. Например, Агнию, она все равно мается от безделья, сидит под моим окном и чавкает так, что святой Глухой Иерихон услышал бы.
Агния порскнула из кустов, как таракан от света свечи.
***
Сестра Флавия была родом из Островной Империи. Свои жесткие черные волосы она гладко зачесывала в увесистый пучок на затылке, раскосые узкие глаза смотрели серьезно и внимательно, а на губах всегда играла благожелательная полуулыбка. И с этой вежливой улыбочкой она хряснула посохом вурдалака промеж глаз, а пока нечистая тварь пыталась проморгаться, сотворила знак Белой Девы, рассеявший зверя мелкой пылью. Агния уважительно охнула. В ее исполнении знак только обездвиживал нежить, приканчивать приходилось серебряным ножиком. Но когда-нибудь она будет испепелять нечисть одним словом, как мать-настоятельница, да!
− Ничего так прогулочка, да? − попыталась завязать разговор девушка. − Плановое освящение, ха. Тут нежить кишит, как в древних урочищах.
− Хвала Деве, нам это по силам, − коротко ответила сестра Флавия, завершая беседу. Немногословная досталась Агнии спутница.
Они уже неделю странствовали по северной провинции, и пока не встретили ни одного кладбища, где все было бы спокойно. В первой же деревне они обнаружили, что не все покойники смирно лежат на своих местах, а особо прытких пришлось ловить по окрестным перелескам. Несколько упырей пытались пообедать женщинами в другой деревне, но учение Белой Девы - это не только молитвы о здоровье и прощение грехов. Посохи монахинь были окованы железом и серебром, дорожные рясы предусмотрительно имели разрезы до бедер, из которых выглядывали не обнаженные стройные ножки, а плотные холщовые штаны. Вместо монашеских сандалий сестры носили сапожки с деревянными носами.
Некогда Белая Дева была отдана в жертву дракону своими близкими. Жители деревни надеялись задобрить ящера, чтобы он перестал жечь поля, воровать скот и пастухов, но Дева знала, что зло не умилостивить никакими жертвами. Она молила Всеотца о силе победить дракона, и бог даровал ей эту силу. После смерти чудовища Дева много странствовала, основала свой орден, наставляла своих учениц в целительстве и боевых искусствах, а после смерти Всеотец сделал ее одной из богинь.
Но даже преуспевшим в учении посвященным монахиням нужен был отдых. Агнию эта неделя вымотала до такой степени, что она не обратила внимания на странность последней посещенной деревни. Она хотела добраться до постоялого двора, скинуть сапоги, которые, казалось, уже приросли к ее пяткам, и растянуться на чем-нибудь мягком и теплом, а не на собственном плаще на голой земле. И не было ей дела до серых лиц деревенских жителей, а также до странной моды на шарфы среди лета и шейные платки, в которые обряжены и трактирщик, и его сонно щурящаяся жена, и даже старая бабка, выглянувшая на шум от поздних гостей.
А что подумала сестра Флавия, никто не узнал, потому что она была очень вежливой.
На постоялом дворе монахиням выделили крохотную комнатушку на чердаке. Агния сразу же провалилась в сон, а сестра Флавия еще долго сидела на узкой деревянной койке, перебирая четки и шепча защитную молитву. Девушка так и не увидела, как постарело и осунулось лицо старшей монахини: зомби, упыри и прочая нечисть отняли все силы даже у такого опытного и закаленного бойца, как сестра Флавия.
Агния проснулась поздно днем с тяжелой головой и гудящими ногами. Она полежала немного с закрытыми глазами, но усилием воли заставила себя подняться. Флавии в комнате не было. Наверное, вскочила ни свет ни заря и теперь развлекает детвору легкой разминкой перед грядущими подвигами: отжимается на мизинцах, рубит дрова ребром ладони, или что там еще она может. Агния заторопилась, шнуруя сапоги. Ей тоже есть что показать! И пусть до отточенного мастерства островной монахини ей далеко, но среди младших сестер она лучшая в боевом учении.
Безо всякой грации топоча по скрипучей деревянной лестнице, Агния спустилась в общий зал постоялого двора. Вот так мечтаешь о море, легендах о сиренах и русалках, а жизнь приводит тебя в вонючую дыру, где мухи жужжат над спящей под столом дворнягой. "Святая Дева, хоть бы она действительно спала!" − Агния брезгливо поморщилась.
Вчерашний трактирщик спросил, чего госпожа желает. Госпожа желала свиную полендвицу, жареной ветчины, кашу с молоком и маслом, ржаного хлеба с чесноком и кружку кваса невообразимых размеров, но спросила она только о местонахождении своей спутницы. Все-таки завтракать - точнее, обедать − без старшей сестры невежливо.
− О ком это вы, госпожа? − не понял пузатый трактирщик. − Вы вчера изволили прибыть одна.
Агния поразилась тупости жителей глубинки.
− Сестра Флавия, − медленно повторила она. − Вот такого роста, глаза узкие, черные, одета так же, как я. В руках здоровенная палка, вот такая.
Монахиня сунула боевой посох под нос толстяку. Он медленно, одним пальцем отвел "палку" от своего лица и скорчил удивленную физиономию.
− Госпожа святая сестра монахиня, − начал он, для верности именовав ее сразу всеми титулами. − Вы ночью изволили прийти, разбудить меня с Ныкой и сразу пошли спать. Никаких сестер Флавий с вами не было. Вот, жену мою спросите: Ны-ы-ы-к! Подь сюда!
На оглушительный рев муженька прибежала с кухни заполошная супруга, на ходу обматывая косынку вокруг шеи:
− Ну чаво орешь? Всех кур распугал.
− Ныка, госпожа спрашивает, не было ли тут еще монахинь, вот сама и скажи ей.
Трактирщица оказалась так же дородна, как и ее супруг, но почему-то бледна до прозелени. Она всплеснула руками:
− Да кого тут только не было! На позатой неделе цирк бродячий мимо проезжал, уж там и женщины с бородами, и карлы махонькие, и тролль разумный, по складам читает, песни поет...
− Как не приезжать, вот она, - Ныка ткнула пальцем в Агнию. − Она приехала. А больше-то никого за весь день не было.
Агния молча бросилась обратно на чердак.
Она не знала, что хотела там увидеть, но, впрочем, ничего и не нашла. Ни записки, ни брошенных вещей. Ее собственная постель была смята, а вторая койка стояла аккуратно заправленной. Только в перьевой подушке еще осталась вмятина от головы - единственное доказательство былого присутствия сестры Флавии.
"Ее, что, похитили? Скрутили, унесли, пока я спала, а трактирщика подкупили, чтобы он мне лапшу на уши вешал, − размышляла Агния, растерянно озираясь. − Во-первых, кому она нужна? Тут, что, в округе завелся извращенец-похититель, который коллекционирует немолодых монахинь, и ему для ровного счета недоставало одной с восточных островов? Прости, Дева, какая ерунда в голову лезет. Неважно, кто. Но как? Сестра Флавия ударом ладони упырю хребет ломает, ее тихо не унесешь. Я, конечно, устала, но мать-настоятельница не зря меня учила спать вполглаза, я бы проснулась от звука шагов, не то что от шума драки".
Поняв, что от трактирщика ничего не добьется, кроме побасенок о поющих троллях, Агния решила поискать улики в деревне. А заодно разобраться, что тут за чертовщина творится. Спокойно и без паники. В конце концов, старшие сестры не первый раз брали ее на полевые задания, в монастырь часто писали из деревень в поисках дармовой помощи. Маг, может, и быстрее приедет, и вернее поможет, но магу нужно платить, а сестры работают ради божьей милости. Безвозмездно, то есть даром.
А что-то тут творилось определенно. Деревня казалась вымершей: никто не стоял в огородах кверху задом, не судачили кумушки у колодца, не носилась ребятня. Только недобрые взгляды провожали монахиню из окон. Изредка кто-то перебегал улицу, но скрывался прежде, чем Агния успевала догнать и допросить возможного свидетеля. Только у самого большого и богатого дома творилось что-то интересное.
На пританцовывающем жеребце сидел человек, поигрывая плеткой, и орал на какого-то бедолагу, не знающего уже, как бы ему еще ниже склониться в поклоне. Агния пошла разбираться с этим безобразием.
− А ну пропусти меня, холоп! − орал взбешенный мужчина. Свистнула плетка. Агния перехватила было посох в боевом захвате, чтобы наглядно доказать, что даже сильные мира сего должны вести себя милосердно, но увидела, что кожаный хвост плети ударил не согбенного селянина, а приоткрытую створку ворот. Судя по следам, уже не в первый раз.
− Не велено никого пущать, господин...
− Какой я тебе господин, собака! Я твой лорд! − гаркнул всадник.
− Милорд, староста сказал, что мор в доме, никому ходу сюда нет, − человечек сжался, снова услышав свист плетки, но продолжил стоять в воротах.
− Я монахиня ордена Жертвенной Девы, − вмешалась Агния. − Если в деревне мор, вы должны были послать весть в Обитель.
Тут мужчина заметил девушку и мгновенно успокоился. Он даже спешился, и Агния увидела, что он вряд ли старше ее. Темные волосы лорда спускались до плеч и были прижаты к голове серебряным обручем с изумрудом. Крупные правильные черты лица не испорчены высокомерием, свойственным знати, а светло-серые яркие глаза смотрели прямо и открыто. Агния немедленно растеряла весь рабочий запал, уставилась на носки собственных сапог и отчаянно пыталась придумать, куда деть руки, которые внезапно стали выглядеть нелепо. В рясе определенно нужны карманы!
В Обители мужчин не было. Агния по пальцам могла бы пересчитать свои беседы с представителями противоположного пола, включая давешнего трактирщика. Теперь она решительно не понимала, как себя вести и что говорить. Сестра Жюлия любила повторять, что всем мужчинам только одно и надо, и нужно быть с ними строгой и непреклонной, сразу обозначив свои нерушимые принципы. Но не начинать же разговор с фразы: "Здравствуйте, я сестра Агния, у меня обет целомудрия"!
Да он, наверное, и не имеет ничего такого в виду. Вокруг лордов всегда вьются нарядные красавицы - Агния читала об этом в романах, которые прятала под матрасом, или мать-настоятельница бы назначила ей такую епитимью, что мало не покажется. Книжки были ветхими и старыми, не одно поколение послушниц тайком передавало их друг другу вопреки монашеским запретам. Лорд, наверное, смеется над ней, в ее мятой коричневой рясе, набекрень повязанном платке поверх неряшливо собранных в хвост волос некрасивого мышиного цвета. И сапоги у нее пыльные и грязные, а под ногтями траурная каемка. "Святая Дева, забери меня живьем на небеса!"
Но Дева не торопилась возносить Агнию, и той пришлось как-то выкручиваться самой.
− Вы здесь не видели мою наставницу, сестру Флавию? − спросила она у лорда, бесстрашно посмотрев ему в пуговицу камзола, потому что выше поднять глаза она не смела, а ниже опустить стеснялась.
− Кто-то еще пропал? − переспросил лорд. − Это уже четвертый случай. Я приехал лично разобраться, куда деваются люди, посетившие эту деревню. Я лорд Ланский, сын герцога Ланского, Этвар.
− Сестра Агния, − пискнула монахиня, презирая себя. Почему она, грозная воительница, сестра известного ордена, взрослая женщина, чувствует себя полной идиоткой потому, что с ней заговорил симпатичный мужчина? Вурдалаков мы не боимся, а с лордом поговорить о делах - язык отнимается, стыдобища. Впрочем, вурдалаков она встречала чаще, чем симпатичных молодых лордов.
Лорд Этвар повернулся к крестьянину:
− Здесь святая сестра, она исцелит больных. Немедленно пропусти нас!
Человечек, так и не разогнувшись, попятился, будто бы давая пройти незваным гостям, но тут за его спиной распахнулись ворота, и за ними обнаружилась целая толпа.
Довольно недружелюбная, как отметила Агния про себя. Детей и стариков не видно, только мужчины и женщины, все с бледными лицами, неживыми глазами, а в руках они держали что-то острое: вилы, серпы, ножи, тесаки. Лорд заметил среди встречающих знакомое лицо:
− Староста Саврасий, объясните мне...
− Бежим отсюда! − Агния тут же забыла о смущении и заорала лорду прямо в ухо. − Посмотрите на их шеи!
На многих крестьянах − все те же платки и шарфы, но шея Саврасия была открыта взорам, демонстрируя глубокую рану с левой стороны. Из других дворов тоже начали выходить селяне. С топорами.
Лорд не стал глупить и последовал совету от профессионала. Он одним прыжком оказался в седле, на скаку подхватил Агнию, усадив ее за собой, и пришпорил жеребца. Конь обиженно всхрапнул и рванул с места так, что пыль взвилась фонтаном.
Агния умела ездить верхом, но поездка на крупе галопирующего коня оказалась новым неожиданным опытом. Во-первых, тряско. Во-вторых, у нее в руках все еще оставался боевой посох, которым она последовательно огрела лорда по спине, жеребца по заднице и себя по голове, прежде чем приноровилась держать его так, чтобы не уронить. В-третьих, монахиня не знала, за что ей держаться самой. Удобней всего было бы обхватить Этвара за талию, но они же еще не так хорошо знакомы!
Проскакав с четверть часа, конь самовольно перешел на зубодробительную трусцу. Двойной груз ему совсем не нравился, и жеребец иногда порывался взбрыкнуть и сбросить лишнюю наездницу.
− А что, они за нами не гонятся? − спросил лорд, оглянувшись через плечо.
− Нет, конечно, − сообразила Агния. − Зачарованные вампиром не могут далеко отойти от хозяина.
Этвар резко натянул поводья, и Агния кубарем скатилась с конского крупа в траву у обочины дороги.
− Вампир?! На моей земле хозяйничает вампир? − завопил лорд, вцепившись себе в волосы, отчего обруч перекосило. Агния его понимала. Твари, вроде вурдалаков и оживших мертвецов, были неразумны, а потому не так опасны, как одержимые ненавистью ко всему живому, умные и хитрые вампиры. Монахиня поднялась с земли, деловито отряхнула пыль с рясы и уже без всякого смущения заговорила:
− В деревне живет весьма сильный вампир. Теперь понятно, откуда в окрестных землях столько нечисти: их приманивают эманации зла. Он зачаровал жителей, чтобы они его охраняли днем, ну а заодно служили продуктовым запасом. Теперь понятно, куда делась сестра Флавия: вампир ее обратил. А меня он усыпил, чтобы я не мешала. Святая Дева, упокой душу твоей верной служанки Флавии!
− Нужно... о, боги, нужно сообщить в столицу, что объявились вампиры. Нужно предупредить соседние деревни. Нужно отправить сюда отряд...
− Вот и займитесь, а я возвращаюсь в деревню, − кивнула она, поднимая посох.
− Это самоубийство!
− Вообще-то да, − призналась Агния. − Я оттуда уже не вернусь. Но скоро закат, а ночью встанет сестра-вампирша Флавия. Понимаете, она же старшая сестра, она знает все входы и выходы Обители, даже тайные. Если вампиры решат сменить место кормежки, она сможет провести их в монастырь и перерезать всех сестер, осквернить источник и, Дева знает, каких еще бед натворить. Насколько я знаю, свежеобращенный вампир начинает ненавидеть все, что любил при жизни, а сестра Флавия была всей душой предана Деве и Обители.
− А вы одна сможете их убить? − лорд с сомнением смотрел на монахиню, не зная, восхититься ли ее мужеством или укорять за глупость. Впрочем, одно другому никогда не мешало.
Агния же наконец-то чувствовала себя спокойно и уверенно, прямо смотрела в глаза лорду, откровенно любуясь привлекательным мужчиной напоследок. Теперь нет нужды крепко держаться за свой обет целомудрия, нарушить его она уже не успеет, так почему бы не посмотреть?
− Убить - нет, не смогу, конечно. Вампир - это же не вурдалак. Но я смогу их задержать, я очерчу вокруг деревни завесу Девы, никакое зло не пройдет сквозь нее. Я буду держать завесу, пока будут силы, а потом прибудут сестры, которых, я надеюсь, позовете вы.
− Погодите, − Этвар спешился и стал рыться в чересседельной сумке. Он извлек оттуда сверток, так пронзительно пахнущий копченым салом, что Агния невольно облизнулась.
− Неужели у вас еще есть аппетит? − невесело хмыкнул лорд. Агния возмутилась:
− Я же не завтракала!
И мужчина без дальнейших слов вручил ссобойку голодной монахине, которая тут же вгрызлась в бутерброды. Он достал со дна сумки мятого и какого-то пожеванного живого голубя.
− Жа што вы так ш птищкой? − промычала сквозь шмат сала сестра Агния.
− Это не настоящий голубь, а волшебный, наш маг таких делает. Я отправлю его в вашу Обитель с посланием, а сам останусь с вами.
Агния с усилием проглотила цельный кусок хлеба:
− Ни в коем случае! Вас убьют!
− Вы сказали, что вы сможете сдерживать вампиров внутри деревни, так? − уточнил Этвар, что-то торопливо черкая на куске бумаги. − А заколдованных крестьян?
− Ну-у-у, − протянула монахиня. − По правде, не знаю. Я вообще ни разу завесу в полевых условиях не ставила. Это очень сильная молитва.
− Но чтобы читать ее, вам нужно быть живой, − Этвар выпустил голубка, и тот белой стрелой вонзился в небосвод. − Не волнуйтесь, я не герой, если мне будет грозить опасность - я ускачу на Непобедимом.
Агнии хотелось поспорить, но не было времени. До заката нужно обойти деревню кругом, чтобы обозначить нити завесы, а потом...
Они с лордом остановились за кустами малинника с восточной стороны от деревни. Агния решила, что это самое благоприятное место для молитвы. Из-за крыш домов солнце рассеивало свои последние золотые лучи.
− Прощайте, лорд Этвар, − улыбнулась монахиня, коснулась тыльной стороной ладони его левой щеки и осенила его священным знаком. − Да благословит вас Дева.
Лорд ничего не сказал. Он вообще не понимал ее траурного настроения. Она же всего лишь собирается всю ночь молиться, что может пойти не так?
Сестра Агния вышла из-за колючих зарослей, встала напротив деревни и запела молитву, поднимающую завесу Жертвенной Девы от любого зла. И лорд Этвар понял, почему монахиня попрощалась с ним. Он не видел тайных нитей, сплетающихся от слов молитвы вокруг деревни, но почувствовал, что означает эта песня на языке далекой страны. Это была Жертва. Монахиня жертвовала собой, своей душой во имя всего светлого, чистого и доброго, что есть в этом мире. Она пела, отдавая свое дыхание, которое клубилось, словно на морозе, и пела она о своей безграничной любви ко всему сущему.
А там, в глубине деревни вместе с последними лучами солнца просыпался враг всего живого, всего дышащего и светлого, снедаемый кровавой жаждой. Его воля рвала невидимые нити молитвы, но новые появлялись вместе с жертвенной песней, опутывая его логово, не позволяя сбежать от своей участи.
Зачарованные люди пошли в атаку на молодую монахиню и лорда средней руки. Когда Этвар увидел, что к нему бежит все население деревни и понял, что в благородном воспитании есть один фатальный недосмотр. Он хорошо умел фехтовать шпагой, мечом и дагой, рубиться с мечом и щитом. Сносно обращался с двуручником. Но все это оружие применялось против аналогичным образом вооруженного противника. Как фехтовать против сотни человек с вилами, ему никто не объяснял.
Хотелось, ужасно хотелось вскочить на Непобедимого, пришпорить его и умчаться подальше. Он трижды проклял свою самонадеянность, когда отправился расследовать это дело в одиночку, без охраны. Герой нашелся, сейчас его насадят на вилы, как жука на иголку. Вдруг он заметил, что песня сестры Агнии словно бы замедляет заколдованных людей. Некоторые уже стояли на коленях, другие опускали оружие. Всего несколько человек продолжили идти вперед, и Этвара ужаснули их обескровленные мертвые лица. Он даже пропустил момент, когда люди под вампирьими чарами подошли ближе, и один из них лениво ткнул вилами в лицо поющей монахине. Зубья на какой-то палец не достали до закрытых глаз сестры Агнии, лорд плашмя ударил мечом по рукояти вил, а потом привычным движением заканчивая прием, полоснул по торсу противника.
От запаха крови и внутренностей пустой желудок лорда свело спазмом, и он даже успел порадоваться, что его бутерброды достались Агнии. Но следующий, судя по одежде - кузнец, уже намеревался пробить молотом череп монахини.
В сопливой юности лорд Этвар мечтал о подвигах и славе воина. Даже пару раз участвовал в дуэлях по каким-то нелепым и надуманным поводам, на свое счастье никого не убив и не погибнув сам. Мечты о ратных подвигах так и остались мечтами: лорду не довелось ни сложить голову на войне, ни вляпаться в какую-нибудь безумную заварушку.
Но у судьбы свои планы. Вот, он храбро спасает красавицу в неравном бою. Только почему-то восторга от происходящего Этвар не испытывал. Зачарованные подходили по одному-два человека, прорываясь через завесу молитвы, они совсем не умели драться, вместо оружия несли сельскохозяйственные инструменты - это ли великая битва? Много ли чести в убийстве крестьян, подвластных чужой воле?
− Сестра Агния! − раздался женский голос. Со стороны темной деревни, где в сумерках не горело ни одного огонька. − Правильную завесу может поставить только старшая сестра, а я не помню вашего посвящения.
Голос, поющий молитву, дрогнул. Этвар оглянулся и заметил, что Агния открыла глаза и с ужасом смотрит на закутанную в рясу фигуру. Должно быть, это и есть сестра Флавия. Ее раскосые восточные глаза горели алым пламенем.
− Слабо, очень слабо, − прокомментировала старшая монахиня. − Голос неуверенный, фальшивит, нити тонкие, рвутся даже от прикосновения послушников. И произношение ужасное. Эта завеса еще минут двадцать продержится, не больше.
По белому, такому же бледному, как у обескровленных крестьян, лицу поющей женщины текли капли пота. Голос звучал глухо и дрожал от напряжения, но молитва так и не прервалась.
"Да она рвет завесу!" − понял лорд. Она мешает Агнии молиться! И не задумываясь, он рванулся вперед с мечом наперевес. Мертвая сестра Флавия острозубо улыбнулась.
Тут бы и окончилась династия герцогов Ланских одним ударом посоха по черепу незадачливого лорда Этвара, но, на его счастье, нежить не способна прикоснуться к освященному дереву, обитому серебром. И вампирша встретила воина своим знаменитым ударом ладони, ломающим хребты. Этвар уклонился, скорее случайно, но все же избежал смертоносной руки нежити. Он выставил лезвие меча перед собой и закружил по поляне. За его спиной стояли заколдованные крестьяне, и он не забывал коситься в их сторону. Нельзя допустить, чтобы, пока он занят обращенной монахиней, кто-то пробрался к Агнии. Это было ошибкой. Еще один взмах руки - и мужчина оказался лежащим на земле со звоном в ушах.
"Как быстро она движется! Только что стояла там, а теперь... тут..." − мелькнула нелепая мысль. Вампирша запрыгнула на грудь воину, выбив последнее дыхание, схватила воина за волосы, собираясь впиться зубами в горло, но тут же с воем отпрянула. Освященное знаком Девы серебро его обруча оставило красный ожог поперек ладони нечисти. Этвар повалил рычащую тварь и рубанул мечом. И еще раз.
Обезглавленное тело повалилось на траву, продолжая царапать когтями землю. Как именно нужно упокаивать вампиров лорд не знал, этому гувернеры и воспитатели его не учили. Поэтому он пасанул отрезанную голову куда-то в сторону деревни, за завесу и понадеялся, что без головы эта вредная тетка не будет доставать Агнию своими придирками.
Агния!
Он совсем забыл о ней. Монахиня оставалась на том же месте, но теперь она стояла на коленях, шепча молитву. Этвар вытер меч о траву и полу своего камзола, сел рядом с ней и стал всматриваться в темноту, ожидая новых неприятностей. Если бы он мог видеть потаенное, он бы понял, что неприятности уже пришли.
Сестра Агния теперь точно знала, где сидит вампир. Тварь пряталась в подвале дома деревенского старосты. Ему не требовалось подходить к границе завесы, чтобы рвать нити молитвы, он был куда терпеливее, хитрее и сильнее, чем еще не попробовавшая крови сестра Флавия, да упокой Дева ее душу. Даже самому умелому воину не удалось бы его обезглавить. Этвара защитила удача и благословение Девы, а на стороне вампира была черная магия и многовековой опыт.
Нити завесы сплели монахиню и вампира в нечто единое, но противоположное само себе, как восточный черно-белый знак из переплетающихся капель. Агния теперь знала, что это не просто залетная нежить, это настоящий древний вампир, который спал сотни лет в своей могиле, тоскующий по былым временам, когда он был хозяином этих земель, и кровь лилась полноводной рекой в его бездонную глотку. Охрипшим голосом девушка шептала молитву святой Деве ради того, чтобы эти времена никогда не вернулись.
А вампир пел свою песню из темноты, песню о море. О, он знал Агнию так же хорошо, как она теперь знала его. Нить за нитью он обрывал молитву завесы, шепча в темноте о том, как прекрасен морской берег под полной луной, как ласково шепчут волны, перебирая песчинки пляжа. Как ревет буря, разбивая гигантские пенные валы о скалы. Какой восторг можно испытать, когда летишь на крыльях ночного ветра над бескрайним черным зеркалом воды. "Глупая девчонка, зачем тебе петь для богини, которой, может, и нет вовсе? Давай вместе споем совсем другую песню, и морские сирены нам подпоют! Песню вечной жизни, песню силы и вечной юности!"
Нить за нитью рвалась завеса, все медленнее шевелились губы Агнии. Но она продолжала ткать молитву, вкладывая в нее свою жизнь, всю, до последнего вздоха. Не нужно ей море, о котором пел вампир, потому что в его мыслях она видела только кровь и голод. Даже если нет богини, она будет верить в нее, потому что верит в свет.
Все это, конечно, правильно, появилась на задворках непрошенная мысль. Только времени уже не осталось. До рассвета далеко, сейчас едва ли полночь, а сил уже совсем не осталось. Есть какие-нибудь здравые идеи? А не пора ли нам грузиться на Непобедимого и рвать отсюда когти?
Нет, не пора. Потому что уже поздно. Агния сплела хорошую завесу, сильную. Два вампира и целая деревня их прислужников не смогли разорвать − так сильна ее вера и любовь. Но теперь она не может даже пошевелиться, лежа в траве ничком. И лорд убежать не успеет, монахиня чувствовала, что вампир зол на Этвара. Догонит, сожрет.
Зачарованные люди поднимались с колен, блеснули в лунном свете лезвия серпов, кос и топоров. Этвар понял, что завеса больше не выдержит, нет больше сил у несчастной монашки. За спинами людей показалась высокая темная фигура, словно бы закутанная в саму ночь. Лорд поднял с земли свой меч.
И грянула торжественная песнь с небес!
Между обессилившей монахиней и усталым воином появились люди в солнечно-желтых мантиях. И они пели, вливая в завесу новую силу, а их голоса были голосами самих ангелов, как показалось Этвару.
Агния подняла голову:
− Сестры!
Этвар принялся считать: три, пять, семь женщин вышли из магического портала, они пели молитву, вздымая руки к небу. Еще две размашисто осеняли благословенными жестами толпу околдованных крестьян, отчего люди валились без сознания. Вампир выл, крутясь волчком на месте, но не мог даже сделать шага, оплетенный новой завесой. Невысокая сухонькая старушка проковыляла к нечистой твари, трясущейся рукой исполнила знак Девы и надтреснутым голоском прокаркала:
− Сгинь!
И древний вампир рассыпался черным прахом. Все было кончено.
Женщины оглядели поле боя, а потом начали ссориться.
− Ну и посмотри, во что вылилась эта задержка, сестра Сания! Мы могли и не успеть из-за тебя!
− А ты на меня не вали, если бы сестра Жюлия немного дольше собиралась...
− Сестры, давайте не при посторонних, − оборвала монахинь старушка, одним словом убивающая древних вампиров. − У нас еще много дел: нужно осмотреть деревню, помочь раненым, организовать достойное погребение сестре Флавии, если кто-то найдет ее голову.
− Помогите Агнии, − вклинился Этвар. На него посмотрели, как на мышь посреди накрытого стола.
− Отнеси ее в теплое место, − махнула сухонькой лапкой старушка, которая явно была здесь главной. − Проспится и будет, как новенькая. И раздобудь ей что-нибудь поесть, любит она это дело.
− И нам тоже! − высказалась толстенькая монашка. − Местные жители − по крайней мере, те, что еще живы − до рассвета не проснутся, а мы устали и голодны.
− Я вообще-то лорд, − как-то виновато сообщил Этвар.
− О, извините. Тогда, ваше лордство, соблаговолите найти нам место для ночлега и организовать завтрак. Ваше сообщение подняло нас прямо из постели.
Лорд уныло поплелся исполнять их поручения.
***
Агния перестала завидовать старшим сестрам, сбегать с работы и подслушивать под окнами. Еду с кухни она продолжила воровать, тут уж ничего поделать было нельзя, но жуя какую-нибудь солонину, она больше не мечтала о заморских яствах, а шкатулку с ракушкой подарила одной из молодых послушниц. Приключение оставило тягостный отпечаток в ее душе. После слов вампира ей казалось, что ее мечты оплевали, сделали грязными и не подобающими для монахини.
Однажды осенним днем ее вызвала мать-настоятельница.
− Сестра, ты хорошо показала себя в том случае с вампиром, − скупо похвалила старая монахиня. Агния смиренно склонила голову.
− Я думаю, пора тебе задуматься о постриге в старшие монахини, − продолжила настоятельница. − Иди и готовься к новым обетам.
− Простите, матушка, − не поднимая головы, возразила Агния. − Но я отказываюсь от этой чести.
− Неужели твоя вера не так сильна? − удивилась старушка. − Ты выдержала испытание силой, испытание страхом и испытание искушением, это достойно нового сана.
− Я была глупа и самонадеянна, − горько призналась молодая монашка. − И моя вера оказалась слабее воли вампира, он разорвал мою завесу.
− Глупа и самонадеянна была эта нежить, когда оставила тебя в живых. Ты же поняла его замыслы, когда пела ему, верно? Он хотел, чтобы ты сама пришла к нему, пытался соблазнить вечной жизнью, − непривычно жестко сказала добрейшая мать-настоятельница. − Не бери на себя слишком много. Если я считаю, что ты достойна - то ты достойна стать старшей сестрой.
− Позвольте мне подумать над этим, − попросила Агния. Пожилая монахиня качнула чепцом:
− Только не думай слишком долго. Я, знаешь ли, не молодею.
Агния даже не улыбнулась, выходя из кабинета. Она закончила дневную работу в саду, с чувством прочла молитву и собиралась просидеть весь вечер за переписыванием старой книги, когда к ней подбежала одна из послушниц. Глаза у девчонки были большими и круглыми, она на бегу завопила:
− Сестра Агния, сестра Агния! Там! Там!..
− Дитя, − раздраженно одернула ее монахиня. − Прекрати верещать, отдышись и скажи нормально.
"Дитя" лет пятнадцати от роду затрясло косичками - платок был ей еще не положен.
− Сестра Агния, там мужчина!
− И зачем так кричать? Ты мужчин не видела?
− Таких - нет, − честно призналось дитя и мечтательно протянуло. − У него конь − во-от такой, меч − во-от такой, плащ по ветру - у-у-у...
Ясно. Приехал какой-то путник за помощью и возмутил спокойствие женского монастыря. Теперь еще неделю придется успокаивать впечатлительных девиц.
− Вас спрашивает, − закончила свою демонстрацию в лицах девчонка.
Сердце Агнии ёкнуло. Она знала только одного мужчину, подходящего по описанию, с во-от таким конем и мечом.
− Я разберусь, возвращайся к занятиям, − степенно кивнула она и прошествовала к воротам, хотя хотелось мчаться быстрее той самой послушницы. Зачем? Зачем он приехал?
Сын герцога лорд Этвар Ланский был великолепен. Бросив все свои дела, за воротами толпились монашки, время от времени выглядывали в смотровое окошко и хихикали. Он выглядел героем любовного романа, явившимся на свидание к какой-нибудь благородной даме. Агния оглядела себя. Смотрелась она... прилично. Белая ряса была чистой, руки после копания в земле тщательно вымыты, волосы гладко зачесаны под аккуратно повязанным платком. Образцовая почти-что-старшая монахиня ордена Жертвенной Девы. К таким на свидания не ходят, а значит, он по делу.
Сестра Агния вышла за ворота и с вежливым поклоном поздоровалась:
− Рада вас видеть, лорд Ланский. Как ваше здоровье?
Этвар снял шляпу, потом нахлобучил ее задом наперед, снова снял и уронил. Пока он поднимал и отряхивал злополучный предмет гардероба, он не смотрел ей в глаза, мялся и бормотал что-то невразумительное о своем прекрасном здоровье. Лорд вел себя...
"Как я в начале знакомства, − вдруг поняла Агния. − Но я себя дурой выставила, потому что никогда не видела таких мужчин, а он, что, монахинь в повседневной рясе не встречал?"
− Леди Агния, я приехал поговорить с вами, − наконец выдавил Этвар.
− Сестра Агния, − поправила его монахиня. − И, пожалуйста, не здесь. За нами наблюдает весь монастырь, мне неуютно. Пройдемте к ручью.
Лорд оставил Непобедимого у коновязи, и они пошли по вымощенной разноцветными камнями дорожке к саду за пределами монастырских стен. Осень только началась, но липы уже стали покрываться золотом. Скоро и березы наденут парадные солнечно-желтые рясы. Ручей, сбегавший по склону холма, привычно журчал свою незатейливую песенку.
− Я вас слушаю, милорд, − несколько чопорно сказала Агния, потому что прогулка по осеннему парку действительно стала напоминать свидание. Этвар смял несчастную шляпу, сунул руку во внутренний карман и извлек платок. Ее собственный походный черный платок, который она потеряла где-то в деревне вампира. Теперь он был выстиран и отутюжен.
− Я хотел вернуть вам это...
Агния взяла было сложенную вещицу, но Этвар не отпустил свой край. "Мы что, перетягивать его будем?"
− Леди... сестра Агния, как вы знаете, я немолод, мне уже двадцать шесть, − зачем-то сообщил он. − В моем возрасте давно пора остепениться и завести семью, но я все тянул с этим решением, потому что никогда не встречал женщины... Знаете, той самой женщины. Ради которой я буду готов на все. Раньше не встречал, до нашего знакомства.
Рука Агнии ослабла в тот момент, когда Этвар наконец отпустил свой край платка. Тот немедленно упал. Они оба наклонились, столкнулись лбами и...
Нет, это был не поцелуй, скорее предчувствие поцелуя, но они оба мгновенно отпрянули. Для Агнии случившееся, точнее, почти случившееся, стало самым сильным чувственным переживанием в жизни, и у нее даже голова пошла кругом. Этвар порывисто схватил ее за руки и начал говорить так быстро, будто боялся, что его перебьют.
− Даже если вы сложите с себя обеты ордена и согласитесь стать моей женой, вы не покинете Жертвенную Деву. Вы воспитаете наших детей согласно вашей вере. Мы можем даже поплыть на север и посетить родную страну Белой Девы, где вы поклонитесь ее мощам.
− Поплыть? По морю? − распахнула глаза Агния.
− Да, конечно, это совершенно безопасно. Путь по суше через горы труднее, − пояснил Этвар.
− А вы видели море? − поинтересовалась монахиня.
− В детстве я каждое лето проводил на берегу моря, у нашей семьи там домик. Туда мы тоже поедем, я научу вас ходить под парусом и покажу Жемчужный базар, где торгуют вещами со всего мира, − увещевал лорд, видя, как блестят глаза и розовеют щеки его возлюбленной.
Сердце Агнии выплясывало какой-то дикий варварский танец в груди, ей не верилось, что все это происходит именно с ней. Ей делают предложение - это звучало нелепо, но так завлекательно. И они повидают весь мир! Словно сама Дева воплотила ее потаенные желания.
Монахиня закрыла глаза. Ей привиделось море, сверкающее в солнечных лучах так, что смотреть больно. В желтом песке у воды играют дети - ее, Агнии, дети. И сама Агния любуется видом, а на ней шелковое платье, самое красивое, которое она могла себе представить. Со стороны домика доносится вкусный пряный запах - там готовят обед. Наверное, сегодня будут мидии и кальмары, а еще фрукты из заморских стран и восточные сладости на десерт. Вот двери домика распахиваются, и выходит лорд Этвар, ее муж. Ветер ерошит его волосы, ворот рубашки по-домашнему распахнут. Лорд улыбается ей, а она говорит...
Агнии вдруг стало холодно в этот погожий осенний день. Всего-то надо - сложить свои обеты, отбросить то, к чему шла всю жизнь. Этвар ждал ее ответа, но монахиня была неподвижна, глядя сквозь него помертвевшим взглядом.
Как глуп и наивен был тот вампир. Он предлагал ей вечную жизнь - да кому она нужна, вечная жизнь во мраке, вечно страдать от неутолимой жажды крови! Вот оно - истинное искушение, и Агния сама не знала, что она выберет: свою веру или свое счастье. Тихое, уютное счастье с любимым мужчиной - только сейчас она поняла, что разделяет чувства лорда, она не переставала о нем думать, он приходил в ее сны, после которых не хотелось просыпаться.
А что дало ей монашество? Отказ от всего лучшего в этом мире, ради чего? Агния мысленным взором оглядела свою жизнь: молитвы, посты, тренировки, учеба, работа и снова молитвы. Лечение бедняков, освящение могил, изредка - борьба с нежитью. Неужели, ее вера - это просто привычка, вдолбленная с детства? Агния росла в монастыре и никогда не думала об иной судьбе. Только ли потому, что выбора ей никто не предлагал?
И все же, она вышла живой из поединка с древним вампиром, вера против жажды, ее воля против злой воли мертвеца. Ради чего она вступила в бой? И ответ пришел сам, простой и ясный.
Потом, конечно, она поплачет. Агния будет проливать горькие злые слезы, мечтать все переиграть и дать другой ответ. Проведет долгие часы в терзаниях. Все это будет позже, но сейчас она готова выбрать:
− Простите, лорд Этвар, но я посвятила свою жизнь Деве, и не могу взять назад данные ей клятвы. Я была бы счастлива стать вашей женой, но это была бы уже не я. Я, настоящая я, могу быть только сестрой Агнией, а не леди Ланской. Да и жена из меня получилась бы ужасная.
Нужно сказать матери-настоятельнице, чтобы она готовилась к обряду посвящения. Агнии вдруг стало легко на сердце: старшие сестры имеют право по своему желанию покидать Обитель. А моровые деревни и неспокойные кладбища встречаются везде, даже на берегу моря.