© Мишина Надежда

Ять: печати Сдерживания.

    

    

  

Глава 45.

Четверг. Часть 3.

До бала 2 дня.

  - Дух, у нее в зрачке что-то происходит. - Заметил Кест, приподняв веко за ресницы.

  - Что бы это могло быть. - Безучастно и чуть иронично ответило в доме.

  - Тебя это не настораживает?

  - Ничуть.

  - Ты так в себе уверен?

  - Я снял блок с ее эмоций. То, что она подавляла все эти дни, обрушилось на нее. Вряд ли ей удастся пережить всю правду и остаться прежней.

  - А сердце у нее выдержит?

  - К чему вопрос?

  - Ты мог это сделать и раньше. Теперь, когда твои дни откровенно сочтены, это просто жалкая месть...

  - Она напитает меня опытом своего рода, я, ненадолго умерев, приму в себя нового хозяина и передам опыт следующему роду.

  - Ты станешь другим. Не боишься?

  - Я полностью сохраню себя при инкарнации в другой род, я же не человек какой-нибудь.

  - Ага. Значит, все хорошо. Прекрасно. Тогда объясни, с чего вдруг через кладку проползают знакомые и мне, и тебе цветочки?

  Настенная плитка на миг раскалилась, и все побеги отпали.

  - Еще замечания?

  - Нет. Но она меня настораживает.

  - Ей не выбраться из собственных образов. Я знаю, кто об этом позаботится.

  

  - Что это за место?! Куда ты меня тащишь?! Кто ты?!

  - О-о-о, это очень длинная история. Сколько я живу, столько она и длится. Когда-нибудь ты видела нашего Создателя? А я видела почти Его, одного из первых бого-духов. Ох и урод же он был, в обычном-то понимании.

  Ощущения говорили мне, что я еду на заду по раскаленной сковороде, полной жира, подливки и остатков рагу с курицей. Только оно все ползало, рагу это, и цеплялось за меня. Ни ноги, ни руки, ни тело меня не слушались. Только смотреть по сторонам и говорить. Это похоже... как ребенка спеленали. Но ведь в этом месте... такие переживания... адская несогласованность.

  И это таскание за шкирку.

  - Кто ты?

  - Да угадай, что я тебе, представляться должна?

  И имена не называются. Это уже кое-что.

  - Чертей не хватает. - "Пошутила" я. - Ой, мля!!!

  - О! Наглядный пример Прокобены. Как свякую чушь реализовывать, так это мозг в огромных количествах... Как меня эта семейка достала, кто бы знал.

  - Быстрее! Они близко! Пожалуйста, поторопитесь!!!

  - А с чего бы вдруг? Что они тебе сделают?

  - Да что угодно, ногу отор... А-а-а-а-а!!!

  

  -...а-а-а!!!

  - Так, еще раз. На чем я остановилась, напомни.

  - Ой, фу! Ой, мамочки! Кошмар какой! - Я дернула ногой.

  Нога на месте. Что же это было? Значит, мне ничего не сделалось? Стоп. Я стала старее. Заметно старее.

  - На чем я остановилась? Кстати, ты полегчала, - потащили меня по тому же коридору дальше, - кости начали сохнуть.

  - Ты остановилась на Прокобене. Тебе их семья не понравилась.

  "Мама?" - Мелькнуло у меня.

  - А то кто ж. Давно жду. Прокобена, значит. Вот уж кто должен был быть по гроб жизни благодарен Люпину за отмену смерти, так это она и ее детки. Ни-чер-та! Ничерта же не умели собой владеть! Чернобоги какие-то, выпускали в свет чудовищ пачками! А Грейд пристраивал их по заброшенным мирам и изучал через порталы. И экскурсии водил мимо галереи. Особо прытким окошечко приоткрывал, а дверку-то снаружи запирал. И ждал, когда человек ума наберется. Некоторые полные штаны набирали, ума-то. Послы так вообще - завсегда как дети малые... Чего трясешься?

  - Ты сказала "ничерта". А в предыдущий раз, только в предыдущий! - Скороговоркой уточнила я. - Они появились именно на этом месте.

  - О. Сегодня продвинемся дальше. Хорошо.

  - Сегодня?

  - Ты постарела на десять лет. Все эти десять лет я вожу твою "пятницу" по этому коридору, и лишь сегодня ты научилась убивать чертей до того, как они тебя съедают.

  - Я не помню этого.

  - А ты испугайся и все десять лет опыта тебе помогут их подпустить ближе.

  - Не хочу! Просто поехали дальше. Я, кстати, пальцем шевельнуть могу. И ногой дернуть. Уже.

  - Долго учишься. Сдохнешь раньше, чем... Твою мать. Меня, то есть.

  

  - Что это было?! - Сидела я с вытаращенными глазами и в недоумении жуя собственные сухие губы.

  - Решила, что умрешь раньше. И умерла. Убойная сила материализации, но абсолютно бесполезная. Ты как такой дурой до преклонных лет дожила, скажи мне?

  Сосредоточившись, я заставила свое тело шевелиться. Поперекатывавшись на онемевшей "пятнице", что неваляшка, сумела встать на ноги.

  - Так. Чертям все здесь вымыть и сделать баню! - Потянулась я всем телом, а когда открыла глаза, все было готово.

  - В душ! - Скомандовала я и меня, как с Марселем, сразу перенесло, да еще и раздело.

  Мать наблюдала за мной с усмешкой, прислонившись к дверному косяку.

  - И помолодеть обратно! - Подняла я указательный палец, смывая с себя жир вместе с дряблой кожей.

  - Сколько лет жизни ты готова потратить на это развлечение с пространством?

  Я задумалась. Где-то явно подвох. Прежде, чем успела обдумать число...

  

  - <Ять>! - Нашла я себя снова живой, постаревшей, обездвиженной, в жиру и копоти, тащимой за шкирку от наползающего чудища.

  - В баню! - Хлопнула я кулаком по грязи. Когда смогла, конечно.

  - Ну, так, и сколько?

  - Нисколько! Зачем ты меня отдала этим бабкам?

  - Кто подобрал... вариантов не было. Да и помощь они должны были тебе оказать...

  - Оказали, нечего сказать. К дьяволу такую помощь! - Подумала, что сказала, отметила, что постарела. - Ладно, пусть на лужке сидят, семечки грызут, клубнику продают. Но палку они перегнули!

  - Считаешь, тебе ускоренный курс не помог?

  - Если я сбогохульствую, опять умру, да?

  - Пожалуй.

  - Еще один способ самоубийства. А не начать ли... Нет, отмена, передумала! Скажи, ты любила?

  - Максима.

  - Ты хотела меня убить в утробе?

  - Да. Грейд влез, помешал. У него были свои планы на этот счет.

  - Тебе меня не жалко было?

  - Можно было решить все проблемы одной кружкой "чая". Незачем было давать тебе появиться на свет. Это отложило решение на тысячелетие.

  - Я живой человек! Как ты смеешь!!! Ох... ой... Ну что еще не так?!

  

  Свет несколько слепил, все было стерильно, как в блатной психушке.

  - Где мы?

  - Твоими стараниями, в чистилище.

  - Скоро на промывку желудка и прямой кишки! - Оповестила здоровая медсестра с улыбкой, полной предвкушения чужих страданий.

  - Иди к черту! - Огрызнулась я, спохватившись, что отовсюду на белый кафель попер жир и накипь, отменила пожелание и перевела дух. - Она о нас забыла сегодня. О"кей? - Обратилась я к маме.

  - О"кей.

  Я разглядела ее, наконец, в резком свете. Губы поджаты, тонкие такие, волосы еще ухоженные, руки аккуратные, но не изнеженные. В расцвете сил женщина.

  - Горько было умирать? - Спросила я, а у самой ком застрял в горле.

  - Глупо. Столько еще надо было сделать: узнать про печати, свергнуть Люпина, надавать по шеям Хотсу... Эта скотина, - она сразу постарела, - этот преданный своему делу человек, - поправилась она сходу, - выволок из бутона Прокобены твоего сводного братца, нет бы оставить человека в покое, со временем сам бы вышел, когда про Прокобену все бы уже и знать забыли. Теперь-то уж точно все по-новой разрастется.

  - Поля сожжены.

  - А потомок жив - этого достаточно. Через сотню-другую лет, когда все успокоится, снова начнут находить необычные семена, интересоваться. А кто-нибудь, особо умный, точно кинет их в землю.

  - Они в океане.

  - Значит, в море буду плавать троглодиты.

  - Ты "оптимистка"!

  Ее лицо как-то сразу преобразилось, исчезла морщинка посреди лба, добавились "гусиные лапки" в уголках глаз, которые бывают от частой улыбчивости.

  - Конечно, все будет хорошо и эти гады, если удастся их изловить, окажутся вкусными и полезными в народном хозяйстве.

  Неужели она тоже - просто образ? Мой образ, в моей голове? Но тогда это не больше, чем восстановленные воспоминания, склеенные, а их мне показал дух дома. Или точнее будет сказать "подсунул"?

  В сердце стала нарастать боль и резь. Я видела, как этот образ матери взял ножницы и начал вырезать мне сердце, прямо из меня, приговаривая:

  - Я настоящая, уж поверь мне! Чувствуешь?!

  А чувствовала ли я? Или она? Понимая, что не могу заставить перестать существовать мать - и вообще, и такой, какая она сейчас есть, - я ухватилась за поиск нестыковки, пробела... И когда уже почти умерла, всей собою ощущая умирание, оно нашлось само:

  - Если ты любила... почему же я снова решаю эту задачу? - Прохрипела я, опрокидываясь назад и окатывая фонтаном крови стол, стену и потолок.

  

  Снова жир, грязь и отупение. Черти в балетных пачках стучат копытцами "танец маленьких лебедей" в ритме "Риверденса". Жирные животы, покрытые слипшейся шерстью, трясутся при каждом шаге. Отдышка мучает и давление зашкаливает. Это Ад, ребята, почему вам должно быть лучше, чем мне? Я и так постарела уже на черти сколько.

  Анастасия тянет меня за шиворот, и я задыхаюсь раз за разом, поскольку не хочу, чтобы мое тело съезжало с места, даже ценой поджаренной "пятницы". Она злится и пинает меня. Но если она - всего лишь мой образ, то выйдет у нее не раньше, чем мне надоедят ее пинки.

  Как же сложно помнить, что она иллюзия, когда тебе отрезают пальцы. Не верить в реальность происходящего очень сложно, тем более, когда пытаются скормить собственную жаренную печенку.

  Почему она такая навязчивая, необоримая? Потому что у всех детей есть мама. Вот у нее - не было, ее создали, ей не ведомы материнские инстинкты, она и не хотела их познать - в течение многих тысячелетий до Люпина, на протяжении всей селекции соседних родов до него. И любовь ей тоже не известна, получается?

  Я уже трижды видела свое сердце и тоже сомневаюсь в существовании в куске мышцы чувства. Когда же она угомонится, нельзя так поступать со своей престарелой дочерью.

  - Скажи, как твое полное имя. - Озадачиваю ее.

  - Какая разница!

  - Ты забыла, моя старушка?

  - Нет, я все помню. - Отрезала она филе от меня чертям на ужин.

  - Так скажи.

  - Здесь это ни к чему. - Методично орудовала она тесаком.

  Я ничего не чувствовала. Даже тошноты.

  - Как тебя зовут?! - Настаивала я.

  - Анастасия! Довольна?!

  - А дальше?

  - Анастасия Извар. - Попробовала она взять себя в руки.

  - А полное имя?

  - Да что ты привязалась, в конце концов?! - Замахнулась она ножом.

  Ну, давай же! Ты мой образ, ты не знаешь этого, ты знаешь не больше меня. Выкручивайся! Запроси помощь!

  - Твое полное имя! Я требую! - Угрожающе цедила я.

  - А твое?! - Решила она, что все-таки выкрутилась.

  - Аки Ять.

  Она смеется мне в глаза. О, да, давай поиграем в эти игры.

  - Ты врешь! Я это чувствую! Вот ты врушка! Нехорошо обманывать маму!

  И тут я поняла - "Вот оно! Попалась!"

  - Я не знаю своего настоящего имени, которое ты мне дала, мы же не виделись ни разу. Мам, скажи, как меня зовут? И я сделаю все, что ты захочешь! А? Мам? Мам!

  - Будь ты неладна!

  Она была вынуждена обратиться к кому-то! Она спрашивала, что ей отвечать! Ну-с, иди ко мне, кто ты тут у нас?!

  - Пусти!!!

  - Ты останешься здесь, со мной. Ты не можешь мне отказать, джинн!

  - О, нет! Выпусти меня! Мне нельзя здесь показываться! Меня разорвут! У них у всех очень плохие желания! Ты совершаешь ошибку!

  - Мы в Аду! Кест, сообрази тут что-нибудь! - Издевалась я.

  Я оставила его одного, в сторонке, прикованного ко мне тем, что сам угодил в ловушку поверь-ты-не-можешь-мне-отказать - тут это срабатывает на раз, как и вернуть себе свою внешность и возраст.

  Джинны, когда боятся, уязвимы ко всему. Он умирал, горел, проходил через желудки и так далее. Анастасия смотрела на это, как завороженная, не обращая на меня внимания.

  - Так как, говоришь, меня зовут? - Спросила я последний раз, стоя у окна дома культуры после бенефиса этого "кролика из шляпы фокусника", которого рвали на части обезумевшие фанаты его таланта. Тщеславие - грех, почему ему этого не сказали?

  Анастасия предпочла исчезнуть.

  - Я все для тебя сделаю! - Тянул он ко мне руки.

  - Сделай так, чтобы дух дома не имел надо мной власти и выпустил.

  - Это не в моих силах, он гораздо сильнее и могущественнее меня!

  - Смотри-ка, не врешь. Я еще недоразбиралась с Анастасией, поэтому выходить пока не тороплюсь, но, раз ты уже опаздываешь, окажи мне одну ма-аленькую услугу. Если мы ударим по рукам, дух тебе не помешает, потому как для него все происходящее будет бессмыслицей.

  - Что угодно! Что скажешь! Я все сделаю!

  - Доставь печати моим подружкам.

  - Что? - На минуту все от него отскочили, а он, с развороченным нутром, лишь запрокинул на меня голову, лежа на бордовом, истоптанном ковре.

  Печати исправно легли ему на руку.

  - А это - чтобы ты их узнал. Им понадобится твоя помощь, и ты им не откажешь. - Я отколупала кусочек Прокобены и вдавила Кесту в лоб. - Все, что нужно от тебя, узнаешь на месте. Ну как? По рукам или вернуть поклонников твоего таланта?

  - Я согласен! - Культя протянулась ко мне и я ее сжала. В тот же миг джинкест исчез.

  - Спектакль окончен. Все свободны.