Хорошо быть белым, чистым листом бумаги. Пока на тебе не отражены чьи-то мысли, идеи возможности, желания, можно предположить миллиард прекрасных новых идей. Можно, затая дыхание думать, что именно с этого листа начнется лучший в мире роман, портрет любимого человека или доказательство теоремы будущего нобелевского лауреата.
Потом выводишь первое слово - и миллион миллионов возможностей разлетаются вдребезги! Становиться страшно писать следующее, ведь тогда упускается еще один миллион возможностей, третье еще один миллион... и в результате отсечения несбыточного родится какая-нибудь история. Нет, она не плоха, и даже по-своему увлекательная, но она одна, она родилась на осколках того что могло бы быть. И только одним можно оправдать потерянное, эта история теперь обязана существовать, ради того что из-за нее никогда не родилось.
Сколько раз я брала в руки карандаш и начинала записывать мысли, и сколько раз после первого слова лист бумаги летел в мусорную корзину. Мне кажется, я никогда не смогу примериться с потерянными возможностями хоть на бумаге, хоть в своей жизни. Это не значит, что выбранный мною путь плох, не правилен и не интересен. Просто могли быть другие жизни, мои личные другие жизни. Остается спасаться в книгах от этой безысходности, проживая жизни главных героев, или фантазируя о том, как могло бы быть.
Но вот случилось так, что после очередного виража моей судьбы, когда матушка-земля вылетела из под ног, предоставив мне висеть, болтая ногами в безвоздушном пространстве, мне представилась возможность написать первое слово. На моем личном листке жизни написано уже немало буковок, циферок, и знаков препинания. Но кто-то властной рукой, провел жирную горизонтальную линию, и сказал:
- Все это мило, деточка, но ты уверенна, что именно это тебе надо? Попробуй, начни сначала, вдруг получиться лучше?
А я не уверенна, что именно это мне надо, я даже не уверена что мне вообще надо: Писать романы, рисовать портреты или теоремы считать. И задыхаясь от ужаса навалившихся на меня возможностей, я пытаюсь просто выжить. Я прекрасно понимаю, что делать что-то надо, иначе просто подойдет какой-нибудь дядечка, оторвет чистый кусочек бумажки от моего листа жизни, и пойдет по своим делам в комнату уединенного пользования. Этого допускать нельзя, но почему меня в данный момент это пугает меньше чем разрушить прекрасную идею, которая скромно сидит на задворках моего сознания, и никогда не выйдет, если напишу неправильное первое слово.
Поэтому я и болтаюсь в безвоздушном пространстве на перекрестке своей судьбы, в надежде, что если висеть правильно, продолжительное время, и при это рассуждать о вечности, то может быть у меня однажды вырастут крылья, я оставлю все письменные принадлежности на свете: листы бумаги, блокноты, карандаши и ручки, и полечу рассказывать людям истории, для каждого свою, с миллионом возможных начал и концов.