Мизина Тамара Николаевна : другие произведения.

Ноша избранности гл 26

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Красная дичь - дичь дорогая, заветная, желанная многим. На неё настораживаются западни и капканы и ещё за неё льётся кровь.

  Глава 26 Красная дичь.
  
  Луна идёт на убыль, но света вполне хватает, чтобы не заблудиться на ночных улицах. Нечеловеческая тень выпрыгивает из темноты, прямо под ноги, заставляя девушек отшатнуться. В первое мгновение.
  - Агрх? Ты откуда?
  - Нэ-эт, нэ-э-дить! - бормочет монстр приглушённо. Гласные тяжело даются его, полузвериному горлу, а шипящие он не выговаривает вовсе. Да тут ещё и волнение.
  - Что случилось, Агрх?
  - Нэ-э-дить, нэ-э-дить! - давится псоглавец, подвывая от отчаяния. - Нэ-э-ди-и-ть! - стонет он в отчаянии и вдруг замирает, насторожившись и тут же шарахается в спасительную темноту.
  - Она! Вон там!
  Сколько их? Всё происходит так быстро, что Аня не успевает осознать происходящее. Широкий суконный плащ в миг опутывает её с ног до головы, жёсткая рука зажимает рот. Она бьётся стянутая, спелёнанная тканью, как рыба в неводе в руках невидимого похитителя, скорее от растерянности, нежели от страха.
  - Тихо!
  - Бежим! - шипят друг-другу воры, волокущие её, как добычу.
  Сметая преграду растерянности, потоком несутся мысли: "Неужели Мечику надоело ждать? Вот это помеха. Или ... Агрх? Что он хотел сказать, о чём предупредить? Про Мечиковы задумки псоглавец знать не может, а вот про Чёрных... Чёрные это плохо. Или не плохо? Если они идут к хозяину, то может всё к лучшему? Я-то как раз собиралась проводника искать. Выходит, суетиться не надо?"
  Краткое успокоение тут же сметается беспокойством:
  "А где Ириша? Схвачена или убежала? Хорошо, если убежала. Все вещи в комнате, там же деньги, лошади, лекарства. Книга и инструменты оплачены. И всё останется девочке. Лагаст возьмёт её под защиту. Ириша поделится деньгами с Алевтиной. Чуть-чуть, чтобы землячка по глупости не вызвала подозрение у Чёрных".
  Хорошие мысли, успокаивающие: всё не так плохо, главное: без паники, разберёмся по ходу дела, дёргаться вроде смысла нет. А похитители тащат её и тащат, переговариваясь по пути о своём:
  - Что за задворки! И это рядом?
  - Зато тихо.
  - А девка даже не рыпается.
  - Может задохнулась?
  - Некстати. Купец живую заказал.
  - Он всегда живых заказывает...
  "Судя по голосам, похитителей двое. Но кто этот заказчик-купец? Айрисфед?" - То, что караванный старшина всю дорогу обгладывал её глазами - для Ани не новость, но неужели торгаш настолько ополоумел от похоти? Такое приключение действительно некстати.
  Похитители ставят её на ноги, отворачивают край плаща. Они в тёмном закоулке. Лиц не разглядишь.
  - Жива? - в голосе похитителя - сомнение.
  - Жива, жива, - бурчит Аня раздражённо. Страха у неё нет совсем. Странное состояние. Плащ похитителя опять накрывает ей лицо, руки подхватывают и как тюк перекидывают через плечо. Её долго несут. Похоже, Айрисфед решил запрятать свою добычу как следует. Интересно, что за "дворец" он для неё приготовил? И как оттуда можно будет слинять?
  Получить ответы на два последних вопроса Ане не пришлось. Голос чем-то знакомый:
  - Всё в порядке? Добыли?
  Воры приостановились, но ответить не успели. Тот, что нёс её вдруг резко дёрнулся, всхлипнул приглушённо и страшно, согнулся заваливаясь и роняя добычу. Предсмертный стон рядом перешёл в едва слышный хрип. Невидимые Ане нападающие действовали быстро и профессионально, не позволив жертвам даже голоса подать.
  - Где девка?
  Чьи-то ноги прошлись по Ане в темноте. И тут ночную тишину прорезал женский крик:
  - Помогите!
  Восклицание оборвал звук оплеухи, но Аня успела узнать голос. Вот тут-то ей стало действительно страшно. Она инстинктивно сжалась в своём коконе, боясь пошевелиться.
  - Это не она, - констатирует тот-же, чем-то знакомый, мужской голос и поясняет. - Ту нести должны были, а эта - сама идёт. Где она?
  - Помогите, - придушенно шепчет Алевтина в ответ.
  - Заткнись, шлюха, - рыкнул на неё другой. - Где девка?
  - Здесь! - кто-то в темноте спотыкается о тюк с Аней.
  - Здесь! Здесь! - радостные голоса. Руки прошлись по Аниному телу, откинули край плаща, ощупали лицо:
  - Пёс вас задери! Она что? Мёртвая?
  - Тащи на свет.
  Луна светит в лицо.
  - Живая, - с облегчением констатирует один из похитителей. - И в сознании.
  - Значит может идти сама, - уточняет "почти знакомый голос" из темноты.
  - Конечно, может, - ласково подтверждает мужчина, стоящий рядом. - Можешь ведь?
  - Могу, - хрипло соглашается Аня. Право, трудно ответить иначе, когда нож вопрошающего блестит от тёплой крови, а у твоих ног расплывается кровавая лужа. - Куда идти?
   .................................
  Широкие улицы городской окраины. Жилища - полуземлянки, слепленные на скорую руку и тесовые заборы, сделанные, кажется, на века. Забавное сочетание. За заборами - сады, по улице - тротуары и широкие канавы для отвода воды с аккуратными мостиками. Интересно, как похитители сумели ночью выйти за городскую стену? Уже не спросишь.
  Домов больше нет, дорога переходит в тропу, вьющуюся между деревьями. Кстати, этих похитителей пятеро и похожи они на обычных, городских злОдиев, а не на чьих-то слуг. Интересно: куда они её с Тиной ведут? Явно не в дом купца. Да, кстати, о птичках:
  - Тина, ты Иришу видела? Что с ней?
  - С Иришей? - землячка испуганно вскидывается.
  - Да. Что с ней? Ты видела? Только честно.
  - Я не знаю, я ...
  - Её убили?
  - Нет, но ... Да кому она нужна! Это мы с тобой - избранные, а она ...
  - "Мы?" - передразнивает её тать, идущий следом за девушками. Он единственный похож на воина, точнее на наёмника, именно его голос кажется Ане знакомым, впрочем, не на столько, чтобы по тёмному силуэту вспомнить имя.
  - Да! Мы! - Алевтина сама не слишком верит себе, но очень хочет поверить. Всё-таки надежда.
  - Ты? Избранная? - продолжает издеваться рубака.
  - Да!
  - Так что же ты, "избранная" свою землячку купцу за четыре золотых продала?
  - Я? Продала? Врёшь, негодяй!
  Удар мечом плашмя, крик боли.
  - Выбирай слова, шлюха.
  - Запечатай ей пасть, мясник, - советует кто-то из похитителей, - медью да покрепче.
  - Успеется. Пусть поболтает напоследок, - отмахивается наёмник от непрошенного совета. - Здесь чужих нет.
  - Твоё имя: Глузд, - вклинивается в перебранку Аня. - Ты шёл с караваном от Белого Клина и ты договаривался о комнате для нас. Ты тоже продал меня купцу?
  - Надо же, угадала, - Аня не видит лица наёмника, но его гнусная усмешка отражается в голосе. - Только я не купцу там служил.
  - Понятно кому.
  - Догадлива. Только не спеши вслух говорить, если не хочешь ...
  - Меди плашмя попробовать? Молчу, молчу.
  - Хитра, сука, - хмыкнул наёмник, не желая оставить за собеседницей последнее слово. - Не зря из-за тебя такая возня.
  - Женщин нельзя бить! Это нечестно, - Алевтина едва сдерживается, чтобы не зарыдать, но её мнение здесь никто не разделяет:
  - Да как же их не бить?
  - Баба на то и баба.
  - Кого бить, если не бабу...
  И Тина прикусывает язык: возражать тем, кто на возражение отвечает оплеухой, она опасается. А тропа вьётся между деревьями. Тьма обступает людей. Похитители зажигают факелы.
  - Долго ещё? - стонет Алевтина. Аня молчит. Тине только повод для жалоб дай. И опять отмолчаться не удаётся. Именно к ней землячка и привязывается. Аня-то сдачи не даст.
  - Я знаю, ты меня стервой считаешь, потому и не хочешь говорить со мной. Только я добра для нас хотела. И для тебя тоже, а оказалась плохая. Ты бы меня не послушалась никогда, а Айрисфед, между прочим, обещал защитить нас...
  - От кого? - обрывает зануду Аня.
  - От убийц. На тебя же покушались!
  - Тина, - обречённо вздыхает Аня, - ты не стерва. Ты просто круглая дура, если это не одно и тоже. Ты хоть понимаешь, что сказала? Айрисфед и защитит?
  - Да! Защитил бы, если бы его не предали! Он обещал! Он влюблён в тебя до беспамятства. Не знаю уж, почему здесь все мужики так на тебя западают. Не красавица ведь, а они - просто в штабеля ложатся!
  - Он - работорговец!
  - И что? Здесь это нормально. Зато он богатый и уважаемый ...
  - Он работорговец, - повторяет Аня с напором. - Главный его товар - женщины.
  - Какая разница чем он торгует! Ты вон с наёмниками дружбу водила и не стеснялась. А они - здешние отбросы и отнюдь не сосредоточие всех добродетелей.
  - Зато слова: "честь" и "долг" для них не пустые звуки. А Айрисфед, натешившись, продал бы нас как рабынь, да ещё и с прибылью...
  - Продал? Нас! - Тина искренне возмущена, но больше ничего не успевает сказать. Неожиданно и громко заржал наёмник за их спинами:
  - Во сказала! Ох, и умна ты, Ведьма! Всю правду видишь. Не зря парни тебя уважали.
  - Да кто её уважал!? - Взвизгнула Алевтина. - Убийцы наёмные?
  И тут же получает шлепок мечом плашмя, пониже спины. Не сильно, так, для проформы, чтобы не забывала: с кем говорит.
  - Не верещи. А то, что ты - дура, даже коза с горы поймёт: землячку продала, а деньги не получила.
  - Это потому что ты меня обманул. И Айрисфеда ...
  - Да, обманул. Потому, что ты - дура.
  - Эй, мясник, - окликает наёмника первый в группе тать с факелом. - Тропа раздваивается. Куда дальше? На право? На лево?
  - Посередине.
  - Без дороги?
  - Здесь недалеко.
  - Опять недалеко? Ты это всю дорогу твердишь!
  - Здесь недалеко, - повторяет наёмник. - До озера дойдём и там подождём заказчика. На берегу.
  - До озера?
  - Ох, смотри, наёмник.
  - Если окажется, что мы зря ноги били...
  - И за доставку бы накинуть надо. Слышишь? Мясник?
  - Всё к хозяину, - бурчит Глузд, сдерживая раздражение. - Вот придёт он - с ним и торгуйтесь.
   ....................
  Брошенный из темноты плащ, как живой, разом опутал Анну с головы до ног. Один из грузиков, зашитых в край ткани больно ударил Иришу. Девочка в испуге шарахнулась в глубокую тьму ночной тени, под самый забор, сжалась в комочек, не в силах не то что бежать - дышать. Их было трое: двое мощных мужчин, из тех, что в одиночку быка поднять могут и женщина. Алевтина.
  Ириша не видела её лица, не могла разглядеть одежду, но если живёшь с человеком три с лишним месяца бок о бок, такие детали не нужны. Для узнавания достаточно силуэта и пары характерных жестов, из тех, что человек за собой даже не замечает, так они привычны для него.
  Похититель наклоняется, поднимает и закидывает запутанную плащом Анну на плечо, как тюк и, не обменявшись с товарищем даже знаком, скрывается в тени уличного поворота. Остальные бесшумно следуют за ним. Всё происходит так тихо и быстро, что может показаться ночным кошмаром.
  Впившись зубами в руку, Ириша задыхается от нехватки воздуха и даже не чувствует боли, так ужасно для неё случившееся: Анну украли и она ничего не может сделать. Ничего!
  - У-укр-а-а-ли-и! - неожиданно и с отчаянием протянул, почти провыл над её ухом невидимый во тьме псоглавец, обрывая наваждение.
  - Агрх, кто это был?
  - Н-и-э-знай- аю, - жалобно простонал монстр.
  - Мы их догоним?
  - Д, о-о-г-оо-ни? - Кажется он вскочил. Ириша, вскинув руку, едва успела поймать подвижный край плаща:
  - Мы с тобой не одолеем их. Нужна помощь.
  - П, о-о-мщ?
  - Господин Гастас. Он поможет.
  - Г, а-а-стс?
  - Мы найдём его, а потом ... ты сможешь отыскать похитителей по следам?
   ..........................
  Тёмные улицы, прорезанные полосами лунного света. Ночь, осенний воздух, холодящий разгорячённое лицо. Человеческая тень с собачьей головой рядом. Глаза псоглавца горят в темноте, как два красных угля. Мир ночных теней обступает девочку, улицы изгибаются переулками, как змеи, дома и заборы приобретают призрачность тумана. Они не важны. Значит их нет. Есть лишь цель: найти и спасти. Остальное не стоит внимания. Даже собственная жизнь.
  В кабаке при постоялом дворе ярко горит очаг, пылают факелы, на столах - мясо и хлеб. Галдят воины, в предвкушении доброй пирушки. Ириша замирает на освещённом пороге, переводя дыхание и отыскивая взглядом нужного ей человека. Ага! Вот он! В своём синем, нарядном плаще стоит спиной к девочке и о чём-то оживлённо болтает с товарищами. Глаза Иришы впиваются в спину парню и вдруг, к собственному её удивлению, юноша осекается на полуслове, нервно оглядывается:
  - Ириша? - Собеседники забыты, окружающее перестаёт существовать. Есть только задыхающаяся от бега девочка на освещённом пороге и её взгляд. - Что случилось? Анна...
  - Её украли.
  - Кто?
  - Их двое. Агрх найдёт их. Но ...
  - Что?
  - С ними Тина.
  - Даже так? Что ж, ей же хуже, - он оглядывает зал. Лагаст занят: следит за тем, как слуга разливает вино из бурдюка по кувшинам. - Брат, ...
  - Что? - оборачивается на голос старшой.
  - Анну похитили.
  Тень недовольства ложится на лицо командира. Если бы только:
  - И что?
  - Надо помочь.
  - Кому?
  - Анне...
  Слово виснет в пустоте, пауза затягивается удушающей петлёй. Мир вокруг вдруг блекнет, обращаясь в скопище полупрозрачных теней. Даже побратим. Вздохнув несколько раз, Гастас отгоняет наваждение:
  - Лагаст, ей надо помочь. Я должен.
  - Должен? До каких пор ты будешь ей должен?! - всплеск раздражения слишком уж яростен. Мужчина понимает это, сам обрывает себя, смягчая тон. - Брат, послушай: может хватит? Завтра, на рассвете мы уходим. Понимаешь? Мы с тобой уходим домой. Это наш путь. Хватит нам жить одним днём.
  - Но Анна ...
  - У неё свой путь и своя судьба. Вспомни: тот, кто пойдёт с ней - разделит с ней и путь, и судьбу. Ты понимаешь, что это значит?
  - А тот, кто встанет на её пути?
  - На её пути пытаешься встать ты.
  - Её похитили.
  - Кто?
  - Думаю, что Чёрные. Здесь Агрх ...
  - Агрх? Этот овчар с собачьей головой? Ему-то что надо?
  - Не знаю. Ещё не спрашивал.
  - Как у тебя только терпения хватает говорить с ним? Послушай хоть раз меня: махни на всё это рукой. Такова судьба, а с судьбой не спорят. Попробуй лучше вина. Купец целый бурдюк прислал. Когда такое было? - Лагаст плеснул вина в две кружки, протянул одну товарищу, из второй отхлебнул сам. - Отличное вино. Выпей и забудь о стриженной. Мало ли женщин на свете...
  - Я думал ты мне друг.
  - Что?
  - Я думал, что ты мне друг, - повторил Гастас, глядя товарищу в глаза.
  - Да, я твой друг. А кто же ещё? - отозвался Лагаст с непробиваемым добродушием. - Конечно друг, потому что хочу, чтобы ты вернулся в родную сторону, женился, стал уважаемым человеком и умер в своей постели, под своей крышей в окружении детей и внуков. Так кто я в таком случае?
  - Не знаю.
  - Ах, не знаешь? - Перешёл в наступление Лагаст. - А кто тогда ты, если готов променять нашу трёхлетнюю дружбу, наше побратимство, нашу кровь на приблудную потаскушку...
  Кружка с размаху врезалась в стол, вино красным пятном плеснуло на выскобленные добела доски столешницы, кровавыми брызгами разлетелось по сторонам:
  - Нет между нами ничего. Ни дружбы, ни крови!
  - Гастас, погоди! - крикнул Лагаст в спину уходящему. - Вернись! Я забуду твои слова.
  Юноша приостановился, бросил через плечо:
  - Зато я твоих не забуду.
  Конечно, его можно было догнать и попытаться остановить или, кликнув товарищей, последовать за ним, но Лагаст не двинулся с места. Обида захлестнула мужчину с головой: он столько раз дрался плечом к плечу с этим мальчишкой, прикрывал его, отдал ему сердце, хотел породниться с ним и вот, вместо благодарности, щенок бросает ему в лицо обвинение в предательстве. И из-за кого? Из-за бабы, коих вокруг тьма тьмущая: выбирай любую и пользуйся пока не надоест. Обидно? Да ещё как.
  Лагаст поплотнее уселся на скамью, отхлебнул из кружки, сплюнул зло:
  - Ладно, до утра время есть. Вернёшься - прощу, а нет - значит не судьба.
  - Что делаем, командир? - подлез под руку Рагаст, наблюдавший за перепалкой со стороны.
  - Гуляем, - сухо отозвался мужчина, - или что другое предложишь?
  Рагаст предлагать естественно ничего не стал. Зачем? Командир не в духе. Оно и понятно. После такого-то разговора. Ну и ладно. Не в первой. Остынет. Это не великая печаль, а вот если простынет мясо на столе - худо. Да и чистое вино в кружках не каждый вечер бывает.
   .......................................
  Лагаст делает третий глоток. Вино выдохлось и отдаёт медью. Неприятно. Сколько же он просидел над кружкой? Почему так тихо вокруг? И окружающее? Всё вокруг как дымкой подёрнуто.
  Тишина в кабаке действительно стоит мёртвая. Никакого движения. Неужели парни так быстро опьянели? Странно.
  Мужчина пытается подняться, но ноги не слушаются его. И это после пары глотков? Догорают угли в очаге, коптят факелы, чёрный дым завивается петлями и сползает вниз. Люди лежат вповалку: на столах, на лавках, под столами и под лавками. Видно крепкое было вино, раз закуска толком не почата. А вот и она. Куда же без неё.
  Сгорбленная старуха в длинном, развевающемся одеянии с белым посохом из резной кости. Она не идёт, плывёт между телами, наклоняясь над каждым и касаясь ладонью лба каждого. Словно жар снимает. Или искру.
  Так вот, как она выглядит: призрачно-сияющий шарик, как полупрозрачная жемчужинка или рыбья икринка. Искра жизни.
  Набрав горсть искр, ссыпает их смерть из живой ладони в костяную руку. Две ладони из белой кости на навершии посоха, как чаша принимающая. От такого зрелища тело стынет. Бежать бы прочь, без оглядки, да ноги, как назло, отказали. Тут бы хоть прямо устоять, потому что ...
  - Прости, воин, твой день закончен. - Гнилая прямо перед ним. Хотя, почему "Гнилая"? Вполне человеческое лицо с нечеловечески усталыми и печальными глазами. Он даже видел его где-то. Давным-давно.
  - Погоди, - он вскидывает руку, прикрывая лоб от прикосновения. - Говорят ...
  - Тот, кто встретит смерть стоя, может задать ей три вопроса? Так и есть, воин, только...
  - Что?
  - К чему считаться, раз ответы ты унесёшь с собой?
  - Ты щедра, - мужчина переводит дух. Как всё-таки трудно стоять и даже дышать. Потому вопрос его звучит коротко. - Кто?
  - Он. Не сам, конечно.
  Тело сковывает неподвижность, зато мысли перестают путаться. Это кстати. Так как для того, чтобы задать вопрос, ему, оказывается, даже языком шевелить не надо.
  - Это Щуп?
  - И он тоже.
  - Зачем?
  - Остановить.
  - Что?
  - То, что должно случиться.
  - То, что должно случиться - случится.
  - Конечно случится, воин.
  - Но тогда ...
  - Да. Тогда это всё, - она обводит рукой вокруг, - напрасно.
  Кажется, уголок губы его собеседницы приподнимается в кривой ухмылке. Или это только кажется? Новая мысль:
  - Мой друг. Что с ним?
  - Его день продолжается.
  - И ... долго?
  - Пока срок не настал и моей власти над ним нет.
  - А если бы я ...
  - Пошёл за ним?
  - Да, прежде чем выпил вина?
  - Твой день продолжался бы. Это всё?
  - Нет. Что будет с ним?
  - Не знаю, воин. Твой друг сошёл со своего пути и судьба его мне неизвестна.
  - Хорошо. А ...
  - Что?
  Лагаст обводит мысленным взглядом комнату: мясо и хлеб на столах, отравленное вино в кружках и трупы, трупы, трупы. Не только воинов. Вон, хозяин обмяк на скамье. Видать тоже дорогого винца пригубил. А там - парнишка-слуга. Не иначе на дармовщинку позарился.
  - Мы встретимся с ним, там, или...
  - Всё может быть, воин, но...
  - Что?
  - Вы не узнаете друг друга. Чёрная вода смоет хорошее, но она же унесёт и плохое. Пойдём со мной, воин и ты никогда не вспомнишь, как отказал другу в помощи, польстившись на кружку отравленного вина. И он об этом тоже никогда не узнает и никогда не пожалеет о том, что не был с тобой более настойчив.
  - Хорошо. Я готов...
  Сухая, женская ладонь касается лба, снимая крутящую внутренности боль. Глаза человека гаснут. Ещё миг и живая искра скатывается с пальцев в костяную чашу - навершие посоха. Урожай собран. Все мертвы. С тяжёлым вздохом Многоликая обводит взглядом мёртвые тела: "И все до срока. А скажут, что всё это сделала я. Время, сроки ... Как же их не любят люди. И Мастер про время забыл. Пусть оно идёт для кого-то быстрее, для кого-то медленнее, но вернуть прошлое не может никто."
   .................................................
  Гастас бежал по улицам, ведомый псоглавцем. Чуть-чуть отставая, рядом бежала Ириша. На разговор не было ни времени, ни дыхания. Все силы уходили на бег. Очередной закоулок, отбитая доска забора, сад, полуразрушенный погреб. Псоглавец нырнул в чёрный провал. Люди - за ним.
  Темнота. Рука воина коснулась тонкопалой лапы монстра. Ириша уже вцепилась в короткий, синий плащ. Длинный путь на ощупь, в темноте позволяет перевести дыхание. И опять лунный свет пробивается в пещеру.
  - Где мы?
  - За сте-у-ной-й.
  Широкие улицы предместья.
  - Л, у-у-ди-и, - всхлипывает псоглавец, опускаясь на четвереньки. Он уже знает, что в облике собаки для людей незаметен. Гастас не успевает среагировать столь быстро и с разбегу выскакивает на освещённый перекрёсток.
  - Стой!
  - Стоять!
  На земле, посреди улицы - два скрюченных трупа. Растёкшаяся кровь ещё липнет к подошвам. Тут же пять стражей ночного дозора:
  - Кто такой?
  - Человек.
  Факел освещает юношу с головы до ног.
  - Наёмник?
  - Да.
  - Что делаешь здесь?
  - Гуляю.
  Ириша буквально материализуется из темноты, прижимается к своему защитнику. Взгляд её, расширившихся от темноты и ужаса глаз, прикован к мёртвым. Выражение лиц стражников смягчается:
  - Понятно. Гуляй дальше.
  - Стой!
  Гастас останавливается на половине движения. Лицо и поза его выражают крайнее недоумение.
  - Меч покажи.
  Юноша медленно вытягивает из ножен оба меча, протягивает ближайшему стражнику. Тот с опаской проводит ладонью по одному лезвию, по второму, недоверчиво рассматривает в свете факела сухую ладонь:
  - Оба чистые.
  - Конечно. Мы же гуляем.
  Рука Ириши нащупывает его руку. Он отвечает пожатием на пожатие: "Понял. Молчи", - спрашивает, изображая никуда не спешащего гуляку:
  - Кто это? И за что их?
  - Кто это? - переспрашивает с сарказмом один из стражей, поводя факелом. Свет выхватывает из темноты непонятный ком под ногами. Страж поднимает с земли плащ с зашитыми по краю грузиками, встряхивает. - Если эту штуку раскрутить и бросить умеючи, - она человека с ног до головы опутывает. В миг.
  - Не понял ...
  - Это людокрады. Девок воруют и работорговцам за пол цены сбывают.
  - Понятно, - нехорошая ухмылка против воли искажает красивое лицо юноши. - Не ту украли. Туда им и дорога.
  - Дорога, говоришь? - Ворчит старший в страже. - Тебе легко говорить, а нам где убийц искать? Не найдём - опять весь город будет языками чесать: мол сами мы этих злОдиев порешили ...
  - Да, беда, - иронически соглашается Гастас. - Вон, в Пристепьи Тадарик так и сделал. Больше никто не жалуется. Некому.
  - Слышь, наёмник, тебе легко языком ляскать, - огрызается стражник. - Гуляешь себе и гуляй. Чего к нам привязался?
   .........................................
  - Они Анну украли. Я их запомнила, - шепчет девочка, когда стражи не могут её услышать. - Они ...
  - Сделали это для Айрисфеда, - обрывает спутницу воин.
  - Откуда ...
  - Айрисфед - работорговец, главный его товар - женщины. Только сейчас он замахнулся не на тот кусок. Анну кто-то перехватил. Кто?
  - Й-а знать! Знать!
  - Агрх? Ты знаешь?
  - Й-а чу-у-уйу, чу-у-й-у! - монстр показывает рукой в темноту. - Т,у-у-да!
  - Вперёд.
  Свежий след, тихая ночь. Псоглавец даже к земле не наклоняется, ощущая похитителей верховым чутьём. С таким помощником не заблудишься. Дорога из предместья тропой втягивается в лес, раздваивается, петляет. Агрху всё равно.
  - Р-р-р-йа-дм, р-р-йа-дм! - хрипит он у очередной развилки. - Т-и-и-х-у-о. - И направляется между деревьями, по кочкам. Верно. Без дроги не побежишь. Враз ноги переломаешь. Да и отдышаться после пробежки не мешает. Ровное дыхание в бою - дело не последнее.
   ............................................
   - Долго нам ещё ждать? - Ворчит тать. - Где твой покупатель, мясник?
  - Придёт, - отвечает Глузд, чутко прислушиваясь.
  Невысокий, обрывистый берег у лесного озера, крошечная полянка между водой и лесом. Туман тянется от озера к лесу низкой, плотной пеленой. Все люди как в молоке по пояс.
  - Не нравится мне здесь, - не унимается разбойник. - Почему здесь, а не в городе?
  - Ну, ты же согласился.
  - Не нравится мне это. Кто твой покупатель?
  - Придёт - увидишь. Да и зачем тебе это?
  - Мало ли что. А вдруг пригодится?
  - Меньше знаешь - крепче спишь.
  - Как бы навсегда не уснуть. Двадцать золотых - деньги немалые.
  - Десять, - не задумываясь поправляет собеседника наёмник.
  - Это за одну, а за двоих ...
  - Вторую можете оставить себе.
  - Хорошо, наёмник, ты сказал...
  Пустая болтовня оказалась совсем не пустой. Глузд, занятый спором с одним татем, упустил из поля зрения других. Ближайший злодей сгрёб Анну, поволок в сторону от воина.
  - Э! - вскинулся наёмник. - Не эту! Ту!
  И тут второй злодей ударил его ножом, в спину, над широким, жёсткой кожи поясом-корсетом с медными бляхами. Мужчина изогнулся в обратную сторону, застонал, пытаясь дотянуться до раны рукой.
  - Тихо, мясник, - нож злОдия касается горла. Не шуми зря. Ты сам сказал: одна девка наша.
  - Вы не знаете, с кем связались, - хрипит наёмник. - Зря вы это затеяли. Хозяин таких шуток не любит.
  - А ты с ним поговори, объясни. Глядишь, он и помягчеет. Тебя-то он послушает?
  Одновременно руки другого лезут Ане под одежду:
  - А девка - ничего. Старовата, но сойдёт.
  - Не трогайте её, - хрипит наёмник. - Она нужна целой ...
  - Да? - Глумливый вопрос сопровождает глумливая же ухмылка. - Тогда твоему хозяину придётся заплатить дороже.
  - Эй, Скок! - Перебивает старшего тать, держащий Аню. - Смотри, что я нашёл!
  - Титьки что ли?
  - Жемчуг!
  Жемчужное ожерелье - подарок Гастаса. Аня поклялась не снимать его никогда и не снимала. Вот эту-то низку молочно-белых, безупречных перлов и нащупал злОдий, а выпростав на свет так удивился, что даже хватку ослабил:
  - Эта побрякушка не меньше десяти золотых стоит! - Придерживая жертву, он разматывая снимает у неё с шеи, через голову драгоценное украшение, поражаясь его длине. - Даже дороже, на много, наверно...
  Разумней было бы стерпеть, но то, что подарок оказывается в руках паскудного ворья, для Ани оскорбительней даже мужских рук на теле. Вспышка ярости молниеносна и неожиданна. Даже для неё самой. Перехватив ожерелье, резким движением девушка рвёт его на себя. Нить лопается, жемчужины лунными бликами разлетаются по поляне и, как дождевые капли исчезают в густой траве.
  - Сука! - Удар кулаком сшибает её на землю, ноги татя пинают извивающееся от боли тело. - Сука!!!
  Вопли, шум, возня, крики на весь лес. Под такой аккомпанемент, да ещё и под покровом ночного тумана подкрасться вплотную - нечего делать.
  Первым же ударом Гастас разрубил спину татю, пинавшему Анну. Уж больно удобно тот подставился. Вторым - отбил удар Скока, зацепив ему подбородок. Царапина, но у вожака шайки сердце упало, вслед за прочими потрохами, стекая по ногам и в пятки.
  - Я убью его! Я убью его! - завопил тать, придерживавший раненого наёмника.
  - Это Волчонок, болван, - огрызнулся Глузд, чувствуя у горла остриё разбойничьего ножа. - Он с радостью пришьёт меня. Да и вас всех тоже. В Белом Клине этот малец, за Анну, один, пятерых парнишечек БурОго положил. И не поцарапался.
  Смысл сказанного дошёл до разбойника молниеносно. Оттолкнув пленника, он метнулся в сторону леса. Гастас теснил двоих, оставшихся татей, к обрывистому берегу.
  - Госпожа Анна! - Это Ириша выбежала на поляну и сразу бросилась на подмогу Ане. - Госпожа Анна, вам очень больно?
  - А-А-А-А!!! - пытавшийся бежать разбойник, как ошпаренный выскочил из леса обратно, на поляну. Следом за ним, сжимающейся цепью, неспешно и неотвратимо шагали Чёрные.
  Они действительно были черны, как ночь, от глухой черноты доспехов, не отражающих даже лунный свет. И лишь глаз посреди лба светился сквозь прорезь глухого шлема чёрно-багровым светом, как угли догорающего костра. Чёткие, чёрные тени в серо-серебристой пелене тумана.
  Быстрее всех среагировал Гастас. Он сдвинулся, одновременно нажав в левый бок своим противникам. Уворачиваясь, те, как намасленные, выскользнули от берега к лесу, к чёрным, а юноша тут же занял освободившийся мысок. Теперь все враги стояли перед ним, а спину и частично бока воина прикрывали обрывистый клин берега и вода под ним.
  - Что за свара? Глузд, ты где?
  Оказывается, Чёрные шли не одни, а вперемешку с людьми. С наёмниками. Старшой вышел из цепи вперёд и теперь пристально оглядывал окружённый берег. И Гастас, и Аня с Иришей сразу признали в нём Щупа.
  - Здесь, командир, - прохрипел Глузд с земли. - Подрезали меня, командир, эти крысы. В спину. Как у них это водится. Плохо моё дело, командир. Отбегался...
  Шагнув на голос, Щуп увидел товарища, наклонился, помог подняться:
  - А вот это ты зря, друже. Рано помирать собрался. Ты ещё нужен.
  - Знаю, но ... больно.
  - Держись, - взгляд наёмника скользнул по прижавшимся друг к другу девушкам. - Не всё так плохо. Как-никак лучшая лекарка теперь у нас.
  - Волчонок тоже здесь, - наябедничал Глузд, будто командир был слеп и не видел готового к бою Гастаса.
  - Живучий, - хмыкнул тот. - Не ждал. Ну, да всё равно.
  Наёмники просочились через уплотнившуюся цепь Чёрных. Их оказалось не так уж и много: около десятка, хотя тесноты на поляне они прибавили значительно. Вслед за воинами сквозь цепь прошёл и хозяин: Чернобородый.
  - Вот и проводник, обещанный звёздами, - прошептала Аня в самое ухо прижавшейся к ней Ирише.
  - Господин, - обратился к пришельцу Щуп. - Воля Господина выполнена. Дева здесь. Цела и невредима.
  - Госпожа Анна? - Чернобородый иронично приподнял бровь. - Ириша? Что ж, разумно. Госпожа без служанки не госпожа. А где другая женщина?
  - Другая? - Щуп нервно оглядел поляну. Три татя стояли стояли прижавшись друг к другу, спина к спине, держа перед собой обнажённые мечи. - Эй! Крысы! Где вторая баба?
  - Так их две ... - попытался оправдаться Скок.
  - Цыц! Ты прекрасно понял: о ком я.
  - Да это ...
  - Здесь была ...
  - Только что ...
  - Здесь она была, командир, - подтвердил Глузд. - А как эти паскуды суету затеяли - исчезла. Не иначе где-то в темноте спряталась.
  - Понятно. Эй, парни, - Щуп перенёс внимание на подчинённых. - Здесь девка была. Потаскушка Лагастова. Тина. Найдите её. А что с крысами делать, хозяин? - он указал на трясущихся злодиев.
  - Что им обещали?
  - Десять золотых за то, что они отобьют госпожу Анну у Айрисфедовых подручных и приведут её сюда.
  - Они справились?
  - Не слишком.
  - Вот по работе и разочтись.
  Приказ: "Бей", молниеносная схватка и вот уже наёмники вытирают окровавленные мечи, а на поляне стынут ещё три тела.
  - Госпожа Анна, не стоит вам оставаться здесь. Туман и сырость не прибавляют здоровья, - голос Чернобородого течёт как масло. - Прошу вас, пройдёмте с нами в наш стан. Там вы отдохнёте от пережитых волнений, подкрепите силы. Ваша служанка может последовать за вами, - добавляет он после расчётливой паузы.
  - А что с Волчонком, господин, - напоминает о последней проблеме Щуп.
  - С Волчонком? - Чернобородый переводит на наёмника картинно-недоумевающий взгляд.
  - Да, - кивает Щуп. - С защитником госпожи Анны.
  - С защитником? А зачем госпоже Анне защитник, если сам Господин берёт её под свою руку?
  - Так что с ним? - Настаивает наёмник на точном приказе.
  - Можете его убить, - отмахивается Чернобородый. - И ту девку тоже. Трупы принесёте в стан. Собакам тоже есть надо.
   ................................
  Алевтина начала своё отступление, лишь только злОдии затеяли торг с Глуздом. Потихонечку, бочком, по самой земле, под пологом тумана она отползала в сторону от разгорающейся свары. Туман у земли был так густ, что девушка едва видела собственные руки. Обильная роса пропитала одежду, обжигая холодом тело. Видимость - ноль. Почувствовав, что съезжает вниз, Алевтина едва сдержала крик и через мгновение, не удержавшись на ногах, села, по пояс погрузившись в воду, точнее в прибрежную, жидкую грязь. Мелочь, по сравнению с остальными бедами.
  Наёмник, так заботливо подкармливавший Тину в дороге, её же и продал. Сначала подбив принять предложение Айрисфеда и помочь ему похитить Анну, а потом организовав убийство похитителей.
  Алевтина кое-как поднялась на четвереньки, встала, всё ещё боясь разогнуться в полный рост. Над головой темнеет обрывистый берег. Так себе обрыв. Если встать во весь рост он вряд ли достанет ей до груди. И это при том, что ноги её по колено в грязи. Впрочем, хоть какое-то укрытие. Она сделала пару шагов вдоль берега и повалилась в грязь по пояс. Углубляясь, озеро подступало к самому холму и обрезанный край земли нависал над водой естественным козырьком.
  Нет, ей определённо везёт. Пожалуй, здесь можно будет переждать ту заваруху, что творится наверху. Ишь как орут. Не иначе, там кого-то прирезали. Впрочем, плевать. Это их мир, как говорит Анька... Или говорила?
  О дальнейшем думать не хотелось. В комнату ей возвращаться нельзя. Оказывается, не зря Глузд устроил их именно там. Одна из нор Чёрных. Вернуться в город? На шее у Алевтины шнурок с монетами. Деньги на первое время. Эх, зря она Аньку-дуру не послушалась. Та врать не умеет. Не то что Глузд. Теперь ей больше не на кого надеяться. И в город, пожалуй, возвращаться не стоит.
  Вода в озере тёплая, теплее росы, но холод всё равно начинает пробирать тело. А наверху никак не могут угомониться. Берег трясётся от шагов множества людей. Даже любопытно: что там происходит?
  - Шлюху ищите!
  Её ищут. Алевтина сжимается, забиваясь под самый берег, в грязь. Пламя факелов мечется над водой и только небольшой уголок тени под сушей, врезавшейся в озеро, успокаивающе тёмен. А тени мечутся, пытаясь укрыться от света факелов на берегу. Набрав в грудь побольше воздуха, Алевтина погружается в воду с головой, замирает, удерживая дыхание. Увы, воздуха хватает не на долго. Это не в кино, где герой, под плавную музыку целую минуту красиво парит над бездной. Не выдержав и десяти секунд, Тина выныривает. Грязная вода стекает с волос, по лицу. Тень, прикрывающая её шевелится неохотно теснясь к берегу.
  А там, на берегу, над самой головой Алевтины опять сотрясается почва в такт крикам, воплям и звону мечей.
   ......................................
  ... трупы принесёте в стан ...
  Аня рвётся с места, но перед ней - Чернобородый. Вскрик за спиной. Девушка оглядывается: Щуп сгрёб Иришу за волосы, поймал руку и медленно выворачивает.
  - Оставь, - Чернобородый невозмутимо высокомерен. Наёмник смягчает хватку. - госпожа Анна - наша гостья. Она и её служанка - под охраной нашего повелителя.
  Как, однако ловко эти люди умеют вежливыми словами изложить самую, непотребную суть. Гостья! Ага!
  - Госпожа Анна, - теперь Чернобородый обращается к ней. Глядя мужчине в зрачки, Аня шагает на него. Маг отводит глаза, пятится, даже не пытаясь заступить дорогу разгневанной пленнице. Ещё шаг - и оказавшийся на её пути воин в чёрных доспехах так же пятится, уступая дорогу.
  Крик боли за спиной. Ириша. Понятно. Для Чёрных она неприкосновенна, но только она. На её друзей неприкосновенность не распространяется.
  - Что вам надо от меня?
  - Госпожа Анна, - Чернобородый опять рядом и речь его - сплошное подобострастие. - окажите помощь раненому. - Он кивает в сторону Глузда. - Ему вы можете помочь, а ему, - кивок в сторону Гастаса, - уже нет.
  Аня смотрит на Иришу: наёмник придерживает девочку. Ни ножа у горла, ни зверских гримас, но ситуация понятна и без этих ужастиков: достаточно Чернобородому кивнуть и громила свернёт ребёнку шею.
  Аня смотрит на Гастаса: воин напружинился, но спокоен. Опасно спокоен. Он удачно занял вдающийся в озеро край берега и равно готов как нападать, так и обороняться. Можно конечно пройти между наёмниками и спрятаться у парня за спиной. Как в кино.
  Брезгливая гримаса тронула губы девушки: прекрасная блондинка, графиня Монсоро виснет на руке своего возлюбленного графа Бюси. "Нет, нет, я не оставлю тебя!" - вся такая трепетная и преданная. А её обманутый супруг во главе своры убийц, благородно ждёт: когда любовники наговорятся. Нет, кажется Монсоро в фильме грубо ругался. Он же нехороший, неблагородный. Так вот, она, Аня, тоже неблагородная и виснуть на руках, мешая и путаясь под ногами, ни у кого не будет. Тем более, что здешние наёмники даже на киношного Монсоро не тянут и ждать, пока кто-то наговорится - не станут.
  Решительно развернувшись, она подошла к Щупу, отвела его руку от девочки:
  - Лучше бы раненому помог.
  Тот без слов отступил, опустил глаза, изображая смирение. Только улыбочка на губах у мужика больно уж поганая.
  - У меня нет инструментов, - обращается Аня к Чернобородому.
  То же показное смирение, глазки в долу, подлая улыбочка на лице:
  - В стане вы получите всё, госпожа Анна.
  Аня резко развернулась на месте:
  - Куда идти, - и неожиданно для себя, столкнулась и чёрным воином. Тот просто не успел уступить ей дорогу. Глухим звоном отозвалась чёрная бронза кованного доспеха. Не чешуя и пластины, нашитые на кожаную основу, а именно сплошной металл, похоже, намертво заклёпанный на его владельце. Глухой шлем без забрала, без рельефа: гладкий горшок с дыркой во лбу, сквозь которую сочится красно-угольный свет. Что за нежить? Неужели живой мертвец из армии Повелителя Мёртвых?
  Неожиданная мысль. Но Анна так зла, что даже не испугалась: подумаешь, нежить, подумаешь ходячий покойник! Ну, мир здесь такой.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"