Мизухара Кристина : другие произведения.

Полный привод, или Километры вдоль нормальности. Глава 21 Фанендоскоп

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Глава 21
  
  Фанендоскоп
  
  
  С лицом измученным и серым
  На белой смятой простыне,
  Как жертва бешеной холеры,
  Лежит коленками к стене.
  Протяжно стонет как при родах,
  Трясётся градусник в руках,
  Вся скорбь еврейского народа
  Застыла в суженных зрачках.
  По волевому подбородку
  Струится пенная слюна,
  Он шепчет жалобно и робко:
  "Как ты с детьми теперь одна?"
  В квартире стихли разговоры,
  Ночник горит едва-едва,
  Темно... опущены все шторы.
  У мужа тридцать семь и два.
  Мария Рубина.
  
  
  - Так. - Уперла руки в боки Жаклин. - И почему с ним всегда всё так сложно?! Но ты не на ту напал, МакЛарен, - проговорила доктор Рочестер и буквально вся похолодела: - "Неужели я накаркала своими плохими мыслями в Хэлстоне о его болезни?" - и тут же принялась лихорадочно листать контакты в телефоне и, найдя то, что нужно, нажала вызов.
  
  
  Ей ответили через пару гудков.
  
  
  - Алло.
  
  
  - Алло, Эшли, привет, это Жаклин. Как у вас дела, как там дядюшка?
  
  
  - Привет, Жак, рада тебя слышать. У нас всё нормально - Лам сегодня целый день в университете со студентами, я - на работе - мы в порядке, дорогая. А вы там как?
  
  
  - У нас тут кое-что произошло, но сейчас не об этом. Я звоню по другому поводу - ты не могла бы дать мне номер Дженни? Он мне очень нужен. У меня к ней дело.
  
  
  - Да, конечно, могу скинуть её номер, если он тебе необходим. Не думаю, что Дженн будет против. А что случилось? Может, я смогу чем-то помочь?
  
  
  - Д-д-д-да... так-то ничего не случилось, - начала с сомнением Жак, - просто я тут позвонила Алексу, а он, оказывается, болеет, и то, как он говорил и что сказал, заставило меня забеспокоиться. Он отказался от моей помощи врача и заявил... что-то там... что ему уже не поможешь. Я ничего не поняла и хочу его проведать и осмотреть, узнать, что с ним конкретно и насколько это серьёзно. Поэтому мне нужен номер его комнаты в общежитии.
  
  
  - А-ха-ха... - засмеялась в трубку Эшли, - я-я-я-ясно... - протянула она.
  
  
  Жаклин обескуражено ждала объяснений.
  
  
  - Извини мне мою весёлость, дорогая, но этот мальчишка... - женщина, видимо, качала головой. - Всё дело в том, что наш Алекс если болеет, то болеет именно вот так, как ты описала - он с самого начала уверен, что не выживет, что именно эту простуду ему не одолеть и говорит всё это на полном серьёзе, представляешь? Этот ребёнок всегда жутко страдает от своей беспомощности, прощается с жизнью и страшно ругается если ему, по его же словам, "не дают спокойно умереть". - В голосе женщины были слышны и улыбка, и умиление, и снисхождение и даже немного какой-то гордости.
  
  
  Девушка даже не знала, что и сказать.
  
  
  - Конечно, я дам номер Дженн, - между тем продолжила Эшли, - но говорю тебе, чтобы ты успокоилась и шла проведать его спокойно- наверняка там обыкновенная простуда, и не более того.
  
  
  - Мда-а-а... - тоже с улыбкой протянула Жаклин, - с вашим Алексом не соскучишься. Но я думаю, мне всё-таки нужно его осмотреть.
  
  
  - Конечно-конечно, дорогая. Я сейчас скину тебе СМС и передай там от меня этому больному, что, когда он приедет на каникулах, я ему лично уши надеру, чтобы он больше не пугал тебя так, - пошутила напоследок женщина.
  
  
  - Да, Эшли, спасибо, и спасибо, что успокоила. Передавай привет дядюшке, я позвоню на днях. До свидания. - "Я сама сейчас пойду и придушу этого больного".
  
  
  - Пока, девочка. Всего тебе доброго.
  
  
  Через пару минут, которые Жаклин потратила на то, чтобы постоять у окна, выглядывая Чарльза с Сулой, ей пришла СМС с номером Дженни. Она выделила его из текста и нажала на вызов.
  
  
  Девчушка ответила не сразу и весьма настороженно.
  
  
  - Алло.
  
  
  - Алло, Дженни, привет. Это Жаклин из Оксфорда, ты можешь говорить?
  
  
  - Оу, Жак, привет, рада тебя слышать. Говорить могу, но недолго - у меня занятия в изостудии. А что ты хотела?
  
  
  - Дженни, я сейчас звонила Алексу, он заболел- видимо, простыл. Я хочу его осмотреть, но он не даёт мне номер комнаты. Звоню тебе, чтобы ты ничего не говорила Алисе - она будет волноваться.
  
  
  - А-ха-ха... узнаю братца. - Дженни тоже стало смешно, и это явилось хорошим знаком, - Если он заболел, то уже, скорее всего, разогнал там всё общежитие. Он может. Когда "их высочество" болеют, то ненавидят весь белый свет и себя в придачу и мечтают умереть. Его комната триста три, кстати.
  
  
  - Спасибо, Дженни, - только и успела вставить Жаклин.
  
  
  - Удачи тебе с ним, Жаклин. Я тебе уже сочувствую. И я ничего не скажу маме, можешь даже не переживать. Извини, мне нужно бежать. Ждём тебя на каникулах, Жаклин, пока, - протараторила Дженни.
  
  
  - Пока, Дженни. Я постараюсь.
  
  
  И они обе отключились.
  
  
  Жаклин пока старалась ни о чем не думать, а начала собираться. В свой медицинский портфель, кроме всякой мелочи типа электронного градусника и набора шприцов и бактерицидных салфеток, она положила фонендоскоп, тонометр-манжету и ингалятор, оставив дома глюкометр и жгуты для остановки крови. Из холодильника захватила ампулы с жаропонижающим, на всякий случай седативные средства и согревающие перцовые пластыри.
  
  
  Чарльз с Сулой еще не вернулись, и ей пришлось позвонить и сказать, что она вынуждена в срочном порядке навестить одного её больного с каким-то там... обострением обострений - в конкретику доктор вдаваться не стала по причине того, что мужу было абсолютно не до этого. Но даже учитывая его состояние, говорить ему правду - куда и к кому она направляется, девушка тоже не спешила - береженого Бог бережет.
  
  
  Выйдя из дома, доктор Рочестер прошла пешком до конца своей улицы, и, попав на Walton Street, села в такси. Назвав адрес Marston Road общежития Magdalen College, Жаклин откинулась на спинку сидения и начала собираться с силами. Ей нужно сначала проникнуть в здание, а потом еще и "не дать умереть спокойно" так этого жаждущему Александру.
  
  
  - Здравствуйте. Меня зовут Жаклин Рочестер, - официальным, повествовательным тоном обратилась она к консьержу в общежитии, держа в левой руке фонендоскоп и поправляя только что надетый на улице под пуховик белый халат. - Я работаю врачом в приёмном покое больницы Черчиля. Здесь, у вас проживает сын моей подруги. Сейчас он болен. Врача он не вызывал, поэтому вызовного листа у меня нет, но хотела бы осмотреть молодого человека и, при необходимости, помочь ему. Могу я пройти?
  
  
  Статный, серьёзный мужчина - консьерж выслушал её очень внимательно.
  
  
  - Да, конечно, - беспроблемным тоном ответил он, - но у вас есть при себе какое-нибудь удостоверение личности?
  
  
  - У меня только жетон спасателя. - Доктор Рочестер отлично знала, что этого вполне достаточно.
  
  Жетон спасателя выдаётся всем медицинским работникам с профилем оказания первой медицинской помощи для предъявления его вне медицинских учреждений в случае возникновения нужды в их услугах. Жетоны именные и в чужие руки практически не попадают.
  
  
  - Назовите, пожалуйста, еще раз ваше имя и номер комнаты сына Вашей знакомой. - Строгий консьерж раскрыл протянутый ему маленький разворот искусственной кожи с жетоном внутри.
  
  
  - Жаклин Рочестер. Комната триста три.
  
  
  Мужчина что-то где-то у себя записал и показал рукой на проход вглубь помещений.
  
  
  - Можете пройти. Там, по левую сторону лестничная клетка - вам на третий этаж, третья комната от конца коридора.
  
  
  - Благодарю, - кивнула Жак и двинулась дальше.
  
  
  По пути в коридоре ей встретились юноши и девушки, снующие туда-сюда между комнатами и этажами, и на врача сразу же нахлынули воспоминания студенческой жизни.
  
  Во время учебы Жаклин Фортескью жила в общежитии. Её квартиру в Лондоне дядюшка продолжил сдавать, как сделал это сразу же после оформления опекунства. Общежитие стояло ближе к Университету, обходилось дешевле даже с питанием, и, самое главное, там было весело.
  
  Жаклин, выросшая среди взрослых дядей и тётей, лишь периодически сталкиваясь со школьной жизнью, не всегда приходившуюся ей по вкусу, поступив в Университет, с удовольствием с первого же дня окунулась в студенчество, когда все только что познакомились друг с другом, подавляющее большинство обладали не самыми плохими мозгами (не то что в школе) и, при всей своей бесшабашности, вполне себе серьёзно относились к тому, зачем они все здесь собрались.
  
  Это было здорово.
  
  
  Комнату она, действительно, нашла легко. На двери из толстого прессованного дерева висела табличка с цифрами "303". Жаклин, тихонечко стукнув пару раз, нажала на ручку.
  
  
  После того как девушка открыла дверь, её взору предстало не очень большое, квадратное помещение с довольно широким окном. Обстановка состояла из стола, кровати, трёх стульев и этажерки с книгами. На улице уже стемнело, поэтому свет исходил только от экрана монитора раскрытого ноутбука, стоящего на столе. За столом, спиной к окну, сидела девушка и что-то писала у себя в тетради при свете экрана. Возле окна на всю ширину стены стояла кровать, на которой кто-то лежал, укутавшись почти с головой, поэтому личности человека было не разобрать.
  
  В комнате царила тишина и умиротворение.
  
  
  Сидящая за столом незнакомка подняла голову на вошедшую и посмотрела на Жаклин смышлёными глазами. На вид ей исполнилось не больше восемнадцати, как и Алексу. Её тёмные волосы, тёмные брови вразлёт и большие черные выразительные глаза произвела на доктора Рочестер приятное, позитивное впечатление, хоть и присутствие здесь, в комнате Александра девушки, больно кольнуло куда-то в область солнечного сплетения.
  
  Но вошедшая точно знала, что пришла сюда в первую очередь как врач, а врачам всё равно, какие девушки сидят в комнатах их пациентов, поэтому с присутствием посторонней она справилась почти легко.
  
  
  - Привет, - прошептала доктор Рочестер и, переступив порог, закрыла за собой дверь.
  
  
  - Привет, - ответила девушка и тут же зажала кончин ручки меж зубов. Жаклин безошибочно уловила иностранный акцент. Если вы родились в Лондоне, где туристов чуть больше чем китайцев на Тайване, поколесили по миру с дядюшкой и наслушались самых разных языков и наречий, и прожили два года в Оксфорде, где иностранных студентов 30%, у вас не будет ни единого шанса не разбираться в акцентах.
  
  
  - Я хотела бы увидеть Александра. Это его комната? - подчеркнуто вежливо и всё так же тихо проговорила врач, ставя свой чемоданчик возле одного из стульев.
  
  
  - Да. Его, - очень приветливо ответила девушка, постоянно с лёгким восхищением во взгляде возвращаясь глазами к фонендоскопу в руках доктора. Потом она кивнула на нечто замотанное в одеяло на кровати. - Это он. Но только он ни с кем не разговаривает и не позволяет ему помочь. И сейчас, кажется, спит.
  
  
  - Угу. Ясно. - Доктор Рочестер не смогла сдержать улыбку. - Сейчас посмотрим.
  
  
  Она подошла к кровати и попыталась заглянуть через тело, поскольку Александр, судя по очертаниям одеяла, спал, отвернувшись к стене. Но лежавший укутался так высоко и тщательно, а в комнате было так темно, что её попытки точно идентифицировать его личность особым успехом не увенчались.
  
  
  - Аа-а-лее-е-екс... - шепотом, тихонечко позвала она, - Александр.
  
  
  Ноль реакции.
  
  
  - Вот видите, - старательно выговаривая английское произношение, прошептала девушка, - я же говорю, что он, кажется, сейчас спит.
  
  
  - Как Вас зовут? - доброжелательно, с улыбкой, поинтересовалась Жаклин.
  
  
  - Палома, - тут же ответила девушка. - Я из Испании. Учусь здесь на медицинском.
  
  
  - Оу, очень приятно. А я - Жаклин. Жаклин Рочестер. Я - врач. Александр - сын моей подруги, и я хотела бы осмотреть его и убедиться, что с ним нет ничего страшного.
  
  
  - Вряд ли у Вас получится, - авторитетным голосом заявила Палома. - Я второй день прошу его сказать "А" и показать мне горло, но он не слушается.
  
  
  - Негодник, - еще шире улыбнулась доктор и огляделась вокруг. В помещении царил порядок и чистота. Вещей было не так уж и много - ничего лишнего, и всё лежало... как-то... системно: книги с книгами, тетради с тетрадями, причем, первые расположились на нижних полках, вторые - на верхних, ручки и карандаши, если и валялись, то только возле органайзера. Там же стояла маленькая модельная машинка Audi Q7 илиQ5, которая вполне себе могла гордиться тем, что, по всей видимости, являлась единственным украшением в комнате. За исключением сине-желтой мастерки, накинутой на спинку одного из стульев, не виднелось ни единого предмета одежды и кухонной утвари - скорее всего, первая вся поместилась в шкафу, а вторая - либо где-то в столе, либо просто отсутствовала. На прибитой за дверью вешалке висела какая-то тёмно-синяя куртка и знакомая Жаклин коричневая дублёнка. Удобства гостья заметила в коридоре.
  
  
  Врач сняла свой пуховик и пошла повесить его у двери. На обратном пути к кровати она зацепила ногой какой-то шнур, не то от ноутбука, не то от настольной лампы, не то от чего-то еще, и в комнате раздался сильный грохот, в такой тишине показавшийся просто оглушительным.
  
  
  Александр (а это всё-таки был он) сразу же пошевелился, повернулся и, открыв глаза, увидел уже стоявшую у его кровати Жаклин в белом больничном халате.
  
  
  Парень ошарашено проморгался и тут же нахмурился.
  
  
  - Как ты сюда попала? - он с раздражением грозно сдвинув брови.
  
  
  - Твоими молитвами, - парировала Жак, нисколько не удивляясь такому "радушному" приёму, и, не теряя ни секунды, положила свою кисть на прекрасное чело, пытаясь проверить температуру.
  
  Даже её ладонь, кстати, действительно с комфортом разместившись на этом роскошном лбу, почувствовала весьма ощутимый жар.
  
  
  Больной, ни капли не смутившись, взял её за запястье и раздраженно откинул руку.
  
  
  - Уходи, - отрезал он и отвернулся.
  
  
  - Вот. Я же вам говорила, - подала свой тихий голос Палома.
  
  
  Александр, до этого было шевелившийся, стараясь улечься поудобней и опять хорошенько укутаться, замер. Он медленно...очень медленно начал опять разворачиваться в сторону комнаты, потом, посмотрев мельком на Жаклин, принялся задирать голову вверх "на голос", насколько это было возможно, но поняв, что этого недостаточно, закатил вверх глаза. Наконец-то увидев, кто сидит у его изголовья, он прижал губы к зубам раздул свои идеальные ноздри.
  
  
  - Так ты всё еще здесь? Я же тебе сказал, чтобы я тебя здесь больше не видел! Ну-ка брысь отсюда! - почти прошипел он. Потом посмотрел на вторую свою гостью и добавил: - Жак, ты не представляешь, какой это страшный человек. - Он высунул кончик своего указательного пальца из-под одеяла и ткнул им в Палому. - Она учится на медицинском и лечит всё, что движется, - не увидев у врача желаемой шокированной реакции или паники в глазах, продолжил: - А всё, что не движется, она двигает и лечит. Это просто настоящая маньячка! - плакал и ябедничал заболевший.
  
  
  Жаклин готова была захохотать - в пылу ситуации она не успела порадоваться встрече с любимым человеком и вот именно сейчас почувствовала ни с чем не сравнимое удовольствие, что видит его и слышит.
  
  Но ей уже нравилась и испанка, которая всё это время спокойно улыбалась.
  
  
  - Молодец! - доктор Рочестер подмигнула своей будущей коллеге.
  
  
  Александр фыркнул и закатил глаза
  
  
  - Тогда обе - на выход! Без вас обойдусь! - он опять отвернулся к стене. - Всё. Приём окончен. Отвалите от меня! - и больной накрылся с головой одеялом.
  
  
  - Ладно... - поднялась Палома со своего места, - я, действительно, должна идти. - Она опять посмотрела на фонендоскоп. - Думаю, Вы сможете позаботиться о пациенте.
  
  
  Жаклин закивала с улыбкой - по интонациям студентки было слышно невооруженным ухом, что она всё-таки не совсем справляется с врачебной этикой и немного влюблена в своего больного.
  
  
  - Да. Я полностью уверена, что смогу ему помочь и вернуть его назад, в студенческую семью, - громко и четко выговаривала доктор Рочестер, как бы вколачивая каждое слово Александру в уши.
  
  
  Тот только хмыкнул из-под одеяла.
  
  
  Арина закрыла ноутбук, сложила на него стопочкой тетрадки, и, взяв всё это под руку, повернулась к кровати.
  
  
  - Выздоравливай, Александр. - И вдоволь насладившись абсолютнейшей тишиной в ответ, она посмотрела на доктора. - До свидания, Жаклин. Рада была познакомиться.
  
  
  - Взаимно, Палома. До свидания.
  
  
  И студентка, бросив прощальный тоскливый взгляд на фонендоскоп, тихонько вышла из комнаты, аккуратно притворив за собой дверь.
  
  
  Жаклин, положив вожделенный будущим медиком медицинский инструмент на стол, сняла и повесила на стул халат, подошла к двери и, повозившись с замком, закрыла его на защелку.
  
  Вернувшись к кровати, девушка пододвинула к ней стул, села на него, закинула ногу за ногу и затихла.
  
  Она смотрела на лежавшего на кровати любимого человека и в очередной раз убеждалась в том, что он для неё значит - Жак могла бы вот так просидеть у его изголовья, наверное, вечность - настолько ей было хорошо и спокойно. Её даже никоим образом не ранила отстранённость Алекса, вот лишь бы он вот так лежал тут перед ней, а она вот так вот сидела тут возле него, и всё. Еще совсем недавно девушка возненавидела бы в себе это, но уже не сейчас.
  
  
  Лежавший на кровати не шевелился. В комнате стояла мертвая тишина, которую разбавляли только негромкие звуки из коридора. Так они и пребывали в молчании: Александр лежал, а Жаклин сидела. Потом больной не выдержали, выглянув из-под одеяла, молча повернулся к своей гостье, зыркнул на неё недовольно-нетерпеливым взглядом, издал что-то среднее между "Пффф..." и "Гхммх" и опять принял исходное положение.
  
  
  И тогда доктор решила, что пора действовать.
  
  
  Поднявшись со своего места, она присела на корточки у его головы, отогнула одеяло и, зарывшись носом Александру в затылок, поцеловала основания "луковицы" его волос. Жаклин блаженствовала - его кожа была гладкая, родная и вкусная.
  
  "Господи всемогущий! Он пахнет... он пахнет счастьем!"
  
  И хоть у юноши чувствовался жар даже сквозь шелковистость волос, врача это не сильно тревожило - для неё это означало, что его организм борется.
  
  
  Больной дёрнул головой и, легонько оттолкнув её затылком, опять укрылся одеялом по самые уши. Девушка немного стушевалась, но если уж начала, то, значит, нужно идти до конца, и поэтому, не трогая одеяло, зарылась носом в его шевелюру на макушке. Ей сразу вспомнилась их поездка в Лондон. Еще тогда в поезде, только лишь вдохнув запах своего любимого мужчины и моментально от этого успокоившись, она поняла, что совершенно не случайно он так понравился ей тогда, в Глазго, с первого взгляда. Она его просто почувствовала. Жаклин даже собой загордилась - какая она "тонкая штучка" и какая у неё хорошая интуиция. Приободрённая такого рода мыслями, девушка пару раз поцеловала его в волосы, отодвигая одеяло одной рукой ниже к шее.
  
  
  Алекс не шевелился и уже не пытался её оттолкнуть.
  
  
  Девушка записала это себе как маленькую, промежуточную победу и пошла "в атаку": потянувшись к уху парня, она лизнула его почти по всей полуокружности и даже не просто кончиком языка, а высунув его почти полностью. Потом, чуть-чуть пососав мочку, укусила её.
  
  
  Никакой реакции.
  
  
  Тогда она пошла дальше. Еще ниже отодвинув одеяло, начала со всей своей нежностью пощипывать губами его шею, потом потёрлась ими об его "луковичку", а увидев сбоку, чуть ближе к плечу, родинку, медленно, тягуче её лизнула.
  
  
  Бесполезно.
  
  
  И вот тут Жаклин расстроилась. Она выпрямилась и вернувшись на стул, обреченно сложив руки на коленях. И именно в это мгновение...
  
  
  - Почему ты не позвонила в субботу, как мы договаривались? - раздался из-под одеяла четкий, здоровый, голос Алекса.
  Провинившаяся чуть не сделала рукой знак "Ййеессс...", но радоваться было рано.
  
  
  - Эмм... извини, - начала лепетать она, слегка подавшись к нему всем телом, - я виновата... правда... Извини.
  
  
  - Ты не хочешь иметь со мной дело? - продолжил оттуда же тот же голос.
  
  
  Гостья молниеносно закатила глаза, медленно поднялась со стула и опять склонилась над больным. Целовать на этот раз она его не стала, а только лишь зарылась всей пятернёй в волосы на макушке.
  
  
  - Нет, не хочу, - проговорила она мечтательно. И когда Александр попробовал было дёрнуть головой, слегка надавила на неё в попытке зафиксировать и быстро добавила: - Я хочу иметь тебя, а не какое-то там дело. - Он замер, а Жаклин продолжила медленно, с чувством и наслажданием водить ладонями по волосам и шее парня. - Всего тебя. - Поскольку молодой человек не видел её лица, она пошла на повышение градуса откровенности. - Со всеми твоими странностями и сложностями, со всем твоим умом и дурью... с твоей грубостью и нежностью... категоричностью и неуверенностью... всего тебя.
  
  
  Тот молчал и не шевелился, поэтому девушка, недолго думая, встала и, вначале присев к нему на кровать, сбросила, не расстегивая замки, свои мягкие осенние туфли с ног, которые, приехав с юга, еще не успела сменить на зимние ботинки, и прилегла к нему сзади и, вытянувшись вдоль его тела, положила себе голову на протянутую левую руку, а правой обняла любимого поверх одеяла.
  
  
  - Я ждал твоего звонка, - уже глуше проговорил юноша, не делая попыток повернуться.
  
  
  Жаклин начала гладить его по плечу, как мама успокаивает ночью своего маленького сына, которому приснился страшный сон.
  
  
  - Я знаю. Извини еще раз. - Она помолчала. - Я очень скучала по тебе, Алекс. Правда. Я жутко соскучилась. - И в подтверждение она закинула на него руку и прижалась к нему сзади всем телом, прислонив боком свою голову у него чуть пониже шеи.
  
  
  - А почему не звонила? Я тебе звонил.
  
  
  - Я видела. Я была очень занята. Меня не было в Оксфорде. - И Жаклин отстранилась.
  
  
  - Вот как? - юноша чуть развернулся к ней. - И где же ты была? Если, конечно, не секрет.
  
  
  - Нет, не секрет. Я была в Хелстоне, в Корнуолле, на похоронах. Умерла мама Чарльза.
  
  
  Больного как будто подбросило на кровати под одеялом и развернуло прямо лицом к девушке.
  
  Для человека, отчаявшегося пережить простуду и приготовившегося отдать Богу душу, это было очень живенько.
  
  
  - Жак, а сразу сказать нельзя? А позвонить не судьба? - голос Александр одномоментно сделался непростительно далёк от загробного.
  
  
  "Так надо, - про себя подумала интриганка. - Тебе вон лёгкие послушать нельзя без хитрости, а ты хочешь, чтобы я честно и простодушно попросила твоё сердце. Глупенький".
  
  
  - Я виновата. - Любимое и, даже несмотря на болезнь, очень красивое лицо сейчас оказалось намного ближе, чем она могла выдержать, поэтому Жаклин быстро опустила подбородок и потупила взгляд. - Прости меня, пожалуйста, но... - она запнулась, а потом подняла в мольбе глаза, - но всё сложно... понимаешь... это всё так свалилось неожиданно и... - девушка тяжело, без притворства, вздохнула, - ... вот.
  
  
  Александр еще лежал весь укутанный под одеялом, выглядывала только голова.
  
  
  - Я понял, - он тоже опустил глаза.
  
  
  "Интересно - что?" - заинтересовалась Жак.
  
  
  - Мне жаль маму твоего мужа и жаль его самого, - всё-таки выдавил он из себя.
  
  
  - Да... - замямлила Жаклин, - мне тоже...жаль.
  
  
  - И поэтому из жалости к нему ты пыталась оставить меня и забить на наш уговор? Я угадал? - юноша смотрел на неё уже требовательно-зло.
  
  
  "А он умён не по годам",- промелькнуло в голове у его собеседницы, прежде чем она округлила свои и без того немаленькие глаза и вперилась в него "стальным", хватким взглядом, раздув ноздри и сжав губы бантиком.
  
  
  "Да, малыш! - обрадовался юноша, подумав сразу же о своём. - Вот так! Женщину, умеющую так смотреть, может не хотеть только мёртвый мужик. Какой взгляд!"
  
  
  Но его радость была преждевременна.
  
  
  - Вау, какая умная мысль! Конечно, угадал!- воскликнула Жаклин и уже оттолкнулась от него, чтобы вскочить с кровати.
  
  Тот моментально вырвал свои руки из-под одеяла и удержал её за плечи.
  
  
  - И если бы не твоя болезнь, я бы позвонила и попросила забыть о наших планах и вычеркнуть мой номер из твоего списка, чтобы больше никогда тебя не видеть и не слышать. Так? Я угадала? И сейчас бы не вот тут с тобой... лежала... разговаривала, а сидела бы дома, утирала бы сопли мужу, так?- Пока она говорила, ладони Александр начали слабнуть. Было видно, что его одолевает осознание - перед ним встаёт картинка, описываемая его гостьей. После чего юноша медленно обернул свои руки вокруг своего доктора, подсунув правую ей под плечо, и крепко сжал в объятьях, прислонившись виском к её лбу. Молча.
  
  
  Последовала немая сцена.
  
  
  "Господи, неужели я, действительно, умная?" - боялась поверить своему счастью гостья.
  Отстранившись и опустив глаза на девушку, Александр поцеловал её в лоб, затем - в висок, потом пошел поцелуями, как шагами, прямо к шее. Немного пососав по дороге мочку, он занырнул губами за нежное, мягкое ушко своей девушки и поцеловал её там, а потом и еще ниже, на шее.
  
  После чего, не отстраняясь губами, освободил Жаклин из плена своих рук.
  
  
  Получив свободу движений, она опёрлась руками о его плечи и чуть подтянулась вверх, чтобы облегчить ему доступ к своей шее, а сама запустила ладошки в волосы на его затылке. Ему эта идея, видимо, пришлась по душе, потому что парень опустился еще чуть ниже сам и c наслаждением и даже каким-то облегчением зарылся лицом ей под нижнюю челюсть и начал водить там раскрытыми губами, поцеловывая, кратко мягко полизывая кончиком языка и нежно чуть прикусывая зубами её белую нежную кожу. Руками при этом он довольно крепко сжал её в талии, явно себе не доверяя и опасаясь сделать лишнее движение.
  
  Оба не произносили ни звука, только лишь шумно дышали.
  
  
  Алекс опускался губами всё ниже к яремной впадине, которая виднелась в горловом вырезе её кофточки с миниатюрным личным гербом принца Чарльза в верхнем левом углу, (поскольку была куплена в farlows, где одевается эта монаршая особа), пока его подбородок не дотронулся до чего-то мягкого и упругого - прямо по курсу у него показался третье-четвёртый размер.
  
  Юноша отстранился и упёрся взглядом в её кофту аккурат там, где под ней находилась ложбинка между грудями его доктора. Как под гипнозом, осторожно медленно, даже не отняв, а отлепив руки от талии, он накрыл ими эти вожделенные полушария прямо поверх одежды, и, почувствовав, как его раскрытые ладони наконец-то наполнились этой мягкостью и упругостью, которую не в силах были скрыть даже бюстгальтер с кофтой, издал какой-то низкий внутриутробный рокот, напоминающий не то звук выхлопной трубы Yamaha при зелёном сигнале светофора, не то "голос" мотора Ferrari при помахивании перед бампером шахматным флажком.
  
  В следующее мгновение его руки метнулись назад к талии, а дальше - под кофту. Судя по всему, парень вознамерился обойти одежду как преграду.
  
  
  Он касался тела Жаклин, а она чувствовала, что её мозги растворяются как сахар в чае - бесследно и без остатка.
  
  Тут ей вспомнился один момент. Когда-то давно, еще в Университете, подруги, рассуждая о том, почему она не может найти себе парня, сравнивали её с золотом (они тогда на курсе проходили курс аналитической химии) которое не вступает почти ни в какие химические реакции, ну, по крайней мере, без дополнительных катализаторов. Легко растворяется только в царской водке. Тогда девчонки смеялись, что Жак не встретила еще свой "растворитель", свою "царскую водку". И вот только сейчас при прикосновениях рук этого мальчика к своему обнаженному телу она поняла, что такое растворяться в человеке.
  
  Это чувствовалось божественно. Жаклин улыбалась.
  
  Поскольку головной мозг у неё весь вытек, то не иначе как спинным девушка понимала, что эта ситуация обречена на прибытие в тупик.
  
  Но всё равно ничего не могла с собой поделать.
  
  Но, сколько верёвочке не виться...
  
  - Алекс... - Жак застыла, почувствовав его пальцы у себя под кромкой лифчика, - у тебя очень горячие руки. Ты болен. - Она остановила свои ладошки у него в волосах, но не убрала их.
  
  
  - Угу... - больной усиленно дышал. - Я знаю... мне недолго осталось, поэтому... перед смертью...
  
  
  Девушка, чуть отстранившись, насколько возможно, попыталась посмотреть "смертнику" в глаза.
  
  
  - Алекс, я не шучу. Ты болен, и тебе нужно лечиться.
  
  
  - Я знаю. Вот ты меня сейчас и вылечишь. - Тот своими максимально раскрытыми ладонями водил по её телу от пояса джинсов до кромки бюстгальтера. Он загребал ручищами ощущения от её щуплого, маленького тела, от её обнаженной гладкой нежной кожи, как золотоискатели когда-то гребли песок на берегах Клондайка - ему было мало, и мало, и мало. От бессилия, что не может получить столько, сколько хочет, здесь и сейчас, сию же секунду, он подсунул ладони ей под спину, состыковав там свои средние пальцы, и сжал её в талии так, что большими чуть ли не дотянулся до её пупка на животике, зарываясь в этот момент носом в "пружинки" Жак.
  
  
  "Его нужно отвлечь", - уже начала опасаться та.
  
  
  - Алекс, ты не можешь... - она замялась.
  
  
  - Не могу чего? - абсолютно равнодушно-машинально, не выказывая ни малейшей заинтересованности в ответе, спросил тот.
  
  
  Вообще-то, Жаклин не могла на что-то решиться, не в силах была заставить себя сделать что-то "страшное", она представляла, что стоит на краю обрыва и, мысленно зажмурившись, "прыгала" вниз.
  
  Так поступила и на этот раз.
  
  
  - Тебе нужно лечиться, а не трахаться, - выпалила она довольно громко и даже резко.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"