Аннотация: Дорогие читатели, предлагаю вашему вниманию пародию на "Бояръ-фэнтези". П.С. Детям до 16 лет читать сие запрещаю.
Он подошел к зеркалу и вздрогнул, не узнавая себя в отражении. На него глядел в меру смазливый юнец с голым торсом. Красно-серые глаза смотрели с настороженностью.
Вселенец осторожно коснулся вздыбленных прядей волос на затылке. Такой насыщенный фиолетовый цвет он видел только на рекламных растяжках.
'Где мои пятнадцать лет?' - подумал мужчина. Да, пятнадцать лет ему было когда-то, а вот восьми кубиков пресса у него не было никогда.
'Это я, что ли?' - удивлению не было предела. Он осмотрелся: приглушенный свет в аскетичной комнате служил приютом для множества теней. Низенький столик, катана и плакат, усеянный иероглифами намекал на то, что житель комнаты был японистом.
Выглянув в окно, вселенец обомлел от ужаса: по расчерченному неоном небу шныряли летающие корабли, ловко проскакивая между стеклянными небоскребами. Накрапывал дождь. В посеревшем небе отчетливее проступали ярко-оранжевые иероглифы.
От созерцания пейзажа за окном отвлек непонятный шум. Он резко обернулся: створки дверей разъехались и на пороге возникли два бугая в черных кимоно. В руках каждого катана.
- Твои часы сочтены, жалкий выродок! - прорычал бугай со шрамом в виде молнии на щеке.
- Молись о том, чтобы твоя кончина была легкой! - вторил бугай с черной косичкой.
'Я их понимаю? Ничего не понимаю!' - пронеслось в юношеской голове.
'Бака-гайдзин! Меня сейчас убьют!' - вторая мысль заглушила первую, при виде решительно напирающих молодчиков.
Свистнувшая сталь отскочила от подставленного под удар стола. Удар бугая с косичкой прошил воздух. Подростковое тело заметалось по комнате, отталкиваясь от стен, возносясь в прыжке до потолка и выделывая сальто. Закаленные руки не чувствовали ударов, а мышцы ног удивляли растяжкой. Бугай с косичкой взвыл, выпав из окна. Бугая со шрамом пришлось угостить ударом ноги с разворота. И если второй сразу же вырубился, то первого вырубил дед-уборщик при помощи лопаты.
'Откуда я знаю все эти приемы? Что происходит?' - вселенец удивленно смотрел на свои руки. Такая драка, а он даже не запыхался. А ведь слесарь третьего разряда Степаныч курил с пятого класса, из-за чего преодоление даже пары лестничных пролетов вызывали у него отдышку.
'Теперь я урод и мутант. - Следующая мысль столь же безрадужной: - Друзья засмеют!'
Он отодвинул резинку трусов и, посмотрев вниз, просветлел лицом. Похоже что на некоторые места мутация повлияла самым лучшим образом. Жена - учительница истории (теперь уже на пенсии) - еще в молодости прозвала Степаныча Всеволод Большое гнездо. Вот теперь 'Всеволод' действительно был большим, и совсем без гнезда.
'Интересно, что б она сейчас сказала?' - подумалось слесарю.
Из глубины темного коридора раздался звук шагов. Так могли бы шлепать босые ноги по деревянному полу. Острый мальчишеский слух не подвел Степаныча, через минуту в комнате появился подросток, немногим младше его, с непропорционально большими кистями рук, желтоокий и синевласый. С виду безвредный.
- Сенпай, гоминэсай! - закричал пришелец.
'Сам такой!' - подумал Степаныч, но промолчал, ожидая от визитера еще каких-нибудь действий.
- Сенпай! Клан Сакевщёку готов принять Кура-сана в свои ряды, ибо Кура-сан не убоялся агентов клана Дзори, - сневласый вытянул из-за пояса два белых веера с красным кругом посередине и принялся выплясывать вокруг остолбеневшего Степаныча.
- Э!.. Что такое Кура-сан? - слесарь продолжал удивляться. В первую очередь - звучанию голоса. Именно таким голосом он разговаривал лет в тринадцать.
Парень перестал смеяться и разрыдался, обмахиваясь веерами.
- Кура-сан больше не хочет дружить с Этодзен-тяном? - причитал он, мешая всхлипывания с подвываниями.
'Наркоман что ли?' - Степаныч смотрел на 'друга', пытаясь увидеть зрачки. Заводские друзья рассказывали ему об особом виде наркоманов, сидящих на успокоительных сигаретах. Таких фортелей Степаныч не понимал, ему для успокоения нервов требовался стакан, а лучше два и обыкновенная папироса 'Казбек'.
Ответный взгляд заплаканных глаз-тарелок напомнил слесарю сказку о волшебном огниве. Мельком взглянув в зеркало, слесарь вспоминал о том, что выглядит ничуть не лучше и сказал примирительно:
- Ты мой лучший друг - кактебятам-хан.
- Этодзен-тян, - напомнил парнишка жалостливым голосом. О недавнем расстройстве (возможно даже психическом) напоминали только покрасневшие от слез глаза.
- Пойдем, Кура-сан! Занятия в Яой-академии боевых искусств скоро начнутся. Сенсей Шинка нас на суси порубит, если опоздаем. - Этодзен извлек из шкафа желтый спортивный костюм с черными лампасами и желтые кроссовки. За окном зазвучала музыка Джеймса Ласта 'Одинокий пастух'. Дед-уборщик был ярым фанатом упомянутого композитора.
- 'В эту минуту я свершаю свой самый мазохистский поступок', - невольно произнес Кура-сан, облачаясь в предложенную одежду.
- Что ты сказал?
- Сам не понял, - сантехник приобнял щуплого друга за плечи и потянул к выходу. - Куда, говоришь, меня собираются принять?
- В клан Сакевщёку! - радостно подсказал Этодзен. - У нас идет война между кланами Дзори и Сакевщёку. Поссорились из-за военных дронов - это на прошлой неделе, а на позапрошлой они делили завод, выпускающий сухпайки.
- А почему я вообще должен на кого-то горбатиться? - в трезвом уме Степаныча возникали логичные мысли.
Этодзен ошарашено отпрянул от него. Похожие на блюдца глаза теперь напоминали два круглых озера с кислотными осадками.
- Как ты можешь такое говорить? Всем известно, что в клане Дзори - одни педобиры обретаются! И, между прочим, эти педобиры хотели убить тебя. Хорошо, что ты не по зубам этим вонючкам. А вот наш Сакевщёку следует древним нихонгским традициям. У нас там хорошо. Правда я пока еще не вхож в клан, но через год-другой они примут меня как родного!
'Понятно, что ничего не понятно! - подумал слесарь. - Ладно. По ходу разберусь'.
Яой-академия находилась в футуристическом здании, похожем на стеклянный гриб. Сенсей Шинка оказался старым тщедушным мухоморчиком, который невзирая на возраст вырубил девятерых учеников. Десятым шел Кура-сан и следовать примеру своих предшественников он не собирался. Старик бегал за учеником по всему спортивному залу, иногда поскальзываясь на лужицах крови, вытекшей из сломанных носопырок.
'Бака-гайдзин! - надрывался визгливый внутренний голос. - Ты сейчас мою репутацию разрушишь! У меня единственного целый нос! Дай мне уйти от погони! Мне!'
Степаныч расслабился, позволяя настоящему Кура-сану взять бразды управления телом. Сенсей догнал его и зажал в углу. Однако прыткий парень ушел от удара в голову, поднырнул под учителя, выполнил бросок с захватом подколенного сгиба и отбежал на почтенное от старика расстояние. В спортзал ворвались, наблюдавшие за поединком девочки - тоже ученицы Яой-академии.
- Кура-сан! - визжали они. - Ты - наш главный Фудзияма-сан! Наш кавайный альфа-кицунэ!
Степаныч мало чего понял из сказанного. Похоже что его хвалили. Но не похвалой были заняты мысли слесаря.
'Твою ж дивизию! - думал подселенец, разглядывая толпу визжащих девочек. От обилия цветастых голов с непривычки запестрило в глазах. - Такие приснятся - разводным ключом не отмашешься!'
Спортивные шорты не давали никакого шанса скрыть невыгодные ноги: кривые и худые. Каждая первая, похоже, сбежала из концлагеря, у каждой второй зазор между ногами - колесо проскочит (у медиков его мира это звалось 'остеотомия большеберцовой кости'). А Степаныч на досуге любил подзависнуть в ватерклозете, листая 'Большую Советскую Медицинскую Энциклопедию'.
'И не падают ведь на цирлах таких!' - подивился про себя Степаныч.
Визги прекратились, как только Шинка подал первый признак жизни - смачно матюгнулся на диалекте айдзу.
'Железный старик' - слесарь проникся к сенсею уважением.
А сенсей поднялся, еще раз матюгнулся в адрес ученика и примирительно добавил:
- Ты действительно достоин быть частью нашего клана!
Девчонки вновь восторженно завизжали, громче предыдущего раза.
- Чегой-то ваша подружка заикается? - озадаченный Степаныч адресовал вопрос толпе девочек. После этого девочки осмелели настолько, что обступили слесаря плотным кольцом.
- Хочешь мой бенто?
- Нет, мой!
- А мой возьмешь?
- Бетон? - не понял Степаныч, ошарашенный напором девиц.
'Еду! Они предлагают еду, бака-гайдзин!' - надсадно завопил внутренний голос настоящего Кура-сана.
Степаныч, тем временем, глазел на девок и думал: 'Что ж надо есть, чтобы стать вот такими вот мымрами?'
Дальнейшего общения не получилось. Здание затряслось и зашаталось. С потолка посыпалась штукатурка, стекла натужно тренькнули и осыпались прозрачным дождем. Визжащие девчонки исчезли за дверью, как и половина оклемавшихся учеников. Пространство над небоскребами загородил боевой дрон, смахивающий на межгалактический крейсер. Блеснули лазерные пушки, отражая искусственный свет неоновых рекламных вывесок. Замычала сирена.
- Делай ноги! - заорал сенсей. И сенсея как ветром сдуло.
- Это дрон 'Крипер', с многофункциональной РЛС, инерциальной навигационной системой и повышенной живучестью! Злобный клан Дзори решил погубить академию! - воскликнул один из учеников, держась рукой за сломанный нос.
- Крон 'Дрипер'? - переспросил подселенец.
- Заставь его приземлится! - к Степанычу подскочил очухавшийся Этодзен. - Ну ты же менталист! - пояснил парнишка, встретив недоуменный взгляд друга.
- Металлист? - сантехник не к месту вспомнил ночные перепалки с патлатым соседом по даче.
- Нет, менталист. Можешь внушить все что угодно, кому угодно.
Подселенец хлопнул синевласого друга по спине. Этодзен согнулся пополам, издавая натужные звуки: его стошнило на татами.
- Ну и гад же!.. - он выпрямился и снова согнулся.
Какие мысли Степаныч внушил 'пилотам' дрона осталась загадкой. Но результат превзошел всяческие ожидания: дрон штопором ввинтился в завод по переработке ядерных отходов, так и не выпустив заряд по академии.
- Сугой! У тебя получилось! - обрадовались 'сломанные носы' академии.
- А? - озадаченно протянул Степаныч, не понимая причины веселья. Он, конечно, не мог похвастаться выдающимися познаниями, однако, о вреде радиации был наслышан.
'Чего это я? - спохватился подселенец, при взгляде на однокашников. - Этим уродам уже ничего не страшно'.
Посвящение проходило в строжайшей секретности: среди обшарпанных стен дышащей на ладан забегаловки, на самой окраине трущоб Токио. На новичка напялили какую-то дерюгу, заставили встать на табуретку и читать стихи про одинокого самурая, плывущего на льдине. Затем появился глава клана Сакевщёку - мужчина с бритой головой и татуировкой-надписью на шее. 'Глава Сакевщёку. Кланяться десять раз. Потом десять раз по столько же' гласила лаконичная надпись. Все дружно поднялись и начали кланяться.
'Удобно и практично!' - оценил сантехник, попутно удивляясь тому, что разбирается в китайской грамоте.
'Японской! - завопило внезапно пробудившееся сознание юнца. - Мы захватили китайцев еще пятьдесят лет назад. Квантунская армия довершила то, что не довершила в позапрошлом веке!'
Степаныч воздержался от диалога, потому что обряд посвящения подходил к завершающей точке: его усадили перед большой миской мисо-супа и начали по очереди макать лицом в теплое варево.
- А теперь вставай! - глава подтолкнул в плечо юношу, застывшего у пустой посуды (сантехник не терялся и при каждом обмакивании в миску складывал губы дудочкой и потягивал суп). Степаныч повиновался и, попутно стянув с тарелки куриную ножку, вышел на середину комнаты. Молодой организм требовал не только супа, но и мяса.
- Клянись, что не станешь использовать способности против родного клана.
- Клянусь! - промычал слесарь, стреляя глазами по сторонам: на низких столах стояли пиалы, полные разнообразной снеди. А по залу шныряли андроиды с оголенной грудью четвертого размера.
- Клянись, что будешь служить верой и правдой самому уважаемому клану на земле - Сакевщёку!
- Клянусь!
- Хорошо! А теперь кланяйся! Кланяйся! Еще! Сильнее! Быстрее! Ниже! Выше! Ниже! Выше! Теперь отжимайся! Узкий жим! Широкий жим!..
- Ых-хы! Ых-хы! - тяжело дышал юноша. Натренированный организм давал сбой, как бы намекая на то, что всему есть свой предел.
С новичка содрали рубашку и нашлепали на шею переводную татуировку: 'Младший сотрудник клана Сакевщёку. Кланяться два раза'.
- Какое долгое посвящение! - пожаловался Степаныч, еле переставляя ноги и держась за поясницу. В пионеры и то быстрее принимали (правда потом с позором исключили - что было еще быстрее).
- Зато сейчас ты имеешь право участвовать в космических боевых действиях и командовать ротой самураев - выпускников Яой-академии, - с завистью в голосе заявил Этодзен.
Друзья остановились на перекрестке, пропуская строй девушек в цветастых кимоно. Звук гета по асфальту был похож на усердную работу сотни дятлов.
- Чего это у них рожи белые? Тоже анр... андроиды эти? - полюбопытствовал сантехник, провожая взглядом девушек.
- Неа. Не андроиды, а боевые гейши.
- А чем они от простых отличаются?
- Тем, что простые семенят, а эти, вон, видишь, как шаг припечатывают и носок тянут.
- Прям как у нас в армии, - ляпнул Степаныч.
- У 'вас'? Где это?
- Ну... в Токио.
- Ты же говорил, что из Киото приехал.
- Так я и не отрицаю, - нашелся сантехник. - Знаешь, как говорят: 'А у нас в Киото карпы с красными глазами. Кто их съесть захочет, тому сеппуку делают'. - Про 'сеппуку' Степаныч успел подслушать в туалете (спустить так и не удалось, зато помылся).
- Нандэ-э-э? - глаза спутника полезли на лоб.
Ничего не объясняя, Степаныч хлопнул друга по спине - друг согнулся в рвотном позыве.
Дальше шли молча. Этодзен сверлил вихрастый затылок спутника гневным взглядом и, желая поноса на неделю, жалел, что обделен талантом менталиста. Розовое закатное небо робко выглядывало из-за нагромождения небоскребов, телевизионных башен и разделительных полос воздушно-транспортного сообщения. Степаныч хотел что-то спросить у Этодзена, но не успел. Экраны, гоняющие по кругу набор рекламных роликов, подернулись черно-белой рябью. Через несколько секунд на них смотрело круглое, как блин лицо. Пурпурно-серые глаза смешно вылезали из орбит. Однако 'блин' говорил совсем не смешные вещи.
- Трепещите и пищите, жалкие людишки! Если вы не отдадите мне Священный бамбук, то я сотру ваш ничтожный городишко с лица земли. Даю неделю срока! - 'Блинчик' разразился демоническим хохотом.
- Кто это? - Степаныч тыкнул пальцем в ближайший экран.
- Асука - глава клана Дзори, - объяснил погрустневший друг.
- А бамбук?
- Священный бамбук - единственное растение, не подвергшееся генной модификации. Гм!.. Но не поэтому Асука хочет заполучить бамбук. Говорят, кто покурит Священный бамбук, тот силу получает необыкновенную.
'Сумасшедший мир!' - подумал сантехник, с умилением вспоминая свои тихие запои и тяжелую скалку жены.
- Пришли, Кура-сан. - Этодзен кивнул на халупу, в которой Степаныч уложил двух громил. Казалось бы день только-только подходит к завершению, а уже столько всего случилось!
- Я не могу. У меня завтра концерт. 'Панкс нот дэд'! - буркнул Этодзен, изобразив 'козу' правой рукой. - Нужно гитарное соло разучивать. Сайонара!
Следующий день был таким же насыщенным. Заскочивший за Степанычем Этодзен отвел друга прямиком на совещание родного клана. Кура-сан жевал круассаны и два часа слушал проклятия, посылаемые главой Сакевщёку в адрес Асуки. Этодзену запретили появляться на совещании, поэтому он коротал время в отдельной комнате с андроидихой подстать ему - синевласой и желтоокой.
- Этодзен! - Степаныч постучался. - Меня завтра в префектуру Ямагути перебрасывают! На учебные бои. Слышишь?
- Да. Ты только не входи пожалуйста, - звучащий из-за двери голос был грустным-грустным.
- С андроидихой поссорился, да? - сантехник сочувственно покачал головой.
- Вроде того.
- Ну я пойду вещи собирать, что ли? - после минутного затишья добавил вселенец. За дверью послышалось шебуршание и печальный вздох.
- Прощай, Кура-сан.
- Да что случилось? - снедаемый любопытством сантехник рванул на себя ручку двери. Дверь, точнее, фанера, обтянутая куском хлопковой материи, осталась в руках вандала.
На стуле, посередине комнаты, сидел Этодзен со спущенными штанами. Перед ним, на четвереньках стояла андроидиха. Абсолютно нагая андроидиха не подавала никаких признаков жизни, а Этодзен грустно вздыхал.
- Она зависла! Глупая консервная банка! - едва не плача поведал синевласый паренек.
- Отцепить ее? - предложил сантехник, засучивая рукава.
- Нет! - взмолился любитель искусственного интеллекта. - Прошу, не лишай семью Этодзенов единственного продолжателя рода!
- Как же ты его с пластмассовой бабой продолжишь?
- Уйди, а?
- Да я обещаю, что аккуратно! Будет больно - ори. - Кура-сан подошел к андроидихе сзади, ухватил за плечи и начал тащить на себя.
- Нет! Нет! - сразу же загорланил Этодзен. - Стой! Да! Да! Вроде пошло! Давай потихоньку, толчками. Раз-два! Раз-два!
В комнату заглянул сенсей Шинка и поцокал языком.
- Помолюсь богам, чтобы те даровали хотя бы по капле ума в ваши пустые головы, - добавил сенсей.
Краснолицый Этодзен шел по улице, уткнувши взгляд в асфальт.
- Да ладно тебе! - Степаныч не отставал. - Пять минут позора - и ты на свободе.
- Чтоб я еще устаревшей моделью воспользовался! - рокотал спутник, снедаемый праведным гневом. - Теперь только новые андроиды с кошачьими ушами и хвостиком. Со старыми покончено раз и навсегда.
- А, что, с живыми сейчас не модно встречаться? - Степаныч припомнил, что на родине, из каждого утюга звучала аббревиатура ЛГБТ.
- С живыми у меня не клеится, - признался Этодзен, перейдя на шепот.
- Ну тогда... тренируйся на своих кошках, - в глубине души сантехник прекрасно понимал желтоокого друга. В обществе мутантов по-другому быть не могло.
'Бака-гайдзин! - вопило забитое альфа-эго. - Как ты посмел помогать Этодзену? Теперь сенсей Шинка думает, что я участвую в игрищах этого синеволосого извращенца!'
'До свадьбы забудется', - обнадежил Степаныч.
'Какая свадьба?' - бесновался настоящий Кура-сан.
'Ну или что тут у вас?'
'Брачный контракт!'
'И правда: чего с уродов еще взять?'
Поезд синкансен выплюнул друзей на богами забытой станции. Префектура Ямагути встречала их первозданной природой и чистым воздухом. Поблизости не было ни единого автомата с напитками, только одинокое здание тысячайенника (инфляция!) привалилось к электронной кассе.
Под подошвами желтых кроссовок шуршал гравий. Ни машин, ни домов поблизости. Природа, птички поют. Даже небо посветлело. Красота!
- Почему нас никто не встретил? - Степаныч окинул взором гористую местность. Благо, что дорожка, по которой они шли, была ровная. Пока что ровная.
- Встреча секретная, - объяснил Этодзен, наставительно подняв палец. - Встречающий должен ждать нас вон под тем деревом. Я сейчас подам ему условный сигнал.
Синеволосый паренек вытащил сигнальный пистолет и нажал курок. Огненная змейка с оглушительным свистом врезалась в ближайшие кусты. Сухостой занялся пламенем.
- Япона мать! - запаниковал Степаныч, оглядываясь по сторонам, в надежде обнаружить хоть какой-нибудь источник. Пускай даже захудалую лужицу.
- Я убийца! Я безжалостный убийца этих прекрасных лесов! Бедные змеи, олени и цикады, я лишил вас крова! - Этодзен заранее предался самобичеванию.
- Погоди горевать. Давай гасить по-пионерски! - предложил вселенец, убедившись в том, что никакой воды поблизости нет.
- Как это?
Степаныч шепнул в оттопыренное ухо спутника пару фраз.
- Но я не хочу! - синеволосый паренек робким движением потеребил молнию ширинки.
Менталист пустил в ход свои способности и Этодзен помчался заливать огонь.
Расправившись с пожаром, друзья продолжили путь. Не успели они свернуть на узкую тропинку, как наперерез им выскочила смуглая девица в коротком платьице. Издав невнятный клич, девица стянула трусы, зашвырнула ими в остолбеневшего Степаныча и убежала. Сантехник обошел кусочек кружевной синтетики стороной, как будто бы это была змея, и призвал Этодзена к ответу.
- Вот видишь, Кура-сан, нас встретили, - синеволосый приятель шарил мечтательным взором по оставленным трусам. - Причем с почестями.
'Час от часу не легче!' - подумал сантехник. Длинные небесно-голубые волосы девицы мелькали вдали, указывая правильный путь.
- Тоже мне встретили! - проворчал Степаныч.
- Какая она загадочная, - с завистью в голосе прошептал друг. - Вот андроидихи в тебя никогда ничем не кинут, ибо это противоречит трем законам робототехники.
Бесконечная лестница, по которой горной козочкой взобралась 'загадочная' девушка, не закончилась даже к вечеру. Этодзен несколько раз упал, ободрал коленки и взмолился об отдыхе. Выносливый организм Кура-сана сдался на пятидесятитысячной ступеньке. Решили заночевать под открытым небом, прямо на лестнице. Степаныч достал из спортивной сумки пару консервных банок. Открыли, поели.
- Ты какую-нибудь еду взял? - поинтересовался сантехник, запивая скудный ужин содовой ядовито-зеленого цвета, после употребления которой в желудке начиналась 'ядерная война'.
Этодзен энергично покачал головой.
- А в сумке что? - голос подселенца был полон подозрения.
Синеволосый парнишка густо покраснел и уткнул взгляд в грязные, залепленные пластырем коленки.
- Андроидиха! - догадался Степаныч. - Вот извращенец!
За ночь Этодзен ворочался так, что укатился вниз на добрую сотню ступеней. Степанычу снилось, что он тренькает на сямисэне 'На сопках Манчжурии', а его синеволосый друг крутит сальто на неоновой проволоке. После выступления зрительницы-андроиды забрасывали их разноцветными трусами.
С рассветом, под водные процедуры в виде накрапывающего дождика, друзья продолжили восхождение. К обеду ступени закончились, а дождь нет. Зато они вышли прямиком к старому храмовому комплексу. 'Военно-спортивный лагерь 'Нинада'. Добро пожаловать' гласила надпись на растяжке. Под растяжкой стояла черноволосая девушка. Степаныч даже потер глаза, подумав, что ему почудился нормальный цвет волос. Девушка поздоровалась и представилась:
- Конитива! Я Чуч Хе! Якиманка-тян еще вчера за вами ушла, но вернулась почему-то одна.
- Ну мы, это, задержались. Нечаянно, - промямлил Этодзен.
- Проводи-ка нас в наши покои, Чучундра-тян, - вежливо улыбнулся подселенец.
- Но сначала в столовую, - добавил синеволосый парнишка.
- О! Да мы в малинник попали! - шепнул радостный Этодзен, шаря по столу в поисках палочек.
Догадливая Чуч Хе протянула ему две укороченные палочки с кнопками по бокам.
- Это лазерные палочки, - пояснила она. - Новшество ученых, работающих на Сакевщёку.
- А если я не хочу есть палками! - воспротивился сантехник. - Что за пережиток прошлого?
- Не пережиток, а дань традициям. А по воскресеньям у нас день кимоно, - наставительным голосом изрекла Чуч Хе.
- Зачем тебе кимоно? Ты даже не японка! - Этодзен не мог оставаться в стороне, когда речь заходила о традициях.
- Да, я из Кореи, но все равно я уважаю чужие традиции.
Пока Этодзен вел разговоры с кореянкой, подселенец опустошил все миски с помощью рук и попробовал выковырять застрявшее меж зубов мясо лазерной палочкой.
- Вот и мой Ронни прилетел! - таким восклицанием Чуч Хе встретила попугая, приземлившегося на спинку ее стула.
- А что это у него такое страшное по бокам?
- Тентакли, - скромно потупив глаза ответила девушка.
- Зачем попугаю пакли? - не понял Степаныч.
Кореянка покраснела и залопотала что-то про личную жизнь и про то, что эта жизнь - личное дело каждого.
- Чуч Хе! - За их столик подсели тройняшки в одинаковых спортивных костюмах. Волосы цвета недозрелых фиников смешно топорщились по сторонам.
- Ой, знакомьтесь. Справа налево: Макито, Сасаки, Кавасаки. А я пойду, попугайчика отнесу в свою комнату.
- Какая она кавайная! - вздохнула ей вслед Макито. - Когда мне исполнится двадцать, то я сделаю себе такие же красивые узкие глазки. И буду краситься в черный цвет. Правда же кавайно получится?
Этодзен энергично закивал головой, сказать он ничего не мог, потому что с оглушительным хлюпаньем втягивал в себя собу.
Неловкое молчание затянулось.
- Хотите анекдот расскажу, - Степаныч подумал, что неплохо бы разрядить обстановку. - Брежнев говорит: 'Ленин нам открыл глаза!' Северные корейцы, прищурившись: 'И нам немносько!'
Никто не засмеялся.
- А я тоже знаю анекдот, - встрял Этодзен. - Встречаются как-то Кумамон, Ктулху и Перри-утконос...
- Видели? Видели? Якиманка-сан! - по столовой пронесся восторженный шепот.
Старая знакомая продефилировала к столику с козой на поводке.
- Какая загадочная! - вздохнул синеволосый паренек, вспомнив про трусы и позабыв про анекдот.
- Я смотрю, тут у вас мода на животных с... этими... паклями, - сантехник указал на странное козье вымя.
- Пойдемте, я покажу ваши комнаты, - кореянка вернулась за новичками. Тройняшки поспешили следом, ведя под руки Этодзена не желавшего покидать столовую.
Комнаты спортивно-боевого лагеря были похожи на телефонные будки. Когда вся компания зашла в комнату Этодзена, синеволосый друг сделал хищное лицо и, покраснев пятнами, что-то шепнул Кура-сану.
- Ну я даже не знаю, - засомневался сантехник, прикидывая возраст плоских, как доска тройняшек. Кореянка на их фоне смотрелась как мать-героиня (по местным меркам).
- Ты же менталист! - стрельнув глазами, добавил он.
'Будто я знаю, как эта хрень действует!' - подумал сантехник, закатывая рукава и пытаясь представить Этодезна в объятиях тройняшек.
'Бака-гайдзин! Не смей идти на поводу у этого идиота!' - альтер-эго не дремало и предприняло попытку несанкционированного захвата власти. Попытка удалась: тройняшки и кореянка скорчились в рвотных позывах, а Этодзен так разнервничался, что выдрал из правого виска клок волос.
До самого обеда Кура-сан провалялся в своей комнате, пялясь в потолок. Встроенный в потолок телевизор принимал тысячу японских каналов. В основном, крутили онямэ - мультяшные персонажи с маленькими глазками и темными волосами жили своей обычной жизнью: они влюблялись, женились и разводились. А затем вновь женились на покемонах.
В комнате по соседству гремел ведрами и шваброй Этодзен. Масштаб уборки был маленьким, но впечатляющим.
- Вообще-то для таких дел здесь должны быть роботы-уборщики! - ворчал синеволосый парнишка, с отвращением на лице отжимая склизкую тряпку.
Степаныч щелкнул пальцами, переключив на другой канал. По 'Бояръ-ТВ' шло ток-шоу 'Эта загадочная планета'. Гости натягивали на голову ведущего огромный синий презерватив. По студии летали дроны и летучие мыши. Первые пищали, последние не только пищали, но и гадили на головы гостей и на камеры. В особенно острые моменты камеры переключались на соседнюю студию, в которой бодрые японские пенсионерки готовили суши из водорослей с начинкой из свежих водорослей и пели песни в жанре энка.
Электричество внезапно выключилось, зато включились динамики: 'Все на сборы! Все на сборы!'
Этодзен, поскользнувшись от неожиданности, опрокинул ведро с грязной водой на вымытый пол, а затем, с пронзительным взвизгом разорвал тряпку напополам и в сердцах наподдал ногой уже пустому ведру.
На спортивной площадке было настоящее столпотворение. С трибуны вещала девушка с голубыми волосами - та самая Якиманка. В воздухе висела карта-голограмма.
- ...чтобы вы разделились на команды и прошли от пункта 'А' до пункта 'Б' за минимально короткое время и при этом обезвредили боевых дроидов возле пункта 'Б'. Лучшая команда получит почетную грамоту, набор лазерных палочек и мешок риса.
- О, мне почетная грамота не помешала б! - оживился синеволосый паренек.
Степаныч пожал плечами. Его больше занимала коза с тентаклями. 'Небось, не настоящая!' Кажется, коза тоже обратила на него внимание. Сначала она робко терлась в сторонке, а потом принялась лапать сантехника за ягодицы.
- Фу! Пошла вон! - Степаныч был против такого флирта.
Коза обиделась, втянула тентакли и скрылась в толпе.
- Смотри, там Чурчхела! - Сантехник выцепил взглядом приметную черную макушку, мелькающую среди ярких голов.
- Мы вас в свою команду записали. Надеюсь, вы не против? - кореянка приветственно помахал списком. - И тройняшки с нами. Сейчас таблеток съедят - и придут. А то, знаете ли, кишечный грипп - не шутка.
Этодзен скорчил злое лицо, стараясь не встречаться взглядом с разрушителем своих надежд. 'Кишечный грипп', как же!
Сначала дорога была легкой. Потом пришлось форсировать насыпи и горные обвалы. Походные рюкзаки, такие легкие в начале пути, стали давить на плечи.
Тройняшки трещали без умолку, обсуждая комиксы про ж*пу-сыщика.
- А какой твой любимый комикс из детства, Кура-сан?
'Что, завис, бака-гайдзин!' - демонически расхохотался настоящий Кура-сан.
Степаныч приказал ему заглохнуть и ткнул в небо пальцем:
- Про крокодила Гену и Чебурашку.
- О! - защебетали тройняшки и переключили внимание на Чебурашку.
На привале расставили палатку, девчонки, хихикая, убежали купаться в горном ручейке. Этодзен предвкушая совместную ночевку в палатке, отжимался.
- Мне нужно выглядеть красивым и накаченным, - доверительно сообщил он Степанычу. - Только не вмешивайся больше, прошу тебя.
Сантехник подошел к сидящей у края пропасти кореянке. На коленях девушки лежала тетрадка и незапечатанный конверт.
- Вот, парню своему пишу, - поделилась Чуч Хе. - Дорогой Хаяси... или Хояси... А! Напишу Хуяси. Надеюсь, милый не обидится.
- Ладно, не буду мешать.
- Пошли, ополоснемся! - Кура-сану пришлось приложить много усилий, чтобы отцепить друга от ствола сосны. Парнишке не терпелось залезть в палатку.
- Ты разрушитель моей личной жизни! - разорялся Этодзен.
- С чего ты взял, что она у тебя сегодня появится? - парировал сантехник.
'Им вообще восемнадцать есть? Выглядят-то на десять. А это статья', - размышлял Степаныч-сан.
'Лучше перестрахуюсь' - заключил он и стукнул юного друга по спине. Этодзена сморило прямо на берегу ручейка.
Возвращался к месту привала один. Судя по доносившимся из палатки звукам, девчонки решили начать без мальчишек. Он поднял с земли бюстгальтер с тройной набивкой поролона, окинул его оценивающим взглядом и посочувствовал местным парням.
Пробыв в палатке пару секунд, сантехник выскочил, словно ошпаренный.
- Двое из четверых мальчики! - сдавленно прохрипел он, убегая к ручью.
Утром Этодзен был злой, как черт. Правда потом, когда Степаныч поведал ему страшную тайну, подобрел. И даже поблагодарил за спасенную честь большевика.
До пункта 'Б' добрались без особых происшествий, если не считать палатку, утопленную Этодзеном в горной реке.
Степаныч вытащил инфракрасный бинокль и долго смотрел в него. Дроиды, похожие на кузнечиков-мутантов, обходили дозором местные угодья.
- Кия! - первой на дроидов кинулась Чуч Хе. Следом тройняшки. Энергичные взмахи руками и ногами успокоили охранников.
Друзья переглянулись и короткими перебежками добрались до ворот пропускного пункта.
- Ха-ха-ха! Вот и вы, ничтожные прихвостни клана Сакевщёку! - победоносный голос доносился откуда-то сверху.
- Якиманка-сан? - выпученные глаза кореянки теперь ничем не отличались от разреза глаз остальной компании.