Аннотация: Рассказ участвовал в "Комплексном конкурсе остросюжетного детектива". Оказался единственным в своей номинации и таким образом победил по неявке противников.
Татьяна Минасян
Защитник, спасатель
- Серов! Кончай дурить! Выпусти ребенка и выходи с поднятыми руками!!! - голос, искаженный мегафоном, надрывался уже минут десять.
Алексей посмотрел в угол подвала, в котором, съежившись и обхватив колени руками, неподвижно сидел десятилетний мальчик. Он уже не плакал, он просто смотрел перед собой остановившимися глазами и, казалось, терпеливо ждал, когда все закончится. А может, уже и не ждал...
Какие завтра во всех газетах будут заголовки! А какие они будут в Интернете!.. "Сын жестоких родителей едва не стал жертвой маньяка!", "Похититель ребенка уничтожен!", "Два часа страха и ужаса!" А может, и покруче что придумают, такое, что Серов и представить себе не может.
Впрочем, еще несколько часов назад ему бы и в голову не пришло, что день вообще вот так вот закончится! Начиналось-то все совсем по-другому...
...Голос начальницы был спокоен, но полон тревоги и какой-то обиды на весь окружающий мир:
- Алексей, у нас большие проблемы! Ребенок этих идиотов исчез!
Серов оторвался от заполнения документов и поднял голову:
- Которых идиотов, их у нас много... - начал было он, но внезапно остановился. - Чуевых, что ли?
- Ну да, Чуевых! Он сбежал из интерната. Его уже ищет милиция, нас с тобой скоро тоже должны будут вызвать, как свидетелей. А еще мне сообщили, что его родители собираются устроить пикет перед нашей службой, и уже набрали кучу желающих... Алексей, нам надо его найти! Ты с ним немного общался, подумай, куда он мог пойти, у кого спрятаться? Порасспрашивай его приятелей, учителей... Тебе это просто будет, с тобой никто не откажется разговаривать.
- Как раз со мной разговаривать никто не захочет! Будто вы не знаете, как к нашей службе относятся в городе?
- Знаю прекрасно, потому и говорю, что они побоятся. Пока еще. Давай, Серов, езжай сначала в его школу, там уроки еще не кончились - поговоришь с одноклассниками, с училками... Нам надо найти его раньше ментов и раньше родителей! Надо привести его за ручку в интернат - тогда они все заткнутся в тряпочку, и мы снова сможем нормально работать!
В этом с начальницей было не поспорить, и Серов, послушно кивнув, отложил бумаги и встал из-за стола. Через полчаса он уже подходил к школе, где учился пятиклассник Володя Чуев, до недавнего времени - самый обычный сын уважаемых в городе родителей, а теперь - проблемный ребенок из неблагополучной семьи. Один из тех, кого Серов должен был защищать...
Четыре года назад Алексей действительно думал, что помогает детям. Он тогда был еще первокурсником, только-только поступил на факультет менеджмента и, посчитав, что в его возрасте просить у родителей карманные деньги уже стыдно, начал искать какую-нибудь подработку. Объявление на сайте вакансий выглядело очень заманчивым: сотрудник детской инспекции. От кандидата требовалось всего лишь ходить по квартирам неблагополучных семей и проверять, хорошо ли там обращаются с детьми. Перспектива бродить по домам и общаться со всякими подозрительными личностями немного смущала, но Серов умел за себя постоять - да к тому же, стоило ему понять, что он побаивается такой работы, как на смену опасениям пришло чувство протеста, и молодой человек тут же застучал по кнопкам телефона, набирая данный в объявлении номер.
О том, что его берут на работу, Серову сказали сразу же после собеседования. И приступить к инспектированию семей, "занесенных в черные списки", он должен был уже на следующий день.
- Вот, смотри, - протянула ему его первая в жизни начальница распечатанный список. - Сначала звонишь по телефонам и предупреждаешь о своем визите. Потом идешь по всем адресам по очереди - можешь сам себе составить удобный маршрут. Четыре семьи в день точно обойти успеешь. Соответственно, на девятнадцать семей у тебя рабочая неделя. Сможешь за день больше домов проверить - значит, потом сможешь больше отдыхать. Не уложишься в неделю - за каждую непроверенную семью будем вычитать из твоей оплаты. Но, я думаю, ты все успеешь, у нас соцработники иногда по десять семей за день обходят - и ничего.
- Да справлюсь, конечно! - небрежно пожал плечами Алексей.
- Уверена, что справишься, - согласилась с ним начальница и взяла со стола еще одну распечатку. - Теперь смотри сюда: здесь перечень тех признаков, по которым можно определить, что с ребенком жестоко обращаются. Или что он заброшен и не нужен родителям. В общем, изучай, а завтра приступай к проверке.
- Ага, понятно, - Серов быстро пробежал глазами по диагонали второй список. "Физическое насилие... психологическое насилия... эксплуатация детского труда..." - ну да, все логично, защищать детей от всего это действительно надо! И хотя изначально Алексей хотел всего лишь заработать денег, мысль о том, что дело, которым он собирается заняться, принесет счастье детям, неожиданно наполнила его гордостью.
Позже Алексей много думал, что было бы, если бы первая семья, в которую он наведался на следующий день, оказалась не такой ужасной? Сложилось бы все иначе или нет? Серов так и не пришел к однозначному ответу. Но это было потом, а тогда, побывав на своем первом задании, он на некоторое время вообще лишился способности думать. А когда эта способность вернулась, в голове Серова долгое время вертелась одна-единственная мысль: "Не может быть, чтобы в мире было такое!!!"
По телефону с ним в этой семье разговаривать не хотели - три раза бросали трубку и только после четвертого звонка, когда раззадоренный Алексей сразу же закричал, что, если его не примут по-хорошему, он придет не один, а с милицией, визгливый женский голос ответил, что он может зайти через час. Серов тут же бросился на улицу и к нужному дому приехал даже немного раньше, однако в квартиру нежеланного гостя, вопреки его опасениям, все-таки пустили. И переступившему порог студенту показалось, что он попал не то в далекое прошлое, не то вообще в какой-то иной, ужасный в своей нереальности мир.
В коридоре, где он оказался, было не просто грязно - там повсюду лежали небольшие кучки земли и песка, на которых местами отпечатались следы чьих-то ботинок. Прямо среди этой грязи был рассыпан сухой кошачий - а может быть, собачий? - корм: маленькие коричневые сердечки сами казались не едой, а мусором. Там же валялись и не то кошачьи, не то собачьи отходы жизнедеятельности, по виду мало отличавшиеся от корма. А еще на этом полу сидела девочка. Маленькая и худенькая, лет трех или даже двух на вид, одетая в светло-желтое, но с серыми разводами грязи и заляпанное спереди какой-то едой платье, с растрепанными косичками и выбившимися из них прядями волос которые падали ей на глаза и мешали смотреть. Когда хозяйка квартиры впустила Алексея, эта малышка увлеченно играла двумя маленькими разноцветными человечками, но, увидев чужого человека, испуганно замерла, спрятав игрушки в кулачках. Серов, растерявшись, неуверенно улыбнулся девочке. Та продолжила смотреть на него настороженным взглядом, но как будто немного успокоилась, должно быть, решив, что улыбающийся гость вряд ли сделает ей что-то плохое. Ее рука машинально потянулась к кучке корма на полу, выбрала из нее пару сердечек и отправила их в рот.
Алексей не был брезгливым человеком, а к детям всегда относился довольно равнодушно, но увиденная им картина была настолько отвратительной, что он даже почувствовал легкую тошноту. Захотелось скорее уйти, убежать из этого противного и страшного дома, захотелось вымыть руки и выпить чистой воды... или чего-нибудь покрепче...
- Ну чего ты приперся-то? - дернула его за рукав хозяйка. - Вечно сюда ходите, каждый день уже почти! Нравится вам, что ли, смотреть, как мы живем? Нравится, да?!
- Вы у меня в списке... мне поручили... - замямлил было окончательно выбитый из колеи Серов, но тут девочка снова потянулась к кошачьему корму, и он заставил свой голос звучать жестче. - Почему у вас ребенок по грязному полу ползает?! Он... она же там может любую инфекцию подхватить!
- Ребенок... - со злостью в голосе повторила женщина и, словно только теперь заметив играющую на полу девочку, повернулась к ней и замахнулась на нее рукой. - Тебе кто разрешил из комнаты вылезать?! Кто разрешил, я спрашиваю?! Кто?!
Девочка снова сжалась в комок, уставившись на мать широко распахнутыми от ужаса затравленными глазами. Женщина подхватила ее подмышки и, продолжая кричать, потащила к приоткрытой двери в комнату.
- Проходи, смотри, как мы живем, смотри! - рявкнула она на Алексея. - Плохо мы живем, плохо! И что - поубивать нас всех за это теперь? Да не путайся же ты под ногами, тварь!!!
Последняя фраза относилась к девочке, которая не успела отбежать с пути идущей по комнате матери. Заглянувший туда Серов увидел, как женщина резко отпихнула ребенка ногой. Девочка, взмахнув руками и не удержав равновесия, села на пол, но даже после этого не заплакала, а только снова сжалась в комок и стала медленно, осторожно отползать в угол комнаты.
Этого Алексей выдержать уже не мог. Он рывком развернул к себе женщину, схватил ее обеими руками за плечи и резко встряхнул.
- Если ты, дрянь, еще раз хоть пальцем ее тронешь, я на тебе живого места не оставлю! - прошипел он на нее сквозь зубы, чувствуя, как рвется из него наружу закипевшая внутри ненависть. - Я сюда каждый день буду приходить и спрашивать, била ты ее или нет, я сам, без всякой милиции дверь выломаю, если ты мне не откроешь! Ты... ты у меня из больниц вылезать не будешь, понятно тебе, дура старая?!
- Да пошел ты!.. - огрызнулась она в ответ, но уже гораздо менее уверенно. - Хочешь ее у меня забрать? Да и забирай, нужна она мне, отродье проклятое Петькино! Сначала ныл, мерзавец - подай ему ребенка, а как родилась, так сразу сбежал! Забирай ее сейчас, видеть ее больше не могу!
Девочка смотрела на них из угла. Глаза ее блестели от стоящих в них слез, но она так и не заплакала. Только смотрела и молчала...
В тот день Серов не пошел больше ни по одному адресу. Он просто пробродил до позднего вечера по городу, бесцельно петляя по улицам и раз за разом прокручивая в уме увиденную картину. Нет, разумеется, он слышал о матерях-алкоголичках, которым наплевать на своих детей, разумеется, ему было известно, что таких семей немало, но оказалось, что слышать и видеть собственными глазами - это настолько разные вещи...
На следующий день он прогулял институт и наверстал упущенное: проверил семь семей из выданного ему списка. Все они оказались вполне нормальными, особенно по сравнению с тем, что Серов увидел накануне - бедно, но опрятно одетые дети, на вид вполне здоровые и довольные, хмурые, но вежливые родители. После четвертого визита у Алексея немного отлегло от сердца - он был уверен, что остальные семьи из списка окажутся такими же ужасными, как и первая, но оказалось, что все не так уж страшно, что как раз первая жестокая мамаша была жутким исключением.
Убедив себя, что дело обстоит именно так, он позвонил в социальную службу и через полчаса уже рассказывал непосредственной начальнице о первой семье, из которой, без всякого сомнения, нужно было как можно скорее забрать забитого и запуганного ребенка. Начальница выслушала его с серьезным видом, понимающе кивая головой, но, когда он закончил свой сбивчивый рассказ, ее лицо приняло слегка укоризненное выражение.
- Не стоит так сильно переживать, - сказала она успокаивающим тоном. - И ни в коем случае не ругайся больше с родителями, не угрожай им и уж тем более - никакого больше рукоприкладства! Твое дело - только отметить, опасна ли семья для детей. Ты даже родителям этого сообщать не должен, понимаешь? А то ведь некоторые могут спрятать от нас детей, увезти куда-нибудь! Или выместить потом на них твою грубость.
- Да, понимаю... Об этом я не подумал... - пристыжено забормотал Серов.
- Ну, в следующий раз думай как следует! - снисходительно улыбнулась начальница и добавила. - А за эту семейку не беспокойся. Нам хватило бы одного того, что девочка там живет в антисанитарных условиях. Завтра подпишешь заявление о том, что ребенка надо изолировать, и больше ее никто никогда даже пальцем не тронет!
На следующий день Серов подписал все, что ему сказали, а еще через день узнал, что девочку действительно забрали в детдом. Мать, по словам соцработников, отдала ее без всяких возражений и как будто даже радовалась, что ей больше не придется заниматься ненужным ребенком. Девочке же, как пообещала Алексею его начальница, должны были начать подыскивать приемных родителей. Правда, Серов все равно продолжал переживать за этого ребенка и, в конце концов, выбрал время, чтобы навестить его в детском доме. Там ему позволили посмотреть на свою недавнюю подопечную издалека: детей как раз вывели на прогулку, и она весело играла в куклы с другими девочками. До Серова донесся ее радостный голосок и звонкий смех.
- Ее, похоже, дома постоянно били, просто так, при каждом удобном случае, - рассказала ему воспитательница. - Она вздрагивала и лицо закрывала, когда к ней просто подходил кто-нибудь. А если рядом с ней резко рукой взмахнешь или еще как-то быстро шевельнешься - вообще в ступор впадала. Но сейчас уже ничего, успокаивается потихоньку, намного смелее стала! Ладно, вы теперь идите, а то они вас увидят и решат, что вы за кем-то из них пришли, - начала она выпроваживать молодого человека, заметив, что один из детей смотрит в их сторону. - Давайте, давайте!
Алексей послушно кивнул и направился к калитке. В детдоме ему и правда делать было больше нечего - он узнал все, что хотел, убедился, что ребенку, которого он помог отобрать у жестокой матери, там действительно лучше, чем дома. И это осознание сделанного доброго дела неожиданно наполнило его такой гордостью и таким счастьем, каких молодой человек до этого не испытывал ни разу в жизни.
Он шел по улице и не мог отделаться от ощущения, что стал намного легче и что еще немного - и он будет не шагать по земле, а парить над ней. Он как будто сделался выше, а потом вдруг понял, что это действительно так: обычно молодой человек ходил, ссутулившись, а теперь неожиданного для самого себя выпрямился. И на всех остальных людей, попадавшихся ему на пути, он смотрел теперь словно бы с чуть большей высоты...
"Я делаю по-настоящему полезное дело! - вертелась у него в голове пьянящая мысль. - Я не просто ем-сплю-учусь-развлекаюсь, я работаю на такой работе, которая помогает людям, помогает маленьким детям! Если через много лет мир станет лучше и в нем никто не будет издеваться над детьми, в этом будет и крошечная толика моей заслуги, я тоже приложу к этому руку. Уже приложил... Я живу не зря!!!"
Он шел по улице и улыбался.
Воспоминание о том первом деле было таким ярким, что погрузившийся в него Серов едва не прошел мимо школы, где учился его теперешний подопечный, Чуев. А уже открывая тяжелую дверь, Алексей вдруг понял, что ему совершенно не хочется ни разговаривать с учителями пропавшего мальчишки, ни вообще заниматься его поисками.
- В учебное время нельзя! - попытался остановить его охранник, но Серов сунул ему под нос свое удостоверение, и тот, скривившись, разрешил незванному гостю пройти к лестнице. Зато на классную руководительницу Володи документ Алексея не произвел абсолютно никакого впечатления.
- Милиции я уже все рассказала, - заявила она, когда он вызвал ее из класса в коридор. - Куда Володя мог сбежать, мне неизвестно. Никаких предположений нет. И сам он мне ничего не говорил, я вообще уже пять дней его не видела, с тех пор, как вы забрали его в детдом.
Больше ничего Серов от учительницы не добился, но он и не ждал, что она захочет ему помочь и что сможет это сделать, даже если все-таки захочет. Современные дети общаются с учителями только на школьные темы и уж точно не будут делиться с ними ничем личным. Гораздо больше надежд Алексей возлагал на одноклассников Чуева, которых и отправился искать после разговора с учительницей.
Узнав, в каком кабинете занимается его класс, Серов привалился к стене рядом с дверью в этот кабинет и стал ждать перемены. Вскоре зазвенел пронзительный звонок, который, впрочем, тут же заглушили многочисленные вопли радости вырвавшихся на свободу детей. Оказавшись в толпе спешащих неизвестно куда пятиклассников, Алексей в первый момент даже растерялся, но, к счастью, быстро сообразил, что ловить друзей Володи надо как можно скорее, иначе они разбегутся по всей школе.
- Иди сюда на минутку! - крикнул он первому попавшемуся мальчишке, хватая его за плечо. - Ты Вовку Чуева знаешь?
- Знаю, ага, - ответил тот, с удивлением поворачиваясь к незнакомому человеку, непонятно каким образом оказавшемуся в школьном коридоре. Еще двое учеников, бежавшие рядом с ним, тоже остановились и с любопытством уставились на Алексея.
- Я друг его родителей, - быстро заговорил Серов заговорщицким шепотом, наклоняясь к детям. - Они очень рады, что он смог сбежать из интерната, но волнуются, как бы с ним еще чего не случилось. Я знаю, вы ничего не сказали ментам, и правильно сделали, но если вы знаете, где Володя может прятаться, скажите мне! Я передам его маме, чтобы она не очень волновалась.
Мальчики переглянулись. В их глазах читались и сомнения, и страх, и все то же любопытство и желание оказаться причастными к такой серьезной тайне. Но кроме этого, еще и сожаление.
- Мы не знаем, куда Володька мог деться, - сказал один из них с грустным видом. - Он не с нами дружил, а с Витькой. Может быть, ему что-то и говорил...
- Так, а где этого Витьку можно найти? - спросил Серов.
- А наверное, он уже в столовую побежал! - ответил другой мальчишка. - Отвести вас туда?
Витька действительно был в столовой, жевал только что купленный пирожок и к Алексею отнесся более подозрительно, чем притащившие его туда ребята. Но все тот же заговорщицкий тон и намек на то, что он, обычный школьник, может поучаствовать в борьбе против злых работников детдома, сделали свое дело, и через несколько минут мальчик уже делился с Серовым всем, что сам знал о своем друге:
- Володька, когда к нему начали проверки ходить, очень на них ругался и один раз сказал, что обязательно сбежит, если его заберут из дома. Но еще он сказал, что не будет прятаться у друзей или у бабушки с дедушкой, потому что милиция именно там и будет его искать. Поэтому он и у меня не стал прятаться, хотя я бы маму уговорил.
- Понятно. Ну а где бы он мог прятаться, он тебе не сказал? - продолжил допытываться Алексей.
- Нет, он ведь тогда не знал еще, точно ли его заберут, он заранее ни к чему не готовился.
- И ты совсем не можешь предположить, к кому он мог бы пойти?
- Не знаю... Если он не хотел у меня прятаться или у других наших друзей, то, может быть, он уговорил Генку? Они с ним дрались всегда, так что к Генке его искать точно не пойдут...
- Интересная мысль. И кто такой этот Генка?
Оказалось, что Генки Рыжикова, с которым Чуев враждовал с первого класса, на уроках в тот день не было, но Володины приятели знали, где он живет, и Витька вызвался проводить Алексея до его дома. Серов не очень-то верил в то, что десятилетний пацан придет мириться к давнему сопернику и что другой десятилетний пацан согласится забыть свои обиды, чтобы ему помочь, но все-таки это была хоть какая-то ниточка, и отказываться побеседовать с Генкой не стоило.
По дороге Витя пытался расспросить Серова о родителях Чуева и о том, как они его ищут, но Алексей отвечал односложно и всячески давал понять мальчику, что все это - серьезный секрет. Он здорово боялся ляпнуть что-нибудь такое, что вызвало бы подозрения у его юного проводника, да к тому же на него вдруг снова, совсем некстати, нахлынули воспоминания о других, прошлых заданиях...
Он перешел на второй курс и перевелся с дневного отделения на заочное - работы стало слишком много, и совмещать ее с ежедневными лекциями уже не получалось. Тем более, что немало времени тратилось на отчеты перед руководительницей.
- Насчет вот этих двух семей я не совсем уверен... - бормотал Серов, вертя в руках очередной список неблагополучных семей, весь исчерканный пометками и знаками вопроса. - Вот, посмотрите - Овчинниковы и Мареевы.
- И что с ними не так?
- Как раз все так. Я был у них в гостях, и там все было нормально. Они меня очень хорошо встретили, дети у них здоровые и совершенно нормальные...
- А психолог, который тестировал сына Овчинниковых, утверждает, что ребенок в семье заброшен.
- Это точно не так, я же их видел! Ребятенок там очень общительный, каждую минуту вопросы задает, болтает без умолку, но ему и мать, и отец всегда отвечают, и слушают, и на колени к себе сажают.
- Может, это они в твоем присутствии так себя ведут!
- Да что я, заброшенных детей никогда не видел?
- Ты же не специалист. А специалисты считают...
- Скорее всего, это у них в тестах какая-то ошибка.
- Алексей, в тестах ошибки быть не может - это наука, понимаешь? Если ребенок рисует себя отгороженным от родителей стеной, значит, они с ним не общаются и вообще им на него плевать. Ребенок чувствует себя одиноким в родном доме. И тебя послали туда, чтобы ты подтвердил диагноз психолога, а не собственные выводы делал! Хочешь, чтобы этот мальчик вырос несчастным? Это будет на твоей совести!
- Но как же... Я же видел всю их семью, они очень даже счастливые!
- Ты своим глазам веришь больше, чем науке? Может, ты веришь, что солнце крутится вокруг земли, а?
- Ну... - Алексей опускает глаза, не зная, что ответить. А начальница, сделав в списке пометку своей рукой, уже перешла к другому семейству:
- А с Мареевыми в чем проблема?
- Да тоже ни в чем, нормальная семья, две хорошие девочки... Валентина Андреевна, там совершенно не наш случай, с ними прекрасно обращаются, в них души не чают! Я вообще не понимаю, почему вы мне дали их адрес, их родителей не в чем обвинить!
- Как это не в чем? Ну как это не в чем?! - вспыхивает начальница. - Ты что, не слышал, как они назвали своих дочек?!
- Капитолина и Олимпиада. Ну и что?
- Я не понимаю, они тебе что - взятку дали?! Или ты действительно не понимаешь, каково этим девочкам будет, когда они в школу пойдут?
- Валентина Андреевна, ну неужели из-за необычных имен...
- Из-за необычных имен жизнь ребенка превратится в ад. Их будут дразнить в школе, над ними будут смеяться дети с нормальными именами, у них не будет друзей, они будут ненавидеть и себя, и своих родителей! А в подростковом возрасте могут из-за этого покончить с собой. И все потому, что их мамашке захотелось повыпендриваться и назвать своих детей этими извращенными именами, все из-за ее амбиций! Да этих девочек срочно надо забирать от такой мамашки и менять им имена!
- Валентина Андреевна, вы преувеличиваете! У нас в классе была девочка, которую звали Джульетта, так она этим именем даже гордилась, и ей все завидовали! А сам я мечтал, чтобы меня как-нибудь по-другому звали, потому что кроме меня в классе было еще три Алексея!
- Значит, вашей Джульетте просто повезло, у нее оказалась очень устойчивая психика. Но не все дети такие, и рисковать этими девочками мы не можем, - начальница чиркнула на листе еще одну пометку и подняла глаза на Серова. - Ну так что, ты отказываешься подтвердить, что эти семьи - неблагополучные? Они все-таки тебя подкупили?
- Разумеется, нет! - возмущению Алексея не было предела. - Я не беру взяток!
- Очень надеюсь, потому что работники, которые ради выгоды плюют на интересы детей, нам не нужны, - начальница продолжала смотреть Серову в глаза, и он внезапно вспомнил, что матери снова задержали зарплату и что скоро им надо будет платить за квартиру, да еще купить подарок деду... И вообще, потерять работу ему сейчас было очень нежелательно, особенно если бы его выгнали по подозрению во взятке...
И сразу другая картина - он был уже дипломником, в обеденный перерыв на работе готовился к последним экзаменам и с тоской пересчитывал тонкую пачку денег в кошельке:
- Или пойти в кафе, или купить пиджак для защиты... Или и то, и другое, а потом месяц ходить пешком...
- Что, на мели? - услышав его бормотание и тяжелые вздохи, оторвался от своих бумаг его напарник. - Могу одолжить!
- Спасибо, не стоит. Это меня не спасет, - покачал головой Алексей. - Мне, похоже, всегда будет не хватать для полного счастья нескольких тысяч...
- А это все потому, что ты мало неблагополучных семей выявляешь, - усмехнулся напарник. - Пометь еще две-три из своего списка - вот тебе и несколько тысяч!
- Сколько есть, столько и выявляю, - недовольно проворчал Алексей.
- Ох, всему тебя нужно учить! - напарник издал притворно-скорбный вздох. - Ты же ведь не первый год у нас работаешь! Не знаешь, что ли, как составляются наши заключения? Пусть тебе попалась самая идеальная семья - все равно не может такого быть, чтобы родители там хоть раз не повысили на ребенка голос. А это у нас - психологическое насилие. Чихнул ребенок - родители не следят за его здоровьем. Попросили его на кухню чашку отнести - эксплуатация детского труда. Ну а про валяющиеся на полу игрушки у нас вообще прямым текстом в инструкции написано, что за это можно забирать детей. А уж хоть один кубик ты в квартире, где есть маленький ребенок, точно на полу найдешь!
- Хм... - Алексею все это крайне не нравилось, но денег действительно не хватало, а за семьи, признанные благополучными, соцработникам не платили ни копейки. И вообще, формально-то его коллеги все равно действовали по правилам! Да и писали эти правила специалисты, педагоги и психологи, уж наверное им виднее, чем могут повредить ребенку разбросанные игрушки или родительские замечания!
Через месяц он защитил диплом и по этому случаю угощал своих коллег в дорогом кафе. А Валентина Андреевна благодарила его за то, что он так старательно выполняет и перевыполняет план по спасению детей.
Дальше картинки начали сменять одна другую совсем быстро и стали смазанными. Начальство расхаживало по коридорам с хмурыми лицами и срывало злость на молодых практикантах. Коллеги Алексея шептались по углам в курилке:
- А если эта парочка выиграет дело? Если они создадут прецедент? Если другие родители тоже начнут своих детей возвращать?
- Да не бойся, ничего они не выиграют, у них скоро деньги на адвоката кончатся!
- А вдруг все-таки..? Ведь действительно же нельзя кормить ребенка одними сладостями, не мог там отец это разрешить! Судьи же не идиоты!..
- Что ты хочешь этим сказать? У ребенка есть чутье, он лучше знает, что ему надо есть. Раз просил конфет, значит, они были ему нужны, а отец его их лишил!
- А если судья так не думает?
- Да не нервничай ты так! Даже если одного ребенка у нас отсудят, остальные родители вряд ли на это пойдут, слишком это хлопотно. Иначе они бы уже давно стали это делать.
Новое воспоминание. Алексей метался по кабинету начальницы, размахивал руками, чудом не роняя на пол расставленные повсюду горшки с цветами, а она, скрестив руки на груди, пыталась урезонить его спокойным и холодным тоном:
- Ну-ка остынь. Не можем мы у них забрать ребенка, понимаешь? Если тебе денег не хватает, напиши заявление на другую семью - мало их у нас, что ли? А этих не трогай, ясно тебе?
- Но они же ненормальные! Они дали умереть своей старшей дочке, они фактически ее убили!!! Она три часа мучалась, их врачи пытались силой из палаты выгнать, но они не дали перелить ей кровь! Они и младшего так же уморят, неужели вы не понимаете?!
- Леша, остынь и выслушай меня...
- Мы отбираем детей, если им родители одно-единственное замечание сделают, а у этих - не можем?! Что вообще происходит?!
- Да ты что, действительно не понимаешь, какая это организация? Сколько у них денег, какое у них влияние?! Да если мы хоть заикнемся, что у них что-то не так, нашу инспекцию в тот же день закроют, а нас с тобой будут еще лет десять таскать по судам! Тебе это надо?! Забирай свое заявление, и чтобы я его больше не видела! Ну же! Или мне самой его порвать?
Глядя в пол, Алексей протянул руку и взял свое заявление. Плотная бумага рвалась с таким громким звуком, словно Серов уничтожал не один лист, а целую кипу.
И еще одна картинка - инспекторов по одному допрашивают два следователя, они выходят из занятого ими кабинета, опустив головы и стараясь не смотреть никому в глаза, а среди тех, кто еще только ждет своей очереди в коридоре, еле слышно перешептываются:
- Не могут они нас в этом обвинить! Мы никого не доводили, мы просто делали свою работу!
- А может, они и не специально в окно прыгали, а нечаянно вывалились?
- Ага, и мать, и дочка, одна - дома, другая в интернате, и обе случайно!
- Надо стоять на том, что семья точно была ненормальной - нормальные руки на себя не накладывают. И ничего нам не будет!
До дома Генки Рыжикова они дошли минут за пятнадцать. Он был один в квартире и, несмотря на то, что Алексей пришел вместе с его одноклассником, открывать ему дверь отказался. Впрочем, Серов сумел выудить у осторожного мальчишки нужную ему информацию и через дверь.
- Где Володька, я не знаю, - сразу заявил его "антагонист". - Но его наверняка быстро найдут, он прятаться вообще не умеет. Он один раз на контрольной списывал совсем открыто - учебник прямо на парте раскрыл и сказал, что чтобы спрятать нужную вещь ее надо положить на видное место. Его папа так научил! А Масяня - училка наша - этот учебник в самом конце заметила и поставила ему пару!
- Ну а где бы он сам мог попробовать спрятаться? На каком "видном месте", как ты думаешь? - продолжил расспрашивать его Алексей, но Генка за дверью лишь замычал что-то неопределенное:
- Не знаю... Откуда мне вообще знать, он бы мне в жизни про это не сказал!
- Ладно, спасибо за помощь, - буркнул Серов и стал спускаться по лестнице, увлекая за собой Витьку.
- И куда мы теперь? - спросил тот с любопытством.
- Ты в школу возвращайся, - велел ему Алексей. - А если что-нибудь еще вспомнишь или если Володя вдруг появится, позвони мне. Запиши мой телефон!
Витька нацарапал номер телефона на обложке одной из своих тетрадей и нехотя зашагал в сторону школы. Серов медленно пошел следом за ним, раздумывая, к кому еще он может обратиться за помощью. И есть ли у него шанс догадаться о том, где искать Чуева, по тем скудным сведениям, которые он узнал от его одноклассников...
"Он понимает, что нельзя идти к друзьям и знакомым, размышлял молодой человек. - Понимает, что его будут искать в тех местах, где он уже бывал. Но не может же он пойти к незнакомому человеку и попросить его о помощи? Хотя в отчаянии можно и к первому встречному броситься, и если Чуев это сделал, а первый встречный его приютил, то искать парня можно будет еще год! Но если все-таки он спрятался где-то сам? В каком-нибудь доме заброшенном, загородом на пустой даче? Ерунда, ему там есть что-то надо будет, без помощников ему не обойтись! Да к тому же эта его идея о том, что прятаться надо там, где тебя точно не будут искать - где его не ищут? Да везде ищут, по всему городу! Везде, кроме интерната, из которого он сбежал..."
Серов хлопнул себя по лбу и со всех ног бросился к ближайшей остановке.
Он ехал к интернату, нетерпеливо ерзал на жестком сиденье и вспоминал, как начиналось его последнее, самое неудачное задание. Очередной отпечатанный на принтере список, но на этот раз с уже сделанной на нем пометкой - одна из фамилий была несколько раз обведена ручкой в овал.
- Вот в этой семье ты должен найти нарушения обязательно, - прямо заявила Серову Валентина Андреевна, тыкая пальцем в этот овал. - Хоть у них там все идеально будет, хоть ребенка на руках таскают и с ног до головы облизывают - ты должен выявить там жестокое обращение, понял?
Алексей поднял на нее изумленные глаза: он давно уже избавился от своей наивности и знал, что обращение с детьми волновало начальницу в последнюю очередь, но обычно она хотя бы делала вид, что хочет их защитить.
- Кому эта семья перебежала дорогу? - спросил он сердито.
- Это нас не касается. Есть распоряжение сверху, что ребенка у этих Чуевых надо отобрать. Я на тебя рассчитываю.
Пожав плечами, Серов поехал по указанному в списке адресу. Семейство Чуевых, встретившее его настороженно, но без особого страха, да к тому же очень гостеприимно, ему понравилось. Однако долго искать повод для обвинения в плохом обращении с ребенком инспектору не пришлось: десятилетний Володя вовсю помогал матери накрывать на стол, а после чаепития вместе с ней убирал грязную посуду, причем делал это сам, без всяких просьб или напоминаний со стороны родителей. "Эксплуатация детского труда" была налицо...
Алексей был уверен, что, написав заявление на Чуевых, он, как обычно, некоторое время помучается дурным настроением, а потом забудет этот эпизод, как и все свои предыдущие задания. Кто же знал, что папаша этого Володи окажется таким влиятельным в городе чиновником, пытавшемся упразднить их инспекцию? Кто знал, что у него наберется так много сторонников, кто знал, что его сын не будет сидеть и лить слезы в интернате, как другие "спасенные" дети, а сбежит оттуда при первом удобном случае?..
Уже подходя к главному входу в детский дом, Серов неожиданно остановился, постоял несколько секунд посреди тротуара, задумчиво глядя куда-то вперед, и лишь потом заспешил к дверям.
- Покажите мне входы в подвал, на чердак и в те помещения, которые сейчас ни для чего не используются, - попросил он скучавшего на дежурстве охранника, показывая ему свое удостоверение.
Ему снова повезло: первым делом ему указали на подвал, и когда охранник распахнул дверь, из холодной темноты сразу же послышались шаги и какие-то громкие шорохи.
- Володя Чуев, ты там? - спросил Алексей, спустившись по лестнице и сделав охраннику знак подождать за дверью.
Его глаза быстро привыкли к свету, проникавшему в подвал маленькие окошки, и он увидел скорчившуюся в углу щуплую детскую фигуру. Рядом с ней лежала расстеленная на полу куртка и стояла небольшая картонная коробка, в которой подошедший к мальчику Серов разглядел надкусанный кусок черного хлеба и остатки еще какой-то еды. Спрятавшемуся ребенку помогал кто-то из детдомовцев, и рано или поздно об этом все равно бы узнали воспитатели. Долго прятать нужную вещь на видном месте все-таки нельзя...
- Володя, пойдем наверх, - сказал Алексей, протягивая мальчику руку.
- Я никуда не пойду, - ответил тот едва слышно, но так твердо, что Серов понял: забрать мальчишку из подвала он сможет только силой. Сделать это ему было бы не трудно - вот только никакого желания бороться с ребенком и возвращать его детдомовским воспитателям у Алексея больше не было.
- Володя, я сейчас позвоню твоим родителям, - тихо сказал молодой человек и полез в карман за мобильным телефоном. - Они не знают, где ты, и очень волнуются за тебя. Мы им скажем, что ты живой - это сейчас главное.
Мальчик промолчал. Алексей нашел его домашний номер и несколько минут напряженно слушал в трубке длинные гудки.
- Да? - откликнулся, наконец, на его звонок голос Чуева-старшего.
- Здравствуйте... - как звали опального чиновника, Алексей не помнил, и поэтому вначале голос его звучал неуверенно. - Это Серов, инспектор по семейным делам. Ваш сын Володя у меня, я нашел его.
- Где вы? - спросил Чуев чуть изменившимся голосом.
- В интернате, в подвале главного корпуса. Я сейчас дам ему трубку, - Алексей шагнул к мальчику, протягивая ему телефон, но тот испуганно вскочил и отшатнулся от инспектора, вжавшись спиной в стену. - Да не бойся, это твой папа, скажи ему, что с тобой все в порядке...
Чуев-младший замотал головой, и Алексей, крикнув в трубку "Перезвоню!", выключил телефон. Главное он сделал, родителей мальчика предупредил, а теперь надо поговорить с ним, ни на что не отвлекаясь.
- Володя, тебе надо выйти отсюда и вернуться в свою группу, - заговорил он, стараясь, чтобы его речь звучала как можно более убедительно.
- Я не вернусь.
- Это нужно. Пока, на время. С твоим делом уже разбираются, и скоро тебя вернут домой. Я сам напишу заявление, что ошибся и что у тебя нормальная хорошая семья! - последняя фраза вырвалась у Серова неожиданно для него самого, но, уже закончив говорить он понял, что именно это и хотел сделать с тех пор, как ему поручили найти Чуева. С тех пор, как вспомнил о своем самом первом деле...
- Вы же сами всем сказали, что мы плохие? - по-прежнему прижимаясь к стене, Володя смотрел на него затравленным взглядом.
- Да. Но я ошибся. Я не должен был этого делать, - ответил Алексей. Ему очень хотелось добавить "Прости меня", но этого делать он не стал - просить прощения в его случае было уже слишком поздно.
- А если вас не послушают? - спросил мальчик. - Если вам не поверят?
- Я сделаю все, чтобы поверили. Обещаю. Но сейчас нам надо отсюда выйти. Потерпи еще несколько дней, пожалуйста! А если все-таки у меня не получится - я помогу тебе сбежать и вернуться к родителям, а не прятаться по подвалам. Мы обязательно что-нибудь придумаем!
- А если мне больше не дадут сбежать? - снова недоверчиво спросил Володя, и Алексею стало ясно, что давать ему новые обещания тоже уже бесполезно.
Некоторое время они молчали. Серов пытался придумать, как еще можно убедить ребенка выйти из подвала, но не находил нужных слов. А потом на улице внезапно завыла милицейская сирена, и Серову стало ясно, что помочь мальчику он уже не сможет.
- Серов! Мы знаем, что ты в подвале! Отпусти ребенка и выходи с поднятыми руками!!! - проник в подвальные окошки приказ милиции.
Володя испуганно задрожал, Алексей затравленно оглянулся на дверь. "Быстро же они приехали, не то, что на настоящие преступления! - пронеслось у него в голове. - Кто же их вызвал, неужели отец Володьки? Ну да - что он еще должен был подумать после такого телефонного звонка?! Все, защитник детей, ты доигрался - теперь тебя сделают козлом отпущения все, и семья Чуевых, и родная инспекция! Надо убедить Володьку выйти по-хорошему, надо сделать хотя бы это..."
Вздохнув, Алексей, подошел к мальчику и уселся перед ним на корточки:
- Володя, тебе надо пойти к ним. Это единственный выход. Они не сделают тебе ничего плохого. А если они начнут штурм, ты можешь пострадать.
Мальчик вновь поднял на него свои огромные перепуганные глаза:
- Я к ним не пойду.
- Володя, пойми, так нужно. И они все равно тебя заберут, даже если ты не выйдешь сам. Скоро они сюда ворвутся, и я не прощу себе, если с тобой случится что-то плохое!
Вместо ответа на лице мальчика появилось совершенно взрослое ироничное - или даже циничное? - выражение. Ну да, Алексей и сам понимал, что лжет, причем ложь его понятна даже круглому идиоту, даже ребенку! Все самое страшное с этим маленьким человечком уже случилось несколько лет назад, ничего хуже этого быть просто не может!..
- Серов!!! - надрывался за окном мегафон. - Отпусти ребенка!!! Сдавайся и выходи! За добровольную сдачу тебе выйдет скидка!
- Ну давай, Володь, сделай, о чем я тебя прошу! - с мольбой в голосе повторил Алексей.
- Почему вы меня туда гоните? Вы ведь говорили, что защищаете меня, что всех защищаете? - спросил вдруг Володя.
- Говорил, - опустив голову, согласился инспектор. - Потому что действительно так думал. Но я... ошибался.
- Серов, у тебя одна минута! Выходи по-хорошему и отпусти ребенка!!! - вопль оперативника стал еще более пронзительным, хотя казалось, что это уже невозможно.
"Одна минута... Значит, на самом деле - минут пять-шесть. Они будут тянуть время, чтобы я сначала занервничал, а потом начал расслабляться, и вот тогда - начнут штурм. Может, все-таки сдаться самому, выйти прямо сейчас? Но вдруг они не поверят, что я был один, не поверят, что в подвале нет моих сообщников? Они все равно сюда ворвутся и начнут стрельбу! И убьют Володьку. А если я вытащу его наружу силой, они будут стрелять в меня и тоже могут случайно в него попасть!"
- Володя, ну пожалуйста, выйди! - чуть повысив голос, сделал он последнюю попытку уговорить ребенка. Но тот лишь еще сильнее сжался в своем углу и крепко зажмурил глаза.
Дверь с грохотом распахнулась, и подвал наполнился яростными криками, которые почти сразу же потонули в еще более громких, оглушающих звуках. Что-то мощное со свистом взметнулось к потолку, и еще не до конца понимая, что это, Алексей бросился к Володе, повалил его на пол и упал сверху.
"Все-таки хоть одного, но защитил... спас..." - успел он подумать, почувствовав сильный удар в спину.