Аннотация: Рассказ участвовал в 8-м "Конкурсе остросюжетного рассказа". Призовых мест не занял.
Татьяна Минасян
День цвета крови
...Между валами прокатного стана медленно протискивалась длинная стальная полоса. Раскаленная до предела, она светилась в полумраке цеха красновато-желтым светом и распространяла вокруг такой жар, что к ней невозможно было подойти ближе, чем на несколько шагов. Впрочем, длилось это недолго. Полоса остановилась и начала остывать и тускнеть на глазах, а громкий гудок, прозвучавший под потолком цеха, возвестил об окончании бесконечного рабочего дня. Борис Петров облегченно вздохну и вытер пот со лба. Еще один бесконечно длинный рабочий день закончился! Скоро он выйдет на свежий воздух, добредет до дома и будет отдыхать!..
Евгений Петров проснулся и резко сел на кровати, судорожно пытаясь понять, где он и что происходит. Но уже в следующую секунду парень облегченно рассмеялся и выключил пищащий на придвинутой к кровати табуретке электрический будильник. Это его комариный писк во сне показался Евгению звонким гудком!
- Странно... - пробормотал Петров, вставая и включая в комнате свет. Он еще никогда не видел таких ярких и реалистичных снов. И ладно бы увидел что-нибудь приятное - а то какую-то фабрику или завод, темный, душный, с горячими не то рельсами, не то балками... Должно быть, причиной был вчерашний разговор с матерью, которая в очередной раз решила напомнить сыну, что в их роду все были рабочими и он должен этим гордиться.
- Бррр! - молодой человек представил, как его предки целыми днями вкалывали в только что приснившемся ему цехе, и решил, что гордиться тут особо нечем. Учиться в институте ему нравилось гораздо больше.
Зевая, он поплелся на кухню, включил электрический чайник и щедро сыпанул в чашку растворимого кофе. Потом вернулся в свою комнату, включил ноутбук и предался своему любимому занятию - чтению ЖЖ. Обмен репликами в интернете помогал ему окончательно проснуться и взбодриться перед поездкой в институт и нудными лекциями.
Френд-лента, как всегда, пестрела многочисленными призывами идти в воскресенье на митинг или, наоборот, не ходить на него, а также яростной руганью между авторами этих призывов. "Если вы хотите жить в свободной стране, а не в полицейском государстве, если не хотите, чтобы за каждое неосторожное слово вас загоняли в лагеря, вы должны быть с нами!" - прочитал Петров в недавно взятом в друзья дневнике правозащитницы Эльзы Ивовой и, решительно закивав, оставил под ее записью комментарий "+100". "Тупые бараны, неужели так сложно запомнить: собираемся за час до начала! И пишите о том, что вы придете, не мне в личку, а в комментариях к предыдущей записи, хомячки безмозглые!" - сердился один из организаторов шествия. "Даже если бы я хотел участвовать в этом идиотизме, то теперь бы точно передумал - я не тупой баран и не хомячок!" - прокомментировал эту запись еще один знакомый Евгению блоггер.
- Ну, ясно, - Петров с усмешкой кликнул по ссылке "Ответить", и его пальцы снова забарабанили по клавишам: "Получи свои сто рублей за комментарий, шестерка президентская!"
К сожалению, дольше сидеть в интернете он не мог - пора было собираться и ехать на лекцию...
...Смена кончилась, и рабочие, один за другим, выходили на улицу, с наслаждением вдыхая ледяной зимний воздух - после раскаленного цеха он казался им невероятно свежим и бодрящим. Правда, уже через пару минут на влажном петербургском ветру становилось холодно, однако расходиться по домам никто не спешил. Рабочие лишь отошли подальше от выхода с Путиловского завода, сбились в тесную группку и продолжили начатый еще накануне разговор. Борис Петров попытался было обойти их стороной, но этот маневр не удался.
- Борька, ты куда? Ты разве не с нами? - окликнул его один из приятелей.
- Некогда мне, дома ждут, - уже понимая, что домой его не отпустят, вяло отозвался Петров.
- Да никуда твоя баба от тебя не денется, подождет! Что ты ее, боишься, что ли? - крикнул другой рабочий, и вся компания залилась смехом. Петров фыркнул, но все же подошел к своим веселящимся товарищам - выглядеть в их глазах подкаблучником не хотелось.
- Если завтра на наши требования не ответят, надо объявлять забастовку! - услышал он голос недавно поступившего на завод, но уже успевшего приобрести там репутацию неблагонадежного литейщика Соколова. - "Собрание" нас поддержит, Карелин обещал.
В ответ послышался одобрительный гул голосов. Борису стало не по себе: если на заводе начнется забастовка, она может продлиться и неделю, и месяц. И на что они с Ниной и Гришкой все это время будут жить?
- Идем в "Собрание" прямо сейчас, обсудим все там, - предложил еще один из литейщиков. - Чего тут мерзнуть у всех на виду?
- Вот это точно! Идемте! - согласились остальные, и компания, к которой успели присоединиться еще несколько задержавшихся на заводе работников, медленно двинулась к ближайшему проходному двору. Петров попытался отстать от товарищей, чтобы потом незаметно улизнуть домой, но его маневр тут же заметили сразу несколько рабочих.
- Борис, ты идешь? - позвали они его на разные голоса.
- Иду! - Петров ускорил шаг, проклиная про себя и слишком активных собратьев-рабочих, и свою собственную слабость и нерешительность. А заодно - чертового мастера Тетявкина, так не вовремя решившего уволить сразу четырех членов "Собрания фабрично-заводских рабочих", и самих уволенных. И вообще весь их Путиловский завод.
"Сейчас они посидят в "Собрании", поругают Тетявкина и распалятся до такой степени, что завтра действительно начнут бастовать! - думал Петров, посматривая на возмущенные лица своих друзей. - И тогда нас уволят всех, а на наши места наберут новых рабочих. А нас больше ни на один завод не возьмут, ни на одну фабрику... Ну и чего они таким манером добьются?!"
- Мы им покажем! Они узнают, что у рабочих тоже есть свои права! Слышишь, Борис? - забубнил ему в самое ухо Соколов.
Они вынырнули из одного темного двора и, перебежав узкую улицу, зашли в следующий. Позади них процокали лошадиные копыта и проскрипел рессорами экипаж. Борис Петров обреченно кивнул. У него тоже было право не участвовать в забастовке и продолжать ходить на завод, но сказать об этом другим рабочим он не решился.
Евгений вздрогнул и открыл глаза, с удивлением обнаружив, что сидит за партой, положив голову на скрещенные перед собой руки, а вокруг него шумят складывающие свои вещи в сумки сокурсники. Надо же, заснул на лекции, да так крепко, что не слышал ни речи преподавателя, ни болтовни студентов в перерыве! И приснилась ему опять какая-то хрень... Молодой человек выпрямился и с упреком посмотрел на своего соседа по парте:
- Игнат, ты чего меня не разбудил?
- Ты же знаешь - способный разбудить спящего, способен на любую подлость! - усмехнулся в ответ его однокашник. - Не переживай, лекцию я тебе дам переписать!
- Спасибо, - Петров сладко зевнул.
- И чем это ты всю ночь занимался? - подмигнул ему Игнат. Евгений в ответ только махнул рукой:
- Так, по интернету шарился...
- По порносайтам, что ли?
- Кто о чем! - Евгений закрыл тетрадь и стал запихивать ее в туго набитый рюкзак. - Там и другие интересные темы есть, к твоему сведению.
- И какие же? Как свергнуть правительство и обустроить Россию? - хмыкнул Игнат.
- Хотя бы, - с вызовом ответил Евгений.
- И ты туда же?! - простонал его приятель, делая страдальческое лицо. - Интересно, у нас хоть один нормальный человек на курсе остался?
- Ну, если, по-твоему, бороться за свои права - ненормально... - пожал плечами Петров.
- И за какие права ты там, в сети борешься? Кто тебя в чем притесняет?
- Власть, кто же еще!
- Ага, а на первый мой вопрос ты ответить не можешь? В чем конкретно нарушаются твои права, с чем ты борешься?
- А ты сам не понимаешь? - вспыхнул Евгений, почувствовав, что не находит нужных слов, чтобы объяснить другу свою позицию. Была бы здесь Ивова - она бы смогла ответить на его вопрос, она бы все очень складно разъяснила и разложила по полочкам!
- Ну так как, Жень? - Игнат стоял, опираясь одной рукой о парту, и с ехидным выражением лица ждал ответа. Евгений решительно закинул на плечо сумку.
- Если ты на стороне этих уродов, тебе все равно объяснять бесполезно! - бросил он, отворачиваясь от Игната и направляясь к выходу из опустевшей аудитории. - Дождешься, что они скоро тебе дышать запретят - тогда поймешь, кто был прав!
Борис Петров шел в середине процессии. В первые ряды он не рвался и сначала вообще хотел пройти немного позади всех и вернуться домой, успокаивать Нину, так не хотевшую отпускать его. Но уже через несколько минут после того, как процессия рабочих двинулась по Петергофскому шоссе, Борису стало ясно, что сбежать от своих товарищей по несчастью ему не удастся. Позади него выстроилось еще несколько рядов рабочих, справа и слева к процессии тоже присоединилось много народу, и выбраться из плотной толпы стало возможно, только растолкав всех, кто шел рядом. Может, и стоило это сделать? Но сразу Борис уйти не решился, а после того, как толпа прошла пару кварталов, его сжали еще теснее, и он понял, что теперь вырваться уже не сможет при всем желании. Оставалось одно: идти вместе со всеми, гадая про себя, сколько времени займет шествие и чем все в итоге закончится.
В толпе было шумно. Почти каждый из идущих пытался что-то обсудить со своим соседом, перекрикивая остальных. Петров был одним из немногих, кто шел молча. В голове у него звучал то дрожащий голос Нины, уговаривающий его остаться дома, то неуверенная, шепелявая речь маленького Гриши, махавшего уходящему папе ручкой, то звонкий и хорошо поставленный голос отца Георгия, напутствовавшего их перед началом шествия. Из-за царившего вокруг гвалта Борис расслышал далеко не все его слова, но и того, что ему удалось разобрать, было достаточно, чтобы насторожиться. Священник говорил о новом устройстве власти, о требованиях созвать Земский собор, еще о каких-то малопонятных Петрову вещах, но вовсе не о том, из-за чего их завод изначально собирался обратиться за помощью к царю. Борис подумал было спросить кого-нибудь из идущих рядом товарищей, почему руководство "Собрания" так резко изменило первоначальные требования, но побоялся, что просто не сможет перекричать множество споривших вокруг голосов.
А голоса, между тем, уже не просто обсуждали шествие. По толпе, от одного рабочего к другому, передавались все новые и новые слухи о происходящем в первых рядах процессии и вообще в столице. Некоторые фразы долетали и до Бориса.
- Пусть Николашка попробует нам отказать!
- ...уже несколько тысяч набралось, мы их всех сметем, как только Гапон сигнал подаст!
- ...жаль, оружия мало достать удалось, нашим ребятам не всем хватило...
"Какое оружие?! Что они задумали?! Это же мирное выступление, мы же должны только передать царю петицию! - вихрем завертелись у Петрова в голове перепуганные мысли. - А знает ли об этом Карелин? А отец Георгий? А если сейчас на самом деле начнется бунт..?" Он попытался было протолкнуться вперед с тщетной надеждой на то, что сумеет добраться до первых рядов и предупредить организаторов шествия. Но толпа к тому времени стала уже настолько тесной и шла таким быстрым шагом, что о том, чтобы обогнать идущих впереди, можно было только мечтать. Так же, как и том, чтобы выбраться из толпы. Оставалось только надеяться, что рано или поздно процессия выйдет на какое-нибудь более просторное место, и тогда Борис сможет от нее отделиться.
Но толпа шла все дальше, сворачивала с одной улицы на другую и после каждого поворота делалась все многочисленнее и плотнее. Борис вертел головой, пытаясь понять, где они идут, но дома, мимо которых его нес людской поток, казались ему незнакомыми. Поэтому, когда впереди показалась известная шестерка медных коней, венчающая Нарвские ворота, молодой человек обрадовался - теперь он, по крайней мере, знал, где находится! К тому же, когда толпа выйдет на площадь, она наверняка немного рассредоточится и станет посвободнее. Тогда можно будет пробраться в первые ряды, к организаторам шествия...
К месту сбора демонстрантов Евгений Петров шел, чувствуя, как его распирает от гордости и волнения. Впервые в жизни он делал что-то по-настоящему важное. Не выполнял то, что требовали от него родители, школьные учителя и институтские преподаватели, а то, что захотел совершить сам. Нечто, выходящее за привычные рамки, в которых были только учеба, компьютерные игры и болтовня в интернете. Впервые в жизни он собственными руками творил историю...
Даже продолжение странного тяжелого сна о заснеженном городе с темными проходными дворами, и идущими по улицам толпами, которое Петров увидел этой ночью, не смогло испортить ему настроение. "Я же все время думал о нашем митинге, неудивительно, что мне снятся забастовки, которые были раньше! - убеждал он себя. - Тогда люди тоже меняли весь мир. Если бы они не боролись тогда, у нас и сейчас на заводах были бы такие же жуткие условия! Все бы вкалывали по четырнадцать часов и любого могли бы выгнать без всякого повода. Да если бы не такие борцы, как мы, человечество вообще до сих пор жило бы в пещерах!"
Все эти рассуждения Евгений много раз читал в чужих блогах и повторял в своем, но это не мешало ему снова и снова повторять их про себя, наслаждаясь разливающимся в груди волнением. "А в будущем жизнь станет еще лучше - благодаря тому, что мы сделаем сегодня! Мы все, и я тоже, приложим к этому руку!" - это уже была его собственная мысль, от которой юноша почувствовал себя еще счастливее.
Своих сокурсников и нескольких приятелей с других факультетов он увидел издалека. Они стояли тесным кружком и о чем-то оживленно разговаривали, размахивая руками.
- Всем привет! Еще кого-нибудь ждем? - поинтересовался Евгений.
- Да нет, вроде все, кто собирался, уже здесь, тебя вот только ждали, - ответил староста их группы. - Пошли, а то опоздаем. Остальные, если надумают прийти, сами дорогу найдут!
Продолжая болтать, компания студентов заспешила дальше по улице. Евгений стал расспрашивать старосту о том, звал ли он на митинг кого-нибудь еще из их общих знакомых, и за разговором не сразу заметил, что вокруг них становится все более людно. Впереди и сзади шли такие же группки людей, некоторые обгоняли их компанию, а порой Петров с друзьями сами вырывались вперед. Кое-кто уже развернул плакаты и начал размахивать флагами...
Вскоре Евгений и его сокурсники уже шли в плотной толпе, и их небольшая группка постепенно "растворялась" среди незнакомых людей. Со всех сторон слышались обрывки громких разговоров.
- Всех чурок, всех черных ублюдков перерезать, Россия для русских! - злобно скрипел зубами парень в старых тренировочных штанах и желтоватой майке с огромной черной свастикой на животе.
- ...и ты представляешь, он встал перед дверью и заявил, что никуда меня не пустит, потому что он - мужчина, а я - его жена, и у нас дети! Он, видите ли, за меня боится!!! - жаловалась своей спутнице, гневно сверкая глазами, женщина средних лет. - Свинья шовинистическая, завтра же на развод подам!!!
- Почаще бы митинги устраивали, в такую погоду надо гулять, а не в офисе париться! - по-женски хихикал парень в аккуратном деловом костюме.
Прислушиваясь к чужой болтовне, Петров едва не потерял в толпе своих товарищей. Обнаружив, что никого из них нет поблизости, он завертел головой, отыскивая глазами хоть кого-нибудь из сокурсников. Где-то впереди мелькнула высокая прическа отличницы-Маринки, но добраться до нее уже не было возможности - Евгения плотно сжимали со всех сторон другие митингующие.
"Ладно, мы все равно уже почти пришли - выйдем на площадь, и там я к ним протолкаюсь!" - успел он подумать прежде, чем впереди раздался чей-то пронзительный визг.
- Нас не пускают!!! - завопили сразу несколько голосов. - Сейчас будут бить! Садимся все! Садимся!!!
Петров приподнялся на цыпочки, пытаясь увидеть, что же происходит впереди, на площади, и изумленно захлопал глазами. Вокруг него плескалось огромное "море" из людских голов - русых, каштановых и черных, взлохмаченных и гладко причесанных. Волны этого моря резкими толчками набрасывались на торчащие из него рамки металлоискателей, и те, казалось, вот-вот рухнут под их напором. Полицейские пытались сдержать этот напор, но толпа напирала все сильнее, и было видно, что еще немного, и она сметет все - и металлоискатели, и стражей порядка. А часть разноцветных голов уже начала "нырять", опускаться вниз, к земле, выполняя приказ организаторов.
- Назад все! Назад!!! - кричали, срывая голос, ОМОНовцы.
"Как же сидеть?! Нас же всех затопчут!" - с ужасом подумал Евгений, и тут что-то просвистело совсем рядом с его ухом, заставив молодого человека шарахнуться в сторону и налететь на идущую слева девушку. Та завизжала и тоже присела, прикрывая руками голову.
Хотя теперь уже кричала не только соседка Евгения по шествию, а чуть ли не все рвущиеся на площадь демонстранты. Сзади на Петрова стали напирать так сильно, что он поневоле тоже начал давить на тех, кто шел перед ним, и быстро продвигаться вперед. Толпа дотащила его почти до самого металлоискателя, когда стихнувшие было крики опять усилились, и откуда-то сзади вылетел еще один камень. Евгений успел увидеть, как этот не то булыжник, не то кусок асфальта влетает в группу полицейских и разбивает одному из них шлем, и только после этого сообразил, что надо пригнуться. "Откуда эти камни?! Кто их бросает, можно же в наших попасть! - окончательно перепугался он. - И вообще, нас же на мирный митинг звали!.."
- Эй! Мы пришли на мирный митинг!!! - закричал он вслух, тщетно пытаясь перекрыть рев уже ничего не понимающей и безумно рвущейся к ОМОНовцам толпы.
Скорее всего, кто-то из теснившихся рядом даже услышал Петрова и повторил его слова. Возможно, потом их подхватили и те, кто толкался чуть дальше. Сам Евгений не разобрал, что вопили другие демонстранты - гвалт вокруг стоял такой, что он не слышал и собственного голоса. И, судя по всему, те, кто ломился на площадь позади него, тоже не разобрали этих слов, потому что над головой Петрова снова засвистели булыжники. Евгений опять пригнулся и попробовал хоть немного продвинуться в сторону, надеясь выбраться из толпы, но его сжали со всех сторон еще сильнее, и он не смог сделать ни шагу. "Нас всех здесь передавят. Нас согнали сюда, чтобы передавить, - обреченно подумал молодой человек. - Как же глупо..."
Сильный удар в затылок не дал ему закончить свою мысль.
Когда все вокруг Бориса внезапно закричали, он в первый момент не понял вообще ничего. А в следующий миг те, кто шел перед ним, развернулись и бросились прямо на молодого человека, едва не сбив его с ног. Каким-то чудом Петров тоже сумел повернуться и помчаться назад вместе со всеми, стараясь не налететь ни на кого из бегущих рядом. Крики в толпе стали еще громче, но внезапно их перекрыл какой-то еще более громкий грохот. Что это был за звук, Борис тоже понял не сразу, и лишь после того, как один из бежавших слева рабочих внезапно упал, ему стало ясно - над толпой гремели выстрелы.
Он рванулся вперед еще быстрее. Кто-то налетел на него сзади, но Петрову удалось удержаться на ногах, кто-то попытался схватить его за руку, но он вырвался и вильнул в сторону. Еще один из бегущих впереди упал - то ли споткнулся, то ли его догнала шальная пуля. Борис несся прямо на него и уже не успевал свернуть - спина упавшего отвратительно-мягко спружинила у него под ногами.
Вместе с остальной толпой он добежал до перекрестка, и там рабочие бросились в разные стороны. "Дотянуть до того подъезда!.. - Борис увидел впереди дом с распахнутой дверью и рванулся к ней что было сил. - Забежать туда, переждать на лестнице, отсидеться... тогда не затопчут! Или просто за угол забежать!.."
До подъезда оставалось всего с десяток шагов, когда сзади снова загрохотали выстрелы и сильный толчок в спину повалил Бориса на мостовую. Он так и не узнал, что это было - ударил ли его случайно кто-то из бежавших сзади или один из стрелявших по толпе попал в цель? В первую секунду понять это было невозможно, а потом на него начали наступать тяжелые сапоги других убегающих рабочих, и он перестал что-либо чувствовать.
Пришел в себя Евгений так же мгновенно. Разом вернулись все чувства - и боль в спине и затылке, и громко звучащие со всех сторон голоса, и давно забытый больничный запах спирта и каких-то лекарств. Но почти сразу все эти ощущения вытеснило еще одно. Огромное, бесконечное счастье возвращения к жизни.
Некоторое время он продолжал лежать, не двигаясь и не открывая глаз. Ему было совершенно не интересно, где он и что происходит вокруг. Это было так не важно по сравнению с самым главным - с тем, что он жив!
- Еще одного несут! - прозвучал у Петрова над ухом раздраженный женский голос. - Мальчишку совсем! Ну вот куда они лезут, ну зачем?!
- Бедное, злое, глупое "пушечное мясо", - вздохнула рядом еще одна женщина, судя по всему, уже довольно пожилая.
Евгений осторожно приоткрыл глаза и обнаружил, что лежит на носилках в похожем на маршрутное такси микроавтобусе. Задняя дверь была поднята и возле нее суетились две фигуры в белых халатах. "Это я в "скорой"! - догадался Петров. - Значит, сильно мне досталось... Неужели там стрельба была?! Или стрельба мне привиделась, пока я в отключке валялся?" Он попытался вспомнить, что действительно происходило на площади, а что померещилось ему в тот момент, когда он приходил в себя, лежа в карете "скорой помощи", но мысли его путались, и он не был уверен, что сумел правильно отделить истинные воспоминания от наваждения. Он стал нервно себя ощупывать. Вроде цел, только голова раскалывается от боли! Но в него точно никто не стрелял, и по нему никто не топтался!
- Скажите, пожалуйста... - позвал он медиков, но обнаружил, что около машины уже никого нет. Пришлось поднапрячься и, держась за огромную перевязанную шишку на затылке, подползти к двери и выглянуть наружу.
Рядом с машиной, где он лежал, стояла еще одна "скорая", к которой полицейский с залитым кровью лицом бережно нес бледного парня с длинными волосами. К ним бросились сразу три медички. Две из них занялись длинноволосым, а еще одна потащила к машине ОМОНовца, на ходу пытаясь вытереть его глубоко рассеченный лоб.
- Потом, потом! - отмахивался от нее пострадавший полицейский, но женщина настойчиво подталкивала его в нужном ей направлении:
- Все уже, все кончилось, ваша помощь больше не нужна!
Евгений высунулся из "скорой" еще дальше и огляделся вокруг. Площадь была пуста - никаких гор трупов, которые студент ожидал там увидеть, только мусор и несколько смятых плакатов. Две-три полицейские машины и пара "скорых" отъезжали от площади, еще несколько стояли с работающими двигателями, готовые ехать.
- А ну-ка ложись! - к Петрову подскочил еще один врач. - Давай-давай, укладывайся, тебе теперь две недели лежать, не вставая!
- Ладно, хорошо... - Евгений забрался обратно на носилки. - Только скажите, как все было? Убитых много..?
- Не волнуйся, нет никаких убитых, все хорошо, - врач поправил повязку у него на голове и уселся рядом с носилками. - Скажи вон им спасибо - не дали вам, идиотам, друг друга затоптать, - он кивнул за окно, возле которого продолжал спорить с медсестрой ОМОНовец. - Все у вас будет хорошо, жить будете еще долго, глупые...
Евгения вдруг замутило, и он поспешно закрыл глаза. Надо было полежать немного, не двигаясь, а потом, когда ему полегчает, расспросить врача поподробнее о том, как закончился митинг. Но сначала - чуть-чуть полежать...
...Перед глазами у него снова промелькнула знакомая по снам картина. Засыпанная снегом улица незнакомого города, высокая арка со скульптурами, изображающими бегущих коней, и множество неподвижных мертвых тел на мостовой и на тротуарах...