© Мишина Надежда

Ять: печати Сдерживания.

    

    

  

Глава 14.

Вторник. Часть 2. - Среда. Часть 1.

  И вот - оно. Порог пройден, услужливо распахнуты двери, меня пропускают во дворец. Оглядываются окруженные блеском и сиянием дамы, презрительно поджимая губы и скользя оценивающим взглядом. Господа, не донеся бокал до рта, тоже замирают, но больше от удивления увиденным.

  Прийти незаметно не получилось, почувствовать себя уверенно тоже - не то место, время и случай...

  Оглядываюсь. Хотсы слегка приподнимают бокалы в знак приветствия, Константина тут же покидает меня, увидев своих подружек-матрон: им-то не приходится краснеть за своих подопечных. Они, как и "мама", используя здешнюю данность приказывать своему телу стать любым, весьма прихорошились, убрали морщины, подтянули бюсты-животы-попы и смотрелись не хуже молоденьких дочерей. А те, конечно, преобразились до состояния куклы Барби.

  Кто-то позволил себе шутку, из вальсирующих: уж не собираюсь ли я танцевать с женщинами, если заявилась в мужском платье? Ах, ну конечно, шутку тут же подхватили.

  Мельком среди пар я увидела Ожели: ее волосы единым движением лились за ней, не выбиваясь и не путаясь. Гладкий ливень волос. На голове диадема из ослепительных бриллиантов. Потом появился справа Крез, что-то говорящий не мне, а тому, кто шел ко мне слева.

  Оттуда приближался отец Ожели, самый-главный-Нормаланд. Он был лыс, только на затылке черные волосы спадали до плеч. Сама по себе отвратительная прическа, не скрытая париком, подчеркивалась белоснежным жабо. В черном костюме, с выражением полной бесстрастности на лице этот червь выстрелил мне в голову.

  И снес бы ее к чертям, если бы это был не сон.

  - Доброе утро. - Поерничала я, разглядев время - что я теперь буду делать, чтобы скоротать остаток ночи?

  Добрый Марсель распорядился оставить мне в столовой неплохие остатки трапезы: в конце концов, не закатывать же себе пир в два тридцать ночи, вот и утащила к себе все блюдо с "ассорти" разом.

  Пока я жевала, в дверь постучали.

  - Войдите. - Поспешила я с ответом. - Марсель?! Ты вообще спишь? Когда-нибудь?

  - Если прикажут. Или тело потребует.

  Я глубокомысленно кивнула и махнула ему, мол, садись.

  - Приходили с налоговой. - Начал он. - Сумму не уменьшили, но ввели отдельной строкой "услуги корпуса" и курьерскую доставку. Это строка появляется раз в год.

  - За эти деньги можно самого начальника гонять. Ты отдал кошелек?

  - Да, все проверив, как вы делали.

  - Хорошо. Следователь был?

  - Был. Весьма взволнованный, но чем - не смог сказать. Говорил только, что в ваших интересах прибыть к нему как можно скорее.

  - А в чем дело-то? Не уточнил?

  - Говорил, что в ходе следствия были обнаружены некоторые факты, не имеющие прямого отношения к делу. Через три дня он будет вынужден сдать улики в архив, поскольку подтверждена ваша невиновность, там они будут доступны для изучения всем. Это слово оно особенно подчеркнул.

  - Глупо заявляться к нему сейчас, нас обвинят в сговоре.

  - Я позволил себе намекнуть на это, в связи с чем следователь оставил вам официальное приглашение на допрос.

  - Ух ты. "Приглашение". - Кое-где это называется "гражданка, пройдемте!"

  - Что у нас еще радостного?

  - Газета скажет точнее и детальнее.

  - В чем дело, Марсель? - Тут же насторожилась я.

  - Не имею права спрашивать о вашей личной жизни. - Откланялся он.

  - Марсель! - Но он не послушал. Пока поднималась с мини-корзинкой миндаля к себе, все гадала, связано это с Крезом или нет.

  Связано, еще как связано! Только Нормаланды раструбили о покушении на Ожели, только, значит, их обломали с деньгами Уватламоль, так еще и Крез распалил скандал: он успел публично на празднике сознаться в дуэли с Зеланом, а также, следом, заявить, что спасла его я, причем, вовсе не за счет колесницы, а с помощью не зарегистрированного искусства. Правда, вот ужас, доказать это он не может: медаль, которую он получил за первенство в охоте на лис и которая в тот вечер была на нем, мною украдена! Именно на ней есть отпечаток моего "немерения убить"!

  Меня вдруг разобрал такой хохот, что, наверное, остальные слуги тоже начали бдить, вслед за Марселем. Я его вызвала, велела подготовить почтовый конверт и надписать его следователю. Пока он ходил, я накропала письмецо, мол, чтобы поставить точку в слухах, высылаю медаль Креза Брюле на анализ, приглашение имею, скоро буду. Посмотри, кто кого.

  - Есть возможность отправить его как можно скорее?

  - Через телепортацию, с ближайшего дольмена.

  - Пошли кого-нибудь. И напиши "лично в руки"! Пусть подавятся!

  Все-таки как вовремя Бьянка рассказала про вторую медаль! Так, что там еще важного? Количество выпитого, съеденного, приглашенных, обслуги, музыкантов, факиров, танцовщиков и прочего, на что разорились Нормаланды, меня не интересует.

  Ожели - принцесса праздника - в лучах славы, по слухам, пока Константина в отъезде, все время танцевала с Хотсом-старшим, Зелан, говоря понятно, "клеил" все более-менее симпатичное, попутно пререкаясь с Крезом, что после внушительной доли выпитого и послужило поводом к заявлению последнего...

  Глава дома Нормаланд долго хранил гордое молчание по поводу Уватламоль под лозунгом "я выше этого", пока, наконец, не объявил, что у них там дружба с Уватламоль и если наследнице (мне, то есть! они признали, что я есть!) понадобится материальная помощь, они ее окажут, но в первую очередь для сохранения "чудесного" наследия Ириада Грейда, ближайшего друга короля. Ходячее ЮНЕСКО!

  - Искусно подлизались к королю. - Решила я, но тут же сопоставила, что Нормаланд озвучили эту петицию минут за пять до того, как Крез вылез на сцену, сорвал выступление и облил нас грязью с ног до головы. В ленте же новостей заявление самого Нормаланда стояло позже.

  Судя по тому, как много фактов насобирали работники газеты, вряд ли они промахнулись с цифрами. Интересно, что за этим стоит? Мы дружим с Уватламоль вопреки их "чудесатости"? Или хотели "заткнуть" Креза перед лицом читателей: "мы в пять минут все с ним решили!"

  - И почему все-таки Брюле, а не Нормаланд?

  На этот вопрос я резонно себе возразила:

  - А с какой стати - Грейд, а не Уватламоль? Что-то мне не часто попадаются двойные фамилии.

  Надо уже записывать все недомолвки, а то памяти не хватит со всеми разобраться.

  - Топка, уйди с кровати, мне из-за тебя сны страшные снятся. - Обратилась я к ней, не открывая глаз. - Или они пророческие? Чур меня.

  Кошка с удовольствием потянулась, выгнулась дугой, прогнулась и, махнув хвостом, вскочила на подоконник, откуда пробралась на дерево. С улицы раздался зычный голос Рекси.

  - Гулена.

  Я еще послушала "новости", кто кого соблазнил, обокрал, облагодетельствовал. Из массы всего стало ясно, что, даже без заявлений с моей стороны, работники газеты в курсе всего, что происходит у меня в доме. Не нравится мне это. Есть ли на подобное санкция короля? Или все дело в подслушивающих устройствах? Связано ли это с безопасностью короны? Впрочем, если король обладает каким-то сверхестественным искусством все узнавать в один момент, надо ли ему, чтобы знать подслушивали?

  Шальная идея, а не король ли подобным образом развлекается, через газету показывая всем, что он все знает-видит-слышит, была отметена мной за несостоятельностью. Разве королю заняться нечем?

  А что будет, если повесить экран? Это зафиксируют, и что дальше? Пожалуй, отложим это "на после бала". Надо еще поприкидываться веником.

  Прямо тут же мой взгляд наткнулся на ящичек, приобретенный в городе. Взяв его с письменного стола, я села на кровати, поставила его на колени и с трепетом открыла: вещь, очень опасная в использовании, напоминала бумеранг, заточенный по внутреннему и внешнему краю. Бросать его можно было, только одев специальную перчатку: одновременно гибкую и прочную, которую не проткнуть даже когтями сокола, если он атакует. Примерив ее, осталась довольна, - нисколько не сковывает! Решила, что в случае опасности смогу взяться за "бумеранг" и так, используя свою защиту.

  На этом любовании я не успокоилась и решила тут же опробовать приобретение: такое я не использовала в ЭБ, было бы интересно освоить. Добрый продавец снабдил меня точнейшей инструкцией от самих мастеров. Бумеранг назывался "рога" и был предназначен для удаленного поражения объекта. В ближнем бою используется редко, поскольку не имеет острых углов и не удобен из-за постоянно требующейся перчатки. Да и легок больно для отражения, например, мечевого колющего удара.

  Я прикинула, имей я вторую перчатку, можно было бы действовать обеими руками: браться за рога бумеранга и бить на срезание. Ломтей из противника можно настрогать прилично, тем паче защитный блок чем бы ни был сделан, упирался бы в режущую кромку.

  Где же опробовать приобретение, чтобы меня не схватили на горячем? И не забыть про вторую перчатку! Да, и сделать копию оружия в свою подпространственную коллекцию. Она хоть везде доступна, судя по моим приключениям в Русти. Невольно вспомнился Коракс, в согласии с циклом своего духа, постоянно меняющий имена, чтобы демоны не вычислили. Так ведь, на мой взгляд, все нелепо распалось: следующим его перевоплощением стал человек-разрушитель, не помнящий себя совершенно. Даже мне не по силам было вытащить его из невежества: он так и не вспомнил, что нас связывало.

  И с Ильей все распалось, как нарочно. Мне даже не ради кого стремиться обратно. Значит, как дезорг и сказал, ему захотелось семьи... На полном ходу я словно выпала из мыслительного процесса: мне это сказал дезорг! Неужели он специально?! "Увел у меня" Илью, чтоб ничего не держало? Зачем? Ради чего?!

  Сама нашлась, что ответить:

  - Не ради чего, а кого! - Я выразилась в его адрес более чем нецензурно. - Решил своей сбежавшей Фларенсии семейное счастье устроить?! Да неужели?!

  Меня такая злоба разобрала, что окажись сейчас кто под рукой, убила бы. Ну, дезорг, ну, мля... Я бросила "рога" в ящик, захлопнула замочки, подхватила его и миндаль, слила воду из графина во флягу и, переодевшись, спустилась в "гараж".

  - Когда планируете быть? - Откуда ни возьмись невозмутимый Марсель уже отворяет мне ворота.

  Я еле сдержалась, чтобы и его не отправить куда поглубже.

  - Не знаю. - Буркнула я и прибавила "газу".

  Безостановочно я гнала до самого побережья, над которым висела бесподобно круглая луна. Казалось, она, просто огромная, парит над ровной гладью спящего океана. Тишина неимоверная!

  Отметив сию картинку, выпрыгнула из повозки, открыла ящик, поставив его на пол. Лезвия бумеранга блестели, как неон, на черном фоне бархатной подложки. Одев перчатку, я бросила легонько: просто посмотреть "ход" инструмента. Тот, откликнувшись на чуть заметное движение кистью, улетел на тридцать метров! Специально шагами меряла расстояние до дерева, около которого бумеранг пошел по дуге обратно.

  - Чудненько! - Яростно заявила я и, в том же гневе, стала тренировать дальность-меткость-траекторию. Что и говорить, зарубок на деревьях у галечной полосы пляжа стало превеликое количество.

  Но тренировка не принесла облегчения: я все еще ощущала себя загнанной в ловушку коварным дезоргом.

  - Чтоб ты спятил от количества печатей! - Желала я ему, замахиваясь. - И Фларенсия тебе не была благодарна! - Надеялась я на очередном броске. - Потому что у нее детей быть не может! - Злорадствовала я, превращаясь в истукан от понимания: дезорг сказал, что у женщины Ильи есть дети. Значит, не Фларенсия?!

  С такого расстройства - и Илья ушел по своей воле, и дезорг не соврал - я совсем забыла поймать "рога". А они, запущенные с недюженной силой, отскочили от дерева и на моих глазах спланировали в залив, чуть не сняв с меня скальп. То, что я увидела, как далеко от берега они плавно забурились в воду, говорило за то, что рассвет уже близко, не смотря на последние окружающие сумерки.

  Заприметив место падения, хотела было уже "подтянуть" предмет к себе, но некстати вспомнила, что я пока "веник".

  - Теперь еще и в воду лезть! - Вскинула я руки и резко их опустила. Попсиховав на гальке, попрыгав от злости, вернулась к повозке, скинула верхнюю одежду, оставшись в одной рубашке и панталонах.

  - Видишь, что ты натворил?! - Мысленно обращалась я к дезоргу. - А ты ведь знаешь, как я не люблю холодную воду!

  Стала медленно, с подвываниями заходить, даже порадовалась, что не все так плохо: ноги не сводит, хотя еще не достаточно тепло, чтобы получать от этого удовольствие.

  - Надеюсь, глазомер меня не подвел. Иначе придется барахтаться здесь до окоченения.

  Первые несколько погружений ничего не дали: то ли он упал дальше, то ли я его плохо чувствую под водой. С пятого-шестого нырка я заприметила тусклый отсвет впереди, между придонных водорослей.

  - Глубоковато. - Констатировала я, тяжело отфыркиваясь, прежде чем попробовать их достать еще раз. Потом, когда я уже была близка к тому, чтобы плюнуть на эту затею, вспомнила, что ногам можно приказать стать ластами!

  - Ага! Попались! - Выставила я растопыренные пальцы из воды и попросила их слипнуться, сплющиться и удлиниться. Показалось, что на берегу кто-то хихикнул на эти мои разговоры с пятками, но мне было не до того: я собиралась достать свой бумеранг.

  Вот клянусь, ни в жизнь не стала бы этого делать, знай я, что за этим последует. Глубину в метрах я, конечно, не измеряла, но на уши и голову давило прилично. И вот, когда я уже почти схватила перчаткой "рога", меня - под водой - прошибло судорогой, в глазах зарябило и пошло светлеющими кругами. Уж было подумала на инсульт, но вместо тоннеля перед глазами развернулось зрелище, о факте наличия которого в моей жизни я забыла начисто.

  

  Это было крещение в секте. Меня, парализованную, под четким инструктажем дезорга опускали в "когда-то белую", а ныне ржавую, обшарпанную, чугунную ванну, полную воды той же температуры, что и в заливе. Мои руки были скрещены на груди и, для эффективности, привязаны к туловищу. Не стоит объяснять, что я была голая.

  Это еще полбеды. Ну, опустили в воду - подумаешь! Так нет, меня прижали к дну и держали до тех пор, пока я чуть не захлебнулась. Последним воспоминанием на тот миг было, как дезорг кладет мне на грудь странную лилию, абсолютно черную, у которой лепестки загибаются не наружу, а внутрь.

  

  Само воспоминание, как я уже поняла, парализовало меня сейчас моментально - с "рогами" в руке я не смогла подняться на поверхность, чуть с сожалением глядя вверх, туда, где за океаном начиналось небо.

  Я бы утонула наверняка, если бы рядом со мной не оказался некто. Его тело казалось человеческим, но больно уж обекаемым. Испугалась еще больше, может, здесь амфибии водятся или русалки какие-нибудь. Но оно подхватило меня за плечи и потащило наверх. Глядя вниз, я отметила вместо ступней длинные ласты, похожие на половинки хвоста.

  Воздух ударил меня подобно молотку. Как выдержала "наковальня", не ясно. Неизвестный успел нащупать мое солнечное сплетение и надавить. Вода из меня вылилась, как из какой-нибудь рыбки на фонтане. Помянулся бедный лев в Петергофе, у которого все никак Самсон нос не оторвет. Помимо этого, с некоторой радостью, отметила непрерывность сознания и мужской пол спасителя.

  Спаситель, тем временем, тащил меня к берегу, на который уложил и стал дожидаться, пока отдышусь. Он оказался весьма приятен на вид (особенно когда втянулись жабры, уменьшилось пучеглазие и поубирались отростки по всему телу), привлекателен лицом и лучист глазами. Правда, я не любитель чернооких, они у меня с цыганами и сглазом ассоциируются. Когда превращение его обратно в человека завершилось, пленка с глаз исчезла, вернув им яркую голубизну. Так-то было интереснее.

  - Вам лучше? - Его голос оказался бархатным и без сиплого присвиста, какая бывает у курильщиков. Его фигуре я тоже отдала должное восхищение, не удивительно, что он отлично плавает.

  - Вы меня смущаете своим взглядом. Значит ли это, что вам правда лучше? - Этакое ненавязчивое любопытство "кого это я тут спас?" В это было столько простой искренности!

  - Да. - Многословно поблагодарила я, но тут же словно обожглась об его взгляд, направленный на мою левую руку. Повернув голову, увидела проступающие через мокрую ткань печати. Замерла, может, он не знает, что это, может, решит, что украшения. Мне нестерпимо захотелось, чтобы он их не видел: не хотелось отпугнуть такого приятного мужчину.

  Он протянул правую руку и ощупал каждую печать.

  - Не зря сердце требовало моего возвращения. Видимо, я очень вовремя. Позвольте представиться, Хотьсу Хойжу.

  - Фларенсия Уватламоль. - У меня горло перехватило: неужели уйдет?

  - Очень рад, Фларенсия, очень. - Со значением произнес он. - Так скажите мне, ради бога, что такой маг, как вы, делал на дне, да еще и без воздуха? - Его ирония мне понравилась еще больше. Что бы это, кстати, значило?

  - Маг? - Мои мысли плавно перетекли в постельную плоскость, поэтому я не сразу поняла, что мне вопрос задали.

  - Это печати Сдерживания, даются магам для защиты их самих от себя и окружающих от них. Полезная штука, очень часто подтачивающая силы будущих черных магов, чтобы не дать им стать очагом деструкции.

  - Так приятно слушать вас. - Непроизвольно польстила я. - В смысле, - попыталась сразу замять неловкость, - ученую речь, но я не понимаю, о чем вы.

  - Удивительно. - Не стал он настаивать. - Но так все же, зачем вы полезли в воду?

  С трудом сев, икнув и слив остатки воды из организма, я показала бумеранг.

  - Не поймала. - Честно призналась я.

  Когда он проводил меня до повозки, галантно поинтересовавшись, доеду ли я самостоятельно, мы распрощались - он держал путь в другую сторону.