Мишуков Игорь : другие произведения.

Тополя

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  XYZ притаилось под деревом
  Сказки Папируса
  Дневник Стоматолога
  Мы из Кронштадта
  Улыбка клоуна
  Хаха на Канонерке
  
  
  XYZ притаилось под деревом
  
   Они встретились на Съездовской линии Васильевского острова, как встречаются молоток и гвоздь. Одинокая девушка убегала от пыльного ветра. Первая капля будущего убийцы-дождя ударила по ее щеке, а бурая небесная воля приковала на секунду ее взгляд и впечатала с пролетарской силой ее грудь в стоящее мужское тело.
   На углу Кубанского переулка он курил папиросу "Беломорканал" бывшей фабрики им.Урицкого Љ 1. Косматый ураган сорвал кусок жестяной крыши со здания журналистского факультета. Мгновенно и одержимо, как вакханка, на мужчину набросилось и повалило в лужу женское существо. Время было: ровно двенадцать часов пополудни.
   Их встреча не была знаком стального движения грозовых туч. Их встреча оказалась первой запятой одного стихийного предложения.
   Какую-то секунду они обнявшись лежали на мокром асфальте. Потом они мучительно долго (365 замедленных кадров) поднимались, а ливень хлестал их по запачканным лицам, по разодранным в кровь рукам, и водоворот их расстроенных от падения чувств превратился в случайную глупую улыбку.
   Надо было действовать по максимум скорости, и они метнулись в полуподвальное соседнее кафе "Атил". В дальнейшем, и в мужском, и в женском повествованиях (объяснительных записках) дважды встретится название вышеуказанного кафе, которое переплелось для них рассказами друг другу о себе, наслаждением и болью ноябрьского дня.
  - Как тебя зовут?
  - Вика. А тебя?
  -Андрей. Ты конкретно меня напугала.
  - А как я испугалась! Ты не представляешь.
  Ей было жаль свои порванные чулки, но она уже смеялась. Она сидела за столиком в кафе с приятным мужчиной (разве не удача!), грела свои ладони, сжимая белую фарфоровую чашку с глинтвейном, и отпивала с придыханием горячий напиток.
  Гром грохотал. Молнии сверкали.
  -Класcная погодка, - сказал Андрей, - Я однажды попал под такой же жуткий ливень. Выполнял задание редакции. Надо было написать статью об убийстве в порту. Небольшое журналистcкое расследование. Так я в тот день вообще не добрался до порта, а ночью того же дня там убили еще одного угольщика. Мне втык был от главного! Я тебе как-нибудь расскажу.
  - Расскажи сейчас, пожалуйста. Очень интересно. Ты в редакции работаешь?
   - Лучше ты мне что-нибудь расскажи.
   - Ну, так не честно. На самом интересном остановился.
   Высокая официантка-негритянка принесла поллитровую кружку "Балтики"-семерки и, покачивая узкими бедрами, вернулась за стойку бара. От внимания Вики не укрылся взгляд Андрея, который сфлюорографировал аппетитную негритяночку. "Эх, тоже мне мужчина!" - подумала Вика, одним глотком допила глинтвейн и резко встала.
   - Мне пора, - сказала Вика, вытащила из сумки зонтик и выскочила из кафе на улицу.
   Не успел Андрей ничего ответить, не успела Вика полностью открыть свой разноцветный зонт, как мимо проносившийся черный чемодан-"Мерседес" окатил из притротуарной лужи гордую девушку с ног до головы. Когда люди или предметы, попадают в круговорот событий (радужный, черно-белый, никакой) вырваться из потока ошибок судьбы практически невозможно, если не стоять непосредственно в эпицентре счастья.
   Вика, абсолютно мокрая и грязная, остолбенела на мгновение, и Андрей выскочил на улицу, чтобы вернуть девушку в кафе. В туалете она привела себя хоть в какой-то маленький порядок. Андрей был доволен от полуденного происшествия: на него накинулась красавица, он сидит с ней в баре, знакомство продолжается, и мужчина показывает женщине свое участие. Вика видела флэш-искру в глазах Андрея, ей нравился его взгляд, ей нравились его белые ненатуральные локоны, и ураган любовной игры начал свое наступление по второму кругу.
   -Вика, ты знаешь, я был часто за границей. И наши русские девчонки красивее. Я представляю, если бы всех наших хорошо одеть.
   -Везет тебе. А я вот почти нигде не была. На Кипр один раз съездила. Мне многие говорили, что в Европе немного красивых женщин.
   -Единственное, наши красавицы выделяются тем, что друг на друга похожи. Высокие, стройные, с длинными волосами, часто собранными в хвостик. Все затянуты в черную одежду: "МаксМара", "Джанфранко Ферре", "ДольчеГабано". Ну вот как ты, один в один. На Западе такие женщины - редкость.
   -То есть, ты хочешь сказать, что я посредственность.
   -Да нет, у тебя волосы слишком светлые и вьются. Вот так великолепно. Тебе больше идут распущенные волосы.
   В углу кафе под потолком висел телевизор-"Самсунг" 47 в параллели. Показывали без звука отрывки из Лиги чемпионов. За одним столиком сидели две девушки: студентки первого курса, обе - худенькие с прыщами на лбу, пили кофе и ели торт, за другим - сидело семейство из трех человек: маленький грузный отец с рыжей бородой, высокая черноволосая женщина похожая на селедку, пятилетняя дочь в матроске, и ели мороженое. Матч "Динамо" (Киев) - "Андерлехт" присутствующих не интересовал. В то субботнее утро настроение испортилось так же резко, как и погода. Только Вика и Андрей смеялись. На секунду забылось бурое небо, грязь на одежде и человеческие приличия. Никто ведь еще не знал, что притаилось под деревом.
   Х-ветер полной грудью обрушивался на серую-серую Первую линию. Х-дождь грохотал по ржавым крышам и карнизам. Одно из неизвестных в своей сферической динамике проносилось от Университетской до набережной Макарова, схлестывалось само с собой и спиралью пролетало обратно. Х-30 минут.
   -Я учусь на юридическом, - сказала Вика. - На втором курсе. А сюда на журналистику ходила в библиотеку. Надо было кое-что посмотреть.
   -Здорово, - Андрей улыбнулся. Он представил Вику студенткой первого курса: без прыщей на лбу, с сигаретой "Вирджиния Слимз" в зубах, с чашкой двойного маленького кофе в университетской столовке-"восьмерке". Девчонка неплохо выглядела. Хотя Вика училась уже на втором курсе универа, она была еще свежаком с придурошным блеском в глазах.
   Дождь неожиданно кончился. Андрей понял, что с первого раза Вику не выключить. Ей надо показать всю россыпь алмазов, пробить в ней интеллектуальную брешь, чтобы на место разума ворвалась половая страсть. Он также понимал, что можно вообще не опутать красавицу. Но шаг надо делать. В самом движении может быть жизнь или ее обман.
   -Вика, так ты же гуманитарий. Ты случаем стихи не пишешь?
   -Нет. Я слишком приземленная. Мне нравятся красивые вещи, глянцевые журналы. У меня мечта - работать в глянцевом журнале типа "Вог" или "Эль". Или заниматься международным правом, ездить по миру.
   -А я раньше стихи писал.
   -Да?! Классно! Андрей, прочти что-нибудь, пожалуйста.
   -Сейчас попробую что-нибудь вспомнить, - Андрей прочитал стихотворение про себя. У него для охмурения типа умных девочек была спец.заготовка: текст его старого друга ефрейтора Михельсона.
   -Слушай:
   Порой, когда я холод ночи,
   Ты, словно зеркало и озеро луны.
   На дно тебе бросаю страх любви,
   На берег рассыпаю аргусовы очи.
  
   Забыт, я плачу, камень немотой,
   Точим серебряной волной.
   И ты, как пена в тьме моей тени,
   Склонишь свой гребень молча: "Отступи".
  
   Тогда взлетит (тут что-то не помню) в отголосок бури
   Семи цветами радуги и золотом в лазури, - Андрей прочитал десятистишие и ждал диагноза.
   -Красиво, - сказала Вика, - а еще что-нибудь.
   -Ты знаешь... Может быть, рифма слишком избитая: ночи-очи, любви-луны, бури-радуги, но я специально взял самые простые, известные всем понятия. Это постмодерн.
   За соседними столиками и студентки, и семья засобирались. Надо было успеть пройти по улице, пока дождь снова не начался. Андрей думал, как бы удобней заманить Вику к себе домой. Он искал предлог, чтобы пригласить девушку. Он надеялся, что в свой квартире случайное соприкосновение в рамках интеллектуальной беседы перейдет в страстные объятия, долгий поцелуй и (чем черт не шутит!) сексуальный выверт двух голых тел. Вика смотрела, как из кафе сначала уходят студентки, потом - семья. Девушка уже особо никуда не торопилась. Она на 30 минут смирилась с грязной одеждой, но мысленно перенеслась на Владимирскую площадь в свою ванну, после - в свою кровать.
  А в этот момент на углу Тучкова и Волхонского переулков пятидесятилетний Y-тополь сгибался под натиском Х-урагана, как XY-жизнь. С Съездовской линии по Кубанскому переулку перекатывалась и кружилась черная мокрая грязь: пыль, мусор из помойки, гнилая листва, потом сворачивала налево на Тучков и неслась направо на Волхонский. Символ XY-жизни = Y-тополь + X-ураган, и эта жизнь была на самом пике, как и жизнь одной небольшой части людей - 2 штуки.
  Андрей жил в доме-корабле на углу Волхонского и Биржевого переулков. Окна его квартиры выходили на бывшие Елисеевские винокурню и склады. Именно в сторону Биржевого переулка были направлены его мечты. Вика сказала, что живет на Владимирской площади напротив собора, и вдруг вспомнила, что забыла ключи от своей квартиры. В грязной, порванной одежде она не могла возвращаться на юридический факультет на 7-ю линию. Андрей разрешил девушке воспользоваться своим мобильным телефоном "Сименс" СиЭль-45, чтобы Вика позвонила маме домой. Дома никого не было. Для Андрея настал его звездный час.
  -Пойдем тогда ко мне. Я здесь рядом живу. Не сидеть же здесь до скончания века. От меня позвоним. Когда твоя мама придет, вызовем тебе такси. Окей?
  Вика наконец-то согласилась. Окрыленный Андрей и грустная Вика вышли из кафе на 1-ю линию, перешли на Съездовскую, пошли по Кубанскому переулку, который состоит из двух домов (домЉ1 и домЉ2), и повернули на Тучков. Это был известный для Х-ветра маршрут. И эта тропа уже была исхожена: по ней пробежали сначала вышеуказанные студентки, и быстро шла вышеупомянутая семья. Когда юноша с девушкой повернули на Тучков, две студентки мелькнули за углом Волхонского переулка, как влажное марево, как невский туман. На 30 секунд ветер по-волчьи завыл. От его буйного помешательства дождевые трубы из нержавейки заиграли футуристический ноктюрн. От студенток не остался запах: его растворил в себе ноябрьский ураган. Только на сетчатке и рогалике Андреева глаза остались русый растрепанный студенческий локон, коричневая тряпичная сумка, зеленый "Джэнспорт"-рюкзак, черные лакированные туфли и белые гольфы. В субботу в полдень Y-жизнь повисла на одном волоске.
  Семья шла по середине Тучкова переулка, благо был субботний день. На углу трех переулков возле длинного желтого здания Института лингвистических исследований стояли шесть старых громад-тополей. С одного из них оторвалась небольшая ветка и упала прямо перед семьей. Уравнение XYZ из трех неизвестных само давало штормовое предупреждение. Отец остановился, посмотрел вверх на тополя, потом вниз на упавшую ветку. Заметив, что у него развязался шнурок на ботинке, бородач присел, а женщина с дочкой сделали три шага вперед. Всего три, но этого было достаточно для разгадки ребуса-судьбы.
  Очередной шквал сорвал бейсболку с головы Андрея. Он бросился ее поднимать. Вика стояла у дома Тучков Љ 5. Глава семейства завязывал шнурки. Один из тополей у дома Тучков Љ 7 заворчал внутри себя глубоким утробным рыком и начал падать. С оглушительным треском тополь сначала порвал электропровода, шедшие вдоль переулка, и грохнулся поперек улицы. Своим стволом он раздавил тело женщины, похожей на селедку, одной своей большой веткой он уложил на гранитную брусчатку пятилетнюю девочку лицом вниз (об камень лоб и мозг), другой своей веткой он разбил лобовое стекло машины скорой помощи, которая стояла на противоположной стороне улицы, а третьей разлапистой веткой он расплескал глубокую лужу на серые с карманами брюки Андрея "H&M", бежевую куртку-ветровку "Лафурна" и его лицо.
  Z-гниение сделало свое гнилое дело. Притаившись под деревом, XYZ щерилось в константе-улыбке. Только не улыбалась одна смерть двух женщин: матери и ребенка. Она сверкнула со свистом своей косой, потому что Z-гниение должно было закончиться. Она повернулась пока спиной к героям дальнейших событий. Молодой врач-практикант из морского госпиталя Сева Минкин констатировал смерть двух человеческих существ, которые погибли прямо под окнами госпиталя рядом с разбитой медицинской машиной. Сержант милиции Леха Сидоров, приехав на раздолбанном ментовском уазике на место происшествия, задержал Вику и Андрея для дачи свидетельских показаний по факту смерти людей. Свои объяснения случившегося Вика и Андрей должны были дать в РУВД Василеостровского района на 17-й линии. Бородатый отец сидел на мертвом тополе-убийце и был безутешен в своем горе. Из пня гнилого тополя вылез невидимый трехметровый Z-червь. Он по-человечески встал над двумя трупами и беззубо улыбнулся во всю свою безглазую харю. Z-гниение скоро должно было коснуться и два женских тела, если только тела жены и ребенка не сожгут по просьбе мужа и отца. На секунду Z-червь подумал, что женщина, похожая на селедку, больше похожа на камбалу, и еще он подумал, что был бы очень хорош в матроске, которая была одета на детском трупе. Он думал. XZT-нет (net).
  
  
  Сказки папируса
  
   Папирус двигался по минутам, иногда пропуская часы, как во сне. Папирус двигал свое тело, двигал свой дух по солнечному июльскому дню. Как в 73,68 % своего жизненного ресурса, Папирус вошел в крепость через Иоанновские ворота. Позади остался одноименный равелин. На следующий уровень Папирус попал через Петровские ворота. Стартуя от точки деления Петровской куртины на бастионы (слева - Государев, справа - Меньшиков), Папирус начал поиск своих жуликов-друзей.
   Следуя по аллее между инженерным домом и артиллерийским цейхаузом, Папирус вычленил среди деревьев клен и никак не мог понять: где ольха, где тополь. Папирус повернул налево, прошел мимо гауптвахты, миновал Невские ворота с их уровнями наводнений и оказался на комендантской пристани. Минуту-другую Папирус любовался, как Метеор разворачивается, чтобы пришвартоваться у пристани. Белый Метеор, сияя солнечными отражениями-бликами, заглушил свои двигатели. На пристань вышло всего пять человек (ни одного иностранца), зато на причале стояло порядка тридцати человек (одни иностранцы), готовых отправиться в путь по водной глади Невы, Финского залива в гавань Петергофа.
   -Упустил, - подумал Папирус, - на десять минут бы пораньше. Не ехать же с этими лягушатниками в Петродворец. Это, конечно, не америкосы.
   Папирус двигался по булыжной набережной мимо Нарышкина бастиона. Пунктом назначения был желто-песочный пляж Екатерининской куртины. Народу на пляже было в полный рост. Четыре группки играли в круговой волейбол. Несколько загорелых качков обсуждали природу своего питания, сгрудившись вокруг питьевого фонтанчика. Папирус увидел Мэрина (рост 198 см) и Юру-борца (рост 166 см). Они стояли в центре пляжа в одежде. Компания загорающих в плавках тунеядцев валялась по окружности: Френчъ, Хайер, Мухомор, Ильинский. Папирус был их ассоциированным членом.
   -Вчера мы с Юрой с одной матери 500 рублей сняли, - рассказывал Мэрин, - Мы ее за ногу привязали веревкой и спустили с балкона 14-го этажа. Все мать отдала. О, Папирус! Сегодня девчонки папиры курить будут?!
   -Надо думать, Мэрин, - ответил подошедший к кампании Папирус, снимая с себя одежду, -Мухомор, ты мне обещал кассету Джими Моррисона.
   -У меня Джими всего одна. Вон у Френчъа со вчерашнего трейда куча долби кассет. Френчъ, продай ему на выбор рублей по 6.
   -Мухомор, ты мне, конечно, дольщик, - лениво отозвался Френчъ, - только для Папируса (если ты ему обещал) продам по 6 руб. Долби, вообще то, по 12 идут. Выбирай, Папирус.
   -Ребята, может на Кирова сегодня сходим на Зенит, - предложил Ильинский.
   -Да ну, - сказал Хайер, - Что на этих алкашей смотреть. Я вчера в Демьяновой ухе (знаете рыбный ресторан на Горького) Чухлова видел, в доску пьяного. В прошлом чемпионском году помните, как он Спартаку две баночки со штрафного положил в Москве. Дасаев ничего сделать не смог. Наши выиграли 3:2.
   -Хайер, это Желудков был, - возразил Мэрин.
   -Какой Желудков? Чухлов это был. Левой он забивал.
   -Давай поспорим на 100 рублей, что Желудков, - предложил Юра-борец.
   -Давай, - ответил Хайер. - Ставлю часы свои японские Сейко. Они как раз сотнягу стоят.
   -Я первый был, Юра, - возмутился Мэрин.
   -Все. Поздно. Папирус, разбей.
   Хайер с Юрой-борцом скрепили спор рукопожатием. Папирус разбил.
   -Мудак ты, Хайер, - сказал Папирус. - Проиграл часы. Пойду искупнусь.
   Вода в Неве, несмотря на жаркий июльский день +27, была + 18. Папирус разбежался и нырнул в невскую волну. Проплыл метров 20 против сильного течения (расход воды 2550 кубометров в секунду). Выскочил трясущимся на берег и упал на живот в горячий песок. Хайер с Юрой спорили, кто кому должен бабки. Они собирались купить в Союзпечати справочник Зенит-84. Папирус минут через десять заснул. Ему снился сначала извивающийся синий речной поток 74 километра, потом - Орешек на Ладожском озере, а потом сон стал продолжением дня. Папирус проснулся в истоме. Губы засохли. Он хотел пить. Спина Папируса сгорела на солнце и требовала сметаны для снятия боли. На руке Юры-борца красовался хайерский будильник. Трейдовать сегодня не было никакого желания. Делать было тоже нечего. Надо было как-то весело затусоваться.
   На Галере Папирус встретился с Витькой-кидальщиком. Они решили прошвырнуться по Невскому до Климата и зайти в Кавказский. По дороге на углу Думской им попался Пупо с двумя своими земами из Таджикистана. Пупо предложил купить у Папируса Свотч с египетскими картинками за 60 рублей. Папирус хотел 80. Сговорились на 70. К кампании подошли молодые финские парни Акоп с Чижом.
   -Вайта раха? - спросил Акоп, - Папирус, сегодня девчонки папиры курить будут? Приходи ночью на набережную к Дворцовому. Девчонок понасилуем. Вся наша финская команда будет с Сенной.
   -Пупо, что ты как итальянский лох одеваешься? - рассмеялся Чиж, - Косишь под итальянца, а сам клетчатые штаны от Сеппалла натянул.
   -Ладно, пойко, я пошел, - и Пупо с земами отвалил.
   -Слушай, Папирус, - запуржил Чиж, - знаешь Лысого с золотыми зубами, который с кичи дня два назад вернулся. Он у меня ночью сегодня мокасины увел на флэте. Я просыпаюсь, а ботиночек то и нет. В тапочках домой пошел. Но самое прикольное: Лысый стал из двора выходить. Это на Рубинштейна было. Ему в подворотне палкой-колбасой хрясь по лысине. Сняли его ботинки, взяли мои мокасины, а самое главное: челюсть золотую изо рта вырвали. Угар!
   Дружбаны порассказывали еще друг другу разных баек минут 10. Мимо прошел Виталик Циммер, известный в катальных кругах скупщик валюты (брал все, любую валюту по классному прайсу, даже югославские динары). Профланировали два начинающих молокососа-псевдоамериканца с Удельной, несколько знакомых пятирублевых баб-сосок из Севера. Дружбаны потерли и разошлись.
   На Климате (на уличном подоконнике Дома Книги) сидели-грелись Салик с Манежного и два его дольщика-боксера: Петя Маленький (легкий вес) и Юра Епишкин (супертяж). Салику было всего четырнадцать. Он все знал и был под конкретным прикрытием.
   -Витька, - сказал Салик, - тебя тут Сибиряк разыскивает. Ты в Кавказский не ходи. Он злой, черт.
   -Спасибо, Салик, - ответил Витька, заулыбавшись, - пойду книжки почитаю. Папирус, встретимся в Неве через 2 часа. - И Витька растворился в угловом ходе Дома Книги.
   -Папирус, сегодня в Енисей лучше подходи. Пиво завезли вчера бутылочное Рижское, и курочка гриль как всегда - пальчики оближешь. Брось ты этого Витьку. Он до добра не доведет. Не мусора, так свои почикают, - сказал Петя Маленький. Он работал гардеробщиком в пивбаре гостиницы Енисей по вечерам. Папирус всегда мог ему продать себе на пиво долларов 5-10 по 2,5 рубля за бакс, хотя Виталик Циммер брал по три с полтиной.
   -Ладно, зайду, - ответил Папирус, но встретился с Витькой вечером в Неве.
   Публики в ресторане был полный зал. Пришлось давать Сашке-халдею по трешке с носа только за вход без посадки. Ресторанная шваль уже нажралась водки, назаказывала цыплят табака и пошла танцевать под На недельку до второго я уеду в Комарово. Играл местный ВИА. Зал грохотал. Танцующие подпрыгивали, хлопали в ладоши над головой и орали во всю глотку: Я уеду в Комарово. Папирус с Витькой выследили импозантного пожилого армянина с почтенной полной дамой-блондинкой. Пара явно состояла из представителей советской торговли. На столе стоял запотевший графин водки и цыплята табака. Армянин заказал у музыкантов медленный танец Аэропорт, и пара пошла танцевать. Витька с Папирусом сели за освободившийся стол. Все надо было делать очень быстро. Жулики налили себе сразу по стакану водки и маханули, закусив соленым огурцом и маринованными грибами. Потом отломали каждый по ноге от цыплят и с полным ртом выскочили из-за стола. Надо было убраться, пока не заметили. Тут в зал вошел Сибиряк, с ним были Юрка-борец, Мэрин и еще один борец-аварец Сулейман.
   -Салик все-таки заложил, - произнес Витька, увидев Сибиряка. - Я сматываюсь через кухню. Увидимся у Славика Рыбы.
   -Вложил не Салик, а его горилла Епишкин. У них свой боксерский кодекс чести. Сибиряк ведь тоже боксер, - сказал Папирус почти в пустоту. Витька в страхе смотался.
   Сибиряк подошел к Папирусу.
   -Ну что, дружок Папирус. Где Виктор? - улыбаясь золотыми зубами, спросил Сибиряк. - Учти, я против тебя ничего не имею, но ты попал. Сейчас мы тебя будем рвать в клозете. Где мне найти этого козла?
   -Сибиряк, я скажу. Знаешь Славика Рыбу с Восстания?
   -Да, знаю. Я иногда оставлял ему кишки на табош.
   -Витька почти каждую ночь к нему приходит. У него на хвосте мусора с квартирной кражей.
   -Меня тоже интересует эта квартира. С ним были мои люди, и Витька их кинул. Ладно, живи, Папирус! Ищи себе нового дольщика. Я Витьку в любом случае везде достану и накажу, - Сибиряк сделал Папирусу саечку и слегка ударил правой в поддых. - Ты хорошо отделался.
   Сибиряк не врал. Веселая Витькина песня заканчивалась. Не погуляют теперь дружбаны вместе с клавами, не поглумятся над лохами. Папирус покинул с облегчением ресторан. Он пошел пешком по ночному Невскому. Белые ночи были на излете. На Маяке стрельнул у тусовавшегося там Скинера 2 копейки и нашел неразбитый телефон-автомат.
   -Славик, это Папирус. Я звоню с Маяка. У тебя скоро нарисуется Сибиряк. Он ищет Витьку и какие-то шмотки с какой-то квартиры. Витька знает. Я тут не причем. Пока.
   Папирус путешествовал по времени, по странам, но границы советского государства были на замке. Многие хотели умотать в Америку, у кого-то получилось, кто-то умер, кто-то жив, кто-то в тюрьме. Мечтая о палисадниках американского рая, Папирус двигался к своему дому на Баскове переулке по улице Восстания. Прямо напротив СлаваРыбиной парадной на углу Озерного переулка и Восстания, где находился заросший тополями Зеленый сад, Папирус встретил Эдика Пермского с двумя здоровыми лысыми уголовниками. Один уголовник, что поздоровее, держал Эдика за плечо.
   -Привет, Эдик, - сказал Папирус.
   -Привет. Это он, - Эдик показал пальцем на Папируса, вырвался из цепких смертельных лап, сиганул через двухметровую ограду Зеленого садика и скрылся в кустах сирени среди тополей.
   Уголовники схватили Папируса и потащили по тополиной аллее Озерного переулка в темную подворотню. В руке одного сверкнула финка.
   -Где наши кишки?
   -Какие кишки? Я ничего не знаю.
   Из подворотни вышла бабулька с белой болонкой на прогулку.
   -Отпустите мальчика, окоянные, - заверещала пожилая женщина.
   На улице Радищева застонала сирена ментовского уазика, свет фар осветил группу из трех человек.
   Один уголовник полоснул Папируса финкой по животу, но не попал. Другой схватил Папируса за волосы и со всей силы ударил головой о тополь. Группа кинулась врассыпную. Папирус бежал по Ковенскому переулку от улицы Восстания к улице Маяковского. Из его пробитой головы сочилась кровь. Он прибежал на Чехова, 15 в местное Дзержинское РУВД. С трудом перевел от испуга дух. Папирусу было совершенно не больно. Просто из головы из затылка лилась кровь. Милиционеры вызвали скорую и записали показания Папируса. Так с черепно-мозговой травмой Папирус оказался на улице Пионерской на Петроградской стороне в больнице скорой помощи Љ 10. Папирусу перевязали череп, но не смогли остудить разбушевавшийся мозг. Папирус на больничной койке забылся в стынущем сне, чтобы проснуться разбитым на новой зарнице.
   Утром Папирус покинул больничный вонизм. Он заменил двухнедельный больничный режим с грязным бельем, с перебинтованными алкашами на подписку о том, что он не имеет претензий к лечащему врачу, если на живой природе Папирус вдруг поставит кеты в угол. Он выбрал домашний режим: сидеть на кухне, пить чай с лимоном и кусать бутерброды. Но мать-маргинальная природа не хотела ни на секунду отпускать Папируса. Только Папирус вошел к себе в квартиру, как ему позвонили:
   -Вас беспокоит оперуполномоченный Дзержинского РУВД старший лейтенант Вдовенко. Не могли бы вы прийти к нам сейчас для дачи показаний о вчерашнем инсценденте? Можете. Отлично. Через сколько? 15 минут. Хорошо. Комната 34, 3-й этаж.
   Папируса ждали два мрачных районных опера в штатском.
   -О, Папирус! Пришел, - сказал сипло, сурово старший лейтенант Вдовенко,- Помнишь меня? А где Карл Маркс?
   -А меня, Папирус? - сначала сурово спросил, но вдруг вдогонку засмеялся младший лейтенант Ершов.
   -Что-то не то! - подумал Папирус.
   Он хорошо помнил одно похмельное январское утро. Папирус с Карлом Марксом пили пиво в ларе Пиво-Воды на углу Некрасова и Чехова рядом с Банями Љ 16. Пропустив по разбавленной водой кружечке Жигулевского за 22 коп, дружбаны вышли на улицу выкурить по беломорке. Мимо проходили два коротышки-мужика в облезлых нутриевых ложных шапках-ушанках: один - в черном овечьем тулупе (Вдовенко), другой - в искусственной коричневой шубе (Ершов), по виду - явно местные мусора. Коротышка в тулупе толкнул Карла Маркса, а тот, не узнав мента с похмелья, засандалил корня гражданину оперуполномоченному Вдовенко. Ст. лейтенант подскользнулся, попытался схватиться за мл.лейтенанта, не устоял, и они оба упали на лед. Карл Маркс с Папирусом лупили пузатых коротышек ногами, пока их не скрутили нагрянувшие из бывшего по соседству отделения менты. Дело замяли, но антагонизм между преступностью и законностью остался навсегда.
   -Помню, гражданин следователь, - ответил Папирус.
   -Хорошо, что зашел, - Ершов полез в тумбочку, достал початую поллитровку Андроповки и граненый стакан, - Опохмелимся?
   -Мне сейчас запрещено. Боевые раны на черепушке. Бандитская пуля, так сказать.
   -Убери бутылку, Ершов. Ну рассказывай, Папирус! - Вдовенко набычился. - Что за квартиру ты обнес со своими дружками.
   -Да я этих уголовников первый раз вижу, - и Папирус рассказал всю историю нападения, опустив только наличие и подставу Эдика Пермского.
   В конце сказок Папируса две минуты длилось напряженное молчание, и Папирус представил сколько ментов вылупилось за пару минут тишины.
   -Ладно. Убедил, - Вдовенко достал из ящика стола листок желтой бумаги и обглоданную шариковую ручку за 35 копеек. - Пиши отказ от просьбы возбуждения уголовного дела.
   -Претензий не имеешь, - сказал мл.лейтенант Ершов, - А все-таки, Папирус, сладко сказки рассказывал. Как это они тебя головой о тополь уделали? Что за жесткий тополь такой был?
   Тополь был старым и давно гнилым. Он стоял вторым в аллее Озерного переулка от перевернутого основания буквы Т (улицы Восстания). В правом квадрате буквы раскинулся Зеленый сад: кусты сирени, детская площадка, древние тополя.
  
   -Папирус - бумага 20-го века, - инфракрасный сканер изучал в лаборатории свиток желтой бумаги.
   -Тополь - живое растение 20-го века, - ультрафиолетовый лазер ощупывал кусок мертвой древесины.
   За двухметровым электронным микроскопом сидел белый киберчеловек. Он поднялся из-за прибора и подошел к окну. Он смотрел через стекло на проекцию Озерного переулка от улицы Восстания и Зеленый сад. Он с представляемой горечью любовался уличными тополями и сиренью, выполненными из прозрачного стекла. В Зеленом садике играли в машинки дети в противогазах. На скамейке сидела черная кибервоспитательница. По улице Восстания маршировал двойками пионерский отряд. Мальчик-девочка, девочка-мальчик, в касках и в противогазах. Правофланговым была классная учительница в специальном старческом скафандре. Рецепторы совершенного киберчеловека улавливали абсолютно все цвета, вкусы и запахи, только в совершенном мире нечего было улавливать. Диафрагма истинного существа Т-образностью захлопнулась. Из искусственного биоглаза белого киберчеловека скатилась одна натуральная соленая слеза, пронзившая все место в самое сердце.
  
  
  Дневник Стоматолога
  
  Посвящается Санкт-Петербургскому Скутер-Клубу
  www.spbscooterclub.ru
  
   06 октября 2001 года юлианского календаря Земли
  Кабинет:
  закуплено мохнатых мешков: 52 шт. рыбьих зубов (высокая степень излома по статистике), 4 шт. зубов-ассорти, 5 шт. универсальных иголок, зеркало-упырь для межгалактических десен.
  произведен ремонт бор.машины: заменена педаль ножного механического привода. Допотопная космическая техника не идет ни в какое сравнение с электроприводом бор.машины у землян.
  Уволена и рассчитана уборщица: жало Скорпиона (высокая степень герписа у больных от уборки кабинета ядом). Придется тестировать взгляд Медузы Горгоны.
  Прием:
  12 градусов 34 минуты эклиптики - 123 зуба Волопаса,
  13 градусов 02 минуты эллипса - замена моста на Млечном пути.
  Дальше прием в порядке живой очереди.
  Лаборатория:
  Наблюдение за земным Стоматологом. Выведение его синусоиды за 7 предыдущих оборотов Земли вокруг Солнца. Перевод понятия Стоматолог с земного языка на космический. Первое приближенное значение Стоматолог - сто матов в минуту. Исследование и установка тополя как средства для наркоза.
  
  Анонс:
  30 сентября 2001 года в 17.00 на стадионе Петровский матч-противостояние тренерских идей (учителя и ученика) Морозова и Садырина:
  ЗЕНИТ - ЦСКА.
  На коре карбюраторного мозга Стоматолога всплывало предвкушение футбольного праздника, отчего спать хотелось еще больше. Воскресенье. Утро. Солнечный + 6,8 градусов день. Первым тактом все-таки Стоматолог открыл глаза. Он обещал сам себе посетить скутерские гонки на Нарвской. Вторым тактом он собирался встретиться с дружбанами Дроном и Диней в Демьяновой Ухе на Кронверском, сожрать судака по-демьяновски без чеснока, треснуть пузырь Бон Барона и стартануть на стадион.
  Стоматолог вытащил свою раненую Сузуки Катану из-под балкона современного особняка на Тучковом пер., д.3. Дом был жилищем Стоматолога и конюшней для мотороллера. Электростартер опять не сработал, пришлось заводить табуретку с полуотломанного кика. Силуэт сбитой бабульки красовался на крыле Катаны. Из-под пластика торчал тросик спидометра. Правая часть рулевой колонки была, за исключением кнопок стартера и фар, замотана прозрачным скотчем. Решетка воздушного радиатора, прилепленная к передку двумя тонкими полосками скотча, напоминала больной от насморка нос. Металлический конь был боевым. Конь затарахтел, сверкая двумя глазиками фар. Стоматолог запрыгнул на него. Смесь стальной и живой силы ринулась со скоростью 55 км/ч (заводской предел) навстречу своей судьбе.
  Стоматолог засек время прохождения маршрута: старт - стрелка Васильевского острова, направо по Университетской набережной мимо обласканных северным солнцем Дворцового моста, Зоологического музея, Кунсткамеры, Академии наук, памятника Менделеева, Двенадцати коллегий, Университетского флигеля, Меньшиковского дворца, Румянцевского сада, Академии художеств и Сфинксов, налево через мост лейтенанта Шмидта на площадь Труда, направо на Галерную улицу (Английская набережная была перекопана), налево на набережную Ново-Адмиралтейского канала, мимо Новой Голландии через Храповицкий мост направо на Мойку, налево на набережную Пряжки мимо Матисова острова, налево на Лоцманскую улицу, направо на Старо-Калинкин мост через Фонтанку, прямо по Старо-Петергофскому проспекту мимо кинотеатра Москва через Обводный канал по Ново-Калинкину мосту, направо на Нарский проспект мимо Подворья Валаамского монастыря, по площади Стачек вокруг Нарвских ворот, прямо по проспекту Стачек, по встречке мимо памятника С.М.Кирова на Кировскую площадь перед кинотеатром Прогресс - финиш. 15 минут 24 секунды. Дружбан Диня закладывал на прохождение вышеуказанной трассы 30 минут. Стоматолог - чемпион! И это с ограничителями 55 километров.
  Площадь была оцеплена гибддешниками и мусорами Адмиралтейского района. Скутера, чопперы, спортбайки, эндуро уже красовались своим превосходством над публикой. Дедушка Дворцового скутер движения Андрей МотоДиДжей Блестящий стоял за пультом своей аппаратуры. Из динамиков на всю площадь разносился дебильный совковый музик Восемнадцать мне уже. Стоматолог встретил своих друзей. Почти вся тусовка с Дворцовой площади была в полном составе: Леша на Хонде Дио, Саша Бивис на Ямахе БВС, Петя на Сузуки Сепия, Вова Ротакс на ИталДжете Формула, Саша на Малагутти ФайерФокс, Андрюха на Сузуки Катане с водяным охлаждением, Ромыч Семпер на Хонде Дио, Леха Булкин на Сузуки Адресс, Вадик на Ямахе СуперДжог ЗР, Кирилл СпортМастер на Сузуке Сепия, Андрей на Делим Трансе 125 кубов, Илья на Сузуки Сепия Нью, Вжик-Ильич на Хонде Дио, Паша Балу на Хонде Пакс, Андрей на Пилоте, Славик Лысый на Сузуки Сепия ЗетЗет, Леша на Сузуки Ран, Саша на Ямахе Маджестик 250 кубов, Андрей ДжетСи на Ямахе Аксисе, Саша на Пилоте. Кирилл был единственный без табуретки. Его коня Сузуки Сепию ЗетЗет увели мотоцыгане с Кавалергардской улицы, когда Кирюха зашел в Поликлинику Љ 38 на перевязку после падения.
  Стоматолог посмотрел первый заезд в классе тюнинг. Рекордсмены были понятны - Љ 13 и Љ 65 на заряженных роликах 70 кубов. Первым пришел Вова Ротакс Љ 13. Уезжая навстречу футбольному матчу Зенит-ЦСКА, Стоматолог проехал мимо счастливого Ротакса, который светился как тюнинговая Малосси-труба.
  -Вован, ты - чемпион! - крикнул Стоматолог. - Пока!
  Вова Ротакс и Стоматолог подняли руки в революционном движении Но пассаран.
  23500 зенитовских болельщиков на Петровском (мест на стадионе 23000) кричали в одну глотку, как воздушная заслонка: лучше клуба нам не надо, чем Зенит из Ленинграда. Первый тайм покатился сначала комом 0:1, но карбюратор Зенита прочихался 1:1, и во втором тайме переходные каналы, жиклеры, регулировочные винты (то есть конусы, сифонные трубки, углы заслонок и золотников) очистились под действием умелых тактических ног и голов (голова - гол) 2:1. Мгновенно был выставлен грамотный уровень топлива в поплавковой камере 3:1. На прогретом двигателе Зенита отрегулирован жиклер качества смеси до максимального значения оборотов 4:1. Изменен угол воздушной заслонки и переставлена стопорная шайба по пазам иглы дроссельной заслонки для превращения рабочей смеси просто в ядерную смесь 5:1. На доводку и настройку Зенитовского карбюратора ушло 4 минуты. Победа состоялась. Мотороллер питерской победы был собран и искрился. Фанаты визжали, когда последнюю пылинку аккуратно сдули с отполированного скутера зенитовские игороки 6:1. Оле-оле-оле-оле! Наш Зенит - чемпион! Табуретка Зенит - это супер двигатель, супер пластик и супер дизайн!
  01 октября 2001 года Стоматолог приехал на Дворцовую узнать, кто стал окончательным чемпионом во вчерашней скутерской гонке на Кировской площади.
  -Вован выиграл все 3 заезда, его приятель был вторым, - сказал Петя на Сепии.
  -Да они вообще там абарзели, - возмутился Ротакс. - Все из-за этих вонючих москвичей.
  -У Вовы отняли победу, - объяснил Петя. - Вова с челом типа ехали вне зачета. Организаторы из-за москвичей изменили правила.
  -Вова сам был виноват, - сказал Леша на Хонде Дио. - Не надо было носом щелкать. Куда он пошел после первого заезда? Куда-то пошел. Потом: а-а. И все.
  -Сказали бы сразу, что мы вне зачета, - ответил Вован. - А то мы 3 заезда ехали-ехали. А нам типа: вы отдыхайте.
  -Несправедливо, - вставил Ромыч Семпер.
  -Первых два места взяли, и вне зачета, - сказал Андрей ДжетСи.
  -А вы как прокатились? Вы же в стандарте ехали? - спросил Стоматолог Петю.
  -Я пришел то ли третьим, то ли четвертым. Не понял, - ответил Петя. - Андрюха дал Кириллу свою Катану поучаствовать. СпортМастер еще ехал и Чибизз. В нас Чибизз семь или восемь раз въезжал. Мы с ним в поворот входили, я его не пустил вперед себя, и Чибизз убрался на ролике в покрышки. Хана настала его табуретке.
  -Ладно, ребята. Поехали во Фронт пива попьем, - предложил Ротакс.
  -Поехали, - согласилась тусовка.
  Скутер-взвод вырвался на Невский с Дворцовки через арку Генерального штаба. На углу Садовой какой-то мудила на втором гольфе пытался подрезать, чтобы припарковаться и взять пассажира, пропустившего его Семпера. Ромыч и Вован успели затормозить и не врезаться в поганый черный автомобиль. Ротакс медленно подъехал к гольфу, к водительской двери, кулаком со всей силы (одним ударом сверху) отломал у машины левое зеркало, стартанул и скрылся направо на улицу Зодчего Росси. Водитель опешил и не шелохнулся. Армада мотороллеров прорывалась по Невскому дальше на Лиговский, на Черняховскую,33 в бомбоубежище Фронт.
  Петя на Сепии, Стоматолог на Катане, Семпер на Дио, Ротакс на Формуле, Ромыч на Дио, ДжетСи на Аксисе, Петя на Хаяпе, Балу на Паксе и девушка Лена - состав исторического совещания в клубе Фронт. Пиво пили Петровское Степана Разина по 20 р. за кружку.
  -Сколько будем собирать за членство в клубе? Рублей по 100 в месяц, - спросил Семпера Петя Сепия. - Я разговаривал вчера с Кириллом. Он тоже согласен.
  -Сначала надо найти помещение, - сказал Леша Дио.
  -Я тоже согласен вступить в клуб, - вступил в разговор Стоматолог. - Надо сначала назвать наш клуб.
  -Давайте: "Уши", - предложил Ротакс. - Типа мы встаем на заднее колесо.
  -У меня лично ассоциация с женскими сиськами, - ответил Петя Хайап. - Вова, будешь Николашки. Это спец.рецепт водки с перцем, как Николай II пил.
  -Буду, - ответил Вован.
  -А почему не на переднем колесе? - спросил ДжетСи.
  -Надо назвать просто и со вкусом: Санкт-Петербургский СкутерКлуб, - утвердительно сказал Стоматолог. - Кто за? Отлично. Большинство.
  -Только баб в клуб мы не берем, - вмешался Петя Сепия.
  -Потом решим, - перебил Стоматолог. - Я лично за демократию. У нас не байкерский клуб с солдатами, майорами, полковниками. Не в касках же и строем ходить.
  -Согласен, - сказал ДжетСи.
  -А где мы будем тусоваться зимой? - спросил Ромыч Семпер.
  -Надо искать помещение, где мы могли бы общаться, - продолжал Леша Дио. - Сезон закончится. Зима начнется. И что?
  -Я лично зимой буду ездить, - Вова улыбался после приема Николашки.
  -В клубе мы можем друг другу помогать. Например, отремонтировать ролик. Детали за деньги, а работа бесплатно для членов клуба, - сказал Петя Сепия.
  -Неправильно. Любой труд должен оплачиваться. Я, например, делать своими руками ничего не умею и не буду. Сразу предупреждаю, - парировал Стоматолог. - Я помогу клубу с регистрацией и учредительными документами. Сделаю устав общественной организации. Надо еще решить: кто главный?
  -Главный должен быть и не молодым, и хорошо разбираться в мотороллерах, - сказал ДжетСи.
  -Тогда это Леша Дио, - ответил Петя Сепия.
  -Проголосуем. Единогласно, - подвел черту Стоматолог. - Все, Леха. Ты теперь Президент Санкт-Петербургского СкутерКлуба.
  Алексей Перцовский - президент и чемпион!
  Только девушка Лена не проронила за ход исторического совещания ни слова. Она слушала через наушники свой плейер, иногда била ладошкой по дивану и кричала, заходясь в женской радости: А-а-а-а! Источники параллельных хроник об исследуемом событии утверждают, что в клубе Фронт присутствовал Леха Булкин. Но основной документ свидетельствует обратное, а также подтверждает, что Балу еще до голосования по санкт-петербургской скутер-конституции слился домой и что Лена слушала в своем плейере какую-то муру. Уа-уа!
  02-05 октября 2001 года
  Наступили так называемые Темные времена. В одних анналах, благодаря первоначальному переписчику, можно ознакомиться с полемической беседой Стоматолога и Андрея ДиДжея.
  -Андрюха, главное событие твоей жизни прошло мимо тебя. Вчера был учрежден Санкт-Петербургский СкутерКлуб.
  -Ну-ну. И кто же его учредил?
  -Мы. И первым президентом Леху избрали.
  -Короче, одни разгильдяи и подонки.
  -ДиДжей, а ты что: против?
  -Нет. Но я должен одобрить.
  -Давай одобряй. Мы для тебя придумаем спец. должность - сподвижник Дворцового движения.
  -Ладно, Стоматолог. Уговорил.
  Из более поздних рукописей, найденных под грудами раскуроченного мотометаллолома, можно узнать уклад жизни земных скутер-человеков. Члены клуба неоднократно пили пиво Бочкарев и Балтику Пшеничное в открытом баре у метро Горьковская в кустах. Вжик украл кружку Степана Разина, Леша украл Бочкарева, Ротакс украл Балтику. Семпер пытался спереть три кружки, но не донес их до своего мотороллера. Кружки выпали из-под куртки и разбились. Пришлось платить по 60 руб. за единицу погубленной тары.
  Земной Стоматолог собирался оставить небесному дантисту рукописное завещание, как поступать с наследием СкутерКлуба. За очередной кружечкой пива Стоматолог объявил тусовке, что сделает эскиз, чтобы потомки могли воссоздать великое полотнище их увеселения в баре у Горьковской.
  -Стоматолог, расскажи обо мне, - умолял Паша Шнурок.
  -Ладно, Шнурок. Ты станешь Ремешком.
  Показания свидетелей (третьих лиц) объясняют, как Стоматолог на Катане врезался в бабку на углу Невского и Площади Восстания. Злодей пилил по центру в сторону Дворцовки. Бабка в красных кедах чесала через Невский вне пешеходной зоны. Впереди черное БМВ, сзади черный Мерседес. Стоматолог принял единственное правильное решение, на полной скорости скосив живой мягкий предмет (бабулю). Катана пошла юзом. Стоматолог перелетел через скутер. Бабка с криками: "Мудак! Педераст!" заваливалась, но тут же вскочила и почесала дальше через Невский, не обращая внимание на проносившиеся мимо автомобили. У Катаны от падения отломался кик, оба зеркала и решетка радиатора. Множественно накрылся рулевой пластик. У Стоматолога были оторваны подушечки нескольких пальцев, из них сочилась кровь. Кожаная куртка не порвалась, но была разорвана вся одежда под курткой. Стоматолог приклеил подушечки своих пальцев, чтобы остановить кровь, собрал разбитый мотороллер, завелся и в шоке-трясучке медленно поехал домой. Может быть, бабка и завернула впоследствии ласты. Стоматологи об этом не знали. Рукописи о смерти бабульки молчат, но на крыле Катаны закрасовался старческий силуэт.
  Из интернет-сайта, созданного как одно большое зеркало под зарегистрированными Стоматологом доменами www.spbscooterclub.ru, www.spbscooter.ru, www.scooterclub.spb.ru, можно вычислить второе разбитое Ротаксом зеркало. Еще не наступила эра техногенных войн, но бойня между скутеристами и автолюбителями разыгрывалась на каждом перекрестке. На углу Невского и Большой Конюшенной таксист на желтой Волге пытался подрезать Вована на ИталДжете. Ротакс поравнялся с открытым окном водителя и погрозил кулаком: "Сейчас как в пачу заеду!" Таксист достал из-под сиденья топор и продемонстрировал Вове. И Ротакс отломал кулаком еще одно автозеркало. Таксист - не чемпион! ИталДжет Вована был истинной Формулой.
  06 октября 2001 года
  Закрытие байкерского сезона. Дворцовая площадь. День. 12 часов. 20 мотороллеров. Все фотографировались.
  Табуретки выстроились в шеренгу по две боевых единицы. Впереди Стоматолог на Катане. С ним на ролике безлошадный Кирилл, усевшийся назад лицом и снимающий скутер-шествие на видеокамеру. Потом Ротакс, ехавший всю дорогу по Невскому от Дворцовой до Зодчего Росси на ушах, на козле, на заднем колесе. Замыкала процессию мотороллерная скудерия. Все байкеры, собравшиеся в тысячном количестве на Зодчего Росси и на Ватрушке (площади Ломоносова), опупели от стройности табуреточных рядов. 8 снятых на камеру минут было время, отразившее идеальное прохождение вышеупомянутого участка.
  Через два часа двинулась в Фару вся мотоколонна. Фонтанка - Невский проспект - разворот на Площади Восстания 180 градусов - Дворцовый мост - Стрелка Васильевского острова - Биржевой мост - Кронверская набережная - Каменноостровский проспект - Каменноостровский мост - Ушаковский мост - набережная Черной речки - Ланское шоссе - проспект Энгельса - Светлановский проспект - проспект Мориса Тореза - площадь Мужества - проспект Непокоренных - Гражданский проспект - кинотеатр под открытым небом Фара. После Фары многие разъехались по мотоклубам и мототусовкам.
  СкутерКлуб приобрел мясо для шашлыков, закусь, пиво, водку и пошел выверенным курсом на Кировский стадион на Невское кольцо на берег Финского залива Балтийского моря. По дороге Андрей ДжетСи не вписался в поворот и врезался в поребрик на углу проспекта Верности. Ямаха Аксис, перелетев через голову Андрея и сидевшей сзади девушки, рухнула на тротуар. Водитель и пассажир завалились на асфальт на левую сторону. Люди не пострадали в аварии. У мотороллера немного пострадал пластик. Это было рядовое падение, встречающиеся в жизни каждого скутериста. Тусовка переждала 10 минут и должна была двигаться вперед к конечной точке своего праздничного назначения.
  На Крестовском острове на берегу Финского залива развели костер, повесили тент от хлынувшего дождя, ели шашлыки, пили водку Охта, пиво Клинское и Охотничье, вино Старый Тбилиси, лимонад Буратино. Славик Лысый нажрался водяры, рухнул на землю рядом с костром и задумался. Праздник вскоре подошел к своему логическому концу. Стоматолог по тополиной аллее возвращался домой в темноте Приморского парка Победы. На одну микросекунду Стоматолог потерял концентрацию по управлению транспортным средством и врезался в тополь-чудище. Земной Стоматолог лежал на мокрой траве, раскинув руки, и смотрел в звездное безлунное небо. Мотороллер завалился рядом и тихо унывно тарахтел, крутясь задним колесиком. Из Млечного пути появился космический Стоматолог с бор.машинкой и тянулся прибором к земному Стоматологу. Жизнь не закончилась. Только от падения немного болели зубы.
  P.S. 11 октября 2001 года Вадику на Ямахе СуперДжог ЗетР пришло сообщение на пейджер. "Это Степан Степанович. Ваш президент Леша разбился. Он лежит в больнице. Его пейджер разбит. Он сам с вами свяжется".
  
  
  МЫ из Кронштадта
  
   В одной из чертовой дюжины жизней Морской Ылк умели и ходили боком, как краб. В свободный декомпрессионый график Мы тормозил, кидая якорь в однокомнатной квартире на материке, и не делал обратного хода, покачиваясь в тутовом кресле, скрипя и качалкой, и своими расслабленными суставами. Мы жил, и житьба на суше напоминала увеличенное парциальное давление углекислого газа. Все в этом мире затерянном, земном Морской Ылк глядели из окна, из угла на пересечении широты проспекта Ленина и долготы улицы Сургина. Два огромных иллюминатора на проспект и два иллюминатора на улицу. Однокомнатный кубрик был слишком велик. Мы не хватало ограниченности ПДК-камеры, своего места, предохранительного клапана и верных погибших друзей. Мы седел.
   Распорядок дня у Морского Ылка был отбывкой рядового порядкового номера ветерана-водолаза. Подъем под позывные радио "Маяк", и в 6.22 на газовой плите "Нива" варились два синявинских яичка всмятку. Большая темно-синяя фарфоровая чашка черного байкового индийского чая с кубинским тростниковым сахаром и долькой кисло-тропического зеленого лайма. Два соленых крекера. Казалось, что все жизненные подвиги уже совершены. Казалось, что поднята со дна Баренцева моря последняя затонувшая подводная лодка. Но одним апрельским утром Балтийское море снова зашумело у Мы во внутренних ушах, словно оборваны и нижний, и верхний брасы. Глазные яблоки нистагмировались. Рецепторы вестибулярного аппарата раздразнились, и Мы двинулся снова боком, как в старые добрые времена, правда по площади своей кухни. Приближалась болезненная декомпрессия, и чертов штиль, и дьявольский ураган.
   Всю ночь сыпал мокрый снег, как в апреле на самых северных широтах. Деревья оделись в белые уборы и лезли заснеженными лапами в иллюминаторы. Морской Ылк спустились на широкую улицу-палубу из своего кубрика. Мы жил в доме купца Синебрюхова. Это было водолазной привилегией. Морской Ылк стояли на углу, разглядывали здание Федерального управления кронштадского административного района по адресу: улица Ленина, дом 36, и начали медленно отплясывать чечетку-яблочко. Мы двигался в танце к каналу Амазонка мимо ДПШ и магазина сэкенд хенда. На голове Морской Ылк носили кепочку, купленную по дешевке в вышеуказанном одежном развале ИЧП Коркушко А.А. У Кронштадского футштока Мы прекратил отбивать палубный ритм и остановился перевести дух у памятника морякам-подводникам. Из-за моря со стороны Каботажной гавани поднималось ярко-красное, а потом жгуче-желтое солнце.
   Прошли века. Мы стоял с Еленой в штиль на Синем мосту у Итальянского пруда и любовались безмятежной водной гладью в пруду и дальше в Купеческой гавани. Напротив перед Итальянским дворцом, где располагались Театр балтийского флота, Морской клуб и Офицерское кафе "Золотой Якорь", когда-то другие века назад был установлен памятник П.К.Пахтусову, исследователю Новой Земли. Древний скульптор выбил на монументе великие слова: Польза и Отвага.
   -Ты бывал на Новой Земле? - спросила Елена Морского Ылка.
   -Да. Это прекрасные суровые острова. Камни, мох, тундра, девственная чистота и северное сияние, - отвечал Мы.
  Морскому Ылку хотелось быть такими же красивыми и чистыми человеками, как эта прекрасная женщина, которая стояла рядом с ними. Морской Ылк мечтали, чтобы и в его жизни были Польза и Отвага, но когда Мы пытался взять Елену за руку, то польза этого движения казалось ему ненужной, и вся героическая отвага пропадала. Водолаз не знал, что и Елена параллельно о том же мечтала.
  -А вот барельеф Попову! - указала женщина на гранитную плиту не одним пальцем, а всей рукой. - Он здесь жил?
  -Нет. Он жил на улице Аммермана лет 12 или 13. Там он вроде и изобрел свой когерерный приемник.
  Как молоды были Мы и Елена. Они все-таки обнялись на металлическом, всем в заклепку, мосту через канал Петровского дока. Обнялись нежно, дрожа. Они неумело поцеловались. Вокруг уже или вдруг не было ни души. Только табличка у пруда "Купание запрещено" таращилась, но помешать человеческим чувствам никак не могла. А на Новой Земле человечество утилизировало энергию расщепления ядра, построив ядерные могильники.
  Протикало одно столетье. Второе столетье тик-так на НВЧ-30 приблизилось к фиксации поворотного лимба. Рядом с Мы остановился автобус маршрут Љ 3, как формула третьего столетья. Пора было всплывать из радужных воспоминаний сквозь черное пятно сегодня, выпущенное самкой каракатицы - распутной фортуной. Морской Ылк зашли в белый автобус с зеленой полоской. Контролерша не спросила у Мы предъявления билета, словно сама наблюдала за погружением Мы, за попискивающими реометром и мановакуумметром ПКУ-1. Тетка с компостером знала Морского Ылка - их героическую жизнь и нечеловеческую судьбу. Третий номер потряхивал Мы по Макаровской ул., по Петровской улице, по улице Аммермана мимо гостиницы, памятника клиперу "Опричник", кронштадского хлебзавода, военной части Љ 45632, проходной-отдела кадров Морского завода и привез Мы по Советской улице к кинотеатру "Бастион" к памятнику Революционным морякам Балтики. Глубиномер Мы Г-30 зашкалило. Морской Ылк вышли из автобуса в солнечном зареве, прошли двадцать шагов по Якорной площади и от сенсуальной перегрузки потеряли сознание, упав на мостовой, выложенной чугунной решеткой. Красное небо горело и тлело над Морским собором. Потеряв дар речи и проглотив язык, Мы вспоминал поминание. На набережной Красного флота спустя год после окончания училища имени Дзержинского Морской Ылк скрепили в ЗАГСе с Еленой узы брака. Казалось, что навсегда. Оказалось, что на полвечность.
  Вся жизнь Морского Ылка переплелась у Морского собора, освященного во имя Святого Николая Чудотворца, покровителя моряков. Мы так и не смог поставить в храме свечку. И не он один. Многие годы храм не был храмом. Миллионы моряков и подводников уходили с острова Котлин в морские пучины, оставляя на суше жен и детей. Сколько из них не вернулось знает только подводная надсущность. Морской Ылк всегда возвращались иногда со слезами на глазах, но однажды Мы вернулся к уничтоженному домашнему очагу. В душе Мы горел костер печали. Семейный ласковый пожар потух. Земная природа, приземленная подсущность проявила свой бешеный нрав. На сушу Морского Ылка хлынули цунами, тайфун и девятый вал. Мы вскоре восстановил собственное сознание. Мы держал на руках Елену в белом свадебном платье перед памятником Степану Осиповичу Макарову. В брюхе Мы-жены уже пульсировал их совместный зародыш.
  -Мы назовем его Степан в честь великого русского адмирала, - прошептала на ухо Елена Морскому Ылку.
  -Я согласен. Посмотри, любимая. Этот камень поднят на рейде Штандартъ. Самое главное, чтобы наш сын помнил то, что выбито на этой громаде.
  -Да. Помни войну! Но пусть он не знает, что такое война. Пусть он сам не узнает никогда, что такое гибель Петропавловска.
  -Он станет исследователем, как Ермак в полярных льдах. Он победит голод, холод и белых медведей. Но если он пойдет на войну, то пусть погибнет неприятель, как взорвался турецкий сторожевик: иктибах катераши парохода константин. Поцелуй меня, любимая!
  Морской Ылк апрельским утром смотрели на вечный огонь в четырех пирамидах Якорной площади. На последнем задании работали со сварочным полуавтоматом А-1450М "Нептун-4" с применением специальной порошковой проволоки. Мы занимался механизированной подводной сваркой корпусной стали учебной подлодки. Вечный огонь напомнил ему ту искру электрода. Никто ведал, что задание То и Это для многих было последним. Последним в жизни, последним - вообще. Морской Ылк как всегда остались в живых, но подводная вспышка останется вечным огнем в память о погибших товарищах. Кто правильно проверил малым омметром М-57 целостность цепи взрывания. Что удовлетворительно проверил пультом-пробником подрывную машинку КПМ-1А. Все было готово для разделки затонувшего судна на части: и заряды ВВ, и капсюли-детонаторы, и шнуры. Какая неморская тварь включила конденсаторную подрывную машинку - останется для всех, кроме Мы, из подводной бригады загадкой. А может во всем виновата искра электрода? Морской Ылк не знали, как не догадывались о будущем своих сына и жены.
  Морское движение было моментальным, как финская бурая волна, перелетающая через флагшток. Морской Ылк уже двигались пешим ходом по Советской улице. Их дух шел по фарватеру на спасателе "Нептун", заходил в чумной форт "Император Александр I", огибал форт "Риф", бросал якоря в двух больших фортах с бетонными казематами, контрэскарпами и гаванями - "Тотлебен" и "Обручев". Жизнь и (или) Смерть. На суше ход Мы обозначали: табличка "дом принят на общественную сохранность", "Кронштадская перспектива" (агентство недвижимости, одолевавшее Морского Ылка своими перспективами от продажи их квартиры), Дом офицеров, ресторан "Аустерия" и полуразрушенный, весь в деревянных лесах Гостиный двор. Морской Ылк на проспекте Ленина зашел за пополнением провианта в "Провизиант Пассат". Пора было отчаливать к Морскому кадетскому корпуса. В животе Мы бурчало, когда ускоренным курсом четыре узлов он прошел мимо заманчивых вывесок, скопившихся в одной питательной гавани (ул. Ленина) на протяжении нескольких домов: кафе-пельменная, биллиардное кафе "Луза" и разные "сказки", "стрельцы", "синтезы" и "сахалины". Конечным пунктом сегодня на вахте был материк и мечта каждого доисторического моряка: еда (солонина и питьевая вода).
  Морской Ылк встретили своего сына Степана у входа в кадетский корпус. Мы перехватил вещевой рюкзак у маленького первокурсника-морячка, и они пешочком дошли до паромной кассы. В зеленом деревянном домике на синих деревянных вокзальных креслах уже была полная коробочка.
  -Так, паром в Ломоносов отходит в 11.20, - сказал Мы.
  Под табличками "начальник причала" и "выписка из тарифного руководства" висело объявление "с 25 марта ....".
  -Смотри, билеты дорожают. Проезд теперь 10 рублей стоит, - прочитали Морской Ылк.
  -Ха-ха-ха. А провоз велосипеда, ручной клади и собаки 3.50. Папа, мы с тобой собаку везем? - засмеялся Степан, показывая на вещь-мешок.
  Отец с сыном вышли на Петровскую пристань. В Среднюю гавань через Лесные ворота входил паром "Анатолий Коробицын". Вереница из уазика, двух жигулей: единички и троечки (единичка была с прицепом) и пятерки БМВ выстроились в очередь на погрузку от желтого типового здания "МЖ". Основатель Кронштадта, медный Петр I из Петровского парка приветствовал входящее судно: "оборону флота и сего места держать до последней силы и живота яка наиглавнейшее". В гавани на приколе стояли сторожевик 311, учебное судно "Перекоп-200", гидрографические суда "Академик Крылов", "Николай Матусевич", "Академик Владимиров", "Леонид Демин", "Сибиряков" и другие жестянки. Погрузка-загрузка на паром закончилась. Мы с сыном сидели в каюте и шли в Ораниенбаум.
  Морской Ылк вышли на палубу-корму подставить лицо холодному балтийскому ветру. Здесь кадеты старших курсов толкались, курили, ругались матом и плевали в кружок. Путь из Кронштадта в Ломоносов занимал 30 минут. На полпути Морской Ылк вернулись в каюту. Степан спал на скамейке, тихо посапывая. Бескозырка свалилась с головы одетого в черную морскую форму мальчика на пол. Сердце Мы защемило. Красный закат поднимался в глазах. Морской Ылк склонились над Степаном. Со щеки отца скатилась на щеку сына слеза. Степан захлюпал и засопел сильнее, но не проснулся.
  -Глаза слезятся. От соленого ветра, - подумали Морской Ылк и женщина, сидевшая на противоположной скамейке с таким же кадетом-первокурсником. Другой мальчик тоже спал, положив голову женщине на колени. Паром причаливал к материковой пристани - станции Бронка.
  Мы со Степаном встречал старый дружбан Мэриман. Подводники обнялись и взяли друг друга в крабики-короба. Потом экипаж погрузился в жигули Мэримана одиннадцатой модели. Машина обогнала набитый до отказа желтый лиазовский автобус, переехала железнодорожные пути станции Ораниенбаум, пронеслась мимо вокзала и вырулила на Ораниенбаумовское шоссе. Дорога петляла. С правой стороны голый смешанный лес уходил вверх на заснеженные холмы, с левой низменной стороны сквозь белые заиндевевшие кусты сияли бело-голубые кусочки Финского залива (льдинки и полыньи). Морской Ылк стремились по дороге в Петергоф. Вдоль шоссе стояли старые (пока еще неспиленные людьми и неповаленные ураганом) тополя. В их черных лысых лапах ветвей копошилось красное солнце. Красное, как жизнь товарищей и жены. Красное, как кровавый бутон ядовитой розы. Красное, как закладка смерти и (или) жизни, по вкусу напоминающее гранатовый сок. Махануть Такого стакан на последней подлодке, стукнуть три раза по УВС-50 либо по Ш-12 и бул-тых через торпедный отсек на адское дно. Глубоководный спуск, прекращение подачи ДГС и невозможность доползти до колокола. Все озарено веселым солнышком: мы, такое, кто, это, что, то и никто.
  
  
  Улыбка клоуна
  
  Гаиска Кордоба крякнул неподвижно, стручком. Гороха, боба. Лузгнуло его туловище. Собачье. Как подсолнуха черное семя, как тыквы белячек. И шлепанец придавил хозяйский. Грязный башмак ткнул в пузо. Завалящий. Гниет в углу деревянного вагончика. Рыжая дребедень. Переспелая улыбка. Клоуна. Раба. Уродца. Карлуды.
  Котяра Курлыка притаранил всю цирковую рвань в голубой вагон Гаиски. На груди трупака уже сидела жирная серая крыса и немигающими красными лупами таращилась в неморгающие голубые зыркалки дохлого клоуна. Грумбильдо Перуцци, или просто сеньор Грумо, по-антрепринерски швырнул свой шлепанец в пасюка. Курлыка взревел визгливым мяу и бросился на крысу. Грызун отступил от разлагавшегося куска мяса, юркнув в половую щель. Первую помощь Гаиске попытался оказать вольтижер Сенджиу Консесайу. Он споткнулся о грузное пузо клоуна, навалившись своими мощными граблями на затихшие грудь и сердце коверного. Консесайу пыхтел, делая искусственное дыхание рыжему. Мертвые легкие не хотели работать. Жизнь из тела Гаиски ушла. Навсегда. Канатоходка Натали Боссе суеверно дотронулась до пятки карлуды. Рыжий котяра ласкался об морщинистое Гаискино лицо.
  -Коверный был он плохой, -подумал Перуцци, - но о мертвых либо хорошо, либо совсем ничего.
  -Я бы отдал миллионы эшкудо, чтобы Гаиска жил,- Сенджиу плакал. Их цирковая жизнь часто висела на волоске. Мытарства по свету и долгая сезонная антреприза, перманентный голод и жратва до отвала, скорбное безденежье и купание в роскоши. Они были старыми друзьями: Консесайу и Кордоба. Они были разножанровыми циркачами. Клоун и вольтижер. Они говорили на разных языках. Испанский и португальский. Сенджиу не верил в безнасильственную смерть Гаиски. Акробат решил произвести свой разбор. Курлыка, мурлыкая, Консесайу подмигнул.
  Раздолбаный милицейский уазик подкатил к входу в дирекцию цирка: набережная Фонтанки 3А. По вызову приехал дежурный отряд из трех сотрудников МВД: недавно переведенный из василеостровского в центральный РУВД сержант Леха Сидоров и два его подчиненных. На осмотр жмура вызвали дежурный медицинский рафик из больницы скорой помощи Љ 10 с Петроградской стороны.
  -Явных причин насильственной смерти нет, - сказал врач, - вскрытие покажет.
  -Прокурора пока рано вызывать, - констатировал милиционер Сидоров.
  Иштван Хегедюш начал задыхаться в клетке бегемота Ласло. Дрессировщик гиппопотама узнал плохой пердеж животного. Диагноз: бегемот заболел. Затвердела, похолодев, и внутренность Иштвана. Хегедюш дважды уже слышал тленный звонок из своего жирного африканского подопечного. Теперь тлен разливался и в носоглотке Иштвана. Звонок загромыхал в самом пупу артиста. Вибрация дребезжащего звука гуляла по телу, разрывая барабанную ушную перепонку. Юла бренности вертелась в пищеводе Хегедюша.
  -Если эта старая карга, мамаша этого глухого униформиста, кормила Ласло корюшкой с глистами, я утоплю ее в ссаке бегемота. Сволочь.
  Иштван в предыдущий день тоже ел жареную корюшка у Гаиски. Целую миску навернул венгр под пару темного словацкого пива "Золотой Фазан". В горле стояло типичное рыбное послевкусие, свойственное только вонючей нерестящейся корюшке: вкус свежих огурцов. Хегедюш пытался сблевануть отраву, но изо рта шла исключительно белая рвотная пена. Ласло продолжал болезненно пердеть. Надо было срочно вызывать ветеринара. Иштван, задыхаясь, выскочил из клетки, вышел на Фонтанку через третьи ворота и быстрым шагом двинулся по набережной к Инженерному мосту Љ 2. Дрессировщик торопился в своем дремучем суеверии. Он бежал к чижику-пыжику попросить о выздоровлении гиппопотама Ласло. Все ж таки они одно - зверье. Должны помогать друг другу из разных миров и суеверий. На мосту стояли два рыбака с удочками.
  -Друзья, подскажите, пожалуйста, где чижик-пыжик?
  -Пару дней назад опять какие-то падонки украли, - ответил один рыбак и сплюнул в мутную Фонтанку, - видишь вон там уступчик. На нем и стоял. Он же медный и масенький. Его постоянно и тырят. Кто на память, а кто в металлолом сдавать.
  Бурое петербургское небо и невский ветряной шквал захолодили своим зрением все органы Иштвана. Стужа, мороз, испарина. В провале прострации Хегедюш брел по гранитным плитам набережной назад к цирку. Дрессировщик попытался перейти дорогу. Автомобили неслись навстречу с Невского проспекта и площади Белинского к Инженерному замку и Летнему саду. Иштван, шатаясь, как в пьяном сне, и держась за грудь и голову, наискосок медленно перерезал непешеходную часть набережной. Машины, притормаживая, объезжали косматого седого безумца. Водители автомобилей крутили пальцем у виска. За два метра до цирковых ворот у здания тяговой электроподстанции Хегедюш рухнул на асфальт. Он дополз до стены. Поднялся по ней. Зацепился руками за металлический поддон для цветов под памятной доской в честь подвига ленинградских трамвайщиков. И снова рухнул.
  -Ласло, не уберег я тебя. Прости. Отчего так холодно?
  Красная гвоздика упала на лицо Иштвана с поддона. Из дирекции цирка вышли три милиционера. Два врача выносили тело Гаиски Кордоба на носилках ногами вперед. Сержант заметил лежащего на тротуаре дрессировщика и подбежал к нему.
  -Спасите бегемота, - прошептал Иштван Хегедюш. Его черноокий венгерский взгляд остановился. Жирная серая крыса пробежала мимо смертного, держа в своих зубах попискивающую мышь. Сержант милиции погрозил кулаком грызунам: жертве и убийце. Жизнь ушла. Пришел тлен.
  -Гражданин начальник, - правый рукав сержанта теребил полупьяный небритый дворник с метлой в руках в кроличьей шапке-ушанке, черных валенках с галошами, ватнике и грязном оранжевом жилете, - у меня это... как его... ну там.
   Дворник показывал рукой на противоположную сторону реки в район Пантелеймоновской церкви и Литейного проспекта.
   -Где там? Что там? Куда ты показываешь? - Сидоров смотрел через мост на угловое здание по Фонтанке,30, где располагался ресторан "Дежа Вю".
   -Да там, телеателье, радиодетали, Фонтанка, 28. В мусорке у меня дохляк из цирка.
   -А с чего ты взял, что из цирка?
   -Понятно, что из цирка. Видал я там таких. Если только не из зоопарка.
   -Крученый, - крикнул сержант сидевшему за рулем уазика милиционеру,- заводи машину. Сообщи в дежурку: пусть прокурора вызывают и лабораторию. Поехали на ту сторону
   -Товарищ сержант. Это же не наш участок. Пусть сами разбираются. Ну что, едем? Ну хорошо. Еще одного жмура на нас повесят.
   В контейнере пухто во дворе дома по Фонтанке, 28 лежал королевский мертвый пингвин. При осмотре во рту пингвина нашли записку на клетчатой бумаге из детской тетрадки с приклеенными газетными буквами: пропала зверушка.
   Тела Гаиски Кордобы и Иштвана Хегедюша положили в центр манежа. Шпрехшталмейстер Фриц Лембке и карлик-силач Гуттузо украдкой посматривали из-за форганга за мертвецами. Пингвину Ваське цирковой столяр Петр Иванов сколотил гроб, и гроб с Васькой отнесли на конюшню. В районе дома на Караванной, 6 объявилась смердящая ненависть. Злопыхательница, шурша бесцветным плащом, скрылась в парадном и через проходной двор вышла по адресу Фонтанка,9. Она расстилалась вдоль стен ленинградского городского аэроклуба, ДОСААФа СССР и драматического театра "Патриот". Она текла по набережной на площадь Белинского мимо здания НИИТМАШа к Государственному Санкт-Петербургскому цирку. Через щель подъезда Љ 1 она просочилась на арену и, подвесившись на лонже, сделала каскад и фордершпрунг.
   -Дважды два. Какая закономерность, - индийский укротитель тигров и львов Тапгир сидел на скамейке Кленовой аллеи с миниатюрной турецкой эквилибристкой на проволоке Долорес Рюшто.
   Тапгир гладил руку циркачки. Михайловский замок вздымался за их спиной, и тень задушенного императора говорила из сырых холодных залов замка: подобает святыня господня. Шептала символами былых смертей и расплаты настоящего. Справа медный Петр, простирая руку вперед, застыл на победном поле Полтавы. Вокруг в цветочных клумбах с оранжевыми цветами, в травяных газонах с желтыми цветами с бело-фиолетовыми полосами наискосок, в кленах аллеи, в дубах и лиственницах сквера шевелилось. Елозилось. Вошкалось. Дубовый лист упал на лоб Долорес и слетел на носок хромового сапога индуса.
   -И Ласло умер. Четыре какие-то странные смерти. Только непонятно, как мой любимый Васька оказался в помойке в каком-то грязном дворе. Это то и настораживает, - Рюшто прижалась к укротителю.
  Эквилибристка и Тапгир встали со скамейки и медленно пошли от замка в сторону двух розовых павильонов, построенных идентично по замыслу архитектора на пересечении Кленовой аллеи и Инженерной улицы. Они шли по узкой тропинке мимо увитого вьюном забора, цепляя ногами опавшую листву. Они миновали коричневое здание строительного треста Љ 39 и УПТК, после которого началась черная полуметровая решетка, ограждавшая маленький уютный дворик. Из будки в углу двора на Долорес бросилась черная немецкая овчарка со всклоченной шерстью. С желтых клыков и черных десен пса лилась слюна. Сознание Рюшто закипятилось. Она упала в обморок. Укротитель поймал Долорес на руки. Уже на руках Тапгира эквилибристка устроила цирковой мостик. Ее тело сжалось в конвульсии. Изо рта шла кровавая пена. Бешеная собака надрывалась лаем.
  -Долорес..., - из углового окна дворика внутрь мягкой белой души циркачки смотрели зеленые кошачьи глаза и выжигали все.
  -Долорес..., - шептал индус, - ты жива? Все будет хорошо.
  Тапгир, держа турчанку на руках, бежал к цирку мимо центра музейной педагогики и детского творчества, мимо пожарной части Љ 17, мимо гарнизонного клуба, мимо библиотеки четырнадцатого отряда противопожарной обороны. Он нес пока еще теплое человеческое сокровище - жизнь. Но сон разума и холод глубокой земли подступали все ближе к сердцу Долорес. Все медленней становились кровяные и мышечные токи в теле Рюшто. На площади перед пожарной частью расположились цирковые голубые вагончики, в том числе походного доктора. Вагончик доктора, куда укротитель принес эквилибристку, находился напротив входа в двухэтажное здание, увитое полностью во всю длину плющом. На втором этаже этого дома в окне библиотеки показалась восточная тень. Она была крохотной и мелькала пятнышком в полках и стеллажах книг. Тень разрослась и полностью покрыла одно окно библиотеки, потом все окна. Долорес Рюшто в припадке совершила свои последние в жизни хула-хупы, узнав телесное ничто. Душа турчанки всплывала тонкой вишневой струйкой от курительного земного шиша. Индийский укротитель Тапгир держал правую руку на своем щемящем сердце. Доктор склонился над Долорес, поднеся маленькое зеркальце ко рту Рюшто, проверяя нет ли дыхания. Бренная оболочка эквилибристки не втягивала в себя и не вытягивала обратно воздух. Ее накрыла библиотечная вошная тень.
  -Вы не видели мою маму? - в вагончик заглянул старый глухой униформист Вадим Петрачков. - А? Что? Спасибо?
  -Он нас не понял. Откуда взяли этого идиота? Долорес умерла, а ему хоть бы хны. Доктор, как же так? - захныкал Тапгир.
  -Я видел много смертей в этой жизни. Я закрывал глаза многим известным актерам. То, что происходит здесь, выше моего понимания. И этот глухой идиот тоже! Говорят, он счастливый билет сеньора Грумо. Он таскает его с собой вместе с его матерью-старухой еще со своего первого ангажемента.
  Старую билетершу Маргариту Эрман глухой сын нашел в мужском цирковом туалете для зрителей на первом этаже. Женщина уткнулась лицом в унитаз. Рядом на полу в кабинке туалета лежал медный чижик-пыжик и полиэтиленовый мешок со свежей корюшкой. Униформист орал от сыновней любви, но не слышал собственного крика.
  -Отведите Вадима на конюшню, - приказал сеньор Грумбильдо другим униформистам, - пусть он там поорет и поплачет.
  -Все пошло наперекосяк из-за смерти сраного карлуды, - подумал антрепренер Перуцци, - уплывает от меня счастливый билет.
  На конюшне Петрачков, обняв большую деревянную бочку для опилок, молча сидел в глухой внутренней тишине. Его душевная жизнь оборвалась так же, как ушла телесная жизнь из его матери. Он не слышал монотонного тихого урчания, доносившего из бочки, но он почувствовал в бочке небольшую вибрацию и слабый скрежет. Вадим без усилия снял крышку с бочки. Внутри сидел умирающий медвежонок Гаврюша. Униформист вспомнил, как Гаврюша под руководством главного антрепренера любил кататься на велосипеде и мотоцикле. Один раз даже медвежонок самостоятельно прямо с дрессировки уехал на мотике ЗИДе за ворота цирка, и его поймали пожарные только у Зимнего стадиона на Манежной площади. Сердца у Гаврюши и Вадима в этот момент разорвались.
  Двуединство жизни - тела и души - на конюшне было нарушено не первый раз. В деревянном ящике для навоза лежал дохлый Курлыка. Дня не пережил голубой крысолов без друга и хозяина Гаиски Кордоба. Пышный хвост котяры торчал застывшей холодной трубой. Среди ржущих и чувствующих смерть лошадей триединство деревянных одежд-гробов для веселых животных: гроб для пингвина Васьки, бочка для медвежонка Гаврюши, ящик для котяры Курлыки, связалось с единством глухого старика - многолетнего талисмана Санкт-Петербургского цирка. Квартет мертвецов лежал на конюшне. Бегемот Ласко разлагался в своей клетке. Гаиска и Иштван испускали трупный дух на манеже. Долорес холодела в вагоне доктора. Маргарита уткнулась лицом в унитаз. Невидимый смердящий враг подступал.
  Тем не менее вечернее воскресное представление "Заграничный аттракцион" не было отменено по причине больших сборов. Собрался полный зал. Аншлаг. Темнота в цирке. Оркестр сыграл тревожную дробь. Свет зажегся. В центр манежа рядом с конферансье Максимом Ворошиловым из-под купола рухнуло тело Грумбильдо Перуцци. Лицо сеньора Грумо было лицом белого клоуна, печальным ликом плачущего Пьеро. Зал затих. Под куполом на мостках стояли десять невидимых карликов в собачьих масках из голов пуделя. Уродцы по канатам в одно мгновение спустились на манеж.
  -Один за всех и все за одного. Але! - невидимые монстры сорвали маски с рыжих рыл и сделали рондад-флик-фляк, - Хоп!
  
  
  Хаха на Канонерке
  
   Козлу прострелили ногу на мосту через Екатерингофку. Обернувшись в сторону Обводного канала, откуда в ногу сдетонировала взрыв-хлопушка, козел чуть не рухнул в мутную реку. Две морских тени мелькнули по трамвайным путям, запрыгивая в маршрутку Љ 67-э. Козел добрел по Динабургской до Церкви Богоявления на Гутуевском острове и завалился под желтым забором храма за стеклянной трам. остановкой. Это был человеческий и звериный предел в двухминутной козлиной песне. Черта извечного для двух потрошителей рыб: Хаха Глаголуса и Ваньки-Встаньки.
   Под тусклым фонарем у аптеки-магазина "Боцман" на углу Межевого канала и Динабурской стоял пьяный ино. морячок, обняв фонарный столб, и показывал пальцами знак победы проезжающей "Газели" 67-э.
   -Шеф, останови,- крикнул Ваня шоферу. - Это наш браток.
   Такис Хазалиди влез в маршрутку, окучивая салон еще одним свежим запахом перегара и пота.
   -Чем закончилась битва гигантов? - спросил Хаха Такиса на греческом языке. - У тебя фонарь под правым глазом. Это тебе тот левша с "Кента Вояджера" засандалил?
   Икая, Хазалиди молча кивнул. Он начал икать с середины попойки после литра клопоморного тараканного коньяка (Это была явно не "Метакса"!), уже не в состоянии состязаться в арм-реслинг с русскими матросами с "Космонавта Георгия Добровольского" и ирландцами с "Кента" из Бриджтауна. В ресторане "Гостиницы моряков" бухала рейдовая портовая рвань со склянок: шотландцы, греки, русские, турки, англичане, ирландцы. Драка началась спонтанно после того, как одна местная шлюха, нажравшись с британцами помойного вискаря, перекочевала за столик к грекам. Буза выплеснулась прямо на Гапсальскую улицу. Три меримана волтузили друг друга под козырьком Института каучука напротив гостиницы, четверо бодались у ворот Морского порта на ул. Гапсальской, дом 3. Никто не пользовался пушками, но в руках уже засверкали финки и выкидухи. Русская матросня скинула ремешки с отполированными бляхами с наточенными краями. Хаха незаметно успел пырнуть пером одного уэльского угольщика в пузо. Тихо хрюкая от боли, угольщик сполз под ворота ЗАО "Техномарин". Хаха с Ванькой-Встанькой со всех ног нырнули за Гостиницу и побежали в кустах вдоль Екатерингофки. Такис с турком Якином Хашом с "Кастора Птеркукескоса" побежали по Гапсальской к Межевому каналу. Ирландец О"Брайн догнал турка у афиши напротив здания Администрации Морского порта Санкт-Петербурга, сделал Хашу подножку и изо всех сил лупил упавшего Якина коваными башмаками "Претендер" по голове. Хазалиди оторвался от двух шотладских преследователей за зданием портовой администрации и скрылся на строй. площадке ТКК острова Белый в шахте Љ 42-бис. Такиса спас трактор "Беларусь".
   Запах пожара становился все ближе по мере того, как "Газель" 67-э, собирая канонерскую пьянь из кафе "Альбатрос", ресторана-кафетерия "Бригантина", кафе "Лагуна", приближалась к Петролеспорту. Два гладких демона Альй и Альы клацали своей металлической сбруей и летели по Шотландскому шоссе параллельно движущейся машине. 24 часа 108 минут и 0Ю, 00473 наносекунды они вылезли из груды Вторчермета с острова Гладкий. Пройдя дезинфекционный отбор, Альы и Альй неотступно следили за Потрошителями рыб и нырнули за ними в туннель под заливом.
   Когда маршрутка с двумя крылатыми метал. агрегатами на хвосте вынырнула из тоннеля на Канонерский остров, Хаха увидел справа у Центральной станции аэрации русских матросов с "Космонавта Георгия Добровольского". Их судно было пришвартовано через канал от станции. Матросы обступили сержанта милиции и что-то ему бурно доказывали. Рядом стоял желто-синий уазик.
   -Ванька-Встанька, Такис, надо выходить, - толкнул Глаголус русского Потрошителя и Хазалиди.
   Грек, Встанька и Хаха вылезли из шестьдесят седьмой у бассейна "Прибой" и школы Љ 379. Казалось, запах пожара пропал. Газель обдала черным выхлопным газом моряков и скрылась за углом. В проеме между домами за высаженными на берегу канала тополями стоял светящийся зеленый "Кент", как напоминание хрюкающего уэльсца. Слева три желтых пятиэтажки ЉЉ 26, 27, 28 зияли провалами выбитых окон. Ванька быстро купил пол. литра "Флагмана" в магазине-парикмахерской в дэ точка двадцать два а, и матросы спрятались в заброшенном тридцать третьем, в котором работал оздоровительный центр "Люкс". По соседству с баней, массажем и развратом местного пахана Аль-Ис-Дья, преследуемые демонами, мусором и людьми пили водку чел.ры.-убийцы Хаха вербируемый, Иван Упади-Подскочи и Такис-греховодец. В квартирах смердели на первом этаже дохлая кошка, на втором - черный пудель, на третьем - петух, на четвертом - свинья, на пятом - отсутствующий козел, на чердаке - два голубка. В подвале тощие крысы кусали друг друга за хвост, выслуживаясь перед своим крысиным двухголовым королем. Альы и Альй любовались вечеринкой страха. Запах пожара снова окружал.
   -Братцы, у меня зема - пахан местного муниципального образования. Тридцать первый, сучек, - заржал Ванька-Встанька.
   -На, держи мобилу. Звякни дружбану. Может быть он нас укроет? - Хаха передал Ивану телефон Нокиа 6310.
   -Алло, Аль-Ис-Дья! Это Ванька-Встанька! У нас проблемы. Мы тут на Канонерке. Повеселились в порту немного. Нам бы сховаться.
   -Так это вас, мудозвонов, вся местная ментура ищет? - в трубке раздался клокочущий ревущий голос из подземелья. - Идите в общагу. Я всех предупрежу. Но идете не по каналу, а кустами мимо Балтийской таможни и мимо гаражей. К вам потом нарисуется чистильщик.
   Пять черных пятен переместились на карте военных действий чистилищного штаба из дома 33 в дом 11. Три человеческих туловища лезли по боковой пожарной лестнице островного общежития на восьмой этаж. Два демонических духа сидели на приступке последнего 15-го этажа и смотрели в щерящуюся темноту.
   -Ыйаэ! - тюкнул трезубцем Альй пробегавшую грозовую тучу.
   -ЙыяЁ! - поскреб когтями ноги Альы черную луну.
   23 часа 256 минуту 0Э, 86932 наносекунды угольщик Шурик Мишуткин с буксира "Буг" захотел выпить пива. Пришвартовав буксир рядом с "Василием Полещуком", Шурик сошел по сходням на материк. У ангаров на зеленых полиэтиленовых мешках с минеральными удобрениями сидели три помятых грузчика Петя, Бурин и Жлоб в ожидании похмельного чуда.
   -Вира, вира, майна, майна! - прокричал пацанам довольный Мишуткин. - Пойдем пивка треснем! У меня немного лавэ есть!
   -Лавэ на нэ! А у меня карась, - достал Жлоб сушеного леща из-за пазухи ватника.
   У буфетчицы тети Гали в столовой Бурин по-карифански из-под полы приобрел 6 бутылок пива "Бавария", пузырь паленой "Русской", пару сырков "Дружба", буханку черного хлеба. Друзья разложились в ангаре на деревянной бочке, аккуратно накрыв утренний стол скатертью из портовой еженедельницы. Бухнули и начали забивать козла. Водка с пивом шибанула по мозгам. Петя возненавидел смеющегося выигрывающего Мишуткина и ударил Шурика пустой бутылкой из-под пива по голове. Мишуткин умер. Грузчики завернули угольщика в мешок из-под удобрений, привязав к его ногам тиски и обрезок швеллера. Тело Шурика они бросили в канал у греческого "Кастора Птеркукескоса". 24 часа 108 минут и 0Ю, 00472 наносекунды суднопроходчик-очиститель фарватера ПО-206 зацепил отбитый течением труп Мишуткина и вытащил его на поверхность ровно между "Пинаром Картаноглу" и "Кастором". Спустя одну ноль ю одну десятитысячную наносекунды в Морском порту появились все адские выродки. Они пожрали собачьи души Пети, Бурина и Жлоба вместе с их телесными оболочками и следили за своими новыми отпрысками.
   Хаха Глаголус, Ванька-Встанька и Такис Хазалиди сидели в прокуренном чулане общежития. Одинокая лампочка на проводе из-под потолка освещала безоконное пространство с ломберным столиком в ожидании чистильщика. Здоровый, пузатый, бородатый боцман Альварес вошел в чулан, попыхивая черемушечной трубкой.
   -Милиция окружила наши греческие суда "Кастора" и "Пинара". Капитаны пустили русских только на палубу, сказав, что весь состав в сборе. Капитаны не разрешили осмотр судов милицией. Русские не верят. Они установили засаду и согласовывают сейчас с администрацией порта и таможней вариант осмотра, - сообщил боцман морякам.
   -А кто нас заложил? - спросил Такис, - Я лично вообще ничего не знаю. Зачем я только с вами связался?
   -На мосту этого козла подстрелили. У гостиницы угольщика зарезали. И британцы, и русские гонят на греков с турками. Черт с этим сраным угольщиком. А вот за козла вы все в ответе, - мочил Альварес.
   -И что нам делать?
   -Аль предлагает сыграть с кем-нибудь из вас партию в карты на именной палец правой ноги, - ответил боцман.
   -Ну ты, Альварес, и сука! Мы ведь вместе перерезали ни одну тонну рыб. Хорошо, я сыграю с тобой за всех, но только ты сначала дашь мне покурить твою трубку, - сказал Хаха, - И если ты проиграешь, то лишишься и безымянного, и именного пальца на своей левой ноге.
   -Заметано, Глаголус, держи короба и мою дуду!
   Хаха затянулся боцманским табаком. Тонны истерзанных выпотрошенных рыб предстали перед его взором. Холод от облепившей все голое тело Хаха чешуи добрался до самого углубленного теплого сердца. Альы и Альй вошли в чулан и сели за спиной Альвареса. Карты сами метали себя и банк. Первая карта: у Альвареса трефовый туз, у Глаголуса - бубновый. Вторая карта: туз пик у боцмана, туз червей у Хаха.
   -Лишь бы не Баба-Яга, - держал кулачки Ванька-Встанька.
  Игроки открывались по третьей карте. Боцман Альварес открылся подмигивающей дамой пик. Хаха Глаголус открылся ангельским джокером.
  -Хаха, ты не проиграл, но ты и не выиграл. Эти пальцы наши, - Альй и Альы пронзили Альвареса трезубцами: Альы в мозг, Альй в половые органы. Демоны разложили боцмана на карточном столе, выпили кровь (один из вены, другой из аорты), отрезали на каждой ноге именные и безымянные пальцы, выпотрошили внутренности и кости на пол, растоптав их в мелкий порошок. Кожу Альвареса на виду у пораженных моряков разорвали в клочья.
  -Мы до вас еще доберемся,- Альй и Альы выломали на улицу стенку чулана, исчезнув в кровавом зареве рассвета.
  Хаха, Ванька-Встанька и Такис покинули общежитие. Потрошители рыб пили разливное пиво "Калинкин" от "Степана Разина" за металлическим столиком у местного кафе-ларька (адрес дом 15/2). Рядом с ларьком на раскуроченной футбольной площадке чесалась бездомная собака, а ворона клювом тюкала огрызок яблока. Мимо по дорожке проехал асфальтоукладчик "Сведала" Строительного управления Љ 3. По каналу неслась маршрутка "Газель" Љ 67-э в сторону САБ Љ 2. По каналу шел танкер ТН-606. Асфальтоукладчик въехал прямо в бочину маршрутки. Набитая людьми "Газель" врезалась в тополь. Маленькая девочка в белых бантиках блевала папе на черные ботинки "Саламандра" и красные носки. На противоположной стороне канала на зеленых полиэтиленовых мешках с минеральными удобрениями рядом с "Василием Полищуком" лежал волосатый пахучий чужак с проросшими волосами из глаз без именного пальца на левой ноге. На шпиле здания Первой Стивидорной Компании вертелся голый крылатый ангелок. Он смеялся, выпячивал свое гладкое пузо и необрезанный член. Во рту, как сигару, он грыз окровавленный палец безымянного чужака, а по каналу мимо Кентов, Касторов, Васек и Пинаров на всех парах шел буксир "Вихрь" с красным знаменем Союза Советских Социалистических Республик на носу.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"