Всю дорогу пока мы ехали от стейк-хауса братья спорили. Как я понял, к этому Нилс Ярду ведут только две узкие пешеходные улочки. Сайлас предлагал оставить машину на ближайшей стоянке, а Логан настаивал на том, что бы подъехать к черному входу гостиничного ресторанчика, куда обычно подъезжают поставщики на своих грузовичках и войти всем вместе через кухню. Ради безопасности. Может быть, желая загладить неловкость, но после рассказа Сайласа, Логан стал постоянно о ней заботиться. Вот и теперь он настаивал на том, что пешая прогулка это совсем не то что нужно в сложившихся обстоятельствах. Сайлас же наотрез отказывался "прятать машину за мусорными баками и пробираться через подсобки". Как будто эту машину можно спрятать. После того как их спор пошел на четвертый круг, а эпитеты стали приобретать малопонятный мне характер, я решил подать голос.
- Я конечно очень благодарен вам за заботу. Но мне кажется вы сильно сгущаете краски. - Судя по удивленным лицам обернувшихся братьев, в пылу спора они успели забыть о моем присутствии.
- Джек, позволь все же нам судить самим. - Логан жестом указал Сайласу на дорогу. Тот фыркнул, но отвернулся. - Ты даже близко не представляешь с чем мы можем столкнуться.
- Ты тоже, как я понял. Или кроме какого-то следа нашлось что-то еще? - Логан поморщился. В зеркале заднего вида отразился зеленый глаз. - И потом, я не вчера родился и кое-как дожил до сегодняшнего дня, а вы все же о моей безопасности рассуждаете. Я думал с идеей решать за меня покончено. - Логан насупился. Глаз в зеркале подмигнул.
- Хорошо, давай послушаем твою идею. Но прежде проясним кое-что - мало того, что Шейла, наша младшая, несколько непутевая, но от того даже более любимая сестренка, попросила присмотреть за тобой, об этом же меня попросил дед. - Глаз в зеркале выпучился. - И если для того, что бы прикрыть твою задницу, мне придется ранить твои чувства... Что ж, извини заранее.
- Вот о своей заднице я привык заботиться сам. И не только о ней, голова например мне подсказывает, что проще всего доехать на машине куда возможно и пока Сайлас ищет ближайший паркинг, спокойно дойти вдвоем до места. И может даже еще по чашке кофе успеть выпить.
Одобрительно моргнув, глаз исчез из зеркала. Пробурчав что-то неразборчивое про "слишком умных", Логан отвернулся.
- И кстати, раз уж ты упомянул своего деда, не расскажешь немного о вашей семье? - Я решил немного сгладить резкость своих слов. Это все только нервы и ссориться с Логаном в мои планы не входило.
- Про дядю я уже слышал, хоть и не познакомился лично, а вот о нем слышу впервые.
Логан снова повернулся и задумчиво посмотрел на меня. Вздохнув, он тряхнул головой, словно решившись на что-то.
- Хорошо, я расскажу тебе. Больше, чем можно узнать о нас со стороны, но меньше, чем ты хотел бы. Пока меньше. Посмотрим как пойдут дела. - Он примирительно улыбнулся. - Хотя так вышло, что ты уже узнал больше многих людей. И возможно поймешь почему все устроено именно таким образом. Для начала, мы не просто семья, в современном понимании - Мак`Фиона старый и почтенный клан. Десятки, а то и сотни лет мы живем в Уэльсе и Ирландии. И там мы считаемся большой и дружной семьей, хранящей свою память, поддерживающей отношения даже с дальними родственниками и часто устраивающими семейные торжества, на которые съезжаются множество родни даже из самых дальних уголков. Но несмотря на открытость и гостеприимство совершенно случайно оказывается так, что на таких праздниках практически не бывает чужаков. Случайно. - Внезапно Логан криво усмехнулся, оставив тон гида-антрополога. - Любимое объяснение человечества. Людям проще считать, что случай правит их жизнями, даже когда они видят перед собой воплощенный дух-убийцу или Алую гончую.
- Это еще что такое? - Я вдруг осознал, что необходимостью смириться с существованием одних только оборотней дело вероятно не закончится. Сердце, явно решив разведать дорогу заранее, ухнуло куда-то вниз и застучало часто-часто. С предельной ясностью я понял, что услышу сейчас то, что перевернет мой мир и саму жизнь безвозвратно. Что бы это не значило.
- О, это одни из множества существ, населяющих Тир Гелах. Когда-то они и им подобные свободно бродили по миру яви. По земле, что через века будет зваться в империи детей Волчицы - Теллурием.
- В какой империи? - Даже для меня мой голос прозвучал придушенно.
- В римской. - Логан посмотрел на меня как на что-то прилипшее к ботинку - Кто вскормил Ромула и Рэма? А точнее сказать, кем были Ромул и Рэм? - Он сделал паузу, но я жестами показал, что буду нем как рыба. Удостоверившись в моем безраздельном внимании, Логан продолжил.
- Пастух Фаустул нашел двух младенцев, которых кормила волчица. Она не только не повредила детям, но и не тронув пастуха, позволила забрать братьев. Году спустя, один из них, Ромул, став царем нового города, Рима, утверждает культ богини земли Теллуры. Служение Теллуре требовало сложных ритуалов. Ритуалы соблюдались очень строго, так как малейшее нарушение могло навлечь недовольство богини и, следовательно, угрозу всему живущему и произрастающему на земле.
С многозначительным видом я покивал, сделав вид, что понимаю связь между древнеримскими мифами и семьей из Уэльса. Семьей, в которой есть оборотни, дядя Финн и неизвестно что еще. Мдя...
- В допотопные времена множество сущностей могло свободно пересекать Грань туда и обратно. Некоторые делали это так часто, что образовывались постоянные Тропы, по которым уже мог пройти кто угодно. Молодое и раздробленное, лишь недавно познавшее огонь человечество, было всего лишь новой игрушкой для бессмертных. Вернее для тех кто считал себя таковыми. - Логан нехорошо усмехнулся. - В зависимости от выбранной ими игры люди звали их добрыми или злыми духами, божествами или демонами, добрыми гениями или монстрами. Однако, любая игрушка рано или поздно наскучит и тогда, даже добрый в общем ребенок может ее сломать. Что же говорить о тех, кто никогда детьми и не был, никогда не был рожден и даже близко не приближался к понятию доброты? Что говорить о тех, для которых смертные были и остаются изысканным деликатесом с приправой из страхов, надежд и страстей? Короче, человечество было обречено исчезнуть в течение одного-двух поколений. Но, хвала Творцу и Матери, не все духи похожи на избалованных детей. Были и те, кто видел в смертных будущее этого мира. Они призвали охотников, защитников. Пастырей. Фера.
- Так, стоп! Тайм-аут! - я схватился за голову. - Логан, от твоих объяснений можно попросту с ума сойти!
- А действительно стоп. - С этими словами Сайлас остановил наш монстромобиль, но не заглушил двигатель. С улыбкой во весь рот он повернулся к нам.
- А ну ка, умники, выметайтесь, приехали. Семь циферблатов, конечная. А я пока хоть немного от вашего трепа отдохну.
- Ты давай, не увлекайся. - Логан был явно недоволен тем, что его перебили. - Парковка в соседнем квартале, а к Ниссе я один не пойду. Так что одна нога здесь...
- Боишься? - съехидничал Сайлас. Братья продолжали беззлобно пикироваться, пока я вытаскивал вещи из машины. Я хоть парень и не маленький, но к этому недогрузовику можно бы и трап подавать.
Когда Сайлас уехал, Логан безо всяких усилий забросил на плечо мою сумку и зашагал через небольшую площадь, окруженную странными узкими домами. Приглядевшись, я понял, что сюда со всех сторон сбегается целых семь улиц и от этого многие здания имеют фасад шириной всего в одно окно. В центре площади высился высокий каменный шпиль.
- А почему площадь называется Семь циферблатов?
Логан молча мотнул головой в сторону шпиля. Присмотревшись, я увидел высоко на нем несколько синих с позолотой дисков - солнечных часов.
- Но их же только шесть... - В недоумении я стал оглядываться по сторонам, ожидая найти недостающие часы.
Логан вздохнул.
- В девятнадцатом веке тут были замечательные трущобы. С нищетой, бродягами и уличными бандами. Об этом квартале даже писал Диккенс в своих "Очерках Боза". Там что-то про "перекрёсток семи неведомых путей" и еще... ах да... "От площади неправильной формы разбегаются во все стороны улицы и переулки, но глубь их тонет во мгле нездоровых испарений, что нависла над крышами домов, туманя и искажая перспективу..." - Логан остановился и оглянулся на каменный столб. - Шпиль сносили, кажется таким образом пытались уничтожить место встреч представителей различных банд. И восстановили только в конце двадцатого века, когда район стал уже вполне респектабельной "внутренней деревней". - Он взмахом руки указал на многочисленные магазинчики и кафе, занимающие первые этажи практически каждого здания в округе. - Ну и вот пока перед глазами его не было, все и забыли, что и улиц когда-то было шесть и циферблатов соответственно тоже. Как седьмую улицу выстроили, так новое название и прижилось, а старое забылось. Ну а когда по старым чертежам шпиль восстановили, то решили ничего не менять, а просто седьмыми часами стали считать сам шпиль ну, а саму площадь циферблатом. Недостающим. - Логан усмехнулся и поправив на плече сумку, двинулся неспешным, но широким шагом по ближайшей улице. Шортс Гарденс прочел я на табличке, на одном из домов и поспешил за моим гидом. Между тем он продолжал.
- И это все как раз еще один пример краткости памяти человека. Стоит чему-то пропасть с его глаз, как этого уже считай и не было, зато придумывается и то чего не было. Но при этом и стоит попасться на глаза чему-то, что не вписывается в "логичную и разумную", понимай придуманную человеком и для человека картину мира и здесь, с упорством достойным лучшего применения, человек изобретает объяснение, "возвращающее" непознанное в ложе ограниченных знаний вчерашних варваров. - Оглядевшись и убедившись в отсутствии лишних ушей поблизости, Логан подмигнул и слегка понизив голос продолжил. - Впрочем нам это только на руку. При виде пикси, призрака, вампира или даже плюющегося огнем мага, обыватель решает, что видел скорее всего бабочку, клубы дыма, подростка-гота или может быть террориста-шахида. Отталкивающее, неприятное, даже пугающее, что угодно только бы понятное. Но то ли найти разумное объяснение существованию ужасу, который вызывает наш настоящий облик люди все же не могут, то ли еще почему, но при виде любого из подобных нам в естественной форме, большинство наблюдателей теряет сознание и память. Некоторые могут сопротивляться какое-то время, другие теряют сознание не полностью, а впадают в кататонический ступор, но итог один - причины своего "обморока" они не помнят.
- Логан, это все конечно увлекательно, только, причем тут семья твоя, родственники и, в конце концов, Шейла? Библейские легенды, история древнего Рима, вампиры, призраки - к чему эти сказки на ночь?
Логан покосился на меня и перебросил сумку с одного плеча на другое. Само это движение, простое и обыденное, заставило меня сбиться с шага, настолько оно вышло быстрым, текучим и даже угрожающим. Я осекся. Сказка уже не просто вошла в мою жизнь, но и с комфортом расположилась, закинула ноги на стол и потребовала не прожаренного мяса.
-Джек, я скажу тебе это один раз и то лишь потому, что пообещал проследить за тем, что б тебе не откусили задницу - много молчи, много слушай и не перебивай тех, кто делится с тобою знаниями. Мир этот для тебя нов. Знаешь ты о нем меньше чем ничего. А учитывая, что в сказках, о которых ты выразился столь пренебрежительно и которые при этом сделал своим призванием, всегда есть доля правды, ты постоянно будешь встречать что-то знакомое. И значит ты постоянно будешь думать, что уже все понял. И это будет твоей ошибкой. Вероятно последней. Тех, кто хотя бы попытается объяснить тебе твою оплошность, перед тем как убить, я могу пересчитать по пальцам. Не разуваясь. - Логан искоса следил за тем как до меня доходит.
Я ошарашенно промолчал. Во время своего первого и последнего же контракта в Бенгази, я вполне понял, что такое постоянная угроза жизни и почему необходима осторожность в общении с местными, осторожность в передвижениях и зачем нужно постоянно контролировать окружающее пространство. Выматывающее душу ежедневное напряжение. Постоянное ожидание выстрела или взрыва. Несмотря на армейскую подготовку, а может и благодаря ей, я понимал, что несмотря на все предосторожности, шансы дожить до конца контракта практически невозможно просчитать. Я надеялся никогда больше не вспоминать те времена. Никогда не вспоминать Дэвида Уэбба, нашего ветерана, пережившего службу в морской пехоте и двенадцать контрактов в различных частных компаниях. Он мало говорил, но всегда точно и по делу. Я старался запоминать его слова. Многие его советы потом мне очень пригодились. В тот день мы обходили один из местных базарчиков, без которых на востоке не бывает даже крупных городов. Стараясь избегать толпы, мы двигались по краю большой площади, заставленной прилавками, контейнерами и автомобилями всех видов и возрастов. Множество людей торговались, спорили и просто общались, создавая ужасный шум. Дэйв напомнил мне, что в толпе непроизвольно начинаешь следить только за ближайшим окружением, ярдов на десять-пятнадцать. И значит можно пропустить наблюдателя на крышах или верхних этажах домов на противоположном краю площади, откуда с простейшей оптикой можно следить практически за каждым на рынке. Из за шума я старался идти поближе к нему, что бы не пропустить ни слова. Поэтому, когда Дэвид, обходя прилавок с горками фруктов, резко свернул в сторону, я не успел среагировать и столкнулся с носильщиком, тащившим большущую кипу расшитых одеял. У нас была строжайшая инструкция, не вступать ни в какие конфликты с местным населением. Тут же начался чистейший хаос с восточным темпераментом. Одеяла летят во все стороны, носильщик орет, явно призывая аллаха, шайтанов, иблисов и кого еще только возможно доделать свою работу и покарать уже и так видимо слепого и неуклюжего гяура. Размахивая руками и наступая на меня, он задевает прилавок с фруктами, уложенными столь аккуратно и столь плотно, что между манго, эштой и апельсинами не то что яблоку, вишне негде упасть. Апельсины теннисными мячами скачут под ногами и к крикам носильщика добавляются вопли торговца. Я поднимаю глаза на Дэйва и развожу руками, показывая, что надо задержаться, что-то помочь собрать, тысячекратно извиниться и может быть расстаться с баксом-другим. Дэвид кивает, якобы рассеяно оглядывает ругающихся мужчин и ближайшую к нам толпу. Пока он поворачивается и обходит старенький грузовик, его взгляд спокойно охватывает площадь сектор за сектором, не упуская ни одной важной детали. Вечером ему составлять план передвижения для нашей группы, которая завтра обеспечивает встречу представителя посольства с кем-то из местных политиков. Дэвид Уэбб заходит за машину и я запоминаю этот почти сонный, но столь цепкий взгляд на всю жизнь. Через несколько секунд прогремит взрыв. От осколков и ударной волны меня закроет тот самый грузовичок. Дэйв, ветеран множества горячих точек, отец двоих детей и просто хороший парень, ничуть не похожий на голливудский образ наемника, погиб мгновенно.
И вот только сейчас, глядя на Логана, я окончательно осознал в какую дерьмовую переделку возможно попал. Отнюдь не его слова, смутные и неясные, заставили меня собраться. В центре Европы, в Лондоне, среди бела дня человек, а я пока решил все же считать его таковым, небрежно вышедший против толпы вооруженных отморозков, идет по одной из центральных улиц и постоянно осматривает окружающее пространство. Небрежно. Лениво. Почти сонно. Сектор за сектором. Включая балконы, крыши домов и любые потенциальные наблюдательные точки. И делает он это с того момента как мы вышли из автомобиля. Беспрерывно.
В таких случаях принято говорить о мурашках, морозе по коже или охватившем холоде. Но меня на минуту бросило в жар. Сухой жар ливийского полдня. Безо всякого участия разума, тело вспомнило как перехватить поудобнее поклажу, как сдвинуться чуть назад и в сторону, что б не перекрывать сектор обзора и при этом контролировать слепую зону напарника. Хотя судя по тому, что он придерживается центра этой, хоть и узкой улочки, стеречься мой проводник решил не выстрела, а нападения в стиле "случайно столкнулись - случайно зарезали". А прохожих поблизости почти и нет. Но береженого бог бережет.
Видимо перемены в моем поведении не укрылись от Логана. С некоторым удивлением он произнес:
- Проникся? Вот уж не думал, что до тебя дойдет так быстро. Не часто мне приходилось рассказывать историю нашего рода, но я понял - люди упираются до последнего, не желая признавать, что мир их не только не понятен, но и очень опасен. Что ж, выходит я снова ошибся на твой счет - он усмехнулся и покачал головой - у тебя есть чутье, а значит возможно ты все же выживешь. Скоро ты начнешь понимать немного больше и надеюсь, все же решишь уехать. В общем шансы выполнить просьбу деда повышаются. Возблагодарим духов за эти маленькие милости.
Мы как раз проходили маленькую лавочку, на вывеске которой было написано "Дневник Нилс Ярда" с витриной заполненной почему-то сырными кругами. Логан свернул в узкий проулок, видимо решив сократить путь через чей-то двор. Он повернул столь резко, что я чуть было не стал пятиться за ним, прикрывая отход. Нет, надо взять себя в руки. Пусть и сказано, что паранойя еще не отменяет того, что за вами могут следить, однако все же не стоит впадать в крайности. Размышляя подобным образом, я свернул за угол и попросту оторопел от неожиданности. Проулок, все еще сжатый домами настолько, что разведя руки, я коснулся бы стен, показался светлее и шире чем был на самом деле. Стены домов здесь были выкрашены в лимонный, оранжевый и охряный цвета, плавно перетекающие друг в друга. Подоконники, рамы и решетки окон выделялись густым синим. Вместо серого асфальта, под ногами тщательно подогнанные коричнево-зеленые плиты из какого-то гладкого, но не скользкого даже после дождя, камня. Опомнившись и не обнаружив Логана, я поспешил дальше и через десяток шагов оказался на небольшой уютной площади, плотно окруженной столь же ярко выкрашенными трех-четырехэтажными домами. Первые этажи были полностью заняты различными лавками, салат-барами, кафе и бог знает чем еще. Яркие вывески, всех возможных форм и расцветок соперничали с зеленью, ползущей по стенам из горшков стоящих тут и там на подоконниках и маленьких балконах, а так же из пестро раскрашенных металлических бочек, используемых как клумбы. Такие же бочки были расставлены по всей площади, но в них росли небольшие деревца, а вокруг были сделаны небольшие деревянные лавки без спинок, лимонного и салатового цвета. Люди, двигающиеся во всех направлениях, сидящие с газетой чашкой кофе, перекрикивающиеся с балконов, люди были под стать окружающему великолепию. Мимо меня прошли жарко спорящие о чем-то классический представитель среднего делового класса из Сити в костюме-тройке, в котелке и с неизменным зонтом подмышкой и женщина в сиреневом тюрбане, замотанная сразу в несколько разноцветных шалей, бахрома которых почти закрывала красно-зеленую цыганскую юбку. Плывущие над всем этим великолепием запахи кофе, корицы, свежей выпечки и каких-то специй довершали эту неожиданную картину. Пожалуй за возможность увидеть в центре Лондона такое чудо придется простить братьям Мак`Фиона сегодняшние неприятности. Половину уж точно.
Логан уже придерживал открытой тяжелую на вид, всю в затейливой резьбе, деревянную дверь.
Темная от времени, теряющаяся на фоне ярких и красочных товарок, вывеска гласила "Зимняя долина". Несмотря на явное нетерпение моего сопровождающего, я остановился и еще раз оглянулся на окружающий, совсем не лондонский карнавал красок. Вот хиппи с дредами спадающими на канареечную рубашку в огромных васильках играет на диджериду. Рядом пританцовывает бритая налысо девушка в ситцевом сарафане. Ее ушки так плотно увешаны пирсингом, что от каждого движения головы вокруг разлетаются мелкие солнечные зайчики. В отдалении пожилой джентльмен с шикарнейшими завитыми усами выгуливает на сворке домашнюю лису. А в проулок, через который я вошел, сворачивает подросток в обычном джинсовом костюме, черно-белой бейсболке и с рюкзачком с каким-то рисунком. Он уходит и мне не видно его лица, но я совершенно убежден, что на его бейсболке эмблема "Чикаго Буллз", а в рюкзаке лежит выпуск "Ходящего по стеклу" с моим автографом.