© Мишина Надежда

Найти Русскую.Find Russian.

Часть 1. Найти русскую.

1

- Какого черта ты здесь??? - Кипятился этот милый человек.

- Что значит 'здесь'?

- Я пять лет искал тебя в России!!! Ты же русская!!! Так какого черта?!!

Потрясающая логика. А американцев, кроме как в Америке, нигде не встретишь. Он почти отплясывал чечетку посреди пустыни от ярости.

- Я по клочкам собирал о тебе информацию по всей России!!! А ты - здесь!

- Ну и как там?

- Сдохнуть можно...

Точнее, пожалуй, не опишешь.

- Лишь по последней встрече, выясняется, что ты скрываешься здесь! Ты хоть знаешь, скольких людей я нашел, сколько просидел за компьютером? А сколько людей погибло 'по необъяснимым причинам'?! Ты это знаешь?!

Здесь и так было не холодно, а он еще и кипятился.

- Прекрасно знаю.

Наконец он перестал стучать ногами, ругаться и поднимать пыль.

- Знаю все с того момента, как твой босс, как бишь его, вызвал тебя в свой офис и продекларировал: 'Езжай и без русской не возвращайся!' Не уж-то ты и вправду думаешь, что наша встреча - плод твоих усилий и ухищрений? Мне тебя жалко. - Не дав ему опомниться, я продолжила. - И убери, будь любезен, свиту с крыши.

Нехотя он буркнул приказ.

- Господи, я почти назначаю ему свидание, а он притащил всех...

- А ты лучше? Ладно: мой босс хочет с тобой поговорить и ничего больше.

- Это версия для печати. Не убедил.

- Думаешь, полиция, что едет сюда, будет с тобой церемониться? Слушать твои оправдания? Да тебя видели на ТАКИХ ограблениях банков! Их повесят на тебя без разговоров!

- Никто уже сюда не едет. - Он побледнел. - С чего это мне с ней разговаривать.

- А куда ты денешься, когда всем надоедят эти шпионские игры, это не кино, нервы у людей не железные. Продай информацию, пока у тебя ее хотят купить. Есть предложения.

- Меня не устраивает цена.

- Черт возьми, давай договоримся, не уходи просто так!!!

Просто - не просто, а, щелкнув пальцами, я взметнула к небу не меньше нескольких сот тонн песка, грязи, мусора и металлоконструкций - прямо на глазах собеседника.

2

Когда я проплевался, поднялся с земли и открыл глаза, непрестанно мигая, ее уже нигде не было. Остатки завода, что и так планировали снести, лежали на земле ровным слоем почти у самых моих ног. Мой костюм превратился в дерьмо, я остался ни с чем. И откуда только берутся такие женщины?

Сидя в полумраке в своей квартире с мешком льда на макушке, я попытался настроить на работу хотя бы голову, за неимением других сносно думающих органов. Как я и предполагал, после моего донесения, играться с ней больше не будут: затравят насмерть. А ведь я ей - и не первый - предлагал продать сведения по-хорошему. Все вокруг нее суетятся, вынюхивают... Может в этом дело: льстит ей такое отношение, что ли? Сидит у всех в мозгах, как заноза... Опять напрашивается вывод, что она разбирается в психологии, да я там уже все проверил по десять раз, не найдя ничего. Может, другая женщина бы в ней разобралась? Другая, говоришь? Идея мне понравилась.

Рискнув прыгнуть через голову своего босса, я назначил свидание его племяннице.

- Из какой помойки ты вынул этот костюм? - Взлетели вверх изумительные брови Джеки, когда я доплелся до ее клуба.

- Этот же вопрос мне задали, когда я вылетал из Лас-Вегаса в Нью-Йорк.

- Что же произошло на этот раз?

- Русская...

- О, довольно, наслушалась от дяди!

- Ты в курсе? - Жадно спросил я, надеясь на свежие известия.

- Пока она единственная женщина, которая надолго застряла в его простреленной голове.

Она провела меня в свой офис наверху и предложила выпить. Я был только за.

- Дядя знает, что ты здесь?

Я отрицательно махнул головой, о чем тут же пожалел - в голове взорвалась маленькая атомная бомба. Посмотрел на танцующих сквозь толстое стекло. Еще совсем недавно меня чуть не запустили на Луну по частям, а сейчас я в самом центре ночной жизни города.

- Зачем ты явился?

- Не переживай, если стервятники ее найдут, об этом инциденте он даже и не спросит.

- А если нет? Опять головой в унитаз? - Жестко и без тени сочувствия спросила бывшая подружка, питавшая ко мне сейчас отнюдь не радужные чувства. Наверное, уже окончательно смирилась с правотой босса, назвавшего меня хроническим неудачником.

- Мне нужно всего лишь немного помощи, ведь женщина всегда поймет женщину... - Намекнул я.

Джеки сложила руки на груди и вперилась в меня насмешливым взглядом. А потом, поняв, что я серьезно, откровенно расхохоталась.

- Дядя меня покалечит.

- Я знаю, что ты потрясающе мыслишь...

- Не льсти, Клифферсон! - Повысила она голос.

- У тебя все потрясающее!

- Заткнись! Какая мне с той опасности польза?

- Я буду глубоко тебе благодарен!

Не смотря на мои протесты, она выставила-таки меня на улицу, вследствие чего я появился в офисе чуть свет, наивно полагая, что половина сотрудников еще не явилась. Они-то да, но...

- Клифферсон, сколько лет!!!

Господи, помилуй, пусть это будет глюк...

- Пункер.

И как это я его не заметил раньше? Теперь от этой пиявки ни в жизнь не отвертеться.

- Мы должны это отметить! У тебя тут еще дела? Я подожду! Не надо? Ну что ты! Нет проблем! О'кей, я жду внизу, в холле!

Что за жизнь: босс устроил выволочку за то, что снова 'досаждал' Джеки (ей и ее охране досадишь, как же, сам не обрадуешься), внизу ждет пиявка-Пункер, а русская не стала ближе ни на метр. От воплей шефа стало закладывать уши и сносить и без того шаткую крышу. Когда он от души выорался, зная, что я особо возражать не буду, изложил суть дела: мне придется копать дальше. Причем, в моих интересах поймать ее уже вчера, иначе только его воплями я, мол, не отделаюсь. Я бы скорее предположил, что у него появится вторая дырка в голове, а у меня - первая и последняя.

До сих пор удивляюсь, зачем мы понадобились тем людям: в эту охоту втянуты и полиция, и службы, и черте кто еще - и между ними наше частное агентство по розыску домашних тапочек. Постоянное ощущение, что скоро затопчут. Только вот странное дело: чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что нам нужна совсем не та информация, которую ищут все остальные. Это выглядело более чем странно, но на все мои расспросы мне грозили кулаком (или тем, что попадалось под руку) и требовали рыть землю дальше.

- Если бы я знал, что мы ищем... - Затянул я старую песню.

- Мы ищем русскую, чего не ясно?!

И так каждый раз.

- И что с твоим костюмом?

Я открыл было рот, но пересказывать одно и то же расхотелось и я вяло махнул рукой. Издержки службы. Паршивое настроение окончательно усугубил Пиявка. Вечно озабоченный, нервный как заяц, находящийся в непрестанном поиске удовольствий.

- Слушай! - Схватил он меня за локоть. С меня тут же посыпались остатки песка. - Я нашел обалденный клуб со стриптизом! И там танцует такая цыпочка! А что она с шестом вытворяет! Пошли, отметим встречу!

А что с этим шестом можно вытворять? Прыгать в высоту?

'Отмечать?' - Запоздало подумал я, глянув на часы. Это в пять-то утра без четверти?

Я попытался было внятно объяснить свое нежелание присутствовать на отмечании встречи. Кажется, в лоб назвал его Пиявкой, но тот блаженно пропустил прозвище мимо ушей и потащил меня прямиком к своему автомобилю. Оскорбить его практически невозможно, как и отвязаться. Не удивительно, что вскоре мы катили в его раздолбайке к его 'супер-клубу'.

- Как тебя еще не посадили за создание угрозы на дороге?

- Да ты что! Наоборот, все узнают. Ты себе не представляешь, как я сейчас знаменит! Но...

Мы подъехали к строению, которое ну никак нельзя было назвать клубом. Я уже понял, к чему он клонит: не смотря на всю его 'славу', денег у него как не было, так и нет.

Вход больше походил на кроличью нору. В которой, по необъяснимой причине, поселился скунс. Внутрь вела узкая, темная лестница с бесчисленным количеством ступеней разной высоты. Глаза уже привыкли, поэтому электрический свет в помещении клуба пребольно ударил по зрачкам и, не исключено, зацепил мозг. Пока я считал звезды, Пиявка тянул меня через весь зал.

Оплачивая все, что заказывал Пункер, я все еще недоуменно себя спрашивал, за каким лешим я сюда приперся. Чем больше я в себя заливал, тем меньше мне хотелось это знать. Странно, народу утром стало прибывать. Я отметил всеобщую нервозность, а уж Пункер егозил на своей необъятной заднице, словно червь на крючке.

- Слюни подотри. - Посоветовал я ему.

- Ты так говоришь, потому что не видел! Некоторые новички после ее выхода в обморок хлопались!

Знать, что случилось с Пункером в первый раз, тоже не хотелось.

- Как ты нашел этот клуб?

- Материал для статьи собирал. Здесь коп неделю назад драку учинил на ровном месте, не видел в новостях, что ли?

- Нет. - Сухо соврал я, а у самого аж ладони вспотели. Этот коп что-то здесь откопал насчет русской.

Сначала я ее не узнал. Музыка просто топила в каких-то глухих звуках, а она медленно извивалась там, в полумраке. Если Пиявка оказался прав, она танцует каждую ночь, а я искал ее... От злости и досады вспотел еще больше.

С большим опозданием после выпитого, реакция тела дошла до сознания. Она завела весь этот чертов зал.

Похоже на гипноз. Для отвода глаз. Что-то поверх кожи начало пульсировать, реагируя на ее... э-э-э...привлекательность? Магию? Да что же это с ними со всеми??? То, что сначала легко вибрировало поверх меня, стало забираться под кожу, дразня и выводя из ступора подозрительным жаром в паху. Музыка совсем завертелась в голове, ударила по ушам, сбила сердце с привычного ритма, то, что было снаружи, ворвалось внутрь по венам и нервам, казалось, дробя кости в пыль. А затем я увидел это. Ее окружало светящееся поле, пульсирующее в такт моему сердцу. Мечта идиота - сердца бьются в унисон, да только сейчас это предвещало беду: они жили вместе счастливо, но недолго... Яркое, живое, бело-голубого цвета, цвета молнии в темном небе, оно взрывалось тоненькими лучами в направлении сидящих в зале мужчин, сбивая их с мест, заставляя сдавленно мычать при падении, а потом она посмотрела на меня. Молния сверкнула в мою сторону, и я отключился.

Очнулся довольно резко. Холодная ладонь легла мне на лоб и с силой надавила, вновь прижимая к подушке звонко звенящую голову. Услышал голос Джеки.

- Лежи, ты меня слышишь? Ты слышишь?!

- Да. - Поборолся я для вида. - Можно включать свет.

- Его полно.

- Что значит полно? Здесь темно, как в чулане.

Хлопнула дверь.

- Я же сказал этому хмырю здесь не появляться! - Узнал я голос 'дяди'.

- Прекрати.

Повисла тишина. Похоже, я глупо таращился в пространство, поэтому он спросил, что это со мной.

- Я бы тоже хотела знать. Невесть где был ночью, а утром обнаружился в витрине магазина напротив, засыпанный осколками по уши. Хотя стекло там небьющееся на той неделе ставили. И он слеп, как крот.

- Клифферсон, ты помнишь, что произошло? - Взял босс быка за рога, не особо интересуясь моим состоянием.

Я изложил все, что удалось извлечь из дуршлага моей памяти.

- Есть, кому отвезти тебя домой? - Только и сказал он после.

- Если вы не против, - протиснулась физиономия Пиявки в дверь, - я его отвезу. Он мой друг, мы встречу отмечали вчера.

Шеф страдальчески зарычал и сдал меня на руки 'другу'.

3

- Ну, ты даешь, приятель! - В полном восторге сказал он, когда мы отъехали.

- Что произошло, когда я отключился?

- А то ты не помнишь?

- А то нет.

Не помнил я достаточно. По заверениям Пункера, сначала я запачкал свои изгаженные брюки еще больше. А потом бросился на танцовщицу. Той удалось проскочить к выходу, пока я раскидывал ее защитничков. Когда Пиявка вылетел наружу за мной, ее нигде не обнаружилось. Он пошел посмотреть на автостоянку, а когда вернулся, я уже лежал в самом конце лестницы, а на лбу у меня - не иначе как след от шпильки (есть такой женский каблук, уточнил он для меня). Отпихнув тогда 'друга', я пошел в неизвестном направлении, при этом изрядно петляя. А уж совсем утром Пиявке позвонили и сказали, из какой витрины меня достать и в каком клубе попросить о помощи. Все? Наконец-то.

Приехали. Он довел меня до квартиры.

- Точно дальше сам?

- Да!

Десять раз подумав, я все же его поблагодарил. Он услужливо эти десять раз подождал.

- Что ты, приятель, всегда пожалуйста! Не обижайся, но я сделаю из этого статью! - Он еще выдал массу уточнений, включая название статьи, издательства, сроки выхода, свой гонорар...

- Конечно-конечно... - С облегчением запер я дверь. Пиявка прилип ко мне всерьез и надолго.

Сшибая мебель, я кое-как добрался до ванной и смыл с себя весь песок. Брюки действительно чем-то измазаны. С трудом, но я нашел чистую одежду и белье. Откопал в холодильнике очередную партию льда для головы. Все это заняло больше обычного времени часа на два-три. На полпути до кровати меня застал звонок. Свернув все, что не свернул до того, я нащупал телефон.

- Нашел паранормальщика, встречай. - Босс как всегда краток.

Пара... кого?

Через час (ой ли?) позвонили в дверь. Вследствие того, что от телефона до двери ближе, чем из комнаты, я так и остался сидеть близ нее, устало завалившись в угол, трепетно прижимая к груди трубку, а к голове мешок со льдом. Периодически я отмечал, что перепутал руки.

Поднявшись, я вежливо спросил, что за '...' там стоит?

- Мне сказали, что здесь живет Клифферсон. Просили передать, что от босса. Я Стэйси Валентайн.

Открыв дверь, я посторонился, зацепился за коврик и чуть не рухнул, чем воспользовалась Стэйси: обхватила и поддержала, обдав ароматом карамельных духов.

- Я от нанимателя, направлена в помощь, чтобы помочь вам поймать русскую.

Она отчеканила это так, что мне подумалось, будто у нее должны быть очень острые, как у акулы, зубы. Она же охотник, почему бы и нет.

- Что ж, если вы отведете меня на кухню, я сподоблюсь приготовить...

- Чаи гонять будем после. - Она вежливо потянула меня за локоть ориентировочно в комнату. - Садитесь, я посмотрю, что у вас с глазами.

Мне, наверное, посветили в глаза, натянув (по моим ощущениям) веки на уши. Рядом колыхалась ее карамельная грудь, а я даже не мог лицезреть на это чудо. Потом она взяла кровь на анализ.

- Вы должны знать, почему ее ищут. - Затянул я старую песню.

- Вас не устраивает причина в несколько весьма странных ограблений?

- Вот именно, что странных. А раз вызвали вас, то вы должны знать, что за ерунда со мной приключилась в клубе.

- С чего вы взяли, что действительно видели то пламя?

- Но как же... свет, вспышка, слепота, наконец!

- Иллюзия, наложенная на импульсы, следующие по зрительным нервам. Сила инородной иллюзии вызвала временное онемение, или перегорание, как больше нравится, нервов. - А потом она добавила. - Учитесь ориентироваться в темноте и видеть то, что недоступно обычному зрению. Совет. Все. Больше пока ничем помочь не могу.

Еще б я что-то понял!

Она замолчала и от этой абсолютной тишины, несвойственной человеку, я даже успел испугаться. Она исчезла, испарилась?? Чувствуя себя последним дураком, вслух я все же решил поинтересоваться ее присутствием.

- Конечно. - Ответила она, обдав меня карамельным ароматом. - Проверяю, не симулируешь ли ты.

- А давно ты этим занимаешься? - С интересом двоечника к ботанике протянул я, вытягивая руки, чтобы на ощупь убедиться, что она и вправду не исчезает посреди бела дня из запертой квартиры.

- Достаточно, чтобы предугадать...

4

- Ты даже ослепший не угомонишься никак! - Распинала сонного меня Джеки. - У тебя были данные на русскую в квартире?

- Нет.

Я снова ничего не понимаю и не успеваю за событиями: как давно Джеки находится у меня дома и сколько уже она со мной разговаривает, думая, что я ее слушаю? Почему-то я въехал в то, что она здесь уже, на середине ее гневного монолога.

- Так бы и сказала, что бог был не прав, когда не учел твои пожелания, создавая меня из конского навоза и придорожной пыли... Что тебе здесь нужно?

- Кто здесь был? - Не ответила она на мой вопрос. Похоже, поставив на мне крест, она все еще считала себя вправе... Ах ну да, у нас же общее руководство, ехидничал я про себя.

- Парапсихолог.

- И чем же вы здесь занимались?

- Парапсихологией.

- На кровати???

- А где надо было? - Вызверился я.

И тут я ее увидел. Я увидел Джеки! Но не нормальным зрением, я просто знал, где она стоит, как выглядит, что за белье на ней надето, о чем она пытается думать... И так я видел всю квартиру: мои вещи словно откликались на мой вопрос одним им свойственным кодом, понятным нам двоим. Положим, чужой галстук, намертво привязанный к ножке кровати, 'говорит' совсем по-другому, нежели мой собственный... Э-э-э, ну, как-то так это и выглядит, вот. Кое-что говорило, что находится совсем в другом месте: например, мои испачканные брюки откликались совсем слабо и очень издалека. 'Подавали голос' и чужие вещи. Сейчас Джеки держала в руках предмет женского нижнего белья, принадлежащий мисс Давай-Снимем-Стресс-Так.

- Ты что, прозрел?

- Не совсем чтобы так...Валентайн действительно пыталась помочь. - Вставил я.

- Так это была СТЭЙСИ???

Как много кому-то говорят имена.

- Кстати, зачем ты пришла? - Помог я ей справиться с фокусом выпускания пара из ушей.

- Думала, помощь нужна, да ты не нуждаешься.

- Джеки, хватит, давай про дело, в твою добрую душу мы уже не верим оба.

- Стэйси Валентайн, говоришь? - Протянула она, плавно приближаясь.

Говорю? Я? Так! На кой я, если есть какая-то парапсихолог, которая могла бы найти русскую между двумя коктейлями? Дело явно не в ограблениях. Джеки, меж тем, вплотную занялась мной. Мысли о каком-то там деле вмиг вылетели у меня из головы. При попытках вновь обрести суть, меня с удвоенной энергией возвращали на грешную землю, то есть в постель. Тяжела ты, мужская доля, ведь думать обо всем сразу, как делают женщины по заверениям психологов, было бы очень замечательно и кстати.

5

Если бы меня увидели люди внизу, они бы приняли меня за инопланетянку: наушники плавно переходили в солнечные очки и микроскопический микрофон у рта. Удобное чудо подслушивающей техники, модифицированное под собственные нужды.

Я стою на краю крыши высотки. За те пять лет, что меня 'ищет' Дик Клифферсон, я почти расквиталась со всеми, кто узнал мою тайну, и замела следы, ведущие ко мне из далекого прошлого. Но кто-то оказался не так наивен, как большинство, и вновь вышел на меня. Дик. Пять лет назад он был еще в спецслужбах, но после травмы весьма сдал. Да, пришлось аварию откровенно подстроить, чтобы этот типчик поумерил свой пыл. Сейчас он уже не тот. Конечно, на какие-то смутные прозрения он все еще способен, но это сейчас весьма некстати: остались какие-то шаги, и я покину Систему, на меня невозможно будет выйти, хотя службы уже не особо стараются, занятые поиском предателя в своих рядах. Логично: они предположили, что кто-то выдал их секретные счета, - это, согласитесь, возможно. Если думать материалистически, то только изнутри это и возможно.

Сомневаюсь, что Дик только на основе логики хочет объединить усилия Джеки и Стэйси, но для меня это серьезный сигнал, что его гений в той катастрофе выжил. Поэтому, временно, мне пришлось лишить его зрения. Не говоря уже о том, что самое время стравить этих дамочек и переключить Дика на их заморочки. Несправедливо лишать человека зрения? Да-да. И не буду врать, что у меня не было другого выхода. Но на окончательное избавление от человека уходит слишком много времени и сил. А пока Клифферсон не у дел, пока спецслужбы засыпают и забывают, у меня есть время, чтобы подготовится к встрече с другими 'людьми'.

Интересно, насколько Дика хватит? Вещи и люди будут говорить ему совсем не то, что он хочет и привык слышать. Он будет знать то, чего знать никогда не хотел: другую реальность - изнанку этой. Сколько он выдержит, прежде чем выживет из ума? О, не сказала бы, что хочу убить его одномоментно, нет! Благодаря ему я двигаюсь. Шутка ли: то, что планировалось незаметно предпринять за десяток лет, удалось с фейерверками провернуть за пять.

Затянутая в черный комбинезон в духе героинь старых голливудских фильмов - со шнуровкой на бедрах, у шеи и на плечах - я почти не ощущала ветра, дующего в спину. Скоро к этому зданию уверенной походкой удовлетворенного мужчины подойдет Дик. Облегчать ему жизнь, кстати, тоже не входило в мои планы.

Как всем хочется узнать мои секреты! Хочется вывернуть меня наизнанку и посмотреть, как я устроена. То, что я человек, пока никого не убедило.

Я слушала, чем у себя занимается Клифферсон. Один жучок он нашел, но для того он там и висел, чтобы проверить внутренний локатор Дика. С определенной точки зрения я даже оказала ему услугу: позволила узнать истину, получить ответ на любой вопрос, кроме вопроса обо мне, конечно. Да, согласно правилу бога, в программу не входит задача раскрытия создателя.

Наконец, в поле моего действия попал нужный человек из полиции. Это тот сволочной тип копов, которые, почуяв жареное, не отступают до самого финала, если есть чем поживиться лично для себя. Наблюдая за ним последние полгода, я составила точный график его передвижений. Сейчас, в обеденный перерыв, он торопливо шел мимо этого бизнес-центра (где находится и офис агентства, в котором работает Дик) в темный проулок, из которого свернет в еле заметную дверь и окажется у своей любовницы. Заниматься справедливым возмездием за все его прегрешения не собираюсь, но мне надо, чтобы муж его любовницы в сегодняшний обеденный перерыв оказался дома, скажем, по той же причине, что и этот полицейский. Эти двое давненько планируют от него избавиться, поэтому использовать данный шанс они просто обязаны. Сферу воспроизводства в наушниках я переключила на ее квартиру: процесс шел полным ходом. Совсем на грани чувствительности моего поля появился объект 'муж'. Дик тоже подтягивается.

Неплохо разыгранная партия, господа, не находите?Ха!

6

Исследовав всю квартиру от и до, решил съездить к шефу и узнать новости от стервятников. Можно было позвонить, но меня манил внешний мир, который хотелось просканировать на предмет тайн бытия и крамольных мыслишек. Я уже выяснил, что произвел впечатление на Стэйси, а Джеки дико ревнует 'свою собственность'. Сосед по этажу оказался вышибалой, а не боксером и наркоманом, как мне раньше казалось. Девушка, с которой я оказался в лифте, думала, что будет, если она на меня набросится или лифт застрянет и погаснет свет. Будь она на центнер легче, я бы даже не стал уворачиваться.

Когда я выпал на улицу, минут пять стоял ошеломленный и сбитый с толку.

Мимо проходили обычные с виду люди. Но только с виду. Пусть они меня не замечали или косились на меня, но ощущения были такими... Черт возьми, их мысли, словно присоски грязного животного, цеплялись за меня, пробивая брешь в моей ауре (или как там ее). Они ненавидели меня за то, что я слеп (раз стою и жду помощи, таращась и почти не мигая), что я жду от них услуги, что я, калека, еще не сдох, что я не такой, как они. Они просто желали мне смерти лишь за то, что, вполне возможно, я занимаю в этой жизни не свое, а их место!!! Голова пошла кругом. Проходящие хотели отобрать мою жизнь только за то, что я тут стою и не могу сдвинуться с места.

А потом начали кричать вещи: дома, лестницы, деревья. Я начал видеть все, что здесь происходило много лет назад и буквально вчера. Увидел себя, бредущего мимо, за минуты до автокатастрофы, в которую попал пять лет назад. Сердце и горло сдавило, хотел себя остановить, но не смог. А затем на меня поползли страхи и комплексы этих людей, их тайные желания и удовольствия. Я начал задыхаться, чувствуя себя мошкой, попавшей в стиральную машину с грязным бельем. Вцепившись в перила, я сел на лестницу и сдавил виски руками, сильно зажмурившись, по той простой причине, что сами люди на улице стали медленно исчезать, оставляя после себя лишь сгустки воспоминаний о людях, которыми они, возможно, когда-то были или не были вообще никогда.

Ко мне подошла девочка.

- Вам плохо?

- Нет, что ты. Просто мне... у меня голова закружилась, вот и все.

- Вы куда-то торопитесь?

Она была чиста, как первый снег, как солнечный свет над облаками. У нее не было грязных мыслей и агрессии. И она хотела помочь.

- Да. - Ответил я. - Но мне нужно такси.

- Вы слепой.

- Временно. - Вяло улыбнулся я.

Она задумалась, но тут же морщинка на ее лбу разгладилась.

- Вон оно!

Первым ощущением было, будто к нам движется помойное ведро, поэтому без особой энергии я махнул. Ведро остановилось и я сел.

- Выберите длинный маршрут, и встреча не состоится, мистер Слепой! - Решилась крикнуть она мне вслед.

Я назвал адрес и попросил побыстрее.

- Так ты слепой?! - Водитель просиял.

- Не настолько, чтобы переплачивать.

К зданию я шел через парк с множеством прогулочных дорожек, где в обеденный перерыв проветривались служащие офисов. Чужие мысли терзали здесь меньше. Пытаясь успокоить гам в голове, я, выйдя на противоположной стороне парка, практически налетел на этого человека. Мужчина долго извинялся, но не это меня насторожило в нем. В мгновение ока, за все то время, что мы натыкались друг на друга (а это, как оказалось, одновременно и весьма длительный процесс), я понял, что через какие-то 15-20 минут он умрет. Запах его смерти потряс меня от головы до пяток, меня скрючило и едва не стошнило. А потом в том месте, куда каблуком меня ударила русская, почти посередине лба, стала стремительно нарастать острая боль.

7

Сверху я видела, как они столкнулись. Дик, бедняжка, оказался не готов, но это только начало. Водоворот его контактов затягивал в воронку совершенно невинных людей. Он втянул в это Джеки и его шефу - Билу Томпсону - уже объяснил это его наниматель: никаких посторонних в этом деле! Томпсон не знает нанимателей, но в их словах ни разу не было лжи. Кое-чего не говорили, но Томпсона это устраивало: лучше чего-то не знать, чем потом раскаиваться, что вовремя не заткнул уши.

Время столкновения вышло. Пора преподать Клифферсону следующий урок, который, не исключено, его доконает. Я подошла совсем к краю стены и вытолкнула тело вперед и вверх. На доли секунды зависнув, камнем полетела вниз.

8

Боль острой иглой вонзилась в голову. Сверху на меня летел ее источник, но в мареве слез и беспорядочных всполохов перед глазами увидеть, что это, не удавалось. Оседая, я начал терять сознание.

И тут случилось чудо: рядом возник Пункер и потряс меня за плечо. Боль исчезла, будто раскаленный гвоздь вынули. Я пошатнулся, глядя на него слепыми, круглыми от страха глазами.

- Эй, Дик, что с тобой?

Пиявка был чист как та девчушка. Голова полна мыслей о сексе и скандалах, но он был чист.

- Ничего. Пошли со мной, если хочешь первым поведать об очередном скандале.

- Я с тобой! А в чем дело?

9

На уровне третьего этажа стало понятно, что крылья не раскроются. Когда к нему подошел журналист, я перегруппировалась и нырнула в асфальт. Течение изменило ход. Скоро я попытаюсь снова, снова и снова... Пока не удастся-таки раскрыть крылья, пока его деревянное сознание не станет как пластилин. Это, если внимательно ко мне прислушаться, мне совсем не нужно, но я так поступаю и не знаю, зачем. Вот этого-то я и не знаю.

10

Пункер с фотокамерой наперевес шел первым. Ориентируясь по знакомому запаху смертника, мы шли по проулку и свернули в неприметную дверь. На первом же этаже дошли по коридору до тупика.

- Что теперь?

- Стой тихо. Когда выйдут - стреляй.

Пиявка хмыкнул и настроился. Из его головы сдуло все мысли о сексе, он на работе и полностью сосредоточен.

Коп, уложив одним ударом щупленького недотепу-мужа, осторожно подтащил того к двери и посмотрел в глазок. Коридор был свободен. В обеденный перерыв - а такое он, великолепный сыщик, почти поймавший русскую, подмечает всегда - здесь, в доме, никогда никого нет. А жильцам всегда плевать, что творится у соседей и чем забит водосток под окнами. Взяв труп подмышки, он еще раз выглядывает в глазок. Никого. Он протискивается в коридор и слепнет. Она тоже ничего не понимает. Слепнут они от вспышек фотокамеры, которые следуют очередью, одна за другой. Он же не смазливая модель!!! Сразу зачесались руки избавиться от надоедливого, непрошенного свидетеля, но тут появляется...дражайший соперничек в погоне за сладким гонораром. Не уж-то этот неудачник все еще надеется поймать русскую в одиночку? И как он узнал? У любовницы мозгов не хватило заткнуться, и она заверещала как резаная. Этот, кажется, Клифферсон, вызывает подмогу из официальных властей. А он все еще стоит в дверном проеме, трепетно сжимая в объятиях свеженький труп. Да, день не задался, а обед вышел... Просто вышел.

11

- Как ты узнал?! - Не унимался Пункер, пока мы ехали в лифте.

- Когда мы столкнулись, - сказал я, - почувствовал, что этот человек скоро умрет. А потом просто шел за ним и его запашком. Оказывается, - на ходу продолжал я, открывая дверь офиса, - у человека, который приговорен, весьма сильно меняется запах.

А потом мне перехватили горло стальные мышцы шефа. Подумать только, когда-то меня просто невозможно было застать врасплох. Тогда это был не я, наверное.

- Запах меняется?! Ах ты, сукин сын, сейчас посмотрим, как ты будешь смердеть!!! Ты втянул Джеки в это дерьмо!!! И знаешь что, Клифферсон?! - Ревел он, отправляя меня в полет через все помещение. - Ты приговорен!!!

Сползая со стены, я не уловил от себя какой-либо другой вони, кроме запаха страха: что ни говори, а Томпсон тот еще медведь, я же еще не совсем 'прозрел'.

- Черт возьми, полиция только что арестовала (благодаря мне) полицейского-убийцу! - Пытался я отстоять свою честь, поднимаясь с пола. - И это тот коп, что тоже занимался поиском рус...

Договорить мне не дали: пудовый кулак шефа погнул мне нос в сторону, для его роста не характерную, отправив меня в то же место, откуда я только что поднял свой зад. Так изгаляться над калекой!!!

- Бил Томпсон? - Окликнули его.

- Да-а-а!!? - Более угрожающе, чем вопросительно отвечал шеф.

- У нас есть пара вопросов к мистеру Клифферсону. - Не дрогнули вновь пришедшие в дорогих костюмах.

- Вы кто такие? - Проявил вежливость 'медведь' Томпсон.

По мою душу пришли СРУ'шники(1). Те, что тоже сильно хотят познакомиться с русской. Суть разговора на полутонах сводилась к тому, что им нужно мое содействие. Раз я ее нигде не вычислил, кроме того клуба, где ее следов так они и не нашли, раз я (совсем случайно) убрал с дороги их конкурента, то, мол, милости просим, когда прозреете. На самом же деле они хотели одного: чтобы я отправился в тюрьму следом за полицейским и не путался под ногами. Потом в наш же офис пожаловали не менее дружелюбно настроенные офицеры полиции. Пункера и след простыл под шумок.

А через несколько часов меня, еле живого после сумасшедшей прогулки по городу и свидания с Томпсоном, выдернули из постели, заставили одеться, зачитали мои права и увезли в полицейский участок. Позвонив шефу, выслушал фантастическую гипотезу, рассказанную прокурорским тоном, о том, что НА САМОМ ДЕЛЕ русская помогала вычислить крота в спецслужбах и теперь она еще в большей опасности от наших стараний ее найти, поэтому нам лучше забыть все и сразу. Или шеф чокнулся, или...

Так изящно от меня еще не избавлялись.

12

Сколько я ее ищу?

После взрыва 'Храма', когда меня слегка задело, и после больничной койки, мне поручили 'легкое' дело: произошло несколько ограблений, и мне надо было просмотреть видеозаписи с мест преступлений и, громко говоря, проанализировать увиденное. Основной мой вывод сводился к тому, что длительное пребывание в стенах банков вызывает психоз, но он почему-то никого не устроил.

Я пролежал в больнице два месяца, а потом еще десять - разбирая покадрово банковские операции злоумышленников. Деликатно мне тогда намекнули, что это внутреннее дело. Спустя почти месяц просмотра с попкорном телевизора, я заметил, что во всех этих банках накануне или в день ограбления появлялась одна и та же женщина. Она не скрывала лица, иногда улыбалась и флиртовала со служащими, но ее образ словно ускользал от четкого взгляда. Ко всему прочему, за все то время, что она 'светилась' на пленке, она так ничего и не делала: то сидела в кресле, будто кого-то ожидая, то просто вышагивала по холлу.

Она явно была связана с происходящим, но не ясно, каким образом. Более того, я не знал, что это за женщина, может, под ее внешностью скрывался кто-то другой. Хотя меня не удивляло после очередного наглого исчезновения денег присутствие на пленке этого фантома, этого призрака, черт бы его побрал!!! Спецслужбы меняли счета, банки, страны и пароли, но это не помогало: нас ждали именно там, где, как мы рассчитывали, достать нас в принципе невозможно. Сплошное издевательство, ставшее причиной нескольких пертурбаций в нашем стане.

Однажды, под конец десятого месяца моего копошения в обрывках пленки, мы обнаружили один ее 'прокол'. Сначала это так и выглядело, ведь никогда до этого она вообще рта не раскрывала, ни на одной записи. Одними губами, стоя вполоборота от камеры слежения, она сказала фразу: 'Что, Клифферсон, не поймать тебе русскую?'. Нашли какого-то заспанного мудреца-лингвиста, который смог прочесть это. Решили, что она просто шутит, сделали компьютерный анализ движения лицевых мышц. То же самое. Она знала, что за ней следят.

То, что она точно знала, КТО за ней следит, очень не понравилось моему руководству, до зубовного скрежета прямо-таки. Меня вежливо попросили уйти самому, а агентство Томпсона оказалось тут как тут. Сразу же объявился таинственный наниматель, настоявший на том, чтобы я продолжал поиски. Все мои попытки навести справки о личности нанимателя, естественно, натыкались на глухую стену. Единственное, во что сочли нужным меня посвятить, - это то, что к войне спецслужб это не имеет никакого отношения.

Мне стали также хорошо платить, и я ретиво взялся за сбор информации, до которой все руки не доходили из-за этих пленок. И тут же - эта нелепая автокатастрофа. Спустя год с хвостиком меня снова уложили на ту же больничную койку. Правда, Томпсон меня весьма удивил, сказав, что наниматель и теперь от моих услуг не отказывается. Эта новость несказанно ускорила выздоровление, несмотря на то, что старая травма головы стала давать о себе знать. Чепуха, подумаешь, галлюцинации...

Из больницы я вылетел как на крыльях, опровергнув все опасения врачей: меня ж не поломало, а только толкнуло хорошо. Я был здоров и рвался рыть землю дальше. Чем и занимался последние пять лет моей жизни: датчики слежения, знакомые, что видели ее, опросы случайных свидетелей и якобы 'подельников', архивные материалы и компьютерные модели, фотороботы, письма, звонки и все остальное.

И что в результате?

Сижу в тюрьме. Стал видеть всякую хрень и перестал видеть одновременно. Окончательно мне стало себя жалко, когда я окинул единым взором весь этот временной промежуток, именуемый 'моей жизнью': платные удовольствия на скорую руку, еда быстрого приготовления; хлам, одним словом, а не жизнь. Хуже было только то, что теперь я окончательно потерял Джеки из-за карамельной Стэйси (они умудрились прийти меня навещать одновременно, а Джеки не из тех, кто...Эх, чего уж теперь). Если шеф что-нибудь срочно не предпримет, меня окончательно упекут на приличный, надо полагать, срок.

Что я имею на сей день?

Русская. Кое-какие нити указывали на то, но очень старые, не имеющие отношения к текущему делу. Грабители. Всегда разные организации и всегда не дилетанты, но эта ниточка тоже закончилась тупиком: наших агентов сначала перечпокали, прежде чем мы вообще что-то выяснили, да и то по самым нижним уровням. Но связь с русской они отрицали все, никто не знал наводчиков. Правда, они утверждали, что она помогала им. Как?! Не знают, помогала и все тут, словно присутствовала за плечом. То вела в обход камер (зная все 'слепые пятна' и шаги поворота), то у охраны пистолет в кобуре застревал на жизненно необходимую долю секунды, то в рации батарейки сядились, то электричество само по себе гасло, то шифр угадывали еще до того, как подсоединяли технику, то погоня, как слепой котенок, велась на нелепый трюк. И все это - она.

Но некоторых ловили. Я присутствовал на допросах (Томпсон расстарался, услужил), а они несли этот бред, от которого крыша не ехала только у меня, и то только по причине того, наверное, что проломлена. Меня словно цепляло что-то, когда они несли эту чепуху, голова начинала ныть. Один раз случилось вообще странное: один из водителей, молодой парень, начал просто орать сквозь темное стекло прямо передо мной. Он истошно кричал о том, что я сам должен чувствовать: здесь что-то не так, так не бывает, она... НЕ ЧЕЛОВЕК. Меня чуть со стула не выкинуло. Правда, не от его слов, а от кромешной боли.

Парень был прав, я что-то знал. Воспоминания копошились где-то на дне рассудка, придавленные прессом здравого смысла. Но ведь мы нигде с ней раньше не пересекались, недоумеваю я про себя, иначе я, потянув за эту ниточку, давно узнал бы приличный кусок из ее жизни лет эдак в десять, которые интересовали больше всего.

Волосы на затылке, как и положено, встали дыбом: именно здесь я себе лгал. Нет, нет, нет, уговаривал я себя из последних сил, давай не будем сходить с ума, дружище, не с твоей работой заводить знакомства, о которых ты ничего не можешь вспомнить. Это, знаешь ли, чревато. Один раз ты с ней виделся, в Лас-Вегасе, помнишь?

Но то было раньше. Может, это она навещала меня, когда я во второй раз загремел в больницу, оглушенный и посыпанный стеклянной крошкой?

От невозможности вспомнить, у меня зачесались мозги. Я ударил по стене. Меня тогда так накачали обезболивающим, что я соображал еще хуже, чем во время и сразу после аварии.

- Эй, приятель, успокойся! - Окликнул меня охранник.

13

Среди ночи меня разбудило ощущение, что на меня кто-то смотрит в упор. Русская!

- Как ты сюда попала?

- Сквозь стену. Шутка. Вспомнил меня?

Я отрицательно покачал головой.

- Извини, я не на долго, твои бывшие дружки заполучили (не совсем законно) энную сумму, хочу помочь им ее потратить. Как твоя голова, кстати? - Она потянула из трубочки коктейль, что держала в правой руке.

Коктейль в тюрьме! Ничего святого!

- Что это за игра?

- Игра? - К моему удовольствию, она поперхнулась. - Сиди-сиди, не надо, иначе получишь второй отпечаток между глаз. - Она театрально прокашлялась. - Это не игра, Дик, уже давно не игра.

- Что ты сделала с моим зрением?! Откуда ты вообще взялась? Как тебя зовут на самом деле?

- Ты давно не ходил в библиотеку?

Опять шпионские игры! Как ей удалось проникнуть сюда и исчезнуть?

- Эй, парень, я тебя предупредил! - Охранник выудил дубинку. - Или ты дашь остальным спать, или я сам лично...

- Я понял, понял... - Поднял я руки. Конечно, она уже растаяла в воздухе, я точно знал, что ее в помещении нет. В замкнутом помещении.

Утром я был свято уверен, что мне привиделась очередная моя галлюцинация. Что ж, давно они не захаживали. Между тем, Томпсон и наниматель изрядно в эту ночь попотели, так как на утро я был свободен и девственно чист от каких бы то ни было обвинений.

14

Теплая, солнечная осень. Слабый отблеск воспоминаний чуть не разорвал мне голову, когда я проходил мимо здания библиотеки. К тому времени я научился ставить фильтр на получаемую извне информацию, точнее даже, вспомнил, как это делается. Но все мои плотины и дамбы были сорваны, стоило мне переступить порог этого, с позволения сказать, храма знаний. Подойдя к стойке, я судорожно за нее ухватился. Каждая книга, газета, завалящий журнал шелестели у меня в голове и нашептывали все свое содержание. Здесь их была далеко не одна тысяча, даже не один миллион, небось. Из-за шороха книг я не сразу расслышал то, что сказала приветствующая меня девушка. Не надо бы ей быть такой обеспокоенной.

- С вами все в порядке?

'Посмотри на свое лицо, - хотел я сказать ей, - похоже, что со мной все в порядке? Судя по твоему лицу, я только что умер и сообщил тебе об этом!' Хорошо, что я оставил свои мысли при себе, иначе меня запомнят, как и в других, хм, заведениях.

- Ничего, просто нужно на свежий воздух... - Развернувшись в противоположную сторону, я решительно направился к выходу, пока не решил рухнуть на пол у нее на глазах.

Шатаясь, слетел по залитой солнцем лестнице, по инерции пробежался дальше и налетел на припаркованный одинокий автомобиль. Отозвалась сигнализация. Я попятился и уселся на ступеньки библиотеки, слушая рев пчел в свей голове, пока еще какая-нибудь добрая душа не взялась мне помогать в нелегком деле преодоления моих личных страхов.

На удивление солнечный денек для данного времени года. Раззолоченные деревья тяжело вздыхали, все больше проваливаясь в странную дрему, похожую на оцепенение. Я видел их затухающее дыхание. Меня тоже потянуло в такой сон. Вяло подумал о том, что извинения шефа за сломанный некогда нос, весьма подозрительны. Вокруг ходили люди, но все их мысли, пока они шли мимо здания, переключались на библиотеку и книги. Библиотека словно расползалась, продолжая себя в мыслях этих людей, занимала все большую площадь, большую, чем есть физически на самом деле, чем даже могли предположить в самом страшном сне ее проектировщики и архитекторы. Склеп с трупами книг заполнял собой весь мир.

- Не сходи с ума! - Вспомнил я магическую фразу.

След на лбу противно заныл, так как что-то надвигалось сзади. Знать, что же это, не хотелось. Мимо меня спустился мужчина, холеный аристократ. Он сел в припаркованный автомобиль и укатил. Пока он спускался, в его руке была зажата книга, а сам он торжествовал оттого, что презентационная книга у него в руках, так как издательство готовит новое переиздание, и ему хотелось заполучить именно этот экземпляр, чтобы 'проникнуться духом'. К тому же, здесь имелся автограф автора, можно было его переиграть на новые экземпляры, благо автор не выказывал никаких распоряжений на сей счет.

Когда он проходил мимо, книга отозвалась в моей голове приятным теплом, почти жаром. Появилось ощущение, что именно эту книгу я уже держал когда-то в руках. Но это было так давно! Боль паутиной оплетала мою голову, пока этот человек не уехал на приличное расстояние. Во временной тишине вновь возведенных барьеров от мыслей, я почти оклемался, решив, что на сегодня подвигов довольно. Что бы ни было внутри, выяснять я ничего не планировал.

Развернувшись, пошел обратно. Придется, конечно, объясняться с Томпсоном, но это не лучше, чем снова сунуться в улей библиотеки.

Совершенно случайно для себя наткнулся на женщину, которую по необъяснимой причине просто не заметил.

- Вижу, вы хорошенько призадумались. Вам бы научиться останавливать мысли, никогда не знаешь, к каким выводам они могут вас подвести.

Она не выражала неприязни, просто дала совет, будто ей знакомо мое состояние. Я даже не сообразил ее остановить и отблагодарить, хоть как-то. Может, мы бы просто поговорили. Я уже нарисовал себе ее портрет: на вид 26-27 лет, серо-бежевый вязаный костюм, светлые волосы до плеч. Не замужем, так как слишком умна для обычных мужчин. Она, если бы увидела, что я не совсем безнадежен и если бы захотела, конечно, вполне могла бы мне помочь выбраться из ямы, именуемой моей нынешней жизнью.

Я много раз себя спрашивал, почему моя жизнь такова, чего мне не хватает, почему иногда кажется, что я забыл о себе нечто важное, возможно - самое главное. Будто я сам - это мое же собственное полуживое воспоминание о себе настоящем, каким я был (а кто знает?) лет семь-восемь назад. Но та женщина была уже на расстоянии квартала от меня.

А затем она вспыхнула ледяным светом и бросилась бежать, безумно хохоча в моем сознании. Пролетая мимо молчащей уже библиотеки, я понял, что тоже бегу, - за ней. То, какой ее портрет я себе нарисовал, на деле оказались мои наивные мечты о 'светлой' девушке в моей беспросветной жизни. Русская, пока я слеп, производит на меня то впечатление, которое мне хочется видеть самому! На самом деле у нее короткая стрижка, темные волосы и упакована она в черный комбинезон. И, черт ее побери, она очень быстро бегает!

15

Те люди были мужчиной и женщиной. Она - специалист по регулированию психической энергии, он - просто тренер по физической трансформации. Так они представились. Что они из меня вылепили, до сих пор осознать не могу. Зато могу не двигаться сутками или двигаться так, чтобы человеческое зрение не могло меня уловить. Потребность в еде как ежедневный ритуал сама по себе отпала. Так же, как и появились, те люди пропали. Их попросили заняться мной, оплатив услуги вперед. Кто? Их не интересовало. Но по чьему замыслу меня перекроили так сильно? Это связано с будущим, но как?..

Куча вопросов появились в моей жизни, ответы на которые мне не положено было знать. В результате я перестала их задавать - тоже до поры, до времени. Начала жить по наитию, что росло во мне (не скажу, что легко) в точнейший компас истинности и необходимости тех или иных действий. Я знала, что точно смогу решить или перебороть, а чего ПОКА лучше сторониться.

Например, эта затея с банками. Дурить спецслужбы оказалось делом рисковым, неприбыльным, хлопотным, но увлекательным. А потом некто - не знаю, кто, - уловил логику моих действий. Не Дик. Это было что-то другое, и это другое готовилось оторвать мне голову, лишь бы узнать механику моего внутреннего устройства. Это другое искало меня. Пока безрезультатно. Оно задействовало все, что могло. И я тоже. Даже некоторые способности открыла, которые никоим образом не были связаны с психикой. Меня хотели задействовать в чем-то, к чему-то подключить и выжать из меня все. Буквально все. И Дик Клифферсон им помогал в этом. Что ж, пока я себе могу позволить забавляться с ним, хотя это и этому кому-то на руку. Посмотрим. Ведь этот кто-то в моей поимке задействовал всего лишь людей. В чем-то талантливых, но людей. И никуда им от этого не уйти.

16

Выдохся я, конечно, не сразу, но и это ничего не дало. Плюнув на все, поехал домой. Там меня уже поджидал полностью забитый сообщениями автоответчик. Попеременно звонили Стэйси и Джеки.

'Дик, нам надо встретиться, будь дома!'

'Клифферсон, мой дядя тебя на фарш пустит! Где тебя носит? Он уже планирует обыск у меня дома!'

'Дик, умоляю, будь дома! Как только освобожусь, приеду! Кстати, мое нижнее белье все еще у тебя?'

Как мило с ее стороны напомнить мне об этом. 'Умоляет' она. Мое скупое на эмоции, суровое сердце дикого, вольного мужчины предательски дрогнуло, чтобы тут же выскочить из груди потому, что Джеки командирским тоном (каким она строит охрану клуба) выдала прямо в микрофон:

'Клифферсон, где тебя черти носят?! Ты мне нужен немедленно иначе Томпсон... Ох ты черт, оставь мою вазу в покое сейчас же, недоумок!' - Отвлеклась Джеки и бросила трубку.

И так повторилось еще раз десять. Стэйси моталась по вызовам неведомых клиентов, обнаруживших у себя в доме барабашку. Джеки переезжала из разрушенной дядей квартиры. И им обеим почему-то казалось, что причина их беспорядков - моя персона. Ну ладно Джеки, но барабашек-то что, тоже я развожу?

В мою квартиру они (не барабашки, а милые леди) вновь заявились одновременно, и я пожалел, что не переехал вместо племянницы шефа. Дверь еле сдерживала их натиск и словесный поток. А я в это время сидел, тупо слушая последнюю запись на автоответчике.

'Когда и Ангел, и Дьявол возьмутся за твою душу, не открывай им дверь, как бы они не просили, и к чему бы ни звала тебя фантазия. Те, кто послали их, не хотят твоей жизни, не хотят твоей смерти. Им нужна твоя вечность'.

В мою голову лезли одна за другой раскаленные спицы мыслей. На их кончиках болтались нити воспоминаний, которые я с ужасом обрывал. Не хочу вспоминать то, что вспоминается, и не желаю знать то, что забылось. Пусть я вечность буду влачить существование своей собственной линялой тени, чем узнаю, кем я был и чем обладал.

Ко всему прочему, за дверью маются две весьма аппетитные дамочки со всеми вытекающими слюнями. Я стал сам себе противен, но дверь открыл и заставил их прослушать сообщение от русской, чтобы они сделали выводы: должны же другие женщины понять женскую логику! Наверное, меня консультировал не тот психолог или он сам ни черта не смыслил в женщинах. Одно выяснил точно: реакцию одной женщины на другую и двух женщин на третью. У меня под носом родилось такое цунами, что впору было самому бежать из дому. В суматохе их драки на мне повис кто-то третий. А потом еще один вывернул руки. Последний вколол что-то в вену на шее.

- Не надо! - Крикнула Джеки, но и ей уже сделали 'волшебную прививку'.

17

Проснулся я на операционном столе в морге. На соседнем столе безвольно лежала Джеки. Вошли еще люди, вкатили еще одну каталку, на которой лежало тело, с головой накрытое простыней. Люди подошли к Джеки, зафиксировали голову и заставили посмотреть на того, кто лежал под простыней. Ее лицо преломилось, как смятый лист бумаги, потекли слезы. Я осознавал все как в тумане. Потом того, кто был под простыней, показали и мне. Томпсон!

Переведя взгляд на Джеки, я понял, что снова вижу: глазами, как и все нормальное человечество. Джеки зарыдала в голос, и они поторопились ей вколоть очередную порцию отравы.

- Что вы делаете с ней?!

- Лечим. - Беспечно ответил один из них, что был ближе ко мне. - От вас, от людей. - Вздохнул он, как вздыхают доктора, когда случай безнадежен, а они пытаются как-то извернуться, чтобы не говорить, что пациент скоро отбросит копыта, даже если он до этого передвигался только на четырех колесах.

Джеки под его руками перестала вздрагивать, узнавать меня и вообще вести себя, как и полагается человеку, у которого ТРАГЕДИЯ. По лицу проскользнула легкая улыбочка отшельника, чихавшего на наши экологические катастрофы со своего Тибета. Иногда, правда, она 'очеловечивалась' и плакала, но приходил добрый дядя, которого я просто-таки мечтал приложить чем-нибудь тяжелым, желательно прямиком в голову, чтобы уж совсем наверняка, и она вновь впадала в блаженное состояние ярого пофигиста.

Что испытывал я, описать не возьмусь. Я почти не мог есть, хотя мне не отказывали в этом 'человеческом' удовольствии. А что я мог, вообще-то, испытывать, кроме животного ужаса: на моих глазах далеко не самый далекий мне человек превращался в совершенно другую личность, а я день за днем наблюдал все метаморфозы, периодически произнося свою любимую магическую фразу 'Рехнешься позже!!!'.

Потом Джеки увезли. Стало быть, скоро дело будет за мной. Мне совсем кусок в горло не полез. И действительно, пришли. Даже отвязали, помогли встать и идти своими двумя. В шикарном кабинете спятившего коллекционера черепов со всей внимательностью усадили на гибрид кушетки психоаналитика и кресла стоматолога. Не без шока я разглядывал Стэйси: статная блондинка с голубыми глазами и фигурой модели 'Плейбоя'. Она готовила шприцы и плотоядно на меня поглядывала. Самые невинные фантазии моей жизни переплелись с самым страшным, приобретенным после пребывания в больнице, ночным кошмаром: на мне будут ставить опыты, испытывать всякую каку, после которой (о, это было бы уже не плохо, если здесь будет Стэйси со своей шелковой блузкой) я с радостью и добровольно распрощаюсь с остатками рассудка.

- Мистер Дик Клифферсон, не так ли?

Они меня вот так вот, э-э-э, только, чтобы узнать, помню ли я свое имя? Мало ли у меня было имен, это ничуть не лучше и не хуже. Я кивнул.

- Знаете ли вы, благодаря кому вы сюда попали?

- Кто вы?

'Благодаря'? Мне еще кого-то надо поблагодарить за свое счастье?

Седой старик, которого я видел в морге, виновато улыбнулся.

- Ах, конечно! Я посредник от вашего заказчика, мистер Клифферсон. Можно просто Дик? Отлично. Я давно за вами слежу, Дик, и качество вашей работы не вызывает нареканий. Но я и моя помощница Стэйси пришли к выводу - независимо друг от друга - что что-то в вашей памяти мешает вам успешнее продвигаться в деле, которое вам поручено. Наши выводы логичны? Не отвечайте, так как знать это наверняка вы не можете. Простите, что говорю долго и витиевато, но завтра утром вы о нашем разговоре все равно не вспомните. Жаль, что приходится совершать над вами определенное насилие, но это необходимо в поиске так называемой русской. К тому же... Дик, я, как и вы, человек подневольный. И мне приказали. Конечно, вам возместят временные неудобства, причиненные нами - об этом не волнуйтесь. К тому же Стэйси с удовольствием скрасит ваше одиночество еще ближайшие несколько часов.

- Что с Джеки?

- А вот о ней вам придется забыть, как она уже забыла о вас.

- Что с ней?!!

- Стэйси вколет вам витамины и сыворотку, которая необходима для разблокирования биохимических составляющих памяти.

- А если я не хочу?! - Попытался я оторвать ремни на руках.

- Мы всегда поможем вам снова забыть. - Он замолчал.

- Успокойся, помнить будешь ровно столько, сколько необходимо и пока это необходимо. То есть пока не поймаешь нам русскую.

- Зачем она вам?

- Нам? Да даром не нужна. - Поделился откровением начальник этой пыточной камеры.

- Разве вы сам не можете ее найти? - Тянул я время.

Карамельная Стэйси уже подошла ко мне вплотную.

- Заказчик хочет, чтобы ВЫ ее нашли, Дик. - Продолжал доверительное общение старик. - И вам придется это сделать, хотите вы того или нет.

Раствор заструился по моим венам...

- Что это? - Мгновенно опьянел я.

- Всего лишь витамины и сыворотка, очень помогает при совмещении с сеансом гипноза, но мы не решились заходить так далеко. - Склонилась она надо мной и поцеловала так, что я едва не задохнулся. Она расстегнула мне рубашку и полезла в штаны, не снимая резиновых перчаток. Шприц выкинула, и на том спасибо. Вот что значит безопасность и стерильность!

Через десять минут вкололи следующую дозу. И потом еще одну, и еще, и еще - через равные промежутки времени. За час меня превратили почти в безумца. Я видел себя в разных ракурсах, будто колебался вокруг точки равновесия, постоянно вылетая за ее пределы. Стэйси не отходила ни на шаг, отслеживая мое состояние по приборам. Пока они показывали, что я жив. Я тоже решил верить приборам: по моим ощущениям все было как раз наоборот. Я отяжелел на тонну и не мог повернуть головы. Стэйси же, на мой осоловелый взгляд, двигалась излишне резко и суетливо. Скинув с себя пиджак, она ходила предо мной, поглядывая на часы. Я ощущал ее запах и был уверен, что по моим венам течет карамель, а вместо мозгов, должно быть, уже ириска - кем-то пожеванная и вложенная мне в голову. Если я не все время валялся без сознания, то в те минуты просветлений Стэйси занималась со мной, э-э-э, ну, не любовью, конечно, но отдаленно походило на то. Очень отдаленно.

Весь следующий час она колола мне 'противоядие'. Меня мутило. Сознание вертелось волчком вместе с комнатой. Я стал похож на воздушного змея в сильный шквал, которого держат за конец.

Потом пошел, наверное, третий час и 'карамельная Стэйси' сахарила мне мозги и пачкала меня липким, сладким сиропом. Потерять сознание она мне не давала. Стопудовым языком я начал выталкивать из себя слова:

- Что. Со. Мной. После. Будет.

- Ты быстренько ее вычислишь, кто она такая, в своем прошлом, схватишь и передашь нам. Мы вернем тебе прежнее состояние, ты женишься на мне и забудешь все печали.

Эта мысль не показалась мне гениальной, даже когда она от меня отстала и пошла по невесть каким неотложным делам. Хвала небесам, я наконец отключился.

18

Разбудило меня ощущение сырости. Дождь поливал меня, как морковную грядку, а у меня даже сил не было, чтобы отползти в какое-нибудь укрытие. Оторвав голову от асфальта, я понял, что нещадно разбит и восстановлению не подлежу. Уж не знаю, Стэйси ли меня так или эти ее уколы от бессмертия.

Когда я уже подобрал все конечности и готов был подняться, мне помогли, придерживая меня, как слепого котенка, за шкирку. Ноги держали. По лицу и спине текло. Неизвестный помощник подождал, пока я встану прочнее, а потом снова приподнял за воротник и повел в сторону. Очухался я лишь в тот момент, когда до пропасти осталось два шага, которые меня заставили сделать, благо я не в состоянии был сопротивляться. Меня едва не выпихнули наружу, я балансировал на одних носочках, всем корпусом нависая над темной пустотой внизу. Я попытался дотянуться до рук, державших меня, все больше впадая в панику, когда меня чуть отпускали и снова ловили.

Марионетку нашли...

А потом меня просто отпустили туда. Я взмахнул руками раз, другой, третий, меня развернуло, и я полетел спиной вниз. Разглядел лицо Джеки. И проснулся в своей постели.

19

Дело решили прикрыть раз и навсегда: Томпсон погиб, его племянница в ауте от случившегося, а меня допрашивают по десятому разу, так как я не только похож на яйцо всмятку, но и подозрительно много чего не помню.

Некогда родные спецслужбы, решительно ударив по увесистым пыльным томам расследования, заявили, что с них хватит: никто больше не хотел трясти своим грязным бельем под носом у прессы. Мне показали кулак и сказали больше ни под каким соусом в это дело не лезть. Я с радостью прощеного болвана кивал головой, тем паче, что разыскиваемый 'объект' только что смылся от преследователей и залег на дно. От моих мучителей тоже не было никаких известий. Воспользовавшись свободой, занялся личными делами, конкретнее - простреленной навылет памятью.

Невесть откуда взявшимся чутьем, я от самой библиотеки проследил путь той книги, что когда-то там 'увидел'. Конечно, я две недели отходил от действия моей 'витаминной' начинки, никак не мог толком почувствовать себя, но навыки не потерял: извлек из своей дырявой памяти номер автомобиля, вычислил владельца и с недействительным удостоверением детектива зашел в гости.

- Я вас разочарую, как, впрочем, и сам разочарован. Книга сгорела. Почему вас так заинтересовал этот экземпляр?

- Мне необходимо знать, что было в этой книге, о чем или о ком она. Считайте, вопрос жизни и смерти.

- Очень жаль. Неужели только этот экземпляр мог вам помочь?

- Да. О чем она? Есть в ней какие-нибудь особенности?

- Вы бы лучше спросили, что в ней обычного! Неизвестный автор, хотя я уверен, что это женщина, она подписывалась всегда одинаково - 'Твоя последняя надежда, Командор'. Мистический роман о похождениях детектива Дика Клифферсона.

Мне показалось, что я седею и, одновременно, тухну с головы.

Не помню, что произошло, но мой собеседник стал почти насильно вливать в меня что-то из своего алкогольного запаса. Пищевод съежился и прилип к позвоночнику, а желудок затрясло, как погремушку.

- Это мне русские подарили! - С гордостью заявил он. - Все никак не мог найти, на ком попробовать. - Расхохотался он.

От упоминания этой нации меня уже нешуточно подташнивало. Я сразу же распрощался и сбежал, пока меня еще чем не угостили. Сделав пару глотков свежего, отравленного воздуха, я почувствовал себя просто замечательно, но до тех пор, пока не вспомнил, ради чего надо мной ставили опыты. Что я должен был вспомнить? Имело ли это вообще какое-то значение? Перестанет ли наниматель напрягать меня почем зря и тратить впустую деньги? И кто он? И кто убил Томпсона? И что произошло с Джеки, в конце-то концов?

Со всеми возможными предосторожностями, я стал присматриваться к заведующему лабораторией и его помощнице, 'карамельной Стэйси'. Старикашка показывался из дому весьма редко, проще было наблюдать за его сотрудницей. Относительно проще, ведь она, хоть и делала вояжи на улицу, дамочкой оказалась скользкой и воинственной. Ее угрозы разобрать клуб Джеки по кирпичику были весьма убедительны, но объявившаяся и здравствующая, не в пример дяде, Джеки сколотила свою команду и готовилась. А я готовился не прозевать сию великую стычку.

Когда они, наконец, сподобились назначить день выяснения отношений, все еще была осень: тихая, умиротворенная, теплая и неживая в обычном понимании... Однако, сторонним наблюдателем мне остаться не дали, потребовав от меня встать на чью-либо сторону. Мои чувства к ним, если таковые и имелись, к тому времени благополучно подзавяли. Они меня, в свою очередь, вообще перестали воспринимать как мужчину, из-за которого друг другу недавно едва глотки не перегрызли. Их глаза при виде меня не горели, хотя они еще помнили, как меня зовут. Теперь я стал для них необходимой для перевеса боевой штатной единицей. Повысили, так сказать.

В мои планы не входило браться за оружие, но я очень рассчитывал, что неизвестный наниматель в последний момент все-таки вмешается в планы двух заклятых подружек, твердо решивших свести некие старые счеты...

20

Проблемы начались, когда лихую потасовку прервали своим появлением черные автомобили: из них высыпали наружу бравы молодцы. Управлял ими определенно мужчина, невесть зачем скрывавший свое лицо. Он, понятное дело, наружу не высовывался.

Если я до этого вяло откидывал распоясавшихся придурков то из одной банды, то из другой (да и то потому, что они перепутали меня со своими противниками), то теперь ясно стало, что я дождался лелеемой встречи с моим нанимателем. Недавняя слепота, уколы, кошмары и видения, не прекращающаяся пятнистая амнезия - все стали делами давно минувших столетий.

Дали отмашку. Все его помощники, как один, развернулись вместе с пушками в мою сторону. Уговаривать меня, понятно, не пришлось ни разу, а так как встреча происходила подальше от посторонних глаз, у очередного (в моей жизни) заброшенного сарая, то внутрь него я и удалился на приличной скорости. Вкатился за перегородку и перевел дух, пока они пристреливались к размерам моей пятой точки.

Джеки и Стэйси, самозабвенно орущих друг на друга, не замедлили разнять. А остальным, судя по звуку попаданий пуль в цель, пришлось несладко. Обо мне вспомнят, как только разберутся с оставшимися в живых.

- Даже не сомневайся, что вспомнят.

От ее голоса я подскочил на своем заду и стал лихорадочно искать источник голоса. Только задрав голову, увидел, что она стоит на стене, как на земле, словно силу тяжести для нее отменили. По-детски я просто открыл рот. Она же, сложа руки на груди, смотрела на меня со стены, словно это я неправильно понимаю, на какой поверхности нахожусь.

- Неужели ты так ничего и не вспомнил после того, что с тобой сделали? Или не понял? Зачем тебе будущее, если ты не знаешь прошлого?

Я осторожно выглянул из-за стены. Охранники проверяли последних, а сам этот неизвестный смотрел прямиком в мою сторону. Я юркнул обратно и стал прикидывать план отступления. Интересное ощущение, надо сказать, будто этот наниматель знает, что я здесь, даже, я бы сказал, чувствует это. Русской нигде не было. Я завертел головой, но она появилась все так же, из ниоткуда, у меня перед носом.

- Я могу схватить тебя сейчас же.

- Нет, не можешь. - Она была увереннее меня.

- Почему?

- Уходи, у тебя еще есть время, пока он колеблется. Потом может быть поздно.

- Меня все этим 'потом' пугают.

- Хотя, кто знает, может, он просто предпочтет избавиться от своего прошлого, и от тебя, соответственно. - Она говорила и рассуждала так, будто меня здесь вообще не было.

- Ты меня не боишься... - Протянул я.

- Такой, как сейчас, ты безвреднее мухи: летать летаешь, достаешь, но проку от тебя нет. Без прошлого ты - просто новорожденный, а, черт! - Она что-то увидела снаружи, оттолкнулась от земли и, закрутив свое тело веретеном, ушла в сухую землю, как камень под воду. Она НЫРНУЛА в абсолютно плоский, твердый, заметенный пылью и мусором бетон! Я суеверно ощупал пол, но он даже не дрогнул.

В такой вот позе счастливчика, пережившего шторм и выползшего на берег, меня и настиг рокот двигателей. Джеки и Стэйси в одной упряжке, то есть машине, собирались пробить кирпичную перегородку, за которой притаился я. Авто взревело, визжа покрышками. Я отскочил в сторону, выкатился из-за перегородки в очередной проем (стена представляла собой череду арок с подъемными дверями, чтобы могло въехать внутрь сразу несколько тяжеловозов); по мне тут же открыли огонь. Скользя на одном месте ботинками по песку (от усердия, не иначе), я, наконец, вытолкнул тело вперед. Позади вдогонку летели кирпичи рассыпавшейся стены. Автомобиль 'девочек' сдал назад и затих на расстоянии.

- В мои планы не входит твоя смерть! - Просто сказал наниматель.

В мои тоже - кто бы мог подумать, что в этом вопросе мы единодушны.

- Но ты не оставил мне другого выхода.

Его голос показался мне знакомым, но я никак не мог вспомнить, откуда я его знаю. Я бежал меж каких-то гигантских покореженных металлоконструкций, петляя, как заяц, чувствуя преследователей прямо за спиной. Одиночные хлопки меня только подстегивали. Я так увлекся спасение свой шкуры, что, не успев затормозить, вылетел на противоположной стороне завода прямиком через заколоченную дверь, перемахнул через сеточный забор, ободрав руки и куртку о колючую проволоку. И наконец остановился. Оглянувшись, увидел, что дверь по-прежнему заколочена, забор не меньше пяти метров в высоту, а я все равно снаружи. Через мгновение меня нагнал топот ног, дверь бесцеремонно выломали все те же Джеки и Стэйси, которые теперь почему-то заодно. Легко придерживают свои пушки, как собачьи поводки, у ноги, ожидая, куда я дернусь в первую очередь.

'Не сейчас.' - Сказало эхо в моей голове или ветер, гуляющий по заводу. Я тут же бросился бежать к шоссе, не дожидаясь, когда эхо передумает.

Убегая, я не увидел, как их главный вышел следом за моими преследовательницами.

- Зачем ты нас остановил?

- Мне русская нужна больше, чем ему. Но он знает, кто она и скажет мне ее имя(2). Сам!

- Мы могли бы сделать из него приманку! Или сами бы ее нашли!

- Он сам по себе уже приманка. И хорошо бегает, постарайтесь его не потерять.

21

Отчаявшийся, я стоял под своими окнами, боясь войти к себе домой. За мной следили, так как я допустил ошибку, о которой не имел ни малейшего понятия. Мне не надо было видеть нанимателя? Наверное. Томпсон меня об этом предупреждал. Мне вообще в последнее время много чего не надо было делать. Все перевернуто с ног на голову: русская, за которой я охочусь, меня предупреждает (хотя не понятно, о чем), а те, кто должен мне платить, сами готовы стрелять мне в спину. Одинокая фигура, мелькнувшая в тени деревьев, заставила меня в очередной раз подобраться и пуститься в бега. Я все еще предпочитал убегать...

Бежал долго, еще дольше брел без определенного направления. Ноги привели меня к строящемуся зданию. Разобрал в темноте подсвеченные слова на щите: 'Реконструкция 'Храма'. Концертный комплекс в зеленом районе нашего города! Как я смог сюда добрести? Дальше, там, в темноте, за искусственным полем, так сильно просела почва, что образовался головокружительной высоты обрыв. Очень давно там что-то произошло. Мне хотелось ногтями раскроить себе череп и достать мозг, отказывавшийся вспоминать.

Я стоял накануне величайшего открытия о себе и - не мог перебороть предательское беспамятство и залепить дыры, сквозь которые из моей памяти исчезала информация.

Решил пройтись до того места, где стояла моя машина, когда 'Храм' ухнул и разлетелся на куски. Была ли это террористическая акция? Не знаю, не до того было. А ведь я кого-то там, на концерте обкурившихся панков, встретил. Я напрягал память, так как знал того человека лишь мельком. И что-то еще было связано с 'Храмом'. Раньше...

Господи, комплекс разрушен шесть лет назад, а та встреча произошла...

Какая встреча?! С кем?!

С женщиной. Очень давно.

Когда же? Концерт произошел шесть с лишним лет назад. Шесть! А та встреча?! Да вспоминай же!!!

Так, по порядку. Встреча с женщиной. Если концерт был в начале осени, а тогда тоже была осень...Я провалился в прошлое, сам того не заметив.

Я иду по улице. Осень выдалась теплая, сентябрь был потрясающим. Я шел по улице на работу, когда меня окликнула женщина. Светлые волосы до плеч, приветливое лицо. На ней бежевый костюм: жилет и брюки. Она почти хватает меня за руку, так как очень хочет со мной переговорить. Я не сразу, но узнаю ее. Она говорит, что...

Сильный удар обрушивается на меня. Грабитель с бейсбольной битой. Да здравствует бейсбол! Не успев очнуться, грабитель оказался на земле, но не надолго. Хромая, он бросился прочь от меня. А та женщина? Потирая ушибленный затылок, думаю, что от этого удара должен был, как минимум, забрызгать мозгами все вокруг, но этого не произошло.

Почему?

Потому что я был НЕ ЗДЕСЬ.

Это не моя мысль!!! Я всего лишь человек! Обычный, заурядный, стандартный, нормированный!!! Всего лишь человек, утешал я себя, бывший неудавшийся детектив. Но та женщина захотела написать обо мне. Я хохотнул про себя, но именно это я понял по ее глазам. Когда это я хоть что-то мог понять по женским глазам??! Она тогда попросила просто меня сфотографировать. Я опоздал на 'разбор полетов' и не смог объяснить, почему. Тогда я обязал ее никому не показывать те снимки. Я еще тогда поинтересовался, как она собирается назвать своего героя! Она рассмеялась. Помню, мне понравился ее смех. Она сказала, что пока не знает, что будет вытворять ее герой, поэтому он пока не имеет имени. И я предложил ей свое, то, которое стал почти забывать из-за множества кличек и фальшивых имен.

- Назовите его Дик. Дик Клифферсон. И он вас не подведет.

Она попробовала это имя на языке и согласилась.

- Это ваше имя?

- Нет. - Соврал я. - Но всегда хотел, чтобы меня так звали, да, видно, родители были другого мнения на сей счет.

Она смеялась грустно и искренне. Мы тогда подошли с обратной стороны, выходящей на набережную, к 'Храму', и на его фоне нас сфотографировал тот человек, с которым несколько дней спустя я столкнулся вновь на каком-то нелепом приеме, а затем и в самом 'Храме', во время выступления тех чокнутых панков.

Я нечеловечески устал. Если я все правильно посчитал, та мимолетная встреча с писательницей произошла восемь лет назад!!! Но кто она?

А ведь мы с ней еще раз пересеклись! Мой приятель... Нет, называть Пиявку приятелем - это чересчур. Но он затащил меня на ту презентацию. Я едва успевал за собственными мыслями, буквально захлебываясь ими. Книга! Та женщина презентовала свою книгу! Мы снова встретились, и она узнала меня! Мы даже почти не разговаривали, так как ее окружало столько поклонников! Там был и тот, что сфотографировал нас (оказалось, что он психоаналитик), но он почти сразу пропал...

О чем же мы разговаривали с ним?

Голову разорвала неприятная вспышка боли. Он спросил...

Словно зажгли лампочку, и она мгновенно лопнула. Он, черт бы его побрал, этого придурка, спросил...

В моем сознании после перегорания всех контактов разлилась гробовая тишина. А затем в этой тишине психоаналитик - спустя почти восемь лет - повторил этот вопрос:

- Ты собираешься снова упустить шанс? Смотри, как бы поздно не было потом сценарии менять.

22

Стоя у руин 'Храма', я плакал, одновременно испытывая и жуткое облегчение оттого, что вспомнить удалось, и предчувствуя новые проблемы, связанные с тем, что еще предстоит выудить из омута памяти. Что-то я тогда упустил из виду, что-то пошло наперекосяк. Но что? Может, напрячь Пиявку?

Я посмотрел туда, где по моим подсчетам был обрыв. Дорога на том 'берегу' резко сворачивала влево по ходу движения: очень опасный поворот, почти под девяносто градусов. Мало ли там произошло аварий... Утешая себя таким образом, я все равно был уверен, что там произошла всего одна авария. Или запомнилась одна все-таки?

Неожиданно из-за угла стоящего близ огороженного пространства стройки здания вырулила патрульная машина. Я был неправильно воспринят, меня в принудительном порядке вызвались 'сопроводить' до дома. Часом позже, под их пристрелянными взглядами, мне ничего другого не оставалось, как подняться по лестнице и войти в дом, на прощанье махнув им рукой.

Дома не обнаружилось (на мой, конечно, полусонный взгляд) ничего сверхъестественного.

23

Просыпался я среди ночи плавно, словно нехотя, но бесповоротно. Выяснилось, что кто-то занял мой душ. Ванная, в которой этот кто-то плескался, была задернута шторой. Собираясь ее отдернуть, я протянул руку к ее краю, но меня опередили с той стороны.

- Извини, что разбудила, это происходит уже помимо моей воли.

Я промолчал, плюхнувшись на крышку унитаза. Она все еще держала край шторы, я видел кончики ее пальцев с длинными ногтями, покрытыми болотного цвета лаком. 'Странно, - тупо подумал я, - ей, судя по тени, совсем не мешает это придерживание шторки, хотя она вроде спокойно моется...' Я снова протянул руку, чтобы отодвинуть преграду между нами. Кончики ее пальцев сильнее сжались.

- Не думаю, что ты в самом деле хочешь это видеть.

Обе ее руки были заняты делом.

Тогда что, ох-ты-господи, что сейчас держало край ткани?! Третья рука?! Что висит на шторе?!

Я пулей вылетел из ванной.

Вскоре она вышла из ванной в халате, которого у меня отродясь не было.

- Он у тебя был.

- Нет, не было!

- Нет, был. Твоя последняя подружка тебе его подарила, а ты, не глядя, закинул в шкаф.

- Ты читаешь мысли?

- Я вижу твой взгляд и предполагаю очевидное.

Она взялась за приготовление кофе.

- Как ты сюда попала?

От меня отмахнулись, намекая, чтоб впредь не задавал глупых вопросов.

- Ты не человек?

- Я? - Она прекратила манипуляции с банкой и ложкой. - Я не человек?!

- Тогда что весело на шторе?

- Ты об этом?

'Пальчики' появились на отвороте моей рубашки, они шевелили своим маникюром; я с отвращением их скинул. Еще одни появились на краю холодильника, на углу шкафа, на краю стола, вылезли из сковородки, залезли на плиту и в раковину. Я зажмурился. Они походили на лапки откормленного паука. Создавалось ощущение, что за мебелью спряталась женщина с болотным маникюром.

- Прекрати это! - Эти 'лапки' виделись даже с закрытыми глазами.

Она пожала плечами и продолжила спокойно пить кофе.

- Что это?!

- Иллюзия. Можешь открыть глаза, они исчезли.

- Зачем ты это делаешь?

- Ты забыл больше, чем думаешь, а потерял и того больше.

- Кто та женщина, что написала обо мне книгу?

- Без понятия. Сам разбирайся.

- Тогда кто ты? Человек? Другое существо?

Она театрально сплюнула и, встав, скинула халатик.

- Клифферсон, ты задаешь не те вопросы. Смотри, все как у людей: желудок, сердце и кровеносная система, скелет, легкие, мозг, печень, нервная система, половая, мышцы.

Стоило ей начать перечислять, как ее тело стало совершенно прозрачным. И она попеременно показывала все, что называла. Я увидел ее сердце и самый 'завалящий' капилляр на периферии, увидел весь скелет и каждый нерв по отдельности. Ради пущего эффекта отдельно она показала глаза. Когда дело дошло до половой системы, я уже выдал весь завтрак-обед-ужин в раковину.

- Вот видишь, все как у всех.

- Тебе бы... в школе работать... наглядным пособием...

Я вымыл раковину. Не хочу ничему верить.

- Ты говоришь, что я очень многое забыл. Почему мое прошлое должно помочь мне поймать тебя? Иначе тебя поймать нельзя?

Сделал выпад, но вместо того, чтобы вцепиться ей в шею, поймал пустоту.

- Вот видишь. - Она спокойно стояла позади меня и пила дальше мой кофе. - Если есть мысли попытаться снова, предупреждаю: эффект будет тот же.

- Ты сама так делаешь?

- Нет. Мы находимся на разных уровнях (или в разных реальностях существования). Когда ты, хм, пытаешься меня поймать, пребывая в своем нынешнем состоянии, меня выкидывает отсюда, а затем уже, по желанию, возвращаюсь или нет. Правда, в последнее время это становится довольно проблематично.

- Почему я?

- Потому что ты этого хочешь.

- Я?! Я?! Нет, не хочу!!! Я устал!!! Мне просто-напросто надоело!!!

- Тогда как ты сможешь объяснить то, что я здесь? По доброй воле пришла, что ли? Сама захотела? Или у меня других дел нет? Вспомни, кем ты был до 'Храма', и наша изматывающая игра в загадки прекратится. Не возражаешь, если я высплюсь?!

Вот так просто она устроилась на моем диване и уснула, успев напоить меня кофе. Теперь мне точно не грозит глаз сомкнуть до самого утра.

'Пункер!' - Вспомнил я. - 'Это он затащил меня на ту презентацию! Может, хоть он помнит больше моего?'

24

- О, приятель, как я рад! Извини, закрутился, не звонил! Садись-садись! Я угощаю! Что будешь? Ничего?

- Мне помощь нужна.

- Что от меня требуется?

На сцену знакомого уже клуба вышли две девушки вместо одной русской. Пункер на них отвлекся, а я не без стараний смог в них узнать Джеки и Стэйси.

- Здесь черный ход есть?

- В туалете, в самом конце. А что? - Он уловил беспокойство.

- Жди снаружи в машине! - Сказал я, как только Стэйси коваными каблучками впечаталась в столешницу нашего столика. Эти две гарпии устроили разнос в зале по полной программе, их не останавливали ни двери, ни люди, что попадались под ноги. Прыжки по пересеченной местности закончились в мою пользу, к черному (запасному) входу я прорвался первым. В стане неприятеля намечались потери - было не до вежливости.

Пиявка ждал меня по ту сторону ограждения. Мои ноги были еще на асфальте, когда он дал газу. Некогда милые леди летели за нами на своих мотоциклах, но все равно потеряли нас из виду: совместными стараниями мы запутали и себя, и их.

- Я желаю все знать!

- Это вредно. Просто помоги.

- Что нужно: оружие, девочки, кого-то подловить, что-нибудь разнюхать?

- Мне нужна твоя память.

- Гиблое дело. В ней есть все, но вытащить что-то нужное...

- Пункер, на чью презентацию ты меня притащил восемь лет назад?

Мы еле вписались в поворот.

- Приятель, ты рехнулся?! Восемь лет назад! Откуда ж я помню!!!

- Она написала книгу и главного героя назвала моим именем. Восемь лет назад она ее презентовала, вспомни все, что можешь, сейчас же!

- Зачем тебе?

- Если я не вспомню, кое-кто вновь всадит мне шприц в задницу!!!

Понял. Хвала всем, Пункер понял. И серьезно призадумался. Мы катили по темным улицам уже полчаса, а он за это время не проронил ни словечка. Я начал даже опасаться, что он забыл о моем присутствии. Когда же мимо проплыли руины 'Храма', я сообразил, куда мы ехали.

Он переехал мост и повел автомобиль дальше, мимо шикарных домов благоустроенного района. Остановились мы на краю, где дорога, ведущая в город, резко сворачивала влево. Выйдя на свежий воздух, мы наблюдали картину переливающегося всеми огнями города. Он был похож на горелый торт со свечками.

- Здесь она и погибла. Разогналась и вылетела с дороги. Рухнула и взорвалась, даже собирать было нечего.

- Так кто она?

- Никто не знает. Она всегда подписывалась 'Командор' или как-то так. Издала несколько книг, собрав уйму 'грязного' материала. После выхода ее последнего романа, вся здешняя округа словно озверела. Благо, она к тому времени умерла, иначе бы ее растерзали. Не читал. Кое-что освещал, но и этого хватило: из людей такого повылазило!

- Друзья, знакомые?

- Смеешься? После того, что она написала? Муж попал в тюрьму за поджог, убийство и доведение до самоубийства, а потом и в психлечебницу. Подруги погибли, все трое. Дом просто растащили на сувениры, а то, что не растащили - сравняли с землей. Никто не понимает, как ей это удалось: говорят, в своей книге она описала все так, будто знала, как все обернется после того, как она...

- А презентация?

- На той презентации она познакомилась со своим мужем и скоропалительно за него вышла. А потом еще ходила к психоаналитику... Творческая натура, что с нее возьмешь.

Предо мной всплыло лицо того человека, с которым я столкнулся в 'Храме'. Помню, он очень удивился. Тогда стоял жуткий грохот, крики поклонников, сливающиеся в неистовый рев толпы. Мы в темноте налетели друг на друга, но разглядели и узнали. В моих воспоминаниях музыка уходит куда-то далеко на задний план, и я различаю, что он орет мне в лицо, хотя тогда так ничего и не понял.

- Шел бы ты прогуляться! У тебя отвратительный вид!

Психоаналитик он был или кто там еще, но он был пьян. Я тогда вышел оттуда в твердой уверенности, что сделал это по своей воле. Потом там жахнуло. Он погиб.

- О чем задумался? - Вывел меня из раздумий отнюдь не ласковый голос Джеки. Пиявка лежал без сознания, а я получил удар под колено. Не известно, долго ли они меня еще метелили, если бы их не остановил неизвестный человек со столь необъяснимо знакомым голосом.

- Позови русскую.

Да чтоб они вместе с русской провалились ко всем чертям! В моей жизни вдруг обнаружилась женщина, о которой я долгое время даже не подозревал!!!

- Отвали. - Я сплюнул.

- Позови ее. Немедленно. Или для тебя будет слишком поздно.

Неужели я так и помру, ничего не поняв. Зачем она была в моей жизни? Зачем писала обо мне? Кто она?

- Объясните мне все.

Стэйси подключилась к молотьбе по живой груше, коей стал я.

- Зови!!! Или лететь тебе отсюда, как в твоем сне!!!

Тонкий силуэт отделился от дерева, в его руке возник тонкий лучик, гибкий и подвижный, как кнут. Одного взмаха хватило, чтобы пребольно обжечь шкуры моих мучительниц и заставить их отпрянуть от меня.

- Клифферсон, мне что тут, вечно ждать приглашения?

Русская. Никогда не хотел, чтобы она была сейчас так же далеко от меня, как и раньше.

- Убирайся!

- Неудачник! - Неизвестный отступил вслед за 'девочками'.

Те же просто озверели, рыча, набрасывались на русскую.

Наконец эта нелепая головоломка начала складываться. Ну конечно же! От нее же совсем ничего не осталось! Совсем. Ничего. Куда же она делась, если не стала другой? Интересный выход из безумия! Скоро мне самому понадобится психоаналитик.

Неизвестный сосредоточился на мне, будто в темноте я начал светиться. Пара приемов, и я повис у него на локте. Он знал все приемчики не хуже меня! Кхе, кхе.

То, что разворачивалось у меня перед глазами, походило на мои вновь ожившие галлюцинации. Нелюди. Все: и она, и Джеки, и Стэйси. Инопланетяне гадят в наших сортирах!!! Тонкие лучики, которыми орудовала русская, беспрерывно сверкали, тая сразу же после удара. Нападавшие шипели и недоуменно мяукали, но продолжали одерживать верх. Русскую завалили.

- Вот видишь. - Сказал он мне в ухо. - Она всего лишь человек, а ты так долго верил в ее сверхъестественное происхождение. Купился на ее трюки? Она же писательница! Она умеет ВРАТЬ!

Я закашлялся. Какого-то импульса не хватало, чтобы заставить себя скинуть свою 'ношу'.

- Она врала всем и всегда! И тебе! Даже мне! Ты читал о похождениях Дика Клифферсона? Она же такого про нас понаписала!

Пока он говорил, я, пробиваясь сквозь туман в голове, вспоминал, где я слышал этого человека.

Где? Да везде. На службе, в агентстве, в своей квартире... Я знал этот голос и мертвел от осознания того, что этим человеком, этим заказчиком, этой тварью, убившей Била Томпсона, был я.

Когда понял это, понял и остальное. Ее слова о том, что Я хочу ее поймать. Ощущение раздвоения, которое преследовало меня сразу после взрыва 'Храма'. Я понял, почему стал лишь своей бледной тенью и почему был ею последние шесть лет.

- Вот и умничка, Дик, все понял! - Шипел я, обращаясь сам к себе. - Когда я сломлю эту стерву, я заберу ее в свой мир, она мне за все заплатит! А тебя, так и быть, оставлю гнить здесь, вместе с этими очаровашками.

'Ты забыл больше, чем ты думаешь, а потерял и того больше.'

Джеки удалось перехватить кнут и теперь она им хлестала русскую, но та, поймав конец, вмиг оказалась в нескольких метрах над землей, а затем резко припала к земле. У Джеки, которая не успела выпустить рукоятку, она вырвалась из рук и хлестко ударила по скуле. Русская подтянула рукоятку ближе к себе и одним взмахом руки выбила у Стэйси пистолет, который та вытащила. Стэйси кинулась в ближний бой и оттеснила русскую к самому краю обрыва.

Я скинул с себя этого человека и бросился вперед. Но вмешалась Джеки. Ее аккуратные коготки были остро заточены. Зубки в оскаленном рту стали острыми клыками. Если у нее еще и шерсть начнет расти, я тут первый истерику закачу!

- Я перегрызу тебе глотку! - Пообещала та, с которой я долго встречался без ведома ее дяди.

- Ты не скинешь меня! - Заявила она, когда мы уже перекатились совсем близко к пропасти. - Ты слабак! Ничтожество!

Расцарапанными руками я отправил ее прямиком вниз. Послышался глухой удар. Обернувшись, увидел, что Стэйси заносит ногу, чтобы отдавить пальцы русской. Я разбежался и всем своим весом вытолкнул Валентайн в свободный полет. Скоро все стихло. Я быстро оглянулся, но второй я исчез. Русская держалась за выступ. Я протянул к ней руку, распластавшись на животе, желая ее вытащить. Как она там говорила: если я попытаюсь ее схватить, ее выкинет и она будет в безопасности.

- Дай мне руку! Слышишь!? Не смотри на меня так! Дай мне руку!!!

- Теперь ты можешь... 'поймать'.

- ДАЙ МНЕ РУКУ!!!

Мышцы дрожали от напряжения, а я так и не мог дотянуться. Чем больше я старался, тем сильнее кололо пальцы ледяными иголочками.

- Теперь можешь...

Она посмотрела на мою протянутую к ней ладонь. Песок сыпался из-под ее пальцев. А потом она начала меняться. Ее карие глаза сменили цвет на холодный серый - такого цвета осенние озера. Короткие темные волосы на глазах выцвели и опустились до плеч.

- Оглянись! - Говорил ее взгляд.

Неизвестный показал лицо и, действительно, оказался мной: поседевшим, постаревшим, словно кто-то украл у меня полжизни, сухим и черствым, как последний осенний лист. Вот и все, что от меня осталось - боль, ненависть, ярость и бессилие что-либо изменить. Он таял и расплывался, тлетворным сумраком струясь ко мне и впитываясь. Я становился тем, кем был до взрыва 'Храма'. Этого человека в маске я всегда винил в том, что он - такой сильный, уверенный в себе - испугался. И отступил. Отступил тогда, когда надо было бороться. Но без него я просто превратился в тень. И она тоже.

Она попыталась подтянуться, но едва не сорвалась.

- Пожалуйста, дай мне руку! Прошу тебя! Ты же можешь!

- Отпусти меня. Ты все еще ненавидишь.

- Не могу! Я НЕ МОГУ!

- Отпусти.

- Нет!

Я потянулся сильнее, чувствуя, как ко мне возвращается прошлая гибкость, подвижность, прежние навыки. Я снова становился тем Диком Клифферсоном, которому она посвятила книгу. Она.

Черт возьми, хватит упрямиться! Дай мне взять твою руку! Сколько можно издеваться над нами обоими, ты, упрямая стерва, что тебе стоит!!! Тебе же ничерта не стоило изменить всю мою жизнь, когда тебя никто об этом не просил!!! Иди сюда!!!

25

Я не слышала его слов, так как глаза застила его зубастенькая тень. Да, только в его голове сохранились воспоминания обо мне, которые он мне только что отдал, но толку-то теперь от этого? Можно было бы прекратить все и раньше, дать себя поймать и убить нас обоих. Я могла бы - как он в момент взрыва - отделить свое 'я', которое только что обрела, отделить себя-человека от себя-вечности, чтобы выжить. Но я видела его жизнь и не хочу подобного.

Я снова смотрю ему в глаза. Он все понял. Но не верит. Его тень не верит. Кричит, а я не слышу. Чувствую, как меня затягивает в его воронку боли и жажды мести, поэтому разжимаю пальцы и лечу. Ему адски больно.Как сердце вырвали...

Упругий ветер бьет в спину, треплет волосы. Закрываю глаза и жду, откроются ли крылья.

26

Я лежал у края, чувствуя пустоту.

- Что я пропустил? - Явился Пункер. Он отвез меня домой.

Тогда, в 'Храме', психоаналитик проорал еще что-то. О том, что она спасет меня, если я уберусь отсюда сейчас же. Я ждал ее. Но она - автор 'Дика Клифферсона' - не приехала, хотя я надеялся. Думал, приди она, со мной этого бы не случилось. Так и родилась эта тень. Поймать ее, чтобы узнать секрет, как вновь стать самим собой.

...Боже мой, что я чувствовал, когда прочитал книгу! Она вытащила наружу все мои тайные мысли, желания, надежды, мечты. Мне предлагалось смириться с этим. Одна встреча, пара-другая фотографий - и вот он я, меня любит каждая первая, читающая ее книги, но ни одна не знает, каково это - быть ожившим персонажем. А потом появился Джон, за которого она вышла замуж. Миллион раз на дню я спрашивал себя, почему я не помешал этому? С каждой подобной мыслью неизвестный становился сильнее. Он заказал мне услуги. Восемь лет. Русская оказалась ни при чем, и одновременно - указывала, что все слишком близко, чтобы разглядеть.

27

Я снова в осени. Взялся за клуб Джеки, восстановил его, руковожу им. Доход неплохой, живу. Пиявка сделал рекламу и 'репортаж' о том, что случилось на обрыве тогда и сейчас. Теперь сюда ходят знаменитости, а Пиявка хлещет бесплатное пиво. Наверху, в кабинете, я смотрю сквозь стекло на танцующих, не слыша музыки, видя только танцующие тела, шевелящиеся в разговоре губы, иногда зажимающие сигарету или край бокала.

Зима совсем рядом. Благословенный холод для моих ран. Иногда прихожу на обрыв и часами смотрю вниз или на город. На повороте поставили ограду и предупреждающий щит. Кого-то это убережет.

Иногда подмывает броситься вниз, но что-то удерживает. Может быть, сны? Не знаю. Иногда она мне снится. Я шепчу ее имя, которое уже давно все забыли и которое уже ничего не значит. Хочу прикоснуться к ней. Она одной той встречей перевернула мою жизнь, а я всего лишь собирался убить ее за это. Она показала мне, кто я, а я не хотел смотреть.

Пункер советует отвлечься, а я не могу забыть ее серые, как холодные воды осеннего залива, глаза. Ее тела внизу не нашли, и я все еще лелею надежду, что она жива. Мою последнюю надежду.

Часть 2. Каменная муза.

1

О, Господи, я не успела! Слишком поздно решила вмешаться - и не успела! Я неслась по полуночному шоссе, молясь об одном: лишь бы успеть. Каким-то третьим глазом я видела стальной блеск Проклятой Звезды, восходящей над горизонтом: он равнодушно освещал зарево взрыва. Концертный комплекс 'Храм' разлетелся на куски. А вместе с ним - мои лучшие друзья. Мои единственные друзья.

Я кричала. Точно помню, что кричала, мчась в город на запредельной скорости. Кричала от злости на саму себя. И от боли. Звезда вспыхнула и временно погасла: до очередного приступа. А потом моя машина перевернулась, наскочив на бугор, и сделала сальто над обрывом. Я потеряла сознание.

2

Очнулась, сидя на диванчике в больнице и глядя на свое мертвое тело. Было холодно. Пришли какие-то люди в форме, уложили тело на каталку и увезли, шутя, что, даже встретив знаменитость, не смогут получить автограф. Куда они меня повезли, в морг? Но кто возьмется меня хоронить??? Мой бывшй муж - вряд ли. Однажды я его спросила, видит ли он ту большую, холодную звезду над горизонтом, которую вижу я? Он сказал, что у меня галлюцинации. А потом все пошло под откос, мы развелись и больше не говорили о звездах. Я даже старалась не смотреть на небо.

Самое ужасное, что у меня ВСЕГДА была возможность вмешаться. Всегда. Но я решилась только в этот раз. Один-единственный - и не успела. Я не успела, Господи, не успела, не-ус-пе-ла!!! Сжавшись в комок, я плакала в углу этого дивана, всей душой (ох, сама не верю и не понимаю того, что думаю) ощущая могильный холод. Вот он - ад: ни костров, ни чертей, только боль и дрожь.

Мне жаль моего тела. Но это самое маньшее, что я должна отдать за то, что не успела.

Вскоре состоялись мои скромные похороны под безликим надгробием. Был на удивление ясный осенний денек. Природа еще дышала и плодоносила, но в ее дыхании уже чувствовалась безразличие и стремление к покою. Она уже устала от нескончаемых родов. Только сейчас я поняла, насколько она живая и насколько мы, люди, наивны, полагая обратное. На похоронах был священник. И мой бывший. Странно было его видеть здесь (свел-таки в могилу, а, выродок??? Добился своего???). И тем более было странно задавать самой себе вопрос, а что я в нем находила все это время? Гроб был закрытым. Это и естественно. Ведь только говорится так - 'тело'. Это больше напоминало фарш в мешке из кожи. Удивляюсь, как я еще не потеряла голову... Можно смеяться.

У прохожего зазвенел телефон. Меня словно пронзило воспоминание: перед тем, как я увидела взрыв, до того, как по глазам ударил слепящий свет Звезды, я звонила по телефону. Звонила Камилле:

- Немедленно уходите из 'Храма'! Слышишь, немедленно!!!

- Какой храм, о чем ты? Мы собрались у Джейн и ждем только тебя. Где ты? Эй, алло, эй...!

Я выронила телефон, так как ничего не могла выговорить; кого же я тогда мчалась спасать, кого?! Вот тут и подвернулась эта злосчастная кочка.

Выплыла из воспоминаний. У моей скромной могилы уже никого не было. Подошла поближе. Что-то показалось, какой-то шорох, словно скрежет ногтей по дереву... И доносился он из-под земли. Жива!!!

Стала оглядываться и звать на помощь, но своим криком единственно кого напугала, так это голубей. Меня не услышали. Этот звук начал сводить меня с ума (хе-хе, куда уж дальше...): я жива, мое тело еще живо, помогите же кто-нибудь!!! Меня душили рыдания (да брось ты придуриваться, истеричка), я попыталась копать, но земля под моими прозрачными пальцами (вот уж и не мечтала так похудеть) не сдвинулась ни на кроху. А потом я почувствовала опустошение и холод, заливший боль и вернувший возможность чувствовать здраво (относительно здраво, поправила я себя).

Поняла абсурдность этой фразы, нормальные слова не годились для описания моего состояния. Но по крайней мере, я осознала, что не могу быть жива: при падении меня сломало в двадцать семи местах и каждая из 'поломок' была смертельной. Я не могла быть живой в гробу. Это все мое воображение. Не даром меня прозвали 'литературной стервой, которая заставляет читателя прочувствовать все, что чувствовали ее герои'. Подумать только, когда-то я была знаменита! И у меня были подруги. Почему были? Их ведь не было в 'Храме', значит они живы?

Да, они живы. Камилла, Джейн и Эстер. Художница, модельер и парфюмер. Четвертой была я - писательница. Я не могла вспомнить свое имя, как ни старалась, но мои подруги знают. Они как раз шли к могиле. Эстер положила к плите букет белых роз.

- Можем идти?! - Я не узнала ее голос из-за дребезжащих ноток раздражения, а раньше мы ее дразнили 'танком' за хладнокровие.

- Тебе что, трудно пять минут вытерпеть?! Скольких убедили, стольких купили, даже оплатили похороны вместо ее придурка, чтобы нам поверили, а теперь хочешь все испортить?! - Прошипела еле слышно Камилла.

Я переводила взгляд с одной спорщицы на другую в полном замешательстве. Что с ними происходит?

- Замолчите обе. - Тихо сказала Джейн. Я посмотрела на нее с надеждой. - Еще не хватало, чтобы нас услышали.

Тьфу.

- Ты думаешь, что в трех метрах под землей ей есть до нас дело?!

- Нет, но могут услышать те, кто за нами следит. Неужели ради дома сложно помолчать каких-то пять минут?

Да что с ними такое? Какой еще дом?

- Ее бывший уже забрал рукопись? - Не утерпела уже сама Джейн.

- Да. Мы стрясли с него изрядную сумму за последний роман.

- Больше у него никаких претензий?

- Нет, и так славно наживется.

Почему, почему, почему это происходит? Зачем мне это слышать? Я не хочу быть свидетелем этого. (Потому, что не сможешь об этом написать, писака? - Ехидничала я про себя.) Можно человеку по-человечески сдохнуть?

- Не забудьте, платья мои. - Напомнила Джейн.

- Ты уже все уши прожужжала про ее гардероб! - Вспылила Эстер. - Тогда я забираю ее 'чайную гостиную' - дерево так благоухает... И как она умудрилась заполучть весь комплект?!

- Мне повезло!!! - Язвила я, жестикулируя от безысходности.

- Тагда ее фотоработы - мне. Буду срисовывать и продавать копии. - Размечталась Камилла.

- Как поделим украшения? У нее их немного и все подобраны точно к платьям... - Намекнула Джейн.

- Да подавись ты. - Зло сказали Камилла и Эстер вместе.

- Остальное поделим на месте. Я слышала, у нее где-то сейф есть. Поищем, может, там нас ждет что-нибудь поинтереснее мебели, шмоток и картинок. - Задумчиво сказала Камилла чуть позже.

- Долго еще? По моим уже можно уходить. - Напомнила Эстер.

- Да, уже хватит. - И Джейн первой пошла к своему автомобилю. - А жаль, что ее автомобиль превратился в кучу хлама, он мне тоже нравился. - Весело сказала она, берясь за ручку дверцы. При этих словах она обернулась и посмотрела назад.

Я уверена, что наши взгляды встретились, лицо Джейн посерело.

- Что с тобой? - Вяло поинтересовалась Эстер, поглощенная мыслями о комплекте мебели из гостиной.

- Нет, так, показалось.

- Что показалось? - Подключилась Камлла, до этого зорко высматривающая прессу в округе - еще не хватало, чтобы их намерения стали подтвержденным фактом.

- Ничего! Поехали. - Огрызнулась Джейн, садясь за руль.

Уверена, что она меня увидела! Может, всего на долю секунды, но это было. Я нагнулась над небрежно брошенным букетом роз и попыталась уловить аромат. Ничего не вышло.

Ощутила толчок в спину и оказалась в своем доме. 'Обитель вдохновения, храм искусства и камера пыток одновременно' - примерно так писали о моем гнездышке, что я когда-то свила для себя (да, я читала все, что писали обо мне и охотилась за теми, кто писал про меня и кому было что скрывать - настоящая дуэль, а сколько было 'крови'!). На заднем дворе - бассейн и садик с цветами за высокой оградой.

Первый этаж: как войдешь - чайная гостиная, солнечно-желтого оттенка, направо - коридорчик в тренажерный зал и ванные комнаты, в дальнем правом углу гостиной - раздвижные панели, за которыми - жилые апартаменты с темно-красного, винного цвета мебелью (мое основное место обитания). Налево от входа - кухня. Дальний левый угол - лестница на верхний этаж. В подвал, дверь в который находится под лестницей, я не заглянула ни разу за все время моего здесь житья.

Второй этаж - большое сплошное помещение без перегородок с одним, но огромным окном, которое вегда занавешено. Пол там был одно время устлан глубоким ковром, но сейчас тот скатан. Посередине огромной комнаты стоит каменная муза. Она была прикреплена к монолитной круглой подставке, одна ее нога была чуть отведена назад, платье, подпоясанное под грудью, развивалось под воображаемым ветром. Волосы были собраны в высокую прическу, руки - подняты на уровень головы и сжимают мраморное перо. На спине - раскрытые крылья. Редкий позеленевший мрамор (если, конечно, это не редкая плесень). Она досталась мне вместе с домом и у меня не хватило духу ее выкинуть. Она едва доставала мне до колена.

Фотографии в рамках, что так приглянулись Камилле, висели в той же комнате. Их было ровно тринадцать. Двенадцать из них висели по четыре на трех стенах, а одна - стояла на подоконнике. Она была единственной, где был запечатлен мною человек, остальные - картины природы. Они иллюстрировали виды к моим произведениям. А на тринадцатой был незнакомый мне человек, которого я не помнила даже, где сфотографировала.

В мой гардероб, приглянувшийся Джейн, можно было попасть через 'винную комнату' - за большим зеркалом он и находился. Драгоценности лежали на столе, в шкатулке, которая стоила больше, чем все украшения вместе взятые. Не скажу, что одежда блистала разнообразием, но, как мне казалось, вкус у меня был.

Все это замерло без меня, будто задержало дыхание на вдохе. Я была душой всей жизни этого мирка. На гранатовом покрывале кровати я частенько записывала приходящие мне в голову мысли. Иногда на этом же покрывале, разбросав листки рукописей, я занималась любовью с моим бывшим (тогда он, правда, еще не стал таковым). Я попробовала ощутить мягкую поверхность покрывала, но не смогла. Мне было жаль терять ощущения, до невозможности хотелось пережить все опять: и вдохновение, и экстаз.

Раздался звук подъехавшей машины. Я встрепенулась: ключом открыли входную дверь, и внутрь вошла Эстер. Уперев руки в бока, она плотоядно смотрела на мою 'солнечную' мебель.

3 (Первый вояж: Эстер. Ну-ну.)

Грузчиков у нее не было. Подогнав фургон точно к двери, она открыла задние створки и снова вошла в мой дом. Словно зачарованная, она ходила вокруг плетеных двух кресел, двух мини-диванчиков и столика, нежно к ним прикасаясь.

- Наконец-то я рассчитаюсь с тобой! - Заговорила она, все еще пританцовывая по гостиной. - Хорошо, что ты сама сдохла, а то тобой бы занялась я. Знала бы ты, (дальше она назвала мое имя, но я его не услышала, словно оглохнув на миг), что мы с твом муженьком, бывшим, конечно, вытворяли на этой мебели! Ты, как всегда, унеслась на другой континент - презентовать новую книгу. Помнишь, а? 14 февраля. У нас шел мокрый снег... Ты, безмозглая идиотка, оставила Джона одного в такой день. Ты сама же все и испортила! Ты оставила его! А я бы - никогда. Случайно проходя мимо... - Она хихикнула, уселась на диван, подозрительно гладя свои ноги (поглаживая, да, - вновь вставила моя внутренняя писака), потом и вовсе развалилась на нем. - Да-а-а, я совершенно 'случайно' оказалась рядом, вся вымокшая; 'случайно' на мне не оказалось нижнего белья; 'случайно' я увидела свет в гостиной и решила - дай, думаю, зайду. - Она еще раз премерзко захихикала (жаба ты, вот ты кто!!!). - О, ему ничего не надо было объяснять! Не то что моему.

- Ох, как вы меня угарно ждали, прямо-таки извелись тут оба. - Рычала я, опять же не понятно, вслух или про себя.

- А вообще, повезло тебе, что на той вечеринке, где ты с ним познакомилась, не было меня - уж я бы его не упустила. Но ты вернулась из той поездки, уже женив его на себе! - Она в яростном возбуждении вскочила с мебели, наконец, вынув руку из штанов. - Как ты посмела! Нет, как ты посмела выходить замуж, не проверив его нами, ПОДРУГАМИ?? Да, зато ты теперь никогда не узнаешь, как он тебе завидовал: твоему успеху, таланту! Он тоже хотел стать писателем, а вместо этого превратился в 'мужа писателя'! - Она схватила первое кресло и зашвырнула его в грузовик. Потом второе. Следом полетели диваны и столик. В придачу ковер и ваза. (Да эта грымза меня грабит!!!). Тяжело дыша после такой нагрузки, снова подбоченясь, она осмотрелась, судя по всему, ища, чего бы еще вывезти. И уж, наверное, в сотый раз повторила: 'Как хорошо, что ты сама умерла!'. Я сидела на полу, возле прохода в тренажерный зал, в бессильной злобе тряся побелевшими от напряжения кулаками. Меня нешуточно лихорадило, даже сводило несуществующие кишки.

- Да, и знаешь еще что, дорогая мертвая подруга? - Сказала она, выйдя из кухни с ящиком хрустальных бокалов, который она совсем недавно мне подарила. - Я до самого мая спала с ним, пока вы не развелись. Мы пили вино из этих самых бокалов за его свободу, пока ты где-то гоняла на своей тачке. - Последние слова она словно сплевывала (Она б мне все лицо забрызгала, стой я перед ней и выслушивай это).

- Чего ж вы расстались? - Не выдержала я и заорала, подойдя к ней вплотную и безуспешно пытаясь вцепиться ей в волосы. Она спокойно поставила ящик в фургон и закрыла его.

- А знаешь, почему Я его бросила?! - В пол оборота бросила она в сторону дома. - Потому, что как твой муж, он был ничего, а как просто Джон - оказался неимоверным ничтожеством. И что ты в нем нашла? (Кто бы подумал, что Эстер так литературно изъясняется, хотя может я уже сама так ее слышу?)

На рыдания не тянуло, хотелось бить эту лицемерную подружку головой о стенку, тогда как я даже монету с асфальта поднять не могу. Лицемерка, воровка и просто дрянь, вот ты кто!!! Эстер уже давно уехала, глубокая ночь, дверь моего дома по-хозяйски заперта экс-подругой (дурацкое слово, гы), а я сижу на крылечке, сжавшись и скорчившись от ярости. Но недолго я так пробесилась. Стоило только услышать звук, будто камень движется толчками по полированному дереву пола, как на смену слепому гневу пришла волна дикого, необузданного ужаса: каменная муза движется к двери второго этажа??? Я бы в жизни не переступила бы порога собственного дома, если бы не очередные гости.

4 (Первый вояж: Джейн. Черт, не имется же кому-то!)

Она была одета во все черное, как шпионка. Проехалась по моему газону, затормозила и деловито зашагала по траве в обход дома. Не услышав сверху подозрительный ползаний, я пошла следом.

- Джейн, ты хоть не заводи эту песенку... - Мне показалось, что нервы у меня не выдержат еще одного 'откровения' (и я воскресну, чтобы вершить правосудие, ха черточка, ха черточка, ха).

Когда я вошла, зеркало гардероба было уже отодвинуто, а Джейн вовсю сгребала мои платья вместе с вешалками в большой мешок (Санта-Клаус, тоже мне). Туда же летели туфли, сумочки, платки. Джейн что-то набубнивала себе под нос. Что - вот уж совсем не интересно, но слова вдруг обрели собственную жизнь и полезли в голову, минуя мои заткнутые руками органы слуха.

- Ты всегда хотела быть главной! Даже на выпускном, когда мы сами шили себе платья, твое все оценили - а мое нет! Тогда Мик пялился только на тебя!!! Если бы я не сказала ему, что беременна и не пригрозила скандалом, он бы так и свернул себе шею, глядя на тебя!!! Ты говорила, что у тебя мало материала, но не до такой же степени! Это было похоже на купальник с ремнем! И ты еще посмела так заявиться! Знаешь, ЧТО я сделаю с твоими нарядами? Я их продам! Те, что не продам, - сожгу! Нет! - Она замерла, пораженная своей 'гениальностью'. - Я устрою показ в твою честь. Наряжу своих моделей в твое тряпье и пущу на подиум. Твое имя принесет мне миллионы! А если еще подключить твоего бывшего, когда он выпустит последний роман и заявит, наконец, что все, изданное под твоим именем, - его рук дело... Это будет самая гигантская реклама! Джон, Джон, тебе надо было сначала познакомиться с ее подругами, прежде чем жениться на ней. - Она резко повернулась, разделась, открыла вещевую тумбу и одела мое нижнее белье (это я сумасшедшая, я?!).

- Джейн, ты больна. - Поставила я ей диагноз, ни чуть с того не утешившись. Жаль, что она меня не услышала, ох, жаль.

Встав перед зеркалом, она стала себя разглядывать.

- Ах, Джон, ну и фантазия у тебя. - Похоже, она пустилась в воспоминания.

В очередной раз сорвавшись, я потребовала, чтобы она немедленно сняла все с себя. Я даже побагровела и начала распылять слюну вокруг себя активнее увлажнителя воздуха. Дьявольское предательство!!! Зачем мне все это видеть, ведь я не могу ни вмешаться, ни закрыться от происходящего. Меня словно по голове приложили тяжелым: я не могу вмешаться. Впервые.

- Эй! - Крикнул кто-то.

На голос обернулась и я, и Джейн. У гардеробной стояла Камилла и наблюдала, чем тут занимается Джейн.

- Какого черта ты здесь? - Взорвалась вместо приветствия пунцовая Джейн (ага, попалась - тебя застукали!!!). Камилла ехидно заулыбалась:

- Тоже не смогла уснуть. Картинки стоят перед глазами как наяву. Собрала барахло?

- Почти.

- Что не собрала, то на себя напялила? Кончишь, жди в машине, а то я пешком пришла. - Убежала она к лестнице на второй этаж.

- Чтоб тебя, художница хренова. - Продожила сборы Джейн.

5 (Первый вояж: Камилла. Да сколько можно...)

Из гостиной донесся присвист.

- Эстер нас опередила! Мебели уже нет! - Оповестила Камилла.

- Значит, это она была в том грузовике! Психопатка, вела, как пьяная. - Ответила Джейн, взваливая мешок на плечо и двигаясь на улицу, захватив еще и купальный халат со стула.

Меня потянуло любопытство проследить за Камиллой: дайте мне только вселиться в какого-нибудь писателя, все расскажу, уж поверьте! Интересно, Камилла тоже отличилась с моим мужем?! Когда я поднялась, она преспокойно нежилась на ковре, не особо торопясь к ожидающей внизу подруге. Теперь мне уже неистово хотелось расцарапать кое-кому лицо.

- Давай ты оставишь свои грехи при себе. - Предложила я.

- Если бы ты была здесь, (мое имя, которого я не слышу), мы бы тебя точно убили. Джон в сексе был так, середнячок, но в этом доме в него вселялись такие силы... - Она легла на живот.

Я стояла близ входа, прислонившись к стене и закрыв глаза. Потом опустилась на колени и сжала голову. Я у нас бесплотный дух. Не известно кого мчась спасать - разбилась вдребезги, а вы, грабя меня, словно в кошмаре срываете одна за другой свои маски 'лучших подруг', издеваясь надо мной даже после моей смерти. За что?! Почему бы вам не унести свои грязные тайны с собой во гроб? Зачем вы в моем доме выплескиваете все это? Зачем вы говорите все это подслушивающей музе?!

- Так, стоп, притормозили! - Встрепенулась я. - Муза каменная, она не может слышать в принципе - это единственная аксиома моей реальности! Э-э-э, бывшей реальности.

Но я снова ощутила этот звук: поворачиваемого на дереве большого камня. Я даже разглядела царапины на полировке, хотя свет и был слабым. Я отцепила руки от лица и увидела, подняв глаза, что муза...

...она...

...она поворачивалась вокруг своей оси, зажав перо творчества как кинжал.

Я взвизгнула, подпрыгнув, и, сама не ожидая, кинулась музе наперерез.

- Она моя подруга! Камилла, неужели ты не видишь?! Уходи! - Я повисла на камне, и меня всю обдало жгучей, пульсирующей ненавистью мрамора к этому куску плоти, разомлевшему на чужой собственности. Но это же Камилла! Я оглянулась: она спокойно расставляла двенадцать фотографий на подоконнике. 'Налюбовалась?' - Неожиданно поддалась я искушению музы. Я все еще сидела в обнимку с каменной статуэткой, пока Камилла успела застегнуть свой легкий халатик, завязать пояс и, свалив фотографии на ковер, закатать его и унести с собой.

Одна из картинок, где был заснят неизвестный, выпала. Камилла глянула себе под ноги, наступила каблуком на стекло. Раздался жуткий хруст. Я зажмурилась и отвернулась. Каменная муза вдруг выскользнула у меня из рук, обожгла меня очередной порцией злости и, царапая лак на полу, заскользила вслед подруге.

- Стой! - Не успела я пообломать ей крылья.

Муза замахнулась пером и...вонзила его в захлопнувшуюся дверь.

6

Камилла снаружи вздрогнула: ей почудилось, что кто-то в комнате следил за ней, но проверить это или вернуться за выпавшей фотографией не захотела.

- Что так долго? - Отчитала ее Джейн.

- Ковер скатывала, а там еще эта каменная подпорка. - Рассеянно ответила та.

- Не ври, ковер был скатан.

- Я же не спрашиваю тебя, чем ты занималась в белье покойницы!

7

Я так и сидела на полу, глядя на музу. Та больше не двигалась, но меня все еще не отпускал страх. С трудом заставив себя не смотреть на нее, я перевела взгляд на разбитую картинку. На трещинах стекла запеклась кровь. Я отползла от фотокарточки и вжалась в стену под окном, на всякий случай еще и ноги подобрав. Но нельзя же сидеть так до бесконечности. Осторожно я подтащила себя к битому стеклу. Дрожащими пальцами провела по следу крови. Она отпчаталась на них. (Ага, кровь посюсторонняя, брррр!) Не успела я сделать более основательные выводы, как уже вырвала из рамки картонное дно и вынула снимок. Каблук Камиллы пришелся на лицо человека, но я попыталась его разглядеть. Услышав скрежет, увидела музу совсем рядом (почти нос к носу, спасибо, закричать не успела): она занесла перо и чуть не прорвала фото. Я убрала руку, но ополоумевший камень 'набросился' на меня, прорвав штанину брюк, пытаясь добраться до зажатой (получилось!) в прозрачных пальцах карточки. Я прицелилась каблуком ботинка ей в голову, и она послушно рухнула назад, сломав кончики крыльев. Добежав до двери, я посмотрела на противницу: она рывком поднялась, одновременно прокрутившись в мою сторону.

Я выскочила наружу, все еще продолжая отступать, так как скрежет по ту сторону стал нарастать: муза, разогнавшись на полировке, ударилась в дверь. Откатившись, она ударилась снова, снова и снова. Прижимая снимок к груди, я сделала несколько шагов в сторону, вздрагивая после каждого ее удара. Сорвалась вниз. Больно не было. Перевернулась на спину и стала слушать, как ритмично муза штурмует препятствие.

Личину своих подруг я узнала впервую же ночь после похорон. Помимо этого оставалось очень много неизвестного. Кого я хотела спасти? Этот кто-то был в 'Храме' на концерте, и я его (ее) знала. И что за рукопись забрал Джон? Я по пальцам перебрала свои произведения, но так и не поняла, что еще не опубликовано. Да, кстати, было бы еще неплохо вспомнить, как меня зовут. Это же так просто! Ну же!!! Дохлый номер... И кто этот мужчина фотографии? И не его ли я хотела вытащить из 'Храма'? И, пожалуй, самое важное: когда эта чертова муза прекратит долбиться в дверь?!

Она остановилась только с рассветом. Я к этому времени так и не нашла ответы на свои вопросы. От мысли об одиночестве хотелось (еще раз) умереть. Единственное, что мне разъяснила 'моя сущность' так это то, зачем нужны эти 'толчки в спину': всего лишь способ переброски энергии (меня, то есть) во времени (пространство здесь отсутствовало напрочь). Ответ на самый главный вопрос - зачем я скончалась по частям - не последовал. Почему все вышло таким образом? Точно надо в кого-нибудь вселиться, чтобы описать это: безысходная тоска, давление спрессованной в материи вечности, чужие мысли словно переползают из сознания в сознание, как вирус в сети, (подруги, оказывается, ничего такого в слух не говорили), ко всему прочему - нескончаемое холодное дыхание в затылок, от которого никак не согреться. И невозможность уснуть. Тянет в покой, но что-то мешает.

А потом начался нескончаемый день. Рой людских мыслей - словно постоянный зуд в мозгах. Лишь спустя три часа удалось его частично прекратить и пускать мысли выборочно и строго по желанию (мечта идиота - слышать только то, что хочется слышать). Да и такая избирательность вскоре перестала быть нужной: в большинстве своем люди думают о еде и сексе. Иногда о работе и сексе. Часто о деньгах и сексе. Спустя эти три часа борьбы с шумом меня уже изрядно пошатывало от усталости. Я ходила по улицам и слушала их. Когда-то я была в их числе.

Случайно глянув через плечо одной деловой дамы в ее ежедневник, узнала, что с той ночи, как мой дом растащили на сувениры подруги, прошло три дня. Неприятно скользнула мысль, во что превратилась дверь второго этажа под нажимом музы. Какого лешего, собственно, мне надо было в ежедневнике той дамы? Ах да, на сегодня она была приглашена на показ мод 'Оживший талант', который устраивала Джейн в честь выхода 'моего' романа. Я уже видела его рекламу, но мне она ровным счетом ничего не сказала. Все происходящее выглядело непонятной головоломкой, времени на решение которой мне было отпущено всего ничего - вечность. Я уже не чувствовала время в обычном его понимании, даже не всегда, если не сосредотачиваться специально, улавливала смену дня и ночи (может, слишком бы в глазах рябило, хих).

8

Все началось с последовавшего затем очередного толчка в спину. Я оказалась в залитом светом помещении, в середине которого проходил длинный подиум. Он вел от одной стены к противополжной, деля зал на две части. Судя по дамам с веерами, было душно, но никто не уходил. Мои костюмы видели многие, еще большее количество народу желало их приобрести на последующем за показом аукционе. Джейн свела издержки к минимуму, намереваясь выжать из этого шоу по максимуму. Интерес подогревала и книга - я знаменита даже больше после своей 'трагической кончины'. О том, что я уже 'почила с миром' все предпочли быстренько забыть. Только рамка с черной ленточкой в дальнем углу скромненько напоминала об этом событии (но туда мало кто смотрел).

А я смотрела на свое фото. Довольно странное ощущение. Бывают такие, надо сказать, например, когда смотришь на себя в зеркало и долю мгновения не можешь себя узнать, будто видишь чужое лицо (одно время для меня это была естественная утренняя практика, м-да). Вот так я себя сейчас и чувствовала: это не я, просто не могу быть я! Мне вспоминалось (ах-ах, тьфу, не мемуары пишем!), что я всегда была светленькой и стройной, а оказалась мускулистой брюнеткой с короткой, почти мальчишеской стрижкой. Что не лишало меня определенной сексуальности и стервозности во внешнем виде. В общем-то, на фото был совершенно чужой человек, но, почему-то, все считали меня таковой вот (кто б вам глаза промыл, благодарные почитатели и неблагодарные завистники).

В зале включили музыку, и я увидела, как мои наряды пошли по подиуму. Девушек, в них одетых, я тоже видела, но они словно сошли с черно-белой пленки. Моя одежда выглядела живой и двигалась будто сама по себе, казалась нестерпимо яркой на этих белесых, ходячих манекенах. Все присутствующие, на мой взгляд, тоже выцвели, но стали еще активнее аплодировать, стоило только пойти нижнему белью. Знали бы вы, что это не свежекупленные копии моего белья, а самое настоящее МОЕ, практически снятое с трупа!!!

Меня пронизывали вспышки фотоаппаратов, лампы, свет, отражающийся от отбеленных зубов манекенщиц. Все походило на плохо поставленный спектакль. Жизнь была только в моей одежде. Все остальное умирало и теряло цвета.

Потом настало время коктейля, модели ходили между гостей (трезвые и злые, на громадных шпильках), демонстрируя комплекты. Продавалось все партиями: костюм, туфли, сумочка, платок, украшения. Начавшийся аукцион был не менее длинным, чем демонстрация. Джейн хитро потирала руки, отмахиваясь от Джона, когда тот спрашивал ее о чем-то. Когда цена, предложенная за первый же 'пакет', взлетела до полутора миллионов, я сбежала. Каждая из этих вещей была продумана еще до покупки или пошива, чего только поиски мастеров стоили...

Снова забрела в пустой демонстрационный зал, долго смотрела на траурный снимок, прежде чем с силой ударить по нему (вот еще шутники нашлись! умерла я, как же!). Похоже на то, что я никак не могу выбраться из страшного, удушающего сна о темных и злых тварях в каждом из нас. И сейчас я их уже видела. Остыв, заметила, что моего изображения нет на прежнем месте. Я его не просто сдвинула, а отшвырнула так, что оно ударилось о стену и отлетело. Подойдя поближе, сосредоточилась и смогла его перевернуть.

Опять треснувшее стекло: мое лицо комично преломилось. Я хихикнула, но тут же поняла, насколько уродливо оно выглядело сквозь осколки. Я была такою же тварью, как и те, что повылезали из моих подруг после моей смерти. Отшатнувшись было от фото, я разозлилась (глупо же чего-то бояться, когда уже, хм, слегка помер) и стала топтать его, пытаясь раскрошить свою физиономию на глянцевой бумаге. Оно было отвратительно, омерзительно, тошнотворно ужасно. Но это я. Разве нет?

Я ездила по свету, получала письма, читала их и газетные колонки сплетен - и все для чего? Чтобы вытащить наружу чье-то 'грязное белье', замаскировать свои происки и до тех пор трясти этой 'обновкой с душком' перед читателем, пока до него не дойдет, на что это я тут намекаю, приплясывая от нетерпения: ну угадай, про кого это, узнаешь себя? Да, именно это я и делала. Делала со смаком, с садистским удовольствием 'распиная' своих героев ('хорошим' тоже доставалось по первое число, не обольщяйтесь), чтобы и герои, и читатели поняли все! И пережили так, словно они сами вляпались в это дерьмо, словно от них несет смрадом, а они делают вид, что они непричем. Да-а-а!!! Но всем - ВСЕМ - это нравилось! И если я такая мразь, что писала об этом, то что уж говорить о читателях! Будь все это проклято, если из-за этого я не могу умереть!!!

Нет, не только из-за этого.

Еще из-за того, что я не успела кому-то спасти жизнь. Я, странно чувствующая себя взмокшей и покрытой испариной, поежилась от сквозняка и обернулась. В зал вошел Марк, муж Джейн (я, кстати говоря, вышла замуж последней из подруг). Вот уж кого она не ценила... Круглыми глазами он смотрел на валяющуюсяи раздавленную мной фотографию. Хотя чего пугаться, подумаешь, я ее раздавила. Но пугаться стоило: вновь сочилась кровь из-под стекла.

Честно говоря, я уже не получала никакого удовольствия, видя его ужас. Это выглядело умелой игрой мышц над непробиваемым никаким страхом сознанием. Ну, конечно, вот он уже себя успокоил, что ему показалось: картинка упала, разбилась, перемазалась в краске. Так и будем думать, да, Марк? Он убежал. Вновь посмотрев на нее, отметила, что она снова стала такой, как и прежде, и стоит на прежнем месте - целехонькая. Марк вернулся, таща за руку жену, но та, конечно же, ничего странного не заметила. Еще одно правило ночных кошмаров: знаки видит один, а предупреждение - адресовано другому. Я поежилась от этой мысли, не зная ее происхождения. Что-то подсказывало, что это только начало. Судя по нему, дальше меня не ждет ничего лучшего. Все началось со смерти и ею же закончится.

Больно пронзило светом.

9

Заморгав, обнаружила совершенно другую обстановку: это была обставленная за мой счет гостиная Эстер. Если я мебель подбирала под общее настроение дома, то здесь же, я знала, все было готово и готовилось именно для того, чтобы установить наворованное. Сколько я не ждала, ничего не происходило. Только отдаленно под сводами большого дома Великой Эстер разносились отголоски скандала. Всей своей сущностью ощутила невероятную тяжесть и угрюмость. Солнечная мебель, коей она была в моем доме, легкая, прочная, будто воздушная, здесь выглядела как вырезанная из золотых монолитов и казалась неподъемной, вросшей в пол. Я опустилась на нее и провалилась в отгремевший скандал, как в выгребную яму: Эстер ругалась с Томом (муж, банкир, сноб; ну и выбор). И дело было не столько в мебели, сколько в новом романе.

- Ты должна немедленно вернуть мебель! Пусть ее дом станет музеем! Или продай ее!!!

- Никогда!!! - Визжала, как свинья, Эстер. - Никогда! Только через мой труп!!!

- Ты что, не читала роман своей сумасшедшей подруги?! - Это он так обо мне.

- Нет! И не буду! Она всегда умела всю грязь вылить! Я такое не читаю! - Гордо заявила она. Камень в огород Тома.

- Все же рекомендую ознакомиться. - Перешел он на протокольный язык. - В этот раз эта грязь и нас касается. Пока ты действуешь как по сценарию, словно она все твои мысли знала. Верни мебель. - Том элегантно подтянул узел галстука. - Или развод. - Просто заявил он. - Я никому не позволю портить мне репутацию, даже тебе. Эти книжки читает каждый второй. И мой шеф, и партнеры. Учти это.

- Трус! Она не могла написать обо мне ничего плохого. Я была ее лучшей подругой!

Ей под ноги полетела книга в мягкой обложке.

- Тогда, может, объяснишь, что это за намеки на твою связь с Джоном?

Он поправил прическу перед зеркалом.

- Никто не смеет смеяться надо мной у меня за спиной. Даже такой специалист как Эстер Эванс.

- Ты будешь еще большим идиотом, если поверишь в эту писанину!!! Своими действиями ты только ей подыграешь!!!

- Подыграю?!

О, да, давайте мне подыграем! Во что хоть играем-то?

Конечно, развод оказался увесистым доводом в пользу того, чтобы прочитать 'писанину'. Эстер (даже не дочитав до половины!) начала рвать книгу, костеря меня от всей души. Что я такого могла написать, что не помню об этом? Попыталась прочитать, что написано на разбросанных клочках страниц, но они представлялись мне абсолютно чистыми. Эстер теребила свою шевелюру, сидя на диване и слегка раскачиваясь. Я присела напротив и стала смотреть на ее отчаяние.

Что-то отвлекло мое внимание и незаметно картинка перед глазами изменилась. Одну подругу сменила другая - Камилла. Скандал в доме Эстер остался где-то далеко, отзываясь странной головной болью, я даже не знала в точности, когда он имел место быть, и сколько дней прошло с момента публикации этого кошмара.

- Всего пара дней с выпуска первого тиража. - Услышала я ее мысли. - Да как у нее рука поднялась написать такое?! Джон, этот придурок, ничего не читал?! Куда он смотрел?! - Камилла нервно ходила по своей мастерской, на стенах которой висели мои снимки. Зазвонил телефон.

- Что? - Вместо прветствия сказала Камилла. - Да, я читала. Эстер, ни малейшего понятия!!! Да, хорошо. Джейн знает? Тогда обрадуем ее. Где она? Ну так вытащи ее из банка! В восемь у нее!

'У нее' - это у меня. Они собираются обсудить, что я написала. Я тоже хочу это обсудить!

10

Шла домой, сеовершенно зациклившись на пришедшей в голову мысли-вопросе: а с какой радости, собственно, муза начала двигаться и была так полна ненависти? Это хотелось бы выяснить до прихода 'гостий'. Чем ближе я подходила к дому, тем сильнее разросталось мое беспокойство. Погода окончательно испортилась, из набежавших туч начал моросить дождь. Потом тот превратился в заправский ливень. От начавшееся грозы в доме что-то закоротило и свет не включался. Добраться мне домой никто особо не мешал, но предчувствия были расписаны более чем мрачно.

Когда я в задумчивости вывернула на свою улицу, увидела разъяренную толпу. В окна летели камни, кто-то порывался зажечь 'ведьмин костер'. Среди бушующих на потеху прессе находились даже те, кого я вспомнила по своим презентациям. За что эти-то теперь меня ненавидят?! Почему, только по эту сторону, я узнаю их истинные чувства?! Почему только после моей смерти они решились открыто выражать то, что в них было на самом деле? (А может, я не реальную картину вижу? Может, они просто стоят под окнами и скорбят, а я вижу изнанку этой скорби?! М-да, лесть не удалась. Черт!) Я остановилась напротив входа, позади беснующейся толпы, испуганная, сбитая с толку и злящаяся на всех и вся за то, что умерла так некстати. И за то, что увидела и узнала.

- Теперь-то осмелели. - Сказала (подумала она, что б тебя, они ничего не говорят вслух!!!) одна старушка, проходящая мимо. - Будь жива, она б написала и об этом. - Она про себя премерзко захихикала. - Ох, они бы и пожалели, к зеркалу бы неделями не подходили, боясь своего взгляда!

О чем она говорит? К чему ведет? Старушка притормозила близ толпы и вдоволь их наслушалась.

- Вам бы последнюю книжку прочитать, враз бы разбежались. А ведь знала словно! Ой, полиция. - Старушка бодро потрусила дальше по улице, подгоняя свою мелкую собачонку на поводке отборными ругательствами.

Толпу быстро разогнали. Я смотрела в их глаза и пыталась нащупать корни выплескивающейся наверх ненависти, отупляющей до пустоты злости. Им же нравилось видеть чужую натуру во всей красе, они упивались чужой низостью, унижением, чужими грешками? Ответ пришел сам собой. Им не нравилось видеть СЕБЯ в этих книгах. Они вдруг ощутили себя так, словно кто-то подглядел их самые сокровенные мысли! Будто я с видеокамерой застала их в туалете со спущенными штанами! Теперь и только теперь они могли отомстить: писать больше некому. За что? За то, что ОНИ видели СЕБЯ в моих персонажах?! Увидели то, что на самом деле думали?!

- Кому из нас надо к психоаналитику?! - Вышла я из себя, ругая этих мокрых, гневных самообличителей, одновременно срываясь на дьявольский хохот.

Случайно бросила взгляд на окно второго этажа. В очередном всплеске молнии я увидела там человека, того, что был на тринадцатой картинке. В тот же миг он исчез. Странные ощущения вызвал во мне его образ. И это как-то было связано с Джоном.

Кое-кто мне должен все объяснить! Я ворвалась в дом, взлетела на второй этаж и увидела музу. Она, стоя у самой двери, не шевелилась. Она что-то знает! (У тебя психоз, однозначно.)

- Я требую объяснений! - Опустилась я на колени, чтобы заглянуть в ее 'глаза'. - Сейчас же!!!

Ничего не произошло.

Я задержала дыхание. Ах ты...

Она всадила 'перо творчества' глубоко в солнечное сплетение и я исчезла в ее мире вместе с развертывающейся, спиральной болью. Если учесть, что от меня осталось одно 'астральное тело', то это было более чем странно. Хватаясь руками за наличники, судорожно глотая воздух (откусывая его и глотая, да), я заглядывала в эту комнату, как если бы она находилась в дремучем прошлом моей жизни.

11 (Исповедь Джона. Расскажу, когда отдышусь.)

Муза оттолкнула меня, дверь захлопнулась. Я осталась лежать на полу, не в силах пошевелиться или разогнуться. Кислород, хотя и был желанен, как после долгого заплыва под водой, каленым железом выжигал фантомные внутренности. После всего увиденного, наконец, задала себе откровенно неприятный вопрос: почему я вышла за Джона? И честно себе ответила: не знаю. Какой Джон на самом деле? Не знаю. Раньше-то убеждала всех и себя в том числе, что вышла за него, так как он 'надежен и верен'. Кто это надежен?! Джон?! Черта с два!!! Как может быть надежен и верен избалованный маменькин сынок, которого родная мамаша убедила в наличии у него 'литературного таланта': очень уж ей хотелось, чтобы он, 'когда подрастет', переплюнул всех 'писак'. (Не знаю, что она имела в виду, говоря 'когда подрастет' в адрес 35-летнего раздолбая, каким на самом-то деле был Джон.)

Вообще, его можно было назвать символом всех мужчин того паршивого качества, какое часто можно видеть среди обитателей баров и клубов. Он был полон лицемерия до кончиков ушей: иначе бы ему не удалось ускользнуть из цепких лап своей мамаши. Он был лжив даже тогда, когда пытался говорить правду (она выглядела в его изложении еще хуже отъявленной лжи), был жаден, когда не зарабатывал сам, завистлив и мстителен, когда не удавалось обойти или переплюнуть просто более удачливых, на его взгляд, соперников (ему-то и невдомек, что у них мозги иного качества - они РА-БО-ТА-ЮТ).

Когда хотел, он мог выглядеть жалким и убитым, ненужным и разачарованным - до слез на глазах окружающих его женщин. Он научился выезжать на женском чувстве жалости, когда хотел чего-то от них добиться, а если это не удавалось, перескакивал на другой свой объезженный конек - их чувство вины, необъяснимое в принципе. Он оказался виртуозным актером даже со мной.

Конечно, что меня немало утешает, ему досталась весьма потогонная роль - уверенного и надежного мужчины; что бесит, так это то, что она ему удалась. После этого только и оставалось, что признать себя конченой дурой. Это было невыносимо! Я прочувствовала свою глупость, но злиться на этого слизняка не перестала. Хорошо, что мы в разводе (неплохое заявление для умершей, оптимистичное такое, аж жить хочется). Интересно, а в неизвестном мне романе я его препарировала тоже?! Если судить по реакции подруг, никаких хвалебных од там и в помине не было.

Джон, черт возьми, как же ты мерзок! Ты смеялся у меня за спиной, ты докладывал своей свинообразной мамаше о всех моих делах, ты распускал обо мне сплетни, ты трахал моих подруг, ты даже бил меня, но... М-да, дорогуша, ты так и не научился писать! Ни одного связного текста! О, пупсик, я видела твои черновики, я вынимала их из мусорки, хранила и смеялась над всеми новыми, обреченными на провал, попытками родить мысль. Когда ты впервые меня ударил, я плакала, а ты просил прощения. Когда ты сделал это еще раз, то получил сдачи, и мы рассыпались в извинениях напару. В третий и, слава богу, последний раз, после твоей пощечины, я достала из кармана один твой опус и спросила: 'Что, пишем?!'.

Ой, как же ты орал (пока я не пригрозила это опубликовать), ты так был взбешен, что ушел гулять на всю ночь (не иначе как с расстройства побежал к мамочке), а когда вернулся, застал в доме полицию, тебя арестовали и развод оказался у меня в кармане! Или я тебя бы посадила: медицинское освидетельствование прошло на ура - старые синяки еще не прошли. Да, Джонни, до сих пор эти твои 'выкидыши' лежат у меня в сейфе. А перед самой своей смертью я сменила там замок. Ты не смог уничтожить этот компромат, тебе никогда не дано было писать!!! Ты ничтожество, которое боялось высказать свою ненависть мне в лицо, так как, женившись на мне, ты стал популярен! Ты боялся, Джон, и теперь-то я это знаю наверняка. Ты завидовал, исходился злобой и отчаянно трусил! Твоя мамаша так и не научила тебя быть мужчиной. Она научила тебя быть скользкой, хитрой и изворотливой тварью!!!

И кое-кто знал это уже тогда, когда ты только-только переступил порог моего дома с маленьким чемоданом и большими амбициями (кажется, ты планировал сделать меня покорной, дойной коровой?!). За эту женитьбу ты каждый миг нашей совместной жизни был вынужден унижаться передо мной - бредя славой, оставался никем. И ты начал отводить душу. Тебе просто необходимо было выговориться, но мать не желала тебя слушать, давая интервью направо и налево, якобы зная все секреты нашей семейной жизни - кто, как не она, познакомила двух голубков? Ее послушать, так и писала я по ее указке. И ты начал опорожнять душу на статую (вообще-то, ей просто некуда было деваться). Практически каждую ночь ты исповедовался в своей лжи, в своих ничтожестве и зависти. Это ты оживил ее, Джон! Ты, неудачник, заставил ее ненавидеть и желать смерти, твоя жажда мести заставила ее все 'открыть'. Ты убил в ней творчество! А ведь я столько идей черпала одно время, находясь в ее 'поле', ты себе даже представить не можешь! Я могла три дня к ряду не выходить из комнаты, пить воду и писать! Ты унитожил плодоносящий источник! Ты убил в ней Идею!!!

Мысль о смерти охладила мой пыл. Я смогла распластаться на полу. Вот почему, с приходом Джона, мои герои стали умирать. А я-то понять никак не могла, почему выходит так, что герои мрут, как мухи, и я никак не могу вспомнить ту жажду жизни, которой они были некогда переполнены.

Хлопнула входная дверь. Я подползла к краю и посмотрела вниз. Камилла лихорадочно ходила взад и вперед по полупустой гостиной. Вскоре подошла Эстер.

- Где Джейн? - Было ее приветствие.

- Названивает Джону в издательство.

Они прошли на кухню. Не имея сил спуститься, я лежала, закрыв глаза, и вслушивалась в их разговор. Все чаще стала проскакивать нецензурщина. Наконец, влетела Джейн.

- Этот олух скоро будет здесь! - Крикнула она. - И самое паршивое, что этот придурок даже не читал рукопись! И никто в издательстве, похоже, не был в курсе того, ЧТО там написано! - Она скинула с себя пальто и бросила тут же на пол.

- Надо приостановить печать! Уже вышло более полумиллиона экземпляров!

- О, Господи! - Ахнула Камилла.

Перебранка возобновилась с новой силой: никак не могли решить, как лучше себя вести и что предпринять. Камилла предложила не подавать виду, Джейн требовала изъять весь тираж и остановить печать. Эстер же вдруг, словно выплыв из своих мыслей, сказала:

- Все мы знали, что она сумасшедшая. Просто молчали. Гении и психи так похожи. Это ее тайна вышла наружу, а не наши - так она отплатила нам за то, что мы не вызывали врачей.

Повисло изумленное молчание.

- Да. - Согласилась Джейн.

- Мы ВСЕГДА это знали. - Подтвердила Камилла. - Это же элементарно.

От такого поворота событий я была просто в шоке. Да меня собирались посмертно признать невменяемой!!! Решили оклеветать, выставить душевнобольной (ой, не намного погрешили против истины! Но мы им не скажем, правда?)! Да они издеваются, психиатры на полставки!!! Хотела было показать им, кто тут не в своем уме, да остановил тихий скрип за спиной. Обернувшись, поняла, что сквозь щель приоткрытой двери, муза пристально следит за мной. Потом она опустила занесенную для удара руку с пером и просунула ее в щель. Мне недвусмысленно предлагалось прикоснуться к перу. Солнечное сплетение пронзила почти прошедшая знакомая боль. С трудом переборов наваждение, не отрывая взгляда от статуи, я перевернулась и сделала, что требовалось. Будь я вампир, решила бы, что мне только что забили осиновый кол в сердце тупым концом вперед. Мелькнувшее видение тут же исчезло, как и не было его. Если не потороплюсь, рукопись спасать будет поздно. И тогда никто не поверит, что это правда.

Тягостная тишина в мыслях.

Правда?

О чем я?

Уже забыла. Дрянная голова!!!

Почувствовав удар в спину, очнулась в задымленном помещении. Джон поджег издательство?!

12

Оглядевшись, постаралась проникнуть в кабинет директора, что был дальше, вверх по лестнице. Посередине, на шикарном ковре, валялась канистра. Скорее всего, тут жутко воняло бензином. Но хуже того...листки рукописей, моей и чужих, лежали вперемешку по всему кабинету. Я растерялась, но ненадолго: огонь подбирался все ближе, поджигали от выхода. Пожарная сигнализация не сработала, полиция со скорой тоже не торопятся. Тоже дело рук Джона? Никогда криминального таланта за ним не замечала. Вообще никаких талантов не замечала.

Как же выбрать отсюда мои бумаги?! Я стала собирать все подряд, но на десятом листе почувствовала разницу. Это был не тонкий аромат духов, а будто я уловила нечто, едва знакомое. Отбросив все остальные, я ухватилась за этот белый лист. Время поджимало, что-то рушилось внизу, а я все удивлялась тому, как совершенно по-другому ощущались листы романа: остальные жили своей жизнью, несли энергетику других слов с другим смыслом (алфавит только тот же), были написаны просто другими людьми. Это был аромат непохожей ни на что, существовавшее ранее, жизни слов. Я собрала все, кроме первого листа, который выглядел как предисловие к завещанию: вспомнилось совершенно отчетливо, что я говорила о своем здравом уме (может, мой аналитик тоже под этим подписался для пущей уверенности?!). Огонь рокотал прямо за дверью, испытывая невероятную тягу. Немыслимо: да издательство должно быть оснащено противопожарной безопасностью не хуже банков!!!

Постаралась отыскать лист побыстрее, пока паника не накатила и не накрыла меня с головой (с чего ты вообще взяла, что эту бумажку Джон не сжег первой?!). Слева от двери стенка-перегородка прогнулась и стала прогорать насквозь. Да что же это?! Прижимая роман к груди, я стала отползать от двери, еле сдерживающей напор стихии. Взорвалась пластиковая бутыль с водой - ее где-то переплавило и перекосило. Ковер, ко всему прочему, залило и водой. Из-под двери огонь показал несколько языков, дразня меня и вгоняя в ступор. Рукопись жгла руки, может, это и повлияло на то, что я УЗНАЛА, где этот лист.

Под ковром.

Но сил не хватило даже на то, чтобы слегка приподнять угол мокрого, тлеющего покрытия: на поиск и взятие одного листа требовалось мощи столько же, сколько на подбор нужного слова в тексте. А листов было без малого три сотни.

Доставать через ковер?!

Дверь опасно выгнулась под давлением. Стекло в нем с треском расходилось трещинами. Если огонь прорвется сюда, все погибнет мгновенно и я никогда не оправдаюсь. Решилась. Провела дрожащей рукой по мокрому ворсу. Ощущение, что шаришь в выгребной яме. Получилось!!! Я прижала всю кипу бумаг и спряталась за рабочий стол директора. Белые листы (я не видела ни закорючки!!!) с неизвестными словами о неизвестной жизни.

И вдруг поняла.

Мне не нужно оправдание, мне не нужно доказательство моей вменяемости, мне не надо, чтобы мне верили. Я хочу, чтобы они знали, что я НИКОГДА не была поборником зла в их душах, за которого они меня принимали. Теперь я понимаю их ненависть!

Я не оказалась святой, как они хотели бы думать! Чтобы понять это, не надо было читать свою писанину! Если я написала правду о подругах, то я могла написать и о себе! О-о-о, как же все были разачарованы, узнав, что я не ангел во плоти!!! Кто, как не носитель зла, может писать о зле со всей возможной достоверностью?! Да-а-а!!! Во мне было такое же зло, что и во всех, кто меня окружал!!! И я хочу, чтобы о моем ничтожестве знало как можно больше людей, а не только те жалкие полмиллиона, что с потом и кровью уже достали мои книги.

Я не хочу, черт бы вас всех побрал, подыхать с этим! Жить с этим - легко, но умирать?! Нет, уважаемые читатели! Неужели вы думаете, что писать о зле и изъянах может ангел, который их и не нюхал?! Нет! Я вас ра-за-ча-рую, не надо ставить меня на пьедестал добра и покрывать позолотой добродетели!!! Не надо! И я вам покажу, каков ваш идол на самом деле!!! Разнесу весь ваш культ к чертям!!!

Но как спасти рукопись?

13

Дверь еле держится. Если она рухнет, то накроет все, кроме меня. Роман будет уничтожен. Но что делать? Выход подсказала муза со своим пером. При одном воспоминании ноющая боль поползла из центра... Я могу запихать 'в себя' свернутую в свиток рукопись, но меня... просто разорвет... боль... просто... моя смерть покажется плевком по сравнению с этим. Другого пути не было - ни окон, ни лазеек (идиотская планировка, согласна) - бумага не я, она горит.

Свернула листки. Теперь я буду тубусом. Ха-ха.

14

Судить о происходящем приходилось только по увиденному: жара, запаха горящих обшивок, удушливости я не чувствовала. Использовать шанс? Искупить мнимую вину? Руки тряслись. Как же страшно. Свернула свиток потуже, выдохнула и принялась вкручивать его в себя. Было упругое сопротивление моей нынешней 'плоти', резко обострившееся восприятие - звуки, запахи, чувства пронзили меня насквозь, втягиваясь в дыру в районе солнечного сплетения. (Инородное тело другой плотности внутри и - никакого удовольствия!!!) Вот о чем, оказывается, говорил Алекс Кронштадт: тело другой плотности не может проникнуть в тонкий мир без разрушения тончайших связей другого мира, а это всегда больно. Я тогда долго смеялась над приведенным им примером: человек не может в открытом космосе разрядиться до такой степени, чтобы спокойно дышать имеющейся там каплей кислорода без скафандра.

Согнувшись в три погибели, я завершила начатое. Небось, именно так Господь скрутил когда-то улитку. Слезы (настоящие или мнимые?) текли по щекам. Не встать. Ну держись, Джон... Сцепив зубы и собрав остатки сил, подтянула канистру и протолкнула ее под мокрый ковер: выходило так, словно он расступился и поглотил ее. Никогда не думала о таких взаимосвязях обычных вещей...

Дверь сдалась и провалилась внутрь, окатив меня огненной волной. Сознание замерцало, приступы то обострялись, то спадали. Я была похожа на заклинившую пружину в наивысшем напряжении. Электрическими разрядами все еще отдавалось произошедшее и сделанное, когда утром я смогла выйти из пепелища. Наконец, приехали спасательные службы. Шатаясь, словно пьяная, перешла дорогу, покидая выгоревшее здание. Растянулась на газоне, желая ощутить утреннюю прохладу и влагу на траве, но словно уткнулась носом в иссушенную землю. Чья-то собака меня облаяла, но я даже не смогла послать ее куда подальше. Надо было вернуться домой и пока запихать рукопись в сейф, чтобы спокойно прийти всебя.

Измотанная и разбитая, полная нового страха, я шла по улицам, ничего перед собой не видя. Я не знала, как вынуть рукопись!!!

15

В доме уже никого не было. Сейф находился в стене над изголовьем кровати, в 'винной' комнате. Его скрывала висящая картина, которая теперь, раскуроченная, валялась на полу: рама отельно, а порванный холст - отдельно. Дверца сейфа выглядела так, словно по ней били ломом, но так и не открыли. Прикоснувшись к ней, увидела, как Джон в бешенстве колотит по ней, а Камилла и Джейн рвут полотно. Эстер просто исходится на злость. Потом Джон ушел, прихватив с собой металлический прут. Не знаю, как только мои подруги не выдрали сейф из стены, так они его дергали. Видение исчезло. Решила проверить, что еще в доме разнес Джон.

Логично. Я не удивлена.

Оба крыла были обломаны, голова раскроена, перо просто превратилось в порошок, руки сломаны по локоть - вот и все, что от нее осталось. В таком виде она не могла мне помочь вынуть свиток. Если она этого не сделает, то вскоре я поменяюсь с рукописью местами: стану бумагой и чернилами - ровно до тех пор, пока меня не сожгут, переведя в цифровую форму. Чтобы 'оживить' музу, придется отдать ей все свои силы. То есть довериться разбитому куску камня.

Пришлось долго себя уговаривать, смотря в пустые глаза музы, но потом вспомнила, что я уже, вроде как, умерла, поэтому мне вообще-то давным давно все равно. Должно быть.

Силы ушли, как песок сквозь пальцы. Я лежала и смотрела, как она - медленно, очень медленно - собирала себя по пылинке. Это было похоже на обратную отмотку в фильме, на повернувшееся вспять время, на нереальную сказку. Шрамы на ней исчезали, стоило только присоединить части. Она стала как новенькая. И ничего не предпринимала в моем отношении. Я закрыла глаза, чувствуя себя абсолютно вымотавшейся. Не хотелось ругаться, кричать, ничего вообще, лишь бы все поскорее закончилось. Словно где-то далеко, услышала движение ее подставки по полу. Она приближалась. Очнуться пришлось, так как она запустила в меня руку и вынула свиток. Не в силах остановиться, я снова разрыдалась.

Листки романа покорно лежали у меня перед носом. Взяв их, я потащилась к двери, мямля слова благодарности, застревающие в горле и непонятно к кому обращенные.

16

Посмотрев на несчастный сейф, повеселела. Естественно, что они не могли его открыть. Я всегда записывала неправильный шифр, запоминая, как его изменить, исходя из каких-то своих соображений, к тому же дверца сейфа не совсем обычно открывалась. Повернув ручку и отомкнув замок, надо было и дальше нажимать на нее, чтобы 'вывентить' квадратную дверцу, чье основание было круглым. Открыв его, снова увидела фотографии с неизвестным мне человеком: его же лицо было на тринадцатом снимке. На одном из фото мы даже были сфотографированы вдвоем. На фоне был 'Храм'.

Когда нас сфоторграфировали? Кто? И что это за человек? Времени на раздумья было в обрез, так как меня решили предупредить об очередном моем перемещении. Закинув все обратно и спрятав тринадцатый снимок из коллекции в карман, я очутилась в полицейском участке.

Джона-таки арестовали - по подозрению в поджоге. Кое-где (не без моей посильной помощи) были найдены его отпечатки пальцев. Он кричал в камеры телевидения, что не виновен, утверждая, что это я подожгла помещение, потому что я жива, больна и теперь действую по сценарию собственной книги. Под залог его не выпустили: был найден труп редактора. С пулей в голове и сердце.

Джон оказался способен на убийство! (Как крыса, загнанная в угол!) Но теперь-то его мамаша должна быть на седьмом небе от счастья: ее сыночка показывают по телеку! А вон и она. И уже дает интервью, о том, кстати, какая я была плохая жена, стерва, которая свела с ума ее 'пупсеночка'. Пупсик, говоришь? Это в сорок лет и в подгузнике?! Я хохотнула, подкралась к ней и сдернула ее парик, чтоб не повадно было больше такие шоу устраивать.

Выйдя на улицу, присмотрелась к газетным заголовкам в магазине - все первые страницы мои: я, мои 'опусы', мой 'вдовец' и мои 'подруги'. Кстати, о последних: на показе Джейн выяснилось, что ВСЕ модели, которые одевали мои костюмы, заразились какой-то аллергией. Кожа покрылась красной сыпью и им ничего не помогало, пока они не снимали с себя все. Банкир Том Редьяр -муж Эстер Эванс - подал на развод. Желтая пресса писала, что Эстер отказывалась заниматься с ним сексом где-либо, кроме 'чайной гостиной'. Камилла уже несколько дней (дней?! сколько же я пробыла в издательстве?) не выходит из своей комнаты.

Но все газетенки единодушно утверждали, что после моей смерти их браки - Джейн с Марком, Эстер с Томом и Камиллы с 'Бобби' - пошли прахом, так как все держалось на общем любовнике подружек - Джоне, муже (мое имя). Их браки рушились с треском, как карточные домики, смывались, как песочные замки в прилив. Том заявил, что у Эстер паранойя, связанная с мебелью. И он готов даже выложить приличные отступные (благо, он уже обзавелся новой подружкой, подумалось мне). Кажется, я снова могу выборочно получать информацию о людях. Да, надо отдать должное Тому, он все распланировал, не отвлекаясь на разбрызгивание грязи обо мне, желая как можно быстрее от всего происходящего отмыться самому. Я оказалась около их дома в разгар очередного скандала: Эстер, закатывая истерику, требовала, чтобы он опроверг свое заявление о ее паранойе.

- Нет. - Носильщик уже похватил его чемоданы и понес к автомобилю. - Я оставляю тебе и дом, и наш автомобиль. И мебель, конечно!

- Ты же знаешь, что это не правда!

- Отойди от меня! Связалась с Джоном, так и иди к нему теперь! Из-за тебя страдает моя репутация, это меньшее, что ты залужила, пороча мое имя! Эта мебель только для пыток и предназначена, на ней даже сидеть долго нельзя!!! - Он перевел дух и посмотрел вслед чемоданам. - Кредит на твои духи отдашь потом. Не беспокой меня. Никогда!

- Это все из-за этой стервы?! Это она во всем виновата!

Он отдернул руку, на которой она почти повисла.

- Недавно она была твоей подругой.

- Ты же знаешь, что она всегда подавала помои как основное блюдо!!!

- Помои?! Я узнал о твоей измене из КНИГИ!!! Она гремит на весь тираж! Мои партнеры советовали мне ее прочитать!!! Чем ты думала?! - Он захлопнул дверь.

17

Следующий скандал я застала между абсолютно незнакомыми людьми: они искали какой-то утерянный список. Ничего не успев понять, я оказалась дома. Здесь, наконец, до меня дошло, что муза вполне может знать, кто этот человек на снимке, раз уж она была свидетельницей и исповедей Джона, и моей жизни. Получается, я теперь сознательно должна пойти на экзекуцию к музе? Та по-прежнему смотрела на мир каменными пустыми глазницами, не особо беспокоясь о моих проблемах. Перо вошло ровно и резко. Она посоветовала помочь найти тем людям потерянный список. И все?!

Я брела в указанном направлении, с удивлением отмечая ночь вокруг. Снова появились чужие мысли. Глупое удовлетворение Джона, заявившего, что я только и занималась, что правкой ЕГО романов. Журналисты криво улыбались, но не уходили. Мысли о самоубийстве, что гнала от себя Эстер. Надо ей помешать! Эстер где-то достала револьвер и положила его на столик. Хотела напомнить ей, что из нас двоих сумасшедшая я, а не она. Но вместо этого продолжала наблюдать ее в глубине себя и холодеть от страха.

Вот она взяла револьвер. Вновь и вновь она думала, что такого удовольствия, как в гостиной с мужем, больше нигде и ни с кем не получала, а теперь ее запихнут в психушку, она не может этого допустить. Пусть она еще не создала своих лучших духов, но своей смертью она заставит Тома всю его оставшуюся жизнь раскаиваться!

Интересно, она хотя бы подозревает, на что обрекает свою душу?

Грохот ее выстрела заполнил всю мою голову.

Долго, очень долго, просто бесконечно я ничего не видела, не слышала и отказывалась понимать.

В мысли вклинилась муза, предупреждая, что список хотят уничтожить. Пришлось идти дальше.

В голове появились звуки каких-то шлепков. Марк, кажется, распустил руки. После того, как всю коллекцию вернули и потребовали возмещения, ко всему прочему, и морального ущерба, эта парочка оказалась разорившейся. Всю одежду пришлось сжечь. У Джейн произошла большая потеря крови. Моя смерть показалась мне милосердной.

Снова муза подгоняет. Ее присутствие как укол.

Что творилось с Камиллой, понять было сложно. Она была жива. Но ее словно уже почти не было.

18

Интуиция ли, муза ли вели меня темными дворами в центр города. Я вышла на очередную помойку, когда увидела бездомного, разводящего огонь мятыми листами. Подбежала, выхватила листы, оказавшиеся списком, и припустила прочь. Просмотрела их только в укромном месте. Это был перечень фамилий людей, погибших при взрыве 'Храма', около восьми тысяч, но мне достались только обывки, не более сотни имен. Одно из них показалось мне знакомым.

Чарльз Итон.

Совсем меня сбило с толку ощущение, что этот человек жив, хотя и значился погибшим. Я опять доверлась ведущему меня ощущению, которое 'доставило' меня прямиком к двери этого человека. Сосредоточившись, я позвонила. Открыли без вопросов, на мгновенье человек зацепил меня взглядом, сказал 'О, Господи!' и тут же ее захлопнул. Я даже не успела сформулировать вопросы в голове, когда он снова открыл мне.

- Заходи. Извини, не ожидал, что это будешь ты. Как ты меня нашла?

- Ты меня видишь?! - Вырвалось у меня.

- Конечно, я столько с тобой занимался, что вижу тебя даже во сне.

- Занимался чем?

- А то не помнишь? Значит, все еще хуже, чем я предполагал. Как меня зовут?

- Чарльз Итон.

- Это ты могла и вычитать. А дальше?

Я пожала плечами.

- Господи! - Он взлохматил свои волосы. - Как же ты все запустила! Куда ты смотрела!

- Ты мой... наставник? - Предположила я.

- Нет, что ты, хотя чем-то похожим я всю жизнь занимаюсь. Я психоаналитик, если тебе это что-то говорит.

Это говорило только об одном:

- Я сумасшедшая?

- Нет, до этого пока не дошло. Ты пишешь, а это уже признак определенного... отклонения от нормы.

- Чего?!

Чарльз застонал.

- Слушай, я не могу объяснить тебе все, время поджимает. Исчезни ненадолго, ко мне скоро придут.

- Меня видишь только ты.

- Ах да. Тогда без выкрутасов.

После условного звонка, вошел крупный мужчина с дипломатом. Двое сухо поприветствовали друг друга и завели разговор, из которого я поняла, что Чарльз Итон, получив свидетельство о своей смерти, собирался стать другой личностью и сбежать из Штатов. За это он очень щедро расплатился и здоровяк сразу ушел.

- Как ты получил свидетельство? Ты не был в 'Храме'?

- Был. Но официально я ничем не отличаюсь от тебя.

- Это тебя мне надо было спасти?

- Другого. Но ты не успела, да? Пришлось самому...

Я подавленно промолчала.

- Знаешь, твой компаньон собирается вернуться и забрать все.

- Тогда пошли.

Чарльз вылез на пожарную лестницу, поднялся на несколько пролетов, отпер дверь и проник внутрь. Обстановка была лучше, чем внизу, к тому же - бронированные двери и стекло в окне.

- Ничего не напоминает?

- Клетушку.

И в ней я провела очень много времени.

- Ты уверен, что тот не знает о втором кабинете...

Чарльз закрыл все окна, опустил жалюзи и включил свет.

- Я выпью кофе. До рейса у меня еще есть несколько часов, чтобы попытаться ответить на твои вопросы.

Прихлебывая кофе, он слушал мой рассказ, когда дело дошло до самоубийств, Чарльз меня остановил.

- Пока они, все трое, заметь, живы. Музе надо было, чтобы твоя чувствительность обострилась - так ты смогла найти меня. - Он вздохнул. - Но ты уже знаешь, как это будет. Как же ты все запустила! Мы теперь все живем по сценарию твоей жизни. А ты даже не знаешь, с чего все началось.

Он откинулся в своем кожаном кресле.

- Я совершила ошибку?

- Знаешь, - перебил он меня, - жизнь человека - это всегда выбор. Жить или умереть, жениться или разводиться, писать или рисовать, так что не надо расматривать ситуацию так, словно ты сделала неправильный выбор. Нет, все несколько иначе. Ты сделала неосознанный выбор. Понимаешь? Из-за чувства вины, из-за нежелания решать свои проблемы самой, из-за стремления к самоуничтожению, да мало ли из-за какой еще блажи, но ты позволила ситуации самой повернуться не в твою пользу именно тогда, когда у тебя была возможность вырваться.

- И... что это за выбор?

- Не знаю. Может, не пошла на какую-то встречу, одела не то платье, выпила не из того бокала, да мало ли. Ищи сама. Ты знаешь, но не хочешь признаться.

- А что будет, когда найду?

- Ты сначала найди! Мне надо собираться. Есть еще вопросы?

- Да, почему я не вижу и не слышу своего имени?

- Имя принадлежит твоему телу и умерло вместе с ним.

- Имя? Умерло?

- Его энергетика созвучна энергетике тела, они взаимно влияют друг на друга, одно без другого просто не существует: ты где-нибудь видела безымянных людей?

- Я уже не могу воскреснуть?

- Это не от нас с тобой зависит. Я не знаю, что будет после того, как ты найдешь свой 'поворот'. Еще что-нибудь? - Он поднялся.

- Кого я хотела спасти?

- Ключ у тебя есть. Еще?

- У меня только снимок. Странно то, что я сразу смогла взять его в руки, тогда как остальные предметы...

- Ну, я же сказал! Твоя память мертва, но это не помешало тебе меня найти.

- Чарли?

- Ну?

- Что я написала в своем последнем романе?

Он наклонился и посмотрел мне в глаза.

- Ты же знаешь, я не читаю подобную литературу. - Он мне подмигнул. - Но ты превзошла саму себя.

- Эй! - Он крикнул мне в спину. - Если все изменится, надеюсь встретиться с тобой при других обстоятельствах.

19

Начался утренний, беспробудный моросящий дождь. Домой меня не пустила муза. Я так поняла ее 'слова', что выпаду из этой реальности, так ничего и не поняв. Она стояла на пороге, поперек пути. Я так и не вошла.

Чарльз сказал, что я и без записей могу узнать содержание наших бесед, стоит только пожелать. Их оказалось около семидесяти. Шестьдесят восемь, если точнее. Раз в неделю я ходила на сеанс. 68 недель, семнадцать месяцев, почти полтора года. Что же меня заставило? Почему...

Я решилась на это тогда, когда мои видения, герои стали настолько живучи и реальны, что я начала сомневаться в собственном существовании. Они тянули меня к себе, в свой мир, хотели, чтобы я жила их жизнями. В конце концов, они начали мне казаться более реальными, чем окружавшие меня люди. Дело шло к тому, что 'я' и 'я-писательница' все больше разъезжались в моем сознании. Мой дом все больше становился похожим на литературный изыск какой-то из частей сознания. Все более четким становилось ощущение, что меня кто-то придумал и по ходу действия - моей жизни - записывает происходящее.

Потом вообще стало невозможно: беря в руки скандальную хронику, читая текст, я видела, каким этот скандал был в действительности, а где его приукрасили журналисты. Естественно, это находило отражение на страницах моих романов. Однажды на меня едва не подали в суд: я написала сцену так, будто сама присутствовала на внутрисемейной разборке высокопоставленных людей. Но их отговорили умные люди - иск только бы подтвердил, что так и было на самом деле! Меня начали презирать, распускать слухи. Этот процесс я тоже описала. После этого отношение ко мне изменилось, стали появляться настолько странные истории, словно рассчитанные на мое внимание. Потом уважение сменилось страхом, заговорили о моем 'чудовищном чутье на чертовски омерзительные вещи'.

А они не знали.

Не знали, как я сходила с ума, когда мои герои, не повинуясь моему перу и замыслу, садились напротив, сразу за музой или в кресло, и рассказывали, рассказывали, рассказывали о своем дьявольском внутреннем мире и плевать хотели на свою создательницу. Тогда, доведенная до отчаяния борьбой с героями моих произведений, я и пошла к Чарльзу Итону. Почти полтора года я не писала, боясь бумаги и ручки до истерики. Но и в это время пресса не давала покоя, смакуя каждую мою попытку спастись из этого ада, писательского и мировоззренческого. Ада, в который я загнала саму себя.

Но Чарльз не стал потворствовать моему реализму. Он сразу сказал: если со мной происходит ЭТО, значит оно существует. И точка. (Хотя и только для меня, но это он не уточнил, добрый дядя.) А потом он спросил, а чего я, собственно, боюсь? Что сумасшедшую писательницу объявят-таки сумасшедшей? А разве это не так, если он сейчас видит меня в своем кабинете? Разве я нормальна? А что такое норма? С чего я взяла, что прежняя реальность была именно нормальной?

Он задавал миллион вопросов, на которые у меня, как мне казалось, не было ответов. Почему мои герои переполнены душевным дерьмом? За что они страдают? За что я им мщу? Почему они расплачиваются за мою 'жажду крови'? Почему я не хочу посмотреть правде в глаза и признать, что только отравленный злом мозг может порождать такие жестокие и одновременно одинокие, загнанные в угол и отупевшие от усталости поиска спасения из этой жизни персонажи? И главное: почему выход они видят только в смерти? Мы говорили о моих героях, как о живых людях. Говорили обо мне, как о литературном персонаже.

Семнадцать месяцев потребовалось, чтобы укрепить мою психику и сделать ее более гибкой, расширить сознательность и палитру героев. И этих же месяцев хватило, чтобы Джон возненавидел меня: как же, ведь он лишился дойной коровы! Я перестала писать, а его обвинили в гомосексуализме - писательница больше не пишет, так как ей нужен настоящий секс. Черт возьми, он был в ярости! Он требовал писать и не ходить к Итону. Я отвергла и первое, и второе. И он меня впервые ударил. Семнадцать месяцев, 68 попыток спасти себя, 68 гвоздей в гроб нашего брака. После этого мы продержались еще с месяц и в мае того же года развелись. А по цепной реакции к чертям собачьим полетело и все остальное, кроме творчества: я писала как никогда до этого.

20

Мой дом превратился в особняк из фильма ужасов. Осветив фарами разбитые окна и запачканные краской стены, подъехал грузовик. Из кабины вышли мои 'подружки'. Открыв створки, они начали выкидывать мебель. Вскоре дом ожил в желтых отстветах горящей 'чайной гостиной'. Даже моросящий дождь не помешал пламени. Я подивилась, как вообще мой дом не разнесли и не сожгли до того как. Может, всех сдерживал страх, что вся моя смерть такая же инсценировка, как мои книги, и всех снимают скрытой камерой? (А было бы неплохо!)

Удар в спину не дал насладиться посиделками у костра. Меня зашвырнуло в ночную библиотеку. Ее охранник долго приходил в себя, увидев самостоятельно включившийся компьютер. С трудом запустила поисковую систему и отсканировала фото (будто знала, на кой я здесь). Отклик пришел из архива спецслужб (как он оказался мне доступен, я предпочла не вникать). Он погиб при взрыве 'Храма', уточняющий запрос остался без ответа.

Разглядывая фото, я не заметила, как охранник поднялся с пола и пошел пить кофе. Я терялась в догадках. Почему на фото мы вместе? Я писала о нем? Как он со мной связан? Или мне удалось заснять свой персонаж? Кто нас сфотографировал? Незаметно получилось так, что я 'влезла' в снимок.

Кто он???

Библиотека завертелась перед носом, медленно появилось ощущение раздвоения: часть меня осталась сидеть на месте и смотреть на фото, а вторая слезала, словно старая змеиная кожа, и переступала рамки фотографии. Сначала оттуда повеяло свежестью и запахами улицы, послышались звуки, гул машин, чей-то смех, в том числе и мой, и этого человека. Мы были напряжены, но счастливы. Я окончательно встала на свое место в этом снимке и стала словно разворачиваться в нем, силясь разглядеть того, кто нас снимал.

- Да улыбнитесь же наконец! Давайте-давайте!

По мере того, как прояснялось зрение той меня, что была в прошлом во время съемки, у второго я, что осталось здесь, все сильнее дрожали руки.

- О'кей! Снимаю! - Вспышка.

Потом мужчина, как в медленном сне, стал опускать фотоаппарат.

Только не отворачиваться!

Неужели, я не стала тогда его разглядывать?!

Но нет. Сначала показалась челка, потом орлиный нос и карие глаза. А потом скулы и широченная улыбка.

- Из вас улыбку не выжать без узких ботинок! У вас что, проблемы? Запишитесь на прием! Вот моя визитка! Держите. - Он очень тепло и совершенно искренне улыбался. - Я никому не скажу, что вы психи.

Он протянул фотоаппарат вместе с визиткой и пошел дальше. На кусочке пластика значилось: Чарльз Итон, специалист по...

Со свистом я 'вылетела' обратно, ударившись о свою форму (сущность оказалась прозрачной, но твердой, как камень), словно приземлилась на свое собственное дно. Стул опрокинулся. Теперь понятно, откуда я знаю Итона. Господи, я даже под градом угроз Джона не смогла этого вспомнить. Но Итон, как теперь очевидно, - это не человек на снимке. Кто же второй?

21

Того человека я заприметила на прогулке и долго за ним шла, пока он не попытался скрыться. Я его выследила даже в толпе, как он ни стремился улизнуть. Сдавшись, решился выяснить, зачем я его преследую. Я представилась и объяснила ситуацию (нет, я не заявила, что у меня мания узнавания своих героев на улице!): глядя на него, начал приходить сюжет нового романа. Он допустил мысль, что я действительно могу быть писателем, но он ничего не читал. Предложил поговорить на ходу, так как уже опаздывает на встречу. Пришлось изрядно его поуговаривать, чтобы сфотографироваться с ним, даже пообещать, что никому их не покажу. В тот момент он и стал героем моего романа о Дике Клифферсоне. Он сам предложил эти имя и фамилию, сказал, что всегда хотел, чтобы его так звали. Я согласилась, сочетание звучало и вибрировало на языке очень приятно, немного жестковато, но приемлемо, чтобы не глотать его в повествовании.

А потом? Головная боль пронзила виски, как если бы их зажали в тисках, желудок съежился (хотя ему бы полагалось, скорее, спокойно гнить метрах в трех под землей).

Дик Клифферсон мертв, так стоит ли выяснять, кем он был для меня: просто персонажем или реальным прототипом? Но головная боль свидетельствовала, что я нащупала нечто очень важное. Первая же мысль требовала связаться с Итоном. Возникло паническое видение вконец рехнувшейся музы, ставшей моим двойником, но я отогнала его, не смотря на все ее попытки изрезать меня своим пером. Я почти нащупала выход из этого состояния между жизнью и смертью! (Да здравствует мой психоз, что ли?)

Надо добраться до Итона и выяснить, что он помнит об этом мужчине. По моим ощущениям, он был в туалете аэропорта нашего славного, бездонного, многомерного города. И его отчаянно полоскало.

- Что с тобой? - Спросила я по ту сторону двери его кабинки.

- Что???

Он с силой распахнул дверь. Будя я еще жива, меня бы снова убило. Хорошо, что в туалете кроме нас пока никого не было. Развязка всей этой нелепой драмы была близка и я не собиралась останавливаться на полпути. Чарльз явно был не рад меня видеть.

- Оставь меня в покое! Из-за тебя со мной что-то происходит! Оставь меня, покойся с миром!!! Исчезни!!! - Он почти рыдал. - Уходи!

- У меня всего один вопрос...

- Нет! Сейчас же!!! - Он снова припал к унитазу. У него была явно повышенная температура, из глаз текли слезы, в голове была полная каша.

- ОДИН вопрос!!!!

- За что?! Единственная женщина, что виснет на мне, и та - труп, бесплотная материя на грани распада. - Ценю его чувство юмора. Он, потрепанный и помятый, со спущенным галстуком, уселся на стерильный кафельный пол. - Что тебе нужно?

- Я хочу знать, где ты, я и тот мужчина с фотографии вновь пересекались все вместе.

- Как это где? Как это где?!! Ты совсем ни хрена не помнишь, что ли?!

(Вообще-то да. Где ты видел трупы с отменной памятью?!)

- А может тебе просто лень подумать своей головой, а не моей?!

- Ты можешь ответить или нет? - Не выдержала я и прикрикнула на этого 'официально погибшего'.

Ему стало смешно до коликов в животе, при этом он начал плакать пуще прежнего, глядя на меня:

- Нет, ты издеваешься?! И он, и я были на презентации твоей книги о похождениях этого, как его, Клифферсона! Ты же на ней с Джоном познакомилась!!! С твоим, мать твою, мужем!!!

Все рухнуло и замерло лежать на стерильном кафельном полу тонкими отсветами галогеновых лампочек. Ощущения брызнули во все стороны, оставив меня оглушенной посреди мужского туалета. Чарльз умылся, сполоснул рот и, попрощавшись, пошел на посадку. Кажется, я пообещала навсегда исчезнуть из его жизни, что слегка притормозило его на выходе, но не остановило.

Я нащупала развилку, на котрой пошла не в ту сторону.

22

Отвлекла пустота, нулевая пустота в голове Камиллы. Ее сознание шлялось невесть где с охотничьей двустволкой наперевес.

Я постаралась отвлечься от этого, но понимание того, что Камилла выжила из ума в самом прямом смысле слова и теперь ищет меня, не оставляло места для сомнений. Одним ударом меня отправили на место падения моего автомобиля. Странно, что его остов еще не убрали. Встревоженная нашим последним прижизненным разговором, Камилла вызвала полицию, которая вместе с ней нашла меня в этом железном месиве. Первой мое тело увидела именно она. Что она чувствовала?!

Шорох позади заставил меня обернуться. Вылинявшее сознание Камиллы направило на меня меня ружье.

- Не стоило тебе писать этого. - Она выстрелила и начала перезаряжать. Я переместилась и увернулась от пуль. Снова оба дула смотрят на меня.

- Скачи, пока можешь. Рано или поздно, я тебя достану.

- Камилла!!!

Но она меня не услышала.

Я не понимала, что из себя представляю, кем являюсь и почему пребываю в подобном состоянии. Но одно было ясно точно: меня собираются убивать. Это было понятно, как и то, что происходящего с Камиллой просто не может быть в принципе. Сознание не может покидать живого человека так надолго, это может придумать лишь такой сумасшедший писатель, как я.

Пока я уворачивалась от реальных пуль в этом нереальном пространстве, распаляя Камиллу своей скользкостью, я все пыталась вернуться в тот день, когда...

...я презентовала новую книгу. Тайный прототип моего героя скользил меж гостей, лукаво улыбась. Меж тем, я видела еще одно знакомое лицо - Чарльз Итон! Мы улыбнулись друг другу, как давние знакомые. После той единственной встречи у 'Храма', мы все пересеклись снова. А затем появился Принц Джон и закружил меня в танце. Я попыталась найти взглядом 'Дика', пока Джон Майлз все подливал мне шампанского и нахваливал мои книги и мое творчество. Нахваливал, эротично шепча на ушко. В конце концов, я плюнула на своего тайного героя.

Пузырики шампанского окончательно расплавили мне мозги, и я позволила незнакомому, но очень эротично шепчущему на ушко Джону Майлзу надеть кольцо мне на пальчик в одной из бесконечного числа церквушек свободолюбивого штата Невада. На утро я уже была замужем и проснулась в постели с абсолютно незнакомым мне человеком. Но так как видения к тому времени уже достаточно отравили мне мозги, мне было плевать. Джон так Джон. Больше Дика я не встречала, а ведь...

Что ведь?

Я могла бы вырваться ведь?

Что было бы, если бы...

Но уже ничему не суждено быол сбыться. С криком торжества Камилла спустила курок. Я осознала, что не могу пошевелиться. Моя расплата летела ко мне. Наконец, я смогу, я смогу...

23

...проснуться?!

Я открыла глаза и поняла, что уснула на собственной рукописи. Я ее закончила и уснула прямо за столом! Ночь за окном тиха и безмятежна. Я посмотрела на свои руки - плоть. Ущипнула себя и почувствовала боль. Это был сон! Сон! Мне приснился весь мой роман до последней запятой!!! Сон, сон, сон!!! Фффффуууууу...

Настораживало слегка то, что я не вспомнила своего имени, но это казалось такой ерундой по сравнению с тем, что мне только что привиделось. Значит я - это я, я еще жива, только что закончила роман 'Каменная муза'. Ага. Я во сне проиграла весь сценарий... Я жила во сне по своей рукописи, да и она сама поучаствовала в ней. Сегодня - день, когда я поставила в ней последнюю точку, сегодня же концерт в 'Храме', а мне еще положено кого-то там спасти.

Собираясь и беспрестанно поглядывая на часы, я чувствовала, что все-таки во мне что-то изменилось. Я уже видела всю цепочку последующих событий и не собиралась ничего менять. Я снова буду мчаться по шоссе, надеясь, что успею, но не смогу успеть. Почему? Потому, что я уже видела, как все это должно произойти и менять это теперь не в моей власти.

Итак я, скажем, писательница (раз имени не помню) выхожу из дома, сажусь в автомобиль и набираю скорость. От адреналина закладывает уши. Когда Проклятая Звезда моих приступов готова показаться сквозь листву, я встревоженным голосом говорю Камилле в телефон:

- Немедленно уходите из 'Храма'! Слышишь, немедленно!!!

- Какой храм, о чем ты? Мы собрались у Джейн и ждем только тебя. Где ты? Эй, алло, эй...!

Я отключаюсь и выпрыгиваю из автомобиля на полном ходу. Со стороны наблюдаю, как она ныряет носом, налетает на бугор, кувыркается и падает с обрыва. От удара взрывается. Чарльзу Итону отказало чутье и он оказался в эпицентре взрыва. Агент спецслужб, прототип Дика Клифферсона вышел покурить, взрывом его лишь слегка откинуло, метров на триста. Отвалялся в больнице и вышел, как новенький. Надеюсь, что так. Временная амнезия.

После взрыва концертного комплекса и моей машины, завертелось то же кино, что и во сне. С той лишь разницей, что я была жива и скрывалась в подвале собственного дома. С холодным безразличием человека, который уже умирал, я наблюдала, как из моего окружения выходят 'бесы'. На этот раз музе не требовалось оживать и что-то мне рассказывать, не требовалось читать газеты, чтобы быть в курсе происходящего. Джон все-таки расколошматил статуэтку.

Однако, просиживая в чулане, я не скучала. Одни за другими проявляли себя странные способности. Я оставалась человеком и все-таки уже давно перестала быть им в общепринятом смысле. Однажды навестила 'Дика'. Он меня не узнал. Мой дом превратился в особняк из фильма ужасов с той же хронологической точностью и неотвратимостью, как и рушились семьи 'подруг'.

С удивлением, но без шока, отметила, что Эстер застрелилась. Отвратительно погибла Джейн. Обезумевшая Камилла заперлась в комнате, открыв огонь из двустволки отца, когда дверь в ее комнату взломали. 'Бобби' погиб на месте. Ответный огонь положил конец ее мучениям: ее нервы походили на оголенные провода, они искрились и перегорали...

Джон попал в тюрьму, но прославился. Я подкинула дубликат рукописи в 'независимое издательство'. Печать продолжили. Разбогатев и купив свободу, Джон и его мамаша стали самозабвенно спускать деньги. Конечно, никто ему не поверил, что он автор всех моих 'трудов'. Наверное, на том он впоследствие и съехал с катушек.

Чем ближе история подходила к развязке, тем тяжелее и реальнее становилось ощущение, что я все-таки что-то упустила. Да, тот сценарий, что я видела во сне, отменили. Но что-то выпало. Со страхом подумалось, а что было бы, если бы 'Дик Клифферсон' меня не забыл? А он забыл. Быстро восстановившись физически, через год он сам подал в отставку, устроился на работу в частное агентство и вычеркнул все воспоминания обо мне из своей памяти.

А он был мне нужен. Зачем? Без понятия.

Потом совершенно случайно я выяснила, что его на самом деле зовут Диком. Это то его настоящее имя, которое он за годы службы почти забыл. Но, вернув его себе, он не вернул себе прошлое Дика. А именно настоящий Дик мог бы меня спасти. От чего? Кого? Не знаю.

Я почти впала в отчаяние, когда меня нашли эти люди. Просто однажды в кафе ко мне подсела девушка и мы разговорились. Официально я была мертва, но мне, как ни странно, все еще хотелось есть и жить своей жизнью. То, что она мне предложила, выглядело невероятно. Она оставила визитку и я потом пришла, куда она меня пригласила. Все объяснили и дали время на размышления. Я не стала поворачивать с этого пути. Новая жизнь хлынула потоком. Мои видения исчезли, мое мировоззрение хрустнуло и сломалось, как яичная скорлупа. Чем больше я узнавала, тем равнодушнее становилась к своим прежним интересам, к прежней жизни вообще. Писательница исчезла раз и навсегда.

За неимением имени я стала просто 'русской'.

Часть 3. Раскрыть крылья.

1

Еще до того, как я осознал происходящее, случилось сразу несколько событий. Сначала меня чуть не сбили на улице, потом выкрали из бумажника фото русской, невесть как затесавшееся между пластиковых карточек. Затем в клуб пришли эти двое. Их азиатская внешность не бросалась бы в глаза, если бы они пристально не смотрели на стекло моего офиса. Оно было односторонней видимости, но, наблюдая за ними, я почему-то в этом усомнился. Подозрительно знакомые ощущения, родные буквально, как во время допросов преступников, которых использовала русская.

Их движения были выверены до последнего жеста, причем эта точность была самого естественного свойства - специальная подготовка, я в этом уверен, бросилась бы мне в глаза. Они остановили официантку и что-то у нее спросили. Как я и предполагал, вскоре она поднялась, чтобы сообщить о посетителях. За все то время, что они ждали моего позволения подняться, они не прикоснулись ни к выпивке, ни к десертам. Это впоследствие не позволило определить их личности.

Впрочем, даже обилие улик и свидетелей не позволило мне докопаться до истинного имени русской. То, что она использовала, было прозвищем, а все, что касалось ее сути, - так и осталось тайной. Может, у меня паранойя, но напрашивался вывод: она систематически заметала следы, словно это было ее исконное свойство. Дело ведь не только в спецслужбах, угрожавших ей! Они 'начались' позже, а до этого что было?

Я хотел узнать, кто она, для себя. Но даже обыск на квартире ее психоаналитика ничего не дал! Он-то как с ней работал, в таком случае?!

Поднявшись, гости поздоровались и представились как Хранители. Шутку про пастырей заблудших овец они не восприняли. На вопрос, чем я могу им помочь, они сообщили мне, что...

- Русской нужна помощь.

Мне протянули визитку, похожую на клочок бумаги, и попросили быть вовремя. Они-де хотят проверить мою подготовку, чтобы максимально меня обезопасить. Саму угрозу они не описали. Из дальнейшего нашего общения стало ясно, что она не совсем привычного мне свойства.

2

Утром, прибыв на место, я решил было, что меня тут же еще и похоронить хотят, настолько правдоподобно они вдвоем старались, хм, усовершенствовать свои навыки членовредительства. Впечатления от моих навыков ведения боя их предельно расстроили. Первым делом за меня взялся мужчина с целью переломать мне какие-то схемы, которыми я руководствовался в драке. Он объяснял это тем, что меня это ограничивает, а на любую схему, какой бы распрекрасной она ни была, всегда найдется прием, который лежит за пределами человеческого разумения.

Кое-какими инстинктами вообще предлагалось поступиться, чтобы получить доступ к иным возможностям, границу боли удалось задвинуть так далеко, что ладонь над свечой реагировала лишь на щекотание язычка пламени. Реакцию заточили до состояния булатной стали: гибкость и твердость одновременно; восстановили физические данные восьмилетней давности. За окном их квартирки на окраине города мела настоящая метель, а внутри я потел, как в сауне. В качестве выпускного экзамена с меня, спасибо, не потребовали разве что жонглировать горящими черепами, полными углей.

Позже подключилась его 'вторая половина', сразу мне заявившая, чтобы я иначе, как пластилин, себя больше не воспринимал. Ей так 'лепилось' легче. Совместными усилиями я понял, почему (и главное - как) из всяческих переделок в моей жизни я умудрялся выйти не только сухим, но и здравомыслящим: рефлекторно я использовал резерв способностей, о которых не подозревал до последнего времени. Я узнал, каким образом не столь уж давно смог вылететь сквозь заколоченную дверь, не вырвав ни единого гвоздя. Достаточно было сконцентрироваться на разряженности собственного тела! С удовольствием отметил, что ходить по стенам и потолку, двигать предметы так же просто, как дышать. Однажды я даже извлек из ниоткуда кнут, каким орудовала русская. Одно не давалось - полеты. Нырнуть в асфальт, сделаться невидимым - всегда пожалуйста.

- Ты боишься высоты?! - Скупо проявили эмоции эти двое. - Очень сильное сопротивление. В чем дело?

- Может, если вы мне расскажете все более подробно, мне будет легче на это решиться? - Намекнул я. - Вы ни имен своих не назвали, ни того, кто вас послал (не из будущего же они, в самом деле, как в 'Терминаторе'?), ни того, как вы узнали, что случилось с русской.

Мои 'тренера' переглянулись.

- Мы не знаем, что с ней. Ее просто не могут найти ни в одной из известных нам реальностей. Она попала в такую, где мы ее не слышим. Она вершила свой выбор, но кто-то вмешался. Ее крылья не раскрылись.

- Скажите уже, кто мы? На людей мы, чем дальше, тем меньше похожи.

- Ты еще не видел Нелюдей, человек. - Ответил мне мужчина. - Единственные уцелевшие представители погибшей реальности. Больше ничего сказать не могу.

- Погибшей? Реальности?

- Может, и не погибшей, а лишь утерянной или еще не внесенной в реестр...

Мы вернулись к занятиям. Кажется, им, как исполнителям, той еще чепухи в голову напихали вместо правды.

3

От вопроса о крыльях они ускользали сначала очень изящно, а потом и вовсе топорно игнорировали мои попытки вникнуть в суть. Понял только, что не могу летать, так как их (крыльев) у меня нет, а русская может, но ей надо их определенным образом 'раскрыть' - в этом весь ключ. Ни один вменяемый гомо сапиенс такое объяснение, понятное дело, не переварит без стакана известной жидкости. Вот и я плевался.

О том, что они со мной последний день, я понял по напору, с каким они вколачивали меня в пол и выколачивали из меня дурь. Вечером, когда я, не чувствуя своего тела, вползал в ванну, их уже не было в городе. Кто их послал? Без ответа. Можно увольнять вышибал клуба и персонально, так сказать, вершить правосудие, как Трой(3) в своем заведении.

Погружаясь в приятную истому, я почувствовал сильнейшую вибрацию, словно приближалось цунами, затем моя дверь распахнулась, ударившись о стену и отбив штукатурку. Так, как и был, - в чем мать родила - выскочил из воды, готовясь отразить нападение. (Не тем, про что подумали: с оружием я стараюсь не расставаться, даже принимая душ.)

Но в прихожей уже никого не было, кровавая цепочка следов вела в спальню. Переступив порог комнаты, я отбросил пистолет, как если бы он стал мгновенно раскаленным, и подбежал к лежащей на кровати женщине. Она держалась за живот, из которого по ее пальцам струилась кровь. Не смотря на ее бледность и слабость, у нее вполне хватило сил, чтобы потребовать моего невмешательства. Я разглядел, что помимо крови, с нее струилась еще какая-то жидкость, напоминающая цветом ртуть.

- Что случилось? - Посмел я дотронуться до плечей.

Она повела ими, отстраняясь от ладоней.

- Не трогай! - Она почти зарычала, свернувшись в комок.

На ее спине виднелись множественные следы ногтей, словно спину пытались процарапать. Но мне только и оставалось, что смотреть на ее вздрагивающие плечи и ждать, может, она что-нибудь расскажет.

- Он убивает меня. - Процедила она, поворачиваясь ко мне. - Обещай, что не вмешаешься. Просто пообещай!!!

- Я не могу...

- Клифферсон!!!

- Обещаю! Но что...

Она облегченно выдохнула, устало прикрывая глаза. У нее был жар, но каким-то образом она справлялась и с ним, и с кровотечением: как ручная, кровь собиралась в ручейки и возвращалась к ней, одновременно перемешиваясь с серой жидкостью. Вытянув правую руку, я распростер ладонь над текущей субстанцией, вследствие чего она тут же отторгалась и испарялась. А я даже не знал, что я делаю!

- Все равно попадет... - Русская опустила мою ладонь, впиваясь в нее ногтями.

- Расскажи мне. - Попросил я , когда процесс регенерации закончился.

- Он хотел, чтобы ты думал, что я умерла. А я сбежала. - Вымученно улыбнулась она.

- Кто? Где ты была? Откуда сбежала? - Заторопился я, видя, что она засыпает.

- В его реальности, в его мире, в его кошмаре. - Бормотала она у меня на плече.

- Кто? Что с твоей спиной?

- Он хотел сам раскрыть крылья, а я не дала. У него НИЧЕРТА не вышло.

- У кого?

- Да у него! Мужа моего, Джона! У него ничего не вышло.

Я осторожно прижимал ее к себе, намереваясь, если кто сунется, сначала убивать, потом задавать вопросы. Она была нужна мне. Именно она, вся такая непонятная и пугающая. Когда чего-то очень долго ищешь, а потом обретаешь, то никаких душевных сил не хватит, чтобы добровольно расстаться.

Все решили за меня. Наверное, я все же уснул, так как, когда открыл глаза, ее со мной уже не было. В оставленной записке значилось напоминание о данном ей (лживом насквозь, кто ж станет его выполнять) обещании. Стоило взять бумажку в руки, как я уловил, чего она добивалась на самом деле: данное обещание нужно было кому-то другому, чтобы выиграть время. Как его там? Джон? Ну, ладно, Джон - так Джон. Посмотрим, что у нас на него есть.

4

Она была моей с самого начала с первого взгляда и на всю ее гребаную жизнь Она была моей собственностью до последнего волоска до последнего вздоха и черт бы ее побрал Она осмелилась оспаривать это Она осмелилась противиться мне как осмеливалась презентовать Свои книги без меня как осмеливалась сделать героем Своей книги НЕ МЕНЯ пусть это было до нашей встречи о это только подлило масла в огонь завоевать Ее всю на глазах у всех и возможно на глазах прототипа черт побери я так просто не сдаюсь да пожалуй бить Ее не стоило надо было действовать как советовала мамочка посадить эту стерву на цепь и контролировать Ее с первой же ночи как жаль что мамуля умерла жаль а нечего было меня доводить славы ей захотелось ради своей славы она принесла меня в жертву не надо меня позорить

Господи милая как мне тебя не хватает милая моя су...женая

Лучшего сына и мужа еще поискать я был образцовым мужем но они обе захотели губительной свободы и только для себя с однойя ужепо квитался осталось только объяснить моейже нечто измена это грех Икар ается смертьюх отя здешние мозгляки утверждают что Она уже мертва этого психи атраса могонадо посадить в место меня Она не может быть мертва потто мучто явижу Ее воснезнаючем Она занимается и чегохо чет все это мне подсказал мой ангел хранитель стэйси милая кровожадная стэйси которой не терпит сяотво евать свое мы с ней похо жикаже тсяяее даже хочу нет меняна это мнепой мать надо заставить мою блудливую женушку покаяться оназа все мне ответити заточ то выставила в своей последней книге меня таким пло химспать с твоими подруж каминет это ты все подстроила оставив меня сними они соблазнили меня я любил тебя даже подумывал отказать сяотвст реч смамулейно ты вечно оказывалась где то далеко во кружении с тольких мужчин

Спаси меня и зэтого ада спаси ведь ты можешь но не хочешь

Асос колькими ты спала любила ли ты меня да а потому шла ноты живаи этого до вольночто бы все вернуть на свои места летиптичка в свое гнездышко отдай мне свойсво бодолюбивый дух в заменяя дамте безащиту возвращайся мать твоюне медленно

5

Ничего. Ровным счетом ничего. Я даже не знал, за что ухватиться, с какой стороны прищучить этого урода. Вариант разговора с Джоном Майлзом, похоже, вообще откладывался на неопределнный срок: он оказался буйным постояльцем. Врач категорически отказал, рассыпая передо мной незнакомые научные термины. Судя по лицу доктора, он сам стороной обходил постояльца, передавая тому привет через снотворное из заботливых рук санитаров...

Мимо меня шли прохожие, зябко кутаясь и ежась, - по улице прилично мело, что я отметил далеко не сразу. Времена года потеряли свое значение: я находился в своей осени. Воспоминания заставляли чувствовать себя разбитым: она как-то позвонила среди ночи, тихо попросила ее забрать 'оттуда', а потом...

...нечеловеческий крик, разрывающий голову. От рыданий у нее сбивался голос. То, что через несколько часов она заживляет свои раны, не служит мне утешением - это значит, через несколько часов все начнется по-новой. Она звала меня на помощь, а я не знал, где ее искать и куда бежать. Избавиться от него просто так нельзя - иначе из его реальности мою женщину уже не вытащить.

Хотелось спрятаться от выжигающего ощущения беспомощности. Трусливо представлял, чтобы всего этого никогда не было. Все мои приятели-знакомцы-должники-обещавшие помочь - к ним я бежал с одним и тем же вопросом: нужен кто-то вроде ясновидящего. На худой конец, сгодился бы даже писатель-фантаст. На меня смотрели, как на местного сумасшедшего, каким я себя ощущал все явственнее. Мне нужен проводник в другие миры!?

Я уже перестал задаваться вопросом, как давно те слова, что я произношу - другой мир, проводник, крылья, способности - как давно они обрели для меня иной смысл? Как давно они стали значить нечто, кроме того, что это словечки из комиксов про героев-мутантов? Как давно это стало моей жизнью? И моя ли это жизнь? Туда ли я свернул? Каждый ребенок мечтает о чем-то подобном: вырасти, стать самым-самым, спасти вселенную и такого же маленького принца или принцессу. Я был одним из таких чудаковатых, и мне казалось, что это не просто так - помечтал и забыл! И теперь, когда мир моих мечтаний до меня, наконец, достучался, я готов бежать, постыдно отмахиваясь от той правды, которой жил в детстве: Земля не одна, есть другие миры, похожие или нет, но где, к примеру, у меня тоже могут быть крылья...

Я добрел до своей квартиры, стряхнул налипший снег. Между консультациями у, не побоюсь этого слова, перенормальщиков забежал проверить по электронной системе, где и когда регистрировался брак с Майлзом. Он ненормальный, конечно, но чтобы холостяк?!

Увидел сидящего на своей кухне человека, ничуть тому не удивившись. Чарльз Итон, психоаналитик русской. Он сидел, курил сигарету, уставившись на меня, как на материализовавшийся усилием его воли призрак.

- Вот что, приятель, времени у меня, как всегда, в обрез, слушай и вникай. Русская такого наворотила, ты не представляешь! В двух словах: реальное и вымышленное, по ее воле, переплелось до такой степени, что одно от другого уже почти ничем не отличается. Теперь к делу. На этом листочке, - он кивнул на пепельницу на столе, котрой он был прижат, - мой адрес и код на дверях. Сейчас девять вечера, я сижу здесь с семи, а ты замерз и устал, но, если успеешь там побывать до одиннадцати, возможно, то, что там найдешь, тебе поможет.

- Ты жив? - По моим данным, Итон погиб вместе с 'Храмом'.

- Можно сказать и так, но - услуга за услугу - молчи, а еще лучше - сразу забудь.

Потушив окурок в раковине, он открыл дверь холодильника и захлопнул ее за собой. Еда не пострадала.

Схватив бумажку, выбежал на улицу. Пока боролся с ветром и снежной крупой, все думал, почему бы всем не говорить со мной на понятном мне языке: разгадывать кроссворды проще, чем оперировать малопонятными терминами психологии. На что намекал Чарльз? Что Майлз, прости Господи, - тоже самовыдумка русской, некое подобие паранойи у нее в голове? Некий собирательный образ Плохого Мужа?

Или прототип! Судя по всему, русская могла специально найти человека, придуманного на роль мужа своей героини, чтобы поставить себя, как и ее, на грань сумасшествия. Нет, развивал я мысль, со своего мужа, похоже, она и срисовала Ориосто(4). Действительно, перепутано все. А реален ли Джон? Или, может быть, все-таки она - его выдумка (если он взаправду холостяк...). Тогда и Дик Клифферсон - просто персонаж, полюбивший другого персонажа!

Остановившись, внимательнее осмотрелся по сторонам: спешащие прохожие, тусклые фонари, спуск в подземку, переполненные мусорные баки. Прислушался к себе: реален или нет? Вроде, ответ положительный, хотя есть сильные философские показания против. Значит, надо допустить, что Джон - вымышленный, хотя на него есть куча документов, включая медицинские страховки... А русская реальна именно потому, что на нее нет 'улик'?!

- Если не спекусь, обязательно додумаю мысль до конца.

6

В этом районе все дома походили друг на друга, как клоны, тем более - под снегом в метель. Скоро Рождество. Все, кроме меня, будут счастливы. А может, я буду счастливее всех на свете, если мне чертовски повезет. С немалым трудом я отыскал дом и квартиру Итона. Набрав код, вошел внутрь и зажег свет. Ничего необычного, если не считать бросающейся в глаза неуместности статуэтки на его столе. Я все же несколько раз обшарил комнату взглядом, ища то, 'что мне может помочь', но взгляд упорно цеплялся за статуэтку.

Внизу, под окнами, притормозили два автомобиля. Наверное, некто не смог попасть к Итону на прием и просто-таки жаждет общения с ним. На особые раздумья времени не осталось, я подхватил статуэтку, закинул ее в сумку и пулей вылетел наружу. Успокоился, лишь отбежав на расстрояние трех кварталов. Без одной минуты одиннадцать я ввалился домой. По дороге, пока ехал в такси, осмотрел статуэтку со всех сторон, но кроме надписи на подставке, которая гласила 'Каменная муза', ничего сверхестественного не обнаружил.

Дома, проверив ее еще раз, пришел к выводу, что она абсолютна свободна от какой бы то ни было энергетики. Это в какой-то мере меня обрадовало. С другой стороны - ничего более полезного я не узнал. Совет Чарльза Итона стал напоминать насмешку. Я оказался тем простофилей, который с самого начала не оценил шутку. Теперь Итону надо было вылезти из холодильника и сказать: 'Эй, приятель, неужели ты всерьез мне поверил?!' Но он не появился.

Муза едва доставала мне до колена. Для удобства я поставил ее на стол в кухне, оперся о него руками и стал глядеть статуэтке в макушку.

- Ну, какого черта я тебя припер?

Может, все наиболее важное досталось тем гостям (кстати, что они там искали)? Вернуться? Как-то не сразу до меня дошло, что муза подняла голову и смотрит мне в глаза. По мере того, как последние вылезали из орбит, муза все глубже вводила мне свое перо в солнечное сплетение. Когда я стал в состоянии снова дышать, я уже знал, кого искать и у кого просить помощи.

О ней многие слышали, я припомнил с дюжину слухов, которые всплывали по мере моей работы, но перепроверить их не было возможности. Чего только я не наслушался! В том числе, что она исполняла заказы на убийство. Причем, весь вопрос упирался не в кандидатуру, не в сложность задания, а в деньги. Если сумма ее устраивала и точно соответствовала затраченным усилиям - она соглашалась. Поговаривали даже, что ее стиль - убийство на расстоянии с помощью мысли: якобы она заговаривала сердца, чтобы они останавливались сами. И от этой женщины мне нужна помощь...

- Мне нужна Пантера. - Безапелляционно заявил я бармену в одном громком, прокуренном баре. Звучала современная танцевальная музыка, которая должна была полностью заглушить мои слова, но он, на удивление, кажется, меня понял.

- Киски продаются дальше по улице. - Ехидно улыбнулся он мне и подмигнул. Когда он снова оказался напротив меня, я повторил вопрос, но его мозг в черепной коробке напрочь отказывался воспринимать информацию и вообще думать.

- Эй, скоро Рождество, зачем тебе зверюга, иди, купи кисок.

Тут же к беседе присоединился странного вида гуманоид и предложил 'товар': выпивку, а еще... Поднимаясь с пола и держась за сломанный нос, он уже ничего мне не предлагал, кроме как проваливать ко всем чертям, да поскорее. Бармен (свершилось!) задумался.

- Она дорого берет! Я слышал, когда ей было лень, она просто положила одному министру пальцы на виски и он весь номер забрызгал...

- Мне нужна Пантера. - Я начал терять терпение. От музыки голова пухла и была готова взорваться, как мыльный пузырь. - Где я могу ее найти?

- Второй зал, самый дальний угловой столик.

Когда я пробрался туда, охраны не заприметил, хотя у такой-то 'леди по вызову' она должна быть. Я малость удивился. Меня сверлили взглядом, не произнося ни слова. Второй зал был сплошь черным, включая цвет столиков, вместо света мелькали лазерные лучи, поэтому ее нельзя было даже разглядеть толком.

Меня отодвинул в сторону нехиленький тип, другой подошедший начал хамовато что-то втолковывать Пантере, поминутно указывая рукой на выход и бурно жестикулируя. Видимо, она отказывалась куда-то ехать вместе с ними. Не спеша Пантера достала коробочку, так же медленно, не обращая внимания на орущего ей в ухо типа, вынула из нее два шарика из тех, что надо вращать на ладони, меняя местами. Полезное упражнение для развития моторики.

Стоило ей только начать 'упражнение', как тип, который втолковывал, что ей следует поднять зад и следовать за ним, подозрительно скорчился, хватая себя кое-где пониже пупка и всем видом демонстрируя страдание. Второй тип не стал дожидаться, чем это кончится для друга, и, подхватив его, выволок наружу. Она остановила вращение. Левой рукой взяла деньги со стола и спрятала их во внутренний карман куртки. Потом руку с шарами она направила на меня. Я постарался не дергаться и выдавил из себя жалкую улыбку.

Пантера убрала все в обратном порядке: шарики и коробочку.

- Я думала, ты не придешь. - Она привела нас к своему автомобилю и уселась. Мы ехали ко мне, причем, мне даже не понадобилось показывать дорогу.

- Почему 'Пантера'? - Поинтересовался в пути.

- Одна из последних оборотней на этом континенте. Была еще одна, но в последнее время про нее ничего не слышно. Джеки Томпсон. Уверена, ты с ней знаком.

- Она немного упала с обрыва. - Я ничуть не удивился такому совпадению.

- Ты помог? Впрочем, кто же еще.

- У меня много вопросов. Надеюсь...

- Надежда - хорошее дело. - Прервала она меня. - Но когда понимаешь, что дороги домой нет и дома тоже нет... она мало утешает.

- Ты не человек. - Тихо заключил я, чтобы как-нибудь остановить поток новой околомистической дряни.

- Я не отсюда. - Поправила она меня. - Все мы такие.

7

Разливая кофе, я все еще думал о ее словах, странно звучащих, как полузабытое эхо в горах. Не отсюда, но дома больше нет. Да и дом этот не знаешь. А стоит ли это узнавать, чтобы заново и еще острее пережить боль потери? Она следила за мной и, не исключено, лениво почитывала мои мысли. Мне даже стало стыдно за них, но я ничего не мог с собой поделать.

- Это нормально, когда сомневаешься, стоит это того, чтобы знать или и так хорошо. Многие отрекались, не задумываясь, вот и результат: глянь на эту помойку, именуемую Земля. Здесь все те, кто отреклись, причем далеко не единожды.

Она грациозно потянулась, выгнувшись на стуле. Действительно, кошачьи повадки. Интересно, если зевнет, язык окажется шершавым?

- Тут тебе и те, кто сдался, и кто пожелал забыть и забыться, и кто вспомнил, но послал прошлое к черту, так как побоялся угодить в психушку. Чувствуешь, что такой, как они? Особенно когда снова надо делать этот сраный выбор между уже известной, отвратительной, но привычной жизнью и между другой, которая пока вызывает в прошлом только боль и ужас. Хреновый выбор. - Она начала пить горячий кофе, как воду.

Куча вопросов вертелись на языке, но я начал с очевидного, то есть с конца:

- Что это за муза? - Повернул я статуэтку за крыло лицом к гостье. Пантера лениво скосила один глаз.

- Дубликат. Копия той, что стояла в ее доме. Только та оказалась зараженной отрицательным человеческим вирусом. Неблагоприятная атмосфера царила.

- А эта? С какого перепугу эта ползает? - Имел я в виду ее движение, которому очень хотелось бы приписать какое-нибудь логичное объяснение.

- На эту 'наговаривали' специально, но отличным влиянием. Здесь все лучшее, что русская смогла в себе найти, пока ходила к аналитику. Если интересно, почитай трактаты древних архитекторов - как там они организовывали пространство храмов, подбирали минералы по 'вибрации'. Если найдешь еще такие, конечно, узнаешь массу новых непоняток.

Отказавшись от исследования, постарался задавать вопросы ближе к теме, которая меня беспокоила.

- Ее месторасположение зависит от мужа?

- Да. Целиком и полностью. За исключением случаев, когда ему вкалывают особо сильнодействующие.

- Где она и как там оказалась?

- Они вместе там оказались из-за его сильной концентрации на ней. При падении он ее перехватил до того, как она смогла раскрыться и получить от него независимость. Спаялся гибрид психик. - Она сцепила пальцы для демонстрации. - Чьими ногами они физически стоят на земле, сложно предсказать. Судя по запашку, она была тут; видел это 'серое вещество'?!

- Видел. Попытался его отогнать.

- Эт хорошо. Значит, ей удалось вырваться вместе с некоторыми физическими составляющими его психики. С другой стороны, это означает распад его мозговых структур. Надо одновременно и вычленить ее из его деревянного сознания, и ускорить приближение его конца. Иначе он ее взломает и поселится душе, полностью подчинив своей воле.

Я тут же припомнил, каково было одной ее героине в лапах 'ожившего' Ориосто, и содрогнулся: неужели русской грозит нечто подобное?! Это же не просто психическое насилие, он сделает ее калекой, такой же, как он сам!

- Но он же заперт! - Заметил я очевидное. - Как ему удалось выкрасть ее тело? В полете!

- Физически - да, он заперт. Кстати, его посещает фантом одной из тех, кто выжила на обрыве: очень сильное астральное тело, которое его иногда питает.

- Стэйси Валентайн? Она же рухнула оттуда, я сам ее скинул! - Новые осложнения, как не кстати.

- Валентайн? Хм, так звали одного отступившегося Хранителя. Да, да, знаю. - Как бы между прочим заметила Пантера.

- И что?

- Плохо. Она сильно зависит от грубой сексуальной энергии - это надо использовать. Ты спал с ней?

- Как это связано с тем, что...?!

- Значит, да. Все просто: жалко, но ты не сможешь ее убить.

Проблемы появлялись и множились прямо на глазах, как кролики.

- Все еще хочешь ее спасти? Или этот, инстинкт самосохранения, победил?

Я уже не знал. Честное слово, не знал. Пантера, глядя на меня одним, в прямом смысле слова, глазом, пила кофе. Второй ее глаз бесцельно вращался, осматривая кухню. Я старался не засматриваться на это. При всем при том, выражение лица у нее было вполне невинное, как у сытого хищника.

- Кто ты? На вид ты старше русской, но знаешь, похоже, больше ее и меня вместе взятых.

- Да, знаю я предостаточно(5).. Может, моего знания пока не хватает, чтобы захотеть вернуться в свой дом, но помочь я смогу. Кое-чем.

- Хранители сказали, что с моим домом не все ясно. Есть ли он у меня вообще....

- Да что они знают... - Она фыркнула. - Они асы в развитии, а не в связях. Есть дом, просто мост уничтожен, вы его не чувствуете.

Неплохо она начитана, решил я, для оборотня-то.

- Как ты здесь выживаешь?

Она проигнорировала вопрос и собралась уходить.

- Подожди! Куда мне идти? Где ее искать?

- Ты и сам знаешь, но по привычке ждешь, чтобы кто-нибудь сказал это за тебя. Спасибо за кофе.

Только как мне решиться на это, если я и знаю... Ни один из моих навыков не поможет, коснись что. Что у него за мир? Жива ли она?

Эти нотки в мыслях я уже слышал. И они мне ой как не понравились. Наутро, только-только дождавшись рассвета, я вышел из дому, сел на такси и поехал к Джону 'в гости'. День обещал быть насыщенным. Что и говорить, я почти не спал, прокручивая в голове все, что услышал от странной гостьи. Выходило, что Джон - некая трясина, затягивающая зазевавшихся путников...

8

Ооооя чувствую как этот геройлю бовник идет за ней и чувствую его неуверенность да онтрус хаха просто трус нуни чего дай мне только до тебя до браться малыш тыуй дешкак при шел аона останется со мной навсегда со всем на все гдаябу ду ее любимым му жем ябу дуе динственным му...жчиной в ее жизни ведь она просила тебя не вмешиваться атыпо лезне стоило тебе

Господи милая тебе так больно господи что я надел ал

Когда все заживает ты снова калечишь мне душу иногда я заду мываюсь кто из нас кого в себе убивает ты хочешьбежать но твоепро шлоетя нетте бясю даат воебу дущее корчится на пороге завтра не имея сил жить во вчера

ты ломаешь крылья остановись неоткрытые ломаешь пытая сьу лететь измо егоми раноу него нетвыхода черт побери я его создал и если я говорю ВЫХО ДАОТ СЮДА нет значит так оно и есть давай открывай свои крылья здесь тогда весь твой новый мир полный любви на всегда ста нетмо имия бу дуимпра вить атыста нешьмо ей безро потной рабы нейдо скончания веков имам улянако нец сможет мной го рдиться потерпи мамуля ее энергии хватит что бытыс могла преспокойно здесь жить ее нам обо имхвати тчтобы пере вернуть весь ихми ртаккак намсто бойзахо чется

9

Я подъехал к этому зданию и долго просто рассматривал его, изучал, как противника перед боем. Уже заранее я предвкушал, что услышу от заведующего: 'Никогда! Вы с ума сошли! Да он со связанными руками такое вытворяет, аж тошно становится! Он как гусеница ползет к двери, непрерывно клацая зубами, отчего санитары день и ночь благословляют автоматически запирающиеся двери! Они боятся, что когда-нибудь не успеют их закрыть и он выползет наружу! Мир будет обречен!!!' Или нечто похожее.

Примерно все в таком ключе, несколько истерично, и высказал мне этот тихий, серенький человечек. И никакие мои доводы, ни угрозы, ни значок детектива не помогли. Солнце ползло к зениту за снежными тучами, а этот старый осел все еще упрямился.

- Кто разрешил поместить его в мою клинику? - Неожиданно неестественно резко раздался голос у меня над ухом.

Серый надзиратель стал белее снега, так как никогда ранее ему самому не довелось увидеть хозяина клиники; он вовсе проклял тот день, когда директор ушел 'в отпуск': он понятия не имел, что теперь делать с этими людьми, нарушающими его покой.

- Пойдемте-ка, милейший, вы расскажете мне обо всем, что здесь происходит. - Чарльз Итон развернул 'коллегу' на сто восемьдесят градусов и повел в сторону своего, вечно запертого, кабинета, на ходу бросая мне связку ключей.

Я проделал тот же путь, что однажды уже прошел: налево от холла до поворота коридора, по лестнице на четвертый этаж, а там - в конец самого темного крыла больницы, которая более всего напоминала переоборудованную тюрьму. Заглянув в глазок палаты, я никого не увидел. Отметил за собой странную перемену, которую, вполне возможно, за годы службы перестал отслеживать: появился старый знакомец, 'человек в маске'. Он в моем воображении показал знаком, что готов. Не то чтобы он собирался исправиться, просто... поучаствовать в шабаше.

Стоило лишь распахнуть дверь, как я столкнулся нос к носу с тем, кто все еще считает себя ее мужем. Оказавшись внутри, отметил, как после хлопка двери, все вокруг преобразилось. На мне и правда оказалась маска. Джон был похож на улитку без рогульки. Видимо, истинные сущности здесь не скрываются. Бой психик? Столкновение разумов? Что-то в этом роде, сильно скрашенное эмоциями. Неужели тело тоже подчиняется искажениям или я даже не вошел в палату?!

- атысме льчак на цепи лмасочку шут гороховый

Он говорил, как жевал жвачку. Откинув его со своей дороги, огляделся. Камера на глазах выросла в размерах, у дальнй стены до самого потолка вздымалось распятие с фигурой на нем, которая была занавешена старым тряпьем.

'...вычленить ее из его деревянного сознания...'

Джон Майлз растаял в воздухе, оставив после себя колесящий по палате смех. С каждым ударом о стену он не затухал, а наоборот звучал все громче, пока по силе не сравнился с мощным грохотом колоколов.

- Вот и встретились, красавчик! - Приветствовала меня непотопляемая Стэйси. - Ну что, так и будешь стоять?!

Выстрелы в нее результата не дали, так как после каждого меня скрючивало не хуже, чем того парня, которого 'уважила' Пантера. Зато Стэйси оказалась очень прыткой девушкой. Левое плечо малость задело. Отбежав, прислонился к оконной раме, налетев на нее по инерции, но оказалось, что никакой лужайки, солнца и зеленой травы за ним не было. Все было нарисовано на стене, как и само окно. Хотя, я мог поклясться, что всед за солнцем ползла и косая тень по палате.

- мдаиз держки лома ного меха никивос поминаний

Он пожал плечами, пока я ловил суть фразы. Нападение оказалось молниеносным, если бы не 'человек в маске', взявший все в свои руки, меня бы размазали по облезлому линолеуму на раз.

- пришел за нейда а она нехочет возвращаться глядина неео на счастлива скажи что счастлива милая

Распятый человек ожил и слегка повел головой. Стэйси, как фокусник, сдернула с того покрывало. Она была примотана к кресту, как марионетка, болтаясь на собственных сухожилиях. Согнув руку, чтобы приостановить кровь из плеча, я выпустил в этого урода всю обойму, но удостоился лишь его мерзкого хохота.

- в моемми реуб итьме няневоз можно милочка займись незваным гостем атоско рома муля пожалует

До того, как она даже подумала, чтобы напасть на меня, я прищелкнул пальцами и почувствовал себя погонщиком скота. Тоненький кнут. Посмотрим...

- Малыш, это тебе не поможет!

Но я начал его раскручивать, чтобы не подпустить ее к себе и проскользнуть ближе к кресту. Внутри меня, ближе к паху, словно заработал неуправляемый ядерный реактор. Видимо так она, эта Стэйси, откачивала от меня энергию, забавляясь тем, какую смерть я для себя выбрал. Чтобы прийти в себя, русская тоже что-то брала от меня, но это были ласковые, едва заметные касания, очень осторожные, которые повергали в шок моего 'деятеля в маске' - их он боялся больше, чем какую-то карамельную Стэйси. Почему? Он не знал, как реагировать на это.

Оказавшись у основния креста, я плюнул на угрозу и помог русской спуститься, пока все ее существо, намотанное на крест, собиралось в бесполезную кучу материала и структурировалось обратно. Фу, словно шупальцы стягиваются...

- Не шевелись! - Предупредила меня Стэйси, извлекая из ниоткуда охотничье ружье.

- Что за тяга у хрупких женщин к большому оружию?! - Поделился я своим удивлением. - Даже сейчас тебе обязательно выглядеть эффектно!

- сэтими тоном одни проблемы - рассуждал невесть откуда взявшийся Джон вслух. Окинув сцену взглядом, он очнулся. - какого черта ты позволила ей спуститься мояма мочка такого бы недо пустила

- Да пошел ты со своей мамашей! - Она не задумываясь, стала палить во всех.

- сдурела совсем пони мстр еляйа непо мне - говорил он, глядя на затягивающуюся дыру в животе.

У него были явные проблемы с выражением эмоций...

- Заткнись, психопат, пока я из тебя дырявый половик не сделала!!! - Стэйси сосредоточилась на нас двоих. Видимо, не так уж они ладили друг с другом, вполне возможно, Стэйси совершенно не предполагала выживать подобным образом - то есть становиться частью внутреннего мира Джона.

Но вокруг нас возникло какое-то поле, при ударе о которое пули сплющивались ипадали на пол. Пророк Нео мог их просто останавливать...

Реактор внизу моего живота заглох, чему немало удивилась Стэйси. От меня вверх, к русской, пошли какие-то завихрения. Я задрал голову, чувствуя, как эта женщина вытягивает из меня всю сахарную начинку, котрой меня напичкали Стэйси и ее престарелый пособник. Я, конечно, уже был свидетелем того, как одна женщина может ненавидеть другую, но то, что отразилось на лице Стэйси описать было невозможно: злоба исказила ее лицо до такой степени, что мне на миг показалось - оно действительно похоже на пожеванную ириску, правда, с приличным частоколом зубов. Русская вспорхнула на крестовину распятия, сложила руки лодочкой.

- тынепо смеешь - попытался приказать великий-муж-Джон.

Но русская уже подула на содержимое ладоней, сплющенные пули завертелись на полу, как хорошо смазанные шестеренки, и роем взметнулись по всему помещению. Она оттащила меня в сторону, чтобы не стоял на пути. Тяжесть внизу моего живота исчезла, я снова ощутил свои пропорции как чисто мужские (раньше я был уверен, что проще танк от земли оторвать, чем свою задницу со стула). Налетевшего на нас Джона я тепло и сильно встретил, успев присесть, когда очередная шальная шестеренка просвистела над головой, застряв в древесине креста. Отлетевший Джон завалился на свою койку и заверещал, как новорожденный ребенок. А потом и вовсе, раззявив рот, начал звать маму.

За все этим его шоу, я упустил то, что случилось со Стэйси. Вы можете себе представить деревянную смирительную рубашку? Вот и я не мог, пока сам не увидел, что крест сворачивает Стэйси в крендель, не особо считаясь с ее протестами. Дерево почти пустило сквозь нее корни, когда в палату вплыла разбуженная, сердитая мама Джона. Вот вам и второй уровень защиты его мозга.

- Ты что это делаешь с моей девочкой?! - Внятно произнесла она, и крест вмиг усох. Чертыхающаяся Стэйси выпала из трухи и бросилась на русскую, с трудом приходящую в себя. Не успел я оглянуться, как на ней повис и Джон. Мне помешало дуло ружья в руках мамы, чтобы вмешаться в неравную схватку: они вдвоем пытались надеть смерительную рубашку. Кусаясь, русской удалось откатиться от них, сорвать рубище и приготовиться... к чему?

- нуда вайпо пробуй улететь отсюда - Он стоял на четвереньках и, наверное, изображал смех - понять по нему было невозможно. - это тупик здесь нет выхода

Оттолкнувшись от земли, я закрутил свое тело, клином входя в пол, отвлекая их, а русская, не долго думая, выкатилась сквозь стену, бросая на ружье тяжелую засаленную ткань. Мы оба кубарем покатились под гору, вырывая траву с корнем. Небо мелькало, рискуя потухнуть.

10

- Можешь идти? - Первым делом спросила она, поднявшись. Мы поторопились уйти подальше от дома-палаты, но тут оказался очередной в нашей жизни обрыв. - Ты встретился с Пантерой? - Не столько уточнила, сколько констатировала она факт.

- Вы знакомы?

- Она меня консультировала, когда я писала. Давно. - Она почему-то успокоилась так же внезапно, как впала в ярость, скидывая с себя своих врагов.

- Как отсюда выйти, узнала?

- Я пока останусь.

'Ожидаемый' поворот, ничего не скажешь. С каких пор среди нас появились мазохисты?!

- Здесь?! - Перед моим взглядом расстилалась бесконечная пустыня-свалка.

Она подтвердила, что решение окончательно: ее, видите ли, поразили девственные леса, нетронутые реки, кристально-читый воздух, типа, Джон - идеальный творец миров для потерянных душ. Кому бы сказать, что мы стоим на самой гигантской мусорной куче, какую только можно себе представить! Здесь каждый ржавый гвоздь молил о смерти, которая все не приходила, избегая этого места, как своего собственного конца. Вот и хозяева палаты пожаловали на 'свежий' воздух. 'Долго еще будем любоваться помойкой?' - Зудел мой внутренний помощник.

- Лучше нам уйти. - Я начал сомневаться в собственной психике.

- Она остается дурак

Боже мой, подумалось мне, один пинок, и этот мир рухнет, как пьяный Санта-Клаус в сугроб; еще бы знать, куда врезать, размечтался я. Джон безотрывно глядел на русскую, чувствуя близкую победу, отчего не откликался на зов своей мамочки. А у той были веские основания встревожиться...

- здесьта кхоро шо - сказала русская и сделала к нему шаг.

Неужели не видит? Этот мир рушится! От Стэйси, от гнусной мамочки Джона отваливались все большие куски. Само наше присутствие на безумной свалке мусора в голове этого психа было для него подобно едкой кислоте, расщепляющей все, к чему она прикасается.

- дами лая намбу детхо рошо - он пошел к ней, вытянув руки со скрюченными от напряжения пальцами.

Первым с места сорвался я, но Джон с недюженой силой оттолкнул меня. И я полетел.

11

Пять секунд на все мысли. Всего-то. Я падал вниз, ощущая, как быстро земля движется на встречу с моим затылком.

Наверху выстрелили - ружье упало вместе с отвалившимися пальцами. Кто-то закричал. Четыре счета, в течение которых ничего не происходило. А затем меня обвило чем-то упругим, более гибким и плотным, чем ветер, и с несусветной скоростью потащило вверх. Ангел-хранитель выхватил мой разряженный пистолет, когда верхний край кучи ударился нам под ноги, и направил на Джона. Перекошенной физиономии у него в миг не стало, то есть вообще.

Поперек меня опоясывали ее ноги, левой рукой она держала меня под подбородком. Правой - стреляла из пистолета, в котором не было ни одной пули!!!

- Теперь я вижу эту помойку.

Это больше походило на 'Спасибо, что подождал, Дик'.

Мы все еще висели в воздухе, так что, скосив глаза, я смог их увидеть. Крылья! Она отбросила оружие.

- Закрой глаза. - Ее дыхание коснулось моего уха.

- Это - исчезнет?

- Закрой глаза.

В последний момент я увидел, как она складывает крылья, чтобы позволить чему-то, что было над и позади нее, вытянуть нас отсюда. Я посильнее ухватился за ее руку, а она уткнулась мне в плечо и правой рукой, обняв мою голову, прикрыла мне глаза от яркого света. Все сопровождалось довольно знакомыми звуками - визгом покрышек и сигнальных гудков, сквозь которые пробился голос Пантеры.

- Чего разлеглись!!?

Одним движением она с водительского места через переднее дотянулась до русской, взяла ее зашиворот и подтолкнула на заднее сиденье своего неприлично дорогого, розового купе. Я отметил рваные прорези на ее куртке в районе лопаток. Шатаясь, примостился на переднем сиденье, которое мне опустили, как погрузилась русская. Вместо света фар я видел лишь расплывчатые линии. На дороге машина Пантеры перегородила движение. Конечно, никто не стал ждать, когда я подберу все ноги.

- Отлично приземлились! Я почти не промахнулась!

12

Со всеми признаками похмельного синдрома я оказался дома; и не один, к превеликому счастью и облегчению. Пантера и не думала осчастливливать нас своим присутствием надолго, но свои какие-то подробности выспросила: этот случай ей надо было всесторонне изучить.

После долгого душа вдвоем и чашки-другой кофе после, из меня посыпались вопросы.

- Мне говорили, что открывать крылья ТАМ - это самоубийство!

- И, конечно, тебе и в голову не пришло, что кто-то соврал? - Она показала мне язык и выждала паузу, сполна насладившись моей растерянностью. Она сидела на стуле, подобрав ноги.

- Крылья - это иллюзия сознания, уверенного, что иначе летать нельзя. Здесь даже не в названии дело...

Понятнее мне от этого, между прочим, не стало.

- Хорошо, ты меня поймешь, если я скажу, что, не ври я всем и вся, Джон бы меня давно прикончил, лишившись своего шанса? Чем более веришь, тем правдоподобнее себя ведешь. Понимаешь теперь?

- То есть, он мог это сделать в любой момент?

- Он называл это освобождением, не уточняя, для кого именно. Заигрался в инквизицию.

- Тогда почему 'крылья'?!

Она сочувственно вздохнула и ушла в комнату, где с удовольствием растянулась на постели.

- А что с той реальностью? А с ними со всеми, его мамашей и Стэйси? - Последовал я за ней, располагаясь рядом и зарываясь лицом в ее благоухающие волосы. Приятная тяжесть гулко бьющегося сердца.

- Тебя интересуют фантомы сознания Джона? Их больше нет, как и его самого.

Одуряющий запах кожи, ее гладкость наощупь, вкус на языке. Близкое тепло. Похоже, я в ней растворялся...Лег на спину и потянул русскую за собой, не забывая крепче ее прижимать. Растянувшись на мне, положила голову на плечо. Никогда ранее не ощущал такого мира и покоя в себе и вокруг.

- Почему я? - Соизволил я додуматься до основного спустя пару часов. - Мы же были с тобой едва знакомы.

- Нууу, - она рассмеялась, - вообще-то рыцарские турниры - инициации никто не отменял, хотя многие думают, что все осталось в сказках. Ты прошел испытание - вот поэтому ты.

- Издевательство. - Буркнул я, снова прижимая ее к себе.

13

Поделился с ней переживанием спустя пару дней: та встреча теплой осенью постоянно возвращается ко мне в воспоминаниях, на что она заявила, неужели после этого мне, дураку, не ясно, что значит 'раскрыть крылья' и что за реальность мы потеряли?!

Мои околоромантические мысли прервал звонок. Открыв дверь, я потерял дар речи: Пантера мало того, что пришла сама за бесплатно, так и Итона с Пиявкой притащила!

- Приятель, мне тут такое рассказали! Ты сам не поверишь!

Это точно...

Эпилог.

1

- Я вообще-то не ловец душ, но раз уж так сложилось. - Пантера пожала плечами, поглядывая вниз, на дорогу. Ее идея встретиться на крыше меня удивила, но, видимо, срочно требовалось отсутствие народа поблизости.

- Мне надо насторожиться и, по возможности, к чему-то приготовиться?

- Нет. - Она вынула мятую бумажку и стала зачитывать на странном языке, показавшемся мне до боли знакомым. При этом она подпирала голову рукой, словно эта рутина ее заела. Конечно, все было не так, да тут не до личного интереса - она выловила меня между своими заданиями. Видеть нас вместе были не должны.

- Стой! Подожди! - Узнала я отдельные слова. - Это куда ты меня?!

- Одна душа в твоем теле - непрошенная гостья. Не бойся, уйдет такая крохотная частичка, что на тебе это никоим образом не скажется.

- Какая, хотелось бы знать...

- Тебе она больше не нужна, основные кризисные точки ты уже миновала, с ее помощью, не без того. Если бы не прошла, пришлось бы вскоре через физическое тело ее вырезать, как проросший чужеродный элемент.

- Объясни по-человечески. - Мной и правда овладело легкое беспокойство. - Я сейчас потеряю сознание?

- Все уже случилось. - Пантера кивнула чуть правее моего плеча.

Рядом парило полупрозрачное существо, похожее на женщину. Оно, на мой взгляд, поклонилось, и растворилось.

- Это все?

- Да.

Меня как током ударило.

- Эй! Это же Командор!!! Она же плод моей фантазии! Это я ее создала! Только из-за нее, получается, я по аналитикам бегала!?

- Успокойся. Еще не хватало, чтобы от восторга, тебя следом перетащило. Сказала же, что последние события вас разделили. До этого ее кармические хвосты и тебя хорошенько потрепали. Однако надо признать - без нее ты бы не выкарабкалась. Создала себе на голову 'ангела-хранителя'...

Я все еще сидела у края и смотрела на пустое место, где только что парил призрак. Смотрела со смешанным чувством восторга и удивления - все так понятно. В голове крутилось что-то банальное и глупое по поводу того, что мы обе выдержали испытание и болью, и любовью...

- Оставь патетику. - Посоветовала спутница. - Иначе от каждого нового открытия будет сносить крышу. Как на счет промочить горло? Итон, уверена, не стал нас дожидаться.

- Пункер оплачивает? - Понадеялась я.

- Если ты 'слетаешь' в магазин...

2

Балдахин спокойно покачивался над головой, овеваемый прохладным ветерком из распахнутого настежь окна. Там стоял мужчина, лица которого было не разглядеть, - взгляд пока не слушался.

Заметив, что она очнулась, он подошел ближе и помог ей взять бокал с ключевой водой. Сначала она растерялась, узнав недавнего врага и сомневаясь, брать ли воду из его рук. Жажда пересилила.

- Как ты? - Тихо спросил он, поправляя ей волосы.

- Живая. На удивление.

- Ты в безопасности. - Так же спокойно продолжил Александр.

- Громила?

Он без утайки рассказал, что сделал для нее Лион, а также последние события.

- Я рад, что ты вернулась. Ко мне.

Клементина(6) снова закрыла глаза. Прожитая за несколько мгновений бесконечно долгая чужая жизнь лишила последних сил - удалось по-новой оценить пройденный путь и самой помочь.

Поэтому было неудивительно, что в обратный путь ее сопровождали. 'Спасибо, Пантера...'

---

(1) СРУ - аббревиатура полусекретной Лаборатории, основным направлением разработок которой является высокотехнологичная эзотерика. Исполнительный орган Хранителей на Земле, расположен на территории Соединенных Штатов. Второй центр разработок находится в России. Расшифровка аббревиатуры не известна.Назад

(2) Скорее всего, имеется в виду тайное имя. Управление носителем имени схоже с механизмом заклинания демонов и ангелов: 'Не зная имени, как заклинать будешь?'.Назад

(3) Знакомый Эрики Никс. Упоминается в Четвертом Штрихе.Назад

(4) Участник Штриха Первого.Назад

(5) По непроверенным данным, Пантера имеет отношение к Совету Хранителей, но в его состав не входит. Статус - независимый эксперт. Ее прошлое до обретения статуса не известно. Числится 'человеком' условно.Назад

(6) Клементина и Александр - участники Штриха Первого.Назад