Минаев Дмитрий Николаевич : другие произведения.

Пара слов о марксизме-ленинизме

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

  
  
  
   Пара слов о марксизме-ленинизме
  
   ""Вы должны в ближайшее время... заняться вопросами дальнейшего развития теории. Мы можем что-то напутать в хозяйстве. Но так или иначе выправим положение. Если мы напутаем в теории, то загубим все дело. Без теории нам смерть, смерть, смерть!.." - с нажимом закончил Сталин и положил трубку."
  
   (из телефонного разговора И.В. Сталина с бывшим членом Президиума ЦК КПСС Дмитрием Ивановичем Чесноковым за день-два до смерти Иосифа Виссарионовича)
   Ричард Косолапов. "Слово товарищу Сталину".
  
  
   Предисловие
  
   Как и большинство советских школьников, а потом и студентов марксистско-ленинскую теорию а стал изучать ещё в школе, а потом в институте.
   И вот что мне тогда было непонятно: почему проклятый капитализм, который дозрел и перезрел, всё гниёт, гниёт да никак не сгниёт, а мы всей страной, идя к торжеству идей коммунизма, всё идём, идём да никак не придём. Поневоле задумаешься: "А в чём же тут причина?"
   Тогда у меня и зародились сомнения, а всё ли гладко с теорией? Нет ли в ней самой изъяна? И если он есть, то в чём?
   Однако, в те времена было тяжело с информацией. Ни о каком интернете мы тогда слыхом не слыхивали, персональных компов не было, а доступ в библиотеки так или иначе был ограничен, да и найти подходящую книгу было непросто. К тому же не хотелось "светить" свой интерес к предмету, выступая ниспровергателем существующего строя. Люди в те времена по тюрьмам и психушкам сидели и за меньшее.
   С горбачёвской перестройкой множество запретов сняли, информация... правдивая и не очень... хлынула потоком. Стало ясно, что с теорией и практикой марксизма-ленинизма в стране действительно "что-то не то".
   Затем к власти пришёл Ельцин, коммунистический строй рухнул, Советский Союз прекратил своё существование, а руководство "Новой России" взяло курс на построение капитализма.
   "Капитализм в России построен. Мечта В. Новодворской, озвученная ей на учредительном съезде партии "Демократический выбор России" в июне 1994 года, воплощена в жизнь. Сегодня то, что в России построен капитализм, не оспаривают даже лидеры КПРФ. - констатирует О.Ю. Маслов в статье "Какой капитализм построен в России начала ХХI века", - Но какой капитализм построен в России?" - задаётся он вопросом, и тут же отвечает, приводя многочисленные высказывания по этому поводу различных общественных деятелей самых разных политических убеждений, которые отмечают, что "общее мнение большинства либеральных интеллектуалов таково: не тот капитализм мы построили, не тот. А если капитализм не тот, то с этим надо что-то делать." (полностью статья тут http://www.pоlit.nnоv.ru/2007/08/20/capitalism/)
   В общем, строили, строили и, наконец, построили... но "что-то не то".
   Не удивительно, что ныне такое брожение в умах, раз самые верные адепты-рыночники усомнились, правда самые фанатичные из них по-прежнему считают, что достаточно "что-то" подправить, подмазать, подрегулировать, сделать демократичнее, и тогда "заграница нам поможет", а слегка поржавевший локомотив либерализма покатит и дальше по рельсам увозя страну в "светлое капиталистическое будущее".
   С другой стороны появляется всё больше и больше вроде бы неглупых людей, которые позиционируют себя, как сталинцы или неосталинцы. Оказывается этому тоже есть объяснение:
   "То, что до сих пор существуют сталинские апологеты, и, мало того, видна некоторая активизация их деятельности - этот феномен не случаен, а имеет довольно глубокие социальные корни. Несомненно, существует социальный заказ на сталинскую апологетику. Недаром правящая партия "Единая Россия" ещё к прошлым парламентским выборам разместила портрет Сталина на своих предвыборных плакатах.
   Партия власти сегодня крайне заинтересована в консервации того общественно-политического устройства, которое сложилось в результате грабительской приватизации. Лозунги демократии, использовавшиеся в начальный период перестройки в качестве "тарана", сегодня попросту отброшены властной элитой. А если где-то и сохраняются, то либо в силу инерции, либо для поддержания приемлемого имиджа у западных партнеров. Наоборот, сегодня на повестке дня - идея сильной руки, крепкого репрессивного государства, твердо стоящего на страже интересов элиты (новоявленных собственников).
   Снизу имеется определенное встречное движение. Среди его причин в первую очередь следует отметить (на это обращает внимание А. Тарлинский), неприятие современной тотальной безответственности людьми, которые от отцов и дедов слышали, что при Сталине ответственность была, пусть из страха - но была. Сегодня же у людей складывается впечатление, что произошла девальвация любых законов из-за почти их полного несоблюдения. Современная эпоха воспринимается людьми как эпоха всеобщей анархии, коррупции и тотального воровства. Ренессанс культа личности Сталина в современном обществе замешан на "тоске по порядку", авторитарном образе мышления, патерналистском иждивенческом складе характера - отмечает А. Тарлинский (Стиль жизни триумфаторов зла, М., "МИК" 2006)...
   Ностальгию людей по сталинизму, если под ним понимать часть великой истории СССР с его победами и свершениями, понять и принять можно. Сама по себе такая ностальгия ещё не несет отрицательного потенциала. И поэтому очень важно определить тот рубеж, при переходе которого кончается советскость, а начинается сталинщина", - делают вывод авторы статьи Сталинизм "в собственном соку" А. Мартов и В. Рощин. (http://www.situatiоn.ru/app/rs/lib/stalinizm/stalinizm.htm#_ftnref72)
   Помимо этого существуют и другие течения современной политической мысли, которые так же в той или иной форме берут на вооружение идеи марксизма. Среди них есть и националисты, и социалисты, и анархисты. В общем, несть им числа.
   А я-то было подумал, что марксизм-ленинизм в далёком прошлом. Сам-то я себя ни апологетом, ни уж тем более идеологом этого учения никогда не считал... Скорее наоборот...
   И тут возникает другой вопрос: "А знают ли "штурманы будущей бури" с чем имеют дело, и не приведут ли их опрометчивые действия к ещё большим жертвам и разрушениям, чем во времена их отцов, дедов и прадедов?" Обращаю на это внимание не потому, что хочу оставить в России всё, как есть, а потому, что не желаю, чтобы разрушения были огромны, жертвы напрасны, а в итоге всё вновь пойдёт по новому витку спирали с тем же плачевным результатом. Чтобы потом кто-нибудь брякнул: "Ну-у, мы же хотели, как лучше, а получилось... как всегда."
  
  
   Глава 1.
   Марксизм-ленинизм - наука или религия?
  
   Так что же за зверь такой, этот марксизм-ленинизм?
   В былые годы его характеризовали так:
   "Марксизм-ленинизм, научная система философских, экономических и социально-политических взглядов, составляющих мировоззрение рабочего класса; наука о познании и революционном преобразовании мира, о законах развития общества, природы и человеческого мышления, о законах революционной борьбы рабочего класса за свержение капитализма, созидательной деятельности трудящихся в построении социалистического и коммунистического общества. Основоположниками марксизма-ленинизма были К. Маркс и Ф. Энгельс; выдающийся вклад в его развитие внёс В.И. Ленин. Марксизм-ленинизм обогащается в результате теоретической деятельности коммунистических и рабочих партий. "Марксизм-ленинизм - это единое великое революционное учение, путеводная звезда для рабочего класса и трудящихся всего мира на всех этапах их великой битвы за мир, свободу и лучшую жизнь, за создание самого справедливого общества - коммунизма. Его великая творческая преобразующая сила - в неразрывной связи с жизнью, в непрерывном обогащении на основе всестороннего анализа действительности" (Заявление Совещания представителей коммунистических и рабочих партий, 1960)", - гласит Большая Советская Энциклопедия (БСЭ).
   Совсем по-иному трактуется это учение ныне. Так в книге "Философия: Энциклопедический словарь." (М.: Гардарики. Под редакцией А.А. Ивина. 2004.) мы читаем:
   "Марксизм-ленинизм - одна из левых, наиболее радикальных версий марксизма, разработка которой принадлежит в первую очередь В.И. Ленину. В Советском Союзе и в др. странах т.н. социалистического лагеря марксизм-ленинизм являлся ядром официальной коммунистической идеологии.
   Марксизм-ленинизм не только существенно упростил и огрубил марксизм, но и ввел в него целый ряд принципиально новых идей. Важные шаги в постоянно нараставшем процессе "очищения" концепции К. Маркса от элементов "спекулятивной философии" сделал уже Ленин, никогда, впрочем, не признававшийся в том, что в чем-то существенном отступает от ведущих идей марксизма. Радикальному упрощению марксизм-ленинизм был подвергнут И.В. Сталиным, сведшим его к немногим, понятным для коммунистической элиты тезисам. Упрощение и идейное обеднение марксизма было вызвано объективными причинами: марксизм все более превращался из филос. концепции в основу идеологии массового, энтузиастического коммунистического движения.
   В итоге эволюции в марксизм-ленинизм вошли следующие основные элементы:
   1. диалектический материализм, которым сам Маркс вообще не интересовался;
   2. исторический материализм, включенный в кон. 1970-х гг. в диалектический материализм и истолкованный как распространение принципов последнего на область общественных явлений;
   3. критический анализ капитализма, имевший целью приспособить старое описание капитализма к реалиям 20 в. и, вопреки фактам, отстоять старую идею, что общий кризис капитализма продолжает углубляться;
   4. теория партии особого типа и связанного с партией революционного движения, развитая Лениным и не имеющая никакого отношения к ортодоксальному марксизму;
   5. коммунистическое пророчество, то объявлявшее построение коммунизма делом ближайших десятилетий, то отодвигавшее его на "исторически обозримый период".
   Коллективными усилиями советских "философов", закреплявшимися решениями съездов коммунистической партии, марксизму-ленинизму была придана чрезвычайно простая, общедоступная форма. Исчезли многие темы, казавшиеся важными Марксу, в частности проблемы гуманизма, праксиса, отчуждения, гражданского общества, демократии, "всестороннего человека", "азиатской общественно-экономической формации" и др. При этом марксистская доктрина получила ортодоксальную форму, малейшее отступление от которой расценивалось как явный ревизионизм и сурово каралось. Догматизированный Лениным, Сталиным и их последователями марксистский дискурс обрел ясность, простоту и твердость. Он начинается с изложения законов диалектики (противоречие как источник всякого развития, скачкообразный переход количественных изменений в качественные, отрицание отрицания и восходящее развитие по спирали) и диалектики природы; затем следует исторический материализм (примат производительных сил и производственных отношений над всеми иными социальными отношениями); далее идет анализ капиталистического строя с целью проиллюстрировать истинность исторического материализма; из этого анализа выводится необходимость организации партии революционного действия и делается вывод не столько о неизбежном крахе капитализма, сколько о неотвратимой победе коммунизма и тем самым завершении предыстории человечества. Эта схема не только вошла во все учебники по марксистско-ленинской философии и научному коммунизму, но и являлась руководством для всех тех, кто занимался теоретическими проблемами философии и идеологии. На долю последних оставалась только некоторая детализация общей, не допускающей даже малейших отступлений схемы. "В Москве и в так называемых социалистических странах создали определенную доктрину, идеологический катехизис, возведенный в ранг государственной истины" (Р. Арон)."
   Другими словами, при Марксе и Энгельсе их учение ещё оставалось наукой, то есть областью человеческой деятельности, направленной на выработку и систематизацию объективных знаний о действительности, сбор фактов, их постоянное обновление и систематизацию, критический анализ и, на этой основе, синтез новых знаний, обобщений, теорий и гипотез. Всё это предполагало обсуждение, научные споры, обмен мнениями и так далее.
   По другому всё обернулось, когда от слов потребовалось перейти к делу:
   "Российская революция - одно из величайших героических событий в мировой истории... Прежде чем перейти к анализу частностей, я хочу сформулировать, насколько смогу, ясно и недвусмысленно, свое отношение к этому новому явлению.
   Несомненно, что самое важное в российской революции - это попытка осуществить коммунизм. Я верю, что коммунизм необходим миру, верю также, что героизм России воспламенил человеческие надежды, а это очень важно для достижения коммунизма в будущем. Большевизм, если даже рассматривать его лишь как дерзновенную попытку, без которой конечный успех был бы просто невозможен, все равно заслуживает благодарности и восхищения всей прогрессивной части человечества.
   Но метод, при помощи которого Москва намерена установить коммунизм, - метод первопроходцев - суров и опасен, он настолько героичен, что об издержках его не задумываются...
   Поскольку я не верю, что методы Третьего Интернационала могут привести к желаемой цели, мне хотелось бы обратить внимание на те черты современного состояния России, которые кажутся мне нежелательными. Я думаю, что из них стоит извлечь уроки, которые могут оказаться полезными, если мир когда-нибудь придет к состоянию, желанному для западных приверженцев большевизма. Вряд ли эти уроки можно усвоить без глубокого уяснения и откровенного обсуждения всех неудач, которые постигли Россию. Полагаю, что эти неудачи менее всего выводимы из просчетов в деталях, скорее всего, они следствие нетерпеливой философии, стремления создать новый мир без достаточной подготовки его во взглядах и чувствах простых людей.
   Но, хотя я не считаю, что коммунизм можно осуществить уже теперь, распространив большевизм, я все же верю, что большевизм, даже если он и падет, войдет в историю как легенда, будет восприниматься как героическая попытка, без которой не пришел бы будущий успех. Фундаментальная экономическая реконструкция, чреватая весьма глубокими изменениями в образе мыслей и чувств, в философии и искусстве, личных отношениях, представляется абсолютно необходимой для того, чтобы материальное производство стало слугой человека, а не его господином. Здесь я на стороне большевиков: политически я критикую их лишь тогда, когда их методы кажутся отступлением от их собственных идеалов.
   Есть, однако, другой аспект большевизма, от которого я определенно хочу отмежеваться. Большевизм не просто политическая доктрина, он еще и религия с своими догматами и священными писаниями. Когда Ленин хочет доказать какое-нибудь положение, он по мере возможности цитирует Маркса и Энгельса. Подлинный коммунист не просто человек, убежденный, что землей и капиталом необходимо владеть сообща, а их продукцию распределять, насколько возможно, поровну. Это человек, который разделяет целую систему определенных догматических верований, вроде философского материализма, которые, может быть, и истинны, но не носят научного характера (нет таких способов, которые позволили бы установить их истинность с определенностью). Эта привычка абсолютной уверенности по поводу объективно сомнительных вещей - одна из тех, от которых мир постепенно избавляется со времени Возрождения - избавляется в пользу конструктивного и плодотворного скептицизма, характеризующего научное мировоззрение. Я полагаю, что научное мировоззрение неизмеримо более важно для человеческого рода. Если более справедливая экономическая система была бы достижима только ценой отказа человеческого разума от свободного исследования и отступления назад, в интеллектуальную темницу средневековья, то я считал бы эту цену слишком высокой. Нельзя отрицать, что в течение кратких периодов времени догматическая вера помогает в борьбе. Если все коммунисты станут религиозными фанатиками, в то время как сторонники капитализма сохранят скептическое умонастроение, можно предполагать, что победят коммунисты; в противоположном случае победят капиталисты. Из отношения капиталистического мира к Советской России, Антанты к Центральным империям, Англии к Ирландии и Индии очевидно, что нет такой степени жестокости, вероломства и зверства, до которой ни дошли бы сегодняшние власть имущие, почувствовав угрозу себе. Если для того, чтобы избавиться от них, нет другого средства, кроме религиозного фанатизма, то это они первый источник проистекающего отсюда зла. И позволительно надеяться, что, когда они будут лишены власти, этот фанатизм постепенно исчезнет, как исчезали другие виды фанатизма в прошлом." - писал британский философ Бертран Рассел ещё в далеком 1920 году. (Рассел Бертран, Практика и теория большевизма http://antimilitary.narоd.ru/antоlоgy/russel/russel_bоlshevism.htm)
   "Социальный феномен большевизма, - продолжает он, - следует рассматривать как некую религию, а не просто политическое движение. Возможны два разных, равно важных и действенных, отношения к миру: религиозное и научное. Научное отношение базируется на опыте и постепенности, строится на доказательствах за, а не против. Со времен Галилея научная установка доказала свою растущую способность удостоверять значимые факты и законы, которые признавались всеми сведущими людьми независимо от их темперамента, личного интереса и политической принадлежности. Прогресс в мире с древнейших времен почти полностью соотносился с наукой и научными устремлениями; почти все основное зло соотносилось с религией.
   Под религией я понимаю совокупность убеждений, принимаемых как догма, которые господствуют над ходом жизни; при этом они игнорируют очевидность или противостоят ей; они внедряются с опорой на эмоциональные и авторитарные средства, но не на разум. По данному определению и большевизм является религией: его догмы также далеко отстоят от очевидности или противоречат ей, и я постараюсь показать в дальнейшем, что из этого следует. Принимающие большевизм становятся невосприимчивыми к доказательствам науки и совершают интеллектуальное самоубийство. Если бы даже все доктрины большевизма были верны, такое самоубийство неизбежно, ибо беспристрастное их исследование запрещается. Тот, кто, подобно мне, считает свободный интеллект главным двигателем человеческого прогресса, не может не противостоять большевизму столь же фундаментально, как и римско-католической церкви.
   Среди других религий большевизм, вероятно, ближе к магометанству, чем к буддизму или христианству. Последние являются по преимуществу личностными религиями с мистическими доктринами и склонностью к созерцанию. Магометанство и большевизм практичны, социальны, неспиритуальны, ориентированы на завоевание господства в этом мире. Их основатели не стали бы сопротивляться третьему соблазну в пустыне [Имеется в виду искушение Христа властью "над царствами мира сего и славой их" (Евангелие от Матфея. 4, 8)]. Что магометанство сделало для арабов, то большевизм может сделать для русских. И как Али был низвержен политиками, которые поддержали пророка [Магомета] только после его успеха, так и подлинные коммунисты могут быть низвержены теми, кто только сейчас сплачивается вокруг большевиков.
   Если это произойдет, то следующей ступенью развития станет азиатская империя со всей ее помпезностью и роскошью, а коммунизм в исторической ретроспективе останется столь же малой величиной в большевизме, как воздержание от алкоголя в магометанстве. Как мировая сила, стремящаяся к победе революции или созданию империи, большевизм рано или поздно войдет в отчаянный конфликт с Америкой, а Америка куда более тверда и сильна, чем все, кому приходилось противостоять последователям Магомета. Но доктрины коммунизма в долгосрочной перспективе почти наверняка успешно распространятся и среди американских наемных рабочих, поэтому сопротивление Америки, похоже, не будет вечным. Большевизм может погибнуть в России, но даже если это произойдет - возродится в другом месте, поскольку он идеально пригоден для промышленного населения в состоянии нищеты. Все зло в нем производно в основном от того факта, что он коренится в нищете; проблема поэтому заключается в том, чтобы отделить добро от зла и обеспечить продвижение добра в странах, не доводя их отчаянием до свирепости."
   Религиозный характер большевизма отмечал и Франц Кафка:
   "Кафка листает принесенную Г. Яноухом книгу Альфонса Паке "Дух русской революции".
   - Спасибо. У меня сейчас нет времени. А жаль. Люди в России пытаются построить совершенно справедливый мир. Это религиозное дело.
   - Но ведь большевизм выступает против религии.
   - Он делает это потому, что он сам - религия. Интервенции, мятежи и блокады - что это такое? Это небольшие прелюдии к великим, лютым религиозным войнам, которые пробушуют над миром" (Наш Кафка. Капитализм - состояние мира и души... (Из разговоров Густава Яноуха с Францем Кафкой) http://www.left.ru/2001/27/kafka40.html)
   Французский социолог Раймон Арон считал коммунизм, наряду с итальянским фашизмом и национал-социализмом, светской религией: "...Социализм является религией именно потому, что он антирелигиозен... светские религии заменяют в душах наших современников исчезнувшую веру и обещают спасение на земле, в форме общества, которое надлежит построить" [Арон Р. История XX века. М.: Ладомир, 2007, 168-169].
   Причём в этом своём мнении (подробнее с ним можно ознакомиться в книге Михаила Рыклина "Коммунизм как религия. Интеллектуалы и Октябрьская революция" http://www.fedy-diary.ru/html/022011/16022011-01a.html) западные писатели и учёные были не одиноки. С ними соглашались и отечественные мыслители:
   "Недостаточно разделять социальную программу коммунизма, чтобы быть членом коммунистической партии. Коммунизм есть исповедание веры, вера противоположной христианской. Вся советская литература утверждает такое понимание коммунизма," - писал русский религиозный и политический философ Н.А. Бердяев в своём труде "Истоки и смысл русского коммунизма" (http://www.vehi.net/berdyaev/istoki/).
   "Коммунистическая партия по своей структуре, по душевному складу своих адептов представляет что-то вроде атеистической секты, религиозной атеистической секты, захватывающей в свои руки власть," - добавляет он. (указ. соч., М., 1990., гл. VII, С. 136).
   Не менее категоричны и нынешние критики марксизма, начиная с главного организатора и идеолога экономических реформ начала 1990-х годов в России Егора Гайдара:
   "Марксизм - целостное мировоззрение, "светская религия", призванная дать однозначный, исчерпывающий ответ на все вопросы развития природы и общества. Эта роль была приписана марксизму не столько основоположниками, сколько последователями и вульгаризаторами в ХХ в., которые на базе ограниченного набора цитат пытались объяснить многообразие мира и общества. У такого подхода была объективная основа: философия марксизма, опирающаяся на гегелевскую традицию, претендовала на универсализм, а политическое господство марксистских (коммунистических) партий позволяло навязывать своим гражданам это учение как единственно верное.
   Й. Шумпетер в свое время обратил внимание на неразрывную связь в марксизме элементов научной теории и светской религии. Научный характер, опора на обширный фактический материал, теоретические построения придают марксизму убедительность. Элементы светской религии - объяснение мирового устройства, прогноз развития, руководство к практическим действиям, рассуждения на тему добра
   и зла - делают его особенно притягательным." (Schumpeter J. Capitalism, Socialism and Democracy. London, Unwin Paperbacks, 1987, p. 5.).
   "Как и всякая религия, марксизм состоит из разнородных элементов: символ веры - тезис, от которого нельзя отказываться, его можно лишь интерпретировать в зависимости от обстоятельств; ритуалы и символы; а также научные компоненты, отражающие реальный мир и помогающие его понимать." (доктора экономических наук Гайдар Е.Т. и Мау В.А., Марксизм: между научной теорией и "светской религией", "Вопросы экономики", N 5, 2004, http://www.iep.ru/en/publications/1702/publication.html)
   "Основоположнику" реформ вторит политолог Д.Б. Орешкин:
   "Прямее всего об истинной роли марксизма в СССР высказался опять же тов. Сталин. Не публично, конечно (публично марксизм трактовался как наука, всесильная, потому что верная), а среди своих: "Марксизм - это религия класса... Мы - ленинцы. То, что мы пишем для себя, - это обязательно для народа. Это для него есть символ веры!".
   Данное откровение было записано 23 декабря 1946 года глубоко преданным вождю историком Владимиром Мочаловым, одним из составителей официальной биографии И.В. Сталина. Запись Мочалова опубликована в 17-м дополнительном томе собрания сочинений Сталина 2004 года издания. (Орешкин Д.Б., Философия города, http://magazines.russ.ru/znamia/2015/4/39o-pr.html; Сталин И.В. Cочинения. - Т. 17. - Тверь: Научно-издательская компания "Северная корона", 2004. С. 617-637 (приложение). http://grachev62.narod.ru/stalin/t17/t17_402.htm).
   "После событий 1917?года общественная мысль, а это некое интеллектуальное явление, связанное с описанием, анализом, выявлением закономерностей, определением перспектив жизни общества, перестала существовать как наука. Обществоведение, которое сформировалось к концу XIX - началу XX веков, превратилось в обществознание. Почему? Да всё просто. В течение более чем шести десятилетий один-единственный институт обладал правом трактовки концептуальных проблем. Этот "институт" звался на разных этапах ЦК РКП(б), ЦК ВКП(б), ЦК КПСС. Он опирался на крайне узкий круг исследователей, которые работали в научно-исследовательских учреждениях партийного профиля (Академия общественных наук, Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, Высшие партийные школы), или - опять-таки - узкий круг учёных из ведущих академических институтов, также находившихся под партийным контролем. В связи с этим и там, и там всё было ясно и понятно.
   Что касается остальных обществоведов, то они вынуждены были выполнять, по сути, не научную, не познавательную, а агитационно-пропагандистскую, идеологическую функцию. Или, говоря словами Энгельса, играли роль "попов марксистского прихода". Это было неслучайно. В одном документе в центральном партийном архиве наткнулся на мысль, связанную с представлением Сталина о том, что такое марксизм. Как-то в узком кругу он сказал, что вот вы там какие-то определения даёте, надо проще: марксизм - это религия класса, символ его веры. На такой основе в конечном итоге ничего путного построить невозможно," - отмечает профессор Леонид Опёнкин (Наша политическая элита всё ещё не сплочена..., http://old.lgz.ru/article/15643/)
   С ними согласен политолог Г.Л. Габриелян:
   "Я не первый, кто сравнивает коммунизм с религией. Но давайте, все-таки, вспомним, что есть религия. 
   Религия - конкретная система духовных и идейных представлений, характеризующаяся своей определенной догматикой, обрядами и традициями, зачастую предполагающая один оригинальный источник своего генезиса и, самое главное, апеллирующая к трансцендентальному, не подтверждаемому объективным опытом, но, несомненно, опирающаяся на личный  мистической опыт."
   И тут же добавляет: "Мы имеем дело не просто с квазирелигиозным сознанием и даже не с сектой, но с менталитетом, политикой и практикой тоталитарной религиозной группы, когда верующие находятся в прямой духовной зависимости от лидера или всей группы." (Габриелян Г.Л. "Коммунизм как религия", http://www.epоchtimes.ru/cоntent/view/7173/49/)
  
   Однако со всеми ними не согласны сторонники марксистско-ленинского учения.
   "Отношение религии к марксизму известно - ересь, псевдорелигия и т.п. Характерно, что религиозные признаки в марксизме старательно ищут не только представители Церкви, но и либералы с антиклерикальными и атеистическими наклонностями, которых развелось сегодня немало.
   Характерно и то, что антикоммунисты всех мастей, выискивая пары идентичных, на их взгляд, понятий, типа церковь - партия, рай - коммунизм, грех - эксплуатация, акцентируют внимание на самых условных, общих, внешних значениях этих понятий, а также приписывают марксизму то, чего в нём никогда не было, и уже на этой, своей, основе делают какие-то выводы," - пишет Татьяна Васильева в статье "Как марксизм относится к религии" (http://comstol.info/2012/04/tribuna/3500)
   Мнения, что придерживаются и представители других современных прокоммунистических течений постсоветской России, которые пытаются в той или иной степени переосмыслить идеи основоположников марксизма (подробнее о них можно прочитать у доктора философских наук Л.В. Сморгунова (Либерализм и марксизм постсоветской эпохи, http://philosophy.spbu.ru/userfiles/rusphil/Veche%20%E2%84%9615-7.pdf))
   Так в чём же дело? Кто из них прав, и как всё обстоит на самом деле?
  
   Следует сразу оговориться, что выступая против марксизма-ленинизма, сравнивая его с вредоносной религией, противники этого учения выступают против вульгарного (простого, простонародного) марксизма-ленинизма - учения Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, которое и было сформировано последним, как целостное мировоззрение, да не простое, а... как справедливо отмечали вышепоименованные критики... со своей красной библией (каноническим собранием текстов, считавшихся священными), святыми угодниками, пирамидой-усыпальницей и мумией солнцеподобного бога-фараона в ней. Не обошлось и без богомерзких еретиков-отступников, которые предавались анафеме, а то и просто уничтожались, и даже собственного Люцифера - Троцкого, которого демонизировали, как могли. На первый взгляд, всё это - самые настоящие религиозные атрибуты, хотя их наличие вполне объяснимо.
   Стоило большевикам взяться за практику "коммунистического строительства", как обсуждение марксистских идей тут же переместилось из салонов и залов заседаний в цеха и окопы. Понадобились простые и понятные лозунги, вроде "Грабь награбленное!" и "Бей буржуев!".
   Ещё сложнее пришлось Сталину, когда неграмотные ранее рабочие и крестьяне научились писать "Мы не рабы, рабы не мы", ведь следующим вопросом могло стать: "А кто ж тогда мы?", "Для чего отдаём свои жизни?" Написанная до этого многочисленная марксистская литература ясных ответов не давала, а то и вообще могла увести "не туда". Да и сами основоположники явно "подкачали" - Марс с Энгельсом то и дело ссылались на "неправильных" Гегеля с Фейербахом, Ленин вообще утверждал: "уместным, мне кажется, заметить для молодых членов партии, что нельзя стать сознательным, настоящим коммунистом без того, чтобы изучать - именно изучать - все, написанное Плехановым по философии, ибо это лучшее во всей международной литературе марксизма" (Ленин В.И., Еще раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках тт. Троцкого и Бухарина, ПСС, издание 5-е, т. 42, стр. 264-304). И это он о лидере меньшевиков, противнике Октябрьской революции, назвавшем "Апрельские тезисы" самого Ленина бредом!
   Ну и как с таким, с позволения сказать, "багажом" можно построить "светлое коммунистическое будущее"?
   Поневоле вспоминается Шариков из романа Булгакова "Собачье сердце", читающий...
   "- Эту... как её... переписку Энгельса с этим... Как его - дьявола - с Каутским.
   Борменталь остановил на полдороге вилку с куском белого мяса, а Филипп Филиппович расплескал вино. Шариков в это время изловчился и проглотил водку.
   Филипп Филиппович локти положил на стол, вгляделся в Шарикова и спросил:
   - Позвольте узнать, что вы можете сказать по поводу прочитанного.
   Шариков пожал плечами.
   - Да не согласен я.
   - С кем? С Энгельсом или с Каутским?
   - С обоими, - ответил Шариков.
   - Это замечательно, клянусь богом... А что бы вы со своей стороны могли предложить?
   - Да что тут предлагать?.. А то пишут, пишут... Конгресс, немцы какие-то... Голова пухнет. Взять всё, да и поделить...
   - Так я и думал, - воскликнул Филипп Филиппович, шлёпнув ладонью по скатерти, - именно так и полагал.
   - Вы и способ знаете? - спросил заинтересованный Борменталь.
   - Да какой тут способ, - становясь словоохотливым после водки, объяснил Шариков, - дело нехитрое. А то что же: один в семи комнатах расселился штанов, у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках питание ищет..."
   "- Вы стоите на самой низшей ступени развития, - перекричал Филипп Филиппович, - вы ещё только формирующееся, слабое в умственном отношении существо, все ваши поступки чисто звериные, и вы в присутствии двух людей с университетским образованием позволяете себе с развязностью совершенно невыносимой подавать какие-то советы космического масштаба и космической же глупости о том, как всё поделить... А в то же время вы наглотались зубного порошку...
   - Третьего дня, - подтвердил Борменталь.
   - Ну вот-с, - гремел Филипп Филиппович, - зарубите себе на носу, кстати, почему вы стёрли с него цинковую мазь? - Что вам нужно молчать и слушать, что вам говорят. Учиться и стараться стать хоть сколько-нибудь приемлемым членом социалистического общества. Кстати, какой негодяй снабдил вас этой книжкой?
   - Все у вас негодяи, - испуганно ответил Шариков, оглушённый нападением с двух сторон.
   - Я догадываюсь, - злобно краснея, воскликнул Филипп Филиппович.
   - Ну, что же. Ну, Швондер и дал. Он не негодяй... Чтоб я развивался...
   - Я вижу, как вы развиваетесь после Каутского, - визгливо и пожелтев, крикнул Филипп Филиппович. Тут он яростно нажал на кнопку в стене. - Сегодняшний случай показывает это как нельзя лучше. Зина!
   - Зина! - кричал Борменталь.
   - Зина! - орал испуганный Шариков.
   Зина прибежала бледная.
   - Зина, там в приёмной... Она в приёмной?
   - В приёмной, - покорно ответил Шариков, - зелёная, как купорос.
   - Зелёная книжка...
   - Ну, сейчас палить, - отчаянно воскликнул Шариков, - она казённая, из библиотеки!
   - Переписка - называется, как его... Энгельса с этим чёртом... В печку её!
   Зина улетела."
   Сатира. Юмор... Смешно?
   А что бы было с несчастным подопечным профессора Преображенского, если бы у него не забрали и не сожгли злополучной книги? От такого "ликбеза" у бедняги не только б хвост отпал, но и мозги вскипели и вытекли наружу.
   Оттого и понадобилось бывшему семинаристу Джугашвили-Сталину, срочно "слепить" из отдельных, зачастую разрозненных частей марксизма нечто простое и понятное, "удобоваримое", безжалостно отсекая при этом всё "лишнее", объявляя врагами, а то и физически уничтожая не только противников нового мировоззрения, но и просто сомневающихся, пытающихся разобраться в истоках происходящего, высказать своё мнение.
   Так окончательно сформировалась безжалостная безбожная, антигуманная вера, сметающая всё на своём пути. Но была ли это религия?
  
   "Религия (от лат. religiо - благочестие, набожность, святыня, предмет культа), мировоззрение и мироощущение, а также соответствующее поведение и специфические действия (культ), которые основываются на вере в существование (одного или нескольких) богов, "священного", т. е. той или иной разновидности сверхъестественного. По своему существу Религия является одним из видов идеалистического мировоззрения, противостоящего научному." (Большая Советская Энциклопедия (БСЭ)).
   Современная версия трактует это понятие немного иначе:
   "Религия (от лат. religio - "святыня", набожность, благочестие; Цицерон связывал ее с лат. religere - собирать, благоговеть, соблюдать, вновь обдумывать). Особая форма осознания мира, обусловленная верой в сверхъестественное, включающая в себя свод моральных норм и типов поведения, обрядов, культовых действий и объединение людей в организации (церковь, религиозную общину)." (Елена Казарина, статья "Религия", энциклопедия "Кругосвет", http://www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/religiya/RELIGIYA.html)
   Читая эти определения, как и множество прочих... точного и однозначного мнения на этот счёт нет ни у философов, ни у теологов и представителей духовенства (служителей религиозного культа)... бросается в глаза, что с марксизмом-ленинизмом "что-то не так". Есть в нём "некая незавершённость", и до полноценной религии он "малость не дотягивает".
   Вот и профессор С.Л. Фирсов в статье "Перевернутая религия: советская мифология и коммунистический культ" (http://www.zakrest.ru/2012/09/kommkult.html), критикуя религиозную форму и атрибуты советской идеологии всё же называет её "квазирелигией", то есть чем-то похожим, но всё же отличным учением. Да что там он, те же Гайдар с Мау в уже упоминавшейся работе "Марксизм: между научной теорией и "светской религией" (Вопросы экономики, N 5, 2004, http://www.iep.ru/en/publications/1702/publication.html) дают религии определение "светская", беря всё словосочетание в кавычки... И не зря.
   Я сперва тоже не смог чётко охарактеризовать марксо-энгельсо-ленино-сталинское учение, пока не натолкнулся на подзабытый термин "фетиш".
   Фетиш (от франц. fetiche - талисман, амулет, идол) - тот или иной объект поклонения, наделенный, по мнению верующих, сверхъестественными свойствами.
   Предполагается, что он непременно должен быть неким материальным предметом, а уж никак не идеей, а уж тем более не научной теорией, так как "фетиш" и "наука" взаимоисключающие понятия - либо одно, либо другое. Однако в научных кругах бытует мнение, что теория большого взрыва и общая теория относительности Эйнштейн как раз являются такими фетишами (доктор наук Стекачёв В.И., Пострелятивистская вневременная фундаментальная физическая и космологическая теория эволюционных галактических циклов Вселенной - единая теория мироздания, 2004, www.physical-congress.spb.ru/download/cong04(018).pdf)
   Как мне представляется, в данном случае происходит смещение научных понятий: постулаты (утверждения, хотя и не доказанные, принимаемые на веру, ради неких целей) от чего-то стали считаться аксиомами (истинами, не нуждающимися в каких-либо доказательствах или обосновании в виду их очевидности), а теоремы (утверждения, требующие доказательств) превратились в постулаты.
   Оттого и запредельная агрессивность "адептов" теории с поистине религиозной нетерпимостью ко всем, кто посмеет усомниться в их непогрешимой истинной вере:
   "Ты что, не веришь в торжество идей марксизма-ленинизма?"
   Слово "веришь" здесь ключевое, вот только на нём заканчивается всякая наука и наступает самое настоящее религиозное мракобесие.
   По поводу чего?!.. А это уже не важно!
  
   Кстати, "наиболее последовательные" либералы к своим "приватизации" и "свободному рынку" относятся с тем же пиететом, если не большим. Оттого и научные споры антагонистов тоже выходят какими-то светско-религиозными.
   Одни считают, что с изначального марксизма достаточно удалить всё наносное, всю ленинско-сталинскую шелуху, чуть потереть о валенок, и он вновь засияет, как медный котелок. Другие в прошлом, радостно спихнув в овраг своей бэ-эм-вухой еле тащившуюся по дороге телегу "развитого социализма", через много лет почему-то возвращаются на место преступления, чтобы сделать пару контрольных выстрелов (Гайдар, Мау).
   И тем и другим замечу: "Не там вы ищите причины краха социализма в России! Где? Наберитесь терпения и узнаете".
  
  
   Глава 2.
   Марксизм-ленинизм. Философия.
  
   Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его.
  
   Карл Маркс, Тезисы о Фейербахе (Сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса, изд. 2, т. 3, стр. 1 - 4)
  
  
   Польза философии не доказана, а вред от неё возможен.
  
   Министр народного просвещения князь П.А. Ширинский-Шихматов в донесении Николаю I (после чего в 1850 году философия была исключена из преподаваемых в университетах дисциплин)
  
   Вот такие "просветители" были у нас в России, так чему же тогда удивляться?
   Но, прежде, чем говорить о философии, напомним её марксистско-ленинское определение:
   "Марксизм-ленинизм представляет собой цельную и стройную систему философских, экономических и социально-политических взглядов. Философия марксизма-ленинизма - это диалектический и исторический материализм." (Марксистско-ленинская философия. Диалектический материализм, Издательство "Мысль", Москва, 1968 http://bse.uaio.ru/73/mlfil.htm)
   Так рассмотрим же эти два материализма.
  
  
   2.1. Диалектический материализм (он же - диамат).
  
   - В чем сходство и различие между матом и диаматом?
   - Мат знают все, но притворяются, что не знают. Диамат не знает никто, но все говорят, что знают. И то, и другое является мощным оружием в руках пролетариата.
  
   Советский анекдот
  
   "Диалектический материализм, философия марксизма-ленинизма, научное мировоззрение, всеобщий метод познания мира, наука о наиболее общих законах движения и развития природы, общества
   и сознания. Диалектический материализм основывается на достижениях современной науки и передовой общественной практики, постоянно развивается и обогащается вместе с их прогрессом. Он составляет общетеоретическую основу учения марксизма-ленинизма. Философия марксизма является материалистической, так как исходит из признания материи единственной основой мира, рассматривая сознание как свойство высокоорганизованной, социальной формы движения материи, функцию мозга, отражение объективного мира; она называется диалектической, так как признаёт всеобщую взаимосвязь предметов и явлений мира, движение и развитие мира как результат действующих в нём самом внутренних противоречий. Диалектический материализм - высшая форма современного материализма, представляющая собой итог всей предшествующей истории развития философской мысли.", - утверждает Большая Советская Энциклопедия (БСЭ).
   Говоря кратко:
   "Диалектический материализм (диамат) - философское учение, утверждающее (гносеологическую) первичность материи и постулирующее три основных закона её движения и развития:
   - Закон единства и борьбы противоположностей
   - Закон перехода количественных изменений в качественные
   - Закон отрицания отрицания."
   "Основными системообразующими принципами диалектического материализма являются:
   - принцип единства и целостности бытия как развивающейся универсальной системы, включающей в себя все проявления, все формы действительности от объективной действительности (материя) до субъективной действительности (мышление);
   - принцип материальности мира, утверждающий, что материя первична по отношению к сознанию, отражается в нем и определяет его содержание; ("Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание." - К. Маркс, "К критике политической экономии")
   - принцип познаваемости мира, исходящий из того, что окружающий нас мир познаваем и что мерой его познанности, определяющей степень соответствия наших знаний объективной реальности, является общественно-производственная практика;
   - принцип развития, обобщающий исторический опыт человечества, достижения естественных, общественных и технических наук и на этой основе утверждающий, что все явления в мире и мир в целом находятся в непрерывном, постоянном, диалектическом развитии, источник которого - возникновение и разрешение внутренних противоречий, ведущие к отрицанию одних состояний и образованию принципиально новых качественных явлений и процессов;
   - принцип преобразования мира, согласно которому историческая цель развития общества состоит в достижении свободы, обеспечивающей всестороннее гармоническое развитие каждой личности, в раскрытии всех ее творческих способностей на основе коренного преобразования общества и достижения социальной справедливости и равноправия членов общества;
   - принцип партийности философии, устанавливающий наличие сложной объективной связи между философскими концепциями и мировоззрением человека, с одной стороны, и социальной структурой общества - с другой.
   Не сводя все развитие философии исключительно лишь к борьбе идеализма и материализма, данный принцип требует чёткого определения философской позиции и глубокого понимания познавательного, методологического и социального смысла каждого философского учения, школы или направления." (http://www.psychologos.ru/articles/view/dialekticheskiy_materializm)
   Как уже отмечалось, в этом "завершённом", "окончательном" виде диалектический материализм был сформирован И.В. Сталиным (О диалектическом и историческом материализме. Источник: Сталин И.В. Cочинения, Т. 14., М.: Издательство "Писатель", 1997. С. 253-282., http://grachev62.narod.ru/stalin/t14/t14_55.htm), поскольку "К. Маркс и Ф. Энгельс, создав, в общем и целом, принципиально новую философскую систему, сколько-нибудь детально её не разработали и нигде систематически её не изложили. У К. Маркса вообще нет ни одной специально философской работы, если не считать "Тезисов о Фейербахе", найденных и опубликованных Ф. Энгельсом уже после смерти великого мыслителя. У Ф. Энгельса были работы либо полностью философские ("Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии"), либо содержащие специальные философские разделы ("Анти-Дюринг"). Но ни одна из них не содержала систематического изложения марксистской философии...
   Из последователей К. Маркса и Ф. Энгельса В.И. Ленин был почти что единственным человеком, который по настоящему понимал их философию. Но его замечательная книга "Материализм и эмпириокритицизм" тоже не содержит систематического изложения диалектического материализма," - утверждает в своей статье профессор Ю.И. Семёнов, отмечая, что в 20-е годы советскими философами "...были достигнуты определенные результаты, но затем марксистская философия в СССР была подвергнута жесточайшему разгрому. Такая участь постигла и марксизм в целом. Он, начиная с конца 20-х годов, был постепенно заменен псевдомарксизмом. В результате марксистская философия, вернее то, что выдавалось за марксистскую философию, в 30-50 годы представляла собой закоснелую сумму положений, которые нужно было заучить, в которые надо было веровать и которые надлежало бездумно повторять."
   Впрочем, о возведении марксизма-ленинизма в культ уже упоминалось.
   "В советское время во всех книгах, посвященных изложению как истории философии, так самой философии, всегда подчеркивалось, что возникновение диалектического материализма было революционным переворотом в развитии философской мысли. И вслед за этим обычно следовала попытка раскрыть коренное, качественное отличие марксистской философии от всех предшествующих философских систем. На мой взгляд, все эти попытки были не самыми удачными. Более или менее ясным было отличие диалектического материализма от идеалистических систем. Но оно во многом совпадало с отличием от идеализма любой философской материалистической системы. Все материалисты давали в главном и основном одно и тоже решение основного вопроса философии, а именно принимали мир, природу за первичное, а сознание, дух - за вторичное, производное.
   Когда же пытались рассказать об отличие диалектического материализма от других материалистических учений, то обычно говорили, что, диалектический материализм, во-первых, в отличие от старого материализма не ограничивался материалистическим пониманием одной лишь природы, а распространил такого рода взгляд и на общество, а тем самым и на его историю, во-вторых, что в нем материализм был органически соединен с диалектикой...
   Пожалуй, единственное отличие можно было найти в том параграфе главы об истине, в котором шла речь об абсолютной и относительной истине. В результате все утверждения о коренном качественном отличии диалектического материализма от немарксистского материализма повисали в воздухе. Оставалось во многом неясным, что же именно нового внес диалектический материализм в решение основного вопроса философии, если не считать распространение материалистического его решения и на общество." (Семенов Ю.И., Диалектический (прагмо-диалектический) материализм: его место в истории философской мысли и современное значение, http://scepsis.net/library/id_51.html).
   Таким образом критика диамата сводится к критике предшественников "основоположников" этого учения, и наоборот - вся критика, относящаяся к материализму вообще, актуальна и для диалектического материализма.
  
   Не углубляясь слишком далеко в дебри диамата, примером критики законов и принципов которого может служить статья Руслана Хазарзара (Смородинова) "Скептический взгляд на диалектический материализм" (http://khazarzar.skeptik.net/books/kh/causa.htm), следует отметить, что даже при самом подробном и обстоятельном разборе аргументов "оппонентов" со множеством ссылок на авторитеты, такой "дискус о высоких материях", да ещё с заменой одних понятий другими, больше напоминает софистику.
   Софистика в данном контексте - это умение хитроумно вести спор, жонглируя словами и понятиями, выдавая желаемое за действительное. Наглядный пример - статья "Сталин как софист" (Рютин М.Н. На колени не встану. / Сост. Б.А. Старков. - М.: Политиздат, 1992. - с. 113-252., http://scepsis.net/library/id_942.html).
   Основоположники марксизма тоже "грешили" подобными приёмами. Так К. Маркс в послесловии ко второму изданию "Капита-ла" пишет: "Мой диалектический метод по своей основе не только отличен от гегелевского, но являет-ся его прямой противоположностью. Для Гегеля процесс мышления, который он превращает даже под именем идеи в самостоятельный субъект, есть демиург действительного, которое составляет лишь его внешнее проявление. У меня же, наоборот, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней." (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 21. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Демиург в данном контексте (дословно - изготавливающий вещи для народа) - создатель всех вещей чувственно воспринимаемого космоса (Платон). В христианском богословии - одно из именований Бога как создателя и строителя всего существующего.
   О чём тут вообще идёт речь?
   "Подобно материализму, идеализм также неоднороден. Прежде всего, следует различать две главные его разновидности: объективный идеализм и субъективный идеализм. Первый провозглашает независимость идеи, бога, духа - вообще идеального начала, не только от материи, но и от сознания человека (Платон, Ф.Аквинский, Гегель). Второй характеризуется тем, что утверждает зависимость внешнего мира, его свойств и отношений от сознания человека (Дж. Беркли)." (Философия (под ред. проф. В.Н. Лавриненко), Серия: Institutiones": Юристъ; 1998, http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/lavr/index.php).
   "Объективный и субъективный идеализм - это две разновидности идеализма. Представители объективного идеализма (Платон, В. Г. Лейбниц, Г. В. Ф. Гегель и др.), признавая реальность существования мира, полагают, что помимо сознания человеческого существует "мир идей", "мировой разум", т. е. нечто такое, что определяет все материальные процессы. В отличие от этого взгляда, представители субъективного идеализма (Д. Беркли, Д. Юм, И. Кант и др.) полагают, что предметы, которые мы видим, осязаем и обоняем, выступают комбинациями наших ощущений." (http://www.grandars.ru/college/filosofiya/osnovnoy-vopros-filosofii.html).
   Что же делает Маркс? Стрельнув пару раз из рогатки по "мировой душе", "абсолютному духу", и не достигнув желаемого результата, основоположник просто переворачивает всю систему так, как ему надо: "У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо ее поставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической оболочкой рациональное зерно." (уже упомянутое послесловии ко второму изданию "Капита-ла", Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 22. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Как стояла философия Гегеля и в какую позу её поставил Маркс, вероятно, когда-нибудь выяснится. Нас это не особо волнует, поскольку "закавыка" не в этом. Если Гегель рассматривал проблему, что первично, а что вторично, так сказать, в "вертикальной" плоскости, противопоставляя реальное, "земное" бытие некому парящему "в горних высях" "абсолютному духу" (нечто вроде и.о. (исполняющего обязанности) бога, наподобие того, как управдом И.В. Бунша в фильме "Иван Васильевич меняет профессию" был "и.о. царя") то Маркс, ничтоже сумняшеся, "заваливает" эту "вертикаль", переводя борьбу с идеализмом "в партер" - в "горизонталь", противопоставляя бытие и человеческое сознание. Таким образом одна картина мира подменяется другой, а объективный идеализм - субъективным, со смещением всех понятий. Ну и что это такое, как не самая настоящая софистика?
   Наверняка в воззрениях классиков найдётся ещё немало подобных из ряда вон выходящих "нелепостей", но стоит ли тратить время на их выискивание и оспаривание? Ведь ещё великий афинский философ Сократ предупреждал геометра Евклида, весьма поднаторевшего в пустых отвлечённых спорах: "Софистам, Евклид, ты сумеешь заморочить голову, а вот людям - навряд ли!" (журнал "Техника-молодёжи", N 4, 1981).
   Памятуя об этом, а так же о том, что "основное положение диалектики: абстрактной истины нет, истина всегда конкретна" (Ленин В.И., Шаг вперед, два шага назад., Полн. собр. соч., т. 8, с. 400. http://uaio.ru/vil/08.htm), рассмотрим то, что получило наименование "основной вопрос философии".
  
   "Великий основной вопрос всей, в особенности новейшей философии есть вопрос об отношении мышления к бытию", - утверждает Ф. Энгельс в работе "Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., изд. 2, т. 21., с. 282, http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Как же на него отвечают основоположники?
   "Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще, - отмечает К. Маркс в предисловии "К критике политической экономии". - Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание." (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., изд. 2, т. 13., с. 5, http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   "Новые факты заставили подвергнуть всю прежнюю историю новому исследованию, - вторит своему соратнику Ф. Энгельс, - и тогда выяснилось, что вся прежняя история была историей борьбы классов, что эти борющиеся друг с другом общественные классы являются в каждый данный момент продуктом отношений производства и обмена, словом - экономических отношений своей эпохи; следовательно, выяснилось, что экономическая структура общества каждой данной эпохи образует ту реальную основу, которой и объясняется в конечном счете вся надстройка, состоящая из правовых и политических учреждений, равно как и из религиозных, философских и иных воззрений каждого данного исторического периода. Тем самым идеализм был изгнан из своего последнего убежища, из понимания истории, было дано материалистическое понимание истории и был найден путь для объяснения сознания людей из их бытия вместо прежнего объяснения их бытия из их сознания." (Энгельс Ф. Анти-Дюринг. - Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 26, http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   "Общественное сознание отражает общественное бытие - вот в чем состоит учение Маркса, - поддерживает предшественников В.И. Ленин. - Отражение может быть верной приблизительно копией отражаемого, но о тождестве тут говорить нелепо. Сознание вообще отражает бытие, - это общее положение всего материализма. Не видеть его прямой и неразрывной связи с положением исторического материализма: общественное сознание отражает общественное бытие - невозможно." (Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. - Полн. собр. соч., т. 18, с. 343., http://uaio.ru/vil/18.htm).
   Не отстаёт от них и И.В. Сталин:
   "Развитию идеальной стороны, развитию сознания, предшествует развитие материальной стороны, развитие внешних условий: сначала изменяются внешние условия, сначала изменяется материальная сторона, а затем соответственно изменяется сознание, идеальная сторона.
   Таким образом, история развития природы в корне подрывает так называемый идеализм.
   То же самое надо сказать и об истории развития человеческого общества...
   За изменением материального положения сапожника в конце концов последовало изменение его сознания: сначала изменилось его материальное положение, а затем, спустя некоторое время, соответственно изменилось и его сознание.
   То же самое надо сказать о классах и об обществе в целом.
   В общественной жизни также сначала изменяются внешние условия, сначала изменяются материальные условия, а затем в соответствии с этим изменяются и мышление людей, их нравы, обычаи, их мировоззрение." (Сталин И.В. Анархизм или социализм?, Источник: Сталин И.В. Cочинения. - Т. 1. - М.: ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы, 1946. С. 314 - 316. http://grachev62.narod.ru/stalin/t1/t1_33.htm).
   Вроде бы всё ясно и понятно: "бытие определяет сознание" и точка!
   Но не тут-то было. В других своих работах основоположники сами же себе и противоречат. Так В.И. Ленин, выступая с речью на 3-м Всероссийском съезде Российского Коммунистического Союза Молодежи, произнёс следующее: "Я должен сказать, что первым, казалось бы, и самым естественным ответом является то, что союз молодежи и вся молодежь вообще, которая хочет перейти к коммунизму, должна учиться коммунизму...
   Вы должны построить коммунистическое общество. Первая половина работы во многих отношениях сделана. Старое разрушено, как его и следовало разрушить, оно представляет из себя груду развалин, как и следовало его превратить в груду развалин. Расчищена почва, и на этой почве молодое коммунистическое поколение должно строить коммунистическое общество. Перед вами задача строительства, и вы ее можете решить, только овладев всем современным знанием, умея превратить коммунизм из готовых заученных формул, советов, рецептов, предписаний, программ в то живое, что объединяет вашу непосредственную работу, превратить коммунизм в руководство для вашей практической работы.
   Вот задача ваша, которой вы должны руководствоваться в деле образования, воспитания, подъема всего молодого поколения. Вы должны быть первыми строителями коммунистического общества среди миллионов строителей, которыми должны быть всякий молодой человек, всякая молодая девушка. Без привлечения всей массы рабочей и крестьянской молодежи к этому строительству коммунизма вы коммунистического общества не построите.
   Здесь я естественно подхожу к вопросу о том, как мы должны учить коммунизму, в чем должна состоять особенность наших приемов.
   Я здесь остановлюсь прежде всего на вопросе о коммунистической морали.
   Вы должны воспитать из себя коммунистов." (Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 41, с. 301 - 308, http://uaio.ru/vil/41.htm#s298).
   Не отстаёт от Ленина и Сталин:
   "Чтобы побить теперь врага, надо уметь строить промышленность, сельское хозяйство, транспорт, торговлю, надо отказаться от барского и высокомерного отношения к торговле.
   Чтобы строить, надо знать, надо овладеть наукой. А чтобы знать, надо учиться. Учиться упорно, терпеливо. Учиться у всех - и у врагов и у друзей, особенно [c.76] у врагов. Учиться, стиснув зубы, не боясь, что враги будут смеяться над нами, над нашим невежеством, над нашей отсталостью.
   Перед нами стоит крепость. Называется она, эта крепость, наукой с ее многочисленными отраслями знаний. Эту крепость мы должны взять во что бы то ни стало. Эту крепость должна взять молодежь, если она хочет быть строителем новой жизни, если она хочет стать действительной сменой старой гвардии.
   Нам нельзя теперь ограничиваться выработкой коммунистических кадров вообще, большевистских кадров вообще, умеющих поболтать обо всем понемножку. Дилетантство и всезнайство - теперь оковы для нас. Нам нужны теперь большевики-специалисты по металлу, по текстилю, по топливу, по химии, по сельскому хозяйству, по транспорту, по торговле, по бухгалтерии и т.д. и т.п. Нам нужны теперь целые группы, сотни и тысячи новых кадров из большевиков, могущих быть хозяевами дела в разнообразнейших отраслях знаний. Без этого нечего и говорить о быстром темпе социалистического строительства нашей страны. Без этого нечего и говорить о том, что мы сумеем догнать и перегнать передовые капиталистические страны.
   Овладеть наукой, выковать новые кадры большевиков - специалистов по всем отраслям знаний, учиться, учиться, учиться упорнейшим образом, - такова теперь задача.
   Массовый поход революционной молодежи за науку - вот что нам нужно теперь, товарищи. (Бурные аплодисменты. Крики: "Ура!", "Браво!". Все встают.)" (Речь на VIII съезде ВЛКСМ 16 мая 1928 г., Сталин И.В. Cочинения. - Т. 11. - М.: ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы, 1949. С. 66-77. http://grachev62.narod.ru/stalin/t11/t11_07.htm)
   Выходит теперь, после победы так называемой социалистической революции всё изменилось? Уже не бытие определяет сознание, а пролетариат, овладев передовым марксистско-ленинским учением, может крушить всё вокруг направо и налево, перестраивая бытие согласно догматам новой веры? Что это, переход Ленина и Сталина в идеализм, ревизионизм, отказ от идей Маркса и Энгельса?
   Да нет, и сами основоположники, порой, нет-нет да "проговариваются":
   "Оружие критики не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами." (Маркс К. К критике гегелевской философии права. Введение. - Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 422. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   "Хотя материальные условия существования являются primum agens (первопричиной. - Ред.), это не исключает того, что идеологические области оказывают в свою очередь обратное, но вторичное воздействие на эти материальные условия." (Энгельс Ф. Письмо К. Шмидту, 5 августа 1890 г. - Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 370. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm)
   Кто не верит на слово, может ознакомиться ещё с полудюжиной подобных высказываний (http://psylib.org.ua/books/maenl01/txt10.htm).
   Так в чём же здесь дело? А вот тут следует обратиться к современной картине мира.
  
   Рассуждая далее, следует определиться с понятиями, поскольку разные философы в одни и те же слова ухитряются вкладывать в него совершенно различный смысл. Оттого и такая путаница во взглядах на окружающую нас действительность.
   Поэтому введём философское понятие "реальный мир". Соответствует оно понятию "бытие" - хорошо, нет? - ещё лучше! А то "бытие" в узком смысле слова, "бытие" в широком, "Бытие", глава первая, "Бытие", вторая... Так кто угодно может запутаться.
   С материей, вроде, попроще. "Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается в наших ощущениях, существуя независимо от них", - утверждает В.И. Ленин в книге "Материализм и эмпириокритицизм" (Полн. собр. соч., т. 18, с. 131, http://uaio.ru/vil/18.htm).
   Однако, против этого категорически протестует доктор Б.Г. Коллендер:
   "Материя - это реальность, представленная информацией о себе. А не ощущениями, как наивно полагал Ленин.
   Следует отметить также и то, что информация о природных объектах добывается наукой. Именно наука, оснащённая специальными приборами, методами и теориями, позволяет узнавать истинную информацию о нашем мире." (Коллендер Б.Г., Заблуждения ленинского материализма, http://library-of-materialist.ru/misleading_materialism.htm).
   В свою очередь, с подобными суждениями категорически не согласны профессоры В.Н. Романенко и Г.В. Никитина: "Понятие материи введено именно для того, чтобы всё, что объективно существует вне деятельности нашего сознания, называлось материей. Это аксиоматическое определение." (Ряд общих соображений по поводу материалов Бориса Коллендера и Романа Гута, http://www.elektron2000.com/roman_nikit_0222.html).
   Однако, на самом деле понятие "материя" не такое "аксиоматическое", как хотелось бы этим авторам, поскольку имеются и другие его определения.
   "Материя (matter) - философская категория для обозначения физической субстанции вообще, в противоположность сознанию или духу" (Оксфордский словарь, http://www.oxforddictionaries.com/definition/english/matter?q=matter)
   или
   "Материя (лат. materia - вещество) - философская категория, которая в материалистической традиции (см. Материализм) обозначает субстанцию, обладающую статусом первоначала (объективной реальностью) по отношению к сознанию (субъективной реальности)." (История философии: Энциклопедия. Мн., Интерпресссервис, Книжный Дом. 2002. Стр.604 - 605, http://velikanov.ru/philosophy/materija.asp).
   Есть и ещё более категоричное:
   "Материя - фундаментальная исходная категория философии, обозначает объективную реальность, единственную субстанцию со всеми ее свойствами, законами строения и функционирования, движения и развития. Материя самодостаточна и не нуждается в том, чтобы ее непременно кто-нибудь осознавал." (Злыгостев А. С. Материал для подготовки к экзамену по философии, http://filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000000/st032.shtml).
   В результате философы - диалектические материалисты договорились до того, что весь реальный мир - это сплошная материя, что в корне не верно. Есть ещё такие понятия, как "пространство" и "время".
   "Категории "пространство" и "время" относятся к числу фундаментальных философских и общенаучных категорий. И естественно, они являются таковыми прежде всего потому, что отражают и выражают наиболее общее состояние бытия." (Философия (под ред. проф. В.Н. Лавриненко), Серия: Institutiones": Юристъ; 1998, http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/lavr/index.php).
"Пространство - означает структуру объекта и материи в целом, протяженность, структурность, сосуществование, взаимодействие и объемность объектов. Оно является формой бытия материи. При характеристике употребляют понятие бесконечность. Пространство является многомерным.
   Время - форма бытия материи, характеризуемая такими свойствами изменения и развития систем, как длительность, последовательность смены состояний. Время делят на три категории: прошлое, настоящее, будущее. При характеристике времени употребляют понятие вечность." (Злыгостев А. С. Материал для подготовки к экзамену по философии, http://filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000000/st032.shtml).
   А что же говорили по этому поводу классики марксизма-ленинизма?
   "Основные формы бытия - суть пространство и время; бытие вне времени есть такая же величайшая бессмыслица, как бытие вне пространства". (Энгельс Ф. Анти-Дюринг. Отдел 1, Гл V. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 51., http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Значит, существование материи без пространства и времени невозможно, а наоборот? Может ли существовать пространство и время без самого завалящегося "клочка" материи?
  
   Мне казалось, что вполне может, только оно не имеет смысла, поскольку в нём ничего нет. Точно так же, как если бы существовала некая пустая комната, в которой никто никогда не жил, и в будущем тоже не будет. Что само по себе абсурдно - для чего же она тогда нужна?
   Однако, как оказалось, подобное понятие используется физиками и носит гордое название "пространство Эйнштейна" (или "эйнштейновский вакуум") и используется для решений уравнений Эйнштейна в общей теории относительности для пустого, без материи, пространства-времени.
   Но вернёмся пока от физиков в лирикам (то есть к философам):
   "Вопрос о познавательном статусе категорий пространства и времени решался по-разному. Одни философы считали пространство и время объективными характеристиками бытия, другие - чисто субъективными понятиями, характеризующими наш способ восприятия мира. Были и философы, которые, признавая объективность пространства, приписывали чисто субъективный статус категории времени, и наоборот.
   Но пространство и время являются столь же объективными характеристиками бытия, как его материальность и движение.
   В истории философии существовали две точки зрения об отношении пространства и времени к материи. Первую из них можно условно назвать субстанциальной концепцией. В ней пространство и время трактовали как самостоятельные сущности, существующие наряду с материей и независимо от нее. Соответственно отношение между пространством, временем и материей представлялось как отношение между двумя видами самостоятельных субстанций. Это вело к выводу о независимости свойств пространства и времени от характера протекающих в них материальных процессов.
   Вторую концепцию можно именовать реляционной (от слова relatio - отношение). Ее сторонники понимали пространство и время не как самостоятельные сущности, а как системы отношений, образуемых взаимодействующими материальными объектами. Вне этой системы взаимодействий пространство и время считались несуществующими. В этой концепции пространство и время выступали как общие формы координации материальных объектов и их состояний. Соответственно допускалась и зависимость свойств пространства и времени от характера взаимодействия материальных систем. (Подробное изложение существа этих концепций и их анализ см. в работах: Баженов Л. Б., Морозов К. Е., Слуцкий М. С. "Философия естествознания". М., 1966; Молчанов Ю. Б. "Проблема синтеза различных концепций времени" // "Синтез современного научного знания". М., 1973.)
   Какой же из этих концепций отдать предпочтение? С точки зрения признания объективности пространства и времени обе эти концепции равноценны. Если говорить об их естественнонаучной обоснованности, то в XVII - XIX веках явное преимущество было на стороне субстанциальной концепции; именно она лежала в основе ньютоновской механики, принимавшейся в то время за образец точной науки. В электродинамике в пользу существования абсолютного пространства свидетельствовала гипотеза светоносного эфира, который заполняет абсолютное пространство и является носителем электромагнитных волн. Наконец, сильнейшим свидетельством в пользу субстанциальной концепции пространства был факт единственности эвклидовой геометрии. Хотя еще в 30-х годах XIX в. Лобачевским была открыта неэвклидова геометрия, до открытия общей теории относительности, неэвклидовы геометрии рассматривались как воображаемые математические конструкции, и им не приписывалось реального физического смысла. Единственной геометрией, описывающей реальные свойства физического пространства и времени, считалась геометрия Евклида. А это как бы подтверждало вывод, следовавший из субстанциальной концепции, что свойства пространства и времени неизменны и независимы от характера движения и взаимодействия материальных систем.
   Пространство и время представляют собой формы, выражающие определенные способы координации материальных объектов и их состояний. Содержанием этих форм является движущаяся материя, материальные процессы, и именно особенности и характер последних должны определять их основные свойства. В этом отношении диалектика нацеливала науку на поиски зависимости между определенными свойствами пространства и времени и сопутствующими материальными процессами, которые их определяют. Кроме того, наличие у пространства и времени единого содержания - движущейся материи - указывает и на взаимосвязь между самим пространством и временем, на невозможность их существования абсолютно независимо друг от друга.
   В начале XX в. была создана теория относительности, которая заставила пересмотреть традиционные воззрения на пространство и время и отказаться от субстанциальной концепции. Теорию относительности можно рассматривать как концепцию, нацеленную на раскрытие диалектических связей в природе.
   Теория относительности включает в себя две генетически связанные теории: специальную теорию относительности (СТО), основные идеи которой были сформулированы А.Эйнштейном в 1905 г., и общую теорию относительности (ОТО), работу над которой А. Эйнштейн закончил в 1916 г.
   СТО возникла как результат попыток А. Эйнштейна распространить действие физического принципа относительности, известного еще со времен Галилея, на законы электродинамики, которые рассматривались как противоречащие последнему. А. Эйнштейн справился с этой задачей, но цена, которую он был вынужден заплатить за обобщение принципа физической относительности и распространение его на все законы физики, заключалась в пересмотре ньютоновских пространственно-временных представлений. СТО показала, что многие пространственно-временные свойства, считавшиеся до сих пор неизменными, абсолютными, фактически являются релятивными. Так, в СТО утратили свой абсолютный характер такие пространственно-временные характеристики, как длина, временной интервал, понятие одновременности. Все эти характеристики оказываются зависящими от взаимного движения материальных объектов.
   Новые подтверждения правильности реляционной концепции пространства и времени дала ОТО. Если в СТО принцип относительности был связан только с инерциальными системами отсчета, то общая теория относительности явилась результатом распространения действия принципа относительности и на неинерциальные системы отсчета. Это в свою очередь привело к установлению тесной зависимости метрических свойств пространства-времени от гравитационных взаимодействий между материальными объектами. В СТО было установлено, что геометрические свойства пространства-времени зависят от распределения в них гравитационных масс. Вблизи тяжелых объектов геометрические свойства пространства начинают отклоняться от эвклидовых, а темп течения времени замедляется. ОТО нанесла удар по субстанциальной концепции пространства и времени.
   Основное философское значение теории относительности состоит в следующем:
   1. Теория относительности исключала из науки понятия абсолютного пространства и абсолютного времени, обнаружив тем самым несостоятельность субстанциальной трактовки пространства и времени как самостоятельных, независимых от материи форм бытия.
   2. Она показала зависимость пространственно-временных свойств от характера движения и взаимодействия материальных систем, подтвердила правильность трактовки пространства и времени как основных форм существования материи, в качестве содержания которых выступает движущаяся материя. Сам Эйнштейн, отвечая на заданный ему вопрос о сути теории относительности, сказал: "Суть такова: раньше считали, что если каким-нибудь чудом все материальные вещи исчезли бы вдруг, то пространство и время остались бы. Согласно же теории относительности вместе с вещами исчезли бы пространство и время".
   3. Теория относительности нанесла удар субъективистским, априористским трактовкам сущности пространства и времени, которые противоречили ее выводам.
   Говоря о том, что теория относительности подтвердила понимание пространства и времени как коренных форм существования материи, нельзя думать, что теория относительности положила конец философским спорам об истолковании пространства и времени. Решив одни проблемы, теория относительности поставила другие. Философские споры вокруг теории относительности возникли сразу же при ее создании и не утихают по настоящее время. Ряд философски мыслящих ученых попытались развить субъективистские версии трактовки пространства и времени, опираясь на теорию относительности. Связь пространства и времени с тяготением была истолкована как их полная тождественность, что привело к попыткам геометризации всех других видов физических полей (основание для такой трактовки физических полей дал сам А.Эйнштейн). Такой подход к пониманию сущности пространства и времени ведет к пониманию пространства и времени как исходной физической реальности, исходной субстанции, которая порождает, обусловливает все физические свойства реального мира. Подобно тому как в концепции энергетизма исходным понятием оказывается движение, оторванное от понятия материи, в геометрической картине мира исходной субстанцией оказываются пространство и время, оторванные от материи.
   Общие свойства, характеризующие пространство и время, вытекают из их характеристик как основных, коренных форм существования материи. К свойствам пространства относятся протяженность, однородность и изотропность, трехмерность. Время обычно характеризуется такими свойствами, как длительность, одномерность, необратимость, однородность.
   Что касается таких свойств, как длительность времени и протяженность пространства, то их трудно называть свойствами, поскольку они совпадают с самой сущностью пространства и времени. Ведь протяженность и проявляется в способности тел существовать одно подле другого, а длительность в способности существовать одно после другого, что и выражает сущность пространства и времени как форм существования материи." (Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учебник. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2003. - 608 с., http://www.countries.ru/library/philosophy/duo.htm)
   Оставив пока в стороне обе теории относительности (и специальную, и общую), которые достаточно спорны (о чём будет сказано позднее), обратимся к другой философской категории - информации.
  
   "Информация есть информация, а не материя и не энергия. Тот материализм, который не признает этого, не может быть жизнеспособным в настоящее время.", - утверждает основоположник кибернетики Норберт Винер (Кибернетика, или управление и связь в животном и машине, 2-е издание. - М.: Наука; Главная редакция изданий для зарубежных стран, 1983., с. 208, http://scisne.net/a-1590?pg=3).
   Ещё более категоричен Б.Г. Коллендер:
   "Определение информации как нематериальной стороны материального мира закрывает все вопросы о невозможности дать однозначное определение понятию информации. Информация (природная) - нематериальная (идейная), объективная реальность. Точка. Все остальные определения информации - лишь следствия из этой основополагающей её сущности. Во всей литературе, посвящённой информации, начиная с учебников по информатике и кончая философскими работами, нужно выкинуть слова: информация не имеет чёткого определения. А вставить вышеприведенноё определение, универсальное по своей сути. Затем можно, конечно, привести и другие её частные определения в зависимости от рассматриваемой темы. Скажем, информация есть отражение одного материального объекта в другом. Так бывает. Например, следы ног на песке. Но та же информация, форма ноги, существует и без отражения на песке - на самой ноге.
   Интересно, что не полная ясность с определением понятия информации происходит и у тех, кто близко подошёл к её правильному пониманию. Например, Колин К.К. в "Природа информации и философские основы информатики // Открытое образование. 2005, N 2" (http://vbvvbv.narod.ru/guotes.html) сообщает: "Информация - это не плод нашего воображения, не продукт деятельности сознания, а реальный физический феномен, характеризующий состояние и движение материи или энергии". С одной стороны, Колин говорит правильно, что информация реальный физический феномен, с другой - подозрительно определяет его как не продукт деятельности сознания. Здесь из-за неточности может произойти недоразумение. Природная информация - это действительно физический феномен, существующий объективно, т.е. вне сознания. Но, будучи нематериальной сущностью, информация может восприниматься сознанием и перерабатываться им. Более того, сознание может вырабатывать свою информацию. У всей существующей в мире информации принципиально только два источника: природа и сознание. Впрочем, я повторяюсь - об этом написано в статье." (Коллендер Б.Г., Информация и сознание, http://old.computerra.ru/readitorial/394724/)
   С ним не согласны В.Н. Романенко и Г.В. Никитина, которые утверждают: "Есть материя, и есть её свойства. К ним относится и информация. Именно по этой причине она материальна. Тот факт, что информация копируется и переходит от одного материального объекта к другому, не так уж удивителен. В конце концов, энергия также переходит от одного объекта к другому и при этом ещё может менять форму. Тем не менее, никто сейчас не пытается говорить об идеальности энергии. Информация такой же атрибут (свойство) материи, как масса или энергия. Тот факт, что (пример Б. Коллендера) свет от погасшей звезды переносит информацию, не говорит об её идеальности. Этот свет - поток фотонов. Они вполне материальны. Они имеют массу и энергию. Никаких особых свойств информации, требующих ввести понятие идеальности, в этом примере не просматривается. Да, информация, в отличие от массы и энергии, имеет свойство копирования (отражения). Её можно увеличивать количественно и уничтожать. Можно ли это считать идеальностью или свидетельством дуальности информации? Из всего сказанного в работе Б. Коллендера это не вытекает." (Подробнее с разгоревшейся полемикой Б.Г. Коллендера с его оппонентами можно ознакомиться на сайте "Электронный Научный Семинар (ЭНС)", http://www.elektron2000.com/roman_nikit_0222.html).
   Другой точки зрения придерживается упоминавшийся выше К.К. Колин:
   "1. Структура реальности окружающего нас мира обладает свойством дуализма, так как она одновременно включает в себя два основных компонента - физическую и идеальную реальность. Оба эти компонента объективно существуют и непрерывно взаимодействуют друг с другом, так как они обладают свойством взаимного отражения. Физическую реальность составляют все существующие в мире материальные объекты, как вещественные, так и невещественные (например, электромагнитные, гравитационные и другие поля), а также все происходящие с этими объектами процессы их движения и внутреннего изменения. Идеальная реальность объективно существует, независимо от деятельности сознания, и является таким же важным компонентом реальности, как и физическая реальность. Она возникает в результате взаимодействия объектов (или процессов) физической реальности и проявляет себя как отражение свойств одних объектов (или процессов) в структуре других объектов (или процессов).
   2. Способность физической и идеальной реальности к взаимному отражению является их фундаментальным свойством, которое, собственно, и создает возможность проявления различных аспектов феномена информации. Одним из первых ученых, кто указал на фундаментальную связь между явлениями отражения и информации, является А.Д. Урсул (Информация. Методологические аспекты. - М.: Наука, 1971. - 295 с.).
   3. Информация не является физическим объектом или процессом, а принадлежит к миру идеальной реальности. Однако для своего проявления информация нуждается в объектах (или процессах) физической реальности, которые и служат ее носителями. Без этих объектов (или процессов) информация проявить себя принципиально не может. Физическая природа носителей информации принципиального значения не имеет. Важно лишь, чтобы эти носители обладали способностью к восприятию информации путем адекватного изменения своей внутренней структуры (для физических объектов) или своих параметров (для динамических процессов).
   4. Несмотря на то, что информация принадлежит к миру идеальной реальности, она, будучи связанной с одним физическим объектом (или процессом), может воздействовать на другой объект (или процесс) физического мира, который и становится ее новым носителем. Таким путем реализуется механизм передачи информации от одного объекта (или процесса) физической реальности к другому..." (Колин К.К., Философия информации и фундаментальные проблемы информатики, "Информационные Ресурсы России" N 1, 2010, http://www.aselibrary.ru/digital_resources/journal/irr/2010/number_1/number_1_5/number_1_51394/).
   Что тут можно сказать? Остаётся только удивляться, насколько расходятся в своих выводах учёные, говоря вроде бы об одном и том же. Всему виной, как я уже говорил, нечёткость определений в философии в целом, и в марксистско-ленинской в частности. Не математика, однако...
   С моей точки зрения информация не материальна, но относится к реальному миру (то есть не идеальна)! Это - объективная реальность, которую нельзя ни ощутить, ни точно измерить.
   Многие мне возразят: "Ну как же? Ведь есть понятия "количество информации", "объём информации"?" Всё верно, однако... каждый может это проверить... на тех же книжных сайтах, возьмите любой, одни и те же произведения в различных форматах (fb2, doc, rtf, html, txt) занимают разный объём.
   И вообще, информация, как таковая, стала предметом пристального научного изучения сравнительно недавно, а кибернетика (наука об общих закономерностях процессов управления и передачи информации в различных системах, будь то машины, живые организмы или общество) и информатика (наука о способах получения, накопления, хранения, преобразования, передачи и использования информации) делают, вообще, лишь первые шаги. Определённый путь уже пройден, но сделать предстоит в миллионы раз больше. Работы здесь непочатый край.
   Причём, если сравнивать информацию с электричеством, которое так же "разлито" в окружающем нас мире, то упомянутые выше науки изучают, так сказать, "инфо-динамику" (обработку и передачу информации), тогда как "вне игры" продолжают оставаться "инфо-статика" (информация "сама по себе" в "состоянии покоя"), а так же мир человеческих идей (поскольку, как определил Б.Г. Коллендер "Существует два принципиально разных вида информации. Это природная информация и информация, созданная человеком" (Коллендер Б., "Базовая концепция информации", Boris Kollender, All right reserved. Registration of Library of Congress, 2011, http://nounivers.narod.ru/pub/kb_bci.htm))
   "В последнее десятилетие информатика как фундаментальная наука становится ключевой составляющей всей системы научного познания и будет в значительной степени определять пути формирования глобального информационного общества, основанного на знаниях. В связи с этим вполне понятен тот повышенный интерес к проблеме уточнения места информатики в системе наук, а также к ее фундаментальным основам и историко-философским аспектам, который наблюдается сегодня как в сфере науки, так и в сфере образования. В то же время в системе образования и подготовки научных кадров высшей квалификации как в России, так в других странах, в том числе в США, все еще доминирует инструментально-технологический подход к изучению проблем информатики, а ее многие фундаментальные аспекты рассматриваются в качестве второстепенных", - заключает К.К. Колин, формулируя "некоторые научные положения, которые можно рассматривать в качестве философских основ информатики как фундаментальной науки об информации и процессах информационного взаимодействия в природе и обществе.
   1. Информация в широком понимании этого термина представляет собой объективное свойство реальности, которое проявляется в неоднородности (асимметрии) распределения материи и энергии в пространстве и времени, в неравномерности протекания всех процессов, происходящих в мире живой и неживой природы, а также в человеческом обществе и сознании.
   2. Информация пронизывает все уровни организации материи и энергии в окружающем нас мире, она является первопричиной движения материи и энергии и определяет направление этого движения в пространстве и времени.
   3. Информация является решающим фактором эволюции, она определяет направление развития всех эволюционных процессов в природе и обществе.
   4. Количество информации является мерой сложности организованных систем любой природы и позволяет получать количественные оценки уровня этой сложности.
   5. Информация является многоплановым феноменом реальности, который специфическим образом проявляет себя в различных условиях протекания информационных процессов в разнообразных информационных средах живой и неживой природы: в естественной неживой природе, в технических объектах и системах искусственной природы, созданных человеком, в биологических системах, а также в человеческом обществе и сознании.
   6. Можно предположить, что существуют некоторые фундаментальные закономерности проявления информации, которые являются общими для информационных процессов, реализующихся в объектах, процессах или явлениях любой природы. Изучение именно этих закономерностей и должно являться одной из важнейших задач информатики как фундаментальной науки. И в этом заключается ее междисциплинарная роль в системе научного познания." (Колин К.К., Философия информации и фундаментальные проблемы информатики, "Информационные Ресурсы России" N 1, 2010, http://www.aselibrary.ru/digital_resources/journal/irr/2010/number_1/number_1_5/number_1_51394/).
   Вроде бы всё верно, однако я категорически не согласен с пунктом 3: "Информация является решающим фактором эволюции, она определяет направление развития всех эволюционных процессов в природе и обществе" и хочу обратить внимание на пункт 5: "Можно предположить, что существуют некоторые фундаментальные закономерности проявления информации, которые являются общими для информационных процессов, реализующихся в объектах, процессах или явлениях любой природы". Вообще-то эти "фундаментальные закономерности" давным-давно определены, как особая философская категория, и называются законами природы и общества.
   Кстати, что характерно для марксизма-ленинизма, давая сплошь и рядом определения различных законов, "основоположники" ловко ухитряются обходить стороной место самих законов в системе мироздания - в знаменитых связках "материальное - идеальное", "бытие - сознание".
   Наглядным примером может служить статья из "Большой советской энциклопедии":
   "Закон, необходимое, существенное, устойчивое, повторяющееся отношение между явлениями. Закон выражает связь между предметами, составными элементами данного предмета, между свойствами вещей, а также между свойствами внутри вещи. Но не всякая связь есть закон. Связь может быть необходимой и случайной. Закон - это необходимая связь. Он выражает существенную связь между сосуществующими в пространстве вещами. Это закон функционирования. Так, например, закон всемирного тяготения гласит: все тела притягиваются друг к другу с силой, обратно пропорциональной квадрату расстояния между ними. Наряду и в единстве с законом функционирования существуют законы развития, выражающие тенденцию, направленность или порядок следования событий во времени. Так, общество закономерно развивается от одной общественно-экономической формации к другой. "...Понятие закона есть одна из ступеней познания человеком единства и связи, взаимозависимости и цельности мирового процесса" (Ленин В. И., Полн. собр. соч., 5 изд., т. 29, с. 135). В системе объективного идеализма закон трактуется как выражение мирового разума, воплощённого в природе и обществе. С точки зрения субъективного идеализма закон привносится познающим субъектом в реальный мир: разум даёт законы природе. Например, согласно неопозитивизму, закон - это чисто логический феномен; закону не присуща объективная необходимость; он обладает лишь логической необходимостью. Диалектический материализм исходит из того, что законы носят объективный характер, выражая реальные отношения вещей, а также их отражение в сознании. Законы могут быть менее общими, действующими в ограниченной области и изучаемыми отдельными конкретными науками - физикой, химией, биологией (например, закон естественного отбора); более общими (например, закон сохранения энергии, циркуляции информации), изучаемыми рядом областей знания, и всеобщими, универсальными (законы диалектики, например переход количественных изменений в качественные и др.), которые исследуются философией." (Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. - Третье изд. - М. : Советская энциклопедия, 1969-1978., https://m.slovari.yandex.ru/article.xml?book=bse&title=%D0%97%D0%B0%D0%BA%D0%BE%D0%BD+%28%D1%84%D0%B8%D0%BB%D0%BE%D1%81%D0%BE%D1%84.%29)
   Очередное марксистско-ленинское словоблудие - сказать всё, не сказав ничего!
  
   Подытожим то, что у нас получилось. Выходит, что "реальный мир" состоит из материи и нематерии. При этом и та и другая являются объективными реальностями, не зависящими ни от сознания человека, ни от его мировоззрения. Нравится ли людям или не нравится, мир существовал без них и просуществует ещё целую вечность. Насчёт "всемирного разума" или "абсолютного духа" так категорично не уверен, но об этом после. Итак:
   1. Материя. "Вещество - это вид материи, состоящий из различных частиц и тел, которым присуща масса покоя и дискретность (прерывность). Это твердые, жидкие, газообразные, плазменные (Солнце) вещества, элементарные частицы, атомы, молекулы, ДНК, вирусы, белки, хромосомы. Вещество по своему значению близко понятию материя, но не равнозначно ему полностью. Поле - вид материи, который связывает тела между собой. Частицы поля не имеют массы покоя: свет не может покоиться. Поэтому поле непрерывно распределено в пространстве. Выделяются следующие поля: ядерное, электромагнитное, гравитационное. Физический вакуум - предполагаемый вид материи, "море Дирака". Современная физика утверждает, что возможна материя в безмассовом (бестелесном) виде." (Шпилькин Ю.И., Евразийский дискурс философии, Издательство "Академия Естествознания", 2014, http://www.rae.ru/monographs/259)
   "Сегодня под материей понимают и вещества (с т.з. физики или химии), а также невещества как микрочастицы, поля и различные излучения", - добавляет Б.Г. Коллендер (Электронный Научный Семинар,
   http://www.elektron2000.com/0222/komm_0222.01.html).
   2. Нематерия. К ней, как мы установили, относятся:
   2.1. Пространство,
   2.2. Время,
   2.3. Информация,
   2.5. Законы природы и общества,
   2.6. Температура. О ней я совсем было позабыл, но, думаю не стоит объяснять, что это такое.
   2.6. Энергия. "Энергия - общая количественная мера движения и взаимодействия всех видов материи. Энергия в природе не возникает из ничего и не исчезает; она только может переходить из одной формы в другую. Понятие "энергия" связывает воедино все явления природы." (Большая советская энциклопедия (БСЭ), http://gatchina3000.ru/great-soviet-encyclopedia/bse/126/640.htm).
   Видимо, список можно было бы продолжить, включив в него и другие нематериальные реальности (например виртуальные частицы Квантовой теории поля), однако, вовсе не факт, что подобные объекты со временем не "материализуются".
   Впрочем, и того, что есть, для осознания "истинной" картины мира вполне достаточно. Слово "истинная" я беру в кавычки, потому что наука никогда не стоит на месте, и на место одной теории со временем непременно приходит другая, более совершенная и соответственно более сложная.
   Главное в том, что в "реальном мире" существуют материальные объекты, размеры и свойства которых, так же, как их взаимодействие между собой и происходящие с ними изменения и процессы можно описать и "зафиксировать" лишь благодаря "представителям" нематериальной реальности, которые и служат теми "шкалами", "угломерами" и "линейками", с помощью которых эти измерения проводятся.
  
   Так как же всё это работает?
   Окружающий нас "реальный мир" можно упрощённо представить, как "изделие" из своеобразного композитного материала.
   "Композиционный материал (композит, КМ) - искусственно созданный неоднородный сплошной материал, состоящий из двух или более компонентов с четкой границей раздела между ними. В большинстве композитов (за исключением слоистых) компоненты можно разделить на матрицу и включенные в нее армирующие элементы. В композитах конструкционного назначения армирующие элементы обычно обеспечивают необходимые механические характеристики материала (прочность, жесткость и т.д.), а матрица (или связующее) обеспечивает совместную работу армирующих элементов и защиту их от механических повреждений и агрессивной химической среды." (Справочник по композиционным материалам / под ред. Дж. Любина, кн.1, - М.: Машиностроение, 1988. - 448с.)
   И действительно, мир имеет определённый объём - трёхмерное измерение, движущееся во времени. То есть представляет собой уже четырёхмерное векторное пространство. Законы природы и общества в нём играют роль кристаллической решётки. На этой вполне реальной, хотя и невидимой глазу "конструкции" держится вся система мироздания. При желании в ней можно заметить сходство с канвой или сеткой.
   Для наглядности обратимся к такому хорошо известному материалу, как чугун. (рисунок 1).
  
[]
   Не вдаваясь глубоко в подробности, чем отличается феррит от перлита, а аустенит от ледебурита (желающие легко могут найти соответствующую информацию), заострим внимание лишь на том, насколько большое многообразие даёт изменение соотношения всего лишь двух элементов в сплаве железа с углеродом - четыре вида материала с различными механическими и физическими свойствами (белый, серый, ковкий и высокопрочный чугуны), не говоря уже о стали (которой тоже насчитывается несколько видов).
   Наверное, для наглядности нужно было взять настоящий композит (хотя бы ту же фанеру), но и этот пример показывает многообразие различных состояний объекта, причём переход из одного в другое происходит ступенчато и нелинейно, а результат его напоминают затейливую мозаику. Как же тогда выглядит мир в его многообразии? Такой калейдоскоп получается, что голова идёт кругом! Однако, попытаемся хоть немного с этим разобраться.
   "Человек - великий мир в малом" - пишет святитель Григорий Богослов (Слово 45//Творения. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1994. Т.1. С. 665. и Стихотворение о смиренномудрии, целомудрии и воздержании//Там же. Т.2. С. 179. http://forum.teurgia.org/index.php?showtopic=999). Наверняка можно найти ещё немало подобных изречений, вроде: "Человек - это микрокосмос (микрокосм, вселенная)". Может, и не так уж неправы были древние мудрецы?
   Если принять законы природы и общества за позвоночник, становой хребет мироздания, материальные тела за клетки различных типов, которые образуют ткани, а те, в свою очередь органы человека, тогда как информация - это нервная система, вернее, те сигналы, что она передаёт. Ну а энергия - это... энергия...
   Впрочем, такая модель, естественно, весьма приблизительна, ведь человек - это живой организм, а окружающий нас реальный мир... Хотя, что значит "живое-неживое"? Ведь эта схема достаточно условна. И микрочастицы и целые галактики рождаются, живут и умирают, только у одних жизненный путь длится доли секунды, а у других - почти что вечность.
  
   Но в чём бы не крылись отличия мироздания, человеческого тела или общества, каждое из них представляет собой систему.
   "Создается впечатление, что мир, который может включать в себя биологические и разумные формы систематизирован уже в силу собственного существования. Точнее, мир систематизируется не потому, что существует, а, скорее наоборот, существует потому, что систематизируется. Это не просто игра слов.
   Категории "система", "системообразующий поток", "эволюция", "развитие", "системное время" и пр. принимают некоторое метафизическое значение, однако, не совсем совпадающее с "потусторонней" трактовкой метафизики. В этой модели мир и бытие оказываются в значительной степени разделенными понятиями; не исключается материальность мира, но утверждается фундаментальный характер системности бытия.
   Такой принцип построения онтологической модели позволяет добиться некоторого решения задач описания явлений духовной жизни, а также, изучения общих проблем динамики и взаимодействий информационных систем.
   Как результат анализа известных определений предлагается рассматривать систему не только как функционально структурированный объект в сложившимся понимании, но главным образом, как отграниченный во времени и пространстве потоковый преобразователь, похожий на "черный ящик", который использовал Н. Винер. В этом определении система обнаруживается через наблюдение факта качественной модификации проникающих сквозь ее границы потоков, что предоставляет возможность для распространения общесистемных закономерностей и на такие объекты действительности, внутренний механизм которых не поддается (или пока не поддается) прямому эмпирическому анализу. Утверждается и доказывается принципиальная "открытость" всех независимых от сознания систем...
   Простейшие примеры вселяют убеждение, что универсальные общесистемные свойства одинаково охватывают существо организации многих как материальных, так и информационно устроенных вещей, как "бездушных" механических конструкций, так и систем внутриличностной (психической), так и личностной, так и надличностной (социальной) сфер системного бытия." (Гринь А.В. Системные принципы организации объективной реальности / А. В. Гринь. - Москва : Московский государственный университет печати, 2000. - 300 с., http://oko-planet.su/fail/failbook/page,8,73220-grin-av-sistemnye-principy-organizacii-obektivnoy-realnosti.html)
   "Свойства систем.
   Итак, состоянием системы называется совокупность существенных свойств, которыми система обладает в каждый момент времени.
   Под свойством понимают сторону объекта, обуславливающую его отличие от других объектов или сходство с ними и проявляющуюся при взаимодействии с другими объектами.
   Характеристика - то, что отражает некоторое свойство системы.
   Какие свойства систем известны.
   Из определения "системы" следует, что главным свойством системы является целостность, единство, достигаемое посредством определенных взаимосвязей и взаимодействий элементов системы и проявляющиеся в возникновении новых свойств, которыми элементы системы не обладают. Это свойство эмерджентности (от анг. emerge - возникать, появляться).
   Эмерджентность - степень несводимости свойств системы к свойствам элементов, из которых она состоит.
   Эмерджентность - свойство систем, обусловливающее появление новых свойств и качеств, не присущих элементам, входящих в состав системы.
   Эмерджентность - принцип противоположный редукционизму, который утверждает, что целое можно изучать, расчленив его на части и затем, определяя их свойства, определить свойства целого.
   Свойству эмерджентности близко свойство целостности системы. Однако их нельзя отождествлять.
   Целостность системы означает, что каждый элемент системы вносит вклад в реализацию целевой функции системы.
   Целостность и эмерджентность - интегративные свойства системы.
   Наличие интегративных свойств является одной из важнейших черт системы. Целостность проявляется в том, что система обладает собственной закономерностью функциональности, собственной целью.
   Организованность - сложное свойство систем, заключающиеся в наличие структуры и функционирования (поведения). Непременной принадлежностью систем является их компоненты, именно те структурные образования, из которых состоит целое и без чего оно не возможно.
   Функциональность - это проявление определенных свойств (функций) при взаимодействии с внешней средой. Здесь же определяется цель (назначение системы) как желаемый конечный результат.
   Структурность - это упорядоченность системы, определенный набор и расположение элементов со связями между ними. Между функцией и структурой системы существует взаимосвязь, как между философскими категориями содержанием и формой. Изменение содержания (функций) влечет за собой изменение формы (структуры), но и наоборот.
   Важным свойством системы является наличие поведения - действия, изменений, функционирования и т.д.
   Считается, что это поведение системы связано со средой (окружающей), т.е. с другими системами с которыми она входит в контакт или вступает в определенные взаимоотношения.
   Процесс целенаправленного изменения во времени состояния системы называется поведением. В отличие от управления, когда изменение состояния системы достигается за счет внешних воздействий, поведение реализуется исключительно самой системой, исходя из собственных целей.
   Поведение каждой системы объясняется структурой систем низшего порядка, из которых состоит данная система, и наличием признаков равновесия (гомеостаза). В соответствии с признаком равновесия система имеет определенное состояние (состояния), которое являются для нее предпочтительным. Поэтому поведение систем описывается в терминах восстановления этих состояний, когда они нарушаются в результате изменения окружающей среды.
   Еще одним свойством является свойство роста (развития). Развитие можно рассматривать как составляющую часть поведения (при этом важнейшим).
   Одним из первичных, а, следовательно, основополагающих атрибутов системного подхода является недопустимость рассмотрения объекта вне его развития, под которым понимается необратимое, направленное, закономерное изменение материи и сознания. В результате возникает новое качество или состояние объекта. Отождествление (может быть и не совсем строгое) терминов "развитие" и "движение" позволяет выразиться в таком смысле, что вне развития немыслимо существование материи, в данном случае - системы. Наивно представлять себе развитие, происходящее стихийно. В неоглядном множестве процессов, кажущихся на первый взгляд чем-то вроде броуновского (случайного, хаотичного) движения, при пристальном внимании и изучении вначале как бы проявляются контуры тенденций, а затем и довольно устойчивые закономерности. Эти закономерности по природе своей действуют объективно, т.е. не зависят от того, желаем ли мы их проявления или нет. Незнание законов и закономерностей развития - это блуждание в потемках.
   Кто не знает, в какую гавань он плывет, для того нет попутного ветра (Сенека).
   Поведение системы определяется характером реакции на внешние воздействия.
   Фундаментальным свойством систем является устойчивость, т.е. способность системы противостоять внешним возмущающим воздействиям. От нее зависит продолжительность жизни системы.
   Простые системы имеют пассивные формы устойчивости: прочность, сбалансированность, регулируемость, гомеостаз. А для сложных определяющими являются активные формы: надежность, живучесть и адаптируемость.
   Если перечисленные формы устойчивости простых систем (кроме прочности) касается их поведения, то определяющая форма устойчивости сложных систем носят в основном структурный характер.
   Надёжность - свойство сохранения структуры систем, несмотря на гибель отдельных ее элементов с помощью их замены или дублирования, а живучесть - как активное подавление вредных качеств. Таким образом, надежность является более пассивной формой, чем живучесть.
   Адаптируемость - свойство изменять поведение или структуру с целью сохранения, улучшения или приобретение новых качеств в условиях изменения внешней среды. Обязательным условием возможности адаптации является наличие обратных связей.
   Всякая реальная система существует в среде. Связь между ними бывает настолько тесной, что определять границу между ними становится сложно. Поэтому выделение системы из среды связано с той или иной степенью идеализации.
   Можно выделить два аспекта взаимодействия:
   во многих случаях принимает характер обмена между системой и средой (веществом, энергией, информацией);
   среда обычно является источником неопределенности для систем.
   Воздействие среды может быть пассивным либо активным (антогонистическим, целенаправленно противодействующее системе).
   Поэтому в общем случае среду следует рассматривать не только безразличную, но и антогонистическую по отношению к исследуемой системе. (И. Б. Родионов, "Теория систем и системный анализ", http://victor-safronov.ru/systems-analysis/lectures/rodionov/01.html)
   Резюмируя сказанное, ещё раз перечислим свойства, присущие каждой системе:
   1. Эмерджентность,
   2. Целостность,
   3. Организованность,
   4. Функциональность,
   5. Структурность,
   6. Наличие собственного поведения,
   7. Свойство роста (развития),
   8. Устойчивость (прочность, сбалансированность),
   9. Надёжность,
   10. Адаптируемость.
   Соответствует ли им окружающий нас реальный мир?
   Вполне, достаточно лишь рассмотреть нашу Солнечную систему.
   "Солнечная система приводится в движение настолько регулярными ритмами, что они напоминают часовой механизм. Кажется невероятным, что такая хорошо отлаженная система могла появиться на свет спонтанно. Этот островок порядка, который мы называем нашей Солнечной системой, на самом деле  -  замечательный пример стройности и симметрии, возникающей в результате действия простых физических законов, которые управляют Вселенной." (http://legalsvit.com/porjadok-iz-haosa/zavodnaja-solnechnaja-sistema.html).
   Однако, такой ясной и понятной картина мира была, пока за дело не взялся А. Эйнштейн.
  
   Был этот мир глубокой тьмой окутан.
Да будет свет! И вот явился Ньютон.
Но Сатана недолго ждал реванша.
Пришёл Эйнштейн - и стало всё, как раньше.
  
   - Первые две строки - Александр Поуп (1688 - 1744),
вторые - Джон Сквайр (1884 - 1958).
Общий перевод С. Маршака
  
   Как я уже отмечал, релятивистская физика с её обеими теориями относительности не бесспорна. Примером тому может служить вот такой "крик души":
   "Обращение.
   Уважаемые коллеги!
   Несмотря на достигнутый в XX веке технический прогресс, стоит признать, что в такой фундаментальной области исследований как физика сложилось недопустимое положение. Имеют место повсеместное засилье логически абсурдной и экспериментально неподтвержденной специальной и общей теории относительности (при наличии прямой финансовой государственной поддержки). Существует ничем не обоснованное требование согласовывать все положения физических теорий с принципами теории относительности. Для объяснения явлений практикуется сплошное нагромождение одной гипотезы ad hoc (для конкретного частного случая) на другие непроверяемые гипотезы. "Правдоподобные наукообразные" корректировки расчетов после "подглядывания" за результатами экспериментов не могут бесконечно оставаться незамеченными исследователями. Чиновники от науки всеми силами стремятся удержать информационную блокаду вокруг работ, критикующих теорию относительности: от запрета публиковать такие статьи в академических изданиях, до прямого изъятия из институтских библиотек или запрета выдавать книги и сборники, содержащие критику теории относительности. Может ли догматизм в науке способствовать нравственному и техническому прогрессу человечества? Способна ли наука развиваться без свободного обсуждения различных идей, научных методов и результатов в среде профессиональных ученых? Очевидно, нет! И уж тем более кощунственно вдалбливать абсурдные, непроверенные идеи теории относительности (даже не подлежащие обсуждению!) "молодым неокрепшим душам" в процессе их образования в школе и ВУЗах (бессовестно пользуясь необходимостью для обучаемых получать хорошие отметки). Вряд ли подобное положение дел в науке может удовлетворить людей, стремящихся к познанию истины. Не может мыслящих людей не беспокоить и падение общего уровня образования в России (и в мире).
   Артеха Сергей Николаевич, к.ф.-м.н." и другие (всего 43 фамилии, среди которых не только учёные из России, но и из других стран мира).
   "Казалось бы, теория относительности прочно интегрировалась в современную физику и не стоит "копаться" в ее фундаменте, а лучше достраивать "верхние этажи здания". На критике этой теории можно только "шишки набить" (вспомним о постановлении Президиума АН СССР, приравнявшего критику теории относительности к изобретению вечного двигателя). Солидные научные журналы готовы обсуждать как гипотезы, которые не могут быть проверены в ближайший миллиард лет, так и те гипотезы, которые никогда не смогут быть проверены. Однако, обсуждать принципиальные вопросы теории относительности берется далеко не каждый научный журнал. Казалось бы, ситуация должна быть противоположная. Поскольку основы этой теории преподают не только в ВУЗах, но и в школе, то при возникновении малейших сомнений все вопросы должны серьезно и подробно обсуждаться научной общественностью, чтобы "не испортить молодые души".
   Однако, существует немногочисленная, но очень активная и очень высокопоставленная часть научной элиты, которая ведет себя странно закодированным образом. С самым серьезным покровительственным видом они могут обсуждать "желтых слонов с розовыми хвостиками" (сверхтяжелые частицы внутри Луны, оставшиеся обязательно после Большого Взрыва или что-то похожее), но при попытке обсудить теорию относительности они, как по команде из единого центра, действуют так активно, будто с них снимают нижнее белье и там может быть обнаружено какое-то "родимое пятно". Возможно, им просто "приказано срочно громить" и они все смешивают с грязью, часто даже не читая работ (слава Богу, автора пока минула сия чаша). А ведь любая, даже самая одиозная критика, может содержать какое-то рациональное зерно, способное улучшить их же собственную теорию." (Артеха С.Н., Критика основ теории относительности, http://sceptic-ratio.narod.ru/fi/kritika-TO-1.htm).
   Вот ещё "небольшой" список оппонентов А. Эйнштейна (Список некоторых оппонентов теории относительности (Some opponents of the relativity theory), http://www.antidogma.ru/library/critics.html).
   То есть, сомнения в справедливости СТО и ОТО "имеют место быть".
   Не рассматривая подробно аргументы противников релятивизма (у кого есть желание, может ознакомиться с работами О.Е. Акимова, http://sceptic-ratio.narod.ru/fi.htm#kritika-TO-1; Стекачёва В.И., www.physical-congress.spb.ru/download/cong04(018).pdf и других авторов), обратим внимание всего лишь на один момент - скорость света, постоянную, являющуюся одним из основных постулатов, краеугольным камнем теории Эйнштейна.
  
   Как известно, так называемая "скорость света в вакууме" (абсолютная величина скорости распространения электромагнитных волн в вакууме) равна 299 792 458 м/с или 1 079 252 848,8 км/ч.
   "В любой прозрачной среде свет распространяется медленнее. Его скорость v зависит от показателя преломления среды n: v = с/n . Показатель преломления воздуха - 1,0003, воды - 1,33, различных сортов стекла - от 1,5 до 1,8. Одно из самых больших значений показателя преломления имеет алмаз - 2,42. Таким образом, скорость света в обычных веществах уменьшится не более чем в 2,5 раза.
   В начале 1999 года группа физиков из Роуландовского института научных исследований при Гарвардском университете (штат Массачусетс, США) и из Стэнфордского университета (штат Калифорния) исследовала макроскопический квантовый эффект - так называемую самоиндуцированную прозрачность, пропуская лазерные импульсы через непрозрачную в обычных условиях среду. Этой средой были атомы натрия, находящиеся в особом состоянии, называемом бозе-эйнштейновским конденсатом. При облучении лазерным импульсом он приобретает оптические свойства, которые уменьшают групповую скорость импульса в 20 миллионов раз по сравнению со скоростью в вакууме. Экспериментаторам удалось довести скорость света до 17 м/с". (доктор А. Голубев, Замедленный свет, http://www.nkj.ru/archive/articles/6674/).
   Несмотря на это, и то, что реальный мир весьма далёк от понятия "вакуум", постоянная c (скорость света в вакууме) широко используется сторонниками релятивизма. Хотя, во многом они правы, влияние земной атмосферы, а так же атмосферы Солнца на неё невелико, вот только оно не может объяснить отклонение луча света в гравитационном поле массивного тела.
   "В отличие от теории Ньютона искривление траектории тела, движущегося в поле тяготения, происходит не из-за действия силы, а вследствие особых свойств пространства. Движение по инерции согласно общей теории относительности происходит в искривленном пространстве-времени.
   Поскольку все тела, включая световые лучи, движутся в отсутствие сил по искривленным траекториям, можно считать, что само пространство искривлено.
   Физические свойства пространства вблизи тяготеющих масс отличаются от свойств пространства вдали от них. "Структура ОТО такова, что уравнения гравитационного поля... совместимы только с таким движением масс... которое удовлетворяет уравнениям сохранения энергии и импульса" (Я. Б. Зельдович, И. Д. Новиков Общая теория относительности и астрофизика). Это значит, что если в классической теории уравнения поля существовали отдельно от уравнений движения, то в общей теории относительности уравнения гравитационного поля содержат в себе уравнения движения.
   Эйнштейн в своей теории вообще отказался от понятия силы тяготения, заменив ее воздействие искривлением мировых линий, искривлением самого пространства-времени. Но математический аппарат общей теории относительности оказался чрезвычайно сложным, а поправки к ньютоновой теории тяготения, полученные в результате каторжной вычислительной работы, совершенно ничтожны. Планк по этому поводу как-то сказал Эйнштейну: "Все так хорошо объяснялось, зачем вы занялись этим снова?"
   Существует не так много контрольных опытов, в которых можно различить предсказания теории Эйнштейна. Экспериментальная проверка общей теории относительности была предложена ее автором. Эйнштейн указал на три эффекта: отклонение луча света при прохождении вблизи массивного тела, вращения перигелиев планет, гравитационное смещение частоты электромагнитного излучения.
   Когда луч света проходит через гравитационное поле, его траектория должна искривляться (на основании принципа эквивалентности). Уже Ньютон ставил перед собой этот вопрос "Не действуют ли тела на свет на расстоянии и не изгибают ли этим действием его лучей?" Здесь Ньютон имеет в виду объясняющее дифракцию отталкивание света от тел, не зависящее от их массы.
   Наиболее сенсационная из всех проверок общей теории относительности была проведена в 1919 г. во время полного затмения Солнца английским астрономом А. Эддингтоном." (Бондаренко П.И., Искривление светового луча, http://www.zero-gravity.ru/article/archiw/iskrivlenie/).
   Вот только результаты оказались не совсем такими, как хотелось бы сторонникам релятивизма.
   "Я не скрою, что когда-нибудь, быть может, усовершенствование техники докажет, что наше пространство только в первом приближении можно считать Евклидовым, но для этого нужны факты и не такие, как с отклонением лучей звезд вблизи солнца, - писал профессор А.К. Тимирязев, - При современном состоянии этого вопроса ни один здравомыслящий физик не станет перекраивать всю физику, заменяя простые, всем и каждому доступные выражения Евклидовой геометрии сложными формулами не-Евклидовой геометрии. Наоборот, мы всегда стремимся, где это только возможно, вносить упрощение взамен строгих выводов приближениями даже там, где нам вполне ясно видна правота более сложных и в то же время более строгих в теоретическом отношении формул. Но в данном примере, когда в лучшем случае факты ни за, ни против теории Эйнштейна, есть ли какой-нибудь смысл простое заменять сложным? Итак, с первым пророчеством дела совсем неважны." (А.К. Тимирязев А.К., Теория относительности Эйнштейна и диалектический материализм, "Под Знаменем Марксизма" 1924 г., N 8 - 9, с. 142 - 157; N 10 - 11, с. 93 - 114. http://sceptic-ratio.narod.ru/po/timirjazev-7.htm. Там же приводятся результаты опытов А. Эддингтона в 1919 г. С результатами расчётов искривления луча света можно ознакомиться В.Е. Жаров, Сферическая астрономия, Москва, 2002. http://www.astronet.ru/db/msg/1190817/node44.html и Акимов О.Е., Отклонение лучей света вблизи массивных тел, http://sceptic-ratio.narod.ru/fi/es12.htm).
   Ещё одним "неудобным" для теории относительности эффектом является Гравитационное красное смещение - результат изменения частоты испущенного некоторым источником света по мере удаления от массивных объектов, таких как звёзды и чёрные дыры. Наблюдается как сдвиг спектральных линий близких к массивным телам источников в красную область спектра.
   "Гравитационное красное смещение объясняется в теории относительности как эффект изменения масштаба времени в зависимости от величины гравитационного потенциала. При этом за скобками остаются объяснения механизма изменения величины энергии кванта светового излучения при его перемещении в гравитационном поле. Учитывая, что стандартное объяснение о переходе потенциальной энергии в кинетическую для фотона, особенно при условии постоянства его скорости, не может быть использовано, отсутствие каких-либо объяснений выглядит весьма странно.
   Таким образом, либо при гравитационном красном смещении происходит изменение скорости света, либо мы имеем дело с тем, что изменение энергии фотона при его прохождении через гравитационное поле является как бы "кажущимся", то есть зависящим от условий регистрации данной энергии. Но, поскольку нет никаких оснований для утверждения о наличии методологических ошибок в экспериментах по определению величины гравитационного красного смещения, то остается только полагать, что движение фотона в гравитационном поле сопровождается изменением скорости этого фотона. В этом случае движение фотона можно рассматривать как прохождение луча света через оптически прозрачную среду, показатель преломления которой является величиной, обратной показателю сгущения вакуума. То есть, скорость фотона при его удалении от источника гравитационного поля уменьшается, а в обратном направлении - возрастает, как если бы имели дело с обычным материальным объектом." (Моренко В.И., Теория относительности и физическая реальность, http://sciteclibrary.ru/rus/catalog/pages/14588.html).
   Ещё на одну "нестыковку" теории относительности указывает А. Лемешко:
   "Давно известен эффект предсказанный Альбертом Эйнштейном и обнаруженный на практике. Так свет от звезд преломляется в гравитационном поле Солнца. Ученый этот эффект попытался объяснить неким искривлением пространства-времени. Хотя это лишь одно из возможных объяснений, тем более, что как раз радиоволны отклоняются в гравитационном поле в обратную световым волнам сторону. Так как данный факт вызывает сомнение приведу прямо в тексте источник [Гинзбург В.Л. Распространение электромагнитных волн в плазме М., 1960.] и этот эффект никак уже не объясняется в рамках теории гравитации Эйнштейна. Попытка объяснить этот аномальный эффект обратного отклонения электромагнитных волн, была предпринята автором книги "Физика Эфира" Прусов П.Д. ї 18. Почему свет отклоняется в сторону Солнца, а радиоволны - от него? [http://aetherphysics.narod.ru/prussov.pdf]. Другие попытки объяснить этот эффекты мне неизвестны. Хотя если рассматривать гравитационное поле как радиальное магнитное или хотя бы допустить наличие в нем магнитной составляющей все становиться на свои места. Цитирую "... в магнитной среде волны, поляризованные по часовой стрелке и против нее, преломляются по-разному - возникает явление циркулярного двойного лучепреломления, или гиротропии среды. Явление гиротропии связано с эффектом Зеемана, т. е. с расщеплением линий поглощения света в магнитном поле" [Белотелов В., Как управлять светом с помощью магнитного поля. журнал "Квант" N 1, 2010, http://elementy.ru/lib/431022]. Вот и все, электромагнитные волны различных спектров и будут преломляться в радиальном магнитном или по другому гравитационном поле Солнца по разному. И нет никакой нужды привлекать к объяснению "преломления" некое "искривление пространства-времени". Достаточно просто открыть учебник и прочитать как себя ведут электромагнитные волны в магнитных полях. И провести аналогии с гравитационным или же радиальным магнитным полем Солнца." (Лемешко А., Магнитная теория гравитации, http://samlib.ru/l/lemeshko_a_w/al.shtml)
  
   Подведём итог. Получается, фотон (безмассовая нейтральная элементарная частица, имеющая нулевой заряд и нулевую массу покоя, способная существовать только двигаясь со скоростью света), не испытывая действия никаких сил, движется в вакууме равномерно и прямолинейно с постоянной скоростью. Однако, вблизи массивного тела траектория полёта фотонов отклоняется от прямой линии, якобы от искривления пространства-времени. При этом оно подозрительно напоминает изменение пути металлических шариков, скатывающихся с наклонного желоба под действием магнита. Даже патент такой есть (Патенты опубликованные 23.08.1992, Устройство для магнитного разделения шаров, http://patentdb.su/3-1755933-ustrojjstvo-dlya-magnitnogo-razdeleniya-sharov.html).
   И в том и в другом случае изменение траектории объясняется действием силы Лоренца (подробнее про свет в статье Белотелов В., Как управлять светом с помощью магнитного поля. журнал "Квант" N 1, 2010, http://elementy.ru/lib/431022), и ни о каком искривлении "чего-то там" речи не идёт.
   Да даже, если б пространство и было искривлено, "под горку" фотоны должны "катиться" быстрее, чем "выкатываться" из "ямы" "наружу". Об этом не только студент, а любой школьник скажет.
   Да что там, сам основоположник ОТО сперва не считал скорость света "незыблемой".
   "В статье 1907 года "О принципе относительности и его следствиях" Эйнштейн также выводил формулу изменения скорости света в ускоренной системе отсчета, в которой вместо константы c нужно было использовать зависимую от гравитационного потенциала (Ф = ?x, где ? - постоянное ускорение) переменную скорость c (1 + Ф / c').
   "Отсюда следует, - продолжал он, - что световые лучи... искривляются гравитационным полем; изменение направления, как легко видеть, составляет ?sin? / c' на 1 см пути света, где ? означает угол между направлениями силы тяжести и светового луча. ... К сожалению, - добавил он, - согласно нашей теории, влияние поля тяготения Земли так незначительно (вследствие того, что величина ?x / c' мала), что нет никаких перспектив на сравнение результатов теории с опытом" [1, т. 1, с. 113].
   Таким образом, здесь искривление луча, идущего от звезды, было связано с изменением скорости света, как это происходит, например, в воде, для которой преломление световых лучей тоже зависит от изменения скорости света в водной среде. Потом Эйнштейн откажется от своего положения, согласно которому скорость света меняется в ускоренной системе отсчета, и придет к постулату о неизменности скорости света в любых системах отсчета. Искривление луча будет происходить в результате искривления пространства-времени." (Акимов О.Е., Отклонение лучей света вблизи массивных тел, http://sceptic-ratio.narod.ru/fi/es12.htm).
   Так что же "сотворил" родоначальник релятивизма с несчастным пространством, что его так "перекорёжило"?
  
   Для начала рассмотрим пространство Минковского (рисунок 2) - псевдоевклидово пространство-время (называемое ещё пространственно-временным конусом Минковского). Для чего это нужно? Так с него же всё и началось.
  
[]
   "Минковского пространство-время - четырехмерное пространство, объединяющее физическое трёхмерное пространство и время; введено немецким учёным Г. Минковским (Н. Minkowski) в 1907 - 08. Точки в Минковского пространстве-времени соответствуют "событиям" специальной теории относительности (СТО)" (Физический энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия. Главный редактор А. М. Прохоров. 1983, http://allphysics.ru/phys/minkovskogo-prostranstvo-vremya).
   Не вдаваясь подробно во все формулы и расчёты, отметим, что каждую точку пространства Минковского можно задать в лоренцевой (или галилеевой) системе координат. При этом три координатных оси системы представляют собой декартовы координаты трёхмерного евклидова пространства x, y, z, а четвёртая - координату ct, где c - скорость света, а t - время события.
   "Выбор пространства для ОТО породил парадокс, пугающая сила которого заставляет всех закрывать на него глаза. В геометрическом 4-х мерном пространстве всякое движение отсутствует, т.к. все 4-е координатные оси являются протяженностью. В этом пространстве возможны только геометрические фигуры и тензорные муляжи. В нем нет места наблюдателю. Похоже, этого Эйнштейн так и не понял, как не понимают все его последователи. О каком инерционном движении в искривленном пространстве писал Эйнштейн, и продолжают писать его последователи, остается загадкой. В пространстве Эйнштейна любое реальное движение по инерции или под действием сил гравитации, отображается неподвижной и жесткой мировой гиперлинией. У Минковского, который придумал специализированное пространство, для удобства исследования свойств объективного мира с помощью света, как информационного посредника всех наблюдаемых взаимодействий, мировые линии строились и исследовались с помощью пространства Евклида. Человек по-другому просто не может. Чтобы исследовать движение реальной материальной точки с помощью 4-х мерного пространства, нужно извлечь интересующую часть пространственного муляжа (или интересующей проекции) из этого пространства и ухитриться поместить её в пространство Евклида, т.е. в реальное пространство.
   Изобретение Минковского является инструментальным пространством, оно сродни логарифмической линейке: установил рейку, подвинул ползунок - и получи результат. В инструментальном пространстве Минковского всё очень похоже: направил, отложил, совместил. Попала точка внутрь конуса - значит, событие могло случиться; а не попала точка в конус - значит, такого события не могло быть в принципе. События не было - а точка есть. Пространство Минковского - это не преобразованное реальное пространство, пусть и очень экзотическое; это совсем иное, это придуманное мертвое вспомогательное пространство - инструмент.
   Непонимание этого момента является ошибкой многих исследователей, пытающихся оперировать в многомерном пространстве. Авторы многомерных пространств, описывая их свойства, постоянно путаются, приписывая гиперпространству свойства реального пространства. Ошибка проявляется в виде нелепого конечного результата, являющегося следствием одновременного применения двух несовместимых стандартов к одному объекту. В результате всегда получается абракадабра.
   Ярким примером такой абракадабры может служить интерпретация пространства Эйнштейна. Два идентичных объекта, вылетевших из одной точки с разными скоростями, будут двигаться по разным траекториям, определяемым кривизной пространства. Одна и та же кривизна пространства по-разному искривляет траекторию спутника Земли и фотона, пролетающего мимо спутника. Получается, что кривизна пространства, которая в ОТО определяет движение по инерции, зависит от скорости объекта, которой в пространстве Эйнштейна нет. А как ввести скорость в тензор импульса, учитывая её относительность, рекомендации отсутствуют.
   Движение реальной точки (релятивистского протона) описывается в пространстве Эйнштейна мировой линией. Даже зная положение протона на мировой линии в заданный момент, нельзя определить, где он будет в следующий момент. Методики, разработанные для линейных пространств, требуют построения перпендикулярных и параллельных прямых. Но в кривом пространстве Эйнштейна нет прямых линий, нет, и не может быть, прямолинейных ортогональных координат. У пространства Эйнштейна нет удобного математического инструментария в релятивистской области, для которой ОТО и разработана. Уравнения Эйнштейна приблизительно справедливы лишь в малой области, окружающей точку. Попытка применить уравнения ОТО к релятивистским объектам вскрывает следующее обстоятельство, оказывается кривизна пространства зависит от относительной скорости каждой пары объектов, и каждое тело формирует множество мировых линий в множестве индивидуальных, 4-х мерных пространствах. В этой ситуации практика ИСО с ортогональными координатами, становится абсолютно беспомощной. На ум приходит стохастическая геометрия, но зачем человечеству искусственные трудности." (Леонович В.Н., Лженаука, теория относительности, вселенная Фридмана и философия, http://www.sciteclibrary.ru/texsts/rus/stat/st5223.htm)
   Оправдан ли такой критический взгляд на общую теорию относительности? Бог весть... Создаётся впечатление, что ни сторонники, ни противники релятивизма, включая и его основоположника, так до конца и не поняли, что же у них получилось в результате трудов, не осознали простой истины, что четырёхмерное пространство-время ОТО так же далеко от реальности, как и упоминавшееся пространство Минковского.
   Понимал ли это сам отец-основатель, когда объявлял "старую" классическую физику "низложенной"? Сильно сомневаюсь. Вряд ли старик Альберт "дурил" публику сознательно, впаривая ей заведомую туфту. Будучи точно уверенным в своей неправоте, было бы глупо "наезжать" на Бора и Борна с их квантовой механикой. Скорее, тут имела место некая эйфория, головокружение от успехов: все проблемы мироздания успешно решены, осталось лишь чуть-чуть... и как же велик соблазн принять желаемое за действительное. Хотя, кто его знает...
  
   Как бы то ни было, факт остаётся фактом: "расщепив" ось координат ct и разделив её на две - скорость света c и время t, Эйнштейн создал не четырёхмерное, а пятимерное пространство.
   "Но позвольте, - возразят те, что хоть что-то понимают в современной физике, - в его теории ясно же сказано, что пространственно-временной континуум имеет размерность 3 + 1, в которой пространственная размерность N = 3, а временная Т = 1 ?!"
   Никто и не спорит, вот только эта система координат возникла лишь тогда, когда скорость света c была объявлена константой, равной 299 792 458 м/с, что, правда, опровергают последние исследования британских учёных (Шотландские физики замедлили свет в вакууме, http://www.vesti.ru/doc.html?id=2304900 и Ученые выяснили, что скорость света в вакууме является далеко не постоянной величиной
   http://www.dailytechinfo.org/news/6656-uchenye-vyyasnili-chto-skorost-sveta-v-vakuume-yavlyaetsya-daleko-ne-postoyannoy-velichinoy.html). Хотя, подтвердятся ли их результаты, или будут опровергнуты, большого значения для нас не имеет, поскольку, как было показано выше, пространство от Солнца до орбиты Земли, если не вся солнечная система в целом, в силу наличия атмосферы звезды и планет, а также различных силовых и магнитных полей, мало подходит под определение "вакуум".
   Как бы то ни было, для своей модели вселенной Эйнштейн избрал с константой, что имело далеко идущие последствия, потому что, "спрямив" скорость света, он "согнул" пространство и время, превратив их в единое гнуто-перегнутое пространство-время (рисунок 3).
  
   Мало того, для всего этого потребовался ещё и сторонний наблюдатель, с точки зрения которого и рассматривается получившееся "гнутьё". На самом деле, всё это - бред! Подобная модель мира "видится" не какому-то "одиноко стоящему индивиду", а непосредственному участнику "действа" - фотону, летящему в пространстве с постоянной скоростью света. Именно с его "точки зрения" она имеет хоть какой-то смысл. Именно квант света бороздит просторы вселенной, "считая лбом"... или что там у него есть?.. все "кочки", "рытвины" и "ухабы" того пространства, в которое "запихнул" его старик Альберт.
   И кстати, фотон ли "путешествует" по "белу свету", или какая-то другая частица, принципиального значения не имеет, коль её скорость можно приравнять (с коэффициентом, разумеется) к с. Эйнштейновское пространство от этого не изменится.
   А теперь, прежде чем перейти к реальной картине мира... или хоть к чему-то близко на неё похожему... а так же чёрным и белым дырам, и всему прочему, что успели "нагородить" релятивисты, рассмотрим сперва "нашу грешную" Землю. Вернее то, как ведут себя фотоны по отношению к ней. "Падают" ли они при этом в "яму", или "притягиваются", в данном случае принципиального значения не имеет, тут для нас важнее другое...
  
  
[]
   Так что же происходит с падающим на Землю светом? (рисунок 4)
   "1. Инсоляция (приходящая солнечная радиация).
   В настоящее время каждый квадратный метр земной поверхности, на который солнечные лучи падают почти под прямым углом, получает в среднем 342 Вт энергии.
   Количество приходящей радиации может меняться при изменении солнечной активности или в результате изменений орбиты Земли.
   2. Отражение.
   В настоящее время примерно 30%, или 107 Вт/м2. Количество отраженного света может меняться при изменении альбедо или отражательной способности различных поверхностей на Земле, включая облака, аэрозоли, лед или растительность.
   3. Поглощение.
   В настоящее время примерно 70%, или 235 Вт/м2. Количество невидимого инфракрасного излучения, поглощаемого атмосферой, зависит от концентрации парниковых газов." (Как Солнце согревает Землю, http://xprogramming.com.ua/2013/03/kak-solnce-sogrevaet-zemlyu/).
   Теперь обратимся к Луне.
   "Интересно, что Земля отражает гораздо больше света, чем Луна. Измеряя интенсивность пепельного света, подсчитано, что Земля на небе Луны в 64 раза ярче Луны на нашем небе. Так как площадь Земли на небе Луны только в 14 раз больше площади полной Луны, получается, что Земля отражает почти в 4,5 раза больше света, чем Луна. Действительно, поверхность Луны сложена в основном из темных скалистых пород и реголита. Она отражает в среднем 12% падающего на нее солнечного света. Земля более контрастное тело. Если вода отражает лишь 5% падающего света, то зелень травы и деревьев уже 25%, песок пустынь - 30%, а облака и снег - 80-85% солнечного света. В зависимости от времени года наша планета отражает от 32% до 52% падающего на нее света. (Доля отраженного и рассеянного небесным телом света называется "белизной" тела или специальным термином альбедо. Таким образом, альбедо Луны равно 0,12, а Земли - 0,32-0,52.)" (Пепельный свет Луны, http://www.biguniverse.ru/posts/pepel-ny-j-svet-luny/)
   С Солнцем и звёздами вроде бы всё ясно - они сами являются источниками света, другое дело так называемые "чёрные дыры".
   "Второй вывод относится к "черным дырам". Вспомним, что говорит по этому поводу общая теория относительности.
   Масса вещества сосредоточена в звезде в виде шара. И вот такой шар начинает сжиматься. Если его масса меньше трех масс Солнца, то сжатие в конце концов остановится давлением нейтронного газа. Так возникают нейтронные звезды с ядерной плотностью вещества. Эта картина ясна и сомнений не вызывает, она основывается на квантовых представлениях.
   Если же масса звезды превосходит три солнечные, то произойдет неограниченное сжатие вещества - коллапс, результатом которого будет бесконечная плотность вещества, образующаяся в системе отсчета, связанной е объектом, за конечное время. Звезда тем самым сожмется в точку, причем материя куда-то исчезает. Одно слово - "черная дыра".
   С точки зрения внешнего наблюдателя мы заметим, что звезда сжалась до размеров, лимитируемых так называемым радиусом Шварцшильда. Она становится черной, и что произойдет дальше, мы уже никогда не увидим. Сие для нас непознаваемо, ибо свет от такой звезды никогда и никуда не придет.
   Это абсолютно противоестественно, потому что надо представить себе материю, которую можно наблюдать лишь в определенных системах отсчета. В принципе, одни системы отсчета могут быть удобнее или проще других. Но наблюдаемость физических процессов - обязательное условие для любой допустимой системы отсчета. В ОТО этого нет.
   Недаром в свое время известный физик Уиллер характеризовал гравитационный коллапс как "один из величайших кризисов всех времен" фундаментальной физики.
   А что же утверждает РТГ?
   Она в корне изменяет характер гравитационного коллапса. Сжатие массивных тел приводит к явлению гравитационного замедления, благодаря которому само сжатие останавливается за конечное время, яркость объекта уменьшается, однако ничего необычного с ним не происходит, ибо, и это самое главное, плотность вещества остается конечной и не превышает величины 1016 г/см3, то есть в сто раз больше ядерной. Таким образом в РТГ никаких "черных дыр", где происходит катастрофически сильное сжатие вещества до бесконечной плотности, в принципе не может быть, замедление хода собственного времени определяется характером гравитационного поля.
   Правда, теория не исключает существования во Вселенной объектов с большей плотностью, реликты, возникшие в период го рождения Вселенной!" (академик Логунов А.А. (автор Релятивистской теории гравитации (РТГ)), О пространстве-времени и гравитации, журнал "Техника - молодёжи", N 10, 1986, http://sakramento3.narod.ru/zerkalo/oto.htm)
   Таким образом, "чёрные дыры"... так же, как, кстати, и "белые"... - ни что иное, как плод воспалённого воображения фанатичных поборников ОТО.
  
   В реальности всё гораздо проще: так называемая "черная дыра" - не какое-то мифическое отверстие, ведущее в иную вселенную, а всего лишь объект, который полностью поглощает свет, и не только фотоны, но и другие частицы. Другой вопрос, для чего он их так жадно "сжирает"? Видимо, в этой точке мироздания идёт интенсивное "строительство", рождается либо новая звезда, либо целая вселенная.
   Таким образом в качестве "чёрной дыры" может выступать не только нечто гигантское... то ли существующее "в реале", то ли нет... а и вообще любое материальное тело, поглощающее солнечные лучи. Взять хотя загорающую на пляже красотку. Почему бы нет? Её тоже можно рассматривать, как своеобразную "чёрную дыру"... не в смысле, что в неё, как в бездонную бочку, "утекают" деньги "папика", а том, что своей кожей она интенсивно "впитывает" солнечное излучение.
   "Всё солнечное излучение, доходящее до Земли, представляет собой электромагнитные колебания с различными длинами волн. Есть среди них и ультрафиолет, который придает нашему телу чудесный бронзовый оттенок. Но нас больше интересует та часть солнечного спектра, которая может вызвать нагревание. Ее еще называют инфракрасной, и занимает она огромный диапазон длин волн примерно от 760 до 2800 нанометров.
   Все дело в том, что солнечная радиация обладает колоссальной энергией. Расчеты физиков доказали, что если провести всего полчаса под прямыми лучами солнца, наше тело получит такое количество тепла, которого будет достаточно, чтобы вскипятить 3,3 литра воды. Вполне приличный тульский самовар или вместительный чайник." (Солнечный и тепловой удары, http://medportal.ru/enc/cosmetology/tan/12/)
   Кстати, возникает закономерный вопрос, почему в обеих теориях относительности никак не фигурирует понятие "температура", хотя эта составляющая играет значительную роль в квантовой механике (модель фотонного газа Бозе - Эйнштейна, закон Стефана - Больцмана, закон смещения Вина и тому подобное).
   "Любое производство тепла обеспечивается квантовыми процессами, связанными с производством тепловых фотонов. Это нагрев проводника током, химические и ядерные реакции, аннигиляция вещества и антивещества. В последних случаях требуются дополнительные режимы переизлучения высокоэнергетических гамма-квантов в тепловые фотоны или создание условий их излучения. Именно концентрация тепловых фотонов в единице объема среды определяет температуру среды. Тепловое движение молекул и атомов, как основа молекулярно-кинетической теории тепла, является вторичным процессом, который наблюдается в результате импульса отдачи при переизлучении фотона. Для поддержания температуры требуется источник тепловых фотонов. Способность вещества удерживать тепловые фотоны определяет его теплоемкость. А способность топлива производить тепловые фотоны определяет его энергоотдачу. Так в кратком виде сформулированы основные положения квантовой энергетики. К этому следует добавить, что для поддержания жизнедеятельности организма человека, организму требуются тепловые фотоны и стабилизация их концентрации для поддержания нужной температуры." (Квантовая теплоэнергетика, http://www.quanton.ru/kvantovaja-teplojenergetika/)
   С другой стороны... "С. Хоукинг открыл возможность очень медленного самопроизвольного квантового "испарения" черных дыр. В 1974 он доказал, что черные дыры (не только вращающиеся, но любые) могут испускать вещество и излучение, однако заметно это будет лишь в том случае, если масса самой дыры относительно невелика. Мощное гравитационное поле вблизи черной дыры должно рождать пары частица-античастица. Одна из частиц каждой пары поглощается дырой, а вторая испускается наружу. Например, черная дыра с массой 1012 кг должна вести себя как тело с температурой 1011 К, излучающее очень жесткие гамма-кванты и частицы. Идея об "испарении" черных дыр полностью противоречит классическому представлению о них как о телах, не способных излучать." (Чёрная дыра, Энциклопедия Кругосвет, http://www.krugosvet.ru/enc/nauka_i_tehnika/astronomiya/CHERNAYA_DIRA.html?page=0,4).
   Таким образом во вселенной есть Солнце и звёзды - источники света, "чёрные дыры" его полностью поглощающие и "серые дыры" (пример - планеты Земля и Луна) его частично поглощающие, а частично отражающие, причём Луна будет "серее" Земли, так как отражает меньше солнечного света.
   Тогда реальная картина мира, а не гнутая-перегнутая в кривом зеркале общей теории относительности Эйнштейна будет выглядеть следующим образом (рисунок 5).
  
  
   Эти схемы и графики наглядно показывают, что концентрация массы, температуры и энергии происходит вокруг больших и малых материальных объектов, причём "всплески" параметров обратно пропорциональны "прогибам" эйнштейновского пространства-времени, для которого реальный мир является "обратной стороной полуночи". Таким образом "дырявый матрас" ОТО - лишь "изнанка" окружающего нас пространства.
   Вообще-то, если брать все измерения... безразлично 10 ли их будет или 26... а, может быть, и больше... картина мира, по большому счёту, от этого не изменится. Всё будет, как в классической физике. Люди будут видеть, слышать и чувствовать лишь ту часть "спектра", что доступна нашим ощущениям, всё остальное останется "за бортом". Вне их восприятия и понимания.
   В многомерном пространстве контуры будут размыты, а реальные объекты предстанут перед нами в виде неких туманностей, сгустков "всего" - полей, вещества, энергии, отличавшихся друг от друга по "размеру" и "цвету" (рисунок 6).
  
  
   А что же обе теории Эйнштейна? Следует ли их объявить ошибочными, запретить и вообще выбросить на свалку истории, как того требуют их противники?
   Мне это мнение представляется в корне неверным! И вот по каким причинам. В своё время, на заре двадцатого века, теория относительности была шагом вперёд... Ну-у, если кому-то не нравится подобная формулировка, то шагом вбок и в сторону, всё равно расширяющим горизонты человеческих знаний. Ведь, как справедливо замечено "ОТО остается общепринятой теорией, но не потому, что в неё свято верят, а потому, что никто не предложил ничего лучшего и более точного реально работающего, и эксперименты её не опровергли настолько, что лучше перейти к чему-то другому, чем поправить то, что есть." (http://surfingbird.ru/surf/cNNP4079F#.VdHsBZAVgy8).
   Ещё один "аргумент" в пользу теорий Эйнштейна, заключающийся в том, что "оно работает", наоборот вызывает сомнения. Это гламурная блондинка может говорить про свой телефон со стразиками, что "оно звонит", а про машину - "оно едет". Ей это простительно, физикам же такая "роскошь" непозволительна. Предполагается, что учёные должны представлять, как их "детище" функционирует, иначе какие же они учёные?
   СТО уже успело отметить столетний юбилей, а в ней, как и в ОТО всё "что-то не доработано".
   Главное, чтобы эти идеи окончательно не стали балластом, тормозом развития науки, к чему есть все предпосылки. Это и обожествление отца-основателя, и постоянные дифирамбы в его честь, и сонмища ревностных последователей, яростно накидывающихся на кого бы то ни было не только пытающегося ниспровергнуть, но хотя бы поколебать основы этой светской религии.
   Хорошо, хоть до новой инквизиции дело не дошло, хотя в СССР президиумом Академии наук и был принят ряд постановлений, запрещавших критику теории относительности. В результате пострадало несколько десятков учёных, которые были объявлены параноиками... Хорошо, хоть на костре никого не сожгли.
   А вообще, можно сколько угодно критиковать самого Эйнштейна, его амбициозность, желание "приватизировать" результаты чужого труда, барские замашки... много чего ещё. Но будь он затюканным ботаником, разве о нём знал бы каждый школьник? В конце концов, "у каждого есть свои недостатки".
   Что до мирового заговора, происков сионистов и тому подобного... пусть этим занимаются "специалисты". Было это реально, иль не было, принципиально ничего не меняет.
   Ущербность теории относительности не в том, что она "искажает действительность", "не имеет под собой реальной почвы" или что-то в этом роде... Возьмём к примеру логарифмы или тригонометрические функции, они тоже являются инструментом счисления. В своё время логарифмическая линейка была подлинной революцией в математике, но кто сейчас ею пользуется, когда есть компьютер? Каждому овощу своё время.
   Вот и теории старика Альберта... безразлично, будут ли они подтверждены или опровергнуты... займут в своё время причитающиеся им место в хранилище научных знаний. Достойное ли оно будет, или не очень, покажет время. Всё равно это открытие останется знаменательной вехой в истории науки.
   Но что уж точно не простят потомки ни Эйнштейну, ни его последователям... особенно последним... То, что те, упорно борясь с оппонентами, преднамеренно выдавали созданные ими конструкции и умозрительные модели пространства за нечто реально существующее. Отсюда и все проблемы современной физики.
   Хотя, кто знает... Конечно, преобразование пятимерного пространства в четырёхмерное - это круто, но где тут связь с реально существующим миром? Ведь изобретатели логарифмической линейки тоже были выдающимися учёными, ничуть не хуже основоположника релятивизма. Но им же не приходило в голову, выдернув из своего детища движок (среднюю движущуюся шкалу), бежать измерять с её помощью всё что можно вокруг. Что б они тогда намерили?
  
   Вывод из всего этого следует неутешительным. Карл Маркс и Альберт Эйнштейн со своими идеями, как два сапога пара (один - правый, другой - левый). Взяв за основу научную теорию и "немного" с ней "поколдовав", они создали в итоге некую наукообразную псевдорелигию со своими символами веры, святыми, апостолами, скрижалями, догматами... и так далее, и тому подобное... которые надо принимать НА ВЕРУ.
   Впрочем, об этом я уже упоминал, так к чему повторяться?
  
   Чтобы не быть голословным, вновь вернёмся к марксизму-ленинизму.
  
  
   2.1. Исторический материализм (он же - истмат).
  
   "Исторический материализм (материалистическое понимание истории), марксистская теория развития общества и методология его познания. Предметом исторического материализма является общество как целостная и развивающаяся социальная система, общие законы и движущие силы исторического процесса. Исторический материализм - составная часть марксистско-ленинской философии и вместе с тем специфический компонент системы общественных наук." (Большая советская энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия. 1969 - 1978. http://enc-dic.com/enc_sovet/Istoricheski-materializm-21113.html).
   "Исторический материализм есть распространение положений диалектического материализма на изучение общественной жизни, применение положений диалектического материализма к явлениям жизни общества, к изучению общества, к изучению истории общества." (О диалектическом и историческом материализме. Источник: Сталин И.В. Cочинения, Т. 14., М.: Издательство "Писатель", 1997. С. 253-282., http://grachev62.narod.ru/stalin/t14/t14_55.htm),
   В более современной трактовке, исторический материализм - направление философии истории, разработанное К. Марксом и Ф. Энгельсом как единство теории развития общества и методологии его познания. Основой материалистического понимания истории, формулируемого марксизмом, является признание факторов уровня развития производительных сил и, в частности, материального производства ведущими по отношению к процессам развития и изменения общественного сознания. В этом ракурсе исторический процесс развёртывается, как последовательная и закономерная смена общественно-экономических формаций, обусловленная ростом уровня производительных сил и, соответственно, совершенствованием способа производства.
   "Согласно материалистическому пониманию истории, фундаментом, базисом любого конкретного общества, т.е. социально-исторического организма, является определенная система социально-экономических (производственных) отношений. Существует несколько типов социально-экономических отношений и, соответственно, несколько качественно отличных друг от друга их систем или общественно-экономических укладов (рабовладельческий, феодальный и т.п.). Каждая такая система социально-экономических отношений является общественной формой, в которой происходит процесс производства. Производство, взятое в определенной общественной форме, есть не что иное, как определенный способ производства (рабовладельческий, феодальный и т. п.).
   Естественным поэтому для марксизма является положить в основу классификации социоисторических организмов господствующие в них общественно-экономические уклады или, что в данном отношении то же самое, способы производства. Социоисторические организмы, в которых господствует один и тот же общественно-экономический уклад, относятся к одному и тому же типу. Социоисторические организмы, в которых доминируют различные способы производства, относятся к разным типам.
   Типы социоисторических организмов, выделенные по такому признаку, получили название общественно-экономических формаций. Последних существует столько, сколько существует основных способов производства. Общественно-экономические формации - не просто типы общества. Они суть такие типы общества, которые одновременно представляют собой стадии развития человеческого общества. Всемирная история с такой точки зрения есть прежде всего процесс развития и смены общественно-экономических формаций." (Семёнов Ю.И., Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). - М.: "Современные тетради". 2003. - 776 с. http://scepsis.net/library/id_1079.html).
   "В отечественной исторической науке практически до начала перестройки были распространены только марксистские схемы периодизации прошлого. Наибольшее распространение получила ортодоксальная схема пяти формаций (так называемая "пятичленка"), которая была сформулирована в ряде катехизических текстов, начиная с Манифеста коммунистической партии до Краткого курса истории ВКП(б) включительно. Наиболее полно эта концепция была сформулирована в популярном произведении Ф. Энгельса Происхождение семьи, частной собственности и государства. Ее суть заключается в том, что человечество проходит в своем развитии пять последовательных этапов - первобытно-общинную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и коммунистическую формации. Данная схема в форме непререкаемой догмы вошла во все учебные и справочные марксистские издания.
   Между тем данная схема не была изобретена непосредственно ни Марксом, ни Энгельсом. В.П. Илюшечкин убедительно показал, что идея деления истории на три стадии (античную - средневековую - современную/modern) была широко распространена в европейской науке Нового времени. Мыслители XVIII-XIX вв. экстраполировали ее на весь мир, в частности истоки Марксовой периодизации истории можно найти в схемах Сен-Симона и Г. Гегеля (Илюшечкин 1996). Если говорить о зрелых сочинениях собственно Маркса, то скорее он придерживался деления на "первичную" (первобытную) и "вторичную" (антагонистическо-классовую) формации, которые должны смениться третьей формацией - коммунизмом. "Вторичная" формация делилась им на стадию "личной" зависимости (азиатский, античный и феодальный способы производства) и стадию "вещной" зависимости - капитализм (Бородай, Келле, Плимак 1972, 1975).
   Так называемые "творческие марксисты" воспринимали пятичленную схему как главный ошибочный конструкт марксистской теории и именно против нее были направлены их основные критические высказывания. В очень высокой степени развитие творческого марксизма в СССР следует связывать с дискуссией об азиатском способе производства, которой посвящена обширная историография (Wittfogel 1957; Качановский 1971; Krader 1975; Никифоров 1977; Sawer 1977; Шафаревич 1977; TЖkei 1979; Gellner 1988; Dunn 1982; O'Leary 1989; Jaksic 1991; Иванов 1993).
   Первая дискуссия (1925-1931 гг.) была вызвана как ростом национально-освободительного движения в странах Азии и Африки, так и стремлением Советского правительства/ВКП(б) экспортировать пролетарскую революцию на Восток. Интерес к этой теме у марксистских теоретиков был стимулирован еще и особым отношением Маркса к Востоку. Однако после разгрома "азиатчиков" (т.е. сторонников концепции азиатского способа производства) в советской науке утвердилась пятичленная схема формаций Сталина - Энгельса. В этой схеме все древние восточные общества были отнесены к рабовладельческой стадии, а все средневековые - к феодализму.
   Начало второй дискуссии об азиатском способе производства (1957-1971 гг.) было обусловлено рядом обстоятельств: ростом антиколониального движения после II Мировой войны, публикацией некоторых неизвестных работ Маркса, насаждением марксизма в странах Восточной Европы, оживлением общественной и культурной жизни после ХХ съезда КПСС. В ходе дискуссии было выдвинуто несколько обоснований концепции азиатского способа производства. В конечном счете, дискуссия вылилась в обсуждение многих актуальных проблем теории исторического процесса. Особо следует отметить "ревизионистские" концепции западных авторов, в которых подчеркивалось сходство азиатского способа производства и социализма (Wittfogel 1957; Garaudy 1967), а также мнение А. Я. Гуревича о "личностном" характере докапиталистических обществ (1970, 1972).
   После свержения Хрущева начался курс на "закручивание гаек" и дискуссия постепенно была свернута. Однако обсуждение поднятых вопросов не прекращалось и поэтому можно говорить, что третья дискуссия (1971-1991 гг.) состояла из "полуподпольного" периода в годы "застоя" и периода активного обмена мнениями в годы "перестройки". Было высказано много разных точек зрения об особенностях эволюции обществ Востока. Пик дискуссии пришелся на 1987-1991 гг. Аналогичная дискуссия несколько ранее началась в Китае. Многие авторы в СССР уже откровенно писали о большом значении концепции азиатского способа производства для понимания природы социализма и истории России в целом (Шафаревич 1977; Афанасьев 1989; Васильев 1989; Нуреев 1990; Стариков 1996 и др.). Однако в КНР после студенческих волнений и восстановления консервативного курса азиатчики вновь были вынуждены умолкнуть. В нашей стране дискуссия закончилась почти автоматически после распада СССР и отмены марксистской монополии на теоретическое мышление.
   Дискуссия об азиатском способе производства подтолкнула к новым интерпретациям специалистов в истории первобытности и становления цивилизации. Оказалось, что сложная иерархическая организация власти возникла задолго до появления частной собственности. Изучая особенности политогенеза у самых различных народов Европы, Азии, Африки и Америки, целый ряд как отечественных, так и зарубежных историков и антропологов в период 1960-х - 1970-х годов пришел к мнению, что в ранних государствах частной собственности еще не существовало и только с формированием зрелых форм доиндустриальных обществ появляется институт частной собственности (Неусыхин 1968; Гуревич 1970, 1972, Service 1975; Claessen, Skalnik 1978; Хазанов 1979; Васильев 1982, 1983; Илюшечкин 1986, 1990 и др.).
   Возник вопрос, как определять уровень развития этих обществ. В западной науке догосударственные общества стало принято именовать вождествами, а появившуюся государственность - "архаическим" или "ранним" государством. Среди отечественных автором длительное время была популярна концепция "дофеодального периода" А. И. Неусыхина (1968), позднее большинство вышеупомянутых советских ученых и их последователей (некоторые не без влияния зарубежных коллег) приняли идею о необходимости выделения трех этапов:
   (1) предгосударственного общества, в котором большинство населения уже отстранено от управления обществом ("дофеодальное общество", "предклассовое общество", "военно-иерархические структуры", "протогосударство-чифдом", "вождество" и др.);
   (2) "раннего государства", знакомого с эксплуатацией, но не знающего частной собственности ("раннеклассовое общество", "раннефеодальное", "варварское" или "сословное" государство и пр.);
   (3) традиционное государство, знакомое с частной собственностью ("зрелое государство", "сословно-классовое общество" и т.д.).
   Исходя из этих идей сформировались новые формационные схемы, отличные от схемы пяти формаций. В одних концепциях формаций шесть - между первобытностью и рабовладением исследователи располагают "азиатский (политарный) способ производства" (Семенов 1970, 1980, 1993, 1996, 1999; Коранашвили 1978, 1988; Капустин 1988; Нуреев 1989 и др.). В других, более популярных схемах формаций четыре - вместо рабовладения и феодализма "большая феодальная формация" (Кобищанов 1974, 1992, 1995 и др.) или единая докапиталистическая формация - "сословно-классовое общество" (Илюшечкин 1986; 1990).
   Кроме однолинейных формационных схем, появились многолинейные, фиксирующие отличия развития западной цивилизации и незападных обществ. Многолинейный подход к всемирной истории наиболее последовательно отстаивает Л. С. Васильев (1983, 1988 и др.). Правда при этом он, как и А. И. Фурсов, уже выходит за рамки собственно марксистской теории. Внешне схожая позиция сформулирована в работах А. А. Кара-Мурзы (1989, 1990). Некоторые исследователи пытаются соединить принципы стадиальности и многолинейности. Опираясь, как правило, на концепцию исторического процесса К. Маркса (Бородай, Келле, Плимак 1974), они выделяют на добуржуазной стадии вторичной мегаформации несколько возможных моделей развития (Меликишвили 1972, 1975; Киселев 1985, 1986, 1988; Павленко 1985, 1987, 1989, 2002 и др.)
   К середине 1990-х гг. можно говорить о научной смерти пятичленной схемы формаций. Даже ее главные защитники в последние десятилетия ХХ в. признали ее несостоятельность. В. Н. Никифоров в октябре 1990 г., незадолго до своей кончины, на конференции, посвященной особенностям исторического развития Востока, публично признался, что четырехстадийные концепции Ю. М. Кобищанова или В. П. Илюшечкина более адекватно отражают ход исторического процесса. Через несколько лет после этого другой известный идеолог пятичленной схемы ориенталист И. Я. Дьяконов в своей последней книге (1994) выделил восемь основных фаз исторического развития: первобытную, первобытнообщинную, раннюю древнюю, имперскую древность, средневековье, абсолютистское постсредневековье, капитализм, посткапитализм. В первом томе "Истории древнего Востока", написанном в прошлом сторонниками концепции И. М. Дьяконова, также чувствуется влияние времени. Авторы по традиции предпочитают писать о "древности" как об особой стадии, но они уже не держаться жестко за рабовладение как за основной уклад (Якобсон 1997). Только кое-где в учебной литературе по старинке еще попадаются устаревший тезис о рабовладельческом характере древних обществ.
   Кризис коснулся не только советского марксистского понимания изображения исторического процесса, но и затронул концептуальное "ядро" парадигмы - категорию "общественно-экономическая формация".
   В 1970-е - 1980-е гг. философы, специализировавшиеся на формационной теории, бурно дискутировали по поводу того, является ли формация типом-стадией общества или конкретно-исторической эпохой; составляют ли суть формации только экономические отношения (так называемая "узкая" трактовка термина) или все общественные отношения в целом ("широкая" трактовка); являются ли формации реальностью или же это только теоретические абстракции; может ли быть формация многоукладной или состоит только из одного способа производства.
   Более того, в настоящее время мало кто решится открыто считать себя сторонником формационной методологии. Впрочем, это не значит, что многочисленные сторонники данной парадигмы исчезли. Несколько поколений исследователей были воспитаны в русле этой парадигмы. И даже исчезновение из рукописей конкретно-эмпирического характера цитат из работ классиков марксизма почти ничего не меняет. Нередко методологическая направленность многих публикаций видна невооруженным взглядом. Большего внимания заслуживают те исследователи, которые пытаются найти выход из сложившейся ситуации. Одни авторы призывают к "формационно-цивилизационному синтезу", другие - к необходимости замены "устаревшего" формационного подхода более "современным" цивилизационным. Впрочем, в последнем случае нередко за новое выдается хорошо забытое старое.
   Вместо однолинейной формационной схемы предлагают использовать устаревшую конструкцию А. Фергюссона - Л. Моргана - Ф. Энгельса "дикость - варварство - цивилизация" (более всего это характерно для археологов, [см., например: Мартынов 1989, 2003]).
   Высказываются и более "кардинальные" решения, например, предложение переименовать "формации" в "цивилизации", вследствие чего на свет появились "рабовладельческая", "феодальная" и др. цивилизации (Яковец 1994 и др.). Очень характерный пример - учебник постсоветского времени для школьников История цивилизаций В. М. Хачатурян. В целом, данный подход входит в русло стадиальных интерпретаций и не предполагает необходимости разработки специальной методологии цивилизационных исследований." - даёт обзор различных подходов к проблеме Н.Н. Крадин в своей статье "Проблемы периодизации исторических макропроцессов" (http://cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=51&Itemid=49).
   Далее автор подробно рассматривает теории модернизации, цивилизационный подход, многолинейные теории (занимающие промежуточное положение между линейными интерпретациями исторического процесса и цивилизационным (дискретным) объяснением истории) и мир-системный подход (методологический синтез между стадиалистским видением истории и видением истории как совокупности различных крупных локальных систем).
  
   С чем же связано подобное многообразие?
   "Начнем, с фундаментального ответа на "основной вопрос философии" ("основной" ли он и тот ли дан на него ответ - это другой уровень анализа), гласящего, что бытие определяет сознание. При "переносе" этого положения на историю общества тезис начинает звучать так: "базис (экономические отношения) определяет надстройку(идеологические, политические и прочие отношения и институты)". Подмена понятий тут очевидна. Широкое понятие "бытие" заменено даже не "социальным бытием" (что тоже было бы сужением), а только экономикой, крайне узкой сферой человеческой жизни и деятельности. Страшно сказать - в процессе этого "переноса" философское понятие материального (объективного) заменено бытовым понятием материального (относящегося к выгоде). Если мы попытаемся вернуться к философскому, широкому понятию социального бытия, то в этом случае вся марксистская политэкономия - гордость марксистской мысли - потребует пересмотра." (профессор Алаев Л.Б., Марксизм и проблемы обновления теории. - Мировая экономика и международные отношения", 1991, N 4, с. 61)
   "Истоки хода мысли Л.Б. Алаева совершенно очевидны, - не соглашается с ним профессор Ю.И. Семёнов. - Это - работа И.В. Сталина "О диалектическим и историческом материализме". Именно там утверждается, что исторический материализм возник в результате распространения диалектического материализм на область общественных явлений. Именно там возникновение материалистического понимания истории изображается до примитивности просто. Диалектический материализм учит, что бытие вообще - первично, сознание вообще - вторично. Из этого логически следует, что в применении к обществу общественное бытие - первично, а общественное сознание - вторично. Но эта карикатура не имеет ничего общего с реальным процессом возникновения материалистического понимания истории...
   Не прав Л.Б. Алаев не только в главном, но и в частностях. В применении к обществу материалистическое положение о первичности бытия и вторичности сознания звучит вовсе не как тезис о определяющей роли базиса по отношению к надстройке, а как положение о первичности общественного бытия (социальной материи) и вторичности общественного сознания. Дихотомия "базис" и "надстройка" далеко не совпадает с дихотомией: "общественное бытие" и "общественное сознание".
   В свете материалистического понимания истории то, что старые материалисты (и не только они) именовали общественной средой, распалось на две качественно отличные составляющие. Первая - система экономических отношений. Она существует независимо от общественного сознания ("общественного мнения" старых материалистов и не только их) и определяет его. Вторая составляющая - все прочие общественные отношения людей и их узлы, обычно именуемые общественными институтами, учреждениями и т.п. В отличие от экономических отношений они зависят от общественного сознания, порождаются им, являются волевыми или, как часто их именуют, идеологическими. Этот своеобразный блок общественных явлений, с одной стороны, создается людьми в соответствии с их взглядами и тем самым зависит от общественного сознания, а с другой, будучи создан, существует вне их сознания. Я впредь буду называть эту составляющую социальной (общественной) конструкцией. Она состоит из множества отдельных социальных конструктов, к числу которых относится государство, политические партии, церковь, академии, университеты, семья, родство, торговые и промышленные предприятия, фирмы, этносы, нации и т.п. и т.д.
   Волевые или идеологические отношения в конечном счете зависят от материальных. Система экономических отношений, детерминируя сознание и волю людей, а следовательно, и их действия, тем самым определяет какие именно волевые отношения и их узлы они создают. По отношению к волевым связям система материальных отношений не может выступать как общественное бытие. Понятие "общественное бытие" имеет смысл только по отношению к понятию "общественное сознание" и никакому другому. Нужен был другой термин. И он был создан - "базис". Парой к нему стал термин "надстройка", который был создан для обозначения одновременно и общественного сознания и неразрывно связанной с ним и зависящей от него системы волевых отношений (социальной конструкции)." (Семёнов Ю.И., Материалистическое понимание истории: "за" и "против", http://web.archive.org/web/20090123024020/http://istmat.ru/index.php?menu=1&action=1&item=14).
  
   Вот мы опять и вернулись к соотношению понятий "бытие" и "сознание". Что же что определяет? Пора с этим разобраться.
   Построим график развития человеческого сознания (рисунок 7).
  
[]
   На нём ясно видно, что накопление знаний, навыков, умений идёт не по прямой, а как бы ступенчато. Достигнув определённого предела, человек становится перед выбором, продолжать ли дальше совершенствоваться или остановиться на достигнутом.
   Если же в силу успешных результатов, наличия благоприятных материальных условий и, главное, желания, имеется возможность продолжать учёбу, то выбирается более узкий сектор специализации (рисунок 8). Это, так сказать, "вид сверху".
  
   "В объёме" всё будет выглядеть вот таким образом (рисунок 9).
  
   Вроде бы всё понятно. Бытие определяет сознание конкретного человека, он учится, развивается. Но дальше, "на переломе", ему предстоит сделать выбор - куда двигаться дальше, какой путь избрать. То есть на основании полученных знаний и опыта сознание меняет бытие конкретно взятого человека и его дальнейшую судьбу.
   Как пример можно привести пресловутый "кризис среднего возраста" - долговременное эмоциональное состояние (депрессия), связанное с переоценкой своего опыта в среднем возрасте (35 - 55), когда многие из возможностей, о которых человек мечтал в детстве и юности, уже безвозвратно упущены (или кажутся упущенными), а наступление собственной старости оценивается как событие с вполне реальным сроком (а не "когда-нибудь в будущем").
   Бывает, что в силу каких-то причин, человек осознаёт, что его жизнь пошла "как-то не так" и круто меняет свою судьбу: бросает старый образ жизни, приобретает новую профессию, "начинает всё с нуля". Однако чаще такое происходит не в силу каких-то внутренних порывов, а под влиянием внешних факторов, социальных потрясений, конъюнктуры рынка и так далее.
   Ещё один важный момент, это влияние семьи и брака на карьеру и возможности дальнейшего роста.
   "Несколько лет назад психолог Сатоши Каназава (Satoshi Kanazawa) из университета Кентербери (Новая Зеландия) проанализировал биографии 280 великих ученых мира (большинством из которых оказались мужчины) - математиков, физиков, химиков и биологов - и выяснил, что 65% из них наиболее существенный вклад в науку внесли в возрасте 30-35 лет.
   В более старшем возрасте же научная продуктивность, определяемая Каназавой по количеству научных открытий и публикаций, резко падала. Уменьшение творческой активности было не таким катастрофическим только у тех ученых, которые не состояли в браке. Неженатые ученые совершали открытия и в 50, и в 60 лет.
   Каназава объясняет эти данные с позиций эволюционной психологии: "Молодые люди, стремясь к славе и блестящей карьере, на самом деле преследуют одну цель - привлечь внимание женщин и в конечном итоге обзавестись семьей. После вступления в брак, когда цель достигнута, нет смысла продолжать научные изыскания".
   Согласно Каназаве, женитьба - цель, а занятия наукой - лишь средство достижения этой цели. За пять лет супружеской жизни лишь четверть великих ученых опубликовали какие-либо значительные труды и они стали последними в их карьере.
   Брак влияет и на карьеру женщин-ученых. По данным фонда научных исследований США 66% женщин, обладающих степенью доктора наук, не состоят в браке. Среди тех же, кто замужем, большинство сталкивается с проблемами "двукарьерного" брака, поскольку супруги таких женщин, как правило, работают на полную ставку.
   Добавьте в этот брак детей - и вы получите комплексную картину возникающих проблем. Исследование Кимберли Шауман (Kimberlee Shauman), профессора социологии Калифорнийского университета, показало, что профессиональный тайм-аут, который берут женщины, рождая и воспитывая детей, оказывает значительные и необратимые изменения в их карьере". (Хочешь быть ученым? Не женись! Влияние брака на карьеру, http://www.effecton.ru/672.html).
   "Если женщина ориентируется в жизни на карьеру и высокую зарплату, то скорее всего она потеряет свой брак и останется в одиночестве, это доказывает исследование Бизнес-школы Чикагского университета. Женщины, которые начинают зарабатывать больше мужа, несчастны в браке и поэтому отказываются от семьи". (Исследование: успешная карьера женщины разрушает ее брак, http://www.finmarket.ru/main/article/3339734).
   Что касается России, то согласно исследованию, проведённому Ассоциацией женщин-лидеров бизнеса "Комитет 20" "участники исследования видят следующие внутренние барьеры, препятствующие карьере женщин:
   - убежденность самих женщин, что их удел - это семья, тогда как работа вторична (42%);
   - возможности для реализации себя не только в работе, но и в семье (40%);
   - совершение "отхода назад" в карьере (декретный отпуск) (40%)". (http://kom20.ru/98.html).
   Что характерно, это - общемировая тенденция.
   "В феврале и марте специалисты исследовательской компании You Gov провели масштабный опрос женщин в 7 различных по традициям, культуре и религии странах - Великобритании, США, Франции, Египте, Марокко, Объединенных Арабских Эмиратах и Саудовской Аравии, поставив целью выяснить, чего же хотят женщины.
   Для 4 из 5 женщин материнство является самым главным желанием в жизни. Вне зависимости от культурных особенностей страны и вероисповедания большинство респонденток уверены, что стать матерью гораздо важнее, чем сделать карьеру.
   Наибольший процент в пользу материнства показали женщины Марокко (86%), наименьшей - жительницы США (71%)." (рисунок 10, Чего Хотят Женщины - словами социологов, https://iom.anketolog.ru/2014/03/24/chego-hotyat-zenwiny-slovami-sociologov).
  
[]
   Всё это не значит, что женщины чем-то ущербны, просто забота о подрастающем поколении - это тоже развитие, только в другом направлении и в другой плоскости. (рисунок 11). Не удивительно, что и то и другое успешно сочетать не удаётся - "не разорваться же!"
  
  
   Перейдём теперь к общественному сознанию. Может быть, оно устроено как-то по-другому?
   "Общественное сознание - это воззрения людей в их совокупности на явления природы и социальную реальность, выраженные в созданных обществом естественном или искусственном языке, творениях духовной культуры, социальных нормах и взглядах социальных групп, народа и человечества в целом. Общественное сознание составляет духовную культуру общества и человечества. Это не только идеи об общественной жизни, но и идеи общества о мире в целом, в том числе и о себе самом. Общественное сознание обладает сложной структурой и различными уровнями, начиная от житейского, обыденного, от социальной психологии и кончая самыми сложными, строго научными формами. Структурными элементами общественного сознания являются различные его формы: политическое, правовое, нравственное, религиозное, эстетическое, научное и философское, которые различаются между собой по предмету и форме отражения, по социальной функции, по характеру закономерности развития, а также по степени своей зависимости от общественного бытия.
   Вопрос о сущности общественного бытия не так прост, как может показаться. Первая сложность заключается в том, что применительно к отношению общественного бытия и общественного сознания нельзя просто говорить о "первичности и вторичности" в общефилософском плане. Нельзя потому, что этого недостаточно. В самом деле, общественное сознание возникло не спустя какое-то время после возникновения общественного бытия, а одновременно и в единстве с ним. И если мирозданию в целом "безразлично" существование человеческого разума, то общество не могло бы без него не только возникнуть и развиваться, но и просуществовать ни одного дня и даже часа. В силу того что общество есть субъектно-объектная реальность, общественное бытие и общественное сознание как бы "нагружены" друг другом: без энергии сознания общественное бытие статично и даже мертво. И сам процесс материального производства (основа общественного бытия), который в одном из моментов существует независимо от сознания, детерминируя последнее, обладает лишь относительной свободой от власти сознания. Здесь нет никакого идеализма, но лишь утверждение того известного факта, что сознание реализуется в двух ипостасях: осмысляющей и активно-творческой способностях.
   Сущность сознания в том и состоит, что оно может осмыслить общественное бытие только при условии одновременного активно-творческого преобразования его. Функция "опережающего отражения" сознания наиболее четко реализуется в отношении общественного бытия, которое существенным образом связано с устремленностью в будущее. Человека всегда повергает в смущение несоответствие между стремительным полетом духа в будущее и относительной медлительностью развития общественного бытия, прежде всего его основы - экономики. Любое будущее рисуется как некий социальный идеал, и не приходится удивляться, что возникающее несоответствие не удовлетворяет интерес творчески ищущего духа к наличной действительности, поскольку ферменты, вызывающие преобразования наличной действительности, такому духу уже перестали соответствовать. Ведь наличная реальность суть реализация идеалов, некогда витавших в головах реформаторов, а теперь эта действительность есть как бы окаменевший дух. Иначе говоря, дух определил действительность в такой мере, что он уже отказывается связывать с ней какое бы то ни было понятие разумной действительности, он не приемлет ее, он устремляется к новым высотам, а она продолжает косно сохраняться и в силу своей бюрократически-неуклюжей, мертвой сохранности слепо отстаивать право на свое существование. Это обусловливает острое противоречие между устремлениями творческого духа и соответствующими реалиями. В истории есть множество примеров, когда идеи, в частности социально-политические, опережают наличное состояние общества и даже преобразовывают его...
   Подчеркивая единство общественного бытия и общественного сознания, нельзя забывать об их различии, специфической разъединенности, относительной самостоятельности. Исторически взаимосвязь общественного бытия и общественного сознания в их относительной самостоятельности реализовалась таким образом: на ранних этапах развития общества общественное сознание формировалось под непосредственным воздействием бытия, в дальнейшем это воздействие приобретало все более опосредованный характер - через государство, политические, правовые, нравственные, религиозные отношения и др., а обратное воздействие общественного сознания на бытие приобретает, напротив, все более непосредственный характер. Сама возможность такого непосредственного воздействия общественного сознания на общественное бытие заключается в способности сознания правильно отражать бытие.
   Итак, сознание как отражение и как активно-творческая деятельность представляет собой единство двух нераздельных сторон одного и того же процесса; в своем влиянии на бытие оно может как оценивать его, вскрывать его потаенный смысл, прогнозировать, так и преобразовывать его через практическую деятельность людей. Поэтому общественное сознание эпохи может не только отражать бытие, но активно способствовать его перестройке. (Сознание может и искажать бытие, и задерживать его развитие, но это уже особый вопрос.) В этом и заключается та исторически сложившаяся функция общественного сознания, которая делает его объективно необходимым и реально существующим элементом любого общественного устройства." (Спиркин А.Г., Философия: Учебник. - М.: Гардарика, 1998. - 816 с., http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Spirk/67.php).
   Добавим к вышеизложенному для наглядности рисунок 12.
  
[]
   Что же касается отдельных форм общественного сознания:
   - моральной,
   - эстетической,
   - религиозной,
   - политической,
   - правовой,
   - научной,
   - философской,
   то подробно они разбираться не будут.
  
   Рассмотрим марксову систему формаций.
   "В основе схемы смены общественно-экономических формаций, созданной К. Марксом и Ф. Энгельсом, лежит утвердившаяся к тому времени в исторической науке периодизация всемирной истории, в которой первоначально выделялись три эпохи (античная, средневековая, новая), а в дальнейшем к ним была добавлена в качестве предшествующей античной эпоха Древнего Востока. С каждой из этих эпох основоположники марксизма связали определенный способ производства, а тем самым и определенную общественно-экономическую формацию...
   Продолжая разрабатывать свою схему, К. Маркс и Ф. Энгельс в дальнейшем, базируясь в основном на труде Л.Г. Моргана "Древнее общество", пришли к выводу, что антагонистическим способам производства предшествовал первобытно-общинный или первобытно-коммунистический. Согласно разработанной ими концепции социализма на смену капиталистическому обществу должно прийти коммунистическая общественно-экономическая формация. Так возникла схема развития человечества, в которой фигурируют пять уже существовавших и отчасти продолжающих существовать формаций: первобытно-коммунистическая, азиатская, античная, феодальная и буржуазная, и еще одна, которой еще нет, но которая, по мнению основоположников марксизма, должна неизбежно возникнуть, - коммунистическая." (Семёнов Ю.И., Материалистическое понимание истории: "за" и "против", http://web.archive.org/web/20090123024020/http://istmat.ru/index.php?menu=1&action=1&item=14).
   Сразу отметим, что такая постановка вопроса профессором Ю.И. Семёновым, как уже говорилось выше прямо противоречит так называемой "пятичленке".
   Ведь ещё И.В. Сталин в своей статье "О диалектическом и историческом материализме" подвёл черту, категорично заявив, что "истории известны пять основных типов производственных отношений: первобытно-общинный, рабовладельческий, феодальный, капиталистический, социалистический." (Сталин И.В. Cочинения, Т. 14., М.: Издательство "Писатель", 1997. С. 253-282., http://grachev62.narod.ru/stalin/t14/t14_55.htm)... а всё, что есть сверх того - от лукавого, то есть происки "врагов народа".
   "Марксизм, став господствующей идеологией и средством оправдания существующих в нашей стране "социалистических" (в действительности же ничего общего с социализмом не имеющих) порядков, переродился: из стройной системы научных взглядов превратился в набор штампованных фраз, используемых в качестве заклинаний и лозунгов. Настоящий марксизм был замещен видимостью марксизма - псевдомарксизмом. Это затронуло все части марксизма, не исключая и материалистического понимания истории. Произошло то, чего больше всего боялся Ф. Энгельс. "...Материалистический метод, - писал он, - превращается в свою противоположность, когда им пользуются не как руководящей нитью при историческом исследовании, а как готовым шаблоном, по которому кроят и перекраивают исторические факты." (Энгельс Ф. Письмо П. Эрнсту 5 июня 1890 г. // К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Изд. 2-е. Т. 37. С. 351. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   При этом не только превращались в мертвые схемы действительные положения материалистического понимания истории, но и выдавались за непреложные марксистские истины такие тезисы, которые никак не вытекали из исторического материализма. Достаточно привести такой пример. У нас долгое время утверждалось: марксизм учит, что первое классовое общество может быть только рабовладельческим и никаким другим. Фактом является, что первыми классовыми обществами были древневосточные. Отсюда следовал вывод, что эти общества были рабовладельческими. Все, кто думал иначе, автоматически объявлялись антимарксистами. В обществах Древнего Востока рабы действительно были, хотя эксплуатация их никогда не была ведущей формой. Это позволяло историкам хоть как-то обосновывать положение о принадлежности этих обществ к рабовладельческой формации. Хуже обстояло дело, когда в обществах, которым полагалось быть рабовладельческими, рабов не было. Тогда рабами объявлялись такие непосредственные производители, которые ими никак не были, а общество характеризовалось как раннерабовладельческое.
   Исторический материализм рассматривался как такой метод, который позволяет еще до начала исследования того или иного общества установить, что будет найдено в нем исследователем. Большую глупость придумать было трудно. В действительности материалистическое понимание истории не предваряет результаты исследования, оно лишь указывает, как нужно искать, чтобы понять сущность того или иного конкретного общества.
   Однако неверно было бы полагать, что для обратного превращения исторического материализма из шаблона, под который подгоняли факты, каким он у нас долгое время был, в подлинный метод исторического исследования, достаточно вернуться к истокам, восстановить в правах все то, что когда то было создано К. Марксом и Ф. Энгельсом. Материалистическое понимание истории нуждается в серьезном обновлении, которое предполагает не только внесение новых положений, которых не было у его основоположников, но и отказ от целого ряда их тезисов.
   Ни одна из идей, входящих в ядро материалистического понимания истории, никогда никем не была опровергнута. В этом смысле исторический материализм непоколебим. Что же касается его периферии, то многое в ней устарело и должно быть заменено и дополнено." (Семёнов Ю.И., Марксова теория общественно-экономических формаций и современность, http://scepsis.net/library/id_120.html).
   Чтобы "подправить" теорию Маркса, профессор Семёнов вводит понятие "социор" - "конкретное отдельное общество, представляющее собой относительно самостоятельную единицу исторического развития... я буду называть социально-историческим (социоисторическим) организмом или, сокращенно, социором...
   Отсутствие понятия социоисторического организма в категориальном аппарате марксистской теории истории с неизбежностью мешало пониманию категории общественно-экономической формации. Невозможно было по настоящему понять категорию общественно-экономической формации, не сопоставив ее с понятием социоисторического организма. Определяя формацию как общество или как стадию развития общества, наши специалисты по историческому материализму никак не раскрывали смысла, который вкладывали они при этом в слово "общество", хуже того, они без конца, сами совершенно не осознавая того, переходили от одного смысла этого слова к другому, что с неизбежностью порождало невероятную путаницу.
   Каждая конкретная общественно-экономическая формация представляет собой определенный тип общества, выделенный по признаку социально-экономической структуры. Это означает, что конкретная общественно-экономическая формация есть не что иное, как то общее, что присуще всем социально-историческим организмам, обладающим данной социально-экономической структурой. В понятии конкретной формации всегда фиксируется, с одной стороны, фундаментальное тождество всех социоисторических организмов, имеющих своей основой одну и ту же систему производственных отношений, а с другой стороны, существенное различие между конкретными обществами с разными социально-экономическими структурами. Таким образом, соотношение социоисторического организма, принадлежащего к той или иной общественно-экономической формации, и самой этой формации есть отношение отдельного и общего...
   Наши истматчики этого никогда не понимали. Во всех монографиях и во всех учебниках по историческому материализму всегда рассматривалась структура формации и перечислялись ее основные элементы: базис, надстройка, включая общественное сознание, и т. п. Эти люди считали, что если выделить то общее, что присуще первобытному, рабовладельческому, феодальном и т. п. обществам, то перед нами предстанет формация вообще. А на самом деле, перед нами в таком случае выступит не формация вообще, а общество вообще. Воображая, что они описывают структуру формации вообще, истматчики в действительности рисовали структуру общества вообще, т.е. рассказывали о том общем, что присуще всем без исключения социоисторическим организмам.
   Всякая конкретная общественно-экономическая формация выступает в двух ипостасях: (1) она - конкретный тип общества и (2) она же - общество вообще этого типа. Поэтому понятие конкретной формации включено в два разных ряда понятий. Один ряд: (1) понятие социоисторического организма как отдельного конкретного общества - (2) понятие о той или иной конкретной формации как обществе вообще определенного типа, т. е. особенном обществе - (3) понятие об обществе вообще. Другой ряд: (1) понятие о социоисторических организмах как отдельных конкретных обществах - (2) понятие о конкретных формациях как разных типах социоисторических организмов общества и - (3) понятие об общественно-экономической формации вообще как о типе социоисторических организмов вообще.
   Понятие общественно-экономической формации вообще, как и понятие общества вообще, отражает общее, но иное, чем то, которое отражает понятие общества вообще. Понятие общества вообще отражает то общее, что присуще всем социоисторическим организмам независимо от их типа. Понятие общественно-экономической формации вообще отражает то общее, что присуще все конкретным общественно-экономическим формациям независимо от их специфических особенностей, а именно, что все они представляют собой типы, выделенные по признаку социально-экономической структуры...
   В теории общественно-экономических формаций К. Маркса каждая формация выступает как общество вообще определенного типа и тем самым как чистый, идеальный социально-исторический организм данного типа. В этой теории фигурируют первобытное общество вообще, азиатское общество вообще, чистое античное общество и т. п. Соответственно смена общественных формаций предстает в ней как превращение идеального социально-исторического организма одного типа в чистый социально-исторический организм другого, более высокого типа: античного общества вообще в феодальное общество вообще, чистого феодального общества в чистое капиталистическое общество и т. п. Сообразно с этим человеческое общество в целом выступает в теории как общество вообще - как один единый чистый социально-исторический организм, стадиями развития которого являются общества вообще определенного типа: чистое первобытное, чистое азиатское, чистое античное, чистое феодальное и чистое капиталистическое.
   Но в исторической реальности человеческое общество никогда не было одним единым социально-историческим организмом. Оно всегда представляло собой огромное множество социоисторических организмов. И конкретные общественно-экономическое формации тоже никогда в исторической реальности не существовали как социоисторические организмы. Каждая формация всегда существовала лишь как то фундаментальное общее, которое присуще всем социально-историческим организмам, имеющим своей основой одну и ту же систему социально-экономических отношений.
   И в самом по себе таком расхождении между теорией и реальностью нет ничего предосудительного. Оно всегда имеет место в любой науке. Ведь каждая из них берет сущность явлений в чистом виде, а в такой форме сущность никогда не существует в реальности, ведь каждая из них рассматривает необходимость, закономерность, закон в чистом виде, но чистых законов в мире не существует.
   Поэтому важнейшим делом в любой науке является то, что принято называть интерпретацией теории. Она состоит в выявлении того, как необходимость, выступающая в теории в чистом виде, проявляется в реальности. В применении к теории формаций вопрос состоит в том, как схема, претендующая на то, что она воспроизводит объективную необходимость развития человеческого общества в целом, т. е. всех существовавших и существующих социально-исторических организмов, реализуется в истории. Представляет ли она собой идеальную модель развития каждого социально-исторического организма, взятого в отдельности, или же только их всех вместе взятых?
   В нашей литературе вопрос о том, представляет ли марксистская схема смены общественно-экономических формаций мысленное воспроизведение эволюции каждого социально-исторического организма, взятого в отдельности, или же она выражает внутреннюю объективную логику развития лишь человеческого общества в целом, но не отдельных составляющих его социоров, в сколько-нибудь отчетливой форме никогда не ставился. Во многом это связано с тем, что в марксистской теории отсутствовало понятие социально-исторического организма, а тем самым и понятие системы социально-исторических организмов. Соответственно, в ней никогда в достаточно четкой форме не проводилось различие между человеческим обществом в целом и обществом вообще, не анализировалось различие между формацией, как она существует в теории, и формацией, как она существует в реальности и т. п.
   Но если данный вопрос теоретически не ставился, то на практике он все же решался. Фактически считалось, что марксова схема развития и смены общественно-экономических формаций должна была реализовываться в эволюции каждого отдельного конкретного общества, т. е. каждого социально-исторического организма. В результате всемирная история представала как совокупность историй множества изначально существовавших социально-исторических организмов, каждый из которых в норме должен был "пройти" все общественно-экономические формации.
   Трактовка смены формаций как последовательного изменения типа существующих социально-исторических организмов в известной степени находилась в соответствии с фактами истории Западной Европы в новое время. Смена феодализма капитализмом происходила здесь, как правило, в форме качественного преобразования существовавших социально-исторических организмов. Качественно изменяясь, превращаясь из феодальных в капиталистические, социально-исторические организмы, в то же время сохранялись в качестве особых единиц исторического развития.
   Франция, например, превратившись из феодальной в буржуазную, продолжала существовать как Франция. Позднефеодальное и буржуазное общества Франции несмотря на все различия между ними, имеют между собой общее, являются последовательно сменившимися стадиями эволюции французского геосоциального организма. То же самое можно было наблюдать в Англии, Испании, Португалии. Однако уже с Германией и Италией обстояло иначе: даже в эпоху позднего феодализма не существовало ни германского, ни итальянского социально-исторических организмов.
   Если же мы взглянем на мировую историю, какой она была до позднего феодализма, то вся она предстанет уж во всяком случае не как процесс стадиального изменения определенного числа изначально существующих социально-исторических организмов. Всемирная история была процессом возникновения, развития и гибели огромного множества социально-исторических организмов. Последние, таким образом, сосуществовали не только в пространстве, рядом друг с другом. Они возникали и гибли, приходили на смену друг другу, замещали друг друга, т. е. сосуществовали и во времени.
   Если в Западной Европе ХVI-ХХ вв. наблюдалась (да и то не всегда) смена типов социально-исторических организмов при сохранении их самих в качестве особых единиц исторического развития, то, например, для Древнего Востока была характерна прямо противоположная картина: возникновение и исчезновение социально-исторических организмов без изменения их типа. Вновь возникшие социально-исторические организмы по своему типу, т. е. формационной принадлежности, ничем не отличались от погибших.
   Мировой истории не известен ни один социально-исторический организм, который "прошел" бы даже не только что все формации, но хотя бы три из них. Зато мы знаем множество социально-исторических организмов, в развитии которых вообще не было никакой смены формаций. Они возникли как социально-исторические организмы одного определенного типа и исчезли, не претерпев в этом отношении никаких изменений. Они возникли, например, как азиатские и исчезли как азиатские, появились как античные и погибли как античные.
   Я уже отмечал, что отсутствие в марксистской теории истории понятия социально-исторического организма было серьезным препятствием для сколько-нибудь четкой постановки проблемы интерпретации марксовой схемы смены общественно-экономических формаций. Но оно же одновременно и в значительной степени мешало осознать то несоответствие, которое существовало между ортодоксальной интерпретацией этой схемы и исторической реальностью.
   Когда молчаливо принималось, что все общества в норме должны "пройти" все формации, никогда при этом не уточнялось, какой именно смысл вкладывался в данном контексте в слово "общество". Можно было понимать под ним социально-исторический организм, но можно было - и систему социально-исторических организмов и, наконец, всю историческую последовательность социально-исторических организмов, сменившихся на данной территории. Именно эту последовательность чаще всего и имели в виду, когда пытались показать, что данная "страна" "прошла" все или почти все формации. И почти всегда именно эту последовательность подразумевали, когда употребляли слова "регионы", "области", "зоны".
   Средством сознательной, а чаще бессознательной маскировки несоответствия между ортодоксальным пониманием смены формаций и реальной историей было также и использование слова "народ", причем, конечно, опять-таки без уточнения его смысла. Например, как о само собой разумеющемся говорили о том, что все народы без малейшего исключения "прошли" первобытнообщинную формацию. При этом полностью игнорировался хотя бы такой несомненный факт, что все современные этнические общности (народы) Европы сложились лишь в классовом обществе.
   Но все эти, чаще всего неосознаваемые, манипуляции со словами "общество", "народ", "исторический регион" и т. п. не меняли существа дела. А оно заключалось в том, что ортодоксальная версия смены общественно-экономических формаций бесспорно находилась в явном противоречии с историческими фактами.
   Именно все приведенные выше факты и давали противникам марксизма основание для того, чтобы объявить материалистическое понимание истории чисто умозрительной схемой, находящейся в разительном противоречии с исторической реальностью. Ведь в самом деле, полагали они, если общественно-экономические формации в подавляющем большинстве случаев не выступают как стадии развития социально-исторических организмов, то тем самым они уж никак не могут быть и стадиями всемирно-исторического развития.
   Возникает вопрос, было ли изложенное выше понимание смены общественно-экономических формаций присуще самим основоположникам исторического материализма или же оно возникло позднее и было огрублением, упрощением или даже искажением их собственных взглядов. Несомненно, что у классиков марксизма имеются такие высказывания, которое допускают именно подобную, а не какую-либо другую интерпретацию.
   "Общий результат, к которому я пришел, - писал К. Маркс в своем знаменитом предисловии "К критике политической экономии", содержащем изложение основ исторического материализма, - и который послужил затем руководящей нитью в моих дальнейших исследованиях, может быть кратко сформулирован следующим образом. В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли независящие отношения - производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания... На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или - что является лишь юридическим выражением последних - с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке... Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах старого общества." (Маркс К. К критике политической экономии // К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Изд. 2-е. Т. 13. С.7., http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Данное высказывание К. Маркса можно понять так, что смена общественных формаций всегда происходит внутри общества, причем не только общества вообще, но каждого конкретного отдельного общества. И такого рода высказываний у него много. Излагая его взгляды В.И. Ленин писал: "Каждая такая система производственных отношений является, по теории Маркса, особым социальным организмом, имеющим особые законы своего зарождения, функционирования и перехода в высшую форму, превращения в другой социальный организм." (Ленин В.И. Полн. собр. соч.. Т. 1. С. 429, http://uaio.ru/vil/01.htm). По существу, говоря о социальных организмах В.И. Ленин имеет в виду не столько реальные социально-исторические организмы, сколько общественно-экономические формации, которые действительно в головах исследователей существуют как социальные организмы, но, разумеется, идеальные. Однако он нигде этого не уточняет. И в результате, его высказывание можно понять так, что каждое конкретное общество нового типа возникает в результате преобразования социально-исторического организма предшествовавшего формационного типа.
   Но наряду с высказываниями, подобным приведенному выше, у К. Маркса имеются и иные. Так в письме в редакцию "Отечественных записок" он возражает против попытки Н. К. Михайловского превратить созданный им "исторический очерк возникновения капитализма в Западной Европе в историко-философскую теорию о всеобщем пути, по которому роковым образом обречены идти все народы, каковы бы ни были исторические условия, в которых они оказываются, - для того, чтобы прийти в конечном счете к той экономической формации, которая обеспечивает вместе с величайшим расцветом производительных сил общественного труда и наиболее полное развитие человека." (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 19. С. 120, http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm). Но эта мысль не была конкретизирована К. Марксом и ее практически почти не принимали во внимание.
   Набросанная К. Марксом в предисловии к "К критике политической экономии" схема смены формаций в известной мере согласуется с тем, что нам известно о переходе от первобытного общества к первому классовому - азиатскому. Но она совершенно не работает, когда мы пытаемся понять, как возникла вторая классовая формация - античная. Дело обстояло вовсе не так, что в недрах азиатского общества вызрели новые производительные силы, которым стало тесно в рамках старых производственных отношений, и что как следствие произошла социальная революция, в результате которой азиатское общество превратилось в античное. Ничего даже отдаленно похожего не произошло. Никаких новых производительных сил в недрах азиатского общества не возникло. Ни одно азиатское общество взятое само по себе не трансформировалось в античное. Античные общества появились на территории, где обществ азиатского типа либо совсем никогда не было, либо где они давно уже исчезли, и возникли эти новые классовые общества из предшествовавших им предклассовых обществ.
   Одним из первых, если не первым из марксистов, попытавшихся найти выход из положения был Г.В. Плеханов. Он пришел к выводу, что азиатское и античное общества представляют собой не две последовательные фазы развития, а два параллельно существующие типа общества. Оба эти варианта в одинаковой степени выросли из первобытного общества, а своим различием они обязаны особенностям географической среды..."
   Прервём цитирование профессора Семёнова и обратимся непосредственно к труду "первого русского марксиста":
   "По замечанию Маркса, восточный, античный, феодальный и современный нам буржуазный способы производства могут быть рассматриваемы в общих чертах как последовательные ("прогрессивные") эпохи экономического развития общества (Маркс К. К критике политической экономии // Маркс К. и Энгельс Ф., Соч. Изд. 2-е. Т. 13. С.8., http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm). Но надо думать, что когда Маркс ознакомился впоследствии с книгой Моргана о первобытном обществе, то он, вероятно, изменил свой взгляд на отношение античного способа производства к восточному. В самом деле, логика экономического развития феодального способа производства привела к социальной революции, знаменовавшей собою торжество капитализма. Но логика экономического развития, например, Китая или древнего Египта, вовсе не вела к появлению античного способа производства. В первом случае речь идёт о двух фазах развития, одна из которых следует за другою и порождается ею. Второй же случай представляет нам скорее два сосуществующих типа экономического развития. Античное общество сменило собою родовую общественную организацию, и та же организация предшествовала возникновению восточного общественного строя. Каждый из этих двух типов экономического устройства явился как результат того роста производительных сил в недрах родовой организации, который, в конце концов, неизбежно должен был привести её к разложению. И если эти два типа весьма значительно отличаются один от другого, то их главные отличительные черты сложились под влиянием географической среды, в одном случае предписывавшей обществу, достигшему известной ступени роста производительных сил, одну совокупность производственных отношений, а в другом - другую, весьма отличную от первой." (Плеханов Г.В., Основные вопросы марксизма // Избранные философские произведения. М., 1957. Т. 3. С. 164-165. http://esperanto.mv.ru/Marksismo/Mainquest/mainquest.html#r165-1).
   "Советские философы и историки, - продолжает Ю.И. Семёнов, - в большинстве своем пошли по пути отрицания формационного различия между древневосточными и античными обществами. Как утверждали они и древневосточные, и античные общества в одинаковой степени были рабовладельческими. Различия между ними заключались лишь в том, что одни возникли раньше, а другие - позже. В возникших несколько позднее античных обществах рабовладение выступало в более развитых формах, чем в обществах Древнего Востока. Вот собственно и все.
   А те наши историки, которые не хотели мириться с положением о принадлежности древневосточных и античных обществ к одной формации, с неизбежностью, сами того чаще всего даже не осознавая, снова и снова воскрешали идею Г.В. Плеханова. Как утверждали они, от первобытного общества идут две параллельные и самостоятельные линии развития, одна из которых ведет к азиатскому обществу, а другая - к античному.
   Не намного лучше обстояло дело и с применением марксовой схемы смены формаций к переходу от античного общества к феодальному. Последние века существования античного общества характеризуются не подъемом производительных сил, а, наоборот, их непрерывным упадком. Это полностью признавал Ф. Энгельс. "Всеобщее обнищание, упадок торговли, ремесла и искусства, сокращение населения, запустение городов, возврат земледелия к более низкому уровню - таков, - писал он, - был конечный результат римского мирового владычества." (Энгельс Ф. Из подготовительных работ к "Анти-Дюрингу" //: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч. Изд. 2-е. Т. 20. С.643. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm). Как неоднократно подчеркивал он, античное общество зашло в "безвыходной тупик". Открыли путь из этого тупика лишь германцы, которые сокрушив Западную Римскую империю, ввели новый способ производства - феодальный. А смогли они это сделать потому, что были варварами. (Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. т. 21, С. 148-155, http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm). Но написав все это, Ф. Энгельс никак не согласовал сказанное с теорией общественно-экономических формаций.
   Попытку сделать это предприняли некоторые наши историки, которые пытались по своему осмыслить исторический процесс. Это были те же самые люди, которые не желали принять тезис о формационной идентичности древневосточного и античного общества. Они исходили из того, что общество германцев бесспорно было варварским, т. е. предклассовым, и что именно из него вырос феодализм. Отсюда ими был сделан вывод, что от первобытного общества идут не две, а три равноправные линии развития, одна из которых ведет к азиатскому обществу, другая - к античному, а третья - к феодальному. С тем, чтобы как-то согласовать этот взгляд с марксизмом, было выдвинуто положение, что азиатское, античное и феодальное общества являются не самостоятельными формациями и уж, во всяком случае, не последовательно сменяющимися стадиями всемирно-исторического развития, а равноправными модификациям одной и той же формации - вторичной. Такое понимание было выдвинуто в свое время китаеведом Л. С. Васильевым и египтологом И. А. Стучевским. (Васильев Л.С., Стучевский И.А. Три модели возникновения и эволюции докапиталистических обществ // Вопросы истории. 1966. N 5, http://etargentuma.my1.ru/load/stati/istoricheskie/stati_diskussii_i_obsuzhdenija_tri_modeli_vozniknovenija_i_ehvoljucii_dokapitalisticheskikh_obshhestv/35-1-0-113).
   Идея одной единой докапиталистической классовой формации получила широкое распространение в нашей литературе. Ее разрабатывали и отстаивали и африканист Ю. М. Кобищанов (Кобищанов Ю.М. Феодализм, рабство и азиатский способ производства // Общее и особенное в историческом развитии стран Востока. М.,1966) и китаевед В.П. Илюшечкин. (Илюшечкин В.П. Система внеэкономического принуждения и проблема второй основной стадии общественной эволюции. М., 1970; Он же. Система и структура добуржуазной частнособственической эксплуатации. Вып. 1-2. М. 1980; Он же. Сословно-классовое общество в истории Китая. М., 1986; Он же. Эксплуатация и частная собственность в сословно-классовых обществах. М., 1990.) Первый называл эту единую докапиталистическую классовую формацию - большой феодальной формацией, второй - сословно-классовым обществом.
   Идея одной докапиталистической классовой формации обычно в явном или неявном виде сочеталась с идеей многолинейности развития. Но эти идеи могли существовать и по отдельности. Так как все попытки обнаружить в развитии стран Востока в период от VIII н.э. до середины XIX в. н.э. античную, феодальную и капиталистическую стадии кончились крахом, то целым рядом ученых был сделан вывод, что в случае со сменой рабовладения феодализмом, а последнего капитализмом мы имеем дело не с общей закономерностью, а лишь с западноевропейской линией эволюции и что развитие человечества не однолинейно, а многолинейно. (См., например, Данилова Л. В. Дискуссионные проблемы теории докапиталистических обществ // Проблемы истории докапиталистических обществ. Кн. I. М., 1968). Конечно, в то время все исследователи, придерживавшиеся подобных взглядов, стремились (кто искренне, а кто и не очень) доказать, что признание многолинейности развития вполне согласуется с марксизмом.
   В действительности же, конечно, это было, независимо от желания и воли сторонников таких воззрений, отходом от взгляда на историю человечества как на единый процесс, который составляет сущность теории общественно-экономических формаций. Недаром же, Л.С. Васильев, который в свое время всячески доказывал, что признание многолинейности развития ни в малейшей степени не расходится с марксистским взглядом на историю, в последующем, когда с принудительным навязыванием исторического материализма было покончено, выступил как ярый противник теории общественно-экономических формаций и вообще материалистического понимания истории. (См. например: Цивилизации в "третьем" мире ("круглый стол") // Восток. 1992. N 3. С.14-15)
   Такая пространная цитата понадобилась, чтобы наглядно показать, что даже такой последовательный сторонник и защитник формационного подхода к изучению исторического процесса, как профессор Ю.И. Семёнов находит в нём множество недостатков, разбивая в пух и прах ортодоксальную "пятичленку".
   Что же получается в итоге?
   Формационная модель развития общества...
   - не была изобретена непосредственно ни Марксом, ни Энгельсом,
   - она слишком схематична и недостаточно проработана,
   - отсутствует внятная терминология (понятие "общество" и "формация" "размыты", и так далее),
   - отсутствует чёткая методология.
   Однако, если не полностью разрушив, но основательно "подпилив" и "подточив" стройную лесенку марксистско-ленинского учения, ведущего из темноты и невежества первобытности в светлый коммунистический рай, Семёнов заявляет:
   "И устарелость и даже прямая ошибочность тех или иных представлений К. Маркса и Ф. Энгельса о первобытности, античности, религии, искусстве и т.п. ни в малейшей степени не может свидетельствовать о несостоятельности материалистического понимания истории. Даже выявление неверности тех или иных идей Маркса, входящих в его теорию капиталистической экономики, являющуюся одной из основных частей марксизма, прямо не затрагивает центрального ядра материалистической концепции истории...
   Ни одна из идей, входящих в ядро материалистического понимания истории, никогда никем не была опровергнута. В этом смысле исторический материализм непоколебим. Что же касается его периферии, то многое в ней устарело и должно быть заменено и дополнено". (Семёнов Ю.И., Марксова теория общественно-экономических формаций и современность, http://scepsis.net/library/id_120.html).
   Что ж, давайте вооружимся этой материалистической диалектикой и рассмотрим подход самого Семёнова к решению проблемы.
  
   "Марксистская теория общественно-экономических формаций представляет собой одну из разновидностей более широкого подхода к истории. Он заключается во взгляде на всемирную историю как на один единый процесс поступательного, восходящего развития человечества. Такое понимание истории предполагает существование стадий развития человечества в целом. Возник унитарно-стадиальный подход давно. Он нашел свое воплощение, например, в делении истории человечества на такие стадии, как дикость, варварство и цивилизация (А. Фергюсон и др.), а также в подразделении этой истории на охотничье-собирательский, пастушеский (скотоводческий), земледельческий и торгово-промышленный периоды (А. Тюрго, А. Смит и др.). Тот же подход нашел свое выражение и в выделении вначале трех, а затем четырех всемирно-исторических эпох в развитии цивилизованного человечества: древневосточной, античной, средневековой и новой (Л.Бруни, Ф.Бьондо, К.Келер и др.).
   ...Такого рода вариант унитарно-стадиального понимания истории точнее всего следовало бы назвать унитарно-плюрально-стадиальным. Но данное слово чрезмерно неуклюже. Исходя из того, что для обозначения такого взгляда на историю иногда применяют слова "линейный" или "линеарный", я буду называть его линейно-стадиальным. Именно такое понимание развития практически чаще всего и имеют в виду, когда говорят об эволюционизме в исторической и этнологической науках.
   ...Версия унитарно-стадиального понимания истории, которая была названа линейно-стадиальной, находится в противоречии с исторической реальностью. И это противоречие не было преодолено и в самых последних унитарно-стадиальных концепциях (неоэволюционизм в этнологии и социологии, концепции модернизации и индустриального и постиндустриального общества). Все они остаются в принципе линейно-стадиальными." (Семёнов Ю.И., Марксова теория общественно-экономических формаций и современность, http://scepsis.net/library/id_120.html).
   Рассмотрим подробнее вышеупомянутые теории, вернувшись к статье Н.Н. Крадина "Проблемы периодизации исторических макропроцессов".
   "Теории модернизации.
   Идея деления на доиндустриальную и индустриальную стадию была повторена после К. Маркса в XIX в. немецким социологом Ф. Тённисом в его работе Gemeinschaft und Gesellschaft. Впоследствии последняя концепция легла в основу теорий модернизации. В научном смысле модернизация - это процесс социально-экономического, культурного и политического преобразования традиционного общества в индустриальное, формирования либерально-демократических институтов, правового государства и гражданского общества.
   Экономическая модернизация предполагает существенную интенсификацию сельского хозяйства и масштабную индустриализацию, развитие транспортных средств, связи и коммуникаций, создание рыночной экономики, демографический переход и урабанизационный рост. Культурная модернизация предполагает создание человека иного типа, ориентированного не на традиционные ценности, а на рационализм. Буржуазная экономика предполагает иное бережливое отношение ко времени; формируется новая модель поведения, ориентированная на рыночную экономику, динамические процессы, индивидуализм и персональные достижения. Усердие и трудолюбие становятся главными ценностями нового общества (Вебер 1990).
   Данная модель поведения предполагает преобразование традиционной политической системы. В капиталистическом мире ослабевает зависимость индивидов и общественных групп от власти, государство начинает восприниматься не как "сила, стоящая над обществом", а как особый институт, выполняющий важные организационные функции в обществе и, в силу этого, существующий за счет доли налогов (теории "общественного договора"). Создается законодательная база, защищающая частную собственность и предпринимательство, закрепляющая демократические свободы, избирательное право и процедуры периодической смены власти. Общество приходит к необходимости разделения законодательной, исполнительной и судебной властей, появляются различные независимые от власти организации и ассоциации граждан (профсоюзы и пр.), политические партии, органы местного самоуправления, механизмы неформального воздействия масс на институты власти (Lenski 1966; Bell 1973; Rostow 1960; Toffler 1980; Gellner 1988; Парсонс 1998; Lenski, Lenski 1995; Эйзенштадт 1999; Геллнер 2001 и др.).
   Сторонники теории модернизации выделяют, как правило, первобытную (доисторическую), доиндустриальную, индустриальную и постиндустриальную стадии развития. Переход от стадии к стадии они связывают с тремя революционными событиями: соответственно переходом к земледельческой экономике, созданием машинной техники и открытием новых видов топлива, информационной революцией.
   Принято выделять несколько волн модернизации. Первичная модернизация затронула в основном общества Западной Европы XVI-XIX вв. К странам второго этапа модернизации обычно относят государства Восточной и Южной Европы, Россию, Японию и Турцию. Третий эшелон модернизации - современные страны Азии, Африки и Латинской Америки. Большинство из них так и находятся на "периферии" современной Мир-Системы. Некоторым удалось достигнуть определенных успехов на пути модернизации (Индия, крупные государства Латинской Америки). Наконец, часть стран ("азиатские драконы") добилась серьезных достижений.
   Было бы неправильно считать, что механизмы политической модернизации реализовывались автоматически. Большая часть стран, прошедших через модернизацию и входящая в "ядро" и "полупериферию" Мир-Системы в той или иной степени была затронута авторитарными процессами (диктатура Кромвеля в Англии, бонапартизм во Франции, Япония эпохи Мэйдзи, кемализм в Турции, фашизм в Италии и Германии, авторитаризм в Южной Корее и т.д.). Одно из немногих исключений - США, которым удалось избежать авторитаризма на пути построения либерального общества.
   Подводя итоги вышеизложенному, необходимо иметь ввиду, что в применении к доиндустриальным и неевропейским обществам познавательная ценность концепций модернизации имеет серьезные методологические ограничения, поскольку большинство из них основаны на абсолютизации экономических и политических принципов капитализма. Процессы модернизации не реализуются автоматически. Очень часто цели прямого воздействия искажаются цивилизационными (если речь идет, например, о воздействии на китайское или исламское общество) или архаическими и традиционными особенностями трансформирующегося общества. Осторожно также следует относиться к одному из основных постулатов модернизационных теорий (истоки данного предположения в либеральной идеологии XIX в.), согласно которому экономическая модернизация обязательно должна сопровождаться постепенной политической демократизацией. Здесь, скорее, следует разделять определенный скептицизм, которого придерживался П. Сорокин (1992: 336-345). Наконец, у теорий модернизации есть еще один серьезный методологический недостаток. Они рассматривают все изменения только в линейной плоскости, тогда как исторический процесс не только часто оказывается сложнее прогрессивистской модели, но и нередко подвержен определенным циклическим флуктуациям.
   Тем не менее, в нашей стране с начала "перестройки" теория модернизации получила значительное распространение. Большинство работ, написанных с позиции данной методологии, было посвящено "догоняющей" модернизации России. Первое концептуальное исследование в этой области - капитальный трехтомник А. А. Ахиезера о русской цивилизации (1991). Написанная сложным логическим языком (целый том в книге посвящен понятийному аппарату) книга по сути дела описывает специфические особенности российского опыта, исходя их разрыва между традиционностью российского крестьянства и западническими модернизаторскими устремлениями политической и культурной элиты общества. Генеральная идея здесь заключается в том, что Россия так и не прошла законченную модернизацию и к началу революции 1917 г. вновь оказалась в путах традиционализма.
   Впоследствии в России было написана много работ на данную тему и с подобными же выводами (Герасимов 1994; Яковенко 1995/1996; Лейбович 1996; Алексеев, Нефедов, Побережников 2000; Алексеев 2000; Алексеев, Побережников 2000 и многие др.). Количество же работ о российской модернизации на европейских языках просто бесчисленно (см. Крупина 1971; Поткина, Селунская 1990).
   В целом, популярность в отечественной исторической науке теории модернизации может быть объяснима ее близостью к формационному подходу. Имеющиеся интерпретации, в целом, вписываются в генеральные концепции модернизации. Так, Н. С. Розов выделяет четыре основные экономические стадии: общества с присваивающим хозяйством, общества с агро-ремесленными технологиями, индустриальные общества и общества с сервисными технологиями. Этим стадиям соответствуют пять фаз развития общества: первобытность, варварство, ранняя древность, зрелая древность - средневековье, новое время, сензитивная, современная стадия (1998а, 1998б, 2001).
   Четырехстадийную схему периодизации истории (или точнее исторического процесса) наиболее последовательно в наши дни отстаивает Л. Е. Гринин. Исследователь вводит новое понятие принципа производства благ и выделяет соответственно 4 таких принципа производства благ - охотничье-собирательский, аграрно-ремесленный, промышленный и научно-информационный. В качестве границ между принципами производства Гринин кладет производственные революции: аграрную, промышленную и научно-информационную. На основе такого подхода Гринин выделяет наиболее крупные периоды исторического процесса, хотя он пользуется для их обозначения термином формация (но, разумеется, не марксистским термином "общественно-экономические формации", а собственным - "формации исторического процесса") (Гринин 1996, 1999, 2003, 2006а, 2006б, 2007а, 2007б; Гринин, Коротаев 2008; Grinin 2007 и др.)...
   Неоэволюционизм.
   В своей основе данная теория также является однолинейной и придерживается традиции вслед за Г. Спенсером определять социальную эволюцию как "переход от относительно неопределенной, несвязной однородности к относительно определенной, связной неоднородности посредством последовательной дифференциации и интеграции" (Carneiro 1973: 90). Самая ранняя неоэволюционистская интерпретация основывалась на разграничении обществ по количеству абсорбируемой из внешней среды энергии. Л. Уайт выделял в культурной эволюции аграрную, топливную и термоядерную "энергетические революции". Он полагал, что в развитии человеческой культуры можно выделить два этапа: "примитивное" общество и цивилизацию (White 1949)." (Крадин Н.Н., "Проблемы периодизации исторических макропроцессов" http://cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=51&Itemid=49).
   В чём же ущербность вышеперечисленных концепций? Как справедливо заметил Крадин: "Они рассматривают все изменения только в линейной плоскости, тогда как исторический процесс не только часто оказывается сложнее прогрессивистской модели, но и нередко подвержен определенным циклическим флуктуациям."
   Иными словами история человечества - это не только непрерывный процесс поступательного развития производительных сил, расцвета науки и культуры, но и классовой борьбы, революций, войн, крушения отдельных государств, а то и цивилизаций.
   Кстати, о цивилизациях.
  
   "Как своеобразная реакция на ...унитарно-стадиальное понимание истории возник совершенно другой общий подход к истории. Суть его состоит в том, что человечество подразделяется на несколько совершенно автономных образований, каждое из которых имеет свою собственную, абсолютно самостоятельную историю. Каждое из этих исторических образований возникает, развивается и рано или поздно с неизбежностью гибнет. На смену погибшим образованиям приходят новые, которые совершают точно такой же цикл развития.
   В силу того, что каждое такое историческое образование все начинает с начала, ничего принципиально нового внести в историю оно не может. Отсюда следует, что все такого рода образования совершенно равноценны, эквивалентны. Ни одно из них по уровню развития не стоит ни ниже, ни выше всех остальных. Каждое из этих образований развивается, причем до поры до времени даже поступательно, но человечество в целом не эволюционирует, и уж тем более - не прогрессирует. Происходит вечное вращение множества беличьих колес.
   Не составляет труда понять, что согласно такой точке зрения не существует ни человеческого общества в целом, ни всемирной истории как единого процесса. Соответственно, не может быть и речи о стадиях развития человеческого общества в целом и тем самым об эпохах мировой истории. Поэтому такой подход к истории назван плюрально-циклическим.
   Плюралистское понимание истории возникло не сегодня. У его истоков стоят Ж.А. Гобино и Г. Рюккерт. Основные положения исторического плюрализма были достаточно четко сформулированы Н.Я. Данилевским, доведены до крайнего предела О.Шпенглером, в значительной степени смягчены А.Дж. Тойнби и, наконец, приобрели карикатурные формы в работах Л.Н. Гумилева. Названные мыслители именовали выделенные ими исторические образования по-разному: цивилизации (Ж.А. Гобино, А.Дж. Тойнби), культурно-исторические индивиды (Г. Рюккерт), культурно-исторические типы (Н.Я. Данилевский), культуры или великие культуры (О. Шпенглер), этносы и суперэтносы (Л.Н. Гумилев). Но это не меняло самой сути такого понимания истории." (Семёнов Ю.И., Марксова теория общественно-экономических формаций и современность, http://scepsis.net/library/id_120.html).
   "Считается, что основные идеи циклического понимания истории были сформулированы еще в работах Дж. Вико. Однако наиболее четко данный подход впервые был изложен в книге Н. И. Данилевского Россия и Европа. В зарубежной науке безусловный приоритет принадлежит книге О. Шпенглера Закат Европы (Spengler 1918). Однако наиболее обстоятельно цивилизационная теория была сформулирована в 12-томном сочинении А. Тойнби Изучение истории (Тойнби 1991 и др.). Тойнби выделил около 30 цивилизаций, отличающихся уникальными неповторимыми чертами. Причинами возникновения цивилизаций служили "вызовы" внешней среды. Каждая из цивилизаций проходила в своем развитии стадии возникновения, роста, надлома и распада. Внутренняя структура цивилизаций основывалась на функциональном членении на "творческое меньшинство", массы, "пролетариат".
   В науке советского времени для многих творчески мыслящих интеллектуалов цивилизационный подход выглядел как спасение от марксистской теории. Многие годы едва ли не единственным открытым сторонником цивилизационного подхода в нашей стране в советское время был Л. Н. Гумилев. Он рассматривал историю человечества как процесс взаимодействия отдельных крупномасштабных систем - "суперэтносов". Можно найти много общего с концепцией Тойнби. Жизнь каждого "суперэтноса" равнялась 1200-1500 лет, в течение которых они переживали фазы рождения, взлета и упадка. Динамика этнических процессов обусловлена энергетическими толчками, активностью "пассионариев" - наиболее деятельной части населения (Гумилев 1989).
   В годы перестройки и постсоветское время немалое число отечественных исследователей начали пропагандировать цивилизационный подход, полагая, что он-то и сможет стать действенным лекарством от догматического советского марксизма (Барг 1991; Шемякин 1991 и др.). В рамках диалектики "общего и особенного" предполагалось, что формационная теория акцентировала внимание на единстве мирового развития, но при этом допускалась некоторая вариативность истории: Восток имел право на некоторое своеобразие ("восточный феодализм", "некапиталистический путь развития" и т.д.). При этом можно выделить несколько различных интерпретаций цивилизационного подхода: (1) цивилизация - это локальный, региональный вариант развития какой-либо формации (например, "китайский феодализм" и т.д.); (2) цивилизация - это послепервобытная стадия (или стадии) исторического развития (по сути дела работы подобной направленности укладываются в русло стадиалистских интерпретаций истории); (3) цивилизационный подход предполагает перемещение спектра исследований с "базиса" (т.е. изучения социально-экономических отношений, классовой структуры и пр.) на "надстройку" (ментальность, идеологию, религию и т. д.); (4) история цивилизаций это история многих крупномасштабных локальных исторических паттернов. Число цивилизаций, выделяемых разными авторами, варьирует в пределах от нескольких единиц до нескольких десятков.
   Из всех перечисленных интерпретаций только последняя соответствует классической цивилизационной теории Данилевского - Шпенглера - Тойнби. В отличие от стадиальных теорий она рассматривает исторический процесс в другой плоскости, не в диахронной "вертикали", а в пространственном "горизонтальном" измерении. Однако способна ли она преодолеть западноцентристские недостатки стадиалистских интерпретации истории?
   Уже давно обнаружились слабые стороны цивилизационного подхода. Во-первых, не удалось выявить объективных критериев, по которым выделяются цивилизации. По этой причине их число сильно отличается у разных авторов (Уэскотт 2001), и возможны различные спекуляции (вплоть до сведения любого народа к особой цивилизации). Во-вторых, не верно отождествление цивилизаций с живыми организмами. Время существования цивилизаций различно, периоды взлета и упадка могут случаться неоднократно. В-третьих, причины генезиса и упадка разных цивилизаций различны. В-четвертых, цивилизационная уникальность не противоречит возможности распространения на них универсальных общеисторических закономерностей ("осевое время", "глобализация" и др.).
   Если в последней четверти ХХ в. многие рассчитывали, что внедрение цивилизационной методологии выведет отечественных теоретиков на передовые рубежи мировой науки, то сейчас с подобными иллюзиями следует расстаться. Цивилизационная теория была популярна в мировой науке полвека назад, ныне она находится в кризисном состоянии. Зарубежные ученые предпочитают обращаться к изучению локальных сообществ, проблематике исторической антропологии, истории повседневности (Ионов 1997). Теория цивилизаций наиболее активно разрабатывается в последние десятилетия (как альтернатива евроцентризму) в развивающихся и постсоциалистических странах. За этот период количество выделенных цивилизаций резко возросло - вплоть до придания цивилизационного статуса едва ли не любой этнической группе. В этой связи трудно не согласиться с точкой зрения И. Валлерстайна, который охарактеризовал цивилизационный подход как "идеологию слабых", как форму протеста этнического национализма против развитых стран "ядра" современной мир-системы (Wallerstein 1984)" - заключает Крадин. (Крадин Н.Н., "Проблемы периодизации исторических макропроцессов" http://cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=51&Itemid=49).
   Ещё более категоричен Семёнов: "К настоящему времени плюрально-циклический подход к истории (у нас его обычно именуют "цивилизационным") исчерпал все свои возможности и отошел в прошлое. Попытки его реанимировать, которые сейчас предпринимаются в нашей науке, ни к чему, кроме конфуза привести не могут. Об этом наглядно свидетельствуют статьи и выступления наших "цивилизационщиков". По существу, все они представляют собой переливание из пустого в порожнее."
   В защиту поборников цивилизационной методологии могу сказать только одно - они старались "привязать" исторические процессы "к земле", к определённой территории и населению, её населяющему.
  
   Ещё одно направление в изучении исторических процессов...
   "Многолинейные теории
   Промежуточное положение между линейными интерпретациями исторического процесса и цивилизационным (дискретным) объяснением истории занимают многолинейные теории (об их соотношении см.: Павленко 1996, 1997, 2002). В сущности, правильнее было бы говорить о различных измерениях мировой истории, которая разворачивается сразу в нескольких плоскостях. Каждое измерение отражает на своей координатной сетке соответствующие параметры жизнедеятельности социальных систем. Но только в совокупности (в соответствии с "принципом дополнительности") можно получить целостное представление о месте данного конкретного явления в рамках всемирно-исторического процесса.
   Существует развитая многолинейная традиция, сформулированная в трудах К. Маркса и Ф. Энгельса об азиатском способе производства (эти представления восходят к идеям Ш. Монтескьё). Первая концепция была сформулирована Марксом в Экономических рукописях 1857-1861 гг. в том месте, где он анализировал формы, предшествующие капитализму. Маркс выделил три формы Gemeinwesen: азиатскую, античную и германскую, которые можно интерпретировать как самостоятельные модели перехода к государственности. Вторая идея была сформулирована Энгельсом в Анти-Дюринге, где он, согласуясь с замечаниями Маркса, высказал предположение о двух путях становления государства - восточном и античном. Позднее последнюю версию поддержал в своих работах Г. В. Плеханов, который рассматривал данные способы производства "как два сосуществующих типа".
   Наиболее авторитетно билинейная теория была сформулирована в Восточной деспотии К. Виттфогеля. Для западного пути развития характерно формирование общества с частной собственностью, политическим равноправием граждан, ограниченным законами правовым государством. Наиболее ярко данная модель эволюции была воплощена в античных полисах. Некоторые исследователи прослеживают ее определенные признаки в обществах горских народов. Для восточного общества частная собственность имеет подчиненное значение, положение человека определяет его власть, место в иерархии управления. В обществе нет граждан, есть только подданные (Wittfogel 1957). Многие другие "азиатчики" - сторонники азиатского способа производства - также высказывались в 1950-е -1980-е гг. в поддержку билинейной теории (Э. Вельскопф, Ф. Тёкеи, М. Годелье, Л. А. Седов, М. А. Чешков и др.)." (Крадин Н.Н., "Проблемы периодизации исторических макропроцессов" http://cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=51&Itemid=49).
   "Выше уже была показана вся несостоятельность понимания человеческой истории как суммы историй отдельных единиц, объединенных лишь тождественностью действующих в них законов. Но столь же несостоятельна и концепция многолинейности развития человечества. В разных регионах развитие шло по-разному, но все эти процессы были всего лишь частями целостного процесса эволюции человеческого общества, подчиненного одним единым закономерностям." (Семёнов Ю.И. Теория общественно-экономических формаций и всемирная история. http://scepsis.net/library/id_177.html)
   Семёнов как всегда категоричен, но вряд ли с ним можно согласиться, потому что он сам себе противоречит. Позднее мы подробнее рассмотрим, почему. А пока ещё один взгляд на всемирно-исторический процесс.
  
   "Мир-системный подход.
   В последние десятилетия в российской науке много пишут о необходимости "синтеза" стадиальных и цивилизационных подходов. Но то, как это предлагают сделать вчерашние ортодоксальные марксисты, принципиально невозможно. В то же время уже несколько десятилетий существует мощное теоретическое направление - мир-системный подход, в рамках которого методологический синтез между стадиалистским видением истории и видением истории как совокупности различных крупных локальных систем уже реально осуществился.
   Поскольку в отечественной науке имеются хорошие обзоры мир-системного подхода, нет смысла подробно пересказывать содержание концепции в настоящей работе (Зарин 1991; Фурсов 1992, 1996, 1997; Завалько 1998а, 1998б). Необходимо отметить только наиболее важные положения и новые данные.
   У истоков мир-системного подхода стоял французский историк Ф. Бродель. В его трехтомнике посвященному генезису капиталистической цивилизации идет речь о взаимосвязывающей все общества "мир-экономике". У нее имеется свой центр (со своим "сверхгородом"; в XIV в. им была Венеция, позднее центр переместился во Фландрию и Англию, оттуда в ХХ столетии за океан в Нью-Йорк), второстепенные, но развитые общества, окраинная периферия. Торговые коммуникации связывают разные регионы и культуры в единое макроэкономическое пространство (Бродель 1986-1992).
   Эти идеи были развиты И. Валлерстайном (Wallerstein 1974-1989; Валлерстайн 2001). Главной единицей развития Валлерстайн избирает не "национальное государство", а социальную систему. Системы имеют определенную логику функционирования и развития. Они основаны на определенном "способе производства". И. Валлерстайн понимает термин "способ производства" как особую форму организации трудового процесса, в рамках которой посредством какого-либо разделения труда осуществляется воспроизводство системы в целом. Главным критерием классификации (и одновременно периодизации) способов производства у Валлерстайна выступает способ распределения. В этом он следует идеям К. Поланьи. Соответственно выделяются три способа производства и три типа социальных систем: 1) реципроктно-линиджные минисистемы, основанные на отношениях взаимообмена, 2) редистрибутивные мир-империи (в сущности, это и есть "цивилизации" А.Тойнби), 3) капиталистическая миросистема (мир-экономика), основанная на товарно-денежных отношениях (Wallerstein 1984: 160ff). Это стадиальная составляющая мир-системной теории.
   "Мир-империи" существуют за счет дани и налогов с провинций и захваченных колоний, т.е. за счет ресурсов, перераспределяемых бюрократическим правительством. Отличительным признаком мир-империй является административная централизация, доминирование политики над экономикой. Мир-империи могут трансформироваться в "мир-экономики". Большинство мир-экономик оказались непрочными и погибли. Единственная выжившая мир-экономика, это капиталистическая. Она сформировалась в Европе в XVI-XVII вв., превратилась в гегемона мирового развития (капиталистическую мир-систему), подчинив все другие социальные системы.
   Капиталистическая мир-система состоит из "ядра" (наиболее высокоразвитые страны Запада), "полупериферии" (в ХХ в. страны социализма) и "периферии" (страны третьего мира). Она основана на неэквивалентном разделении труда и эксплуатации между ядром и периферией. Полупериферия подвижна, она выполняет амортизационные функции и нередко является источником различных иннованционных изменений. На динамику экономических процессов в современной мир-системе накладывают геополитические процессы, экономические тренды и циклы (например, циклы Кондратьева и др.) разной протяженности (Wallerstein, 1974-1989).
   Один из ключевых вопросов мир-системной теории заключается в том, сколько мир-систем существовало на протяжении человеческой истории. Согласно Валлерстайну подлинной мир-системой является только мир-система капитализма в течение последних нескольких сот лет. Однако не все принимают его точку зрения. В 1989 г. Ж. Абу-Луход выпустила книгу До европейской гегемонии, в которой была сформулирована гипотеза о первой мир-системе, возникшей еще в XIII в. Эта система состояла из пяти независимых "ядер": 1) Западной Европы; 2) Арабского мира; 3) зоны Индийского океана; 4) Китая и Великой степи, объединенной монголами в единое макрополитическое пространство. Значимость этой работы заключается в том, что Абу-Луход первой обосновала единство мира до эпохи гегемона капитализма (Abu-Lughod 1989). Она также попыталась выделить характерные черты досовременной мир-системы, отличающие ее от капиталистической мир-системы (Abu-Lughod 1990; Абу-Луход 2001). Впоследствии исторический аспект был значительно усилен в работах А. Г. Франка, К. Чейз-Данна и Т. Холла.
   А. Г. Франк и его сторонники полагают, что мировая система ("Мир-Система") всего одна, и возраст ее насчитывает не 500, а 5000 лет. За точку отсчета он берет момент возникновения первичных цивилизаций. Франк уделяет большое внимание выявлению связей между периодами роста - упадка мировых систем и экономическими циклами Кондратьева. Для доиндустриальной эпохи, вполне логично полагает он, характерный период этих циклов был более длинным - от 200 до 500 лет. Франк и Гиллс выделяют также четыре больших цикла: доклассический (1700 - 100/50 гг. до н.э.), классический (100/50 гг. до н.э. - 200-500 г. н.э.), средневековый (200-500 - 1450/1500) и современный (с XVI в.). Внутри каждого из циклов выделены кондратьевские фазы подьема (А) и спада (В). Так, например, в рамках средневекового цикла выделены два самостоятельных субцикла: А-фаза (500-750/800) - расцвет Византии, Арабского мира, Китая (Суй и Тан), Тюркского каганата; В-фаза (750/800 - 1000/1050) - упадок Каролингов, Аббасидов, Тан, гибель уйгурского каганата; А-фаза (1000/1050 - 1250/1300) - звоевания монголов и создание досовременной мир-системы по Абу-Луход; В-фаза (1250/1300 - 1450/1500) - упадок Афро-Евразии, связанный с пандемиями (Gills, Frank 1992; Frank, Gills 1994).
   К. Чейз-Данн и Т. Холл сформулировали наиболее обоснованную на настоящий момент концепцию исторического развития мир-систем. Понятие "способ производства" они предлагают заменить более точным термином "способ накопления". Способов накопления три: (1) основанный на родственных связях (по сути дела речь идет о реципрокатном обществе), (2) даннический и (3) рыночный. В соответствии с данными способами производства они выделяют три типа мир-систем с подвариантами:
   (1) основанные на родстве (бесклассовые и безгосударственные системы охотников, собирателей и рыболовов; классовые, но безгосударственные вождества);
   (2) даннические (первичные государства, первичные империи, мир-системы со многими центрами [например, Месопотамия или Мезоамерика], коммерциализированные даннические мир-системы [например, средневековая Афро-Евразия]);
   (3) капиталистические (капиталистическая, с центром в Европе с XVII в. и современная глобальная) мир-системы (Chase-Dunn 1988; Chase-Dunn, Hall 1997, 1998; Hall 1996, 2000, 2001; Чейз-Данн, Холл 2001 и др.).
   Взаимосвязь между мир-системами складывается из четырех сетей: сетей большегрузных товаров (BNG), сетей престижных товаров (PGN), политических и военных сетей (PMN), информационных сетей (IN). Самыми широкими являются сети информации и престижных товаров. Какое место занимает каждая из сетей в динамике мир-систем, является сейчас одним наиболее актуальных вопросов. Последние теоретически важные работы в этой области показывают (Korotayev 2005; Коротаев, Малков, Халтурина 2007), что значимость обмена большегрузными товарами оказалась Валлерстайном несколько преувеличенной. На самом деле еще во времена далекой древности существовали контакты между различными цивилизациями и континентами. Таким путем распространялись технологические новации (земледелие, металлургия, колесницы, вооружение), идеологические системы, престижные товары и т.д. С этой точки зрения можно говорить о формировании единого мир-системного пространства не в индустриальную эпоху, а на несколько тысячелетий раньше.
   Без преувеличений можно сказать, что в настоящее время мир-системный подход является наиболее перспективной методологией для описания крупномасштабных исторических процессов. Более того, следует сказать, что данная парадигма имеет все перспективы использовать строгий аппарат точных наук для построения математических моделей систем разного уровня - от мини-систем до глобальной Мир-Системы. Правда, до недавнего времени процесс моделирования социальных систем осуществлялся в известной степени стихийно. Представители точных наук самостоятельно строили модели социальных систем (Капица 1996; 1999; Малинецкий 2001; Чернавский 2001; Малков 2002 и др.). Имеются очень удачные крупномасштабные проекты привнесения математических моделей из биологии и экологии в историю человечества (Turchin 2003; 2006; Турчин 2007). Наконец, сами представители социальных наук в сотрудничестве с математиками взялись за построение базовых моделей эволюции Мир-Системы (Коротаев, Малков, Халтурина 2005, 2007 и др.), выявлены важные закономерности, позволяющие объяснить динамику экономических и политических циклов (Нефедов 2003, 2005, 2007).
   В целом, на настоящий момент можно говорить о серьезном творческом сотрудничестве представителей точных и гуманитарных наук, которое вылилось в целую серию альманахов История и Математика, сборников серии "Синергетика в гуманитарных науках", других публикаций, в формирование научной сети приверженцев данного научного направления. Все это вселяет определенную надежду хотя бы на частичное преодоление постмодернистского тупика в изучении прошлого и открывает некоторые перспективы в развитии нашего знания об основных периодах исторических макропроцессов. Однако перспективы распространения новой методологии будут зависеть не только от собственных достижений в моделировании исторических процессов разного уровня, но и от того насколько удастся подготовить аудиторию профессиональных историков к восприятию этих идей." (Крадин Н.Н., "Проблемы периодизации исторических макропроцессов" http://cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=51&Itemid=49).
   "Мир-системный подход: плюсы и минусы.
   Если говорить в целом о построениях Ф. Броделя и И. Валлерстайна, то их ценность заключается в пристальном внимании к "горизонтальным", т.е. межсоциорным, связям и в стремлении разработать понятия, которые позволили бы их лучше отразить. Им хорошо удалось показать, что, по крайней мере в новое время, невозможно понять историю ни одного конкретного, отдельного общества без учета воздействия на него других таких же обществ, входящих в одну с ним социорную систему, без учета места, занимаемого им в этой системе. Исследование системы социоисторических организмов как целого - необходимое условие понимания развития каждого отдельного общества, входящего в эту систему. Много интересного было сказано И. Валлерстайном и мир-системниками о взаимоотношении центра и периферии капиталистической мировой системы в нашу эпоху.
   Но концентрация внимания на межсоциорных отношениях привела и Ф. Броделя, и в особенности И. Валлерстайна к абсолютизации этих связей. Это проявилось в преувеличении роли социорной системы и недооценке относительной самостоятельности составляющих ее социоисторических организмов. И тот, и другой были склонны к растворению социоисторических организмов в системе. Абсолютизация межсоциорных, "горизонтальных" связей с неизбежностью привела не только к отрицанию существования отдельных конкретных обществ, но и к игнорированию внутрисоциорных межстадиальных, "вертикальных" связей.
   И. Валлерстайн начал с во многом справедливой критики теории стадий экономического развития У. Ростоу и всех вообще линейно-стадиальных концепций модернизации, с критики ортодоксального линейно-стадиального понимания смены общественно-экономических формаций. Это привело его к теоретическому (но отнюдь не всегда практическому) отказу от понятия отдельного, конкретного общества (социоисторического организма), от понятия типа вообще и особенно стадиального типа такого общества, а тем и стадий его развития, и, в конечном результате - стадий всемирно-исторического развития.
   Крах линейно-стадиальных концепций модернизации и вообще линейно-стадиального понимания истории был воспринят И. Валлерстайном как крушение унитарно-стадиального понимания истории вообще. И это случилось несмотря на то, что И. Валлерстайн знал из статьи И. Хабиба о возможности не только линейного, но совершенно иного понимание смены общественно-экономических формаций.
   Дальше всего в этом направлении он пошел в книге "Переосмысление социальной науки: Пределы парадигм XIX века" (1991), в которой прямо высказался за отказ от понятий развития вообще, прогресса в частности." (Семёнов Ю.И., Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). - М.: "Современные тетради". 2003. - 776 с. http://scepsis.net/library/id_1086.html#2.10.4).
  
   Что же мы видим?
   Унитарно-стадиальные теории (модернизации, неоэволюционизм) рассматривают развитие общества, как непрерывный поступательный процесс снизу - вверх, минующий на своём пути определённые ступени - стадии. На самом же деле на определённых этапах истории, в отдельно взятой стране или местности возможен не только прогресс, но и регресс, в следствие влияния войн, революций, эпидемий и так далее.
   Сторонники плюрально-циклического (цивилизационного) подхода к изучению исторического процесса стремятся привязать его к определённой территории, так сказать к "местному колориту".
   Многолинейные теории и мир-системный подход пытаются объединить предыдущие два взгляда в некую общую систему. К тому же стремится и профессор Семёнов с его обновлённой моделью эстафетно-формационного развития, когда к понятию "общественно-экономическая формация" добавляется ещё и термин "социоисторический организм (социор)".
   В общем, весь этот разнобой во взглядах на одни и те же процессы напоминает старинную индийскую сказку о слепых мудрецах и слоне:
   Давно это было. Привели как-то в один город слона. Многие захотели увидеть его. Среди них были и известные на всю округу слепые мудрецы. Но как увидеть слона, если ты слеп?
   - Я знаю, - сказал один мудрец, - мы ощупаем его.
   - Хорошая идея, - согласились другие. - Так мы сможем узнать, какой он этот СЛОН.
   Итак, шесть мудрецов пошли "смотреть" слона.
   Первый нащупал большое плоское ухо. Оно медленно двигалось вперед и назад.
   - Это веер! Слон похож на веер! - воскликнул он.
   Второй мудрец стоял возле ноги слона и трогал ее. Она была круглой и могучей.
   - М-м-м... это что-то круглое и толстое... Слон похож на дерево! - воскликнул он.
   - Вы оба не правы. - сказал третий. - Да, он круглый, но не толстый и к тому же очень гибкий! Он похож на веревку! Этот мудрец нащупал хвост слона.
   - Ну, нет! Слон похож на копье! Да - круглый, да - тонкий, но не гибкий! - воскликнул четвертый, который ощупывал бивни слона.
   - Нет, нет, - закричал пятый, - слон, как высокая стена. Большая, широкая и шершавая.  - говорил тот, ощупывая бок слона.
   Шестой мудрец в руках держал хобот слона.
   - Все вы не правы, - сказал он, - слон похож на змею.
   - Нет, на веревку!
   - Нет, змею!
   - Стену!
   - Вы ошибаетесь!
   - Я прав!
   Шестеро слепых мудрецов безудержно кричали друг на друга. Их спор продолжался целый день. Потом еще один, затем неделя, а к единому мнению они так и не пришли. Каждый мудрец представлял себе лишь то, что могли чувствовать его руки и верил он только себе. В результате, каждый думал, что только он прав и знает, на что похож слон. Никто не хотел слушать то, что говорят ему другие. Поэтому они никогда так и не узнали, как выглядит слон."
   Вот и историческим процессом то же самое. Представители различных течений выхватывают либо какую-то его часть, либо направление развития или определённую закономерность, а затем начинают спорить друг с другом, отстаивая свою правоту, рассматривая одно и то же явление под различным углом с разных точек зрения и в различных плоскостях. И как они после этого могут прийти к единому мнению?
  
   Так как же всё обстоит на самом деле?
   Не будем мудрствовать лукаво и рассмотрим теорию жизненного цикла организации предложенную в конце 1980-х годов доктором И. Адизесом.
   Зачем она нам понадобилась?
   Так ведь и человеческое общество своего рода управляемая система, развивающаяся по определённым законам.
   "Теория Адизеса концентрирует внимание на двух важнейших параметрах жизнедеятельности организации - гибкости и контролируемости (управляемости). Молодые организации очень гибки и подвижны, но слабо контролируемы. Когда организация взрослеет, соотношение меняется - контролируемость растет, а гибкость уменьшается.
   В процессе роста любая организация сталкивается с определенными трудностями и проблемами. На каждом этапе развития организации их можно условно разделить на две большие категории:
   а) болезни роста, т.е. проблемы, обусловленные незрелостью компании, которых очень трудно избежать;
   б) организационные патологии.
   Различия двух категорий проблем состоят в том, что непреодоленные болезни роста превращаются в патологии, излечиться от которых самостоятельно организация уже не в состоянии. Задача руководства организации - в недопущении возникновения патологий. При правильно выбранных стратегии и тактике развития компания может достигнуть расцвета и находиться в этом состоянии бесконечно долго. Ключ успеха в управлении организацией - это умение сосредоточиться на решении проблем, которые присущи данной стадии жизненного цикла организации. Своевременная ликвидация проблем позволяет организации развиваться дальше.
   Этапы (стадии) жизненного цикла подразделяются на две группы: роста и старения. Можно выделить следующие стадии:
   1. "Зарождение".
   Организация не существует физически, но бизнес-идея уже возникла. Организация рождается тогда, когда идея получила положительную оценку, сформулированы определенные внутренние обязательства в отношении ее реализации, имеется готовность взять на себя риск основания нового дела.
   2. "Детство".
   На данной стадии внимание перемещается от идей и возможностей к результатам производства - удовлетворению потребностей, ради которых организация создавалась. Организация в "детстве" обладает нечеткой структурой, небольшим бюджетом, процедуры ведения бизнеса практически отсутствуют. Организация очень персонифицирована: слаба субординация, отсутствует система оценки исполнения заданий.
   На данной стадии развития необходимо соблюдать два условия, чтобы избежать "смерти": обеспечение постоянного притока денежных средств и преданность основателя идее построения устойчивой организации.
   3. "Давай-давай" (стадия быстрого роста).
   При переходе от "детства" к быстрому росту видение будущего компании изменяется от очень узкого взгляда на бизнес до панорамы почти бескрайних возможностей. Одним из видов патологии на данной стадии может быть желание основателя "объять необъятное", то есть диверсификация может включать даже те сферы бизнеса, о которых основатель не имеет ни малейшего представления. Чтобы выжить, организация должна не гнаться за любой возможностью, а четко определять, чем не следует заниматься. Для организации на этой стадии характерно реактивное поведение: она только реагирует на возможности, предоставляемые внешней средой, но пока не может их предвидеть и действует методом проб и ошибок. Чем серьезнее ошибка, тем более существенные потери несет организация. В дальнейшем такие действия приводят компанию к кризису. Для выхода из сложившейся ситуации ей необходимо пересмотреть свою деятельность и создать административную подсистему - перейти от управления по интуиции к более профессиональным действиям.
   4. "Зрелость".
   Отличительная черта поведения организации на данном этапе - конфликты и противоречия. Одновременно решаются следующие задачи: освоение делегирования полномочий, изменение системы руководства, смещение целей. Результат - конфликт между старыми и новыми сотрудниками, основателем и профессиональным менеджером, основателем и компанией, корпоративными целями и целями отдельных сотрудников. Если систематизация административной деятельности успешна и произошла институционализация руководства, организация движется к следующему этапу - расцвету.
   5. "Расцвет".
   Это оптимальная точка кривой жизненного цикла, где организация достигает баланса между самоконтролем и гибкостью. Некоторые черты организации в стадии "расцвета":
   - наличие систем служебных обязанностей и организационной структуры;
   - ориентация на результат;
   - планирование и следование разработанным планам, умение предвидеть;
   - рост как продаж, так и прибыли.
   Данный этап является показателем жизнеспособности организации, ее способности достигать эффективных результатов в краткосрочной и долгосрочной перспективе. Если организационные ресурсы перестают расти, организационная жизнеспособность достигает определенного уровня - стабилизации, которая является концом роста и началом падения.
   6. "Стабильность".
   Это первая стадия старения в жизненном цикле организации. Компания еще сильна, но начинает терять гибкость, становится зрелой. Достигается стабильная позиция на рынке. Стабильной организации присущи следующие черты:
   - низкий уровень ожидания роста;
   - сосредоточение на прошлых достижениях вместо того, чтобы попытаться заглянуть в будущее;
   - поощрение исполнителей, а не инноваторов.
   7. "Аристократизм".
   Для этой стадии характерны следующие признаки:
   - акцент в деятельности компании переносится на то, "как" делается что-либо, а не "что" делается и "почему";
   - существуют традиции, входит в обычай формализм;
   - организация обладает значительными денежными ресурсами.
   Аристократическая организация склонна отрицать существующую реальность.
   8. "Ранняя бюрократизация".
   Типичные черты организационного поведения:
   - в организации существует множество конфликтов;
   - организацию охватывает паранойя;
   - внимание сосредоточивается на внутренних стычках.
   Главным акцентом становятся правила и нормы без очевидной ориентации на результаты и удовлетворение потребительских ориентаций.
   9. "Бюрократизация и смерть".
   Компания не создает необходимых ресурсов самосохранения. Бюрократическая организация обладает множеством систем со слабой функциональной ориентацией. Отсутствует ориентация на результат, отсутствует склонность к изменениям, но существует система, предписания и процедуры.
   Смерть организации происходит тогда, когда ей уже никто ничего не поручает." (Николаев И.Г. Современные теоретические подходы к развитию организации: эволюционные теории. Проблемы современной экономики, N 1/2 (17/18), 2006, http://www.m-economy.ru/art.php?nArtId=964).
   Жизненные циклы организации по И. Адизесу показаны на рисунке 13.
  
[]
   Давайте рассмотрим, насколько они применимы к развитию человеческого общества.
  
  
   Начнём с первобытнообщинного строя. На рисунке 14 точкой "0" обозначена классическая форма такого общества (социора, формации), характеризующаяся общей собственностью на средства производства, коллективным трудом и потреблением, низким уровнем развития производительных сил, отсутствием классов и эксплуатации человека человеком.
   Что же произошло дальше?
   "Переход к фазе поздней первобытной общины произошёл ещё в эпоху господства присваивающего хозяйства, но прочная материально-техническая база была подведена под неё только с появлением земледелия и скотоводства. Переход к этой форме хозяйства был первым из трёх крупнейших переломов в развитии производит. сил человечества - аграрной революцией. Если человек раньше лишь присваивал при помощи созданных им орудий пищу, которую находил в готовом виде в природе, то теперь, впервые поставив под свой контроль некоторые природные процессы, он начал её производить, что создало условия для сравнительно быстрого роста населения. Возникновение земледелия и скотоводства, обеспечив регулярное производство избыточного продукта, сделало возможным, а в дальнейшем и неизбежным становление классов и государства.
   Фаза поздней первобытной общины была последней стадией развития первобытной формации. На смену ей пришла эпоха перехода от доклассового общества к классовому, эпоха предклассового общества. Становление классового общества было длительным, сложным и противоречивым процессом. Община постепенно трансформировалась в систему всё более обособлявшихся друг от друга домохозяйств, т. е. превращалась из первобытной в сельскую, соседскую. Парная семья трансформировалась в моногамную. Чаще всего этот процесс был опосредован возникновением большой, патриархальной семьи. Началось выделение ремесла, что способствовало развитию товарообмена. Углублялось имущественное неравенство. Началось формирование частной собственности. Появились различные формы эксплуатации: клиентелла, кабала, рабство. Свободное население всё в большей степени расслаивалось на эксплуататорское меньшинство и зависимую от него массу рядовых общинников. Зарождались и обострялись социальные антагонизмы. В значит. степени процесс становления классов и государства ускоряли войны, которые велись с целью грабежа и установления даннических отношений. Увеличивались размеры социальных объединений, которые теперь могли включать в свой состав тысячи, десятки и даже сотни тысяч людей. Общины всё в большей степени из самостоятельных социальных единиц превращались в составные части формирующихся государств.
   Впервые процесс становления классового общества завершился в междуречье Тигра и Евфрата и долине Нила. Шумерская и египетской цивилизации возникли в 4-м тыс. до н. э. в энеолите (меднокаменном веке). Возникновение раннеклассовых обществ в Эгеаде (включая Зап. М. Азию), в долинах Инда и Хуанхэ относится уже к бронзовому веку, к 3-му и 2-му тыс. до н. э. Вопрос о социально-экономической структуре первых классовых обществ относится к числу спорных. Одни советские учёные считают их рабовладельческими, другие характеризуют их как общества с азиатским способом производства." (Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983. http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_philosophy/4662/%D0%9F%D0%95%D0%A0%D0%92%D0%9E%D0%91%D0%AB%D0%A2%D0%9D%D0%9E%D0%9E%D0%91%D0%A9%D0%98%D0%9D%D0%9D%D0%90%D0%AF).
   "За второй фазой родового общества следует переходная эпоха превращения родового общества в классовое. Возможность эксплуатации человека человеком возникла с появлением прибавочного продукта. Но она смогла превратиться в действительность лишь тогда, когда начавшееся превращение личной собственности в частную породило стремление к накоплению богатств, дало стимул к индивидуализации производства, что способствовало проникновению обмена внутрь производственных коллективов, вызвало к жизни имущественную дифференциацию. На этой стадии военнопленных, которых раньше либо уничтожали, либо принимали в род, начали обращать в рабов. Возникнув, рабство в огромной степени способствовало становлению частной собственности, индивидуализации производства, развитию обмена. Возникают зачатки общественного разделения труда между индивидами, семьями. На этой стадии развития основными экономическими ячейками общества были, как правило, большие семьи, в рамках которых парные семьи постепенно превращаются в моногамные. Господство в семье и обществе переходит к мужчине, возникает патриархат. Между большими и малыми семьями крепнут соседские связи - возникает постепенно соседская община. Род на этой стадии столь же постепенно теряет свои экономические функции и становится лишь надстроечным явлением. Чаще всего он превращается из материнского в отцовский. Известен и такой вариант развития, когда материнский род исчезает, а отцовский не возникает. Его функции выполняет соседская община (эскимосы, некоторые племена бассейна реки Амазонки). В определённых конкретных условиях формой, в которой происходит превращение родового общества в классовое, является матриархат (Ашанти, Дагомея и др.).
   Эксплуатация рабов сделала возможным быстрое накопление значительных богатств в руках отдельных лиц и выделение родовой знати. Авторитет человека все в большей степени начал определяться не его личными достоинствами, а размерами принадлежащего ему богатства. В руках богатых людей оказались посты родовых старшин и племенных вождей.
   С появлением частной собственности войны, главной целью которых являлся захват рабов и имущества, стали играть огромную роль. БСльшая часть добычи доставалась родовой знати, что способствовало укреплению ее власти. Таким образом, формирование рабовладельческой родовой аристократии неизбежно повлекло за собой начало становления публичной власти, стоящей над обществом. На этой стадии развития рядовые сородичи и соплеменники образовывали аппарат насилия, опираясь на который родовая знать эксплуатировала все новые массы рабов и держала их в повиновении. Становление государства происходило в форме военной демократии. Войны были фактором, ускорившим подготовленный предшествующим развитием процесс возникновения новых социальных образований - союзов племен. Общность практической деятельности, возникавшая между племенами, входившими в состав союза, была основой консолидации племен в первичную народность (например, франки, бавары, древляне, поляне и др.). Образование союзов племен, возглавляемых родовой знатью во многом уже политических объединений, способствовало развитию процесса становления классов и государства.
   Выделение рабовладельческой верхушки с самого начала сопровождалось обнищанием рядовых членов общества, что выражалось и в появлении наряду с людьми, ведущими самостоятельно хозяйство, лиц, уже потерявших такую возможность, которые становятся объектом эксплуатации. Общество окончательно раскалывается на классы, между которыми развертывается борьба. Класс эксплуататоров в таких условиях уже не может навязывать свою волю обществу, без особого аппарата принуждения, насилия. С образованием такого аппарата завершается процесс становления государства и тем самым классового общества.
   Возникновение классового общества у разных народов относится к различным эпохам. В долине Нила и междуречье Тигра и Евфрата оно возникло в эпоху медного века (4-3-е тысячелетия до н.э.), на территории Индии, Китая, в восточном Средиземноморье - в эпоху бронзового века (3-2-е тысячелетия до н.э.), у греков классического периода, древних римлян и целого ряда др. народов - в эпоху раннего железного века (1-е тысячелетие до н.э.), у германцев, славян и многих других этнических групп - в эпоху среднего железного века (1-е тысячелетие н.э.).
   Согласно господствующей в марксистской науке точки зрения, первой антагонистической формацией является рабовладельческая, хотя в последнее время некоторые исследователи-марксисты стали склоняться к точке зрения, что в странах Древнего Востока существовала особая антагонистическая формация ("азиатская"), отличная от рабовладельческой и исторически ей предшествующая.
   Многие из народов, у которых классовое общество возникло в более позднюю историческую эпоху (1-е и 2-е тысячелетия), перешли к феодализму, минуя рабовладельческую формацию. Часть ученых объясняет это влиянием высокоразвитых классовых обществ, в которых рабовладельческий способ производства уже успел к этому времени изжить себя. Другие исследователи прежде всего обращают внимание на то обстоятельство, что у народов, перешедших прямо к феодализму, производительные силы, в связи с более поздним образованием у них классового общества, были значительно больше развиты...
   Процесс разложения родового строя и превращения его в классовое нашел отражение в общественном сознании. Последнее приобрело классовый характер. Единая мораль родового общества постепенно исчезла, уступив место классовой морали. С возникновением государства воля класса угнетателей находит свое проявление не только в морали, но и в праве." (Философская Энциклопедия. В 5-х т. - М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. 1960 -1970. http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_philosophy/4662/%D0%9F%D0%95%D0%A0%D0%92%D0%9E%D0%91%D0%AB%D0%A2%D0%9D%D0%9E%D0%9E%D0%91%D0%A9%D0%98%D0%9D%D0%9D%D0%90%D0%AF).
   "Важнейшей вехой в развития готового, сформировавшегося человеческого общества является возникновение общественных классов и государства или, как любят сейчас говорить, цивилизации. Первые классовые общества, или цивилизации, возникли в конце IV тысячелетия до н.э. Таким образом, период существования и развития готового человеческого общества прежде всего подразделяется на 1) эпоху доклассового, или первобытного, общества, и 2) эпоху классового, или цивилизованного, общества.
   В западной науке общество, которое у нас принято называть первобытным, чаще всего именуется примитивным (primitive). Называют его западные исследователи также племенным (tribal), примордиальным (primordial, т.е. первобытным, изначальным), бесклассовым (classless), безгосударственным (stateless), эгалитарным (egalitarian) обществом.
   После появления классовых обществ первобытные общества полностью не исчезли. Они вплоть до наших дней продолжали существовать наряду с классовыми, что, разумеется, не могло на них не сказаться. Чтобы учесть это различие, крупнейший специалист по первобытной истории Абрам Исакович Перщиц предложил назвать первобытные общества, какими они были до появления классовых, - апополитейными (от греч. апо - до и политеа, или полития, - государство), а первобытные общества, продолжавшие существовать после возникновения классовых, - синполитейными (от греч. син - со-, одновременный) (Первобытная периферия классовых обществ. М., 1978. С. 5.)...
   При общем подходе к истории доклассового, или первобытного, общества прежде всего принято выделять стадию собственно первобытного общества и стадию общества, переходного от собственно первобытного к классовому. В последнее время за этим переходным состоянием закрепилось название предклассового общества. Именно это общество практически имели в виду многие мыслители XVIII-XIX вв., начиная с А. Фергюсона, когда они говорили о варварах и варварстве. Термин "варварские" общества и сейчас применяется антиковедами и медиевистами для обозначения предклассовых обществ Европы и Азии. Поэтому и я буду им пользоваться в последующем изложении.
   В свою очередь, стадию собственно первобытного общества нередко подразделяют на этап раннего первобытного (раннепервобытного) общества и этап позднего первобытного (позднепервобытного) общества.
   Для раннего первобытного общества была характерна совместная собственность всех членов первобытной общины, вместе взятых, как на все предметы потребления, так и на средства производства. Эта общественная собственность проявлялась в том, что все члены раннепервобытной общины имели право на продукт, добытый любым из них, исключительно лишь в силу принадлежности к этому коллективу. Других оснований не требовалось. Весь созданный продукт распределялся между всеми членами общины, сообразно их потребностям. Действовал принцип: от каждого по способностям, каждому по потребностям.
   В раннем первобытном обществе существовали первобытно-коммунистические, или коммуналистические, отношения распределения и тем самым собственности, и, соответственно, коммуналистический способ производства. Раннее первобытное общество было первобытно-коммунистическим, или коммуналистическим.
   Смена раннего первобытного общества поздним связана с появлением распределения по труду, которое постепенно вытесняет коммуналистическое распределение. Происходит раздвоение экономики на жизнеобеспечивающую и престижную. Престижно-экономические отношения приобретают такое значение, что позднепервобытное общество можно было охарактеризовать как первобытно-престижное. Возникновение распределения по труду и престижной экономики с необходимостью предполагало появление наряду с общественной собственностью отдельной собственности членов общества и тем самым соответственно имущественного и социального неравенства. (Семёнов Ю.И. Экономическая этнология. Первобытное и раннее предклассовое общество. Ч. 1-3. М., 1993.)
   С возникновением первобытно-престижных обществ, первобытно-коммунистические полностью не исчезли, они продолжали существовать наряду с первыми. Так первобытный мир разделился на два исторических мира: первобытно-коммунистический и первобытно-престижный. Первобытно-престижный мир был супериорным, первобытно-коммунистический - инфериорным, эксмагистральным.
   Еще на стадии первобытно-престижного общества стали возникать различного рода методы и образы эксплуатации. Их развитие привело к переходу от первобытно-престижного общества к предклассовому. Наряду с названными выше двумя историческими мирами возник еще один: предклассовый, или варварский. Последний исторический мир был супериорным, первобытно-коммунистический и первобытно-престижный - инфериорными, эксмагистральными.
   На ступени предклассового (варварского) общества уже существовали такие методы эксплуатации, как систематический военный грабеж, данничество, посредническая торговля и ростовщичество, а также помогодоминарный (от лат. dominari - господствовать) и заемнодоминарный образы эксплуатации.
   Генезис частной собственности и социальное расслоение вообще, становление общественных классов прежде всего шло в нескольких формах. Становление персонально-корпоративной частной собственности, которая, как правило, была верховной, предполагало разделение людей на знать (аристократию) и простонародье (коммонеров). Это - аристарное (от греч. аристос - наилучший) расслоение. Становление персональной частной собственности, которая обычно была и полной, предполагало разделение людей на богачей и бедняков. Это - плутарное (от греч. плутос - богатство) расслоение. Становление политарной, т.е. общеклассовой, корпоративной собственности всегда начиналось как аристарное, но затем приобретало иные, очень своеобразные формы.
   На стадии предклассового общества шло формирование политарного способа производства. Становящийся политаризм можно было бы назвать протополитаризмом. Протополитарный способ производства был одним из основных на стадии предклассового общества.
   Близким к протополитарному способу производства был протонобиларный (от лат. nobilis- знатный) способ, который отличался от первого тем, что при нем каждому члену эксплуататорской элиты выделялась определенная доля корпоративной собственности, что часто вело к ее полному разделу. Протонобиларная частная собственность в отличии от протополитарной была корпоративно-персонализированной. Нобиларное расслоение было аристарным.
   Существовали еще две основные формы эксплуатации, который в зависимости от условий выступали то как образы, то как способы производства.
   Одна из них - доминатный, или доминарный, способ (образ) производства. Суть его заключается в том, что эксплуатируемый полностью работает в хозяйстве эксплуататора. Этот способ выступает в пяти вариантах, которые часто являются и его составными частями.
   В одном случае человек работает только за содержание (кров, пища, одежда). Это - доминарно-приживальческий, или просто приживальческий подспособ (подобраз) эксплуатации (1). Нередко поступление женщины в такого рода зависимость оформляется как заключение брака. Это - брако-приживальчество (2). Человек может работать за определенную плату. Этот вариант можно назвать доминарно-наймитским, или просто наймитским (3). Человек может оказаться в чужом хозяйстве в качестве заложника или несостоятельного должника. Это - доминарно-кабальный подспособ (подобраз) (4). И, наконец, еще одним является доминарно-рабский подспособ (подобраз) эксплуатации (5). Рабство как вариант составной элемент доминарного способа (образа) эксплуатации качественно отличается от рабства как самостоятельного способа производства. В литературе его обычно именуют домашним, или патриархальным рабством.
   Другим ранним основным способом (образом) производства был магнатный, или магнарный (от лат. magnus - великий, ср.-лат. magnatus - владыка). Он выступал в четырех вариантах, которые нередко являлись одновременно и его составными элементами. При этом способе (образе) основное средство производства - земля, находившаяся в полной собственности эксплуататора, передавалась в обособленное пользование работника, который более или менее самостоятельно вел на ней хозяйство. Случалось, что непосредственный производитель получал от эксплуататора не только землю, но и все средства труда. Работник обычно отдавал собственнику земли часть урожая, а нередко также трудился в собственном хозяйстве эксплуататора.
   Таким работник мог стать раб, посаженный на землю. Это магнарно-рабский вариант магнарного способа производства (1). Им мог стать приживал. Это - магнарно-приживальческий вариант магнарного способа производства (2). Им мог стать человек, оказавшийся в зависимости от владельца земли в результате задолженности. Это магнарно-кабальный подспособ (подобраз) эксплуатации (3). И, наконец, им мог стать человек, взявший участок земли в аренду и оказавшийся в результате этого не только в экономической, но и в личной зависимости от владельца земли. Это - магнарно-арендный подспособ (подобраз) эксплуатации (4).
   И доминарное, и магнарное расслоение были вариантами плутарной стратификации. Очень часто доминарный и магнарный способы производства срастались друг с другом, образуя, по существу, один единый гибридный способ производства - домино-магнарный. Доминаристы при этом одновременно были и магнаристами.
   Различные предклассовые общества существенно отличались друг от друга по своей социально-экономической структуре. Были общества, в которых господствовал формирующийся крестьянско-общинный (пракрестьянско-общинный) уклад. Такие общества можно было бы назвать пракрестьянскими (1). В одних такого рода обществах отношения эксплуатации, если и существовали, то лишь в качестве придатков к этому господствующему укладу. Это - собственно пракрестьянские общества (1.1.). В других важную роль играли доминарные отношения. Это пракрестьянскодоминарные общества (1.2.).
   В значительном числе предклассовых обществ господствующим был протополитарный уклад. Это - протополитарные общества (2). Их можно подразделить на два подтипа: общества, в которых протополитарный уклад господствовал почти безраздельно - собственно протополитарные общества (2.1.) и общества, в которых наряду с протополитарным укладом важную роль играл доминомагнарный, - протополитомагнарные общества (2.2.). Первые из них иногда называют "деревенскими" обществами, вторые - "городскими".
   Наблюдались общества с доминированием протонобиларных отношений. Это - протонобиларные общества (3), которые подразделялись на собственно протонобиларные (3.1.) и протонобилодоминарные (3.2.). Были социоисторические организмы, в которых господствовал доминомагнарный способ производства. Это - протодоминомагнарные общества (4). И, наконец, были общества, в которых сосуществовали и играли примерно одинаковую роль протонобиларная и доминомагнарная формы эксплуатации. Такие общества можно было бы назвать протонобиломагнарными (5).
   Еще один тип - общества, в которых доминомагнарные отношения сочетались с эксплуатацией рядовых его членов со стороны особой военной корпорации, которую на Руси называли дружиной. Научным термином для обозначения такой корпорации могло бы стать слово "милития" (лат. militia - войско), а ее предводителя - слово "милитарх". Лучший термин для обозначения таких социоисторических организмов - протомилитомагнарные общества (6).
   Ни один из этих шести основных типов предклассового общества не может быть охарактеризован как общественно-экономическая формация, ибо он не был стадией всемирно-исторического развития. Такой стадией было предклассовое общество, но оно тоже не может быть названо общественно-экономической формацией, ибо оно не представляло собой единого социально-экономического типа.
   К разным социально-экономические типам предклассового общества вряд ли применимо и понятие параформации. Они не дополняли какую-либо общественно-экономическую формацию, существовавшую в качестве стадии мировой истории, а все вместе взятые заменяли общественно-экономическую формацию. Поэтому их лучше всего было бы именовать общественно-экономическими проформациями (от греч. про - вместо).
   Некоторые проформации возникли в результате внутреннего развития предклассового общества. Это - апополитейные проформации. Другие обязаны своим появлением влиянию сложившихся классовых обществ. Это - синполитейные проформации. К числу последних, по-видимому, относится протомилитомагнарное общество.
   Проформации не выступали по отношению друг к другу как стадии развития. Они были альтернативными вариантами предклассового общества. Их альтернативность наглядно проявлялась в том, что они могли превращаться друг в друга. Не только пракрестьянские общества превращались в протополитарные, но и протополитарные могли трансформироваться в пракрестьянские. Протонобиларные общества преобразовывались в протонобиломагнарные, а последние - в протодоминомагнарные. В свою очередь протодоминомагнарные общества могли стать протонобиломагнарными. Возможны были и другие взаимные превращения предклассовых обществ. (Подробнее см.: Семенов Ю.И. Проблема перехода от первобытного общества к классовому: Пути и варианты развития // ЭО. 1993. N 2, N 3; Он же. Война и мир в земледельческих предклассовых и ранних классовых обществах // А.И. Першиц, Ю.И. Семенов, В.И. Шнирельман. Война и мир в ранней истории человечества. Т. 2..М., 1994. С. 7-41; Он же. Введение во всемирную историю. Вып. 2. История первобытного общества. М., 1999. С. 143-176.).
   Во всех проформациях, исключая пракрестьянскую, шли процессы становления частной собственности и общественных классов. Но из пяти оставшихся предклассовых обществ только одно было способно превратиться в классовое без воздействия извне более развитых (а именно классовых) социоисторических организмов - протополитарное (в обоих его вариантах - собственно протополитарном и протополитомагнарном). Таким образом, оно представляло собой магистральную проформацию. Трансформация остальных проформаций в классовое общества было возможно лишь при условии индукции со стороны классовых обществ. Поэтому первые классовые общества могли быть только древнеполитарными и древнеполитомагнарными." ((Семёнов Ю.И., Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). - М.: "Современные тетради". 2003. http://scepsis.net/library/id_1327.html)
   Из всего вышеизложенного можно сделать вывод, что, хотя классики марксизма-ленинизма, а вслед за ними и его адепты, рассматривали доклассовое общество как единую первобытнообщинную общественно-экономическую формацию, они выделяли несколько стадий его развития. Например "дикость" и "варварство" в работе Ф. Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства", каждую из которых автор разбивает ещё на три ступени: низшую, среднюю и высшую. (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 21 http://marx-engels.su/21.pdf). То есть, в рамках каждой формации общество не статично, а проходит в своём развитии определённые стадии.
  
   Более того, сам Семёнов выделяет основные и неосновные способы производства. То есть те, которым соответствуют определённые общественно-экономические формации и те, которые остались без оных.
   "Неосновные способы производства... Это крестьянско-общинный способ производства, который в классовом обществе всегда существовал в качестве составной части того или иного антагонистического способа производства (основного варианта древнеполитарного способа производства, феодального способа производства и т.п.), мелкобуржуазный и иные способы мелкого самостоятельного хозяйства. К неосновным относятся все, кроме древнеполитарного, политарные способы производства. В средние века, кроме феодального способа производства существовал еще купеческо-бюргерский способ производства.
   Помимо них существуют еще несколько неосновых способов производства, оформившихся на стадии предклассового общества и существовавших во многих социоисторических организмах классового общества.
   Близким к древнеполитарному способу производства был нобиларный (от лат. nobilis - знатный) способ, который отличался от первого тем, что при нем каждому члену эксплуататорской элиты выделялась определенная доля корпоративной собственности, что часто вело к ее полному разделу. Нобиларная частная собственность в отличии от политарной была корпоративно-персонализированной.
   Другим был доминарный (от лат. dominare - господствовать) способ производства. Суть его заключается в том, что эксплуатируемый полностью работает в хозяйстве эксплуататора. Этот способ выступает в пяти вариантах, которые часто являются и его составными частями.
   В одном случае человек работает только за содержание (кров, пища, одежда). Это - доминарно-приживальческий, или просто приживальческий подспособ эксплуатации (1). Нередко вступление женщины в такого рода зависимость оформлялось как заключение брака. Это - брако-приживальчество (2). Человек мог работать за определенную плату. Этот вариант можно назвать доминарно-наймитским, или просто наймитским (3). Человек мог оказаться в чужом хозяйстве в качестве заложника или несостоятельного должника. Это - доминарно-кабальный подспособ (4). И, наконец, еще одним является доминарно-рабский подспособ эксплуатации (5). Рабство как вариант составной элемент доминарного способа (образа) эксплуатации качественно отличается от рабства как самостоятельного способа производства. В литературе его обычно именуют домашним, или патриархальным, рабством.
   Третьи способом производства был магнарный (от лат. magna - великий, ср.-лат. magnat - владыка). Он выступал в четырех вариантах, которые нередко являлись одновременно и его составными элементами. При этом способе (образе) основное средство производства - земля, находившаяся в полной собственности эксплуататора, передавалась в обособленное пользование работника, который более или менее самостоятельно вел на ней хозяйство. Случалось, что непосредственный производитель получал от эксплуататора не только землю, но и все средства труда. Работник обычно отдавал собственнику земли часть урожая, а нередко также трудился в собственном хозяйстве эксплуататора.
   Таким работником мог стать раб, посаженный на землю. Это магнарно-рабский вариант магнарного способа производства (1). Им мог стать приживал. Это - магнарно-приживальческий вариант магнарного способа производства (2). Им мог стать человек, оказавшийся в зависимости от владельца земли в результате задолженности. Это магнарно-кабальный подспособ эксплуатации (3). И, наконец, им мог стать человек, взявший участок земли в аренду и оказавшийся в результате этого не только в экономической, но и в личной зависимости от владельца земли. Это - магнарно-арендный подспособ (подобраз) эксплуатации (4). Такого рода эксплуатируемых производителей в исторической литературе нередко называют издольниками, а когда они отдают хозяину земли половину урожая, - испольниками, или половниками.
   Очень часто доминарный и магнарный способы производства срастались друг с другом, образуя по существу один единый гибридный способ производства - доминомагнарный. Доминаристы при этом одновременно были и магнаристами." (Семёнов Ю.И. Производство и общество // Социальная философия. Курс лекций. Учебник. - Под ред. И.А.Гобозова., http://scepsis.net/library/id_68.html).
   Это утверждение Семёнова полностью противоречит марксистско-ленинскому учению, согласно которому каждой общественно-экономические формации соответствует определённый способ производства и определённый тип производственных отношений.
   Чтобы как-то укрепить и подпереть трещащее по всем швам, готовое вот-вот обвалиться здание истмата, профессор вводит новые термины.
   "Как уже отмечалось, согласно материалистическому пониманию истории, в основе эволюции человеческого общества лежит развитие общественного производства (производства материальных благ), а базисом каждого социоисторического организма является существующая в нем система социально-экономических (производственных) отношений. В дальнейшем я буду называть эту систему социально-экономическим строем общества.
   Существует несколько качественно отличных типов социально-экономических отношений (рабовладельческие, феодальные и т.п.). Отношения определенного типа могут образовывать в обществе целостную систему - общественно-экономический уклад, а могут существовать в нем в качестве лишь придатка к существующим укладам - общественно-экономического подуклада.
   Производство материальных благ всегда происходит в определенной общественной форме. Каждая система социально-экономических отношений одного определенного типа (общественно-экономический уклад) представляет особую общественною форму, в которой осуществляется процесс созидания материальных благ. Производство, взятое в определенной общественной форме, есть не что иное, как способ производства. Способов производства существует столько, сколько существует общественно-экономических укладов. Когда производство осуществляется в оболочке не уклада, а общественно-экономического подуклада, мы имеем дело не со способом, а с тем или иным образом производства.
   Каждый антагонистический способ или образ производства представляет собой особый способ эксплуатации или образ эксплуатации. Существуют и такие формы эксплуатации человека человеком, которые не представляют собой ни способа, ни образа производства. Эксплуатация в таком случае происходит не в процессе производства общественного продукта, который всегда одновременно является и процессом первичного распределения этого продукта, а после завершения этого процесса в ходе перераспределения общественного продукта. Подобные формы эксплуатации я буду называть методами эксплуатации. Методы эксплуатации подразделяются на внутри-социорные (интрасоциорные) и межсоциорные (интерсоциорные).
   Так как согласно материалистическому пониманию истории социально-экономические отношения составляют базис, фундамент любого общества, то естественной для марксистов является классификация социально-исторических организмов по типу господствующих в них производственных связей. Тип общества, выделенный по такому признаку, принято называть общественно-экономической формацией. Но общественно-экономической формацией может быть назван не всякий социально-экономический тип общества, а только такой, который является одновременно стадией всемирно-исторического развития.
   Как уже отмечалось, кроме общественно-экономических формаций, существуют и такие социально-экономические типы общества, которые не представляют собой стадий развития человеческого общества в целом. Они могут быть стадиями развития лишь отдельных обществ. Эти типы общества, представляющие собой своеобразные дополнения к общественно-экономическим формациям, я называю общественно-экономическими параформациями (от греч. пара - возле, при).
   Возникновение параформаций обусловлено неравномерностью развития человечества, в результате которой с определенного времени начинают одновременно существовать социоисторические организмы с разным социально-экономическим строем и находящиеся на разных стадиях развития. Именно в результате взаимного воздействия и прежде всего влияния более развитых социоисторических на менее развитые и возникали, в большинстве случаев, параформации.
   Когда в социоисторическом организме существуют социально-экономические отношения только одного типа, то общество одноукладно. В применении к нему понятия общественно-экономический уклад и общественно-экономический строй общества совпадают. Но в социально-историческом организме могут одновременно существовать несколько общественно-экономических укладов, не говоря уже о подукладах. Такое общество многоукладно.
   Обычно в таком обществе один из существующих в нем укладов является господствующим, доминирующим, остальные же - подчиненными, Господствующий уклад определяет характер социально-экономического строя общества в целом, а тем самым и тип общества, его формационную или параформационную принадлежность. Различие между господствующим и подчиненным укладами во многих случаях носит относительный характер. В процессе исторического развития тот или иной господствующий уклад может стать подчиненным, а подчиненный превратиться в доминирующий.
   Однако не всякий подчиненный уклад может стать господствующим. И здесь мы сталкиваемся с иной классификацией укладов. Они подразделяются на такие, которые в принципе могут быть господствующими, и такие, которые никогда господствующими стать не могут. Первые уклады можно назвать стержневыми, вторые - дополнительными. Стержневые уклады могут быть единственными в обществе или господствующими в нем и определять тип общества. Они подразделяются на формационные и параформационные. Соответственно способы производства могут быть подразделены на формационные, или основные, параформационные и дополнительные. (Семёнов Ю.И. Общественно-экономические уклады // Теория общественно-экономической формации. М., 1982. С. 126-164. http://www.istmat.ru/index.php?menu=1&action=1&item=77)
   Возможны ситуации, когда тип общества определяет не один из существующих в социоисторическом организме укладов, а прочный и постоянный симбиоз двух общественно-экономических укладов. Такой дуалистический, симбиотический, химерный характер носит ряд параформаций." (Семёнов Ю.И., Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). - М.: "Современные тетради". 2003. - 776 с. http://scepsis.net/library/id_1326.html#4.2.2).
  
   Изучая труды профессора Семёнова поневоле задаёшься вопросом: "А читал ли сам автор основоположников марксизма, тех же Маркса с Энгельсом?" Нет, понятно, что читал, но насколько внимательно? Ведь в работе "Происхождение семьи, частной собственности и государства" Энгельс прямо утверждает:
   "На высшей ступени варварства происходит дальнейшее разделение труда между земледелием и ремеслом, следовательно, производство все возрастающей части продуктов труда непосредственно для обмена, тем самым превращение обмена между отдельными производителями в жизненную необходимость для общества. Цивилизация упрочивает и усиливает все эти возникшие до нее виды разделения труда, особенно путем обострения противоположности между городом и деревней (причем экономически господствовать может город над деревней, как это было в древности, или же деревня над городом, как это было в средние века), и присоединяет к этому третье, свойственное лишь ей, разделение труда решающего значения - создает класс, который занимается уже не производством, а только обменом продуктов, а именно купцов. До сих пор причины образования классов были связаны еще исключительно с производством; они вели к разделению занятых в производстве людей на руководителей и исполнителей или же на производителей большего и меньшего масштаба. Здесь впервые появляется класс,
   который, не принимая никакого участия в производстве, захватывает в общем и целом руководство производством и экономически подчиняет себе производителей, становится неустранимым посредником между каждыми двумя производителями и эксплуатирует их обоих. Под предлогом избавления производителей от труда и риска, связанных с обменом, расширения сбыта их продуктов вплоть до самых отдаленных рынков и создания тем самым якобы наиболее полезного класса населения образуется класс паразитов, класс настоящих общественных тунеядцев, который в вознаграждение за свои в действительности весьма незначительные услуги снимает сливки как с отечественного, так и с иностранного производства, быстро приобретает громадные богатства и соответствующее им влияние в обществе и именно поэтому в период цивилизации захватывает все более почетное положение и все более подчиняет себе производство, пока, наконец, сам не создает свой собственный продукт - периодические торговые кризисы.
   Впрочем, на рассматриваемой нами ступени развития молодое купечество еще не имеет никакого представления о тех великих делах, какие ему предстоят. Но оно формируется и становится необходимым, и этого достаточно. А вместе с ним появляются металлические деньги, чеканная монета, и с металлическими деньгами - новое средство господства непроизводителя над производителем и его производством. Был открыт товар товаров, который в скрытом виде содержит в себе все другие товары, волшебное средство, способное, если это угодно, превращаться в любую заманчивую и желанную вещь. Кто обладал им, тот властвовал над миром производства. А кто прежде всего обладал им? Купец. Культ денег был в его надежных руках. Он взял на себя заботу возвестить, что все товары, а с ними и все товаропроизводители должны с благоговением повергнуться в прах перед деньгами. Он доказал на практике, что все другие формы богатства всего лишь тень перед этим воплощением богатства как такового. Никогда впоследствии власть денег не выступала в такой первобытно грубой и насильственной форме, как в этот период их юности. Вслед за покупкой товаров на деньги появилась денежная ссуда, а вместе с ней - процент и ростовщичество. И ни одно законодательство позднейшего времени не бросает должника столь жестоко и беспощадно к ногам кредитора-ростовщика, как законодательство Древних Афин и Рима, - а то и другое возникло спонтанно как обычное право, исключительно в силу экономической необходимости." (Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. т. 21, С. 165-166, http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Той же точки зрения придерживается и К. Маркс:
   "Средние века оставили после себя две различные формы капитала, которые достигают зрелости в самых различных общественно-экономических формациях и до насту-пления эры капиталистического способа производства считаются капиталом как таковым: ростовщический капитал и купеческий капитал. (Маркс К. Капитал. Критика политической экономии, т. 1 // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. т. 23, стр. 759 - 760, http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   "Так как торговый капитал не выходит из сферы обращения и его функция состоит исключительно в том, чтобы опосредствовать обмен товаров, то, - если оставить в стороне неразвитые формы, вытекающие из непосредственной меновой торговли, - для его существования не требуется никаких других условий, кроме тех, которые необходимы для простого товарного и денежного обращения. Или, лучше сказать, последнее является условием его существования. Каков бы ни был способ производства, на основе которого производятся продукты, входящие в обращение как товары, - будет ли это первобытнообщинное хозяйство, или производство, основанное на рабском труде, или мелкокрестьянское и мелкобуржуазное, или капиталистическое производство, - это нисколько не изменяет их характера как товаров, и в качестве товаров они одинаково должны пройти процесс обмена и сопровождающие его изменения формы. Крайние члены, между которыми служит посредником купеческий капитал, даны для него, как они даны для денег и для движения денег. Единственно необходимое заключается в том, чтобы эти крайние члены имелись в наличии как товары, - безразлично, является ли производство во всем своем объеме товарным производством или же производители, сами ведущие хозяйство, выносят на рынок только излишек, остающийся за покрытием их непосредственных потребностей, удовлетворяемых их производством. Купеческий капитал лишь опосредствует движение этих крайних членов, товаров, которые являются для него заранее данными предпосылками." (Маркс К. Капитал. Критика политической экономии, т. 3, ч. 1 // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. т. 25, ч. 1, стр. 357 - 358, http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Таким образом капиталистические производственные отношения возникли ещё в эпоху разложения первобытнообщинного строя и существовали на протяжении всей последующей истории человечества, хотя до победы капиталистического способа производства и распространения его по всему земному шару, не играл доминирующей роли.
   Так же основополагающей роли не играл и упомянутый Семеновым крестьянско-общинный способ производства, наличие которого сам профессор отмечал в различных социально-историческим организмах, стоящих на разных стадиях общественно-экономического развития.
   Следовательно ни о каких "одноукладных" обществах и социорах говорить не приходится. Можно констатировать лишь наличие многоукладных организмов и систем, в которых наличествует два и более способов производства.
  
   Теперь о том, что касается формаций и утверждения Семёнова, что "общественно-экономической формацией может быть назван не всякий социально-экономический тип общества, а только такой, который является одновременно стадией всемирно-исторического развития".
   Вот что пишет профессор:
   "В настоящее время в нашей литературе, в частности и в исторической, усиленно разрабатывается и пропагандируется идея о двух совершенно самостоятельных и качественно отличных путях или линиях исторического развития - западной и восточной. Действительно, между западноевропейским и восточным обществами, какими они были, скажем, к середине XIX в., существует качественное, принципиальное различие.
   Если сопоставить развитие Южной и Западной Европы в период с VIII в. до н.э. до начала XIX в. н.э., с развитием Востока в то же самое время, то сразу же бросится в глаза огромная разница. В Европе за это время античное рабовладельческое общество сменилось средневековым феодальным, а последнее - капиталистическим. На Востоке же не было ничего похожего: ни рабовладельческого общества, ни феодального, ни капиталистического.
   Но разгадка довольно проста. Различие между Востоком, каким он был в XIX в., и Западом того же времени прежде всего заключается в том, что эти общества относятся к двум разным общественно-экономическим формациям: восточные социоисторические организмы - к самой первой классовой формации - древнеполитарной, западноевропейские - к самой последней классовой формации - капиталистической.
   Поэтому говорить об особом восточном пути развития человеческого общества имеет нисколько не больше смысла, чем говорить, скажем, об австралийском пути развития. Ведь в развитии общества аборигенов Австралии мы не было даже политарной стадии, не говоря уж об античной, феодальной и капиталистической. Но это никого не смущает. Все понимают, что аборигены Австралии ко времени контакта их с европейцами (XVII - XVIII в.) просто продолжали оставаться на стадии доклассового общества. Но точно так же все общества Востока вплоть до середины XIX в. продолжали оставаться на стадии древнеполитарного общества.
   Как уже указывалось, древнеполитарное общество само по себе взятое, не способно трансформироваться в общество более высокого типа. Поэтому развитие обществ Востока с неизбежностью должно было носить застойный характер. Этот вековой застой был прерван европейской колонизацией." ((Семёнов Ю.И., Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). - М.: "Современные тетради". 2003. http://scepsis.net/library/id_1327.html#4.3.5)
   В результате у Семёнова получается следующая схема всемирно-исторического развития (рисунок 15), ещё более ущербная, чем "ортодоксальная марксистская" - сталинская.
  
   Если у "ортодоксов" развитие человеческого общества шло более-менее равномерно, то у Семёнова оно выглядит на редкость скособоченным и однобоким. Создаётся иллюзия, что всеми своими достижениями человечество обязано лишь Европе, тогда как во всём остальном мире царили лишь застой и отстой.
   "Согласно Ю.И. Семенову, после перехода социора или группы социоров на новую прогрессивную историческую стадию развития они образуют мировой центр, который имеет возможности к дальнейшему развитию. Но линии развития философ выделил две: магистральную (по которой шли общества Ближнего Востока, Др. Греции и Др. Рима, феодальной Европы и капиталистической Европы) и латеральную (общества Византии, Др. Руси, России, СССР, и т.д.). Это позволило автору сделать следующий вывод: "Уже довольно давно модным стало критиковать европоцентризм. В этой критике есть моменты, заслуживающие внимание. Но в целом европоцентристский подход ко всемирной истории последних трех тысячелетий существования человечества совершенно оправдан...начиная с VIII в. до н.э. магистральная линия развития человечества идет через Европу. Именно там все это время находился и перемещался центр мирового исторического развития, там последовательно сменились остальные три мировые системы - античная, феодальная и капиталистическая." (Семёнов Ю.И. Философия истории. М.: Современные тетради, 2003 - С.486. http://scepsis.net/library/id_1947.html).
   Здесь мы встречаемся с типом историософского мышления, которое из факта существования мировой капиталистической системы выводит идею последовательного прогрессивного развития от древних обществ до современных. Но вряд ли на факте силового преобладания западноевропейской цивилизации можно построить аргументацию в защиту прогрессивного однолинейного развития человечества. Ведь от той же линии культурно-исторического преемства, которую рисует автор (Др. Восток-Эллада, Рим - Западная Европа, США) можно нарисовать и другую линию, которую сам автор считает побочной, латеральной (Др. Восток - Эллада, Рим - Византия - Др. Русь - Московское Царство - Петровская Империя - СССР). При этом концепция одного исторического центра не выдерживает критики: в ХХ веке именно СССР и США долгое время представляли двухполярную систему мира. Почему же автору именно такая (европоцентристская) точка зрения представляется наиболее перспективной? Очевидно, что ответ надо искать в его концепции истории нашей страны в ХХ веке.
   Ю.И. Семенов не без основания считает, что Россия в начале ХХ века была подвергнута угрозе превращения в экономическую периферию капиталистического мира. Далее в России произошла революция, которая с точки зрения автора была антикапиталистической. Но была ли она социалистической? Нет, отвечает Семенов: "Объективной задачей Октябрьской рабоче-крестьянской революции было уничтожение паракапитализма и зависимости страны от ортокапиталистического центра. Эта объективная задача революции была осознана ее участниками как борьба за создание в России социалистического общества. Социализм в России не возник. Цель, которую ставили перед собой активные деятели революции, не была достигнута. Если исходить из того, что революция в России, действительно по своей объективной задаче была социалистической, то придется признать ее поражение. В стране на смену одному антагонистическому способу производства пришел другой, тоже антагонистический способ производства." (Семенов Ю.И. Философия истории. М.: Современные тетради, 2003. - С.502-503. http://scepsis.net/library/id_1949.html)
   Этот антагонистический способ производства автор работы называет "индустрополитаризмом", строем, при котором вся экономика находится в подчинении класса чиновников и главного чиновника - политарха, использующего свое положение как для устрашения общества, так и для личного обогащения...
   "Неополитарный строй обеспечил СССР положение одной из двух сверхдержав. Однако возможности этой экономической системы были ограничены. Она не могла обеспечить интенсификацию производства, внедрение результатов нового, третьего по счету переворота в производительных силах человеческого общества - научно-технической революции Примерно с 50-х годов темпы экономического развития страны стали непрерывно уменьшаться, пока к середине 80-х годов не упали почти до нуля. Это свидетельствовало о том, что неополитарные производственные отношения превратились в тормоз на пути развития производительных сил. Непрерывно нарастал кризис экономики и всего общества. Объективной необходимостью стала ликвидация ставшей совершенно неэффективной неополитарной системы. И она с неизбежностью началась." (Семенов Ю.И. Философия истории. М., Современные тетради, 2003 С. 508. http://scepsis.net/library/id_1949.html)
   Таким образом, перед нами стоит такая концепция исторического процесса, которая полностью оправдала и усилила всю критику СССР, высказанную от лица троцкизма, еврокоммунизма и неолиберализма. СССР, согласно "глобально-стадиальной концепции", не был социализмом, а был диктатурой, где только репрессии обеспечивали производительные силы, именно СССР вызвал к жизни нацистские и фашистские режимы и, наконец, к 80-м годам стал совершенно "экономически неэффективен" и пал от чисто внутренних причин. Однако, описание Семеновым социалистического строя не выдерживает критики, т.к. основано на исторических мифах, внедренных в сознание в период перестройки 80-х - 90-х годов. Эти мифы подробно описал С.Г. Кара-Мурза в своих работах "Манипуляция сознанием" и "Советская цивилизация", в которых выступил с принципиальной критикой классического марксизма.
   Экономический детерминизм и социальная антропология марксизма привели Ю.И. Семенова к описанию СССР как классового общества, в котором не был построен социализм, описываемый им как государство без эксплуатации и социального разделения. Это положение основывалось прежде всего на мифе об эксплуатации государством рабочего класса, который, тем не менее, получал в результате распределения доходов все, что не мог получить в капиталистических странах: бесплатное жилье, бесплатное образование, бесплатную медицину. Другой миф о диктаторской природе советского общества основывался на обобщении автором работы исторических сведений о диктатуре как форме государственного устройства и в Древнем Риме I-II вв., и в феодальной Франции ХVI в., в "политаризме" Ивана Грозного, и, наконец, в гитлеровской Германии и сталинском СССР. Все эти диктатуры были политическими формами Смутного времени в истории и характеризовались жестокостью и насилием, но автор выводит из их существования тезис об экономическом единстве всех этих обществ, называя их политарными, только чтобы еще раз подчеркнуть догматический марксистский тезис о зависимости политики от экономики. В СССР диктатура пришлась на период индустриализации и внутренней борьбы двух течений в советском большевизме, а также на период Великой Отечественной войны и послевоенного восстановления хозяйства. Никакого "абсолютного права на жизнь и смерть своих граждан" не было уже ни у Хрущева, ни у Брежнева, ни у последующих руководителей.
   Историософия Семенова также имеет еще одну общую черту с неолиберализмом - это ее детерминизм. Каждая историческая стадия с необходимостью следует из предыдущей. Это приводит автора к признанию того, что исторический процесс неизбежно ведет к установлению в мире единой капиталистической системы и образованию "сверхсоциора" - глобального капиталистического сообщества, в рамках которого начнется процесс перехода к глобальному социалистическому обществу.
   Другим мифом, опирающимся на европоцентристские представления об истории, стало утверждение Семенова о Западе как центре мирового исторического процесса. В действительности "миф развития через имитацию Запада" появился именно в результате силового давления Западной Европы как отдельной цивилизации на другие страны. Он оправдывал колонизацию этих стран и эксплуатацию их природных ресурсов. Впрочем, и Семенов выделяет положительные стороны в колониализме в следующих словах: "...у колониализма помимо обрисованной выше стороны существовала и другая. Она состояла в вырывании колонизируемых народов из векового застоя, в приобщении их к достижениям самых развитых к тому времени обществ. Англичане, например, не только грабили Индию. Они строили в ней фабрики и заводы, железные дороги, создавали телеграфную сеть, внедряли европейское образование и науку, готовили кадры местной интеллигенции, ученых, врачей, инженеров, современных администраторов и т.п. Но главное - в Индии началось формирование капиталистических отношений." (Семенов Ю.И. Философия истории. М., Современные тетради, 2003 С. 485. http://scepsis.net/library/id_1947.html).
   В этом панегирике рабству и угнетению выразилась черта классического марксизма - преобладание детерминизма и поклонения Европе над страданиями и судьбами целых народов, чье историческое развитие протекало вдалеке от "магистрального" пути грабежа и насилия со стороны европейцев...
   Таким образом, несмотря на громадную работу, проведенную автором работы по систематизации и изучению мировой истории, следует признать неубедительной абстрактную схему мирового исторического развития, обрисованную автором. Уже в самой попытке построения безошибочного и абсолютно детерминированного мирового исторического процесса мы видим рационализм Ю.И. Семенова, выражающийся в стремлении зафиксировать сущность исторического процесса, исключить дальнейшее развитие научных представлений, представить мировую историю как нечто уже познанное, и познанное в соответствии с абсолютно верным критерием - материалистической философией истории." (Самохин А.В., Ю.И. Семенов, его книга "Философия истории" и причины возникновения "глобально-стадиальной концепции". http://www.situation.ru/app/j_art_533.htm)
   "Существуют многочисленные попытки модернизировать формационную теорию. Большей частью они ограничиваются частностями. Но некоторые претендуют на широкомасштабное обновление формационно-стадиальной картины исторического процесса. Результатом одной из таких попыток является концепция, разрабатываемая Ю.И. Семеновым.
   Исследователь открыто относит себя к приверженцам материалистического понимания истории и полагает, что плюралистическое понимание истории несостоятельно. Критически относится он и к той формационной модели исторического процесса, которая до недавнего времени господствовала в марксистском обществознании, именуя ее ортодоксальной...
   Что можно сказать об этой попытке модернизации формационной теории? Прежде всего отметим, что она предпринята и реализована с учетом данных современной исторической науки, других наук и в целом достаточно аргументирована в аспекте раскрытия многообразия, полицентризма и вместе с тем единства историчекого процесса, множественности логик развития его подсистем при наличии, так сказать, металогики (магистральной тенденции) их общего движения. В целом верно, что прогресс человечества осуществляется в форме прорыва к новым горизонтам отдельных народов или очагов цивилизации. А уж потом в этот прорыв втягиваются другие народы или человечество в целом. Примерно так же происходит движение к прогрессу в рамках одного общества. Вначале вырывается вперед одна часть общества (одни социальные слои или классы), а потом уже к этому уровню культуры и благосостояния подтягиваются другие слои, за счет которых и осуществлялся прорыв. Образно выражаясь, история, хотя и процесс стихийный, но сплошь и рядом действует как умный полководец, способный при ограниченных ресурсах создать решающий перевес сил в решающий час на решающем участке фронта (конечно, за счет людей и ресурсов с других участков). В принципе не вызывает возражений общая оценка характера исторического процесса как "унитарно-эстафетно-стадиального", хотя она, на наш взгляд, таит опасность абсолютизации унитарности. Исторический процесс скорее полиунитарен, т е. унитарен при множественности самостоятельных (конкретных или локальных) цивилизаций. Перспективным представляется путь диверсификации понятия "общественно-экономическая формация" (формации, протоформации, параформации и проч.), его связи с понятием цивилизации. Такие понятия, как "историческое гнездо", "историческая арена", "историческая зона", "центр мирового исторического развития", "центральное историческое пространство" и некоторые другие, позволяют более конкретно и адекватно передать поливариантность, полиструктурность и, если позволительно так выразиться, многопотоковость мирового процесса.
   Вместе с тем, ряд конкретных решений автора не кажутся убедительными. Вся картина истории с массой новых, не всегда оправданных терминов выглядит излишне усложненной. Вызывает, в частности, возражение ограничение содержания понятия "формация" только тем общественно-экономическим строем, который изначально несет на себе печать мирового или всемирного явления. Все остальные случаи автор вынужден отсекать, давая им различные названия (параформации и проч.). Не проще ли было дифференцировать формации по критерию: всеобщее-общее-особенное: всемирные (общецивилизационные), особенные или региональные, присущие каким-то группам обществ (цивилизаций), частные или единичные, т.е. неразвившиеся в тип (не получившие сколько-нибудь широкого распространения) формации? Или другой пример. Рассуждения о квазифеодальных отношениях лишь запутывают проблему. Чтобы не возводить в абсолютную модель феодальных отношений западноевропейский тип этих отношений и тем самым не впадать в возможную ошибку, целесообразней было бы, учитывая региональные особенности феодальных отношений, говорить о разных типах этих отношений (западный тип, восточный и т.д.). Уязвимо и утверждение о принципиальной неспособности политарных (азиатских) и квазифеодальных и прочих отношений породить буржуазные отношения. То что Западная Европа раньше других регионов вступила в новую, капиталистическую формаций и наложила на нее свою печать, еще не говорит о тупиковом характере цивилизаций в других регионах. Возможно, все дело в темпах развития, степени насыщенности межцивилизационных, межрегиональных этнодемографических, экономических, политических и культурных связей или в каких-то иных специфических обстоятельствах. Несколько настораживает здесь откровенная европоцентричная ориентация автора. Капитализм возник в Западной Европе или, по словам автора, в западноевропейской исторической зоне. Это так. Но возник он не в силу самодостаточности развития самой Европы, а мирового развития в целом. В частности, не без влияния (не без переоткрытия) достижений античного мира, а также достижений арабо-исламской цивилизации, не без аккумуляции (сплошь и рядом варварской на первых стадиях своего развития) сил и средств остального мира." (Панарин А. Философия истории, http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Panarin/11.php).
   Что ж, отрадно сознавать, что не мне одному сразу бросились в глаза однобокость и недоработанность концепции Ю.И. Семёнова. Возможно, она не выглядела бы такой ущербной, если бы приняла следующий вид (рисунок 16).
  
   Здесь "феодально-рабовладельческой" названа та формация, что у Семёнова именуется "политарной" (государственной). Как уже говорилось выше, это название он сам и придумал. Ни у Маркса, ни у Энгельса мы такого термина не находим, как и особого наименования формации, соответствующей азиатскому способу производства. Сам способ упоминается неоднократно, а вот присущая ему формация ни разу, что позволило последующим идеологам коммунизма, начиная от Ленина и Сталина, благополучно "забыть" как о формации, так и об азиатском способе производства.
   Так являются ли политарная, рабовладельческая и феодальная формации последовательно сменяющими друг друга вехами всемирно-исторического процесса, или это - всего лишь разновидности одной и той же докапиталистической формации, которую Ю.М. Кобищанов называет "большой феодальной формацией", а В.П. Илюшечкин - "сословно-классовым обществом"?
   Попробуем разобраться...
  
   Рабовладельческий (серварный) способ производства.
   "С появлением рабства, достигшего при цивилизации своего наивысшего развития, про-изошло первое крупное разделение общества на эксплуатирующий и эксплуатируемый клас-сы. Это разделение продолжало существовать в течение всего периода цивилизации. Рабство - первая форма эксплуатации, присущая античному миру; за ним следуют: крепостничество в средние века, наемный труд в новое время. Таковы три великие формы порабощения, ха-рактерные для трех великих эпох цивилизации; открытое, а с недавних пор замаскированное рабство всегда ее сопровождает." (Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. т. 21, С. 175, http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   "Первый из "классических" способов производства, именуемый обычно рабовладельческим, прежде всего предполагает существование людей - полных и безраздельных собственников средств производства. Но для осуществления процесса производства кроме средств производства нужна еще и рабочая сила. Рассматриваемый полный собственник средств производства получает ее в свое распоряжение путем приобретения в собственность самого работника. Став полным собственником личности работника, он тем самым становится и полным собственником его рабочей силы. Так происходит социальное, а затем и физическое соединение средств производства с рабочей силой.
   Подобного рода производство с необходимостью предполагает полное внеэкономическое принуждение. Так как человека, который находится в полной собственности другого человека, обычно называют рабом, то производство, совершающееся в такой общественной форме, принято именовать рабовладельческим. С этим связано ставшее привычным определение рабства как способа производства. А между тем это неверно.
   Рабство, взятое само по себе, вовсе не способ производства, а особое экономическое, а тем самым и правовое состояние людей. Рабы - люди, всегда являющиеся полной собственностью других людей, но совершенно не обязательно занятые в производстве материальных благ. Рабы могли быть домашними слугами, домоправителями, стражниками, учителями, писцами, врачами, государственными служащими, даже министрами и военачальниками и т.п.
   Поэтому наличие в том или ином социоисторическом организме рабства, а тем самым рабов и рабовладельцев само по себе отнюдь не означает существование в нем описанного выше способа производства, а тем самым и двух связанных с ним классов. Непонимание этого влечет за собой множество недоразумений и ошибок.
   Прежде всего, необходимо строгое отграничение рабов, занятых в материальном производстве, от всех прочих категорий невольников. Но и этого недостаточно. Даже наличие рабов-производителей само по себе взятое еще не свидетельствует о бытии в обществе способа производства, называемого рабовладельческим. Нужно, чтобы данные социально-экономические отношения образовывали в обществе особый общественно-экономический уклад. Без целостной системы тех или иных производственных отношений соответствующего способа производства попросту не существует.
   Настоятельно необходим особый термин для обозначения рабов-производителей, порожденных особым способом производства и составляющих особый класс общества. Лучше всего, вероятно, было бы использовать для этого латинское слово, обозначавшее раба, - "серв". Но дело в том, что это слово сейчас употребляется в исторической науке для обозначения западноевропейских средневековых крепостных крестьян. Поэтому для обозначения описанной выше категории рабов будет использоваться термин "серварий", созданный по аналогии со словом "пролетарий". Соответственно, я буду называть данный способ производства серварным, представителей противостоящего сервариям класса - серваристами и говорить о серварных отношениях и серваризме. Подобно тому, как не всякий раб, даже занятый в производстве, - серварий, не всякий рабовладелец - серварист. Римский крестьянин, имевший двух-трех рабов, занятых в производстве, не принадлежал к классу серваристов, то есть не был серваристом.
   В Древней Греции ремесленная мастерская, в которой работали серварии, называлась эргастерием, в Древнем Риме поместье, в котором трудились такого рода работники, именовалось виллой. Общий термин для обозначения серварных хозяйственных ячеек в литературе отсутствует, хотя он, безусловно, нужен. В качестве такого термина я буду использовать слово "сервариум". Экономическим организмом серварного способа производства был полис. Исчезновение полиса означало конец серваризма.
   До сих пор я имел в виду тот основанный на труде рабов-производителей способ производства, который существовал в античном мире и известен под названием не только рабовладельческого, но и античного способа производства. Но кроме него в истории существовал и другой рабовладельческий же способ производства, наиболее ярко представленный хозяйством Юга США первой половины XIX в. Хозяйственные ячейки этого способа производства именуются плантациями. Поэтому его можно назвать плантаторским. Имея сходство с серварным способом производства, он в то же время существенно отличался от серварного: его хозяйственные ячейки (плантации) входили в совершенно иной экономический организм - капиталистическое рыночное хозяйство. И к жизни его вызвали совершенно иные силы, чем породившие античный серваризм, - силы складывавшегося мирового капиталистического рынка." (Семёнов Ю.И. Основные и неосновные способы производства. http://www.situation.ru/app/j_art_343.htm).
   "Институт рабства, установленный колонизаторами в испано-португальской Америке, не только существовал на протяжении всего колониального периода, но и пережил его на многие десятилетия. Вначале рабство было отменено на Гаити (1790), затем в Мексике (1829), испанском Сан-Доминго (1831), Колумбии (1851), Уругвае (1853), Венесуэле (1854), Перу (1855), Аргентине (1864), на Кубе (1886), в Бразилии (1888). В английских колониях Карибского бассейна с рабством было покончено в 1833 г., во французских колониях - в 1848 г., в США - в 1863 г.
   Рабство, по словам К. Маркса, самая бесстыдная форма порабощения человека (См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 15, с. 335. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm), пронизывала все поры колониального общества, оказывая влияние на все стороны его жизни. Если колонии Нового Света служили подспорьем развивающемуся капитализму в Европе, то рабство в этой части света было оборотной стороной медали эксплуатации европейских рабочих или, как говорил К. Маркс, "для скрытого рабства наемных рабочих в Европе нужно было в качестве фундамента рабство sans phrase [без оговорок] в Новом свете" (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 769. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Особенно бесчеловечно эксплуатировались рабы на плантациях. Плантаторы выступали в роли рыцарей первоначального накопления. К. Маркс первым раскрыл капиталистическую сущность плантационного хозяйства. Он писал, что на "плантациях, - которые с самого же начала рассчитаны на торговлю, на производство для мирового рынка, - существует капиталистическое производство, хотя только формально, так как рабство негров исключает свободный наемный труд, т. е. самую основу капиталистического производства. Но здесь перед нами капиталисты, строящие свое хозяйство на рабском труде негров" (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. II, с. 329. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Во многих колониях рабство являлось основой экономики, источником благосостояния колонизаторов, латифундистов, плантаторов, собственников рудников. Работорговля и рабовладельчество создавали определенный "стиль" жизни, для которого были характерны ничем не ограниченные жестокость, произвол, насилие. Хосе Марти писал, что "каждое утро вместе с солнцем поднимался над кубинской землей бич рабовладельца" (Марти X. Избранное. М., 1956, с. 268), его щелканье раздавалось и во всех других колониях Америки. Рабов клеймили, некоторых подвергали изощренным пыткам, увечили. Особенно страдали женщины. Рабовладельцы не только насиловали их, но и нередко заставляли заниматься проституцией, присваивая себе, подобно сутенерам, их доходы. Восстания рабов сопровождались массовыми казнями, за беглыми рабами велась подлинная охота, их травили собаками, а при поимке обрезали уши, носы, кастрировали, избивали до смерти.
   Рабовладельческая система повинна не только в порабощении и гибели миллионов африканцев, но и в том моральном ущербе, который она наносила обществу в целом, порождая расовые предрассудки, создавая расовые барьеры, расовую дискриминацию, жертвами которых было и в значительной степени продолжает еще оставаться небелое население во многих районах земного шара. Как справедливо отмечал французский ученый Марсель Пренан, существование рабства всегда сопровождалось расизмом, который провозглашал неполноценность народов, подвергавшихся рабству (Prenant M. Raza у racismo. La Habana, 1940, p. 11).
   С работорговлей были связаны королевская власть, церковь, суды, колониальные чиновники, многие посредники. В ней принимали участие крупнейшие банкирские дома, торговые фирмы, члены королевских семейств, аристократы Испании, Португалии, Англии, Франции, Дании, Голландии, немецких и итальянских государств. Все, кто только мог, кто располагал капиталом и связями, пытался поживиться за счет купли, транспортировки и продажи негров. Сделки финансировались банковскими домами и страховыми компаниями.
   Рабов поставляла Африка. Главные центры работорговли находились в португальских колониях. Работорговля осуществлялась как бы треугольником. Из портов метрополий направлялись корабли работорговцев, груженные оружием, порохом и другими товарами, в Африку, где их обменивали на рабов. Из Африки корабли с рабами шли в колонии, откуда с колониальными товарами возвращались в Европу.
   Сколько было завезено рабов в Америку за три с половиной столетия? Точных данных на этот счет не существует. По мнению авторитетных ученых, работорговцами было продано от 50 млн. до 200 млн. человек. Достигло же Америки не более 20 млн., из них 3/4 мужчины (Фостер У. З. Негритянский народ в истории Америки. М., 1955, с. 35-36; MЖrner M. Race mixture in the history of Latin America. Boston, 1967, p. 17-18; Franco I. L. AfroAmИrica. La Habana, 1961, p. 163-164. О значении негритянского фактора в современном этническом составе Латинской Америки говорят следующие цифры: потомки африканских рабов составляют 14% всего населения континента: 10% - в США, от 28 до 36% - в Бразилии, 46% - на Антильских островах, 6% - в Колумбии, 14% - в Эквадоре и 8% - в Венесуэле. В других странах процент значительно меньший. См.: Franco I. L. La presencia negra en el A Nuevo Mundo. La Habana, 1968, p. 19-20), остальные погибли в пути. Рабов поставляли европейцам продажные вожди племен. Невольников сортировали: стариков и детей убивали, оставшихся в живых связывали группами друг с другом и гнали пешком к факториям, расположенным на океанском побережье. Больных, отстающих убивали. Из факторий рабов увозили на невольничьих кораблях "цивилизованных" христианнейших европейцев прочь от родной земли.
   Рабов, которых называли "черной слоновой костью" или "индийскими предметами" (piezas de Indias), набивали в корабли, словно это были ящики или бочки. Закованных в кандалы, их укладывали вплотную друг к другу (нередко заставляли даже сгибать ноги в коленях). По словам одного капитана невольничьего судна, "негру на корабле отводилось меньше места, чем покойнику в гробу"." (Григулевич И.Р. Крест и меч. Католическая церковь в Испанской Америке, XVI-XVIII вв. - Москва: Наука, 1977 - с.295. http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000106/st007.shtml)
   Что же мы видим: марксисты, начиная от самого основоположника учения и кончая профессором Семёновым, констатируют соседство наряду с капиталистическим самого что ни на есть отсталого (по сравнению с тем же феодализмом) рабовладельческого (серварного) способа производства.
   Тот же К. Маркс пишет:
   "Возделываемые рабами культуры предметов южного экспорта - хлопок, табак, сахар и т. д. - являются доходными лишь в том случае, если они производятся большими группами рабов в массовом масштабе и на обширных пространствах естественно плодородной почвы, требующей лишь примитивного труда. Интенсивные культуры, зависящие не столько от плодородия почвы, сколько от вложенного капитала, образованности и инициативности работника, противоречат самому существу рабства. Отсюда быстрое превращение таких штатов, как Мэриленд и Виргиния, ранее применявших рабский труд для производства товаров на экспорт, в штаты, разводящие рабов, чтобы затем экспортировать их в отдаленные районы Юга. Даже в Южной Каролине, где рабы составляют четыре седьмых населения, культура хлопка в течение ряда лет почти совсем не развивается вследствие истощения почвы. Больше того, Южная Каролина под давлением обстоятельств частично уже превратилась в штат, разводящий рабов, так как она ежегодно продает рабов в штаты крайнего Юга и Юго-Запада уже на 4 миллиона долларов. Как только наступает такой момент, становится необходимым приобретение новых территорий, для того чтобы одной части рабовладельцев с их рабами предоставить новые плодородные земли, а другой, оставшейся части, создать новый рынок для разведения, а следовательно, и для продажи рабов. Так, например, не подлежит сомнению, что если бы не присоединение к Соединенным Штатам Луизианы, Миссури и Арканзаса, рабство в Виргинии и Мэриленде давно бы исчезло." (Маркс К. Гражданская война в Северной Америке / К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения.: Издание 2-е. М., 1959. Т.15. С. 337-347.
   Выходит, что в эпоху развивающегося и, даже, развитого капитализма рабовладельческая формация живёт и процветает, цветя пышным цветом на ещё большей территории, в ещё больших масштабах, чем в античную эпоху, перемалывая миллионы жизней обращённых в рабство несчастных... пусть и на периферии капиталистического мира. И как это вписывается в стройную концепцию исторического материализма? А никак! Марксисты просто констатируют факт: ну да, рабовладельческие производственные отношения имеют место быть... А почему, из-за чего, в чём причина такого "отката" в развитии производительных сил? Ведь даже Маркс прямо говорит: хищническое использование природных ресурсов, примитивный труд. При этом о какой-то производительности и квалификации работников даже говорить не приходится.
   Конечно можно было бы свести всё к какому-то нонсенсу, исключению из правил, если бы подобные "рецидивы" в мировой истории не повторялись с завидной периодичностью. В новейшей истории наиболее известным являлся рабский труд заключённых в концентрационных лагерях во время второй мировой войны. Примером тому может служить концлагерь "Дора-Миттельбау" (Dora Mittelbau): 
   "Первый транспорт прибыл в "Дору" в августе 1943 года. Вслед за ним стали прибывать десятки новых. Комендант Бухенвальда беспрекословно выполнял директиву Берлина об обеспечении концерна "Миттельбау" ("Миттельдойче баугемайншафт", генеральный директор Рикге, директор завода Зовацкий). В результате такого темпа в сентябре месяце в лагере насчитывалось уже 3 тысячи человек, в ноябре - 9 тысяч, а к январю 1944 года эта цифра возросла до 12 тысяч.
   С первых же дней пребывания в "Доре" узники почувствовали всю невыносимость жизненных условий в новом лагере. Но основным бичом были, конечно, нечеловеческие условия труда. Прежде в этом месте производились разработки известняка. В течение ряда лет сквозь гору был пробит полукилометровой туннель с несколькими десятками перпендикулярных выработок. В самый короткий срок здесь должны были быть выполнены работы по расширению существующих штолен и превращению их в производственные цехи, пригодные для изготовления реактивного оружия.
   В начальный период существования лагеря никто не думал строить бараки для заключенных под землей. Работы на поверхности ограничивались лишь выгрузкой вагонов и строительством жилья для эсэсовцев. Занимались этим несколько "ауссенкоманд". Единственным достоинством этих команд была возможность дышать свежим, неотравленным воздухом.
   Все остальные заключенные работали не менее чем по 12 - 14 часов под землей в самых ужасных условиях. Грузили камни, возили вагонетки, бетонировали полы и т. п. Особенно трудной и вредной была работа в глухих забоях на проходке новых штолен. Такие участки имелись в наиболее отдаленной от входа части подземного лабиринта, а именно: в юго-восточной части туннеля "А - Дора", где в то время еще не было выхода на поверхность. Здесь царил ужасный хаос. Рытвины с застоявшейся водой, каменные бугры, груды породы, песка, щебня, строительного мусора. Основные инструменты рабочих - кирка, лопата, носилки и тачка. Пыль и газы от частых взрывов были здесь настолько густы, что в нескольких шагах все предметы скрывались в пелене тумана даже при свете мощных прожекторов. Слабые вентиляторы, стоявшие в десятке метров от забоя, ничего не давали, лишь разгоняя отравленный воздух несколько дальше по подземелью.
   Приближение зимы обострило проблему жилья. И вот по решению коменданта лагеря и директора Зовацкого узники были переведены под землю, где "жилплощади" в это время было еще более чем достаточно. Переход под землю вполне устраивал руководителей лагеря: решались сразу проблемы жилья, отопления (в туннеле было хотя и сыро, но не очень холодно), зимней одежды и даже охраны лагеря.
   Настало самое страшное время в истории "Доры".
   Большинству из вступающих впервые под своды подземелья "4в" теперь уже не суждено было увидеть солнечный свет. Для "жилых" блоков были выделены три штольни в юго-восточной части подземелья. (Позднее к ним добавилась еще одна штольня у южного входа туннеля "Б"). Это были недавно оконченные и еще не отделанные выработки, имеющие лишь по одному выходу в тупиковую часть туннеля "А".
   Страшную картину представляли собой эти жилища - склепы заживо погребенных людей. Несколько недель здесь не было совершенно ничего. Тысячи узников спали на голом сыром каменном грунте, накрывшись тонким одеялом и положив под голову деревянные башмаки или кусок породы. Позже, в начале декабря, в "жилых" штольнях были установлены пятиэтажные деревянные нары в виде отдельных клеток-боксов на 45 и 90 человек. канализации под землей еще не было. Вместо уборных у стен стояли ряды вечно переполненных бочек, от которых распространялось ужасное зловоние.
   Если и не было очень больших вспышек эпидемии, то только потому, что людей прежде убивали нечеловеческие условия труда. Вблизи "жилых" помещений проводились основные буровзрывные работы. Общей вентиляции не было. И именно сюда гнали воздух вентиляторы. Теперь большая часть узников дышала отравленным воздухом все 24 часа. Особенно трудно приходилось работающим у забоев. Эти люди были обречены. Через 10 - 15 дней у них возникали заболевания легких, внезапные приступы судорожного кашля. Спазмы давили горло, лицо синело, язык высовывался изо рта, глаза наливались кровью. Особенно часто такие приступы начинались во время сна. Несчастные вскакивали среди ночи и начинали метаться, судорожно глотая воздух. После нескольких таких приступов у больных начинала идти из горла кровь. Через 3 - 5 дней все кончалось. В страшных мучениях человек умирал.
   Обычная смертность в лагере осенью и затем зимой 1943/44 года составляла 70 - 80 человек в сутки. Но бывали дни и даже периоды, когда это число достигало 150 и даже 200 человек. Несмотря на высокую смертность, медпункт и блоки для больных были постоянно переполнены тяжелобольными и дистрофиками. Прибывающие узники слишком быстро превращались в трупы. Число нетрудоспособных катастрофически росло. Одних только "легких больных" и "ходячих" дистрофиков бродило под землей более тысячи человек. Само собой разумеется, содержание бесполезных людей приносило прямой убыток монополиям. Однако "несознательные" узники не желали считаться с доходами концерна "Миттельбау" и упрямо отказывались "вовремя" умирать." (Безыменский Л. А. Особая папка "Барбаросса". - М.: Издательство АПН, 1973. http://www.litmir.co/br/?b=240868&p=59)
   Что тут скажешь? Редкий рабовладелец относился так к своим "подопечным", как "цивилизаторы" из Третьего рейха.
  
   Принудительный труд заключённых и военнопленных существовал в разное время при различных способах производства во всех общественно-экономических формациях. Однако, он, как правило не играл решающей, доминирующей роли, за исключением стран античного мира. Но и тут не всё так просто.
   "Греческое, этрусское, латинское и карфагенское исторические гнезда вместе взятые образовали новую историческую арену - средиземноморскую. В эту систему входили и греческие полисы, расположенные на берегах Чёрного моря. В отличие от древнеполитарного мира, который никогда не был единым, весь античный мир составлял собой одну систему - античную, средиземноморскую." (Семёнов Ю.И., Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). - М.: "Современные тетради". 2003. http://scepsis.net/library/id_1327.html#4.3.5)
   С этим утверждением можно поспорить. Начнём с Древней Греции... И тут первое, что бросается в глаза - необычное социальное устройство Спарты.
   "Возникновение Спартанского государства... тесно связано с передвижением дорийских племен. Данные развития греческого языка показывают, что ахейцы были наиболее древним и широко расселившимся греческим племенем. В Пелопоннесе, в частности на территории позднейшего Спартанского государства, до его возникновения говорили на ахейском языке, родственном ионийскому. Захватившие Пелопоннес дорийские племена частью уничтожили местное ахейское население, частью его поработили, частью с ним ассимилировались...
   Дорийское вторжение должно было резко обострить дальнейшее развитие процесса социальной дифференциации в ахейском обществе. Весьма вероятно, что ахейская знать частично вошла в состав вновь образовавшегося господствующего класса дорийских завоевателей. Геродот, хорошо знакомый с историческими преданиями, рассказывает, как спартанский царь Клеомен I на вопрос о том, кто он, ответил жрице богини Афины, что он ахеец, а не дорянин. Следовательно, для Геродота одна из двух династий спартанских царей была ахейского происхождения. В другом месте Геродот (IV, 145-150) подробно излагает предание о миниях, которые переселились с острова Лемноса в Лаконику и вошли в состав спартанского гражданства...
   Hе менее существен вопрос, когда, при каких обстоятельствах и в какой форме произошло порабощение широких слоев населения Лаконики господствующим классом. Своеобразие положения илотов интересовало и древнегреческих историков. Судя по их данным, в частности данным Эфора, первоначально илоты порабощены не были. Начало порабощению илотов положил царь Агис, принадлежавший ко второму по счету поколению после вторжения дорян в Лаконику. По данным других историков, илоты были порабощены при третьем поколении царей.
   Исторические предания связывают порабощение илотов с периодом исключительного обострения социальной борьбы, продолжавшейся в течение пяти поколений. Отсюда ясно, что порабощение земледельческой массы населения потребовало максимального напряжения сил поработителей. Можно думать, что именно в этих условиях и произошло сближение ахейской знати с дорянами. Уцелевшая часть ахейской знати, по-видимому, была включена в состав дорийских фил: победители, таким образом, объединились вместе с частью господствующего слоя побежденных в единую военно-политическую организацию. Судя по данным последних археологических исследований, Спарта до так называемой Второй Мессенской войны вообще мало чем отличалась от других современных ей греческих общин. Присущие же ей характерные особенности, отличавшие ее от окружающих общин, возникают позже. По-видимому, только позднее это объединение получило название "общины равных" или общины спартиатов. Именно этот военно-организованный коллектив распределил земли долины Еврота между отдельными семьями на равные наделы - клеры, поступившие в наследственное пользование каждой семьи. Права верховного собственника, однако, сохранились за общиной спартиатов, осуществлявшей постоянный и реальный контроль над владельцами наделов.
   Покоренное спартанцами земледельческое население, получившее название илотов, было прикреплено к клерам, на территории которых ему надлежало под контролем специально уполномоченных государством лиц вести хозяйство. Самим спартанцам длительное пребывание на их клерах было запрещено. О первоначальном положении илотов нам известно весьма мало. По-видимому, лишь в следующем, VII в. до н. э. положение порабощенных илотов приблизилось к положению рабов. Однако в отношениях к илотам и рабам наблюдаются коренные различия. Илоты не только не представляли собой частной собственности спартиатов, но и не эксплуатировались ими непосредственно, поскольку спартиаты не могли жить на своих клерах и, следовательно, не могли непосредственно вести свое хозяйство; илоты, таким образом, самостоятельно вели хозяйство на клере и в порядке государственной повинности должны были отдавать спартиатам определенную часть урожая. Только государство обладало властью над жизнью и смертью илотов. Это выражалось в существовании государственного обычая криптий (см. ниже), а также в том, что эфоры при вступлении в должность совершали обряд объявления войны илотам. Нельзя назвать илотов в полном смысле слова и государственными рабами, так как продажа илотов государством фактически была невозможна. Наряду с илотами в Спарте существовали и рабы в буквальном смысле этого слова. Позднегреческий писатель Поллукс, автор своего рода толкового словаря, так определяет илотов: "Среднее положение между рабами и свободными занимали лакедемонские илоты, фессалийские пенесты и критские клароты и мноиты". (Паневин К.В. История Древней Греции. - Санкт-Петербург: Полигон, 1999. http://www.sno.pro1.ru/lib/panevin_istoriya_dreney_grezii/panevin_istoriya_dreney_grezii.pdf).
   Честно говоря, прочитав эти строки, я впервые узнал о каких-то пенестах, кларотах и мноитах. Так о ком же здесь идёт речь?
   "Фессалия, граничившая на западе с Эпиром, на севере с Македонией и омываемая морем на востоке, представляла обширную равнину, разделенную на две части невысокими горами поперечного хребта... Фессалия славилась своим плодородием. Пахотные поля давали самый высокий в Греции урожай пшеницы. На заливных лугах паслись табуны лошадей, гордость фессалийской знати...
   Во II тысячелетии до н. э. население Фессалии было отчасти вытеснено, отчасти покорено сначала ахейцами, затем дорийцами и, наконец, эолийцами, к которым принадлежали и фессалийцы. Жившее здесь население равнины было превращено в рабов - пенестов. Завоеванные земли стали собственностью отдельных знатных родов, овладевших как пахотными землями, так и заливными лугами.
   В эпоху дорийского завоевания переселенцы, как и всюду, захватили наиболее плодородные низменные места. Прежнее эолийское население - пенесты, - хотя и сохранило частично свои территории и свое племенное устройство, но лишилось свободы и стало зависимым от победителей, поставляя контингенты в их войска и платя им дань.
   Население собственно Фессалии делилось на четыре группы. Первую группу составляли "династы" - члены немногих знатных родов, владельцы больших земельных территорий, фактически сосредоточившие в своих руках власть. Ко второй группе относились средние и мелкие свободные землевладельцы, бывшие клиентами одного из "династов". Они служили в войске, в зависимости от своего имущества, всадниками или гоплитами. Эта группа населения не должна была заниматься торговлей или ремеслами под угрозой лишения гражданских прав. Даже на народные собрания они собирались не на рыночной площади, как в других греческих полисах, а на особой "свободной агоре", где всякого рода торговля была запрещена. Третью группу составляли ремесленники и торговцы, представлявшие лично свободную, но политически бесправную группу. Положение основной массы производителей, пенестов, входивших в четвертую группу, мало чем отличалось от положения спартанских илотов в VII - VI вв. до н. э. Пенест, как и илот, сидел на отведенном ему участке земли, владел домом и движимостью; он не мог уйти со своего участка, обязан был отдавать определенную часть урожая землевладельцу и беспрекословно исполнять его приказания, но владелец не мог ни убить пенеста, ни продать его за границы своего участка. Восстания пенестов, как и восстания илотов, были обычным явлением."
   "...И в Спарте, и на Крите в I тысячелетии до н. э. господствовавшей этнической группой были доряне, властвовавшие над покоренным ими населением, состоявшим из ахейцев, этеокритян ("исконных критян") и др...
   Население Крита распадалось на две основные группы - свободных и несвободных. Свободные состояли: из полноправные граждан дорийского племени; из так называемых "подданных", соответствовавших спартанским периойкам, сохранявших личную свободу, но не пользовавшихся политическими правами; из вольноотпущенников, которых по закону никто не мог лишить свободы, и из проживающих на Крите чужеземцев...
   Несвободное население Крита распадалось на обремененных тяжелыми повинностями земледельцев (мноитов), живших на государственных землях. Может быть, в этих мноитах следует видеть потомков древнего населения минойского Крита. Далтт, на Крите существовали рабы, принадлежавшие частным лицам. Этих рабов можно подразделить на две категории. Одни из них, правовое положение которых соответствовало положению спартанских илотов, обрабатывали участки (клеры) своих господ и должны были доставлять им часть продуктов. Такие прикрепленные к клерам рабы назывались афамиотами или кларотами. Клароты могли обзаводиться семьей и даже иногда вступать в брак со свободными женщинами; они имели свой домашний скот и могли приобретать домашний инвентарь. В домашних работах использовались покупные рабы." (Паневин К.В. История Древней Греции. - Санкт-Петербург: Полигон, 1999. http://www.sno.pro1.ru/lib/panevin_istoriya_dreney_grezii/panevin_istoriya_dreney_grezii.pdf).
   Таким образом не одно - Спарта, как мне представлялось вначале, а целых три государства - Спарта, Фессалия и Крит... причём не самые слаборазвитые... на протяжении значительного участка своей истории (вплоть до Пелопонесских войн в начале VI в. до н. э.) полностью выпадают из так называемого единого античного мира, поскольку господствующий способ производства в этих социально-исторических организмах (социорах) никак не подпадает под понятие "рабовладельческий (серварный... или античный, как его не называй) способ производства".
   Например, французский историк и политический деятель Анри Валлон, рассказывая о судьбе пенестов, прямо утверждает: "В силу точного договора с ними они не могли быть проданы за пределы своей страны, ни подвергнуты смерти; они должны были возделывать землю, платя оброк. Прикрепленные, таким образом, к земле и защищенные от произвола, они были не столько рабами, сколько крепостными, права и обязанности которых регулировались взаимным договором. Под этим наименованием они распределялись между свободными или группировались вокруг могущественных домов Алевадов и Скопадов, обладавших таким огромным влиянием в Фессалии. Твердо установленная арендная плата ("пенестикон"), которую они платили за свои земли, гарантировала им все выгоды более урожайных годов или разведения культур более высокого качества и производительности. Вполне законное стремление к улучшению своего положения, вызывая у них энергию и ловкость, делало некоторых из них более богатыми, чем их господа." (Валлон А., История рабства в античном мире. Смоленск: Русич, 2005. - 640 с, ил. http://www.sno.pro1.ru/lib/vallon_istoriya_rabstva/2.htm).
   А как же обстояло дело в других греческих государствах?
   "Не только в Афинах, но и в целом ряде других греческих полисов органы государственной власти обнаруживают стремление осуществлять известный контроль над сельским хозяйством. Дело в том, что само государство являлось крупным земельным собственником. В Аттике каждый дем владел частью общинной земли, пахотной или луговой, которую сдавал в аренду частным лицам. Формы и условия аренды были разнообразны: аренда краткосрочная, долгосрочная (на 40 лет), пожизненная.
   Способ эксплуатации земли был различен. В Спарте, Фессалии, на Крите применялся принудительный труд зависимого и бесправного населения (илотов, пенестов, кларотов); в других местах земля обрабатывалась ее владельцами. Рабский труд находил применение в хозяйствах различного типа, но в мелкие и средние хозяйства предпочитали нанимать свободных рабочих из разорившихся крестьян.
   В отличие от Рима число рабов, занятых в отдельных хозяйствах, не было велико. Считают, что в Аттике было не более 16 000 рабов, занятых в сельском хозяйстве. Даже в тех хозяйствах, продукция которых шла на рынок, количество рабов не было значительно.
   Примером земледельческого хозяйства, работающего исключительно на рынок, является хозяйство Перикла. По свидетельству Плутарха, Перикл целиком продавал весь ежегодный урожай, а потом покупал на рынке все необходимые продукты. Конечно, имение Перикла во главе с рабом-управляющим являлось образцом передового земельного хозяйства в V в. до н. э. Наряду с такими хозяйствами были и хозяйства крестьян - мелких земледельцев, потреблявших значительную часть своих продуктов непосредственно. Афины в V в. до н. э. были полисом, где преобладали мелкое землевладение и свободный крестьянский труд. Наряду с этим встречались большие по размеру поместья аристократических родов, в которых более широко применялся свободный наемный труд, а также труд рабов." (Паневин К.В. История Древней Греции. - Санкт-Петербург: Полигон, 1999. http://www.sno.pro1.ru/lib/panevin_istoriya_dreney_grezii/panevin_istoriya_dreney_grezii.pdf).
   Общественно-экономическое устройство, сложившееся в греческих государствах коренным образом изменилось после Пелопоннесской войны (431 - 404 гг. до н. э.) и наступившего после неё социально-экономического кризиса.
   "В IV в. до н. э. Греция в связи с дальнейшим развитием производительных сил, с распространением более интенсивных форм рабовладельческого хозяйства переходила на высшую ступень той же рабовладельческой формации, для которой необходимы более обширные экономические и политические объединения. Эта тенденция к объединению нашла позднее свое выражение в державе Александра Македонского и в эллинистических государствах...
   Но в IV в. до н. э. процесс преодоления раздробленности протекал в условиях жестокого социального кризиса, какого еще не знал век Фемистокла, Кимона и Перикла. Пелопоннесская война произвела во всей Греции страшное опустошение и нанесла ей непоправимый материальный ущерб...
   Количество неимущих составляло в Афинах IV в., видимо, не менее 60% общего их населения. Многие даже знатные женщины принуждены были, по свидетельству Ксенофонта, добывать себе пропитание, нанимаясь в кормилицы, батрачки и пр., а бывшие владельцы имений превращаться в чернорабочих ("Воспоминания", II, 8,1)...
   Падение покупательной способности народных масс, вызванное долгой войной, нарушение внешних торговых связей и развитие местного ремесленного производства в колониях повели к резкому сокращению спроса на продукцию ремесла в старинных промышленных центрах материковой Греции. "Рабочие и ремесленники мучаются от одной ночи до другой, - говорил софист-демократ Продик, - и при этом едва в состоянии поддержать свое существование; они постоянно горюют о своей доле и проводят даже ночи в жалобах и слезах". "Бедным... нечем заплатить даже за собственные похороны", - добавляет Аристофан ("Плутос", 555; комедия поставлена в 388 г. до н. э.). Вместе с тем труд свободных ремесленников начинал все более страдать от конкуренции с крупными рабовладельческими предприятиями, сведения о которых мы имеем только с самых последних лет V и с начала IV в. до н. э.; они стали появляться, по-видимому, в связи с обилием квалифицированных рабов-греков из числа проданного в рабство населения целых городов, как Потидея, Платея, Делос и др.; таковы, например, известная мастерская щитов Лисия с 120 рабами, оружейные мастерские отца Демосфена с 63 рабами-металлистами.
   Даже государства стали широко использовать рабский труд. Как можно судить на основании строительных надписей, из 38 известных ныне имен каменщиков, работавших при постройке Эрехтейона в Афинах (строительные работы были закончены в 407 г. до н. э.), 15 являются, несомненно, характерными рабскими именами (Francotte H. L'Jndustrie en Grece. Paris, 1900, I, с. 205 и сл.). Имена рабов встречаются и в дошедших до нас счетах, связанных с постройками святилищ Деметры и Персефоны в Элевсине и других строительствах этого времени. Спрос на труд свободных рабочих и ремесленников настолько уменьшился, что появилась категория рабочих-эписитиев, т. е. нанимавшихся на работу за одно только пропитание...
   Одновременно с тем после Пелопоннесской войны в Греции наблюдалась и невиданная еще (по размерам) концентрация богатств в руках немногих лиц. Громадные массы драгоценных металлов были пущены в оборот во время войны и наводнили всю Грецию. Персидские субсидии, полученные Алкивиадом, Лисандром, правящими кругами Спарты, даже второстепенными командирами пелопоннесского флота, были столь велики (Исократ исчисляет их в 5000 талантов), что золотые дарики стали ходовой монетой в Греции. Огромную добычу в виде золота и серебра в монете, слитках, драгоценных вещах привезли в Спарту ее навархи и гармосты...
   ...Громадное количество драгоценного металла, истраченного греческими государствами на военные нужды, попало преимущественно в руки различных поставщиков, подрядчиков и предпринимателей, хозяев оружейных мастерских, судовладельцев и подобных дельцов, а в Спарте также и видных должностных лиц (царей, эфоров, геронтов, навархов и гармостов), сумевших присвоить себе также значительные остатки от щедрых персидских субсидий и большую часть военной добычи. В связи с этим для начала IV в. до н. э. характерно появление очень крупных состояний, которые неизвестны были в предшествующее столетие или по крайней мере составляли исключение (Каллий, Никий)...
   Немалая часть этих крупных денежных капиталов вкладывалась в IV в. в разные коммерческие и ростовщические спекуляции...
   Спекулировали также и землей. Вышеупомянутый внезапно разбогатевший Аристофан, сын Никофея, купил приблизительно в это же время весьма значительный для Аттики участок земли в 300 плефров (около 30 га). Позднее Демосфен говорит об очень большом имении некоего Фениппа, которое занимало 3600 плефров (около 360 га). Такое обширное владение могло составиться лишь из массовой скупки земельных участков разоренных войной и кризисом мелких владельцев, так как раньше только мелкая форма землевладения являлась в Аттике господствующей (насколько об этом можно судить по надписям на залоговых камнях, купчим сделкам, зарегистрированным у полетов, инвентарям наследств, упоминаемых в судебных речах, и т. д. (Guiraud P. La рropiёtё fonciere en Grece, Paris. 1893, с. 392.)).
   Особенно резкие формы эта мобилизация земельной собственности должна была принимать в тех областях Греции, где еще преобладало сельское хозяйство: в Фессалии, Беотии и Лакедемоне. В Фессалии родовая знать, возглавляемая Скопадами и Алевадами, отступает перед новыми богатыми землевладельцами, такими, как неродовитый Ликофрон, ставший тираном в Ферах (401 - 390 гг. до н. э.), и его преемник Ясон (390-370 гг. до н. э.); последний однажды собрал с подчиненных ему в Фессалии селений 1000 быков, 10 000 овец и других животных для жертвоприношения Дельфийскому Аполлону (Ксенофонт. Греческая история, VI, 4, 29). В Беотии господствовавшая прежде олигархия богатых землевладельцев - "всадников" тоже должна была уступить место новым слоям из среды более мелких земельных собственников, вводивших более интенсивные земледельческие культуры -огородные, плодовые, винодельческие. Эти новые землевладельцы были связаны общими интересами с растущим торгово-ремесленным населением беотийских городов, стремившихся после долгого застоя выйти к морю, завести свой собственный флот. Интересы этих новых социальных групп и будут возглавлять крупные государственные деятели Фив 380 - 360-х гг. до н. э. - Исмений, Мелон, Пелопид, Эпаминонд и др.
   Особенно крупные изменения в области землевладения проявились в Спарте, где, по словам Платона, скопилось больше золота и серебра, чем во всей Элладе ("Алкивиад", I, 122 е.). Случайно нахлынувшие в эту земледельческую страну богатства могли найти здесь применение только во вложении их в земельную собственность путем скупки клеров у обедневших и осиротевших в связи с войной спартанских семей. Спартанская олигархия охотно пошла навстречу потребностям своих разбогатевших членов и около 400 г. до н. э. эфор Эпитадей под видом разрешения "завещания и дарения" клеров провел закон, фактически легализовавший их продажу. Скупка земель с этого времени происходила в Спарте в столь стремительных и бурных темпах, что уже в первой половине IV в. до н. э. число полноправных спартиатов упало до 1500 человек, а во второй половине того же IV в. до н. э. даже до 1000. "Земельная собственность в Лакедемоне, - пишет Аристотель ("Политика", II, 6, 10-11), - досталась также в руки немногих лиц... и 2/5 территории владеют женщины" (как наследницы или в виде приданого). Уже около 395 г. до н. э. на главной площади Спарты в толпе из 4000 человек можно было насчитать только 40 полноправных (Ксенофонт. Греческая история, III, 3, 5), т. е. обеспеченных земельным владением спартиатов: громадное большинство прежних уже опустилось в состояние "неполноценных" - гипомейонов.
   Для обработки новых больших земельных владений богатые спартиаты стали обзаводиться большим числом покупных рабов. Но значительная часть новых богатств не находила себе производительного применения в хозяйстве и шла на всякого рода прихоти и роскошь, что быстро ликвидировало хваленую простоту и суровость спартанских нравов. Лаконика и Мессения застраивались роскошными усадьбами (как раз в это время зарождался вычурный, так называемый "коринфский стиль" в архитектуре), постоянные пиры стали главным времяпрепровождением спартанской знати, за искусных рабов-поваров платили баснословные цены. Впрочем, та же самая погоня за пышностью, роскошью, "потехами и важничанием", как выражается Платон ("Государство", 572 в), стало распространенным явлением и в Афинах, и в других государствах Греции, на что неустанно жалуются и ораторы (Лисий и Демосфен), и философы (Платон и Аристотель), и публицисты (Исократ), и авторы комедий (Аристофан в своих поздних произведениях)." (Паневин К.В. История Древней Греции. - Санкт-Петербург: Полигон, 1999. http://www.sno.pro1.ru/lib/panevin_istoriya_dreney_grezii/panevin_istoriya_dreney_grezii.pdf).
   Казалось бы, социально-экономическое устройство греческих государств "выровнялось" и приобрело классическую форму соответствующую рабовладельческой (античной) формации. Но не тут-то было, ещё в конце IX века германскими учёными Эдуардом Мейером и Максом Вебером была высказана идея "паралеллизма" экономического, политического, правового или общесоциологического развития античности и Средневековья, с одной стороны, и современности - с другой.
   "Эту тему М. Вебер затрагивал уже в ранних своих работах, чтобы сделать ее профилирующей в "Протестантской этике..." и, наконец, вынести на передний план в "Аграрной истории Древнего мира"...
   И хотя при этом М. Вебер сделал ряд замечаний, касающихся прямого отождествления Э. Мейером античного капитализма с новейшим, в целом он не только не отвергал, но, наоборот, решительно отстаивал сам факт существования капитализма в античности, внося здесь свои критические коррективы лишь в тех случаях, когда игнорировались типологические различия между этими двумя "капитализмами". Так что, задаваясь вопросом о том, "...знает ли Древность в достаточной, в культурно-историческом смысле, мере капиталистическое хозяйство?" (Вебер М. Аграрная история Древнего мира / Пер. под ред. Д. М. Петрушевского. - М.: Изд. М. и С. Сабашниковых, 1923., с. 14), М. Вебер отвечал на него безусловно положительно, приводя новые и новые примеры в обоснование своего общего заключения.
   Тем не менее он в своей привычной манере начинает свое обсуждение этого вопроса с его конкретизирующего уточнения: "...если мы видим в древности 1) возникновение городских промыслов с целью экспорта некоторых изделий, требующих высокоинтенсивной и высокой по качеству работы, 2) постоянную зависимость от подвоза хлеба издалека, 3) торговлю рабами, 4) сильное преобладание специфически торговых интересов в политике, то спрашивается: являются ли эти резкими толчками приливающие и отливающие "хроматистические" эпохи эпохами с "капиталистической" структурой?" (там же, с. 15).
   Но хотя М. Вебер оговаривается, что ответ на этот вопрос "зависит от определения понятия "капиталистический", для него самого "остается во всяком случае неоспоримым" одно: а именно то, что "...под "капиталом" всегда следует разуметь частнохозяйственный "приобретательский капитал" ("Erwerbskapital")... следовательно, блага, которые служат цели приобретения "прибыли" в процессе обращения благ" (там же). А раз это так, то здесь "...в о всяком случае необходимым условием является, чтобы производство имело своим базисом "меновое хозяйство" ("verkehrswirtscgaftliche" Basis). Следовательно, с одной стороны продукты (по крайней мере отчасти) должны становиться предметами оборота. Но и, с другой стороны, средства производства должны были быть предметами оборота" (там же, с. 15-16)...
   В качестве связующего звена между "ойкосом" ["домашним хозяйством"] и античным капитализмом М. Вебер выдвигает "вотчинное производство", существование которого, по его словам, "есть переходное явление", причем таящее в себе две возможности: переход "или от "ойкоса" к капитализму, или наоборот, к натуральному хозяйству" (там же, с. 17). "...Это ведь, - поясняет он свою мысль, - всегда есть симптом относительной слабости капитала, в частности, слабости производственного капитала, которая находит свое выражение в перекладывании потребности в средствах производства на зависимые хозяйства ив устранении необходимости иметь 1) капитал на покупку инвентаря, 2) капитал или на покупку рабов, или на заработную плату - при помощи эксплуатации подневольного труда и (обыкновенно) объясняется (сравнительно) мало развитой интенсивностью хозяйственного оборота" (там же).
   Следующий этап (или форма) античного капиталистического производства - "...Производство при помощи купленных рабов (т. е. производство в условиях, в которых рабы являются нормальным предметом оборота, безотносительно к тому, были ли они действительно (in concreto) приобретены путем купли) на собственной или арендованной земле..."; это, "...с экономической точки зрения, конечно, "капиталистическое" производство: земля и рабы составляют предмет свободного оборота и, конечно, представляют собою "капитал": рабочая сила, в отличие от того, как это делается в производстве с помощью "свободного труда", покупается, а не нанимается, а если (в виде исключения) нанимается, то не у ее носителя (рабочего), а у господина" (там же). Здесь, как видим, формализм "чисто экономического" подхода доводится до предела, то есть до полной "элиминации" социального аспекта проблемы, которая была немыслима у автора "Капитала" (впрочем, далеко не только у него одного).
   Надо сказать, что сам М. Вебер не только не исключал возможных возражений по этому поводу, но постарался предупредить их: "...если понятие "капиталистического хозяйства" не ограничивать совершенно немотивированно определенным способом эксплуатации капитала - именно эксплуатацией чужого труда путем договора со "свободным" - рабочим, - возражает автор книги своим потенциальным критикам, - не вносить, следовательно, социальных признаков, но вкладывать в это понятие чисто экономическое содержание и признавать наличность "капиталистического хозяйства" везде там, где объекты владения составляющие предмет оборота, эксплуатируются частными лицами с целью приобретения прибыли способами, присущими меновому хозяйству, - тогда нет ничего бесспорнее далеко идущего "капиталистического" отпечатка, лежащего на целых, - и как раз на "величайших", - эпохах античной истории" (там же, с. 18). Однако, если слишком далеко зайти по этому пути "обесчеловечения" экономической науки, то придется отказаться от ее определения не только в качестве политической экономии, что фактически уже произошло в начале XX века, но и в качестве "социальной экономии", которым предпочитал пользоваться и сам М. Вебер...
   Согласно веберовской концепции античного капитализма, "...среди составных частей капитала, разумеется, отсутствуют все те средства производства, которые созданы техническим развитием последних двух столетий и составляют нынешний "постоянный капитал" (там же, с. 19). А это как раз те "более многочисленные и более грандиозные производительные силы", чем все, созданные предшествующими поколениями "вместе взятые", о которых писали авторы "Манифеста..." как об основных достижениях буржуазии Нового времени. Но, "с другой стороны", как подчеркивает М. Вебер, вместо отсутствующих в древности составных частей капитала "...надо прибавить одну важную составную часть, которая отсутствует теперь: рабов, попавших в рабство за долги, и рабов купленных " (там же). Впрочем, если более строго придерживаться политэкономической терминологии, следовало бы подчеркнуть, что рабов тогда пришлось бы рассматривать не среди "составных частей капитала" вообще, а в качестве составных частей именно переменного капитала. Но ведь и сам автор "Капитала" писал, что "рабы, крепостные и т. д." "принадлежат непосредственно к числу средств производства" (Маркс К. Капитал: Критика политической экономии. Т. 1. - М.: Издательство политической литературы, 1983., с. 726), - парадокс, свидетельствующий о том, какие чисто терминологические трудности возникают в случае попыток применить к античной экономике категории экономики капитализма. Так что в этом пункте М. Вебера придется причислить скорее к последователям К. Маркса, чем к его убежденным противникам.
   Однако это - совсем не единственный пункт, свидетельствующий об "опасной близости" автора "Аграрной истории Древнего мира" к автору "Капитала". Если сопоставить то, что писал М. Вебер об экономике античного общества, с тем, что написано в XXIV главе "Капитала" о "так называемом первоначальном накоплении", нам придется не раз натыкаться на поразительные созвучия, побуждающие задаться вопросом о "неофициальных" источниках веберовского вдохновения. Эта глава начинается характерным пассажем, обнажающим пункт, в котором К. Маркс оказывался перед необходимостью покидать строго экономическую позицию в поисках "внеэкономического" источника "накопления капитала", выводящего за пределы капиталистического общества с его имманентной логикой диалектического саморазвития "товара".
   "Мы видели, - пишет он, - как деньги превращаются в капитал, как капитал производит прибавочную стоимость и как за счет прибавочной стоимости увеличивается капитал. Между тем накопление капитала предполагает прибавочную стоимость, прибавочная стоимость - капиталистическое производство, а это последнее - наличие значительных масс капитала и рабочей силы в руках товаропроизводителей. Таким образом все это движение вращается, по-видимому, в порочном кругу, из которого мы не можем выбраться иначе, как предположив, что капиталистическому накоплению предшествовало накопление "первоначальное" ("previous accumulation" по А. Смиту) - накопление, являющееся не результатом капиталистического способа производства, а его исходным пунктом" (там же, с. 725).
   Так вот, судя по всему и М. Вебер, ищущий не просто "зачатки", но достаточно развитые формы капитализма, и не только "в недрах" феодализма, но и за его пределами, заходит гораздо дальше К. Маркса, двигаясь, тем не менее, по тому же, "предуказанному" им пути. И не об этом ли свидетельствует поразительные совпадения его констатаций вне-экономических источников античного капитализма с теми, что автор "Капитала" увидел в Европе XVI- XVII веков? И не это ли тождество "первоисточников" давало автору "Аграрной истории Древнего мира" основание говорить об античном и средневековом "капитализмах" как о вполне самостоятельных (имевших "достаточные основания" существования в самих себе) "разновидностях" капитализма, укорененных в специфической "констелляции" исторических условий, вновь и вновь вызывавших их к жизни?
   Говоря о внеэкономических причинах возникновения "античного" и "средневекового" типов капитализма, М. Вебер, как правило, до предела заостряет проблему политического насилия и его роли в истории. Причем достаточно многое из того, что он пишет по этому поводу, заставляет задуматься о марксистских импульсах его вдохновения, восходящих именно к XXIV главе "Капитала", где экономическому детерминисту К. Марксу, пришлось искать "условия возможности" накопления капитала где угодно, но только не в собственно экономической сфере. Вот тут-то (как и в иных аналогичных случаях) автор "Капитала" вспоминает, что "как известно, в действительной истории большую роль играют завоевание, порабощение, разбой, - одним словом насилие" (там же, с. 726). Причем, не просто "большую", но, как оказывается, определяющую роль, поскольку в роковые минуты становления новых исторических форм иных способов "первоначального накопления" капиталов просто не было в наличии. Это - роковое "место встречи" К. Маркса, Ф. Ницше и М. Вебера, испытавшего далеко ведущее влияние как первого, так и второго.
   Читаем едва ли не центральное, с точки зрения его "дальнобойности" место из упомянутой XXIV главы, которое так часто цитировалось что, подчас, уже забывается - в каком месте и по какому поводу (одновременно вполне конкретному и в то же время "абстрактному": теоретико-методологическому и мировоззренческому) оно появилось в "Капитале": "Различные моменты первоначального накопления распределяются, исторически более или менее последовательно, между различными странами, а именно: между Испанией, Португалией, Голландией, Францией и Англией... Но все они пользуются государственной властью, т. е. концентрированным и организованным общественным насилием, чтобы ускорить процесс превращения феодального способа производства в капиталистический и сократить его переходные стадии. Насилие является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым. Само насилие есть экономическая потенция" (там же, с. 761)...
   В последней главе "Капитала" достаточно широко и впечатляюще представлена еще одна тема, развитие которой могло навести на мысль о неслучайной связи античного капитализма с рабовладением. Это - роль и место использования рабского труда в процессе "первоначального накопления" в Западной Европе и Америке. "Англия получила право вплоть до 1743 г. поставлять в испанскую Америку 4800 негров ежегодно. Ливерпуль вырос на торговле рабами. Последняя является его методом первоначального накопления... В 1743 г. Ливерпуль использовал для торговли рабами 15 кораблей, в 1751 г. - 53 корабля, в 1760 г. - 74, в 1770 - 96 и в 1772 г. 132 корабля". (там же, с. 769). Подобный размах работорговли, свидетельствовавший о ее экономической целесообразности в Новое время, невольно подталкивал исследователей к более далеко идущему умозаключению: если, таким образом, оказывается, что современный капитализм и рабовладение не так уж исключают друг друга, то так ли уж невероятным было бы предположение о существовании капитализма, основанного на рабстве, в глубокой Древности? Тем более, что чисто экономический анализ понятия капитализма, проделанный М. Вебером, убеждал его в том, что это последнее не исключает вывода об экономической "релевантности" рабовладения, способного - при определенных обстоятельствах - стимулировать не только хозяйственное, но также политическое, и, так сказать, культурно-историческое развитие отдельных народов и стран.
   Таким было общее заключение, которое витало в "теоретическом воображении" молодого, но уже многообещающего автора статьи (не оставшейся незамеченной) "Социальные причины падения античной культуры", опубликованной еще в 1896 году, но уже содержавшей основополагающие идеи и конструктивные схемы положенные как в основание "Города", так и в фундамент "Аграрной истории Древнего мира".
   А теперь вспомним веберовский перечень способов "помещения капитала во времена классической древности": разработка рудников" (осуществлявшаяся главным образом рабами) (...) плантационное производство" (опять-таки с помощью рабского труда); отдача внаем (иногда обученных) рабов или устройство их как самостоятельных ремесленников или торговцев "за оброк", как бы сказали русские", "наконец, капиталистическая эксплуатация обученных ремеслу рабов, принадлежащих в полную собственность или же взятых в залог, производившаяся в "мастерских" или без них..." (Вебер М. Аграрная история Древнего мира / Пер. под ред. Д. М. Петрушевского. - М.: Изд. М. и С. Сабашниковых, 1923., с. 19). Он, этот перечень, должен подчеркнуть роль рабского труда в формировании и функционировании античного капитализма.
   Однако в противоположность Т. Моммзену и Э. Мейеру, склонным акцентировать черты, роднящие античный капитализм с современным ("новейшим"), М. Вебер ни на минуту не забывает о специфических особенностях первого, резко противополагающих его последнему. "...Экономическое своеобразие капиталистической эксплуатации находящихся в собственном владении рабов (Sklavenbesitzes), в отличие от системы "свободного труда, заключается прежде всего в громадном повышении (Steigerung) количества капитала; затрачиваемого на содержание живой рабочей силы и вкладываемого в покупку ее; когда, в случае застоя в деле, раб оказывается незанятым, капитал этот не только не приносит процентов, - как и машина, - но и "съедает", кроме того (в буквальном смысле слова), непрерывно присоединяемые к нему прибавки. Из этого одного уже следует замедление 1) оборота капитала и 2) процесса образования капитала вообще" (там же, с. 21-22).
   В тесной связи с этим обстоятельством оказывается включение в это, казалось бы, "чисто экономическое" рассуждение - его политической составляющей, которая до тех пор оставалась на заднем плане (хотя и молчаливо предполагалась, учитывая "синтетичность" веберовской социологии). Ибо "...настоящая же, "капиталистическая" эксплуатация раба, как простого орудия производства, находила себе границу в своей зависимости от правильной поставки рабов на рынок, т. е. от успешности войн" (там же, с. 22). Ведь "...полная капиталистическая эксплуатация его рабочей силы была возможна при не только юридической, но и фактической безсемейности раба, т. е. при системе казарм, которая, однако, делала невозможным пополнение класса рабов из собственной среды. Иначе стоимость и содержание женщин и воспитание детей ложились бы мертвым балластом на основной капитал" (там же, с. 22-23).
   Развивая мысль о решающем значении "военно-политической" составляющей в истории античного капитализма М. Вебер пишет: "Военное (...) расширение территории государства и большие победы обыкновенно способствовали расширению рабовладения, удешевлению рабов и вместе с тем усиливали побуждение к капиталистической эксплуатации рабов в собственном производстве (плантации, мореходство, горное дело, .... и т. д.)" (там же, с. 30). На этом основании он делает вывод о том, насколько "сильно" "...политические судьбы и особенности отдельных стран должны были влиять на степень развития свободного и несвободного труда в их отношении друг к другу, на размеры капиталистической эксплуатации этого последнего и на ее направление (...) обременение военными повинностями свободного населения являлось премией за рабский труд больше всего там, где включавшему в свой состав вооруженных за свой счет крестьян и мелких горожан ополчению из свободных граждан приходилось вести хронические войны крупного стиля, как это было во времена расцвета эллинской демократии и в республиканском Риме" (там же, с. 30-31).
   Но, как со всей решительностью утверждает М. Вебер, "...одно военное устройство, как таковое, само по себе не имело решающего значения для степени развития рабства, и, следовательно, не определяло окончательно степени и направления в развитии античного "капитализма". Напротив, громадное влияние имели тут общие политические основы античной жизни и в особенности обусловливаемый, в конце концов, политическим строем характер государственного управления, в частности, управления финансового" (там же, с. 31). В целом же, как неоднократно повторял М. Вебер, античный капитализм, в противоположность современному, "промышленному", стоял "на политическом якоре". И стоило только разрубить канат, связывавший древний капитализм с этим "якорем", как оказывалась разрушенной и другая - "золотая" (торгово-экономическая) цель, связывавшая его с военно-политическим "якорем". Так, в изображении М. Вебера, ярко окрашенным плохо скрытой полемикой с "формационным" толкованием капитализма и его истории, выглядит судьба античного капитализма." (Предисловие "Веберовская социология истории" / Вебер М. Аграрная история Древнего мира. Издательство "КАНОН-пресс-Ц". 2001. http://simposium.ru/ru/node/10162)
   Правомерен ли такой взгляд на "античный капитализм"? Ведь сам К. Маркс писал: "Торговые народы древнего мира существовали, как боги Эпикура в межмировых пространствах, или, вернее, как евреи в порах польского общества. Торговля первых самостоятельных, колоссально развившихся торговых городов и торговых народов, как торговля чисто посредническая, основывалась на варварстве производящих народов, для которых они играли роль посредников." (Маркс К. Капитал. Критика политической экономии, т. 3, ч. 1 // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. т. 25, ч. 1, стр. 363, http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
  
   Рассмотрим в этой связи Карфагенскую республику. Профессор Семёнов утверждает, что "Карфагенское общество принято рассматривать в курсе истории Древнего Востока. Финикийские социоисторические организмы действительно были древнеполитарными, точнее древнеполитомагнарными. В новых условиях, создавшихся в первой половине I тысячелетия до н.э., стало возможным превращение древнеполитомагнарных обществ в магнарные, а затем - и в рабовладельческие. По этому пути пошло развитие Карфагена, который поэтому с полным основанием должен быть включен не в восточный, а в античный мир. Его история была неотъемлемой частью истории последнего, а не первого." (Семёнов Ю.И., Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). - М.: "Современные тетради". 2003. http://scepsis.net/library/id_1327.html#4.3.5).
   "В середине V в. Карфаген представлял собой чрезвычайно сложный государственный организм, конгломерат городов, областей, племен и народностей, находившихся на различном уровне общественного развития, экономически и политически слабо связанных между собой. В состав Карфагенской державы входили западная Сицилия, южная оконечность Пиренейского полуострова, острова Питиусские, Мальта, Пантеллерия, Гоццо, Сардиния. В Северной Африке под властью Карфагена находилась громадная территория от Филеновых Алтарей до Атлантического побережья. Этнически новое государство было чрезвычайно разнородным: мы находим здесь ливийские племена Северной Африки, западных финикиян, иберов, элимов и сардов. Наконец, источники указывают еще одну группу населения Северной Африки - ливиофиникиян." (Шифман И.Ш. Карфаген / Сост. и авт. вступ. статьи И. Р. Тантлевский. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. - 518 с. http://www.sno.pro1.ru/lib/shifman_karfagen/19.htm).
   "Кар-фа-ген-ское государ-ствен-ное устрой-ство было капи-та-ли-сти-че-ским режи-мом, как это и долж-но быть в такой граж-дан-ской общине, в кото-рой нет зажи-точ-но-го сред-не-го сосло-вия и кото-рая состо-ит, с одной сто-ро-ны, из неиму-ще-го город-ско-го насе-ле-ния, живу-ще-го поден-ны-ми зара-бот-ка-ми, а с дру-гой сто-ро-ны, из опто-вых тор-гов-цев, вла-дель-цев план-та-ций и знат-ных намест-ни-ков...
   С финансовой точки зрения Карфаген занимал во всех отношениях первое место среди древних государств. Во время Пелопоннесской войны этот финикийский город превосходил, по свидетельству первого греческого историка, все греческие города своим богатством, и его доходы сравнивались с доходами великого царя; Полибий называет его самым богатым городом во всем мире. Точно так же как в более позднюю эпоху в Риме, полководцы и государственные деятели Карфагена не считали для себя унизительными научное ведение сельского хозяйства и его преподавание. О высоком развитии сельского хозяйства свидетельствует агрономическое сочинение карфагенянина Магона, которое считалось позднейшими греческими и римскими сельскими хозяевами за свод основных законов рационального земледелия; оно было не только переведено на греческий язык, но по распоряжению римского сената переработано по-латыни и официально рекомендовано как руководство италийским землевладельцам. Характерна тесная связь этого финикийского полевого хозяйства с денежным; как на основной принцип финикийского земледелия указывают на правило, что никогда не следует приобретать земли больше того количества, какое можно интенсивно обработать. Карфагенянам послужило на пользу и то, что страна была богата лошадьми и быками, овцами и козами; в этом отношении Ливия, благодаря своему кочевому хозяйству, едва ли не превосходила, по мнению Полибия, другие страны. Карфагеняне были наставниками римлян как в искусстве извлекать всевозможные выгоды из почвы, так и в искусстве эксплуатировать своих подданных; при посредстве этих последних Карфаген собирал поземельную ренту с "лучшей части Европы" и с богатых, отчасти даже слишком щедро наделенных природою, североафриканских стран, к которым, например, принадлежали земли в Бизаките и подле Малого Сирта. Издавна считавшиеся в Карфагене почетным промыслом торговля и процветающие при ее помощи кораблестроение и промышленность уже в силу естественного хода вещей ежегодно приносили местным поселенцам золотую жатву, а сверх того, как уже было ранее замечено, карфагеняне все более и более захватывали в свои руки монополию и сумели сосредоточить в своей гавани как всю торговлю, которая велась в западной части Средиземного моря из чужих стран и из внутренних карфагенских провинций, так и все торговые сношения между Западом и Востоком...
   Хотя и нет возможности составить себе представление о капиталах, стекавшихся в этот Лондон древнего мира, но по меньшей мере об источниках государственных доходов может дать некоторое понятие тот факт, что, несмотря на очень дорого стоившую систему организации карфагенского военного дела и несмотря на беспечное и недобросовестное управление государственным имуществом, все расходы вполне покрывались данью, которая собиралась с подданных, и таможенными сборами и что граждане не облагались прямыми налогами; даже после второй Пунической войны, когда государственное имущество Карфагена уже было расшатано, текущие расходы и ежегодная уплата Риму 340 тысяч талеров могли быть покрыты без наложения податей лишь благодаря некоторой упорядоченности финансового хозяйства, а через четырнадцать лет после заключения мирного договора государство уже было в состоянии предложить немедленное погашение остальных тридцати шести срочных платежей. Но не в одной только сумме доходов сказывается превосходство карфагенского финансового хозяйства; среди всех значительных государств древнего мира только в одном Карфагене мы находим экономические принципы более поздней и более просвещенной эпохи; этим мы намекаем на государственные займы, между тем как в денежной системе мы находим кроме золотых и серебряных монет также лишенные материальной стоимости денежные знаки, с употреблением которых не был знаком древний мир. Если бы государственное управление было денежной спекуляцией, можно было бы утверждать, что никто никогда не выполнял своей задачи более блестящим образом, чем Карфаген." (Моммзен Т. История Рима. - СПб.; "НАУКА", "ЮВЕНТА", 1997., http://ancientrome.ru/publik/article.htm?a=1271862180).
   Существует и иное мнение:
   "Социально-экономическая структура карфагенского общества, в том числе и проблема рабства, до сих пор специально не изучалась ни в советской, ни в зарубежной литературе. Существуют лишь весьма неполные по материалу и во многом устаревшие очерки в сводных работах Н.А. Машкина (Машкин ?.?., Карфагенская держава до Пунических войн. ВДИ, 1948, N 4.), О. Мельтцера (Meltzer О., Geschichte der Karthager. Bd. II. Berlin, 1913) и Ст. Гзелля (Gsell. St. Histoire ancienne de l'Afrique du Nord. Vol. IV. Paris, 1928).
Недостаточная изученность этого вопроса на конкретно историческом материале способствовала появлению на страницах изданий, предназначенных, как правило, для весьма широкого круга читателей, разного рода домыслов и фантастических предположений. В частности, очень широко распространена в зарубежной карфагенистике точка зрения, согласно которой Карфаген был обществом капиталистическим. Имелись даже попытки представить Карфаген своеобразным вариантом фашистского корпоративного государства.
Авторы подобных построений либо игнорируют источники, либо вычитывают из них то, что в источниках не сказано. Предпосылкой для возникновения этих воззрений, помимо присущей буржуазной историографии тенденции опрокидывать в прошлое капиталистические отношения, послужило смешение капиталистического производства с товарным.
Как известно, товарное производство - это производство для обмена или продажи. Исторически оно возникает лишь с появлением общественного разделения труда, обособлением отдельных хозяйственных ячеек и, наконец, развитием частнособственнических отношений. Капиталистические производственные отношения начинаются там, где действие закона стоимости распространяется на взаимоотношения между эксплуататором и эксплуатируемым. Однако в Карфагене, насколько об этом можно судить по имеющимся данным, господствовало внеэкономическое принуждение к труду. Именно поэтому К. Маркс находил в земледельческом товарном хозяйстве Карфагена "больше сходства с плантаторским хозяйством, чем с формой, соответствующей действительно капиталистическому способу эксплуатации". (Шифман И.Ш. Рабство в Карфагене / Каллистов Д.П., Нейхард A.A., Шифман И.Ш., Шишова И.А. Рабство на периферии античного мира. Л., Издательство "Наука", 1968. http://www.sno.pro1.ru/lib/rabstvo_na_periferii_antichnogo_mira/10.htm).
   Вообще-то целиком цитата выглядит вот так:
   "И даже в тех земледельческих хозяйствах древнего мира, в которых обнаруживается наибольшая аналогия с капиталистическим сельским хозяйством, в Карфагене и Риме, больше сходства с плантаторским хозяйством, чем с формой, соответствующей действительно капиталистическому способу эксплуатации. Мы вообще не найдем в древности в континентальной Италии повода для формальной аналогии, - которая к тому же во всех существенных пунктах представляется сплошь обманчивой для всякого, кто понял капиталистический способ производства и кто не открывает подобно г-ну Моммзену капиталистического способа производства уже во всяком денежном хозяйстве, - мы найдем ее, пожалуй, только в Сицилии, потому что последняя существовала как земледельческий данник Рима и потому земледелие в основном было нацелено на экспорт. Здесь встречаются арендаторы в современном значении слова." (Маркс К. Капитал. Критика политической экономии, т. 3, ч. 2 // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. т. 25, ч. 2, стр. 349, http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   То есть сам основоположник марксизма вовсе не исключает наличия в определённых условиях при рабовладельческом строе капиталистических производственных отношений. Что же касается конкретно Карфагенского государства, то мы видим, что при минимуме фактов каждый из оппонентов, рассматривая одни и те же "косвенные улики", трактует их в свою пользу, подгоняя их под модель общественно-экономического устройства, сформированную на основе своих убеждений.
   Сторонник марксизма-ленинизма видит классический рабовладельческий строй, его противник - вполне сформировавшийся капитализм. Какую роль при этом играют рабовладельческие производственные отношения, остаётся только гадать.
  
   Выше уже не раз упоминался Древний Рим, обратимся теперь к нему.
   Как известно, история Древнего Рима подразделяется на три больших периода: Царский период (VIII - VI вв. до н. э.), период Республики (ок. 510 - 31 гг. до н. э.), период Империи (31 г. до н. э. - 476 г. н. э.).
   "В VI - III вв. до н. э. рабский труд проникает в различные отрасли хозяйства - рабы обрабатывают поля, трудятся в ремесленных мастерских, в домашнем хозяйстве. В рабов обращали военнопленных, рабами становились кабальные должники. Запрещение долгового рабства в Риме в 326 г. до н. э. сделало порабощение пленных основным источником пополнения класса рабов.
   Раннерабовладельческие отношения называют патриархальным рабством и отличают от классического рабства. При патриархальном рабстве производство направлено на создание не товара, а лишь средств существования господина и его фамилии, господствует натуральное хозяйство, а связи с рынком находятся в зачаточном состоянии. Поскольку товарные отношения были слабые, а необходимость в прибавочном труде раба ограничена потребностями господина и его семьи, то эксплуатация раба не достигала крайних пределов. Несмотря на использование рабов в разных отраслях производства, в целом их было мало и они еще не стали основными производителями.
   Рядом с рабами трудились и сам хозяин, и его дети.
   Раб не рассматривался в качестве вещи, за ним сохранялись некоторые (хотя и самые минимальные) права человеческой личности. Раба не включали в инвентарь имения, рабы отвечали за некоторые поступки перед судом (в более поздний период его наказывал хозяин), могли выступать поручителями и быть усыновленными. Они имели право участвовать в некоторых религиозных культах и празднествах. Согласно религиозным представлениям, рабам давался отдых в праздники, а слишком жестокое обращение с рабами, напрасное пролитие крови признавались неугодными богам.
   Грань между свободой и рабским состоянием не была резкой, она смягчалась и затушевывалась существованием переходных от рабства к свободе разных категорий зависимости: клиентской связи, домашнего рабства, кабального должничества...
   На рубеже III - II вв. до н. э. в социально-экономической жизни Рима произошли глубокие изменения. Патриархальная система рабства к этому времени развилась в так называемое классическое рабство, т. е. рабовладельческий способ производства достиг наибольшей зрелости, а римское общество в целом приобрело рабовладельческий характер...
   В IV - III вв. до н.э. переход от патриархального к классическому рабству на территории Италии произошел в греческих городах-колониях Южной Италии и Сицилии. Господствующим развитое рабство стало в большинстве областей Апеннинского полуострова только во II в. до н.э.
   Оформление классического рабства в Италии имело всемирно-историческое значение, так как позднее это рабство в его италийско-римской форме распространилось по всему Средиземноморью и сыграло важную роль в исторических судьбах населявших его народов. Переход к классическому рабству был глубоким социально-экономическим и культурным переворотом в обществе, производстве, образе жизни. Каковы причины этого переворота?
   Многие ученые (У. Уестерман, М. Финди, К. Хопкинс) главной причиной перехода к развитым формам рабства считают удачные войны римлян. По их мнению, успешные военные действия привели к наплыву рабов в Италию и к проникновению рабства в разные области жизни. Подобное объяснение нельзя признать исцерпывающим, так как оно исходило не из наблюдения процесса внутреннего развития римского общества, а из чисто внешнего фактора. Основные же причины коренятся не в войнах, а в характере социально-экономических, политических и культурных изменений в римско-италийском обществе. В греческих колониях и в некоторых этрусских городах зрелые рабовладельческие отношения сложились в IV - III вв. до н. э. как закономерный результат внутреннего развития; это повлияло на становление классического рабства в других областях Апеннинского полуострова, в частности в Лации и Риме.
   Внутренняя эволюция общественно-политических отношений в Риме в IV - III вв. до н. э. вела к возникновению новых форм классического рабства. Концентрация земли в одних руках, распространение частной собственности, развитие ремесел, торговли, денежного обращения, зарождение товарного хозяйства требовали дешевой рабочей силы. Но где ее можно было получить? Рабочей силой внутри страны были в раннее время плебеи, зависимые клиенты, должники. Однако борьба плебеев с патрициями завершилась запрещением долговой кабалы, ослаблением экономической зависимости клиентов; значительная часть клиентов и плебеев получила небольшие земельные наделы. Заставить же работать свободного мелкого собственника, добившегося равноправия и наделенного участком земли, на другого было трудно. Такой рабочей силой мог быть лишь лишенный всех прав и всякого имущества раб, полученный откуда-то извне. Отсюда усиление агрессивности Рима, его бесконечные войны, массовое ограбление и порабощение завоеванного населения...
   В отличие от патриархальной системы при классическом рабстве производство направлено на создание прибавочной стоимости. В рабовладельческом хозяйстве (поместье или ремесленной мастерской) организуется товарное производство, которое колеблет устои натурально-хозяйственных отношений. Ранее изолированные хозяйства устанавливают более или менее тесные связи с рынком. Во II - I вв. до н. э. владельцы вилл и мастерских стремятся не только к получению большего прибавочного продукта, но и к товарной его реализации. Стремление к получению большего прибавочного продукта приводило к усилению эксплуатации рабов, усложнению внутренней структуры хозяйства, росту предпринимательского начала в экономике.
   Возрастала и численность рабов. Рабы стали многочисленным классом римско-италийского общества. Рабовладение распространилось в решающих отраслях хозяйства - в сельском хозяйстве, горнодобывающем деле, металлургии, строительстве. Однако труд свободных и полузависимых работников продолжал применяться во всех сферах и составлял во II - I вв. до н. э. другой важнейший сектор римского народного хозяйства.
   Усиление эксплуатации рабского труда, продиктованное интересами товарного производства, привело к ухудшению общественного и юридического положения рабов. Остатки человеческих прав, некоторые моральные ограничения эксплуатации рабов, существовавшие при патриархальном рабстве, в новых условиях начинают стеснять рабовладельца. Теперь он заинтересован в том, чтобы работник был передан в его полное и бесконтрольное распоряжение и мог быть подвергнут любой, даже самой чрезмерной, эксплуатации...
   При развитой системе рабства происходил переход от мелкого производства (в земледелии и ремесле) к более крупному, централизованному хозяйству, где получила применение простая и отчасти сложная кооперация труда. Если при патриархальной системе господствующим типом хозяйства были мелкий участок или мастерская, где работали 2 - 3 - 5 человек, то во II - I вв. до н. э. они сменяются имениями в 100 - 250 югеров земли с рабочим персоналом в 13 - 20 единиц. Отказ от мелкого хозяйства, переход к более крупному производству означали общую интенсификацию экономики, привели к расцвету римское сельское хозяйство, ремесло и строительство.
   Раб был основным производителем, и потребности развивающегося хозяйства требовали постоянного притока новых масс рабов. Потребность в рабах в римском обществе была постоянной, и удовлетворялась она из разных источников...
   Во II - I вв. до н. э. рабы, как уже было сказано, становятся весьма многочисленным классом. Однако численность населения в древности, в том числе рабов, точно неизвестна. Ученые расходятся в определении численности рабов и свободного населения в классическую эпоху. Французский историк XIX в. А. Валлон считал, что соотношение рабов и свободных в Италии II - I вв. до н. э. было 1:1, т. е. 50% рабов и 50% свободных. Немецкий историк конца XIX - начала XX в. Ю. Белох определял это соотношение как 3 : 5 (37,5% рабов и 62,5% свободных). Американский историк У. Уестерман полагал, что соотношение между свободными и рабами 1 : 2 (33% рабов и 67% свободных).
   Подъему сельского хозяйства II - I вв. до н. э. способствовало установление рыночных связей между городом и деревней. Город в значительной степени обособился от деревни. Будучи центром ремесла, торговли, политической и культурной жизни, город нуждался в сельскохозяйственных продуктах, а деревня - в ремесленных изделиях. Это создавало экономическую основу для торгового обмена между ними. Землевладелец был заинтересован в получении большого урожая всех культур, он имел возможность продать его на городском рынке и купить на вырученные деньги необходимые ремесленные изделия, орудия, предметы роскоши и т. д. Поэтому он с большим вниманием относится к своей земле, более энергично заставляет работать своих рабов. Иначе говоря, развитие рыночных связей интенсифицировало сельское хозяйство. Рабское имение, связанное с рынком, ведущее интенсивное и рациональное хозяйство, становится господствующим типом.
   Однако нельзя и преувеличивать степень товарности римского имения. Такие выдающиеся ученые, как Эд. Мейер, М.И. Ростовцев, У. Уестерман, считали, что товарное производство в Риме этого времени настолько развилось, что превратилось в капиталистическое, при котором товарно-денежные отношения получают всеобщее распространение. Вряд ли эти утверждения соответствуют исторической действительности II - I вв. до н. э. Несмотря на формирование товарного производства, в Италии II - I вв. до н. э. во многих секторах сохранилось натуральное в своей основе хозяйство. Товарное производство и натуральное хозяйство сосуществовали в рамках даже одного имения. Исследование структуры товарного поместья показывает, что в нем имелись все сельскохозяйственные отрасли. Имение обеспечивало себя всеми сельскохозяйственными продуктами, оно их не покупало и не продавало, т. е. они не пускались в товарное обращение. Однако среди этих многочисленных отраслей выделялась какая-нибудь одна, например, виноградарство, или оливководство, или плодоводство и т.д., продукция которого шла на рынок, т. е. товарной отраслью была, как правило, только одна, а остальные были нетоварными. Таким образом, в своей основе античное хозяйство и его ячейка - римское имение - были натуральными, товарные отношения охватывали производство и обмен неглубоко, основная масса продуктов потреблялась там же, где и производилась, не вовлекаясь в рыночный оборот.
   Достижением римлян в области сельского хозяйства был переход от мелкого к крупному землепользованию. При господстве мелкого производства невозможно быстрое движение вперед, так как земледелец, возделывающий небольшой участок земли, лишен возможности ставить опыты, вводить новые сорта, усовершенствования. Он вынужден делать все сам: и пахать, и обрезать деревья, и ухаживать за виноградником, т. е. он не мог сосредоточиться на одной операции и достигнуть в ней совершенства. В мелком хозяйстве нельзя было использовать преимущества простой и сложной кооперации. В сельском хозяйстве II - I вв. до н. э. господствующим типом хозяйства становится рабовладельческое имение в несколько сот югеров земли, которые возделывают полтора-два десятка рабов, руководимых из одного центра рабовладельцем, имеющим достаточно средств на различные усовершенствования. Используя преимущества простой и элементы сложной кооперации, рабовладелец достигал больших успехов, чем мелкий хозяин. Рабский труд был доходным лишь при условии непрерывного принуждения рабов к труду, и поэтому он был наиболее рентабельным, если коллектив рабов был относительно небольшим, где контроль мог быть более эффективным. Однако в обширных имениях, так называемых латифундиях (от лат. latus fundus - обширное имение), рабов было так много-, что контроль за ними был затруднен. В таких крупных хозяйствах преимущества рабского труда нейтрализовались низкой его производительностью. Во II - I вв. до н.э. подобные хозяйства были менее доходными и более отсталыми, чем рабовладельческие имения средних размеров, и не играли большой роли в экономике Италии.
   Наряду с рабовладельческими виллами средних размеров существовали и мелкие хозяйства свободных римских земледельцев - сельского плебса. Такой плебей обрабатывал 10 - 30 югеров сам, со своей семьей, помогали ему иногда 1 или 2 раба.
   Мелкие сельские хозяйства дольше всего сохранялись в Северной Италии. В полуостровной части страны они были оттеснены на второй план рабовладельческими виллами. По уровню производства, рациональной организации и доходности эти мелкие хозяйства уступали рабовладельческим виллам и потому были весьма неустойчивы. Многие земледельцы теряли свою землю в результате задолженности, неурожаев, иногда военных действий или насилий богатого соседа. Большая часть разорившегося сельского плебса шла в город, где пополняла ряды городского населения, часть же, оставаясь в сельской местности, превращалась в арендаторов, батраков, в сезонных наемных рабочих.
   Бурный подъем ремесла в Италии начался на рубеже II - I вв. до н. э. Широкое проникновение рабского труда в ремесло, особенно труда высококвалифицированных ремесленников из эллинистических стран, оживление рыночного обмена между городом и деревней, рост городов и городского населения стимулировали развитие ремесленного производства. В отличие от сельского хозяйства, где решающую роль приобрел рабский труд, в ремесленном производстве большее значение имели свободные ремесленники, хотя в Риме и других городах Италии существовали ремесленные мастерские с персоналом в 10 - 20 единиц, из которых все или половина могли быть рабами. Преобладающими все же были мастерские свободных ремесленников, где рабский труд применялся мало. Всевозрастающую роль в ремесле начинал играть труд вольноотпущенников, которые или сами содержали мелкие ремесленные мастерские, или работали по найму...
   В I - II вв. Римское государство достигло наибольшего территориального расширения. В его состав вошли Северная Африка, большая часть Западной, Южной и Юго-Восточной Европы, Восточное Средиземноморье до Армении и реки Евфрат. Впервые в мировой истории побережье Средиземного моря было объединено в рамках одного государственного образования. На территории бывшей Римской империи I - II вв. в настоящее время существует около 30 государств. Римская империя стала мировой, по тем масштабам, державой...
   Сельское хозяйство западных провинций до римского завоевания было отсталым: преобладали зерновые культуры малоценных сортов, удобрения применялись редко, господствовала примитивная двухпольная или залежная система земледелия. Римляне, италики, греки, проникая в завоеванные провинции, приносили с собой навыки рационального ведения сельского хозяйства по примеру италийских рабовладельческих имений. В связи с этим изменилась структура посевных площадей: стали распахивать новые земли, во многих рабовладельческих имениях начинают выращивать виноград, оливковые и плодовые деревья. Галльские вина, испанское оливковое масло успешно конкурируют с лучшими италийскими и греческими сортами. Насколько обширным был размах оливководства и виноградарства в западных провинциях, показывают археологические данные: маслодавильни, найденные в Северной Африке, занимают площадь в несколько сот квадратных метров; на рельефах из Галлии запечатлена перевозка вина в огромных деревянных бочках.
   Совершенствуется земледелие. Вводятся новые сорта зерновых и кормовых, распространяется культура пшеницы, осваиваются новые виды удобрений. В частности, в Галлии довольно широко использовались минеральные удобрения. Совершенствуется сельскохозяйственная техника: именно на просторах галльских латифундий получила применение довольно совершенная галльская жнейка; был изобретен колесный плуг; для помола зерна начали применять водяные мельницы. Все эти достижения были результатом широкого распространения рабовладельческих имений, вытеснивших мелкое землепользование свободных или полузависимых земледельцев. Рост городов и городского населения в самих провинциях, возможность вывоза сельскохозяйственных продуктов в Италию и другие области Империи способствовали проникновению в провинциальное сельское хозяйство товарного производства и рациональных приемов земледелия.
   Как известно, уровень сельского хозяйства восточных провинций в эллинистический период был довольно высок. Тем не менее включение их в состав громадной Римской державы, экономические связи с Италией и западными провинциями, упорядочение налоговой системы стимулировали развитие сельского хозяйства стран Восточного Средиземноморья по восходящей линии, хотя оно и не развивалось столь бурно, как на Западе. Египет был житницей Империи, и его хлебом кормилась большая часть римского городского населения. Предметом экспорта были также тонкие греческие вина, высококачественное оливковое масло. Однако в общем восточные провинции сравнительно мало экспортировали сельскохозяйственные продукты.
   Интенсивное развитие сельского хозяйства на Запале, как уже говорилось, было связано с широким распространением здесь рабовладельческих имений среднего и крупного размера (латифундий). Рабовладельческие поместья, связанные с рынком, пришли на смену участкам мелких свободных земледельцев, хозяйству разлагающейся общины или крупным владениям племенной знати, земли которой обрабатывали зависимые от нее соплеменники, клиенты и рабы. Однако мелкое земледелие свободных земледельцев или же сидящих не землях крупных собственников сохранилось, а сами мелкие земледельцы все более и более превращались в колонов. Латифундии поглощали во II в. и. э. не только мелкие крестьянские участки, но и средние по своим размерам рабовладельческие имения, охватывая пространства по нескольку тысяч югеров. Эти громадные территории обрабатывались или рабами, руководимыми из одного центра - виллы (централизованная рабская латифундия), или колонами, которые арендовали небольшие участки земли у латифундиста и занимались земледелием по своему усмотрению, а господин не вмешивался в этот процесс (децентрализованная латифундия с колонами). В некоторых латифундиях часть территории обрабатывалась живущими на вилле рабами в централизованном порядке, а остальная часть дробилась ка мелкие участки и сдавалась в аренду колонам. Кризис рабовладельческого способа производства и падение производительности рабского труда, нехватка рабов и т. п. приводили в дальнейшем к расширению колонатного земледелия.
   Рабовладельческие латифундии получили широкое распространение в Галлии и Испании, в то время как в Италии, Африке, восточных провинциях децентрализованная латифундия с колонами становится ведущей формой сельскохозяйственного производства. Развитие этой формы в восточных провинциях было связано с традициями эллинистической эпохи и с широким господством общинных отношений восточного типа, В Италии же переход к колонатному земледелию был вызван упадком средних интенсивных хозяйств рабовладельческих имений, на смену которым пришли латифундии. Латифундии по сравнению со средними рабовладельческими поместьями были более отсталыми хозяйствами: хорошо организовать труд громадных масс рабов (до нескольких сот человек) гораздо сложнее, чем двух-трех десятков рабов. Латифундист находил выход в том, что дробил часть своей территории, а иногда и всю ее на мелкие участки и сдавал их в аренду колонам. В качестве арендной платы колоны вносили в I в. н. э. определенную денежную сумму. Для получения этой суммы колон должен был продать производимые им сельскохозяйственные продукты на рынке. Необходимость продавать на рынке часть урожая отвлекала колона от обработки земли. Рыночная конъюнктура, падение или подъем цен заставляли его иногда в полцены продавать свои продукты. Иначе говоря, сельскому хозяину вносить денежную арендную плату было неудобно, это часто приводило даже к его разорению. Источники содержат сведения о росте недоимок с колонов. Отчаявшиеся колоны нередко бежали из поместий. Стремясь ликвидировать это ненормальное положение, латифундисты вместо денежной платы стали брать плату из доли урожая. Во II в. н. э. колон был обязан давать третью часть пшеницы, ячменя, вина, масла и олив, четвертую часть гороха, по секстарию меда (секстарий - 0,55 л) и т. д. Кроме того, колоны должны были отработать несколько дней на полевых работах в хозяйстве землевладельца.
   Перевод арендной платы из денежной в натуральную был выгоден как колону, так и землевладельцу: колон был меньше связан с рынком и мог лучше обрабатывать землю. Он был заинтересован в лучшей обработке земли, так как ему самому шло до 2/3 урожая. Повысились соответственно и доходы латифундистов, была исключена проблема недоимок, неизбежная при денежной плате. С другой стороны, получив продуктовые взносы колонов, землевладелец мог их реализовать на рынке. Богатому собственнику было легче, чем колону, поглощенному обработкой собственного участка, реализовать продукты на рынке. Во II в. н. э. аренда из части продукта становится господствующей, хотя в ряде мест сохранялась денежная плата.
   Наряду с частными земельными владениями получает распространение императорское землевладение во всех провинциях. Однако основной массив императорской земельной собственности сосредоточивался в восточных и африканских провинциях, в то время как в Италии и на Западе роль частной земельной собственности была много большей. Императорская собственность в каждой провинции состояла из громадных латифундий - сальтусов, которые не подчинялись властям соседних городов и управлялись специальным чиновником-прокуратором (территории, изъятые из-под власти соседних городов-муниципий, назывались экзимированными, т. е. изъятыми). Очень часто крупный сальтус со всем его населением брал в аренду богатый подрядчик, называемый кондуктором, который подчинялся прокуратору. Кондуктор руководил всем сельскохозяйственным производством, а прокуратор получал лишь готовый продукт. Кондукторы часто злоупотребляли своим положением, произвольно повышали взносы колонов, количество отработочных дней. Как правило, прокураторы принимали сторону богатого кондуктора в ущерб интересам обездоленных колонов. Наряду с сальтусами существовали императорские латифундии, обрабатываемые рабами. Императоры были крупнейшими рабовладельцами Империи, они располагали любым числом рабов и перед ними никогда не стоял вопрос о нехватке рабов. Поэтому использование рабов на императорских землях было более продолжительным, чем на землях частных земле- и рабовладельцев.
   Императорские и частные латифундии в виде централизованных рабских хозяйств или децентрализованных владений с колонами были ведущей формой землевладения во II в. н. э. Наряду с ними существовали и другие формы. В западных провинциях были распространены средние рабовладельческие интенсивные поместья, хозяйства мелких собственников, особенно отставных легионеров-ветеранов. Мелкое землевладение играло очень большую роль в северных и придунайских провинциях Римской империи (в Паннонии, Далмации, Мезии, Фракии, Дакии). Эти провинции позже других вошли в состав Империи, и.там дольше, чем в других местах, сохранялось общинное землевладение. Однако и здесь возникли рабовладельческие имения и латифундии. Археологами на территории современных Венгрии и Румынии открыты остатки вилл громадных латифундий с обширными хозяйственными помещениями, рабскими тюрьмами и т. д...
   Процветанию различных ремесел способствовало не только расширение сырьевой базы, но и более широкое проникновение в них рабского труда. Если в предшествующее время основным предприятием была ремесленная мастерская в 10 - 20 рабочих единиц, то во II в. н. э. ее размеры увеличиваются до нескольких десятков работников. Увеличение ремесленной мастерской привело к более дробному разделению труда, к его специализации и кооперации. Однако роль свободного труда в римском ремесле была несколько большей, чем в сельском хозяйстве.
   В ряде отраслей рабский труд был господствующим: в горном деле, в строительстве, в каменоломнях и глиняных карьерах. Большая часть трудоемких операций в других ремеслах (переноска тяжестей, топка печей, простейшие операции вроде размешивания глины и т. п.) также выполнялась рабами. Рост ремесленного производства привел к появлению некоторых новых его отраслей. Стеклодувное дело зародилось еще в конце I в. до н. э., но особенное распространение оно получило в I - II вв. н. э.; подлинно массовым производством стало изготовление обожженного кирпича, нашедшего широкое применение вместе с бетоном - основным строительным материалом. Для II в. н. э. характерен особый подъем провинциального ремесла. Если в I в. до н. э. - I в. н. э. ремесленные изделия италийских мастерских находили довольно широкий сбыт в провинциях, то во II в. уже местные мастерские удовлетворяли основные потребности своей провинции. Некоторые провинциальные города стали экспортировать изделия своих мастеров в другие провинции и даже в Италию. Особенно преуспели в своем экспорте галльские города: льняные ткани и шерстяные плащи, галльская керамика начинают появляться повсеместно на Западе и в Италии. Средиземноморскую известность получили изделия сирийских городов: пурпурные ткани, ювелирные украшения, предметы из цветного стекла, роскошные ткани...
   Для экономической жизни Империи характерно зарождение ремесленной деятельности в латифундиях. Их владельцы заводили на вилле ремесленные мастерские - керамические, ткацкие, деревообделочные, стеклодувные. В некоторых галльских латифундиях разрабатывали рудники, выплавляли металл и создавали собственную металлообработку. Латифундиальное ремесло становилось серьезным конкурентом городского, оно способствовало некоторому обособлению сельской местности от городов как экономических центров, подрывало связи города и деревни, подмывало основы товарного производства. Но изделия поместного ремесла не могли отличаться высоким качеством, поскольку как бы ни была велика латифундия, внутри нее нельзя было организовать такого разделения труда и специализации, как в городских мастерских, так как целью поместного ремесла было в конечном счете не изготовление товарной продукции, а удовлетворение внутренних нужд данного поместья и ближайшей округи...
   Никогда еще торговые сношения многочисленных народов Средиземноморья не достигали такой степени интенсивности и размаха, как в эпоху Антонинов. Одной из наиболее глубоких причин процветания римской торговли был рост товарного производства, связанный с широким распространением в провинциях рабовладельческих хозяйств, поставляющих продукты на рынок.
   Торговые связи устанавливаются как внутри провинций, так и между провинциями. Италийские торговцы проникают в Испанию и Сирию, Дакию и Египет, Мавританию и Британию; галльские судовладельцы и купцы наводняют Италию, прирейнские области и испанские провинции; пальмирские негоциаторы достигают Дакии и Египта. Многочисленные торговые лавки и склады для хранения товаров становятся неотъемлемой частью каждого города. Как показали раскопки Помпеи и Геркуланума, лавки занимали нижние этажи зданий и тянулись вдоль всей улицы. В некоторых городах возводились специализированные помещения для торговли каким-либо одним товаром, например мясом или шерстью. В начале II в. н. э. в Риме был построен грандиозный Траянов рынок. Это величественное сооружение - подлинный античный супермаркет состоял из 5 ярусов-этажей и включал около 150 лавок для продажи разных товаров.
   Показателем интенсивности торговых отношений является вовлечение в товарный оборот не только предметов роскоши, но и товаров массового потребления - вина и масла, хлеба и льна, металла и посуды, изделий из бронзы и стекла. Возможность вывоза этих товаров стимулировала их производство в провинциях, способствовала специализации и укреплению товарных отношений. Испания специализируется на изготовлении оливкового масла, вина, металлов; Галлия - шерстяных изделий, вина, бронзовых фибул, изделий из стекла; Египет вывозит хлеб, льняные ткани, гранит, папирус, стекло; Сирия - вино, пурпурные ткани, предметы роскоши. Однако нельзя преувеличивать воздействие римской торговли на производство: в целом оно по-прежнему оставалось натуральным в своей основе. Торговали обычно излишками продукции. Наибольшее значение получила торговля металлами, предметами роскоши, а также продуктами сельского хозяйства. Массовая торговля готовой ремесленной продукцией велась, как правило, только в пределах соседней округи. Широкому внедрению торговли препятствовало несовершенство транспорта и путей сообщения: грузы перевозились на двух- или четырехколесных повозках, запряженных волами, или на ослах и мулах; по рекам - на небольших баркасах, а по морю - на кораблях, грузоподъемность которых редко превышала 1000 т. Перевозки грузов на значительные расстояния были рискованным предприятием. Порой было выгоднее перевести на новое место всю ремесленную мастерскую, чем ее продукцию. Широкое распространение ремесла в провинциях и латифундиях не могло не привести к некоторому экономическому самодовлению провинций, хотя и способствовало торговле, например сельскохозяйственными продуктами и сырьем. Иначе говоря, средиземноморская торговля эпохи Антонинов была далека от подлинно мировой торговли и не оказывала на производство столь решающего воздействия, как в современном мире. Тем не менее средиземноморская торговля II в. н. э., видимо, достигла высшего пика своего развития в древности. Купцы и торговцы объединялись в коллегии, которые располагали значительными денежными средствами, кораблями, имели доверенных агентов в разных провинциях. Общему размаху торговли не могло не способствовать совершенствование меняльного дела и кредитных операций: вместо того чтобы везти массу наличных денег с собой, торговец оставлял их у менялы своего города, получая от него соответствующее свидетельство, по которому ему выдавали необходимую сумму в другом месте.
   Наряду с внутри- и межпровинциальной торговлей в пределах государственных границ возрастают объемы внешней торговли с окружающими Империю соседними странами и народами. Внешняя торговля была необычайно выгодной, так как римские торговцы за бесценок скупали в соседних странах нужные им товары и втридорога продавали их на своих рынках. Расцвет некоторых римских городов был связан как раз с такой торговлей...
   Свободное крестьянство никогда не исчезало даже в Италии, в стране наиболее зрелых рабовладельческих отношений. В западных, дунайских и африканских провинциях, которые в момент присоединения к Римской империи переживали разложение общинных порядков, роль мелких земледельцев-общинников была довольно высока. Земледельческое население Империи постоянно пополнялось за счет поселения в разных провинциях отслуживших ветеранов. Крестьяне - римские граждане - были собственниками небольших земельных наделов и, возделывая их, применяли иногда труд одного или нескольких рабов, вели в ряде случаев своего рода полурабовладельческое хозяйство. Существовали, и их было, видимо, большинство, хозяйства и без рабов. Вздорожание и уменьшение притока рабов раньше всего ударили по таким маломощным полурабовладельческим хозяйствам и приводили их к разорению, превращению в замкнутый натуральный мирок, в котором крестьянин и его семья с трудом сводили концы с концами.
   Для II в. н. э. характерно довольно активное внедрение арендных отношений и распространение колоната. Колон стал столь же заметной фигурой средиземноморской деревни, как и раб, и свободный крестьянин. Юридически колон - свободный человек, имеющий право уйти от землевладельца после истечения срока договора, обычно заключаемого на 5 лет. Однако, как правило, колон за пятилетний срок настолько опутывался различными долговыми и другими обязательствами, что практически не мог оставить свое место и продолжал возделывать арендованный участок долгие годы. Во многих поместьях колоны жили в течение нескольких поколений и превратились в пожизненных арендаторов. Это было выгодно землевладельцу, так как обеспечивало обработку его земель и избавляло от необходимости искать новых арендаторов. Живущий в течение длительного времени в имении, колон крепко был привязан к его владельцу, а землевладелец превращался в его господина: он давал ему земельный участок, некоторые орудия труда, покупал его продукцию, разбирал споры колонов между собой, их жалобы на поместную администрацию. Господская вилла постепенно заменила колону и городские власти, и императорскую администрацию, и из человека свободного и равноправного с землевладельцем колон превратился в зависимого от его воли.
   Кто арендовал землю и превращался в колона? Им мог быть свободный и потерявший свою землю крестьянин, и бывший поденщик, и вольноотпущенник, и городской плебей, вернувшийся в деревню. Превращение этих людей в арендаторов-колонов приводило в конечном счете к постепенному понижению их социального статуса, потере некоторых прав свободной личности и к превращению юридически в зависимого от воли землевладельца человека.
   Колонами становились и посаженные на землю рабы. Такая практика известна со времен Веспасиана. Как уже говорилось, землевладельцы были вынуждены в рядеслучаев давать рабам в пекулий землю, скот, хижину. Положение такого раба, живущего отдельным хозяйством, обрабатывающего клочок земли и вносившего определенную плату за нее господину, фактически мало отличалось от положения свободного арендатора-колона. Римские юристы иногда называют таких посаженных на землю рабов квазиколонами, т. е. почти колонами. Квазиколоны сидели на участках относительно прочно. Они уже не смешивались с остальными рабами, живущими на вилле, их не вносили в инвентарные книги имения, не передавали по завещанию, т. е. посаженные на землю рабы занимали более высокое положение, чем прочие рабы.
   Одним из источников колоната были поселения пленных варваров в пограничных провинциях, особенно в северных и северо-западных. Многие области пограничных провинций были опустошены многочисленными набегами варваров. Для того чтобы ввести их в сельскохозяйственный оборот, римские императоры (широко применял эту меру Марк Аврелий) селили здесь побежденные "варварские" племена при условии небольшой платы за пользование землей и некоторых отработок (при проведении дорог, предоставлении транспортных средств и т. п.). Формирование колоната как специального института было тесно связано с распространением громадных латифундий второго типа (т. е. латифундий с колонами) и упадком рабовладельческих вилл. В последующие столетия колоны превращаются в основную массу сельских работников, в то время как роль рабского труда все более и более снижается...
   Процветание многих ремесел во всех провинциях Римской империи привело к повышению удельного веса ремесленников в социальной жизни средиземноморского общества. Хотя в большинстве случаев ремесленная деятельность была организована в средних или крупных мастерских, в которых основными работниками были рабы, однако существовали также многочисленные мастерские, где работал сам мастер-хозяин, члены его семьи и один-два раба. В I - II вв. н. э. участились случаи выделения в пекулий рабам небольшой мастерской, часть дохода от которой шла господину. Многие рабы, получившие такой пекулий, впоследствии выкупались на свободу, становились уже владельцами мастерской. Значительная часть ремесленных мастерских и лавок в римских городах II в. н э. принадлежала таким вольноотпущенникам или их потомкам. Эти трудолюбивые и бережливые люди, обязанные достигнутым положением своему труду, обеспечили процветание многих видов римского ремесла. Дошедшие до нас надгробные памятники на их скромных могилах носят надписи, где трогательно прославляются профессии гончаров, сукновалов или кожевников." (История Древнего Рима: Учеб. для вузов по спец. "История"/ В.И. Кузищин, И.Л. Маяк, И.А. Гвоздева и др.; Под ред. В.И. Кузищина. - 4-е изд., перераб. и доп. - М.: Высш. шк., 2002. - 383 с. http://yanko.lib.ru/books/hist/hist_anc_roma-kuz-2002-a.htm#_Toc195971027).
   Так что же нам показывает такой беглый экскурс в историю Древнего Рима? То, что и там, при всей развитости рабовладельческих производственных отношений, античный способ производства отнюдь не был единственным, а если и был доминантным, то довольно короткое время и не на всей территории Римского государства. Но правы ли Т. Моммзен, М.И. Ростовцев, У. Уестерман и другие исследователи, говоря о римском "капитализме"?
   "Во II столетии земледелие в Италии только тогда давало хотя бы небольшой доход, когда велось так, что издержки по обработке доводились до минимума, а для этого было необходимо, чтобы дело велось в очень широких размерах и чтобы применялся труд не свободных работников, а рабов. При таких условиях мелкое землевладение стало быстро исчезать и владельцы небольших участков в лучшем случае обращались к возделыванию винограда или оливкового дерева, т. е. добывали продукты, составлявшие предметы вывозной торговли, а то и прямо сбывали свою землю крупным помещикам.
   В колоссальных размерах зато развивалось в Риме денежное хозяйство. Уже во время Катона не только в Риме, но и в провинциях действовало множество банкиров, которые являлись посредниками в самых разнообразных торговых и промышленных предприятиях и во всевозможных денежных расчетах. Внешняя торговля получила весьма широкое развитие отчасти в силу естественных причин, отчасти и потому, что во многих покровительствуемых Римом государствах римляне и латины не платили таможенных пошлин. О размерах заморской торговли Рима можно судить по тому, что серебро оказывалось уже недостаточным средством обмена и в огромном количестве обращалось золото: в 157 г. запасы римского государственного казначейства лишь на 1/6 состояли из серебра, а на 5/6 из золота.
   Промышленность, во всех отраслях которой употреблялся рабский труд, тоже развивалась, но далеко не столь значительно, как торговля, необычайное же развитие получили различные торговые и промышленные предприятия. Стремление к приобретению богатства, к увеличению своего благосостояния охватило мало-помалу всю нацию. Считалось долгом совести и порядочности аккуратно вести свои денежные дела и увеличивать, а не проживать полученное наследство. Общим экономическим правилом было участвовать небольшими долями состояния во многих предприятиях, а не вкладывать весь капитал в какое-нибудь одно, этим и объясняется замечательная прочность римских состояний. И богатства отовсюду стекались в город Рим, который в это время в денежном отношении стал для всех других государств тем, чем теперь является в Европе Англия. Богатства частных лиц были громадны, и состояние, какое в Греции имел лишь один богатейший человек, в Риме считалось самым средним.
   Гражданское равенство, уже нарушенное образованием фактически замкнувшегося кружка правящей знати, еще более пострадало от образования могущественной денежной аристократии...
   Таковы были плоды капитализма, и это были еще не самые худшие. За чрезмерным развитием денежного хозяйства не замедлили явиться и более ужасные его результаты: во все стороны общественной жизни проникла глубокая безнравственность, человеколюбие и патриотизм заменились господством подлейшего эгоизма... Начинали таять духовные силы нации, падала она и в физическом отношении, - в общем, население Италии за II столетие уменьшилось, причем уменьшилось именно число свободных, число же рабов возросло...
   Торговля же и денежные обороты римских капиталистов были по-прежнему значительны и даже еще усилились. Рядом с политическою олигархиею, которая правила через сенат, создалась могущественная олигархия капиталистов, в руках отдельных лиц скопились колоссальные богатства, которые давали возможность их обладателям оказывать заметное влияние и на политические дела. Коринф был разрушен именно по настояниям этой финансовой олигархии, которая и захватила в свои руки огромные торговые обороты Коринфа. По требованию той же группы капиталистов основана была Нарбонна, город, важный в торговом отношении, хотя по политическим соображениям сенат не сочувствовал основанию этой колонии." (Моммзен Т. История Рима. - СПб.; "НАУКА", "ЮВЕНТА", 1997. http://ancientrome.ru/publik/article.htm?a=1271072582).
  
   Хотел было привести цитаты других вышеупомянутых авторов на ту же "римско-капиталистическую" тему, но тут наткнулся на книгу профессора В.Ю. Катасонова "От рабства к рабству: Древний Рим и современный капитализм", поэтому лучше приведу выдержку оттуда:
   "В античных странах - Греции и Риме - на смену патриархальному рабству приходит классическое рабство, которое характеризуется высокой степенью эксплуатации рабов. Рабский труд используется для производства товарной продукции, классическое рабство существует в условиях определенного развития рыночных, товарно-денежных отношений. И хотя классическое рабство сначала появилось в Греции, а лишь потом - в Древнем Риме, именно в последнем оно получило наибольшее развитие. За пределами античного мира в ту эпоху классическое рабство в сколь-нибудь больших масштабах не существовало. О различии между патриархальным и классическим рабством можно сказать очень коротко: если в первом случае хозяин смотрел на раба почти как на члена своей семьи, то во втором случае - почти как на вещь.
   Нас наиболее интересует та часть истории Древнего Рима, когда зародилось и приобрело достаточно зрелые формы классическое рабство. Это вторая половина республиканского периода и императорский период. Своего пика классическое рабство в Древнем Риме достигло во II-I вв. до н.э., когда оно отодвинуло свободный крестьянский и ремесленный труд на второй план.
   До начала XIX века, когда еще в научный и политический обиход не было введено слово "капитализм", да и сам капитализм не получил должного развития, историки, естественно, не проводили никаких параллелей между древностью и современностью. А вот начиная с середины XIX в. некоторые историки обратили внимание на то, что наряду с классическим рабством в Древнем Риме существовал капитализм. Среди них - выдающийся авторитет в области истории древнего Рима - немец Теодор Моммзен, известный своей многотомной "Историей Рима" (Первые три тома, охватывающие период от основания Рима до падения республики, вышли в 1854 - 1857 годах, пятый том, посвященный римским провинциям, появился в 1885 году, четвертый том, в котором предполагалось изложить правление императоров, написан не был. Одно из последних изданий книги в нашей стране: Моммзен Теодор. История Рима. Пер. с немецкого. - СПб.: Наука, Ювента, 1994. В данной работе мы пользуемся текстом книги Теодора Моммзена "История Рима" (кратким вариантом), размещенным в Интернете на сайте "Библиотека Гумер - история". Моммзен Т. История Рима. - СПб.; "НАУКА", "ЮВЕНТА", 1997. http://ancientrome.ru/publik/article.htm?a=1271072582).
   Этот автор часто использует слово "капитализм" для описания хозяйства и финансов древнеримского общества.
   Существование капитализма в древнем мире впервые серьезно обосновал выдающийся немецкий историк Эдуард Мейер в своих книгах "Экономическое развитие древнего мира" (1895) и "Рабство в древности" (1898). Об этом же говорил не менее выдающийся историк, социолог и философ Макс Вебер. Он известен нам как автор издававшейся много раз на разных языках книги "Протестантская этика и дух капитализма". Свои мысли о существовании капитализма в древнем мире он изложил в своей мало известной российскому читателю работе "Аграрная история древнего мира" (1907).
   Примерно в то же время (начало XX века) о капитализме древнего мира писали немцы Вернер Зомбарт (работы "Буржуа", "Евреи и хозяйственная жизнь") и Карл Каутский ("Происхождение христианства"), а также итальянский юрист и экономист Джузеппе Сальвиоли ("Капитализм в античном мире").
   Из отечественных авторов можно назвать блестящего русского историка и археолога академика Михаила Ивановича Ростовцева (1870-1952), который после революции 1917 года эмигрировал из России. Работая в западных университетах, он написал в 20-30-х годах прошлого века большое количество работ, в которых касался этой темы. У нас изданы некоторые из них (Наиболее последовательно мысль о существовании капитализма в древнем мире выражена Ростовцевым в доступной всем отечественным читателям монографии "Общество и хозяйство в Римской империи" (в 2-х томах. Пер. с нем. - М.: "Наука", 2000-2001. http://coollib.com/b/224112/read).
   Из последних работ на тему капитализма древнего мира можно назвать обширную статью Питера Темина "Экономика Римской империи раннего времени" (Peter Temin. The Economy of the Early Roman Empire // Journal of Economic Perspectives. Vol.20, N 1. - Winter 2006. https://www.aeaweb.org/articles.php?doi=10.1257/089533006776526148).
   Все упомянутые выше авторы различают ранний капитализм, который существовал в древнем мире (Вавилон, античная Греция, Рим), и поздний, или зрелый капитализм, который стал складываться в Европе после Реформации и победы буржуазных революций. Уже тысячи лет назад существовали наемный труд, капитал, рынок, прибыль и другие атрибуты капиталистической модели общества. Ранний капитализм, по всеобщему мнению, созидательным потенциалом не обладал, а лишь обострял противоречия тогдашнего общества...
   В раннем Риме имело место в основном патриархальное рабство - в отличие от рабства "классического", которое появилось в эпоху поздней республики. Кстати, существует массовое заблуждение, что во многих странах того времени существовало "классическое" рабство, т.е. такое же, как в Древнем Риме. Как отмечают исследователи, в странах Древнего Востока рабы имели право на семью и личное хозяйство, дети их становились свободными. Рабы становились членами семьи, а хозяин нес ответственность за их здоровье и жизнь.
   "Классическое" же рабство - феномен почти исключительно античного мира, прежде всего римского. Такая форма рабства появилась в период так называемого "расцвета" рабства в Италии. Этот период начался примерно со II в. до н.э. и охватил два-три века. То есть он закончился, по мнению некоторых историков, в конце I в. до н.э.; по мнению других историков - в конце I в. н.э. (т.е., так или иначе, конец "расцвета" рабства примерно совпадал с временем земной жизни Иисуса Христа). В это время происходили наиболее успешные внешние завоевания и присоединение к Риму новых провинций.
   По мнению историка М. Финли, в период "расцвета" рабства в Италии было около 2 млн. рабов. По оценке другого историка - П. Бранта, число рабов в это время находилось в диапазоне 2-3 млн. человек. Учитывая, что свободных граждан в Италии в это время проживало 4-5 млн. человек, получается, что отношение числа рабов к числу свободных граждан определялось как 1: 2,5 или 1: 2 (М. Finley. Ancient Slavery and Modem Ideology. New York, 1980, p. 80; P. Brant. Italian Manpower, 225 B.C. - A.D. 14. Oxford, 1971, pp.4, 121-124.)
   Следует иметь в виду три дополнительных обстоятельства.
   Во-первых, в другие периоды римской истории абсолютное и относительное количество рабов в метрополии было существенно меньше того рекордного уровня, который был достигнут в указанный период "расцвета рабства". Так, в середине V в. до н.э., по данным Дионисия Галикарнасского, при общей численности населения Рима с прилегающими территориями в 440 тыс. человек количество рабов вместе с вольноотпущенниками составляло не более 50 тысяч. В это время у римлян, которые привыкли все делать собственными руками и у которых еще не было неуемной жажды богатства, не было и особой потребности в рабской рабочей силе. В случае захвата пленных римляне обычно их убивали или, в крайнем случае, продавали. Если римские воины и брали с собой домой рабов, то это выглядело некоей "экзотикой". Такие "трофейные" рабы использовались в домашнем хозяйстве, нередко они становились по статусу чуть ли не членами семьи римлянина, обзаводились имуществом, создавали собственные семьи. В товарном производстве рабы тогда почти не использовались, да и само товарное производство существовало в зачаточной форме. То есть рабство имело незначительные масштабы и носило исключительно патриархальный характер.
   Как отмечает известный историк древнего Рима С. Николс, уже в конце I в. до н.э. и еще более явно в I в. н.э. в Древнем Риме стали сокращаться масштабы рабства. Потенциал провинций Римской империи как источников поставки "свежих" рабов был близок к исчерпанию. Военно-экономический потенциал Римской империи, столь необходимый для "освоения" новых территорий и новых источников рабов, был также близок к своему полному исчерпанию.
   Во II - III вв. н.э. рабы стали составлять небольшой процент численности населения Италии. Рабы стали дорогими, их стали использовать только как домашнюю прислугу у богатых римлян. Далее и вплоть до конца существования Римской империи в 476 г. н.э. рабов было крайне мало, а подавляющую часть населения стали составлять колоны. Советская историческая наука утверждала, что колонат представлял собой одну из форм рабовладельческих отношений. Однако многие зарубежные и отечественные историки, среди которых следует выделить Эдуарда Мейера и М.И. Ростовцева, считали, что колонат представлял уже разновидность крепостной зависимости.
   Во-вторых, следует иметь в виду, что рабовладение было распространено преимущественно в метрополии - Италии. Может быть, по уровню развития рабства с Италией были сопоставимы Сицилия и некоторые области Испании. Остальные территории, входящие в состав Римской империи, в гораздо меньших масштабах использовали рабский труд. Таков был вывод русского историка М.И. Ростовцева. В начале имперского периода римской истории (конец I в. до н.э. - середина I в. н.э.) численность населения Римской империи, по разным оценкам, составляла от 50 до 70 млн. человек. Оценки доли рабов в этом населении варьируются от 4 до 8 процентов.
   В-третьих, согласно многим оценкам, из общей численности рабов, имевшихся в Италии в период "расцвета" рабства, примерно половина была задействована в качестве "домашних рабов" и в хозяйствах, обеспечивающих собственное потребление хозяев-рабовладельцев. Таким образом, даже в эпоху "расцвета" рабства в Римском государстве патриархальное рабство не исчезло, а лишь дополнилось "классическим". То есть в хозяйствах, ориентированных на рынок, на получение денег, было задействовано около 1 млн. (максимум - 1,5 млн.) рабов. Это составляло примерно 20-25% общей численности населения Италии.
   Таким образом, "классическое" рабство в римском обществе было важной, но не единственной формой общественно-экономических отношений. Определение Древнего Рима как типичной рабовладельческой общественно-экономической формации (марксистский подход) является большой натяжкой. На ранних этапах развития Римского государства рабство имело преимущественно натурально-патриархальную форму и играло подчиненную роль в хозяйстве. В период так называемого "расцвета" римского рабства оно дополнилось "классической" формой (использование рабского труда в товарном производстве). В поздний период исторического развития римского государства рабство было заменено колонатом - разновидностью крепостничества.
   "Классическому" рабству можно дать еще название "капиталистическое" рабство (использование рабского труда для получения рабовладельцем денежного капитала). Как показал исторический опыт Древнего Рима, "капиталистическое" рабство не могло существовать на больших пространствах (оно ограничивалось в основном Италией) и очень длительное время (даже в Италии оно просуществовало два - максимум три века).
   Мы видим, что "капиталистическое" рабство в Древнем Риме имело весьма ограниченный потенциал развития. Это была модель типично экстенсивного хозяйственного развития. После того, как приток "свежих" рабов в метрополию стал сокращаться, все более явно стали проступать разрушительные свойства указанной модели хозяйства.
   Не менее ограниченный потенциал своего развития продемонстрировал также капитализм нового времени. Однако в отличие от древнего "капиталистического" рабства современный капитализм пытался и пытается компенсировать свою несостоятельность вовлечением в рабство гораздо больших масс населения. Если в те времена ресурсы дешевой, почти бесплатной рабочей силы черпались из провинций Римской империи (общая численность их населения - 30-40, максимум 50 млн. человек), то сегодня Запад черпает такие ресурсы из всех уголков мира (миллиарды рабочих рук). А это означает, что потенциал разрушения у современного капитализма может оказаться несравненно более мощным, чем у "капиталистического" рабовладения Древнего Рима (О характере и масштабах рабства в современном мире у нас будет еще разговор впереди. Здесь лишь сошлемся на известного историка, социолога и политолога А. Зиновьева. По его мнению, масштабы рабства в древнем Риме (имеются в виду не только абсолютные, но и относительные масштабы рабства, причем, в первую очередь, рабства "классического") были меньше, чем масштабы современного рабства на Западе (см.: Зиновьев А.А.,. Запад. Феномен западнизма. - М., 2000. http://www.litmir.co/bd/?b=93704))." (Катасонов В.Ю., От рабства к рабству. От Древнего Рима к современному капитализму. - М.: Кислород, 2014 - 448 с. http://www.litmir.co/bd/?b=192474).
   Хоть я и не во всём согласен с Катасоновым, особенно с тем, что касается современного капитализма, чудовищной эксплуатации и всего прочего, его взгляд на рабство в Древнем Риме кажется мне абсолютно верным, в отличие от мнения профессора Семёнова:
   "В Греции кризис общества начался еще в IV в. до н.э., что во многом способствовало ее подчинению вначале Македонии, а затем Риму. В Риме переход к серварной формации произошел на несколько веков позднее, чем в Греции. Соответственно позднее начался и ее кризис. Выразился он в начавшейся на грани I и II вв. н.э. постепенной сменой рабовладельческих отношений доминомагнарными. Именно доминомагнарный уклад имеют в виду историки, когда говорят о колонате. Однако серварные отношения полностью не исчезли. Они продолжали еще долгое время сохраняться, но уже в роли второстепенных.
   А еще раньше, в I в. до н.э. - I в. н.э., началось постепенное обволакивание всех существующих социально-экономических связей политарными. Становление политаризма невозможно без постоянного, систематического террора. В этом заключена глубинная причина и проскрипций, начало которым положил Луций Корнелий Сулла, и политики массовых репрессий Тиберия, Калигулы, Клавдия, Нерона. Завершение становления политаризма нашло свое внешнее выражение в переходе от принципата к доминату.
   Результатом почти полного исчезновения экзогенного рабства было резкое падение производительных сил общества. Произошло их возвращение чуть ли не к исходному уровню. Все это прежде всего относится к западной части Римской империи, которая входила в состав античной зоны центрального исторического пространства, ибо восточная ее часть, исключая Греции, всегда была в основном политарной и составляла периферийную зону этого пространства. Но процесс политаризации довольно далеко зашел к тому времени и в Греции, которая вступила в полосу кризиса задолго до Рима.
   Различие социально-экономических отношений на западе и востоке Римской державы, принадлежность их к разным зонам обусловил распад империи на две части и разную их историческую судьбу. Восточная Римская империя (Византия), отчасти давно уже бывшая, отчасти ставшая к V в. н.э. политарным обществом, сохранилась. Политаризм в Византии носил очень своеобразный характер. В целом ряде отношений это общество отличался от обычного древнеполитарного, но в главном и основном оно относилось к тому же самому типу. Это нашло свое выражение, и в том, что на протяжении тысячи лет своего существования Византия пережила несколько периодов подъема и упадка. И византийское политарного общество, как и любое другое общество данного типа, было тупиковым.
   Для последнего периода эволюции вначале западной части Римской империи, а затем самостоятельной Западной Римской империи было характерно сосуществование политаризма и магнаризма. Западноримский политаризм существенно отличался от обычного палеополитаризма. Он возник и существовал как своеобразная надстройка над социально-экономическими отношениями иного типа, вначале серварными, затем доминомагнарными. И западноримский магнаризм был во многом иным, чем магнаризм в палеополитарных общества. Этот уклад не возник заново в рамках чисто политарного общества, а появился в результате трансформации серварного уклада, который существовал еще до становления политарных отношений.
   В позднем западноримском обществе политарный и магнарный способы уклады не просто сосуществовали. Можно говорить о своеобразном симбиозе этих двух укладов, который и определял специфику этого общества. Оно относились к особой дуалистической, симбиотической, химерной параформации, которую можно назвать античнополитомагнарной.
   Как уже указывалось, в любом классическом древнеполитарном обществе совмещение политарных отношений с магнарными нарушало его внутреннее равновесие и обрекало на развал. Неустойчивым был симбиоз политаризма и магнаризма и в позднем западноримском обществе. Все это неизбежно должно было бы завершиться его распадом. Трудно сказать, что последовало бы за ним.
   В древнеполитарных обществах, в которые упадок не приводил к гибели цивилизации, обычно рано или поздно начинался процесс возрождения и развития политарных отношений и они вступали в период нового подъема. Во всяком случае, трудно было ждать зарождения в недрах западноримского общества принципиально новых социально-экономических отношений, который обеспечили бы подъем человечества на новую стадию развития.
   Таким образом, в развитии общества, которое обычно именуют античным, сменилось три разных социально-экономических типа: 1) общество пресерварное (предсерварное), доминомагнарное, 2) общество серварное и 3) общество постсерварное, античнополитомагнарное. Последнее не было способно к прогрессу.
   Казалось, развитие человечества зашло в тупик. Но кроме древнеполитарных обществ и зашедшего в тупик античного общества продолжали существовать предклассовые социоисторические организмы, причем разнообразных типов, составлявшие своеобразный исторический резерв.
   Западная Римская империя была обречена на гибель. И она с неизбежностью рухнула. Решающую роль в ее падении сыграли германцы. Вторжение германских племен и союзов племен на территорию Римской империи было составной частью Великого переселения народов, в котором участвовали и другие демосоциорные ассоциации и союзы: гунны, сарматы, славяне и т.д. Все эти народы находились на стадии предклассового общества. Их общества были не геосоциальными, а демосоциальными, т.е. мобильными, способными перемещаться с одной территории на другую. Великое переселение народов было перемещением демосоциорных союзов, сверхсоюзов и прадержав." (Семёнов Ю.И., Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). - М.: "Современные тетради". 2003. http://scepsis.net/library/id_1327.html#4.3.4).
   Если отбросить в сторону словесную шелуху и многочисленные введённые Семеновым термины, то остаётся непонятным, почему крушение рабовладельческого строя на Западе Римской империи было шагом вперёд, а те же процессы происходящие в её восточной части - движением назад. Тем более, что профессор утверждает, что Восточная Римская империя (Византия) отчасти уже была, отчасти стала к V в. н.э. политарным обществом. "Политаризм в Византии носил очень своеобразный характер", хотя и "отличался от обычного древнеполитарного, но в главном и основном оно относилось к тому же самому типу".
  
   Рассмотрим политарную общественно-экономическую формацию.
   "Все возникшие в IV-II тысячелетиях до н.э. социально-исторические организмы относились к одному и тому же типу. Господствующим в них был азиатский, или древнеполитарный способ производства. Соответственно общества Древнего Востока относилось к древнеполитарной общественно-экономической формации. Палеополитаризм возник из предшествовавшего ему протополитаризма.
   Древнеполитарный способ производства существовал в трех вариантах. Один из них был основным, самым распространенным, и когда говорят об азиатском способе производства, то только его и имеют в виду. В этом смысле его можно считать классическим.
   При классическом варианте древнеполитарного способа производства эксплуатируемым классом являются крестьяне, живущие общинами. Крестьяне или платят налоги, которые одновременно представляют собой земельную ренту, или, что реже, наряду с ведением собственного хозяйства, обрабатывают землю, урожай с которой поступает государству. Этих крестьян также нередко в порядке трудовой повинности используют на работах различного рода (строительство и ремонт каналов, храмов, дворцов и т.п.). Как явствует из сказанного, древнеполитаризм в данном варианте - двухэтажный способ производства. Политарный общественно-экономический уклад включает в себя в качестве своего фундамента крестьянско-общинный уклад.
   Существовавшие в недрах крупных политарных социоисторических организмов крестьянские общины не были их простыми подразделениями. В их основе лежали иные социально-экономические отношения, чем те, что образовывали базис классового социоисторического организма, в который они входили. Поэтому крестьянские общины обладали некоторыми особенностями социоисторических организмов, выступали в ряде отношений как подлинные социоры. В частности они имели свою особую культуру, отличную от культуры классового социоисторического организма, в состав которого входили. Они были субсоциорами.
   Крестьянские общины были глубинной подосновой древнеполитарных обществ. Древнеполитарные социоисторические организмы возникали, исчезали, сливались и раскалывались. Но общины при этом сохранялись. А когда погибала цивилизация и происходил возврат на стадию предклассового общества, крестьянские общины превращались в пракрестьянские, которые в дальнейшем с новым переходом к классовому обществу снова трансформировались в крестьянские.
   Происшедший впервые на Древнем Востоке переход от предклассового, протополитарного общества к древнеполитарному, классовому был гигантским шагом вперед в истории человечества. Однако техника, которую использовали крестьяне-общинники, мало чем отличалась от той, которая существовала на предшествующих этапах развития - в позднем первобытном и предклассовом обществах. На этом основании нередко делается вывод, что с переходом к классовому древнеполитарному обществу сколько-нибудь существенных сдвигов в развитии производительных сил не произошло. В основе данного вывода лежит сведение производительных сил к технике и соответственно прогресса производительных сил к росту производительности труда. И основание, на котором зиждился этот вывод, и сам вывод ошибочны.
   Увеличение продуктивности общественного производства может быть достигнуто не только за счет прогресса техники и роста производительности труда. Кроме технического (технологического) способа повышения продуктивности общественного производства, а тем самым и уровня развития производительных сил, возможно, существуют и иные.
   Детальное исследование сохранившихся вплоть до наших дней позднепервобытных и предклассовых земледельческих обществ, живших в природных условиях, сходных с теми, что были характерны для древневосточных социоров, показало, что, вопреки привычным представлениям, время, которое члены этих обществ уделяли земледельческому труду, было сравнительно небольшим: 100 - 150 дней в году. В классовых же обществах Азии, которые еще в XIX в. были политарными, земледельцы работали в поле не менее 250 дней.
   Развитие производительных сил в позднепервобытном обществе сделало возможным появление протополитарных отношений. Стремление протополитаристов получить возможно больше прибавочного продукта привело к возникновению мощного государственного аппарата и превращению протополитаризма в настоящий политаризм.
   Утверждение политарных отношений привело, во-первых, к возрастанию продолжительности рабочего дня, во-вторых, к увеличению числа рабочих дней в году. В результате при той же самой производительности труда резко выросла продуктивность общественного производства. Отношения эксплуатации, утвердившись, сделали создателей материальных благ совершенно иной производительной силой, чем они были раньше. Последние теперь оказались способными трудиться не только по много часов в день без сколько-нибудь длительных перерывов, но и работать систематически, постоянно, изо дня в день по много дней подряд, работать не только в меру сил, но и через силу.
   Такой способ повышения продуктивности общественного производства, а тем самым и уровня развития производительных сил можно назвать темпоральным (от лат. tempus- время). На приведенном выше примере можно наглядно видеть, что новые производственные отношения не просто влияют на производительные силы, не просто способствуют их развитию, а создают, вызывают к жизни новые производительные силы.
   Подобного рода развитие производительных сил общества возможно было только до какого-то более или менее определенного уровня. Этот уровень зависел, в частности, и от природных условий. В странах, в которых в силу климатических особенностей земледельческие работы в течение определенного сезона, например, зимой, невозможны, увеличить число рабочих дней земледельца за счет этого периода времени было нельзя. Для стран, где земледельческие работы возможны в течение всего года, а такими были многие восточные, такое ограничение отпадает. В качестве ограничивающего момента там выступают прежде всего особенности природы самого человека.
   Производители материальных благ физически не могли работать сверх более или менее определенного числа часов в сутки и сверх более или менее определенного числа дней в году. Начиная с определенного предела возрастание прибавочного продукта могли происходить только за счет изымание части жизнеобеспечивающего продукта. Движение пресса эксплуатации на каком-то уровне должно было остановиться. Происходило это, разумеется, не автоматически. Останавливало его движение сопротивления самих производителей.
   Там, где это происходило слишком поздно, производительные силы разрушались, деградировали, и классовое общество не только приходили в упадок, но и гибло. В других случаях происходил распад крупного социоисторического организма на мелкие, что вело к ослаблению мощи государственного аппарата и соответственно его способности высасывать прибавочный продукт. Все это давало возможность непосредственным производителя оправиться, а затем все начиналось сначала...
   В античную эпоху древнеполитарные общества не только сохранялись, но продолжали возникать из предклассовых. Политарный мир в то время не только и не просто существовал, но и расширялся за счет первобытного. Во внешней исторической периферии шел интенсивный процесс расширения классовой периферии за счет первобытной, прежде всего варварской. Если в эпоху Древнего Востока классовая периферия, которая вся была внешней, существовала в виде сравнительно изолированных исторических гнезд, то в античную эпоху - в виде исторических арен, которые в Старом Свете, как правило, были более или менее тесно связаны друг с другом. В Новом Свете две исторические арены были во многом изолированы друг от друга...
   Становление классовых обществ, как в центрально-восточноевропейской, так и в североевропейской зонах шло под мощным воздействием уже существовавших классовых социально-исторических организмов. Все классовые общества североевропейской зоны и часть обществ центрально-восточноевропейской зоны испытали влияние западноевропейской мировой системы. В частности это выразилось в принятии ими католичества и латиницы. На остальных обществах центрально-восточноевропейской зоны существенно сказалось влияние Византии. Ими были приняты православие, и кириллица.
   Но все территории, на которых возникли рассмотренные выше новые классовые общества либо были всегда предклассовыми, либо стали таковыми в результате варварских завоеваний. Поэтому на них синтеза классовых и предклассовых социально-экономических структур не произошло и произойти не могло. Они не могли стать и не стали феодальными.
   Но так как в большинстве своем эти общества, во-первых, как и германские, были не протополитарными, а протомилитомагнарными, во-вторых, долгое время находились под огромным влиянием вначале мировой античной, а затем мировой феодальной систем, то они не стали и классическими древнеполитарными, как общества Востока. Результатом мощной социорной индукции была их прогрессизация, но эта прогрессизация имела своим следствием не ультрасупериоризацию, как в случае с Западной Европой, и даже не супериоризацию, а латерализацию.
   В этих обществах, как и в западноевропейских, существовали и боролись тенденции перерастания милитарных связей, с одной стороны, в политарные отношений, с другой, в нобиларные. Но в отличие от Западной Европы там не намечался процесс синтезирования всех этих отношений с магнарными. Доминомагнарный уклад продолжал сохраняться. А милитарные отношения в одних обществах стали превращаться в политарные связи, в других - в нобиларные.
   В результате возникли два разных типа общества, две разные общественно-экономические параформации. Одна из них базировалась на симбиозе политарного и магнарного укладов, другая - на симбиозе нобиларной и магнарной систем социально-экономических отношений. Медиполитомагнарная (от лат. medi - средний) параформация утвердилась в североевропейской зоне центрального исторического пространства (Подробнее см.: Семенов Ю.И. Проблема перехода от первобытного общества к классовому: Пути и варианты развития // ЭО. 1993. N 2, N 3), нобиломагнарная - в центрально-восточноевропейской зоне. Обе эти параформации имели своей основой не какой-либо определенный общественно-экономический уклад, а симбиоз двух социоэкономических укладов. Они были дуалистическими, симбиотическими, химерными.
   В силу того, что североевропейские и центрально-восточноевропейские социоисторические организмы относились к другим социально-экономическими типам, чем феодальные западноевропейские, то они и развивались по другим законам.
   Таким образом, на исходе первого тысячелетия нашей эры на Земле оказалось несколько качественно отличных исторических миров. Продолжал сохраняться первобытный, прежде всего варварский, мир. Не только сохранялся, но и продолжал расширяться за счет предклассовых обществ древнеполитарный мир. Но теперь основная часть предклассовых обществ стала превращаться не в древнеполитарные, а в классовые общества иных типов. Исчез античный мир, но возник качественно новый - феодальный. И, наконец, появилось множество классовых социальных организмов, которые не были ни древнеполитарными, ни феодальными. Их можно было бы объединить под названием парафеодального мира (от греч. пара - около, возле).
   Феодальный мир, который был супериорным, существовал в виде одной единой системы, которая была мировой системой и одновременно центральной зоной центрального исторического пространства. Прафеодальный мир составлял две периферийные зоны центрального исторического пространства - североевропейскую и центрально-восточноевропейскую. Этот мир был инфериорным, латеральным. Кроме феодальных и прафеодальных обществ в центральное исторической пространство входило несколько политарных обществ, составлявшие еще две его периферийных зоны - византийскую и исламскую. Все остальные древнеполитарные общества и все без исключения первобытные общества представляли собой внешнюю периферию...
   Развитие капитализма в XVI-XIX веках шло одновременно вглубь и вширь.
   Развитие вглубь - вызревание и окончательное утверждение капитализма в его колыбели, в Западной Европе. Этот процесс был необычайно сложным и противоречивым. Формирование национальных рынков, которое началось еще в конце средних веков, а затем превращение этих рынков в капиталистические, оказало огромное влияние на социально-экономическую структуру общества. Произошло существенное изменение ранее бытовавших феодальных отношений, причем столь радикальное, что возникает вопрос, можно ли теперь называть их феодальными.
   Общеизвестно, что с возникновение национальных рынков тесно связано становление абсолютных монархий. Абсолютизм обычно понимается историками как явление чисто политическое, как новая форма государственной власти. Однако все обстоит гораздо сложнее. Становление абсолютизма было одновременно и становлением новой системы социально-экономических отношений, отношений политарных. Эти отношения, которые можно назвать абсолютополитарными, возникая, обволакивали все остальные социально-экономические связи. Становящийся абсолютополитарный уклад включал в себя в качестве в качестве подчиненных все остальные существующие в обществе уклады: крестьянско-общинный, купеческо-бюргерский, а затем и капиталистический.
   Становление политаризма невозможно без систематического массового террора. И волна страшного террора свыше действительно начиная с XVI на более чем сотню лет захлестнула всю Западную Европы. Речь идет прежде всего о терроре инквизиции. Инквизиция, как известно, возникла еще в средние века. Но ее костры ярче всего пылали не в темной ночи средневековья, а на заре нового времени, что всегда поражало историков вообще, историков культуры в особенности.
   Историк Е.Б. Черняк в книге "Вековые конфликты" (М., 1988) указывает, что, начиная с этого времени, инквизиция, приобрела иной характер, чем раньше. В средние века инквизиторы стремились выявить и уничтожить действительных отступников от веры. В новое время задачей инквизиции стало создание врагов, обвинение ни в чем не повинных людей в ереси и истребление этих созданных ее же собственными усилиями еретиков. Именно с этим связано повсеместное применение пыток. Но обвинение в ереси невозможно было предъявить всегда и всем. В результате наряду с преследованиями еретиков началась охота за ведьмами и колдунами. "В течение всего XVI в. и первой половины XVII в. по всей центральной и западной Европе, - пишет французский исследователь Жан Делюмо в книге "Ужасы на Западе", - множатся процессы и казни колдунов; в период 1560 -1630 гг. безумие преследования достигает своего апогея". (Делюмо Ж. Ужасы на Западе. М., 1994. С. 352. http://www.psylib.org.ua/books/delum01/index.htm). Обвинения в ведовстве были удобны тем, что от них не был застрахован никто. Обвинить можно был всех и каждого.
   Преследование колдунов и ведьм не только не пресекалось государством, а всемерно им поощрялось. Церковь и инквизиция были по сути дела орудиями в его руках, хотя внешне они могли выступать в качестве вдохновителей. "Происходившие процессы и казни, - пишет Ж. Делюмо, - не были бы, конечно, возможны, без их постоянного инициирования церковными и гражданскими властями". (Там же. С. 354). Инквизиция была важнейшим, хотя не единственным орудием террора в руках становящегося политарного государства. Право политаристов на жизнь и смерть подданных проявлялось в разных формах, из которых знаменитые "lettres de cachet" (буквально - секретные письма, реально - королевские указы о заточении без суда в тюрьму или о ссылке каких-либо лиц) были, пожалуй, самыми невинными.
   Характеризуя в целом эту эпоху, Ж. Делюмо писал: "В Европе начала Нового времени повсюду царил явный или скрытый страх". (Там же. С. 3). И этот страх был прежде всего результатом описанного выше массового террора. Кстати сказать, неоднократной цитированный выше автор, не давая четкого ответа на вопрос о причинах "безумия", охватившего Западную Европу, в то же время отмечает, что "различные формы демонического наваждения помогали укреплению абсолютизма". (Там же. С. 355).
   Крупнейший отечественный историк Е.В. Тарле прямо связывал политику массовых репрессий в Западной Европе раннего нового времени с абсолютизмом. Как указывал он, характерная черта абсолютизма заключалось в том, что везде и всюду выискал и карал врагов. "Если не было революционеров, преследовались умеренные реформисты; не было реформистов - преследовались вообще всякие лица, даже идеализирующие данный строй, но осмеливающиеся делать это хоть немного не по-казенному, хоть немного по-своему; не было и таких, - преследовались круглые шляпы, курение папирос на улице, участие в масонских ложах и т.д. и т.д. Такова историческая логика абсолютизма, который был в движении не только потому, что ему было важно двигаться к известной цели, а и потому, что он не мог не двигаться". (Тарле Е.В. Падение абсолютизма в Западной Европе и России. 2-е доп. изд. Пг., 1924. С. 71. http://www.on-island.net/indtarle.html).
   Но показав, что абсолютизм всегда преследовал еретиков и диссидентов, Е.В. Тарле не мог найти причину этого явления. Как считает он, эти преследования не вызывались "решительно никаким потребностями ни его (абсолютизма - Ю.С.) самого, ни тех классов, которые являлись его поддержками". (Там же. С. 68). Его изумляла "даже не жестокость, а именно полная бессмысленность этих преследований", которые разоряли "иногда не только гонимых, но и правоверных", наносили "тяжкий удар торговле, промышленности, всему государству в его целом". (Там же). Единственное объяснение, которое он предлагает: абсолютизм все проделывал от нечего делать, из-за желания "занять свои досуги". (Там же. С. 71). Как мы видели, в действительности для массовых репрессий были серьезные основания: без них абсолютизма просто бы не было.
   Только массовый террор мог обеспечить утверждение в Западной Европе новой формы политаризма - абсолютистского политаризма (абсолютополитаризма). Характеризуя французский абсолютизм, Ф. Минье писал: "Корона распоряжалась совершенно свободно личностью при помощи бланковых приказов об арестовывании (lettres de cachet), собственностью при помощи конфискаций". (Минье [Ф.] История Французской революции с 1789 до 1814 г. СПб., 1906. С. 7. http://www.e-reading.club/book.php?book=1005497)
   С абсолютистским политаризмом связана политика меркантилизма, которая на первых порах способствовала развитию капитализма, а затем стала ему препятствовать. Рано или поздно политаризм пришел в противоречие с потребностями экономического развития. И там, где он набрал чрезвычайную силу, началось свертывание рыночных и капиталистическо-рыночных отношений, наступил не просто застой, а экономическая деградация. Так произошло, например, в Испании.
   В других странах Западной Европы влияние абсолютистского политаризма не было столь губительным, но и там он стал тормозом развития. Неизбежным стало его уничтожение. И оно произошло насильственным путем. Основные вехи этого процесса - Нидерландская революция XVI в., Английская революция XVII в. и Великая Французская революция XVIII в...
   Что же касается центрально-европейской зоны, то к концу XVIII в. все составлявшие ее социоисторические организмы перестали существовать. Чехия была поглощена державой Габсбургов. Возникшая в результате объединения Польши и Литвы Речь Посполитая была разделена между Австрией, Пруссией и Россией. Но своеобразие социально-экономического строя этих территорий - принадлежность к парафеодализму - продолжала сохраняться. В результате своеобразный характер приобрело и развитие там капиталистических отношений.
   Крупнейший русский историк С.М. Соловьев выделял в истории Руси-России несколько основных этапов. На первом этапе между членами княжеской семьи господствовали "родовые отношения", для следующего этапа характерен "переход родовых отношений между князьями в государственные". (Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Книга 1 (тома 1-2). М., 1962. С. 58. http://militera.lib.ru/common/solovyev1/index.html). Завершение этого этапа С.М. Соловьев связывал с царствованием Ивана IV.
   Эти положения С.М. Соловьева нередко истолковываются неверно. Ему приписывается взгляд согласно которому в Древней Руси господствовал родовой строй и не было государства. (См.. например, Шапиро А.Л. Историография с древнейших времен до 1917 года. М., 1993. С. 403-404 и др. http://rex-history.ru/history-r/342-shapiro-istoriografia.html). В результате его упрекают в том, что его схема противоречит исторической действительности. "В рассматриваемый Соловьевым период, - писал, например, известный специалист по русской историографии Николай Леонидович Рубинштейн (1897-1963), - родовые отношения уже сменились территориально-племенной организацией, русские земли переходили к системе государственных отношений феодального общества. Схема заслоняла от него эти явления". (Рубинштейн Н.Л. Русская историография. М., 1941. С. 332. https://vk.com/doc-23433303_413256449?hash=cbff61e290532ff808&dl=39c0bec102d65cc32a). В действительности С.М. Соловьев говорил о господстве родовых отношений не в древнерусском общества, а между членами княжеской семьи, что далеко не одно и то же. И он отнюдь не считал, что государство в России утвердилось лишь с Иваном IV.
   С.М. Соловьев, выделяя названные выше этапы, имел в виду совсем другое, для адекватного выражения чего в исторической науке не только того, но и нашего времени нет понятий. Говоря о "родовых отношениях" в княжеской семье, он фактически имел в виду те социально-экономические отношения, которые были выше названы нобиларными. Говоря о переходе от них к государственным связям, он фактически имел в виду становление в России политарных отношений, которые действительно окончательно утвердились лишь в правление Ивана IV. И опричный террор был вовсе не результатом плохого характера или психического заболевания этого монарха. Как уже неоднократного указывалось, становление политаризма в любом его варианте с неизбежностью предполагает массовый террор и создание атмосферы всеобщего страха.
   В истории Руси-России произошла смена одной классовой параформации другой. Для первой из их был характерен симбиоз нобиларного и магнарного укладов. Она была нобиломагнарной. Переход ко второй был связан с возникновением системы политарных отношений, но особого рода, отличной от всех других видов политаризма, не исключая и абсолютистского политаризма, который в это же время формировался в странах Западной Европы. Так как становления этого вида политаризма было неразрывно связано с утверждением в России самодержавия, то его можно назвать самодержавным политаризмом, или, короче, державополитаризмом.
   Эта державополитарная система была подразделена на собственно политарную и политопоместную (политокрепостическую) системы социально-экономических отношений. Поэтому эту, вторую параформацию можно назвать державополитопоместной. Российские поместья в ряде отношений были близки к западноевропейским манорам, что позволяла историком считать Россию феодальной. Победа политаризма в России обеспечила ее единство и избавило ее от той участи, которая постигла все социоисторические организмы Центральной Европы.
   Из всех социоисторических организмов, образовывавших в начале второго тысячелетия центрально-восточноевропейскую зону центрального исторического пространства, лишь Россия, ставшая впоследствии особой зоной этого пространства, не только сохранила самостоятельность, но и расширила свою территорию на западе, юге и на востоке (где ее границы дошли до Тихого океана, а затем под ее властью оказалась и часть Америки). В результате российская зона центрального исторического пространства из восточноевропейской превратилась в евразийскую.
   Вследствие реформ Петра Великого Россия приобщилась к многим достижениям Западной Европы: получили распространение мануфактуры, стала вначале усваиваться, а затем и развиваться наука и философия и т.п. В течение XVIII в. Россия превратилась в одну из великих европейских держав. С конца этого столетия в стране в результате влияния Запада начал формироваться капитализм. Следствием была неудавшаяся попытка совершить буржуазную революцию (1825 г.).
   Османская империя, охватывавшая почти всю исламскую и значительную часть центрально-европейской зон центрального исторического пространства, была типичной древнеполитарной державой. Пережив в начале XVI в. пик подъема, она уже с конца его вступила в полосу упадка. Османская империя стала терпеть поражение за поражением, терять одну территорию за другой, все в большей степени распадаться на фактически независимые социоры и впадать в зависимость от других держав, прежде всего западных. Капитализм, начавший, хотя и довольно поздно, проникать в Османскую империю, только способствовал ее разрушению...
   Процесс классообразования, с неизбежностью начавшийся после революции [1917 года - М.Д.] в России, пошел по линии возникновения общеклассовой частной собственности, выступавшей в форме государственной, и соответственно превращения основного состава партийно-государственного аппарата в господствующий эксплуататорский класс. В России возник политарный способ производства, возникла политосистема и появился политарх.
   Этот новый политарный способ производства, имея много общего с тем, что с конца IV тысячелетия до н.э. существовал в странах Востока, в то же время значительно отличался от него. Материально-технической основой древнего политаризма было доиндустриальное сельское хозяйство. Новое политарное общество было, как и капиталистическое, обществом индустриальным. Его можно было бы назвать индустриально-политарными (индустрополитарным) или просто неополитарным. Неополитаризм возник на почве, подготовленной капитализмом. И дело не только в технике производства и структуре производительных сил.
   Само развитие капиталистических отношений создало возможность появления политарного общества нового типа. В последней трети XIX в. начали возникать монополистические объединения капиталистов, которые имели тенденцию к укрупнению. Возникали все более и более крупные монополии. Несколько позднее стала проявляться еще одна тенденция - сращивание монополий с государством, соединение их в единый организм...
   Россия не была ортокапиталистической страной, но по уровню монополизации промышленного производства и государственного регулирования экономики она стояла не только не ниже, но, наоборот, выше ряда ортокапиталистических социоисторических организмов. Это в значительной степени способствовало формированию в ней политаризма не столько аграрного, сколько индустриального типа.
   Политаризм во всех его разновидностях предполагает верховную собственность политаристов на личности всех остальных членов общества. А это означает существование права класса политаристов на жизнь и смерть всех своих подданных. Право это могло проявляться в разных формах, но оно всегда существовало. Любой вариант политарного классообразования предполагает репрессии. Но особенно они были неизбежны в стране, в которой имела место народная по своим движущим силам революция и где была разбужена самостоятельная активность широких масс.
   Первый цикл массовых репрессий в СССР пришелся на 1928 - 1933 гг. Он обеспечил завершение в основном процесса становления в СССР неополитарного строя. Господствующий класс обрел право на жизнь и смерть рядовых граждан. Но для эффективного функционирования политарной системы необходимо было, чтобы политарх имел право на жизнь и смерть не только представителей эксплуатируемого класса, но и членов господствующего, т.е. людей, входивших в состав политосистемы. Такое право И.В. Сталин получил в результате жесточайших репрессий 1934 -1939 гг., пик которых пришелся на 1937 г. На смену олигархическому способу правления пришел деспотизм. (Подробнее обо всем этом см.: Семенов Ю.И. Россия: Что с ней произошло в двадцатом века // Российский этнограф. Вып. 20. М., 1993. http://scepsis.net/library/id_128.html)...
   Объективной задачей Октябрьской рабоче-крестьянской революции было уничтожение паракапитализма и зависимости страны от ортокапиталистического центра. Эта объективная задача революции была осознана ее участниками как борьба за создание в России социалистического общества. Социализм в России не возник. Цель, которую ставили перед собой активные деятели революции, не была достигнута. Если исходить из того, что революция в России, действительно по своей объективной задаче была социалистической, то придется признать ее поражение. В стране на смену одному антагонистическому способу производства пришел другой, тоже антагонистический способ производства.
   Но в реальности Октябрьская революции 1917 г. была не социалистической, а антипаракапиталистической и антиортокапиталистической." (Семёнов Ю.И., Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). - М.: "Современные тетради". 2003. http://scepsis.net/library/id_1327.html)
   О Революции в России и сформировавшейся в СССР общественно-экономической формации, вернее - формациях, поскольку, на мой взгляд, их было несколько (хотя в теоретические построения Семёнова, как и других марксистов, эти формы развития общества не вписываются), речь пойдёт ниже.
   Что же касается концепции политарной общественно-экономической формации. Из всего вышеизложенного мы видим, что она (эта концепция), хотя и имеет рациональное зерно, не полна, не точна и недостаточно проработана.
   Допустим, Семёнов абсолютно прав, и на смену первобытно общинному строю приходит политаризм, который он именует древним, в отличие от неополитаризма, возникшего в результате Октябрьской революции в Советской России. Но как тогда именуются те политаризмы, что сменили античный (рабовладельческий) строй в Византии и феодальный в абсолютистской Франции (абсолютополитарный - уклад, а строй?)?
   "Несколько забегая вперед, скажу, что, по моему мнению, существовал не один-единственный политарный способ производства, а несколько сходных и в то же время отличных друг от друга политарных способов производства." (Семёнов Ю.И. Дилетантизм против науки (размышления об одной рецензии). http://scepsis.net/library/id_2757.html) - пишет профессор. Тогда возникает вопрос, как эти политаризмы соотносятся друг с другом и где их место в древнеполитарной классовой формации, которую Семёнов считает самой первой? Если они, конечно, к ней относятся. А то выскакивают то там то сям на самых разных стадиях развития человеческого общества. Непорядок.
   Ещё один вопрос, на который профессором не даётся ответа - насколько велика должна быть доля государственной собственности на средства производства и степень влияния командно-административной системы, чтобы общество было признано политарным? Отчего французский абсолютизм с его королевскими мануфактурами объявляется политарным обществом, а Великобритания, национализировавшая в 1946 году свою угольную промышленность (созданному тогда Национальному угольному управлению (National Coal Board) с 42 районными угольными конторами, объединёнными в 9 окружных угольных управлений подчинялись 958 подземных шахт, на которых работало 700 тыс. человек и добывалось 200 млн. т угля в год) так и остаётся, как и прежде ортокапиталистическим государством?
   А, кстати, как обстоит дело с гитлеровской Германией, фашистской Италией и прочими государствами эпохи так называемого "государственного империализма"? Какое в теории им отводится место? И насколько вообще должна быть высока степень государственного регулирования, чтобы объявить какой-либо социор если не политарным, то хотя бы параполитарным или паранеополитарным, или же ортокапоиндустрополитарным?
   А что? Чем это наименование хуже термина "протомилитомагнарный", "державополитопоместная" или "политокрепостическая" (кстати, как правильнее "политокрепостическая" или, всё же, "политокрепостническая"?)?
   Кстати, наличие таких мозголомных и зубодробительных терминов - ещё один недостаток концепции Семёнова. С другой стороны, он немедленно превращается в достоинство, когда кто-либо из оппонентов пытается эту теорию опровергнуть, тут же запутывается в мудрёной терминологии, сам попадает в ловушку, в результате получая от профессора достойный отпор.
   Остаётся только поаплодировать, если бы не одно "но". Дело в том, что и сторонники Семёнова, глубоко ему симпатизирующие, попадают в те же самые сети. Примером тому может служить сайт http://ru-history.livejournal.com/3914253.html. Чтобы не быть голословным, приведу изображённые там схемы и графики (рисунки 17 - 28).
  
[]
  
[]
  
[]
  
[]
  
[]
  
[]
  
[]
  
[]
  
[]
  
[]
  
[]
  
[]
  
   Всё это очень интересно, однако:
   1. Вышеприведённые графики плохо согласуются с теорией Ю.И. Семенова. Более того, они ей противоречат, а те, кто их рисовал слабо знакомы с работами профессора, не раз подчёркивавшего, что "История человеческого общества есть единое целое, а общественно-экономические формации прежде всего являются стадиями развития этого единого целого. Общественно-экономические формации могут являться стадиями в развитии отдельных социальных организмов, могут и не являться ими. Но последнее ни в малейшей степени не мешает им быть ступенями эволюции человеческого общества в целом." (Семёнов Ю.И., Теория общественно-экономических формаций и всемирная история / Общественно-экономические формации. Проблемы теории. М., 1978. С. 55-89. http://scepsis.net/library/id_177.html).
   2. На графике же и схемах наглядно видно, что на территории России развитие общества идёт не по классической, а по "параллельной" линии, когда одна параформация (выражаясь языком Семенова) сменяет собой другую. На смену парафеодализму приходит паракапитализм, который в свою очередь сменяется неополитаризмом. При этом ни о каких классических серваризме, феодализме, капитализме вообще не идёт речи. Однако, это не ошибка недобросовестных "рисовальщиков". Они-то как раз правы. Это сама теория Семёнова "даёт сбой", показывая своё несоответствие с действительностью.
   3. В довершение и сами графики не полны, не точны и не в полной мере отражают ход развития человеческого общества.
   Чтобы не быть голословными и не вступать в беспредметный спор, попробуем изобразить реальную картину исторического процесса. Для этого вернёмся к рисунку 14, а вернее, нарисуем новую "загогулину" развития... в данном случае рабовладельческого общества (рисунок 29).
  
[]
   Всё вроде бы понятно: как неоднократно отмечалось выше, переход первобытнообщинной к рабовладельческой формации сопровождается ростом производительных сил, развитием новых производственных отношений, которые в свою очередь способствуют дальнейшему прирастанию этих самых сил. Рабовладельческое хозяйство постепенно завоёвывает господствующее экономическое положение. Новые формы хозяйствования, основанные на применении труда рабов, побеждают старые формы благодаря более высокой производительности труда.
   Главной производительной силой при рабовладельческом способе производства являлась простая кооперация рабского труда. Только эксплуатация больших масс рабов смогла создавать такой объём прибавочного продукта, который позволял рабовладельцам удовлетворять свои потребности и прихоти, освобождал их от необходимости трудиться, обеспечивал потребности общественного развития.
   Однако подобная общественно-экономическая формация имела весьма ограниченный потенциал развития, поскольку это была модель типично экстенсивного хозяйствования. После того, как приток "свежих" рабов в метрополию сократился, поступательное развитие производительных сил, исчерпав себя, замедлилось, затем остановилось, а после и вовсе пошло на спад, как и указано на графике.
  
   Не ограничиваясь простой констатацией фактов, рассмотрим подробнее процессы, происходящие в недрах рабовладельческой формации. Сначала в точке 1, соответствующей переходу от патриархального к классическому античному рабству, а затем в точке 2, соответствующей развитому серваризму, при котором начинают зарождаться уже феодальные производственные отношения.
   Итак, что мы видим? В точке 1 рабовладельческий (серварный) способ производства по отношению ко всем прочим, как и раннерабовладельческом обществе, играет весьма малозначительную роль, поскольку ведущими, как и прежде, остаются формы хозяйствования, основанные на труде не рабов, а свободных крестьян и ремесленников (рисунок 30).
  
[]
   Однако, если общинно-крестьянский способы производства рассматривался выше в работах того же профессора Семёнова, то кустарно-ремесленному производству и промыслам, игравшим значительную роль в те стародавние времена, и сохранившие... правда, в весьма урезанном виде... свою долю в общем производстве вплоть до настоящего времени, уделяется ничтожно мало места. Как правило, о нём даже не упоминается.
   И вообще, для Маркса, Энгельса, как и для других марсистов, весьма характерно выхватывать из общего хода исторического процесса какие-нибудь "яркие примеры", которые подтверждают их бредовые теории, и мельком упоминать, или совсем не замечать очевидных фактов, которые их не подтверждают или вовсе им противоречат.
   Примеров этому уже приведено немало, а будет приведено ещё больше.
  
   Но вернёмся к рисунку 30.
   Мы видим, что наряду с уже перечисленными рабовладельческим, общинно-крестьянским и кустарно-ремесленным начинает развиваться, играя всё большую и большую роль, капиталистический способ производства. О его роли в античном обществе уже говорилось выше. К ней мы ещё вернёмся, чтобы рассмотреть поподробнее, но позже.
   Сейчас же более детально рассмотрим феодальный способ производства. Насколько правомерно говорить о нём, когда рабовладельческие производственные отношения ещё толком не развились, чтобы охватить значительную часть общественного производства?
   В данном случае "феодальный" трактуется в широком смысле этого слова, как "собирательный" термин для обозначения всех тех способов производства, которые были поименованы Ю.И. Семёновым, как доминарный, магнарный, домино-магнарный, протонобиломагнарный и так далее.
   Конечно, похвально стремление профессора "разложить всё по полочкам", дав яркую характеристику и звучный термин каждому из способов хозяйствования. Однако, оправдано ли такое нагромождение мудрёных словосочетаний и зубодробительных определений, за которыми теряется суть происходящих общественно-экономических процессов.
   Раньше я не заострял на этом внимание, но давайте рассмотрим вопрос подробнее.
   Смоделируем ситуацию, допустим некий землевладелец выделил участки земли:
   1. свободному земледельцу-землевладельцу, который брал у него нечто в долг и теперь готов его отработать работая на своего заимодавца,
   2. крестьянину-арендатору, чей собственный надел недостаточен для прокормления большой семьи, вследствие чего тот, работая на своего "благодетеля", пытается таким образом поправить свои дела,
   3. колону - то же арендатору, но уже законодательно прикреплённому к земле,
   4. наёмному работнику, потерявшему всё в результате войны или набега варваров, и теперь вынужденному наниматься к "чужому дяде" в поисках хлеба насущного,
   5. клиенту - бывшему рабу, посаженному на землю.
   Очевидно, что все эти землепользователи находятся с владельцем земли в разных юридических отношениях, а следовательно от результатов труда они получат разные доли. Это то, что касается присвоения готового продукта, а вот как быть с его производством? Относится ли труд этих земледесьцев к разным способам производства, или их можно свести к одному-единственному?
   Для наглядности нарисуем ещё одну схему (рисунок 31).
  
[]
   Не смотря на имущественное расслоение, юридический статус в современном им обществе и взаимоотношения с "работодателем", всех фигурантов из списка можно расположить вдоль некой шкалы, один из отрезков которой, наряду с общинно-крестьянскими и рабовладельческими, можно обозначить, как "феодальные производственные отношения". То есть, владение определённой частной собственностью - землёй и орудиями производства, сопровождающееся, в отличие от свободного земледельца, той или иной частичной зависимостью от "сюзерена", классическим примером которой является зависимость крепостного крестьянина.
   Наверняка список зависимых земледельцев можно пополнить, добавив к приведённым примерам ещё полдюжины, если не десяток новых, включая сюда уже вышеупомянутых илотов, пенестов, кларотов и мноитов Древней Греции, а так же всех остальных зависимых фигурантов придуманных Семёновым доминарных, магнарных, домино-магнарных, протонобиломагнарных способов производства. Суть вопроса не в этом. Насколько вообще, с точки зрения марксизма, правомерно говорить об этих "изобретениях" Ю.И. Семёновым, как об обособленных способах производства?
   Взять хотя бы наш пример. То, что свободный земледелец, крестьянин-арендатор, колон, наёмный работник и клиент находятся с владельцем земли в разных юридических отношениях, и их способы распределения результатов труда различны, не подлежит никакому сомнению. А вот как дела складываются с производством?
   Все они получили от землевладельца "фронт работ" - определённый земельный участок, орудия труда... конечно, они могли быть и собственными, как и хозяйственный инвентарь, тягловая скотина и... что там ещё может потребоваться для сельскохозяйственных работ?.. Однако, принципиального значения это не имеет, взял ли земледелец что-то в долг у работодателя или у соседа, такого же крестьянина, как и он сам, всё равно за "прокат" так или иначе придётся расплачиваться. Для нас, в данном случае важен другой факт - что все эти средства производства будут одного технического уровня.
   В общем, средства производства одни, производственные отношения... за исключением должника-земледельца (он ещё относится к свободным земледельцам общинно-крестьянского "разлива" до тех пор, пока его долговая кабала не станет фатальной, "вечной", из которой ему ни за что не выкарабкаться) и наёмного работника (ну это - чистый пролетарий, только сельский)... примерно одинаковые, лишь способ присвоения различен, но и он у большей части фигурантов производственного процесса сводится к отношениям, характерным для феодального способа производства.
   Напомним, что же это такое:
   "4. Крестьянско-общинный и феодальный способы производства.
   Когда в наших учебниках от рабовладения переходили к феодализму и пытались объяснить учащемуся разницу между тем и другим, то обычно подчеркивали, что раба можно было убить, а феодально-зависимого крестьянина - лишь продать и купить. Конечно, доля истины в этом есть: внеэкономическая зависимость крестьянина при феодализме была менее полной, чем зависимость раба. Но не в любом серварном обществе раба можно было убить. А купить и продать можно было не всякого феодально-зависимого крестьянина, а лишь крепостного. Даже согласно общепринятым представлениям, крепостничество и феодализм не одно и то же. Крепостничество во Франции, например, в основном исчезло в XIV-XV вв., а феодализм, как считается, просуществовал почти до конца XVIII в.
   Суть различия между серварием и феодально-зависимым крестьянином заключается прежде всего в том, что серварий работал в чужом хозяйстве, а крестьянин сам вел хозяйство, причем во многом вполне самостоятельно, то есть был хозяином. Важнейшей хозяйственной ячейкой феодализма было крестьянское хозяйство, часто называемое крестьянским двором. Крестьянин был собственником двора, собственником основных средств производства - тягловых животных, плуга, бороны и т. п.
   Крестьянский двор входил в состав особого хозяйственного организма - крестьянской общины. Поэтому можно говорить о существовании особого общественно-экономического уклада - крестьянско-общинного, а тем самым и крестьянско-общинного способа производства. Земля, на которой вел хозяйство крестьянин, могла быть собственностью общины. В таком случае каждый крестьянский двор получал надел, которым единолично пользовался. Кроме надельных земель были участки, которыми сообща пользовались все члены общины. Но чаще всего пахотная земля находилась в обособленной собственности отдельных крестьянских дворов. В собственности общины находились лишь луга, леса, пустоши, места рыбной ловли, образовывавшие альменду.
   Крестьянский двор в идеале не был ячейкой эксплуатации человека человеком. Ничего эксплуататорского не было и в природе крестьянской общины. Крестьянско-общинный способ производства не был способом эксплуатации. Но крестьянские дворы входили, кроме крестьянской общины, еще в один экономический организм. Этот хозяйственный организм именуют по-разному - поместье, вотчина, манор.
   Земля классического манора делилась на две части. Первая часть - земля, на которой хозяин манора, которого обычно называют феодалом, вел свое собственное хозяйство. Эта часть называлась доменом и была полной собственностью феодала. Вторая часть - земля, на которой вели хозяйство крестьяне. Эта земля, как уже отмечалось, была собственностью либо общины, либо отдельных крестьянских дворов. Но она же одновременно была и собственностью феодала.
   Здесь мы встречаемся с явлением разделенной собственности. Собственность в данном случае раздвоена, расщеплена. У одного и того же объекта собственности - два собственника. Одним из них был крестьянин (или крестьянская община), другим - феодал. Их положение в этой системе отношений собственности различно. Крестьянин (или крестьянская община) - подчиненный собственник земли, феодал - верховный собственник крестьянской земли.
   Верховная собственность на землю никогда не существует без верховной собственности на личности людей, обрабатывающих эту землю. Верховный собственник земли - всегда одновременно верховный собственник личностей подчиненных собственников земли, а тем самым и их рабочей силы. Здесь, как и в случае с серваризмом, существует внеэкономическая зависимость эксплуатируемого от эксплуататора, но только не полная, а верховная. Поэтому крестьянин в отличие от сервария - собственник своей личности и рабочей силы, но не полный, а подчиненный. Таким образом, раздвоена собственность не только на землю, но и на личности работников.
   Верховная собственность феодала на землю крестьян и их личность проявляется в том, что он безвозмездно присваивает часть крестьянского труда. Одна форма такого присвоения - натуральная рента (оброк): крестьянин отдает феодалу часть продукта, созданного в его собственном хозяйстве. Другая форма - отработочная рента (барщина): крестьяне при помощи собственных средств производства обрабатывает землю домена, урожай с которой полностью поступает феодалу.
   Соотношение крестьянского двора и манора есть соотношение хозяйственной ячейки и хозяйственного организма. Перед нами здесь особого рода общественно-экономический уклад и тем самым особый способ производства, который принято назвать феодальным.
   Крестьянский двор, таким образом, входит в два разных хозяйственных организма: в крестьянскую общину и в манор - и тем самым в два разных общественно-экономических уклада: крестьянско-общинный и феодальный. С этим связана двойственная природа самого рассматриваемого производителя материальных благ. С одной стороны он крестьянин, с другой - работник манора, манорарий. Он - крестьянин-манорарий, что отличает его одновременно и от других типов крестьян, и от иных работников манора. Среди манорариев были не только крестьяне, но и рабы, а также иные зависимые лица.
   Входя в разные экономические организмы, крестьянский двор выступает в них в разных ролях. Как составная часть крестьянской общины он представляет собой ячейку по производству необходимого продукта, как элемент манора - ячейку по производству прибавочного продукта. Нетрудно заметить, что в подобном случае крестьянско-общинный уклад не представляет собой самостоятельного уклада, а входит в феодальный в качестве его своеобразного основания. Соответственно феодальный уклад включает в себя крестьянско-общинный уклад в качестве своеобразного первого этажа. Феодальный уклад в отличие от серварного, если можно так выразиться, является двухэтажным," - считает профессор Семёнов. (Семёнов Ю.И. Основные и неосновные способы производства. http://www.situation.ru/app/j_art_343.htm).
   Иной точки зрения придерживается Ю.М. Кобищанов:
   "Особое значение теория большой феодальной формации придает категориям ячеек производства и систем воспроизводства, их становлению и развитию. Ячейка производства - это непосредственная форма взаимодействия рабочей силы с орудиями и другими средствами и объектами производства. Поскольку способ производства, согласно К. Марксу, есть способ соединения рабочей силы со средствами производства, постольку каждому способу производства соответствуют исторически присущие ему типы ячеек производства. В эпоху господства мелконатурального производства (в его постепенном, не прямолинейном и чрезвычайно длительном развитии) эти ячейки делятся на мелкие и условно-крупные.
   Первые - домохозяйства земледельцев, скотоводов, ремесленников, где производство соединено с семьей. В них существовало разделение на мужские и женские работы, но взрослые большую часть времени проводили вместе и вместе трудились, а дети помогали им и учились мастерству у старших. Труд носил творческий характер, результаты его были очевидны. Годичный цикл протекал как непрерывное правильное чередование ритуалов и обязанностей, трудов и праздников, пьянящих радостей и тяжелых испытаний. Жизнь проходила в гармонии с природой и общественным окружением. Любовь к труду соединялась с любовью к собственному хозяйству, дому, земле-кормилице, домашним животным, которых хозяин сам выходил, к орудиям труда и быта, которые он сам сладил и украсил, к своим чадам и домочадцам.
   В мелких ячейках производства все стороны жизнеобеспечения, все работы и заботы, радости и тягости были увязаны в неразрывную цепь. Основной подтип такой ячейки - классическое крестьянское хозяйство. Оно лежит в основе феодальной экономики. Но это не исключает существования более крупных ячеек: наоборот, мелкие сочетаются с крупными, так как полное воспроизводство производительных сил и производственных отношений феодализма невозможно только в первых или только во вторых.
   Последние называем условно-крупными, чтобы не смешивать их с крупнотоварными. Ячейки условно-крупного производства основаны на простой кооперации труда мелких производителей. Их задачи состояли в производстве работ, которые не под силу членам одного семейного домохозяйства, и в упрочении связей между мелконатуральными производителями. Работы и связи могли носить как общинный, так и феодально-повинностный характер, причем одно не исключало другого. В обоих случаях такие ячейки формировались чаще всего по общинному принципу (родственники, друзья, побратимы, соседи, члены одной половозрастной группы) либо по смешанным принципам (клиенты вождя, князька или "большого человека", живущие вместе и ставшие как бы побратимами) (Африка: возникновение отсталости и пути развития. М. 1974, стр. 110 - 120, Кобищанов Ю.М. Мелконатуральное производство в общинно-кастовых системах Африки. М. 1982. стр. 65 - 106). Трудом подобных коллективов поднималась целина, выпасались большие стада домашних животных, строились дома и монументальные сооружения, включая пирамиды Египта, Шумера и Мексики. Барщинные работы при позднем феодализме - характерный пример деятельности ячеек условно-крупного производства. Конкретная форма ячейки зависит также от формы общественного разделения труда, кооперации труда.
   В феодальных обществах находим три основные формы разделения труда: половозрастную, рентную (повинностную) и товарную. Первая возникла еще в первобытнообщинной формации, а при феодализме распространяется на большую часть впервые возникающих занятий. Товарная форма разделения труда более характерна для капитализма. Что касается рентной формы, то она специфична для феодализма. Этому не противоречат хорошо известные этнографам факты наличия повинностной формы разделения труда в других обществах, например африканских, находившихся накануне раннего феодализма: у них не было государства, но существовали касты и кланы ремесленников, связанные с общинами земледельцев и скотоводов повинностной формой разделения труда (Африка: возникновение отсталости. стр. 132 - 172, Кобищанов Ю.М. Мелконатуральное производство. стр. 121 - 144).
   Деревенские ремесленники вели подвижный образ жизни, обслуживая те хозяйства, где они были нужны. Община не могла без них обойтись и содержала их круглый год и на протяжении поколений, независимо от того, сколько услуг и продукции требовалось от ремесленников. Вместе с тем земледельческая или скотоводческая община заботилась о том, чтобы ремесленники не оставляли своих занятий и не растворились среди сельскохозяйственного населения...
   В условиях господства мелконатурального производства могучим фактором повышения производительности труда были развитие его общественного разделения (прежде всего в повинностной форме) и кооперация труда (прежде всего в виде простой кооперации мелких производителей). Значение их возрастало по мере специализации ячеек мелконатурального производства. Рост производительности труда мелких производителей создавал объективную возможность их специализации, тем более что их можно было эксплуатировать лишь тогда, когда они производили больше того, что потребляли. Но и конкретные формы эксплуатации человека человеком зависят от форм разделения труда и его кооперации, ибо кооперация труда между ячейками производства в общине выражается не только в трудовой взаимопомощи, но и в отчуждении избыточного продукта труда в целях взаимопомощи и про запас.
   Господство мелконатурального производства приводило к тому, что наиболее рациональными формами участия мелких производителей в расходах общины являются совместная общественная работа и складчина, то и другое порой от случая к случаю. Однако регулярность сельскохозяйственного производства и связанная с ней регулярность общественных работ и празднеств стимулировали регулярность коллективных работ и складчины. Они превращались в примитивные повинности. К тому же результату вела регулярность войн (допустим, весенние и осенние набеги). Складчины, дары, "помочи", общественные работы на благо общины постепенно или резкой переменой превращались в подати и повинности. Мы находим это во всех феодальных обществах. Так развитие мелконатурального производства внутри общин приводило к разделению труда и произведенного продукта на две части: ту, которая оказывалась внутри ячейки мелконатурального производства, и ту, которая привлекалась на общественные нужды. Возникали необходимые предпосылки феодальной эксплуатации. Чтобы такая возможность стала действительностью, нужно было преодолеть сопротивление общинников и общинной морали. На это уходили иногда столетия, иногда тысячелетия.
   Пока земледелец-общинник не начал подвергаться феодальной эксплуатации, его в принципе нельзя относить к классу собственно крестьян. Настоящий крестьянин - это мелконатуральный производитель, который и подвергается именно феодальной эксплуатации. Некоторой эксплуатации такого рода подвергается и протокрестьянин, но в этом случае степень эксплуатации невелика. Протокрестьянина характеризует незавершенность его производственного статуса как мелкого производителя, натурального или полунатурального. Верный показатель - состояние домохозяйства земледельца, этой ячейки мелконатурального производства. С тем же связано состояние семейных отношений, сила или слабость внутрисемейных связей.
   Кристаллизация крестьянского домохозяйства как ячейки мелконатурального производства тесно связана с развитием малой патриархальной семьи. Не случайно почти у всех классических пахарей, составлявших при феодализме класс крестьян, семья была патриархальной. Ведь пахота - занятие мужское, повышающее роль мужчины в семейном хозяйстве. Пахарь трудится в компании с тягловыми животными, а подъем целины кольями при ручном земледелии - коллективная работа группы мужчин, жены которых в остальное время пропалывают участки и собирают урожай. Труд пахаря более индивидуален, чем труд ручного земледельца; связь первого с женою и детьми прочнее, чем у второго, особенно при экстенсивном сельском хозяйстве.
   Общинная мораль и весь первобытнообщинный способ труда, распределения, ритуалов, празднеств и прочего сопротивлялись веками не только установлению феодальной эксплуатации, но и кристаллизации ячеек мелконатурального производства, их автономии, их центробежным тенденциям, разрушающим архаичную общину. Недаром на протяжении всего периода феодализма сохраняются различные формы общинной организации.
   Отметим здесь три ошибки, распространенные в литературе. Во-первых, комбинирование труда рассматривается либо лишь как производительная сила, либо как только производственное отношение; на самом деле оно - и то, и другое. Во-вторых, единственной предпосылкой появления эксплуатации считается рост производительности труда; то есть игнорируется роль типов ячеек производства и комбинирования труда. В-третьих, в качестве ячейки производства называют общину земледельцев, не замечая того, что она сама состоит из производственных ячеек - домохозяйств. Фактически община - это коллектив для натурального воспроизводства.
   Феодальные отношения и отношения владения
   Возможны два способа принуждения мелкого производителя. Первый - экономический, осуществляемый посредством передачи во владение скота, аренды земли, неэквивалентного обмена, ростовщичества. Второй способ - внеэкономическое принуждение мелконатурального производителя: организованное (преимущественно государственное) и духовное (моральное, религиозное и пр.). Оба они допускают два вида эксплуатации мелкого производителя: временно отрывая его от своей ячейки мелконатурального производства и заставляя работать в ячейке условно-крупного производства (на общественном или помещичьем поле, на строительных и других работах), то есть непосредственно отчуждая прибавочный труд; отчуждением прибавочного продукта, производимого в самой ячейке мелконатурального производства. Первый вид дает отработочную ренту, второй - натуральную. Оба они суть виды феодальной эксплуатации. В обоих случаях отчуждается труд рабочей силы, воспроизведенной и по-прежнему воспроизводящейся в ячейках мелконатурального производства...
   Развитие монополии феодального класса на землю подчинялось тому же историческому закону: экономические отношения по поводу земли чаще всего, на том или ином историческом этапе, дополняются отношениями личной зависимости. Последние тем лабильнее, чем свободнее, чем более развита феодальная монополия на землю. Примеры дают разные регионы феодального мира. Когда во второй половине XV - начале XVIII в. Россия присоединила к себе намного более обширные чем ее первоначальная территория земли на востоке и юге, принадлежавшие прежде татарским ханствам, они были сравнительно слабо заселены. Сюда начали переселяться русские крестьяне. Повсюду в России ощущалась нехватка рабочих рук, тем более что действия ряда ее правителей, смуты и иноземные нашествия катастрофически уменьшали население. Тем временем монархия и класс помещиков установили совместную монополию на землю, хотя на деле полного согласия внутри феодального класса достичь не удавалось, так что крестьяне вплоть до конца XVI в. могли выбирать, под власть какого барина вольготнее податься. Главным дефицитом в рамках феодального производства являлась именно рабочая сила - земледелец, которого помещики еще не сумели закабалить, зато государство в XVII - XVIII вв. закрепостило в несколько приемов.
   В истории Китая наблюдались сходные явления: переселения крестьян на новые земли севернее р. Хуанхе и южнее р. Янцзы; депопуляция основных провинций, наступавшая периодически в результате внутренних войн и "варварских" нашествий. Вслед за ними делались попытки прикрепить оставшихся крестьян к земле, формально находившейся под жестким контролем государства, а фактически брошенной и выпавшей из сферы производства. Частные землевладельцы в свою очередь закрепляли за собой земли и закабаляли тех, кто их обрабатывал. В сущности то же происходило в Римской империи, где видим последовательно стре- мительныи территориальный рост, сопровождавшийся и "очищением" земли от прежнего населения, и заселением опустевших земель в основном свободными земледельцами, а частично невольниками; установление государственного и поместного (в сальтусах и латифундиях) контроля над обрабатываемыми землями; дефицит рабочих рук в сельском хозяйстве; развитие соответствующего законодательства, закрепощавшего крестьян. Тут свои коррективы в процесс установления личной несвободы крестьян вносила их борьба против феодалов.
   Один из наиболее живучих европоцентристских предрассудков XVII в. - представление о поголовном рабстве на Востоке, под которым подразумевалась феодальная Азия. На деле для основных азиатских стран, относительно густо населенных и с относительно высоким уровнем развития феодализма, были достаточно характерны свободная аренда земли и преобладание лично свободного крестьянства над лично зависимым.
   Принципиальное различие типов экономики при феодальной и капиталистической формациях требует и более четкого терминологического различия понятий, соответствующих категории "собственность". Последний термин целесообразно сохранить для капитализма, тогда как для феодализма и поздних ступеней первобытнообщинной формации, переходных к феодальной, более подходит термин "экономические отношения владения". (Имеется в виду совокупность социально-экономических отношений феодального общества.) Из этого следует, что отношения землевладения, как и владения теми, кто обрабатывает землю, есть одно из выражений владения производительными силами общества.
   Попытаемся представить себе "будущего феодала", который каким-то образом приобрел землю, но без людей, либо пригнал туда невольников, но не имеет земли для их поселения, либо имеет и землю и людей, но не поселяет их семьями на земле и не снабжает орудиями, скотом, семенами и всем необходимым для создания ячеек мелкого производства. Это будет нелепое предположение. Ведь для ячейки мелконатурального производства характерны слитность и самовоспроизводимость заключенных в ней элементов производительных сил, прежде всего рабочей силы, обрабатываемых участков, скота, изделий домашнего ремесла. Поэтому для правового оформления феодальной эксплуатации мелких производителей эксплуататорам достаточно ухватиться лишь за некоторые или даже за один из основных факторов производительных сил - людей, землю, продуктовый скот, оросительные сооружения, но при условии, что обеспечена сохранность и самовоспроизводимость ячеек производства. Право же эксплуататора на землю, воду, скот, рабочую силу и личность труженика, долю произведенного им продукта - это лишь юридическое выражение экономических отношений владения...
   Сказанное выше позволяет предложить следующее определение феодального способа производства: он заключается в экономических отношениях владения ячейками мелконатурального производства и системами натурального производства. А эти отношения выражаются в ренте, получаемой благодаря эксплуатации мелких производителей, преимущественно при помощи внеэкономического принуждения, и в господстве внерыночного перераспределения продуктов труда и условий производства."
   Теперь что касается рабства:
   "Историки нередко переводят разноязыкие термины источников, характеризующие принудительно трудящегося человека, словом "рабы", а дальше включают аппарат статистики. Добрую треть века я протестую против такой операции, на которой строилась система доказательств "рабовладельческого" характера древних обществ. Но сегодня уже ни один серьезный ученый не утверждает, что хотя бы в одном из этих обществ преобладали среди трудящихся рабы (Общее и особенное в историческом развитии стран Востока: материалы дискуссии об общественных формациях на Востоке (азиатский способ производства). М. 1966. Стр. 45). Сравнительно недавно это признал публично даже такой последовательный сторонник теории рабовладельческой формации в древнем мире, как В.Н. Никифоров.
   Класс рабов - это экономический класс непосредственных производителей, полностью лишенных средств производства, рабочая сила которых (равно как производимый ею необходимый и прибавочный труд) отчуждаются в процессе производства нетоварным путем. Этим рабы отличаются от мелконатуральных производителей, которые не отделены от средств производства, хотя их труд тоже отчуждается нетоварным путем - через внеэкономическое принуждение, и от наемных рабочих, лишенных средств производства, но продающих свою рабочую силу для ее воспроизводства, то есть через экономическое принуждение. Отсюда видно, что одни черты экономического положения раба роднят его с мелконатуральным производителем, другие - с наемным рабочим.
   Неудивительно, что в истории существовали смешанные, переходные и промежуточные формы между этими тремя типами. Вот несколько таких форм: рабы-пастухи в сальтусах римской Италии, Африки и дунайских провинций; наймит, запродавшийся во временное подчинение богачу; батрак с приусадебным участком и небольшим собственным стадом, которое он бесплатно пасет на земле хозяина. Но ни эллинистического земледельца, ни римского колона нельзя считать представителями одной из переходных форм: это были просто феодально-зависимые крестьяне; классический колонат - одна из разновидностей феодальной зависимости.
   Для раннефеодальных государств было характерно положение, когда в одном обществе рабы и мелконатуральные производители, а также переходные между ними группы в одинаковой форме лично зависимы в правовом отношении. Таковы, допустим, сервы в странах Западной Европы VI - IX веков. Однако с точки зрения политической экономии важны не особенности правового статуса, а то, является ли раб непосредственным производителем (земледельцем, пастухом, ремесленником) или же он есть непроизводительный элемент (слуга, стражник, актер). Таков основной критерий, пользуясь которым можно установить относительное значение рабовладельческого уклада в производственном базисе данного общества.
   Экономический базис античного, как и средневекового, мира был многоукладным при ведущей роли феодального способа производства. Вот Римская империя периода расцвета, считаемая классическим примером рабовладельческого общества: рабы составляли там меньшинство работников в сельском хозяйстве, ремесле и на крупных строительных работах. Значительная часть рабов являлась оброчной. Большинство же трудящихся принадлежало к мелким производителям. Так было, впрочем, во все периоды римской истории. Поэтому и царский Рим, и республику, и империю нельзя считать рабовладельческими в чистом виде. Экономическую основу римского общества составляла эксплуатация мелких производителей, но главным образом путем внеэкономического принуждения. Следовательно, это общество было по сути феодальным. Оно, как и древнегреческое, проделало сложный путь от раннефеодального царского (у греков - микенского, затем архаического времени и феодально-общинных образований Спарты, Фессалии, Крита) через ослабление феодальной эксплуатации (у греков - при демократии), затем через паразитизм привилегированных общин-городов - к новой, полной феодализации (при тиранах, эллинистических царях и в поздней Римской империи), когда основная масса мелких производителей была спрессована в класс феодально-эксплуатируемых крестьян.
   Феодальный уклад был там ведущим, рабовладельческий - дополнительным, хотя и не единственным. В передовых центрах феодальной формации (Вавилон, Афины середины I тыс. до н. э., Александрия, Антиохия, Пергам, Родос, Рим конца античности, Константинополь, Багдад, Фустат-Каир IX - XIII вв.) зарождается и развивается протокапиталистический уклад в виде наемного труда, товарного пригородного земледелия, торгового скотоводства, городского предпринимательства, работающих на рынок крупных мастерских, торгового капитала, прибылей, банков. Так было в Нововавилонском царстве VI в. до н. э. Там развивалось товарное производство чеснока, овощей и фруктов на междурядьях в рощах финиковых пальм, что напоминает Ирак, Египет и Судан нового и новейшего времени. В Вавилоне существовали крупные банкиры, векселя, развитые финансы, подорванные в конце VI в. до н. э. инфляцией (Белявский В.А. Землевладение дома Эгиби. В кн.: Доклады отделений и комиссий Географического общества СССР. Л. 1968 . Вып. 5; его же. Потомки Эа-илута-бани - Вестник древней истории, 1968, N 1; его же. Шаттинну, сын Балатсу потомок Бэляу. В кн.: Страны Ближнего и Среднего Востока (история, экономика). М., 1969; его же. Вавилон легендарный и Вавилон исторический. М., 1971. http://www.kulichki.com/~gumilev/MOB/index.html).
   Римская империя знала и пригородное товарное земледелие, и банковское дело, и компании судовладельцев, и страхование торговых судов, и образование ранних форм капитала в городской недвижимости, особенно в виде доходных домов, и спекуляцию недвижимостью, и финансовый крах в результате торговли с Востоком, размеры которой были сопоставимы с той, которую вела с ним Европа XIX века. Эллинистическая Малая Азия знала забастовки рабочих, Рим конца республики - компании судовладельцев, спекуляцию городскими многоэтажными домами, прибыль на квартплате. Однако даже в Древней Греции, эллинистическом мире, Карфагене и Риме исторически ведущим был не рабовладельческий и не протокапиталистический, а феодальный уклад, основанный на законах феодального способа производства. По отношению к феодальному укладу рабовладельческий и протокапиталистический занимают в феодальном обществе периферийное положение.
   Но при известных условиях исторически второстепенные уклады могут, активно воздействуя, получить гипертрофированное развитие за счет исторически ведущего уклада. Обычно этот процесс начинался нашествиями периферийных народов на центры цивилизаций (дорическое нашествие на микенскую Грецию, разгром Ассирийской державы при участии скифов и мидян, нашествие кельтов и экспансия италийских, главным образом оскско-умбрийских, племен на города этрусков и греков в Италии, македонское завоевание Малой Азии, Месопотамии и Египта, Великое переселение народов в Европе на первом рубеже средневековья). Это ослабляло феодальную систему.
   Общины и племена, подвластные ослабевшим или разгромленным царствам, освобождались от их власти (Эллада, Италия второй половины I тыс. до н. э.). Затем на развалинах феодальной системы пышным, хотя и эфемерным цветом расцветали рабовладение, наемный труд, товарно-денежные отношения, совершались технические и технологические открытия, зарождались ранние виды капитала (торгового, банковского, городской недвижимости). Так было в Вавилоне времени Нововавилонского царства, в Александрии, в городах Малой Азии и Месопотамии эпохи эллинизма, в Римской республике, где на сравнительно короткий исторический период получили гипертрофированное развитие рабовладельческий и протокапиталистический уклады, а многочисленные члены привилегированной общины - граждане - освободились от эксплуатации. Но с течением времени феодализм восстановил и упрочил свои позиции. Кроме того, нельзя отрывать привилегированные общины (Вавилон эпохи Нового царства, Александрию империи Лагидов, Афины периода архэ, Рим и даже города Италии времен республики и ранней империи) от крестьянской ближней периферии, за счет которой они жили.
   Этими основными идеями не ограничивается теория большой феодальной формации. Конкретные региональные разработки, посвященные Европе II тыс. до н. э. - I тыс. н. э., Африке того же и более позднего времени, Океании и другим регионам мира, а также отдельным странам, позволяют выявить различные закономерности развития, уточнить его глобальный характер, по-новому ставить проблему исторического прогресса." (Кобищанов Ю.М. Теория большой феодальной формации / Вопросы истории. N 4-5, 1992 г. https://www.mgpu.ru/materials/5/5640.doc).
  
   Но прежде, чем детально рассмотреть процессы, происходящие в недрах феодальной формации, завершим исследование тех, что происходят в рабовладельческой.
   "В раннем Риме преобладало натурально-патриархальное хозяйство, слабо связанное с рынком. Принадлежащие богатым римлянам-рабовладельцам хозяйства обеспечивали их всем необходимым для удовлетворения сначала жизненных потребностей, а затем и более изысканных. Однако пресловутый "закон возвышения потребностей" привел к тому, что со временем богатым римлянам-сибаритам этого уже оказалось недостаточно: многие предметы роскоши можно было только купить. Это различные пряности, благовония, золото и изделия из него (в пределах Италии и примыкающих к ней территорий золото вообще не добывалось), шелковые ткани, изделия из кости, драгоценные камни и украшения, некоторые сорта вин, редкие птицы и животные, экзотические растения, фарфоровая посуда, оружие и т.д.
   Для всех этих удовольствий и "изысков" нужны были деньги, и натурально-патриархальные хозяйства стали преобразовываться в товарные хозяйства. Рабы стали производить для своих хозяев не предметы потребления и личные услуги, а деньги. Таким образом, на смену патриархальному рабству пришло рабство, которое историки называют "классическим".
   На территориях римской метрополии (Рим и прилегающие к нему области Апеннинского полуострова) производились на продажу (в том числе на экспорт) вина, оливковое масло, металлы, шерсть.
   Однако таких экспортных производств было недостаточно, поэтому деньги стали зарабатываться также международной торговлей. Благо, для римлян торговля в рамках подконтрольных Риму территорий была беспошлинной. Часть рабов была занята в торговом судоходстве и сухопутной транспортировке товаров. Римские торговцы обслуживали не только метрополию, они также занимались поставками товаров для других территорий без захода в порты Италии. Кроме торговли обычными товарами также активно торговали "живым" товаром - рабами. Торговля как бизнес могла бы получить большее развитие, если бы не такой негативный фактор, как пиратство. Многочисленные суда корсаров (пиратов) курсировали вдоль берегов Италии и по всему Средиземному морю, грабя торговые суда разных стран, в том числе итальянские. Таким образом, высокая прибыль от торговли частично "съедалась" потерями от пиратских грабежей.
   Историки Рима говорили о возникновении во II в. до н.э. капитализма - преимущественно не промышленного, а торгового. Моммзен писал про это время: "Внешняя торговля получила весьма широкое развитие отчасти в силу естественных причин, отчасти и потому, что во многих покровительствуемых Римом государствах римляне и латины не платили таможенных пошлин (...) Промышленность, во всех отраслях которой употреблялся рабский труд, тоже развивалась, но далеко не столь значительно, как торговля (...) Стремление к приобретению богатства, к увеличению своего благосостояния охватило мало-помалу всю нацию (выделен мною. - В. К.)" (Моммзен Т. История Рима. С. 117.).
   Целый ряд авторов обращают внимание на то, что капитализм Древнего Рима был весьма специфическим: тогдашний хозяин-капиталист использовал в качестве рабочей силы только рабов, "живое имущество". В то же время в Древнем Риме формально существовали предпосылки для формирования модели капитализма, основанного на использовании наемной рабочей силы: с одной стороны, многие патриции скопили большой капитал; с другой стороны, многие плебеи разорились, превратились в люмпен-пролетариев, населявших Рим и другие крупные города Италии. Однако соединения (по крайней мере, массового) капитала со свободными рабочими руками в Древнем Риме так и не произошло. Если бы такое соединение произошло, то тогда в Древнем Риме получил бы развитие капитализм, который мы могли бы условно назвать "промышленным". Видимо, у богатых "верхов" Рима не было достаточных стимулов и желания заниматься предпринимательством. Да и люмпенизированные "низы", которые уже привыкли к праздному образу жизни ("хлеба и зрелищ"), не представляли качественной рабочей силы. Одним словом, капитализм производительного типа, основанный на наемном труде, в Древнем Риме не состоялся. У богатых "верхов" была более простая и выгодная альтернатива - ростовщический бизнес, который избавлял их от необходимости иметь дело с наемной рабочей силой и рисками промышленной (ремесленной) и торговой деятельности." (Катасонов В.Ю., От рабства к рабству. От Древнего Рима к современному капитализму. - М.: Кислород, 2014 - 448 с. http://www.litmir.co/bd/?b=192474).
   Таким образом, развиваясь рабовладельческий строй достигает своей наивысшей точки развития (точка 2).
   "На ранних этапах развития Римского государства, как мы отмечали выше, рабовладение имело ограниченные масштабы и носило патриархальный характер. Большое распространение имели личный труд в крестьянских хозяйствах, а также наемный труд плебеев в хозяйствах патрициев. Вспомогательную роль играл также труд зависимых клиентов и должников. Однако в дальнейшем под влиянием двух основных взаимосвязанных факторов - расширения внешних завоеваний Рима и активизации борьбы плебеев за равные с патрициями права - началось все более широкое использование рабов в качестве рабочей силы. Преобладание рабского труда над свободным трудом стало наблюдаться в большинстве областей Апеннинского полуострова только во II в. до н.э.
   Большая часть рабов занималась тяжелым физическим трудом (сельское хозяйство, строительство, рудники) (Все-таки основная часть рабов Древнего Рима была занята в сельском хозяйстве (труд в средних и крупных хозяйствах - виллах и латифундиях). Для сравнения: в Древней Греции основная часть рабов трудилась за пределами аграрного сектора (в ремесленных мастерских и в горной промышленности)). Небольшая часть непосредственно обслуживала элиту - "домашние рабы". Совсем небольшая часть была даже задействована в государственном управлении: элита настолько была погружена в процесс потребления и получения удовольствий, что со временем утратила и желание, и способность заниматься государственными делами, перепоручив их рабам. О сферах применения рабов мы можем прочитать у Моммзена: "Труд рабов применялся во всех отраслях деятельности: рабы исполняли ремесленные работы, рабы вели обширные предприятия своих господ, управляли банковыми операциями, учили детей" (Моммзен Т. c. 136.). Положение рабов было различно. Как отмечает К. Каутский, "если патриархальное домашнее рабство является (...) самой мягкой формой эксплуатации, то трудно представить себе что-нибудь более ужасное, чем рабство для удовлетворения жажды прибыли" (Каутский К. c. 65.). Каутский приводит в качестве примера использование рабов на испанских серебряных рудниках, где эксплуатация носила крайне жестокий характер в силу товарного характера производства. Это такое сочетание капиталистического производства и рабовладения, которое можно назвать капиталистическим рабовладением (Многие исследователи отмечают, что положение рабов в Древнем Риме (особенно в период расцвета классического рабства в II - I вв. до н.э.) было тяжелее, чем в Древней Греции и на Древнем Востоке. При этом они основную причину этого видят в особой дешевизне рабов в Древнем Риме (за счет поступления пленных, захватываемых в войнах). Мы не отрицаем этой причины, она действительно способствовала развитию римского капитализма.)
   Оно вновь в яркой и массовой форме проявилось в Соединенных Штатах в первой половине XIX века, прежде всего в южных штатах. К счастью для римских рабов, производств с ярко выраженной ориентацией на получение прибыли 2000 лет назад было не так много.
   Была еще социальная "прослойка", состоящая из людей, которые с юридической точки зрения были свободными римскими гражданами, а с социально-экономической точки зрения были люмпен-пролетариями. Они сосредоточивались в Риме, где их число составляло, по разным оценкам, от 200 до 350 тыс. человек. Были люмпен-пролетарии и в других городах Италии.
   Свободное крестьянство постепенно "вымывалось" из социальной структуры под натиском дешевой продукции, производимой с помощью рабского труда, а также дешевого импорта или поступлений из провинций подати в натуральном виде (сельскохозяйственная продукция). Постепенно некогда цветущее сельское хозяйство Италии стало приходить в упадок. Дешевый хлеб был нужен для ублажения городской черни (политика "хлеба и зрелищ"). В провинциях хлеба было много, он попадал в Рим в виде поземельного налога (десятины), реквизиций и с помощью других способов отчуждения (своеобразные "продразверстки"). Также импортировался дешевый хлеб из Египта.
   Римское государство, проводя свою "социальную" политику, сбывало откупщикам хлеб по низким ценам, а те - непосредственно населению городов. Хотя откупщики и "наваривали" деньги на своем бизнесе, но отпускные цены были все равно низкими и разоряли местных крестьян. В этих условиях выживали крупные хозяйства, имевшие низкие издержки производства. То есть те, которые использовали в массовом порядке рабский труд. А земли крестьянства переходили в руки ростовщиков и крупных землевладельцев. Первые из них занимались земельными спекуляциями, вторые организовывали на присоединяемых землях фермерские хозяйства, ориентированные на экспорт (виноделие, оливки и оливковое масло, овцеводство). Со временем хлебом Италия себя уже перестала обеспечивать, села на "иглу" зернового импорта.
   Уничтожение мелкого крестьянского хозяйства подрывало социальную основу Римского государства. Моммзен писал о Риме эпохи поздней республики: "Рим падал, потому что один из двух основных факторов, на которые издревле опиралось государство, был в корне разрушен: хозяйство мелких землевладельцев было теперь совершенно подавлено капиталом, который оперировал колоссально развитым невольничьим трудом" (Моммзен Т. c. 136.).
   В уже упоминавшейся работе Питера Темина "Экономика Римской империи раннего периода" отмечается, что существовал еще некий промежуточный класс, включающий торговцев и работников "сферы услуг", который обслуживал элиту тогдашнего общества. Тем не менее, эта группа свободных граждан, по мнению Питера Темина, была настолько незначительна, что говорить о наличии "среднего класса" в Древнем Риме не приходится.
   Этот промежуточный класс быстро сокращался, так как услуги элите все больше оказывали "домашние" рабы, а внутреннюю торговлю все больше "подбирали под себя" всадники. Положение разоряющегося крестьянина и представителя "среднего класса" было незавидно: у него маячила перспектива пополнить ряды люмпен-пролетариата.
   Итак, в Древнем Риме были в достаточном количестве свободные граждане, лишившиеся земли или своего дела. С другой стороны, были большие богатства в руках верхушки. То есть потенциально было все необходимое для развития капитализма в его производительной (а не ростовщической) форме. Однако такой капитализм, как мы выше уже отмечали, в Древнем Риме не сложился. Скорее всего, он не сложился потому, что был менее "конкурентоспособен" по сравнению с товарным производством, основанном на рабском труде.
   Однако в некоторых масштабах наемный труд использовался, но не регулярно, преимущественно для внутренних нужд богатых работодателей. О такой форме трудовых отношений, существовавших в Римской империи, мы узнаем из Нового Завета. Например, в Евангелии от Матфея есть притча о работниках, которых хозяин нанимал на работу в винограднике (первых - в третьем часу, следующих - в шестом, а последних - в девятом часу) и всем заплатил по одному динарию (Библия, Мф. 20: 1-16.). Это типичный случай "разового", нерегулярного использования наемной рабочей силы в Римской империи (Это очень напоминает то, что сегодня называется "частичной занятостью" и что становится все более важной особенностью современной "рыночной экономики". Это неустойчивое состояние человека между положением наемного работника и люмпен-пролетария.). Тот пролетариат, который существовал в Англии и других европейских странах в XIX - XX вв., в Древнем Риме отсутствовал." (Катасонов В.Ю., От рабства к рабству. http://www.litmir.co/bd/?b=192474).
   На рисунке 32 хорошо видно, что на пике развития античного общества при неизменности состава общественно-экономических укладов, значимость отдельных способов производства существенно меняется. Так, если раньше рабовладельческий и капиталистический способы производства, в отличие от общинно-крестьянского и кустарно-ремесленного, играли подчинённую, незначительную роль, то теперь их доли изрядно "набухли" и "утолщились", вытесняя "исконные", "традиционные" экономические уклады, восходящие ещё к первобытнообщинному строю.
  
[]
  
   Однако подобное "развитие" имело и оборотную сторону:
   "Кризис политической власти развивался параллельно с кризисом экономическим. Уже во II в. н.э. Италия - метрополия Римской империи утрачивает свою роль экономического центра империи. Вина, оливковое масло, ремесленные изделия не находят спроса на внешних рынках. Рим стал центром паразитического потребления. Громадные богатства, скопленные в метрополии, тратились непроизводительно. С III в. н.э. экономический кризис охватывает провинции империи (прежде всего в силу того, что их хозяйство подвергалось постоянному ограблению со стороны метрополии). Ослабевают хозяйственные связи между отдельными районами Италии, сворачивается торговля между метрополией и провинциями, обозначается тенденция к снижению товарности римских латифундий и росту натурализации хозяйственной жизни, пустеют города, обесцениваются деньги, растут цены, полноценные деньги уходят из оборота в сокровища, усиливается прямой товарообмен. Как и на заре рабовладельческого общества, главной ценностью опять становится земля. В то же время колоны не в состоянии вносить плату за аренду участков и бегут с земли, обширные сельскохозяйственные угодья пустеют и зарастают бурьяном. Слабеет военная мощь Рима. Власть в Риме не в состоянии расширять пределы империи, выколачивать налоги в провинциях и даже обеспечивать защиту своих внешних границ от нашествия варваров. Она не может эффективно бороться с социальными выступлениями сначала в провинциях, а затем и у себя дома - в Италии. Римская империя в конце IV в. н.э. распадается на две части - западную (на территории которой остается город Рим) и восточную (с центром в Константинополе). Борьба между Римом и Константинополем за первенство и влияние на пространстве бывшей великой империи еще больше подтачивает силы Рима. Кончается все тем, что Рим был завоеван варварами в 476 г. н.э." (Катасонов В.Ю., От рабства к рабству. http://www.litmir.co/bd/?b=192474).
   "Триста лет длилась борьба, во время которой вся основная часть готских народов (исключая скандинавских готов и бургундов) двинулась на юго-восток и образовала левое крыло растянутой линии наступления, в центре которой верхнегерманцы (герминоны) прорвались на Верхний Дунай, а на правом крыле искевоны, получившие теперь название франков, - на Рейн; на долю инге-вонов выпало завоевание Британии. В конце V века путь в Римскую империю, обессиленную, обескровленную и беспомощную, был открыт для вторгнувшихся германцев.
   Выше мы стояли у колыбели античной греческой и римской цивилизации. Здесь мы стоим у ее могилы. По всем странам бассейна Средиземного моря в течение столетий проходил нивелирующий рубанок римского мирового владычества. Там, где не оказывал сопротивления греческий язык, все национальные языки должны были уступить место испорченной латыни; исчезли все национальные различия, не существовало больше галлов, иберов, лигуров, нориков - все они стали римлянами.
   Римское управление и римское право повсюду разрушили древние родовые объединения, а тем самым и последние остатки местной и национальной самодеятельности. Новоиспеченное римское гражданство ничего не предлагало взамен; оно не выражало никакой национальности, а было лишь выражением отсутствия национальности. Элементы новых наций были повсюду налицо; латинские диалекты различных провинций все больше и больше расходились между собой; естественные границы, сделавшие когда-то Италию, Галлию, Испанию, Африку самостоятельными территориями, еще существовали и все еще давали себя чувствовать. Но нигде не было налицо силы, способной соединить эти элементы в новые нации; нигде еще не было и следа способности к развитию и сопротивлению, не говоря уже о творческой энергии. Для громадной массы людей, живших на огромной территории, единственной объединяющей связью служило римское государство, а это последнее со временем сделалось их злейшим врагом и угнетателем. Провинции уничтожили Рим; Рим сам превратился в провинциальный город, подобный другим, привилегированный, но уже не господствующий более, переставший быть центром мировой империи и даже резиденцией императоров, а также их наместников; они жили теперь в Константинополе, Трире, Милане. Римское государство превратилось в гигантскую сложную машину исключительно для высасывания соков из подданных. Налоги, государственные повинности и разного рода поборы ввергали массу населения во все более глубокую нищету; этот гнет усиливали и делали невыносимым вымогательства наместников, сборщиков налогов, солдат. Вот к чему пришло римское государство с его мировым господством: свое право на существование оно основывало на поддержании порядка внутри и на защите от варваров извне; но его порядок был хуже злейшего беспорядка, а варваров, от которых оно бралось защищать граждан, последние ожидали как спасителей.
   Состояние общества было не менее отчаянным. Уже начиная с последних времен республики, римское владычество основывалось на беспощадной эксплуатации завоеванных провинций; империя не только не устранила этой эксплуатации, а, напротив, превратила ее в систему. Чем более империя приходила в упадок, тем больше возрастали налоги и повинности, тем бесстыднее грабили и вымогали чиновники. Торговля и промышленность никогда не были делом римлян - покорителей народов; только в ростовщичестве они превзошли все, что было до и после них. То, что имелось ранее и что сохранилось от торговли, погибло из-за вымогательства чиновников; то, что уцелело от нее, относится к восточной, греческой части империи, которая выходит за рамки нашего рассмотрения. Всеобщее обнищание, упадок торговли, ремесла и искусства, сокращение населения, запустение городов, возврат земледелия к более низкому уровню - таков был конечный результат римского мирового владычества.
   Земледелие, решающая отрасль производства во всем древнем мире, теперь снова, более чем когда-либо, приобрело такое значение. В Италии громадные комплексы имений (латифундии), после падения республики охватывавшие почти всю территорию, использовались двояким образом: либо под пастбища, и там население было заменено овцами и быками, уход за которыми требовал лишь небольшого числа рабов; либо в качестве вилл, где руками массы рабов велось садоводство в больших размерах - отчасти для удовлетворения потребностей живущего в роскоши владельца, отчасти для сбыта на городских рынках. Крупные пастбища сохранились и были даже расширены; поместья-виллы и их садоводство пришли в упадок вместе с разорением их владельцев и запустением городов. Основанное на рабском труде хозяйство латифундий перестало приносить доход; но в ту эпоху оно было единственно возможной формой крупного сельского хозяйства. Мелкое хозяйство снова сделалось единственно выгодной формой земледелия. Одна вилла за другой дробились на мелкие парцеллы, последние передавались наследственным арендаторам, уплачивавшим определенную сумму, или их получали partiarii [дольщики. Ред.] которые были скорее управляющими, чем арендаторами, и получали за свой труд шестую, а то и всего лишь девятую часть годового продукта. Преобладала, однако, сдача этих мелких парцелл колонам, которые уплачивали ежегодно определенную сумму, были прикреплены к земле и могли быть проданы вместе со своей парцеллой; они, правда, не были рабами, но и не считались свободными, не могли вступать в брак со свободными, и их браки между собой рассматривались не как законные, а, подобно бракам рабов, как простое сожительство (contubernium). Они были предшественниками средневековых крепостных.
   Античное рабство пережило себя. Ни в крупном сельском хозяйстве, ни в городских мануфактурах оно уже не приносило дохода, оправдывавшего затраченный труд, - рынок для его продуктов исчез. А в мелком земледелии и мелком ремесле, до размеров которых сократилось огромное производство времен расцвета империи, не могло найти применение большое число рабов. Только для рабов, обслуживавших домашнее хозяйство и роскошную жизнь богачей, оставалось еще место в обществе. Но отмирающее рабство все еще было в состоянии поддерживать представление о всяком производительном труде, как о рабском деле, недостойном свободных римлян, а таковыми теперь были все граждане. Результатом было, с одной стороны, - увеличение числа отпускаемых на волю рабов, излишних и ставших обузой, а с другой стороны, - увеличение числа колонов и обнищавших свободных (напоминающих poor whites [белых бедняков. Ред.] бывших рабовладельческих штатов Америки). Христианство совершенно неповинно в постепенном отмирании античного рабства. Оно в течение целых столетий уживалось в Римской империи с рабством и впоследствии никогда не препятствовало работорговле у христиан: ни у германцев на севере, ни у венецианцев на Средиземном море, ни позднейшей торговле неграми [По словам епископа Лиутпранда Кремонского, в X вене в Вердене, следовательно в Священной германской империи, главным промыслом была фабрикация евнухов, которые с большой прибылью вывозились в Испанию для мавританских гаремов (Лиутпранд Кремонский. "Воздаяние", кн. VI, гл. 6.)]. Рабство перестало окупать себя и потому отмерло. Но умирающее рабство оставило свое ядовитое жало в виде презрения свободных к производительному труду. То был безвыходный тупик, в который попал римский мир: рабство сделалось невозможным экономически, труд свободных считался презренным с точки зрения морали. Первое уже не могло, второй еще не мог быть основной формой общественного производства. Вывести из этого состояния могла только коренная революция.
   В провинциях дело обстояло не лучше. Больше всего сведений мы имеем относительно Галлии. Наряду с колонами здесь существовали еще свободные мелкие крестьяне. Чтобы оградить себя от насилия чиновников, судей и ростовщиков, они часто прибегали к покровительству, патронату какого-нибудь могущественного лица; так поступали не только отдельные крестьяне, но и целые общины, так что императоры в IV веке неоднократно издавали эдикты о запрещении этого. Но что это давало искавшим покровительства? Патрон ставил им условие, чтобы они передавали ему право собственности на их земельные участки, а он взамен этого обеспечивал им пожизненное пользование последними. Эту уловку усвоила святая церковь и усердно применяла в IX и X веках в целях расширения царства божьего и своих собственных земельных владений. Правда, тогда, примерно в 475 г., епископ Сальвиан Марсельский еще возмущается против такого грабежа и рассказывает, что гнет римских чиновников и крупных землевладельцев сделался столь невыносимым, что многие "римляне" бегут в местности, уже занятые варварами, а поселившиеся там римские граждане ничего так не боятся, как очутиться снова под римским владычеством (Сальвиан Марсельский. "De gubernatione dei" ("Об управлении божьем"), кн. V, гл. 8.). О том, что в то время родители из-за бедности часто продавали своих детей в рабство, свидетельствует изданный против этого закон.
   Германские варвары в награду за то, что освободили римлян от их собственного государства, отняли у них две трети всей земли и поделили ее между собой. Раздел происходил согласно порядкам родового строя; ввиду сравнительно небольшой численности завоевателей, обширные земли оставались неразделенными, во владении частью всего народа, частью отдельных племен и родов. В пределах каждого рода пахотная земля и луга были поделены между отдельными хозяйствами равными участками по жребию; повторялись ли переделы в дальнейшем - нам неизвестно, во всяком случае в римских провинциях они скоро прекратились, и отдельные участки были превращены в отчуждаемую частную собственность - аллод. Лес и выгоны оставались неподелёнными в общем пользовании; это пользование ими, а также способ обработки поделенной пашни, регулировались древним обычаем и постановлениями всей общины. Чем дольше жил род в своем селе и чем больше постепенно смешивались германцы и римляне, тем больше родственный характер связи отступал на задний план перед территориальным; род растворялся в общине-марке, в которой, впрочем, еще достаточно часто заметны следы ее происхождения из отношений родства членов общины. Так незаметно, по крайней мере в странах, где удержалась община-марка - на севере Франции, в Англии, Германии и Скандинавии, - родовая организация переходила в территориальную и оказалась поэтому в состоянии приспособиться к государству. Но она все же сохранила свой естественно сложившийся демократический характер, отличающий весь родовой строй, и даже в той вырождающейся форме, которая была ей навязана в дальнейшем, удержала вплоть до новейшего времени живые элементы этого строя, а тем самым оружие в руках угнетенных.
   Если, таким образом, кровная связь в роде вскоре утратила свое значение, то это было следствием того, что и в племени и во всем народе его органы тоже выродились в результате завоевания. Мы знаем, что господство над покоренными несовместимо с родовым строем. Здесь мы видим это в крупном масштабе. Германские народы, ставшие господами римских провинций, должны были организовать управление этой завоеванной ими территорией. Однако невозможно было ни принять массы римлян в родовые объединения, ни господствовать над ними посредством последних. Во главе римских местных органов управления, вначале большей частью продолжавших существовать, надо было поставить вместо римского государства какой-то заменитель, а этим заменителем могло быть лишь другое государство. Органы родового строя должны были поэтому превратиться в органы государства, и притом, под давлением обстоятельств, весьма быстро. Но ближайшим представителем народа-завоевателя был военачальник. Защита завоеванной области от внутренней и внешней опасности требовала усиления его власти. Наступил момент для превращения власти военачальника в королевскую власть, и это превращение совершилось.
   Остановимся на Франкском королевстве. Здесь победоносному народу салических франков достались в полное обладание не только обширные римские государственные имения, но также и все огромные земельные участки, оказавшиеся при разделе не включенными в общинные владения крупных и мелких округов [Gau] и общин-марок - в частности все более крупные лесные массивы. Первым делом франкского короля, превратившегося из простого верховного военачальника в настоящего монарха, было превратить это народное достояние в королевское имущество, украсть его у народа и раздать его в виде подарков или пожалований своей дружине. Эта дружина, первоначально состоявшая из его личной военной свиты и остальных подчиненных ему военачальников, скоро увеличилась не только за счет римлян, то есть романизированных галлов, которые вскоре стали для него необходимы благодаря своему умению писать, своему образованию, своему знанию романского разговорного и латинского литературного языка, а также и местного права; она увеличилась также за счет рабов, крепостных и вольноотпущенников, которые составляли его придворный штат и из среды которых он выбирал своих любимцев. Все они получали участки принадлежащей народу земли, в первое время большей частью как подарки, позднее как пожалования в форме бенефициев, причем первоначально, как правило, до конца жизни короля (Бенефиций (beneficium, буквально: "благодеяние") - форма земельного пожалования, получившая широкое распространение во Франкском государстве в первой половине VIII века. Передававшийся в форме бенефиция участок земли с жившими на нем зависимыми крестьянами переходил в пожизненное пользование получателя (бенефициария) на условиях выполнения определенных служб, чаще всего военной. В случае смерти жалователя или бенефициария, а также в случае невыполнения последним обязательств и запущенности его хозяйства, бенефиций подлежал возврату собственнику или его наследникам и для возобновления бенефициальных отношений требовалось повторное пожалование. К раздаче бенефициев прибегала не только королевская власть, но и церковь, а также крупные магнаты. Бенефициальная система способствовала формированию класса феодалов, особенно мелкого и среднего дворянства, закрепощению крестьянских масс, развитию вассальных отношений и феодальной иерархии. Впоследствии бенефиции стали превращаться в наследственные лены (феоды). Роль бенефициальной системы в истории формирования феодализма раскрыта Энгельсом в работе "Франкский период" (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 19, стр. 495 - 546)). Так за счет народа создавалась основа новой знати.
   Мало того. Ввиду обширных размеров государства нельзя было управлять, пользуясь средствами старого родового строя; совет старейшин, если он уже давно не исчез, не мог бы собираться и был вскоре заменен постоянными приближенными короля; старое народное собрание продолжало для вида существовать, но также все более и более становилось собранием лишь подчиненных королю военачальников и новой нарождающейся знати. Свободные, владевшие землей крестьяне, которые составляли массу франкского народа, были истощены и разорены вечными междоусобными и завоевательными войнами, последними особенно при Карле Великом, точно так же как раньше римские крестьяне в последние времена республики. Эти крестьяне, из которых первоначально состояло все войско, а после завоевания территории Франции - его основное ядро, так обеднели к началу IX века, что едва только один из пяти крестьян в состоянии был выступить в поход. Место созываемого непосредственно королем ополчения свободных крестьян заняло войско, составленное из служилых людей новой народившейся знати, включая и зависимых крестьян, потомков тех, кто прежде не знал другого господина, кроме короля, а еще раньше вообще не знал никаких господ, и короля в том числе. При преемниках Карла разорение франкского крестьянского сословия было довершено внутренними войнами, слабостью королевской власти и соответственными посягательствами магнатов - к ним прибавились еще назначенные Карлом графы округов [Gaugrafen] (Графы округов (Gaugrafen) - во Франкском государстве королевские чиновники, поставленные во главе округов или графств. Каждый граф был наделен судебной властью в своем округе, собирал в нем налоги и ведал войском, которым командовал во время походов. За свою службу он пользовался третью королевских доходов, получаемых в данном округе, и вознаграждался земельными пожалованиями. Впоследствии графы стали постепенно превращаться из назначаемых королевских должностных лиц в крупных феодальных сеньоров, обладающих суверенной властью, особенно после 877 г., когда официально была установлена передача графской должности по наследству.), стремившиеся сделать свои должности наследственными, - наконец, набегами норманнов. Через пятьдесят лет после смерти Карла Великого империя франков столь же беспомощно лежала у ног норманнов, как за четыре столетия до того Римская империя лежала у ног франков.
   И почти такой же она оказалась не только по своему бессилию перед внешними врагами, но и по своему внутреннему общественному порядку или, скорее, беспорядку. Свободные франкские крестьяне очутились в таком же положении, как и их предшественники, римские колоны. Разоренные войнами и грабежами, они должны были прибегать к покровительству новой народившейся знати или церкви, так как королевская власть была слишком слаба, чтобы защитить их; но это покровительство им приходилось приобретать дорогой ценой. Как прежде галльские крестьяне, они должны были передавать покровителю право собственности на свой земельный участок, получая последний от него обратно в виде зависимого держания на различных и меняющихся условиях, но всегда только взамен выполнения повинностей и уплаты оброка; раз попав в такого рода зависимость, они мало-помалу теряли и свою личную свободу; через несколько поколений они были уже в большинстве своем крепостными. Как быстро исчезало свободное крестьянское сословие, показывает составленная Ирминоном опись земельных владений аббатства Сен-Жермен-Де-Пре, находившегося тогда близ Парижа, а теперь - в самом Париже (Имеется в виду составленный в IX в. полиптик (опись земельных владений, населения и доходов) монастыря Сен-Жермен-де-Пре, известный под названием "Полиптик аббата Ирминона". Энгельс приводит данные из полиптика, по-видимому, по книге: Р. Roth. "Geschichte des Beneficialwesens von den altesten Zeiten bis ins zehnte Jahrhundert". Erlangen, 1850, S. 378 (П. Рот. "История бенефициальной системы с древнейших времен до десятого века". Эрланген, 1850, стр. 378)). В обширных владениях этого аббатства, разбросанных по окрестностям, находились тогда, еще при жизни Карла Великого, 2788 хозяйств, заселенных почти исключительно франками с германскими именами. В это число входило 2080 колонов, 35 литов, 220 рабов и только 8 свободных поселенцев! Объявленный Сальвианом безбожным обычай, согласно которому покровитель заставлял крестьянина передавать свой земельный участок ему в собственность, а затем отдавал этот участок крестьянину лишь в пожизненное пользование, теперь повсюду практиковался церковью в отношении крестьян. Барщинные повинности, которые теперь стали все более и более входить в обыкновение, имели своим прообразом как римские ангарии, принудительные работы в пользу государства (Ангарии - повинности, возлагавшиеся в Римской империи на жителей и обязывавшие последних предоставлять лошадей и носильщиков для обслуживания правительственных транспортов; впоследствии приобрели более широкий характер, являясь тяжелым бременем для населения.), так и повинности, выполнявшиеся членами германской общины-марки по сооружению мостов, дорог и для других общих целей. Таким образом, масса населения, спустя четыреста лет, вернулась как будто бы целиком к своему исходному положению.
   Но это лишь доказывало, во-первых, что общественное расслоение и распределение собственности в Римской империи периода упадка вполне соответствовали тогдашнему уровню производства в земледелии и промышленности, следовательно, были неизбежны; и, во-вторых, что этот уровень производства в течение последующих четырехсот лет существенно не понизился и не повысился, а потому с такой же необходимостью вновь породил такое же распределение собственности и те же самые классы населения. В последние столетия существования Римской империи город утратил свое прежнее господство над деревней и не вернул его себе в первые столетия владычества германцев. Это предполагает низкую ступень развития как земледелия, так и промышленности. Такое общее положение с необходимостью порождает обладающих господством крупных землевладельцев и зависимых мелких крестьян. Как мало было возможности навязать такому обществу, с одной стороны, хозяйство римских латифундий с рабами, с другой стороны - новейшее крупное хозяйство с барщинным трудом, доказывают грандиозные, но прошедшие почти бесследно эксперименты Карла Великого с знаменитыми императорскими виллами. Эти опыты продолжали только монастыри, и только у них они были плодотворны; но монастыри были ненормальными общественными организмами, основанными на безбрачии; они могли давать исключительные результаты, но должны были именно поэтому сами оставаться исключениями.
   И все же за эти четыреста лет был сделан шаг вперед. Если и в конце периода мы встречаем почти те же основные классы, что и в начале, то люди, составлявшие эти классы, все же стали другими. Исчезло античное рабство, исчезли разорившиеся, нищие свободные, презиравшие труд как рабское занятие.
   Между римским колоном и новым крепостным стоял свободный франкский крестьянин. "Бесполезные воспоминания и тщетная борьба" гибнущего римского мира канули в вечность. Общественные классы IX века сформировались не в обстановке разложения гибнущей цивилизации, а при родовых муках новой цивилизации. Новое поколение - как господа, так и слуги - в сравнении со своими римскими предшественниками было поколением мужей. Те отношения между могущественными земельными магнатами и зависимыми от них крестьянами, которые для римлян являлись формой, выражавшей безысходную гибель античного мира, были теперь для нового поколения исходным моментом нового развития. И затем, какими бесплодными ни представляются эти четыреста лет, они оставили один, крупный результат: современные национальности, новое формирование и расчленение западноевропейской части человечества для грядущей истории. Германцы действительно вновь оживили Европу, и поэтому разрушение государств, происходившее в германский период, завершилось не норманно-сарацинским порабощением, а перерастанием системы бенефициев и отношений покровительства (коммендации (Коммендация - одна из распространенных в Европе, начиная с VIII - IX веков, форм перехода крестьян под "покровительство" феодалов, или мелких феодалов под "покровительство" крупных на определенных условиях (несение военной службы и других служб в пользу "покровителя", передача ему своей земли с получением ее обратно в виде условного держания). Означая для крестьян, которые часто принуждались к этому акту силой, утрату личной свободы, а для мелких феодалов - вступление в вассальные отношения с крупными, коммендация способствовала, с одной стороны, закрепощению крестьянства, а с другой - закреплению феодальной иерархии.)) в феодализм и столь громадным увеличением населения, что менее чем через двести лет были без ущерба перенесены страшные кровопускания, причиненные крестовыми походами.
   Что же это было за таинственное волшебное средство, при помощи которого германцы вдохнули умиравшей Европе новую жизненную силу? Была ли это особая, прирожденная германской расе чудодейственная сила, как это измышляет наша шовинистическая историография? Отнюдь нет. Германцы были, особенно тогда, высокоодаренной ветвью арийской группы и притом находившейся в полном расцвете жизненных сил. Но омолодили Европу не их специфические национальные особенности, а просто их варварство, их родовой строй." (Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. т. 21, С. 148-155, http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Таким образом, общественно-экономическое развитие выходит на новый виток (рисунок 33).
  
[]
  
   Рассмотрим вновь спектр общественно-экономических укладов на заре развития феодальной формации, когда она окончательно сложилась и приняла устойчивое состояние (точка 3) и в наивысшей точке развития феодализма, когда сложившиеся производственные отношения и образовавшаяся надстройка начали тормозить дальнейшее развития общества (точка 4).
   Что же мы видим? Парадоксально, но весь "джентльменский набор" укладов чуть ли не один в один (как по своей распространённости, так и по значимости и месте в общественном производстве... возможно, есть какие-то процентные отклонения на разных территориях и различных странах, но кто их считал?) совпадают как в точке 1 (рисунок 30), так и в точке 3 (рисунок 34).
  
[]
   А как же обстоят дела с точками 2 и 4 (рисунки 32 и 35)? Тоже почти стопроцентное совпадение.
  
[]
   Однако, глядя на эти схемы, некоторые из читателей возразят: "Позвольте, откуда на рисунке 35 появилось рабство, да ещё в таком значительном объёме, когда оно, как общественный строй, благополучно "почило в бозе" ещё на заре средних веков?" Попробуем прояснить ситуацию.
   "Хотелось бы обратить внимание на один принципиальный момент, связанный с эволюцией феодализма в Европе. Почему-то принято считать, что по мере смены форм эксплуатации феодалом его крепостных происходило ослабление этой эксплуатации. Мол, переход от барщины к натуральному оброку, а от него к денежному следует рассматривать как социальный "прогресс". Во многих наших учебниках пишется примерно так: "прогрессивная" Европа, осознавая неэффективность феодального способа производства и испытывая муки совести по поводу рабского положения крепостного, стала добровольно отказываться от такого способа производства и чуть ли не планомерно строить "светлое капиталистическое будущее", основываясь на принципах "свободы, равенства и братства". А буржуазные политические революции лишь венчали те прогрессивные изменения, которые постепенно и мирно происходили в "экономическом базисе". Чтобы еще больше оттенить "прогрессивный" характер этих "мирных" и "гуманных" изменений в западноевропейском обществе, читателю непременно напомнят о крепостном праве в России, которое просуществовало аж до 1861 года!
   Однако в реальной жизни было не совсем так или даже совсем не так. Обратим внимание на работу Ф. Энгельса "Заметки о Германии" (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. т. 18. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm), в которой он писал о том, что в XVI - XVII вв. Западная Европа пережила "второе издание крепостничества". Причем "второе издание", по признанию Энгельса, было более жестким и жестоким, чем первое. Писал Энгельс об этом как о некоем парадоксе: ведь впереди маячили перспективы более "эффективного", а, стало быть, и более "прогрессивного" устройства жизни на капиталистических началах. А тут вдруг "включаются" все средства закабаления крепостных, с них начинают драть не две, а семь шкур. А парадокса никакого не было. Вокруг феодала начинали развиваться товарно-денежные отношения, появлялись новые соблазны и новые потребности. Причем не только материальные потребности в дорогих товарах (в основном заморских), но также в роскошных замках и дворцах, изысканных произведениях искусства. Появились также "нематериальные" потребности. Речь идет не о потребностях культурного или духовного характера, требующих внутренних усилий и внутренней работы человека. Это "нематериальные" потребности, требующие больших денег. Они - прообраз "виртуальных" активов современного капитализма, спрос на которые в десятки и сотни раз превышает спрос на физические товары. Об этих новых "потребностях" феодалов мы читаем: "...среди предметов обмена главную долю составляют вообще не продукты труда, а людские услуги, силы, качества и привилегии (звания). В XV - XVI в.в. невиданных размеров достигает наемное холопство, проституция, торговля чинами, регалиями и доходными местами. Растет продажность людей и прибыльное использование их слабостей и пороков" (Соловьев Э.Ю. Главы учебного курса "Реформация и становление новоевропейской цивилизации". Лекция 3 "Коммерциализм в Западной Европе XIV - XVI вв. Опасность регрессии к доходному крепостничеству и плебейскому варварству". http://krotov.info/history/16/liorente/soloviov.html).
   Для новых соблазнов и потребностей требовалось все больше и больше денег. Феодалов охватила "жажда денег". Но в отличие от будущих капиталистов, которые воспринимали деньги, прежде всего, как капитал, т.е. "самовозрастающую стоимость" (определение Маркса), феодалы относились к деньгам как к всеобщему средству платежа и обмена. Если капиталисты добывали деньги, пуская их в оборот и получая прирост в виде ссудного процента, торговой или промышленной прибыли, то феодалы продолжали использовать свой старый, проверенный способ - эксплуатацию своих крепостных.
   Феодалы полученные от крестьян деньги не инвестировали, а тратили. Был, правда, такой тип феодалов, которые не тратили, а накапливали. Образ такого феодала создан А.С. Пушкиным в "Скупом рыцаре". Но это было не накопление капитала, а накопительство денег. Накопитель денег не пускал их в "дело", а просто откладывал гедонистическое потребление на более отдаленный момент времени. И чаще всего умирал на своих сундуках с золотом...
   Интенсивность эксплуатации крепостных крестьян росла пропорционально растущим запросам феодала. Нагрузка на крестьян еще больше усиливалась в связи с тем, что феодалам деньги нужны были не только для растущих удовольствий, но и для покрытия долгов перед ростовщиками (последние любезно предлагали свои "услуги" феодалам). Крепостной не справлялся со своими растущими обязательствами перед хозяином (а некоторые из хозяев уже овладели искусством "цеплять" своих крепостных на "долговой крючок"). Крестьянин даже в тех странах, где он объявлялся лично свободным, оказывался в долговой кабале - сам вместе со всей своей семьей.
   Вот что пишет о периоде позднего феодализма, в том числе о возрождении ранних форм крепостничества в Европе, отечественный философ Э.Ю. Соловьев: "Повсеместно расцветает ростовщичество. Им занимаются теперь не только евреи, как в Средние века, но и представители всех этносов и сословий.
   Основная установка ростовщичества - безжалостная эксплуатация чужой нужды - проникает в самые различные формы хозяйственной практики. На свет появляется, например, аграрное ростовщичество. Захватив общинные земли, крупные феодалы дробят их, а затем продают в рассрочку ими же ограбленным крестьянам. При этом назначаются такие ежегодные платежи, что большинство держателей наделов попадают в вечную кабалу. Крестьянин, даже если он еще признается лично свободным, закрепощается через свое бездоходное хозяйство и вместе с потомством сидит в нем, как в долговой яме. Утверждение коммерциализированного земледелия, основанного на кабальных отношениях, - самый внушительный результат развития рыночной экономики в Западной Европе XV-XVI веках. В ряде стран (в Германии, Дании, Венгрии, Польше) дело доходит до возрождения крепостнических порядков, исчезнувших в VIII-IX веках. Вместо свободы распоряжения своими силами и продуктами, которое рынок, говоря гегелевским языком, предполагает "по самому своему понятию", повсеместно наблюдается рост насилия и подвластности, обогащения господ и крайнего обеднения зависимых низов" (Соловьев Э.Ю., там же. http://krotov.info/history/16/liorente/soloviov.html).
   Мы согласны с тем, что в эпоху позднего феодализма ростовщичеством занимались "не только евреи, как в Средние века, но и представители всех этносов и сословий". Отметим лишь, что "представители всех этносов и сословий" (прежде всего, феодалы) свою ростовщическую деятельность не афишировали, занимались этим тайно. Часто в качестве посредников и подставных фигур использовали тех же ростовщиков-евреев (Пасынков A.C. Феномен ростовщичества (гл. 5. "История ростовщичества в Средние века. Тайны тамплиеров, Черная чума, Колумб и флорин"). http://samlib.ru/p/pasynkow_a_s/usurydata.shtml)
   Обозначенные выше этапы развития феодализма - лишь внешние проявления более глубоких изменений в обществе того времени. Главное, что в недрах феодального общества постепенно создавались условия для замещения духовной власти церкви властью денег. По мере ослабления духовного авторитета и духовной власти церкви (а в Европе это - католическая церковь) происходило все большее оживление и распространение "вируса" капитализма ("жажды денег"), а это, в свою очередь, приводило к усилению закрепощения крестьян и все большей их эксплуатации.
   В заключение хотелось бы еще раз вернуться к оценке роли бурного развития товарно-денежных отношений в недрах феодального общества. В этой связи обратимся к работе К. Маркса "Очерк критики политической экономии" (1857 - 1858) (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. т. 12. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm). В ней он вспоминает древний мир (в том числе Древний Рим) и отмечает, что на древние общества обрушивалось множество серьезных испытаний: захватнические войны, внутренние междоусобицы, политические перевороты. С большинством из этих бедствий государственные деятели и народы справлялись. Но было одно испытание, с которым древний мир справиться не смог, - испытание товарно-денежными отношениями. Эти отношения "разъедали античный мир подобно кислоте". Однако деньги, товары и торговля существовали еще на этапе становления античного общества. Маркс сам приводит множество подтверждающих это примеров из истории раннего античного мира, в частности, в своей работе "К критике политической экономии" (1859). Маркс не рассмотрел за товарно-денежными отношениями позднего античного общества "вирус" капитализма. Позднее Маркс в "Капитале" (1867) писал, что феодальное общество точно так же оказалось перед испытанием товарно-денежных отношений. Но это был все тот же "вирус" капитализма, а товарно-денежные отношения были его внешней, маскировочной формой. Общественный организм западноевропейской христианской цивилизации, смертельно зараженный "вирусом" капитализма, двигался к своему концу. А его место занял общественный организм западной (капиталистической) цивилизации. Сначала умерла древнеримская цивилизация, затем умерла средневековая европейская цивилизация. Не умерли лишь "вирусы" капитализма, глубоко гнездившиеся в сердцах людей, не умерло и сопутствующее им во внешнем, материальном мире рабство...
   Вместе с тем резкий взлет работорговли начался в эпоху первоначального накопления капитала в Европе и в результате так называемых "великих географических открытий". Период активной международной работорговли продолжался более трех столетий. Он начался в первой половине XVI века и закончился примерно в середине XIX века. Это была преимущественно трансатлантическая торговля в рамках так называемого "золотого треугольника". Тремя центрами этой международной торговой системы были:
   1. Европа - такие страны, как Испания, Португалия,
   Нидерланды, Великобритания, Франция. Из портов европейских стран выходили суда, груженые такими товарами, как ружья, спиртные напитки, ткани, лошади, инструменты и т.п. Суда направлялись к берегам Западной Африки.
   2. Африка - там европейские товары обменивались на местных рабов. Рабы принадлежали местным племенным вождям. Рабами были туземцы, попавшие в плен в результате местных войн. Рабов также ловили сами африканцы, специализировавшиеся на этом бизнесе. Суда, нагруженные рабами, отправлялись через Атлантический океан в европейские колонии в Карибском море и Южной Америке.
   3. Америка - здесь африканские рабы обменивались на драгоценные металлы, продукцию местных плантаций (кофе, сахар, хлопок, табак). Суда, груженые колониальными товарами, направлялись в Европу, где они продавались за деньги и (или) обменивались на новые партии европейских товаров. На первых порах европейские колонизаторы пытались обходиться в Америке местными рабами - индейцами. Однако индейцы плохо подходили на роль рабов. Они постоянно сопротивлялись, устраивали восстания, а в результате нещадной эксплуатации быстро умирали. После этого колонизаторы начали "зачистку" американских колоний от индейцев и проводить курс на их замещение чернокожими африканцами. Первые партии африканцев по трансатлантическому маршруту были доставлены в Америку в 1510 году.
   Европейские работорговцы потеснили на рынке "живого товара" арабов, которые до начала XVI века были основными поставщиками рабов из Африки (рабы поставлялись как в страны Ближнего и Среднего Востока, так и в Южную Европу). Первыми среди европейцев работорговлей стали заниматься португальцы, которые начали еще до Великих географических открытий колонизацию западного берега Африки. Ими в 1440-х годах в Европу были привезены первые чернокожие рабы. Особую активность в торговле "живым товаром" из Африки европейские торговцы стали проявлять после основания крупных торговых компаний в Голландии, Англии, Франции (1621 - 1631 годы), получивших привилегии на поставки рабов от королей ("Вест-индские торговые компании"). В 1698 году английский парламент разрешил заниматься работорговлей частным лицам. Еще раньше католическая церковь дала свое благословение на занятие этим бизнесом. Например, в 1452 году папа Римский Николай V своей буллой санкционировал захват португальцами африканских земель и обращение их жителей в рабство. Мы уже отмечали выше трогательную "заботу" католической церкви о рабах: она требовала их крещения для того, чтобы невольники, которые долго не жили, могли "спасти душу".
   После открытия Америки португальские работорговцы стали поставлять основную часть "живого товара" в Южную Америку, в первую очередь в Бразилию. Вслед за португальцами работорговлей занялись испанцы, французы, голландцы и англичане.
   Оценки количества рабов, поставленных по трансатлантическому маршруту в колонии на территории Америки, варьируются от 7 до 28 млн. человек. Различия отчасти объясняются тем, что одни оценки отражают количество отправленных, а другие - количество полученных рабов. Эти цифры могли сильно отличаться друг от друга в силу высокой смертности рабов в течение изнурительного путешествия через океан (нормальной считалась "естественная" потеря примерно 20% "живого товара"; однако во время эпидемий на кораблях эти потери могли превышать 50%).
   Оценки количества рабов, которые были поставлены и получены в результате торговли "живым товаром", должны дополняться другой статистикой. Статистикой человеческих смертей. Во-первых, смертей в процессе последующей эксплуатации поставленных на плантации или в рудники рабов. Во-вторых, смертей во время трансатлантических перевозок. В-третьих, смертей в процессе "добывания" "живого товара" в странах-экспортерах. Рабы "добывались" в ходе войн и военных рейдов. Проводились также многочисленные кампании по "устрашению" местного населения, которые сопровождались массовыми убийствами. Судя по всему, на одного раба, который трудился на плантациях в Америке, приходилось несколько умерших или убитых туземцев. Согласно одной из оценок, суммарные людские потери в результате трансатлантической работорговли составили 112 млн. человек (Шапинов В. Империализм от Ленина до Путина. - М.: Алгоритм, 2007. С. 15. См. также: Рено Ф., Даже С. Африканские рабы в далеком и недавнем прошлом. - М.: Наука, 1991.). Несмотря на столь высокие "издержки", норма прибыли по операциям с "живым товаром" в рамках "золотого треугольника" составляла сотни и даже тысячи процентов.
   Использование рабского труда. Прежде всего, рабы, завезенные из Африки в Южную и Центральную Америку, использовались на плантациях по выращиванию тропических и субтропических культур - кофе, хлопка, табака, сахарного тростника. Кроме того, они были задействованы в добыче драгоценных металлов. На страны Южной и Центральной Америки, по оценкам, пришлось 90% всех черных рабов, которые вывозились из Африки. На первом месте среди всех американских государств была Бразилия - 20% всех африканских рабов. На Северную Америку пришлось 10%.
   Белые колонисты в Америке сколотили большие состояния. Обеспечивалось это за счет низких издержек на содержание рабов, большой интенсивности труда, продолжительного рабочего дня. Например, в начале XIX века чернокожие невольники на плантациях сахарного тростника на Ямайке работали 4 тыс. часов в год - это примерно в 2 раза больше, чем фабричный рабочий в Европе. В Североамериканских Соединенных Штатах они эксплуатировались на хлопковых плантациях южных штатов. Дешевый хлопок поставлялся на хлопчатобумажные фабрики Манчестера, Ливерпуля, других английских городов. В XIX веке рабы создавали сеть железных дорог в этой стране. В 1860 г. чернокожие составляли 13% населения страны, причем 89% из них были рабами. 95% черных рабов находилось в южных штатах. Они обеспечивали высокий уровень жизни белых колонистов. По уровню жизни белого населения южные штаты выглядели гораздо более богатыми по сравнению с северными.
   Впрочем, использование рабского труда не ограничивалось только эксплуатацией африканских невольников в Южной, Центральной и Северной Америке. Местные туземцы использовались в качестве рабов в колониях, расположенных в самой Африке, а также в Азии. В Африке рабы использовались в шахтах и карьерах для добычи драгоценных металлов (прежде всего, золота), других металлов, выращивания тропических культур. В Азии колонизаторы обратили в фактических рабов громадное население Индии, Индонезии, Филиппин, Вьетнама и многих других стран. Обращено было в рабство и местное население Австралии, ставшей колонией Великобритании.
   Более того, в рабов превращались и белые европейцы ("белые рабы"). Мы сейчас оставляем в стороне серьезный вопрос о превращении бывших "огороженных" и ограбленных крестьян Европы в крепостных и об использовании труда этих "новых" рабов в самой Европе. Отметим, что это был очень существенный "внутренний" источник первоначального накопления капитала в Европе. Но кроме этого труд "белых рабов" использовался в колониях европейских стран. Речь идет о "белых рабах" из Великобритании, которые оказывались в североамериканских штатах. В результате "огораживания" в Великобритании оказалось большое количество бродяг. Их помещали в тюрьмы, а затем направляли на "исправительные работы" за океан. Кроме бродяг в разряд "белых рабов" попадали бедные англичане, которые "искали счастья" в Новом Свете. Поскольку денег для путешествия в "обетованные земли" у них не было, они договаривались о "путешествии в кредит". Обязательства по такому "кредиту" они должны были покрывать работой в качестве слуг на новом месте. Таких "искателей счастья" называли "кабальными слугами". Работать на хозяина им приходилось в течение нескольких лет. Некоторые окончательно запутывались в долгах и становились пожизненными "белыми рабами". Как отмечает Э. Вильямс, в XVII - XVIII вв. "кабальные слуги" составляли половину всех английских переселенцев в Америку (Вильямс Э. Рабство и капитализм. / Пер. с англ. - М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1950.).
   Развитие капитализма в Европе, мирового капиталистического рынка дало сильный импульс к возрождению физического рабства, которое в Средние века начало постепенно сходить с исторической сцены. Вот что по поводу этого "ренессанса рабства" пишет Б. Кагарлицкий: "Разумеется, рабство полностью не исчезло на протяжении Средневековья, но оно играло второстепенную роль в странах Азии и Северной Африки, почти полностью исчезнув в Европе. И все же именно формирование новой мировой экономики и развитие торгового капитализма способствовали возрождению рабства в качестве признанного социального института по обе стороны Атлантики. К XVIII веку рабство и работорговля достигают в процессе становления нового, свободного мира и формирующегося либерального капитализма значительно больших масштабов, чем в средиземноморском мире Античности" (Кагарлицкий Б. От империй - к империализму. Государство и возникновение буржуазной цивилизации. - М.: Изд. дом Гос. ун-та - ВШЭ, 2010. С. 279-280.).
   Без преувеличения можно сказать, что в конце XVIII - начале XIX вв., по крайней мере, половина трудоспособного населения планеты использовалась в качестве рабов для обеспечения накопления капитала горсткой будущих мировых олигархов." (Катасонов В.Ю., От рабства к рабству. От Древнего Рима к современному капитализму. - М.: Кислород, 2014 - 448 с. http://www.litmir.co/bd/?b=192474).
   От себя хочу добавить, что жирная синяя черта, обозначающая рабовладельческий способ производства на рисунке 35 - это и есть то самое позднефеодальное колониальное рабство эпохи географических открытий и первоначального накопления капитала, о котором говорилось выше. Просто в рассматриваемый период оно оказалось вытеснено из центра на периферию западноевропейской феодальной системы.
  
   "Открытие Америки и морского пути вокруг Африки создало для подымающейся буржуазии новое поле деятельности. Ост-индский и китайский рынки, колонизация Америки, обмен с колониями, увеличение количества средств обмена и товаров вообще дали неслыханный до тех пор толчок торговле, мореплаванию, промышленности и тем самым вызвали в распадавшемся феодальном обществе быстрое развитие революционного элемента.
   Прежняя феодальная, или цеховая, организация промышленности более не могла удовлетворить спроса, возраставшего вместе с новыми рынками. Место ее заняла мануфактура. Цеховые мастера были вытеснены промышленным средним сословием; разделение труда между различными корпорациями исчезло, уступив место разделению труда внутри отдельной мастерской.
   Но рынки все росли, спрос все увеличивался. Удовлетворить его не могла уже и мануфактура. Тогда пар и машина произвели революцию в промышленности. Место мануфактуры заняла современная крупная промышленность, место промышленного среднего сословия заняли миллионеры-промышленники, предводители целых промышленных армий, современные буржуа.
   Крупная промышленность создала всемирный рынок, подготовленный открытием Америки. Всемирный рынок вызвал колоссальное развитие торговли, мореплавания и средств сухопутного сообщения. Это в свою очередь оказало воздействие на расширение промышленности, и в той же мере, в какой росли промышленность, торговля, мореплавание, железные дороги, развивалась буржуазия, она увеличивала свои капиталы и оттесняла на задний план все классы, унаследованные от средневековья...
   Буржуазия, повсюду, где она достигла господства, разрушила все феодальные, патриархальные, идиллические отношения. Безжалостно разорвала она пестрые феодальные путы, привязывавшие человека к его "естественным повелителям", и не оставила между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса, бессердечного "чистогана". В ледяной воде эгоистического расчета потопила она священный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности. Она превратила личное достоинство человека в меновую стоимость и поставила на место бесчисленных пожалованных и благоприобретенных свобод одну бессовестную свободу торговли. Словом, эксплуатацию, прикрытую религиозными и политическими иллюзиями, она заменила эксплуатацией открытой, бесстыдной, прямой, черствой.
   Буржуазия лишила священного ореола все роды деятельности, которые до тех пор считались почетными и на которые смотрели с благоговейным трепетом. Врача, юриста, священника, поэта, человека науки она превратила в своих платных наемных работников.
   Буржуазия сорвала с семейных отношений их трогательно-сентиментальный покров и свела их к чисто денежным отношениям.
   Буржуазия показала, что грубое проявление силы в средние века, вызывающее такое восхищение у реакционеров, находило себе естественное дополнение в лени и неподвижности. Она впервые показала, чего может достигнуть человеческая деятельность. Она создала чудеса искусства, но совсем иного рода, чем египетские пирамиды, римские водопроводы и готические соборы; она совершила совсем иные походы, чем переселение народов и крестовые походы.
   Буржуазия не может существовать, не вызывая постоянно переворотов в орудиях производства, не революционизируя, следовательно, производственных отношений, а стало быть, и всей совокупности общественных отношений. Напротив, первым условием существования всех прежних промышленных классов было сохранение старого способа производства в неизменном виде. Беспрестанные перевороты в производстве, непрерывное потрясение всех общественных отношений, вечная неуверенность и движение отличают буржуазную эпоху от всех других. Все застывшие, покрывшиеся ржавчиной отношения, вместе с сопутствующими им, веками освященными представлениями и воззрениями, разрушаются, все возникающие вновь оказываются устарелыми, прежде чем успевают окостенеть. Все сословное и застойное исчезает, все священное оскверняется, и люди приходят, наконец, к необходимости взглянуть трезвыми глазами на свое жизненное положение и свои взаимные отношения.
   Потребность в постоянно увеличивающемся сбыте продуктов гонит буржуазию по всему земному шару. Всюду должна она внедриться, всюду обосноваться, всюду установить связи.
   Буржуазия путем эксплуатации всемирного рынка сделала производство и потребление всех стран космополитическим. К великому огорчению реакционеров она вырвала из-под ног промышленности национальную почву. Исконные национальные отрасли промышленности уничтожены и продолжают уничтожаться с каждым днем. Их вытесняют новые отрасли промышленности, введение которых становится вопросом жизни для всех цивилизованных наций, - отрасли, перерабатывающие.
   Уже не местное сырье, а сырье, привозимое из самых отдаленных областей земного шара, и вырабатывающие фабричные продукты, потребляемые не только внутри данной страны, но и во всех частях света. Вместо старых потребностей, удовлетворявшихся отечественными продуктами, возникают новые, для удовлетворения которых требуются продукты самых отдаленных стран и самых различных климатов. На смену старой местной и национальной замкнутости и существованию за счет продуктов собственного производства приходит всесторонняя связь и всесторонняя зависимость наций друг от друга. Это в равной мере относится как к материальному, так и к духовному производству. Плоды духовной деятельности отдельных наций становятся общим достоянием. Национальная односторонность и ограниченность становятся все более и более невозможными, и из множества национальных и местных литератур образуется одна всемирная литература.
   Буржуазия быстрым усовершенствованием всех орудий производства и бесконечным облегчением средств сообщения вовлекает в цивилизацию все, даже самые варварские, нации. Дешевые цены ее товаров - вот та тяжелая артиллерия, с помощью которой она разрушает все китайские стены и принуждает к капитуляции самую упорную ненависть варваров к иностранцам. Под страхом гибели заставляет она все нации принять буржуазный способ производства, заставляет их вводить у себя так называемую цивилизацию, т. е. становиться буржуа. Словом, она создает себе мир по своему образу и подобию.
   Буржуазия подчинила деревню господству города. Она создала огромные города, в высокой степени увеличила численность городского населения по сравнению с сельским и вырвала таким образом значительную часть населения из идиотизма деревенской жизни. Так же как деревню она сделала зависимой от города, так варварские и полуварварские страны она поставила в зависимость от стран цивилизованных, крестьянские народы - от буржуазных народов, Восток - от Запада.
   Буржуазия все более и более уничтожает раздробленность средств производства, собственности и населения. Она сгустила население, централизовала средства производства, концентрировала собственность в руках немногих. Необходимым следствием этого была политическая централизация. Независимые, связанные почти только союзными отношениями области с различными интересами, законами, правительствами и таможенными пошлинами, оказались сплоченными в одну нацию, с одним правительством, с одним законодательством, с одним национальным классовым интересом, с одной таможенной границей." (Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии. / Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 4., стр. 425. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm)
   Прервём эту хвалебную песнь Маркса, оду его величеству капитализму и рассмотрим подробнее "загогулину" развития капиталистической формации (рисунок 36), остановившись, как и прежде, у её основания (точка 5) и в наивысшей точке развития (точка 6).
  
[]
  
   Но прежде, чем рассмотреть подробнее весь набор общественно-экономических укладов в точке 5, отметим следующее:
   "Во-первых, для Европы в целом и для каждого крупного ее региона сельское хозяйство являлось главной отраслью экономической деятельности; в нем было занято от двух третей - или даже более - экономически активного населения (в Нидерландах) до 90 - 95% в Восточной и Северной Европе.
   Во-вторых, самым важным фактором производства оставался ручной труд.
   Земля, качество посевного материала и влажность климата, разумеется, играли важную роль; использование рабочего скота было повсеместным, причем часто оно было абсолютно необходимо; удобрение почв было крайне желательным. Однако наиболее значимым производственным ресурсом был человеческий труд. Основными элементами физического капитала в сельском хозяйстве были плуги различных модификаций, соответствовавших типу почвы и способу обработки земли, серпы и цепы для молотьбы, но все они требовали применения большого количества человеческого труда.
   Наконец, можно сделать еще одно обобщение, которое носит не столь очевидный характер и относится далеко не ко всем регионам. Для Европы в целом средняя производительность в сельском хозяйстве в XVI в. была, по-видимому, не выше, чем в XIII в., а в XVII в. она даже несколько снизилась. По крайней мере, так можно предположить, исходя из данных об урожайности зерновых. К сожалению, у нас нет достоверных сведений о производительности в расчете на единицу земельной площади или единицу труда (за исключением некоторых районов Италии, где производительность на единицу земельной площади, вероятно, несколько выросла, но произошло это, по всей видимости, за счет роста производительности труда). Урожайность главных зерновых была не более сам-4 - сам-5 для всей Европы в целом, варьируясь от сам-2 - сам-3 в отдельных районах Восточной Европы до сам-10 и выше в наиболее развитых районах Нидерландов и, возможно, некоторых других. Даже эти низкие показатели урожайности, скорее всего, упали в XVII в. в большинстве регионов. (На сегодняшний день использование передовых технологий сельскохозяйственного производства обеспечивает урожайность сам-40 - сам-50.) Живой вес скота в целом составлял не более одной трети или половины от веса современных животных, хотя он был несколько выше в наиболее развитых регионах. Надои молока были сравнимы с современными.
   Показатели урожайности далеко не идеальны с точки зрения оценки производительности сельского хозяйства. Урожайность в расчете на акр земли может возрасти, например, в результате увеличения расхода семян при посеве, а производительность единицы труда может повыситься вследствие использования меньшего труда при неизменном количестве семян. Однако представляется невероятным, чтобы эти показатели увеличились сколько-нибудь значительно; более того, они могли претерпеть снижение в конце XVI в. или в первой половине XVII в.
   Хотя прямые эмпирические свидетельства о падении производительности как земли, так и труда в лучшем случае спорны, есть много теоретических причин предполагать, что это действительно было так.
   Во-первых, вместо сокращения количества труда в расчёте на бушель семян или на акр земли фактически наблюдалось увеличение, связанное с ростом численности населения. Хотя это могло привести к умеренному росту валового выпуска, это могло означать и более низкий средний выпуск в расчете на человеко-год труда (т.е. более низкую производительность труда). Во-вторых, имеются свидетельства о расширении площади используемых земель в результате распашки пустошей и пастбищ. В случае с пустошами, обычно менее плодородными, чем ранее обрабатывавшиеся земли, естественно ожидать более низкого уровня урожайности, а значит, и падения производительности земли. Напротив, в некоторых случаях урожайность распаханных пастбищ могла быть несколько выше, поскольку навоз животных мог повысить плодородие почвы. Но сокращение пастбищ привело к другим, менее благоприятным последствиям, а именно, к сокращению поголовья скота, особенно крупного рогатого. Есть как прямые, так и косвенные свидетельства падения потребления мяса в XVI в., имевшего неблагоприятные последствия для питания и здоровья населения. Более того, сокращение поголовья скота подразумевало сокращение объема удобрений для уже освоенных земель. Таком образом, возник своего рода порочный круг.
   Для того, чтобы полнее оценить масштаб проблемы, необходимо принять во внимание ряд региональных различий, которые интересны не только сами по себе, но и ввиду их значения для будущего развития.
   На северной и западной периферии Европы - в Финляндии, в большей части Швеции (за исключением самого южного района - Скании), Норвегии, Шотландии, Уэльсе, Корнуолле и большей части Ирландии - преобладало натуральное сельское хозяйство. Земли были редко заселены, особенно в северных регионах, где находились огромные массивы девственных лесов. Там все еще применялась примитивная подсечно-огневая технология, хотя в более населенных регионах использовался несколько менее затратный метод, предусматривающий оставление земли под паром. Важную роль играло примитивное скотоводство, особенно в гористой местности. Главными зерновыми культурами были рожь, ячмень и овес (пшеница не вызревала в холодном, сыром климате с коротким летом); лен и конопля выращивались для последующей выделки полотна, из которого изготавливалась грубая домотканая одежда. Из-за относительного изобилия земли структура землевладения была подвижной, причем большая часть земли находилась в руках семей лидеров родовых кланов или сеньоров. Социальная организация была иерархической, но без личной зависимости крестьян.
   В Европе к востоку от Эльбы и севернее Дуная (включая европейскую Россию), напротив, личная зависимость или крепостное право являлись характерной особенностью общественных связей уже в начале рассматриваемого периода, а впоследствии их роль возрастала более или менее непрерывно, поскольку могущественные феодалы постоянно - и весьма успешно - покушались на земли и свободу немногих остававшихся свободными крестьян, прибегая при этом как к законным, так и к незаконным средствам.
   Это был регион Gutsherrschaft, т.е. системы прямой эксплуатации больших имений в пользу местных феодалов. Статус крестьян, и без того низкий в XV в., в России и в части Польши приблизился к почти рабскому. Они были обязаны до 5 или б дней в неделю работать на земле феодала и в некоторых случаях покупались или продавались отдельно от земли. Сельскохозяйственная технология была сравнительно примитивной и опиралась на двух-или трехпольную систему. Урожайность была низкой даже по меркам того времени, составляя в среднем не более сам-3. На землях, прилегающих к Балтийскому морю или к судоходным рекам, впадающим в него, производство на экспорт для рынков Западной Европы было потенциальным стимулом для специализации на производстве зерна (в основном пшеницы) или других культур, пользовавшихся спросом. В остальных регионах (т.е. в большей части Восточной Европы) производство было направлено преимущественно на удовлетворение локальных потребностей.
   Средиземноморский регион, несмотря на относительно однородный климат и схожие почвы, отличался таким разнообразием условий, что обобщения для него сформулировать невозможно. Только в Италии землевладение варьировалось от мелких, но прогрессивных ферм, принадлежавших крестьянам и независимым фермерам-арендаторам Пьемонта и северных районов, до огромных имений, обрабатываемых бедными издольщиками и наемными рабочими, на Сицилии и на юге полуострова. Промежуточное положение между двумя этими крайностями занимали различные виды землевладения с преобладанием издольщины (mezzadrid). Италия имела самое диверсифицированное сельское хозяйство в Европе. Зерновые, хотя и играли важную роль, были распространены здесь относительно меньше, чем в других регионах. Рис, который отличался более высокой урожайностью, чем другие злаки, выращивался в долине реки По и вдоль Адриатического побережья. Виноград и оливки, культивируемые по всему средиземноморскому бассейну, также занимали видное место в сельскохозяйственном производстве Италии, где также выращивались фрукты (включая цитрусовые на юге), овощи, кормовые и промышленные культуры, например, растения, из которых изготавливали красители для текстильной промышленности. Однако, несмотря на значительную диверсификацию, развитие итальянского сельского хозяйства не поспевало за ростом численности населения. Чрезмерно интенсивное возделывание сельскохозяйственных культур и выпас скота приводили к истощению почв, результатом чего стали вырубка лесов и эрозия почвы.
   Земли Испании столь же различны по качеству, как и в Италии, с плодородными прибрежными регионами на востоке и юге, горными массивами на севере и в других районах, и с высоким плато (meseta), которое простирается через всю центральную часть Иберийского полуострова и составляет характерную черту испанской географии. Испанское сельское хозяйство получило богатое наследство от мусульманских завоевателей. Арабы и мавры, которые населяли Валенсию и Андалузию вплоть до христианской реконкисты, были великолепными садоводами и подняли на высокий уровень искусство ирригации. К сожалению, испанские монархи, снедаемые религиозным фанатизмом, расточили это наследство...
   Производительность испанского сельского хозяйства была, возможно, самой низкой в Западной Европе. В XVII в. в результате сокращения численности населения многие фермы были полностью заброшены.
   В других частях Западной Европы (во Франции к северу от Центрального массива, в Германии к западу от Эльбы, в Дании и Скании, в большей части Англии) преобладала система открытых полей, унаследованная от манориальной системы Средневековья. Исключения составляли холмистые и гористые районы (например, значительная часть территории Швейцарии) и большая часть западной Франции, где небольшие закрытые поля перемежались с открытыми. Специальное исключение должно быть также сделано для Нидерландов, о которых будет сказано ниже. Для описания этой системы землевладения иногда употребляется немецкий термин Grundherrschaft. Территориальные сеньоры трансформировались в простых лендлордов, получавших ренту в натуральной или денежной форме, в то время как отработки, объем которых сократился уже в конце Средних веков, были окончательно ликвидированы, хотя в некоторых регионах феодалы сохраняли специальные права и привилегии. Более широкое распространение получала практика передачи прав на земельные участки, в результате чего выросло число мелких крестьян-собственников и независимых фермеров-арендаторов. Было подсчитано, что около двух третей английских крестьян имели твердые права владения землей - фригольд, копигольд или права пожизненной аренды.
   Хотя и имела место некоторая консолидация собственности в руках крупных землевладельцев - в XVI в. в Англии было огорожено около 10% земель, в основном под пастбища для овец, - все же крестьяне оказались в чистом выигрыше.
   Мелкие держатели и независимые арендаторы-фермеры были особенно многочисленными вблизи городов, где их продукция была жизненно важна для снабжения городского населения. Повсюду существовало два основных типа владений, но со многими вариациями и градациями. Долговременная аренда была распространена в Англии (где некоторые лизгольды были даже наследственными), некоторых частях Германии и северной Франции.
   Крестьяне платили фиксированную ренту натурой или, что было чаще, деньгами, имели свой собственный скот, инвентарь и семена и принимали независимые решения, кроме тех случаев, когда они были вынуждены подчиняться обычаям общины и коллективным решениям, принимаемым относительно использования открытых полей с чересполосицей.
   Другим типом владения была издольщина, называвшаяся во Франции метайяж (metayage), особенно распространенная в бассейне Луары. В рамках этой системы землевладелец являлся собственником всего (или части) скота и инвентаря, нес часть риска и бремени принятия решений (а порой был единственным, кто принимал решения) и забирал себе часть урожая, обычно половину. (Он мог также взять на себя продажу на рынке доли крестьянина, что приводило к эксплуатации и злоупотреблениям.) Один из вариантов этой системы, называемый фермаж (fermage), применялся на севере центральной Франции и в некоторых других частях Европы: состоятельный фермер мог арендовать все поместье, или даже несколько поместий, за фиксированную плату, а затем сдавать землю в субаренду мелкими участками на короткий срок крестьянам или издольщикам. Благодаря этому владельцы земли теряли все функциональные связи с сельским хозяйством, становясь получателями ренты. В руках способных фермеров эта система могла дать значительные результаты в отношении улучшения технологии и увеличения урожайности. Но она допускала также непомерно высокую арендную плату и эксплуатацию крестьян.
   Наиболее прогрессивным сельскохозяйственным районом Европы были Нидерланды, особенно северная их часть, ядром которой была провинция Голландия. В конце XV в. голландское и фламандское сельское хозяйство было уже более производительным, чем в среднем по Европе, благодаря высокому спросу со стороны близлежащих городов и рабочих текстильной промышленности. Ввиду специфики заселения территорий население Голландии уже в Средние века имело большую свободу, чем население бывших манориальных районов. В течение XVI -XVII вв. сельское хозяйство Голландии претерпело решительные изменения, что позволяет ей претендовать на звание первой "современной" сельскохозяйственной экономики. Модернизация сельского хозяйства была тесно связана с поразительным ростом голландского превосходства в торговой сфере. Два этих феномена не могли бы существовать друг без друга. Ключом к успеху трансформации голландского сельского хозяйства явилась специализация, которая сделалась возможной благодаря большому спросу со стороны процветающих и быстро растущих городов, а затем обеспечила, например, возможность сбыта голландских сыров на рынках Испании и Италии. Вместо того, чтобы производить как можно больше товаров (как сельскохозяйственных, так и промышленных), необходимых для своего собственного потребления, как это делало большинство крестьян повсюду в Европе, голландские фермеры старались произвести как можно больше продукции на рынок, в свою очередь покупая на рынке многие потребительские товары, а также инвентарь.
   В некоторых случаях фермеры полностью продавали выращенную ими пшеницу, закупая для собственного потребления более дешевую рожь.
   Однако большая часть голландских фермеров специализировалась на продукции с высокой добавленной стоимостью, особенно животноводческой и молочной. Разведение скота требовало выращивания (или покупки) большего количества кормов (сена, клевера, турнепса, бобовых и т.д.). Специализация на выращивании скота также означала получение большого количества удобрений. Однако интенсивная природа голландского сельского хозяйства требовала даже еще большего количества удобрений. Спрос на удобрения был настолько велик, что некоторые предприниматели находили выгодным специализироваться на сборе, например, городских отходов и голубиного помета, которые они продавали, транспортируя их по каналам или на телегах. Эта деятельность, кстати, способствовала чистоте улиц и более высокому уровню санитарии в голландских городах.
   Голландские фермеры специализировались не только на производстве молочной и животноводческой продукции. Многие из них занимались садоводством, особенно в непосредственной близости от городов. Некоторые выращивали ячмень и хмель для пивоварения, другие специализировались на технических культурах, таких как конопля, вайда и марена. Даже цветы стали предметом коммерческой специализации. Луковицы тюльпанов так высоко ценились, что спекуляция на них породила "тюльпаноманию" в 1637 г. Но голландские фермеры не прекратили выращивание зерновых. Городской патрициат был согласен платить сравнительно высокие цены за пшеничный хлеб. Тем не менее, благодаря эффективности голландского флота и агрессивности купцов низшие классы (включая многих фермеров) получили возможность покупать более дешевое зерно, в основном рожь, поставляемую из Балтийского региона. В середине XVII в. значительная доля голландского потребления зерновых, возможно, 25% или даже более, обслуживалась импортом.
   Прибыльность голландского сельского хозяйства подтверждается продолжавшимися попытками расширить обрабатываемые площади за счет оттеснения моря, осушения озер и заболоченных территорий, а также распашки торфяных болот после извлечения торфа. Эта деятельность началась в Средние века, но значительно расширилась в XVI -XVII вв. и была особенно интенсивна в периоды повышения цен на сельскохозяйственную продукцию. В нее были вовлечены не только фермеры. Осушение земель требовало больших капиталовложений, и городские купцы вместе с другими инвесторами создавали компании по улучшению земель, которые они потом продавали или сдавали в аренду фермерам.
   Здесь возникает трудный вопрос. Почему голландская сельскохозяйственная технология не получила широкого распространения в XVI -XVII вв.? Некоторое ее распространение имело место. Турнепс стал выращиваться в Англии еще в 1565 г., как и другие кормовые культуры, например, клевер.
   Осушение болот в восточной Англии началось в XVII в. во многом благодаря голландскому примеру, голландским инженерам и технологии и даже голландскому капиталу. Некоторое распространение оно получило также на территориях северной Франции, прилегающих к южным Нидерландам. Однако в целом производительность несельскохозяйственных отраслей в остальных странах Европы была сравнительно невысокой, а развитие рынков не было достаточно значительным для того, чтобы оправдать специализацию и интенсивное использование труда и капитала, которые были характерны для голландского сельского хозяйства." (Камерон Р. Краткая экономическая история мира. От палеолита до наших дней. РОССПЭН. 2001. http://megaobuchalka.ru/4/11192.html).
  
   Таким образом, в различных европейских странах... не говоря уже об Америке, что Северной, что Южной... капитализм с самого начала своего существования развивался крайне неравномерно.
   "Неравномерность и скачкообразность в развитии отдельных предприятий, отдельных отраслей промышленности, отдельных стран неизбежны при капитализме. Сначала Англия стала, раньше других, капиталистической страной и, к половине XIX века, введя свободную торговлю, претендовала на роль "мастерской всего мира", поставщицы фабрикатов во все страны, которые должны были снабжать её, в обмен, сырыми материалами. Но эта монополия Англии уже в последней четверти XIX века была подорвана, ибо ряд других стран, защитившись "охранительными" пошлинами, развились в самостоятельные капиталистические государства." (Ленин В.И. Империализм как высшая стадия капитализма / Ленин В.И., Полн. собр. соч., т. 27, стр. 359. http://uaio.ru/vil/vilall.htm).
   "Теория Маркса о развитии капиталистического способа производства так же относится к земледелию, как и к промышленности. Не надо смешивать основных черт капитализма и разных форм его в земледелии и промышленности.
   Разберем, в чем состоят характерные основные черты и особенные формы процесса, создающего капиталистический строй земледелия. Причина зарождения этого процесса двоякая: 1) товарное производство и 2) то, что товаром является не продукт, а рабочая сила. Когда эта сила вовлекается в обмен, все производство становится капиталистическим, создается особый класс пролетариата. Рост товарного производства и развитие наемного труда в земледелии происходит в иной форме, нежели в промышленности, поэтому применение сюда теории Маркса может показаться неверным, но надо знать, в какой форме земледелие становится капиталистическим. Для этого прежде всего надо выяснить 2 явления:
   I. Как растет торговое земледелие? и
   II. Как проявляется образование рабочего класса?
   I. Основным явлением этого процесса служит быстрый рост индустриального населения и вынос предметов производства на рынок. Значит, для широкого развития товарного земледелия необходимо широкое развитие неземледельческого населения. Проявляется этот процесс в различных формах и наблюдается в странах, ввозящих и вывозящих хлеб. Быстрый же рост индустриального населения создает недостаток хлеба в промышленных странах, т. е. невозможность при неизменной системе техники обойтись без ввоза хлеба из иных стран. Повышение спроса на хлеб, при частной собственности на всю землю, ведет к образованию монопольной цены.
   Это важно для объяснения ренты.
   Самый процесс образования торгового земледелия происходит не совсем так, как в фабричной промышленности: в промышленности это происходит в простой и прямолинейной форме, в земледелии же мы видим другое: там преобладает смешение торгового и неторгового земледелия. Здесь соединяются различные формы. На рынок выносится главным образом один какой-либо продукт в каждой данной местности. С одной стороны, производство помещика и особенно крестьянина есть товарное, с другой - оно сохраняет свой потребительный характер.
   Необходимость получить деньги вызывает переход от натурального хозяйства к торговому. Власть денег тяготеет над крестьянами не только в Западной Европе, но и в России. Земская статистика показывает, что даже там, где очень сильны остатки патриархального хозяйства, - подчинение крестьянина рынку достигает громадных размеров.
   II. Процесс образования класса наемных рабочих представляет распадение крестьянства на 2 слоя: 1) фермеры, которые смотрят на земледелие, как на промышленность, и 2) наемные рабочие. Процесс этот называется часто дифференциацией крестьянства. В России в особенности этот процесс выступил очень выпукло. Замечен же он был еще во времена феодальной системы экономистами.
   Особенности образования.
   Процесс этот происходит неравномерно. Вместе с образованием класса наемных рабочих мы видим существование патриархальной системы и образование новой, капиталистической. Наемный рабочий класс связан с землей так или иначе: формы процесса, следовательно, будут очень разнообразны." (Ленин В.И. Марксистские взгляды на аграрный вопрос в Европе и в России / Ленин В.И., Полн. собр. соч., т. 7, http://uaio.ru/vil/vilall.htm).
   "Вторая половина XIX в. и начало XX в., до 1917 г., характеризовались в России развитием капитализма, сменой крепостных отношений капитализмом, незавершенностью буржуазно-демократического решения аграрно-крестьянского вопроса. На основе анализа совершавшегося, но не завершившегося процесса смены крепостнических отношений капиталистическими, Ленин выдвинул вопрос о путях этого завершения, придав ему кардинальнейшее, решающее значение для всей классовой борьбы XIX и XX вв. и для определения задач пролетариата в этой борьбе.
   Анализ объективных условий борьбы классов, стремившихся к раскрепощению России, в особенности в революции 1905 - 1907 гг., привел Ленина к конкретизации вопроса о том, "как уложится" буржуазный строй России, привел его к постановке вопроса о "прусском и американском" типе капиталистической революции России и о борьбе двух путей или двух методов капиталистического преобразования...
   Проблема двух путей остается центральной на всем протяжении второй половины XIX и начала XX вв. Всю борьбу общественных классовых сил Ленин рассматривал как этапы в борьбе двух путей раскрепощения. Несколько велико для нас значение ленинской концепции "двух путей", свидетельствует весь конкретный анализ классовой борьбы, проведенный Лениным." (Ванаг Н.Н. Проблема двух путей развития капитализма в работах Ленина // Историк-марксист. Т. 22. 1931.)
   "Почему столыпинская аграрная политика может пользоваться "относительным успехом"? Потому что в крестьянстве нашем уже давно созданы капиталистическим развитием враждебные классы крестьянской буржуазии и крестьянского пролетариата. Возможен ли полный успех столыпинской аграрной политики и что таковой означает? Он возможен, если обстоятельства сложатся исключительно благоприятно для Столыпина, а означает он "решение" аграрного вопроса в буржуазной России в смысле окончательного (до пролетарской революции) укрепления частной собственности на всю землю, и помещичью и крестьянскую. Это будет "решение" прусского типа, действительно обеспечивающее капиталистическое развитие России, но неимоверно медленное, надолго отдающее власть юнкеру, в тысячу раз более мучительное для пролетариата и крестьянства, чем другое возможное объективно, тоже капиталистическое "решение аграрного вопроса".
   Это другое решение Дан, не вдумавшись в дело, назвал "радикальным". Словечко дешевое, и мысли в нем ни капли нет. Столыпинское решение тоже очень радикально, ибо оно радикально ломает старую общину и старый аграрный строй России. Действительное отличие крестьянского решения аграрного вопроса в русской буржуазной революции от столыпински-кадетского его решения состоит в том, что первое уничтожает помещичью частную собственность на землю безусловно, а крестьянскую -- весьма вероятно (этого частного вопроса о крестьянской надельной земле мы пока не будем касаться, ибо все рассуждение Дана неверно даже с точки зрения теперешней пашей, "муниципализаторской", аграрной программы).
   Спрашивается теперь, действительно ли это второе решение объективно возможно? Несомненно. На этот счет согласны все думающие марксисты, ибо иначе поддержка пролетариатом стремления мелких собственников конфисковать крупную собственность была бы реакционным шарлатанством. Ни в одной другой капиталистической стране ни один марксист не напишет программы с поддержкой крестьянского стремления конфисковать крупную земельную собственность. В России и большевики и меньшевики согласны насчет необходимости такой поддержки. Почему? Потому, что объективно возможен для России иной путь капиталистического аграрного развития, не "прусский", а "американский", не помещичьи-буржуазный (или юнкерский), а крестьянски-буржуазный." (Ленин В.И. По торной дорожке! / Ленин В.И., Полн. собр. соч., т. 17, стр. 29 - 30. http://uaio.ru/vil/vilall.htm).
   "Спору нет, что прусское землевладение, не будучи разбито буржуазной революцией, стало основной буржуазно- юнкерского хозяйства. Юнкерское хозяйство Восточной Пруссии стало путеводной звездой Столыпина...
   Аналогия с Пруссией лежит в области революционной и контрреволюционной борьбы классов за методы решения проблемы буржуазного развития (в одном случае аграрного вопроса, в другом - национального объединения). Сущность "прусского" пути развития капитализма заключается в победе контрреволюционных сил общества и соответственно этому контрреволюционного метода решения путей развития капитализма, оставляющего во главе капиталистического хозяйства помещика-крепостника, постепенно заменяющего крепостнический способ эксплоатации буржуазным. Революционный метод разрешения этой задачи, который противостоял бисмарковскому, потерпел окончательно поражение в 1871 г.
   Революционный метод решения задач буржуазного преобразования Ленин назвал "американским" путем. Его содержание сводится к тому, что революция удаляет из общественного организма феодально-крепостнические или рабовладельческие, как в Америке, "наросты" и открывает путь к широкому и свободному развитию капитализма в стране. Этот путь Ленин назвал "американским", основываясь на опыте гражданской войны 1861 - 1865 гг. в Америке, решавшей, по представлению основоположников марксизма, также задачу национального существования Соединенных штатов. Борьба между буржуазным Севером и рабовладельческим Югом, обнаружившим также капиталистические тенденции (по крайней мере Энгельс не сомневался в "буржуазной природе плантаторов") (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. т. 13, с. 76.), шла за верховенство северян или рабовладельцев в капиталистической Америке. В гражданской войне при своеобразных условиях решалась также проблема двух возможных путей развития капитализма. Это с достаточной ясностью вытекает из следующих замечаний Маркса в письме к Энгельсу от 10 сентября 1862 года:
   "Юг может заключить или заключит мир только под условием, что он получит пограничные рабовладельческие штаты. Тогда к нему перешла бы и Калифорния, а за ней последовал бы и весь Северо-запад, так что вся федерация, за исключением Новоанглийских штатов, снова образовала бы одно государство, но на сей раз уже под признанным верховенством рабовладельцев. Это означало бы реконструкцию Соединенных штатов на основе, предлагаемой Югом" (Там же, с 107.).
   Революционная война Севера была средством для уничтожения господства юга в пограничных рабовладельческих штатах (Там же, с. 110.), этого "нароста" на буржуазном теле Америки. Война смела рабство, покончив революционным путем с рабовладением, открыв дорогу широкому и свободному развитию капитализма в Америке." (Ванаг Н.Н. Проблема двух путей развития капитализма в работах Ленина // Историк-марксист. Т. 22. 1931.)
  
   "К началу XIX в. сельское хозяйство Великобритании уже было самым производительным в Европе. Этот факт непосредственно связан с ранним развитием британской индустриализации. Хотя аграрное население продолжало расти в абсолютных цифрах до 1850-х гг., оно на протяжении долгого времени обеспечивало рабочими руками несельскохозяйственные отрасли. Этот переток аграрного населения в города стал особенно заметен во второй половине XVIII в. и первой половине XIX в. (Как правило, из деревни в город переезжали не сами фермеры, а их дочери и сыновья.)
   Кроме того, британское сельское хозяйство удовлетворяло большинство потребностей страны в продуктах питания и некоторых видах сырья, таких как шерсть, а также ячмень и хмель для пивоваренного производства. В первой половине XVIII в. оно давало даже излишек зерна для экспорта. Хотя после 1760 г. такого излишка уже не было, британские фермеры продолжали обеспечивать большую часть национального потребления продуктов питания - даже после отмены Хлебных законов. В действительности период с середины 1840-х до середины 1870-х гг. можно считать эрой "расцвета фермерского хозяйства", когда британское сельское хозяйство, как и британская промышленность, находились на пике своего развития. Технические усовершенствования - легкие железные плуги, паровые молотилки, механические уборочные машины и широкое использование удобрений - увеличили производительность даже в большей степени, чем введение плодопеременного хозяйства и сопутствующих технологий. Приблизительно после 1873 г., вследствие растущего импорта дешевого американского зерна, британские фермеры сократили свои посевы пшеницы, но многие из них переключились на производство мясной и молочной продукции с более высокой добавленной стоимостью, часто используя импортное зерно в качестве корма для скота.
   Процветающий аграрный сектор служил также рынком сбыта для британской промышленности. До середины XIX в. сельское население страны предъявляло даже больший спрос на продукцию основных промышленных отраслей, чем иностранные государства. Хотя имелось мало примеров вложения доходов, полученных от сельского хозяйства, в промышленность (за исключением угольной отрасли, когда богатые землевладельцы вкладывали деньги в разработку шахт, находившихся на территории их поместий), сельскохозяйственные доходы внесли значительный вклад в создание общественной инфраструктуры: каналов и дорог в XVIII в., железных дорог в XIX в. Таким образом, можно говорить о том, что сельское хозяйство Великобритании сыграло важную роль в подъеме британской промышленности.
   Роль сельского хозяйства в континентальной Европе отличалась от его роли в Великобритании, а также не была одинаковой в разных регионах Европы. В целом, как говорилось в главах 9 и 10, существовала сильная корреляция между производительностью сельского хозяйства и успехом индустриализации, причем степень достигнутого прогресса убывала при движении с северо-запада Европы на юг и восток. Аграрные реформы часто являлись предпосылкой значительного повышения производительности. Однако аграрные реформы бывают разные, и не все они приносят ожидаемый результат.
   Как таковая аграрная реформа подразумевает изменение системы землевладения. Примером аграрной реформы могут служить огораживания в Англии, приведшие к замене системы открытых полей относительно большими фермами. Французская революция, упразднившая Старый режим и утвердившая во Франции крестьянское землевладение, для которого был характерен небольшой размер ферм, дает пример другого типа аграрной реформы. Реформы французского типа были проведены и в ряде территорий, оккупированных французами, особенно это относится к Бельгии и левобережью Рейна. С другой стороны, прусские реформы, проведенные в 1807 г. и позднее, хотя и освободили крепостных, обязали их отдать большую часть земель своим бывшим господам, что привело к созданию еще больших, чем прежде, поместий. В Швеции и Дании крепостное право было отменено во второй половине XVIII в., после чего в этих странах начались огораживания, в результате которых к середине XIX в. был создан класс состоятельных крестьян-собственников.
   В других странах аграрные реформы были менее успешны. В монархии Габсбургов Иосиф II пытался в 1780-х гг. облегчить бремя, лежащее на крестьянах, но безуспешно; полного освобождения крестьян пришлось ждать до революции 1848 г. В Испании и Италии робкие попытки провести аграрные реформы вошли в противоречие с потребностью правительства в финансовых средствах и потерпели провал. Балканские страны унаследовали свою систему землевладения от периода турецкого господства и не предприняли никаких серьезных попыток изменить ее. Характерной чертой Сербии и Болгарии был малый размер крестьянских владений: население росло, а право первородства, которое могло бы предотвратить дробление владений, отсутствовало. С другой стороны, хотя для Греции и Румынии также был характерен небольшой размер крестьянских владений, в них существовали и крупные поместья, которые обрабатывались фермерами-арендаторами. Ни одна из этих систем не способствовала достижению высокой производительности сельского хозяйства.
   Российская империя имела ту отличительную особенность, что в ней были проведены две различные по своему типу аграрные реформы в течение жизни двух поколений. Освобождение крестьян, неохотно проведенное в 1861 г. после поражения в Крымской войне, не привело к принципиальному изменению структуры российского сельского хозяйства. Бывшие крепостные, получив независимость от своих господ, были подчинены крестьянской общине, миру. Чтобы покинуть общину, крестьянам необходимо было получить специальный паспорт, но даже если они уходили, они были обязаны платить свою часть налогов и выкупных платежей. Техника оставалась неизменной, а обрабатываемые участки периодически перераспределялись между семьями с учетом изменений в их составе. С учетом этого неудивительно, что производительность оставалась низкой, а крестьянские волнения возрастали. После революции 1905-1906 гг. правительство отменило дальнейшие выкупные платежи и начало так называемую Столыпинскую аграрную реформу. Реформа была ориентирована на введение частной собственности на землю и консолидацию земельных наделов. В результате "ставки на сильного" производительность российского сельского хозяйства начала расти, но вскоре вся страна была потрясена бедствиями войны и революции.
   Функционирование французского сельского хозяйства на первый взгляд кажется столь же противоречивым и парадоксальным, как и развитие французской промышленности. Хотя Франция и является классическим примером страны мелкого крестьянского землевладения, которое часто обвиняли в технической отсталости и отсутствии связи с рынком, в ней было также множество прогрессивных фермеров. В 1882 г., когда morcellement (дробление владений) достигло своего апогея, в стране насчитывалось около 4,5 млн участков площадью 10 гектаров и меньше, но на них приходилось лишь 27% земель сельскохозяйственного назначения.
   Они были расположены преимущественно в менее плодородных районах юга и запада страны. С другой стороны, более 45% земли было консолидировано во владения площадью 40 и более гектаров, которые располагались главным образом в более плодородных районах севера и востока Франции. Эти процветающие фермы производили излишек, направляемый на рынок, который мог прокормить растущее городское население при постоянно улучшающемся качестве питания. Более того, несмотря на легендарную привязанность французских крестьян к земле, более 5 млн человек оставили сельское хозяйство и освоили другие профессии (так же, как и в Великобритании, это были в основном дети фермеров, а не сами фермеры). Есть также некоторые свидетельства того, что сбережения, сделанные в сельском хозяйстве, использовались для инвестиций в промышленность или, по крайней мере, в инфраструктуру. Наконец, виноделие, которое является прежде всего отраслью сельского хозяйства, сохранило свое значение как важный источник валютных поступлений.
   В Бельгии, Нидерландах и Швейцарии сельское хозяйство к началу индустриализации уже многие годы было ориентировано на рынок. Все три страны находились в числе лидеров по уровню производительности сельского хозяйства на континенте. В Швейцарии численность занятых в сельском хозяйстве составляла в среднем 500 тыс. человек, достигнув максимума в 650 тыс. человек в 1850 г., а затем сократившись примерно до 450 тыс. в 1915 г. Но его доля в совокупной рабочей силе снизилась с 60% в начале XIX в. до примерно 25% в 1915 г. Аналогичные процессы происходили в Бельгии и Нидерландах.
   Большие различия существовали в функционировании сельского хозяйства различных германских государств, а позже и объединенной Германской империи. На юго-западе Баден и Вюртемберг имели большое количество мелких крестьянских владений, таких же, как и во Франции, но не все они обязательно были неэффективными. На севере и востоке, в Мекленбурге и в прусских провинциях Померания, Восточная и Западная Пруссия крупные поместья, как правило, использовали наемный труд, но не все они были высокоэффективными. Эти крупные поместья, по крайней мере, с XV в. экспортировали зерно в Западную Европу... Они продолжали выполнять эту функцию и в XIX в. - до тех пор, пока широкомасштабный импорт американского и русского зерна не вызвал падения цен и перехода к протекционизму, как было показано в предыдущей главе. К этому времени численность населения Германии выросла в такой степени, что избытка зерна для экспорта больше не было бы даже в том случае, если бы цены оставались на прежнем уровне. К 1890-м гг. Германия уже импортировала около 10% объема внутреннего потребления зерна.
   Освобождение крепостных в Пруссии в 1807 г. не привело сразу же к каким-либо значительным переменам. До тех пор, пока крестьяне оставались на своих наделах, они продолжали исполнять свои обычные повинности и пользоваться своими обычными правами. Но вследствие постепенного роста численности населения и еще более быстрого роста спроса на труд в прирейнских регионах, который начался в середине столетия, произошло существенное перераспределение населения с востока на запад. Абсолютная численность сельскохозяйственной рабочей силы продолжала расти до 1914 г., достигнув в 1908 г. 10 млн человек, но в пропорциональном отношении ко всей рабочей силе она сократилась с 56% в середине века до менее 35% к 1914 г.
   Сельское хозяйство внесло большой вклад в экономическое развитие Дании и Швеции, но не Норвегии. Однако, если посмотреть на весь первичный сектор, который включает наряду с сельским хозяйством также лесное хозяйство и рыболовство, картина окажется совершенно иной. Во всех этих странах первичный сектор давал основную массу продовольствия и растущее число рабочих рук для других секторов (а также, особенно в случае Норвегии и Швеции, приток рабочей силы эмигрантов в сельское хозяйство США). Первичный сектор также обеспечивал рынок для местной промышленности и, по крайней мере в Швеции, где государство строило железные дороги, внес - через налогообложение - свой вклад в формирование капитала. Однако наиболее важный канал влияния первичного сектора скандинавских стран на экономическое развитие был связан с экспортом. Как отмечалось в главе 10, лес и лесопродукты составляли большую часть шведского экспорта до 1900 г., а в середине столетия заметное место в структуре экспорта занимал овес. После упадка торговли овсом Швеция экспортировала некоторое количество мяса и молочных продуктов. Лес был также одним из главных товаров норвежского экспорта, но еще более важным был экспорт рыбы. В 1860 г. на рыбу приходилось 45% совокупного товарного экспорта, а накануне Первой мировой войны его доля все еще составляла более 30%. Как уже упоминалось, почти весь датский экспорт состоял из сельскохозяйственных продуктов с высокой добавленной стоимостью.
   Финляндия, которая входила в состав Российской империи на правах Великого княжества, иногда включается в состав скандинавских стран. Однако, в отличие от Дании, Швеции и Норвегии, она не претерпела в XIX в. каких-либо значительных структурных изменений. Она оставалась преимущественно аграрной страной с низкопроизводительным сельским хозяйством и низким уровнем доходов. Ее главным предметом экспорта был лес, а в конце столетия она стала вывозить и древесную массу.
   Для монархии Габсбургов, подобно Германии, были характерны существенные региональные различия. В начале XIX в. около трех четвертей совокупной рабочей силы в австрийской части империи (включая Богемию и Моравию) были заняты в сельскохозяйственном секторе, а в венгерской части эта доля была еще выше. К 1870 г., когда соответствующий показатель в Австрии упал примерно до 60%, Венгрия едва достигла показателя, который был характерен для Австрии в начале столетия. Накануне Первой мировой войны эта доля в самой Австрии и Богемии снизилась до 40%, но в Венгрии она по-прежнему оставалась выше 60%.
   Рост сельскохозяйственного выпуска на протяжении всего столетия, как в абсолютном выражении, так и в расчете на одного рабочего, как представляется, был вполне удовлетворительным в обеих частях империи. Крестьянское население представляло собой вполне емкий, если не сказать динамичный, рынок для продукции текстильной промышленности и другие потребительских товаров. Венгерская часть монархии "экспортировала" сельскохозяйственные продукты, особенно пшеницу и муку, в австрийскую часть в обмен на промышленные товары, а также инвестиции. Неспособность империи в целом обеспечить значительный сельскохозяйственный экспорт может быть объяснена двумя основными факторами: трудностью транспортировки и емкостью внутреннего рынка, который поглощал основную часть продукции. Состояние австро-венгерского сельского хозяйства, как и австро-венгерской промышленности, красноречиво отражало положение империи "между западом и востоком".
   Как уже отмечалось, Испания, Португалия и Италия, - к которым мы теперь можем добавить Грецию, схожую с ними во многих отношениях, - не проводили в XIX в. сколько-нибудь существенных аграрных реформ. Большая часть населения этих стран даже в начале XX в. была занята в сельском хозяйстве, уровень производительности и доходов в экономике оставался одним из самых низких в Европе. Их население не могло служить в качестве перспективного рынка для промышленной продукции, не говоря уже о снабжении последней капиталами. Хотя все четыре страны экспортировали некоторое количество фруктов и вина, для производства которых они имели подходящий климат, все они оставались частично зависимыми от импорта продовольственного зерна.
   Для небольших государств Юго-Восточной Европы даже в большей степени, чем для рассмотренных выше средиземноморских стран, оставалось характерным отсталое и: непроизводительное сельское хозяйство, которое не создавало рынка для промышленных изделий, не производило достаточного количества продуктов и сырья и не давало рабочих рук для городской промышленности. Однако оно обеспечивало небольшой избыток продукции для экспорта...
   Российская империя также оставалась накануне Первой мировой войны преимущественно сельской и аграрной страной. Тем не менее, сельское хозяйство играло в России несколько иную роль, чем в Юго-Восточной Европе или в Средиземноморье. По-прежнему отсталое российское сельское хозяйство обеспечивало продовольствием население страны и создавало излишек для экспорта, который оказался решающим для рывка России к индустриализации в конце XIX в. - начале XX в. Прежде считалось, что экспортный излишек обеспечивался за счет крестьян, которые выплачивали высокие налоги ("голодный экспорт"), но результаты недавних исследований показали, что производительность сельского хозяйства и уровень жизни сельского населения росли, по крайней мере, после 1885 г. Если это действительно было так, то Россия находилась на пути экономического развития, по которому ранее прошли страны Западной Европы и Соединенные Штаты.
   Сельское хозяйство играло важную роль в процессе американской индустриализации и в достижении Соединенными Штатами статуса ведущей экономической державы мира. С колониального времени сельское хозяйство не только в избытке снабжало городское население продуктами питания и сырьем, но также обеспечивало большую часть американского экспорта. Южные колонии поставляли в Европу табак, рис и индиго в обмен на промышленные товары, в которых нуждалась их растущая экономика. Новая Англия и среднеатлантические колонии обменивали рыбу, муку и другие продукты питания в Вест-Индии на сахар, черную патоку и испанские серебряные доллары, которые в конечном итоге стали основой американской денежной системы. В первой половине XIX в. хлопок стал "королем" экспорта; более 80% объемов его производства направлялось за границу, преимущественно в Ланкашир. После Гражданской войны, когда территории к западу от Миссисипи были соединены с атлантическим побережьем железными дорогами и когда упали фрахтовые тарифы на океанские перевозки, главными предметами экспорта стали кукуруза и пшеница. В этот период около 20 - 25% всего сельскохозяйственного выпуска уходило на иностранные рынки, в то время как для промышленных товаров соответствующая доля составляла только 4 - 5%.
   Американское сельское хозяйство с самого начала было ориентировано на рынок. Хотя имелись примеры надомного производства предметов домашнего обихода, например, домотканой одежды, американские фермеры очень рано переключились на приобретение продукции сельских ремесленников и небольших предприятий, которые изготавливали орудия труда и другие промышленные товары. Было подсчитано, что в 1830-е гг. расходы сельских домохозяйств составляли более трех четвертей всех потребительских расходов. Хотя эта пропорция сокращалась вместе с ростом городского населения, абсолютные показатели продолжали расти. В конце столетия такие компании, занимающиеся торговлей по почте, как Sears Roebuck и Montgomery Ward, нашли выгодным снабжать сельское население стандартными потребительскими товарами массового производства.
   Быстрый естественный прирост населения, преимущественно сельского, также поставлял рабочую силу для несельскохозяйственных занятий. Этот источник рабочей силы был дополнен, особенно с 1880-х гг., эмигрантами из Европы (большинство из которых также были представителями сельского населения), но все же большая часть несельскохозяйственной рабочей силы была местного происхождения. В этом отношении показательно, что многие известные бизнесмены (например, Генри Форд), политики и государственные деятели (в частности, Авраам Линкольн) имели сельские корни.
   У нас нет достаточных данных для того, чтобы установить со сколько-нибудь приемлемой степенью уверенности вклад американского сельского хозяйства в формирование несельскохозяйственного капитала. Вероятнее всего, этот вклад был незначительным. (С другой стороны, почти все - и весьма значительные - капиталы, вложенные в сельскую инфраструктуру и оборудование, были аккумулированы в сельскохозяйственном секторе.) В любом случае ясно, что сельскохозяйственный сектор американской экономики сыграл положительную роль в промышленной трансформации Соединенных Штатов.
   Соединенные Штаты не проводили и не нуждались в проведении аграрной реформы европейского типа, но они получили огромный стимул к развитию аграрного сектора благодаря использованию государственных земель. После Войны за независимость федеральное правительство приобрело право собственности на большую часть территорий к западу от Аппалачей, а после покупки Луизианы и последующих территориальных приобретений - и на большую часть земель к западу от Миссисипи. С самого начала правительство проводило политику продажи земли частным владельцам (и некоторым компаниям) по низким ценам - другими словами, политику свободного рынка земли. Однако поначалу минимальные участки были достаточно велики (640 акров), что отпугивало частных покупателей среднего достатка, особенно когда продажа велась за наличные или в краткосрочный кредит. Однако постепенно политика изменилась: земля стала продаваться дешевле и меньшими участками. Эта тенденция получила логическое развитие в Законе о свободном поселении 1862 г., согласно которому поселенцы могли получать бесплатно 160 акров земли при условии, что они проживали на ней и обрабатывали ее в течение пяти лет.
   Пожалуй, ни в одной другой стране сельское хозяйство не играло такую жизненно важную роль в процессе индустриализации, как в Японии. Ко времени революции Мэйдзи ее население составляло приблизительно 30 млн человек; по европейским стандартам, плотность населения страны была достаточно высокой. К началу Первой мировой войны население превысило 50 млн, в результате чего плотность населения стала очень высокой. Несмотря на этот факт и недостаток пахотной земли, японское сельское хозяйство было достаточно эффективным, чтобы снабжать население продовольствием на протяжении большей части довоенного периода (после 1900 г. некоторое количество риса импортировалось из колоний) и обеспечивать большую часть японского экспорта... Благодаря земельному налогу, введенному в 1873 г., сельское хозяйство финансировало большую часть правительственных расходов (94% в 1870-х гг. и почти 50% в 1900 г.) и тем самым, косвенным образом, являлось одним из источников формирования капитала. Несмотря на свою бедность, крестьянское население Японии представляло собой самый большой рынок для японской промышленности. Наконец, оно также давало рабочую силу для промышленности: доля занятых в сельском хозяйстве сократилась с 73% в 1870 г. до 63% в 1914 г., в то время как доля промышленной рабочей силы возросла за тот же период с менее чем 10% до почти 20%." (Камерон Р. Краткая экономическая история мира. От палеолита до наших дней. РОССПЭН. 2001. http://megaobuchalka.ru/4/11192.html, http://studopedia.info/4-61521.html).
  
   Таким образом, развитие капитализма в сельском хозяйстве протекало медленно, и вплоть до 1917 года во многих европейских странах не было завершено до конца. Поэтому в точке 5 даётся следующая "палитра" способов производства (рисунок 37), аналогичная набору цветов в точках 1 (рисунок 30) и 3 (рисунок 34).
  
   Единственное отличие состоит в том, что в данном случае (точка 5) общинно-крестьянский способ производства заменён на мелко-крестьянский. Община, как таковая, к тому времени была разрушена, а вот мелкие крестьянские хозяйства сохранились, продолжая играть в сельскохозяйственном производстве ведущую роль.
   "Как мелкое крестьянское хозяйство, так и независимое ремесленное производство частью образуют базис феодального способа производства, частью же, после его разложения, продолжают существовать наряду с капиталистическим производством. В то же время они образуют экономическую основу классического общества в наиболее цветущую пору его существования, после того как первоначальная восточная общая собственность уже разложилась, а рабство еще не успело овладеть производством в сколько-нибудь значительной степени." (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 23, стр. 346. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm)
   "Мелкие земельные собственники, которые своими руками обрабатывали свои собственные поля и довольствовались скромным благосостоянием... составляли тогда гораздо более значительную часть нации, чем теперь... Не менее 160000 земельных собственников, составлявших вместе с семьями, вероятно, более одной седьмой всего населения, жили обработкой своих мелких freehold-участков" (freehold - полная собственность на землю). "Средний доход этих мелких землевладельцев оценивается в 60 - 70 фунтов стерлингов. Высчитано, что лиц, обрабатывавших собственную землю, было больше, чем арендаторов чужой земли" (Macaulay. "His tory of England", 10th ed. London, 1854, v. I, p. 333, 334). Еще в последнюю треть XVII столетия 4/5 англичан за нимались земледелием (там же, стр. 413). - Я цитирую Маколея, потому что он, как систематический фальсификатор истории, по возможности "замазывает" такого рода факты." (там же стр. 728).
   "Еще в последние десятилетия XVII века йомены, независимые крестьяне, были многочисленнее, чем класс арендаторов. Они были главной силой Кромвеля и, даже по признанию Маколея, представляли выгодный контраст по сравнению с кутилами-дворянчиками и их слугами, сельскими попами, на обязанности которых лежало покрывать брачным венцом грехи отставных барских любовниц. Даже и наемные сельские рабочие были все еще совладельцами общинной собственности. Приблизительно к 1750 г. исчезают йомены ("A Letter to Sir Т. С. Bunbury, Brt.: On the High Price of Provisions". By a Suffolk Gentleman. Ipswich, 1795, p. 4. Даже фанатичный защитник крупного фермерства, автор "Inquiry into the Connection between the Present Price of Provision and the Size of Farms etc.". London, 1773, p. 139, говорит: "Я больше всего скорблю... об исчезновении наших йоменов, этой категории людей, которые действительно поддерживали независимость нашей нации; мне грустно видеть, что земли их находите теперь в руках монополистов-лордов и сдаются в аренду мелким фермерам на условиях не намного лучших, чем для вассалов, причём эти фермеры при первом же злосчастном случае могут быть прогнаны".), а в последние десятилетия XVIII столетия исчезают всякие следы общинной собственности земледельцев." (там же стр. 734). - Так обстоят дела в Англии.
   И даже после пресловутых огораживаний:
   "Последствия революции в земледелии, т. е. превращения пахотной земли в пастбища, применения машин, строжайшей экономии на труде и т. д., еще более обостряются теми образцовыми лендлордами, которые вместо того, чтобы потреблять свои ренты за границей, благоволят жить в Ирландии, в своих владениях. Чтобы не нарушать закона спроса и предложения, эти господа извлекают "теперь почти весь необходимый для них труд из своих мелких фермеров, которые, таким образом, вынуждены, когда бы от них этого ни потребовали, трудиться на своих лендлордов за такую заработную плату, которая в общем ниже заработной платы обычных поденщиков, не говоря уже о неудобствах и потерях, возникающих вследствие того, что фермеру приходится оставлять свои собственные поля в критическое время сева или
   уборки" (Reports from Poor Law Inspectors on the Wages of Agricultural Labourers in Ireland, Dublin, 1870). (там же стр. 719).
   "Мы не говорим здесь о таких отношениях, когда формально существует земельная рента, это соответствующее капиталистическому способу производства выражение земельной собственности, но когда нет самого капиталистического способа производства, когда сам фермер не является предпринимателем-капиталистом и характер его хозяйствования не является капиталистическим. Таково, например, положение в Ирландии. Фермер здесь в общем мелкий крестьянин. То, что он уплачивает в виде арендной платы земельному собственнику, зачастую поглощает не только часть его прибыли, то есть его собственного прибавочного труда, на который он имеет право как собственник орудий своего труда, но и часть нормальной заработной платы, которую он получал бы при других условиях за такое же количество труда. Кроме того, земельный собственник, который здесь совершенно ничего не делает для улучшения почвы, экспроприирует у арендатора его небольшой капитал, вложенный им в землю по большей части собственным трудом, - точно так же, как сделал бы ростовщик при аналогичных условиях." (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 25, ч. 2, стр. 175. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm)
   Но это - Ирландия, а как же дела обстоят в Англии?
   "Уменьшение числа средних фермеров можно заметить в особенности по рубрикам переписи: "Сыновья
фермеров, внуки, братья, племянники, дочери, внучки, сестры, племянницы", короче говоря, - члены семьи
самого фермера, работающие у него. По этим рубрикам числилось в 1851 г. 216851 человек, в 1861 г. только
176151 человек. - С 1851 по 1871 г. число аренд размером меньше 20 акров уменьшилось более чем на 900,
число аренд от 50 до 75 акров сократилось с 8253 до 6370; то же самое и со всеми арендами меньше 100 акров." (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 23, стр. 690. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm)
   Странные какие-то в Англии фермеры-капиталисты, если им приходится работать самим, да ещё вместе со своей роднёй.
   Мелко-крестьянский способ производства господствует во Франции:
   "Парцельные крестьяне составляют громадную массу, члены которой живут в одинаковых условиях, не вступая, однако, в разнообразные отношения друг к другу. Их способ производства изолирует их друг от друга, вместо того чтобы вызывать взаимные сношения между ними. Это изолирование ещё усиливается вследствие плохих французских путей сообщения и вследствие бедности крестьян. Их поле производства, парцелла, не допускает никакого разделения труда при её обработке, никакого применения науки, а следовательно и никакого разнообразия развития, никакого различия талантов, никакого богатства общественных отношений. Каждая отдельная крестьянская семья почти что довлеет сама себе, производит непосредственно большую часть того, что она потребляет, приобретая таким образом свои средства к жизни более в обмене с природой, чем в сношениях с обществом. Парцелла, крестьянин и семья; рядом другая парцелла, другой крестьянин и другая семья. Кучка этих единиц образует деревню, а кучка деревень - департамент. Таким образом, громадная масса французской нации образуется простым сложением одноимённых величин, вроде того как мешок картофелин образует мешок с картофелем...
   После того как первая революция превратила полукрепостных крестьян в свободных земельных собственников, Наполеон упрочил и урегулировал условия, при которых крестьяне беспрепятственно могли пользоваться только что доставшейся им французской землёй и удовлетворить свою юношескую страсть к собственности. Но причина теперешнего оскудения французского крестьянина - это именно его парцелла, раздробление землевладения, форма собственности, упроченная во Франции Наполеоном. Это именно те материальные условия, которые сделали французского феодального крестьянина собственником парцеллы, а Наполеона - императором." (Маркс К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта / Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 8, стр. 207 - 210. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm)
   В других же европейских странах, как уже отмечалось выше, в сельском хозяйстве вообще господствуют феодальные отношения.
   "Барщина соединялась в Дунайских княжествах с натуральными рентами и прочими атрибутами крепостного состояния, но она составляла основную дань, уплачиваемую господствующему классу. Там, где это имело место, барщина редко возникала из крепостного состояния, наоборот, обыкновенно крепостное состояние возникало из барщины. (Это относится также и к Германии, в особенности к Ост-Эльбской Пруссии. В XV веке немецкий крестьянин, хотя и обязан был почти повсюду нести известные повинности продуктами и трудом, но вообще был, по крайней мере фактически, свободным человеком. Немецкие колонисты Бранденбурга, Померании, Силезии и Восточной Пруссии и юридически признавались свободными. Победа дворянства в Крестьянской войне положила этому конец. Не только побежденные крестьяне Южной Германии снова сделались крепостными, но уже с половины XVI века свободные крестьяне Восточной Пруссии, Бранденбурга, Померании и Силезии, а вскоре и Шлезвиг-Гольштейна были низведены до положения крепостных. (Maurer. "Geschichte der Fronhofe, der Bauernhofe und Hofverfassiing in Deutschland". Bd. IV; Meitzen. "Der Boden und die landwirtschaftlichen Verhaltnisse des preussischen Staates nach dem Gebietsumfange vor 1866"; Hanssen. "Leibeigenschaft in Schleswig-Holstein".) [примечание Ф. Энгельса к 3 изданию]" (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 23, стр. 248. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm)
   Таким образом, хоть толщина разноцветных полосок, соответствующая доле отдельных общественно-экономических укладов в общем производстве для отдельных стран и разнится, в точке 5 (рисунок 37), её можно принять тождественной точкам 1 (рисунок 30) и 3 (рисунок 34).
  
   В отличие от основания, в наивысшей точке графика (точке 6) "спектр" общественно-экономических укладов (рисунок 38) имеет мало общего с теми, что соответствуют точкам 2 и 4 (рисунки 32 и 35). Пусть набор цветов и остался тот же, но толщина линий соответствующих способов производства оказалась различной. Большую часть экономики подмял под себя капитализм.
   Однако, с такой точкой зрения не согласен профессор Катасонов:
   "Принято считать, что использование рабского труда было важным фактором первоначального накопления капитала. Однако значение рабского труда не ослабло, а даже возросло на следующем этапе, когда капитализм уже сложился. Между тем, следует иметь в виду: "молодой" капитализм в Европе и в Северной Америке в XVIII - XIX вв. развивался не параллельно физическому рабству, а благодаря такому рабству. Потребности "молодого" капитализма требовали дешевого сырья и дешевых товаров, на основе которых развивался промышленный и торговый капитал Европы и Северной Америки. Дешевое сырье и дешевые товары давали рабовладельческие хозяйства Южной и Центральной Америки, а также отчасти Африки и Азии. Бразильский исследователь Антонио Карлос Маццео отмечает, что плантационное хозяйство, основанное на рабском труде, было бы невозможно без существования капиталистического рынка в Европе. "Рабовладельческая экономика Нового Света "отнюдь не представляет собой какой-то особый способ производства, существующий отдельно от капитализма, напротив, перед нами специфический тип капитализма" (Цит. по: Кагарлицкий Б. От империй - к империализму. Государство и возникновение буржуазной цивилизации. - М.: Изд. дом Гос. ун-та - ВШЭ, 2010. С. 279). Он сравнивает американское рабство XVIII - XIX вв. со "вторым изданием крепостничества" в Восточной Европе, где несвободное состояние крестьянства стало наилучшим средством для того, чтобы удовлетворять западный спрос.
   Использование рабского труда на плантациях и рудниках позволяло субсидировать экономику Запада. Без такого субсидирования капитализм из ростовщической и торговой формы не смог бы перерасти в промышленный капитал. Благодаря такому субсидированию создалась иллюзия того, что капитализм самостоятельно способен что-то создавать, что английская промышленная революция - объективный результат внутреннего развития капиталистического способа производства.
   О решающей роли рабского труда в первоначальном накоплении капитала и подготовке условий для создания крупного машинного капиталистического производства писал еще К. Маркс в своем письме П.В. Анненкову (28 декабря 1846 г.): "Прямое рабство является такой же основой нашей современной промышленности, как машины, кредит и т.д. Без рабства нет хлопка, без хлопка нет современной промышленности. Рабство придало ценность колониям, колонии создали мировую торговлю, а мировая торговля - необходимое условие крупной машинной промышленности" (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 27. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm)
   Сегодня признается, что работорговля и рабский труд, который использовался колонизаторами Европы и Северной Америки, были главными факторами, обусловившими высокий современный уровень жизни стран Запада, так называемого "золотого миллиарда". Известный французский этнограф и социолог К. Леви-Строс прямо заявил: "Запад создал себя из материалов колоний" (Цит. по: Вальцев С.В. Закат человечества. - М.: Книжный мир, 2000. С. 232.).
   Западная цивилизация была создана буквально на крови и костях бесчисленного количества тех, кто жил за пределами Западной Европы. Мы уже называли суммарную цифру человеческих потерь, вызванных трансатлантической работорговлей, - 112 млн. человек. К ней надо прибавить еще от 90 до 120 млн. человеческих жизней в результате безжалостной колонизации Америки - Южной, Центральной и особенно Северной (Шапинов В. Империализм от Ленина до Путина. - М.: Алгоритм, 2007. С. 15.). Кроме того, в основании фундамента западной цивилизации - кости миллионов самих европейцев - жертв "огораживаний", а также "белых" рабов, которые вывозились из Европы (преимущественно Великобритании) в Североамериканские штаты.
   Забегая вперед, отметим, что в XVIII веке Европа из фазы первоначального накопления капитала стала переходить в фазу промышленного развития ("промышленной революции"). Молодому капитализму нужны были рынки сбыта, и Европа пошла на второе "завоевание" колоний. Целью первого завоевания было получение "живого товара", рабской рабочей силы. Целью второго - источники дешевого сырья и рынки сбыта. Выражаясь современным языком, происходила насильственная "интеграция" колоний в мировое капиталистическое хозяйство. Результатом такой "интеграции" стали нищета и смерть местных жителей. Так, в Бенгалии - провинции Индии было уничтожено хлопчатобумажное производство, которое не выдержало конкуренции со стороны машинного производства Англии. В 1769 - 1770 годы там возник голод, который унес жизни 7 млн. человек (треть населения Бенгалии). В 80 - 90-е годы XIX века голод туда вернулся вновь, и умерло еще 10 млн. человек. Постепенно влияние англичан распространилось на всю Индию, и голод стал общенациональным бедствием этой страны. За последнюю четверть XIX века там умерло от голода 26 млн. человек, т.е. в среднем за год получается более 1 миллиона смертей (там же, с. 15 - 16). К таким же неисчислимым человеческим жертвам привели усилия Запада по "интеграции" в мировое капиталистическое хозяйство Китая в результате серии "опиумных войн" в XIX веке (Кагарлицкий Б. От империй - к империализму. Государство и возникновение буржуазной цивилизации. - М.: Изд. дом Гос. ун-та - ВШЭ, 2010.)...
   А вот еще одна книга - "Великое расхождение: Китай, Европа и создание современной мировой экономики", которая принадлежит перу американского исследователя Кеннета Померанца (Pomeranz, Kenneth. The Great Divergence : China, Europe, and the Making of the Modern World Economy, Princeton University Press, 2000.). Он в своей работе пытается понять, какие причины обусловили экономическое отставание Китая от стран Запада. Ведь еще три столетия назад Китай, как минимум не уступал европейским странам по уровню экономического развития. Пытается он объяснить и неожиданный взлет в мировой экономике североамериканских колоний. По его мнению, Америка является в первую очередь плодом Африки, а не Европы, как это принято считать. До 1800 года гораздо больше африканцев, чем европейцев, пересекло Атлантику в направлении Северной Америки (разные источники указывают, что число черных переселенцев превышало число белых переселенцев в 2 - 5 раз). Хотя черных рабов в Европе в эпоху становления капитализма было очень немного, они, по мнению Померанца, также сделали серьезный вклад в экономический подъем Европы. Европейские торговцы имели в Африке рынок сбыта тканей, которые там обменивались на рабов. В Америке рабы обменивались на драгоценные металлы, которые притекали в Европу и питали первоначальное накопление капитала. Европа также "питалась" и продолжает "питаться" за счет прямых поставок из Африки таких товаров, как пальмовое масло, нефть, медь, хром, платина, золото. В производстве и добыче таких товаров до недавнего времени активно использовался труд африканских рабов, которых даже не надо было вывозить за пределы континента. Особое место занимают поставки золота. Английская монета "гинея" называется так потому, что золото для ее чеканки добывалось в западноафриканской стране Гвинее. Также планировалось, что с 1880 года английский фунт стерлингов будет называться "рэндом" (южноафриканская монета) - в знак того, что английская валюта зависела от поставок желтого металла с юга африканского континента. Рабский труд в золотых шахтах ЮАР применялся, как известно, еще после Второй мировой войны...
   Самое главное: встав на путь насилия и смерти, эта западная цивилизация с этого пути сойти уже не может. Убийства, войны, рабство - источники существования западной цивилизации. На эту органическую связь прошлого и настоящего насилия, прошлого и настоящего рабства в рамках западной цивилизации обращает внимание О.А. Платонов: "Ограбление других стран и неравноправный обмен с ними стали парадигмой развития западной цивилизации, объясняющей ее внутреннюю суть. Возникнув на такой основе, западная цивилизация уже не может существовать иначе, как эксплуатируя народы других стран. Именно на этом покоится ее экономическое процветание" (O.A. Платонов. Русская цивилизация. - М.: "Роман-газета", 1995. С. 7.). Запад, конечно, старается камуфлировать эту связь прошлого и настоящего. В том числе пытаясь придать современному рабству видимость "цивилизованной трудовой деятельности". (Катасонов В.Ю., От рабства к рабству. От Древнего Рима к современному капитализму. - М.: Кислород, 2014. Стр. 141 - 146. http://www.litmir.co/bd/?b=192474).
   Таким образом, профессор считает, что "палитра" цветов и их "толщина" в точке 6 (рисунок 38) должна быть абсолютно идентична, или близко соответствовать тем, что показаны в точках 2 и 4 (рисунки 32 и 35).
   Прав он или не прав? Чтобы это выяснить, а так же разобраться, что же такое наёмное рабство и пресловутая эксплуатация человека человеком, о которых вот уже полтораста лет талдычат Маркс и его последователи, обратимся к фундаментальному труду "основоположника" - знаменитому "Капиталу".
  
   Но прежде, чем рассмотреть и раскритиковать эту библию коммунистической веры со всеми её томами, приложениями и дополнениями, подведём некоторые итоги.
   1. Согласно взглядам марксистов бытие определяет сознание. Бытие - первично, сознание - вторично, из чего следует, что в применении к обществу общественное бытие - первично, а общественное сознание - вторично.
   2. Точно так же производственные отношения, образующие экономическую структуру общества, его реальный базис, определяют политические, правовые, религиозные, художественные, философские взгляды и соответствующие им политические, правовые и другие учреждения, составляющие надстройку над этим базисом. Базис - первичен, надстройка - вторична.
   Оба эти утверждения марксистов, как уже было показано выше, не верны и не имеют ничего общего с действительностью. В реальности человеческое общество является саморазвивающейся системой с обратной связью, поэтому в нём не только общественное бытие формирует общественное сознание, но и наоборот сознание влияет на бытие.
   Аналогично не только базис определяет надстройку, но и она, в свою очередь, влияет на базис. Пока эта обратная связь существует, общество развивается.
   "Надстройка порождается базисом, но это вовсе не значит, что она только отражает базис, что она пассивна, нейтральна, безразлично относится к судьбе своего базиса, к судьбе классов, к характеру строя. Наоборот, появившись на свет, она становится величайшей активной силой, активно содействует своему базису оформиться и укрепиться, принимает все меры к тому, чтобы помочь новому строю доконать и ликвидировать старый базис и старые классы.
   Иначе и не может быть. Надстройка для того и создаётся базисом, чтобы она служила ему, чтобы она активно помогала ему оформиться и укрепиться, чтобы она активно боролась за ликвидацию старого, отживающего свой век базиса с его старой надстройкой. Стоит только отказаться надстройке от этой её служебной роли, стоит только перейти надстройке от позиции активной защиты своего базиса на позицию безразличного отношения к нему, на позицию одинакового отношения к классам, чтобы она потеряла своё качество и перестала быть надстройкой". (И. В. Сталин, Марксизм и вопросы языкознания, стр. 7. http://ivstalin.su/index.php?nomrub=5)
   Как только обратная связь "надстройка - базис" начинает давать сбои, "буксует", происходит торможение общественно-экономического развития.
   "На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или - что является только юридическим выражением этого - с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке." (Карл Маркс,  К критике политической экономии / К. Маркс, Ф. Энгельс, Сочинения, Том 13, с. 8. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Таким образом, основоположники марксизма-ленинизма признавали влияние надстройки на базис, констатировали факт его решающего значения для социальной революции, не раскрыв сути этого процесса. Средневековый учёный и государственный деятель Ибн Халдун (Вали ад-Дин `Абд ар-Рахман Ибн Мухаммад Ибн Халдун, 1332 - 1406) и то подошёл к этой проблеме тщательнее и всестороннее. Причём "копнул" куда глубже, чем сами основоположники марксизма ещё за пять веков до их рождения. (Кто не поверит мне на слово, пусть ознакомится со статьёй Н.С. Розова "Закон Ибн Халдуна. К чему может привести рост коррупции и силового принуждения в России" (Политический класс. 2006, 16. http://www.nsu.ru/filf/rozov/publ/ibn-khaldun.htm)).
  
   3. Но не станем углубляться в историю, лучше подробнее рассмотрим со всех сторон один из основополагающих камней в фундаменте исторического материализма - концепцию последовательной смены общественно-экономических формаций, которые, по мнению марксистов, являются особыми историческими ступенями в развитии человечества, особыми исторически определенными формами существования общества, большими историческими эпохами в развитии человечества, особыми социальными организмами с присущими каждому из них особыми закономерностями.
   Наибольшее распространение получила так называемая "пятичленка" - ортодоксальная схема пяти формаций: первобытно-коммунистической, античной (рабовладельческой), феодальной, капиталистической и коммунистической, каждой из которых соответствует свой, строго определённый, способ производства и свои собственные производственные отношения.
   Однако, наряду с этой концепцией, позднее были сформулированы теории как о шести (Семёнов), так и о четырёх (Кобищанов, Илюшечкин) общественно-экономических формациях, так или иначе связанные с оставшимся "бесхозным" (без собственной формации) азиатским способом производства, рассмотренным ещё К. Марксом.
   Не вдаваясь в подробности этих построений, как и других подобных схем, можно заключить, что формационная модель развития общества...
   - слишком схематична и недостаточно проработана,
   - в ней отсутствует внятная терминология (понятия "общество" и "формация" "размыты", и так далее),
   - отсутствует чёткая методология.
  
   Выше было показано, что профессором Ю.И. Семёновым была сделана попытка "реанимировать" марксистскую модель на более "продвинутой" "расширенной" основе, введя ряд "инноваций":
   - понятие "социор" (социально-исторический (социоисторический) организм, представляющий собой конкретное отдельное общество, представляющее собой относительно самостоятельную единицу исторического развития),
   - определение общественно-экономической формации, как не всякого социально-экономического типа общества, а лишь такого, который является одновременно стадией всемирно-исторического развития,
   - понятие "неосновные способы производства" (крестьянско-общинный, купеческо-бюргерский, древнеполитарный, нобиларный и так далее),
   - и вытекающее из него понятие "параформация" - тот социально-экономический тип общества, который не является стадией всемирно-исторического развития,
   - и, наконец, главное изобретение Семёнова - концепция политарной (государственной) формации, соответствующей азиатскому (политарному по определению самого учёного) способу производства. К нему нам ещё придётся вернуться, поскольку построенный в СССР социализм профессор таковым не считает, а именует неополитаризмом.
   Характеризуя взгляды Семёнова в целом, следует отметить, что он...
   - разбивает вдребезги ортодоксальный марксизм-ленинизм, не оставляя от него камня на камне,
   - раскритиковывает в пух и прах альтернативные теории общественно-экономического развития,
   - самостоятельно пытается переосмыслить историю человечества, добившись на этом поприще определённых успехов,
   - абсолютно верно характеризует построенное в СССР общество как несоциалистическое.
   Другой вопрос: "А было ли оно политарным или неополитарным?", как утверждает Семёнов.
   Но к этому мы ещё вернёмся, а пока отметим многочисленные "огрехи" в теоретических построениях профессора:
   - Одним из главных из них можно назвать на редкость запутанную терминологию, изобилующую множеством труднозапоминающихся мозголомных и зубодробительных терминов, что приводит к тому, что не только оппоненты Семёнова, но и его последователи, стоит им только попытаться объяснить что-то из его воззрений самостоятельно, моментально теряются и запутываются. Наглядным примером тому могут послужить приведённые схемы и графики (рисунки 17 - 28), которые противоречат не только реальному развитию человеческого общества, но и теоретическим построениям самого Семёнова.
   - Как уже отмечалось, эти графики и схемы наглядно показывают, что на территории России развитие общества шло не по классической, а по "параллельной" линии, когда одна параформация (выражаясь языком Семенова) сменяет собой другую. На смену парафеодализму пришёл паракапитализм, который в свою очередь сменился неополитаризмом. При этом ни о каких классических серваризме, феодализме, капитализме речи вообще не идёт. Причём, это не ошибка недобросовестных "рисовальщиков", это сама теория Семёнова "даёт сбой", показывая своё несоответствие с действительностью.
   - С критикой "альтернативных" теорий развития человеческого общества у профессора тоже всё "не слава богу": его критика предвзята, голословна и не подкреплена какими-либо вразумительными аргументами. Причём, что интересно, критикуя своих оппонентов и разбивая их в пух и прах, Семёнов не стесняется заимствовать их идеи. Так теория мира-системы "приватизирована" им чуть ли не целиком, и в слегка перефразированном виде, снабжена новой, уже семёновской терминологией, включена в его теоретические построения, как составная часть.
   - Создать целостную, удобоваримую марксистскую теорию, как было показано выше, Семёнову не удалось. Если у основоположников марксизма-ленинизма всё достаточно понятно, легко и просто: развитие человеческого общества повсеместно, во всём мире идёт от простого к сложному и от простейших форм эксплуатации, связанных с прямым насилием (физическим и юридическим подчинением эксплуатируемого эксплуататору) - рабство, к более изощрённым капиталистическим, когда капиталист эксплуатирует "свободного" наёмного рабочего, то у Семёнова всё выглядит на редкость запутанно-перепутанно, что наглядно видно из рисунка 15. Схема развития человеческой цивилизации предстаёт перед нами на редкость скособоченной и однобокой. А уж воинственный европоцентризм профессора просто зашкаливает, превосходя все разумные пределы. Так же не раскрывается происхождение политаризма (по версии Семёнова) в Византии, абсолютистской Франции и России времён Ивана Грозного. Не понятно, как эти "рецидивы" вписываются в его эстафетно-стадиальную концепцию развития человеческого общества.
   - Что же касается до недавнего времени господствовавшего в СССР неополитаризма, то взгляд профессора на него, как будет показано в дальнейшем, слишком поверхностный, основательно не проработанный и не соответствующий действительности. Главным образом потому, что построенный в Советском Союзе "социализм" не стоял на месте, а продолжал развиваться, пройдя последовательно несколько стадий.
  
   4. Кстати, о пресловутых "стадиях".
   Стоит марксистам, начиная с основоположников и кончая современными последователями этого учения, взяться за описание развития исторического процесса, каких бы сторон человеческой деятельности он не касался, как их сочинения начинают изобиловать множеством "стадий", "ступеней", "этапов" и так далее, в результате чего развитие человеческой цивилизации, как и его общественно-экономическая составляющая начинают изображаться в виде некой "лестницы-чудесницы", ведущей к светлому будущему (рисунок 39). У марксистов - к коммунистическому (рисунок 40).
   Не избежал подобной "участи" и общественный деятель Ю.П. Мягких (рисунок 41). Хотя, именно он, будучи инженером, попытался изобразить процесс общественного развития, как и своё видение мира, так сказать, "в объёме" (рисунок 42). (Мягких Ю.П. Теория развития объектов, природы и общества. Ошибка Маркса, Ленина, Горбачева или что такое социализм, коммунизм, демократия и будщее человечества? http://www.xsp.ru/ch/pub/outpub.php?id=725).
   Как я понимаю, в диметрической проекции те же схемы будут выглядеть вот так (рисунок 43).
   Все эти графические построения, возможно, и имели бы какой-то смысл, как направления движения, вектора изменения... или что-то в этом роде... поскольку, как уже было показано выше, развитие человеческого общества происходит более плавно (рисунок 44). В реальности никаких резких "качественных скачков" не происходит, и весь этот "кубизм" возникает лишь в головах теоретиков, в их оторванном от реальности "перпендикулярном" мышлении.
   И это несмотря на то, что ещё Ульянов-Ленин в работе "Карл Маркс" отметил: "Развитие, как бы повторяющее пройденные уже ступени, но повторяющее их иначе, на более высокой базе ("отрицание отрицания"), развитие, так сказать, по спирали, а не по прямой линии; - развитие скачкообразное, катастрофическое, революционное; - "перерывы постепенности"; превращение количества в качество; - внутренние импульсы к развитию, даваемые противоречием, столкновением различных сил и тенденций, действующих на данное тело или в пределах данного явления или внутри данного общества; - взаимозависимость и теснейшая, неразрывная связь всех сторон каждого явления (причём история открывает всё новые и новые стороны), связь, дающая единый, закономерный мировой процесс движения, - таковы некоторые черты диалектики, как более содержательного (чем обычное) учения о развитии." (Ленин В.И., Полное собрание сочинений, изд. 5, т. 26, стр. 43-93. http://uaio.ru/vil/vilall.htm).
   Впрочем, и тут "вождь мирового пролетариата" не может удержаться от упоминания неких "ступеней", "скачков" и тому подобного, хотя, казалось бы, ещё в 1919 году не питал иллюзий по поводу быстрого перехода от одного строя к другому - от капитализма к социализму:
   "Сущность Советской власти выступает теперь тем яснее: никакая иная власть, поддерживаемая трудящимися и пролетариатом во главе их, теперь невозможна нигде в мире, кроме как Советская власть, кроме как диктатура пролетариата.
   Эта диктатура предполагает применение беспощадно сурового, быстрого и решительного насилия для подавления сопротивления эксплуататоров, капиталистов, помещиков, их прихвостней. Кто не понял этого, тот не революционер, того надо убрать с поста вождей или советчиков пролетариата.
   Но не в одном насилии сущность пролетарской диктатуры, и не главным образом в насилии. Главная сущность ее в организованности и дисциплинированности передового отряда трудящихся, их авангарда, их единственного руководителя, пролетариата. Его цель - создать социализм, уничтожить деление общества на классы, сделать всех членов общества трудящимися, отнять почву у всякой эксплуатации человека человеком. Эту цель нельзя осуществить сразу, она требует довольно продолжительного переходного периода от капитализма к социализму, - и потому, что переорганизация производства вещь трудная, и потому, что нужно время для коренных перемен во всех областях жизни, и потому, что громадная сила привычки к мелкобуржуазному и буржуазному хозяйничанью может быть преодолена лишь в долгой, упорной борьбе. Поэтому Маркс и говорит о целом периоде диктатуры пролетариата, как периоде перехода от капитализма к социализму. (См. Маркс К. Критика Готской программы / Маркс К. и Энгельс Ф., Сочинения, 2 изд., т. 19, стр. 27. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   В течение всего этого переходного времени сопротивление перевороту будут оказывать и капиталисты, а равно их многочисленные приспешники из буржуазной интеллигенции, сопротивляющиеся сознательно, и громадная масса слишком забитых мелкобуржуазными привычками и традициями трудящихся, крестьян в том числе, сопротивляющихся сплошь да рядом бессознательно...
   Уничтожение классов - дело долгой, трудной, упорной классовой борьбы, которая после свержения власти капитала, после разрушения буржуазного государства, после установления диктатуры пролетариата не исчезает (как воображают пошляки старого социализма и старой социал-демократии), а только меняет свои формы, становясь во многих отношениях еще ожесточеннее." (Ленин В.И., Привет венгерским рабочим / Полное собрание сочинений, изд. 5, т. 38, стр. 385. http://uaio.ru/vil/vilall.htm).
   В свете этих, довольно-таки разумных воззрений, тем более непонятен последующий "кавалерийский наскок" так называемого "военного коммунизма". Чем он был вызван? Головокружением от успехов? Попыткой решить все проблемы одним махом?
   "Наша предыдущая экономическая политика, если нельзя сказать: рассчитывала (мы в той обстановке вообще рассчитывали мало), то до известной степени предполагала, - можно сказать, безрасчетно предполагала, - что произойдет непосредственный переход старой русской экономики к государственному производству и распределению на коммунистических началах...
   Наша новая экономическая политика, по сути её, в том и состоит, что мы в этом пункте потерпели сильное поражение и стали производить стратегическое отступление: "Пока не разбили нас окончательно, давайте-ка отступим и перестроим все заново, но прочнее". Никакого сомнения в том, что мы понесли весьма тяжелое экономическое поражение на экономическом фронте, у коммунистов быть не может, раз они ставят сознательно вопрос о новой экономической политике...
   Конечно, задачи на экономическом фронте во много раз труднее, чем задачи на фронте военном, но общее сходство этих элементарных абрисов стратегии имеется. На экономическом фронте, с попыткой перехода к коммунизму, мы к весне 1921 г. потерпели поражение более серьезное, чем какое бы то ни было поражение, нанесенное нам Колчаком, Деникиным или Пилсудским, поражение, гораздо более серьезное, гораздо более существенное и опасное. Оно выразилось в том, что наша хозяйственная политика в своих верхах оказалась оторванной от низов и не создала того подъема производительных сил, который в программе нашей партии признан основной и неотложной задачей." (Ленин В.И., Новая экономическая политика и задачи политпросветов / Полное собрание сочинений, изд. 5, т. 44, стр. 155. http://uaio.ru/vil/vilall.htm).
   Впрочем, в данном конкретном случае нас не интересуют оправдания Ленина, Сталина или Троцкого, касающиеся того, по каким объективным причинам этот "коммунизм" вводился, а то что сам переход от одного строя к другому оказался процессом болезненным и длительным. Как, собственно, и предыдущие подобные "переходы".
   Взять хотя бы ту же Францию, с её так называемой "Великой французской революцией", штурмом Бастилии, казнью короля и королевы, Марсельезой, комиссарами и якобинской диктатурой с её разнузданным террором, что так любили воспевать большевики и прочие революционеры, и освобождённым из Бастилии маркизом де Садом (тем самым - Донасьеном Альфонсом Франсуа, графом де Садом (1740 - 1814 гг.)) в качестве председателя революционного трибунала (о чём поклонники и последователи той французской революции вспоминать не любят).
   Что же случилось после этих драматических событий, начало которых - День взятия Бастилии (14 июля 1789 года) до сих пор ежегодно отмечается во Франции как Национальный праздник?
   Далее последовали:
   - переворот 18 брюмера (9 ноября 1799 года), приведший к власти генерала Бонапарта, который 18 мая 1804 г. был провозглашён императором Наполеоном I,
   - поражение и низложение "Буонопартия", реставрация Бурбонов 6 апреля 1814 года,
   - тирумфальное возвращение поверженного императора и знаменитые "Сто дней" (20 марта - 22 июня 1815 года), кончившиеся поражением под Ватерлоо, новым низложением Наполеона и повторной реставрацией Бурбонов,
   - Июльская революция 1830 года, свержение короля Карла X и восшествие на престол Луи-Филиппа I,
   - Февральская революция 1848 года, свержение короля Луи-Филиппа I и установление Второй республики,
   - 2 декабря 1851 года президент Французской республики Шарль Луи Наполеон Бонапарт, пришедший к власти в результате победы на выборах (20 декабря 1848 года) совершает государственный переворот, в результате которого он 2 декабря 1852 года был провозглашён императором французов под именем Наполеона III, 
   - поражение Наполеона III во франко-прусской войне и Сентябрьская революция 1870 года, приведшая к созданию Третьей республики, окончательная ликвидация монархии во Франции.
   Вот как трясло надстройку при развитии капиталистического базиса, и нельзя сказать, что все эти общественные потрясения шли ему на пользу.
   К слову сказать, Англия тоже при переходе от феодализма к капитализму успела пережить и революцию, и гражданскую войну, и казнь короля (Карла I), и провозглашение республики, и диктатуру (Оливера Кромвеля), и реставрацию (сына Карла I - Карла II), при этом тело успевшего к тому времени умереть Кромвеля было извлечено из могилы, повешено и четвертовано.
  
   Для чего эти примеры? Для того, чтобы наглядно показать, что никаких резких "прыжков" со "ступени" на "ступень" в реальности не происходит. Развитие общества идёт непрерывно и относительно плавно, причём по спирали, и вовсе не так, как пытался изобразить в своей книге Ю.П. Мягких (рисунок 45).
   На самом деле, как уже говорилось выше, развитие человечества происходит так, как показано на рисунке 44. Вы спросите: "А где же тут спираль?"
   Всё дело в том, что прогресс человеческой цивилизации не ограничивается только ростом производительных сил и развитием производственных отношений. Наряду с ними развиваются техника, технологии, наука, культура, религия. Причём, не просто параллельно, а во взаимной связи (прямой и обратной, что характерно, как мы уже выяснили, для всех саморазвивающихся систем), то способствуя этому "параллельному" развитию, то его тормозя.
   Например, влиянию протестантской религии на развитие капиталистического общества (на чём мы останавливаться не будем) посвящены работы уже упоминавшегося Макса Вебера (Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. 1905. https://chisineu.files.wordpress.com/2012/09/biblioteca_protestanskaya_etiketa_weber.pdf), а так же Вернера Зомбарта (Зомбарт В. Буржуа. М.: Наука. 443 с. http://bookz.ru/authors/zombart-verner/zombartv01/1-zombartv01.html) и доктора философских наук Ю.М. Бородая (Бородай Ю.М. Почему православным не годится протестантский капитализм. http://gumilevica.kulichki.net/BUM/bum03.htm).
   Мы же рассмотрим взаимосвязь "параллельного" развития техники (а так же технологий и науки (особенно прикладной), как тесно с ней связанных) и культуры с общественно-экономическим развитием. На графике (рисунок 46) наглядно видно, что научно-технический и культурный прогресс по отношению к социально-экономическому "слегка запаздывают".
   Это связано с тем, что во время становления и формирования новой общественно-экономической формации направлены на упрочение своего экономического и социального положения. И только с течением времени, когда происходит аккумуляция богатства в руках немногих, у этих "счастливчиков" появляется возможность потратить "лишние" деньги на науку и культуру.
   Одновременно у власть имущих появляется желание самоутвердиться, "увековечив" себя в картинах, скульптурах, архитектуре и других произведениях искусства. Господствующий класс поступает в точности, как прописано у Ибн Халдуна, с той только разницей, что у средневекового учёного речь шла о правителе (государе), здесь же об "элите" в целом:
   "Третья - фаза отдыха и покоя, когда пожинают плоды владения, дабы удовлетворить естество человеческое, стремящееся стяжать богатство (мал), увековечить свой след и обрести широкую известность. Все силы он кладет на то, чтобы собрать подати (джибайа), свести доход с расходом (дабт ад-дахл ва-л-харадж), потратить средства с расчетом и рачительно, возвести роскошные постройки, огромные ёмкости для сбора воды (масани'), просторные города, высокие сооружения" (Ибн Халдун. Введение (ал-Мукаддима). http://smirnov.iph.ras.ru/win/publictn/texts_2/ikh_t.htm).
   Первоначально на все эти "излишества" у захвативших власть феодалов и капиталистов (о рабовладельцах уже говорилось выше) элементарно не хватало ни времени, ни ресурсов. Сперва им нужно было утвердиться, упрочить свою власть, перераспределить её, создать собственную "надстройку", государственные институты. И лишь после этого у них появляется желание и, главное, возможность воплотить свои подспудные желания "чего-то этакого" в реальность.
   Причём именно на закате той или иной эпохи эти мечты принимают порой на редкость гротескные, причудливые формы. Отсюда и роскошные дворцы Версаля, и пронзающие небо небоскрёбы Нью-Йорка. При желании, примеров можно привести множество, в том числе из современной нам действительности.
  
   Но оставим в стороне архитектурную экзотику и вернёмся к общественному прогрессу. Вопрос по-прежнему остаётся открытым. "Где же та пресловутая спираль, которой на рисунке не видно?!"
   Всё дело в том, что эти графики и схемы нужно рассматривать в 3D-, или даже в 4D-формате (рисунок 47).
   Возможно, это изображение слишком схематично, зато оно наглядно показывает, что техническое, а затем и культурное развитие общества как раз таки и даёт завершающий "доворот", "докручивание" очередного витка спирали развития человеческого общества. При этом не имеет особого значения, идёт ли речь об отдельном государстве, регионе или человеческой цивилизации в целом. Модель развития будет одной и той же, разница будет лишь в количественных или временных параметрах.
   Ту же самую спираль развития можно представить и по-другому в виде отдалённо похожем на систему координат пространства Минковского (рисунок 48). Только в центре системы координат вместо пространственно-временного конуса находится спираль общественного развития, а оси координат, показывающие направление экономического, технического и культурного прогресса направлены к оси развития во времени под углом.
   Чтобы "выпрямить" эти оси координат экономическое, техническое и культурное развитие нужно поделить на время, то есть рассматривать, как прогресс с течением времени.
   Что интересно, такой взгляд на общественные процессы позволяет ответить на множество вопросов, в частности касающихся концепций экономического, технического, культурного и прочих детерминизмов.
  
   Обратимся к мнению всё того же профессора Семёнова:
   "Экономический детерминизм, экономический материализм и вообще экономический подход к истории (от Дж. Миллара, Р. Джонса и Дж. Роджерса до Э. Лабрусса и У. Ростоу)
   Материалистическое понимание истории нередко называли и называют в немарксистской литературе экономическим пониманием истории (См., например: Зелигман Э. Экономическое понимание истории. СПб., б.г.; Он же. Экономическое объяснение истории. Киев, 1906.), экономическим материализмом, и, наконец, экономическим детерминизмом. Когда-то марксисты и сами не отказывались от использования этих терминов. Достаточно сослаться хотя бы на работу известного приверженца марксизма Поля Лафарга (1842 - 1911), носящую название "Экономический детерминизм Карла Маркса" (1909; русск. перевод: Соч. Т. 3. М.-Л., 1931), книгу русского, затем советского историка, считавшего себя марксистом, М.Н. Покровского "Экономический материализм" (Пб., 1920) и, наконец, ранний труд будущего видного советского специалиста по отечественной истории академика Милицы Васильевны Нечкиной (1899 - 1985) "Русская история в освещении экономического материализма" (Казань, 1922).
   Но в настоящее время сторонники материалистического понимания истории от названных терминов и прежде всего словосочетания "экономический детерминизм" обычно открещиваются. И тому есть причины.
   Прежде всего, нужно принять во внимание то, что взгляд на экономику как на важнейший и даже определяющий фактор развития общества возник еще до появления марксизма...
   По существу, идея решающей роли экономики лежала в основе рассмотренной ранее концепции четырех стадий развития человечества: охотничье-собирательской, скотоводческой, земледельческой и торгово-промышленной...
   Взгляды сторонников экономического подхода к истории были весьма разнообразными. Прежде всего, среди них не было единства в том, что понимать под экономикой. Как известно, слово "экономика" имеет несколько значений. В самом широком смысле под экономикой понимают общественное производство, как оно существует в том или ином социоисторическом организме в целом, в единстве всех его сторон и моментов, включая технику и технологию разных отраслей хозяйства, их взаимосвязь и взаимоотношения, уровень производительности и формы организации труда, и, наконец, общественные отношения по производству. Именно такой смысл нередко вкладывают в это слово, когда говорят об экономике той или иной страны.
   В более узком смысле под экономикой понимают организацию, структуру или состояние той или иной отрасли производства или вообще формы хозяйственной деятельности. Именно такой смысл вкладывают в данный термин, когда говорят об экономике сельского хозяйства, экономике транспорта и т.п. И, наконец, под экономикой можно понимать существующую в обществе систему социально-экономических, производственных отношений.
   Сторонники упомянутой выше четырехчленной схемы периодизации истории человеческого общества имели в виду прежде всего формы хозяйства. С каждой такой формой они связывали определенные отношения собственности и структуры власти. Дальше они не шли. Поэтому, когда перед ними возникал вопрос о причинах смены форм хозяйства, то многие из них склонялись к демографическому детерминизму. Р. Джонс, говоря о том, что экономика определяет форму общества, имел в виду прежде всего систему социально-экономических отношений. Но ответить на вопросы, почему в обществе существуют именно такие, а не иные экономические отношения, и почему происходит смена систем социально-экономических отношений, он не смог. Сторонники историко-экономического направления в большинстве случаев под экономикой, если не теоретически, то практически понимали прежде всего систему социально-экономических отношений. В ней они искали ответы на мучившие их вопросы.
   Одни из них прямо заявляли о том, что экономический фактор является определяющим в истории. Их с полным правом можно назвать экономическими детерминистами. К числу их прежде всего относятся английский историк Джеймс Торольд Роджерс (1823 - 1890), перу которого принадлежат такие выдающиеся работы, как "История земледелия и цен в Англии" (Т. 1-8. 1866-1888), "История труда и заработной платы в Англии с XIII по XIX в." (1884; русск. перевод: СПб, 1899), "Экономическая интерпретация истории" (1888), "Индустриальная и коммерческая история Англии" (1891).
   "Труды, подобные предпринятому мною, - писал он в предисловии к первому тому "Истории земледелия и цен в Англии", - весьма существенны для экономической интерпретации истории, которое, я смело берусь утверждать это, имеет первостепенное значение для понимания прошедшего, все равно, идет ли речь о юридических древностях, дипломатических интригах или военных походах. Немного можно насчитать таких событий в истории, на которые не был бы пролит яркий свет с помощью фактов, составляющих предмет изучения одних лишь экономистов".(Rogers J. E. T. A History of Agriculture and Prices in England. Vol. 1. Oxford, 1866. P. VI.).
   Таких же взглядов придерживался его соотечественник Уильям Джеймс Эшли (1860 - 1927), среди трудов которого особо выделяется "Экономическая история Англии в связи с экономической теорией" (1886; русск. перевод: М., 1887). Но подчеркивая огромную роль экономики, эти ученые так и не смогли создать сколько-нибудь стройной концепции исторического развития. Не смогли этого сделать и те историки, которые прямо называли себя "экономическими материалистами".
   Другие сторонники историко-экономического направления, практически исходя в своих исследованиях из положения о примате экономики, в то же время никогда его не прямо не провозглашали и не обосновывали. Наоборот, некоторые из них даже объявляли себя приверженцами плюралистического, т.е. многофакторного, подхода к истории, который выражался в признании существования нескольких одинаково важных факторов исторического развития. Поэтому от них еще труднее, чем от первых, можно ожидать создания сколько-нибудь последовательной концепции исторического развития.
   Среди них прежде всего следует назвать известного русского историка, этнографа и социолога Максима Максимовича Ковалевского (1851 - 1916). Взгляды его всегда были довольно противоречивыми и к тому же претерпевали известные изменения. Практически в своих многочисленных трудах он исходил из того, что система социально-экономических отношений представляет собой фундамент общества. И в некоторых работах он и прямо это утверждал.
   "Историку, который пожелал бы картину внутреннего быта той или другой страны в ту или иную эпоху ее существования, - писал он в книге "Общественный строй Англии в конце средних веков" (М., 1880), - необходимо остановиться прежде всего на вопросе о распределении в ней недвижимой собственности. Эта последняя всегда являлась и доселе является одним из материальных фундаментов всякого господства, общественного и политического; от сосредоточения ее в руках того или иного сословия зависело и зависит распадение общества на влиятельные и невлиятельные классы... Если и в наши дни поземельное владение является необходимым условием власти, то тем более так было в XV в....". (Ковалевский М. Общественный строй Англии в конце средних веков. М., 1880. С. 1.)
   И в то же время он выступал против исторического монизма (монофакторализма), т.е. выделения одного из факторов истории как определяющего, решающего. А когда он пытался объяснить эволюцию экономической структуры общества, то приходил к демографическому детерминизму. "Продолжительные изыскания, - писал он, - привели меня к тому заключению, что главным фактором всех изменений экономического строя является не что иное, как рост населения". (Ковалевский М.М. Развитие народного хозяйства в Западной Европе. СПб., 1899. С. 2.)
   Однако сколько-нибудь четкой грани между названными двумя группами сторонников историко-экономического направления провести невозможно. И у первых встречаются элементы полифакторного подхода, причем иногда не декларативного, а реального, а среди вторых были такие, у которых полифакторализм носил во многом декларативный характер.
   Однако все они без исключения отстаивали положение о важнейшей роли в истории экономического фактора. Кроме указанных выше исследователей, крупнейшими сторонниками историко-экономического направления были во Франции - Анри Сэ (1864-1936), в Австро-Венгрии - Карл Теодор Инама-Штернегг (1843-1908), в Германии - Густав Шмоллер (1838 - 1917), Карл Вильгельм Бюхер (1847 - 1930) и Карл Лампрехт (1856-1915).
   Широко было представлено историко-экономическое направление в русской исторической науке. В какой-то степени его предтечей в России был замечательный мыслитель Николай Гаврилович Чернышевский (1828-1889), из под пера которого вышло несколько прекрасных историко-публицистических работ: "Борьба партий во Франции при Людовике XVIII и Карле X" (1858), "Кавеньяк" (1858), "Июльская монархия" (1860), и др. (Избр. философ. соч. Т. 2-3. М., 1950-1951)...
   Кроме уже упомянутого выше М.М. Ковалевского, к историко-экономическому направлению в России принадлежали (по крайней мере, в течение определенного периода своей творческой деятельности) - Иван Васильевич Лучицкий (1845 - 1918), Павел Гаврилович Виноградов (1854 - 1925), Иван Михайлович Гревс (1860 - 1941), Дмитрий Моисеевич Петрушевский (1863-1942), Владимир Константинович Пискорский (1867-1910), Митрофан Викторович Довнар-Запольский (1867 - 1934), Александр Николаевич Савин (1873 - 1923),.. Евгений Викторович Тарле (1875 - 1955) и многие другие специалисты по всеобщей и отечественной истории...
   Таким образом, если относить к экономическому детерминизму любую концепцию, считающую экономику определяющим фактором в развитии общества, то материалистическое понимание истории выступит всего лишь как одно из его направлений.
   Но все же главная причина отказа если не всех, то значительной части марксистов от термина "экономический детерминизм", заключается в том, что экономический детерминизм нередко стал истолковываться как учение, которое рассматривает экономику в качестве единственного фактора истории, причем такого, который автоматически и полностью, до мельчайших деталей определяет все остальные стороны жизни общества, лишая их даже тени самостоятельности. Для обозначения такого понимания общества и истории, кроме приведенного выше словосочетания, применяется также и термин "экономический материализм", а еще чаще - "вульгарный социологизм"...
   Марксизм никогда не считал экономику единственным фактором истории. Для него несомненным было, что в истории действуют многие факторы, среди которых экономический в конечном счете является определяющим. Материалистическое понимание истории никогда не отрицало, хотя и относительной, но тем не менее огромной самостоятельности духовной, политической и иных сфер общественной жизни. Если толковать экономический детерминизм столь примитивно, как это нередко делают, то материалистическое понимание истории к нему не может быть отнесено, как и многие другие концепции, в которых экономика рассматривается в качестве главного фактора общественного развития...
   Традиции историко-экономического направления развивали и развивают многие современные западные исследователи, не принадлежащие к числу марксистов. Среди них прежде всего следует отметить бельгийского историка Анри Пиренна (1862 - 1935), вначале русского, а затем американского историка Михаила Ивановича Ростовцева (1870 - 1952), американского экономиста и социолога Эдвина Роберта Андерсона Селигмена (1861 -1938), американского историка Чарльза Остина Бирда (1874 - 1948), английских историков и экономистов Ричарда Генри Тоуни (1880-1962), Джона Дугласа Хоурда Коула (1889-1959), Михаила Постана (1898/9-1981), французского социолога и экономиста Франсуа Симиана (1873 - 1935), французских историков Альбера Матьеза (1874 - 1932), Жоржа Лефевра (1874 - 1959), Эрнеста Камилла Лабрусса (1895-1989), Жана Бувье.
   В русле этого направления работали основоположники исторической школы "Анналов" Марк Блок и Люсьен Февр...
   В какой-то степени к историко-экономическому направлению были близки уже упоминавшихся выше Ф. Бродель и И. Валлерстайн, хотя первый объявлял себя сторонником полифакторного подхода." (Семёнов Ю.И., Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). - М.: "Современные тетради". 2003. http://scepsis.net/library/id_1307.html)
  
   Иного взгляда на проблему придерживается доктор экономических наук Р.М. Нуреев:
   "Экономический детерминизм, существующий в современной экономической науке, представлен двумя основными направлениями: традиционной неоклассикой и примитивным марксизмом. Поскольку влияние первого направления является доминирующим, начнем наш анализ именно с него.
   1.1. Достоинства и недостатки неоклассического подхода к исследованию развития
   Основой современной неоклассики является, как известно, классический либерализм. Все представители этого направления строят свои концепции на основе единого представления о природе человека, об обществе, о правительстве и т.д. Согласно этой парадигме, человек имеет собственные интересы, он сам способен отстаивать их в активной автономной деятельности, причем наиболее эффективным образом. Общество при таком подходе рассматривается как совокупность индивидов; "общественные интересы" - как производные от личных; лучшим считается то общество, которое в наибольшей степени позволяет индивидам свободно реализовать их частные интересы. Правительство, по мнению классических либералов, создается свободными людьми для защиты установленных конституцией прав, именно этой функцией государство и должно ограничиваться. Поскольку не существует объективных методов, позволяющих за индивидов определять их предпочтения, то именно индивиды должны сами решать, что правильно и что ложно, максимизируя свою функцию полезности.
   Свобода - ключевая категория либеральной доктрины - трактуется как отсутствие принуждения, как синоним автономности и независимости. Публичная власть возникает только в результате соглашения индивидов, и только индивиды могут определить разумные границы этой власти. Равенство понимается как создание равных возможностей (а не как равенство результатов); при этом акцентируется внимание на равной защите прав, установленных конституцией. Суд должен осуществлять защиту прав в соответствии с конституцией и наказывать тех, кто нарушает права других. Экономическая эффективность достигается тогда, когда ресурсы достаются тем, кто может их наилучшим образом использовать (уплатив, соответственно, наибольшую плату). Результатом является Парето-эффективность - ситуация, в которой ни один человек не может улучшить свое благосостояние, не ухудшая тем самым положение других людей.
   Достоинство неоклассики оборачивается ее недостатками, как только она пытается анализировать вопросы развития. Став в XX веке основным направлением экономической мысли, неоклассика попыталась анализировать не только современное состояние экономики, но и дедуцировать экономическое развитие рыночной экономики из ее основных принципов. Поскольку поведение индивида выводится из его природы, то естественным представляется, что торговля является таким же естественным свойством человека, как и его способность говорить, есть или пить. Более того, последовательный методологический индивидуализм приводит к тому, что развитие общества является следствием действий атомизированных индивидов, из которых выводятся "естественные" законы развития. Поскольку в современном мире экономическая сфера является доминирующей, то социальные и политические связи рассматриваются производными от этой сферы, причем наивно полагается, что материальные интересы определяли развитие общества на всех этапах человеческого развития...
   Предполагается, что экономика всегда стремится к равновесию, поэтому вмешательство государства рассматривается как нарушение эффективности, как второе наилучшее (second best) по сравнению с первым, которое возникает автоматически в условиях совершенной конкуренции. При таком подходе даже простые инновации ведут к нарушению равновесия, а фундаментальные исследования возможны лишь путем преодоления провалов рынка.
   Неоклассики отвергают резкое вмешательство государства в экономику. Оно, с их точки зрения, базируется на низком понимании экономических процессов и ведет к крупным политическим изменениям, отнюдь не всегда благоприятным для экономики. Классический либеральный подход, наоборот, исходит из глубокого анализа происходящих процессов, осмысления тенденций экономического развития и не требует резких политических изменений. Он лишь стремится создать благоприятные условия для рыночного развития, такие условия, которые способствуют раскрытию потенций и возможностей развития личности.
   Хотя нарисованная нами картина кажется упрощенной, однако она фактически вытекает из основных методологических предпосылок мейнстрима. Даже те немногие экономисты-неоклассики, которые специально занимались проблемами экономической истории, вынуждены преодолевать эту упрощенную картину (например: Hicks J . A Theory of Economic History . L . 1969. Русск. перевод: Хикс Дж. Теория экономической истории. М., 2003).
   1.2. Марксистский подход и его вульгаризация учениками
   Не следует забывать, что американский и западноевропейский институционализм сложился и как реакция на тот марксизм, который существовал в конце XIX-первой половине XX века. С высоты XXI века мы можем отчетливо видеть, что это есть некая пародия на реальный марксизм, однако такая пародия, которая реально существовала и которая возникла не без помощи учеников и последователей К. Маркса.
   Предметом исследования К. Маркса было материальное, общественно-организованное исторически определенное производство. Он характеризует способ производства как диалектическое единство производительных сил и производственных отношений, а сами производительные силы - как меру власти человека над природой. С точки зрения Маркса, первой производительной силой человечества являются не средства производства, а рабочий, трудящийся, работник, обладающий общими и профессиональными знаниями, производственным опытом, трудовыми навыками, человек во всем богатстве его способностей и творческих сил. Маркс выделяет качественно различные этапы их развития, которые совершаются внутри и посредством производственных отношений (естественные производительные силы, общественные производительные силы, всеобщие производительные силы). Однако понимание этих этапов возникло лишь в конце XX века (Историю развития представлений о производительных силах подробнее см.: Нуреев Р.М. Экономический строй доэкономических формаций. Душанбе, 1989. Гл. 2, 3, 6, 7.). В начале XX века господствовало совсем другое представление. Именно благодаря Г.В. Плеханову, взгляд на орудия труда как определяющий момент производительных сил, получил тогда широкое распространение.
   К. Маркс раскрывает не только самостоятельное содержание производственных отношений как отношений между людьми по поводу производства, распределения, обмена и потребления материальных благ на разных этапах исторического развития человечества, но и стремится показать их качественное отличие как от технико-экономических, так и от юридических отношений. Особую трудность представляет разграничение экономического и юридического аспектов отношений собственности, уяснение роли и места отношений собственности в системе производственных отношений. Различия эти в самом первом приближении заключаются в следующем.
   1. Если производственные отношения, составляющие экономическое содержание собственности, ограничиваются лишь отношениями между людьми, то право собственности включает в себя, как правило, два ряда отношении: "человек - вещь" и отношение "человек - человек", складывающееся по поводу первого отношения.
   2. Если производственные отношения обусловлены прежде всего уровнем развития производительных сил, то право собственности регулируется традицией или юридическими законами, определяющими порядок пользования, владения и распоряжения движимым иди недвижимым имуществом.
   3. Если производственные отношения являются материальными отношениями, существующими объективно, независимо от воли и сознания людей, то право собственности есть волевое отношение, отражающее уровень развития юридического сознания в той или иной стране.
   4. Если производственные отношения охватывают лишь отношения между людьми по поводу производства, распределения, обмена и потребления материальных благ, то отношения собственности - более широкий круг отношений, в том числе и те, которые не связаны непосредственно с экономическими отношениями (Подробнее см.: Шкредов В.П. 1) Экономика и право. М. Экономика, 1967. 2) Метод исследования собственности в "Капитале" К. Маркса. М. Изд-во МГУ. 1973.).
   Отношения собственности раскрываются в марксистской политической экономии через систему производственных отношений. "Поэтому ... стремиться дать отделение собственности как независимого отношения, как особой категории, как абстрактной и вечной идеи, значит впадать в метафизическую и юридическую иллюзию" (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд. Т. 4. С. 168. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Однако в 1930 - 60-е годы господствовало представление, восходящее к "Краткому курсу ВКП(б)" И.В. Сталина о том, что собственность является основой производственных отношений (или, в позднейшей терминологии, рассматривалось как исходное и основное отношение экономической системы). К. Маркс, характеризуя структуру общества, выделяет четыре уровня: производительные силы - производственные отношения (базис) - юридическая и политическая надстройка - формы общественного сознания.
   К. Маркс и Ф. Энгельс употребляли понятие "способ производства" в разных значениях, в том числе и как технологический способ производства (ремесленный, мануфактурный, машинный или фабричный, промышленный способ производства и т.д., см. рис. 2), и как социально-экономический (первобытнообщинный, азиатский, античный, феодальный, буржуазный и коммунистический способы производства).
   "В общих чертах, - писал К. Маркс в Предисловии "К критике политической экономии", - азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации" (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд. Т. 13. С. 7. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Обращает на себя внимание тот факт, что в этой классической работе периодизация всемирной истории дана в совершенно непонятной, на первый взгляд, форме.
   Во-первых, непонятно, почему четырем способам производства соответствует всего лишь одна формация, во-вторых, почему сама эта формация названа как-то странно: не общественно-экономическая, а экономическая общественная (слово "экономическая" почему-то поставлено на первое место). В-третьих, непонятным является и сам перечень способов производства: нет ни первобытнообщинного, ни коммунистического строя, зато указан какой-то азиатский способ производства, а рабовладельческий строй назван античным.
   Первый ответ, который невольно напрашивается, заключается в том, что перевод этой фразы с немецкого сделан некорректно, неточно, неверно. Однако если мы посмотрим оригинал и ознакомимся с историей перевода этого места, то легко убедимся, что это не так. Перевод этого места во втором издания сочинений Маркса и Энгельса сделан... В.И. Лениным, точнее, дан в том же самом виде, в каком его сделал В.И. Ленин для своей работы "Карл Маркс" (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 57. http://uaio.ru/vil/vilall.htm
   Характерно, что к переводу этой фразы в такой лаконичной и отточенной форме В.И. Ленин пришел не сразу. Первоначально он давал другой перевод (см.: Там же. Т. 1. С. 136), который был подвергнут довольно резкой критике со стороны Н.К. Михайловского и от которого автор перевода в своей поздней работе отказался.). Поэтому проблема заключается не в форме перевода, а в содержании фразы. Попытаемся ответить на сформулированные вопросы по порядку.
   1. Дело в том, что наряду с традиционным для позднего марксизма употреблением понятия "общественно-экономическая, формация" в смысле определенной ступени прогрессивного развития человеческого общества, возникающей на основе определенного общественного способа производства, а следовательно, характеризующейся определенным уровнем развития производительных сил, определенным типом производственных отношений и возвышавшейся над ними надстройкой в виде исторически определенных общественных учреждений, идей, а также формами общественного сознания; наряду с таким употреблением понятия "общественно-экономическая формация" у Маркса встречается и употребление этого понятия в другом, более широком смысле - как группы формаций, близких по типу производственных отношений, характеру классового деления, сущности государства, формам общественного сознания. Так, К. Маркс в ряде работ объединяет все классовые формации в одну (В Предисловии к работе "К критике политической экономии", в котором Маркс дал развернутую характеристику материалистического понимания истории, понятие "формация" у потребляется в двояком смысле слова. "В общих чертах, - писал К. Маркс, - азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить как прогрессивные эпохи экономической общественной формации. Буржуазные производственные отношения являются последней антагонистической формой общественного процесса производства... развивающиеся в недрах буржуазного общества производительные силы создают вместе с тем материальные условия для разрешения этого антагонизма. Поэтому буржуазной общественной формацией завершается предыстория человеческого общества" (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд. Т. 13. С. 7-8. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm). Из контекста видно, что в первом случае в понятие формации вошли все антагонистические способы производствами поэтому Маркс ничего не пишет ни о племенной, ни о коммунистической формах собственности, которые появились еще в "Немецкой идеологии", во втором - лишь один буржуазный. Этим не отрицается связь, которая существует между понятиями "способ производства" и "формация", но лишь подчеркивается, что антагонистические формаций имели ряд общих черт.).
   Употребление понятия "формация" в широком смысле слова характерно и для "Набросков ответа на письмо В.И. Засулич", где Маркс употребляет понятия "первичная (архаическая) формация" и "вторичная формация". "Земледельческая община, - пишет К. Маркс в 3-м наброске ответа на письмо В.И. Засулич, - будучи последней фазой первичной общественной формации, является в то же время переходной фазой ко вторичной формации, т.е. переходом от общества, основанного на общей собственности, к обществу, основанному на частной собственности. Вторичная формация охватывает, разумеется, ряд обществ, основывающихся на рабстве и крепостничестве" (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд. Т. 19. С. 419. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm). Во 2-м наброске Маркс отмечал, что капитализм также основан на частной собственности, что "народы, у которых оно (капиталистическое производство. - Р.Н.) наиболее развилось, как в Европе, так и в Америке, стремятся лишь к тому, чтобы разбить его оковы, заменив капиталистическое производство производством кооперативным и капиталистическую собственность - высшей формой архаического типа собственности, т.е. собственностью коммунистической" (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд. Т. 19. С. 412-413. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   История развития человечества делится К. Марксом на три "большие" формации: первичную, основанную на общей собственности (первобытнообщинный строй и "азиатский способ производства" в качестве переходного этапа ко вторичной формации), вторичную, основанную на частной собственности (рабство, крепостничество и капитализм) и коммунистическую общественную формацию (Подробнее об этом см.: Бородай Ю.М., Келле В.Ж., Плимак Е.Г. Наследие К. Маркса и проблемы теории общественно-экономической формации. М., 1974. С. 61-75.).
   2. Ключ к решению второй проблемы дает известное положение Ф. Энгельса о двух сторонах производства и воспроизводства непосредственной жизни, сформулированное им в "Предисловии к первому изданию работы "Происхождение семьи, частной собственности и государства". "Согласно материалистическое пониманию, - писал Ф. Энгельс, - определяющим моментом в истории является в конечном счете производство и воспроизводство непосредственной жизни. Но само оно, опять-таки, бывает двоякого рода. С одной стороны, производство средств к жизни: продуктов питания, одежды, жилища я необходимых для этого орудий; с другой - производство самого человека, продолжение рода. Общественные порядки, при которых живут люди определенной исторической эпохи и определенной страны, обусловливаются обоими видами производства: ступенью развития, с одной стороны - труда, с другой - семьи. Чем меньше развит труд, чем более ограничено количество его продуктов, а следовательно, и богатство общества, тем сильнее проявляется зависимость общественного строя от родовых связей. Между тем в рамках этой, основанной на родовых связях структуры-общества все большей больше развивается производительность труда, а вместе с ней - частная собственность и обмен, имущественные различия, возможность пользоваться чужой рабочей силой и тем самым основа классовых противоречий... Старое общество, покоящееся на родовых объединениях, взрывается в результате столкновения новообразовавшихся общественных классов; его место заступает новое общество, организованное в государство, низшими звеньями которого являются уже не родовые, а территориальные объединения, - общество, в котором семейный строй полностью подчинен отношениям собственности и в котором отныне свободно развертываются классовые противоречия и классовая борьба, составляют содержание всей писаной истории вплоть до нашего времени" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 21. С. 25-26. Характерно, что это место вплоть до 50-х годов выходило с примечанием Института марксизма-ленинизма, в котором утверждалось, что Ф. Энгельс в этом вопросе "допускает ... неточность, ставя рядом продолжение рода и производства средств к жизни в качестве причин, определяющих развитие общества и общественный порядок", потому что "способ материального производства является главным фактором, обусловливающим развитие общества и общественных порядков" (Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. М. Госполитиздат. 1953. С. 4, примечание)).
   В свете высказывания Ф. Энгельса о двух сторонах производства и воспроизводства непосредственной жизни становится понятной и вторая часть проблемы: почему вторичная (антагонистическая) формация названа в Предисловии "К критике политической экономии" "экономической общественной". В рамках первичной формации большую роль играли материальные, общественные, но не чисто экономические факторы (производство самого человека, продолжение рода). В результате развития труда в рамках родовых отношений были созданы предпосылки для становления классового общества, для коренного изменения в соотношении двух сторон производства и воспроизводства непосредственной жизни, когда семейный строй полностью подчинен отношениям частной собственности.
   Переход к коммунистической общественной формации Маркс рассматривал и в свете соотношения двух сторон производства и воспроизводства непосредственной жизни. Ведь главной целью этой формация и основным средством ее достижения является всестороннее развитие личности, которое хотя и предполагает достижение полного материального благосостояния, однако не может быть сведено только к нему.
   3. Отвечая на первый вопрос, мы по существу получили и значительную часть ответа на третий: в цитированном выше месте Предисловия "К критике политической экономии" К. Маркс указывает лишь антагонистические способы производства. Взгляды на начальный - первобытнообщинный - способ производства уточнились в 70-60-е гг. XIX в. благодаря исследованиям И. Бахофена, А. Гактсгаузена, М. Ковалевского, Л. Моргана и других. Понятие "азиатский способ производства" служило для обозначения государственной системы сельских земледельческих общий. Термин "азиатский" в данном контексте никогда не имел строго регионального значения и служил для обозначения универсальной стадии развития человечества. Маркс относил к азиатскому способу производства не только древний и средневековый Восток (Индию, Турцию, Персию, Китай и т.д.), но и государства Африки (Египет), Америки (Мексика, Перу), Европы (этруски и др.) на определенном этапе их развития (Подробнее см.: Нуреев Р.М. Экономический строй докапиталистических формаций. Душанбе, 1989.). Поэтому термин "азиатский" является своего рода иррациональной категорией: обозначая часть, он в то же время характеризует целое. Применение наряду с содержательным термином ("государственная система сельских общин") условного ("азиатский способ производства") широко распространено в науке. Мы уже давно оперируем такими парными понятиями, как античность - рабовладельческий способ производства, средневековье - феодализм, новое время - капитализм, новейшее время - социализм - первая фаза коммунистической формации. Специфика здесь заключается не в том, что Маркс и Энгельс использовали два понятия ("система сельских общин" и "азиатский способ производства"), а в том, что содержательно термину противопоставлен термин не временной, а пространственный, географический. Происхождение этого термина объясняется, видимо, тем, что на современном Марксу и Энгельсу Востоке они находили остатки этих государственно-общинных форм.
   Используемый классиками марксизма термин "античный способ производства" обозначает рабовладельческий способ производства. Следует, однако, помнить, что в условиях рабовладельческого строя рабы составляли хотя и важный, но далеко не единственный элемент сложной социально-экономической структуры античных обществ. Деление на рабов и рабовладельцев никогда не охватывало всего общества, количество рабов никогда не превышало половины населения даже в самых развитых рабовладельческих государствах. Поэтому термин "античный способ производства", применявшийся Марксом и Энгельсом, имеет определенное значение и с точки зрения современной науки.
   Диалектика производительных сил и производственных отношений нашла отражение в так называемом законе соответствия производственных отношений характеру производительных сил, который включает взаимодействие сторон, то есть предполагает не только зависимость производственных отношений от производительных сил, но и активное обратное воздействие производственных отношений на производительные силы. Однако, формулировка закона указывает на ведущую сторону взаимодействия...
   Непонимание диалектики производительных сил ставило перед учениками Маркса довольно сложную задачу. Г.В. Плеханов, например, считал, что конечной причиной развития производительных сил является географическая среда ("Развитие производительных сил, - писал Г.В. Плеханов, - само определяется свойствами окружающей людей географической среды". (Плеханов Г.В. Избранные философские произведения. В 5-ти томах. Т. 1. М. 1956. С. 689))". (Нуреев Р.М. Экономический детерминизм и его критика институционалистами. http://www.situation.ru/app/j_art_695.htm).
   Не углубляясь в критику взглядов доктора Нуреева, отметим, что они в значительной степени отличаются от воззрений профессора Ю.И. Семёнова.
  
   "Географический детерминизм и иные, близкие к нему концепции (Т. Бокль, Э. Жюйар, Л.И. Мечников, Ф. Ратцель, Э. Семпл, X. Маккиндер, А. Мэхэн, А.Л. Чижевский и др.)
   Получивший после работ Ш. Монтескье широкое распространение географический детерминизм имел значительно число сторонников в XIX в. Из них можно упомянуть Генри Томаса Бокля (1821 -1862) с его необычайно популярной в свое время "Историей цивилизации в Англии" (1857 - 1861; русск. переводы: Т. 1-2. СПб. 1862-1865; 1896; 1906; Т. 1. М., 2000; Т. 2. 2002 и др.). Согласно его взглядам, важнейшие факторы развития общества - климат, пища, почва и ландшафт (картина природы).
   Плодородная почва, обеспечивая избыток пищи, ведет к перенаселению, нищете работников и чудовищному богатству властителей. Ландшафт действует на "накопление и распределение умственного капитала". (Бокль История цивилизации в Англии. СПб., 1896. С. 45.)...
   Во Франции уже в XX в. была предпринята попытка слить историю с географией и тем создать "геоисторию". Один из видных представителей этого направления - Этьен Жюйар рассматривал географическую среду как фактор, определяющий психологию людей, их поведение, их отношение к труду, а тем самым и экономический строй общества.
   Классический географический детерминизм послужил исходным пунктом для целого ряда весьма своеобразных концепций, в которых на первое место выдвинулся не отдельный человек, испытывающий влияние среды, а совокупность людей: население определенной территории, народ, наконец, общество как целостное образование, взаимодействующее с природой.
   Сдвиг в этом направлении заметен у Льва Ильича Мечникова (1831 - 1888), изложившего свои взгляды на всемирную историю в труде "Цивилизация и великие исторические реки (Географическая теория прогресса и социального развития) " (1-е изд. на французском языке, 1889; русск. изд.: СПб., 1898; М., 1924; 1995). Автор формулирует закон "трех фазисов исторического развития". Первые цивилизации возникли в долинах крупных рек: египетская, как выражался Геродот, была "даром" Нила, ассиро-вавилонская возникла на берегах Тигра и Евфрата, китайская - в бассейнах Хуанхэ и Янцзы, индийская - Инда и Ганга. Это были древние века, или речная эпоха.
   "По прошествии многих веков, - пишет Л.И. Мечников, - поток цивилизации спустился по берегам рек к морю и распространился по его побережью. Так наступила вторая эпоха в истории развития цивилизации, которую можно назвать морской эпохой, или Средиземноморской, так как цивилизация охватила главным образом берега этого внутреннего морского бассейна, расположенного между Африкой, Азией и Европой". (Мечников Л. Цивилизация и великие исторические реки. М., 1924. С. 133-134.). Средние века, или средиземноморский период, охватывал двадцать пять веков - время с основания Карфагена до Карла Великого.
   В результате одного из самых величайших событий в истории человечества, каким было открытие Нового Света X. Колумбом, было быстрое падение средиземноморских наций и государств и соответственно быстрый рост стран, расположенных на побережье Атлантики (Португалии, Испании, Франции, Англии и Нидерландов). Центры цивилизаций переместились с берегов Средиземного моря на берега Атлантического океана и начался новая, третья и последняя эпоха всемирной истории - новое время, или период океанический.
   К сожалению, Л.И. Мечников ничего не сказал ни о причинах возникновения первых цивилизаций, ни о силах, которые определили переход от одного великого периода в развитии цивилизованного человечества к другому.
   Попытку детального обоснования географического детерминизма предпринял итальянский философ и социолог Гуго Маттеуцци в книге "Факторы эволюции народов" (1900).
   У Г.В. Плеханова, создавшего своеобразный гибрид исторического материализма и географического детерминизма, в качестве решающей силы исторического развития стала рассматриваться не географическая среда сама по себе, а взаимодействие между ней и обществом. Подобный же взгляд был изложен, например, в книге Джона Фрэнсиса Хоррабина "Очерк историко-экономической географии мира" (М.-Л., 1930).
   Высказанная Г.В. Плехановым мысль о том, что азиатский способ производства обязан своим возникновением особенностям географической среды была детально разработана в труде Карла Августа Виттфогеля (1896 - 1988) "Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тоталитарной власти" (1957). Эту идею разделял и видный советский экономист академик Евгений Самуилович Варга (1879 - 1964), что видно из его статьи "Об азиатском способе производства" (Е.С. Варга. Очерки по проблемам политэкономии капитализма. М., 1964).
   Еще одну попытку соединения материалистического понимания истории с географическим детерминизмом предпринял историк, академик Леонид Васильевич Милов в книге "Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса" (М., 1998). Автор считает, что особенности географической среды, влияя на характер трудового процесса и объем общественного продукта, определяли не только темпы развития России, но и своеобразие ее социально-экономического и политического строя и специфику ее исторической эволюции.
   В последующем от географического детерминизма отпочковался т.н. экологический детерминизм или инвайронментализм (энвайронментализм)...
   В работах немецкого этнографа Фридриха Ратцеля (1844 - 1904), в частности в его книге "Земля и жизнь. Сравнительное землеведение" (русск. переводы: Т. 1-2. СПб., 1905 - 1909 и др.) имеются высказывания, которые мало чем отличаются от тех, что встречались в трудах Ж. Бодена и Ш. Монтескье. Он отмечает "влияние природы на тело и дух отдельных индивидуумов, а через них и на целые народы". (Ратцель Ф. Земля и жизнь. Сравнительное землеведение. Т. 2. СПб., 1906. С. 661.). Народы севера и юга в силу различия климатических условий имеют разный характер, что и определяло в истории победу первых над вторыми. Климат влияет и на социальный строй. Условия тропиков порождают рабство и другие подобные формы зависимости.
   Но наряду с этим Ф. Ратцель все большее внимание уделяет влиянию особенностей и положения территории, которую занимает тот или иной народ, государство, общество, на их взаимоотношения с другими народами, государствами, обществами. "Всякая жизнь государства, - писал он, - имеет корни в земле. Земля руководит судьбой народов со слепой жестокостью. Народ должен жить на земле, которую он получил от судьбы, на ней он должен умереть, и ее закону он должен подчиняться". (Ратцель Ф. Земля, общество и государство // Землеведение. 1907. Кн. 3-4. С. 233.). "История показывает нам осязаемо, - утверждал автор, - до какой степени земля является действительной базой политики". (Там же. С. 232.).
   Тем самым Ф. Ратцель положил начало своеобразному ответвлению географического детерминизма - геополитике - концепции, объясняющей политику, а тем самым и историю тех или иных стран их географическим положением. Взгляды Ф. Ратцеля по этому вопросу наиболее полно были изложены в работах "Антропогеография" (Т. 1-2. 1882-1891), "Политическая география" (1897) и "Море, источник могущества народов" (1900). Сам Ф. Ратцель словом "геополитика" не пользовался. Этот термин был введен шведом Юханом Рудольфом Челленом (1864 - 1922) - автором работ "Великая держава" (1914), вышедшей на немецком языке, и "Государство как форма жизни" (1916), опубликованной вначале в Швеции, а через год в Германии.
   В конце XIX - начале XX в. много внимания обоснованию географического детерминизма уделила американская исследовательница Эллен Черчилл Семпл (1863 - 1932) в работах "Американская история и ее географические условия" (1903; 1933), "Влияние географической среды. На основе системы антропогеографии Ратцеля" (1911; 1937) и "География Средиземноморья, ее отношение к древней истории" (1931). Сама
   Э. Семпл объявляла себя последовательницей Ратцеля. Однако она считала, что принципы антропогеографии Ратцеля не образуют единой целостной системы, одни из них разработаны, а другие - нет. Кроме того, у него нет достаточного их обоснования. Свою задачу Э. Семпл видела в создании последовательной и обоснованной концепции географического детерминизма, которая к тому же носила бы эволюционный характер.
   И действительно, книга Э. Семпл "Влияние географической среды" содержит наиболее детально разработанную теорию географического детерминизма. Она выделяет классы воздействий географической среды на человека и общество, отличает прямое и косвенное влияние географической среды и т.п. Э. Семпл принимает идеи геополитики, но все же ее работы носят более общий характер.
   Другие последователи Ф. Ратцеля целиком занялись одной лишь геополитикой. В работе англичанина Хэлфорда Джорджа Маккиндера (1861 - 1947) "Географическая ось истории" (1904; русск. перевод: Элементы. Евразийское обозрение. N 7. 1996) была предпринята попытка нарисовать с позиций геополитики картину мировой истории. В ней получила достаточно отчетливое выражение мысль о том, что суть мировой истории заключается в борьбе между морскими и континентальными народами и державами. Идея борьбы теллургократии (сухопутного могущества) и талассократии (морского могущества), "Земли" и "Моря" нашла выражение в работах американца Альфреда Тейяра Мэхэна (1840 - 1914) "Влияние морской силы на историю. 1660-1783" (русск. переводы: СПб., 1896; М.-Л., 1941; СПб., 1995; М., 2002) и "Влияние морской силы на Французскую революцию и империю" (русск. перевод: т. 1 - 2. М.-Л., 1940; М., 2002).
   В последующем эта идея была подхвачена и разработана многими другими адептами геополитики: французом Видалем де ля Бланшем (1845 -1818), приверженцами немецкого фашизма (нацизма) Карлом Хаусхофером (1869 - 1946) и Карлом Шмиттом (1888-1985), американцами Никласом Спайкменом (1893-1943) и Дональдом Майнингом. Перу К. Хаусхофера принадлежит много работ, среди которых "Границы в их географическом и политическом значении" (1927), "Панидеи в геополитике" (1931), "Статус-кво и обновление мира" (1939), "Континентальный блок" (1941) (русск. переводы:. Хаусхофер К. О геополитике. Работы разных лет. М., 2001). Взгляды К. Шмитта были четко изложены в статье "Планетарная напряженность между Востоком и Западом и противостояние Земли и Моря" (1959; русск. перевод: Элементы. Евразийское обозрение. N 8. 1996)
   В России идеи геополитики разрабатывались Григорием Николаевичем Трубецким (1874 - 1930) в книге "Россия как великая держава" (СПб., 1910); Евгением Николаевичем Трубецким (1863 - 1920) в работе "Национальный вопрос, Константинополь и София" (М., 1915; послед. изд.: Трубецкой E.H. Смысл жизни. М., 1994), Вениамином Петровичем Семеновым-Тян-Шанским (1870 - 1942) в труде "О могущественном территориальном владении применительно к России" (Пг., 1915; послед. изд.: // Рождение нации. М., 1996).В последующем эту эстафету подхватили евразийцы (С.Н. Трубецкой, П.Н. Савицкий и др.)
   В СССР геополитика была под запретом. В настоящее время в России у нее немало приверженцев. Достаточно упомянуть книги Константина Эдуардовича Сорокина "Геополитика современности и геостратегия России" (М., 1996), Александра Гельевича Дугина "Основы геополитики. Геополитическое будущее России" (М., 1997) и Камалудина Серажудиновича Гаджиева "Геополитика" (1997) и "Введение в геополитику" (1998).
   Идеи геополитики разделяет и пропагандирует Геннадий Алексеевич Зюганов. В книге "Держава" (М., 1994) он следующим образом излагает основные положение геополитики: "На протяжении всей истории человечества в основе государственного строительства лежат два альтернативных, непрерывно соперничающих подхода к освоению земной поверхности. Они могут быть обозначены как подход "континентальный", сухопутно-экспансионистский, характерный для материковых государств, и подход "морской", основывающий экономическую экономическое процветание и государственную мощь метрополии на эксплуатации заморских территорий, что делает принципиально важным господство на водных коммуникациях". (Зюганов Г.А. Держава. 2-е изд., дораб. и доп. М., 1994. С.63.)
   Эти положения, Г.А. Зюганов повторяет и в книгах "Уроки жизни" (М., 1997) и "География победы. Основы российской геополитики" (М., 1997). Он считает их верными и, исходя из них, пытается набросать дальнейшие пути развития России. Идеям геополитики не чужд и Владимир Вольфович Жириновский, о чем свидетельствует его объемистая книга "Геополитика и русский вопрос" (М., 1998).
   Сейчас у нас все чаще и чаще геополитику трактуют как особую научную дисциплину, имеющую свой собственный объект исследования, что ошибочно. Геополитика не наука, а концептуальное направление, представляющее собой своеобразную разновидность географического детерминизма. И это течение столь же несостоятельно, как и любые другие варианты географизма. Геополитика выросла из абсолютизации, раздувание одного весьма реального момента - необходимости учета при выработке и внешней и внутренней политики того или иного государства наряду с другими факторами и его географического положения, его места в региональной и всемирной системах геосоциоров.
   К географическому детерминизму уходят истоки концептуальных построений, в которых в качестве решающих факторов исторического процесса выступают космические явления, например, изменения солнечной активности. В России такие идеи развивал Александр Леонидович Чижевский (1897 - 1964) в книге "Физические факторы исторического процесса" (Калуга, 1924) и недавно опубликованной обширной работе "Земля в объятиях Солнца" (Чижевский А.Л. Космический пульс жизни. М., 1995). В предисловии к последней книге данная точка зрения именуется космическим детерминизмом. Несмотря на явную абсурдность это концепции, у нас то и дело появляются статьи, рекламирующие ее как величайший вклад в историческую науку. (См, например: Беликов Д. Солнце в небе - к ледникам // Век. 2000. N 41.) Идея космического детерминизма разрабатывается в книге Владимира Николаевича Сидоренко и Ирины Владимировны Сидоренко "Эссе на тему: Феномены проявления солнечной активности и золотой пропорции в истории России" (2-е изд. М., 2001)". (Семёнов Ю.И., Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). - М.: "Современные тетради". 2003. http://scepsis.net/library/id_1307.html)
  
   Влияние космоса мы тут рассматривать не будем, что же касается географии и её влияние на развитие человеческого общества, приведём точку зрения, отличную от мнения профессора Семёнова:
   "Занимаясь экономикой, всеобщей историей и философией, Карл Маркс и Фридрих Энгельс не раз обращались к географии. Мы хотим обратить внимание читателя только на некоторые проблемы географии, в теоретической разработке которых определяющее слово принадлежит основоположникам марксизма; при этом мы обращаемся, как правило, лишь к "Капиталу" Маркса, столетие со времени выхода первого тома которого исполняется в 1967 г. Один из основных вопросов географии - вопрос об отношении человека к географической среде и о ее влиянии на развитие общества. Еще в "Немецкой идеологии", написанной более чем за два десятилетия до "Капитала", основоположники марксизма писали, что "всякая историография должна исходить из этих природных основ и тех видоизменений, которым они, благодаря деятельности людей, подвергаются в ходе истории" (Соч., т. 3, стр. 19). В круг "природных основ" они включали геологические, оро-гидрографические, климатические и другие условия, или, говоря иначе, географическую среду, которая, следовательно, составляет постоянное и необходимое условие общественного развития. Напомним, что в то время термина "географическая среда" еще не было; он был введен в науку в восьмидесятых годах прошлого столетия крупнейшим французским географом, бойцом Парижской коммуны Элизе Реклю.
   В первом томе "Капитала" Маркс говорит, что "слишком расточительная природа "ведет человека, как ребенка, на помочах". Она не делает его собственное развитие естественной необходимостью. Не области тропического климата с могучей растительностью, а умеренный пояс был родиной капитала. Не абсолютное плодородие почвы, а ее дифференцированность, разнообразие ее естественных продуктов составляют естественную основу общественного разделения труда; благодаря смене тех естественных условий, в которых приходится жить человеку, происходит умножение его собственных потребностей, способностей, средств и способов труда" (Соч., т. 23, стр. 522). И в данном случае Маркс рассматривает природную среду как обязательное условие производственной деятельности человека.
   В том же разделе "Капитала" Маркс очень четко определяет место географических условий в развитии капитализма: "Раз дано капиталистическое производство, то, при прочих равных условиях и при данной длине рабочего дня, величина прибавочного труда изменяется в зависимости от естественных условий труда и в особенности от плодородия почвы. Однако отсюда отнюдь не вытекает обратного положения, что наиболее плодородная почва является наиболее подходящей для роста капиталистического способа производства. Последний предполагает господство человека над природой" (там же).
   Однако значение географической среды никогда не может быть сведено на нет. "Между отдельными странами, областями и даже местностями, - говорит Энгельс, - всегда будет существовать известное неравенство в жизненных условиях, которое можно будет свести до минимума, но никогда не удастся устранить полностью. Обитатели Альп всегда будут иметь другие жизненные условия, чем жители равнин" (Соч., т. 19, стр. 5-6).
   История взаимоотношений между географической средой и человеком, между природой и обществом в широком смысле слова есть история производительных сил общества. Ведь человек по мере своего обособления все решительнее вступал в борьбу с природой, и с каждым новым шагом вперед по пути развития производительных сил власть человека над природой все более и более усиливалась. Первоначально природа "...противостоит людям как совершенно чуждая, всемогущая и неприступная сила, к которой люди относятся совершенно по-животному и власти которой они подчиняются". Природа в то время выступает в своей относительно первоначальной форме, она "еще почти не видоизменена ходом истории" (Соч., т. 3, стр. 29). Естественно, что на заре своего общественного развития человек пользовался лишь готовыми дарами природы, наиболее доступными для непосредственного использования. Съедобные плоды растительного мира, мелкие животные, яйца птиц, рыба составляли повседневную пищу первобытного человека. Земля, "первоначально обеспечивающая человека пищей, готовыми жизненными средствами, существует без всякого содействия с его стороны, как всеобщий предмет человеческого труда" (Соч. т. 23, стр 189)
   Человеческое общество по мере своего развития все решительнее влияет на географическую среду. Особенно резко изменился и продолжает изменяться растительный и животный мир нашей планеты. Дикие формы флоры и фауны все более уступают место культурным растениям и домашним животным. Однако в ходе преобразования географической среды в условиях капитализма относительно быстро происходило "расточение сил земли". В условиях досоциалистических социально-экономических формации человек не мог заботиться о планомерном преобразовании природы, он брал от природы все то, что было ему доступно и в данный момент выгодно, не задумываясь о последствиях и не заботясь о будущих поколениях. Поэтому деятельность человеческого общества, особенно последних двух-трех столетии, оставила печальные последствия, значительно ухудшив качественное состояние природы. За это время человечество не только безвозвратно истребило много полезных животных оно значительно сократило площадь лесов, что в свою очередь повело к обмелению рек и сухости климата, ухудшило, а порой и совсем уничтожило плодородие почвы на больших пространствах.
   Поэтому проблема сознательного преобразования природы могла быть поставлена в человеческом обществе при трех необходимых условиях: во-первых, при достаточно высоком уровне развития производительных сил; во-вторых, при достаточно высокой степени развития науки, уже познавшей основные законы природы, .и, в-третьих, при наличии общественной собственности на средства производства, на силы и богатства самой природы.
   Человечество должно заботиться не только о том, чтобы овладеть силами и богатствами природы, но и о том чтобы использовать их разумно, постоянно улучшая и совершенствуя географическую среду. Ибо говорит Маркс, "даже целое общество, нация и даже все одновременно существующие общества, взятые вместе, не есть собственники земли. Они лишь ее владельцы, пользующиеся ею, и... они должны оставить ее улучшенной последующим поколениям" (Соч., т. 25, ч. 2)
   Еще одна географическая, точнее историко-географическая тема в произведениях Маркса и "Энгельса касается вопросов, связанных с географическими открытиями XV-XVII вв., их местом в социальной жизни общества и в науке. Много страниц своих работ Маркс и Энгельс посвятили выяснению роли крупнейших географических открытий этого времени в общественном развитии, и в особенности истории возникновения и развития капитализма как общественно-экономической формации. "...Географические открытия, - говорит Энгельс, - произведенные исключительно в погоне за наживой, то есть, в конечном счете, под влиянием интересов производства, доставили бесконечный, до того времени недоступный материал из области метеорологии, зоологии, ботаники и физиологии..." (Соч., т. 20, стр. 50). Ставшие фактом, они в свою очередь способствовали ускоренному развитию капиталистического способа производства.
   В первом томе "Капитала" Маркс отмечает рост торговых потребностей "нового мирового рынка, созданного великими открытиями конца XV века". И далее: "Открытие золотых и серебряных приисков в Америке, искоренение, порабощение и погребение заживо туземного населения в рудниках, первые шаги по завоеванию и разграблению Ост-Индии, превращение Африки в заповедное поле охоты на чернокожих - такова была утренняя заря капиталистической эры производства" (Соч., т. 23, стр. 759, 760).
   В третьем томе "Капитала" автор еще раз возвращается к выяснению роли географических открытий в общественном развитии. "Не подлежит никакому сомнению... - говорит Маркс, - что великие революции, происшедшие в торговле в XVI и XVII веках в связи с Географическими открытиями и быстро продвинувшие вперед развитие купеческого капитала, составляют один из главных моментов, содействовавших переходу феодального способа производства в капиталистический" (Соч., т. 25, ч. I, стр. 365). Кроме четких и ясных теоретических обобщений о роли географических открытий в истории человеческого общества в "Капитале" и в других произведениях основоположников марксизма имеется много интересных фактов, ссылок и толкований отдельных сторон и эпизодов географических открытий. При написании "Капитала" Маркс неоднократно обращался к сочинениям географов, путешественников и мореплавателей, в которых находил необходимые иллюстрации при изложении тех или иных вопросов своей экономической теории." (Г. Тихомиров "Капитал" Маркса и география. журнал "Земля и люди", апрель-июнь 1967 г. http://pegion.ru/98a0ef37ef1d.htm),
   Что же касается геополитики...
   "До сих пор в научной литературе нет четкой и полной формулировки понятия "геополитика". Это характерная черта всех формирующихся наук...
   Многие исследователи видят в геополитике науку, изучающую комплекс географических, исторических, политических и других факторов, взаимодействующих между собой и оказывающих большое влияние на стратегический потенциал государства.
   В СССР долгое время геополитика считалась буржуазной лженаукой, оправдывающей территориальную экспансию империалистических государств. В 80-х гг. XX в. произошла переоценка этого направления научной мысли. Философский энциклопедический словарь 1989 г. уже не дает такой жесткой негативной оценки геополитики, но определяет ее как западную политологическую концепцию, утверждающую, что "политика государств, в особенности внешняя, в основном предопределена различными географическими факторами: пространственным расположением, наличием либо отсутствием определенных природных ресурсов, климатом, плотностью населения и темпами его прироста и т.п." (Философский энциклопедический словарь. - 2-е изд. М., 1989. С. 116.)
   Шведский ученый Рудольф Челлен (1864 - 1922) ввел в научное обращение понятие "геополитика". Выступающую же под этим именем науку он определял как "доктрину, рассматривающую государство как географический организм или пространственный феномен". (Dorpalen Andreas. The World General Haushofer. Geopolitics in Action. N. Y., 1942. P. XII.).
   Более обстоятельное определение дано в немецком журнале "Zeitschrift fЭr Geopolitik": "Геополитика есть наука об отношении земли и политических процессов. Она зиждется на широком фундаменте географии, прежде всего географии политической, которая есть наука о политических организмах в пространстве и об их структуре. Более того, геополитика имеет целью обеспечить надлежащим средством политическое действие и придать направление политической жизни в целом. Тем самым геополитика становится искусством, именно искусством руководства практической политикой. Геополитика - это географический разум государства". (Там же. С. 24-25.)
   Геополитика рассматривает государство не в статике - как постоянное, неизменное образование, а в динамике - как живое существо. Такой подход предложил немецкий теоретик Фридрих Ратцель (1844-1904). Геополитика изучает государство в основном в его отношении к окружению, прежде всего к пространству, и ставит целью решать проблемы, возникающие из пространственных отношений. По мнению Ф. Ратцеля, в отличие от политической географии геополитику не интересуют такие вопросы, как положение, форма, размеры или границы государства, его экономика, торговля, культура. Все это в большей мере относится к сфере политической географии, которая чаще ограничивается описанием статического состояния государства, хотя может постигать и динамику его прошлого развития." (Нартов Н.А. Геополитика: Учебник для вузов. - М.: ЮНИТИ, 1999. - 359 с. http://uchebnik-online.com/soderzhanie/textbook_230.html, Алехин Э.В. Геополитика: Учебное пособие. - Пенза: Пенз. гос. ун-т, 2005. - 117 с. http://lib.sale/geopolitika/ponyatie-geopolitiki-59640.html).
  
   "Демографический детерминизм (Л. Гумплович, А. Кост, Э. Дюркгейм, Д.И. Менделеев, A.A. Богданов, Р. Карнейро, О. Дуглас, Дж. Матрас, Дж. Саймон, Л. Шевалье, Н.И. Моисеев и др.)
   Популярным в XIX и XX вв. продолжал оставаться и демографический детерминизм. К демографическому фактору обращался, например, Л. Гумплович. В плодовитости людей он видел причину грабительских набегов, войн, покорения одних народов другими, а тем самым и возникновения общественных классов и государства. С расцветом общества и увеличением благосостояния его членов начинается "забота о достижении будущего благосостояния потомства путем ограничения естественного размножения народа". (Гумплович Л. Основы социологии. СПб., 1899. С. 347.). Рост населения останавливается, затем наступает его убыль. Все это порождает экономическую слабость и политический упадок, что делает общество легкой добычей тех народов, которые в силу природной плодовитости растут.
   Демографический детерминизм разрабатывался в работах французских социологов Адольфа Коста (1842 - 1901) "Принципы объективной социологии" (1899) и "Опыт народов и предложения, на нем основанные" (1900) и Анри Секретана (1853 - 1916) "Население и нравы"...
   В России идеи демографического детерминизма отстаивал Дмитрий Иванович Менделеев (1834-1907) в работах "Заветные мысли" (Ч. 1-3. СПб., 1903-1905; М., 1995; 2 и 9 главы опубликованы: Менделеев Д.Н. К познанию России. М., 2000) и "К познанию России" (СПб., 1906; М., 2002). "...Человечество взятое в целом, - писал он, -...проникнуто инстинктивным стремлением к сохранению и развитию человеческого потомства...". (Менделеев Д. К познанию России. 5-е изд. СПб., 1907. С. 64.). Именно эта "любовь к потомству" и "привела к разделению труда и к тем неравенствам, которые неизвестны в диком животном или начальном патриархальном быте (хотя в нем уже видны на то начатки) и ведет к разделению жителей по их экономическому положению на разные классы...". (Там же. С. 64-65). Д.И. Менделеев был противником марксизма. Но к демографическому детерминизму склонялись, как мы уже видели, и некоторые российский ученые, считавшие себя марксистами (A.A. Богданов)." (Семёнов Ю.И., Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). - М.: 'Современные тетради'. 2003. http://scepsis.net/library/id_1307.html).
   Не будем пока касаться демографии, как и всего с нею связанного - закона народонаселения К. Маркса, мальтузианских теорий и современных концепций ограничения рождаемости, перейдём к другой, более важной и интересной теме.
  
   "Технический, или технологический, детерминизм (Л. Уайт, Г. Ленски, О. Тоффлер и др.)
   Мысль о том, что ведущая роль в развитии истории принадлежит технике, высказывалась довольно давно. Но окончательно концепции технического, или технологического, детерминизма оформились лишь во второй половине XX в., что было связано с началом и последующим развитием научно-технической революции.
   В предельно последовательной форме концепция технологического детерминизма была развита и изложена в книге уже знакомого нам известного американского этнолога и культуролога Л.О. Уайта "Эволюция культуры. Развитие цивилизации до падения Рима" (1959).
   Главным для Л. Уайта является понятие культуры. В отличие от других сторонников суперорганической концепции культуры он рассматривает ее не только как духовное, но и как материальное явление. Л. Уайт выделяет в культуре четыре компонента: идеологический, социологический, сентиментальный и технологический. Ведущим среди них является последний. Технологический фактор в общем виде определяет форму и содержание всех остальных. Он детерминирует и социальную систему, и философские взгляды, и общественные чувства. Изменения в технологии вызывают изменения во всех остальных секторах культуры. Технология - базис и движущая сила культурной системы...
   Американский социолог Г. Ленски в книге "Власть и привилегии. Теория социальной стратификации" (1966), обращаясь к механизму развития общества, выстраивал такую цепочку детерминации: "технология - экономика - политика - распределительная система". (Lenski G. Power and Privilege. New York, 1966. P. 436.). Тем самым он фактически выступал как поборник технологического детерминизма.
   Специально вопрос о технологическом детерминизме рассматривается в его совместной с Дж. Ленски книге "Человеческие общества: Введение в макросоциологию" (1974). Авторы критикуют, с одной стороны, точку зрения, согласно которой технология объясняет почти каждую социокультурную форму, с другой, концепции, преуменьшающие или даже отрицающие важность технологии.
   Собственная их точка зрения изложена следующим образом: "В целом, современная эволюционная теория не принимает детерминистический взгляд на роль технологии: она рассматривает технологию жизнеобеспечения лишь как одну из сил в поле действия сил, которые вместе определяют общую модель социетальных характеристик. Эта позиция может быть коротко выражена в двух пунктах: 1. Технологический прогресс есть главный детерминант этого сочетания всеобщих тенденций - в населении, культуре, социальной структуре, материальных продуктах, который определяет общие контуры человеческой истории. 2. Технология жизнеобеспечения есть наиболее мощная единственная переменная, влияющая на социальные и культурные характеристики общества - не в смысле определения каждой и всякой характеристики, а в смысле определения целостного комплекса этих характеристик". (Lenski G. and Lenski J. Human Societies: An Introduction in Macrosociology. New York, 1974. P. 103.). Это, конечно, не крайний, но тем не менее технологический детерминизм. Технология - не единственный, но главный фактор развития общества.
   На неизбежно встававший вопрос о том, а чем же определяется технология и ее развитие, Г. Ленски отвечает: "Я склонен полагать, что в основе всех или большинства тенденций лежит одна, объясняющая все. Эта тенденция - рост объема информации, которой располагает человечество, особенно той, что необходима ему для воздействия на материальный мир, т.е. технология". (Lenski G. History and Social Change // American Journal of Sociology. 1976. Vol. 82. N 3. P. 555.). В результате технология сводится к сумме знаний и в качестве движущей силы истории выступает человеческий разум.
   Так же обстоит дело почти у всех, если не у всех сторонников концепций как индустриального, так и постиндустриального общества, которых принято считать техническими детерминистами. Все они говорят об огромной или даже решающей роли техники и технологии. Но как только дело доходит до вопроса о том, что лежит в основе их прогресса, то обычный ответ - накопление информации, прогресс знания, прежде всего применительно к новому и новейшему времени, разумеется, научного. Впрочем, многие при этом предпочитают говорить о развитии общества как результате взаимодействия множества факторов.
   В качестве примера можно рассмотреть хотя бы взгляды О. Тоффлера, которого очень многие исследователи характеризуют как технологического детерминиста. Он действительно много пишет о том, что технология представляет собой важнейшую силу социальных изменений. "Эти поразительные экономические факты, - подводит итоги О. Тоффлер всему сказанному им на предшествующих страницах книги "Футуршок" (1970), - приводят нас к тому, что технология является великим, ревущим двигателем перемен". (Тоффлер А. Футуршок. СПб., 1997. С. 21.).
   Но буквально через несколько страниц мы читаем: "...Если технологию можно сравнить с большим двигателем, мощным акселератором, то знания - его топливо". (Там же. С. 25.). А конечный его вывод: "Я решительно отвергаю, что я - технологический или экономический детерминист, и каждому, кто внимательно меня читает, это должно быть ясно. Я не считаю, что какая-то одна-единственная сила приводит в движение систему, будь она технологическая, экономическая, сексуальная, расовая или экологическая". (Toffler A. Previews and Premises. New York, 1983. P. 208.)" (Семёнов Ю.И., Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). - М.: "Современные тетради". 2003. http://scepsis.net/library/id_1307.html).
   Странно, но говоря о технологическом детерминизме Семёнов почему-то позабыл упомянуть о концепциях индустриального (Арон, Гэлбрейт, А. Берли и др.), постиндустриального (Белл, Ж. Фурастье и др.), технотронного (3. Бжезинский), программированного (Турен), информационного (Е. Масуда) общества? Коснёмся некоторых из них:
   "Большое распространение в XX в. получили теории, обосновывающие значение науки и техники в развитии общества. Они в той или иной мере отражают реальные тенденции и социальную роль научно-технического прогресса в современном мире. Действительно, в наше время исключительно велика роль передовой науки, техники, технологии в развитии материального производства, в удовлетворении многих потребностей людей. Все большее значение приобретает научно-технический прогресс в развитии городского и сельского быта, а также в материальном обеспечении функционирования политической и духовной сфер общественной жизни.
   Это нашло свое отражение в проблематике социальной философии. Появились разного рода теории, раскрывающие экономическое значение современного научно-технического прогресса и его социальные последствия. В социальную философию прочно вошло понятие "научно-технической революции", характеризующее роль современной науки и техники в развитии общества, в его глубоких социальных преобразованиях.
   Наряду со всесторонним и объективным анализом проблем современной научно-технической революции имеют место односторонние толкования, превращение сегодняшней науки и техники не только в доминирующий, но чуть ли не в единственный фактор общественного прогресса. Теории, абсолютизирующие роль научно-технического фактора в развитии общества, получили название технократических (термин "технократия" происходит от греческого techne - искусство, ремесло, мастерство и kratos - власть, господство). Они составляют целое направление в развитии современной социальной философии, получившее название технологического детерминизма.
   Развивающиеся в рамках данного направления технократические теории при всех их различиях едины в том, что объявляют современную технику и технологию основополагающей причиной всех социальных изменений. Согласно этим теориям, научно-технический прогресс решающим образом влияет не только на производительность общественного труда и экономическую эффективность материального производства, но и на развитие социальной структуры общества, политических процессов, а также процессов, происходящих в духовной сфере общественной жизни.
   Ясно, однако, что наука, техника и технология, играющие огромную и все более значительную роль в развитии общества, являются далеко не единственным фактором общественного прогресса. К тому же их роль в развитии разных сфер жизни общества неодинаковая и, конечно же, не везде определяющая. Даже в экономической сфере, где их роль очевидна, необходимо учитывать наряду с научно-техническим фактором производства также его человеческий фактор, т. е. уровень квалификации и культуры работников, их способности и производственный опыт. Надо учитывать также характер экономических отношений, играющих в развитии материального производства весьма важную роль. В других сферах жизни, в том числе политической и духовной, технический фактор вообще не может быть главным. Он скорее направлен на техническое обеспечение происходящих там политических и духовных процессов. Тем не менее существование различных технократических теорий, абсолютизирующих роль техники и технологии в развитии общества, является фактом.
   К таким теориям относятся: теория единого индустриального общества (Р. Арон), стадий роста (У. Ростоу), нового индустриального общества (Дж. Гэлбрейт), постиндустриального общества (Д. Белл), сверхиндустриального общества (О. Тоффлер), технотронного общества (З. Бжезинский). В этих теориях больше общего, чем различий. Различаются они лишь незначительными оттенками, обусловленными главным образом тем, что создавались на разных стадиях научно-технического прогресса. Каждая из этих теорий отражает особенность той или иной стадии.
   По сути, все названные выше теории толкуют научно-технический прогресс как самодовлеющий фактор, действующий во многом независимо от других социальных обстоятельств и определяющий развитие общества. По мнению Д. Белла и многих других представителей технократических теорий, современный мир вступает в эпоху постиндустриального развития, приходящего на смену существующему индустриальному обществу. Это показывает развитие стран Западной Европы. Японии и особенно США. Нарождающееся постиндустриальное общество является, считает Д. Белл, результатом третьей технологической революции, суть которой заключается в повсеместной компьютеризации и телекоммуникации производства и других сфер общественной жизни. (Первая технологическая революция, пишет Д. Белл, была связана с открытием силы пара, вторая - с внедрением в производство электричества и химии. Обе эти технологические революции привели к многократному увеличению производительности общественного труда, умножению богатства и повышению благосостояния людей (Белл Д. Третья технологическая революция и ее возможные социоэкономические последствия: Реферат. ИНИОН АН СССР. М., 1990. С 3-4.)).
   Постиндустриальное общество изображается как принципиально новая организация экономики и быта людей, позволяющая достигнуть нового уровня и качества их жизни. Говорится о том, что наряду с постиндустриальным продолжают существовать индустриальные общества, основанные на традиционной технике и технологии, а также доиндустриальные. Им соответствуют индустриальные и доиндустриальные формы организации общественной жизни и культуры.
   Постиндустриальное общество характеризуется прежде всего как общество знаний, высоких технологий и услуг, направленных на удовлетворение широкого круга материальных и духовных потребностей людей, коренным образом меняющих условия их труда, быта и отдыха. В сферу услуг включаются многочисленные отрасли, предприятия и организации. Наряду с системой материальных и духовных ценностей данная сфера становится важнейшим слагаемым национального достояния.
   Решающую роль в становлении постиндустриального общества играет система коммуникаций, в которой на первый план выходят телекоммуникации. "С наступлением компьютерной эры, - пишет Д. Белл. - вообще отпадает необходимость в жесткой фиксации рабочего места", а современные рынки - "это не территории, а коммуникационные сети" (Там же. С. 7.). В результате такой организации общества резко возрастает число активных участников бизнеса, растет скорость и частота деловых контактов. Основной, по мнению Д. Белла, вопрос перехода к постиндустриальному обществу заключается в создании "новых социальных структур", реагирующих на новые условия производства и меняющих ценностные ориентации (Там же. С. 8.). И такие социальные структуры неизбежно формируются, хотя и не сразу, а через преодоление многих трудностей и противоречий.
   Теория постиндустриального общества является типичной технократической теорией, совокупность таких теорий составляет направление технологического детерминизма. Другие теории данного направления мало чем отличаются от нее, представляют скорее ее различные вариации. Так, О. Тоффлер, говоря о сверхиндустриальном обществе, в своих работах "Футуро-шок" и "Третья волна" рисует будущее человечества, по сути дела, в плане развития того же постиндустриального общества, в котором, благодаря всеобщей автоматизации производства, существенно повышается уровень потребления и многократно расширяется сфера услуг, исчезают идеология и партии.
   З. Бжезинский предсказывает наступление технотронного общества, которое должно утвердиться в результате информационной или компьютерной революции, что приведет к господству новой интеллектуальной, политической и научной элиты. Это общество будет характеризоваться, по его мнению, не только качественно новым уровнем производства, но и новой психологией и новой культурой.
   Нельзя не согласиться с тем, что современный научно-технический прогресс действительно преобразует общественное производство и оказывает серьезное влияние на все сферы развития общества. Однако он представляет собой лишь один из факторов общественного развития, хотя и весьма важный. Развитие и совершенствование современного общества происходит под влиянием многих других условий - социальных, политических, духовных. Нужно учитывать значение каждого из них, а также то, что они действуют не изолированно, а в тесной связи друг с другом." (Философия (под ред. проф. В.Н. Лавриненко), Серия: Institutiones": Юристъ; 1998, http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/lavr/index.php).
   Вроде бы всё понятно, но как же тогда быть со знаменитым марксовым: "Ручная мельница дает вам общество с сюзереном во главе, паровая мельница - общество с промышленным капиталистом" (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 4, стр. 133. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm)?
   На этот вопрос отвечает Намир Махди Аль-Ани:
   "Технологические детерминисты не являются единственными, кто признает за техникой детерминирующую функцию в качестве фактора общественного развития. Так, например, марксисты также утверждают, что техника выполняет такую функцию, однако в отличие от первых, они не абсолютизируют ее значения, не придают технике статус главного или единственного, детерминирующего общественное развитие начала.
   И в самом деле, хотя К. Маркс и полагает, например, что "ручная мельница дает общество с сюзереном во главе, паровая мельница - общество с промышленным капиталистом", он, тем не менее, считает, что роль техники как фактора общественно-исторического процесса не абсолютна, а относительна. Дело в том, что техника рассматривается им не как главный и определяющий, а как фактически подчиненный и определяемый элемент производительных сил, которые, как было уже отмечено выше, пребывают, согласно его социально-философской концепции, в постоянном взаимодействии с производственными отношениями и в своем единстве с ними образуют способ производства как конечную основу существования и развития человеческого общества. Поэтому, можно сказать, что с марксистской точки зрения, техника как фактор общественно-исторического развития действует не прямо и не в "чистом виде", а только опосредованно через систему существующих производственных отношений, в структуре которых решающими являются отношения собственности. Следовательно, именно форма собственности на средства производства, в конечном счете, и определяет собой, в какое направление и насколько эффективно техника задействована в качестве движущей силы общественно-исторического процесса. Это означает, что научно-технический прогресс, с указанной точки зрения, оказывается обусловленным, в конечном итоге, способом производства вообще и производственными отношениями, в частности." (Аль-Ани Н.М. Философия техники: очерки истории и теории : учебное пособие / Н. М. Аль-Ани. - СПб, 2004. - 184 с. http://automationlab.ru/index.php/2011-05-12-06-16-44/307-8------).
   К технике, технологиям и научно-технической революции мы ещё вернёмся, а пока...
  
   "Экологический детерминизм (Дж. Кларк, Дж. Стюард, М. Харрис, Э. Ле Руа Ладюри, Э.С. Кульпин и др.)
   Л. Уайт, выдвигая на первый план технику, рассматривал ее, как и всю культуру в целом, в качестве средства, при помощи которого общество приспосабливается к окружающей его природной среде. Но понятие среды не играло в его концепции сколько-нибудь существенной роли.
   Зато в построениях других исследователей, большей частью тоже из числа этнологов, оно выступило на первый план. Развиваемые ими концепции, будучи генетически связанными с географическим детерминизмом, в то же время в целом ряде аспектов отличались от него. Своеобразным связующим звеном между географическим детерминизмом и этим новым направлением были труды Ф. Ратцеля, прежде всего его работа "Земля и жизнь" (русск. переводы: Т. 1. СПб., 1905; Т. 2. 1909 и др.).
   Разрабатывая понятие внешней среды, все эти ученые исходили из данных экологии, которая, возникнув в качестве науки чисто биологической, в дальнейшем стала включать в себя и такие разделы, как социальная экология. Важнейшим понятием этой науки является категория экологической системы (экосистемы), под которой понимается единый комплекс, состоящий из множества как живых, биотических (организмы и их сообщества), так и косных, абиотических экологических компонентов. Все эти компоненты связаны между собой многообразными связями, включая причинно-следственные, обмен веществ и распределение потока энергии. Экосистемы образуют иерархию, низшими звеньями которой являются биогеоценозы, а высшим - биосфера Земли...
   Чтобы существовать, социоисторический организм должен приспособиться к среде, сбалансировать свои отношения со всеми остальными ее компонентами, прежде всего с теми, которые имеют жизненно важное для него и его членов значение. Если равновесие со средой по тем или иным причинам нарушается, то возникает кризис, который ставит под угрозу существование как социора, так и его членов. Чтобы продолжать нормальное существование, члены социоисторического организма должны принять меры к разрешению кризиса, восстановить, причем теперь на новой основе, его баланс со средой. Средство восстановления нарушенного равновесия - изменение культуры, прежде всего техники и технологии, а также и форм хозяйства. Как мы уже видели, в довольно абстрактной форме подобного рода идеи излагались в работах К. Каутского и Н.И. Бухарина".
   Далее, как экологический детерминизм, Семёнов характеризует "все концепции, в которых в качестве если не единственного, то важного фактора развития общества выступает среда" (Семёнов Ю.И., Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). - М.: "Современные тетради". 2003. http://scepsis.net/library/id_1307.html).
  
   Не вдаваясь подробно во все эти теории, отметим, что наряду с ними профессор рассматривает и другие концепции общественного развития:
   - Классический волюнтаризм (Т. Карлейль, П.Л. Лавров, Н.В. Шелгунов, X. Ортега-и-Гассет, К. Поппер, Л. Мизес и др.),
   - Конспиративистский вариант волюнтаризма (концепции заговора от С.А. Нилуса до Е.Т. Гайдара),
   - Концепции определяющей роли социально-духовного фактора (Л. Блан, П. Сорокин, К. Ясперс, М. Хайдеггер, Ф. Фукуяма, школа "Анналов" и др.), среди которых вскользь упомянут и культурный детерминизм,
   - Биологические и социально-биологические концепции (Э. Уилсон, Ж. Дюби, И.П. Павлов, 3. Фрейд, В. Райх и др.),
   - Провиденциализм и русская религиозная философия конца XIX - начала XX вв.,
   - Концепции угасающей или пульсирующей силы общественного развития (Ж. Гобино, H.A. Васильев, О. Шпенглер, А. Тойнби, Л.Н. Гумилев и др.).
   Возможно, следовало бы подробнее остановиться на культурном детерминизме, как и на остальных социально-духовных концепциях. Изложем одну точку зрения (например, всё того же Ю.И. Семёнова), другую...
   Но давайте лучше предоставим слово "первому русскому марксисту" Г.В. Плеханову:
   "Подлинные и последовательные материалисты... не склонны всюду лезть с экономическим фактором. Да и самый вопрос о том, какой фактор господствует в общественной жизни, кажется им неосновательным вопросом... Неуместность вопроса о том, какой фактор господствует в общественной жизни, стала очень заметной уже со времени Гегеля. Гегелевский идеализм исключал самую возможность подобных вопросов. Тем более исключает её современный нам диалектический материализм...
   Что такое - социально-исторические факторы? Как возникает представление о них?
   Возьмём пример. Братья Гракхи стремятся остановить гибельный для Рима процесс захвата общественных земель римскими богачами. Богачи сопротивляются Гракхам. Завязывается борьба. Каждая из борющихся сторон страстно преследует свои цели. Если бы я захотел описать эту борьбу, я мог бы представить её, как борьбу человеческих страстей. Страсти явились бы, таким образом, "факторами" внутренней истории Рима. Но как сама Гракхи, так и их противники пользовались в борьбе теми средствами, которые давало им римское государственное право. Я, конечно, не позабуду об этом в моём рассказе, и, таким образом, римское государственное право тоже окажется фактором внутреннего развития римской республики. Далее: люди, боровшиеся против Гракхов, были материально заинтересованы в поддержании глубоко укоренившегося злоупотребления. Люди, поддерживавшие Гракхов, были материально заинтересованы в его устранении. Я укажу и на это обстоятельство, вследствие чего описываемая мною борьба явится борьбою материальных интересов, борьбою классов, борьбою бедных с богатыми. Следовательно, вот у меня уже и третий фактор, и на этот раз самый интересный: знаменитый экономический фактор. Если у вас есть .время и охота, вы, мой читатель, можете пространно рассуждать на тему о том, какой именно из факторов внутреннего развития Рима господствовал надо всеми: в моём историческом рассказе вы найдёте достаточно данных для поддержания любого мнения на этот счёт.
   Что касается меня, то пока я не выйду из роли простого рассказчика, - я не стану очень горячиться по поводу факторов. Их сравнительное значение меня совсем не интересует. Как рассказчику, мне нужно одно: по воможности точно и живо изобразить данные события. Для этого я должен установить известную, хотя бы только внешнюю связь между ними и расположить их в известной перспективе. Если я упоминаю о страстях, волновавших боровшиеся стороны, или о тогдашнем государственном устройстве Рима, или, наконец, о существовавшем в нём неравенстве имуществ, то я делаю это единственно в интересах связного и живого изложения событий.
   Достигнув этой цели, я почувствую себя совершенно удовлетворённым, равнодушно предоставляя философам решать, - господствуют ли страсти над экономией, или экономия над страстями, или, наконец, ничто ни над чем не господствует, так как каждый "фактор" пользуется золотым правилом: живи и жить давай другим.
   Всё это будет в том случае, если я не выйду из роли простого рассказчика, чуждого всякой склонности к "лукавому мудрствованию". А что будет, если я не ограничусь этой ролью; если я пущусь философствовать по поводу описываемых мною событий? Тогда я уже не удовольствуюсь одною внешнею связью событий; тогда я пожелаю открыть их внутренние причины, и те самые факторы, - человеческие страсти, государственное право, экономика, - которые я прежде оттенял и выдвигал, руководимый почти одним только художественным инстинктом, получат в моих глазах новое, огромное значение. Они представятся мне именно этими искомыми внутренними причинами, именно теми "скрытыми силами", влиянием которых и объясняются события. Я создам теорию факторов.
   Та или другая разновидность такой теории, действительно, должна родиться всюду, где люди, интересующиеся общественными явлениями, переходят от простого их созерцания и описания к исследованию существующей между ними связи.
   Теория факторов растёт, кроме того, вместе с ростом разделения труда в общественной науке. Все отрасли этой науки - этика, политика, право, политическая экономия и проч. - рассматривают собственно одно и то же: деятельность общественного человека. Но они рассматривают её каждая с своей особой точки зрения. Г-н Михайловский сказал бы, что каждая из них "заведует" особою "струною". Каждая "струна" может быть рассматриваема, как фактор общественного развития. И в самом деле, мы можем теперь насчитать почти столько же факторов, сколько существует отдельных "дисциплин" в общественной науке.
   После сказанного, надеемся, понятно, что такое социально-исторические факторы и как возникает представление о них.
   Социально-исторический фактор есть абстракция, представление о нём возникает путём отвлечения (абстрагирования). Благодаря процессу абстрагирования, различные стороны общественного целого принимают вид обособленных категорий, а различные проявления и выражения деятельности общественного человека - мораль, право, экономические формы и проч. - превращаются в нашем уме в особые силы, будто бы вызывающие и обусловливающие эту деятельность, являющиеся её последними причинами.
   Раз возникла теория факторов, необходимо должны начаться споры о том, какой фактор нужно признать господствующим.
   Между "факторами" существует взаимодействие: каждый из них влияет на все остальные и, в свою очередь, испытывает на себе влияние всех остальных. В результате получается такая запутанная сеть взаимных влияний, прямых действий и отражённых воздействий, что у человека, задавшегося целью объяснить себе ход общественного развития, начинает кружиться голова, и он чувствует непреодолимую потребность найти хоть какую-нибудь нить для выхода из этого лабиринта. Так как горький опыт убедил его в том, что точка зрения взаимодействия приводит лишь к головокружению, то он ищет другой точки зрения; он старается упростить свою задачу. Он спрашивает себя, не является ли какой-нибудь из социально-исторических факторов первой основной причиной возникновения всех остальных. Если бы ему удалось решить этот вопрос в утвердительном смысле, то его задача, действительно, была бы несравненно проще. Положим, он убедился, что все общественные отношения всякой данной страны, в своём возникновении и развитии, обусловливаются ходом её умственного развития, который, с своей стороны, определяется свойствами человеческой природы (идеалистическая точка зрения). Тогда он легко выходит из заколдованного круга взаимодействия и создаёт более или менее стройную и последовательную теорию общественного развития. Впоследствии, благодаря дальнейшему изучению предмета, он увидит, может быть, что он ошибался, что нельзя признать умственное развитие людей первой причиной всего общественного движения. Сознаваясь в своей ошибке, он в то же время заметит, вероятно, что ему всё-таки полезно было его временное убеждение в господстве умственного фактора над всеми остальными, так как без этого убеждения он не сошёл бы с мёртвой точки взаимодействия и ни на один шаг не подвинулся бы в понимании общественных явлений.
   Было бы несправедливо осуждать такого рода попытки установить ту или другую иерархию между факторами общественно-исторического развития. Они были так же необходимы в своё время, как неизбежно было появление самой теории факторов...
   Но как бы ни была законна и полезна в своё время теория факторов, она не выдерживает теперь критики. Она расчленяет деятельность общественного человека, превращая различные её стороны и проявления в особые силы, будто бы определяющие собою историческое движение общества. В истории развития общественной науки эта теория играла такую же роль, как теория отдельных физических сил в естествознании. Успехи естествознания привели к учению об единстве этих сил, к современному учению об энергии. Точно так же и успехи общественной науки должны были повести к замене теории факторов, этого плода общественного анализа, синтетическим взглядом на общественную жизнь.
   Синтетический взгляд на общественную жизнь не составляет особенности современного нам диалектического материализма. Его мы находим уже у Гегеля, для которого задача состояла в научном объяснении всего общественно-исторического процесса, взятого во всём его целом, т.е., между прочим, со всеми теми сторонами и проявлениями деятельности общественного человека, которые людям абстрактного мышления представлялись в виде отдельных факторов. Но Гегель, в своём качестве "абсолютного идеалиста", объяснял деятельность общественного человека свойствами всемирного духа...
   Он показал, что люди делают свою историю вовсе не затем, чтобы шествовать по заранее начертанному пути прогресса, и не потому, что должны повиноваться законам какой-то отвлечённой (по выражению Лабриола - метафизической) эволюции. Они делают её, стремясь удовлетворить свои нужды, и наука должна объяснить нам, как влияют различные способы удовлетворения этих нужд на общественные отношения людей и на их духовную деятельность.
   Способы удовлетворения нужд общественного человека, да в значительной степени и сами эти нужды, определяются свойствами тех орудий, с помощью которых он в большей или меньшей степени подчиняет себе природу; иначе сказать, они определяются состоянием его производительных сил. Всякое значительное изменение состояния этих сил отражается также и на общественных отношениях людей, т.-е., между прочим, и на их экономических отношениях. Для идеалистов всех видов и разновидностей экономические отношения были функцией человеческой природы; материалисты-диалектики считают эти отношения функцией общественных производительных сил...
   Итак, люди делают свою историю, стремясь удовлетворить свои нужды. Нужды эти даются первоначально, конечно, природой; но затем значительно изменяются, в количественном и качественном отношениях, свойствами искусственной среды. Находящиеся в распоряжении людей производительные силы обусловливают собою все их общественные отношения. Прежде всего состоянием производительных сил определяются те отношения, в которые люди становятся друг к другу в общественном процессе производства, т.-е. экономические отношения. Эти отношения естественно создают известные интересы, которые находят своё выражение в праве. "Каждая правовая норма защищает определённый интерес", - говорит Лабриола. Развитие производительных сил создаёт разделение общества на классы, интересы которых не только различны, но во многих, - и притом самых существенных отношениях, - диаметрально противоположны. Эта противоположность интересов порождает враждебные столкновения между общественными классами, их борьбу. Борьба приводит к замене родовой организации государственной, задача которой заключается в охранении господствующих интересов. Наконец, на почве общественных отношений, обусловливаемых данным состоянием производительных сил, вырастает обычная нравственность, т.-е. та нравственность, которая руководит людьми в их обычной житейской практике.
   Таким образом, право, государственный строй и нравственность всякого данного народа непосредственно и прямо обусловливаются свойственными ему экономическими отношениями. Этими же отношениями обусловливаются, - но уже косвенно и посредственно, - все создания мысли и воображения: искусство, наука и т. д.
   Чтобы понять историю научной мысли или историю искусства в данной стране, недостаточно знать её экономию. Надо от экономии уметь перейти к общественной психологии, без внимательного изучения и понимания которой невозможно материалистическое объяснение истории идеологий. Это не значит, конечно, что существует какая-то общественная душа или какой-то коллективный народный "дух", развивающийся по своим особым законам и выражающийся в общественной жизни. "Это чистейший мистицизм", говорит Лабриола. Для материалиста в данном случае речь может итти только о преобладающем настроении чувств и умов в данном общественном классе данной страны и данного времени. Такое настроение чувств и умов является результатом общественных отношений. Лабриола твёрдо убеждён в том, что не формы сознания людей определяют формы их общественного бытия, а наоборот - формами их общественного бытия определяются формы их сознания. Но, раз возникнув на почве общественного бытия, формы человеческого сознания составляют часть истории. Историческая наука не может ограничиться одной анатомией общества ; она имеет е виду всю совокупность явлений, прямо или косвенно обусловленных общественной экономией, до работы воображения включительно. Нет ни одного исторического факта, который своим происхождением не был бы обязан общественной экономии; но не менее верно и то, что нет ни одного исторического факта, которому не предшествовало бы, которого не сопровождало бы и за которым не следовало бы известное состояние сознания. Отсюда - огромная важность общественной психологии. Если с нею необходимо считаться уже в истории права и политических учреждений, то без неё нельзя сделать ни шагу в истории литературы, искусства, философии и проч.
   Когда мы говорим, что данное произведение вполне верно духу, например, эпохи Возрождения, то это значит, что оно совершенно соответствует преобладавшему в то время настроению тех классов, которые давали тон общественной жизни. Пока не изменились общественные отношения, психология общества тоже не изменяется. Люди привыкают к данным верованиям, данным понятиям, данным приёмам мысли, данным способам удовлетворения данных эстетических потребностей. Но если развитие производительных сил приводит к сколько-нибудь существенным переменам в экономической структуре общества, а вследствие этого и во взаимных отношениях общественных классов, то изменяется и психология этих классов, а с нею и "дух времени", и "характер народа". Эта перемена выражается в появлении новых религиозных верований или новых философских понятий, новых направлений в искусстве или новых эстетических потребностей.
   По мнению Лабриола, надо также принять в соображение, что в идеологиях играют часто очень большую роль переживания понятий и направлений, унаследованных от предков и сохраняемых лишь по преданию. Кроме того, в идеологиях сказывается также и влияние природы.
   Искусственная среда, как мы уже знаем, чрезвычайно сильно преобразует влияние природы на общественного человека. Из непосредственного влияние это делается посредственным. Но оно не перестаёт существовать. В темпераменте всякого народа сохраняются некоторые, созданные влиянием естественной среды, особенности, которые до известной степени видоизменяются, но никогда не уничтожаются вполне приспособлением к общественной среде. Эти особенности народного темперамента составляют то, что называется расой. Раса оказывает несомненное влияние на историю некоторых идеологий, например, искусства. И это обстоятельство ещё более затрудняет её и без того уже не лёгкое научное объяснение." (Плеханов Г.В. О материалистическом понимании истории. ("Новое слово", 1897, N 9.) / Плеханов Г.В. Сочинения в 24 томах, Издание 2-е, Госиздат. 1-я Образцовая типография. Москва, т. 8, Стр. 241 - 252. http://libelli.ru/marxinew/pl_ss_24.htm).
  
   Подведём итоги, но сперва напомним читателям, что же такое детерминизм?
   "Детерминизм (от лат. determino - определяю) - общее учение о взаимосвязи и взаимообусловленности явлений и процессов реальности. Представления о детерминизме входят в структуру научного метода - они нацеливают исследование на анализ и раскрытие условий, причин и закономерностей, любых изменений в природе, обществе и мышлении. Основу детерминизма составляют концепции причинности и закономерностей." (Детерминизм / Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001. http://iph.ras.ru/elib/0929.html).
   "Понятие "детерминизм" применяется в разных смыслах: философском, системном, статистическом. Философское содержание принципа детерминизма в социальных науках включает утверждение объективного характера детерминированности социальных процессов, различение динамических и статистических законов. Детерминизм в этих рамках предполагает наличие исторической необходимости, т.е. такой связи явлений, в которой проявляется доминирующая тенденция. В процессе исторического развития каждое последующее поколение людей действует в условиях, унаследованных от прошлого. Преемственность поколений определяет общее направление истории, которое не может быть произвольно изменено. Идеи, вдохновляющие людей на социальное действие, порождаются условиями общественного бытия, и от степени их соответствия этим условиям зависит возможность их реализации. Детерминированность общественной жизни является основой научного предвидения социальных явлений. Историческая необходимость не исчерпывает всего богатства явлений, а выражает только самое общее направление их развития. Индивидуальный характер и многогранность каждого конкретного социального явления - результат множества действующих факторов.
   Детерминизм в рамках системного подхода, который занимает приоритетное положение в социальных науках, означает целостность образующих социальную систему элементов, именно в их системном характере усматривается основание их специфики и развития. В статистическом анализе, распространенном в социологии, демографии и др. социальных науках, детерминизм наполняется иным содержанием. В крупных совокупностях социальных явлений выявляется статистическая закономерность или тенденция развития, подчеркивается значение случайности во взаимодействии многих элементов и выявляются причины отклонений от предполагаемого хода событий на основе анализа статистических распределений. В социальных науках признается вероятностный и вместе с тем закономерный характер социальных связей." (Детерминизм в социальных науках / Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001. http://iph.ras.ru/elib/0930.html).
   Таким образом, "детерминизм" - не просто ругательное слово, которое сплошь и рядом используют последователи марксистского учения, начиная от самых дремучих ортодоксов ленинско-сталинского разлива до профессора Семёнова, в качестве ярлыка для клеймения своих идеологических противников, но и метод, позволяющий вычленить из общей массы те факторы, что оказывают существенное влияние на развитие человеческого общества, и определить степень этого влияния в количественных показателях.
   Такой подход позволяет рассмотреть процесс развития человечества, цивилизации или региона в определённой плоскости - по отношению к экономическому, техническому, культурному прогрессам. Причём, вопреки утверждению Г.В. Плеханова более чем столетней давности, современная вычислительная техника и информационные технологии позволит справиться с "запутанной сетью взаимных влияний, прямых действий и отражённых воздействий", от которой у современника "первого марксиста" непременно "начинает кружиться голова". Всё-таки сейчас на дворе двадцать первый век, а не девятнадцатый!
   Конечно, для этого придётся предпринять значительные усилия: написать соответствующую программу, собрать достоверные статистические данные, задать алгоритм... Но эта задача вполне решаема. Возможно, мы станем свидетелями подобных вычислений, в результате которых будет выявлено влияние если не всех, то наиболее значимых факторов общественного развития в том или ином историческом периоде. Причем не одного какого-то отдельного, а целой группы.
  
   5. Вернёмся опять к рисунку 47, где показана спираль общественного развития. Как мы уже выяснили, общественно-экономическия формация - ни что иное, как участок этой спирали, вырванный из общего контекста марксистами, потому что он, по их мнению, соответствует некоему набору признаков. Главнейшие из них: способ производства, производственные отношения, базис, надстройка и так далее. При этом ортодоксы марксизма-ленинизма утверждают, что определённому способу производства должна соответствовать определённая общественно-экономическия формация, и никак иначе, когда мы ясно видим, что это не так.
   Но если наличие "бесхозных" способов производства (которые не имеют собственных формаций) мы обнаружили, возникает вопрос, а не найдётся ли в истории человечества неких достаточно устойчивых форм общественно-экономического устройства, остававшихся незыблемыми на протяжении довольно значительного времени. В данном случае не имеет значения, являются ли эти образования переходными от одной "классической" формации к другой или существуют рядом с ними. Главное, что они имеют от них коренные отличия, если не в способе производства, то в организации этого производства, системе распределения конечного продукта, то есть в базисе, а так же в сопутствующей ему надстройке.
   Характерно, что выше сам Семёнов уже давал нам несколько примеров подобной общественной организации:
   "На стадии предклассового общества шло формирование политарного способа производства. Становящийся политаризм можно было бы назвать протополитаризмом."
   Далее профессор довольно подробно описывает несколько разновидностей протополитарного и протонобиларного способов производства и соответствующих им форм общественного устройства, отмечая при этом, что...
   "Ни один из этих шести основных типов предклассового общества не может быть охарактеризован как общественно-экономическая формация, ибо он не был стадией всемирно-исторического развития. Такой стадией было предклассовое общество, но оно тоже не может быть названо общественно-экономической формацией, ибо оно не представляло собой единого социально-экономического типа.
   К разным социально-экономические типам предклассового общества вряд ли применимо и понятие параформации. Они не дополняли какую-либо общественно-экономическую формацию, существовавшую в качестве стадии мировой истории, а все вместе взятые заменяли общественно-экономическую формацию. Поэтому их лучше всего было бы именовать общественно-экономическими проформациями (от греч. про - вместо)." (Семёнов Ю.И., Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). - М.: "Современные тетради". 2003. http://scepsis.net/library/id_1327.html).
   На мой взгляд, с Семёновым можно было бы поспорить, потому что, как уже отмечалось выше, не существует никаких "стадий всемирно-исторического развития", тем более в концепции самого профессора. Но не станем на этом заострять внимания, поскольку Семёнов занимался историей предклассовых обществ долгие годы, если не десятилетия, и гораздо лучше в них разбирается. Не хочет обзывать формациями найденные им же самим социальные организмы, ну и не надо. Хотя, казалось бы все признаки налицо, тем более во всемирно-историческом масштабе.
   Нас больше интересует не то, что случилось в незапамятные времена, а то, что произошло в России, особенно после 1917 года. И в этой связи, как это не покажется странным, нам понадобится рассмотреть несколько форм организации общества, по мнению марксистов не "дотянувших" до полноценных общественно-экономическая формаций.
  
   1. КАРФАГЕН.
   Общественное устройство Карфагенской республики уже обсуждалось выше. К сожалению, при имеющемся минимуме фактов точно идентифицировать его не представляется возможным. Рассматривая одни и те же "косвенные улики", сторонники марксизма-ленинизма видят в этом обществе классический рабовладельческий строй, тогда как их противники - вполне сформировавшийся капитализм.
   Поэтому обратимся к другому государству, чьё общественно-экономическое устройство в чём-то сходно с карфагенским. По крайней мере должно быть сходным, ведь речь идёт о Венецианской республике.
   Строго говоря, речь о ВЕНЕЦИИ пойдёт, как об образе собирательном, характерном (в той или иной степени) для всех торговых республик, а таких наберётся немало.
   Древние торговые города, такие, как Тир, Сидон, Газа и другие, здесь мы рассматривать не будем, но и без них наберётся немало торговых республик, хотя бы в той же средневековой Италии:
   - Амальфитанское герцогство (Амальфи (Amalfi)) - 958 - 1137 гг.,
   - Анконская республика (Repubblica di Ancona) - XII век - 1532 г.,
   - Гаэта (Caieta, с 915 г. - Гаэтанское герцогство) - VIII век - 1140 г.,
   - Наияснейшая Генуэзская республика (Repubblica di Genova) - XI век - 1797 г.,
   - Пизанская республика (Repubblica di Pisa) - 1085 - 1406 и 1494 - 1509 гг.,
   - Дубровницкая республика (лат. Respublica Ragusina, итал. Repubblica di Ragusa, Республика Святого Влаха) - 1358 - 1808 гг.,
   Кроме этих итальянских морских республик можно было бы упомянуть города Ганзы и Новгородскую республику, которые имели похожее общественное устройство, но остановимся на Венеции.
   Светлейшая Республика Венеция (она же - Республика Святого Марка; вен. SerenЛsima Republica de Venesia, итал. Serenissima Repubblica di Venezia) - 697 - 1797 гг.
   Что же о ней известно?
   "Венеция возникла как город на месте нескольких прибрежных поселений на рубеже IX - Х вв. Общинное самоуправление сформировалось еще ранее. Уже в VII - VIII вв. союзом островов управляли несколько выборных трибунов (по одному от острова), а народное собрание выбирало главу союза - герцога (несколько переделанное название этого титула duce стало позднее специальным обозначением правителя города - дожа).
   К Х в. положение Венеции настолько укрепилось, что Византийская империя, которая была господствующей политической силой на Адриатическом море, признала город государственно самостоятельным. К середине XI в. завершилось в основном становление городской коммунальной организации. В отличие от других городов Северной Италии, где коммунальный строй не отличался устойчивостью и довольно быстро превращался в олигархическую или единоличную синьорию, горожане Венеции неуклонно стремились ограничить власть и положение собственных правителей. В 1032 г. был положен запрет на выдвижение в дожи по родству с предыдущим (традиция держалась того правила, что своего преемника выдвигает сам правитель). Тем самым был положен предел возможному превращению города в наследственную монархию. В конце XII в. при выборах дожа стали прибегать к народному голосованию путем создания особой коллегии выборщиков. С 1192 г. дож обязывался приносить присягу в верности венецианскому народу.
   Социальный уклад венецианской коммуны несколько отличался от других областей Италии. Это сказалось на формировании и функционировании республиканских институтов в городе. Городская жизнь была практически не связана с крупными феодальными владениями. Знать была представлена преимущественно городским патрициатом, сложившимся на ростовщичестве и торговле. К Х в. венецианский патрициат приобрел социальную однородность, здесь отсутствовали столь критические для других итальянских коммун междусословные противоречия. Расширение венецианских владений в итоге начавшейся морской и колониальной экспансии города, опираясь на созданный мощный военный и торговый флот, позволило патрициату стать земельными собственниками. Вследствие этих и многих других причин, хотя венецианское общество и знало типичное для Средневековья деление на знать и народ, первые не противопоставляли себя второму. Не было здесь и непримиримой борьбы за власть. Почти на протяжении тысячи лет единственной социально и политически руководящей силой оставался городской патрициат. Цеховые организации и самоуправление не приобрели никакого политического значения и не претендовали на него. Сложившийся на этой основе политический строй не нуждался поэтому ни в каких двойных и тройных институтах для выработки компромисса интересов и отличался высокой степенью стабильности. Основные властные и правительственные институты, которые оформились во второй половине XIII в., почти неизменными просуществовали до XVIII в., времени заката самостоятельной Венецианской республики." (Омельченко О.А. Всеобщая история государства и права. Т. 1, 2 ТОН - Остожье, 2000. http://www.bibliotekar.ru/istoriya-gosudarstva-i-prava-2/191.htm).
   "Европейское Средневековье было, безусловно, временем доминирования крестьянского земледельческого труда. Однако эта констатация применима далеко не ко всем странам Европы. Она справедлива по отношению к так называемым "территориальным государствам" типа Франции, Польши или России. Иная картина наблюдалась в ориентированных на международную торговлю европейских городах-государствах. Таких зональных анклавов было два - италийско-левантийский, связанный с торговлей на Средиземном море, и германо-ганзейский - на Балтике. Земледелец в их социальной инфраструктуре уже не играл сколь-либо значимой роли. На первое место выходят профессии, относящиеся к профилю услуг (Вебер М. Избранное: Образ будущего. М., 1994).
   Главным сервисным центром средневекового мира являлась Венеция. Откуда такая предрасположенность? Сколотившая несметный капитал на посреднической торговле и финансовых махинациях Венецианская республика имела крупнейший бюджет среди всех европейских государств. По расчетам Ф. Броделя, на начало XV в. он составлял примерно 1,6 млн дукатов. В то же время бюджет Французского королевства оценивался в 1 млн дукатов. При этом население Франции составляло приблизительно 15 млн человек, а Венеции - максимум 1,5 млн Таким образом, средний венецианец был в 16 раз богаче среднего француза. Имея такое состояние, венецианские граждане предпочитали традиционному крестьянскому труду сервисную сферу (Бродель Ф. Время мира. М., 1992. Т. 3.).
   Венецианское государство рассматривалось К. Шмиттом как типологический пример, выражающий "номос" морского существования. "Почти половину тысячелетия, - свидетельствовал немецкий философ, - республика Венеция считалась символом морского господства и богатства, выросшего на морской торговле. Она достигла блестящих результатов на поприще большой политики, ее называли "самым диковинным созданием в истории экономики всех времен". Все, что побуждало фанатичных англоманов восхищаться Англией в XVIII - X веках, прежде уже было причиной восхищения Венецией. Огромные богатства, преимущество в дипломатическом искусстве, с помощью которого морская держава умеет вызывать осложнения во взаимоотношениях континентальных держав и вести свои войны чужими руками, основной аристократический закон, дававший видимость решения проблемы внутриполитического порядка, толерантность в отношениях религиозных и философских взглядов, прибежище свободолюбивых идей и политической эмиграции" (Шмитт К. Земля и море: Созерцание всемирной истории // ).
   К. Шмитт обнаружил общие типологические черты, объединяющие средневековую Венецию и Великобританию Нового времени. В этот же ряд аналогий из античной эпохи может быть перемещен Карфаген, а из современности - Соединенные Штаты Америки. К перечню шмитовских индикаторов следует также добавить преимущественное развитие сферы услуг. Сервис исторически находился в корреляционной зависимости с торговой ориентированностью перечисленных государств. И эта связь не случайна. Чем более была представлена страна в мировой торгово-финансовой деятельности, тем значительнее оказывался в ней сектор сервисной занятости населения." (Якунин В.И., Сулакшин С.С., Багдасарян В.Э., Кара-Мурза С.Г., Деева М.А., Сафонова Ю.А. Постиндустриализм. Опыт критического анализа. Монография - М.: Научный эксперт, 2012. - 288 с. http://rusrand.ru/files/13/08/08/130808052717_blok.pdf).
   Оставив в стороне средневековый сервис, а также панегирики венецианским демократии, свободолюбию и толерантности, отметим, что в республике не всё так было радужно и гладко, как пытаются нам представить вышеупомянутые авторы, воспевающие оды этому общественно-экономическому устройству.
   Народовластие в Венеции было, но оно шло рука об руку с РАБСТВОМ. Да и сами свободные граждане не были равноправны.
   "В 1297 г. Венеция стала как бы цитаделью богачей благодаря "закрытию Большого Совета" (lа serrata) (В 1297 г. была проведена реформа (так называемое "закрытие Большого Совета"), устранившая от дела управления даже часть богатых купеческих фамилий. Венецианская республика превратилась в олигархическую республику - прим.ред.). Венецианские нобили сделались замкнутой кастой, и на века. И врата этой цитадели открывались перед кем-либо в редчайших случаях. Ниже нобилей категория простых граждан (cittadini) была, несомненно, более доступна. Но Синьория очень рано создала два типа гражданства: de intus и de intus et extra ; первое - "частичное", последнее - полноправное. Да еще требовалось 15 лет постоянного проживания в городе, чтобы иметь право добиваться первого, и 25 лет - для получения последнего. Из этого правила мало было исключений ; оно было не только формальным, но и отражало определенные подозрения. Сенатский декрет 1386 г. даже запретил новым горожанам (в том числе и полноправным) непосредственно торговать в Венеции с немецкими купцами в "Немецком дворе" (Fondego dei Tedeschi) или вне его." (Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. ХV - ХVIII вв. т. I. 1986. http://scibook.net/evropyi-ameriki-istoriya/poddayutsya-modelirovaniyu-formyi-zapadnogo-32271.html).
   "Ниже нобилей стоит "народ", "популяры". Это, прежде всего, основная масса населения, которая организуется в цехи. В руках этой социальной группы сосредоточивается производство и обслуживание морской торговли. Значение этого социального слоя настолько ниже значения знати, насколько экономическое значение производства в Венеции того времени было ниже значения торговли. При всем том это все-таки "граждане".
   Граждане противостоят негражданам, иностранцам, "обывателям", habitatores, как называли в Венеции долго проживавших здесь иностранцев; однако и они в конце концов становились "гражданами" и особенно те из них, которые принадлежали к представителям "свободных профессий" - врачи, адвокаты, грамотные люди вообще (I capitolari, ed. cit., v. I, pp. 287, 297, 299.).
   Основная масса крестьянства на территории дуката была, по-видимому, свободной. Некоторые документы Государственного Венецианского Архива от XII в., опубликованные еще М.М. Ковалевским, говорят об этом достаточно убедительно. Нельзя согласиться только с тем, что взаимоотношения землевладельца и крестьянина, сидевшего на его земле, регулировались нормами римского права, как это думает М.М. Ковалевский (Экономический рост Зап. Европы, т. II, стр. 68 и след.). Мы уже указывали выше, что за старыми терминами надо искать новых социально-экономических отношений. Едва ли можно сомневаться в том, что кое-где в небольших землевладельческих районах дуката сохранялись еще и крепостнические отношения (Нельзя понять оснований, которые позволяют Кречмайру говорить о росте этой группы населения дуката (цит. соч., т. I, стр. 371)). Это во всяком случае можно утверждать относительно церковных и светских владений за пределами дуката, в "марках" и особенно во Фриуле и Истрии.
   Несомненно, по-прежнему было довольно много рабов преимущественно в качестве домашней прислуги. Диплом Фридриха Барбароссы гарантировал венецианским богатеям неприкосновенность их достояния, заключается ли оно в различных видах имущества, или в рабах и рабынях (MGH L. Const., v. I, p. 376.). На рабах, помимо обслуживания своих господ, лежала также и тяжелая обязанность приводить в движение веслами тогдашние военные суда, галеры. "Галеотти", как их тогда называли, могли быть рабами и не в полном смысле этого слова: в Венеции существовала форма временного закладничества, превращавшая на определенный срок в раба и свободного человека. Среди "галерников" такой элемент не был, по-видимому, редкостью (I galeotti. Annali dei signori Reifenberg (AV, v. XVIII. p. II))" (Соколов Н.П. Образование Венецианской колониальной империи. - Издательство Саратовского университета, 1963. http://annales.info/evrope/sokolov/vki03_07.htm#VII_1).
   "Большая галера (galia grosse) была главным типом торгового судна на Средиземноморье в тот период. Впервые большие галеры начали строить в Венеции в конце XIII века. Большая торговая галера предназначалась для транспортировки дорогих и нетяжелых грузов между Венецией и арабскими портами на востоке Средиземного моря, например, специй и тканей. Вскоре на больших галерах стали перевозить паломников па Святую Землю. Торговые галеры курсировали и между Средиземноморьем и северной Европой. Эти галеры имели высокий надводный борт, что позволяло их использовать и в качестве боевых кораблей. Во время войны большие галеры включали в состав боевых флотов. Такой порядок практиковался, например, в Венеции. Владельцы галер получали компенсацию за свои корабли, но должны были обеспечить галеры экипажами и вооружением...
   Первоначально гребцами на итальянских галерах служат вольнонаемные граждане. На каждой гребной скамье сидели три гребца, каждый греб своим веслом. Такая гребная схема получила название alia sensile. Нехватка гребцов и инфляция вскоре привели к тому, что гребцы взвинтили жалованье за свои услуги. В 1511 году гребец получал дукат в месяц, а в 1570 - 10 дукатов. Это заставичо морские державы заменить вольнонаемных гребцов каторжниками и рабами (forzati). Разумеется, каторжники не могли сравняться в работоспособности с профессиональными наемными гребцами. Чтобы сохранить ходовые качества галер пришлось увеличить численность гребных команд, а также внедрить новую гребную схему - alia scaloccio когда несколько гребцов гребли одним веслом." (С.В. Иванов Галеры. Эпоха ренессанса 1470 - 1590 / журнал "Война на море" N 14, 2005 г. https://litlife.club/br/?b=197369&p=1).
   К сожалению, нет точных данных, какая доля в общественном производстве Венеции приходилась на рабовладельческий (серварный) и какая на феодальный (общинно-крестьянский) способы производства, но нет никакого сомнения, что она была значительно меньше, чем у капиталистического (торговля и банковская деятельность). Исходя из этого, такой вид общественной организации можно было бы назвать капитализмом, если бы не одно "НО". В Венеции, как и в других торговых республиках, полностью отсутствовало промышленное производство. А если что-то похожее и было, то в лишь зачаточном состоянии.
   Такой способ производства профессор Семёнов именует купеческо-бюргерским:
   "Купеческо-бюргерский общественно-экономический уклад возник практически одновременно с феодальным укладом. Последний сам по себе взятый неспособен к самостоятельному развитию. В этом смысле он был тупиковым. Но он сделал возможным возникновение купеческо-бюргерского уклада, а тем самым и возможность дальнейшего поступательного развития общества. Все последующие изменения феодального уклада - результат воздействия купеческо-бюргерского уклада. По существу, развивались не феодальный уклад сам по себе взятый и не купеческо-бюргерский уклад тоже сам по себе взятый, а единая система, состоявшая из этих двух теснейшим образом связанных укладов. Только этот симбиоз был способен к самостоятельному развитию. Поэтому правильнее говорить не о феодальной общественно-экономической формации, а о симбиотической, химерной феодально-бюргерской формации. Но, следуя традиции, я и в последующем изложении буду называть эту дуалистическую формацию не только феодально-бюргерской, но и просто феодальной." (Семёнов Ю.И., Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). - М.: "Современные тетради". 2003. http://scepsis.net/library/id_1327.html#4.3.5)
   Трудно сказать, правомерно ли объединять купцов торговцев-капиталистов с бюргерами-ремесленниками, ведь именно цеховых ремесленников имел в виду Ф. Энгельс, когда писал:
   "В XV веке городские бюргеры стали уже более необходимы обществу, чем феодальное дворянство...
   В то время как дворянство становилось все более и более излишним и мешало развитию, городские бюргеры стали классом, который олицетво-рял собой дальнейшее развитие производства и торговых сношений, образования, социаль-ных и политических учреждений.
   Все эти успехи производства и обмена имели, правда, по теперешним понятиям очень ог-раниченный характер. Производство оставалось скованным формами чисто цехового ремес-ла, следовательно, само сохраняло еще феодальный характер; торговля шла в пределах евро-пейских вод и не распространялась дальше левантийских прибрежных городов, в которых происходил обмен на продукты более отдаленных стран Востока. Но как бы мелки и ограни-ченны ни были ремесла, а вместе с ними и бюргеры-ремесленники, у последних хватило си-лы совершить переворот в феодальном обществе, и они, по крайней мере, находились в дви-жении, в то время как дворянство коснело в неподвижности." (Энгельс Ф. О разложении феодализма и возникновении национальных государств. / Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. т. 21, стр. 406 - 407, http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Как бы то ни было, капиталистическое производство в Венеции, как и в других подобных общественных организмах, живущих торговлей и ростовщичеством, отсутствовало. Следовательно, общественное устройство, подобное ВЕНЕЦИИ (КАРФАГЕНУ), нельзя считать "настоящим" капитализмом. Это - ПСЕВДОКАПИТАЛИЗМ.
  
   2. ВАРВАРСКОЕ КОРОЛЕВСТВО.
   Варварское королевство в данном случае тоже следует понимать в широком смысле этого словосочетания, поскольку к подобному типу общественной организации можно отнести и ранний ислам. Подробнее данный вид "недоформации" будет рассмотрен позднее, а пока лишь отметим, что это - ПСЕВДОСОЦИАЛИЗМ.
  
   3. СПАРТА.
   Ещё один тип общества, более сходный с феодализмом, чем с рабовладельческим строем. Он тоже будет рассмотрен позже.
  
   4. И, наконец, самая необычная из "неполноценных" формаций - ГОСУДАРСТВО ИНКОВ.
   Чем же так интересно это общественно-экономическое образование?
   "Переход к цивилизации в Новом Свете произошел значительно позже, чем в Старом. Классовые общества стали там зарождаться почти одновременно в двух регионах, в которых в процессе дальнейшего развития образовались две исторические арены: андская и мезоамериканская...
   Во всех перечисленных исторических аренах все классовые общества без исключения относились к одной и той же формации - древнеполитарной...
   К началу XVI в. вся андская историческая арена оказалась под властью империи инков - Таунтинсуйу." (Семёнов Ю.И., Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). - М.: "Современные тетради". 2003. - 776 с. http://scepsis.net/library/id_1327.html).
   "Население Мексики, Мезоамерики, Перу к моменту появления там европейцев находилось на стадии "азиатской" формации." (Семёнов Ю.И. Теория общественно-экономических формаций и всемирная история. http://scepsis.net/library/id_177.html)
   Однако тот же Семёнов в другой своей работе упоминает: "В исторической и социологической литературе некоторые агрополитарные общества, прежде всего империя инков, давно уже назывались социалистическими или коммунистическими." (Семёнов Ю.И., Россия: что с ней случилось в двадцатом веке. Российский этнограф. Вып.20. - М., 1993. http://scepsis.net/library/id_128.html).
   Тут же приводятся ссылки на источники:
   "Martens O. Ein sozialistischer Grossstaat vor 400 Jahern. Berlin. 1895; Bauden L. L'empire socialist des Inca. Paris, 1928 etc. [По-видимому, первыми это сделали французский философ Адольф Франк в брошюре "Коммунизм, судимый историей" (первое издание - 1848 г., второе, дополненное - 1871 г.) и французский же публицист Альфред Сюдр в книге "История коммунизма" (1848 г.). См.: Шер Я. Виновата ли Россия? // Философские исследования. 1993. N 1]."
   Мы же обратимся к мнению академика И.Р. Шафаревича:
   "Испанцы открыли государство инков в 1531 г. К тому времени оно существовало около 200 лет и достигло своего наибольшего расцвета - оно объединяло территорию теперешнего Эквадора, Боливии, Перу, северную половину Чили и северо-западную часть Аргентины. Население его по некоторым источникам составляло 12 млн.человек.
   Испанцам открылась не только грандиозная, но и прекрасно организованная империя. По их рассказам, столица государства - Куско - могла соперничать с крупнейшими городами тогдашней Европы. Ее население составляло около 200 тыс.человек. Испанцы поражались грандиозным дворцам и храмам, фасады которых имели в длину 100-200 м, водопроводу, мощеным улицам. Дома были построены из крупных камней, так прекрасно отполированных и подогнанных, что казались монолитными. Крепость под Куско, построенная из громадных камней весом в 12 т. так поразила испанцев, что они отказывались верить, будто ее построили люди без помощи демонов (L. Baudin. Les Incas de Perou. Paris, 1947. с. 114, R. Karsten. Das Alperuanische Inkareich. Leipzig, 1949. с. 72-82).
   Столица была соединена с отдаленнейшими частями империи прекрасными дорогами, не уступавшими римским и далеко превосходившими те, которые были в тогдашней Испании. Они шли по дамбам через болота, вырубались в скалах, пересекали пропасти при помощи висячих мостов (Baudin, с.с. 106, 113, Karsten, с. 93-96). Четко организованная служба скороходов с подставами обеспечивала связь столицы со всей страной. В окрестностях столицы, других городов и вдоль дорог были расположены государственные склады, наполненные продовольствием, одеждой, утварью и военным снаряжением (Baudin, указанное сочинение, с. 61-67, Karsten, указанное сочинение, с.с. 100-101, Гарсиласо де ла Вега. История государства инков. Ленинград, 1974., с. 61-67).
   В полном контрасте с этой великолепной организацией техническая база государства инков была столь же поразительно примитивна. Большая часть орудий и оружия была деревянная и каменная. Железо вообще не употреблялось. Плуг или соха не были известны - земля обрабатывалась деревянной мотыгой. Из домашних животных была известна только лама, от которой получали мясо и шерсть, но как транспортное животное или для работы в сельском хозяйстве она не применялась. Все сельскохозяйственные работы делались вручную, а передвигаться можно было только пешком или в паланкине. Наконец, инки не знали письменности (См. Гарсиласо де ла Вега., указанное сочинение, с. 358. Существовала легенда, что письмо было запрещено основателем империи инков), хотя могли передавать большую информацию при помощи "кипу" - сложной системы шнурков с узелками.
   Таким образом, низкий уровень техники в государстве инков должен был компенсироваться совершенной организацией громадных масс населения. Естественно, что благодаря этому личные интересы в значительной степени подчинялись государственным. А это делает правдоподобным, что в обществе инков мы можем встретить некоторые социалистические тенденции...
   Население государства инков разделялось на 3 слоя.
   1) Инки - господствующее сословие, потомки племени, завоевавшего некогда более древнее государство в районе озера Тицикака и расширившего его потом до огромной империи. Разные авторы называют их аристократией, элитой, бюрократией. Из этого слоя происходила администрация государства, офицерский корпус, жречество, ученые. К ним принадлежал, конечно, и неограниченный владыка страны - Инка. Принадлежность к этой группе наследовалась, и это был основной источник ее пополнения, но в нее был открыт доступ вождям покоренных племен, и даже отличившийся на войне солдат имел надежду стать инкой.
   2) Основная часть населения - крестьяне, пастухи, ремесленники. Они были обязаны государству двумя видами повинностей - военной и трудовой, о которых мы скажем позже. Иногда они могли быть использованы и для других нужд государства: например, как мы увидим ниже, для заселения вновь завоеванной территории, а женщины - как материал для человеческих жертвоприношений.
   3) Государственные рабы - янакуна. По преданию, они происходили от племени, которое некогда подняло восстание против государства инков, было побеждено и приговорено Инкой к истреблению, но пощажено по просьбе его супруги с тем, чтобы их потомки навеки заняли самое низшее положение в стране. Они обрабатывали государственные земли, пасли принадлежавшие государству стада лам, были слугами в домах инков (Karsten, с. 124-125).
   Основным видом собственности империи инков была земельная собственность. Теоретически вся земля принадлежала Инке и от него давалась в пользование как инкам, так и крестьянам. Земли, полученные инками в дар от Инки, наследовались, но, по-видимому, они управлялись администрацией, а инки, считавшиеся их собственниками, лишь пользовались их плодами. Об этом свидетельствует, например, тот факт, что доходы от оставшейся в наследство земли (но не сама земля) поровну делились между всеми наследниками - очевидно, среди них не было одного хозяина. Эти земли обрабатывались крестьянами, каким образом - будет сказано ниже.
   Крестьяне также получали землю в пользование от государства. При этом основной единицей был "тупу" - участок, необходимый для прокормления одного человека. Женясь, индеец получал от администрации один тупу, на каждого родившегося сына - еще один, и половину - на дочь. После смерти владетеля земля возвращалась в государственный фонд (Baudin, с.с. 68-69, Karsten, с.с. 126-127, 58, с. 274). Другая часть земель не делилась на тупу, а считалась принадлежащей богу солнца и служила для поддержания храмов и жрецов. Наконец, еще одна часть земли принадлежала инкам или непосредственно государству. Все эти земли в определенном порядке обрабатывались крестьянами. Контроль над всеми сельскохозяйственными работами осуществлялся чиновниками. Так, они ежедневно подавали сигнал, по которому крестьяне приступали к работе: для этого были построены специальные башни, с которых чиновники трубили в рог, сделанный из раковины (Baudin, с. 70-71, 58, с. 247).
   Крестьяне были обязаны отбывать воинскую повинность и ряд трудовых повинностей: обрабатывать земли храмов и инков, строить новые храмы, дворцы Инки или других инков, чинить дороги, строить мосты, работать для государства в качестве ремесленников, работать в государственных золотых и серебряных копях. Некоторые из этих повинностей требовали переброски крестьян в другие районы страны, тогда их пропитание брало на себя государство (Baudin, с. 88-89).
   Для ремесла сырье поставляло государство, ему же сдавались изделия. Например, ламы стриглись государственными рабами, затем чиновники раздавали шерсть крестьянам, которые должны были ее прясть и сдавать пряжу другим чиновникам.
   Закон разделял жизнь мужчины-крестьянина на 10 периодов и предписывал каждому возрасту его повинность. Так, от 9 до 16 лет полагалось быть пастухом, от 16 до 20 - гонцом или слугой в доме одного из инков и т.д. Даже последнему возрасту - старше 60 лет - предписывались свои работы: плести веревки, кормить уток и т.д. Особую группу составляли калеки, но и им (как сообщает хроника Хуаман Пома Аяла) назначались определенные работы. Аналогичные предписания существовали и для женщин. Закон требовал от крестьян непрерывной занятости. Женщина, идя в соседний дом, обязана была брать с собою шерсть и прясть ее по дороге (Baudin, с. 80, Karsten, с. 129-131). Согласно хронике Сиеза де Леон и Акосты, крестьян занимали и совершенно бессмысленной работой, лишь бы они не оставались праздными: например, заставляли передвигать земляной холм на другое место (Baudin, с. 81, Karsten, с. 132). Гарсиласо де ла Вега сообщает, что занятие находили и калекам (Гарсиласо де ла Вега, с. 300). Он же приводит закон о тунеядцах: кто плохо возделывал свое поле, получал несколько ударов камнями по плечам или же подвергался порке розгами (Karsten, с. 276). Полностью нетрудоспособные и старики находились на попечении государства или сельской общины.
   Для работы крестьяне объединялись в группы по 10 семей, 5 таких групп в большую группу и т.д. вплоть до 10.000 семей. Во главе каждой группы стоял чиновник: десятский, пятидесятский и т.д. Низшие члены этой иерархии назначались из крестьян, высшие были инками (Karsten, с. 96-97, H. Cunow. Geschichte und Kultur des Inkareiches. Amsterdam, 1937., с. 77).
   Не только работа, но и вся жизнь обитателей государства инков находилась под надзором чиновников. Специальные ревизоры (лактакамайок, "деревенские инструкторы") непрерывно ездили по стране, наблюдая за населением. Для удобства надзора крестьяне, например, обязаны были держать дверь открытой во время еды (закон предписывал время еды и ограничивал меню) (Baudin, с. 96, Karsten, с. 132). Другие стороны жизни тоже были строго регламентированы. Чиновники выдавали каждому индейцу из государственных складов два плаща - один рабочий и один праздничный. В пределах одной провинции плащи отличались только в зависимости от пола владельца, в остальном они были одинакового фасона и цвета, но жители разных провинций отличались по цвету своих плащей. Плащи полагалось носить, пока они не истлеют. Изменять покрой или цвет одежды запрещалось. Были законы и против других излишеств: запрещалось иметь в доме стулья (разрешались только скамьи), строить дома большего, чем положено, размера и т.д. В каждой провинции была своя, обязательная для ее жителей, прическа (Baudin, с. 91, Karsten, с. 132). Эти предписания распространялись не только на крестьян: например, количество и размеры золотой и серебряной посуды, которую мог иметь чиновник низшего разряда, было строго ограничено в зависимости от его положения (Baudin, с. 91-92).
   Под особо строгим контролем находились жители вновь завоеванных областей. Туда переселялись жители центральных провинций, причем им предоставлялось право входить в дома туземцев в любое время дня и ночи, они обязаны были сообщать обо всех замеченных признаках недовольства.
   Крестьяне не имели права покидать свою деревню без особого разрешения. Контроль облегчался различием цвета одежды и характера стрижки волос в разных провинциях. Специальные чиновники надзирали за проходящими через мосты и заставы. Но государство производило принудительные переселения населения в больших размерах. Иногда переселения вызывались экономическими соображениями: жители перемещались в провинцию, опустевшую после эпидемии, или в более плодородную область. Иногда же причина была политической - как при переселении жителей коренных областей в завоеванную провинцию или наоборот, расселение завоеванного племени среди более лояльного населения империи (Baudin, с. 99-100, Cunow, с. 58).
   Под контролем государства находилась и семейная жизнь. Все мужчины, достигшие определенного возраста, обязаны были вступать в брак. Раз в год каждую деревню для этого посещал особый чиновник, проводивший публичную церемонию заключения брака, в которой обязаны были участвовать все, достигшие в этом году брачного возраста. Многие испанцы, описывавшие нравы государства инков, утверждают, что мнение вступивших в брак по поводу партнера при этом не спрашивалось, а Сантильян (автор, писавший в конце XVI в.) сообщает, что возражения наказывались смертью. С другой стороны, согласно патеру Моруа, мужчина мог сослаться на то, что уже дал обещание другой девушке, и тогда чиновник рассматривал вопрос еще раз. Ясно, однако, что о мнении женщины никто не справлялся (Karsten, с. 158, 160)...
   Естественно, что такая регламентация жизни, всепроникающий государственной контроль - были бы невозможны без разветвленного бюрократического аппарата. Бюрократия строилась по чисто иерархическому принципу: чиновник имел связь лишь со своим начальством и подчиненными, чиновники же одного ранга могли сноситься лишь через посредство их общего ближайшего начальства (Baudin, с. 96). Основой функционирования этой бюрократии был учет, осуществлявшийся при помощи сложной и до сих пор не разгаданной системы шнурков с узелками - "кипу"...
   Полное подчинение жизни предписаниям законов и контролю чиновников привело к ее необычайной стандартизации: одинаковые одежды, одинаковые дома, одинаковые дороги... Многократное повторение одних и тех же описаний характерно для старых испанских хроник, описывающих жизнь государства инков (Baudin, с. 130). Столица, застроенная одинаковыми домами из одинаковых черных камней и разделенная на ровные одинаковые кварталы, производила, вероятно, впечатление города-тюрьмы (Baudin, с. 117).
   Как следствие духа стандартизации все, что хоть как-то выделялось, рассматривалось как нечто опасное и враждебное: рождение двойни или скала необычной формы. В этом видели проявление злых, враждебных обществу сил. И события показали, что страх, который любые незапланированные явления вызывали в государстве инков, оказался вполне оправданным: громадная империя оказалась бессильной перед менее чем двумястами испанцев. Ни огнестрельное оружие, ни неизвестные индейцам лошади испанцев не могут объяснить это необычайное явление: те же факторы имели место, например, при покорении зулусов, которые, однако, долго и успешно боролись с крупными английскими военными соединениями. Причину гибели империи инков надо, по-видимому, искать в другом - в полной атрофии инициативы, в привычке только выполнять распоряжения начальников, в духе косности и апатии.
   На близкое явление указывает Ондегардо, испанский судья, служивший в Перу в XVI веке. В своих книгах он неоднократно сетует на то, что полная регламентация жизни и устранение из нее личных стимулов привели к ослаблению, а часто и полному уничтожению семейных связей, так что, например, дети отказывались хоть как-то заботиться о своих родителях (Baudin, с. 127). Бодэн, французский специалист по истории Латинской Америки, видит и во многих чертах современных индейцев наследие царства инков - в равнодушии к судьбе государства, безынициативности, апатии (Baudin, с. 124-125).
   В какой же мере можно назвать строй государства инков социалистическим? Безусловно, оно могло с гораздо большим правом претендовать на такое название, чем любое из современных государств, относящих себя к этой категории. Мы видим в нем ярко выраженными многие социалистические принципы: почти полное отсутствие частной собственности и, в частности, полное отсутствие частной собственности на землю; отсутствие денег и торговли; полное устранение личной инициативы изо всей хозяйственной деятельности; детальная регламентация всей личной жизни, заключение браков по предписанию чиновников, государственные раздачи жен и наложниц. Но мы не встречаемся ни с общностью жен, ни с тем, что дети принадлежат всему коллективу в целом: жена, хоть и данная крестьянину государственным чиновником, была только его женой, а дети росли в семье (если исключить девочек, которые оказывались "избранными"). Тем не менее, государство инков было, по-видимому, одним из самых полных воплощений социалистического идеала, какой только был когда-либо достигнут." (Шафаревич И.Р. Социализм как явление мировой истории.- Соч. в 3 тт. Т.1, М., 1994, http://shafarevich.voskres.ru/a12.htm).
   Приведём ещё одно мнение:
   "Труд облагораживает человека. Он является его самым почетным и ценным правом. Как и свобода, труд - самое прекрасное украшение человека. Владыки же Тауантинсуйу принижали труд, они превращали его из права в обязанность, из достоинства в тяжелое бремя. В империи придавалось большое значение тому, чтобы каждый ее житель всегда был при деле. Это обусловливалось не только экономическими потребностями Тауантинсуйу и непрерывно возрастающими аппетитами правящего класса. Немалую роль играло и то соображение, что у людей, которые сверх головы заняты делом, нет времени для размышлений о своем жизненном уровне, о незавидном социальном положении, о плохих бытовых условиях, в которых они живут отнюдь не по своей вине. Следует, впрочем, признать, что в империи делалось все возможное для того, чтобы предупредить какие-либо проявления социального недовольства. Ни один ее гражданин не был обойден при получении того минимума, который обеспечивал ему элементарное существование.
   В мирное время взрослый здоровый человек в государстве "сыновей Солнца" сам заботился об удовлетворении своих жизненных потребностей. Однако заботы о старых и больных, вдовах и сиротах, о калеках и в особенности о ветеранах войны брало на себя государство. Причем делало оно это весьма последовательно, стараясь ни о ком не забыть. Тот, кто не мог работать, имел право получать все необходимое для жизни, то есть основные продукты питания, одежду, обувь, из фондов империи, из ее закромов и амбаров, из разбросанных повсюду складов ремесленных изделий.
   Больные и инвалиды, старцы и дети, вдовы и сироты - все получали поровну из государственного фонда социального обеспечения. Уровень жизни всех здоровых пурехов и их семей был почти одинаковым. Иными словами, у всех было одинаково много или, что, пожалуй, точнее, одинаково мало продуктов питания. И одеты и обуты они были, по сути дела, одинаково. У всех были одинаковые хижины и одинаковая домашняя утварь.
   И действительно, создавалось впечатление, будто в индейских селениях Перу времен инков не было ни бедных, ни богатых. Казалось, что по части удовлетворения потребностей люди равны между собой. Как будто бы и не существовало имущественного неравенства! А поскольку частная собственность практически, казалось бы, отсутствовала, то отсутствовали и условия, порождающие такие отвратительные черты характера человека, как жадность или, что еще хуже, зависть. Ведь они появляются одновременно с возникновением частной собственности.
   Учитывая, что благодаря упомянутой системе "социального обеспечения" ни один человек в империи "сыновей Солнца" - ни тот, кто трудился, ни тот, кто уже не мог трудиться, - не голодал, не ходил нагой и босой, что империя помнила о каждом своем гражданине (и каждый соответственно получал все необходимое для жизни), многие исследователи делают ошибочный вывод о социалистическом характере государства и общества "сыновей Солнца".
   Так, например, труд одного известного французского экономиста так и называется - "Социалистическое государство инков". На самом же деле это просто полное непонимание отношений, господствовавших в Тауантинсуйу. Известно множество определений социализма, однако ни одно из этих определений не дает нам основания квалифицировать как социалистическое или даже просто как социально справедливое такое общество, в котором существовал привилегированный класс во главе с "сыном Солнца", "Единственным Инкой". Этот класс присваивал себе большую часть продукции, произведенной многомиллионным народом, он являлся единственным творцом и мерилом законности. Ему одному - без каких бы то ни было ограничений - принадлежала монополия на богатства страны, в том числе на золото и коку. Представителям этого класса было даже предоставлено право иметь неограниченное количество наложниц. Простому народу, хатун руна, было позволено только трудиться в поте лица на привилегированные слои и их высочайшего представителя, владыку государства, служить в его войске, рожать детей для этого государства. Они имели лишь право, вернее говоря, обязанность: вести крайне монотонную жизнь, выполнять налоговые обязательства в отношении империи, на основе миты надрываться на золотых и серебряных приисках. За свой труд народ, каждый его представитель, от государства получал одно: уверенность в том, что он не умрет от голода, когда будет уже не в состоянии тянуть эту лямку, когда от изнурительного труда на шахтах он полностью потеряет здоровье или же на поле сражения лишится зрения или конечностей.
   Социализм предполагает общественную собственность на средства производства. В Тауантинсуйу средства производства, и прежде всего основное из них - земля, - принадлежали не всем, а лишь одному Инке, который давал землю пурехам как бы в долг, во временное пользование.
   Пурех, этот "лично свободный гражданин" государства "сыновей Солнца", в ничтожной мере мог воспользоваться упомянутой свободой. Он был лишен права самому решать свою судьбу. Общинник не выбирал своих представителей, начальство, не выбирал он и Инку. Система власти, разветвленный государственный аппарат, давивший на пуреха огромным весом и высасывавший из него, как некий чудовищный вампир, соки, - все это было навязано ему сверху. По сути дела, даже личные вопросы человека: покинет он или нет свое селение, будет на основе миты надрываться на шахтах или нет, прольет ли он кровь на тропе войны и, наконец, женится он или нет - за него решали, причем со всей полнотой власти, другие. Ему же, почти бесправному колесику безупречно отлаженного "десятичного" государственного механизма, оставалось лишь одно: бесперебойно функционировать. Человек должен был выполнять то, что ему приказывали, и он действительно выполнял все указания безоговорочно." (Стингл Государство инков. Слава и смерть сыновей солнца. М. Прогресс. 1986. http://www.indiansworld.org/vi-indeyskiy-socializm.html#.V3aYNDIkqUk).
  
   Так к какому же типу общественного устройства относилось государство Тауантинсуйу (исп. Tahuantinsuyu, Tahuantinsuyo, на языке кечуа - "четыре соединённые между собой стороны света")? Как мы видим, различные исследователи называют его и первобытнообщинным строем, и рабовладельческим обществом, и феодализмом, и политаризмом, и социализмом, и даже коммунизмом. На самом деле это - ПСЕВДОКОММУНИЗМ.
   От "настоящего" коммунизма, так нигде пока и не построенного, это общество отличается наличием инков - наследственной длинноухой аристократии, "монашек" - "невест солнца" и прочего "местного колорита", и никак не походит на "бесклассовый общественный строй с единой общенародной собственностью на средства производства, полным социальным равенством всех членов общества,.. высокоорганизованное общество свободных и сознательных тружеников, в котором утвердится общественное самоуправление" (Третья Программа КПСС (принята на XXII съезде КПСС в 1961 г.). http://leftinmsu.narod.ru/polit_files/books/III_program_KPSS_files/III_program_KPSS.htm).
   С другой стороны, общественное устройство государства Инков коренным образом отличается от семёновского политаризма, поскольку в нём ПОЛНОСТЬЮ ОТСУТСТВУЮТ ТОВАРНО-ДЕНЕЖНЫЕ ОТНОШЕНИЯ. Мало того, ПОЛНОСТЬЮ ОТСУТСТВУЕТ ВНУТРЕННЯЯ ТОРГОВЛЯ и ДЕНЕЖНЫЙ ОБОРОТ, имеется, правда, внешняя торговля, но она носит исключительно натуральный характер.
   В силу перечисленных признаков, ГОСУДАРСТВО ИНКОВ само по себе, одним своим существованием, полностью разрушает пресловутый исторический материализм - концепцию последовательно сменяющихся общественно-экономических формаций. В самом деле, если возможна трансформация бесклассового первобытнообщинного общества в такой вот "недоделанный" коммунизм, то возможно и его перерождение в "настоящий" коммунизм. Всего-то и нужен "пустяк" - революция трудящихся масс и свержение власти "ушастых"!
   Может, К. Маркс, Ф. Энгельс и прочие теоретики, стоявшие у истоков марксизма-ленинизма, даже не предполагали такого поворота событий, ничего не зная ни об Инках, ни об их государстве?
   Вовсе нет, ещё К. Маркс в своих экономических рукописях 1857 - 1859 годов пишет:
   "Деньги могут существовать и исторически существовали раньше капитала, раньше банков, раньше наемного труда и т. д...
   С другой стороны, можно сказать, что встречаются весьма развитые и все-таки исторически менее зрелые формы общества, где имеют место высшие экономические формы, например кооперация, развитое разделение труда и т. д., но не существует никаких денег, как это было, например, в Перу." (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е., т. 46, ч. 1, стр. 38. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   "В Перу и Мексике золото и серебро не служили деньгами, хотя они встречались в виде украшений и хотя там существовала развитая система производства." (там же, стр. 119).
   "Поэтому в условиях восточного деспотизма и кажущегося там юридического отсутствия собственности фактически в качестве его основы существует эта племенная или общинная собственность, порожденная по большей части сочетанием промышленности и сельского хозяйства в рамках мелкой общины, благодаря чему такая община становится вполне способной существовать самостоятельно и содержит в себе самой все условия воспроизводства и расширенного производства. Часть прибавочного труда общины принадлежит более высокой общине, существующей, в конечном счете, в виде одного лица, и этот прибавочный труд дает о себе знать как в виде дани и т. п., так и в совместных работах для прославления единого начала - отчасти действительного деспота, отчасти воображаемого племенного существа, бога.
   Общинная собственность подобного рода, поскольку она здесь действительно реализуется в труде, может проявляться либо таким образом, что мелкие общины влачат жалкое существование независимо друг около друга, а в самой общине отдельный человек трудится со своей семьей независимо от других на отведенном для него наделе , либо таким образом, что единое начало может распространяться на общность в самом процессе труда, могущую выработаться в целую систему, как в Мексике, особенно в Перу, у древних кельтов, у некоторых племен Индии." (там же, стр. 289).
   Есть упоминания о государстве Инков и в 1-м томе "Капитала":
   "Вещи сами по себе внешни для человека и потому отчуждаемы. Для того чтобы это отчуждение стало взаимным, люди должны лишь молчаливо относиться друг к другу как частные собственники этих отчуждаемых вещей, а потому и как не зависимые друг от друга личности. Однако такое отношение взаимной отчужденности не существует между членами естественно выросшей общины, будет ли то патриархальная семья, древнеиндийская община, государство инков и т. д." (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е., т. 23, стр. 97. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   ...и во 2-м:
   "Вполне замкнутое натуральное хозяйство, например, перуанское государство инков, не подошло бы ни под одну из этих категорий." (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е., т. 24, стр. 133. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Следовательно, и К. Маркс и его последователи имели достаточно полное и всеобъемлющее представление об общественно-экономическом устройстве Инкской империи. Так почему же оно не нашло отражения в их общественно-экономической теории? Почему ревностные эпигоны марксизма на протяжении более чем полутора сотен лет старательно обходят инкскую тему в своих теоретических построениях, а если и касаются, то всячески стараются отождествить ГОСУДАРСТВО ИНКОВ хоть с какой-нибудь из известных "классических" общественно-экономических формаций?
   На самом деле всё легко и просто, тот ПСЕВДОКОММУНИЗМ, что был построен в Тауантинсуйу никак не вписывается ни в ортодоксальную "пятичленку", ни в "четырёхчленку" (Кобищанов, Илюшечкин), ни в "шестичленку" (Семёнов)! И тут перед нами вновь встаёт вопрос о так называемой "многолинейности" развития человеческой цивилизации.
   Тот же профессор Семёнов, отмечая, что "в разных регионах развитие шло по-разному", пытается доказать, что "все эти процессы были всего лишь частями целостного процесса эволюции человеческого общества, подчиненного одним единым закономерностям." (Семёнов Ю.И. Теория общественно-экономических формаций и всемирная история. http://scepsis.net/library/id_177.html)
   Так вот, одно лишь общественное устройство ГОСУДАРСТВА ИНКОВ, сводит на нет все эти жалкие потуги, полностью разрушая марксистскую концепцию человеческой истории, не оставляя от неё камня на камне! Инкский ПСЕВДОКОММУНИЗМ - последний и решающий гвоздь в крышку гроба исторического материализма!
  
  
  
   Глава 3.
   "Капитал" Маркса - преднамеренный обман трудящихся.
  
   Поскольку с марксистско-ленинской философией мы более-менее разобрались, доказав её абсурдность и несоответствие действительности, обратимся теперь к политической экономии.
   "Политическая экономия (политэкономия) - наука о законах, управляющих производством, распределением и обменом материальных жизненных благ в человеческом обществе на различных ступенях его исторического развития, "...наука об условиях и формах, при которых происходит производство и обмен в различных человеческих обществах и при которых, соответственно этому, в каждом данном обществе совершается распределение продуктов..." (Энгельс Ф., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 20, с. 153 - 54. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm). В.И. Ленин характеризовал политическую экономию как науку о развивающихся исторически укладах общественного производства, дающую представление о его различных системах и о коренных чертах каждой системы (Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 4, с. 36. http://uaio.ru/vil/vilall.htm), и указывал, что предмет политической экономии "...вовсе не "производство материальных ценностей", как часто говорят (это - предмет технологии), а общественные отношения людей по производству" (там же, т. 2, с. 195).
   На основе изучения политической экономии, как отмечал Ф. Энгельс, возникло всё содержание теории пролетарской партии (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 13, с. 490). Марксизм произвёл революционный переворот в политической экономии, превратил её из социальной науки буржуазии в пролетарскую, подлинно научную политическую экономию, создав на месте политической экономии собственности политической экономии труда (см. К. Маркс, в кн. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 16, с. 9)." (Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983. www.philosophy.rusoil.net/pages/148/filos%20slovar.doc).
   Предмета и метода политической экономии мы уже неоднократно касались в ходе изучения процесса общественно-экономического развития как всего человечества, так и отдельных социально-исторических организмов. Сосредоточим теперь внимание на капиталистической формации.
   "5. Капиталистический (буржуазный) способ производства
   При капитализме, как и при серваризме, на первый план выступает человек - полный собственник всех средств производства. Он так же, как и серварист, нуждается для осуществления процесса производства в рабочей силе. Но если серварист приобретал личность работника и тем самым его рабочую силу, то капиталист покупает только рабочую силу, причем у самого работника. При капитализме в идеале нет внеэкономического принуждения к труду, нет внеэкономической зависимости от владельца средств производства. Работник - свободный человек. Он волен распоряжаться своей личностью и - соответственно - своей рабочей силой.
   Капиталистическое общество - рыночное. Чтобы жить, нужно удовлетворять потребности, по меньшей мере, в пище, одежде, жилище. Приобрести все это можно только на рынке - разумеется, лишь за деньги. Чтобы получить деньги, нужно что-то продавать. Владелец средств производства - сам или руками других людей - создает товары и продает их на рынке. Человек, не имеющий средств производства, чтобы жить, должен продавать единственное, что имеет, а именно - свою рабочую силу. При капитализме нет внеэкономического принуждения, но есть экономическое. И оно не только не менее, но, напротив, более действенно, чем первое.
   При серваризме эксплуатация человека человеком существует в совершенно открытой форме. Серварий ни в малейшей степени не сомневается в том, что его труд безвозмездно присваивается хозяином. Более того, серварий убежден, что весь его труд является трудом только на хозяина, что, выражаясь языком экономической науки, он весь представляет собой прибавочный труд. Следствие - отсутствие какой-либо заинтересованности сервария в труде. Принудить к труду его можно только силой.
   Феодально-зависимый крестьянин тоже не сомневается в том, что его эксплуатируют. Но он прекрасно понимает, что трудится на феодала лишь часть своего времени. Остальное время он работает на себя. И потому у него есть определенная заинтересованность в труде.
   У наемных рабочих в ранний период капитализма тоже не было сомнения в том, что они подвергаются эксплуатации. Но понять сущность такой эксплуатации было значительно сложнее. Если при серваризме у работника возникает иллюзия, что он трудится только на хозяина, то при капитализме, по крайней мере, у части наблюдателей со стороны возникает иллюзия прямо противоположная: им кажется, что наемный рабочий трудится исключительно на себя.
   Наемный рабочий продал капиталисту свой труд и получил за него деньги. Обмен труда на деньги был произведен в строгом соответствии с законами рынка, требующими и предусматривающими обмен одной стоимости на другую равную стоимость. Отсюда выходило, что рабочий сполна получил за свой труд, что, следовательно, об эксплуатации при капитализме не может быть и речи. Но тут сразу же возникал вопрос: откуда же тогда берется прибыль капиталиста?
   Особенно трудным был этот вопрос для создателей и сторонников трудовой теории стоимости (А. Смит, Д. Рикардо и др.), согласно которой единственный источник стоимости - труд работника. Всякий, кто знаком с трудами этих замечательных экономистов, знает, как мучительно билась их мысль в тщетных попытках раскрыть тайну капиталистической прибавочной стоимости.
   Путь к решение проблемы был намечен К. Марксом: "Превращение денег в капитал должно быть раскрыто на основе имманентных законов товарообмена, т.е. исходной точкой должен послужить нам обмен эквивалентов. Наш владелец денег, который представляет собой пока только личинку капиталиста, должен купить товары по их стоимости, продавать их по их же стоимости и все-таки извлечь в конце этого процесса больше стоимости, чем он вложил в него. Его превращение в бабочку, в настоящего капиталиста должно совершиться в сфере обращения и в то же время не в сфере обращения. Таковы условия проблемы. Hic Rhodus, hic salta" (Маркс К. Капитал. Т. I. // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 23. С. 176-177. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm)
   Именно правильная постановка проблемы позволила К. Марксу решить ее. Он доказал, что рабочий продает капиталисту вовсе не труд, а рабочую силу. Рабочая же сила представляет собой такой товар, который в процесс потребления создает стоимость большую, чем она сама стоит. Разница между стоимостью, созданной рабочей силой, и стоимостью самой рабочей силы и есть прибавочная стоимость, выступающая на поверхности как прибыль. Таким образом, капиталистический способ производства не в меньшей степени, чем серварный и феодальный, представляет собой способ эксплуатации человека человеком.
   Созданная К. Марксом теория прибавочной стоимости - естественное развитие теории трудовой стоимости. Опровержение марксовой теории прибавочной стоимости немыслимо без отказа от теории трудовой стоимости. Вовсе не появлением нового фактического материала, а далеко не бескорыстной потребностью защитить капитализм был продиктован отказ большинства буржуазных экономистов от трудовой теории стоимости и замены ее иными концепциями, суть которых заключается в том, что при капитализме никакой эксплуатации человека человеком не существует и поэтому никаких антагонизмов этот способ производства не порождает." ((Семёнов Ю.И. Основные и неосновные способы производства. http://www.situation.ru/app/j_art_343.htm).
   "Напомним, что слово "капитализм" было введено в обращение не так давно - в XIX веке. Оксфордский словарь утверждает, что впервые слово "капитализм" использовал английский романист Уильям Теккерей в 1854 году. Считается, что по-настоящему популярным слово стало в 1867 году после выхода в свет первого тома "Капитала" Карла Маркса. Однако, как ни парадоксально, Маркс, у которого "капитал" и "капиталист" были ключевыми категориями его исследования, крайне редко использовал слово "капитализм". Вместо него он прибегал к терминам "буржуазный строй", "буржуазное общество", "буржуазный способ производства", "капиталистический способ производства" и т.п. По мнению французского историка экономики Ф. Броделя, впервые слово "капитализм" для обозначения определенного типа экономики употребил французский социалист Луи Блан в 1850 году, примерно в это же время этим словом стал пользоваться другой французский социалист - П.Ж. Прудон. Однако это были единичные случаи использования слова. Тот же Бродель полагает, что слово "капитализм" стало по-настоящему популярным после выхода в 1902 году книги немецкого экономиста и социолога Вернера Зомбарта под названием "Современный капитализм" (Данная работа была в прошлом веке издана на русском языке: Зомбарт В. Современный капитализм. Т. 1-2. - М., 1903-1905; т. 3. - М.-Л., 1930.). У нас есть сомнения в верности данного заключения маститого французского ученого. По нашим данным, российские марксисты уже в конце XIX века активно использовали слово "капитализм" в своей партийно-политической деятельности. Достаточно в качестве примера привести выпущенную В.И. Лениным (под псевдонимом Владимир Ильин) в 1899 году книгу под названием "Развитие капитализма в России. Процесс образования внутреннего рынка для крупной промышленности" (В.И. Ленин. Полн. собр. соч. Т. 3.).
   Более или менее широко и активно слово "капитализм" в политической и научной литературе на Западе использовалось всего несколько десятилетий. В СССР термин активно использовался на протяжении всех десятилетий существования советской власти - как в научных, так и пропагандистских целях. Несколько поколений советских людей изучали в вузах в качестве обязательной дисциплины "Политическую экономию капитализма". Советские обществоведы "по полочкам" и "косточкам" разложили весь капитализм. Все формулировки и определения, относящиеся к категориям капитализма, были с ювелирной точностью выверены, и никакие "импровизации" и "творчества" в области политической экономии капитализма не приветствовались. Приведем утвердившееся в СССР определение капитализма из Большой советской энциклопедии: "Капитализм - общественно-экономическая формация, основанная на частной собственности на средства производства и эксплуатации наёмного труда капиталом; сменяет феодализм, предшествует социализму - первой фазе коммунизма. Основные признаки К: господство товарно-денежных отношений и частной собственности на средства производства, наличие развитого общественного разделения труда, рост обобществления производства, превращение рабочей силы в товар, эксплуатация наёмных рабочих капиталистами. Целью капиталистического производства является присвоение создаваемой трудом наёмных рабочих прибавочной стоимости". (Большая советская энциклопедия. Статья "Капитализм").
   Мы еще будем анализировать с разных сторон капитализм, поэтому воздержимся сейчас от детального комментирования и анализа данного определения. В целом с ним (с некоторыми оговорками (Одна из таких оговорок касается тезиса, что капитализм "сменяет феодализм". С таким тезисом мы не можем согласиться: капитализм, как мы покажем немного ниже, существовал еще в древнем мире, т.е. задолго до того, что в приведенном определении называется "феодализмом") можно согласиться. Отметим лишь, что в указанном несколько пространном определении вся суть капитализма заключена в следующих взаимосвязанных моментах:
   а) отчуждение свободного работника от средств производства (земля, орудия производства, сырье);
   б) превращение свободного работника в наемного работника;
   в) эксплуатация наемного работника капиталистом-работодателем, присвоившим средства производства;
   г) получение капиталистом в результате эксплуатации прибавочной стоимости.
   Об этих моментах мы будем еще говорить подробно в других разделах.
   Пожалуй, к перечисленным выше моментам следует добавить еще один, пятый момент (из приведенного выше определения): "наличие развитого общественного разделения труда". Выражаясь современным языком, речь идет о высокой степени развития рыночных отношений. Поэтому капитализм часто и называют "рыночной экономикой". Рынок и торговля существовали всегда, даже в самых древних обществах. Но в условиях так называемого "традиционного" хозяйства (преимущественно натурального хозяйства) рыночные отношения играли минимальную роль в жизни общества и человека. Лишь при капитализме основную часть жизненно необходимых предметов человек стал приобретать в результате рыночных обменов. Без рынка капитализм невозможен, поскольку капиталист стремится получить прибавочную стоимость не в натурально-вещественной форме, а в виде денег. А это возможно лишь через реализацию произведенного продукта труда на рынке. Итак, за короткий срок после старта капитализма кардинальным образом изменились экономические отношения в обществе:
   - в "традиционном" обществе они были сконцентрированы в "малом социуме" (семья, община, поселение и т.п.) и строились преимущественно на безденежной основе; рыночные отношения ("большой социум") с использованием денег играли вспомогательную роль в жизни обычного человека;
   - при капитализме экономические отношения переместились в "большой социум" - рынок (региональный, национальный, международный) и стали строиться исключительно на денежной основе; "малый социум" стал играть вспомогательную роль (Этот процесс стремительного перехода общества к рыночным отношениям хорошо показан в работе: Поланьи Карл. Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени. - СПб.: Алетейя, 2002. Карл Поланьи (1886-1964) - американский экономист, социолог и антрополог венгерского происхождения)...
   В капиталистической экономике результат хозяйственной деятельности отдельного капиталиста выражается в виде валового денежного дохода (выручка от реализации товаров и услуг). Результат хозяйственной деятельности представляет собой валовой денежный доход за вычетом издержек производства (расходы на сырье, энергию, отчисления в фонд амортизации оборудования и других основных фондов, расходы в виде заработной платы и т.п.). Это будет валовая прибыль компании. Если из нее вычесть налоги, уплачиваемые компанией, то получим чистую прибыль. Такова в упрощенном виде "бухгалтерская арифметика" современного бизнеса.
   Для понимания того, почему наемный труд является разновидностью рабства, нам потребуется несколько иная арифметика. Валовой денежный доход компании можно представить как сумму трудовых затрат. Одни затраты относятся к прошлым периодам, - они воплощены в машинах и оборудовании, сырье, энергии и т.п. Это "прошлый", или "овеществленный" труд. На рассматриваемом нами предприятии к "прошлому" труду добавляется "настоящий", или "живой труд". Он создает "добавленную стоимость". За "прошлый" труд капиталист заплатил, покупая машины, сырье, энергию (эти затраты называются "постоянным капиталом"). А вот "настоящий" труд полностью принадлежит ему. Он им распоряжается. "Настоящий" труд - это результат деятельности тех работников, которых он нанял на свое предприятие. Результат "настоящего" труда ("добавленная стоимость") - источник прибыли капиталиста. Но в то же время это и источник существования наемных работников. Таким образом, "добавленная стоимость" делится на две части, которые принято называть "необходимый продукт" и "прибавочный продукт".
   "Необходимый продукт" - та часть "добавленной стоимости", которая необходима для поддержания жизни и работоспособности наемных работников. В марксистской теории он называется "переменным капиталом".
   "Прибавочный продукт" ("прибавочная стоимость") - это то, что достается капиталисту. Это то, что является вожделенной целью его бизнеса. Деление "добавленной стоимости" на две указанные части - важнейший момент всей капиталистической деятельности.
   Казалось бы, что работники - то есть те, кто создал "добавленную стоимость", и должны играть основную роль в разделе этого "пирога". Роль капиталиста в "выпечке пирога" сводилась только к тому, что он предоставил необходимые машины и оборудование ("средства производства", или "постоянный капитал"). Строго говоря, он вообще не должен иметь отношения к разделу "пирога": "пирог" - "добавленная стоимость", а "средства производства" - "прошлый", или "овеществленный" труд, и владелец средств производства уже получил за них необходимое возмещение (равное амортизации средств производства). Капиталист лишь тогда может иметь право участвовать в разделе "пирога", когда он участвовал лично в его "выпечке" своим "живым" трудом (очевидно, что не физическим, а умственным).
   Но парадокс (а правильнее сказать - драма) капиталистической цивилизации состоит в том, что:
   - решающую роль в разделе "пирога" играет работодатель, а не работники;
   - работодатель стремится всячески урезать "необходимый продукт" (долю "пирога", достающуюся работникам) и увеличить "прибавочный продукт" (долю "пирога", достающуюся работодателю).
   С экономической точки зрения прибавочный продукт выражает отношения эксплуатации между работодателем (рабовладельцем) и работником (наемным рабом). С юридической точки зрения прибыль - это кража, незаконное присвоение. Современное право капиталистического общества двойственно: с одной стороны, оно защищает права собственности, провозглашает "святость" частной собственности; с другой стороны, оно легализует постоянную кражу продукта труда работодателями и не обеспечивает эффективной защиты прав работников.
   Мы все сегодня настолько привыкли ко многим "аксиомам" правовой науки, что часто не замечаем: многие современные законы "узаконивают" разного рода жульничество и воровство. Это относится к разным сферам экономических отношений: трудовым, кредитным, налогово-бюджетным. В данном случае нас интересуют трудовые отношения эпохи капитализма. Позволим привести цитату из одной статьи, причем автор, судя по всему, не является "профессиональным" юристом и не утратил способность ставить под сомнение "аксиомы" правовой науки:
   "Корысть-то, которая вызывала рабство, ведь как была, так и осталась. И если ее лишили одной формы удовлетворения, то сразу же корысть нашла и подбросила обществу другую форму своего удовлетворения, не так бросающуюся в глаза, - мотив собственности не на самого человека производящего, а на инструменты, средства производства, которые ему нужны в труде. А отчуждение работника от прав на результат труда как было, так и осталось стопроцентным. Вместо разделения этих прав пропорционально между вложением труда и вложением капитала. Вот и все дела. Видимость стала другая. Раньше хозяин мог убить раба, а сейчас хозяин работника - нет. Вот и все. То есть физическое и трудовое рабство ликвидировали, а имущественная основа рабства как была, так и осталась. Рабство только сменило внешнюю форму. Ведь суть-то его и мера притеснения почти никак не изменились. Как было отчуждение продукта труда работников по надуманным основаниям, так и осталось. Ведь далеко не все в производственном процессе зависит исключительно от применения инструментов. От рук, приложенных к этим инструментам, тоже многое, если не большее зависит.
   А в чем же тут хитрость-то? Да в очень простой юридической подтасовке в законах. В натуре вещи возникают в результате причастности тех или иных лиц трудом или имуществом к созиданию этих вещей. А вот право на владение этими вещами закон почему-то устанавливает только для участвовавших имуществом. То есть вовсе не по факту причастности к созданию новых вещей, а по факту владения другими, старыми вещами. Имущественного права труда на новые вещи как не было до отмены рабства, так и не возникло после отмены рабства (курсив мой. - В.К.)". (Андрей Басов. Механика современного рабства (http://k.200.ru/)).
   Буржуазное право, "узаконило" новые "правила игры": "продукт производства принадлежит не тем, кто его производит, а тем, кому принадлежат материальные средства производства". Эти "правила игры", как говорят историки права, сложились в XVII-XVIII вв. Самое интересное, что это было примерно в то же время, когда формировалась классическая политическая экономия с ее теорией трудовой стоимости (основной постулат: "источником стоимости является труд работников") (Некоторые по ошибке считают, что основателем теории стоимости является Карл Маркс. Он лишь воспринял эту теорию у своих предшественников - А. Смита и Д. Рикардо.). Практическая целесообразность для отцов-основателей капитализма оказалась важнее теоретических абстракций Адама Смита и Давида Рикардо.
   Сложившиеся в последние столетия "правила игры" привели к тому, что люди, жаждущие богатства, не стремятся напрямую приобретать рабов, которые бы создавали им эти богатства. Они приобретают "средства производства", которые, в свою очередь, дают им легальное основание эксплуатировать наемных рабов и присваивать производимое ими богатство. Получается замаскированное рабовладение, причем такая простенькая маскировка оказывается достаточной для того, чтобы представлять капитализм как "цивилизованное общество", не имеющее ничего общего с рабством древнего мира. Очень точно объяснил суть этой маскировки академик-офтальмолог, директор МНТК "Хирургия глаза" Святослав Федоров: "Мы не всегда задумываемся, что такое акция. Я покупаю бумаги как собственность на средства производства, а на самом деле - души людей. Если акции дают большую прибыль, то меня интересуют не станки, на которых люди работают, а степень их организованности и профессионализма. То есть покупаются не станки, а люди. Практически это рабовладельческий рынок. Раньше человек шел на него и выбирал: этот раб мне симпатичен телом, мышцами - я его беру; эту красивую женщину тоже беру. А сегодня я иду на рынок и смотрю: у этой компании три года дивиденды растут - я беру эти акции (курсив мой. - В.К.)". ("Идет глобальное воровство труда человека..." (интервью со Святославом Федоровым, основателем МНТК "Микрохирургия глаза") // Экономическая газета, N13 (254), август 1999).
   Нередки случаи, когда работодатель присваивает все 100% продукта и труда, просто не выплачивая работнику заработную плату. В России такая ситуация не является редкостью. По крайней мере, большая часть вновь созданной стоимости в российской экономике приходится на доходы работодателей (прибыли компаний) и меньшая часть - на заработную плату наемных работников. Этого факта не может скрыть даже официальная статистика.
   У нас в России даже появилась такая горькая шутка: "Если хочешь денег - работай, если хочешь больших денег - придумай способ украсть их у работающих" (Другой вариант: "Чтобы заработать деньги, надо трудиться. Чтобы заработать большие деньги, трудиться не надо"). В этой шутке - суть всей "политэкономии" нашего капитализма.
   Для определения степени эксплуатации наемных работников используется показатель "норма прибавочной стоимости" (НПС). Показатель НПС представляет собой отношение прибавочного продукта (прибавочной стоимости) к величине "переменного" капитала (величина заработной платы работников).
   Современные экономисты не любят вспоминать про этот показатель, пользуясь привычным показателем "норма прибыли" (НП). Показатель НП представляет собой отношение полученной капиталистом прибыли ко всему авансированному (вложенному в дело) капиталу. Этот капитал включает в себя как инвестиции в сырье, энергию, средства производства ("прошлый труд"), так и затраты на наем рабочей силы (заработная плата). Показатель НП показывает эффективность использования всего вложенного в дело капитала (как "постоянного", так и "переменного"). Маркс в "Капитале" сформулировал закон тенденции нормы прибыли к понижению. Статистика действительно подтверждает, что за полтора столетия со времени выхода в свет "Капитала" норма прибыли в промышленности западных стран действительно значительно снизилась. Некоторые апологеты капитализма на основании этого пытаются утверждать, что капитализм становится со временем более "гуманным". Однако изменение нормы прибыли отражает, в первую очередь, не степень эксплуатации наемных работников, а повышение в общем объеме авансированного для производства капитала доли "постоянного" капитала (затрат на материальные ресурсы и средства производства). Это повышение доли "постоянного" капитала отражает процесс вытеснения из производства живого труда. За этим стоит рост безработицы, оказывающей понижающее влияние на заработную плату тех, кто остается в производстве. Понижение нормы прибыли, как показывает статистика, происходит на фоне повышения нормы прибавочной стоимости (показатель, который действительно позволяет измерять степень эксплуатации наемных работников) (См.: Выгодский С.Л. Современный капитализм (Опыт теоретического
   анализа). 2-е изд. - М.: Мысль, 1975).
   Например, созданный работниками компании за месяц чистый продукт ("добавленная стоимость") равняется 100.000 денежных единиц. А заработная плата, которую они получили за месяц этой работы, составила 20.000 единиц. Таким образом, прибавочный продукт (прибавочная стоимость) капиталиста составил 80.000 единиц. В нашем примере норма прибавочной стоимости составит:
   80.000 / 20.000 = 4. А если выразить в процентах, то 400%.
   По расчетам советского экономиста С.Л. Выгодского, норма прибавочной стоимости в обрабатывающей промышленности США возросла с 210% в 1940 году до 308% в 1969 году и до 515% в 1973 году. Этот рост демонстрирует огромное усиление эксплуатации наемных работников по мере укрепления экономической и политической мощи монополий, а также под влиянием неуклонного замещения "живого труда" машинами. Машины резко повышают выработку прибавочного продукта в расчете на одного занятого работника. В то же время машины все больше вытесняют живого работника из процесса производства, обрекая его на голодное существование, увеличивая армию безработных и делая тех, кто остались на производстве, более "сговорчивыми" в вопросах зарплаты.
   Если бы "пирог" доставался тем, кто его "печет", то есть работникам, то через некоторое время работодатель с его "средствами производства" вообще не потребовался для процесса "выпечки". По очень простой причине: у работников образовались бы такие доходы, которые позволили бы выкупить принадлежащие капиталистам "средства производства". Или как вариант: создать (приобрести) новые "средства производства".
   Возникает вопрос: почему решающая роль в определении того, какой будет пропорция двух частей продукта труда, принадлежит работодателю? Доминирование работодателя в этом "дележе" обеспечивается, по крайней мере, двумя средствами:
   а) тем, что он монополизировал в своих руках средства производства;
   б) тем, что он поставил на службу своим интересам государство с его законами, судами, репрессивным аппаратом, идеологической машиной и др.
   Все "азы" теории прибавочной стоимости, как известно, изложены в "Капитале" Маркса. Вместе с тем, оставаясь на методологическом фундаменте "экономического материализма" Маркса, мы не сможем ответить на простые ("детские") вопросы: Почему работодателям удалось монополизировать в своих руках "средства производства"? Каким образом они добились того, что государство стало обеспечивать их интересы, а не интересы работников? Что необходимо сделать для того, чтобы работникам принадлежали результаты их труда? Известны ли в новой и новейшей истории прецеденты, когда работники обретали полные права на результаты своего труда? И т.д.
   Современная экономическая "наука" этих вопросов боится "как черт ладана". Отметим лишь, что ответы на подобные вопросы лежат за пределами экономической "науки", которая не выходит за рамки узкого материалистического восприятия окружающего мира. Ответы следует искать в сфере политических и правовых отношений, а, в конечном счете, - в духовной сфере. Забегая вперед, отметим, что главной духовной причиной наемного рабства явился отход общества от христианского своего устроения." (Катасонов В.Ю., От рабства к рабству. От Древнего Рима к современному капитализму. - М.: Кислород, 2014 - 448 с. http://www.litmir.co/bd/?b=192474).
   Что интересно, по отношению к капитализму и марксист Семёнов и рассматривающий те же процессы с точки зрения православной морали и этики Катасонов выступают единым фронтом. Оба... с чисто марксистских позиций... критикуют капиталистическую эксплуатацию и господство финансовой олигархии, пророчат нарастание классовой борьбы, крушение мировой капиталистической системы и неизбежный приход коммунизма.
   Но прежде, чем раскритиковать их идеи, предоставим слово ещё одному деятелю - революционеру, политическому и государственному деятелю Х.Г. Раковскому (1873 - 1941):
   "Маркс был гениален. Если бы его труды свелись только к одной глубокой критике капитализма, то и это был бы уже непревзойдённый научный труд; но в тех местах, где его произведение достигает степени мастерства, получается как бы произведение ироническое. "Коммунизм, - говорит он, - должен победить, так как эту победу даст ему его враг капитал". Таков магистральный тезис Маркса... Может ли быть еще большая ирония? И вот, для того, чтобы ему поверили, достаточно было ему обезличить капитализм и коммунизм, превративши существо человеческое в существо рассудочное, что он сделал с необычайным искусством фокусника. Таково было его хитроумное средство, чтобы указать капиталистам, что они являются реальностью капитализма и что коммунизм может восторжествовать в силу врожденного идиотизма: ибо без наличия неумираемого идиотизма в homo economico не могут проявляться в нем непрерывные противоречия, прокламируемые Марксом. Суметь достигнуть того, чтобы превратить homo sapiens в homo stultum (Ред: полных идиотов), это значит обладать магической силой, способной низвести человека на первую ступеньку зоологической лестницы, т. е. до степени животного. Только при наличии homo stultum (Ред: человеко-идиотов) в эту эпоху апогея капитализма Маркс мог сформулировать свое аксиоматическое уравнение: противоречия + время = коммунизм. Поверьте мне, когда мы, посвященные в это, созерцаем изображение Маркса, хотя бы то, которое возвышается над главным входом на Лубянке, то мы не можем сдержаться от внутреннего взрыва смеха, которым заразил нас Маркс; мы видим, как он смеется в свою бороду над всем человечеством...
   Для того, чтобы Маркс мог надуть стольких людей науки, необходимо было, чтобы он был выше их всех. Ну, хорошо: для того, чтобы судить о Марксе во всем его величии, мы должны рассмотреть настоящего Маркса, Маркса-революционера, Маркса - по его манифесту. Это значит Маркса-конспиратора, ибо во время его жизни революция находилась в состоянии конспирации...
   Если бы Маркс верил в то, что коммунизм дойдет до победы только благодаря противоречиям в капитализме, то он ни одного разу, никогда бы не упомянул о противоречиях на тысячах страниц своего научного революционного труда. Таков был категорический императив реалистической натуры Маркса: не научной, но революционной. Революционер и конспиратор никогда не разоблачит перед своим противником секрет своего триумфа. Никогда не даст информации: он даст ему дезинформацию...
   Маркс сказал правду, совравши. Он соврал, когда ввел всех в заблуждение, определив противоречия, как "постоянные" в истории экономики капитала, и назвал их "естественными и неизбежными", но одновременно сказал правду, зная, что противоречия будут создаваться и увеличиваться в нарастающей прогрессии до тех пор, пока не достигнут своего апогея...
   Маркс обманывает из тактических соображений насчет происхождения противоречий в капитализме, но не насчет их очевидной реальности. Маркс знал, как они создавались, как обострялись и как дело доходило до создания всеобщей анархии в капиталистическом производстве, предшествующей триумфу коммунистической революции... Он знал, что это произойдет, ибо знал тех, кто их создает...
   Не почувствовали ли вы этого интуитивно?.. Не заметили ли вы, как у Маркса слова противоречат делу? Он заявляет о необходимости и неизбежности капиталистических противоречий, доказывая наличие прибавочной стоимости и накопления, т. е. доказывает реально существующее. Он ловко придумывает, что большей концентрации средств производства соответствует большая масса пролетариата, большая сила для построения коммунизма, ведь так?..
   Теперь дальше: одновременно с этим заявлением он учреждает Интернационал. А Интернационал является в деле ежедневной борьбы классов "реформистом", т. е. организацией, предназначенной для ограничения добавочной стоимости и, где возможно, упразднения ее. Поэтому, объективно, Интернационал - это организация контрреволюционная и антикоммунистическая - по теории Маркса...
   Квалифицировать Интернационал, как контрреволюционный и антикоммунистический, с логической и научной точностью возможно лишь, если не видеть в фактах ничего больше, кроме непосредственного видимого результата, а в текстах только букву. К таким абсурдным заключениям, при их кажущейся очевидности, приходят, забывая, что слова и факты в марксизме подчиняются строгим правилам высшей науки: правилам конспирации и революции...
   Если борьба классов в экономической области по своим первым результатам оказывается реформистской и в силу этого противоречит теоретическим предпосылкам, определяющим установление коммунизма, то в своей настоящей и реальной значимости - она чисто революционная. Но повторяю снова: она подчиняется правилам конспирации; это значит - маскировке и сокрытию ее настоящей цели... Ограничение прибавочной стоимости, а следовательно и накоплений, в силу борьбы классов - это только видимость, иллюзия для вызова первичного революционного движения в массах. Забастовка - это уже попытка революционной мобилизации. Независимо от того, победит ли она или провалится - ее экономическое воздействие анархично. В результате, это средство для улучшения экономического положения одного класса несет в себе обеднение экономики вообще; каковы бы ни были размеры и результаты забастовки, она всегда приносит урон продукции. Общий результат: больше нищеты, от которой не освобождается рабочий класс. Это уже кое-что. Но это не единственный результат и не главный. Как мы знаем, единственная цель всякой борьбы в экономической области - больше заработать, а работать меньше. Таков экономический абсурд, а по нашей терминологии, таково противоречие, не примеченное массами, ослепленными на какой-то момент повышением жалованья, тут же автоматически аннулируемым повышением цен. И если цены ограничиваются при содействии государства, то происходит то же самое, т. е. противоречие между желанием расходовать больше, производя меньше, обусловливается здесь денежной инфляцией. И так создается порочный круг: забастовка, голод, инфляция, голод...
   Говоря между нами, возьмите любой ежегодный справочник по экономике любой страны и поделите ренты и общий доход на всех, получающих жалование, и вы уж увидите, какое получается необыкновенное частное. Вот это частное, самое революционное, мы должны держать в строжайшем секрете. Ибо, если из теоретического дивиденда высчитать жалование и расходы дирекции, которые получатся при упразднении собственника, то почти всегда остается дивиденд, пассивный (Ред: являющийся потерей) для пролетариев. В реальности - всегда пассивный, если возьмем еще на учет уменьшение объема и снижение качества в области производства. Как теперь вам видно, призыв к забастовке как к средству за скорое улучшение благосостояния пролетариата - это только предлог; предлог, необходимый, чтобы понудить его к саботажу капиталистического производства; таким образом, к противоречиям в буржуазной системе добавятся противоречия у пролетариата; это двойное оружие революции; и оно, что очевидно, не возникает само собой: существуют организация, начальники, дисциплина, и, сверх того, отсутствует глупость. Не подозреваете ли вы, что пресловутые противоречия капитализма, в частности финансовые, тоже как-то организованы?.. В качестве основания для выводов напоминаю вам о том, что в своей экономической борьбе пролетарский Интернационал совпадает с Интернационалом финансовым, ибо оба производят инфляцию... а где имеется совпадение, там, надо думать, имеется и договоренность...
   Заметьте, с какой проницательностью делает Маркс выводы, при наличии в его время зачаточной английской индустрии; как он ее анализирует и клеймит; в каком отталкивающем виде рисует он образ промышленника. В вашем воображении, как и в воображении масс, встает чудовищный образ капитализма в его человеческом воплощении: толстопузый промышленник с сигарой во рту, как его обрисовал Маркс, самодовольно и злобно выкидывающий жену или дочь рабочего... Не так ли? Одновременно припомните умеренность Маркса и его буржуазную ортодоксальность при изучении вопроса о деньгах. В вопросе о деньгах у него не появляются его знаменитые противоречия. Финансы не существуют для него, как вещь, имеющая значение сама в себе; торговля и циркуляция денег являются последствиями проклятой системы капиталистического производства, которая подчиняет их себе и целиком определяет. В вопросе о деньгах Маркс - реакционер; к величайшему удивлению, он им и был; примите во внимание "пятиконечную звезду", подобную советской, сияющую во всей Европе, звезду из пяти братьев Ротшильдов с их банками, обладающими колоссальным скоплением богатств, когда-либо слыханных... И вот этот факт, настолько колоссальный, что он вводил в заблуждение воображение людей той эпохи, проходит незамеченным для Маркса. Нечто странное... Не правда ли? Возможно, что от этой, столь странной слепоты Маркса и происходит феномен, общий для всех последующих социальных революций. А именно. Все мы можем подтвердить, что когда массы овладевают городом или государством, то они всегда проявляют что-то вроде суеверного страха перед банками и банкирами. Убивали королей, генералов, епископов, полицейских, священников и прочих представителей ненавистных привилегированных классов; грабили и сжигали дворцы, церкви и даже центры науки, но хотя революции были экономически-социальными, жизнь банкиров была уважаема, и в результате великолепные здания банков оставались нетронутыми... По моим сведениям, пока я не был арестован, это продолжается и теперь... В Испании... Не находите ли вы все это очень странным?.. Не знаю, обратили ли вы внимание на странное сходство, которое существует между финансовым Интернационалом и Интернационалом пролетарским; я бы сказал, что один является оборотной стороной другого, и этой оборотной стороной является пролетарский, как более модерный, чем финансовый." (Ландовский И. Красная Симфония (Откровения троцкиста Раковского). Москва, "Вестник", 1996. http://new.vk.com/doc-10832246_238958938?hash=70e40479b2ba71535c&dl=ec4afedc44f7e80543).
  
   Оставим в стороне дальнейшие откровения Раковского о мировой закулисе, масонском заговоре и всём прочем. Сосредоточимся на марксистской теории. Действительно ли К. Маркс пошёл на преднамеренный обман трудящихся в угоду финансовым воротилам или это досужие вымыслы под действием психоактивных веществ? Мало ли, что может привидеться в наркотическом угаре!
   Поэтому обратимся к ещё одному мнению по этому вопросу, более "свежему" - статье Игоря Невского "Карл Маркс как агент мировой финансовой олигархии":
   "Эти строки, по-своему ставшие бессмертными: "Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма...", впервые появились зимой 1848 года. Так родился на свет "Манифест Коммунистической партии", принадлежавший перу мало известных тогда немецких публицистов - Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу. Этот Манифест считается началом рождения мирового движения за социальную справедливость.
   Так нас учили в школе. Однако есть очень серьёзные подозрения в том, что Манифест изначально был программой вовсе не тех людей, которые стремились к социализму, а совсем иных сил...
   На первый взгляд, документ действительно насквозь пропитан ненавистью к эксплуататорским классам и призывами к их свержению. В Манифесте даже перечислены пункты, которые должны уничтожить класс собственников - экспроприация земельной собственности, введение высокого прогрессивного налога на имущество, конфискация имущества представителей свергнутых классов, отмена любого права наследования, монополия государственного банка на любые виды кредитования, всеобщие трудовая и воинская повинности, полное огосударствление всех отраслей промышленности и т. д.
   Словом, невозможно придумать документ, более антикапиталистический, чем этот. Однако историков всегда смущало то обстоятельство, что Манифест был с восторгом принят отнюдь не в среде рабочих и других представителей угнетаемых классов. Манифесту прежде всего зааплодировали... крупные капиталисты!
   Из Уолл-стрит с любовью.
   Именно после опубликования Манифеста Карл Маркс получил широкий доступ к буржуйским деньгам, позволивший ему вести безбедную, не обременённую заботами жизнь. Его приятелю Фридриху денег хватало и без того - Энгельс был очень обеспеченным человеком, наследным владельцем крупной хлопчатобумажной фабрики города Бремена. Рабочих с этой фабрики Энгельс, несмотря на свои революционные призывы, успешно эксплуатировал всю свою жизнь, делясь доходами с другом Карлом. Впрочем, у Маркса были и другие источники денежных поступлений.
   Первым следует назвать международного авантюриста Жана Лаффита. В молодости он был морским пиратом из американского штата Луизиана, затем подвизался курьером у влиятельных лиц, владевших крупными финансовыми структурами на улице Уолл-Стрит в Нью-Йорке. Речь идёт об известных тогда банкирах США - Дюпоне, Пибоди и ряде других, которые поручали бывшему пирату вести различные строго секретные, довольно тёмные дела. В 1848 году Лаффита послали в Европу. Об этом поручении он позже написал в своём дневнике:
   "Никто не знал истинных причин моего пребывания в Европе. Я открыл счёт в парижском банке - кредит на хранение для финансирования двух молодых людей: господ Маркса и Энгельса. Им нужно помочь в осуществлении революции во всём мире. Они сейчас над ней работают"...
   Впрочем, финансирование авторов коммунистического Манифеста с Уолл-стрит шло и по другим каналам.
   Так, ещё одним благодетелем выступила влиятельная американская газета "Нью-Йорк Трибьюн". Газета принадлежала крупному финансисту Хорасу Грили. Мало того, помимо денег, мистер Грили ещё и предоставил страницы своего издания для публикаций Маркса, чем тот и пользовался на протяжении целых десяти лет - с 1851 по 1861 годы. В газете было опубликовано более пятисот работ "ниспровергателя капитализма".
   А ещё Маркса подпитывали германские банкиры. Карл был женат на аристократке Женни фон Вестфален. Её родной брат, барон Фердинанд фон Вестфален, занимал должность министра внутренних дел Пруссии, а заодно был и доверенным лицом практически всех германских банкирских домов. Практически на протяжении всей жизни Маркса семья Вестфаленов содержала Карла, предоставив в его распоряжение доходы сразу с нескольких своих поместий...
   По какой же такой причине Манифест и другие работы Маркса были востребованы американскими и германскими банкирами?
   Провокатор под маской революционера.
   Чтобы разобраться в этом вопросе, надо поначалу внимательнее приглядеться к самому Марксу. То, что он был отнюдь не бедным человеком, мы уже поняли. А был ли он настоящим революционером?
   Маркс жил в бурную эпоху. Европу сотрясали одни революционные выступления за другими. В одной только Франции на протяжении жизни автора коммунистической идеи произошло с десяток революций и переворотов. Не менее бурными были события в Австро-Венгерской империи и в Италии. И что же Маркс? По идее он должен был находиться в самой гуще событий. Но он... предпочитал наблюдать за этими событиями издалека, из кабинета.
   Да, Маркс выступал с разгромными статьями, метал словесные громы и молнии в адрес эксплуататоров, но... не более того. И как только власть обращала пристальное внимание на его радикализм, как сей "революционер" тут же трусливо переезжал из одной европейской страны в другую, бросая всех прибившихся к нему сторонников.
   В 1849 году он окончательно перебрался в самый спокойный город Европы, Лондон, где и провёл оставшуюся жизнь - целых 34 года! Но и оттуда Маркс, восседая в удобном кресле Британской публичной библиотеки, выступал с подстрекательскими революционными речами...
   Словом, всё его поведение сильно напоминало повадки профессионального политического провокатора, который сам не верил в успех своих идей, но при этом цинично опробовал их на других.
   И ещё. Многие исследователи марксизма обратили внимание на то, что Карл никогда толком не писал о рабочем классе, как движущей силе революционного движения. Да и что, собственно, мог знать о рабочих сытый и довольный своей буржуйской жизнью Маркс? Он больше писал о некоем пролетариате, которому "нечего терять, кроме своих цепей". Но ведь под пролетариатом можно понимать кого угодно - в том числе и люмпенов, готовых даже без всяких идей крушить всё кругом, был бы повод.
   Не менее странными выглядят с его точки зрения и классовые враги пролетариата. Маркс в этом плане почти не упоминает о крупном, прежде всего финансовом капитале. Но зато буквально исходит от ненависти, когда говорит о так называемой "мелкой буржуазии", - самого злобного, по его словам, противника революционного движения. Под "мелкой буржуазией" марксисты обычно понимают представителей малого и среднего бизнеса (по- западному, среднего класса), которые действительно очень уязвимы для революционных потрясений и потому являются самыми ярыми противниками любых политических беспорядков.
   Так, может, именно против этого слоя общества и был написан коммунистический Манифест?" (Невский И., Карл Маркс как агент мировой финансовой олигархии http://www.posprikaz.ru/2013/01/karl-marks-kak-agent-mirovoj-finansovoj-oligarxii/)
  
   Возможно, кто-то скажет: "Всё это бред, такого просто не может быть! Чтобы Карл Маркс, теоретик, основоположник и прочее, и прочее, да за финансовую олигархию?!" Но давайте подумаем, разберёмся...
   Вот рабочие, одурманенные коммунистической пропагандой собираются, чтобы разобраться с буржуем-кровопийцей, который им что-то там "не доплатил". Самоорганизуются, объединяются в профсоюз, выдвигают требования, объявляют забастовку.
   Дальше или собственник предприятия идёт на уступки, и вовсе не факт, что потом рабочие не выдвинут новых требований, потому что уступка только убедит их в собственной правоте и раззадорит. Следовательно, скорее всего, дело закончится противостоянием: работники будут гнуть свою линию, а их работодатель - свою. При этом относительно мирное противостояние запросто может перерасти в кровопролитное. Об этом написаны книги, сняты фильмы, и не только в Советском Союзе, но и за рубежом.
   Известны и средства борьбы капиталистов против рабочих - локаут, наём штрейкбрехеров, частной охраны, а то и просто бандитов. Но а рабочие, особенно профсоюзные боссы не лыком шиты. О том, как ковался их союз с мафиози можно посмотреть в фильмах "Кулак" (F.I.S.T., 1978), "Хоффа" (Hoffa, 1992) или прочитать в книге Роберта Иванова "Мафия в США" (https://www.litmir.info/bd/?b=197230).
   Есть только одно "НО", какие бы силы не участвовали в борьбе, на это нужны ДЕНЬГИ! Где взять их капиталисту, если его предприятие не работает, и он не то что прибыли, а вообще никаких средств не получает? А если он ещё кому-то должен...
   Такая же ситуация и у рабочих. Как бы они не готовились к предстоящей стачке, какие бы заначки не делали, в случае затяжного противостояния они у них быстро закончатся. А уж если какая-то из сторон или сразу обе приглашают "союзников" со стороны...
   В итоге победит тот, кто сможет привлечь больше средств. Главное - денег. Услышав их хруст, "помощники" сами понабегут. А у кого есть деньги? Правильно, у финансового капитала! И именно банкирам решать, кому помочь. Захотят - встанут на сторону предпринимателей, захотят - выберут рабочих. Смотря, что им выгодно.
   В любом случае они не проиграют. Кто бы не одержал верх в противостоянии, капиталисты или пролетарии, и те и другие, растеряв все свои сбережения, будут в долгах, как в шелках. И ничего им не останется, как пойти в долговую кабалу к финансистам.
   Так, брюха не почесав, без особого риска "денежные мешки" накладывают лапу на чужой бизнес. Выпутается предприниматель из возникших трудностей - хорошо, нет - ещё лучше! Его, до этого успешно действующее, приносящее прибыль предприятие пойдёт с молотка за бесценок. И кто его скорее всего купит, или по крайней мере "поучаствует" в его "оздоровлении". Правильно! Всё те же финансисты, что приложили руку к тому, чтобы развалить успешный бизнес.
   И кто они после этого?
   Это мы ещё рассмотрели революционную борьбу на отдельно взятом предприятии. А если речь пойдёт о целом государстве? Как это произошло с Россией в октябре 1917 года? Тогда В. Ульянов-Ленин со товарищи ухитрился развалить экономику огромной страны за какие-то полгода. Правда, учитывая то, что в стране разгорелась гражданская война, в этом нет ничего удивительного. Разруха, голод...
   Хотя... как говорил уже упоминавшийся ранее профессор Преображенский из романа Булгакова "Собачье сердце": "Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы? Да её вовсе и не существует. Что вы подразумеваете под этим словом?..
   Это вот что: если я, вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнется разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах."
   Как бы то ни было пресловутая "разруха", как и отставание в экономическом развитии были в значительной мере ликвидированы уже при И.В. Джугашвили-Сталине. Но какой ценой?
   "По отечественным данным, в 1923 - 1933 гг. в тяжёлой промышленности СССР было заключено 170 договоров техпомощи: 73 с германскими компаниями, 59 с американскими, 11 с французскими, 9 со шведскими и 18 - с фирмами из других стран. Но едва ли можно определить, чья помощь оказалась решающей, поскольку многие стройки стали "интернациональными"... Из 170 договоров 37 были досрочно расторгнуты по разным причинам...
   Из 118 договоров о технической помощи, заключенных в 1920 - 1930 гг. (большей частью в 1928 - 1930), и 218 договоров на протяжении 1929 - 1945 гг. на долю американских фирм пришлось, соответственно, 64 и 139, или 54 % и 64 % (Sutton A.C. Western Technology and Soviet Economic Development, 1930 to 1945. Stanford, Calif., 1971., p. 363 - 372)." (Б.М. Шпотов, Западные источники индустриализации СССР (конец 1920-х - 1930-е гг.). https://www.hse.ru/data/792/648/1237/guvshe.pdf)
   "Опуская многие детали, нарисую общую картину. Некоторые цифры очень примерные. Методики своих расчетов (особенно, касающихся пересчета рублей в доллары) оставляю в ряде случаев "за кадром". Некоторые оценки беру из своих предыдущих работ. В те времена, когда начиналась индустриализация, в мире еще существовал золотой стандарт, поэтому универсальным мерилом стоимости был "желтый металл" (страны Запада стали отходить от золотого стандарта в 1931-1936 гг.). Поэтому я по возможности стараюсь все стоимостные показатели переводить в унции и тонны "желтого металла" Итак:
   1. Количество предприятий, построенных (или реконструированных) за годы индустриализации до начала Великой отечественной войны, составило около 9000. Почти на всех объектах индустриализации использовалось импортное оборудование, которое могло оплачиваться только валютой или золотом.
   2. Объем валютных затрат на закупки и монтаж импортного оборудования на крупных объектах индустриализации составлял десятки миллионов долларов (в долларах и в ценах того времени). В среднем валютные затраты в расчете на один объект индустриализации могли составлять около 1 млн. долл. Примерно такую же оценку дают и некоторые эксперты. Забегая вперед отметим, что закупки основной части импортного оборудования были проведены до 1934 года, когда золотой паритет доллара определялся соотношением: 1 тройская унция драгоценного металла = 20,67 долл. Нетрудно посчитать, что в золотом эквиваленте средние затраты на импортное оборудование в расчете на одно предприятие составляли 1,5 тонны. Получается, что валютные затраты на индустриализацию в золотом эквиваленте составили: 1,5т Х 9000 = 13500 т. Пришедший в Белый дом новый президент Франклин Рузвельт своим декретом изменил золотой паритет доллара. С 1934 г. 1 тройская унция золота = 35 долл. Даже если пересчитать по новому паритету, то в золотом эквиваленте затраты на закупку импортного оборудования для индустриализации составили примерно 9000 т. Среднеарифметическое значение золотого эквивалента затрат на импорт оборудования для индустриализации в СССР составит 11250 т. Девять тысяч предприятий были построены за период 1929-1940 гг. Следовательно, в среднем в расчете на 1 год предвоенных пятилеток расходы на импорт оборудования в золотом эквиваленте должны были приближаться к 1 тысяче тонн." (Катасонов В.Ю., Загадки и мифы советской индустриализации. http://forum.rusbeseda.org/index.php/topic,18161.0/wap2.html).
   В своё время в речи на I Всероссийском съезде по просвещению 28 августа 1918 г. В.И. Ленин заявил:
   "Война показала, как чудеса современной техники служат средством для истребления миллионов рабочих и несметного обогащения наживающихся на войне капиталистов." (Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 77. http://uaio.ru/vil/vilall.htm)
   Позднее ему вторил И.В. Сталин:
   "В Соединенных Штатах Америки, в Англии, так же как и во Франции, имеются агрессивные силы, жаждущие новой войны. Им нужна война для получения сверхприбылей, для ограбления других стран. Это - миллиардеры и миллионеры, рассматривающие войну как доходную статью, дающую колоссальные прибыли." (Сталин И.В., Беседа с корреспондентом "Правды" / Сталин И.В. Сочинения: Т. 16, c.148 - 149. http://grachev62.narod.ru/stalin/t16/t16_29.htm)
   Здесь вожди мирового пролетариата абсолютно правы, вот только они как-то позабыли упомянуть, что и революции с последующим ликвидацией их последствий, оказываются для капиталистов не менее, если не более, прибыльным делом. С той только разницей, что во время войны все сливки снимает, как правило, "своя", "родная" буржуазия, тогда как на революции и последующем восстановления народного хозяйства "греют руки" уже иностранные "благодетели" и "доброхоты".
  
   Для чего понадобился такой пространный экскурс в историю? Для того, чтобы наглядно показать ДЛЯ ЧЕГО Карл Маркс создавал своё учение, какова была его ЦЕЛЬ! Потому что в этом "основоположник" марксизма коренным образом отличается от настоящего учёного!
   Если научный работник сперва собирает статистические данные, анализирует их, а затем на их основе делает какие-то выводы, которые потом складываются в некие закономерности и научные теории, то Маркс идёт от обратного. Ему НУЖНО во что бы то ни стало доказать НЕИЗБЕЖНОСТЬ мировой революции и победу пролетарской диктатуры, и для этого он идёт на всевозможные ухищрения. Марксу нет никакого дела до того, как производство организовано на самом деле, какие проблемы возникают у предпринимателя, как он крутится порой, как белка в колесе, чтобы их разрешить, чтобы дать возможность спокойно трудиться нанятым им рабочим.
   Нет, Марксу самое главное задурить пролетариев, внушить им, что их чудовищно обманывают, поднять их на праведную борьбу против угнетателей-капиталистов. Задача казалось бы элементарна, что может понимать простой работяга в экономике, во всех этих дебитах, кредитах, двойной бухгалтерии? Но ведь его "Капитал" будут читать не только они, но и настоящие экономисты, которые в этой писанине хоть что-то да понимают. Вот и приходится "основоположнику" выкручиваться, как ужу на раскалённой сковородке.
   Не думайте, что только я такой умный, что первым заметил подобную "эквилибристику". Задолго до меня это сделал австрийский экономист и государственный деятель Ойген фон Бём-Баверк:
   "Я вовсе не сомневаюсь в том, что Маркс действительно и честно был убежден в этом своем положении. Но основы его убеждения не те, которые он изложил в своей системе. Вообще, скорее это были впечатления, чем основы.
   Прежде всего это были влияния авторитета. Великие авторитеты Смит и Рикардо учили тому же самому положению - по крайней мере тогда так думали. Конечно, они его столь же мало обосновывали, как и Маркс, и только постулировали, исходя из известных, общих, расплывчатых впечатлений... Они не обосновывали, они постулировали в качестве "естественного" состояния идиллию трудовой стоимости.
   Маркс выступил наследником подобных настроений и воззрений, которые благодаря авторитету Смита и Рикардо приобрели огромное, хотя, конечно, и не бесспорное, значение. И как ярый социалист, он охотно этому верил. Поэтому неудивительно, что к той идее, которая так великолепно подтверждала его экономическое мировоззрение, он не отнесся с большим скептицизмом по сравнению с Рикардо, которому она должна была в значительной степени встать поперек дороги. Неудивительно также, что противоречивые высказывания классиков не возбудили в нем критических сомнений относительно тезиса о трудовой стоимости; эти противоречия он объявлял лишь попыткой классиков избавиться обходным путем от нежелательных выводов из неудобной истины. Словом, неудивительно, что он на основе того же самого материала, который привел классиков к их односторонним, наполовину расплывчатым, наполовину противоречивым и совершенно необоснованным высказываниям, он сам лично уверовал в это положение твердо, безусловно и с горячей убежденностью. Для себя самого он не нуждался в его дальнейшем обосновании. Но в интересах системы оно требовало формального обоснования.
   Понятно, что в этом отношении он не мог просто опираться на классиков, так как они ничего не обосновывали. Но он, как мы знаем, не мог также ни апеллировать к опыту, ни пытаться дать хозяйственно-психологическое обоснование, так как эти пути явно привели бы его к положению прямо противоположному тому, что он доказывал. Поэтому он и обратился к логически-диалектической спекуляции, которая так соответствовала его умственному складу. Но здесь это означало: помоги чем можешь помочь. Он знал, что он хочет и что он должен вывести, и он до тех пор с поразительной ловкостью мастерил и подгонял покорные определения и посылки, пока заранее известный вывод действительно не выступил во внешне приличной форме силлогизма.
   Возможно, что он при этом был так ослеплен своими собственными убеждениями, что совсем упустил из виду те логические и методологические нелепости, которые в этом случае необходимо должны были вкрасться; возможно, что он их замечал, но оправдывал их перед самим собой в качестве простых формальных вспомогательных средств, которые должны были помочь ему облечь в подобающее систематическое одеяние ту истину, которая, по его глубочайшему убеждению, материально обоснованна. Об этом ни я, ни, по всей вероятности, кто другой в настоящее время не может судить.
   Но что я мог бы утверждать, так это то, что едва ли когда-нибудь такой могучий ум, каким был Маркс, давал бы образец столь тяжелой, столь постоянно и столь явно фальшивой логики, чем это сделал Маркс в систематическом обосновании своего основного положения" (Бём-Баверк О., К завершению марксистской системы / Критика теория Маркса. Челябинск: Социум, 2002. С. 3 - 133. http://econlibrary.ru/books/32/220/boehm-bawerk_marx.html).
  
   Коль скоро мы ответили на вопрос "ПОЧЕМУ К. Маркс преднамеренно искажает природу сложившихся при капитализме общественных отношений?", выясним теперь, КАК он это делает.
   Как правило, критики марксистской теории стараются опровергнуть терминологию и методологию "основоположника". Дескать, он перепутал и то, и это. И тут неправильно что-то назвал, и там именовал. Наглядным примером может служить труд уже упомянутого выше Бём-Баверка.
   Можно привести изыскания других авторов, но все они выглядят как-то блекло. Либо это рассуждения на тему: "этого не может быть, потому что это быть не может", без каких-либо вразумительных объяснений, либо наоборот, сложные арифметические формулы и расчеты. Хотелось бы надеяться, что их авторы сами понимают, о чём они пишут, потому что их "доказательства" выглядят ещё мудрёнее, чем у Маркса.
   Не будем уподобляться этим исследованиям, строя замысловатые конструкции, либо пытаясь опровергнуть всю марксистскую политэкономию в целом. Сосредоточимся на краеугольном камне марксизма - теории прибавочной стоимости. При этом теорию трудовой стоимости, с некоторыми оговорками, как и другие постулаты Маркса, примем, как данность, не стараясь ни подтвердить их, ни опровергнуть.
   К слову сказать, по-настоящему победить оппонента можно только действуя его же собственным оружием на его же собственном поле, доказав, что он сам себе противоречит. Что мы и попробуем проделать, но для начала опять небольшое "лирическое отступление".
   Проясним некоторые детали. Для этого обратимся к статье А.Ю. Путятина "Политэкономия "Большого террора" (новый взгляд на репрессии 1937-1938 годов)" (http://samlib.ru/p/putjatin_a_j/pbt.shtml), но в ней нас будут интересовать не репрессии 30-х годов прошлого столетия, а рисунки, которые мы пронумеруем 49, 50, 51 и 52.
   Причём, приведены они для контраста со схемой, что отражает действительное положение дел (рисунок 53).
   Эта калькуляция (перечень затрат в стоимостной (денежной) форме на производство единицы или группы единиц изделий, или на отдельные виды производств) наглядно показывает, что К. Маркс слишком многое "упростил". А сущность некоторых видов производственных расходов, включённых в стоимость, извратил самым наглым образом.
   Чтобы не быть голословными, вновь предоставим слово "основоположнику":
   "Изменение стоимости денег, которым предстоит превратиться в капитал, не может совершиться в самих деньгах, ибо как покупательное средство и средство платежа они лишь реализуют цену товаров, покупаемых на них или оплачиваемых ими, между тем как застывая в своей собственной форме, они превращаются в окаменелости неизменных величин стоимости. Столь же мало может возникнуть это изменение из второго акта обращения, из перепродажи товара, так как этот акт лишь превращает товар из его натуральной формы опять в денежную. Следовательно, изменение должно произойти с товаром, покупаемым в первом акте Д - Т, а не с его стоимостью, так как обмениваются эквиваленты, причем товары оплачиваются по их стоимости. Таким образом, это изменение может возникнуть только из потребительной стоимости товара как таковой, т. е. только из его потребления. Но извлечь стоимость из потребления товара нашему владельцу денег удастся лишь в том случае, если ему посчастливится открыть в пределах сферы обращения, т. е. на рынке, такой товар, сама потребительная стоимость которого обладала бы оригинальным свойством быть источником стоимости, - такой товар, действительное потребление которого было бы овеществлением труда, а следовательно, созиданием стоимости. И владелец денег находит на рынке такой специфический товар; это - способность к труду, или рабочая сила.
   Под рабочей силой, или способностью к труду, мы понимаем совокупность физических и духовных способностей, которыми обладает организм, живая личность человека, и которые пускаются им в ход всякий раз, когда он производит какие-либо потребительные стоимости...
   Цена рабочей силы установлена при заключении контракта, хотя реализуется, подобно квартирной плате, лишь впоследствии. Рабочая сила уже продана, хотя плата за нее будет получена лишь позднее. Но для того, чтобы исследовать данное отношение в его чистом виде, полезно предположить на время, что владелец рабочей силы одновременно с ее продажей получает всегда и обусловленную контрактом цену.
   Мы познакомились теперь с тем, как определяется стоимость, уплачиваемая владельцем денег владельцу этого своеобразного товара, рабочей силы. Ее потребительная стоимость, которую владелец денег, в свою очередь, получает при обмене, обнаружится лишь в процессе действительного использования, в процессе потребления рабочей силы. Все необходимые для этого процесса вещи, как сырой материал и т. п., владелец денег покупает на товарном рынке и оплачивает полной ценой. Процесс потребления рабочей силы есть в то же время процесс производства товара и прибавочной стоимости. Потребление рабочей силы, как и всякого другого товара, совершается за пределами рынка, или сферы обращения. Оставим поэтому эту шумную сферу, где все происходит на поверхности и на глазах у всех людей, и вместе с владельцем денег и владельцем рабочей силы спустимся в сокровенные недра производства, у входа в которые начертано: No admittance except on business [Посторонним вход воспрещается]. Здесь мы познакомимся не только с тем, как капитал производит, но и с тем, как его самого производят. Тайна добывания прибыли должна, наконец, раскрыться перед нами...
   Однако возвратимся к нашему капиталисту in spe [в будущем]. Мы оставили его после того, как он купил на товарном рынке все факторы, необходимые для процесса труда: материальные факторы, или средства производства, и личный фактор, или рабочую силу. Лукавым глазом знатока он высмотрел средства производства и рабочие силы, требующиеся для его особого предприятия: прядильни, обувной фабрики и т. д. Итак, наш капиталист приступает к потреблению купленного им товара, рабочей силы, т. е. заставляет носителя рабочей силы, рабочего, потреблять посредством своего труда средства производства. Общий характер процесса труда, конечно, не изменяется от того, что рабочий совершает его для капиталиста, а не для самого себя. Да и тот определенный способ, каким изготовляются сапоги или прядется пряжа, тоже не может сразу измениться вследствие вмешательства капиталиста. Последний должен на первых порах взять рабочую силу такой, как он находит ее на рынке, а следовательно, и труд должен взять таким, каким он развился в тот период, когда еще не было капиталистов. Изменение самого способа производства как результат подчинения труда капиталу может совершиться лишь позже, а потому и рассмотрению подлежит позднее.
   Процесс труда, как процесс потребления рабочей силы капиталистом, обнаруживает две своеобразных особенности.
   Рабочий работает под контролем капиталиста, которому принадлежит его труд. Капиталист наблюдает за тем, чтобы работа совершалась в надлежащем порядке и чтобы средства производства потреблялись целесообразно, следовательно, чтобы сырой материал не растрачивался понапрасну и чтобы с орудиями труда обходились бережно, т. е. чтобы они разрушались лишь настолько, насколько этого требует их употребление в работе.
   А во-вторых: продукт есть собственность капиталиста, а не непосредственного производителя, не рабочего. Капиталист оплачивает, например, дневную стоимость рабочей силы. Следовательно, потребление ее, как и всякого другого товара, - например лошади, которую он нанимает на один день, - в продолжение дня принадлежит ему. Покупателю товара принадлежит потребление товара, и владелец рабочей силы, отдавая свой труд, фактически отдает лишь проданную им потребительную стоимость. С того момента, как он вступает в мастерскую капиталиста, потребительная стоимость его рабочей силы, т. е. ее потребление, труд, принадлежит капиталисту. Куплей рабочей силы капиталист присоединил самый труд как живой фермент к мертвым, принадлежащим ему же элементам образования продукта. С его точки зрения процесс труда есть лишь потребление купленного им товара, рабочей силы, но он может потреблять ее лишь при том условии, если присоединит к ней средства производства. Процесс труда есть процесс между
   вещами, которые купил капиталист, между принадлежащими ему вещами. Поэтому продукт этого процесса принадлежит ему в той же мере, как продукт процесса брожения в его винном погребе...
   Продукт - собственность капиталиста - есть известная потребительная стоимость: пряжа, сапоги и т. д. Но хотя сапоги, например, некоторым образом образуют базис общественного прогресса и хотя наш капиталист - решительный прогрессист, он, тем не менее, производит сапоги не ради них самих. Потребительная стоимость при товарном производстве вообще не представляет собой вещи, "qu'on aime pour lui-meme" ["которую любят ради нее самой"]. Потребительные стоимости вообще производятся здесь лишь потому и постольку, поскольку они являются материальным субстратом, носителями меновой стоимости. И наш капиталист заботится о двоякого рода вещах. Во-первых, он хочет произвести потребительную стоимость, обладающую меновой стоимостью, предмет, предназначенный для продажи, т. е. товар. И, во-вторых, он хочет произвести товар, стоимость которого больше суммы стоимости товаров, необходимых для его производства, больше суммы стоимости средств производства и рабочей силы, на которые он авансировал на товарном рынке свои наличные деньги. Он хочет произвести не только потребительную стоимость, но и товар, не только потребительную стоимость, но и стоимость, и не только стоимость, но и прибавочную стоимость.
   Стоимость рабочей силы и стоимость, создаваемая в процессе ее потребления, суть две различные величины. Капиталист, покупая рабочую силу, имел в виду это различие стоимости. Ее полезное свойство, ее способность производить пряжу или сапоги, было только conditio sine qua non [необходимым условием], потому что для создания стоимости необходимо затратить труд в полезной форме. Но решающее значение имела специфическая потребительная стоимость этого товара, его свойство быть источником стоимости, притом большей стоимости, чем имеет он сам. Это - та специфическая услуга, которой ожидает от него капиталист. И он действует при этом соответственно вечным законам товарного обмена. В самом деле, продавец рабочей силы, подобно продавцу всякого другого товара, реализует ее меновую стоимость и отчуждает ее потребительную стоимость. Он не может получить первой, не отдавая второй. Потребительная стоимость рабочей силы, самый труд, так же не принадлежит ее продавцу, как потребительная стоимость проданного масла - торговцу маслом. Владелец денег оплатил дневную стоимость рабочей силы, поэтому ему принадлежит потребление ее в течение дня, дневной труд. То обстоятельство, что дневное содержание рабочей силы стоит только половину рабочего дня, между тем как рабочая сила может действовать, работать целый день, что поэтому стоимость, создаваемая потреблением рабочей силы в течение одного дня, вдвое больше, чем ее собственная дневная стоимость, есть лишь особое счастье для покупателя, но не составляет никакой несправедливости по отношению к продавцу." (Маркс К. Капитал. Т. I. // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 23. С. 177 - 205. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm)
   Далее К. Маркс продолжает:
   "Лишь постольку, поскольку средства производства во время процесса труда утрачивают стоимость, существовавшую в форме старых потребительных стоимостей этих средств производства, они переносят стоимость на новую форму продукта. Максимум потери стоимости, которую они могут претерпеть в процессе труда, очевидно ограничен той первоначальной величиной стоимости, с которой они вступают в процесс труда, или рабочим временем, необходимым для их собственного производства. Поэтому средства производства никогда не могут присоединить к продукту стоимость большую, чем та, которой они обладают независимо от обслуживаемого ими процесса труда. Как бы полезен ни был известный материал труда, известная машина, известное средство производства, все же, если они стоят 150 ф. ст., скажем 500 рабочих дней, они никогда не присоединят более 150 ф. ст. к тому продукту, для создания которого они служат. Их стоимость определяется не тем процессом труда, в который они входят как средство производства, а тем процессом труда, из которого они выходят как продукт. В процессе труда они служат только как потребительная стоимость, как вещь с полезными свойствами, и потому они не передавали бы продукту никакой стоимости, если бы не обладали стоимостью до своего вступления в процесс.
   В то время как производительный труд превращает средства производства в элементы образования нового продукта, с их стоимостью совершается своего рода переселение души. Из потребленного тела она переселяется во вновь сформированное тело. Но это переселение души совершается как бы за спиной действительного труда. Рабочий не может присоединять нового труда, следовательно не может создавать новую стоимость, не сохраняя старых стоимостей, потому что он должен присоединять труд каждый раз в определенной полезной форме, а присоединять его в полезной форме он не может, не превращая продуктов в средства производства нового продукта и не перенося тем самым их стоимости на новый продукт. Следовательно, сохранять стоимость посредством присоединения стоимости это есть природный дар проявляющейся в действии рабочей силы - живого труда, дар природы, который ничего не стоит рабочему, но много приносит капиталисту, именно обеспечивает ему сохранение наличной капитальной стоимости...
   Иначе обстоит дело с субъективным фактором процесса труда, с проявляющейся в действии рабочей силой. В то время как труд благодаря его целесообразной форме переносит стоимость средств производства на продукты и тем самым сохраняет се, каждый момент его движения создает добавочную стоимость, новую стоимость. Предположим, что процесс производства обрывается на том пункте, когда рабочий произвел эквивалент стоимости своей собственной рабочей силы, когда он, например, шестичасовым трудом присоединил стоимость в 3 шиллинга. Эта стоимость образует избыток стоимости продукта над теми элементами последней, которые своим происхождением обязаны стоимости средств производства. Это - единственная новая стоимость, возникшая в этом процессе, единственная часть стоимости продукта, произведенная самим этим процессом. Конечно, она просто возмещает те деньги, которые были авансированы капиталистом при купле рабочей силы и израсходованы самим рабочим на жизненные средства. По отношению к этим израсходованным 3 шилл. новая стоимость в 3 шилл. выступает как просто воспроизводство первых. Но она действительно воспроизведена, а не только по видимости, как стоимость средств производства. Возмещение одной стоимости другой опосредствовано здесь созданием новой стоимости.
   Однако мы уже знаем, что процесс труда продолжается за те пределы, в которых воспроизводится и присоединяется к предмету труда просто эквивалент стоимости рабочей силы. Вместо 6 часов, которых для этого было бы достаточно, процесс продолжается, например, 12 часов. Следовательно, действием рабочей силы не только воспроизводится ее собственная стоимость, но и производится кроме того избыток стоимости. Эта прибавочная стоимость образует избыток стоимости продукта над стоимостью элементов, потребленных для образования продукта, т. е. над стоимостью средств производства и рабочей силы.
   Изобразив те различные роли, которые различные факторы процесса труда играют в образовании стоимости продукта, мы тем самым охарактеризовали функции различных составных частей капитала в процессе его собственного возрастания. Избыток всей стоимости продукта над суммой стоимости элементов, участвующих в его образовании, есть избыток возросшего в своей стоимости капитала над первоначально авансированной капитальной стоимостью. Средства производства, с одной стороны, рабочая сила - с другой, представляют собой лишь различные формы существования, которые приняла первоначальная капитальная стоимость в результате совлечения с себя денежной формы и своего превращения в факторы процесса труда.
   Итак, та часть капитала, которая превращается в средства производства, т. е. в сырой материал, вспомогательные материалы и средства труда, в процессе производства не изменяет величины своей стоимости. Поэтому я называю ее постоянной частью капитала, или, короче, постоянным капиталом.
   Напротив, та часть капитала, которая превращена в рабочую силу, в процессе производства изменяет свою стоимость. Она воспроизводит свой собственный эквивалент и сверх того избыток, прибавочную стоимость, которая, в свою очередь, может изменяться, быть больше или меньше. Из постоянной величины эта часть капитала непрерывно превращается в переменную. Поэтому я называю ее переменной частью капитала, или, короче, переменным капиталом. Те самые составные части капитала, которые с точки зрения процесса труда различаются как объективные и субъективные факторы, как средства производства и рабочая сила, с точки зрения процесса увеличения стоимости различаются как постоянный капитал и переменный капитал." (Там же, стр. 217 - 220.)
  
   Сделав подобное заключение, Марк пытается выяснить степень эксплуатации рабочей силы:
   "Мы уже видели, что рабочий в продолжение одной части процесса труда производит только стоимость своей рабочей силы, т. е. стоимость необходимых ему жизненных средств. Так как он производит при отношениях, покоящихся на общественном разделении труда, то он производит свои жизненные средства не непосредственно, а в форме какого-либо особенного товара, например пряжи, производит стоимость, равную стоимости его жизненных средств или тем деньгам, на которые он покупает эти средства. Та часть его рабочего дня, которую он употребляет для этого, будет больше или меньше в зависимости от стоимости его средних ежедневных жизненных средств, т. е. от того среднего рабочего времени, которое ежедневно требуется для их производства. Если в стоимости ежедневных жизненных средств рабочего воплощено в среднем 6 овеществленных рабочих часов, то рабочему приходится работать в среднем по 6 часов в день для того, чтобы произвести эту стоимость. Если бы он работал не на капиталиста, а на самого себя, самостоятельно, ему пришлось бы, при прочих равных условиях, по-прежнему работать в среднем такую же часть суток для того, чтобы произвести стоимость своей рабочей силы и таким образом приобрести жизненные средства, необходимые для его собственного сохранения, или постоянного воспроизводства. Но так как в ту часть рабочего дня, в продолжение которой он производит дневную стоимость рабочей силы, скажем 3 шилл., он производит только эквивалент той стоимости, которая уже уплачена ему капиталистом, т. е. просто возмещает вновь созданной стоимостью авансированную переменную капитальную стоимость, то это производство стоимости является просто воспроизводством. Итак, ту часть рабочего дня, в продолжение которой совершается это воспроизводство, я называю необходимым рабочим временем, а труд, затрачиваемый в течение этого времени, - необходимым трудом. Необходимым для рабочих потому, что он независим от общественной формы их труда. Необходимым для капитала и капиталистического мира потому, что постоянное существование рабочего является их базисом.
   Второй период процесса труда, - тот, в течение которого рабочий работает уже за пределами необходимого труда, - хотя и стоит ему труда, затраты рабочей силы, однако не образует никакой стоимости для рабочего. Он образует прибавочную стоимость, которая прельщает капиталиста всей прелестью созидания из ничего. Эту часть рабочего дня я называю прибавочным рабочим временем, а затраченный в течение ее труд - прибавочным трудом (surplus labour). Насколько важно для познания стоимости вообще рассматривать ее просто как застывшее рабочее время, просто как овеществленный труд, настолько же важно для познания прибавочной стоимости рассматривать ее просто как застывшее прибавочное время, просто как овеществленный прибавочный труд. Только та форма, в которой этот прибавочный труд выжимается из непосредственного производителя, из рабочего, отличает экономические формации общества, например общество, основанное на рабстве, от общества наемного труда." (Там же стр. 227 - 229.)
   Теперь о прибавочном продукте:
   "Ту часть продукта,.. в которой выражается прибавочная стоимость, мы называем прибавочным продуктом (surplus produce, produit net). Как норма прибавочной стоимости определяется отношением последней не ко всей сумме капитала, а только к его переменной составной части, так и уровень прибавочного продукта определяется отношением последнего не ко всему остальному продукту, а только к той части продукта, в которой выражается необходимый труд. Как производство прибавочной стоимости есть определяющая цель капиталистического производства, так и степень богатства измеряется не абсолютной величиной продукта, а относительной величиной прибавочного продукта.
   Сумма необходимого труда и прибавочного труда, отрезков времени, в которые рабочий производит стоимость, возмещающую его рабочую силу, и прибавочную стоимость, образует абсолютную величину его рабочего времени - рабочий день (working day)." (Там же, стр. 240 - 241)
   Далее Маркс выясняет, что увеличения прибавочной стоимости, а значит, и прибыли, капиталист может добиться как экстенсивным (увеличение рабочего времени), так и интенсивным (увеличение производительности труда) путями.
   С увеличением рабочего дня вроде бы всё ясно, но не оно нас интересует, тем более, что времена "дикого" капитализма времён Маркса давно прошли и на страже интересов рабочих, по крайней мере на Западе, стоят законы и профсоюзы.
   Другое дело - увеличение производительности труда. Давайте с ней разберёмся.
   "Та часть рабочего дня, которая производит лишь эквивалент оплаченной капиталом стоимости рабочей силы, принималась нами до сих пор за величину постоянную, и она действительно является постоянной величиной при данных условиях производства на данной ступени экономического развития общества. Сверх этого необходимого рабочего времени рабочий может работать 2, 3, 4, 6 и т. д. часов. От размеров этого удлинения зависят норма прибавочной стоимости и величина рабочего дня. Если необходимое рабочее время является, таким образом, постоянным, то весь рабочий день, напротив, представляет собой величину переменную...
   Стоимость рабочей силы, т. е. рабочее время, необходимое для ее производства, определяет собой рабочее время, необходимое для воспроизводства ее стоимости...
   Если при исследовании производства прибавочной стоимости в той ее форме, в какой мы ее до сих пор рассматривали, способ производства был предположен нами как нечто данное, то теперь, для понимания производства прибавочной стоимости путем превращения необходимого труда в прибавочный труд, совершенно недостаточно предположить, что капитал овладевает процессом труда в его исторически унаследованной, существующей форме и лишь увеличивает его продолжительность. Необходим переворот в технических и общественных условиях процесса труда, а следовательно, и в самом способе производства, чтобы повысилась производительная сила труда, чтобы вследствие повышения производительной силы труда понизилась стоимость рабочей силы и таким образом сократилась часть рабочего дня, необходимая для воспроизводства этой стоимости.
   Прибавочную стоимость, производимую путем удлинения рабочего дня, я называю абсолютной прибавочной стоимостью. Напротив, ту прибавочную стоимость, которая возникает вследствие сокращения необходимого рабочего времени и соответствующего изменения соотношения величин обеих составных частей рабочего дня, я называю относительной прибавочной стоимостью." (Там же, стр. 322 - 325).
   Теперь о машинах:
   "Машины - средство производства прибавочной стоимости...
   Всякое развитое машинное устройство состоит из трех существенно различных частей: машины-двигателя, передаточного механизма, наконец машины-орудия, или рабочей машины." (Там же, стр. 382 - 384).
   "Комбинированная рабочая машина, представляющая теперь расчлененную систему разнородных отдельных рабочих машин и групп их, тем совершеннее, чем непрерывнее весь выполняемый ею процесс, т. е. чем с меньшими перерывами сырой материал переходит от первой до последней фазы процесса, следовательно чем в большей мере перемещается он от одной фазы производства к другой не рукой человека, а самим механизмом...
   Когда рабочая машина выполняет все движения, необходимые для обработки сырого материала, без содействия человека и нуждается лишь в контроле со стороны рабочего, мы имеем перед собой автоматическую систему машин, которая, однако, способна к постоянному усовершенствованию в деталях.
   Машинное производство первоначально возникло на не соответствующей ему материальной основе. На известной ступени развития оно должно было произвести переворот в самой этой основе, которую оно сперва нашло готовой, а затем развивало дальше, сохраняя ее старую форму, и создать для себя новый базис, соответствующий его собственному способу производства...
   Переворот в способе производства, совершившийся в одной сфере промышленности, обусловливает переворот в других сферах." (Там же, стр. 392 - 394).
   "Мы видели, что производительные силы, возникающие из кооперации и разделения труда, ничего не стоят капиталу. Они суть естественные силы общественного труда. Естественные силы, как пар, вода и т. д., применяемые к производительным процессам, тоже ничего не стоят. Но как человеку для дыхания необходимы легкие, так он нуждается в "создании человеческой руки" для того, чтобы производительно потреблять естественные силы. Для эксплуатации двигательной силы воды необходимо водяное колесо, для эксплуатации упругости пара - паровая машина. С наукой дело обстоит так же, как с естественными силами. Раз закон отклонения магнитной стрелки в сфере действия электрического тока или закон намагничивания железа проходящим вокруг него электрическим током открыты, они уже не стоят ни гроша (Наука вообще "ничего" не стоит капиталисту, что нисколько не препятствует ему эксплуатировать ее. Капитал присваивает "чужую" пауку, как он присваивает чужой труд. Но "капиталистическое" присвоение и "личное" присвоение науки или материального богатства - это совершенно различные вещи. Сам д-р Юр жаловался на поразительное незнакомство дорогих ему фабрикантов, эксплуатирующих машины, с механикой, а Либих рассказывает об ужасающем невежестве английских фабрикантов из химической промышленности в вопросах химии.). Но для эксплуатации этих законов в телеграфии и т. д. требуется очень дорогой и сложный аппарат. Орудие, как мы видели, не вытесняется машиной. Из карликового орудия человеческого организма оно вырастает по размерам и количеству в орудие созданного человеком механизма. Капитал заставляет теперь рабочего работать не ручным орудием, а машиной, которая сама оперирует своими орудиями. Но если, таким образом, с первого же взгляда ясно, что крупная промышленность, овладев для процесса производства колоссальными силами природы и естествознанием, должна была чрезвычайно повысить производительность труда, то далеко не так ясно, не покупается ли это повышение производительной силы увеличением затраты труда в другом месте. Подобно всякой другой составной части постоянного капитала, машины не создают никакой стоимости, но переносят свою собственную стоимость на продукт, для производства которого они служат. Поскольку они имеют стоимость и поскольку поэтому переносят стоимость на продукт, они образуют составную часть стоимости последнего. Вместо того чтобы удешевлять его, они удорожают его соответственно своей собственной стоимости. Несомненно ведь, что машина и развитая система машин, характерное средство труда крупной промышленности, представляют несравненно большую стоимость, чем средства труда в ремесленном и мануфактурном производствах...
   Машины всегда целиком принимают участие в процессе труда и всегда только частью в процессе образования стоимости. Они никогда не присоединяют стоимости больше, чем утрачивают в среднем вследствие своего изнашивания... Если не считать средние ежедневные издержки машин и орудий, или ту составную часть стоимости, которую они присоединяют к продукту ежедневным средним износом и потреблением вспомогательных материалов, например масла, угля и т. д., то окажется, что они действуют даром, как силы природы, существующие без содействия человеческого труда...
   При данной разнице между стоимостью машин и той частью стоимости, которую они ежедневно переносят на свой продукт, та степень, в которой эта часть стоимости удорожает продукт, зависит прежде всего от размеров продукта, как бы от его поверхности...
   Если дана та пропорция, в которой стоимость машин переносится на продукт, то величина этой части стоимости зависит от величины стоимости самих машин. Чем меньше труда они сами содержат, тем меньше стоимости они присоединяют к продукту. Чем меньше стоимости они передают продукту, тем они производительнее и тем более приближаются они по своей службе к силам природы. Производство же машин с помощью машин уменьшает их стоимость по сравнению с их размерами и их действием...
   Если рассматривать машины исключительно как средство удешевления продукта, то граница их применения определяется тем, что труд, которого стоит их производство, должен быть меньше того труда, который замещается их применением. Однако для капитала эта граница очерчивается более узко, Так как он оплачивает не применяемый труд, а стоимость применяемой рабочей силы, то для него применение машины целесообразно лишь в пределах разности между стоимостью машины и стоимостью замещаемой ею рабочей силы." (Там же, стр. 398 - 404).
   "Само собой разумеется, что по мере развития машин и накопления опыта среди собственно машинных рабочих естественно увеличивается скорость, а потому и интенсивность труда. Так, в Англии в течение полу столетия удлинение рабочего дня идет рука об руку с возрастанием интенсивности фабричного труда. Однако понятно, что при такой работе, где речь идет не о преходящих пароксизмах, а о повторяющемся изо дня в день регулярном однообразии, неизбежно наступает момент, когда удлинение рабочего дня и интенсификация труда взаимно исключают друг друга, так что удлинение рабочего дня совместимо лишь с понижением степени интенсивности труда и, наоборот, повышение степени интенсивности - лишь с сокращением рабочего дня. Когда постепенно нарастающее возмущение рабочего класса принудило государство насильно сократить рабочее время и прежде всего продиктовать нормальный рабочий день собственно фабрике, т. е. с того момента, когда раз навсегда сделалось невозможным увеличение производства прибавочной стоимости посредством удлинения рабочего дня, капитал со всей энергией и с полной сознательностью бросился на производство относительной прибавочной стоимости при помощи ускоренного развития машинной системы...
   Эта сжатая в пределы данного периода времени большая масса труда учитывается теперь как большее количество труда, чем она является в действительности. Наряду с измерением рабочего времени как "величины протяженной" теперь выступает измерение степени его уплотнения. Более интенсивный час десятичасового рабочего дня содержит теперь столько же или больше труда, т. е. затраченной рабочей силы, чем более пористый час двенадцатичасового рабочего дня...
   Первое следствие сокращения рабочего дня основывается на том самоочевидном законе, что дееспособность рабочей силы обратно пропорциональна времени ее деятельности. Поэтому в известных границах то, что теряется на продолжительности действия силы, выигрывается на ее интенсивности. А о том, чтобы рабочий действительно расходовал больше рабочей силы, об этом заботится капитал посредством метода оплаты...
   Когда сокращение рабочего дня, которое создает сначала субъективное условие для конденсации труда, т.е. дает рабочему возможность расходовать больше силы в течение данного времени, проводится принудительно, т. е. в законодательном порядке, машина в руках капитала становится объективным и систематически применяемым средством для того, чтобы выжать больше труда в течение данного времени. Это достигается двояким способом: увеличением скорости машин и увеличением количества машин, которое находится под контролем одного и того же рабочего, т. е. увеличением арены труда последнего." (Там же, стр. 420 - 423).
   "Не подлежит никакому сомнению, что, когда законом у капитала раз навсегда отнята возможность удлинения рабочего дня, его тенденция компенсировать себя за это систематическим повышением степени интенсивности труда и превращать всякое усовершенствование машин в средство усиленного высасывания рабочей силы скоро должна снова привести к тому поворотному пункту, где становится неизбежным новое сокращение рабочего времени." (Там же, стр. 428).
  
   Таким образом, К. Маркс пытается нас убедить, что по мере развития капитализма, особенно с появлением крупного машинного производства, эксплуатация рабочих возрастает.
   О машинах мы поговорим позже, а пока о пресловутой "эксплуатации":
   "Эксплуатация - (от франц. exploitation - использование, извлечение выгоды)
   а) использование средств труда и транспорта;
   б) разработка, использование природных богатств;
   в) присвоение (использование) результатов чужого труда. (Большая советская энциклопедия. http://slovari.yandex.ru/~книги/БСЭ/~Э/21/).
   Хотя понятие "эксплуатация" известно практически всем - уж очень часто оно используется в разговорах и в литературе - говорить о полном и ясном понимании этого термина можно только тогда, когда речь идет об его техническом значении. Если говорится, что какой-то механизм эксплуатируется на 100 процентов, то практически всем становится ясно, о чем идет речь. Большинство людей поймет, что из механизма выжимается все, на что он способен. Практически всем будет ясно, что взять от него большее не в человеческих силах. Если же механизм эксплуатируется на 50 процентов, то и тут вопросов не возникнет, т.к. очевидно, что механизм наполовину простаивает и используется эксплуататором (согласно определению, пользователем, извлекающим выгоду) не на полную мощь. Точно так же мало у кого возникнут вопросы в отношении термина "эксплуатация", если речь пойдет о разработке (использовании) природных ресурсов. Ну, эксплуатируем мы матушку-природу, чего греха таить, пользуемся ее дарами и, понятное дело, будем продолжать эксплуатировать. На то она и мать, чтобы до некоторых пор кормить. Тут просто нужно понимать (и большинство это понимает), что чем больше эксплуатация тех природных ресурсов, которые считаются невосстановимыми, тем меньше времени у человечества на то, чтобы найти им замену. Проще говоря, яростно рубить сук, на котором сидишь (эксплуатировать природу), можно только на том условии, если видно, что рядом отрастает новый...
   Таким образом, термин "эксплуатация" в своем техническом значении достаточно понятен и вполне определен как в качественном, так и в количественном отношении. В любом поисковике сети Интернет результат запроса по слову "эксплуатация" в своем значительном большинстве будет состоять из ссылок на техническое значение этого термина, что и указывает на то, что именно в таком контексте он обычно используется, и именно в таком контексте понятен. Путаница возникает тогда, когда термин "эксплуатация" используется не в техническом смысле, а применяется для описания отношений между людьми и, особенно, тогда, когда речь заходит о присвоении (использовании) результатов чужого труда в условиях, в которых основным принципом организации производства является разделение труда. Для эпохи рабовладения да, все понятно. В эту эпоху один человек использовал труд другого человека в своих целях как труд животного или механизма и для этого периода никаких проблем с использованием понятия "эксплуатация" не существовало и не существует...
   Проблема с определением эксплуатации в условиях разделения труда возникает потому, что вместо отношений всегда эксплуататора и всегда эксплуатируемого (вместо отношений всегда пользователя и всегда используемого) возникают отношения двух и более эксплуататоров (отношения двух и более пользователей). Другими словами, разделение труда, направленное на достижение некой конечной цели (на создание товара или услуги), вынуждает каждого работника пользоваться трудом и собственностью друг друга, в связи с чем каждый из работников становится эксплуататором (пользователем). Таким образом, опираться только на качественное определение понятия "эксплуатация", которое непосредственно следует из его определения (опосредования) через понятие "использование", в данном случае нельзя. Применение только качественного определения к такому случаю - к разделению труда в едином производственном процессе - делает это понятие бессмысленным, поскольку в ответ на обвинение одной стороны в эксплуатации ее другой стороной вторая сторона может заявить обратное...
   Понятно, что в условиях разделения труда от понятия "эксплуатация" следует либо полностью отказаться, что реально неосуществимо, т.к. тогда пришлось бы отказаться и от понятия "использование", либо следует доопределить его количественно, несмотря на то, что такие попытки пока большого успеха не имели. Последний вариант заманчив тем, что помог бы из двух эксплуататоров выделить того, кто эксплуатирует больше. Тогда с математической точки зрения понятие "эксплуатация", в применении его к условиям разделения труда, вновь стало бы осмысленным, поскольку эксплуатация определилась бы как разность между двумя величинами эксплуатации. В этом случае о тех условиях деятельности, в которых эта разность была бы равна нулю, можно было бы говорить, как о сотрудничестве (деятельности с равной взаимной эксплуатацией), и эти условия отражали бы факт отсутствия эксплуатации при одновременном ее присутствии...
  
   Рисунок 54
  
   Идея придать понятию "эксплуатация человека человеком" определенность не нова. И такие попытки, большинство из которых следует отнести к марксизму, в истории были. Благодаря ним "эксплуатация человека человеком" ассоциируется у большинства людей со следующим определением:
   "Эксплуатация в марксистской политэкономии - присвоение результатов труда другого человека без обмена или с предоставлением взамен товаров (услуг, денег), стоимость которых меньше, чем стоимость, созданная трудом этого человека".
   Такое определение эксплуатации человека человеком было получено на основе использования понятия прибавочной стоимости. Прибавочная стоимость - одно из центральных понятий марксистской экономической теории. Маркс указывал, что при капиталистическом способе производства прибавочная стоимость присваивается капиталистом в виде прибыли, в чём и выражается эксплуатация им рабочего. Норма прибавочной стоимости определяется Марксом следующим образом:
   Норма прибавочной стоимости = m / v = прибавочный труд / необходимый труд
   Норма прибавочной стоимости представляет собой "точное выражение степени эксплуатации рабочей силы капиталом, или рабочего капиталистом" (Маркс К. Капитал. Т. I. // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 23. стр. 229. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm). На основе данного определения невозможно сделать иного вывода, кроме вывода об односторонней эксплуатации наемного работника собственником средств производства (капиталистом). Из этого определения следует, что эксплуатация может быть сильной или слабой (рисунок 54а), но если существует "прибавочный труд", то на капиталистическом (частном) производстве она будет присутствовать всегда и всегда будет исходить от собственника.
   Т.к. уничтожить "прибавочный труд" без остановки развития производства невозможно, для устранения эксплуатации человека человеком марксизмом было предложено убрать из экономических отношений (ликвидировать) частную собственность. Других вариантов устранения эксплуатации человека человеком при определении ее через норму прибавочной стоимости не существует. Прогнозирование и ожидание данного события отражено в марксизме словами: "Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют" (Там же, стр. 773).
   "С точки зрения Маркса, возникает необходимость экспроприации частного капитала. Если капитал, по сути, выполняет общественную функцию, значит, общество должно взять его в свои руки и контролировать. А контроль при капитализме неотделим от собственности. Контроль без собственности - неэффективный и безответственный контроль.
   В русском переводе "Коммунистического манифеста" было написано про уничтожение частной собственности. В немецком оригинале использовалось слово Aufhebung, которое при желании можно было бы перевести как "преодоление, снятие". Позднее, в 1960-е годы, либерально настроенные профессора марксизма стали объяснять друг другу, что, следовательно, Маркс не был таким уж противником частной собственности. Однако упомянутая фраза в "Манифесте" - не единственная, Маркс и Энгельс говорят об экспроприации капиталистов неоднократно, и ни один серьезный исследователь не может отрицать, что они выступали за национализацию крупных компаний.
   Другое дело, что Маркс прекрасно понимает: частная собственность не может быть ликвидирована вся и сразу, единовременно. То же относится и к рыночным отношениям. Это исторический процесс, который может включать в себя и сосуществование разных форм собственности. Именно поэтому Маркс, когда говорит о будущем обществе, употребляет два термина - "социализм" и "коммунизм"" (Кагарлицкий Б.Ю. Марксизм: не рекомендовано для обучения. http://royallib.com/book/kagarlitskiy_boris/marksizm_ne_rekomendovano_dlya_obucheniya.html)
   Результатом заключения об односторонней эксплуатации наемного работника собственником средств производства явился грандиозный "социалистический" ("коммунистический") эксперимент по обобществлению (ликвидации) частной собственности. Предполагалось, что эксплуатация человека человеком в этом случае будет сведена к нулю, а эффективность (производительность) труда значительно возрастет.
   "Капитализм, - писал В. И. Ленин, - может быть окончательно побежден и будет окончательно побежден тем, что социализм создает новую, гораздо более высокую производительность труда. Это - дело очень трудное и очень долгое, но оно начато, вот в чем самое главное... Коммунизм есть высшая, против капиталистической, производительность труда добровольных, сознательных, объединенных, использующих передовую технику, рабочих" (Полное собрание соч., 5 изд., т. 39, с. 21. http://uaio.ru/vil/vilall.htm).
   В соответствии с таким прогнозом и была произведена попытка "полного уничтожения" эксплуатации человека человеком в экономических построениях, именуемых социалистическими. Частная собственность была обобществлена, но впоследствии пришлось делать обратное преобразование с целью недопущения экономического спада и застоя. Иначе говоря, для повышения эффективности (производительности) труда пришлось возрождать частную собственность и следующую из нее (по марксизму) эксплуатацию человека человеком. Из анализа результатов эксперимента и последующих действий может последовать парадоксальный, не следующий из фактов истории вывод о том, что эксплуатация человека человеком повышает эффективность общественного производства. Но такой вывод может представлять собой ошибку post hoc (после этого, значит по причине этого). Основой сомнений в его истинности являются исторические факты, упрямо указывающие на то, что эффективность (производительность) труда со снижением эксплуатации человека человеком увеличивается. Если же справедливо последнее, тогда получается, что неверно трактуются результаты проведенного эксперимента. Кроме того, из тех же результатов может следовать другое заключение: с уничтожением частной собственности произошло не уничтожение эксплуатации человека человеком, а всего лишь изменение ее формы. Тогда получится, что возникшая новая форма эксплуатации человека человеком создала иллюзию отношений сотрудничества, скрытно просуществовала 70 лет, сначала повысила, а затем постепенно снизила эффективность производства, развалила экономику огромной страны и одновременно с восстановлением частной собственности снова приняла прежнюю форму...
   Заметим, что путем уничтожения частной собственности марксизмом планировалось ликвидировать не только эксплуатацию человека человеком, но и антагонистические классовые противоречия, существующие между буржуазией (собственниками средств производства) и пролетариатом. Обобществление частной собственности должно было привести к устранению таких противоречий путем образования относительной классовой однородности (по отношению к основным средствам производства). Таким образом планировалось снизить, а затем и вовсе ликвидировать социальную напряженность...
   Если же говорить об эксплуатации человека человеком, непосредственно связанной с существованием классов и частной собственности, то и здесь... могут существовать два варианта подхода. Первый вариант - считать, что эксплуатация человека человеком обязана своим существованием исключительно частной собственности на средства производства. Из такой установки следует, что собственник средств производства всегда является эксплуататором, а наемный работник - всегда эксплуатируемым. Степень односторонней эксплуатации (рисунок 54а) определится в этом случае нормой прибавочной стоимости. В настоящее время большинство из тех, кто считает существование эксплуатации человека человеком не иллюзией, а одним из реальных свойств экономической системы, придерживается именно такой точки зрения.
   Один из примеров современного "раскручивания" тезиса об односторонней эксплуатации:
   "Механизм функционирования этой системы (сочетание частной собственности и рыночных методов организации обмена с наемным трудом) описан Марксом в "Капитале". В руках собственников находятся орудия и средства производства - заводские здания, станки, сырье. Но далеко не это главное. Если нет денег, если деньги не превращены в капитал, то есть не инвестированы в экономику, все это превращается в бессмысленную груду предметов. Именно обладая капиталом, предприниматель может не только приобрести новое оборудование, новое сырье, новые технологии. Главное, он может заставить работника трудиться на себя. В обмен на заработную плату трудящийся предоставляет капиталисту власть над собой. Разумеется - только в пределах рабочего времени. Он "продает" свою способность к труду. Это и есть эксплуатация." (Кагарлицкий Б.Ю. Марксизм: не рекомендовано для обучения. http://royallib.com/book/kagarlitskiy_boris/marksizm_ne_rekomendovano_dlya_obucheniya.html)
   Второй вариант подхода к эксплуатации человека человеком заключается в предположении (или утверждении), что эксплуататором может быть не только собственник средств производства, но и наемный работник. Такой вариант в политэкономии не рассматривается. Причиной такого невнимания может быть то, что собственник средств производства очень уж очевидно (в некоторых случаях даже слишком очевидно) выглядит эксплуататором. Эта очевидность и может сбивать с толку экономистов, вынуждая одних совершать героические усилия по теоретическому и практическому устранению эксплуатации человека человеком, приведенной к "одностороннему" виду, а других - строить варианты экономических взаимоотношений, в которой такой категории, как эксплуатация человека человеком, вовсе не существует. Последнее действие, в свете существования понятия "эксплуатация", определяемого как "использование" и "извлечение выгоды" (см. определение 1), выглядит нонсенсом, т.к. уж что-что, а извлечение выгоды (и, соответственно, эксплуатация) в экономических взаимоотношениях субъектов присутствует всегда и повсеместно. Кроме того, в системе с разделением труда нельзя исключить из экономического процесса использование (и, соответственно, эксплуатацию) субъектами друг друга. Поэтому не будем отвлекаться на то, что не вяжется с наукой, построенной на определениях и доказательствах, а обсудим действия тех, кто пытается устранить эксплуатацию человека человеком, приводя ее к "одностороннему" виду (рисунок 54а).
   Понятно, что основания для того, чтобы считать наемного работника всегда эксплуатируемым, а собственника средств производства - всегда эксплуататором, не только были (в XIX веке только такие основания в основном и присутствовали), но и существуют по сей день...
   Никто и ничто не может помешать думать, что эксплуататором всегда является собственник средств производства. Да вот только при таком подходе возникают парадоксы и, соответственно, отсутствует возможность получения целостной картины экономических взаимоотношений. Кроме того, при таком подходе отсутствует возможность построить такую политэкономическую картину, которая согласовывалась бы с физической. При использовании "односторонней" модели эксплуатации человека человеком (например, в марксизме), равно, как и при использовании модели экономического обустройства, в которой о такой эксплуатации совсем умалчивается (например, в экономиксе, построенном на идеях А.Маршалла), сплошь и рядом существуют разрывы в логике, заполненные белыми пятнами. В то же время, если представить, что эксплуатация человека человеком существует (вопреки утверждениям "одноминутных менеджеров" и поддерживающих их экономистов), и что модель односторонней эксплуатации, приведенная на рис.1а, является всего лишь частным случаем более общей модели эксплуатации, изображенной на рисунке 54б, тогда большинство (если не все) разрывов в политэкономической логике ликвидируется.
   Частная модель эксплуатации (рисунок 54а) хорошо подходит для описания взаимодействия человека и природы или для описания взаимодействия рабовладельца и раба, но на ее основе недопустимо описывать взаимодействие работников в условиях разделения труда. Возможно, если бы задача по ликвидации эксплуатации человека человеком решалась Марксом в общем виде (рисунок 54б), то ее решение было бы иным. Соответственно, изменился бы состав средств, использованных для повышения эффективности общественного производства и устранения существующих в нем противоречий." (Гайворонский С.А. Эксплуатация человека человеком. (определение, разделение на формы, теоретическое и практическое устранение негативной составляющей). http://www.gaivoronsky.narod.ru/).
  
   Таким образом перед нами два диаметральных взгляда на общественно-экономические отношения:
   - Одни исследователи (и не обязательно это марксисты) утверждают, что капитализм - это современное рабство, причём эксплуатация трудящихся растёт год от года (В.Ю. Катасонов, А.Н. Басов и другие),
   - Напротив, их оппоненты (в частности, упомянутый выше С.А. Гайворонский) вообще отрицают понятие "эксплуатация", подменяя его термином "сотрудничество".
   Так кто же из них прав?
   Попробуем разобраться. Для этого нам придётся вновь вернуться к крупному машинному производству.
   "Капиталистическая фабрика есть крупное промышленное предприятие, основанное на эксплуатации наёмных рабочих и применяющее систему машин для производства товаров...
   Посредством машин осуществляется механизация труда. применение машин обеспечивает огромный рост производительности труда и понижение стоимости товара. Машина даёт возможность производить то же количество товаров с гораздо меньшей затратой труда или производить с той же затратой труда значительно больше товаров.
   В XIX веке для переработки одинакового количества хлопка в пряжу с помощью машины требовалось рабочего времени в 180 раз меньше, чем при ручной прялке. С помощью машины один взрослый рабочий или подросток печатал в час столько же четырёхцветного ситца, сколько раньше, при ручном труде, 200 взрослых рабочих. В XVIII веке при мануфактурном разделении труда рабочий приготовлял в день 4 800 иголок; в XIX веке один рабочий, работая одновременно на 4 машинах, выпускал до 600 000 иголок в день.
   При капиталистическом способе производства все выгоды от применения машин присваиваются собственниками этих машин - капиталистами, прибыли которых растут...
   Машина сама по себе является могучим средством облегчения труда и повышения его производительности. Но при капитализме машина служит средством усиления эксплуатации наёмного труда.
   С самого начала своего применения машина становится конкурентом рабочего. Капиталистическое применение машин прежде всего лишает средств существования десятки и сотни тысяч работников ручного труда, которые становятся излишними. Так, с широким внедрением паровых ткацких станков 800 тысяч английских ткачей были выброшены на улицу. Миллионы ткачей Индии были обречены на голод и смерть, так как индийские ткани ручного производства не выдерживали конкуренции английских тканей машинного производства. В результате роста применения машин и их совершенствования всё больше наёмных рабочих вытесняется машинами, выбрасывается с капиталистической фабрики на улицу, пополняя растущую армию безработных.
   Машина упрощает процесс производства, делает излишним применение большой мускульной силы работника. Поэтому с переходом к машинной технике капитал широко вовлекает в производство женщин и детей...
   Машина открывает широкие возможности уменьшения рабочего времени, необходимого для производства товара, и тем самым создаёт условия для сокращения рабочего дня. Между тем капиталистическое применение машин ведёт к удлинению рабочего дня. В погоне за наживой капиталист стремится наиболее полно использовать машину. Во-первых, чем продолжительнее полезное действие машины в течение рабочего дня, тем скорее она окупает себя. Во-вторых, чем длиннее рабочий день и полнее использование машины, тем меньше опасности, что она технически устареет и что другие капиталисты успеют ввести у себя лучшие или менее дорогие машины, в силу чего окажутся в более выгодных условиях производства. Поэтому капиталист стремится максимально удлинить рабочий день.
   В руках капиталиста машина используется для того, чтобы выжать из рабочего больше труда в течение данного времени. Чрезмерная интенсивность труда, теснота фабричных помещений, недостаток воздуха и света, отсутствие необходимых мер по охране труда ведут к массовым профессиональным заболеваниям рабочих, к подрыву их здоровья и сокращению жизни.
   Машинная техника открывает широкое поле для использования науки в процессе производства, для придания труду более осмысленного, творческого характера. Но капиталистическое применение машин ведёт к тому, что рабочий превращается в придаток к машине. На долю рабочих остаётся лишь однообразный, изнуряющий физический труд. Умственный труд становится привилегией специальных работников: инженеров, техников, учёных. Наука отделяется от труда и служит капиталу. При капитализме всё более углубляется противоположность между физическим и умственным трудом.
   Машина знаменует собой усиление власти человека над силами природы. Повышая производительность труда, машина увеличивает богатство общества. Но это богатство достаётся капиталистам, а положение рабочего класса - главной производительной силы общества - всё более ухудшается.
   Маркс в "Капитале" доказал, что не машины сами по себе являются врагом рабочего класса, а капиталистический строй, при котором они применяются. Он писал, что "машина сама по себе сокращает рабочее время, между тем как ее капиталистическое применение удлиняет рабочий день... сама по себе она облегчает труд, капиталистическое же ее применение повышает его интенсивность... сама по себе она знаменует победу человека над силами природы, капиталистическое же ее применение порабощает человека силами природы... сама по себе она увеличивает богатство производителя, в капиталистическом же применении превращает его в паупера" (Маркс К. Капитал. Т. I. // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 23. стр. 451 - 452. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm)." (Политическая экономия. Учебник. Академия наук СССР. Институт экономики. Москва, Государственное издательство политической литературы, 1954 г., стр. 68 - 70. http://bolshevick.org/books/politekonomiya.pdf).
  
   Однако, не всё так просто.
   "Общеизвестно, что появление паровой машины знаменует собой революцию в мировом общественном производстве и начало эпохи капитализма. Машины кардинально изменили структуру и мощность производительных сил. Технический прогресс, применение энергии пара и электричества - вот главные черты новой общественно-экономической формации. Однако, эти особенности Маркс не считает существенными, и сущность капитализма он склонен видеть в новых условиях эксплуатации человека человеком. Промышленная революция не нашла отражения ни в его теории прибавочной стоимости, ни в его политэкономии в целом. В "Капитале" слово "машина" употреблено бесчисленное множество раз. Однако, то, что обозначено этим словом, трактуется только как часть основного (или постоянного) капитала и по-существу ничем не отличается от цехов, зданий, сырья, инструментов. Фактор самодвижения, который так свойственен машине, оставлен без внимания. Признается, что с машиной связан некоторый рост производительности труда, но причины этого явления остаются невыясненными. Автор "Капитала" убеждает в том, что совместно с машинами пролетарии трудятся более интенсивно и с большей отдачей. То есть, машина во много раз увеличивает степень эксплуатации живого труда, но никакого экономического эффекта не дает . Маркс идеализирует, так называемый, "живой труд", разумея под этим только человеческий труд. Для него очевидно, что с учетом технических достижений пропаганда пролетарской революции теряет всякую основу...
   Таким образом, исследование законов товарного обращения показало, что оно не заключает в себе условий, при которых возможен очевидный, бесспорный и всеобъемлющий факт - возрастание стоимости капитала. В чем же состоит то недостающее условие, при котором обращение товаров превращается в фазу производства прибавочной стоимости? В чем состоит дивергенция стоимости? Что является ее источником? Ответы на эти вопросы, которые без преувеличения можно считать решением вековой проблемы, Маркс дал в своей теории прибавочной стоимости, правда, оставив без внимания некоторые "детали". По его мнению единственным (!) товаром, который и обладает всеми свойствами товара, и способен порождать новую стоимость, является субъект труда "рабочая сила". Ее потребительная стоимость измеряется ее способностью к труду, способностью производить новую стоимость. Ее потребление в сущности есть производство. Поняв это, Маркс разрешил важнейшую проблему политической экономии. Но к сожалению, дальше не пошел, не стал вдаваться в "детали"...
   Всякий труд начинается с конкретной потребности, т.е. с конкретного труда. А его развитие осуществляется как по линии конкретного, так и по линии абстрактного труда. Первый аспект обусловлен развитием ассортимента человеческих потребностей, которые все в большей степени становятся разнообразными, особенными и индивидуальными. А абстрактный труд прогрессирует вместе с производительными силами общества, составляя их цель и задачу. Различные этапы этого процесса характеризуются появлением средних величин материальных затрат, усилий и времени, появлением меры общественно необходимого труда и закона стоимости. В более поздний период возникли такие условия, при которых ни один субъект труда не производит товар целиком и полностью, не создает потребительную стоимость, производя лишь полуфабрикат. Например, любая часть, составляющая некоторый товар, взятая отдельно от целого, имеет стоимость, но не имеет потребительной стоимости. Последняя равна нулю. Конкретный и абстрактный труд обретают свою целостность и завершенность лишь в масштабе всего общественного производства.
   Таким образом с точки зрения политэкономии всякий реальный труд осуществляется в пределах рассмотренных двух абстракций, что и составляет величайшее научное открытие Карла Маркса. Это замечательно. Но не трудно видеть, что эти две абстракции отражают также интеллектуальную и физическую составляющие труда, о которых Маркс предпочел не говорить. То есть, он ограничил себя (и вполне сознательно) анализом только той диалектики труда, из которой вытекает диалектика товара. В связи с этим очень многое, что связано с процессом труда, осталось вне поля зрения.
   Анализ труда обнаруживает в нем наличие примитивной формы, тождественной работе в физическом смысле, в которой деятельность человека равнозначна деятельности сил природы. Поднятие груза и перемещение его вдоль горизонтального пути - вот, что было необходимо всегда, и что легко поддается измерению. Соответствующие понятия разработаны в теоретической механике основоположниками этой науки. Нет необходимости доказывать, что значительную долю всякого реального труда составляет именно физический труд (физическая работа), с которой связана значительная доля производимой стоимости. Перераспределение этой составляющей в процессе применения животных и машин тоже не трудно учесть. Данное перераспределение и есть тот самый процесс, который именуется освобождением труда. Общая закономерность состоит в том, что человеческий труд все в большей степени переносится из области физической в область интеллектуальную. Такая тенденция всегда имела место и в еще большей степени в наше время.
   Интеллектуальная составляющая - это то, чем определяется живой труд, чем он отличается от труда всех иных субъектов, и с этим, вероятно, Маркс согласился бы. Но вот проблема - что делать с другой составляющей? Для нее нужны "иные субъекты", а этого Маркс допустить не мог. Но куда ни кинь взор - везде и всюду обнаруживается добавочная производительная сила, отличная от человеческой. И автор диалектического материализма вынужден ее всячески скрывать, фальсифицировать, подчеркивая ее малозначительность и ничтожность. Заметив, что стоимость производится абстрактным трудом, он решил вековую проблему. Однако здесь остался абсолютно не решенным вопрос о субъектах абстрактного труда. Это очень важная проблема. Но совершенно очевидно, что автор "Капитала" явно избегал вдаваться в ее анализ. Это совсем не трудно видеть.
   Он представил дело так, что субъектами и конкретного, и абстрактного труда являются только пролетарии. В первом приближении это действительно так, поскольку человек как обладатель интеллекта может выполнять любую работу. В действительности же существуют и иные субъекты труда отличные от пролетариев. Маркс их камуфлирует (скрывает) туманным в данном случае термином "производительная сила" и обсуждать их не желает. Заметим, что вполне ясным является только термин "производительные силы общества". Подчеркнем, что слово "труд" у Маркса трактуется исключительно как "живой труд" и никак иначе, несмотря на то, что у него есть и другое понятие, которое в данном случае весьма уместно, - "машинный или мертвый труд", о чем он как бы не помнит...
   В Марксовой теории прибавочной стоимости рассматривается производство стоимости исключительно живым (то есть человеческим) абстрактным трудом. В ней в качестве модели он рассматривает произвольный отрезок времени, в течение которого субъект труда осуществляет свою производственную функцию. Этот отрезок уважаемый философ делит на время необходимое и прибавочное. Поскольку речь идет только о затратах времени как мере затрат всеобщего труда, "труда вообще", то прибавочной стоимости ставится в соответствие мера абстрактного труда. Завершив данный анализ, Маркс дал ответ на вопрос, над решением которого ломали головы классики мировой науки. Однако подчеркнем еще раз, что в этом решении остается открытым вопрос о субъектах абстрактного труда, от которых так зависит мера прибавочной стоимости...
   В своей модели Маркс не анализирует понятие "субъект труда" и не анализирует структуру производительных сил общества. В его трактовке "рабочая сила" - это только пролетарии и никаких иных субъектов труда он "не знает". Из этого следует, что производительные силы общества по Марксу имеют предельно простую структуру: они - только множество пролетариев с "мозолистыми руками" и ничего больше. Их орудия труда, их усовершенствование - все это имеет как бы второстепенное значение. Никаких иных субъектов труда он не признает.
   В качестве итогового заключения по данному вопросу можно привести следующее высказывание Энгельса из предисловия к третьему тому "Капитала": "Закон стоимости с самого начала направлен против возникшего из капиталистического способа представления взгляда, будто накопленный прошлый труд, из которого состоит капитал, не только есть определенная сумма готовой стоимости, но как фактор производства и образования прибыли обладает свойством создавать стоимость, следовательно представляет собой источник большей стоимости, чем та, какую он сам имеет; закон стоимости прочно устанавливает, что такое свойство принадлежит только живому труду" (Маркс К. Капитал. Т. 3, ч. 1. // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 25, ч. 1. стр. 15. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   В данном высказывании все ясно. Точнее говоря, ясно то, что хотел сказать Энгельс. И прежде всего следует отметить, что оно содержит определение капитала. Но согласиться с этим высказыванием никак нельзя. Дело в том, закон стоимости говорит лишь о том, что новые технологии (новые средства производства) опосредуются общественными производственными отношениями, и это приводит к выравниванию величин меновых стоимостей в масштабах всей страны и только. Это очень важное явление. Однако, по логике вещей (и в дальнейшем это будет доказано) представители "возникшего взгляда" имеют все основания быть правыми. Капитал (накопленный труд), представляющий собой то средство, в котором "труд приходит сам к себе", и есть тем самым субъектом, производящим абстрактный труд и все возрастающую во времени часть прибавочной стоимости.
   Упрощенное представление о производительных силах общества не позволяет ответить на вопрос о причинах резкого увеличения производительности труда в ХIХ столетии. В частности в "Нищите философии" Маркс свидетельствует: "Производительность рабочего дня в английском обществе увеличилась ... в течении семидесяти лет на 2700 процентов т. е., в 1840 г. за день производилось в двадцать семь раз больше, чем в 1770 году" (Маркс К. Нищета философии. / Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 4, с. 125. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Аналогичных фактов достаточно много. Из них следует, что при одном и том же количестве живого труда количество произведенной стоимости может быть сколь угодно большим за счет привлечения сил природы. Однако, Маркс об этом как бы не догадывается. Это "увеличение производительности" следовало бы проанализировать и развернуть до деталей с той тщательностью, которая свойственна Марксу вообще, когда он анализирует иные вопросы. Вместо этого он туманно пишет: "Машина столь же мало является экономической категорией, как и бык, который тащит плуг. Машина - это только производительная сила. Современная же фабрика ... есть общественное отношение производства, экономическая категория" (Там же, С. 152.).
   Как это понимать? Что значит в данном случае "производительная сила"? Если машина - это "производительная сила", то производительная сила чего ? Что она производит ? По определению она именно производит стоимость. Данная фраза Маркса констатирует тот факт, что вол (а значит и машина) производит стоимость. Здесь Маркс в очередной раз опровергает сам себя.
   Заметим, что отдельно взятый пролетарий тоже "мало является экономической категорией", но только "производителььной силой".
   В приведенном высказывании Маркса содержится только голое возражение (догматическое), но никакого обоснования или разъяснения здесь нет. Но есть и положительный момент - он вола и машину относит к одной и той же категории. Это уже хорошо.
   По мнению Маркса вол и машина - это только абстракции, несмотря на наличие материальной плоти. А что они производят ? Об этом он умалчивает. Он категорически настаивает на том, что субъектами труда они не являются, и никакой стоимости не производят. Но вся его арифметика, которую он приводит в "Нищите философии", его же и опровергает. Факт, как известно, "вещь упрямая", и состоит он в том в данном случае, что "производительность рабочего дня в английском обществе увеличилась ... в течении семидесяти лет на 2700 процентов". Маркс об этом пишет и ... в дальнейшем "забывает", не анализирует причин этого явления. И поэтому в качестве конечного заключения осталось не совсем понятное положение: машина, являясь производительной силой, стоимости не производит.
   Это положение советские философы и по сей день повторяют как религиозные фанатики. Например, философ Вл. Афанасьев, воспринимая это как очевидную истину, пишет: "Как известно, только живой труд является источником стоимости товара" (Афанасьев В. С. Великое открытие Карла Маркса: Методологическая роль учения о двойственном характере труда. - М.: Мысль, 1980. - С. 114.). Но почему же "только живой труд"?.
   Этот догмат, Маркс ввел посредством простой декларации ничего не обосновывая. Он везде и всюду рассматривает труд исключительно как процесс потребления рабочей силы капиталом. Даже производство относительной прибавочной стоимости (глава 10 "Капитала"), которая "возникает вследствие сокращения необходимого рабочего времени", он объясняет только усилением эксплуатации рабочих. Все это вопиюще противоречит фактам и другим его утверждениям, но это было воспринято марксистами-ленинцами без малейшего возражения. Но возражения напрашиваются сами собой.
   В Советском Союзе Марксов "живой труд" был идеализирован...
   Термин "производительная сила" в приведенной выше цитате совершенно не ясен. Видимо, он означает совсем не то, что "производительные силы общества". Но Маркс нигде не дает столь необходимого разъяснения. Свое главное утверждение (а оно безусловно является одним из главных) он обосновать не может, и ему ничего не остается более, как только лукавить. И он лукавил.
   Предположим, что действительно вол не является экономической категорией такой, как "товар", "стоимость", "прибыль", поскольку он прежде всего - биологическое существо. Это достаточно очевидно. Но отдельно взятый пролетарий - тоже биологическое существо. И тогда, что хотел сказать уважаемый философ? Вероятнее всего он имел ввиду следующее: "Не трогайте вола и держитесь от него подальше, а то какой-нибудь умник вздумает назвать его субъектом труда". Маркс этого очень боялся. То же касается и машин.
   Если "современная ... фабрика ... есть общественное отношение производства, экономическая категория", то и машина, и такие биологические существа, как пролетарий и бык, являются тем же самым, поскольку они включены в те же самые производственные общественные отношения. Они одновременно и то, и другое. Точнее говоря, через них осуществляются эти самые отношения. Являясь их проводниками, они их усиливают и развивают.
   Именно в плане экономических категорий здесь нет никакого различия, и автору диалектического материализма это хорошо известно. Есть все основания для того, чтобы возразить ему, сказав, что "рабочая сила" - это совсем не единственный товар, который может производить прибавочную стоимость.
   То, что машине принадлежит ведущая роль в области абстрактного труда, для Маркса было очевидно, но ему очень не хотелось об этом заявлять. Напротив, он всячески пытается скрыть (спрятать, сделать незаметным) это обстоятельство. Но поскольку применение машин в общественном производстве получило широкое распространение, необходимо было ответить на вопрос, каким образом это приводит к увеличению производительности труда, измеряемой отношением произведенной стоимости к времени? На подобный вопрос у Маркса можно найти следующий ответ: приращение стоимости в условиях машинного производства происходит вследствие "перенесения стоимости машины на производимый продукт". Это формально истинное утверждение он повторяет несколько раз, проявляя заметную настойчивость. То есть, по Марксу все самодвижение машины поглощается ее изнашиванием амортизацией, и никакого иного эффекта здесь нет. Таким образом (!), увеличение стоимости произведенной продукции он отождествляет с увеличением ее себестоимости. Человек, допускающий данное отождествление, либо абсолютный простак, что невозможно предположить по отношению к Марксу, либо он сознательно задается целью ввести в заблуждение "почтенную публику". Третьего не дано.
   При условии данного отождествления износ машины является ее единственным результатом. Но кому и зачем нужна такая машина?
   Известно, что стоимость производится трудом. А как она производится (как возникает), если применяется труд машин ? Марксисты во главе с Марксом на этот вопрос отвечают так: "...стоимость машины переносится на производимый продукт...". Конечно же переносится, и с этим никто не спорит. Но этим не исчерпывается сущность явления. Современные марксисты продолжают твердить эту фразу, исключая вопросы и сомнения. Не желая признавать, что стоимость произведенная и стоимость перенесенная это совершенно различные стоимости, они твердят, что произведенная стоимость это только перенесенная, и ничего более. Ничего большего, якобы, и не возникает. Но стоимость машины всегда конечная величина. А стоимость производимая - практически ни чем не ограничена. Ее структура не раскрыта, поскольку марксисты боялись это сделать из соображений политической выгоды. В экономике есть понятие "срок окупаемости", которое всем известно. Это тот срок, в течение которого производится величина стоимости, равная стоимости машины. А далее речь идет о "чистом доходе", что совершенно справедливо. Марксисты утверждают, что стоимость машины переносится на продукт в течение всего времени ее эксплуатации. Это совершенно спекулятивное ложное утверждение.
   То, что "стоимость переносится", он совершенно прав, но дело не состоит только в этом. Этим истинным, но второстепенным утверждением он очень удачно закамуфлировал сущность явления. Здесь только сознательный софизм, гениальная мистификация. Отнеся машину к сфере постоянного капитала, Маркс снова делает истинное утверждение, за которым снова скрывает сущность. "Постоянный капитал", и к этому, якобы, добавить больше нечего. Якобы, все этим сказано. Анализу капитала он посвятил не одну сотню страниц и при этом лишь едва намекнул на рефлексию, которая для машины имеет форму самодвижения. Таким образом у него часто истинное по форме утверждение не является таковым по сути.
   Совершенно очевидно, что он сознательно избегает употреблять термин "рефлексия" (который, конечно же, ему известен), и вместе с этим исключает из рассмотрения имеющее место повсюду и обозначаемое этим термином самодвижение. Прогресс труда (а значит и его освобождение) обеспечивается именно рефлексией. В этой Гегелевской идее нет "эксплуатации пролетариата", а поэтому она оказалась неприемлемой для Маркса. Попирая логику, он стремится убедить читателя в том, машины служат, якобы, для того, чтобы "все более интенсивно эксплуатировать рабочую силу" (Маркс К. Капитал. Т. I. // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 23. стр. 430. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Но зачем и кому это нужно? Подлинная цель состоит в производстве необходимых материальных вещей, товаров, в получении дохода и прибыли. В связи с этим в соответствии с тем "сознательным принципом", на который обратил внимание Энгельс, человеческий разум всегда искал эффективных субъектов труда. А эксплуатация "рабочей силы" сама по себе никакой цели не составляет.
   Вообще у Маркса весьма причудливо переплетаются высказывания научные, философские, глубокие по содержанию и ... иные. В последних опровергается то, что утверждается в первых и наоборот. "... машины не создают никакой стоимости, но переносят свою собственную стоимость на продукт ... " (Там же, С. 398).
   Действительно переносят, и никто с этим не спорит. Маркс это повторяет бесчисленное множество раз. Но зачем тогда нужны машины ? Почему их так широко применяют, если дело состоит только в этом ?
   "Они никогда (!) не присоединяют стоимости больше, чем утрачивают в среднем вследствие своего изнашивания" (Там же, С. 399).
   Данное утверждение опровергается простейшими измерениями, которые приведены самим же Марксом в ряде примеров в "Капитале".
   " ... даже если машина стоит столько же, сколько замещаемая ею рабочая сила, овеществленный в самой машине труд всегда гораздо меньше замещаемого ею живого труда" (Там же, С. 404).
   Общеизвестным фактом является то, что эксплуатация машины обходится дешевле, чем эксплуатация "замещаемой ею рабочей силы". В связи с этим применение машин в общественном производстве имеет все основания и вполне оправдано.
   " ... машины вместе с человеческим материалом эксплуатации ... с самого начала увеличивают и степень эксплуатации" (Там же, С. 407).
   Речь идет об эксплуатации живого труда. Поэтому данное утверждение - чистейшей воды догмат. Оно - ложно. В результате применения машин уменьшается количество участвующих в труде людей. Об этом Маркс тоже пишет. А если уменьшается количество необходимого живого труда для производства одной и той же стоимости, то уменьшается и степнь эксплуатации.
   " ... машина является наиболее могущественным средством увеличения производительности труда ... " (Там же, С. 414).
   Верно. Это является следствием самодвижения, обусловленного использованием, например, тепловой энергии, а также того, что "овеществленный в самой машине труд всегда гораздо меньше замещаемого ею живого труда", (как было процитировано выше).
   Уместно задать вопрос: каким же образом происходит это самое "увеличение производительности труда" ? Но этим вопросом автор "Капитала" не задается. Он его избегает.
   Конечно же можно все это назвать путаницей, но Маркс не нуждается в снисхождении. Обращает на себя внимание тот факт, что теория прибавочной стоимости излагается в главах с пятой по десятую первого тома "Капитала". По существу - это теория абстрактного труда с той особенностью, что в нем единственными субъектами являются исключительно люди-пролетарии. Иногда приводятся примеры с волами и лошадьми, но это никак не отражается в формулах и расчетах. А машины начинают рассматриваться только в тринадцатой главе. Из одного только этого факта следует, что по Марксу машины не имеют никакого отношения к производству прибавочной стоимости. Они только присутствуют вблизи истекающего потом пролетария и только таким образом увеличивают его производительность в сотни раз. И здесь, поскольку изложение теории прибавочной стоимости осталось в предыдущих главах, автор "Капитала" позволил себе заметить следующее: "Машины - средство производства прибавочной стоимости" (Там же, С. 382).
   Любой догматически мыслящий марксист, прочтя эту фразу, скажет: "Правильно. Машина это всего лишь средство, и субъектом труда она не является".
   Но давайте разберемся. Как известно, средство производства это предмет труда плюс средства труда. Последние представляют собой "вещи и комплексы вещей, которые человек помещает между собой и предметом труда". (Определение Маркса).
   Но машина это не просто "средство труда", но средство труда, обладающее способностью самодвижения. Сам Маркс машину определяет следующим образом:
   "Прежде всего движение и деятельность средства труда приобретает в машине самостоятельный характер по отношению к рабочему. Средство труда становится само по себе промышленным PERPETUUM MOBILE, который производил бы непрерывно, если бы он не наталкивался на известные естественные границы со стороны своих помощников - людей ... " (Там же, С. 414).
   Итак, нечто "приобретает в машине самостоятельный характер по отношению к рабочему". Из этого следует, что если пролетарий является субъектом труда, то и это нечто - тоже.
   Об этом он, как бы, не помнит и не делает различия между машиной и лопатой, между ветряной мельницей и молотком.
   Perpetuum mobile - "вечное движение", или самодвижение или рефлексия - вот синонимы, выражающие сущность машины. Главное свойство ее самодвижения состоит в том, что оно совершается в пространственно-временных границах, из которых человек исключил сам себя. Внутри этих границ машина "предоставлена самой себе", она совершает работу и абстрактный труд, производит стоимость, являясь субъектом труда. В этих условияях она абсолютно ничем не отличается от субъекта труда - человека.
   "Машина (и животное) стоимость не производит" - вот догмат, который провозгласил Маркс бессовестно и нагло, попирая здравый смысл, практику человека, собственные определения, науку, человеческие моральные принципы.
   Всякий труд (если не учитывать Гегелевскую идеалистическую трактовку труда) имеет физическую составляющую. И иные субъекты труда такие, как раб, вол или машина, берут ее на себя в первую очередь. Они не являются социальными субъектами. С некоторой долей условности можно сказать, что они "реальные абстракции, обладающие телом и плотью". Их упорядоченность в историческом времени подчиняется вполне понятной логике, а именно - развитию и увеличению степени абстрактности. И, видимо, не следует думать, что перечисленный ряд состоит только из этих трех членов. Он без сомнения будет продолжен. С учетом этого положения представление об эксплуатации человека человеком, даваемое Марксом, явно нуждается в уточнении и конкретизации. Работа, производимая силами природы, специальным образом привлеченными человеком, ничем не отличается от абстрактной составляющей работы, совершаемой самим человеком. В нечеловеческих движениях машины человеческий замысел и человеческая потребность. С качественной стороны - это одна и та же работа, производящая одну и ту же стоимость. Из этой тождественности следует утверждение, категорически отрицаемое Марксом, - применяемые в общественном производстве животные и машины производят стоимость со всеми вытекающими из этого последствиями.
   В формуле Д-Т-Д' символ "Т" обозначает не только нанятого пролетария, как утверждают марксисты, но абсолютно любой товар, способный выступать в роли производителя стоимости. Неискренность Маркса в данном случае состоит в том, что под этим символом он категорически рекомендовал иметь ввиду "наемного пролетария" и только.
   Данный символ следует разуметь как производительную силу совершенно любой природы. Без этого уточнения теория прибавочной стоимости не отражает состояния производительных сил, а значит и сущности эпохи. Сам же Маркс совершенно справедливо утверждает, что эпохи отличаются одна от другой совсем не тем, "что производят", а тем "как производят". Это замечательно.
   Но сказав это, он прибегает к новой спекуляции. Он говорит, что силы природы "даны даром". Согласимся с этим. Но тогда и произведенная ими дополнительная прибавочная стоимость тоже "дана даром", и в этом нет ничего удивительного. Одна из главных проблем "человека разумного" в том и состоит, чтобы привлечь на свою сторону силы природы. Как уже было отмечено выше, это давно стало "сознательным принципом" по меткому замечанию Энгельса.
   С учетом всего сказанного есть все основания рассматривать машины в качестве субъектов труда, способных в ограниченных пределах выполнять полезную для человека работу (производить прибавочную стоимость) без его участия. В аспекте категории "абстрактный труд", отражающей производство стоимости, машинный (или мертвый труд, по выражению Маркса) ничем не отличается от труда живого. Поэтому, анализируя происхождение прибавочной стоимости, необходимо допустить наличие абстрактных субъектов труда - роботов (по современной терминологии), выполняющих свою работу соответственно предназначению под наблюдением живых трудящихся. Аналогичный прием используется в математике, когда вводятся мнимые числа. Данное допущение вполне обосновано, поскольку в аспекте производства стоимости и человек, и машина - тождественны. В ХХ столетии на эту тождественность, но в более широком аспекте, указали кибернетики во главе с Норбертом Винером.
   Заметим, что и сам Маркс вполне допускает замену человека машиной (в пределах конкретных границ). В частности, рассматривая применение машины "для отделения волокон от семян", он пишет: "Шестнадцать таких машин, приведенных в движение волами, выполняют ежедневную работу, которая раньше требовала в среднем 750 человек" (Там же, С. 403)...
   С учетом обсуждавшегося выше определения машина - это реализация рефлексии, реализованное самодвижение. Благодаря этому она является только слугой и выполняет подчиненную роль, как бы совершенна ни была. Но это очень энергичный слуга. Поэтому выражение Маркса "производительность труда" весьма не корректно в связи с тем, что в нем скрыт факт соединения живого труда и труда машины. Оно отражает лишь арифметическое среднее произведенной суммарной стоимости, отнесенное к единице времени, в которой исчезли все качественные различия общественного производства. Этот показатель создает ложное впечатление того, что производительность живого труда может быть сколь угодно высокой.
   В действительности же этого никак не может быть, поскольку физико-биологические возможности человека ограничены, а поэтому ограниченным остается и произведенный им труд. Возможность эксплуатации человека человеком ограничена тем же самым. Политэкономия Маркса учитывать это не желает и считает (читаем об этом в "Капитале") что эксплуатация может быть сколь угодно высокой.
   Если быть принципиальным в научном отношении, то нельзя не видеть, что структура общественного труда включает в себя не только труд пролетария, но также труд вола, и машины, и ветра, вращающего лопасти мельницы. Соответствующую структуру имеют и производительные силы, о чем немецкий философ предпочитает помалкивать.
   Машина не может существовать без человека, но и человек не может произвести всю продукцию, необходимую обществу в текущий период времени без машины. Поэтому говорить о кооперации и разделении труда уместно не только между человеком и человеком, но также и между человеком и машиной. С учетом данной структуры труда в развитом промышленном производстве источником прибавочной стоимости является не столько живой труд, сколько труд машин. Живой же труд, создавая машины, наиболее существенно проявляет себя в творческом интеллектуальном аспекте. Только этим и можно объяснить те статистические данные, которые были приведены выше из книги Маркса "Нищета философии".
   В своей теории прибавочной стоимости Маркс делает два парадоксальных утверждения: а) машина не является субъектом труда и не производит стоимость; б) она является субъектом эксплуатации. Подчеркнем: субъектом труда не является, а субъектом эксплуатации является. Если отрицание "не" перенести из первого предложения во второе, то это будет в полной мере соответствовать и логике, и практике жизни, и иным утверждениям самого Маркса.
   Функциональная эффективность животных (а затем и машин), дающая ощутимый прирост труда, была замечена давно. Они привлекли внимание людей прежде всего как системы, обладающие автономными источниками энергии. В настоящее время появились принципиально новые машины, способные принимать решения на основе обработки поступающей информации. Таким образом, дальнейшее развитие сферы абстрактного труда связано с передачей машине некоторых функций из области интеллектуальной сферы. Им все в большей степени поручается деятельность, связанная с управлением и контролем.
   Подобные рассуждения у Маркса есть в "Нищите философии" на стр. 63, но он ими не пользуется в своей теории прибавочной стоимости, где они были бы весьма уместны.
   Итак, капитал - это накопленный труд, опосредованный в общественных отношениях. То есть, это не просто конгломерат труда, а труд взаимодействующий сам с собой в общественной среде, рефлексирующий труд. Но труд "приходит сам к себе" только в средстве. А развитие средства - есть развитие машин и капитала. Здесь Маркс совершенно прав, причисляя машины к постоянному капиталу. Через средство труд замыкается на самом себе, и это составляет рефлексию труда и капитала.
   Движение последнего осуществляется по все более новым, широким и замкнутым кругам. При этом стоимостная сторона все время остается одной и той же, то есть количественной. Прогресс же выражается как в количестве, так и в качестве, реализуясь во всевозможных новых средствах. В случае простого средства труда замыкание осуществляется непосредственно через человека, его руки и сознание. Имеющий здесь место замкнутый контур включает в себя человека как источника физической силы и разума. Применяя в труде животных, человек создал замкнутые контуры совершенно иного качества - из каждого такого контура человек исключил сам себя, заняв позицию стороннего наблюдателя. Формально в этом состоит акт разделения труда, в котором произошло "отделение силы от разума". Применив машину, человек в еще большей степени реализовал эту абстракцию. С возникновением вычислительных машин связано разделение труда в сфере интеллектуальной деятельности. Вообще разделение труда, его дробление во всевозможных аспектах осуществляется аналитической деятельностью человеческого сознания. И при этом не делается никакого различия между исполнителями. Субъекты труда оцениваются и выбираются по их способности к труду, по их способности выполнять ту или иную функцию в сложившихся производственных условиях.
   В рамках обсуждаемой темы находится следующий вопрос: какой фактор в наибольшей степени обеспечивает рост прибыли? Ответ на данный вопрос непосредственно связан с понятием абстрактного труда. Ему почти полностью посвящен третий том "Капитала". В строгом смысле прибыль зависит как от меры привлекаемого живого труда, так и от меры основного (постоянного) капитала, и эта зависимость весьма сложна. От меры основного капитала она зависит линейно, а зависимость от живого труда не может быть выражена аналитически, поскольку главное его свойство состоит в способности решать творческие проблемы. Но поскольку прибыль непосредственно создается абстрактным трудом, и здесь все зависимости являются количественными и линейными, то она с малой погрешностью измеряется мерой постоянного капитала. При этом фактор живого труда может быть игнорирован. Это заметили исследователи еще в XIX столетии. Тем не менее Маркс и марксисты-ленинцы упорно не желали это признавать.
   Принято считать, что вся Марксова политэкономия капитализма вытекает из диалектики товара. Это действительно так, поскольку для этого товарные отношения оказались вполне достаточными. Но существует более важное обстоятельство - это диалектика труда. Всякая стоимость производится трудом. То есть труд первичен по отношению к товару, поэтому диалектика товара производна от диалектики труда. Эту линию с вполне зримой определенностью проводит философ Вл. Афанасьев в цитированной выше книге "Великое открытие Карла Маркса .....". Далеко не с каждым его утверждением можно согласиться, но это тот редкий случай, когда представитель школы марксизма-ленинизма обнаруживает смелость и свободу мышления.
   Маркс не пожелал заострять внимания на ведущей роли труда по все той же причине: в этом случае решающим обстоятельством становится развитие труда и социальный прогресс на его основе, а классовая структура общества представляется искусственным и совершенно ненужным построением.
   В формуле Д-Т-Д', раскрывающей природу самовозрастания капитала и являющуюся одним из важнейших открытий Маркса, символом "Т" обозначен живой труд пролетариев с "мозолистыми руками". Но в действительности под этим символом скрывается любая производительная сила, любой субъект труда, способный заменить человека в его труде. Это может быть и раб, и вол, и машина.
   Учение Маркса о прибавочной стоимости безусловно верно в своем главном утверждении - прибавочная стоимость создается абстрактным трудом. И это утверждение представляет собой большой вклад в развитие "трудовой теории стоимости", которая берет свое начало еще в средние века. Однако вопрос о структуре абстрактного труда он явно "затуманил". Его утверждение о том, что машина, являясь производительной силой, не производит стоимость, не соответствует действительности. Маркс неоднократно утверждает это, но ничего не объясняет и никаких доводов не приводит, демагогически утверждая, что стоимость создается исключительно живым трудом. Эта идеализация живого труда равнозначна теоретическому тупику, в условиях которого диалектическое развитие невозможно. Как известно, постулаты выдвигаются без доказательств, но они все равно должны иметь оправдание в области здравого смысла. Маркс абсолютно голословен в данном случае, и содержание своего "здравого смысла" предпочитает хранить в секрете. По крайней мере говорить об этом не просто.
   Но никакого секрета здесь нет. Дело в том, что, если вместе с пролетариями появятся иные субъекты труда, то пролетарии перестанут быть эксплуатируемым классом и утратят стимул для революции. А это совсем не в интересах Маркса-политика.
   Вот и получается, что производительные силы во все времена и эпохи имеют одну и ту же структуру. Их составляют люди, которых называли то рабами, то крестьянами, то рабочими. Геометрическая конструкция Маркса в виде отрезка, разделенного на две части, соответствующих временам необходимому и прибавочному, которую он применяет для обоснования факта эксплуатации и определения величины прибавочной стоимости, применима к абсолютно любой общественно-экономической формации. Отрезок времени всегда может быть разделен на две части. Поэтому, несмотря на то, что Маркс в основном посвятил себя исследованию капиталистического общества, ничего капиталистического в его учении о прибавочной стоимости нет.
   Широко известное в марксизме выражение "освобождение труда" по существу нигде и никем не развернуто и не раскрыто. В сущности же его смысл состоит в том, о чем Гегель говорил: "труд приходит сам к себе". И труд действительно "приходит сам к себе" в виде созданных им же орудий труда и средств производства, которые со временем все в большей степени обладают способностью самодвижения. В абстрактном плане этот процесс представляет собой рефлексию, в которой все его конкретные особенности и свойства содержатся в снятом виде. Собственно же "освобождение" состоит в том, что очень многое со временем переходит из области "живого труда" в область "мертвого труда". Здесь вся терминология является Марксовой.
   В процессе труда человек не просто производит материальные блага, расходуя свои силы, но постоянно прибегает к помощи рефлексии. Своей творческой деятельностью он создает такие условия, в которых вопрос свободы решается не столько в политической плоскости, сколько в плоскости труда, привлекающего сторонние силы. И если Маркс рассуждает о "системах машин", о том, что "машины могут производить другие машины", то все это ему хорошо известно. Но все это он постарался закамуфлировать, представив эксплуатацию пролетариев в "чистом виде". Он явно не желает выглядеть простаком в глазах читателя, и в то же время продолжает свою сомнительную "генеральную линию". Трудная у него задача.
   Создав внешне непротиворечивое учение, в котором все "предельно ясно", и в котором сущность упрятана в правдоподобные рассуждения, Маркс в действительности преподнес совершенно спекулятивное построение, призванное обосновать классовую непримиримость в капиталистическом обществе. Он весьма удачно создал впечатление того, что "теория классовой борьбы", якобы, вытекает из анализа сущности капитализма. Но эта "логика" в значительной степени обеспечена свободой выбора исходных условий, которые можно свободно выбирать в зависимости от цели.
   То, что Маркс называет прибавочной стоимостью, и то, что по его мнению является мерой эксплуатации, по существу является тем необходимым отчислением, без которого невозможны обращение капитала и общественные отношения. "Присвоение чужого труда" (по Марксу - эксплуатация) - это тот обмен продуктами труда, который составляет самое главное общественное отношение. В этом состоит сущность социальности. Все трудящиеся в неопределенной мере "эксплуатируют" друг друга в любой социально-экономической формации. Иначе говоря, пользуются трудом друг друга. Это тоже Марксу хорошо известно. Однако, он подводит неискушенного читателя к мысли о том, что в обществе, освободившемся от капитала, прибавочная стоимость, якобы, станет равной нулю, и вместе с этим исчезнет эксплуатация.
   Но если предположить, что прибавочная стоимость действительно станет "равной нулю", то тогда станет равным нулю и вклад труда в общественные отношения и в социальный прогресс. Об этом автор "Капитала", вероятно, "старался не думать".
   Сам термин "общество, освободившееся от капитала" в сущности не имеет никакого отношения к реальности. В действительности, если под словом "эксплуатация" иметь ввиду всю совокупность негативных факторов труда, то не трудно видеть, что только применение машин и может избавить нас от них избавить и от угнетающей рутины.
   Основная доля прибавочной стоимости совсем не в "живом труде", как это тщится доказать Маркс, а в той части абстрактного труда, которая создается неживым (нечеловеческим, мертвым) трудом, доля которого монотонно возрастает. Иногда он и сам склоняется к этой мысли, но упорно с ней борется: "Если бы капитал, процентное отношениие составных частей которого 90c+10v, при равной степени эксплуатации труда производил столько же прибавочной стоимости или прибыли, как и капитал, состоящий из 10c+90v, то было бы совершенно очевидно, что прибавочная стоимость, а следовательно и стоимость вообще, должна была бы иметь своим источником не труд, а что-то совершенно другое, и вместе с тем отпала бы всякая рациональная основа политической экономии" (Маркс К. Капитал. Т. 3, ч. 1. // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 25, ч. 1. стр. 162. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm). Наконец-то истина пробилась, и Маркс не смог ее удержать.
   "Рациональная основа политической экономии" - что это? Это что-то совершенно новенькое в марксистской политэкономии. Без сомнения - это тот момент откровения, который достоин особого внимания. Вообще какой смысл Маркс вкладывает в слово "рациональное"? Без сомнения - смысл специфический. Но никакого разъяснения он не дает. Это выражение встречается впервые и, пожалуй, единственный раз. Его смысл составляет большую тайну и предмет особых забот.
   Но, все достаточно очевидно. Поскольку политэкономия это наука, то ее здравый смысл (рациональная основа) - истина, как и в любой другой науке. Но здесь Маркс имеет ввиду нечто совсем иное. Что же именно? Не трудно видеть, что это "нечто" является тем, что составляет предмет особых забот Маркса-революционера. По его замыслу политическая экономия должна составлять теоретический фундамент политической борьбы пролетариата, она должна подтверждать ожидаемое и непрерывно обостряющееся классовое противостояние в обществе. И именно в этом по его мнению должен состоять ее "здравый смысл". И применение в общественном труде машин с их способностью к самодвижению совсем не способствует обоснованию данного подхода, что серьезно озадачивает "теоретика пролетарской революции".
   Конечно же, он не может сказать об этом явно ввиду очевидного разлада с наукой, и, вероятно, при мысли об этом он испытывает некоторое смущение, но весь его творческий талант подчинен тому, чтобы убедить читателя в "эксплуататорской сущности капитализма".
   Далее он продолжает размышлять над коллизией, выражающейся в приведенной выше цитате. Он согласен, что имеет место логическая проблема, но ни какого решения не предлагает: "Экономия на труде - не только на труде, необходимом для производства определенного продукта, но и на числе занятых рабочих - и большее применение мертвого труда (постоянного капитала) представляется операцией экономически совершенно правильной ... . Но как же тогда живой труд может быть исключительным источником прибыли, если оказывается, что уменьшение количества труда, необходимого для производства, не только не понижает прибыли, но при известных условиях является, напротив, ближайшим источником увеличения прибыли, по крайней мере для отдельного капиталиста ?" (Там же, С. 186).
   В данном случае Маркс сам себя озадачил вопросом, но до конца жизни не решился произнести тот ответ, который напрашивается сам собой.
   Позже Ленин писал: "Повышение производительности труда означает более быстрый рост постоянного капитала по сравнению с переменным" (Ленин В.И. Полн. собр. соч. т. 26, с. 68. http://uaio.ru/vil/vilall.htm). Комментарии - излишни.
   Cоциальный прогресс, обусловленный достижениями в области науки и техники, был явно несовместим с политическими замыслами Маркса. Поэтому, гениальный философ, автор диалектического материализма вполне сознательно "лепил", "стряпал" и "плел" в угоду своему экстремистскому настроению и политическим амбициям. Он вынужден был это делать, абсолютно ни в чем не заблуждаясь. Он конструировал убедительные аргументы в пользу необходимости пролетарской революции.
   Впоследствии вся эта нечестность найдет благодатную почву в СССР. Политики подчинят себе ученых, провозглася догмат о том, что "не может быть науки вне политики". Позже Норберт Винер скажет: "В настоящее время, когда почти каждая правящая сила, будет ли она правой или левой, требует от ученого следования догматам, а не ясности открытого ума, легко понять, насколько уже пострадала от этого наука и какие дальнейшие унижения и дезорганизации науки можно ожидать в будущем" (Винер Н. Кибернетика и общество. М.: Изд-во "Иностранная литература", 1958, С. 193).
   Маркс всю жизнь находился в плену политики, и от этого очень сильно пострадала его наука. Даже его утверждение о том, что стоимость производится абстрактным трудом, не выделено достаточно четко. Оно, конечно, имеет место, но найти его весьма нелегко. Абсолютизируя живой труд и недооценивая труд машин, он фактически остался в рамках критикуемой им средневековой трудовой теории стоимости. И это его учение марксисты-ленинцы на протяжении десятилетий преподносили студентам и интеллигенции как величайшее достижение философской мысли, как последнее слово науки." (Яцкевич В.В. Машины и учение Маркса о прибавочной стоимости. http://all-referats.com/103/1-55427-mashiny-i-uchenie-marksa-o-pribavochnoy-stoimosti.html).
   В своём исследовании В.В. Яцкевич рассматривает и пытается ответить на ряд важных вопросов, которые "не заметил", пытаясь их обойти К. Маркс. Однако, в его теоретических построениях также обнаруживается ряд существенных недочётов, в частности, его утверждение: "Итак, раб, животное, машина - вот важнейшие составляющие производительных сил общества на протяжении всей истории цивилизации." И уж тем более: "Покупали раба, вола, крепостного или машины совершенно одинаково во все времена и эпохи." Поэтому в приведённых мною цитатах эти спорные сентенции были опущены.
  
   Тем не менее, рассмотрим ещё одну статью данного автора.
   "Очень важные обобщения в связи с применением машин в промышленном производстве сделал величайший философ XIX столетия К. Маркс. Говорить о его отношении к машинам можно в плане трех следующих аспектов: определения, экономического (производственного) эффекта и социального. Очевидно, производственный эффект является составляющей социального. Но у Маркса есть соответствующее разграничение, которое само по себе имеет важное значение для анализа его творчества.
   Рассмотрение перечисленных аспектов составляет содержание настоящего очерка. В краткой форме каждый из них может быть охарактеризован следующим образом: определение Марксом машин - гениально, производственный эффект от их применения он описал достаточно кратко, социальный эффект по его мнению является только отрицательным. Последнее положение Маркс обосновывает, анализируя многие особенности капиталистического способа производства.
   Итак, что такое машина? Ответ Маркса на данный вопрос интересно сопоставить с определением, которое дал выдающийся ученый нашего времени, коллега Н. Винера - Стаффорд Бир. В целом можно сказать, что инженерный подход последнего имеет важное значение в плане разработки и конструирования машин. Однако, философское превосходство Маркса - бесспорно. Его способность обнаруживать существенное позволяет ему быть кратким и не менее точным, чем того требует математика. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к его высказываниям.
   "Прежде всего движение и деятельность средства труда приобретает в машине самостоятельный характер по отношению к рабочему. Средство труда становится само по себе промышленным PERPETUUM MOBILE, который производил бы непрерывно, если бы он не наталкивался на известные естественные границы со стороны своих помощников - людей ... " (Маркс К. Капитал. Т. 1. // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 23, стр. 414. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   " ... машина ... или система машин, приводимая в движение... такой движущей силой, которая сама себя приводит в движение" (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 46, ч. 2, С. 203. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm). То есть эта сила характеризуется бесконечностью действия. И то, что машина в случайные моменты прерывает свое движение, изнашивается и в конечном итоге разрушается, имеет второстепенное значение. В этом только ее материальная бренность. Изношенную машину можно заменить новой. И в этой замене, и в ее движении воплощена потенциальная бесконечность, являющаяся неотъемлемым свойством той силы, которая "сама себя приводит в движение".
   Подобных высказываний в трудах Маркса достаточно много, и все они в полной мере соответствуют тем представлениям о машинах, которые вряд ли будут пересмотрены в науке ХХI столетия.
   Самодвижение, составляющее сущность рефлексии, имеет две особенности:
   а) самоопосредование, образующее замыкание;
   б) потенциальная бесконечность движения.
   Опосредование имеет место уже в простейших механизмах, приводимых в движение мускульной силой, однако здесь не всегда можно обнаружить замыкание. Кроме этого реальное движение обеспечивается затратами энергии. Однако энергия мышц человека, энергия мышц животного и энергия стихии природы - все это суть только различные количества. Порождаемые ими качества принципиально одни и те же. Все количества конечны, но дело не в этом. Дело в повторяемости, в возможности возобновления движения. И в этом смысле все движения, для которых предусмотрен повтор, бесконечны независимо от источника энергии. И по этой причине их обобщением является рефлексия.
   Механизм, реализующий рефлексию, является машиной, и уже в этом есть "самостоятельный характер", "самость". Но это стало особенно зримым после того, как он обрел независимость от мускульной энергии. Бесконечность движения стала реальностью. Маркс подчеркивает, что в производственном процессе человек часто является источником всевозможных ограничений.
   Для сравнения вспомним другое определение, которое дал выдающийся английский ученый середины XX века Ст. Бир: " ... мы применяем термин "машина" в качестве названия любой целесообразной системы" (Бир Стаффорд. Кибернетика и управление производством. Изд-во физико-математической литературы, М., 1963, С. 43). Здесь есть определение целесообразной машины, но нет определения машины вообще. Заметим, что рекурсия (или рефлексия) не предполагает ни какой целесообразности. Последняя - в ней самой. В ней есть только замыкание, но нет актов выбора, нет актов принятия решения. Бир пишет, что машина является целесообразной системой, наделенной обратной связью. Для машины как таковой все это излишне, если ее рассматривать в более широком плане, т. е., не с позиций кибернетики.
   В свете трактовки Бира ветряная мельница машиной не является, поскольку она не имеет обратной связи. Он увлечен чаcтными проблемами кибернетики и технической реализации, поэтому его подход не обладает необходимой широтой и общностью. Что он мог бы ответить на вопрос о том, какая существует цель для движения по кругу? Для Маркса же здесь очевидно, что цель может существовать только для того, кто организовал это движение. То есть, она может быть только внешней. Поэтому организация обратной связи, о которой пишет Ст. Бир, относится к сфере более высокого уровня. Целесообразной система может быть только для внешнего наблюдателя, который и является создателем обратной связи. Для него машина является средством. Сама же машина обладает только способностью движение, но цели может не иметь. Другими словами, понятие обратной связи к определению машины никакого отношения не имеет, поскольку далеко не всякое повторяющееся движение является целесообразным.
   Все то, что сказано Марксом о машинах, укладывается в понятие рефлексии (несмотря на то, что он нигде не упоминает этого слова) - философской категории, выражающей самоопосредование, самодостаточность, самодвижение в самом широком смысле. В Гегелевской диалектике рефлексия составляет основу всякого определения, она - необходимое и достаточное условие целого...
   С философской точки зрения машина - суть воплощение рефлексии в конечных пределах. Заметим, что рефлексия только и может осуществляться в конечных пределах. Иначе говоря, это положенная рефлексия. Причем эти границы, в частности, могут быть положены замыслом разработчика. Вне этих условий машин не существует. Вообще без ограничения не может быть движения (по причине диалектики конечного и бесконечного) и тем более не может быть управляемого движения, подчиненного конечной цели. Поэтому, конструируя машину, человек возбуждает движение и вместе с этим кладет ему пределы, из которых сам себя исключает. Здесь сразу же возникает размежевание сущности человеческой и машинной, размежевание в сфере труда и деятельности. В этом состоит и цель, и экономический эффект. Совершая положенные ей движения, машина превращается в "производительную силу", как совершенно справедливо говорит Маркс, включается в производственные отношения и решает проблему количества, являющегося фактором абстрактного труда.
   Маркс пишет: "Машина ни в коем случае не выступает как средство труда отдельного рабочего. Ее специфическое отличие заключается вовсе не в том, чтобы, как это имеет место у средства труда отдельного рабочего, опосредствовать деятельность рабочего, направленную на объект; наоборот, деятельность рабочего определена таким образом, что она уже только опосредствует работу машины, ее воздействие на сырой материал - наблюдает за машиной и предохраняет ее от помех в работе" (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 46, ч. 2, С. 203. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   К этому трудно что-либо добавить. Машина конечно же является средством, но она принципиально отличается от орудия труда, и Маркс на это указывает.
   И далее: "Здесь дело обстоит не так, как в отношении орудия, которое рабочий превращает в орган своего тела ... . Теперь, наоборот, машина, ... сама является тем виртуозом, который имеет собственную душу ... и для своего постоянного самодвижения потребляет уголь, смазочное масло и т. д." (Там же).
   Ключевым словом здесь является "самодвижение".
   "Средство труда, выступая как машина, тот час же становится конкурентом самого рабочего." (Маркс К. Капитал. Т. 1. // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 23, стр. 440. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   В этих высказываниях Маркс продолжает раскрывать сущность машины. Благодаря самодвижению машина обретает "самость". Быть "конкурентом самого рабочего" она может лишь при том условии, если является субъектом труда, и она таковым в действительности является.
   Иначе говоря, машина не есть то, посредством чего человек трудится. Подчеркивая это обстоятельство, Маркс в очередной раз указывает на самодостаточность (самостоятельность) машины в процессе выполнения нужной для человека работы. Последняя ориентирована на достижение конкретной цели, в связи с чем она является средством. И машина, и все условия, необходимые для ее функционирования, составляют ту конечную сферу, которая включает в себя человека...
   Как было замечено выше, "машина не является средством труда рабочего" (т.е. инструментом), но она является средством в более широком плане. Определяя машину, созданную человеком, заметим, что она - суть воплощение рефлексии, и в ней "труд приходит сам к себе". В связи с этим она имеет все особенности капитала, который является средством по отношению к внешним целям. Поэтому Маркс, конечно же, прав, относя ее к сфере постоянного капитала.
   Таким образом, машина обладает внутренней рефлексией, то есть способностью самодвижения в положенных границах, и поэтому являет собой целокупность и завершенность в плане этого конечного движения. Она не потребляет энергии человека для совершения работы, и этим отличается от простых инструментов. Человек же задает только начальные условия, возбуждает в ней самодвижение, исключая из него себя. В связи с этим она представляет собой, как говорит Маркс, "непосредственную производительную силу", и ничем иным быть не может. Но кроме этого, она включена во внешнюю рефлексию - производственные общественные отношения, и таким образом является составляющей постоянного капитала.
   Анализ Маркса обнаруживает много общего между машиной и капиталом. Одна только эта общность имеет очень важное значение для науки. В его "Экономических рукописях" особенно интересным представляется подраздел "Система машин как адекватная капитализму форма средств труда" раздела "Развитие основного капитала как показатель развития капиталистического производства". (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 46, ч. 2, С. 201-222. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Массовое применение машин в общественном производстве резко увеличило производительность труда и количество выпускаемых товаров...
   Но все эти факты для Маркса как бы "не столь важны". Он больше нигде о них не вспоминает и, в частности, в "Капитале". В аспекте обсуждаемой темы "Капитал" (особенно первый том) представляет собой совокупность противоречивых утверждений Маркса о машинах. В некоторых из них он глубоко по-философски определяет и сущность машин, и их социальную роль. В других же суждениях Маркс с упорством, достойным лучшего применения, достоинства машинного производства превращает в недостатки. Он совершенно явно заботится о том, чтобы не создалось впечатление того, что с помощью машин можно решить какие-то социальные проблемы. Поскольку в этом случае классовая борьба может утратить всякую актуальность.
   Конечно же Маркс глубоко прав, определив экономический аспект машин термином "постоянный капитал". Но сказав это, он погрузил в непроглядный туман и природу машины, и природу капитала. К сожалению, политические интересы Маркса взяли верх над интересами науки, и это не позволило ему быть последовательным до конца. Почему возрастает капитал? Маркс (и не только он) говорит, что это является результатом эксплуатации живого труда. Обосновывая это утверждение, он прибегает к явной софистике, которая совсем недавно марксистами-ленинцами выдавалась за величайшее достижение науки.
   Ощущается стремление обосновать вполне определенные политические заявления. В частности, он хочет показать, что применение машин в общественном производстве зависят от политического строя. Он утверждает, что существует, якобы, специфический "капиталистический способ применения машин". Что это за способ? И какой существует иной способ? На эти вопросы ответа нет.
   Маркс не употребляет слова "рефлексия", но именно это слово является ключевым в данном случае с позиций принципиальной науки. Развертывание рефлексии имеет место уже в последовательности предметов: машина, система машин, капитал. Данная последовательность состоит в последовательном включении этих объектов друг в друга: система машин есть форма основного капитала. Маркс это многократно повторяет. В его утверждениях капитал часто представляется в виде живой субстанции, активного духа, "порабощающего тех, кто присоединяет к нему свой труд". В действительности же рефлексия машины всегда лежит в отведенных ей границах. И рефлексия капитала ограничена тем же самым, он служит человеку, и им же ограничен.
   Согласно определению Маркса основной капитал - это капитал, потребляющий сам себя в процессе производства. Он является агентом превращения сырья и себя в продукт и представляет собой средство производства. В свою очередь средство труда, будучи включенным в исторический процесс производства капитала, преобразуется, развивается, эволюционирует и в конечном виде превращается в машину, в которой " средство труда ... по своему вещественному бытию, переходит в существование, адекватное основному капиталу и капиталу вообще ... ". (Маркс К. Нищета философии. / Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 4, с. 203. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Замечательно. И далее: в машине средство труда "переходит в существование адекватное основному капиталу и капиталу вообще ..." (Там же, С. 204). Или другими словами, движение машины становится составной частью движения капитала, и это не вызывает возражений.
   Но здесь же Маркс пишет, что человек-рабочий является придатком машины: "деятельность рабочего определяется и регулируется движением машины, а не наоборот" (Там же).
   Как это понимать? Что хочет Маркс этим сказать? Это идеалистическое утверждение, которое не делает чести философу-материалисту.
   Вообще существует множество условий, которые человек вынужден соблюдать. Все они - суть многочисленные связи и отношения реального мира, игнорировать которые невозможно. В том, что сказал Маркс - только одна сторона. Другая же более важная состоит в том, что сама машина - это реализация замысла человека. Поэтому, подчиняясь ей, человек подчиняется собственному разуму, и в этом ничего нет ненормального. На протяжении необозримого количества страниц Маркс пытается показать, что благодаря применению машин степень эксплуатации живого труда увеличивается. Но в действительности - все наоборот. Как бы человек не "ухаживал" за машиной, он все равно остается вне ее основной функции, и Маркс это скрывает. Согласно замыслу человека рефлексия самодвижения осуществляется внутри замкнутых границ, внутри которых машина остается наедине с собой.
   Если рабочий виртуозно владеет инструментом, то с некоторой долей условности можно утверждать, что инструмент стал частью его тела. Другими словами, если человек владеет инструментом результативно, то это благодаря тому, что его движения контролируются сознанием подобно тому, как контролируются движения всех органов его тела. Имеющее здесь место замыкание реализуется через инструмент и органы человека, и это является составляющей рефлексии.
   Сущность машины состоит в рефлексии, которая замыслом человека вынесена за пределы его тела. Она является плодом человеческого разума, цель которого состоит не в том, чтобы эксплуатировать кого-либо, а в том, чтобы оставить рабочего за пределами замыкания и тем самым освободить его.
   Машины не являются живыми существами, но везде и всюду, где удалось сложный процесс труда разложить на элементарные составляющие, представить его конечным образом в конкретных пределах и осуществить эту рефлексию, машина превосходит человека во многих отношениях. Она сильнее физически, обладают неограниченной энергией, скоростью движения, точностью, и этот список достоинств может быть неограниченно продолжен. Благодаря всему этому появились качественно новые продукты труда. Именно этим обеспечено то увеличение производительности труда (в 27 раз), о котором пишет Маркс в "Нищите философии".
   Желая представить все это в превратном свете, Маркс пишет: "Наука ... не существует в сознании рабочего, а посредством машины воздействует на него как чуждая ему сила, как сила самой машины" (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 46, ч. 2. стр. 204. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Нельзя сказать, что это заблуждение. Вообще все вещи когда-либо созданные людьми, машины, наука, искусство - все это элементы социальной среды, которые, конечно же, "воздействуют на рабочего". И вполне уместно сказать "как чуждая ему сила". Но с позиций диалектики все это лишь необходимый момент социального прогресса, сопутствующий фактор, который Маркс идеалистически абсолютизирует, превращает в сугубо негативное явление. При этом он желает наполнить "живым содержанием" выдуманное им выражение "капиталистический способ применения машин".
   Положительный момент применения машин в общественном производстве, как известно, состоит в колоссальном экономическом и социальном эффекте, в эффекте "освобождении труда". Кроме этого благодаря безразличию ("чуждости") машина может быть применена абсолютно всюду, если при этом не нарушаются законы природы. Имеющее здесь место частное диалектическое противоречие состоит в том, что в той степени, в какой она безразлична и чужда по отношению к каждому, она общедоступна. (В этом тоже - одно из ее сходств с капиталом). Именно благодаря этому она имеет общественное значение и общезначима. Но ни одна наука не создала ни одной машины с целью "воздействия на рабочего" да еще как "чуждая сила". Обдумывая эти слова, Маркс вполне сознательно "изобретал аргументы", которые должны были убедить читателя в необходимости пролетарской революции...
   Продолжая игнорировать границы рефлексии, Маркс во всевозможных выражениях повторяет идею о господстве овеществленного труда над трудом живым: "Рабочий выступает как излишний ... , ... полное развитие капитала имеет место лишь тогда, ... , когда ... основной капитал противостоит труду ..., ... тенденция капитала заключается в том, чтобы ... непосредственный труд низвести до всего лишь момента процесса производства" (Там же, С. 206).
   Кратко все это можно охарактеризовать так: "перевернуть все вверх ногами", и Маркс это делает, прибегая к следующему хорошо известному приему: он формулирует заведомо истинное утверждение, а затем его абсолютизирут, идеализирует. В результате этого истина изменяет сама себе, вместо истины выдается нечто совсем другое. Этим методом он пользуется бесчисленное множество раз. Справедливости ради заметим, что великое множество подобных случаев рассмотрено в известной книге Ленина "Материализм и эмпириокритицизм".
   "Рабочий выступает как излишний ..." - это абсолютно верно в том смысле, что машина для того и создается, чтобы замкнуться в круге своей рефлексии. В этом круге человек действительно "излишний". Но благодаря этому человек освобождается для иной деятельности. Это совершенно истинное положение Маркс представляет таким образом, что человек, якобы, оказывается излишним вообще. Посредством данной спекуляции принципиально истинное утверждение Маркс совершенно сознательно превращает в ложное. Совершенно очевидно, что в данном случае главное значение имеет не научный фактор, который предельно ясен, а моральный.
   Машина не может возникнуть и существовать без человека, а если она уже создана, то без человека она теряет всякий смысл, саморазрушается и исчезает, подчиняясь закону возрастания энтропии, и как материальный предмет, и как составляющая основного капитала. Без человеческой необходимости машина не существует. Он для нее и оправдание, и необходимость. Поэтому "излишним" (в смысле Маркса) он быть никак не может.
   Выражение "Присвоение живого труда капиталом" (Там же, С. 212) тоже верно в смысле определения капитала, так как благодаря этому присвоению он растет и развивается. Но опять это только момент. А поэтому процитированное суждение в целом создает ложное представление, поскольку освещает лишь сторону явления, явно упуская сущность. Процесс не состоит только из "присвоения живого труда". Его сущность состоит в том, что он нацелен на удовлетворении общественной материальной потребности, на создание необходимых материальных благ.
   Подобных высказываний правильных в частности, но ложных в более широком плане у Маркса весьма много.
   "Таким образом, - пишет он - здесь определенный способ труда прямо оказывается перенесенным с рабочего на капитал в форме машины, и в результате этого ... его собственная рабочая сила обесценивается" (Там же, С. 212).
   Как это понимать ? Действительно "обесценивается". Но о чем идет речь ? Здесь два труда, но Маркс различать их не желает, специально создавая путаницу. Машина создается именно для того, чтобы освободить человека от рутинного труда и тем самым "обесценить" этот труд. В этом состоит цель, достижение и прогресс. О чем здесь "скорбит" Маркс ? - догадаться не трудно. Он хочет сказать, что здесь, якобы, обесценивается сам человек, и причина этого явления состоит в том, что способ применения машин является капиталистическим.
   Другой труд, состоящий в изобретении и разработке машины, то есть труд ученого, инженера и рабочего, создавших ее, не обесценивается ни в малейшей мере. Маркс это умалчивает и огульно заявляет, что обесценивается, якобы, всякий труд. Это абсолютно ложное утверждение, после которого ничего не остается более, как пожалеть рабочего и решительно отказаться от всех машин и всякого социального прогресса.
   И далее: "Вместо того, чтобы быть главным агентом процесса производства, рабочий становится рядом с ним" (Там же, С. 213). Верно. И чуть ниже: " ... труд выступает уже не столько как включенный в процесс производства, сколько как такой труд, при котором человек, наоборот, относится к самому процессу производства как его контролер и регулировщик" (Там же).
   Здесь снова "скорбь", но по какому поводу ? Неужели, стоять рядом и контролировать - это хуже, чем проливать пот и получать ничтожный результат? Не трудно видеть, что вторая фраза опровергает первую. Именно став контролером и регулировщиком, рабочий стал "агентом процесса производства" в еще более существенном значении, чем прежде. Такова суть, но признавать ее Маркс не желает.
   Слово "труд" здесь (и всюду) трактуется только как "живой труд" и никак иначе, несмотря на то, что у Маркса есть и другое понятие, которое в данном случае весьма уместно, - "машинный или мертвый труд", о чем он как бы не помнит.
   "Деятельность рабочего ... определяется и регулируется движением машины, а не наоборот" (Там же).
   Это совершенно ложное утверждение. Здесь имеет место диалектическое явление, но углубляться в анализ, что было бы совершенно естественно, Маркс не пожелал. Вместо этого он развивает идею о подчинении рабочего машине, причем степень угнетения прямо пропорциональна мощности машины.
   Продолжая "логику" Маркса, уместно заметить, что он является "рабом" своих ботинок, поскольку левый ботинок нужно носить на левой ноге, а правый - на право. Как человек свободолюбивый он, вероятно, когда-то пытался игнорировать данное обстоятельство, но он нигде об этом не пишет. Очевидно, нарушать это условие нельзя, в этом случае тоже "деятельность человека определяется свойствами вещей". Но это мало беспокоит Маркса. Здесь он, как и во многих иных случаях, делает истинное по форме утверждение, но ложное по содержанию, явно рассчитывая на простодушного читателя. Безусловно известная ему диалектика формального и содержательного совершенно упускается из виду.
   Таким образом, есть все основания для следующего заключения. Автор "Капитала" фактически необоснованно утверждает, что существует якобы какой-то специфический "капиталистический" способ применения машин в общественном производстве. И тогда, очевидно, предполагается какой-то иной способ - "некапиталистический", на который он только намекает, но никогда о нем не говорит. В первом томе "Капитала" этой теме посвящена 13-я глава. В ней он достоинства машин превращает в их недостатки. В частности, он пишет, что применение механической силы повлекло применение детского труда. Для убедительности Маркс приводит многочисленные свидетельства тяжелой жизни рабочих в условиях капитализма. Все это совершенно верно. Но при феодализме основная масса людей вряд ли жила лучше. Как известно "все познается в сравнении", однако эту мудрую мысль он как бы не помнит.
   Применение детского труда на производстве свидетельствует, в частности, о том, что благодаря применению машин уменьшилась эксплуатация живого труда, поскольку физическая мощность подростка меньше мощности взрослого мужчины.
   Благосостояние народа в любом обществе зависит прежде всего от состояния производительных сил. А поэтому в феодальную эпоху, когда производительные силы находились на еще более низком уровне, жизнь людей была еще более тяжелой. Это доказывает только то, что более благоприятные жизненные условия могут быть созданы только благодаря техническому прогрессу. Фактор эксплуатации, конечно же, здесь имеет место, но он не может быть устранен посредством "пролетарской революции".
   В 3-м томе "Капитала" Маркс пошел еще дальше, изобретя новое понятие: "... средства производства в процессе капиталистического производства являются в то же время и средствами эксплуатации ... " (Маркс К. Капитал. Т. 3, ч. 1. // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 25, ч. 1. стр. 97. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   В строгом смысле момент эксплуатации в общественном производстве существует всегда, и не может быть исключен независимо от общественно-экономической формации. Здесь необходимо уточнить понятие "эксплуатация". Как известно, сущность не совпадает с явлением. Переоценивая явление и игнорируя сущность, Маркс превращается в идеалиста. Его выражение "средство эксплуатации" не отражает никакой сущности. Такое понятие науке не известно, его не было ни до, ни после Маркса. Более того, не существует и не существовало такой объективной реальности, которая бы соответствовала этому выражению. Это чистейшей воды выдумка Маркса, причем абсолютно пустая. Она может быть полезной только в сфере политической демагогии...
   Зависимость от машины представляет собой плату за социальный прогресс. Вообще существует бесчисленное множество условий, которым мы вынуждены подчиняться - физические, биологические, социальные и т. д. Но подлинная проблема связана с тем, что изменения наступают очень быстро, и уже сегодня человек едва успевает не только "подчиняться" новшествам, но даже замечать их.
   Все эти явления философы обсуждали и во времена Маркса и до него, но это его мало интересовало, поскольку из этого широкого плана выпадает тема классовой борьбы и тема взаимоотношения труда (живого) и капитала в трактовке Маркса. Машины - важнейший фактор социального прогресса. Работы Маркса о них в "Экономических рукописях" (первый вариант "Капитала") написаны в 1857-1859 годах, а первый том "Капитала" в последнем варианте вышел в 1872 году. То есть, прошел значительный отрезок времени, и Маркс фактически никак не изменил своего отношения к машинам. Точнее говоря, политические интересы для него всегда имели доминирующее значение, и поэтому он явно игнорировал научную принципиальность. На протяжении всех этих лет все его усилия были направлены на то, как представить технический прогресс таким образом, чтобы убедить читателей в "эксплуататорской сущности" капитала. Всю свою интеллектуальную мощь он сосредоточил на том, чтобы показать, что в условиях "капиталистического способа производства" машины являются эксплуататорами рабочих. На протяжении многих лет он настойчиво искал "научные основания" тех положений своего учения, которые по существу являются ложными. И конечно же, кроме изощренного софизма из этого ничего не получилось.
   Таким образом, Маркс сначала дал определение машины, а затем "утопил" это понятие в трех других понятиях: "постоянный капитал", "производительная сила" и "средства труда". Все они имеют важное значение в политической экономии и философии как абстракции, отражающие важнейшие моменты объективной реальности. Постоянный капитал - это, в частности, машины. Однако это понятие является настолько широким, что оно объемлет все многообразие накопленного труда. У Маркса оно используется только для того, чтобы особо противопоставить капитал постоянный капиталу переменному. Производительной силой он называет и человека, и вола, и машину. Последнюю он нигде и никак не выделяет, стараясь скрыть ту ее особенность, что она обладает способностью самодвижения и является субъектом абстрактного труда неограниченной мощности. Эта особенность несовместима с тем представлением о социальном прогрессе, которое Маркс пытается внушить "почтенной публике"...
   Благодаря рефлексии машина обретает способность совершать нужную человеку работу, и таким образом, она является субъектом труда. В третьем томе "Капитала" Маркс вполне справедливо наравне с термином "живой труд" употребляет выражения "машинный труд" и "мертвый труд". В этой связи уместно поставить вопрос о разделении труда между человеком и машиной. И такое разделение труда существует. Его не существует только в работах Маркса.
   К такому разделению органически ведет диалектика товара. Как известно, товар имеет две стороны - потребительную стоимость и стоимость, которым соответствуют конкретный труд и абстрактный. Марксово выражение "абстрактный" в высшей степени удачно, поскольку речь идет об отвлечении от качества, о тождественном самому себе труде, о его количественной стороне. Последняя создается количеством относительно простых движений, машинально, автоматически и определяет стоимость как суммарный результат. В этом аспекте труда выравниваются все различия, усредняются все показатели. Данная простота является результатом предельного разложения хорошо освоенных форм труда, что дает возможность практически неограниченно увеличивать производительность труда посредством применения животных и машин.
   Чем абстрактнее и "механичнее" становится человеческий труд, тем больше возможностей для человека "изъять" себя из этого процесса и на место своей деятельности подставить "деятельность" технического устройства. Машина реализует ту сторону отчуждения, которая была связана с "механическим" применением человека, с использованием его в качестве "силы природы", принимая на себя значительную долю "отчуждения труда" (Давыдов Ю. А., Ли О. С. Неомарксизм и проблемы социологии культуры. C. 278)." (Яцкевич В.В. Машины, их определение и их социальная роль в трактовке Маркса. http://all-referats.com/103/1-55424-mashiny-ih-opredelenie-i-ih-socialnaya-rol-v-traktovke-marksa.html).
  
   Подводя итог вышеизложенному, нужно отметить следующее. В.В. Яцкевич совершенно верно определил, что:
   1. политэкономические воззрения К. Маркса противоречивы и в них есть масса спорных моментов,
   2. приведённые им факты необъективны и не отражают картины в целом, а те, что не укладываются в его теоретические построения или игнорируются, или замалчиваются,
   3. сделанные "основоположником" выводы тенденциозны и антинаучны.
   Короче говоря, Маркс-учёный (если такой имеется) плетётся на поводу у Маркса-революционера, идя на всевозможные подлоги и подтасовки, до неузнаваемости искажая действительность, ради бредовых идей.
   Спрашивается, в чём его "гениальность"? В том, что он, как ловкий карточный шулер, дурит идеалистов и доверчивых работяг? Ну, раз вам так нравится, то можете считать его таковым.
   Но вернёмся к исследованию Яцкевича.
   С сожалением приходится констатировать, что, разоблачая "фокусы" Маркса, особенно касающиеся фетишизации так называемого "живого труда", автор впадает в другую крайность, медленно, но верно, скатываясь к фетишу "труда мёртвого". Вообще-то, в этих статьях до удивления много места занимает философская трактовка "живого" и "мёртвого" труда, как и труда в целом, тогда как сам "Капитал" Маркса, или точнее "Капитал. Критика политической экономии" (как полностью называется это произведение), посвящён изучению общественно-экономических проблем. Так давайте же обратимся к ним.
   Яцкевич очень верно подметил, что "основоположники", как К. Маркс, так и Ф. Энгельс, ничтожно мало внимания уделили использованию в процессе труда домашних животных. Гораздо меньше, чем использованию таких "дармовых" источников энергии, как вода и ветер.
   Использование тягловой силы животных, наряду с изобретением колеса и снабжённых ими повозок, стало гигантским шагом на пути развития человечества и решающим моментом в истории развития транспорта.
   Действительно, если раньше для того, чтобы переместить на сравнительно небольшой расстояние 10 мешков с зерном или мукой, требовалось не меньше десятка крепких мужчин, то теперь, с использованием повозки с упряжкой пары лошадей или волов, а то и одного животного, можно было переместить тот же груз на значительно большее расстояние. Не говоря уже о том, что с подобным транспортом, при минимальном обучении, могли легко справиться женщина или ребёнок.
   Вот наглядное высвобождение так называемого "живого труда", о котором столько пишет Маркс. А сколько подобного труда может высвободить водитель со своим "Бычком", не говоря уже о трейлере с прицепом? Разумеется, шофёр должен знать и уметь гораздо больше, чем "водитель кобылы", так у него и ответственность поболе.
   Нас же интересует другое. Несмотря на то, что вес и объём перевозимых грузов возрос в сотни, а то и в тысячи раз, разве труд "водилы" стал тяжелее труда носильщика? Пусть баранку крутить не сахар, но это же не на своём горбу тяжести таскать!
   Возникает вопрос: "А где же тут нещадная эксплуатация?" Разве труд работника не становится легче?
   Нам могут возразить, ведь мы рассматриваем не товарное производство, а транспорт, но разве там дела обстоят как-то по-другому?
   Что касается домашних животных, то их мускульная сила издревле использовалась для откачки воды из шахт и подъёма руды на поверхность, помола муки и соли. Даже в кузнице Уилла Тёрнера (одного из главных героев фильма "Пираты Карибского моря: Проклятие Чёрной жемчужины"), приводя в действие довольно сложный механизм, работает ослик.
   Со временем широкое применение получили ветряные и водяные мельницы, которые использовали для хозяйственных целей энергию ветра и падающей воды. Но подлинную революцию в промышленности совершило применение энергии пара, а затем - электричества.
   А что же эксплуатация? К. Маркс приводит данные, что за 70 лет производительность труда увеличилась в 27 раз! Так что, рабочие стали в 27 раз больше трудиться? Яцкевич утверждает, что этого просто невозможно, и он в этом абсолютно прав!
   Но так обстояли дела на заре капитализма, а как теперь, в наше время? Выше уже приводились результаты расчётов советского экономиста С.Л. Выгодского, согласно которым норма прибавочной стоимости в обрабатывающей промышленности США в 70-х годах прошлого века составляла более 500 %! Что и эксплуатация возросла во столько же?!
   В реальности дело обстояло так... Приведу пример из горбачёвских времён (середина 80-х годов прошлого аека), когда недавно выбранный глава СССР М.С. Горбачёв решил, что достаточно объявить перестройку, ускорение, закупить иностранное оборудование и в стране сразу же начнётся подъём.
   Не обошли новые веяния и обувную фабрику... сейчас уже точно не помню, как она называлась, то ли "Заря", то ли "Коммуна"... Но так ли это важно?
   Короче, привезли туда американскую установку. Если раньше рабочие изготавливали подошвы на прессе: один человек - один станок, то новом оборудовании должно было работать несколько человек... то ли трое, то ли четверо.
   Сперва с дьявольским порождением капиталистического разума никто работать не хотел: оборудование незнакомое, написано всё не по-нашему... это сейчас с помощью "Тырнета" перевести англоязычный текст - раз плюнуть, а тогда это сделать было некому.
   Однако начальство, которое поджимали сроки... отчитываться-то за новое оборудование надо, как и за выпуск продукции, которой пока нет... посулило хорошие деньги, в том числе и за "освоение новой техники" (была раньше такая статья расходов), вот парень (тот, что мне это всё рассказывал) с друзьями и согласился.
   Сперва хитроумный агрегат не поддавался, всё-таки там и электрика, и гидравлика, и пневматика... народ на бедолаг косился, про себя посмеиваясь. Так продолжалось месяц, другой... А на третий они выдали по четыре нормы на каждого, в следующий - ещё больше. И зарплаты получили соответствующие.
   Тут уж взиравшим на них весельчакам стало не до смеха и они побежали к начальству: "Как же так мы тут в поте лица на старом оборудовании (ещё довоенных каракатицах, 30-х годов), а у них..."
   Начальник: "Так они же производят больше!"
   А ему: "А у них всё само работает!"
   Действительно, подумаешь, фигня какая: какие-то дозаторы, манометры, датчики, за которыми нужно постоянно следить... Пота-то не видно!
   Хотите знать, чем кончилось дело? Понятно, что работягам, вкалывающим на старье, денег не прибавили, зато тем, кто с таким трудом освоил мудрёную технику, срезали и расценки, и зарплату. Моему знакомому с этой работы пришлось уйти - ответственность всё больше и больше, а платят всё меньше и меньше.
   Поучительно? Наверно.
   Возьмём другой пример уже из так называемых "тучных" двухтысячных. Дело было на вагоноремонтном заводе имени Войтовича, переименованном к тому времени в вагоностроительный. Начальство в кои веки решило пересмотреть расценки, существовавшие с незапамятных, ещё советских, времён. Пересмотрели. Всё получилось примерно, как в предыдущем сюжете.
   В колёсном цехе стояло два вида полуавтоматических вертикальных токарных станков, один старый - середины 70-х годов, другой поновее - уже 80-х. Оба - карусельные, для точения вагонных колёс, только тот, что постарше, обрабатывал посадочное отверстие, а более новый - всю остальную поверхность.
   После первой же зарплаты рабочий, что работал на "старичке", возмутился: "Как же так? На моём станке каждая операция выполняется в несколько проходов - черновых и чистовых. Всё вымеряется с точностью до микрона, с учётом посадочного размера оси. А у соседа - станок с чпу! Кнопку включил - всё само работает. Даже держатель с резцами сам поворачивается. Только знай, стружку снимай, чтоб на резец не намоталась. Причём обработка черновая (чистовую делали совсем на другом станке), допуски не идут ни в какое сравнение, не говоря уж о чистоте поверхности! Никогда раньше такого не было, чтобы за более точную и трудоёмкую работу платили меньше!"
   Потом сделали так называемую "фотографию рабочего дня". Всё правильно, просто кто-то "шибко грамотный" позабыл, что при обработке отверстия нужно несколько раз делать замеры, а на это тоже требуется рабочее время.
   Проблема разрешилась, а вот у нас осталась. К чему эти притчи, а к тому, что при росте производительности оборудования, пусть даже в несколько раз, никакой бешеной эксплуатации рабочей силы не происходит. И абсолютно прав В.В. Яцкевич, когда утверждает, что "Применение детского труда на производстве свидетельствует, в частности, о том, что благодаря применению машин уменьшилась эксплуатация живого труда, поскольку физическая мощность подростка меньше мощности взрослого мужчины."
   Но справедливо ли его следующее утверждение: "Для убедительности Маркс приводит многочисленные свидетельства тяжелой жизни рабочих в условиях капитализма. Все это совершенно верно. Но при феодализме основная масса людей вряд ли жила лучше."
   Всё дело в том, что К. Маркс как раз таки и приводит примеры внеэкономического давления власть имущих (тут, позабыв о былых распрях, единым фронтом выступают и высокие лорды, и чиновники, и дворяне, и капиталисты), загоняя ими же ограбленных мелких собственников в рабочие чуть ли не палкой. Используя для этого полицию, тюрьмы, суд! Где же тут свободный рынок труда?!
   Машины, действительно, усугубляют бедственное положение дел, пополняя и без того выросшую армию безработных, но не они создали этот переизбыток рабочей силы! Он был создан искусственно массовым сгоном крестьян с земли!
   Однако, К. Маркс в своём "Капитале" этого, как будто, не замечает, талдыча о каком-то свободном обмене эквивалентов! Разве драконовские английские законы того времени, заставляющие мужчин, женщин и детей идти на кабальные условия найма - это не внеэкономическое принуждение?!
   Пусть это ещё не рабство (как утверждает В.Ю. Катасонов), но уже точно не свобода!
   Так в чём тут пресловутая "гениальность" Маркса?! В том, что он в очередной раз "не заметил" лежащих на поверхности фактов?!
  
   Но ладно, оставим Марксу Марксово, а сами вновь обратимся к "живому" и "мёртвому" труду. Прав ли В. Яцкевич, утверждая, что "Основная доля прибавочной стоимости совсем не в "живом труде", как это тщится доказать Маркс, а в той части абстрактного труда, которая создается неживым (нечеловеческим, мертвым) трудом, доля которого монотонно возрастает". (Яцкевич В.В. Машины и учение Маркса о прибавочной стоимости. http://all-referats.com/103/1-55427-mashiny-i-uchenie-marksa-o-pribavochnoy-stoimosti.html).
   Один из основателей компании "Микрософт" Билл Гейтс, выступая 14 марта 2014 года в Нью-Йорке на конференции The American Enterprise Institute on Thursday, заявил, что в связи с ростом автоматизации производства в ближайшие 20 лет рынок труда ждут огромные изменения. И связано это будет со всё расширяющимся применением роботов, которые к обозначенному им сроку совершенно вытеснят людей с рынка труда.
   "Несмотря на то, что ко многим прогнозам одного из зачинателей IT-революции XX века нужно относиться с осторожностью (так, семь лет назад Гейтс предсказал, что к 2013 году бумажные книги исчезнут из массовой продажи, вытесненные электронными библиотеками, однако, пока этого не произошло), тем не менее, для подобного заявления у него есть веские основания. Например, недавно аналитики американской компании Vanguard Plastics Corp., которая еще в октябре 2012 года начала внедрение в свои цеха экспериментальных многофункциональных роботов-рабочих по имени Baxter (их разработала компания Rethink Robotics), провела расчеты сравнительной эффективности труда автомата и человека за одним и тем же станком. И они оказались явно не в пользу Homo sapiens - робот, стоимость которого составляла 250 тысяч долларов, за год работы смог полноценно заменить двух квалифицированных операторов станков, чья годовая зарплата составляла 50 тысяч долларов!
   При этом качество производимой продукции не упала, а объем даже повысился, поскольку роботу не нужен обеденный перерыв, перекуры, он не болтает с другими рабочими, да и в туалет ему ходить тоже не надо. Таким образом, с учетом полученной прибыли (ее прирост также составил около 50 тысяч долларов) всего за год работы один Baxter окупил половину своей стоимости. А если подсчитать суммарный эффект (сейчас в цеху трудятся три робота), то они все вместе окупили две трети затрат компании на их приобретение. За 15 лет эксплуатации этих роботов они смогут принести компании 3,5 млрд долларов чистой прибыли (для сравнения - коллектив из 30 рабочих сделает это за 27 лет).
   Более того, каждый год растет число "профессий", которые успешно осваивают роботы. Так, по данным Международной федерации робототехники на начало 2013 года, в автомобильной промышленности механические помощники собирают уже более 80 процентов всех операций по сбору автомобилей, тогда как еще в начале века доля таких операций составляла примерно 45 процентов. И это привело к тому, что на многих заводах по сборке машин примерно половину рабочих вполне смогли заменить роботы." (Евсеев Антон, Глобальная роботизация: коммунизм или безработица? http://webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:hFMHqtylFfwJ:https://www.pravda.ru/science/eureka/hypotheses/18-03-2014/1199260-robots_gates-0/&num=1&hl=ru&gl=ru&strip=1&vwsrc=0).
   Таким образом, по крайней мере на отдельных участках производства, "мёртвый" труд способен полностью вытеснить "живой". Так прав ли В.В. Яцкевич, утверждая:
   "В своей теории прибавочной стоимости Маркс делает два парадоксальных утверждения: а) машина не является субъектом труда и не производит стоимость; б) она является субъектом эксплуатации. Подчеркнем: субъектом труда не является, а субъектом эксплуатации является. Если отрицание "не" перенести из первого предложения во второе, то это будет в полной мере соответствовать и логике, и практике жизни, и иным утверждениям самого Маркса." (Яцкевич В.В. Машины и учение Маркса о прибавочной стоимости. http://all-referats.com/103/1-55427-mashiny-i-uchenie-marksa-o-pribavochnoy-stoimosti.html)?
   Выходит:
   а) машина является субъектом труда и производит стоимость,
   б) она не является субъектом эксплуатации?
   Но так ли это?
   С пунктом "а" мы вроде бы разобрались. Роботы, работающие "сами по себе", способны вытеснить основных и дополнительных рабочих из многих отраслей производства.
   "Вот вам пример - сейчас на одном заводском комплексе Лунхуа в Китае, принадлежащем компании Foxconn 300 тысяч рабочих, в основном девушек, собирают смартфоны Apple, получая за труд 300-500 долларов (что для Поднебесной является весьма хорошей зарплатой). При этом большинство из них (около 85 процентов) являются деревенскими жителями, не имеющими ни высшего образования, ни серьезной технической подготовки. Однако через три года Foxconn планирует заменить 70 процентов рабочих в Лунхуа специальными роботами...
   Впрочем, промышленность - это не единственная отрасль, где роботы уже вовсю теснят людей. Так, в Японии автоматы уже представляют серьезных конкурентов для продавцов, курьеров и даже бухгалтеров! Получается, что роботизация угрожает не только рынку неквалифицированной рабочей силы, но и начинает вытеснять с рынка труда квалифицированных специалистов. Более того, сейчас роботы активно проникают в медицину, индустрию развлечений и даже в ту сферу, которая их, в конце концов, и породила, то есть... программирование." (Евсеев Антон, Глобальная роботизация: коммунизм или безработица? http://webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:hFMHqtylFfwJ:https://www.pravda.ru/science/eureka/hypotheses/18-03-2014/1199260-robots_gates-0/&num=1&hl=ru&gl=ru&strip=1&vwsrc=0).
   Нам могут возразить: "А как же ремонтники, инженеры, техники? Ведь чем сложнее и дороже оборудование, тем выше должна быть квалификация тех, кто его обслуживает?" Совершенно верно, вот только сам автор "Капитала" поспешил вывести эти категории трудящихся за рамки своих построений:
   "Существенное различие наблюдается между рабочими, занятыми действительно при рабочих машинах (сюда же относятся некоторые рабочие, которые наблюдают за машиной-двигателем или ее заправкой), и простыми подручными (почти исключительно дети) этих машинных рабочих. К подручным же в большей или меньшей степени относятся и все feeders (которые просто подают в машину материал труда). Наряду с этими главными категориями выступает количественно незначительный персонал, который занят контролем за всеми машинами и постоянной их починкой, например, инженеры, механики, столяры и т. д. Это - высший, частью научно образованный, частью ремесленного характера слой рабочих, стоящий вне круга фабричных рабочих, просто присоединенный к нему. Это разделение труда является чисто техническим." (Маркс К. Капитал. Т. 1. // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 23, стр. 431. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Таким образом, вместо системы "рабочий + машина" у нас остаётся одна "голая" железяка!
   Так вот, в той же мере, как рабочая сила является, исходя из того же Маркса "специфическим товаром", в той же степени и "машина" (имеется в виду не только станки и оборудование, но и роботы, автоматические линии, а так же сложные агрегаты химической, пищевой и других отраслей промышленности) является таким же "специфическим товаром".
   Не рабочий "сам по себе", а система "рабочий + машина" даёт тот "бешеный" рост производительности труда и соответствующее увеличение прибавочной стоимости, о котором пишет "основоположник" марксизма-ленинизма.
   Более того, как мы видим, "машина" "сама по себе" (естественно, уже другая, а не та, что была) способна дать ту же, а то и большую прибавочную стоимость.
   Так что же, теперь в производстве "тишь да гладь, да божья благодать"?! никакой эксплуатации человека человеком, одно только плодотворное сотрудничество?!
   А вот и нет!
  
   Рассмотрим подробнее "мёртвый" машинный труд, субъектом которого является "машина".
   Причём, что характерно, в общественно-экономических построениях различных полит- и просто экономистов, она появляется, как рояль, из кустов, или, точнее, сразу обрушивается на читателя, как тот же рояль на мультяшного героя. То её нет, а потом... Бац!.. и уже есть!
   На самом деле, создание новой техники сложный процесс.
   При этом "под новой техникой понимаются конструкции машины, приборов, аппаратов, а также технологические процессы, впервые разрабатываемые на предприятии. Степень новизны новой техники определяется такими показателями, как:
   - конструкции, не имеющие аналогов;
   - конструкции усовершенствованные;
   - принципиально новые технологические процессы;
   - частично измененные технологические процессы, повышающие эффективность производства.
   Комплекс работ по созданию новой техники включает в себя следующие этапы:
   - научно-исследовательские работы;
   - конструкторская подготовка;
   - технологическая подготовка;
   - организационная подготовка;
   - производство техники.
   Научно-исследовательская подготовка - это проверка теоретических расчетов и выводов, получение экспериментальных данных, которые используются при создании новой техники.
   Количество этапов и их содержание при проведении научно-исследовательской подготовки зависит от новизны и сложности новой техники. Выделяются следующие этапы научно-исследовательской подготовки: разработка технического задания, теоретические и экспериментальные исследования, оценка результатов исследования, приемка работы.
   Для каждого этапа устанавливаются сроки выполнения, исполнители и конечный результат.
   Каждый этап научно-исследовательской подготовки решает конкретные задачи, которые необходимы для проведения последующего этапа.
   Конструкторская подготовка - это комплекс работ по созданию чертежей новой конструкции и опытного образца. Круг работ, выполняемых при конструкторской подготовке, зависит от типа производства, новизны и сложности конструкции, степени ее унификации и т.д.
   После изготовления и испытания опытного образца проводят корректировку конструкторской документации.
   Технологическая подготовка - это разработка технологии производства новой конструкции, методов и средств технического контроля, создание материальных и трудовых нормативов.
   Технологическая подготовка начинается с разработки межцеховых технологических маршрутов, которые определяют прохождение заготовок, деталей, сборочных единиц по производственным подразделением.
   Технологическая готовность к выпуску новой конструкции предполагает наличие полного комплекса технологической документации и средств технологического оснащения, которые необходимы для выпуска этой конструкции.
   Организационная подготовка предполагает выполнение следующих этапов: разработка проекта организации основного производственного процесса, разработка проекта технического обслуживания основного производства, разработка системы организации и оплаты труда, организация материально-технического обеспечения производства, создание нормативной базы для внутризаводского планирования.
   Производство новой конструкции - это организация изготовления новой техники.
   Процесс производства новой техники начинается с процесса освоения.
   Процесс освоения - это промежуток времени, в течение которого происходят отладка технологического процесса, выпуск новой продукции в заданных объемах и достижение запланированных технико-экономических параметров.
   Выделяют техническое, производственное и экономическое освоение.
   Техническое освоение характеризуется достижением технических параметров установленных в стандартных и технических условиях.
   Производственное освоение - это достижение проектного объема выпуска новой продукции.
   Экономическое освоение - это достижение установленной нормативной трудоемкости и себестоимости выпускаемой новой продукции." (Смирнов Э.А., Основы теории организации, М.: Аудит, Юнити, 1998. http://padaread.com/?book=23986http://padaread.com/?book=23986&pg=2)
   Одним из основных (наряду с инженерной деятельностью) способов создания техники (как и других изделий и сооружений) является проектирование (от латинского projectus - брошенный вперёд). Оно осуществляется постадийно.
   В современной России стадии проектирования регламентированы стандартами ГОСТ 2.103-2013 и ГОСТ Р 15.201-2000.
   "Таблица 1. Стадии разработки конструкторской документации и этапы выполнения работ
   Стадии разработки
   Этапы выполнения работ
   Техническое предложение
   Подбор материалов.
   Разработка технического предложения с присвоением документам литеры "П".
   Рассмотрение и утверждение технического предложения
   Эскизный проект
   Разработка эскизного проекта с присвоением документам литеры "Э".
   Изготовление и испытание макетов (при необходимости).
   Рассмотрение и утверждение эскизного проекта.
   Технический проект
   Разработка технического проекта с присвоением документам литеры "Т".
   Изготовление и испытание макетов (при необходимости).
   Рассмотрение и утверждение технического проекта.
   Рабочая конструкторская документация:
    
   а) опытного образца (опытной партии) изделия, предназначенного для серийного (массового) или единичного производства (кроме разового изготовления)
   Разработка конструкторской документации, предназначенной для изготовления и испытания опытного образца (опытной партии), без присвоения литеры.
   Изготовление и предварительные испытания опытного образца (опытной партии).
   Корректировка конструкторской документация по результатам изготовления и предварительных испытаний опытного образца (опытной партии) с присвоением документам литеры "О".
   Приемочные испытания опытного образца (опытной партия).
   Корректировка конструкторской документации по результатам приемочных испытаний опытного образца (опытной партии) с присвоением документам литеры "О1".
   Для изделия, разрабатываемого по заказу Министерства обороны, при необходимости,- повторное изготовление и испытания опытного образца (опытной партии) по документации с литерой "О2" и корректировка конструкторских документов с присвоением им литеры "О2".
   б) серийного (массового) производства
   Изготовление и испытание установочной серии по документации с литерой "О1" (или "О2").
   Корректировка конструкторской документации по результатам изготовления и испытания установочной серии, а также оснащения технологического процесса изготовления изделия, с присвоением конструкторским документам литеры "А".
   Для изделия, разрабатываемого по заказу Министерства обороны. при необходимости, - изготовления и испытания головной (контрольной) серии по документация с литерой "А" и соответствующая корректировка документов с присвоением им литеры "Б".
   Обязательность выполнения стадий и этапов разработки конструкторской документации устанавливается техническим заданием на разработку.
   Примечания:
   1. Стадия "Техническое предложение" не распространяется на конструкторскую документацию изделий, разрабатываемых по заказу Министерства обороны.
   2. Необходимость разработки документации для изготовления и испытания макетов устанавливается разработчиком.
   3. Конструкторская документация для изготовления макетов разрабатывается с целью:
   - проверки принципов работы изделия или его составных частей на стадия эскизного проекта;
   - проверки основных конструктивных решений разрабатываемого изделия или его составных частей на стадии технического проекта;
   - предварительной проверки целесообразности изменения отдельных частей изготовляемого изделия до внесения этих изменений в рабочие конструкторские документы опытного образца (опытной партии).
   4. Под разовым изготовлением понимается единовременное изготовление одного или более экземпляров изделия, дальнейшее производство которого не предусматривается.
   Рабочим конструкторским документам изделия единичного производства, предназначенным для разового изготовления, присваивают литеру ,"И" при их разработке, которой может предшествовать выполнение от дельных стадий разработки (техническое предложение, эскизный проект, технический проект) и соответственно этапов работ, указанных в таблице.
   Техническое предложение - совокупность конструкторских документов, которые должны содержать технические и технико-экономические обоснования целесообразности разработки документации изделия на основании анализа технического задания заказчика и различных вариантов возможных решений изделий, сравнительной оценки решений с учетом конструктивных и эксплуатационных особенностей разрабатываемого и существующих изделий и патентные исследования.
   Техническое предложение после согласования и утверждения в установленном порядке является основанием для разработки эскизного (технического) проекта...
   Эскизный проект - совокупность конструкторских документов, которые должны содержать принципиальные конструктивные решения, дающие общее представление об устройстве и принципе работы изделия, а также данные, определяющие назначение, основные параметры и габаритные размеры разрабатываемого изделия.
   Эскизный проект после согласования и утверждения в установленном порядке служит основанием для разработки технического проекта или рабочей конструкторской документации...
   Технический проект - совокупность конструкторских документов, которые должны содержать окончательные технические решения, дающие полное представление об устройстве разрабатываемого изделия, и исходные данные для разработки рабочей документация." (ЕСКД ГОСТ 2.103-68, http://www.propro.ru/graphbook/eskd/eskd/gost/2_103.htm)"
   Следует отметить, что для разработки определённых видов техники существуют собственные стандарты. Например, для автоматизированных систем - ГОСТ 34.601-90. (http://protect.gost.ru/document.aspx?control=7&id=137550).
   Создание "машины" - это творческий процесс, который можно условно разделить на несколько последовательных стадий (этапов).
   В 1926 г. британский психолог Г. Уоллес выделил четыре стадии подобного процесса:
   1. Подготовка - формулирование задачи; попытки её решения.
   2. Инкубация - временное отвлечение от задачи.
   3. Озарение - появление интуитивного решения.
   4. Проверка - испытание и/или реализация решения.
   (Wallas G. The Art of Thought. N. Y., 1926)
   Немного иного мнения придерживались отечественные авторы.
   Так П.К. Энгельмейер полагал, что работа изобретателя состоит из трёх актов: желание, знание, умение:
   1. Желание и интуиция, происхождение замысла. Эта стадия начинается с появления интуитивного проблеска идеи и заканчивается уяснением её изобретателем. Возникает вероятный принцип изобретения. В научном творчестве этому этапу соответствует гипотеза, в художественном - замысел.
   2. Знание и рассуждение, выработка схемы или плана. Выработка полного развёрнутого представления об изобретении. Производство опытов - мысленных и действительных.
   3. Умение, конструктивное выполнение изобретения. Сборка изобретения. Не требует творчества.
   "Покуда от изобретения имеется только идея (I акт), изобретения ещё нет: вместе со схемой (II акт) изобретение даётся как представление, а III акт даёт ему реальное существование. В первом акте изобретение предполагается, во втором - доказывается, в третьем - осуществляется. В конце первого акта - это гипотеза, в конце второго - представление; в конце третьего - явление. Первый акт определяет его телеологически, второй - логически, третий - фактически. Первый акт даёт замысел, второй - план, третий - поступок". (Энгельмейер П.К. Теория творчества. СПб., 1910, стр. 103. http://books.e-heritage.ru/book/10073476)
   Ещё дальше продвинулся П.М. Якобсон, выделяя следующие стадии:
   1. Период интеллектуальной готовности.
   2. Усмотрение проблемы.
   3. Зарождение идеи - формулировка задачи.
   4. Поиск решения.
   5. Получение принципа изобретения.
   6. Превращение принципа в схему.
   7. Техническое оформление и развёртывание изобретения.
   (Якобсон П. М. Процесс творческой работы изобретателя. М.-Л., 1934)
   Ещё детальней процесс творческого мышления был проработан Г.С. Альтшуллером и Р.Б. Шапиро при разработке теории решения изобретательских задач (ТРИЗ).
   По их мнению схема творческого процесса имела следующий вид:
   I. Аналитическая стадия
   1. Выбор задачи.
   2. Определение основного звена задачи.
   3. Выявление решающего противоречия.
   4. Определение непосредственной причины противоречия.
   II. Оперативная стадия
   1. Исследование типичных приемов решения (прообразов):
   а) в природе,
   б) в технике.
   2. Поиски новых приемов решения путем изменений:
   а) в пределах системы,
   б) во внешней среде,
   в) в сопредельных системах.
   III. Синтетическая стадия
   1. Введение функционально обусловленных изменений в систему.
   2. Введение функционально обусловленных изменений в методы использования системы.
   3. Проверка применимости принципа к решению других технических задач.
   4. Оценка сделанного изобретения.
   (Альтшуллер Г.С., Шапиро Р.Б. О психологии изобретательского творчества. "Вопросы психологии" (N 6, 1956. - с. 37-49). http://www.altshuller.ru/triz/triz0.asp).
   По мнению академик И.А. Негодаева:
   "Творчество инженера имеет определенную структуру и определяемые этой структурой этапы развития.
   Структурными элементами инженерного творчества являются: отражение и осмысление технической потребности как проблемы технического прогресса; вынашивание новой технической идеи; разработка идеальной модели технического устройства; конструирование - переход от идеальной модели к созданию нового технического устройства на основе математических и технических расчетов; создание нового промышленного образца.
   Что касается этапов технического творчества, то их обычно определяют так.
   Первый этап - критическое осмысление существующего положения вещей на базе экспериментальных материалов и логических рассуждений, формирование проблемной ситуации. Результатом этого является формулировка конкретной технической задачи, которая может служить основой дальнейших творческих поисков.
   Второй этап - этап "рождения" и вынашивания новой технической идеи как результата скачка в новое качество при реализации поиска решения определенной технической задачи. Это еще не техническое изобретение и не идеальная модель нового, но уже выход за рамки непосредственно данного. С этой целью применяется набор методов поиска нового. При этом рациональные методы, составляющие логическую основу процесса, не исключают действия фантазии и интуиции при рождении технической идеи.
   Третий этап - этап разработки воображаемой реальности идеальной модели как результата схематизации новой технической идеи, как структурной и функциональной схемы будущего технического объекта. В идеальной модели выражается активная созидательная деятельность субъекта, учитывается необходимость ее последующей материализации, строится будущий объект не в чувственно воспринимаемой форме. На этом этапе протекает процесс обоснования, продумывания и создания образца будущего технического объекта.
   Четвертый этап - этап конструирования, перехода от мысленного построения к реальным разработкам. Результаты конструирования выражаются в эскизном и техническом проектах, в рабочих чертежах или модельно-макетном воплощении. Начинается разрешение противоречий между материальным и идеальным, теорией и практикой. Происходит движение от изобретения в форме идеальной модели или патента до рабочих чертежей или спецификаций и далее - до действующих моделей, экспериментальных или производственных образцов.
   Пятый этап - этап воплощения изобретения в новом техническом объекте. Этот этап складывается из ряда стадий. На начальной его стадии создается экспериментальный образец, который предоставляет на основе данных экспериментов сделать доработку и доводку конструкторско-технологических разработок. Затем для испытаний артефактов в промышленных условиях создается промышленный образец. И, наконец, новая техника и технология запускается в серийное или массовое производство. На этом этапе завершается процесс разрешения противоречий между теорией и практикой и одновременно возникают новые технические задачи, новые противоречия." (Негодаев И.А. Философия техники. Ростов-на-Дону: Изд. Центр ДГТУ, 1997. http://polbu.ru/negodaev_engineeringphilo/).
  
   Суммируя вышеизложенное, можно заключить, что создание новой техники ("машины") - сложный и трудоёмкий процесс, в котором задействовано множество людей, специалистов самого разного профиля.
   Условно этот процесс делится на несколько этапов:
   1. формирование некой "идеи" - образа будущей "машины" (технологии, процесса, станка, детали),
   2. её воплощение "на бумаге" (в чертежах, схемах, описании),
   3. реализация "в железе" (в виде готового изделия).
   И если 3 этап в значительной степени связан с трудом рабочих, лишь при руководящей и направляющей роли инженера, то первые два всецело связаны с таким видом технической деятельности, как инженерная деятельность.
   "В историческом плане, инженерная деятельность выделилась на определенном этапе развития общества из технической деятельности, которая присуща человеческому обществу на самых ранних его стадиях и связана с изготовлением орудий." (Горохов В.Г. Знать, чтобы делать. М., 1987, стр. 8).
   "Слово инженер произошло от латинского слова ingenium - хитроумный, остроумный, изобретательный. Словом "инженер" стали называть создателей некоторых военных машин во втором веке, а впоследствии - творцов всяких хитроумных устройств. Заметим, что параллельно появилось слово машина для обозначения подъемного устройства в древнегреческом театре.
   В современном значении фигура инженера появляется в 18 веке с возникновением крупного машинного производства. Именно в конце 18 - начале 19 веков в Западной Европе начинается этап крупного машинного производства, основанный на сознательном применении науки в производственном процессе. Инженер своей деятельностью, как бы соединяя науку с производством, становится проводником науки в производстве. Одновременно, о чем речь еще впереди, формируется особый класс наук - технические науки, которые соединяют научное познание с практикой...
   Инженерная деятельность в современном ее понимании возникает когда развитие техники как способа деятельности уже не могло основываться только на производственных навыках, традиции, умении работников производства, а требовало целенаправленного использования научных знаний. Вместе с усложнением производственных процессов инженерная деятельность дифференцировалась на инженерно-исследовательскую, инженерно-конструкторскую и инженерно-технологическую. Деятельность инженера в отличие от деятельности других слоев интеллигенции (педагогов, врачей, актеров, композиторов и др.) по своей роли в общественном производстве является производительным трудом, непосредственно участвующим в создании национального дохода. Тем самым инженеры выполняют одну из обособившихся функций совокупного работника.
   Именно практическая направленность инженерной и вообще всей технической деятельности давала повод "интеллектуалам" смотреть на нее свысока. Техническая деятельность не пользовалась особой славой еще в древности. Критика технической деятельности оказывается столь же древней, как и сама эта деятельность. Достаточно в этой связи вспомнить мифы о разрушении Богом Вавилонской башне, прикованном к кавказским скалам Прометее или упавшем с небес Икаре. "Сам Архимед, - пишет Плутарх, - считал сооружение машин занятием, не заслуживающим ни трудов, ни внимания; большинство из них появилось на свет как бы попутно, в виде забав геометрии и то потому, что царь Гиерон из честолюбия убедил Архимеда хоть не надолго отвлечь свое искусство от умозрений и обратить его на вещи осязаемые, в какой-то мере воплотить свою мысль, соединить ее с повседневными нуждами" (Плутарх. Сравнительные жизнеописания, т.1. М., 1981, стр. 391).
   Отношение к технической деятельности принципиально не изменилось и в период средневековья, когда эта деятельность часто воспринималась как нечто магическое. И не только в силу существования строго секретного мастерства. Само мировоззрение средневекового человека было пронизано культово-мифическим отношением к слову и действию. Рецепт ремесленника не был основанном на науке рецептурным знанием, а являлся проекцией магического сознания. "Поэтому средневековый ремесленный рецепт можно уподобить ритуалу, воспроизводящему соответствующий миф, но не конкретные тексты и сюжеты, а систему мифологического мышления. Мифомышление организовывало мировосприятие ремесленника" (Горохов В.Г. Знать, чтобы делать. М., 1987, стр. 51).
   Политическая, моральная, созерцательная деятельность ценилась выше изготовления вещей, которое отводилось низшим слоям общества. В средневековой Европе технические нововведения, приемы и методы интегрировались в сословный мир цехов.
   В эпоху Возрождения сформировалось иное отношение к инженеру и его деятельности. К инженеру стали относиться не просто как к ремесленнику, технику, а как к творцу, творящему подобно божественному творцу новый мир, мир второй природы. " В ходе исторического развития техническое действие и техническое знание постепенно отделяются то мифа и магического действия, но первоначально опираются еще не на научное, а лишь на обыденное сознание и практику, - пишет В.Г. Горохов. -Это хорошо видно из описания технической рецептуры и многочисленных пособий по ремесленной технике, направленных на закрепление и передачу технических знаний новому поколению мастеров. В рецептах уже нет ничего мифологического, хотя перед нами еще не научное описание, да и техническая терминология еще не устоялась" (Степин В.С., Горохов В.Г., Розов М.А. Философия науки и техники. М., 1995, стр. 296).
   Несмотря на то, что при переходе к индустриализации в общественном сознании упрочняется мнение о прогрессивном значении опирающейся на науку инженерной деятельности, с конца 19 века начинается резкая критика технического засилья и идеализация прошлого.
   Чрезвычайно противоречивую оценку инженерной деятельности дает и современное общество, видя в ней не только источник жизненных благ, но и социального зла. Поэтому возникает проблема ответственности инженерной деятельности. Феликс Р. Патури, описав смелые инженерные проекты которые могут быть реализованы в 21 веке, отмечает, что " зодчие нашего завтра - это прежде всго осознающие свою ответственность ученые, изобретатели, инженеры. Они поняли потребности нашего времени" (Патури Ф.Р. Зодчие 21 века. Смелые проекты ученых, изобретателей и инженеров. М., 1983, стр. 296). Выступая против смирения и пессимизма, он делает вывод, что "пессимизм и бездействие всегда были неблагодатной почвой для успешного развития науки и техники, для обеспечения положительных результатов" (там же, стр. 295).
   Внимание общественности к инженерной деятельности не случайно. Развитие техники - главнейшая составляющая общественного развития. Инженерная деятельность выступает в роли основного источника технического прогресса.Именно в качественном преобразовании техники и технологии состоит главная функция инженеров. Но, совершенствуя технику и технологию, инженеры влияют на изменение технологических отношений, т.е. тех отношений, которые складываются между людьми в ходе непосредственного производственного процесса и поэтому воздействуют на развитие главной производительной силы - на людей. Таким образом, инженерная деятельность занимает одно из центральных мест во всей системе технической деятельности. Что же представляет собой инженерная деятельность?
   Инженерная деятельность - это самостоятельный специфический вид технической деятельности всех научных и практических работников, занятых в сфере материального производства. В современной своей сущности "инженерная деятельность - это техническое применение науки, направленное на производство техники и удовлетворение общественных технических потребностей" (Шаповалов Е.А. Общество и инженер. Л., 1984, стр. 39). В процессе деятельности инженера законы науки из своей теоретической формы трансформируют в технические принципы, которые находят свое практическое применение. Эта деятельность обладает определенной степенью риска, которая считается неизбежной. С целью обеспечения необходимой надежности создаваемых технических средств и технологии создаются методы и средства преодоления этого риска путем установления определенных параметров, стандартов и использования статистического учета случаев возможных аварий.
   Поэтому по своему характеру инженерная деятельность является преимущественно духовной деятельностью в сфере материального производства. Комиссия Союза немецких инженеров, занимаясь "основами оценки техники", определила основные ценностные критерии инженерной деятельности: способность функционирования и надежность, экономичность, благосостояние, здоровье, безопасность, экологичность, качество общества и развитие личности (см : Философия техники // Вопросы философии, 1993, N 10, стр. 116).
   Инженеры в процессе своей деятельности разрешают определенные противоречия, возникающие в ходе технического и вообще общественного прогресса. Одним видом таких противоречий являются противоречия между создаваемыми артефактами и теми законами природы по которым создаются эти технические устройства: инженер, преодолевая эти противоречия, стремится к максимальному воплощению законов природы в технике. Другой вид противоречий это противоречия социального порядка - между возникшими техническими задачами и техническими возможностями о которых речь будет впереди. Эти технические противоречия - не противоречия самой техники, а те противоречия, которые разрешает субъект в процессе своей инженерной деятельности. Поэтому "суть технической деятельности состоит в решении технических задач, основное содержание которых составляют технические противоречия" (Шаповалов Е.А. Общество и инженер. Л., 1984, стр. 17). Разрешая эти противоречия, инженер в процессе своей деятельности непременно учитывает экономические, эргономические, организационные и другие факторы.
   Структура инженерной деятельности определяется решением возникших технических проблем, которые появляются при отсутствии технических средств для решения стоящих перед обществом задач. В процессе инженерной деятельности осуществляется переход от общественных технических потребностей и знаний о технике к созданию техники и технологии. Элементами такого процесс в совокупности образующих структуру инженерной деятельности являются определенные потребности, выработка и принятие решения, подготовка производства, регулирование производства, удовлетворение потребностей. Во внутренней структуре технической деятельности первой стадией будет изобретение, затем - проектирование в ходе которого идеальная модель воплощается в рабочих чертежах, конструирование - материальное воплощение изобретения в техническом устройстве и, наконец, промышленное освоение и внедрение в производство.
   Рассмотрим существенные признаки инженерной деятельности.
   Первое, что бросается в глаза при характеристике инженерной деятельности, это то, что это деятельность в сфере материального производства или деятельность, которая направлена на решение задач материального производства. Отсюда - техническая направленность инженерного труда. Цель инженерной деятельности заключена в создании техники, технологии и эффективного их использования в системе общественного производства. Вне этого инженер лишен предмета своей деятельности. Можно считать совершенно неоправданным расширительное понятие инженерной деятельности, которое все чаще встречается в быту. Инженер-экономист, инженер по охране труда и подобные им "инженеры" являются просто недоразумением, витекающем из непонимания самой сущности инженерной деятельности как обособленное целеполагание в сфере создания техники. В процессе своей деятельности инженер активно включается во взаимодействие с процессами развития и функционирования техники.
   В силу указанного обстоятельства инженерная деятельность является практической, т.е. имеет дело с реально существующими объектами в отличие от теоретической или духовной, где существуют мыслимые, идеальные объекты.Но, как известно, практическая деятельность подразделяется на материально-производственную (преобразование природы) и социально- преобразовательную (преобразование общества). Инженерная деятельность, безусловно, относится к материально-производственной.
   Следующая характерная особенность инженерной деятельности состоит в том, что она разрешает противоречия между объектом (природой) и субъектом (обществом), является процессом превращения природного в социальное, естественного в искусственное.
   Для инженера техника выступает как "естественно-искусственная" система, которая разрешает технические противоречия естественного и искусственного в его деятельности. Отсюда - двойственная ориентация инженера : на науку, изучающую природу, и на производство, содержащее определенный практический опыт. Известный английский философ К. Поппер писал, что инженер, создавая очень сложные механизмы, использует опыт в форме теоретических построение на основе метода проб и ошибок. "Это означает, что он способен проектировать лишь, уже совершив или исправив все возможные ошибки, или, иначе говоря, полагаясь на опыт, приобретенный благодаря применению частичных методов. Его новый механизм - это результат внесения в первоначальный проект огромного количества небольших изменений" (Поппер К. Открытое общество и его враги, т. 1. М., 1992, стр. 206).
   Вместе с тем большую часть интеллектуального потенциала инженера составляют научные знания, в границах которых переправляются данные опыта. Конечно, вовсе не обязательно располагать развитой научной теорией для конструирования и функционирования простых технических средств. Хорошие часы на зубчатых шестеренках создали не располагая теорией зубчатых передач, которая появилась гораздо позже. Но сложную современную технику без применения научных знаний создать нельзя. Так, без знания физики полупроводников нельзя создать электронные часы, а без знания электротехники, информатики и еще целого комплекса наук нельзя создать компьютер. Безусловно, многие законы природы открытые наукой остаются без технического применения. Они находят свое практическое применение в других видах деятельности. Но часто эти законы преобразуются в технические принципы, которые в процессе инженерной деятельности находят свое техническое применение.
   Эти обстоятельства определяют место инженерной деятельности и сам характер этой деятельности. Инженер занимает промежуточное положение между теорией и практикой, его труд является умственным трудом в сфере материального производства. На свои способы действия он смотрит не как ремесленник и не как ученый-естествоиспытатель.
   В процессе применения открытых естественными науками законов для проектирования, конструирования, функционирования и совершенствования техники и технологии эти законы нужно не только модифицировать в форму возможную для этого применения, но и воплотить их в новой технике и технологии. Этот процесс является наиболее трудным, ответственным и интересным в инженерной деятельности. Именно он придает этой деятельности творческий характер. Творчество - одна из важнейших характеристик инженерной деятельности. "Все творчество сосредоточивается в области техники, - пишет Ж. Эллюль, - и миллионы технических объектов выступают свидетельством этого творческого размаха, намного более поразительного, чем все то, что сможет произвести художник или музыкант" (Новая технократическая волна на Западе. М., 1986., 1973, стр. 148). Мы далеки от ограничения области творчества технической деятельностью, от понимании Ж. Эллюлем деятельности художников, музыкантов, скульпторов и вообще всего искусства как "отражения технической реальности" (Там же). Всем видам человеческой деятельности в той или иной степени присуще творчество. Но верным остается мысль о творчестве как имманентном качестве инженерной деятельности, призванной творить новые артефакты и вообще вторую форму объективной реальности.
   В процесс своей деятельности инженер материализует творческий характер своего труда, Он заставляет материальные объекты действовать друг на друга соответственно их природе и, как писал Гегель, истощать себя в этом взаимодействии, осуществляя поставленную субъектом цель. Для достижения своей цели инженер может использовать различные законы природы, открываемые естественными науками, и их различную модификацию. Один и тот же материальный результат может быть получен различными техническими способами. Так, обработка деталей осуществляется различным путем - механическим, химическим, лазерным и др. Все эти обстоятельства свидетельствуют, что в области инженерного творчества существует большая свобода выбора, в этой деятельности имеются многозначные конкретные техническо-технологические решения. В силу этих обстоятельств инженерная деятельность отличается высокой степенью интеллектуального творчества. "Я не думаю, - писал К. Поппер, - что дух всегда страдает, служа человеку в качестве техника. Я подозреваю, что существует множество "технарей", включая великих изобретателей и великих ученых, которые в действительности наслаждаются такого рода деятельностью и являются не менее способными на риск, чем мистики" (Поппер К. Открытое общество и его враги, т.2. М., 1992, стр. 279).
   В самом деле, часто говорят о творчестве артистов, писателей, художников, композиторов. Но разве меньше нужно затратить творческих усилий инженеру, чтобы материализовать предельно оптимально при огромном выборе технических возможностей ту идеальную модель, которую создал в своей голове инженер? Подчеркивая это обстоятельство, П.В. Копнин писал, что "посредством практики человек создает то, что ранее не существовало в природе (новые сложные машины, новые синтетические материалы и т.п.), а для этого мышление должно быть творческим" (Копнин П.В. Диалектика как логика и телрия познания. М., 1973, стр. 291)...
   Все этапы инженерной деятельности пронизаны творчеством. Творческий характер деятельности инженера проявляется прежде всего в том, что он сознательно формирует цель своей деятельности на основе осмысления технических потребностей производства и общества в целом. Его деятельность является целеполагающейся. "Цель технического творчества, - пишет В.И. Белозерцев, - удовлетворение осознанной технической потребности. Проблемы возникают и формулируются с началом осуществления цели" (Белозерцев В.И. Техническое творчество. Ульяновск, 1975, стр. 110)...
   Творческий характер деятельности инженера проявляется на всех его уровнях - изобретения, инженерного решения, внедрения и функционирования новой техники и технологии.
   Творческая деятельность инженера, которая ведет к изобретениям, резко отлична от повседневных производственных будней когда однажды найденное техническое решение лишь многократно воспроизводится. Изобретение - это акт сознания, который оставляет позади себя старую действительность и творит новую. В своей тенденции изобретение противоположно природе как искусственное естественному. Положение об открытиях, изобретениях и рационализаторских предложениях фиксирует, что "изобретением признается новое и обладающее существенными отличиями техническое решение задачи в любой области народного хозяйства, социального, культурного, строительства, для обороны страны, дающее положительный эффект" (Положение об открытиях, изобретениях и рационализаторских предложениях. М., 1981, стр. 8).
   Традиционно считалось несомненным и четким различие между открытием и изобретением. "Изобрести что-то, - писал И. Кант, - это совсем не то, что открыть; ведь то, что открывают, предполагается уже существующим до этого открытия, только оно не было известным, например Америка до Колумба; но то, что изобретают, например порох, не было никому неизвестно до мастера, который его сделал" (Кант И. Антропология с прагматической точки зрения// Кант И. Соч. в 6-ти томах, т.6. М., 1966, стр. 466). Иными словами. изобретение есть создание человеком того. что прежде не существовало, открытие же - это обнаружение того, что существует независимо от сознания человека. В более поздних работах открытие определялось как обнаружение новых объектов действительности и получение знаний о них. Но различие между изобретением и открытием оставалось, при этом изобретение обычно относили к технической деятельности, а открытие к познавательной сфере духовной деятельности.
   Однако строгой грани между изобретением и открытием провести нельзя в силу того. что они оба являются результатом одного мыслительного процесса субъекта. В силу этой взаимосвязи трудно установить сделано ли в том или ином конкретном случае изобретение или произведено открытие. Часто то и другое имеют одни и те же психологические механизмы и слиты в одном исследовательском процессе или одно из них создает предпосылки для другого. При этом в одних случаях открытие создает объективную базу для технических изобретений. Так открытие свойств электричества привело к изобретению электродвигателя. В других, напротив, в изобретенном объекте впоследствии открывают нечто новое, что для того было неизвестно. Э. Торричелли изобрел барометр. а открыл атмосферное давление. В. Франклин изобрел громоотвод, а открыл электрическую природу молнии, Открытия и изобретения тесно взаимосвязаны друг с другом особенно на современной стадии научно-технического прогресса, когда фундаментальные и прикладные исследования проводятся в одной научно-исследовательской лаборатории, как например, при открытии лазере. Но все же открытие предполагает и новый для человека объект действительности и получение о нем новых знаний, тогда как изобретение имеет дело с созданием нового объекта.
   Процесс изобретательства проходит определенные этапы : постановка проблемы, ее анализ, решение и "критический фильтр".
   Именно этими тремя критериями оценивается новое в процессе развития технического творчества.
   Возникающие на том или ином отдельном производстве, в той или иной технической отрасли или в обществе в целом технические проблемы ставят перед инженерами определенные технические задачи. Так, например, "энергетический голод" определяет задачу нахождения и практического использования новых источников энергии. Противоречие между возникшими техническими задачами и возможностью их решения существующими техническими средствами порождает техническую проблему создания соответствующих технических устройств. При этом инженер должен так сформулировать конкретную техническую задачу, чтобы в ней в неявной форме, как бы в виде предчувствия содержалась конкретная техническая идея решения этой задачи. Через сложны и порой довольно длительный, трудный и противоречивый процесс проектирования, а затем конструирования техническая проблема получает свое решение.
   Инженерное решение - это решение практических технических проблем, имеющее творческий характер, реализуемое не только в определенных технических образцах, но и в масштабах общественного производства. Оно научно обосновано и учитывает накопленный производственный опыт. В процессе выработки инженерного решения в полной мере проявляется и реализуется творческий потенциал инженера, его деятельность имеет ярко выраженный новаторский характер. Но здесь инженер должен разумно сочетать смелый полет своей мысли с холодным и здравым практическим расчетом с существующими нормами и стандартами.
   Не меньше творческой энергии требуется инженеру и при внедрении новой техники и технологии в производство. Опытный образец доводится до промышленного образца и серийного изделия через производственный эксперимент, связывающий науку с производством, Внести изменения в опытный образец, осуществить его "доводку" в соответствии с существующим на производстве технологическим процессом, "вписать" новое техническое устройство в существующую и функционирующую систему машин и механизмов, организовать эту работу силами большего коллектива ученых, инженеров, техников и рабочих - все это требует творческого мышления и действия, смекалки и умения продуктивно использовать научные знания и производственный опыт Для современной инженерной деятельности характерно то, что она становится прерогативой большего коллектива людей, члены которого взаимовосполняют и взаимодополняют друг друга. Нет такого человека который все знает и умеет делать все необходимое. Времена энциклопедистов давно прошли. Но можно для решения возникшей технической проблемы иметь в коллективе всех нужных специалистов. Именно этим обстоятельством вызвано формирование проблемных лабораторий.
   Технические изобретения входят в некий развивающийся процесс, в котором принимают участие большое количество людей.
   В одних случаях несколько изобретательских актов служат импульсом к дальнейшим изобретениям. В других изобретательство сводится к существующему усовершенствованию уже сделанных изобретений. В третьих - к расширению сферы применения изобретений. Во всех этих случаях инженерная деятельность берет свое начало не только в деятельности отдельных людей, но подчас и рядом в совместном труде многих, т. е. в деференцированном по специализированным функциям "трудовом сотрудничестве".
   Примером этому могут служить усовершенствование велосипеда или автомобиля что приводит к потере авторства. "Все становится анонимным, - писал К. Ясперс. - Достижения одного человека тонут в достижениях других" (Ясперс К. Смысл и предназначение истории. М., 1991, стр. 122). Техническое творчество проявляется как активная способность и сила, свойственная не столько отдельно взятому человеку, а в конечном счете - человечеству в целом.
   Коллективность творческой инженерной деятельности ярко проявляется уже при определении целей и задач этой деятельности.
   Техника сама по себе не порождает цели. Целепологание развития техники задается людьми и в своем большинстве носит коллективный характер. "До сих пор, вплоть до настоящего времени, вряд ли было сделано изобретение, цель которого не была продумана в прежних источниках коллективного воображения, прежде чем были распознаны средства для ее достижения" - пишет Г. Рополь (Философия техники в ФРГ. М., 1989, стр. 213).
   Не только цели и задачи процесса изобретения, но и сами технические решения при осуществлении изобретения принимаются большим коллективом инженеров - проектировщиков, конструкторов, технологов, дизайнеров. Более того, к творческому процессу инженеров подключается деятельность экономистов, психологов, экологов и других специалистов. Но еще больший коллективный характер деятельности всех этих участников изобретательского процесса проявляется при функционировании созданной техники. В процессе эксплуатации техники к деятельности инженеров подключаются участвующие в производстве рабочие.
   Ввиду коллективного характера инженерного творчества, усиления анонимности результатов этого творчества возникают проблемы не только организации изобретательского процесса, но и определения доли и соответствующего вознаграждения отдельных лиц, участвующих в этом процессе. Эта творческая доля должна быть четко обозначена, определена. Творчество отдельных инженеров не умаляется в своем значении, а лишь стимулируется творчеством своего колектива. В этом заключается качественная особенность инженерного творчества от его других видов, к примеру, от творчества в области литературы или искусства...
   Можно заключить, что инженерная деятельность - это деятельность в сфере материального производства, имеющая техническую направленность. Она нацелена на превращение природного в социально значимое с целью удовлетворения определенных потребностей людей, в силу чего сама техника выступает как преодоление природы посредством человеческого сознания.
   Инженерная деятельность аккумулирует производственный опыт и использует научные знания, отличается высокой степенью интеллектуального творчества, протекает преимущественно в социальной среде и зависима от внешних, социокультурных факторов.
   Отмеченные характерные черты инженерного творчества проявляются в различной степени в те или иные периоды ее исторического развития. Для современного этапа инженерного творчества и вообще инженерной деятельности особенно характерна их связь с научной деятельностью, которая имеет солидную историческую традицию." (Негодаев И.А. Философия техники. Ростов-на-Дону: Изд. Центр ДГТУ, 1997. http://polbu.ru/negodaev_engineeringphilo/).
  
   Говоря об инженерной деятельности, нельзя не упомянуть о её тесной связи с наукой:
   "Инженерная и научная деятельность являются различными сферами практики. Первая из них является духовной деятельностью в сфере материального производства и функционируют в его рамках на основе науки и опыта самого материального производства. Вторая отделяется от сферы материального производства и начинает выполнять функцию выработки знаний об окружающем мире...
   Начала инженерной и научной деятельности уходят в далекое прошлое человечества. Однако эти две сферы умственного труда в их современном понимании возникают гораздо позже. Правда, наука как деятельность по производству систематических знаний зарождается еще в древнем мире в условиях рабовладельческого общества. Именно тогда возникает возможность появления выводного знания, выделения абстрактно общего из конкретного. Именно тогда часть общества получает время, свободное от материального производства и появляются люди науки, которые начинают заниматься только выработкой знания, практическая в том числе и инженерная ценность которого отрицалась. Один из величайших людей античности Аристотель писал : "мы считаем, что более мудр во всякой науке тот, кто более точен и более способен научить выявлению причин, и, ... что из наук в большей мере мудрость та, которая желательна ради нее самой и для познания, нежели та, которая желательна ради извлекаемой из нее пользы" (Аристотель Метафизика// Аристотель. Соч. в 4-х томах, т. 1. М., 1976, стр. 68).
   Идеал "чистой" научной деятельности не запятнанной практическими интересами существовал довольно длительный период времени, который охватывает всю античность и феодальное общество.
   Причина того, что техническая и научная деятельность развивались изолировано друг от друга, двоякая. С одной стороны, техническая деятельность этого времени имело дело, в основном, с ручными орудиями труда для изготовления и функционирования которых достаточно было производственного опыта и эмпирических знаний.
   Другими словами не было со стороны технической деятельности востребованности в научных знаниях, техническая деятельность в эту эпоху почти не нуждалась в систематическом изучении природы. С другой стороны, наука еще не обладала такими знаниями и в таком виде, которые можно было бы использовать в технической деятельности.
   Только в эпоху Возрождения из сферы технической деятельности начинает выделяться ее особый вид - инженерная деятельность ориентирующаяся не только на производственный опыт, но и на использование научных знаний. Великий Леонардо да Винчи во фрагменте "О заблуждении тех, кто пользуется практикой без науки" писал : "Те, кто влюбляется в практику без науки, подобны кормчим, выходящим в плавание без руля и компаса... Практика всегда должна быть построена на хорошей теории" (Эстетика Ренессанса, т. 2. М., 1981, стр. 367).
   Но существующие традиции имеют огромную силу сопротивления. И в эпоху Возрождения и значительно позже вплоть до появления крупного машинного производства действенной связи между инженерной и научной деятельностью не было. Более того, как констатирует Дж. Бернал, "сама промышленная революция в начальных стадиях своего развития не являлась плодом каких - либо достижений науки; творцами ее были ремесленники - изобретатели, чей успех обусловливался исключительно благоприятными экономическими условиями " (Бернал Дж. Наука в истории общества. М., 1956, стр. 291). Изобретатель прядильной машины - самопрялки "Дженни", открывшей первый этап промышленного переворота в Англии, Дж. Харгривс совмещал профессии ткача и плотника. Делец .Р. Аркрайт запатентовал прядильную ватерную машину комбинируя принципы других изобретателей. Рабочий - суконщик Дж. Кей изобрел механический (самолетный) челнок ткацкого станка. Хозяин мастерской Дж. Уатт в процессе ремонта паровой атмосферной машин английского кузнеца Ньюкомена создает универсальную паровую машину с цилиндрами двойного действия. Маханик Дж.Стифенсон изобрел паровоз, который решил проблему создания парового железнодорожного транспорта. Бродячий живописец и чертежник, подмастерье у ювелира Роберт Фултон изобрел пароход. Английские фермеры Фаулер и Говард выработали наиболее подходящее сочетание паровой машины и плуга, создав паровой плуг.
   И все же тенденция взаимосвязи технической и научной деятельности и формирование на этой основе инженерной деятельности в ходе промышленной революции становится все более сильной.
   Промышленная революция дала огромный стимул научной деятельности. Ее результаты в свою очередь находят техническое применение. Начинается история взаимосвязи инженерной и научной деятельности.
   Для конца 18 и почти всего 19 веков характерно тесное сотрудничество в деятельности инженеров и ученых. До этого времени в развитии и функционировании ремесленного производства большую роль играли индивидуальные качества производителя - его сноровка, знания, опыт, умение. Психологические особенности индивида накладывали печать индивидуальности, неповторимости на производимые культурные ценности. С появлением крупного машинного производства рабочий становится простой механической силой, придатком машины. Его трудовые акты приобрели характер зависимости от работы машины, становятся стереотипными. Рабочему требовалось все меньше знаний. Происходит отчуждение духовных компонентов материального производства от физического труда, от знаний, сведений, умения отдельного рабочего, но не от системы материального производства. Весь процесс производства теперь требует все больше интеллектуальных сил. Крупное машинное производство может развиваться и функционировать только на научной основе. Духовные компоненты материального производства контактируются с компонентами духовного производства в единую творческую деятельность. Возникает заказ превращения науки в производительную силу общества, глубокого проникновения науки в производство и поэтому формирования особой группы людей внутри сферы материального производства с привилегией заниматься исключительно умственным трудом функция которого - разработка способов использования науки в производстве и утилитарное употребление научных знаний в овеществленном виде - в виде новой техники и технологии. В силу этих обстоятельств постепенно, однако довольно быстрыми темпами, формируется массовая профессия инженера в ее современном понимании.
   Появление профессии инженера, который встал между ученым и непосредственным агентом производства, разрешило противоречие между универсальным характером деятельности ученого и той его опытно - конструкторской функцией, которая возникла на машинной ступени развития производства. Опытно - конструкторская функция становится функцией инженера. Однако в деятельности инженеров и ученых с начала 19 века развивается тесное сотрудничество, что ведет к взаимному обогащению и науки и производства. Техника машинного производства в силу своей сложности не могла дальше развиваться без науки, предполагала научную деятельность .Начинается массовое изучение уже установившихся промышленных процессов - паровой машины .металлургических процессов и т. д. Это становится могучей питательной средой для бурного развития естествознания. Вместе с тем, крупные научные открытия (электричество, успехи в химии) в дальнейшем вызвали к жизни новые технические устройства и даже новые отрасли промышленности телеграф, производство синтетических красителей и др .).
   Научные открытия получают простор для своего промышленного применения к процессу которого подключаются инженеры. Так, первый этап развития электрического двигателя постоянного тока берет свое начало от опытов Фарадея, открывшего явления взаимного вращения магнитов и электрических токов. На втором же этапе электрический двигатель выходит за стены научной лаборатории и характеризуется практическим направлением конструкторов - изобретателей (Якоби, Девенпорт, Фроман). "Практическое применение науки в середине 19 века развивалось настолько быстрее, - писал Дж. Бернал, - чем сама наука, что организация этого применения и ее дальнейшее развитие стали делом практики" (там же, стр. 305).
   Появившиеся инженеры нового типа руководствовались в своей деятельности не только производственным опытом, но и научными знаниями, сочетали науку с практикой. Это сочетание науки с производством породило особый класс наук - технические науки.
   Правда предпочтение практического знания умозрительному отдавал еще Р. Декарт, который проявил глубокую интуицию в характере надвигающейся новой эпохи. Из сферы научного знания примат все больше отдается тем областям, которые имели непосредственный выход в практику. На первое место во всей системе научного знания становится механика, которая выступает не только как источник технических нововведений, но и как основа мировоззрения. В механике видели условие и источник успехов баллистики, гидротехники и вообще прикладных результатов и во тоже время в ней видели схему, объясняющую структуру и динамику мироздания. Но по мере усложнения технической основы крупного машинного производства наука играет все большую роль и в самом производстве и в обществе в целом.
   Однако отдельному субъекту стало не под силу заниматься одновременно и производством техники и выработкой технического знания. Последнее оформляется в особого рода духовную деятельность. Наука начинает применяться не только в качестве материализованного научного знания в технике и технологии, но и в своей непосредственной форме, в форме знаний. Это в свою очередь потребовало определенного изменения характера научных знаний.
   В середине и особенно в конце 19 века постепенно развивается профессионализация труда инженеров и ученых. К концу века инженеры и ученые представляли собой уже гораздо более изолированные профессиональные корпорации. Именно в это время английский историк науки У. Уэвелл ввел в оборот термин "ученый" для обозначения специалистов, занимающихся научной деятельностью. В последней четверти 19 века появляются научные лаборатории с профессиональными учеными в них. Параллельно этому оформляется и профессиональная коорпорация инженеров. В силу дальнейшего разделения общественного труда контакт в деятельности ученых и инженеров был утерян. Характеризуя сложившееся положение Жд. Бернал писал, что в 19 веке "вместе с быстрым ростом производства машин рос и разрыв между относительно небольшим числом исследователей нового - ученых и множеством тех, кто реализует и использует эти научные открытия - инженеров" (там же, стр. 435). В общественном сознании формируется мнение, что научная деятельность ограничена рамками производства нового знания, а инженерная - разработкой способов и форм его технического и технологического использования. Ученые не "опускались" до внедрения своих знаний в производство. Г. Герц, открывший существование предсказанных Максвеллом электромагнитных волн, фотоэлектрический эффект и усердно занимающийся основами механики совершенно не думал о практическом применении результатов своей научной деятельности. К. Рентген открыл Хлучи позднее названые его именем и хотя по образованию был инженером но по виду своей деятельности ученого не принимал никакого участия в создании рентгеновской технике - рентгенодиагностике и рентгенотерапии. Это совсем не значит. что они отрицали возможность практического применения результатов своих научных изысканий. В своем первом сообщении об открытии Х-лучей К.Рентген обращает внимание на применимость открытых лучей для проверки производственной обработки металлов, не говоря уже о применении этих лучей в медицине. Но ученые того времени не считали своим долгом заниматься практическими проблемами. Применение результатов научной деятельности было делом других людей и прежде всего инженеров. И это применение впоследствии имели огромное значение. Открытие электрических волн Г. Герцом привело к развитию беспроволочного телеграфа благодаря работам Попова, Брауна и Маркони. Радиовещание, телевидение и радарная техника неотделимы от результатов научного вклада Г. Герца, но применением этих результатов занимался не их автор, а Либен, разрабатывавший многостороннее применение электронных трубок и многочисленная армия инженеров- изобретателей. Такова же судьба и работ К.Рентгена "Несмотря на то, что Рентген по образованию был инженером, - пишет немецкий историк науки Ф.Гернек, - он не участвовал создании и дальнейшем развитии рентгеновской техники. Это сделали другие : ученые и дельцы, которые собрали богатый урожай на целине" (Гернек Ф. Пионеры атомного века. М., 1974, стр. 93). Одним из первых нашел техническое применение открытию К. Рентгена американец Эдисон. Он создал удобный демонстрационный аппарат и организовал менее чем через год после открытия рентгеновских лучей в Нью-Йорке рентгеновскую выставку, на которой посетители могли разглядывать собственную руку на светящемся экране. "Рентген прекрасно понимал большое научное. медицинское и технологическое значение своего открытия, - пишет далее Ф. Герек. Однако ему чужда была всякая мысль о его денежной эксплуатации...Он не думал также ни о каких охранительных правах на технику его опыта.Рентген не думал практически реализовать свое открытие.
   Он не был "коммерции советником", подобно Вальтеру Неристу. Как метко заметил один американский ученый, "окна его лаборатории, выходящие в сторону Патентного ведомства, всегда были закрыты" (38, 93).
   Чем дальше от непосредственных практических задач стояли результаты научной деятельности, тем впоследствии они имели большее значение для инженерии. Фотоэлектрический эффект, который наблюдал и описал Г. Герц во время своих опытов с искрами, приобрел позднее громадное практическое значение, а его работы с катодными лучами явились шагом к открытию и использованию атомной энергии. Но ученые того времени проводили свои исследования без постановки перед собой практических задач. В этом отношении характерно свидетельство К.А.Тимирязева об исследованиях М.Фарадея. Он пишет: "Начало той власти над электричеством, которая так характеризует современную жизнь, можно проследить до той тесной, плохо освещенной лаборатории в Британском институте, где работал Фарадей, имея ввиду только одно - расширение знаний" (Тимирязев К.А. Наука и демократия. М., 1957, стр. 344).
   Некоторые исследователи истории науки и культуры при характеристике возникших в то время резких границ между научной и инженерной деятельностью с известной долей правды говорят о двух линиях в функционировании культуры того времени - "линии Эдисона" и "линии Фарадея", линиях научных открытий и инженерных изобретений. Безусловно, и тогда были деятели, творчество которых не вмещалось в эту дилемму - Бертолле, Д.И.Менделеев и др. Но это было скорее исключение из общего правила. На практике продолжало преобладать традиционное мнение, что инженерная деятельность, запятнанная интересами практической выгоды является не благородной деятельностью в отличие от благородной научной деятельности, стремящейся уловить светлый луч истины. Научные исследования и инженерная деятельность все более обособляются друг от друга.
   Ученые в лучшем случае давали в теоретической форме ответы на выдвигаемые инженерной практикой вопросы, не участвуя в их практической реализации. Подобные взгляды существовали даже в начале 20 столетия. Р.Грегори писал в это время: "Применение в промышленности научных данных обычно не входит в круг заданий ученого; инженер или техник, обладающий практической смекалкой, - лучше могу справиться с задачей приспособления научного принципа к постройке двигателя, инструмента или приборов" (Грегори Р.А. Открытия, цели и значение науки. Пт. 1923, стр. 134).
   Отсутствие на промышленных предприятиях опорных баз для ученых, резкое отличие условий научного эксперимента в институтских лаборатория от цеховых условий протекания технологического процесса, различие в технической оснащенности научной и инженерной деятельности, наличие большой доли немеханизированного труда, предубежденность общественного мнения как отражение в массовом сознании противоположности между физическим и умственным трудом и многие другие факторы затрудняли установление связей между научной и инженерной деятельностью.
   Конечно техника и технология крупного машинного производства создавались с применением научных знаний, что продолжало стимулировать дальнейшее развитие технических наук. Именно в это время формируется кинематика механизмов, теория трения, теория зубчатых сцеплений, выходят технические учебники. А.Н.Боголюбов пишет, что "наука о машинах, бывшая до того времени, в основном, наукой описательной, начинает пользоваться аналитическими, графическими и экспериментальными методами исследования" (Боголюбов А.Н. Теория механизмов и машин в историческом развитии ее идей. М., 1976, стр. 269).
   Все это так. Но верно и мнение Дж.Бернала, что само функционирование техники, производственные процессы как таковые имели весьма малое отношение к науке и никаких серьезных попыток к их научному изучению в то время не предпринималось. Качественные изменения во взаимоотношениях между научной и инженерной деятельностью наступают по мере вызревания современной научнотехнической революции, которая и логически и хронологически соединила научный и технический прогресс и изменила сам характер научной и инженерной деятельности.
   Труд ученого из уникального превратился в массовый. Научная деятельность в прошлом носившая в основном индивидуальный характер теперь все более и более осуществляется большими коллективами ученых и тем самым приобретает коллективный характер.
   Пропорционально усилению социальной значимости научной деятельности усиливается ее социальная обусловленность. В итоге развитие и функционирование научной деятельности все менее определяется их внутренней логикой и все более социальным заказом. "Впервые в истории, - пишет Дж.Бернал, - наука и ученые принимают непосредственное и открытое участие в серьезных экономических, промышленных и военных событиях своего времени" (Бернал Дж. Наука в истории общества. М., 1956, стр. 383). То, что в конце прошлого века было исключением, ныне стало правилом. Взаимодействие между научной и инженерной деятельностью стало радикально отличным от того, что было раньше. Оно осуществляется в больших масштабах, значительно оперативнее и приобретает совершенно сознательный характер. По словам Дж.Бернала наука "стала совершенно сознательно и непосредственно тем, чем, чем давно уже являлась бессознательно и от случая к случаю, а именно - существенной частью производства" (там же, стр. 392). Идеал "чистого" ученого, не запятнанного практическими интересами и только созерцающего свет истины, ушел в прошлое. Современный ученый полноправный член своего общества, живет его интересами, идеалами, ценностями, отвечает на социальные запросы, задумывается о судьбе своих открытий, понимая, что они могут быть использованы как на благо, так и на вред обществу.
   Поскольку экспериментально достигнутые в рамках науки знания нельзя рассматривать как алгоритм практического действия, ученые не только стремятся получить новое знание, но и разработать технологию его практического, в том числе и технического, использования. Научное творчества все больше проявляется в материализации, использовании научных знаний.
   Вместе с тем, в ходе научно-технической революции произошли изменения в характере инженерной деятельности. Причем эти изменения столь существенны, что само понятие инженерной деятельности не вмещается в рамки его традиционного понимания.
   Ныне деятельность инженера включает в себя не только его работу в сфере производственной техники, направленной на ее создание и использование, Это вид преимущественно духовной деятельности, отличающейся логической сложностью и насыщенностью элементами творчества.
   Научно-техническая революция стимулирует формирование новых инженерных специальностей: инженера- наладчика, инженера бионика, инженера -дизайнера и др. В инженерной деятельности происходят сложные и противоречивые процессы интеграции и дифференциации. С одной стороны, стираются грани между многими инженерными специальностями, происходит их интеграция: инженер-физик объединяет специальности инженера-механика, инженера-электрика, инженера-оптика. С другой - происходит дифференциация инженерных специальностей, в качестве самостоятельных инженерных специальностей выделяются отдельные виды инженерной деятельности. Виды инженерной деятельности определяются ее местом и ролью в конкретной системе кооперированной трудовой деятельности, а само разнообразие инженерной деятельности в рамках одной профессии, специальности, квалификации диктуется проявлением закона перемены труда. Сейчас четко выделены исследовательская, проектная, конструкторская и технологическая инженерная деятельность.
   Соответственно различаются инженеры-исследователи, инженерыконструкторы, инженеры-проектировщики и инженеры-технологи.
   В силу того, что научные исследования, их методы, ход и эффективность ныне в большой степени определяются их технической оснащенностью, в сфере науки работают инженеры-исследователи, без участия которых подчас невозможны те эксперименты, которые проводятся в современной науке. На грани научной и инженерной деятельности сформировалась генетическая инженерия, ставящая своей задачей искусственное создание генов, что приводит к получению новых сортов растений и видов животных. Здесь руками инженеров-исследователей проводятся эксперименты по генетическому манипулированию на уровне клетки, например, их гибридизация.
   Инженеры-исследователи работают не только в научной, но и в производственной сфере. В этом случае предметом их внимания становится содержание технического объекта. Они стремятся найти закон или оптимальный способ взаимодействия сил природы с целью из использования в процессе создания технического объекта. К примеру, инженер-исследователь исходя из функционального назначения данного технического устройства и отвлекаясь от его конструкторских характеристик создает схему этого устройства обращая внимание на содержание, принцип его действия и отвечая на вопрос: как и почему будет работать данный технический объект?
   Что касается форм технического объекта, то они является результатом деятельности инженера-кннструктора. Технический объект (артефакт) может выполнять свое функциональное назначение обладая определенной формой, учитывающей не только природные законы его функционирования, но и социально-технические требования, нормы, правила. К таким требованиям относятся габаритные размеры, вес, стандартные входы и выходы, энергетические характеристики, условия работы, правила безопасности и т.д. Эти требования в совокупности с принципом действия артефакта определяют его форму, конструкцию. Абстрагируясь от законов функционирования артефакта уже найденных инженером-исследователем, инженер-конструктор основное внимание уделяет конструкции артефакта. В его задачу входит поиск оптимального сочетания конструктивных элементов технического устройства с учетом воздействия на него факторов окружающей среды. Инженер-конструктор отвечает на вопрос: каким должна быть форма технического объекта?
   Деятельность инженера-проектировщика направлена главным образом на связи отдельных элементов технических систем, а не на сами эти элементы. В качестве элементов здесь выступают конструктивно оформленные, законченные и уже готовые технические объекты, способные самостоятельно выполнять отдельные функции.
   К примеру, при проектировании систем управления такими элементами являются не разрозненные детали, а отдельные приборы способные воспринять информацию и преобразовать ее в форму, удобную для передачи по линии связи в центр управления. Инженер-проектировщик абстрагируется от принципа действия элементов проектируемой системы, ограничиваясь лишь ее входными и выходными параметрами и конструктивными характеристиками. Он отвечает на вопрос: из чего состоит и как работает техническая система в целом?
   Рабочий чертеж или рабочий проект являются последней стадией знаковой формы артефакта. Для перехода к практической реализации проекта необходимо ответить на вопрос: как изготовить технический объект? Эту задачу решает инженер-технолог. Предметом его деятельности является способ изготовления технического объекта. В функции инженера-технолога входят проектирование технологических процессов, выбор технологического оборудования, рациональная организация взаимодействия людей и техники в процессе производства, повышение эффективности использования техники и т.п. "Главная задача инженера-технолога состоит в нахождении способа изготовления надежного и эффективного в эксплуатации технического объекта с минимальными затратами времени, труда и материалов, - пишет Е.А.Шаповалов. - Инженер-технолог аккумулирует результаты деятельности всех других инженеров. Его деятельность непосредственно определяет экономические показатели производства" (Шаповалов Е.А. Общество и инженер. Л., 1984, стр. 51). Инженерам-технологам принадлежит ведущее место не только в структуре инженерной профессии, но и в производстве, использовании и воспроизводстве технического базиса общества. Именно они профессионально развивают технологический способ производства. Профессия инженера-технолога - это профессия инженера широкого профиля, поскольку ему принадлежат функции проектировщика, производственника и эксплуатационника. Это уже дифференциация инженерно-технологической деятельности.
   Подобная дифференциация присуща и другим видам инженерной деятельности. Так, в составе инженеров-конструкторов можно выделить инженеров-разработчиков, обеспечивающих стыковку фундаментальных научных исследований с промышленностью, инженеров-проектировщиков, воплощающих научные исследования при разработке в рабочие чертежи и инженеров-дизайнеров, разрабатывающих внешний вид машин.
   Научно-техническая революция настолько изменяет содержание и характер научной и инженерной деятельности, что это оказывает существенное влияние на их взаимоотношения. Между научной и инженерной деятельностью устанавливается органическая взаимосвязь, ликвидируя те четкие границы которые были до этого между ними. Границы между научными и инженерными расчетами, различия между инженерными установками научных лабораторий институтов и промышленным оборудованием многих предприятий все более и более стираются, становятся весьма динамичными.Теперь уже научная и инженерная деятельность не могут эффективно развиваться друг без друга. Ныне существует единый процесс познания и использования объективных законов природы, в котором научные открытия и технические изобретения являются определенными этапами творчески-преобразующей деятельности.
   Чем ближе техническая идея к своей материальной реализации тем большую значимость приобретает инженерная деятельность.
   Именно на последней ступени движения науки к производству - на стадии разработки отчетливо проявляется сращивание познавательной деятельности ученых и преобразовательной деятельности инженеров. Поэтому инженерное использование знаний представляет собой неотъемлемое звено цикла научно-исследовательского процесса.
   Инженер превращается в человека, который занимается наукой, осмысливает ее достижения, имея ввиду возможности их практического применения, использует науку для целесообразного преобразования действительности.
   Иногда инженер идет впереди ученого, опережает его. В этом случае он стимулирует научную деятельность, творчество ученого, направляет его мысль, добывает новое знание...
   В эпоху научно-технической революции связи научного и технического творчества настолько усиливаются, что иногда их трудно отделить друг от друга. Воплощая научные идеи, открытия и догадки, техническое творчество может стать специфической формой познания. В процессе технического творчества нередко раскрываются новые свойства и закономерности природы. Применение ЭВМ, автоматизация инженерного труда способствует формированию нового типа инженерной деятельности, приближающейся к научно-исследовательскому труду.
   Сращивание инженерной и научной деятельности приводит не только к "индустриализации науки", но и к "онаучиванию индустрии".
   Активно вторгаясь в сферу производства, ученые трудятся в заводских лабораториях, конструкторских бюро, отраслевых и заводских научно-исследовательских институтах и на других опорных базах науки. Если инженеры подчас решают научные задачи, то ученые - непосредственно производственные. Они доводят опытный образец до серийного производства, отлаживают технологические процессы, направляют творческую мысль рационализаторов и изобретателей, содействуют повышению научно-технического образования работников производства, вовлекают инженеров, техников и рабочих в разработку научных проблем.
   Взаимосвязи научной и инженерной деятельности не исключают их специфики и нисколько не означают отождествление этих видов деятельности. Необходимо проводить различие между конкретными задачами производства и абстрактными задачами формирования научных понятий и построения теорий.То, что в науке проходит через идеализацию, в инженерии реализуется через моделирование.
   Инженерное творчество, в основном, связано с изобретением, научное творчество - с открытием. Конечно и инженерные и научные задачи возникают в процессе определенной деятельности человека. Но это два различных вида деятельности.
   Основная функция научного творчества - производство нового знания и разработка способов его практического использования.
   Инженер же в основном занят только использованием научных и производственных знаний для создания и функционирования технических объектов и технологии. Таким образом, основные конечные результаты научной и инженерной деятельности несмотря на их сегодняшнюю органическую взаимосвязь и взаимообусловленность различны. В науке они выступают в идеальной форме, в инженерии - в материальной.
   Различна и направленность движения мысли ученого и инженера в процессе их профессиональной деятельности. Если ученый идет от анализа объективной реальности к формированию научных понятий, законов и теорий, то инженер - от построенной на основе научных знаний идеальной модели к ее материальному воплощению...
   Следует учесть еще одно важное различие между научное и инженерной деятельностью. Процесс научного исследования может протекает независимо от утилитарных целей. Более того, длительное время те или иные научные знания могут не иметь никакого практического значения. Ученые приходят к практике потом, после окончания исследования. Формы практики разнообразны и не сводятся к производственной деятельности, хотя последняя является ее главнейшей формой. Поэтому существуют научные знания, которые вообще не реализуются в технике.
   Совсем другой характер имеет инженерная деятельность. Она решает конкретные практические задачи и сквозь их призму просматривает весь фронт своей деятельности. Инженер лишен возможности в ходе своего творчества отвлекаться от определенных социальноэкономических и других практических вопросов. Поэтому социальная ответственность инженерной деятельности гораздо большая, чем научной.
   Безусловно, в основе различия научной и инженерной деятельности лежат различия в научном и производственном процессах.
   В отличие от постоянно изменяемых научных представлений, производственный процесс строго детерминирован изготовлением определенных продуктов. В отличие от науки, производство всегда интересует непосредственный экономический эффект. В отличие от незавершенности процесса научного исследования, производственный процесс всегда имеет завершенный вид.
   Таким образом, взаимоотношение между научной и инженерной деятельностью в различные периоды научно-технического прогресса было не одинаковым. Перешедшая к использованию научных данных техническая деятельность в самом начале научно-технического прогресса породила инженерную деятельность. Связь научной и инженерной деятельности на опреленном этапе их развития в силу общественного разделения труда была утеряна. В условиях современности эта связь восстановлена." (Негодаев И.А. Философия техники. Ростов-на-Дону: Изд. Центр ДГТУ, 1997. http://polbu.ru/negodaev_engineeringphilo/).
  
   Развитие инженерного дела в союзе с прикладной наукой привело к созданию специализированных фирм, примером которых может служить АДЛ, которая первоначально была основана в 1886 г. в г. Бостон (США) молодым талантливым учёным Артуром Деоном Литтлом как скромная лаборатория, проводившая анализы патоки и сахара для местных лавочников и оптовиков. С 1909 г. носит название по имени своего основателя - "Артур Д. Литтл (Arthur D. Little)".
   В 1921 году, чтобы опровергнуть старую американскую пословицу "из свинного уха шёлкового кошелька не сошьёшь", Литтл вместе с немногочисленными сотрудниками своей фирмы взялся за изготовление этих кошельков, хотя спрос на подобные изделия, как тогда, так сейчас, спустя почти сто лет, был равен нулю.
   Однако упрямые изобретатели взялись доказать всем, что по-настоящему целеустремлённому исследователю устоявшиеся предрассудки не преграда. Для этого на одном из чикагских консервных заводов было закуплено 100 фунтов свиных ушей. Они были переработаны в клейкую массу, напоминающую ту, которую вырабатывает шелкопряд. Затем это вещество растворили в воде и, добавив небольшое количества ацетона, получив в итоге студенистое "желе". Для ускорения процесса застывания в этот, по внешнему виду не обещавший ничего путного материал, добавили хромистые квасцы, а потом смесь была пропущена через фильтр, 60 отверстий которого имели диаметр около 0,001 дюйма. Полученные нити были помещены в раствор ацетона и формальдегида, способствующий их затвердеванию. Затем их промыли в растворе глицерина и окрасили, чтобы придать эластичность и гладкость, а уже из них затем на ручном ткацком станке соткали шёлковую ткань, их которой и сшили кошелёк.
   Результат всех этих трудов до сих пор храниться в Смитсоновском институте в Вашингтоне, где в обширном хранилище собрана целая коллекция, наглядно опровергающая расхожее утверждение, что "этого нельзя сделать - потому что невозможно", как, например, самолёт, на котором Чарлз Линдберг в 1927 году в одиночку пересёк Атлантический океан.
   Перед своей смертью в 1935 году А.Д. Литтлом возглавлял ведущее в стране инженерно-консультационное бюро, специализирующееся на вопросах техники и экономики производства, в которой были заняты свыше 80 служащих. В 1975 году фирма "Артур Д. Литтл" насчитывала уже 1500 сотрудников, большая часть из которых была высококвалифицированными специалистами: физиками, химиками, экономистами, врачами, статистиками, биологами, специалистами по питанию, по организации производства и юристами.
   "В 1973 году АДЛ получила от заказчиков за решение самых разнообразных проблем почти 57,5 миллиона долларов. Фактический доход фирмы был меньше 2 миллионов долларов - остальное ушло, главным образом, на оплату талантливых специалистов" (Эттингер М. АДЛ: служба науки и техники / журнал "Америка", N 219, январь 1975 г.)
   Среди проектов, успешно осуществлённых АДЛ можно назвать следующие:
   - в 1911 году фирма организовала первую научно-исследовательскую лабораторию Дженерал Моторс (General Motors), что привело к формированию специализированного отдела консалтинговых услуг АДЛ и рождению индустрии управленческого консалтинга,
   - в 1916 году Канадской Тихоокеанской железной дорогой был заказан обзор природных ресурсов Канады,
   - в 1968 году АДЛ разработаны биржевые системы NASDAQ для Лондона и Токио,
   - в 1980 году фирма подготовила первый документ Европейской комиссии по дерегулированию (отмена или сокращение государственного регулирования) в сфере телекоммуникаций. Она также помогла приватизировать государственную компанию "Британская железная дорога" (British Rail).
   Так же можно назвать начатый в 1942 году проект 20-летнего развития экономических ресурсов Пуэто-Рико в ходе которого было создано 320 новых промышденных предприятий, а экономика острова превратилась из сельскохозяйственной в промышленную.
   Среди международных проектов АДЛ встречались такие, как оборона страны (Индия), произво химикатов (Чили), эксплуатация портов (Иран), экспорт (Колумбия), пищевая индустрия (Греция), лесная и бумажная промышленность (Новая Зеландия), организация полиции (Суринам), гражданская авиация (Ирландия), транспорт (Замбия), децентрализация населения и промышленности (Голландия). АДЛ также помогала многим американским городам разрешать проблемы населения, городского транспорта и т.д. (информация взята из уже упомянутой статьи в журнале "Америка" и с сайтов https://en.wikipedia.org/wiki/Arthur_D._Little и http://gtmarket.ru/laboratory/expertize/3026/3034).
  
   В США существует множество подобных фирм.
   "Начало было положено в 1832 году, когда министр финансов, которому надоели постоянно происходившие взрывы котлов на американских пароходах, обратился во Франклиновский институт в Филадельфии, предложив институту изучить эту проблему. С тех пор правительство в каждом десятилетии выплачивает все большие суммы специалистам, работающим по его заказам.
   Наиболее резкий рост совершенно очевидно происходил в период с конца 1940-х годов до настоящего времени. Федеральные расходы на НИР составляли 250 миллионов долларов в 1940 году, несколько менее 1 миллиарда в 1948 году, достигли 3 миллиардов в 1957 году, подскочили до 8 миллиардов в 1960 году, а в период 1967 - 1971 год уже превышали 16 миллиардов долларов в год...
   Самый многочисленный класс научно-исследовательских учреждений - это те, которые принадлежат частным компаниям, как независимым, так и являющимся филиалами более крупных фирм. Темпы роста подобных учреждений "богатых техникой" районах вокруг крупных городов США были поразительными. Хорошим примером может служить район Вашингтона (округ Колумбия). В 1950 году там было 48 частных фирм, занимавшихся проведением НИР и научной деятельностью, в 1956 году их стало 107, а в 1967 году таких фирм было уже 399, их персонал насчитывал 44 445 человек, а фонд заработной платы составлял 360 миллионов долларов в год. Затем между 1967 и 1969 годах их число вновь возросло более чем в два раза. К ноябрю 1969 года имелось уже около 700 фирм с годичным фондом заработной платы 585 миллионов долларов. И конца этому, насколько можно судить, не видно. Как заявил один из членов комиссии по науке и промышленности Торговой палаты Вашингтона на годичном собрании этой организации в 1969 году, ожидается, что к 1975 году будет 1500 таких фирм с общим фондом заработной платы более миллиарда долларов." (Диксон П. Фабрики мысли (Paul Dickson. Think Tanks. - New York, Atheneum, 1971.) Перевод на русский язык с сокращениями. - М., "Прогресс", 1976. http://gtmarket.ru/laboratory/expertize/3028)
   Следует пояснить, что в данном контексте НИР - "научные исследования и разработки".
   "НИР не является общим термином. Для них существует официальное определение, данное Национальным научным фондом, которое гласит, что это совокупность трёх видов деятельности:
   1. Фундаментальные исследования - изучение неизвестного. Такие исследования иногда называют ненаправленными, и они оказывают мотивирующее воздействие, выраженное в стремлении к знанию ради него самого. Чарльз Э. Уилсон, первый министр обороны президента Эйзенхауэра, говорил о них как о деятельности, когда "вы не знаете, что вы делаете". Примером мог бы служить химик, работающий с каким-либо соединением просто для того, чтобы получить какие-нибудь неизвестные до сих пор сведения об этом соединении. Он что-то ищет, но что - не знает сам.
   2. Прикладные исследования - исследования, направленные на удовлетворение какой-либо существующей потребности, например создание лекарства от какой-либо болезни, или на нахождение новых путей для повышения скорости самолёта. Они опираются на фундаментальные исследования и, как правило, порождают дополнительные знания. Если продолжить наш пример с химиком, то нужно сказать, что он вступит в область прикладных исследований, как только предпримет попытки обнаружить, не позволяет ли изучаемое им соединение предупредить какое-либо заболевание.
   3. Разработки - систематическое использование фундаментальных и прикладных исследований для создания и производства конкретных объектов от сывороток до космических кораблей), систем, методов и материалов. Они обычно включают проектирование и эксперименты с каким-либо изделием или процессом, но никогда - его непосредственное производство. Если, например, наш химик обнаружил бы, что изучаемое им соединение потенциально может использоваться в качестве противомалярийного препарата, то тогда разработки включали бы в себя очистку соединения, его проверку и подготовку к массовому производству." (там же, http://gtmarket.ru/laboratory/expertize/3026/3028).
  
   Но всё это устаревшие данные, а как же дела обстоят сейчас? Для наглядности приведём несколько графиков с сайта http://chius.ru/studies.pdf.
  
   (рисунки)
  
   Что тут можно сказать? Без слёз на них не взглянешь!
   Однако, в данный момент предметом нашего исследования является не плачевное состояние отечественной науки и инженерного дела и не причины его породившие, а лишь часть из них, что кроется в самой теории марксизма-ленинизма и "Капитале" его "основоположника" в частности. Пусть и не полностью, но в значительной мере.
   Но для начала некоторые выводы:
   Во-первых, как уже отмечалось выше, рост производительности труда, а значит, и прибыли капиталиста, в результате применения новой техники, новой "машины" связан не столько с мифической эксплуатацией рабочего, "живой" труд которого даже становится легче (по мнению профессора С.Г. Кара-Мурзы "эксплуатация рабочих Запада снижена на 40 %" (Кара-Мурза С.Г., Оппозиция: выбор есть, М., Алгоритм, 2006 г. http://litlife.club/br/?b=13097&p=27), сколько со всё большим применением "мёртвого" машинного труда. Именно он увеличивает производительность и прибыль капиталиста.
   Так что же, правы В.В. Яцкевич, С.А. Гайворонский и другие исследователи, утверждающие, что никакой эксплуатации при капитализме не существует, а есть только взаимовыгодное сотрудничество?
   Вовсе нет! Дело в том, что при использовании новой техники рост производительности и прибыли даёт не "мёртвая" железка, а заключённый в ней труд "инженера". Под "инженером" в данном случае понимаются все учёные, изобретатели, инженерные и технические работники, которые трудились над воплощением в жизнь данной "машины".
   Мне могут возразить: "Ведь работали они все не бесплатно, регулярно получая зарплату, премии... может быть, и вознаграждение за успешную реализацию проекта?" Совершенно верно! Так и прибыль капиталисту приносит не оплаченный когда-то, а заключённый в "машине" НЕОПЛАЧЕННЫЙ ТРУД "ИНЖЕНЕРА"!
   О чём тут речь? Поясним на примере мытарств выдающегося учёного и изобретателя Николы Теслы.
   "Тяжелое материальное положение семьи заставило Николу Теслу в 1881 году прервать занятия в Пражском университете и искать работу. По совету Теодора Пушкаса - одного из друзей его дяди Иосипа Теслы - он поступил в Венгерскую правительственную телеграфную компанию в Будапеште в качестве инженера-электрика...
   Однако работа в телефонном отделе Будапештского правительственного телеграфа не давала возможности практически осуществить изобретение Теслы, и он по совету Пушкаса и с его рекомендательным письмом отправился в Париж, чтобы поступить в Континентальную компанию Эдисона.
   В конце 1882 года Тесла начал работу в компании в качестве инженера-электрика по монтажу электроустановок, строящихся в разных городах Центральной Европы. Здесь ему пришлось иметь дело с электрогенераторами и электродвигателями постоянного тока известного американского изобретателя и конструктора Томаса Альвы Эдисона. Вдумчивый инженер, глубоко исследовавший все особенности этих машин, Тесла предложил немало усовершенствований и вскоре стал пользоваться большим авторитетом. Одной из наиболее крупных работ, осуществляемых компанией, было сооружение электростанции для железнодорожного вокзала в Страсбурге. Однако дела здесь шли очень плохо, строительство не было закончено в срок. Компания попала в неудобное положение, и исправление его было поручено Николе Тесле. Его опыту и знаниям компания доверила одну из своих самых ответственных строек в Европе. В 1883 году Тесла переселился в Страсбург и энергично занялся исправлением допущенных ошибок и промахов при строительстве электростанции...
   Строительство электростанции Страсбургского вокзала было закончено только весной 1884 года. Возвращаясь в Париж, Тесла ожидал получения большой награды, обусловленной при поездке в Страсбург в случае удачного выполнения задания. Кроме того, компания обещала награды и за все те усовершенствования машин Эдисона, которые были приняты фирмой. Эти средства Тесла хотел употребить на дальнейшие эксперименты по улучшению своей системы переменного тока, надеясь, что после этого, несомненно, удастся организовать массовое производство изобретенных им машин.
   Но жизнь дала ему жестокий урок. Дельцы из Континентальной компании Эдисона не хотели так легко расставаться с 25 тысячами долларов, которые они должны были Тесле. Мистер Смит, к которому обратился Никола Тесла за получением обусловленных наград, послал его к мистеру Стиву. Тот, признавая право Теслы на награду, направил его к мистеру Ионесу, от которого надо было идти к мистеру Куку. После посещения еще двух мистеров Тесла получил указание обратиться снова к Смиту, который, выразив крайнее удивление, еще раз направил его к мистеру Стиву. Прогоняв изобретателя по цинично называемому в их среде "лошадиному кругу", эти дельцы добились желаемого - Тесла, оскорбленный подобным издевательством, отказался от работы в компании и решил попытаться осуществить свои замыслы в какой-либо другой стране...
   Узнав о проделке всех "мистеров" парижской конторы, один из администраторов Континентальной компании, Чарлз Бечлор, в прошлом ассистент и личный друг Эдисона, после многочасовой беседы уговорил Николу Теслу поехать в Америку и предложить Эдисону свои услуги по усовершенствованию машин...
   Прославленный изобретатель прочитал письмо Бечлора и внимательно выслушал Николу Теслу, но остался совершенно равнодушным к его идеям применения многофазных переменных токов. Он и раньше из сообщений Континентальной компании знал кое-что о своем посетителе и ценил в молодом инженере только его действительно исключительную работоспособность...
   Однажды Эдисон предложил Николе Тесле разработать конструктивные улучшения электрических машин постоянного тока, изобретенных самим Эдисоном. В случае успешного решения поставленной задачи он обещал премию в 50 тысяч долларов. Тесла принялся за дело и вскоре сконструировал двадцать четыре различные разновидности машины Эдисона, создав для нее новый коммутатор и регулятор, чем значительно улучшил эксплуатационные качества этих наиболее распространенных в то время в США электрогенераторов и электродвигателей.
   Работа доставила Тесле большое удовлетворение - его усовершенствования полностью решали задачи, поставленные, но не решенные самим Эдисоном. К тому же заслуженная премия должна была дать возможность организовать опыты по дальнейшему совершенствованию разработанной Теслой и системы машин многофазных переменных токов.
   Эдисон полностью одобрил все предложения Теслы, но по поводу обещанных 50 тысяч долларов сказал, что, по-видимому, иммигрант, недавно живущий в США, еще плохо понимает американский юмор, и что обещание этой награды было не более чем шуткой.
   Вряд ли знал Эдисон, какую глубокую травму нанес он впечатлительному и доверчивому изобретателю. На всю жизнь запомнил Тесла эту злую шутку, так грубо разрушавшую все его мечты о дальнейшей работе. Значит, в мире, где все продается и покупается, нет слова чести. И Тесле было особенно больно оттого, что этот урок капиталистических нравов ему преподал человек науки, талантливый и знаменитый. Несмотря на полную материальную необеспеченность, гордый и щепетильный иммигрант немедленно отказался от дальнейшей работы у Эдисона. Это произошло весной 1885 года, всего через год после приезда его в США. За этот небольшой срок Тесла приобрел известность в деловых кругах США, ценивших в нем глубокие и разносторонние знания в области электротехники и работоспособность.
   Узнав о разрыве между Теслой и Эдисоном, группа электротехников-дельцов предложила Тесле организовать собственное общество электрического освещения. Но, выслушав его проекты применения переменного тока, они отказались от своего первоначального предложения и ограничились советом создать проект дуговой лампы, пригодной для освещения улиц и площадей.
   Через год Тесла разработал конструкцию такой лампы. Однако вместо оплаты дельцы, с которыми имел дело Тесла, дали ему часть акций созданной компании по эксплуатации его изобретения и постарались отделаться от него. На протесты Теслы последовала разнузданная кампания клеветы, причем самого его пытались опорочить как инженера и изобретателя. В глубоком отчаянии Тесла пришел к убеждению, что Новый Свет (как тогда называли Америку) ничем не лучше Старого." (Ржонсницкий Б. Н. Никола Тесла. М. Молодая гвардия, 1959. http://www.electrolibrary.info/tesla/booktesla.htm).
   Широкую известность получила и другая история, когда знаменитый американский предприниматель, пионер эры IT-технологий Стив Джобс, ещё работая техником в компании "Атари" (Atari) взялся за разработку новой печатной платы для аркадной игры типа "Понг" (Pong). А поскольку сам он в разработке электронных схем разбирался "не очень", то обратился к своему другу Стиву Возняку, работавшему тогда в "Хьюлетт-Паккард" (Hewlett-Packard). Вознаграждение планировалось поделить поровну.
   Возняк практически не спал четверо суток, днём работая на основной работе, а в оставшееся время над задачей что подкинул ему друг Джобс. Задание было выполнено в срок, и на свет появилась новая игра "Брейкаут" (Breakout). При этом, к большому удивлению инженеров "Атари", Воз использовал всего 45 чипов, тогда как подобные схемы в то время содержали по 130 - 170 чипов, минимум - 70 - 100. За сделанную работу Джобс передал Возняку чек на 350 долларов, сообщив, что компания заплатила ему 700. При этом Джобс "скромно умолчал" о премии в 100 долларов за каждый сэкономленный чип, которая составила 5000 долларов. (Стив Возняк, Джина Смит. Стив Джобс и я. Подлинная история Apple = Computer Geek to Cult Icon: How I Invented the Personal Computer, Co-Founded Apple, and Had Fun Doing It / Переводчики: А. Пряжников, Антон Шириков. - М.: Эксмо, 2012. - 296 с. http://lib.kstu.kz/wp-content/uploads/2014/07/Stiv-Voznyak-Dzhina-Smit-Stiv-Dzhobs-i-ya-podlinnaya-istoriya-Apple-.pdf).
   Вся эта история всплыла позже, когда оба её участника уже стали соучредителями успешной компании "Эппл" (Apple Inc.), принесшей им миллионы, однако является весьма показательной, со всей очевидностью демонстрируя взаимоотношения изобретателя ("инженера") с предпринимателем ("капиталистом").
   Можно сколько угодно обсуждать, этично было обжуливать своего лучшего друга, не этично... какие между ними были договорённости, кто их выполнил, кто - нет... "Совесть" - это понятие не экономическое и к так называемому "предпринимательству" отношения не имеет.
   "Все крупные идеи и изобретения возникают в головах ОТДЕЛЬНЫХ людей. Это позднее к ним присасывается руководство и организации, заслоняя а то и выбрасывая из создателей первооткрывателей. Первооткрыватели, как правило, не обладают способностями бизнесмена или пробивной машины. Возможности и жизнь человека ограничены и просто невозможно совместить талант настоящего ученого, энергию бизнесмена и напористость толкача." (Болонкин А.А. Американская и мировая науки: их развитие и проблемы. http://www.km.ru/nedvizhimost/aeroflot_ne_prinimaet_pretenzij_).
  
   Казалось бы, права учёных и изобретателей должно защищать патентное право.
   Патентное право - институт гражданского права, регулирующий правоотношения, связанные с созданием и использованием (изготовление, применение, продажа, иное введение в гражданский оборот) объектов интеллектуальной собственности, охраняемых патентом.
   "Патенты на изобретения - т. е. на права исключительного пользования новыми изобретениями в сфере промышленности. П. называется иногда (английский, русский законы) документ на патентное право (brevet d'invention, letters-patent), которое носит тогда имя привилегии (русский закон 1896 г., португальский, австрийский 1852 г.). Правильнее держаться терминологии германского закона (по его примеру - венгерский и новый австрийский): П. - не документ, а самое субъективное право. Это более соответствует современному представлению о П. как об одном из видов имущественных прав, существующем отнюдь не в силу милости государственной власти. Хотя законы о П. появились в большинстве стран в середине XIX века или еще раньше (Англия 1623, 1852 гг.; Франция 1791, 1844 гг.; Соединенные Штаты Северной Америки 1836 г., Бельгия 1854 г.; Россия 1833 г., а как личная привилегия - впервые в 1814 г.), но еще в 60-х гг. потребность в таком институте отрицалась представителями промышленности и теоретиками в Англии (Bright), Франции (M. Chevalier) и Германии (SchДffle): говорили, что П. не оправдывается свойством труда, затраченного на изобретение, и не нужен самому изобретателю. В 70-х гг. наступил поворот во мнениях, и началось движение в пользу международной защиты изобретателей. Вопросы патентного права обсуждаются на международных конгрессах (важнейшие - Вена 1873 г., Париж 1878 и 1889 гг.), постановления которых выражают собой обыкновенно крайние пожелания изобретателей, урезываемые законодателями в интересах промышленности. На международном конгрессе в Брюсселе (8 мая 1897 г.) учреждена "международная ассоциация для выработки однообразия в нормах и дальнейшего развития защиты промышленной собственности". Усилия заинтересованных лиц в отдельных странах побудили правительства частью к пересмотру, частью к введению законов о П. (Германия 1877 г. и новелла 1891 г.; Швейцария 1888 г.; Англия 1883 г.; Испания 1878 г.; Турция 1880 г.; Швеция 1884 г., Япония 1885 г., Норвегия 1885 г., Венгрия и Португалия 1895 г., Россия 1896 г., Австрия 1897 г.). Некоторые государства еще в 1883 г. (Бельгия, Бразилия, Испания, Франция, Италия, Португалия, Сальвадор, Швейцария, Голландия, Сербия; позже к ним примкнули Гватемала, Англия, Соединенные Штаты Северной Америки, Тунис, Эквадор) заключили конвенцию, в силу которой подданные контрагентов и лица, имеющие оседлость в одной из стран союза, пользуются относительно П. защитой во всех других странах наравне с туземцами, под условием соблюдения местных формальностей. Союз имеет постоянное бюро в Берне. Государства, не примкнувшие к союзу, заключили сепаратные договоры, например, Германия - с Италией и Испанией (1883), с Австро-Венгрией (1891), Швейцарией (1892-1894), Австрия - с Сербией (1892). В настоящее время сомнения в целесообразности патентного права исчезли. Доказано, что только П. способен обеспечить интересы изобретателя, потому что не всякое изобретение можно сохранить в тайне; при отсутствии средств и предприимчивости трудно пустить его в ход; аванс во времени перед другими промышленниками благодаря огласке является мнимым. Доказаны и преимущества института для промышленности. Изобретателю нет надобности держать изобретение в секрете, и ни одно полезное изобретение не пропадает для человечества. Коренное условие П. - полное всеисчерпывающее раскрытие изобретения; недобросовестность влечет недействительность П. Обеспеченное на время обладание рынком привлекает к промышленности капиталы. Является стимул делать изобретения мелкие, незаметные, но все же двигающие промышленность; например, в 1896 г. в Англии из 30194 П. около 5000 пришлось на велосипеды. Во всяком случае П. есть наиболее целесообразное примирение интересов изобретателя со стремлениями промышленности к удешевлению производства. Статистика показывает, что развитие патентной защиты идет рука об руку с ростом промышленности. Так, в период по 1895 г. в 41 стране с патентными законами установлено 1544419 П.; из этого числа на одни Соединенные Штаты Северной Америки пришлось 562458 (почти треть). Сравнение периодов до 1870 г. и с 1870 по 1895 г. дает следующие данные: Франция - 100905 и 161796; Англия - 51337 и 171746; Бельгия - 33433 и 85746; Германия - 8833 и 92763; Италия - 3744 и 33654, Швеция - 1557 и 8208; Швейцария - 0 и 10738; Россия - 1379 и 4720. В России до 1833 г. было выдано всего 72 привилегии, до 1 июля 1896 г. - 6332 (министерством финансов), с 1890 г. - около 300 в год, преимущественно иностранцам; кроме того, с 1840 по 1897 г. министерством государственных имуществ выдано около 140 П. на сельскохозяйственные изобретения. Природа П. также спорна, как и природа авторского права. Воззрение, что П. есть договор с государством (плата за обнаружение секрета), упускает из вида, что власть не вправе отказать в патенте, если соблюдены законные условия. Оно имеет теперь мало сторонников; как риторическая фигура, оно встречается еще у французских писателей (Pouillet). Больше сторонников у теории умственной собственности; рассуждения аналогичны с аргументами в области авторского права (см. Литературная собственность); сравнение с собственностью не идет далее поверхностных аналогий (по Колеру, у права собственности и у П. одинаковое существо - исключительность экономической эксплуатации, одинаковое основание - труд). На самом деле, однако, между обоими институтами существует глубокое различие в целях: собственность защищает данный порядок имущественных отношений, П. - компромисс между изобретателем и обществом. Ближе к истине теория вознаграждения за услугу путем отмежевания рынка для исключительного сбыта (Шеффле). Наиболее правильная точка зрения выясняется при разграничении понятий права на изобретение и патентного права. В немецкой литературе много спорят о том, существует ли отдельное "право на изобретение", причем под изобретением разумеют воплощение технической идеи. Особого права на воплощенную идею нет, но есть, несомненно, право на имущественную выгоду, которую может доставить эксплуатация изобретения. Изобретатель, продавая свой секрет, уступает не само изобретение, а эту имущественную выгоду; в случае похищения изобретения и обнародования его изобретателю нельзя уже вернуть ни изобретения, ни имущественной выгоды, но в крайнем случае он может заставить похитителя вознаградить его за убытки. Североамериканские юристы метко определяют П.: an inchoate right (зародышное право). Путем П. имущественная выгода монополизируется в руках обладателя патента (не всегда являющегося и изобретателем) - и в этой исключительности все существо патента. Обладатель П. имеет исключительное право пользоваться изобретением в сфере промышленности и запрещать всякому другому это пользование; он один вправе изготовлять предмет изобретения, распространять, продавать и употреблять его для промышленных целей (кто изготовляет предмет чужого изобретения для своего домашнего обихода, для научных опытов и т. п., тот не нарушает П.).
   Предмет П. - изобретение, т. е. новое решение какой-либо технической задачи в виде осязаемой вещи или способа. Изобретение прибавляет новую вещь (или новый способ производства уже известных вещей) к сумме материальных благ, созданных техническим трудом человека. Решение технической задачи на бумаге, без создания конкретной вещи или же способа в реальных формах, относится к области идей, которые объектом имущественного права становиться не могут; описание вещи или способа, существующих только в идее, может, в крайнем случае, стать только предметом авторского права. Не может быть предметом П. и открытие (хотя французский закон и русский 1833 г. и употребляют термины "изобретение" и "открытие", как синонимы): оно не создает новых вещей, а лишь обнаруживает существование в природе до тех пор неизвестных элементов и сил. Впрочем, строгое разграничение открытий и изобретений трудно, особенно в области химии (см. Изобретения и открытия). К изобретениям не причисляются конструктивные улучшения, свойственные развивающейся технике, но не обнаруживающие никакой творческой идеи; такой новый предмет подлежит защите разве как фабричный образец. Но и не всякое изобретение может быть предметом П.: во-первых, оно должно иметь промышленное применение, т. е. способность доставлять имущественную выгоду путем обращения в торговле его продуктов или путем применения его к созданию продуктов (североамериканское право: usefulness). Во-вторых, оно должно быть ново. Если изобретение составляет уже общее достояние, то сделать его объектом П. значит отнять у многих право на работу в известной области; патент тем и отличается от привилегий феодального строя, что не вторгается в сферу приобретенных прав, а распространяется на новую область. Определение новизны - важнейшая задача законодателя. По законодательству Соединенных Штатов, новизна относится к моменту концепции, когда в пределах С. Штатов явилось воплощение идеи в законченной модели: с этого момента изобретатель может еще целых два года не требовать П., описывать и публично приводить свое изобретение в действие, не теряя права на П. Не новым изобретение признается только в таком случае, если оно описано было раньше, чем сделана модель. Напротив, европейские законы относят новизну к моменту заявления об изобретении патентному учреждению. За исключением Англии, где заявитель должен письменно удостоверить, что он и есть изобретатель (в Соединенных Штатах требуется даже присяга), всюду в Европе спрашивают только, известно ли уже изобретение. Нужно, чтобы в момент заявления оно не было ни описано в обнародованных произведениях печати, так чтобы всякий сведущий мог воспроизвести его, ни публично употребляемо. Относительно предшествующих описаний законы (русский, французский) не различают обыкновенно ни времени, ни места. Германский закон 1891 г. ввел ограничение справок столетием до дня заявления: это устраняет возможность отказа вследствие случайного описания в старом сочинении. Отождествление иностранной литературы с туземной делает, однако, почти невозможным для иностранца получить П. за границей после того, как его изобретение уже описано в официальном издании патентного учреждения его родины. К устранению этого неудобства направлено правило германского, австрийского и других законов, по которому иностранец не теряет права на П. в течение известного срока (3-6 мес.) со дня обнародования заграничного официального описания; но появление описания в частном издании уже мешает получить П. В Англии заграничное печатное описание не должно находиться в какой-либо публичной библиотеке страны. У нас льготного срока для иностранца не существует, но при тождестве заявителя и обладателя заграничного П. все-таки можно получить П. Другим препятствием всюду в Европе служит публичное употребление или демонстрирование в пределах страны, когда всякий сведущий может повторить его (в противоположность секретному употреблению на своей фабрике или демонстрированию в узком кругу приглашенных). Международная конвенция 1883 г. установила, что обладатель П. в одной из стран союза сохраняет в течение 6 месяцев (7 - для заморских стран) приоритет на П. во всех других странах союза, несмотря на обнародование и публичное употребление. Чтобы не удерживать изобретателей от участия на международных или национальных выставках, придуманы так называемые выставочные П. (швейцарский, французский, австрийский законы; конвенция 1883 г.): в течение известного срока с открытия выставки возможно исполнить формальность, которая гарантирует право и по закрытии выставки в известный срок получить П. Постепенно (но еще не везде: ср. португальский закон 1895 г.) исчезают так называемые ввозные патенты: с чисто территориальной точки зрения признавалось новым всякое изобретение, неизвестное в стране (франц. 1791 г., англ. до 1883 г.), и патент получал тот, кто первый привез из-за границы изобретение, хотя бы явно чужое. Теперь большинство законодательств уже не награждает любознательных путешественников, и право на П. имеет только обладатель заграничного П. У нас закон отказывает в П., если изобретение известно за границей и там не привилегированно. Из общего правила о защите новых промышленных изобретений всюду изымаются изобретения противные законам и добрым нравам. Чтобы не поднимать цену на предметы народного продовольствия, большей частью не подлежат П. питательные и вкусовые вещества (германский, русский, австрийский; наоборот - французский законы); чтобы не поощрять медицинского шарлатанства за счет легковерия болящих, изымаются лекарственные вещества. Способы приготовления всех этих веществ обыкновенно входят в область П. (у нас исключаются и способы приготовления лекарств). Особо стоят по разнообразию норм химические вещества и их приготовления. Одни законы не дают П. на химические вещества, так как видят в них предмет открытия, но защищают способы приготовления (германский, русский); другие не защищают и способов приготовления (напр. в Швейцарии, где это - уступка химической промышленности; отсюда правило швейцарского закона, что П. возможен только на изобретения, представленные в модели); третьи (французский, английский, Соедин. Штатов) дают и на сами вещества, раз они имеют промышленное значение и производят технический результат (например новые краски).
   По самому свойству П. он не может быть установлен раньше, чем изобретение закончено: до тех пор, пока нет объекта, имеющего промышленное значение, и невозможно провести границу между новым и известным. Раз изобретение закончено, его признаки должны быть кристаллизованы, иначе неизбежно было бы вторжение изобретателя в чужие сферы деятельности и, наоборот, немыслима была бы защита от нарушений П. Кристаллизация признаков достигается описанием изобретения. С момента передачи описания патентному учреждению никакие изменения по существу изобретения не допускаются, или же днем заявления должен считаться новый момент; только таким образом возможно охранение приоритета. Допускаются только изменения формальные или второстепенные, но и те, пока не сделана вызывная публикация (герм., австр.); у нас - в течение 3 месяцев со дня заявления. После того всякое изменение может стать только содержанием дополнительного П. или отдельного П. на усовершенствование. Особенность дополнительного П. та, что срок его истекает вместе с окончанием главного П., но он не облагается периодической пошлиной. В Англии в Соединенных Штатах Северной Америки дополнительные П. неизвестны; изобретатель вправе во всякое время изменить свое описание, но с соблюдением условий для установления П. вообще. В некоторых странах обладатель П. имеет приоритет на заявление об усовершенствовании своего изобретения (напр., французский, русский законы - в течение 1 года). Когда П. на дополнение или усовершенствование приобретен другим изобретателем, для эксплуатации его необходимо соглашение с первым.
   Независимо от П., предполагающего законченное изобретение, в Соединенных Штатах Северной Америки, Англии и Швейцарии существует специальная защита приоритета; она начинается раньше, чем изобретение готово. В Соединенных Штатах Северной Америки возникла система caveat'ов: сделанное в общих чертах описание изобретения хранится в течение года в патентном архиве; в это время изобретатель может работать дальше над своим изобретением, и если он в срок представит законченное описание, моментом концепции будет считаться время получения caveat'a; в промежутке его уведомляют о всяком заявлении аналогичного изобретения. Получение caveat'a далеко не всегда оканчивается взятием П. В 1896 г. в Соединенных Штатах было взято 2271 caveat и заявлено готовых изобретений 42077, а получено П. только 23312. В Англии различается защита на основании предварительного описания от защиты на основании полного описания: первое содержит сущность изобретения, но не указывает, как его осуществить; на представление второго изобретатель имеет 9 месяцев, и в продолжение этого времени охраняется его приоритет. В Швейцарии предварительный П. имеет силу 3 года и дается изобретателю до представления модели; но само описание должно быть закончено раньше получения предварительного П. Как и в Англии, предварительная защита только охраняет приоритет, но не дает права преследовать контрафакцию.
   При установлении П. принадлежность изобретения обычно (о Соединенных Штатах Сев. Америки и Англии см. выше) не проверяется: на П. имеет право первый заявитель. Целесообразность правила очевидна: изобретатель вынуждается не медлить с заявлением. Когда одновременно сделано два заявления, П. предоставляется один общий для обоих или же сперва разрешается спор о приоритете. П., однако, есть премия не за скорость, а за изобретение, и потому в случае заимствования изобретения из чужих описаний, рисунков, приборов П. недействителен. В Германии действительному изобретателю дана льгота: в течение месяца после признания его права он может для охранения своего приоритета просить, чтобы моментом его заявления считался канун того дня, когда заявил похититель. Для обладания П. не требуется дееспособности: и подопечные, и несостоятельные должники могут получать П. Особое положение занимают изобретения фабричных рабочих или служащих и должностных лиц. Вопрос о принадлежности П. рабочему или хозяину может разрешаться договором; заслуживает внимания австрийский закон 1897 г. o недействительности договора, которым рабочий отказывается от участия в выгодах от его изобретения. Когда нет договора, в Соединенных Штатах Сев. Америки владелец фабрики ни в каком случае не может иметь П. на изобретение служащего, а вправе только требовать разрешения пользоваться им за плату (license). В Западной Европе, напротив, различают следующие случаи: если служащий, рабочий, чиновник прямо приставлены к тому, чтобы работать в направлении усовершенствования производства (колористы, инженеры строительных предприятий, офицеры на артиллерийских заводах), то П. на их изобретения (внутри страны, но не за границей) принадлежит владельцу предприятия; если же изобретение не входит в круг обязанностей рабочего и т. д., то, хотя бы оно сделано было в служебное время и в помещении фабрики, П. принадлежит самому рабочему. Швейцарский закон 1895 г. устанавливает право федерального совета на все профессиональные изобретения союзных чиновников; особое вознаграждение за важные и полезные изобретения выдается по усмотрению совета. Обыкновенно иностранцы не отличаются от туземцев, но особое условие существует всюду для лиц живущих за границей: для приобретения П. они должны иметь представителя. Местожительством последнего определяется подсудность по искам к обладателю П.; при отсутствии такого представителя нельзя начинать преследования за нарушение П. (герм., швейц., австр.). В Германии и Австрии образовались специальные "патентные адвокаты", стремящиеся к сословной организации; в Австрии представитель должен быть обязательно из их среды. Права иностранцев обыкновенно не обуславливаются взаимностью, но германские и австрийские законы содержат угрозу репрессалий против подданных тех государств, которые стали бы делать у себя различия между своими и чужими. В Соединенных Штатах Северной Америки иностранцы не имеют права на caveat, если прожили в стране меньше года. Существование П. всюду обусловлено уплатой пошлины, то ежегодной, то за более продолжительные периоды (например, в Англии сперва за первые 4 года, а потом ежегодно); то равномерной (во Франции - 100 франков в год), то прогрессивной (у нас с 15 руб. до 400 руб. за 15-й год; в Германии - правильная прогрессия - 50 марок в год). Пошлина (и единовременный предварительный взнос) покрывает расходы государства по проверке, публикациям, хранению коллекций и т. д.; в промышленных странах остается еще чистый доход (например в 1896 г. в Соединенных Штатах Сев. Америки из собранных 1324060 долларов осталось 210646, в 1895 г. - в Германии из 3411833 марок - 1936942 марки). У нас пошлина ни в каком случае не возвращается, на Западе - возвращается, если П. погашен раньше срока, до которого сделан взнос. П. не нарушает ранее приобретенные права: кто добросовестно пользовался изобретением в момент установления П. или приготовился им пользоваться, тот может пользоваться им и впредь, безразлично, в своей ли мастерской или давая заказы другим фабрикантам, но только для нужд своего предприятия; уступить свое пользование изобретением он вправе только вместе с продажей фабрики (германский закон). В Австрии такой предшествующий обладатель изобретения может потребовать от обладателя П. удостоверения, что он не нарушает П.; в Швейцарии его можно заставить выставить на своих изделиях N патента. Наш закон не предусматривает такого случая. Действие П. подвергается и другим ограничениям. Во-первых, государство может пользоваться военными изобретениями (если на них вообще выдается П.), не стесняясь существованием П.; у нас без всякого вознаграждения, на Западе - с платой. Во-вторых, орудия передвижения (пароходы, локомотивы), прибывающие в страну на время, не подвергаются действию П. (германский, английский законы); у нас это ограничение неизвестно. Как имущественное право, П. может быть объектом разнообразных гражданских сделок: завещания, продажи, залога, отдачи в пользование полное и частичное, за единовременное, периодическое или поштучное (тантьема) вознаграждение. В общественном интересе свобода распоряжения П. подвергается ограничениям. Возможна, во-первых, экспроприация П. (германский, швейцарский, австрийский, английский законы) в пользу государства или на пользу общую, за вознаграждение, определяемое судом. Во-вторых, свобода распоряжения П. прекращается, когда она вредит интересам национальной промышленности. Случается (Соединенные Штаты), что П. берутся и скупаются не для того, чтобы под их охраной эксплуатировать изобретение, а чтобы, напротив, уничтожить соперничество с другим. Случается и так, что иностранец берет П. и затем ввозит патентованный предмет из-за границы, ничего не делая для развития туземной промышленности, подготовки рабочих ко времени окончания П. и т. д. Отсюда законы о том, что изобретение должно быть не позднее известного срока приведено в действие в самой стране и что обладатель П. не вправе отказывать в разрешении эксплуатировать изобретение (Licenzzwang). Так, в Германии, Австрии, Англии, Швейцарии П. погашается через 3 года, во Франции - через 2 года, в России - через 5 лет, если обладатель П. не сделал всего, что нужно, чтобы привести изобретение в действие. На Западе это предполагает чью-нибудь жалобу и угрозу со стороны патентного учреждения отнять П., если в известный срок не будет исполнено требование закона; у нас погашение наступает само собой, и чтобы избежать его, нужно представить удостоверение фабричной инспекции. Фактически заграничные обладатели русских П. вовсе не приводят изобретения в действие в России. В Швейцарии для сохранения силы за П. достаточно приведение изобретения в действие за границей. Во Франции привоз патентованных вещей из-за границы влечет за собой прекращение П.; но Франция участвует и в международном союзе 1883 г., в пределах которого такой привоз разрешается. О принудительном дозволении эксплуатации наш закон ничего не знает; на Западе же, если с установления П. прошел известный промежуток времени (герм., англ., швейц., австр. - 3 года) и в интересе населения лежит развитие данной отрасли промышленности, а обладатель П. не дает разрешения - хотя ему предлагают и вознаграждение, и гарантию, - дозволение может быть дано против его воли и вознаграждение определено патентным учреждением (в Швейцарии могут совсем отобрать П., если обладатель при этом ввозит патентованные продукты из-за границы); так же точно поступают и тогда, когда разрешения требует обладатель П. на такое изобретение, которое тесно связано с другим и не может быть пущено в ход отдельно. От П. можно отказаться прямо или молчаливо - прекратив взнос ежегодной пошлины. Пропуск срока на взнос принимается за отказ. Восстановление срока не допускается французским, германским, русским законами; оно возможно в Англии. Нормально П. прекращается истечением законного срока. Срочность П. объясняется теми же соображениями, как и срочность авторского права (см.). По большинству законодательств продолжительность П. - 15 лет; в Соед. Шт. Сев. Америки 17 лет, в Англии 14 лет, в Бельгии 20 лет. Статистика показывает, что 15 лет вполне достаточно для вознаграждения изобретателя; так, в Англии в период 1891-1895 гг. только 30,7% достигали 5 летней продолжительности, 8 лет выживало только 14,6%, а 14 лет - всего 5,8%. Немногие законодательства допускают продление П. дальше законного срока (в Англии - еще на 14 лет, но в совершенно исключительных случаях). Во Франции в период с 1844 до 1889 гг. было всего два случая продления П. в законодательном порядке. Весьма важно точно определить начало действия П. Обыкновенно (франц., герм., швейц., англ.) это - момент подачи заявления об изобретении; иногда (австр.) - день вызывной публикации; у нас - день подписания П. министром (фактически это удлиняет защиту на 1-2 года). Забота об интересах национальной промышленности вызывала в прежних законах правило, что П. не может длиться долее, чем кратчайший из заграничных П. (французский; у нас осталось по закону 1896 г.). Новейшие законы, однако, отказываются от этого ограничения (германский, английский 1883, австрийский 1897, Соед. Штатов Сев. Америки с 1 января 1898 г.), потому что, если проводить его последовательно, для выдачи П. необходимо взятие его повсеместно, между тем как в Голландии, например, совсем не существует законодательства о П. Во Франции П. признается недействительным, если суд установит, что изобретение не было ново, или касается лекарственных веществ, или представляет отвлеченную идею без промышленного применения, или противно общественному порядку, или умышленно не так названо, или описание составлено недобросовестно. В Германии, где порядок установления П. иной, реже возможны решения о недействительности П. вследствие недостатков в описании. В нашем законе смешиваются случаи прекращения действия П. и случаи признания их недействительными. Споры о недействительности П. часто ограничиваются известным сроком; так, в Германии иск о недействительности П. вследствие недостатков в самом изобретении возможен только в течение 5 лет; в Австрии спор против добросовестного обладателя неправильного П. допускается в течение 3 лет; у нас срок для спора против принадлежности и правильности выдачи П. - только 2 года, а после того возможно только уголовное преследование за присвоение; не ограничено сроком у нас требование уничтожения П. вследствие недостатков в описании, так что предварительная проверка у нас мало гарантирует и публику, и изобретателя.
   В отношении порядка установления патентов законодательства распадаются на две большие группы, между которыми лежат переходные формы. Порядок регистрации заявлений наиболее удобен для изобретателя; достаточно представить описание, и, если оно ясно и не касается явно запрещенных предметов, патент устанавливается. Ни новизна, ни принадлежность изобретения, ни добросовестность описания не проверяются; П. устанавливается на риск и страх заявителя, без ручательства правительства в чем бы то ни было. Так организовано установление П. во Франции, Бельгии, Италии Испании и Португалии, а вне Европы - в Бразилии и Японии. В пользу этой организации приводят ее крайнюю простоту (например во Франции префекту подается запечатанный пакет для отметки дня; пакет отсылается в министерство земледелия и торговли, где заявление рассматривается с формальной точки зрения. и затем выдается свидетельство на П.); П. выдается скоро; непризнанный гений не рискует получить отказ; все возражения против П. проверяются позже, в случае спора - а так как количество споров ничтожно по сравнению с числом всех П., то огромное большинство изобретателей пользуются спокойствием с самого начала. Противники этого порядка возражают, что нередко П. берутся на мнимые изобретения, ради рекламы; описания не содержат в себе всей правды; вследствие косности публики споры часто вовсе не возбуждаются, и промышленность терпит ненужные стеснения и убытки. Некоторую модификацию этого порядка представляет Швейцария: федеральное "бюро для умственной собственности" секретно предупреждает заявителя, что его изобретение не ново; затем от него самого зависит, установить ли П. или отказаться от заявления. Переход ко второй группе представляет вызывной порядок (Венгрия): предварительная проверка патентоспособности ставится в зависимость от инициативы публики; делается публикация, и если в известный срок явится возражение, то патентное учреждение приступает к проверке. Вызывная публикация составляет только одну из стадий производства при системе предварительной проверки, которая действует в Соединенных Штатах Сев. Америки, Англии, Германии, Швеции, Норвегии, Дании, Австрии (с 1900 г.) и России и имеет в виду главным образом охранение публичного интереса. При ней почти устраняется возможность эксплуатации рынка недобросовестными обладателями П. и опасность вовлечения в предприятие людей, верящих в достоинство или принадлежность изобретения. Описания должны обнимать собой все изобретение, без утайки. Неосновательный отказ возможен, но при хорошей организации порядка обжалования опасность незначительна. Помимо всего, в составе патентных учреждений формируется персонал специалистов, стоящих на уровне технического прогресса. Как отзывается проверка на количестве П., показывает статистика: например в 1894 г.
   Страны с системой регистрации
   Заявлено
изобретений
   Выдано
патентов
   Франция
   10792
   10431
   Бельгия
   5566
   5548
   Италия
   2460
   2420
   Швейцария
   1949
   1690
   Страны с предварительной проверкой
  
  
   Соединенные Штаты Сев. Америки
   37082
   20039
   Англия
   25386
   11699
   Германия
   14964
   6280
   Швеция
   1386
   877
   Предварительная проверка возлагается на специальные патентные учреждения (у нас - комитет по техническим делам при департаменте торговли и мануфактуры). Это - административные учреждения, состав которых на Западе пополняется из техников и юристов; тщательно определен и порядок обжалования в случае отказа в выдаче П. В Германии и Австрии патентные учреждения делятся на отделения, из которых одно проверяет заявление, а другое рассматривает жалобы на первое. В Англии на Comptroller'a существует апелляция к law-officer'y; в Соединенных Штатах Сев. Америки отказ можно обжаловать в высший суд Колумбийского округа. У нас комитет распадается на отделы без определенной компетенции; жалоба направляется в общее присутствие комитета. В Германии при известных условиях члены патентного учреждения пользуются несменяемостью. При системе предварительной проверки производство по установлению П. проходит несколько стадий: проверка, есть ли основание публиковать о заявлении изобретения; публикация о вызове на возражения (при этом на 3ападе для облегчения возможности установить П. за границей публикация может быть отсрочена на 3 или 6 месяцев); разбор дела по возражениям и новая проверка; определение о выдаче П. или отказ. О результатах свидетельствует, например, статистика Германии за 1896 г.: заявлено было изобретений 14686; дошло до вызывной публикации 6205; выдано всего 5410 П. Пределы проверки не везде одинаковы: так, в Германии новизна проверяется с абсолютной точки зрения, в Англии - лишь по сравнению с еще не рассмотренными заявлениями. На обязанности патентных учреждений лежит обнародование описаний, составление библиотек и коллекций, которые доступны обозрению всех желающих, ведение реестров, в которых отмечаются все изменения, касающиеся отдельных П. Споры об уничтожении П. разбираются обыкновенно общими судами; в Германии и Австрии устроены для этого специальные суды - третьи отделения патентных учреждений; в Германии апелляция идет в имперский суд, в Австрии - в патентный суд (из членов кассационного суда). У нас споры эти ведаются общими (не мировыми или коммерческими) судами.
   Нарушение патентного права (контрафакция, привоз из-за границы, продажа) связано с ответственностью за убытки. Если патентован способ приготовления, то в интересах изобретателя иногда (напр., германский закон) устанавливается презумпция, что всякий однородный предмет изготовлен патентованным способом. Умысел карается уголовным законом всюду, но только по жалобе потерпевшего; возможность примирения всюду вне сомнения; только в нашей судебной практике многие относят нарушение 1353 статьи Уложения о наказаниях к преступлениям против фабричного устава, не оканчивающимся примирением. Кара - штраф (у нас от 100 до 300 руб.), альтернативно штраф и тюрьма (герм.), или совокупно тюрьма и штраф (швейц.), или тюрьма при рецидиве (франц.). У нас отсутствует постановление о конфискации поддельных произведений (ср. франц. зак.) и о праве публиковать приговор за счет виновного. Вообще у нас и уголовная, и гражданская репрессия слабее. В Германии независимо от наказания, но взамен иска об убытках потерпевший может просить о присуждении ему до 10000 марок в виде гражданского вознаграждения. Уголовное преследование обыкновенно погашается сокращенной давностью (например Германия - 3 года, Швейцария - 2 года). В некоторых странах (Швейцария, Соед. Шт.) обязательно на патентованных предметах или на их упаковке обозначать, что предмет патентован; иначе или утрачивается право преследования контрафакции (швейц.), или обязанность доказывать умысел ложится на потерпевшего (герм.-швейц. договор 1892-94 гг.). Западные законодательства карают недобросовестную конкуренцию (Соед. Штаты Сев. Америки, Англия, Германия, Швейцария), например, ложное обозначение на изделиях или упаковке, будто предмет патентован, или употребление в рекламах и на вывесках знаков, могущих ввести в заблуждение относительно существования П. Во Франции карается пропуск слов sans garantie du gouvernement при обозначении, что имеется П." (Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). СПб., 1890 - 1907. https://ru.wikisource.org/wiki/%D0%AD%D0%A1%D0%91%D0%95/%D0%9F%D0%B0%D1%82%D0%B5%D0%BD%D1%82%D1%8B_%D0%BD%D0%B0_%D0%B8%D0%B7%D0%BE%D0%B1%D1%80%D0%B5%D1%82%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F)
   В современной России патентное право регулируется Главой 72 Гражданского кодекса РФ и иными нормативно-правовыми актами Российской Федерации (напр. федеральным законом N 316-ФЗ "О патентных поверенных" от 30.12.2008 г., приказом Минобрнауки РФ N 322 "Об утверждении Административного регламента исполнения Федеральной службой по интеллектуальной собственности, патентам и товарным знакам государственной функции по осуществлению в установленном порядке продления срока действия патента на изобретение, относящееся к средствам, для применения которых требуется получение разрешения уполномоченного на это органа в соответствии с законодательством Российской Федерации, срока действия патента на промышленный образец, свидетельства (патента) на полезную модель, свидетельства о регистрации товарного знака, знака обслуживания, свидетельства на право пользования наименованием места происхождения товара, а также восстановления действия патента на изобретение, полезную модель, промышленный образец, прекращенного в связи с неуплатой в установленный срок пошлины за поддержание его в силе" от 29.10.2008 г., и других). (https://ru.wikisource.org/wiki/%D0%93%D1%80%D0%B0%D0%B6%D0%B4%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%BA%D0%BE%D0%B4%D0%B5%D0%BA%D1%81_%D0%A0%D0%A4/%D0%93%D0%BB%D0%B0%D0%B2%D0%B0_72#.D0.93.D0.BB.D0.B0.D0.B2.D0.B0_72._.D0.9F.D0.B0.D1.82.D0.B5.D0.BD.D1.82.D0.BD.D0.BE.D0.B5_.D0.BF.D1.80.D0.B0.D0.B2.D0.BE, http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_86282/#p267).
   Однако, как говориться: "Гладко было на бумаге, да забыли про овраги." О реалиях современного изобретательства подборка статей на сайте http://k.200.ru/ (Чубенко А. Похождения патентообладателя, http://www.k200.ru/k200/sudbaidey.htm, Ускова О.А. "В упор" невидимые инновации. http://www.k200.ru/k200/venchur.htm, Басов А. Венчурное крещение Руси. http://www.k200.ru/k200/venchur2.htm).
   Но и на "благополучном" Западе "не видать идилии".
   "Патентное бюро РТО США (да и других стран) как всякая хозрасчетная бюрократическая машина давно забыла о государственных интересах и техническом прогрессе и превратилась в насос по выкачиванию денег из изобретателей и фирм. Только за 10 лет моего пребывания в США официальная плата за патентование возросла в три раза. РТО насочиняло тома "правил", "требований", инструкций, изучить которые просто невозможно, но за нарушение которых следуют немыслимые штрафы. Патентные поверенные за свою помощь в оформлении патента требуют годовую зарплату среднего трудящегося...
   Патентование стало практически недоступно для индивидуальных изобретателей. Только крупные фирмы могут потянуть большие расходы (20 - 35 тыс. $), которые необходимы для патентования в США, а поскольку важные изобретения необходимо патентовать в основных индустриальных странах, то расходы на патентование вырастают до астрономических величин."
   "Государство отказывается финансировать разработку запатентованных частных изобретений и отказывается бесплатно патентовать отдаваемые ему изобретений, если они не могут быть использованы государственными организациями.
   А крупные фирмы такие как "Дженерал Моторс" или "Дженерал Электрик" отказываются покупать незапатентованные изобретения."
   В то же время... "Фирмы при поступлении инженера на работу требуют от него подписку, что все его изобретения в период работы в фирме безвозмездно передаются ей." (Болонкин А.А. Американская и мировая науки: их развитие и проблемы. http://www.km.ru/nedvizhimost/aeroflot_ne_prinimaet_pretenzij_).
  
   "Почти 100% разработчиков, трудящихся по найму, в конце концов подписывают в какой-то форме "соглашение о праве собственности на изобретения", но почти все они неправильно понимают его суть. Большинство думают, что сделанное на работе принадлежит работодателю, а сделанное дома или в свободное от работы время принадлежит им. Это достаточно опасное заблуждение.
   Рассмотрим такой вопрос: если вы программист, который работает на компанию-разработчика программного обеспечения, то принадлежит ли компании то, что вы пишете в свободное время?
   Сразу оговорюсь: будьте осторожны, слушая юридические советы из интернета. Я вижу достаточно много неправильной информации, которая может принести вам проблемы. Читатели за пределами США также должны понимать, что законы и юридическая практика в их стране могут кардинально отличаться.
   Чтобы ответить на этот вопрос, нужно учесть три ключевых фактора.
   1. В каком штате (стране) вы работаете?
   Некоторые законы отличаются от штата к штату, и могут даже перевешивать специфические контракты.
   2. Что сказано в вашем контракте с работодателем?
   Обычно в США суды снисходительно относятся к тому, что люди подписывают любые виды контрактов, какие хотят, но иногда законы штата явно говорят, что "если вы подписываете такой и такой контракт, то закон имеет большую силу".
   3. Вы подрядчик или сотрудник? В США вас могут нанять двумя способами, и закон разный в каждом случае.
   Но прежде чем я могу хотя бы начать объяснять эти проблемы, нужно сделать отступление.
   Представьте, что вы открыли софтверную компанию. Вам нужен разработчик. Так что вы нанимаете Сару с соседней улицы и заключаете соглашение, по которому платите ей 20 $ в час, а она пишет код для вашего программного продукта, и всё хорошо. Правильно?
   Ну... может быть. В США, если вы наняли Сару в качестве подрядчика, то она сохранит копирайт на свою работу. Это немного странно, потому что вы можете сказать: "Я же заплатил ей за это". Звучит странно, но таким образом по умолчанию работает законодательство об авторском и смежных правах. На самом деле, если вы пригласите фотографа на свою свадьбу, то вам будут принадлежать полученные копии фотографий, но фотограф по-прежнему сохранит копирайт и юридическую монополию на изготовление дополнительных копий на эти снимки. Сюрприз! То же самое относится к программному коду.
   Каждая софтверная компания хочет получить копирайт на код, который её сотрудники пишут для неё, так что ни одна компания не примет способ работы закона "по умолчанию". Вот почему все софтверные компании под хорошим управлением требуют как минимум от всех разработчиков подписания соглашения, которое как минимум говорит, что в обмен на получения зарплаты, разработчик соглашается "назначить" (передать) копирайт компании.
   Это условие может значиться в контракте или в отдельном "Соглашении о праве собственности на изобретения" (Proprietary Invention Assignment). Оно часто выражается с использованием юридической фразы "авторское право на служебные произведения" (work for hire), что означает "мы решили, что копирайт будет принадлежать компании, а не сотруднику".
   Мы пока ничего не говорили о работе в свободное время. Теперь предположим, что у вас маленькая игровая компания. Вместо разработки программного обеспечения вы каждый месяц выдаёте три или четыре хитроумные игры. Вы не можете сами изобрести все игры. Поэтому вы идёте и нанимаете геймдизайнера для этого. Вы собираетесь платить ему 6000 $ за изобретение новых игр. Эти игры будут хитроумными и инновационными. Их можно запатентовать. Для вас как компании важно обладать патентами на эти игры.
   Ваш геймдизайнер работает один год и изобретает 7 игр. В конце года он подаёт на вас в суд и заявляет, что ему принадлежат права на 4 из них, потому что эти конкретные игры были изобретены между 17:00 и 19:00 часами, когда он был не на работе.
   Упс. Это не то, что вы имели в виду. Вы хотели заплатить её за все игры, которые он изобретёт, и вы понимаете, что реальный процесс изобретения, за который вы платите, может происходить в любое время... в рабочие дни, выходные, в офисе, дома, в душе, во время восхождения на гору в отпуске.
   Так что перед тем, как нанять этого разработчика, вы говорите: "Слушай, я знаю, что изобретения игр происходят непрерывно, и невозможно доказать, что ты изобрёл что-то именно сидя в кресле в офисе, который предоставила фирма. Я хочу купить не только твои изобретения с 9:00 до 17:00, но и все остальные, и предлагаю тебе привлекательную зарплату, чтобы получить их все". И он соглашается на это, так что теперь вы хотите подписать некое соглашение, которое говорит, что все его изобретения во время работы на фирме принадлежат компании.
   Так происходит по умолчанию. Это стандартный рабочий контракт для разработчиков, изобретателей и исследователей.
   Даже если компания решит "О господи, да не нужны нам изобретения с 17:00 до 9:00", у неё вскоре возникнут неприятности. Потому что она может попробовать получить инвестиции, а инвестор скажет: "Докажите, что вас не засудит какой-нибудь недовольный бывший сотрудник, который заявит о том, что он изобрёл то, что вы продаёте". Компания хочет иметь возможность достать список всех нынешних и бывших сотрудников - и показать контракт от каждого из них, где тот передаёт изобретения компании. Это предполагается как часть юридической экспертизы абсолютно во всех сделках по финансированию, слиянию или приобретению в секторе высоких технологий. Так что если софтверная компания беззаботно относится к передаче копирайта, то у неё возникнут проблемы при получении финансирования или при слиянии, или при поглощении, и тот ОДИН ПАРЕНЬ, который не подписал соглашение в 1998 году, будет настоящим идиотом, если подпишет его сегодня, потому что он прекрасно знает, что в его руках сделка на 350 000 000 $, и он может требовать большие деньги за свою подпись.
   Так что... любая софтверная компания пытается получить права на всё, что делают сотрудники. (Она не обязательно настаивает на этом в случае сторонних любительских проектов, но на бумаге, вероятно, может).
   Разработчики программного обеспечения, как вы можете понять из обсуждений, недовольны таким положением вещей. Они всегда воображали, что могут сидеть ночью в своей комнате за собственным компьютером и писать собственный код для собственных целей - и владеть всеми правами и патентами. Так же думают законодатели в некоторых штатах (вроде Калифорнии), но не в других (не в Нью-Йорке, например). В этих штатах обычно действует законодательство, в котором сказано что-то вроде такого:
   Всё, что вы делаете в собственное время на собственном оборудовании, что не имеет отношения к направлению работы вашего работодателя, принадлежит вам, даже если в контракте указаны иные условия.
   Поскольку это закон Калифорнии, то этот конкретный пункт является частью стандартного контракта Nolo и почти всех стандартных контрактов, которые юридические фирмы Калифорнии готовят для своих клиентов из числа софтверных компаний, так что у программистов по всей стране могут быть такие же контракты, даже если в законодательстве их штата нет такой нормы.
   Посмотрим на формулировку более внимательно.
   В собственное время. Легко определить, я полагаю.
   На собственном оборудовании. Тривиально определяется.
   Не имеет отношения к направлению работы вашего работодателя. Хм, погодите. Что имеется в виду под "имеет отношение"? Если мой работодатель Google, они делают всё. Они делали чёртовы ВОЗДУШНЫЕ ШАРЫ с интернет-маршрутизаторами внутри. Воздушные шары имеют отношение? Очевидно, что поисковые системы, почта, веб-приложения и реклама имеют отношение к направлению работы Google. Хм-м-м.
   Ладно, пусть мой работодатель - маленькая компания, которая разрабатывает программное обеспечение для юридической отрасли. Будет ли бухгалтерский софт "иметь отношение"?
   Я не знаю. Это довольно большая неоднозначность, и с ней вы когда-нибудь можете столкнуться. Вероятно, всё будет зависеть от судьи или жюри присяжных.
   Судья (или жюри) вероятно будут благосклонны к бедному сотруднику, которому противостоит Большой Плохой Google, но вам не стоит зависеть от их личного мнения.
   Такая неоднозначность достаточно охлаждает сотрудника, который работает в свободное время. Этот тот эффект, который полностью соответствует целям и задачам работодателя: сотрудник больше не думает о сторонних проектах, которые когда-нибудь могут превратиться в бизнес, а работодатель получает хорошего, свежего сотрудника, который приходит утром на работу, потратив весь предыдущий вечер на просмотр ТВ.
   Так что... отвечая на вопрос. Вряд ли есть существенная разница между законодательством и контрактами, которые вы подписываете в различных компаниях США как разработчик. Всем компаниям нужно купить ваш копирайт и патенты без необходимости доказывать, что они созданы "в рабочее время", так что все они постараются сделать это, если только нерадивая компания не забыла подготовить соответствующие контракты. Если такого контракта нет, то компания, вероятно, очень плохо управляется, и это ещё одна причина не работать в ней.
   Единственная разница в позиции менеджмента - то, как они захотят воспользоваться своими правами в рамках контракта. Это может принимать разные формы, например:
   Мы любим сторонние проекты. Получайте удовольствие!
   Мы не очень любим сторонние проекты. Вам следует думать о своей работе.
   Мы любим сторонние проекты. Мы любим их настолько сильно, что хотим владеть ими и продавать их!
   Нам как-то всё равно. Если ты кинешь нас, мы найдём способы тебя достать. Если ты уволишься и станешь конкурентом или даже наполовину конкурентом, мы используем этот контракт, чтобы поставить тебя на колени. НО, если ты нас не кинешь и будешь преданно работать на нас, мы отвернёмся и не заметим, что твоё приложение для iPhone начало приносить 40 000 $ в месяц.
   Всё может зависеть от того, с кем вы говорите, кто у власти в данный конкретный момент, спите вы с боссом или нет. В основном, вы сами по себе: единственный способ получить независимость - это стать независимым. Быть сотрудником в высокотехнологической компании, которая выпускает интеллектуальный продукт, означает, что вы решили продавать свою интеллектуальную выдачу. Может это нормально, может нет, но это свободный выбор." (Спольски Дж. Сторонние проекты разработчика. https://habrahabr.ru/post/326154/).
  
   Одними патентами дело не ограничивается. Результатом труда научных и инженерных работников могут стать ноу-хау. "Секретом производства (ноу-хау) признаются сведения любого характера (производственные, технические, экономические, организационные и другие) о результатах интеллектуальной деятельности в научно-технической сфере и о способах осуществления профессиональной деятельности, имеющие действительную или потенциальную коммерческую ценность вследствие неизвестности их третьим лицам, если к таким сведениям у третьих лиц нет свободного доступа на законном основании и обладатель таких сведений принимает разумные меры для соблюдения их конфиденциальности, в том числе путём введения режима коммерческой тайны." (Гражданский кодекс РФ. Глава 75. http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_64629/185ffcdbd35b3874a436f9bf6c66f2fe28d2642e/)
   А вообще правомерно говорить о целом рынке информационных услуг и продуктов.
   "Данный рынок сформировался к середине 60-х годов и, несмотря на то, что его часто отождествляют с информационным рынком, их следует различать. В отличие от рынка собственно информации и знаний, на данном рынке представлена не сама информация, которая в настоящее время рассматривается в качестве важнейшего ресурса развития общественного производства, позволяющего некоторым авторам называть новую стадию развития экономики - информационной, а услуги и продукты, обеспечивающие часть функций обращения информации в обществе (другие функции реализуются, например, такими отраслями материального производства, как связь или полиграфия, а также различными подразделениями непроизводственной сферы или сферы услуг, такими как образование, научная и деловая коммуникация, консультирование и т.п.) и он представляется лишь одним из подразделений инфраструктуры информационного сектора современной экономики.
   Информационный сектор экономики, сформировался как самостоятельное подразделение общественного производства еще в период со второй половины XIX по первую половину XX века для обеспечения нормального функционирования и развития четырех макросекторов, выделяемых в развитом рыночном хозяйстве: потребительских товаров и услуг, средств производства, труда, денег и ценных бумаг. Со второй половины прошлого века, как отметил Д.Белл, знание в записанном виде (то есть в виде информации) стало превалировать над эмпиризмом и непосредственно использоваться во всех сферах именно как теоретическое знание. При этом информационный сектор превратился в ведущий сектор общественного производства, а развитие экономики и общества на основе всемерного использования потенциала, заключенного в теоретическом знании (Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М., 1999. - с. 25.), представленном в виде информации, стало фундаментальным тезисом, позволившим сделать заключение о начале перехода общественно-экономической формации на новую стадию развития - постиндустриальное или постэкономическое общество (Иноземцев В.Л. Наука, личность и общество // Российский химический журнал, N 6,1999.)...
   Рынок информационных услуг и продуктов можно определить как совокупность экономических, правовых и организационных отношений по торговле (продаже и покупке) услуг между поставщиками (продавцами) и потребителями (покупателями), которая характеризуется определенной номенклатурой услуг, условиями и механизмами их предоставления и ценами...
   Информационная деятельность выделилась из научной деятельности и деятельности по политическому и хозяйственному управлению как одно из направлений разделения интеллектуального труда и специализации в нематериальной сфере для выполнения части рутинных функций еще в доэкономическую эпоху и в различных странах...
   Вплоть до достижения индустриальным обществом определенного уровня развития, когда информация ещё не влияла непосредственно или влияла недостаточно (не в качестве ведущего фактора) на производительность общественного труда, существенная часть деловой и коммерческой информации поступала в общественное производство хотя и в отфильтрованном и сгруппированном виде, но через широкоадресные каналы - в основном через печатные источники (книги и периодику) - прежде всего универсальные СМИ.
   Уже с конца XVIII века при резком расширении сферы деятельности с развитием заморской торговли, внимание бизнеса стала привлекать не только НТИ и другие виды информации для специалистов, но и специальная деловая и коммерческая информация и деловые новости, Постоянно повышалась роль газет в качестве источников такой информации, В первой половине XIX века появились специальные деловые газеты, рассчитанные на деловое сообщество в качестве основного потребителя.
   С этого времени сформировались и принципы издания газет, рассчитанных на предпринимателя, часть которых дожила до настоящего времени (например, в виде девиза газеты "New York Times" - "вся информация достойна изложения")...
   Специализированные деловые газеты (или соответствующие разделы в газетах общей социально-политической направленности), являясь частью информационного сектора экономики не относятся к информационной деятельности и не являются информационными услугами и продуктами, однако, имеющаяся в них деловая и коммерческая информация, в сочетании с новыми возможностями связи (в частности, появлением регулярной почты и телеграфа, как первой информационной технологии, обеспечивающий передачу информации немедленно, в режиме "он-лайн") стали основой для появления информационных услуг и продуктов и становления их рынка...
   У бизнеса возникли новые информационные потребности в деловой и коммерческой информации, которые не могли быть удовлетворены существующими источниками информации и видами информационных услуг и продуктов... Ответом на эти потребности стали услуги доступа к оперативной биржевой информации с использование телеграфа в виде тикерной ленты, содержащей котировки акций и ставки по привлечению и размещению финансовых ресурсов, доступной в режиме он-лайн прямо с биржи или через специальные службы биржевой информации и услуги в области коммерческой информация об участниках рынка в виде справок с указанием основных реквизитов (места регистрации, адреса, владельцев и т.п.) и кредитного рейтинга, присваиваемого специальными агентствами - своего рода интегрального показателя надежности партнера или заемщика, определяемого на основе унифицированного набора финансовых и других данных по стандартной процедуре,
   Следует отметить, что данные информационные услуги и продукты первоначально, с момента своего возникновения, были платными и подготавливались и оказывались на рыночных основах и через рынок информационных услуг и продуктов по высоким ценам, основывающимся не только и не столько на стоимостных факторах (оплата затрат на подготовку и доставку по каналам связи), но и предельной полезности, т.к. использование этой информации и информационных услуг и продуктов в деловой практике давало немедленный и осязаемый эффект, часть которого уплачивалась через рынок информационных услуг и продуктов информационным службам.
   Наиболее яркое проявление преобладания роли полезности и потенциала эффекта от использования информации в цене информации и информационных услуг и продуктов над стоимостными факторами при обмене на рынке информационных услуг и продуктов можно наблюдать в случае информации, являющейся коммерческой тайной. Для коммерческой тайны и информационных услуг и продуктов с ней связанных стоимость, как правило, вообще не имеет значения, т.к. формирует ничтожно малую часть цены. Вместе с тем сегмент коммерческой тайны, появившейся значительно позже сегмента политической тайны (существовавшей в любой цивилизации и на любом уровне ее развития), в существенном объеме можно отнести к так называемой "серой" составляющей рынка информационных услуг и продуктов, который так и остался неразвитым и ограниченным узким кругом потенциальных потребителей, как правило, большими компаниями.
   С появлением на рынке информационных услуг и продуктов служб биржевой и коммерческой информации в информационной деятельности начались процессы обобществления, сначала на национальном, а затем и на международном уровнях. В результате этих процессов, вызвавших концентрацию подготовки информационных услуг и продуктов и их оказания, уже к началу XX века на данном секторе рынка информационных услуг и продуктов доминировало лишь несколько компаний, крупных даже по меркам того времени и работающих полностью на рыночных принципах...
   Зарождение рынка информации для специалистов (прежде всего НТИ) и соответствующего сектора рынка информационных услуг и продуктов также находилось под влиянием повышения роли знаний и информации в качестве решающего фактора экономического роста, т.е. с расширением использования информационных ресурсов в бизнесе. При этом, значение традиционных "факторов производства" - земля (т.е. природные ресурсы), рабочая сила и капитал - не исчезало, но приобрело второстепенную роль. Эти ресурсы можно получать, причем без особого труда, если имеются необходимые знания. Знание в новом его понимании означало реальную полезную силу, средство достижения социальных и экономических результатов. Уже к концу XIX века все возрастающая часть информационных услуг и продуктов в области информации для специалистов, оказываемых вне библиотек, стала оказываться на рыночных условиях." (Родионов И.И. Формирование и развитие рынка информационных услуг и продуктов в условиях глобализации. М. 2002. dl1.lib.ua-ru.net/files/dfd/480/82945.doc).
   Однако, в данный момент нас интересует не столько подробности зарождения и развитие рынка информационных услуг (к нему мы вернёмся позже), сколько его влияние на систему общественно-экономических отношений.
   Вторым и, наверное, главнейшим выводом из всего вышеизложенного является то, что ИНФОРМАЦИЯ СТАЛА ТОВАРОМ!
  
   И сразу же можно сделать ещё один вывод, что в капиталистическом обществе появилась ещё одна, всё более и более возрастающая разновидность пролетариата - "инженеры" (куда, как мы уже упоминали, входят научно и инженерно-технические работники). Причём, с развитием промышленного производства эта группа начинает играть всё более возрастающую, если не главенствующую роль!
   Это явление уже давно было отмечено западными экономистами и социологами.
   "Пожалуй, нет такого человека, который хотя бы краем уха не слышал о так называемых "белых" или "синих воротничках" - работниках неких сфер деятельности. А в каких именно делах они компетентны? Разбираемся.
   Как оказывается, кроме белых и синих воротничков, существуют розовые и золотые, о которых знают уж совсем немногие. Однако, обо всём по порядку.
   Итак, "белыми воротничками" (от английского white-collar workers - буквально "работники с белыми воротничками") - называют людей, занимающихся, как правило, умственным трудом, к ним относят врачей, юристов, банковских служащих, менеджеров и тому подобное. Им противопоставляются синие воротнички - (от английского blue-collar workers - "работники с синими воротничками") - рабочий класс, квалифицированные рабочие, занимающиеся физическим трудом, их заработная плата в среднем ниже, чем у "белых воротничков" и, в отличие от последних, сдельная, а не определённая ставкой.
   Как бы то ни было, разделение на "белые" и "синие воротнички" - в значительной степени условное, поскольку некоторые категории работников, теоретически относящиеся к "белым", исполняют обязанности, обычно выполняемые "синими".
   Происхождение названия этих двух категорий трудящихся очевидно: занятые физическим трудом люди надевают тёмную одежду, пятна от работы на которой будут незаметны, не то что на белой, которую могут носить люди, которым испачкаться грозит разве что в офисной пыли. Ну, а коль скоро в капиталистических странах рабочие костюмы шили именно из ткани синего цвета, то отсюда и определение.
   Розовыми воротничками, по аналогии, стали называть обслуживающий персонал и работников, не требующих высокой квалификации - секретарей, официантов, сиделок, нянь, флористов, дизайнеров интерьера и так далее.
   Наконец, золотые воротнички... Нет, они так называются не потому что все поголовно ходят в золотых рубашках, просто словом "золотой" обозначен их статус: это высококвалифицированные ученые и специалисты, которые успешно применяют свои знания в области предпринимательства с целью личного обогащения." (Лисовский Е. Разноцветные воротнички. http://newslab.ru/article/198383).
   "Воротнички Белые, Серые, Синие, Голубые - обозначение, принятое в западной социологии для различных категорий лиц наемного труда. Белые воротнички - работники умственного труда, служащие, чиновники, работники аппарата управления, менеджеры, инженерно-технический персонал; серые - работники отраслей социальной инфраструктуры, сферы обслуживания; синие, голубые - рабочие, занятые физическим трудом, преимущественно на крупных предприятиях." (Словарь бизнес-терминов. Академик.ру. 2001. http://dic.academic.ru/dic.nsf/business/2541).
   Сразу же следует оговориться, что западные исследователи применяют термин "белый воротничок" не только к научным и инженерно-техническим работникам, а вообще ко всем наёмным работникам, занимающимся умственным трудом, предполагающим хранение, использование и обработку информации: служащим, чиновникам, администраторам, менеджерам. То есть не только к "инженерам", но так же ко всем видам конторского труда (бухгалтерский учёт, документооборот, управление и т.п.).
  
   И что? Неужели "основоположники" марксизма-ленинизма не заметили, что так называемы "пролетариат" не однороден?
   Ну хорошо, допустим при Марксе и Энгельсе "инженеры" ещё не играли в производстве ведущей роли, или она не была достаточно заметна, хотя в своём "Манифест Коммунистической партии" они пишут: "Буржуазия лишила священного ореола все роды деятельности, которые до тех пор считались почётными и на которые смотрели с благоговейным трепетом. Врача, юриста, священника, поэта, человека науки она превратила в своих платных наемных работников." (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 4., стр. 425. http://libelli.ru/marxism/me_ss2.htm).
   Ленин в своих "Тетрадях по империализму" так же отмечает, что "тресты... держат у себя на службе так называемых developing engineers (инженеров для развития техники), задачей которых является изобретать новые приёмы производства и испытывать технические улучшения. Стальной трест платит своим инженерам и рабочим высокие премии за изобретения, способные повысить технику предприятия или уменьшить издержки" (Ленин В.И., Полн. собр. соч., 5 изд., т. 28, с. 89. http://uaio.ru/vil/vilall.htm).
   "Фредерик У. Тэйлор. "Управление предприятием" ("Shop menagement") (перевод и дополнения Валлихса). 2-е издание. Берлин, 1912...
   "Система функций" мастеров:
   I) в мастерской
   1. Мастера-наладчики работы (самая работа)
   2. Мастера, регулирующие скорость работы
   3. Контролеры (приемщики)
   4. Мастера-надзиратели за общим порядком и ремонтом (порядок).
   II) в бюро
   1. Распределяющие работу (распределение)
   2. Раздатчики (раздача работы)
   3. Нормировщики и таксаторы
   4. Надзиратели за общим порядком (общий надзор),
   Ошибочно мнение, что фабрика работает тем лучше, чем меньше в ней "непродуктивных" работников (продуктивные = физический труд; "непродуктивные" = надзиратели etc., мастера etc.). Наоборот.
   с. 50 (ї 133 (281-3)). Лучшие фабрики 1 "непродуктивный" на 6-7 продуктивных. Худшие - 1 "непродуктивный" на 11 продуктивных.
   с. 63. Валлихс в превосходной "Тэбор мэнюфэкчуринг компани" (около 100 рабочих; делают инструменты и литейные машины) нашел 1 служащего на 3 рабочих!!!...
   Еще пример: осмотр и чистка котлов. Автор поручил ассистенту изучить дело. Он был новичок и не сделал ничего. Автор сам лично произвел работу, следя за временем. Оказалось, что много времени теряется, ибо работу производят в "неестественном положении" (99). Были сделаны "защитные подушки для прикрепления на локтях, коленях и бедрах и предусмотрены специальные инструменты для отдельных работ" и т. д. и т. д. (100).
   "Над всем этим предписанием" (много страниц: как вести дело, т. е. работу), "когда оно впервые было введено в употребление, много смеялись"... Итог: плата за осмотр и чистку группы котлов в 300 лошадиных сил упала с 250 марок до 44 марок!!!...
   Дипломированный инженер Рудольф 3ейберт. "Из практики системы Тэйлора". Берлин, 1914.
   Автор провел 8 месяцев в изучении особенно "Тэбор мэнюфэкчуринг компани" (Филадельфия) и обещает подробное практическое описание.
   с. 6: "Знатоки германских и американских условий признают без обиняков, что в отношении экономного использования материала германская промышленность ушла далеко вперед по сравнению с американской, но, напротив, в отношении экономного применения человеческой рабочей силы Германии еще многому надо поучиться у Соединенных Штатов" (7)...
   с. 30: "5 лет" "в среднем" длится реформа Тэйлора: "Тэбор мэнюфэкчуринг компани" "грозил крах" под тяжестью расходов на введение системы Тэйлора.
   Промышленная компания Тэбора основана в 1890-х годах. В 1904 г. была стачка (на 1/2 выигранная). Дела шли плохо. Тэйлор предложил дать денег, чтобы стать организатором (32). Сошлись.
   Через 5 лет:
   увеличение производства на 80%
   уменьшение издержек на 30%
   увеличение заработной платы на 25%
   в 1912 г.
   45 рабочих (33)
   48 (!!sic!!!) чиновников и мастеров ((обычно 1 : 3)) (clerks) (конторщиков, служащих и мастеров)." (там же стр. 126 - 131).
   И какие же выводы делает "вождь мирового пролетариата" из всего вышеизложенного? Да никаких!
   Только несколько язвительных комментариев:
   "..."возможность стать мастером или старшим рабочим стала значительно более частой, ибо при новых условиях требуется большее число этих должностей" (75).
   (подманивание и подкуп рабочих переводом в мастерки)" (там же, с. 128).
   "обычно повышение заработка на 1/3, чем рабочий получает
   то, что "он ведь уже сам по себе (если + 1/3) стоит на экономической ступени довольно хорошо оплачиваемого среднего торговца или техника" (22)...
   обуржуазить!" (там же, с. 131).
   Кого "обуржуазить"?! Рабочих? Пролетариев? "Гениально"!
   Не менее показательны и другие его "перлы":
   "Товарищи представители спартаковцев на съезде, здесь в Москве, рассказали нам, что в западной Германии, где более всего развита промышленность, где больше всего влияние спартаковцев среди рабочих, что хотя спартаковцы там еще не победили, но на очень многих самых крупных предприятиях инженеры, директора приходили к спартаковцам и говорили: "Мы пойдем с вами". У нас этого не было. Очевидно, там более высокий культурный уровень рабочих, большая пролетаризированность технического персонала, может быть, целый ряд других причин, которых мы не знаем, создали такие отношения, которые несколько отличны от наших.
   Во всяком случае здесь для нас одно из главных препятствий к дальнейшему движению вперед. Нам надо сейчас же, не ожидая поддержки от других стран, немедленно и сейчас же поднять производительные силы. Сделать это без буржуазных специалистов нельзя. Это надо раз навсегда сказать. Конечно, большинство этих специалистов насквозь проникнуто буржуазным миросозерцанием. Их надо окружить атмосферой товарищеского сотрудничества, рабочими комиссарами, коммунистическими ячейками, поставить их так, чтобы они не могли вырваться, но надо дать им возможность работать в лучших условиях, чем при капитализме, ибо этот слой, воспитанный буржуазией, иначе работать не станет. Заставить работать из-под палки целый слой нельзя, - это мы прекрасно испытали. Можно заставить их не участвовать активно в контрреволюции, можно устрашить их, чтобы они боялись руку протянуть к белогвардейскому воззванию. На этот счет у большевиков действуют энергично. Это сделать можно, и это мы делаем достаточно. Этому мы научились все. Но заставить работать целый слой таким способом невозможно...
   Расстройство транспорта, расстройство промышленности и земледелия подрывают самое существование Советской республики. Тут мы должны идти на самые энергичные меры, напрягающие до последней степени все силы страны. По отношению к специалистам мы не должны придерживаться политики мелких придирок. Эти специалисты - не слуги эксплуататоров, это - культурные деятели, которые в буржуазном обществе служили буржуазии и про которых все социалисты всего мира говорили, что в пролетарском обществе они будут служить нам. В этот переходный период мы должны дать им как можно более хорошие условия существования. Это будет лучшая политика, это будет самое экономное хозяйничание." (Ленин В.И., Полн. собр. соч., 5 изд., т. 38, с. 166 - 167. http://uaio.ru/vil/vilall.htm).
   "Если все наши руководящие учреждения, т. е. и компартия, и Соввласть, и профсоюзы, не достигнут того, чтобы мы как зеницу ока берегли всякого спеца, работающего добросовестно, с знанием своего дела и с любовью к нему, хотя бы и совершенно чуждого коммунизму идейно, то ни о каких серьезных успехах в деле социалистического строительства не может быть и речи. Мы еще не скоро сможем осуществить, но во чтобы то ни стало должны осуществить то, чтобы спецам, как особой социальной прослойке, которая останется особой прослойкой впредь до достижения самой высокой ступени развития коммунистического общества, жилось при социализме лучше, чем при капитализме, в отношении и материальном и правовом, и в деле товарищеского сотрудничества с рабочими и крестьянами, и в отношении идейном, т. е. в отношении удовлетворения своей работой и сознания ее общественной пользы при независимости от корыстных интересов класса капиталистов. Никто не согласится признать поставленным сколько-нибудь сносно такое ведомство, в котором не ведется планомерно поставленной и дающей практические результаты работы по всестороннему обеспечению спецов, поощрению лучших из них, защиты и охраны их интересов и т. д. Профсоюзы должны вести всю работу всех этих видов (или систематически участвовать в соответственной работе всех ведомств) не с точки зрения интересов данного ведомства, а с точки зрения интересов труда и нархозяйства в целом. На профсоюзы ложится в отношении спецов самая тяжелая и трудная работа повседневного воздействия на наиболее широкие массы трудящихся, чтобы создавать правильные взаимоотношения их к спецам; и только такая работа способна дать действительно серьезные практические результаты." (Ленин В.И., Полн. собр. соч., 5 изд., т. 44, с. 350 - 351. http://uaio.ru/vil/vilall.htm).
   Всё те же бредни о пресловутой "прослойке". Не отстаёт от учителя и Сталин:
   "Фейхтвангер. Хотел бы спросить, что означает Ваше определение интеллигенции как межклассовой прослойки в докладе о Конституции СССР. Некоторые думают, что интеллигенция не связана ни с одним классом, имеет меньше предрассудков, большую свободу суждения, но зато меньше прав. Как говорил Гете - действующий не свободен, свободен только созерцающий.
   Сталин. Я изложил обычное марксистское понимание интеллигенции. Ничего нового я не сказал, класс - общественная группа людей, которая занимает определенную стойкую, постоянную позицию в процессе производства. Рабочий класс производит все, не владея средствами производства. Капиталисты - владеют капиталом. Без них, при капиталистическом строе, производство не обходится. Помещики владеют землей - важнейшим средством производства. Крестьяне владеют малыми клочками земли, арендуют ее, но занимают в сельском хозяйстве определенные позиции. Интеллигенция - обслуживающий элемент, не общественный класс. Она сама ничего не производит, не занимает самостоятельного места в процессе производства. Интеллигенция есть на фабриках и заводах - служит капиталистам. Интеллигенция есть в экономиях и имениях - служит помещикам. Как только интеллигенция начинает финтить - ее заменяют другими. Есть такая группа интеллигенции, которая не связана с производством, как литераторы, работники культуры. Они мнят себя "солью земли", командующей силой, стоящей над общественными классами. Но из этого ничего серьезного получиться не может. Была в России в 70-х годах прошлого столетия группа интеллигенции, которая хотела насиловать историю и, не считаясь с тем, что условия для республики не созрели, пыталась втянуть общество в борьбу за республику. Ничего из этого не вышло. Эта группа была разбита - вот вам самостоятельная сила интеллигенции!
   Роль интеллигенции - служебная, довольно почетная, но служебная. Чем лучше интеллигенция распознает интересы господствующих классов и чем лучше она их обслуживает, тем большую роль она играет. В этих рамках и на этой базе ее роль серьезная.
   Следует ли из всего этого, что у интеллигенции должно быть меньше прав?
   В капиталистическом обществе следует. В капиталистическом обществе смотрят на капитал - у кого больше капитала, тот умнее, тот лучше, тот располагает большими правами. Капиталисты говорят: интеллигенция шумит, но капитала не имеет. Поэтому интеллигенция там не равноправна. У нас совершенно иначе.
   Если в капиталистическом обществе человек состоит из тела, души и капитала, то у нас человек состоит из души, тела и способностей трудиться. А трудиться может всякий: обладание капиталом у нас привилегий не дает, а даже вызывает некоторое раздражение. Поэтому интеллигенция у нас полностью равноправна с рабочими и крестьянами. Интеллигент может развивать все свои способности, трудиться так же, как рабочий и крестьянин." (Беседа Сталина с Лионом Фейхтвангером, 8 января 1937 года, https://nstarikov.ru/blog/16642)
   Таким образом, что мы видим? Что "вожди" и "учитиля" то ли в силу своей ограниченности, то ли зашоренности догматами марксизма ни черта не смыслят ни в роли "инженеров" в современном им производстве, ни в роли и месте разного рода управленцев и чиновников - "белых воротничков"!
   Здесь бы надо сказать несколько слов о менеджменте - управлении производством, включающее в себя разработку и создание (организацию), максимально эффективное использование (управление) и контроль социально-экономических систем. Но об этом чуть позже.
   Пока же следует констатировать, что "штурманы будущей бури" взялись строить новое общество, кроме своих бредовых идей имея весьма смутное представление, как оно вообще должно быть устроено! И что же из этого вышло?
  
  
   Глава 4.
   Социализм в СССР и других странах. А был ли он построен?
  
   5 декабря 1936 г. Чрезвычайный VIII Всесоюзный съезд Советов, созванный "ввиду особой важности" вопроса, принял текст новой Советской Конституции. Ее утверждению предшествовало многомесячное "всенародное" обсуждение, в котором приняло участие 55 % взрослого населения страны. Всего в процессе обсуждения было предложено около двух миллионов различных поправок и дополнений.
   "Каковы же те изменения в жизни СССР, которые осуществились за период от 1924 года до 1936 года и которые должна была отразить Конституционная Комиссия в своем проекте Конституции?..
   Если мы имели тогда первый период нэпа, начало нэпа, период некоторого оживления капитализма, то мы имеем теперь последний период нэпа, конец нэпа, период полной ликвидации капитализма во всех сферах народного хозяйства.
   Начать хотя бы с того, что наша промышленность выросла за этот период в гигантскую силу. Теперь уже нельзя назвать ее слабой и технически плохо оснащенной. Наоборот, она базируется теперь на новой, богатой современной технике с сильно развитой тяжелой индустрией и еще более развитым машиностроением. Самое же главное в том, что капитализм изгнан вовсе из сферы нашей промышленности, а социалистическая форма производства является теперь безраздельно господствующей системой в области нашей промышленности. Нельзя считать мелочью тот факт, что наша нынешняя социалистическая индустрия с точки зрения объема продукции превосходит индустрию довоенного времени более чем в семь раз.
   В области сельского хозяйства вместо океана мелких единоличных крестьянских хозяйств с их слабой техникой и засилием кулака мы имеем теперь самое крупное в мире машинизированное, вооруженное новой техникой производство в виде всеобъемлющей системы колхозов и совхозов. Всем известно, что кулачество в сельском хозяйстве ликвидировано, а сектор мелких единоличных крестьянских хозяйств с его отсталой средневековой техникой занимает теперь незначительное место, причем удельный вес его в сельском хозяйстве в смысле размера посевных площадей составляет не более 2 - 3 процентов. Нельзя не отметить тот факт, что колхозы имеют сейчас в своем распоряжении 316 тысяч тракторов мощностью в 5 миллионов 700 тысяч лошадиных сил, а вместе с совхозами имеют свыше 400 тысяч тракторов мощностью в 7 миллионов 580 тысяч лошадиных сил.
   Что касается товарооборота в стране, то купцы и спекулянты изгнаны вовсе из этой области. Весь товарооборот находится теперь в руках государства, кооперации и колхозов. Народилась и развилась новая, советская торговля, торговля без спекулянтов, торговля без капиталистов.
   Таким образом, полная победа социалистической системы во всех сферах народного хозяйства является теперь фактом.
   А что это значит?
   Это значит, что эксплуатация человека человеком уничтожена, ликвидирована, а социалистическая собственность на орудия и средства производства утверждена как незыблемая основа нашего советского общества.
   В результате всех этих изменений в области народного хозяйства СССР мы имеем теперь новую, социалистическую экономику, не знающую кризисов и безработицы, не знающую нищеты и разорения и дающую гражданам все возможности для зажиточной и культурной жизни,
   Таковы в основном изменения, происшедшие в области нашей экономики за период от 1924 года до 1936 года.
   Сообразно с этими изменениями в области экономики СССР изменилась и классовая структура нашего общества.
   Класс помещиков, как известно, был уже ликвидирован в результате победоносного окончания гражданской войны. Что касается других эксплуататорских классов, то они разделили судьбу класса помещиков. Не стало класса капиталистов в области промышленности. Не стало класса кулаков в области сельского хозяйства. Не стало купцов и спекулянтов в области товарооборота. Все эксплуататорские классы оказались, таким образом, ликвидированными.
   Остался рабочий класс.
   Остался класс крестьян.
   Осталась интеллигенция." (Сталин И.В. Cочинения. Т. 14. М.: Издательство "Писатель", 1997. С. 121-122. http://grachev62.narod.ru/stalin/t14/t14_40.htm).
   Соответственно Глава I Конституции гласила:
   "Статья 1. Союз Советских Социалистических Республик есть социалистическое государство рабочих и крестьян.
   Статья 2. Политическую основу СССР составляют Советы депутатов трудящихся, выросшие и окрепшие в результате свержения власти помещиков и капиталистов и завоевания диктатуры пролетариата.
   Статья 3. Вся власть в СССР принадлежит трудящимся города и деревни в лице Советов депутатов трудящихся.
   Статья 4. Экономическую основу СССР составляют социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность на орудия и средства производства, утвердившиеся в результате ликвидации капиталистической системы хозяйства, отмены частной собственности на орудия и средства производства и уничтожения эксплуатации человека человеком.
   Статья 5. Социалистическая собственность в СССР имеет либо форму государственной собственности (всенародное достояние), либо форму кооперативно-колхозной собственности (собственность отдельных колхозов, собственность кооперативных объединений).
   Статья 6. Земля, ее недра, воды, леса, заводы, фабрики, шахты, рудники, железнодорожный, водный и воздушный транспорт, банки, средства связи, организованные государством крупные сельскохозяйственные предприятия (совхозы, машинно-тракторные станции и т.п.), а также коммунальные предприятия и основной жилищный фонд в городах и промышленных пунктах являются государственной собственностью, то есть всенародным достоянием.
   Статья 7. Общественные предприятия в колхозах и кооперативных организациях с их живым и мертвым инвентарем, производимая колхозами и кооперативными организациями продукция, равно как их общественные постройки составляют общественную, социалистическую собственность колхозов и кооперативных организаций." (Конституция (основной закон) Союза Советских Социалистических Республик. Утверждена Чрезвычайным VIII съездом Советов Союза ССР 5 декабря 1936 года (с последующими изменениями и дополнениями) http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/cnst1936.htm).
   Однако, эта Конституция Советской России была не единственной, ей предшествовали Конституции 1918 и 1924 годов.
   "Каждая Советская Конституция отражает исторические этапы развития советского общества и государства. Конституция РСФСР 1918 г. - первый в мире Основной Закон социалистического государства - подвела итоги борьбы народных масс в Великой Октябрьской социалистической революции за свержение ига эксплуататоров, обобщила и закрепила опыт создания и упрочения Советской власти. Конституция СССР 1924 г. отразила факт образования Союза Советских Социалистических Республик, создала правовую основу для дальнейшего укрепления единства, дружбы и сотрудничества союзных республик, всех наций и народностей единого Советского государства. Конституция СССР 1936 г. отразила важный этап в развитии нашего общества и государства - ликвидацию эксплуататорских классов и частной собственности на средства производства, провозгласила построение основ социализма в СССР, принципы социалистического народовластия, ставшие основой последующей созидательной деятельности советского народа в решении задач коммунистического строительства.
   Конституция СССР 1977 г. законодательно закрепила новый исторический рубеж - построение в нашей стране развитого социалистического общества." (Конституция развитого социализма / Научный коммунизм. Словарь. Под редакцией академика А. М. Румянцева. Издание четвертое, дополненное. Москва. Издательство политической литературы. 1983 http://tapemark.narod.ru/kommunizm/077.html).
   Принятая 7 октября 1977 г. на внеочередной седьмой сессии Верховного Совета СССР, эта Конституция стала последней в истории Советского Союза. Помимо прочего, она провозглашала следующее:
   Продолжая свою созидательную деятельность, трудящиеся Советского Союза обеспечили быстрое и всестороннее развитие страны, совершенствование социалистического строя. Упрочились союз рабочего класса, колхозного крестьянства и народной интеллигенции, дружба наций и народностей СССР. Сложилось социально-политическое и идейное единство советского общества, ведущей силой которого выступает рабочий класс. Выполнив задачи диктатуры пролетариата, Советское государство стало общенародным. Возросла руководящая роль Коммунистической партии - авангарда всего народа.
   В СССР построено развитое социалистическое общество. На этом этапе, когда социализм развивается на своей собственной основе, все полнее раскрываются созидательные силы нового строя, преимущества социалистического образа жизни, трудящиеся все шире пользуются плодами великих революционных завоеваний.
   Это - общество, в котором созданы могучие производительные силы, передовая наука и культура, в котором постоянно растет благосостояние народа, складываются все более благоприятные условия для всестороннего развития личности.
   Это - общество зрелых социалистических общественных отношений, в котором на основе сближения всех классов и социальных слоев, юридического и фактического равенства всех наций и народностей, их братского сотрудничества сложилась новая историческая общность людей - советский народ.
   Это - общество высокой организованности, идейности и сознательности трудящихся - патриотов и интернационалистов.
   Это - общество, законом жизни которого является забота всех о благе каждого и забота каждого о благе всех.
   Это - общество подлинной демократии, политическая система которого обеспечивает эффективное управление всеми общественными делами, все более активное участие трудящихся в государственной жизни, сочетание реальных прав и свобод граждан с их обязанностями и ответственностью перед обществом.
   Развитое социалистическое общество - закономерный этап на пути к коммунизму.
   Высшая цель Советского государства - построение бесклассового коммунистического общества, в котором получит развитие общественное коммунистическое самоуправление. Главные задачи социалистического общенародного государства: создание материально-технической базы коммунизма, совершенствование социалистических общественных отношений и их преобразование в коммунистические, воспитание человека коммунистического общества, повышение материального и культурного уровня жизни трудящихся, обеспечение безопасности страны, содействие укреплению мира и развитию международного сотрудничества." (Конституция (основной закон) Союза Советских Социалистических Республик (принята на внеочередной седьмой сессии Верховного Совета СССР девятого созыва 7 октября 1977 г.) http://constitution.garant.ru/history/ussr-rsfsr/1977/red_1977/1549448/chapter/1/#block_100000).
   Таким образом, руководство Советского Союза констатировало построение "развитого" социализма в СССР, за которым закономерно должен был следовать уже непосредственно коммунизм. Но как обстояли дела в действительности? Был ли реально построен этот самый социализм?
   Выше уже приводились высказывания профессора Ю.И. Семёнова, который, хоть и позиционирует себя, как марксист, категорически отрицает социалистический характер произошедшей в России революции, тем не менее, называя её антикапиталистической. "Октябрьская революция была революцией социорно-освободительной, и в таком качестве она победила. Были уничтожены паракапиталистические отношения. Революция вырвала Россию из международной капиталистической системы, освободила ее от экономической и политической зависимости от Запада.". (Семенов Ю.И. Философия истории. М.: Современные тетради, 2003. http://scepsis.net/library/id_1949.html). Так же Семёновым отрицается и социалистический характер построенного в СССР общества, которое он называет "индустрополитаризмом".
   "После Октябрьской революции 1917 г. наряду с ортокапиталистической формацией и паракапиталистической параформацией на Земле стала существовать новая, некапиталистическая параформация - индустрополитарная, или неополитарная. И хотя этот новый общественный строй первоначально возник лишь в одной стране, но эта страна была столь велика и влияние ее на мировое историческое развитие было столь значительным, что это было равносильно появлению новой мировой системы. А после второй мировой войны, когда в результате целой серии антипаракапиталистических революций неополитарные порядки утвердились в значительном числе стран Европы и Азии, образовалась мировая система неополитарных социоисторических организмов в буквальном смысле слова." (Там же. http://scepsis.net/library/id_1949.html).
   Надо отметить, что в своих оценках Семёнов не одинок:
   "Сегодня, не считаясь ни с какими реалиями истории, многие люди считающие себя коммунистами упрямо утверждают, что скажем в Союзе 30-ых или 70-ых гг., был социализм. Ну не правда это! Ленин, осуществив в 1917, Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию - не утверждал, что в момент когда произошла Революция, в России установился социализм. Ленин, в отличие от Сталина, Зиновьева, Богданова и Троцкого понимал, что Революция - это всего-лишь политический акт. Строительство же социализма - это продолжительный и многолетий процесс, могущий длиться несколько поколений...
   Сталин, а за ним и Хрущёв с Брежневым - утверждая, что в их эпоху уже был построен социализм, попросту говоря вводили в заблуждение общественное мнение - как в самом СССР, так и за его пределами. С момента смерти Ленина в СССР не только не продолжилось строительство социализма, но и было отменено многое из того, что удалось добиться. Например, были отменены независимые и неподотчётные государству профсоюзы. Было отменено право свободной критики руководства партии со стороны масс. Был отменён принцип рабочей демократии, когда большинство членов руководства, а также рядовых членов ВКП(б) - это рабочие...
   По-моему, Сталин как админитратор и хозяйственник - был превосходным специалистом. Он сумел в кратчайшие сроки организовать строительство десятков заводов-гигантов. При нём началось строительство новых городов, часть из которых превратилась со временем в крупные промышленные и культурные центры (как например Комсомольск-на-Амуре в Хабаровском крае и Днепродзержинск в Днепропетровской области Украины). При Сталине была организована оборона страны, благодаря которой был разгромлен немецко-фашистский враг. В конце концов, при Сталине СССР превратился в мощную промышленную и военную державу. Поэтому, Сталина есть за что и хвалить.
   Но была ли его эпоха социалистической? Являются ли все те великие комсомольские и коммунистические стройки примерами социалистического строительства?
   Начнём с того, что после смерти Ленина все государственные, да и местные решения начали приниматься сверху. Если в первые годы Советской Власти существовали рабоче-крестьянские советы, принимавшие решения, а также осуществлявшие народный контроль за действиями государственных чиновников всех уровней, то с приходом Сталина (особенно начиная с 1928 года) принципу народовластия и принятию решений снизу был положен конец. С этого момента врата партии были настежь открыты перед бюрократами и чиновниками, занимавшими различные должности ещё при Николае Кровавом. Эти дармоеды, войдя в партию, тут же начали прибирать к своим поганым лапам все без исключения партийные структуры. В результате этого, к середине 30-ых, в руководстве ВКП(б) образовалось два лагеря: лагерь преданных марксистов-ленинистов во главе с Троцким (к тому моменту находившемся в вынужденной эмиграции) и лагерь бюрократов-ревизионистов с примкнувшими к ним бывшими революционерами. Во главе этого лагеря стояли Сталин, Эйхе (Председатель ЦК), Бухарин (год-два после этого расстрелянный после ссоры со Сталиным), Ежов, Ягода и другие...
   С убийства Кирова в СССР началась что ни на есть настоящая Гражданская Война между Сталиным и его сторонниками с одной стороны и сторонниками возврата к подлинным марксистско-ленинским методам - с другой стороны. Эта Гражданская война достигла своего апогея в период между 1936-39 гг., когда по обоюдным ложным доносам сталинистов на троцкистов, и троцкистов на сталинистов - органами НКВД были расстреляны и брошены в тюрьмы несколько миллионов человек. В этой кровавой бойне, развязанной сталинской бюрократией, погиб цвет тогдашнего коммунистического и рабочего движения. Расстреливались в основном люди, лично знавшие Ленина, или хотя бы бывшие приверженцами марксистско-ленинских методов работы. На алтарь внутрипартийной борьбы были положены Зиновьев с Каменевым, Рыков с Бухариным (тот самый, что в 28-ом вместе со Сталиным призывал к обогащению кулаков). В жертву этой излишней и никому не нужной борьбы были принесены и Бела Кун, и Гамарник (кстати, сталинист), и Якир (троцкист), и Тухачевский, и многие многие другие - как преданные коммунисты, так и сторонники сталинской бюрократии, не угодившие очередному бюрократу из НКВД.
   Борьба за власть 36-39 гг., привела к окончательному разгрому рабочей демократии в СССР. Победа была за бюрократией, не имевшей ничего общего с истинным марксизмом-ленинизмом. С этого момента, абсолютно все решения, принимаемые в СССР, принимались административно-принудительными методами. Ни одно решение о строительстве нового металлургического или машиностроительного завода, ни одно решение о строительстве новой гидоэлектростанции, ни одно решение об организации нового колхоза... Начиная 36-м, а кое-где ещё 33-м годами, ни одно из этих и других решений не принималось простыми рабочими и крестьянами. Все решения по развитию Советского хозяйства начали навязываться сверху, в большинстве случаев не считаясь с мнением масс...
   После окончания Великой Отечественной войны засилье бюрократического аппарата созданного Сталиным, продолжилось. Самое страшное - это то, что бюрократы отвечали за поставки продуктов питания, сельхозпродукцию, и другие товары первой необходимости. В виду того, что не было никакого общественного контроля за работой бюрократической системы, бюрократы всех уровней могли позволить себе беспощадно воровать те же колбасу, молокопродукты, обувь, галантерею, и т.д., при этом рассказывая народу сказки о каком-то неизвестно откуда взявшемся дефиците...
   Коррумпированность псевдосоветской бюрократии привела к тому, что если на протяжении 20-30-ых гг. в СССР был постоянный рост национального валового продукта, то после войны не только не удалось восстановить валовый продукт довоенной эпохи, но более того, он начал постоянно идти вниз. К началу 60-х резко сократился денежный фонд страны, вещь приведшая к проявлениям народного негодования среди рабочих на заводах, которые протестовали против ничем неоправданного снижения уровня жизни. Самый известный случай - это выступление рабочих в Новочеркасске (Ростовская область) в 1962 году. Тогда хрущёвская бюрократия для подавления восставших рабочих направила танки и бронетранспортёры. Чем это действо отлично от подавления рабочих выступлений в латиноамериканских странах, времён военной хунты?
   Итак, пришло время ответить на главный вопрос данного материала: был ли в конце концов построен в СССР социализм? С момента как не стало Ленина и бюрократия постепенно захватила власть в партии, началось постепенное, но уверенное, оттеснение рабочих от власти, а главное, от контроля за работой властных структур. Попросту говоря, в период между 24-39 гг., власть в стране была сосредоточена в руках у бюрократических и мелкобуржуазных элит, что ничем не отличает Союз сталинской эпохи, от кажем Англии, Франции или Скандинавии того же периода. Разница лишь в том, что в той же Скандинавии, боясь революций у себя на родине, рабочим были предоставлены все социальные права, предоставления которых они требовали. В целом же, ситуация в сталинистском Союзе и капиталистической Европе была схожей более чем на сто процентов. И тут и там власть принадлежала элитам. И тут и там была та или иная форма парламентской системы, где у простого народа не было никакого влияния.
   Так что СССР, начиная с внутрипартийной Гражданской Войны 1936-39 гг., не был социалистическим государством. Это было государство с государственным капитализмом, когда вместо частного собственника владельцем имущества и природных ресурсов выступал бюрократический госаппарат. Этот аппарат не был подконтролен народу. Любого чиновника (особенно при Брежневе) можно было купить за бутылку водки или палку копчёной колбасы." (Удалось ли построить социализм в СССР? http://forum-msk.org/stalin/1250459.html).
   Вообще-то таких высказываний можно привести немало.
   "До сих пор большинство граждан бывшего СССР полагает, будто они жили в социалистическом обществе. Хотя сам Ленин и все последовательные марксисты никогда не считали, что в СССР построен социализм. Но сталинисты хорошо постарались: в 1930-х годах они превратили коммунистических оппозиционеров в лагерную пыль, а затем десятилетиями граждане "страны победившего социализма" не знали никакой другой точки зрения, кроме официальной. Такими методами создавалась величайшая мистификация XX века... 
   И если Ленин и другие марксисты считали, что экономическим строем СССР был государственный капитализм, и что социализм будет возможен только после победы революции в мировом масштабе, то сталинисты всех мастей и времен напротив, утверждают, будто тоталитарная эксплуататорская система, созданная под руководством "отца народов" и есть "социализм". 
   Согласно марксизму, социализм - это бесклассовое и безгосударственное общество, в котором свобода каждого есть условие свободы всех. Этого в СССР никогда не было." ("Крамола", http://revkramola.blogspot.ru/2014/05/blog-post.html).
   Профессор А.В. Бузгалин определяет построенное в СССР общество, как "мутантный социализм - это тупиковый в историческом смысле слова вариант общественной системы, находившейся в начале общемирового переходного периода от царства необходимости (в частности, капитализма) к царству свободы (коммунизму); это общественная система, выходящая за рамки капитализма, но не образующая строя, служащего основанием для последующего движения к коммунизму. В то же время эта система впервые в истории человечества в массовом масштабе генерировала ростки ассоциированного социального творчества ("живого творчества народа") и идеальный образ (теоретико-художественный идеал) будущего, коммунизма (теория социализма и советская культура как идеальные прообразы будущего были именно так восприняты практически, в реальном образе жизни большинством населения)." (Бузгалин А.В., Колганов А.И. 10 мифов об СССР. М: Издательство Эксмо, 2010 г. https://public.wikireading.ru/47940).
  
   Как видим, единого мнения на этот счёт нет. То есть, исследователи понимают, что построенный в СССР "социализм" какой-то "не такой", но дать ему более-менее чёткого определения не могут. Так что же в Советском Союзе "строили, строили и, наконец, построили"?
   Придётся взять на себя этот нелёгкий труд!
   Но прежде, чем подробно рассмотреть процесс так называемого "социалистического строительства", отступим немного назад, чтобы понять, с чего же всё началось. Для этого обратимся опять к рисунку 38. Как отмечалось выше, в нём мало общего с рисунками 32 и 35. Но так ли это?
   Чтобы разобраться в этом, обратимся к работам В.И. Ленина посвящённым империализму, важнейшей из которых можно назвать "Империализм, как высшая стадия капитализма".
   "Империализм (франц. imperialisme, англ. imperialism, нем. Imperialismus, от лат. imperium - власть, господство) - монополистический капитализм, высшая и последняя стадия капитализма, канун социалистической революции." (Большая советская энциклопедия, БСЭ. 2012, https://slovar.cc/enc/bse/1999135.html).
   "Ни Маркс, ни Энгельс не дожили до империалистской эпохи всемирного капитализма, которая начинается не раньше как в 1898-1900 годах. Но особенностью Англии было уже с половины XIX века то, что по крайней мере две крупнейшие отличительные черты империализма в ней находились налицо: (1) необъятные колонии и (2) монопольная прибыль (вследствие монопольного положения на всемирном рынке). В обоих отношениях Англия была тогда исключением среди капиталистических стран." (Ленин В.И. Империализм и раскол социализма / Полное собрание сочинений. Издание пятое. Том 30. М., 1962. С. 170. http://uaio.ru/vil/vilall.htm).
   "Империализм вырос как развитие и прямое продолжение основных свойств капитализма вообще. Но капитализм стал капиталистическим империализмом лишь на определённой, очень высокой ступени своего развития, когда некоторые основные свойства капитализма стали превращаться в свою противоположность, когда по всей линии сложились и обнаружились черты переходной эпохи от капитализма к более высокому общественно-экономическому укладу. Экономически основное в этом процессе есть смена капиталистической свободной конкуренции капиталистическими монополиями... Монополии, вырастая из свободной конкуренции, не устраняют её, а существуют над ней и рядом с ней, порождая этим ряд особенно острых и крутых противоречий, трений, конфликтов. Монополия есть переход от капитализма к более высокому строю.
   Если бы необходимо было дать как можно более короткое определение империализма, то следовало бы сказать, что империализм есть монополистическая стадия капитализма. Такое определение включало бы самое главное, ибо, с одной стороны, финансовый капитал есть банковый капитал монополистически немногих крупнейших банков, слившийся с капиталом монополистических союзов промышленников; а с другой стороны, раздел мира есть переход от колониальной политики, беспрепятственно расширяемой на незахваченные ни одной капиталистической державой области, к колониальной политике монопольного обладания территорией земли, поделённой до конца.
   Но слишком короткие определения хотя и удобны, ибо подытоживают главное, - всё же недостаточны, раз из них надо особо выводить весьма существенные черты того явления, которое надо определить. Поэтому, не забывая условного и относительного значения всех определений вообще, которые никогда не могут охватить всесторонних связей явления в его полном развитии, следует дать такое определение империализма, которое бы включало следующие пять основных его признаков: 1) концентрация производства и капитала, дошедшая до такой высокой ступени развития, что она создала монополии, играющие решающую роль в хозяйственной жизни; 2) слияние банкового капитала с промышленным и создание, на базе этого "финансового капитала", финансовой олигархии; 3) вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров, приобретает особо важное значение; 4) образуются международные монополистические союзы капиталистов, делящие мир, и 5) закончен территориальный раздел земли крупнейшими капиталистическими державами. Империализм есть капитализм на той стадии развития, когда сложилось господство монополий и финансового капитала, приобрёл выдающееся значение вывоз капитала, начался раздел мира международными трестами и закончился раздел всей территории земли крупнейшими капиталистическими странами." (В.И. Ленин. Империализм, как высшая стадия капитализма. / Полное собрание сочинений. изд. 5, т. 27, с. 385 - 387. http://uaio.ru/vil/vilall.htm).
   "Империализм есть особая историческая стадия капитализма. Особенность эта троякая: империализм есть (1) - монополистический капитализм; (2) - паразитический или загнивающий капитализм; (3) - умирающий капитализм. Смена свободной конкуренции монополией есть коренная экономическая черта, суть империализма. Монополизм проявляется в 5 главных видах: 1) картели, синдикаты и тресты; концентрация производства достигла той ступени, что породила эти монополистические союзы капиталистов; 2) монопольное положение крупных банков: 3-5 гигантских банков ворочают всей экономической жизнью Америки, Франции, Германии; 3) захват источников сырья трестами и финансовой олигархией (финансовый капитал есть монополистический промышленный капитал, слившийся с банковым капиталом); 4) раздел мира (экономический) международными картелями начался. Таких международных картелей, владеющих всем мировым рынком и делящих его "полюбовно", - пока война не переделила его - насчитывают уже свыше ста! Вывоз капитала, как особенно характерное явление в отличие от вывоза товаров при немонополистическом капитализме, стоит в тесной связи с экономическим и политически-территориальным разделом мира. 5) Раздел мира территориальный (колонии) закончился.
   Империализм, как высшая стадия капитализма Америки и Европы, а затем и Азии, сложился вполне к 1898 - 1914 гг. Войны испано-американская (1898), англо-бурская (1899 - 1902), русско-японская (1904 - 1905) и экономический кризис в Европе 1900 года - вот главные исторические вехи новой эпохи мировой истории." (Ленин В.И. Империализм и раскол социализма / Полное собрание сочинений. Изд. 5, т. 30. с. 163 - 164. http://uaio.ru/vil/vilall.htm).
  
   Почему речь зашла об империализме? Да потому что именно этот период соответствует точке 6 нашего графика (рисунки 36 и 44).
   Сейчас мы не будем заострять внимание на том, был ли Ленин прав в своих оценках и сделанных выводах или же ошибался (к некоторым из его постулатов мы вернёмся позже). Вернёмся всё к той же палитре цветов в точке 6. Всё ли мы учли при изучении имеющихся укладов, и нет ли здесь какого-нибудь подвоха.
   Всё дело в том, что исследуя Британскую, Французскую, Германскую или какую-либо другую империю, мы рассматривали метрополию, не беря расчёт колоний и зависимых государств.
   "Метрополия (греч. metropolis, от meter - мать и polis - город)... В эпоху колониальных захватов термин "Метрополия" стал применяться к государствам, владеющим колониями (обычно заморскими). Политико-правовые формы связей Метрополия с колониями могут быть различными (протекторат, вассалитет, инкорпорация и т.д.), но по существу это всегда отношения господства, подчинения и эксплуатации Метрополия этих территорий." (Большая советская энциклопедия, 3-е издание (1969 - 1978), http://bse.sci-lib.com/article076081.html).
   "Для старого капитализма, с полным господством свободной конкуренции, типичен был вывоз товаров. Для новейшего капитализма, с господством монополий, типичным стал вывоз капитала... Возник громадный "избыток капитала" в передовых странах.
   Разумеется, если бы капитализм мог развить земледелие, которое теперь повсюду страшно отстало от промышленности, если бы он мог поднять жизненный уровень масс населения, которое повсюду остаётся, несмотря на головокружительный технический прогресс, полуголодным и нищенским, - тогда об избытке капитала не могло бы быть и речи. И такой "довод" сплошь да рядом выдвигается мелкобуржуазными критиками капитализма. Но тогда капитализм не был бы капитализмом, ибо и неравномерность развития и полуголодный уровень жизни масс есть коренные, неизбежные условия и предпосылки этого способа производства. Пока капитализм остаётся капитализмом, избыток капитала обращается не на повышение уровня жизни масс в данной стране, ибо это было бы понижением прибыли капиталистов, а на повышение прибыли путём вывоза капитала за границу, в отсталые страны. В этих отсталых странах прибыль обычно высока, ибо капиталов мало, цена земли сравнительно невелика, заработная плата низка, сырые материалы дёшевы. Возможность вывоза капитала создаётся тем, что ряд отсталых стран втянут уже в оборот мирового капитализма, проведены или начаты главные линии железных дорог, обеспечены элементарные условия развития промышленности и т. д. Необходимость вывоза капитала создаётся тем, что в немногих странах капитализм "перезрел", и капиталу недостаёт (при условии неразвитости земледелия и нищеты масс) поприщ "прибыльного" помещения...
   В Англии на первое место выдвигаются её колониальные владения, которые очень велики и в Америке (например, Канада), не говоря уже об Азии и пр. Гигантский вывоз капитала теснее всего связан здесь с гигантскими колониями, о значении которых для империализма мы ещё будем говорить дальше. Иное дело во Франции. Здесь заграничный капитал помещён главным образом в Европе и прежде всего в России (не менее 10 миллиардов франков), причём преимущественно это - ссудный капитал, государственные займы, а не капитал, вкладываемый в промышленные предприятия.
   В отличие от английского, колониального, империализма, французский можно назвать ростовщическим империализмом. В Германии - третья разновидность: колонии её невелики, и распределение помещаемого ею за границей капитала наиболее равномерное между Европой и Америкой.
   Вывоз капитала в тех странах, куда он направляется, оказывает влияние на развитие капитализма, чрезвычайно ускоряя его. Если поэтому, до известной степени, этот вывоз способен приводить к некоторому застою развития в странах вывозящих, то это может происходить лишь ценою расширения и углубления дальнейшего развития капитализма во всём мире...
   Чемберлен проповедовал империализм как "истинную, мудрую и экономную политику", указывая особенно на ту конкуренцию, которую встречает теперь Англия на мировом рынке со стороны Германии, Америки, Бельгии. Спасение в монополии - говорили капиталисты, основывая картели, синдикаты, тресты. Спасение в монополии - вторили политические вожди буржуазии, торопясь захватить ещё неподелённые части мира. А Сесиль Родс, как рассказывал его интимный друг, журналист Стэд, говорил ему по поводу своих империалистских идей в 1895 году: "Я был вчера в лондонском Ист-Энде (рабочий квартал) и посетил одно собрание безработных. Когда я послушал там дикие речи, которые были сплошным криком: хлеба, хлеба!, я, идя домой и размышляя о виденном, убедился более, чем прежде, в важности империализма... Моя заветная идея есть решение социального вопроса, именно: чтобы спасти сорок миллионов жителей Соединённого Королевства от убийственной гражданской войны, мы, колониальные политики, должны завладеть новыми землями для помещения избытка населения, для приобретения новых областей сбыта товаров, производимых на фабриках и в рудниках. Империя, я всегда говорил это, есть вопрос желудка. Если вы не хотите гражданской войны, вы должны стать империалистами" ("Die Neue Zeit", XVI, I, 1898, S. 304).
   Так говорил Сесиль Родс в 1895 г., миллионер, финансовый король, главный виновник англо-бурской войны; а ведь его защита империализма только грубовата, цинична, по сути же не отличается от "теории" гг. Маслова, Зюдекума, Потресова, Давида, основателя русского марксизма и пр. и пр. Сесиль Родс был немножко более честным социал-шовинистом..." (Ленин В.И., Империализм, как высшая стадия капитализма. / Полное собрание сочинений. изд. 5, т. 27, с. 359 - 376. http://uaio.ru/vil/vilall.htm).
   Однако, не станем останавливаться лишь на цитатах Ленина и предоставим слово уже упоминавшемуся выше С.Г. Кара-Мурзе:
   ""Империализм..." отразил второй план в процессе преодоления В.И.Лениным рамок классического марксизма и развития представлений, прямо касающихся судьбы периферийных стран мировой системы. В дополнение к совершенному В.И.Лениным ранее (после революции 1905-1907 гг.) отходу от марксистских представлений о крестьянстве, "Империализм..." стал необходимым и достаточным блоком для выработки учения об антикапиталистической революции в крестьянской стране, причем революции "в одной стране" - вне зависимости от участия в ней пролетариата развитых капиталистических стран. Таким образом, "Империализм..." является текстом, представляющим ядро ленинизма как новой теории революции...
   В советском обществоведении "Империализм..." был дан неадекватно, и его потенциал в борьбе за культурную гегемонию советского строя не был использован. Сегодня этот труд, почти полностью опирающийся на работы видных западных экономистов, может быть привлечен для дискуссии по принципиальным вопросам нынешней реформы в РФ. Он содержит хорошо подобранные и изложенные фактические сведения и аргументы, показывающие утопичность планов встраивания РФ в ядро "глобального капитализма". Труд ценен тем, что обнаруживает очевидность этой невозможности уже в начале ХХ века, когда возможностей встроиться в ядро капиталистической системы было больше, чем сегодня.
   С точки зрения наших нынешних запросов представленная в "Империализме..." картина неполна - в ней процесс создания мировой системы капитализма показан почти исключительно "из метрополии". Вне рассмотрения осталось формирование социально-экономических укладов и структур периферийного капитализма в зависимых обществах. Вскользь касаясь этой проблемы, В.И.Ленин, в основном, продолжает следовать модели Маркса...
   Как известно, и большинством марксистов начала ХХ века, и влиятельной частью марксистов конца ХХ века было принято положение Маркса о том, что прохождение всех стран через формацию капитализма неизбежно...
   В.И.Ленин показывает, прямо не утверждая, что переход капитализма в стадию империализма сделал такое развитие мировой системы невозможным - хотя бы потому, что монополии "центра" завладевают источниками сырья во все мире, пресекая тем самым возможность развития "туземного" капитализма. Он пишет: "Концентрация дошла до того, что можно произвести приблизительный учет всем источникам сырых материалов (например, железнорудные земли) в данной стране и даже, как увидим, в ряде стран, во всем мире. Такой учет не только производится, но эти источники захватываются в одни руки гигантскими монополистическими союзами" (там же, с. 320).
   Более того, по мере развития капитализма возможности его возникновения и развития вне метрополии сокращаются. В.И.Ленин пишет: "Чем выше развитие капитализма, чем сильнее чувствуется недостаток сырья, чем острее конкуренция и погоня за источниками сырья во все мире, тем отчаяннее борьба за приобретение колоний" (там же, с. 380). (Поднимая эту тему, В.И.Ленин косвенно отвергает фундаментальное предположение марксизма о неисчерпаемости и даровом характере природных ресурсов, лежащее в основании трудовой теории стоимости).
   В действительности, развитие "туземного" капитализма пресекалось Западом уже на первой стадии колониальных захватов, ибо, по выражению К.Леви-Стросса, "Запад построил себя из материала колоний". Он изъял и частично вывез из колоний тот "материал", из которого мог быть построен местный капитализм. Однако и в 1916 г. констатация этого факта была делом очень важным - ведь либеральная интеллигенция всего мира не признает его до сих пор.
   Сам же В.И.Ленин приводит на с. 373 данные, показывающие, что уже в ХIХ веке земельная собственность в Африке, Полинезии и Австралии была присвоена западными колониальными державами практически полностью, а в Азии - на 57%. Без земельной собственности национального производственного капитализма возникнуть не могло. Но присвоение земельной собственности в колониях происходило до стадии империализма и, хотя оно и завершилось в эпоху империализма, не служит его специфическим признаком.
   Таким образом, из "Империализма..." прямо вытекал вывод, что уже в начале ХХ века всякая возможность индустриализации и модернизации на путях капитализма для тех стран, которые не попали в состав метрополии, была утрачена. Их уделом стала слаборазвитость. Единственной возможностью обеспечить условия для своего экономического и социального развития для таких стран могла дать только большая (по сути дела именно мировая) антикапиталистическая революция. Как показала практика, плодами такой революции, которая и прокатилась по миру в первой половине ХХ века, смогли воспользоваться и некоторые страны, оставшиеся в "лоне капитализма". Запад был вынужден дать им такую возможность в условиях холодной войны из политических соображений.
   Особый случай представляет Китай, который успешно использует для индустриализации и модернизации ряд институтов капитализма благодаря достаточной политической и культурной независимости от метрополии мирового капитализма. Такая возможность также дана ему мировой антикапиталистической революцией и длительным существованием лагеря социализма.
   В.И.Ленин в "Империализме..." приводит много данных о масштабах изъятия ресурсов из зависимых стран финансовым капиталом Запада, то есть не через эквивалентный обмен на рынке товаров: "Доход рантье впятеро превышает доход от внешней торговли в самой "торговой" стране мира!" (там же, с. 398). "Народный доход Англии приблизительно удвоился с 1865 по 1898 г., а доход "от заграницы" за это время вырос в девять раз" (там же, с. 403).
   Эти данные опровергают важную для марксистской политэкономии модель капиталистического воспроизводства как цикла, сходного с циклом идеальной тепловой машины Карно, в котором происходит эквивалентный обмен товарами и деньгами. При этом простое расширенное воспроизводство обеспечивается вложением части прибыли от использования чудесного товара, аналогичного топливу в тепловой машине - рабочей силы. В этой модели первоначальное накопление (первородный грех капитализма) служит лишь исходным толчком для этой машины, как в ньютоновской механике Бог-часовщик, заведший один раз пружину часов-мироздания.
   Эта модель расширенного воспроизводства легитимирует современный капитализм, ибо представляет нынешнее потребительское благоденствие Запада как следствие совместных усилий его рабочих и предпринимателей, которые только и представлены в цикле воспроизводства. В.И.Ленин, прямо этого не говоря, показывает, что в цикл расширенного воспроизводства экономики Запада непрерывно впрыскиваются огромные средства извне. По сути, В.И.Ленин здесь иллюстрирует выводы Р.Люксембург.
   В работе "Накопление капитала" она обращает внимание на такое условие анализа капитализма, которое ввел Маркс в "Капитале": "С целью рассмотреть объект нашего исследования во всей полноте, свободным от искажающего влияния побочных обстоятельств, мы представим весь мир в виде одной-единственной
   нации и предположим, что капиталистическое производство установлено повсеместно и во всех отраслях промышленности".
   Это предположение, как отмечает Роза Люксембург, не просто противоречит действительности (что очевидно), оно неприемлемо для самой модели Маркса и ведет к ложным заключениям. То есть, вводя его, Маркс исключает из модели фактор, который является принципиально необходимым для существования той системы, которую описывает модель. Ибо оказывается, что цикл расширенного воспроизводства не может быть замкнут только благодаря труду занятых в нем рабочих, за счет их прибавочной стоимости. Для него необходимо непрерывное привлечение ресурсов извне капиталистической системы (из деревни, из колоний, из "третьего мира"). Дело никак не ограничивается "первоначальным накоплением", оно не может быть "первоначальным" и должно идти постоянно.
   В своей книге Р. Люксембург показывает, во-первых, что для превращения прибавочной стоимости в ресурсы расширенного воспроизводства необходимы покупатели вне зоны капитализма. Ведь рабочие производят прибавочную стоимость, которую присваивает капиталист, в виде товаров, а не денег. Эти товары надо еще продать. Очевидно, что работники, занятые в капиталистическом производстве, могут купить только такую массу товаров, которая по стоимости равна стоимости их совокупной рабочей силы. А товары, в которых овеществлена прибавочная стоимость, должен купить кто-то другой. Только так капиталист может реализовать прибавочную стоимость, обменяв ее на средства для расширенного воспроизводства. Этой торговлей занимается компрадорская буржуазия вне зоны капитализма. Таким образом, сделанное Марксом предположение, что капитализм охватил весь мир, попросту невыполнимо - такого капитализма не может существовать.
   Во-вторых, как пишет Р. Люксембург, "капиталистическое накопление зависит от средств производства, созданных вне капиталистической системы... Непрерывный рост производительности труда... требует неограниченного использования всех материалов и всех ресурсов почвы и природы в целом. Сущность и способ существования капитализма несовместимы ни с каким ограничением в этом плане... Начиная с момента своего зарождения капитал стремился привлечь все производственные ресурсы всего мира. В своем стремлении завладеть годными к эксплуатации производительными силами, капитал обшаривает весь земной шар, извлекает средства производства из всех уголков Земли, добывая их по собственной воле, силой, из обществ самых разных типов, находящихся на всех уровнях цивилизации".
   Побочным следствием из приведенных в "Империализме..." данных об изъятии центром капитализма ресурсов периферии является неявный вывод о том, что рабочий класс промышленно развитых стран Запада не является революционным классом (строго говоря, не является и пролетариатом). Это - важная предпосылка для преодоления присущего марксизму мессианского отношения к промышленному пролетариату и убеждения в том, что лишь мировая пролетарская революция может стать мотором освобождения народов от капиталистической эксплуатации. Преодоление этого постулата было условием для создания ленинской теории революции, а затем и для советского проекта.
   Этой теме в "Империализме..." уделено очень большое внимание. В ряде мест говорится, с обильным цитированием западных экономистов, о перемещении основной массы физического труда, в том числе промышленного, из Западной Европы "на плечи темнокожего человечества". Приводятся данные (там же, с. 403) о сокращении численности рабочих в Англии (15% населения в 1901 г.) и о числе рантье, по своему порядку сравнимом с числом рабочих (1 млн. рантье против 4,9 млн. рабочих).
   Хотя по традиции В.И.Ленин говорит еще о рабочей аристократии и "собственно пролетарском низшем слое" в Англии, в приведенных им цитатах речь идет о вовлечении всего рабочего класса Запада в эксплуатацию периферии. Так, широко цитируемый В.И.Лениным английский экономист Дж.А.Гобсон пишет: "Господствующее государство использует свои провинции, колонии и зависимые страны для обогащения своего правящего класса и для подкупа своих низших классов, чтобы они оставались спокойными" (там же, с. 400).
   В.И.Ленин приводит исключительно красноречивые рассуждения идеологов империализма (например, С.Родса) о том, что разрешение социальных проблем в самой метрополии было едва ли не важнейшей целью эксплуатации зависимых стран ("Если вы не хотите гражданской войны, вы должны стать империалистами"). Эту проблему Запад успешно решил - его "низшие классы" оказались подкупленными в достаточной мере, чтобы оставаться спокойными, что подтверждается цитатами из текстовкак буржуазных экономистов, так и западных социал-демократов.
   Пожалуй, самой сильной иллюстрацией к этой теме служат приведенные В.И.Лениным высказывания Энгельса. Так, 7 октября 1858 г. (!) он писал Марксу: "Английский пролетариат фактически все более и более обуржуазивается, так что эта самая буржуазная из всех наций хочет, по-видимому, довести дело в конце концов до того, чтобы иметь буржуазную аристократию и буржуазный пролетариат рядом с буржуазией. Разумеется, со стороны такой нации, которая эксплуатирует весь мир, это до известной степени правомерно" (там же, с. 405). И это представление Энгельса, сложившееся к 1858 году, вполне устойчиво. 12 сентября 1882 г. он пишет Каутскому, что "рабочие преспокойно пользуются вместе с ними [буржуазией] колониальной монополией Англии и ее монополией на всемирном рынке" (там же).
   Из этого прямо следовало, что уповать на пролетарскую революцию в метрополии капитализма не приходилось, а революция в странах периферийного капитализма, к которым относилась и Россия, неизбежно приобретала не только антикапиталистический, но и национально-освободительный характер.
   Марксизм в начале ХХ века был господствующей идеологией в левом движении, интеллигенции и образованной части рабочего класса и Запада, и России. В.И.Ленин и сам мыслил в основном в категориях марксизма, и его умозаключения о взаимоотношении центра и периферии капиталистической системы не доведены до их логического завершения.
   Именно этим можно объяснить тот факт, что, говоря о применении вывезенного на периферию капитала, В.И.Ленин исходит именно из того предположения Маркса, которому противоречит ифактический материал "Империализма...", и упомянутая выше книга Р.Люксембург - из предположения о том, что капитализм "распространяется по всему миру".
   В.И.Ленин пишет: "Вывоз капитала в тех странах, куда он направляется, оказывает влияние на развитие капитализма, чрезвычайно ускоряя его. Если поэтому, до известной степени, этот вывоз способен приводить к некоторому застою развития в странах вывозящих, то это может происходить лишь ценой расширения и углубления дальнейшего развития капитализма во всем мире" (там же, с. 362).
   Что вывоз капитала не приводит к застою развития в метрополии, видно из всего контекста "Империализма..." - кредиты и займы периферийным странам дают сверхприбыль финансовому капиталу метрополии, намного превышающую прибыль от производства товаров. Эта сверхприбыль инвестируется в основном в самой метрополии, так что причин для застоя в ее развитии нет.
   Что же происходит на периферии - там, куда направляется капитал? В трактовке В.И.Ленина, здесь происходит "расширение и углубление дальнейшего развития капитализма" - того же самого капитализма, который вначале возник в Западной Европе. Ни о каких качественных отличиях между капитализмом метрополии и капитализмом периферии здесь не идет речи.
   На деле анклавы капитализма, создаваемые с помощью капитала метрополии в периферийных обществах, качественно отличны от капитализма в ядре системы. Это - очаги дополняющей экономики, не интегрированные в народное хозяйство периферии и неспособные существовать в рамках капитализма на периферии при разрыве связей с метрополией. На примере современных ТНК это видно очень наглядно, но уже и опыт России начала ХХ века это показал с достаточной очевидностью. Тот капитализм, который развивался в России, загнал народное хозяйство в историческую ловушку - даже при весьма впечатляющих показателях своего развития (концентрация капитала, темпы роста, строительство железных дорог и т.п.).
   Именно поэтому революция в России была отрицанием капитализма, а вовсе не потому, что российские рабочие были от природы более нравственными, чем английские. Английские рабочие эксплуатировали Индию, а русские рабочие и вся их деревенская родня были сами объектом эксплуатации со стороны английского и французского капитала. И без революции вырваться из этого тупика оказалось невозможно - до революции были испробованы все щадящие проекты.
   А.Грамши в статье 5 января 1918 г., которая называлась "Революция против "Капитала", пишет об Октябрьской революции: "Это революция против "Капитала" Карла Маркса. "Капитал" Маркса был в России книгой скорее для буржуазии, чем для пролетариата. Он неопровержимо доказывал фатальную необходимость формирования в России буржуазии, наступления эры капитализма и утверждения цивилизации западного типа... Но факты пересилили идеологию. Факты вызвали взрыв, который разнес на куски те схемы, согласно которым история России должна была следовать канонам исторического материализма. Большевики отвергли Маркса. Они доказали делом, своими завоеваниями, что каноны исторического материализма не такие железные, как могло казаться и казалось".
   Создавая на периферии анклавы современного производства, господствующий извне капитализм метрополии обязательно производил "демодернизацию" и даже архаизацию остальной части производственной системы. В очень важной книге "Теория формаций" (М., 1997) В.В.Крылов пишет: "В отличие от метрополий, общества которых воплотили в самой своей структуре цивилизующие функции капитализма, общества зависимой от него периферии явились структурной материализацией его нереволюционизирующих общественный процесс консервативных тенденций".
   Россия в конце XIX и начале ХХ века была именно страной периферийного капитализма. А внутри нее крестьянство было как бы "внутренней колонией" - периферийной сферой собственных капиталистических укладов. Его необходимо было удержать в натуральном хозяйстве, чтобы оно, "самообеспечиваясь" при очень низком уровне потребления, добывало зерно и деньги, на которые можно было бы финансировать, например, строительство необходимых для капитализма железных дорог. Крестьяне были для капитализма той "природой", силы которой ничего не стоят для капиталиста.
   В.В.Крылов пишет: "В перспективе капиталистический путь развития должен привести развивающиеся страны не к такому состоянию, когда капиталистические порядки, вытеснив прочие уклады, покроют собою все общество в целом, как это случилось в прошлом в нынешних эпицентрах капитала, но к такому, когда могучий по доле в национальной экономике, но незначительный по охвату населения капиталистический уклад окажется окруженным морем пауперизма, незанятости, бедности. Такого взаимодействия капиталистического уклада с докапиталистическими и таких его результатов европейская история в прошлом не знала. Это специфический продукт капиталоемкого, позднего, перезрелого капитализма"." (Кара-Мурза С.Г. Работа В.И.Ленина "Империализм как высшая стадия капитализма": современное прочтение. / журнал Альманах "Восток", N 9 / 10 декабрь 2003 года. http://www.situation.ru/app/j_artp_165.htm).
   Таким образом, подходя критически к идеям марксизма-ленинизма профессор Кара-Мурза со всей очевидностью показывает, насколько "основоположники" этого учения находились в плену своих же собственных догматов, даже не замечая, или не желая замечать, насколько они противоречат реальности.
   Однако, в данном случае нас интересует не изменение взглядов тех или иных творцов марксизма и даже не их ошибки, подмеченные Кара-Мурзой, а те изменения, что происходят в капиталистическом обществе с вступлением в фазу империализма.
   С учётом колоний и зависимых государств палитра цветов, соответствующих общественно-экономическим укладам в точке 6 меняется с той, что показана на рисунке 38 на "более приемлемую" (рисунок 62), почти в точности идентичную набору цветов и толщине линий соответствующих способов производства, указанных в точках 2 и 4 (рисунки 32 и 35).
  
   Таким образом, мы получаем очередной виток спирали общественного развития, завершившийся окончанием Первой мировой войны и победой Октябрьской революции в России (рисунок 62).
   Но нам интересней то, что произошло дальше. А дальше Советская Россия (с 1922 года - СССР), а вслед за ней и другие страны так называемого "социалистического лагеря" пошли по социалистическому пути развития, тогда как развитые капиталистические страны (Западная Европа, США, Япония) продолжили движение по капиталистическим рельсам, хотя и в них капитализм претерпел существенные изменения. Назовём его "новым капитализмом" или "неокапитализмом" (рисунок 63).
  
   Сперва о социализме:
   "Чем дальше отходит от нас этот великий день, тем яснее становится значение пролетарской революции в России, тем глубже мы вдумываемся также в практический опыт нашей работы, взятый в целом.
   В самых кратких - и, конечно, далеко неполных и неточных - абрисах это значение и этот опыт можно бы изложить следующим образом.
   Непосредственной и ближайшей задачей революции в России была задача буржуазно-демократическая: свергнуть остатки средневековья, снести их до конца, очистить Россию от этого варварства, от этого позора, от этого величайшего тормоза всякой культуры и всякого прогресса в нашей стране.
   И мы вправе гордиться тем, что проделали эту чистку гораздо решительнее, быстрее, смелее, успешнее, шире и глубже с точки зрения воздействия на массы народа, на толщу его, чем великая французская революция свыше 125 лет тому назад...
   Мы довели буржуазно-демократическую революцию до конца, как никто. Мы вполне сознательно, твердо и неуклонно продвигаемся вперед, к революции социалистической, зная, что она не отделена китайской стеной от революции буржуазно-демократической... Но и сейчас уже мы видим, что сделано гигантски много - для разоренной, измученной, отсталой страны - в деле социалистического преобразования общества...
   Буржуазно-демократическое содержание революции, это значит - очистка социальных отношений (порядков, учреждений) страны от средневековья, от крепостничества, от феодализма.
   Каковы были главнейшие проявления, пережитки, остатки крепостничества в России к 1917 году? Монархия, сословность, землевладение и землепользование, положение женщины, религия, угнетение национальностей. Возьмите любую из этих "авгиевых конюшен", - оставленных, к слову сказать, в изрядной мере всеми передовыми государствами в недочищенном виде при совершении ими их буржуазно-демократических революций, 125, 250 и больше (1649 в Англии) лет тому назад, - возьмите любую из этих авгиевых конюшен: вы увидите, что мы их вычистили начисто. За какие-нибудь десять недель, начиная от 25 октября (7 ноября) 1917 г. до разгона учредилки (5 января 1918), мы сделали в этой области в тысячу раз больше, чем за восемь месяцев своей власти сделали буржуазные демократы и либералы (кадеты) и мелкобуржуазные демократы (меньшевики и эсеры)...
   Мы выкинули вон всю монархическую нечисть, как никто, как никогда. Мы не оставили камня на камне, кирпича на кирпиче в вековом здании сословности (самые передовые страны, вроде Англии, Франции, Германии, до сих пор не отделались от следов сословности!). Наиболее глубокие корни сословности, именно: остатки феодализма и крепостничества в землевладении, вырваны нами до конца...
   Возьмите религию или бесправие женщины или угнетение и неравноправие нерусских национальностей. Это все вопросы буржуазно-демократической революции. Пошляки мелкобуржуазной демократии восемь месяцев об этом болтали; нет ни одной из самых передовых стран мира, где бы эти вопросы были решены в буржуазно-демократическом направлении до конца. У нас они решены законодательством Октябрьской революции до конца. Мы с религией боролись и боремся по-настоящему. Мы дали всем нерусским национальностям их собственные республики или автономные области. У нас нет в России такой низости, гнусности и подлости, как бесправие или неполноправие женщины, этого возмутительного пережитка крепостничества и средневековья, подновляемого корыстной буржуазией и тупой, запуганной мелкой буржуазией во всех, без единого изъятия, странах земного шара.
   Это все - содержание буржуазно-демократической революции. Полтораста и двести пятьдесят лет тому назад обещали народам передовые вожди этой революции (этих революций, если говорить о каждом национальном виде одного общего типа) освободить человечество от средневековых привилегий, от неравенства женщины, от государственных преимуществ той или иной религии (или "идеи религии", "религиозности" вообще), от неравноправия национальностей. Обещали - и не выполнили. Не могли выполнить, ибо помешало "уважение" к "священной частной собственности". В нашей пролетарской революции этого проклятого "уважения" к этому трижды проклятому средневековью и к этой "священной частной собственности" не было.
   Но чтобы закрепить за народами России завоевания буржуазно-демократической революции, мы должны были продвинуться дальше, и мы продвинулись дальше. Мы решали вопросы буржуазно-демократической революции походя, мимоходом, как "побочный продукт" нашей главной и настоящей, пролетарски-революционной, социалистической работы. Реформы, говорили мы всегда, есть побочный продукт революционной классовой борьбы. Буржуазно-демократические преобразования - говорили мы и доказали делами мы - есть побочный продукт пролетарской, то есть социалистической революции...
   Советский строй есть именно одно из наглядных подтверждений или проявлений этого перерастания одной революции в другую. Советский строй есть максимум демократизма для рабочих и крестьян, и в то же время он означает разрыв с буржуазным демократизмом и возникновение нового, всемирно-исторического, типа демократии, именно: пролетарского демократизма или диктатуры пролетариата.
   Пусть псы и свиньи умирающей буржуазии и плетущейся за нею мелкобуржуазной демократии осыпают нас кучами проклятий, ругательств, насмешек за неудачи и ошибки в постройке нами нашего советского строя. Мы ни на минуту не забываем того, что неудач и ошибок у нас действительно было много и делается много. Еще бы обойтись без неудач и ошибок в таком новом, для всей мировой истории новом деле, как создание невиданного еще типа государственного устройства! Мы будем неуклонно бороться за исправление наших неудач и ошибок, за улучшение нашего, весьма и весьма далекого от совершенства, применения к жизни советских принципов. Но мы вправе гордиться и мы гордимся тем, что на нашу долю выпало счастье начать постройку советского государства, начать этим новую эпоху всемирной истории, эпоху господства нового класса, угнетенного во всех капиталистических странах и идущего повсюду к новой жизни, к победе над буржуазией, к диктатуре пролетариата, к избавлению человечества от ига капитала, от империалистских войн.
   Последнее, - и самое важное, и самое трудное, и самое недоделанное наше дело: хозяйственное строительство, подведение экономического фундамента для нового, социалистического, здания на место разрушенного феодального и полуразрушенного капиталистического. В этом самом важном и самом трудном деле у нас было всего больше неудач, всего больше ошибок. Еще бы без неудач и без ошибок начать такое всемирно-новое дело! Но мы его начали. Мы его ведем. Мы исправляем как раз теперь нашей "новой экономической политикой" целый ряд наших ошибок, мы учимся, как строить дальше социалистическое здание в мелкокрестьянской стране без этих ошибок...
   Мы рассчитывали, поднятые волной энтузиазма, разбудившие народный энтузиазм сначала общеполитический, потом военный, мы рассчитывали осуществить непосредственно на этом энтузиазме столь же великие (как и общеполитические, как и военные) экономические задачи. Мы рассчитывали - или, может быть, вернее будет сказать: мы предполагали без достаточного расчета - непосредственными велениями пролетарского государства наладить государственное производство и государственное распределение продуктов по-коммунистически в мелкокрестьянской стране. Жизнь показала нашу ошибку. Потребовался ряд переходных ступеней: государственный капитализм и социализм, чтобы подготовить - работой долгого ряда лет подготовить - переход к коммунизму. Не на энтузиазме непосредственно, а при помощи энтузиазма, рожденного великой революцией, на личном интересе, на личной заинтересованности, на хозяйственном расчете потрудитесь построить сначала прочные мостки, ведущие в мелкокрестьянской стране через государственный капитализм к социализму; иначе вы не подойдете к коммунизму, иначе вы не подведете десятки и десятки миллионов людей к коммунизму. Так сказала нам жизнь. Так сказал нам объективный ход развития революции." (Ленин Н. (В.И.), К четырехлетней годовщине Октябрьской революции / Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.44, с.144 - 152. http://uaio.ru/vil/vilall.htm).
   "Февральская революция таила в себе внутренние непримиримые противоречия. Революция была совершена усилиями рабочих и крестьян (солдат), между тем как в результате революции власть перешла не к рабочим и крестьянам, а к буржуазии. Производя революцию, рабочие и крестьяне хотели покончить с войной, добиться мира, между тем как ставшая у власти буржуазия стремилась использовать революционное воодушевление масс для продолжения войны, против мира. Хозяйственная разруха в стране и продовольственный кризис требовали экспроприации капиталов и промышленных предприятий в пользу рабочих, конфискации помещичьих земель в пользу крестьян, между тем как буржуазное правительство Милюкова- Керенского стояло на страже интересов помещиков и капиталистов, решительно оберегая последних от покушений со стороны рабочих и крестьян. Это была буржуазная революция, произведенная руками рабочих и крестьян в пользу "своих" эксплоататоров.
   Между тем страна продолжала изнывать под тяжестью империалистической войны, хозяйственного развала и продовольственной разрухи. Фронт разваливался и растекался. Фабрики и заводы останавливались. В стране нарастал голод. Февральская революция с ее внутренними противоречиями оказалась явно недостаточной для "спасения страны". Правительство Милюкова-Керенского оказалось явно неспособным разрешить коренные вопросы революции.
   Необходима была новая, социалистическая революция для того; чтобы вывести страну из тупика империалистической войны и хозяйственного развала.
   Эта революция пришла в результате Октябрьского переворота.
   Свергнув власть помещиков и буржуазии и поставив на ее место правительство рабочих и крестьян, Октябрьский переворот одним ударом разрешил противоречия Февральской революции.
   Упразднение помещичье-кулацкого всевластия и передача земли в пользование трудовых масс деревни; экспроприация фабрик и заводов и передача их в ведение рабочих; разрыв с империализмом и ликвидация грабительской войны; опубликование тайных договоров и разоблачение политики захвата чужих территорий; наконец, провозглашение самоопределения трудовых масс угнетенных народов и признание независимости Финляндии, - вот те основные мероприятия, которые провела советская власть в ходе революции.
   Это была действительно социалистическая революция." (Сталин И.В. Октябрьский переворот и национальный вопрос / Сталин И.В. Cочинения. - Т. 4. - М.: ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы, 1947. С. 155 - 167. http://grachev62.narod.ru/stalin/t4/t4_39.htm).
  
   Как видим, не отрицая буржуазно-демократического характера Октябрьской революции, и Ленин и Сталин были твёрдо уверены в её характере социалистическом, в отличие от тех исследователей, высказывания которых приводились выше. Но прежде, чем давать оценку этому событию, а точнее, обоим событиям - и Февральской и Октябрьской революция, сделаем небольшой экскурс в историю.
   Приведём краткую хронологию событий:
   9.03.1915 г. - Александр Парвус представляет руководству Германии План русской революции - программу подрывной деятельности, направленную на свержение существующего строя. Как нетрудно заметить, все последовавшие в России революционные события соответствуют этому плану.
   ...01.1917 г. - Принят Проект резолюции, предложенный рабочей группой ЦВПК для обсуждения в рабочих коллективах по поводу демонстрации у Таврического дворца, приуроченной к открытию Государственной Думы.
   9(22).01.1917 г. - Забастовка 50.000 рабочих и манифестация в Петрограде по случаю годовщины Кровавого воскресенья 1905 г.
   5(18).02.1917 г. - Для предупреждения беспорядков в Петрограде создан особый военный округ под командованием генерала С.С. Хабалова, известного участием в подавлении революции 1905 г.
   14(27).02.1917 г. - Открылась сессия Думы. Депутаты потребовали отставки неспособных министров. В Петрограде бастуют 80.000 рабочих.
   ...02.1917 г. - Перебои с хлебом в Петрограде.
   18.02(3.03).1917 г. - Началась забастовка на Путиловском заводе в Петрограде.
   22.02(7.03).1917 г. - Локаут на Путиловском заводе в Петрограде.
   23.02(8.03).1917 г. - В Петрограде многолюдная демонстрация в честь женского дня.
   24.02(9.03).1917 г. - В Петрограде начались столкновения демонстрантов с полицией. У демонстрантов лозунги "Долой самодержавие!", "Долой войну!"
   25.02(10.03).1917 г. - В Петрограде забастовка приобрела всеобщий характер. Казаки не решаются открывать огонь. Вечером Николай II прислал телеграмму: "завтра же прекратить беспорядки в столице".
   26.02(11.03).1917 г. - В Петрограде войска открыли огонь (150 убитых). Заседания Думы отложены. М.В. Родзянко отправляет телеграмму в ставку - Николаю II.
   27.02(12.03).1917 г. - В Петрограде создан Временный комитет Думы из центристов и умеренных левых. Одновременно Петроградский Совет под руководством Н.С. Чхеидзе и А.Ф. Керенского начал работать в Таврическом дворце. С.С. Хабалов отправляет телеграмму в ставку генералу Алексееву.
   28.02(13.03).1917 г. - Вышел первый номер "Известий Петроградского совета", что ускорило создание советов во многих областях страны.
   1(14).03.1917 г. - Приказом N 1 Петроградский совет призвал солдат избирать комитеты в частях и таким образом поставил армию под свой контроль. Совет выдвигает условия Думскому правительству.
   2(15).03.1917 г.
   - Вместо Временного комитета Думы формируется Временное правительство во главе с князем Г.Е. Львовым: П.Н. Милюков - МИД, А.И. Гучков - Военмор., А.Ф. Керенский - министр юстиции.
   - Николай II подписывает в Пскове Манифест об отречении от престола (и от имени своего сына Алексея) в пользу брата, великого князя Михаила Александровича. Николай делает об этом событии запись в своем дневнике.
   3(16).03.1917 г. - Великий князь Михаил, которому "не гарантируют сохранения жизни", отказывается принять корону.
   4(17).03.1917 г. - В Киеве образовалась Рада (Центральный совет Украины) под председательством историка М.С. Грушевского.
   5(18).03.1917 г. - Возобновился выход большевисткой газеты "Правда".
   6(19).03.1917 г. - Временное правительство обнародовало программу: амнистия, созыв Учредительного собрания, гарантии политических свобод, а так же объявило о том, что намерено соблюдать договоры, заключенные с союзниками, и вести войну до победного конца.
   7(20).03.1917 г. - Восстановлено действие конституции Финляндии.
   7 - 12(20 - 25).03.1917 г. - Ленин, находясь в Цюрихе, пишет "Письма издалека", требуя от Совета разрыва с Временным правительством. Тем самым советы, как механизм захвата власти должно выйти из подчинения инициаторов февральского переворота.
   8(21).03.1917 г. - Генерал Корнилов лично арестовал императорскую семью. Генерал от инфантерии Алексеев в Могилеве арестовал (объявил об аресте) Николая II.
   9(22).03.1917 г. - Признание Временного правительства Соединенными Штатами.
   10(23).03.1917 г. - Под нажимом Совета в Петрограде введен 8-часовой рабочий день.
   11(24).03.1917 г. - О признании Временного правительства заявляют Франция, Великобритания и Италия.
   12(25).03.1917 г.
   - Отменена смертная казнь.
   - И.В. Сталин и Л.Б. Каменев вернулись в Петербург их ссылки.
   12 - 16(25 - 29).03.1917 г. - Императорская собственность переходит в распоряжение государства.
   14(27).03.1917 г. - Призыв Петроградского совета к народам всего мира заключить мир без аннексий.
   15(28).03.1917 г. - В Москве и Петрограде создается Центральное бюро профсоюзов.
   16(29).03.1917 г. - Временное правительство признало право Польши на независимость.
   20.03(2.04).1917 г. - Отмена всех ограничений по национальному и религиозному признакам.
   23.03(5.04).1917 г. - В Петербурге прошла торжественная церемония похорон жертв революции.
   25.03(7.04).1917 г. - Введение государственной монополии на хлебную торговлю, контроль за ценами, введение хлебных карточек в Петрограде, создание местных комитетов по снабжению продовольствием.
   26.03(8.04).1917 г. - Выпуск "Займа свободы".
   27.03(9.04).1917 г. - Под нажимом Совета министр иностранных дел П. Н. Милюков выпускает воззвание к гражданам России за заключение мира. В результате этого начался так называемый Апрельский кризис.
   29.03(11.04).1917 г. - В Петербурге открылась I Всероссийская конференция Советов рабочих и солдатских депутатов. Избран ВЦИК из меньшевиков и эсеров. Продолжалась с 11 по 16 апреля.
   3(16).04.1917 г. - Приезд Ленина в Петроград. Знаменитое выступление с броневика у Финляндского вокзала.
   4(17).04.1917 г. - Ленин выступил перед большевиками с "Апрельскими тезисами".
   7(20).04.1917 г. - "Апрельские тезисы" опубликованы в "Правде".
   12(25).04.1917 г. - Принят закон о свободе собраний и объединений.
   ...04.1917 г. - В Россию из союзных стран отправляются миссии представителей социалистических партий с целью добиться от России согласия на продолжение ее участия в войне (миссии Томаса - Шендерсона и миссия Кашена - Муте - Сандерса).
   18.04(1.05).1917 г.
   - П.Н. Милюков направляет союзникам ноту, в которой подтверждает участие России в войне до победного конца и необходимость обеспечить мир на условиях "гарантий и санкций".
   - По случаю праздника солидарности трудящихся в Петрограде прошла демонстрация под антивоенными лозунгами.
   20.04(3.05).1917 г. - Нота П. Н. Милюкова, подтверждающая участие России в войне, вызвала бурные демонстрации с большевисткими лозунгами. Большевики приступили к формированию Красной гвардии. Так называемые "апрельские дни" - 3 - 4 мая.
   21.04(4.05).1917 г. - Положение о земельных комитетах: образование Главного и местных аграрных комитетов по подготовке аграрной реформы. Столкнувшись с массовым самовольным захватом земель крестьянами, Временное правительство заявляет о необходимости дожидаться созыва Учредительного собрания для принятия правомочных решений.
   23.04(6.05).1917 г. - Закон об образовании заводских комитетов (осуществляющих контроль за увольнениями и приемом на работу).
   24.04(7.05).1917 г. - Началась VII Всероссийская конференция РСДРП(б), принявшая тезисы В.И. Ленина. Закончила работу 12 мая.
   29.04(12.05).1917 г. - Военный министр А.И. Гучков подал в отставку из-за полного неподчинения ему армии.
   1(14).05.1917 г.
   - После переговоров с Временным правительством Совет дает разрешение своим представителям войти в коалиционное правительство.
   - В Москве открывается 1 Всероссийский мусульманский съезд.
   2(15).05.1917 г. - Отставка П. Н. Милюкова.
   4(17).05.1917 г. - Л.Д. Троцкий возвращается из изгнания в Россию. Он и его группа "межрайонцев" сближаются с большевиками.
   4 - 28.05 (17.05 - 10.06).1917 г. - В Петрограде проходит Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов, на котором главенствуют эсеры. Съезд высказывается за безвозмездную передачу помещичьих земель крестьянам.
   5(18).05.1917 г.
   - Образовано новое Временное правительство, куда входят представители Совета (первое коалиционное правительство), под председательством князя Г.Е. Львова; военный министр - трудовик А.Ф. Керенский, министр сельского хозяйства - эсер В.М. Чернов, министр почт и телеграфов - меньшевик И.Г. Церетели.
   - Заявление первого коалиционного правительства о стремлении к миру "без аннексий и возмещений ущерба, основанному на праве народов на самоопределение".
   - В первом коалиционном правительстве создано министерство труда (министром назначен меньшевик М. И. Скобелев).
   7 - 12 (20 - 25).05.1917 г. - Всероссийская конференция меньшевиков.
   19.05(1.06).1917 г. - Первое заседание Главного земельного комитета.
   22.05(4.06).1917 г. - А.А. Брусилов сменяет М.В. Алексеева на посту Верховного главнокомандующего.
   25.05 - 4.06 (7 - 17.06).1917 г. - Съезд эсеров в Москве. Левые эсеры представляют собственную платформу.
   30.05 - 3.06 (12 - 16.06).1917 г. - 1 конференция заводских комитетов Петрограда, принимающая большевистские резолюции.
   3 - 24.06 (16.06 - 7.07).1917 г. - 1 Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов в Петрограде (285 эсеров, 248 меньшевиков и 105 большевиков из 822 делегатов). Большинство высказывается за образование коалиционного правительства, и только Ленин утверждает, что большевики готовы немедленно взять власть.
   10(23).06.1917 г. - Первый Универсал (основной закон), принятый украинской Радой, которым провозглашается независимость Украины.
   12(25).06.1917 г. - Установлен чрезвычайный подоходный налог.
   17(30).06.1917 г. - А.В. Колчак встретился с послом США Рутом и адмиралом Гленоном, имел с ними секретный разговор, вскоре после чего отбыл в Нью-Йорк.
   18.06(1.07).1917 г.
   - Русское наступление в Галиции (начатое по приказу А.Ф. Керенского от 16/29 июня под командованием А. А Брусилова). Удачно начавшись, наступление остановлено в середине июля. Контрнаступление австро-германских войск, которые 11 (24) июля занимают Тернополь. В русской армии учащаются случаи дезертирства.
   - В день начала русского наступления в Галиции Петроградский совет организует в столице демонстрацию в поддержку Временного правительства, которая в конце концов проходит под большевистскими лозунгами "Долой войну!".
   21.06(4.07).1917 г. - Образование Экономического совета и Главного экономического комитета, перед которыми ставится задача координации экономической жизни страны.
   21 - 28.06(4 - 11.07).1917 г. - Всероссийская конференция профсоюзов в Петрограде.
   1(14).07.1917 г.
   - Компромиссный договор между Временным правительством и украинской Радой.
   - Вводятся земства в западных и южных областях.
   2(15).07.1917 г. - Начало очередного министерского кризиса (отставка министров-кадетов, несогласных с политикой правительства по отношению к Украине).
   3 - 4 (16 - 17).07.1917 г. - "Июльские дни" в Петрограде. Бурные демонстрации рабочих, солдат и кронштадстких моряков против Временного правительства и Совета После некоторых колебаний большевики присоединяются к демонстрантам. Выступления подавлены верными правительству войсками. Начато преследование большевиков, объявленных германскими агентами. Ленин переходит на нелегальное положение и переезжает в Финляндию.
   8(21).07.1917 г. - После отставки князя Г.Е. Львова переходный кабинет формирует А.Ф. Керенский.
   12(25).07.1917 г. - Восстановление смертной казни на фронте.
   18(31).07.1917 г. - Л.Г. Корнилов сменяет А.А. Брусилова на посту Верховного главнокомандующего.
   ...07.1917 г. - Социально-экономическое положение страны продолжает ухудшаться: падение производства (в металлургии на 40 %, в текстильной промышленности - на 20% с февраля), инфляция, безработица, обострившаяся с началом локаутов, рост числа грабежей в деревне.
   24.07(6.08).1917 г. - С согласия, Совета А.Ф. Керенский формирует второе коалиционное правительство, большинство постов в котором отдано социалистам.
   26.07 - 3.08 (8 - 16.08).1917 г. - VI съезд партии большевиков в Петрограде; власть должна быть взята путем вооруженного восстания, к которому надо готовиться. Съезд утверждает присоединение к партии большевиков "межрайонцев" Троцкого и избирает Центральный Комитет, куда, в частности, входят В.И. Ленин, Л.Б. Каменев, Г.Е. Зиновьев, И.В. Сталин, Л.Д. Троцкий.
   12 - 15 (25 - 28).08.1917 г. - В Москве проходит Государственное совещание (около 2500 участников, отобранных Временным правительством из всех слоев населения). Генерал Л.Г. Корнилов в своем выступлении требует укрепления дисциплины в армии.
   15(28).08.1917 г. - В Москве открывается Собор русской православной церкви.
   21.08(3.09).1917 г. - Начало германского наступления на прибалтийском фронте.
   19.08(1.09).1917 г. - Германские войска занимают Ригу и угрожают Петрогаду.
   25.08(7.09).1917 г. - Начало "корниловщины". Под предлогом предупреждения возможного выступления большевиков Корнилов посылает в Петроград 3-й кавалерийский корпус генерала А.М. Крымова и знаменитую "Дикую дивизию" требуя отставки министров.
   27.08(9.09).1917 г. - Отставка министров-кадетов. Занимавший поначалу двусмысленную позицию, А.Ф. Керенский затем отстраняет Л.Г. Корнилова от обязанностей главнокомандующего и обращается за поддержкой к Советам: рабочие, железнодорожники и матросы встают на защиту столицы и останавливают продвижение частей А.М. Крымова.
   30.08(12.09).1917 г. - После смещения Л.Г. Корнилова А.Ф. Керенский берет на себя функции Верховного главнокомандующего. Провал попытки военного переворота.
   31.08(13.09).1917 г. - Самоубийство генерала А. М. Крымова.
   1(14.09).1917 г. - Провозглашение республики и образование А.Ф. Керенским директории из 4 членов, которая берет на себя управление страной до создания нового правительства. Арест генерала Л.Г. Корнилова.
   4(17.09).1917 г. - Л. Троцкий освобожден под залог.
   6 - 15 (19 - 28).09.1917 г. - Собравшийся в Киеве Съезд народов России требует создания демократического федеративного государства.
   9(22).09.1917 г. - Большевики берут под свой контроль руководство Петроградским советом (председателем которого избран Троцкий).
   13(26).09.1917 г. - В Исторических письмах, адресованных Центральному Комитету большевиков, Ленин призывает к вооруженному восстанию.
   14 - 22.09 (27.09 - 5.10).1917 г. - В Петрограде собирается Демократическое совещание, в задачу которого входит выработка принципов будущего правительства до созыва Учредительного собрания. Единственный итог конференции - образование предпарламента.
   18(31).1917 г. - Временное правительство объявляет о роспуске сейма Финляндии, провозгласившего независимость страны.
   25.09(8.10).1917 г. - А.Ф. Керенский формирует третье коалиционное правительство.
   29.09(12.10).1917 г. - В большевистской газете "Рабочий путь" появляется статья Ленина "Кризис назрел" Содержащийся в ней призыв к немедленному вооруженному восстанию наталкивается на несогласие значительной части большевиков.
   7(20).10.1917 г. - Открытие предпарламента. Большевики покидают его с первого же заседания. Ленин тайно возвращается в Петроград.
   10(23).10.1917 г. - В обстановке конспирации проходит заседание ЦК партии большевиков. В. Ленин добивается принятия резолюции о восстании 10 голосами "за" при 2 "против" (Л. Каменев и Г, Зиновьев) благодаря сообщению Я. Свердлова о готовящемся военном заговоре в Минске. Создано Политическое бюро, куда входят В. Ленин, Г. Зиновьев, Л. Каменев, Л. Троцкий, Г. Сокольников и А. Бубнов.
   12(25).10.1917 г. - Петроградский совет создает Военно-революционный комитет для организации обороны города от немцев. Большевики под руководством Троцкого преобразуют его в штаб по подготовке вооруженного восстания. Совет обращается к солдатам столичного гарнизона, к красногвардейцам и кронштадтским морякам с призывом присоединиться к нему.
   16(29).10.1917 г. - На расширенном заседании ЦК партии большевиков одобрена проведенная Лениным резолюция о восстании, техническая подготовка которого поручена Военно-революционному центру, действующему от имени партии совместно с ВРК Петроградского совета.
   16 - 19.10 (29.10 - 1.11).1917 г. - Совещание пролетарских организаций культурного просвещения в Петрограде (под руководством А. Луначарского); с ноября они примут официальное наименование "Пролеткульт".
   18(31).10.1917 г. - В газете М. Горького "Новая жизнь" опубликована статья Л. Каменева, где он резко возражает против готовящегося восстания, которое считает несвоевременным.
   22.10(4.11).1917 г. - ВРК Петроградского совета объявляет о том, что признаются действительными лишь утвержденные им приказы.
   24.10(6.11).1917 г. - Открытый разрыв Совета с Временным правительством, которое приказывает опечатать типографию большевистских газет и вызывает в Петроград военные подкрепления. Большевики срывают печати и в течение дня не дают верным правительству войскам развести мосты. Начало восстания, руководство которым осуществляется из здания Смольного института. В ночь с 24 на 25 окт. (6 - 7 нояб.) красно- гвардейцы, матросы и солдаты, вставшие на сторону большевиков, без особого труда занимают важнейшие пункты города. Ленин приходит в Смольный, где должен начаться II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, министры собираются в Зимнем дворце, А. Керенский бежит из столицы за подкреплениями.
   25.10(7.11).1917 г. - Восставшие овладевают почти всей столицей, кроме Зимнего дворца. Военно-революционный комитет объявляет о низложении Временного правительства и именем Совета берет власть в свои руки.
   26.10(8.11).1917 г.
   - Декрет о мире: в нем содержится предложение ко всем воюющим сторонам немедленно начать переговоры о подписании справедливого демократического мира без аннексий и контрибуций.
   - Декрет о земле; помещичья собственность на землю отменяется без всякого выкупа, все земли передаются в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов. Во многих случаях декрет просто закрепляет фактически сложившуюся ситуацию. Каждой крестьянской семье предоставляется дополнительно десятина земли.
   27.10(9.11).1917 г. - Совет Народных Комиссаров принял Декрет о печати.
   29.10(11.11).1917 г.
   - В Петрограде подавлена попытка мятежа юнкеров. Ультиматум Исполнительского комитета профсоюза железнодорожников (Викжель) с требованием образовать коалиционное социалистическое правительство.
   - Декрет об установлении 8-часового рабочего дня.
   31.10(13.11).1917 г. - Бакинский совет берет власть в свои руки.
   1(14).11.1917 г.
   - ЦК партии большевиков принимает резолюцию, означающую срыв переговоров, которые велись с представителями других социалистических партий об образовании коалиционного правительства.
   - После бегства А. Керенского Верховным главнокомандующим становится генерал Н. Духонин.
   - Посланным в Гатчину представителям большевиков удается склонить на сторону революции войска, собранные Керенским и Красновым. Керенский бежит, Краснов арестован (вскоре он будет отпущен и присоединится к контрреволюционным силам на Дону). Ташкентский совет берет власть в свои руки. В целом на тот момент советская власть установлена в Ярославле, Твери, Смоленске, Рязани, Нижнем Новгороде, Казани, Самаре, Саратове, Ростове, Уфе.
   2(15).11.1917 г. - "Декларация прав народов России" провозглашает равенство и суверенность народов России и их право на свободное самоопределение вплоть до отделения.
   4(17).11.1917 г. - В знак протеста против отказа сформировать коалиционное правительство несколько большевиков (среди которых Каменев, Зиновьев и Рыков) заявляют о своем выходе из ЦК или из Совнаркома, вскоре однако, они возвращаются на свои посты. Третий Универсал украинской Центральной Рады, провозглашающий создание Украинской Народной Республики (не порывая с Россией, Рада призвала ее преобразоваться в федерацию).
   5(18).11.1917 г. - Митрополит Тихон избран патриархом Московским (патриархия незадолго перед тем была восстановлена Собором православной церкви).
   7(20).11.1917 г.
   - В Киеве Центральная рада объявила себя верховным органом Украинской народной республики в составе России. Позже ее сменил гетман П. П. Скоропадский.
   - Хлебный паек в Петрограде падает до 150 г.
   8(21).11.1917 г.
   - Нота наркома иностранных дел Л. Троцкого, в которой всем воюющим сторонам предлагается начать переговоры о мире.
   - Председателем ВЦИК избран Я. Свердлов
   9(22).11.1917 г.
   - Декрет о страховании от несчастных случаев.
   - Генерал Н. Духонин отстранен от командования (за отказ начать переговоры о перемирии с немцами) и заменен Н. Крыленко. Объявлено о предстоящей публикации секретных договоров, имеющих отношение к войне.
   10(23).11.1917 г. - Декрет "Об уничтожении сословий и гражданских чинов".
   10 - 25.11(23.11 - 8.12).11.1917 г. - Чрезвычайный съезд крестьянских депутатов в Петрограде, на котором преобладают эсеры. Съезд утверждает декрет о земле и делегирует 108 представителей в качестве членов ВЦИК.
   12(25).11.1917 г. - Начало выборов в Учредительное собрание, в ходе которых 58% голосов будет отдано за эсеров, 25% - за большевиков (однако за них голосует большинство в Петрограде, Москве и в войсковых частях Северного и Западного фронтов), 13% - за кадетов и другие "буржуазные" партии.
   14(27).11.1917 г.
   - Германское командование принимает предложение начать переговоры о перемирии.
   - "Положение о рабочем контроле" на предприятиях, где занято более 5 наемных рабочих (на предприятиях избираются фабзавкомы, высший орган - Всероссийский Совет рабочего контроля).
   В ночь 14/15 (27/28).11.1917 г. начался мятеж Дутова, под руководством атамана Оренбургского казачьего войска А. И. Дутова.
   15(28).11.1917 г. - В Тифлисе образован Закавказский комиссариат, организующий сопротивление большевикам в Грузии, Армении и Азербайджане.
   17(30).11.1917 г. - Совнарком постановил национализировать Ликинскую мануфактуру (близ Орехово-Зуева). Это был первый декрет Советского правительства об экспроприации собственности крупных капиталистов.
   ...11.1917 г. - Организация первых контрреволюционных военных формирований: в Новочеркасске генералы Алексеев и Корнилов создают Добровольческую армию, а в декабре образуют "триумвират" с донским атаманом А. Калединым.
   18 - 25.11 (1 - 8.12).1917 г. - Всероссийский съезд военного флота
   19 - 28.11 (2 - 11.12).1917 г. - В Петрограде проходит 1 съезд левых эсеров, организовавшихся в самостоятельную политическую партию.
   20.11(3.12).1917 г.
   - Призыв Ленина и Сталина ко всем мусульманам России и Востока начать борьбу за освобождение от всех форм угнетения. В Уфе собирается Национальная мусульманская ассамблея для подготовки национально-культурной автономии мусульман России.
   - В Брест-Литовске открываются переговоры о перемирии между Россией и центрально-европейскими державами (Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией).
   - Н. Крыленко завладевает Ставкой в Могилеве. Н. Духонин зверски убит солдатами и матросами.
   22.11(5.12).1917 г. - Реорганизация системы судопроизводства (избрание судей, создание революционных трибуналов).
   24.11(7.12).1917 г. - Финляндия провозглашает свою независимость.
   26.11 - 10.12(9 - 23.12).1917 г. - II съезд Советов крестьянских депутатов в Петрограде. На нем преобладают левые эсеры, поддерживающие политику большевиков.
   28.11(11.12).1917 г.
   - Сводный батальон латышских стрелков принял торжественную присягу верности советскому правительству.
   - Декрет об аресте руководства партии кадетов, обвиненных в подготовке гражданской войны.
   2(15).12.1917 г.
   - Кадеты исключены из Учредительного собрания. Добровольческая армия вступает в Ростов.
   - Германские и российские представители заключают перемирие в Брест-Литовске (современный белорусский г. Брест).
   - Создание Высшего Совета народного хозяйства (ВСН) для регулирования всей экономической жизни. Органами ВСН на местах стали Советы народного хозяйства (совнархозы).
   4(17).12.1917 г. - Центральной Раде предъявлен ультиматум с требованием признать советскую власть на Украине.
   7(20).12.1917 г. - Создание ВЧК (Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с саботажем и контрреволюцией) под председательством Дзержинского.
   9(22).12.1917 г.
   - Большевики договариваются с левыми эсерами о вхождении последних в правительство (им отданы посты наркомов земледелия, юстиции, почт и телеграфов).
   - Открытие мирной конференции в Брест-Литовске: Германию представляют статс-секретарь (министр иностранных дел) Рихард фон Кюльман и генерал М. Гофман, Австрию - министр иностранных дел Чернин. Советская делегация, которую возглавляет А. Иоффе, требует заключения мира без аннексий и репараций, с соблюдением права народов распоряжаться своей судьбой.
   11(24).12.1917 г.
   - В Харькове открывается 1-й всеукраинский съезд Советов (на котором преобладают большевики). 12 (25) дек. он провозглашает Украину "Республикой Советов рабочих, солдатских и селянских депутатов".
   - Декрет о страховании от потери работы.
   13(26).12.1917 г. - В "Правде" опубликованы тезисы Ленина об Учредительном собрании, которому надлежит всецело подчиниться советской власти.
   14(27).12.1917 г. - Национализация банков.
   15(28).12.1917 г. - Национализировано Русско-Бельгийское металлургическое общество.
   18(31).12.1917 г.
   - Совнарком заявляет о признании независимости Финляндии.
   - Декреты "О гражданском браке, о детях и ведении книг актов состояния" и "О расторжении брака".
   22.12(4.01).1917 г. - Декрет о страховании от болезни.
   27.12(9.01).1917 г.
   - Национализация Путиловских заводов.
   - После десятидневного перерыва (устроенного по просьбе советской стороны, которая пытается - безуспешно - привлечь к переговорам страны Антанты) мирная конференция в Брест-Литовске возобновляется. Советскую делегацию отныне возглавляет Л. Троцкий. (хронология взята из статьи "Революция 1917 года в России". http://www.hrono.ru/1917ru.php).
  
   "Накануне Февральской революции 1917 года в Российской империи наметилась непростая экономическая и общественно-политическая ситуация. Распространенным мнением считается, что основными причинами революционного кризиса являются военные неудачи России и связанный с затяжной войной экономический кризис (Шляпников А.Г., Семнадцатый год. - Москва, 1992, с. 5 - 7. http://rabkrin.org/shlyapnikov-a-g-kanun-semnadtsatogo-goda-semnadtsatyiy-god-knigi/).
   Считаем невозможным применение такого упрощенного подхода к переломному периоду российской истории. Причинных факторов революции было несколько, объективные и субъективные предпосылки тесно переплетались друг с другом, и поэтому попробуем рассмотреть возникновение предшествующей Февральскому перевороту ситуации в комплексе.
   Говорить о военных неудачах России было бы не совсем тактичным. По сравнению с армиями стран-союзниц, планирующими на 1917 год только оборонительные действия, Русская армия готовила наступление между 20 февраля и 1 марта 1917 года, конечной целью которого являлось взятие Ковеля, Львова, Бреста и Варшавы. К этому времени была произведена перегруппировка сил и средств, части получили пополнение, наконец-то был с избытком ликвидирован снарядный голод (по 2000 снарядов на орудие) (Краснов П.Н., От двуглавого орла к красному знамени, книга 2. - Екатеринбург, 1995., с. 283 - 284. https://www.e-reading.club/book.php?book=1008575). На Черном море адмирал Колчак готовил Босфорскую операцию. По прогнозу генерала Брусилова война должна была закончиться в августе 1917 года (Шамбаров В.Е., За веру, царя и Отечество! - Москва, 2003, с. 697 - 698. http://militera.lib.ru/research/shambarov3/index.html).
   Утверждение об экономическом кризисе так же не выдерживает критики. Наметившийся спад в производственных отраслях экономики был незначителен по сравнению с Францией, а тем более с Германией. Иностранцы отмечали, что заработная плата российского рабочего выше, чем в других воюющих государствах. Карточная система на товары первой необходимости в России, в отличие от прочих как союзных, так и противоборствующих стран, введена не была. Не смотря на трудности военного времени, урожай 1916 года составлял 3,8 млрд. пудов зерна, что почти соответствовало довоенному уровню, а мяса зимой 1916-1917 годов только в Сибири было заготовлено 500 млн. пудов (там же, с. 662).
   Казалось, что никакие силы не смогут изменить политический вектор Российской истории, но процесс распада державы начинался, и остановить его российское общество не только не желало, но и всячески провоцировало к дальнейшему развитию. Революционные силы, действующие в России и принадлежащие к различным политическим лагерям, объединились вместе против одного общего противника - Николая II, а в его лице против самой основы российской государственности - самодержавия, и к февралю 1917 года в стране сложилась ситуация, благоприятная для осуществления деструктивными группами намеченной цели. Способствовали этому следующие факторы:
   1. действия германской разведки, заинтересованной в ликвидации Восточного фронта, и поэтому оказывающей финансовую поддержку большевикам, призывающим к окончанию войны;
   2. активная поддержка странами Антанты либеральной общественности России, требующей низвержения самодержавной основы империи;
   3. наличие в среде военной элиты большого количества лиц, желающих конституционного преобразования России;
   4. правительственный кризис в стране в 1916-1917 г.;
   5. расположение в столице многочисленных запасных частей и подразделений, солдаты которых не желали отправки на фронт, и поэтому были наиболее подвержены пораженческой революционной агитации;
   6. саботаж на железной дороге, который привёл к временным трудностям со снабжением Петрограда продуктами питания.
   Факт получения В.И.Лениным от германской разведки крупных денежных средств на организацию беспорядков в России (по некоторым данным до 1 миллиарда марок) долгое время отрицался в советской историографии, но теперь мы находим подтверждение этому не только в зарубежной, но и отечественной научной среде (Литвин А.Л., Красный и белый террор в России 1918-1922 гг. - Москва, 2004, с. 267, 353. https://www.e-reading.club/book.php?book=1004379; Хереш Элизабет, Купленная революция. Тайное дело Парвуса. - Москва, 2004, с. 4. https://www.e-reading.club/book.php?book=1009748). Германия стояла на грани голода: в 1916 году она могла прокормить только 2/3 своего населения, несмотря на то, что в этом же году была введена карточная система на все виды продуктов. Выход России из войны был особенно важным для Германии вопросом, на решение которого правительство Вильгельма II готово было отпустить любые суммы (Шамбаров В.Е., За веру, царя и Отечество! - Москва, 2003, с. 690).
   Заинтересованность в Февральской революции правительств союзных держав так же была очевидна. Посол Великобритании в Петрограде Джордж Бьюкенен, отнекиваясь от влияния на революционную ситуацию в России, тем не менее, признаёт, что часто принимал у себя в посольстве либеральных вождей и симпатизировал их целям (Бьюкенен Джордж, Мемуары дипломата. - Москва, 1991, с. 228. https://www.e-reading.club/bookreader.php/9802/B%27yukenen_-_Memuary_diplomata.html). Для союзников России было важно услышать от новых демократических лидеров некогда великой империи заверение об отказе от прежних видов на послевоенное устройство мира. В случае победы к Российской империи должны были отойти проливы Босфор и Дарданеллы, что наносило бы удар по британским интересам в средиземноморском регионе, и Джордж Бьюкенен с удовлетворением свидетельствует, что Константинопольская идея отрицается российскими социалистами и ассоциируется у них с империалистической политикой старого режима (там же, с. 250). На организацию революционных беспорядков в России правительством Великобритании в 1916 году было выделено 21 миллион рублей. К этой сумме Американским комитетом помощи еврейским беженцам было добавлено 2 миллиона долларов (Хереш Элизабет, Купленная революция. Тайное дело Парвуса. - Москва, 2004, с. 219).
   Демократические воззрения российского генералитета способствовали образованию вокруг Николая II враждебной ему среды, которую он сам в дневнике от 2 марта 1917 года охарактеризовал следующими словами: "Кругом измена и трусость, и обман" (Платонов О.И., Покушение на русское царство. - Москва, 2005, с. 532. http://www.samomudr.ru/?p=299). Генералы Рузский, Алексеев, Корнилов, Брусилов, а вместе с ними и все командующие фронтами выступали за отречение императора от престола. Из крупных военачальников лишь граф Ф.А.Келлер - командир Третьего конного корпуса (состоял из дивизий: 1-ой Донской, 10-ой Кавалерийской и 1-ой Терской) и хан Нахичеванский - командир Гвардейского конного корпуса готовы были выступить на "подавление мятежа". Келлер обратился к подчиненным с призывом идти на помощь царю, был поддержан воодушевленными казаками, гусарами и драгунами, но вскоре непокорный граф был смещен со своей должности в пользу лояльного революции генерала А.М.Крымова (Шкуро А.Г., Записки белого партизана. - Москва, 1991., с. 19-21. http://militera.lib.ru/memo/russian/shkuro_ag/index.html; Деникин А.И., Очерки русской смуты. Крушение власти и армии. Февраль - сентябрь 1917. - Минск, 2003, с. 64. http://militera.lib.ru/memo/russian/denikin_ai2/index.html).
   Правительственный кризис проявился особенно остро в предреволюционный год. За этот период сменилось 4 премьера, 4 министра внутренних дел, 3 министра иностранных дел, 3 военных министра, 3 министра юстиции, 4 министра земледелия, 3 обер-прокурора Синода (Шамбаров В.Е., За веру, царя и Отечество! - Москва, 2003, с. 663). Если ранее император непосредственно мог определять основные направления деятельности правительства, и даже самим фактом своего присутствия в Петрограде являлся определенным стимулом для бесперебойной работы государственного механизма, то с принятием поста Верховного главнокомандующего в 1915 году Николай II основное время проводил в Могилёве, где располагалась Ставка.
   В 1916-1917 годах происходило явное предательство не только со стороны генералитета, но и так называемого "семейного совета" дома Романовых, откровенно требующего от императора конституционной реформы (Политические деятели России 1917 года (Биографический словарь). - Москва, 1993, с. 234. http://www.kodges.ru/nauka/history/174089-politicheskie-deyateli-rossii.-1917-god.html). Оказывала давление на царя и либеральная общественность, желающая ввести в состав правительства своих людей, что и подталкивало Николая II, понимающего гибельную для самодержавия роль этих лидеров, к попыткам поставить на ключевые посты в системе управления верных себе людей. К сожалению, они не всегда оказывались компетентными во вверенной им отрасли, и постоянные смены состава правительства привели к полной утрате доверия к такому важному институту государственной власти со стороны населения.
   В целях подготовки резерва, необходимого для осуществления весеннего наступления 1917 года, в Петрограде были расквартированы многочисленные, проходящие укомплектование и военную учебу, воинские части. На тот период гарнизон Петрограда и окрестных населенных пунктов насчитывал не менее 170 тысяч человек (Палеолог Морис, Царская Россия накануне революции. - Москва, 1991, с. 366. http://az.lib.ru/p/paleolog_m/text_0010.shtml). Для революционных сил, пропагандирующих необходимость выхода из войны, солдатская масса явилась благодатной средой для агитации. Нежелание подвергать свою жизнь риску на фронте поставило большую часть петроградских полков под красные знамёна.
   Возникновение трёхдневных хлебных очередей в феврале 1917 года в Петрограде было следствием того, что в результате сильных морозов вышли из строя 1200 локомотивов, и на запасных путях застряли 5700 вагонов с продовольствием. Ликвидировать эту проблему было возможно в короткие сроки, но организованная на железной дороге забастовка окончательно сорвала сроки поставки продовольствия в столицу (Шамбаров В.Е., За веру, царя и Отечество! - Москва, 2003, с. 688). При этом следует отметить, что сами большевики свидетельствовали об отсутствии продовольственной проблемы для питерского пролетариата - администрация предприятий производила для рабочих специальные заготовки продуктов (Шляпников А.Г., Семнадцатый год. - Москва, 1992, с. 118).
   2 марта 1917 года Николай II отрекся от престола в пользу своего брата Михаила. Уже на следующий день Великий князь Михаил Александрович подписал отречение, в котором возлагал принятие решения о дальнейшей форме правления в России на Учредительное Собрание, которое предлагал собрать "на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования" (Шульгин В.В., Дни. 1920. - Москва, 1989, с. 279. http://padaread.com/?book=30785&pg=1). Под давлением Петроградского Совета 7 марта 1917 года Временное правительство приняло постановление об аресте царя и его семьи (Политические деятели России 1917 года (Биографический словарь). - Москва, 1993, с. 235). На следующий день Лейб-Гвардии Собственный Его Императорского Величества конвой, охранявший императорскую семью в Царском Селе и состоящий из кубанских и терских казаков, был заменен на революционных солдат (Радзинский Э.С., "Господи...спаси и усмири Россию". Николай II: жизнь и смерть. - Москва, 1993, с. 231 - 232. http://listid.ru/item/816672.html). Российское общество добровольно и с энтузиазмом расправлялось с тысячелетней государственностью и двигалось по направлению к глубочайшему кризису." (Губенко О.В. Революционный хаос и Гражданская война (1917 год - 1921 год). http://artofwar.ru/g/gubenko_o_w/text_0016-1.shtml).
  
   "Кто же мог ожидать, кто же бы взялся предсказать, что самая мощная империя Мiра рухнет с такой непостижимой быстротой? Что трёхсотлетняя династия, пятисотлетняя монархия даже не сделает малейшей попытки к сопротивлению? Такого прорицателя не было ни одного. Ни один революционер, никто из врагов, взрывавших бомбы или только извергавших сатиры, никогда не осмеливались такого предположить. Столетиями стоять скалой - и рухнуть в три дня? Даже в два: днём 1 марта ещё никто и не предлагал Государю отрекаться днём 3 марта отрёкся уже не только Николай II, но и вся династия. Кадеты (Милюков на первых дипломатических приёмах) признавались иностранцам, что сами ошеломлены внезапностью и лёгкостью успеха. (Да Прогрессивный блок и не мечтал и не хотел отводить династию Романовых от власти, они добивались лишь ограничить монархическую власть в пользу высшей городской общественности. Они и самого Николая II довольно охотно оставили бы на месте, пойди он им на серьёзные уступки, да чуть пораньше.)...
   Монархисты в эмиграции потом десятилетиями твердили, что все предали несчастного Государя и он остался один как перст. Но прежде-то всего и предали монархисты: все сподряд великие князья, истерический Пуришкевич, фонтанирующий Шульгин, сбежавшие в подполье Марков и Замысловский, да и газета-оборотень "Новое время". Даже осуждения перевороту - из них не высказал открыто никто.
   Но чего ж тогда, правда, стоила эта власть, если никто не пытался её защищать?
   До нынешних лет в русской эмиграции сохранена и даже развита легитимистская аргументация, что наш благочестивый император в те дни был обставлен ничтожными людьми и изменниками. Да, так. Но: и не его ли это главная вина? Кто ж эти все ничтожества избрал и назначил, если не он сам? На что ж употребил он 22 года своей безраздельной власти? Как же можно было с такой поразительно последовательной слепотой - на все государственные и военные посты изыскивать только худших и только ненадёжных? Именно этих всех изменников - избрать и возвысить? Совместная серия таких назначений не может быть случайностью. За крушение корабля - кто отвечает больше капитана?
   Откуда эта невообразимая растерянность и непригодность всех министров и всех высших военачальников? Почему в эти испытательные недели России назначен премьер-министром - силком, против разума и воли - отрекающийся от власти неумелый вялый князь Голицын? А военным министром - канцелярский грызун Беляев? (Потому что оба очаровали императрицу помощью по дамским комитетам.) Почему главная площадка власти - министерство внутренних дел отдана психопатическому болтуну, лгуну, истерику и трусу Протопопову, обезумевшему от этой власти? На петроградский гарнизон, и без того уродливый, бессмысленный, - откуда и зачем вытащили генерала Хабалова, полудремлющее бревно, бездарного, безвольного, глупого? Почему при остром напряжении с хлебом в столице - его распределение поручено безликому безответственному Вейсу?
   А столичная полиция - новичку из Варшавы? Сказать, что только с петроградским военачальником ошиблись, - так и в Москву был назначен такой же ничтожный Мрозовский. И по другим местам империи были не лучше того командующие округами (Сандецкий, Куропаткин) и губернаторы. Но и штабом Верховного и всеми фронтами командовали и не самые талантливые и даже не самые преданные своему монарху. (Только на флоты незадолго стали блистательные Колчак и Непенин, два самых молодых адмирала Европы, - но и то оказался второй упоён освобожденческими идеями.) И надо же иметь особый противодар выбора людей, чтобы генералом для решающих действий в решающие дни послать Иудовича Иванова, за десятки императорских обедов не разглядев его негодности. Противодар - притягивать к себе ничтожества и держаться за них. (Как и к началу страшной Мировой войны царь застигнут был со своими избранцами - легковесным Сазоновым, пустоголовым Сухомлиновым, которые и вогнали Россию в войну.)
   Люди всевозможных качеств никогда не переводятся в огромной стране. Но в иные смутные периоды - лучшим закрываются пути к выдвижению.
   Всякий народ вправе ожидать от своего правительства СИЛЫ - а иначе зачем и правительство?..
   Не материально подался трон - гораздо раньше подался дух, и его и правительства. Российское правительство в феврале Семнадцатого не проявило силы ни на тонкий детский мускул, оно вело себя слабее мыши. Февральская революция была проиграна со стороны власти ещё до начала самой революции...
   Монархия - сильная система, но с монархом не слишком слабым.
   Быть христианином на троне - да, - но не до забвения деловых обязанностей, не до слепоты к идущему развалу.
   В русском языке есть такое слово ЗАЦАРИТЬСЯ. Значит: забыться, царствуя.
   Парады, ученья, парады любимого войска и цветочные киоски для императрицы на гвардейских смотрах - заслоняли Государю взгляд на страну." (Солженицын А.И. Размышления над Февральской революцией / Солженицын А.И. Ленин в Цюрихе. Рассказы. Крохотки. Публицистика. (Серия "Зеркало - ХХ век"), Екатеринбург. Изд-во "У- Фактория", 1999. 752 с. http://lib.ru/PROZA/SOLZHENICYN/fevral.txt).
   "- Покойный наш государь был человеком превосходного воспитания, очень деликатный, хорошо знавший свое - царское ремесло... Он знал, как и с кем разговаривать, да, да - превосходно это умел! Памяти был необыкновенной и понимания особенностей и деликатности разговора... С гусаром разговаривал иначе, чем с конногвардейцем, с семеновцем по-другому, чем с преображенцем... Мог говорить с любым профессором, и, с мужиком умел запросто разговаривать! А что ещё требуется, в конце концов, от царя? Ну, от русского царя еще, конечно, требуется способность управлять державой. И государь мог бы это делать, если бы не его проклятая деликатность, неуверенный характер да эта огромная, ну огромнейшая же орава бездельников царской фамилии! Мало им всего, что имели, каждый ещё лез в советники, руководители, в управляющие... А государь не имел сил и характера своего отца. И ещё - семья, такое тяжкое горе в семье!..
   - Это вы про царицу?
   - Ну, сударь мой, - что же вы вслед за этими, за репортерщиками будете гадости про неё говорить? Что она, с Распутиным, что ли, спала? Государыня была глубоко несчастной женщиной... Понимаете, рождаются одни девочки, одни девочки... Престол русский уходит из семьи, впервые прерывается прямое престолонаследование, считает себя в этом виноватой... И истеричка при этом - бегает по монастырям, бьет поклоны, выпрашивает у бога наследника... А когда рождается наследник, выясняется, что он вроде и не жилец! Она не только Распутину, черту с рогами могла душу заложить, чтобы спасти сына!.. Вот так, батенька. А Михаил Александрович был милейший человек, но только в полку. И даже не в гвардейском, а только в армейском полку, где-нибудь в Калуге. И не выше полковника. Для командования полком не годился - был застенчив, жалостлив, терпеть не мог придворных церемоний, адвокатишку какого-нибудь паршивого стеснялся, как барышня провинциальная кавалера... А ведь учили на царя! Учили без всякой такой пользы - бесполезное, батенька, было дело!
   Рощаковский примчался в Петроград на другой же день после того, как Михаил - вслед за братом - отрекся от престола. И больше уже никаких иллюзий не строил.
   - Развалилась империя. Да-с. Ну, эти субчики - министры, начальники департаментов, сенаторы - все они гроша ломаного не стоили. Без роду, без племени, живут от казны, ни достоинства, ни чести - зависят только от службы, от карьеры. И ради неё - на все готовы. Говорят и делают только то, что может понравиться государю, государыне, великим князьям. Да что там - государевой фамилии! Всякой сволочи хотят нравиться, если только это может помочь им удержаться. Распутину - Распутину! Иллиодору - Ил-лиодору! Иоанну Кронштадтскому - и ему!.. О России - никто не думал! Ну, а коренные русаки, настоящая русская-то аристократия, они плевать хотели! Служить им - без надобностей, денег не нужно, да ещё и унижаться не привыкли. И повыродились, конечно, многие. А эти - засранцы из купцов, так и вовсе ничегошеньки не поняли. Думали, что можно годами играть в парламент. Научился, болван, сухой херес пить за обедом и думает, что уже спикером стать может!
   - Да вы - марксист настоящий!
   - Монархист я, батенька, а не марксист! Вашего этого Маркса и не читывал никогда и читать не буду. Все ждут умных советов от евреев! Каждый губернатор держал около себя умного еврея, советовался с ним, себе не верил, других русских считал глупее... Конечно, евреи - народ умный, огонь и воду прошел, так ведь если считать, что ум от страданий, то русские не глупее должны быть! А ваш Маркс - он у вас, как умный еврей при губернаторе... Да-с. Разваливается Россия. И каждый от неё урвать хочет, хоть чем-нибудь поживиться... Бардак я застал в Петрограде поистине вавилонский. Служить некому, да и незачем..." (Разгон Л.Э. Плен в своём Отечестве. http://www.erlib.com/Лев_Разгон/Плен_в_своём_Отечестве/9/).
   Что можно добавить к вышеизложенному? Коментарии, как говориться излишни!
   Единственное, что хочется отметить, так то, что и очевидцы, и пследующие исследователи тех далёких событий, похоже, плохо разбирались в их причинно-следственной связи.
   Так Солженицын в своих "Размышлениях..." недоумевает: "Не только голод, а даже подлинный недостаток хлеба в Петрограде в те дни ещё не начинался. По нынешним представлениям - какой же это был голод, если достоялся в очереди и бери этого хлеба, сколько в руки возьмёшь?..
   Такие ли перебои в хлебе ещё узнает вся Россия и тот же Петроград - и стерпят? Теперь-то мы знаем, что этот же самый город в войне против этой же самой Германии безропотно согласился жить - не одну неделю, но год - не на два фунта хлеба в день, а на треть фунта - и без всех остальных продуктов, широко доступных в феврале Семнадцатого, и никакая революция не шевельнулась. А в 1931 и города хлебородного Юга жили и жили на полфунта, без всякой войны! - и тоже сошло. Теперь-то мы знаем, что никакой голод не вызывает революции, если поддерживается национальный подъём или чекистский террор, или то и другое вместе. Но в феврале 1917 не было ни того, ни другого - и хлеб подай! Тогда были другие представления о сытости и голоде." (Солженицын А.И. Размышления над Февральской революцией / Солженицын А.И. Ленин в Цюрихе. Рассказы. Крохотки. Публицистика. (Серия "Зеркало - ХХ век"), Екатеринбург. Изд-во "У- Фактория", 1999. 752 с. http://lib.ru/PROZA/SOLZHENICYN/fevral.txt).
   Когда я учился в школе, преподаватель нам объяснял, что любое историческое событие имеет причину и повод. Причин может быть несколько и они могут копиться годами, а то и десятилетиями. Повод же может быть самым ничтожным, как упомянутое ограничение норм выдачи хлеба и слухи об их ещё большем урезании.
   Система дала трещину, когда все виды разрушающего воздействия сошлись в одной точке. Но это было не всё. Агония продолжалась.
  
   Выше уже приводилось мнение Ленина и Сталина о Временном правительстве и его способности решать стоящие перед Россией злободневные проблемы. Но, может быть они были предвзяты?
   Тогда вот мнение того, кого в лояльности к революционерам-большевикам не упрекнёшь:
   "Падение царского режима, ставшее итогом пятидневных рабочих волнений и мятежа солдат из Петроградского гарнизона, вскрыло не только ужасающую слабость царизма и дезорганизацию армии, где командиры не решались отдать солдатам приказ силой подавить народный бунт, но и полную политическую неподготовленность всех оппозиционных сил, от либералов-кадетов (Конституционно-демократическая партия) до социал-демократов.
   Ни в какой момент этой стихийной революции, начавшейся на улице и закончившейся в уютных кабинетах Таврического дворца (местопребывание Думы), ее не возглавляла какая-либо определенная оппозиционная сила. Либералы испытывали страх перед улицей, социалисты боялись военного вмешательства. Между либералами, обеспокоенными необходимостью справляться со все возрастающими трудностями и социалистами, для которых революция была очевидно "буржуазной" (т.е. первым этапом пути, который со временем приведет к революции социалистической), сложились отношения, приведшие в конце концов к установлению так называемого двоевластия. С одной стороны, было заботившееся о порядке Временное правительство, идущее по пути парламентаризма и преследующее цель создания России капиталистической, современной, либеральной, верной обязательствам перед своими англо-французскими союзниками. С другой стороны - власть Петроградского Совета, детища горстки социалистических активистов; их целью было создание, в духе традиции Санкт-Петербургского Совета 1905 года, самой прямой и самой революционной "власти трудовых масс". Но эта "власть Советов" была сама по себе чрезвычайно подвижной и изменчивой реальностью, зависящей от перемены настроений в ее местных, децентрализованных структурах и от столь же переменчивого и непостоянного общественного мнения.
   Три состава Временного правительства, сменявшие друг друга в период между 2 марта и 25 октября 1917 года, показали полную его неспособность решить проблемы, доставшиеся в наследство от старого режима: экономический кризис, продолжение войны, рабочий и земельный вопросы. Либералы из партии конституционных демократов, преобладавшие в первых двух составах кабинета министров, так же, как меньшевики и социалисты-революционеры, составлявшие большинство в третьем, целиком принадлежали к городской культурной элите, к тем кругам интеллигенции, которые соединяли в себе наивную и слепую веру в "народ" и страх перед окружавшей их "темной массой", которую, впрочем, они знали совсем плохо. В большинстве своем они полагали (по крайней мере, в первые месяцы революции, поразившей их своим мирным характером), что необходимо дать полную волю демократическому потоку, освобожденному сначала кризисом, а затем - падением старого режима. Превратить Россию в "самую свободную страну в мире" - такова была мечта прекраснодушных идеалистов вроде князя Львова, председателя двух первых послефевральских правительств.
   "Душа русского народа оказалась мировой демократической душой по самой своей природе, - говорил он в одной из своих первых "председательских" речей. - Она готова не только слиться с демократией всего мира, но стать впереди нее и вести ее по пути развития человечества на великих началах французской революции: Свободы, Равенства и Братства".
   Верное своим убеждениям, Временное правительство не скупилось на демократические шаги: провозглашались основные свободы, всеобщее избирательное право, запрещение всякой социальной, расовой и религиозной дискриминации, признание за Польшей и Финляндией права на самоопределение, обещание автономии для национальных меньшинств. Предполагалось, что все эти меры вызовут широкий прилив патриотизма, укрепят социальное сотрудничество, убедят в неизбежности военной победы союзников над германским милитаризмом, прочнее соединят новый режим с западными демократиями. Из-за слишком щепетильного отношения к законности правительство отказалось, однако, предпринять в условиях продолжающейся войны ряд шагов, решив сделать их после выборов будущего Учредительного собрания, которые были намечены на осень 1917 года. Оно предпочло добровольно остаться "временным", отложив "на время" решение таких жгучих проблем, как вопрос о мире и вопрос о земле. Что же касается экономического кризиса, вызванного войной, то за все месяцы своего существования Временное правительство, подобно своим предшественникам, не смогло с ним справиться: проблемы снабжения, дефицит, инфляция, крах товарообмена, закрытие промышленных предприятий, взрыв безработицы только способствовали росту социальной напряженности.
   В то время как правительство придерживалось выжидательной стратегии, общество продолжало самоорганизовываться. В течение нескольких недель возникли многочисленные советы, фабричные и заводские комитеты, вооруженная рабочая милиция ("Красная гвардия"), крестьянские, солдатские, казачьи комитеты и даже комитеты домработниц. И во всех этих комитетах начались дискуссии, в ходе которых высказывались различные предложения, претензии, выдвигались требования, формировалось общественное мнение,- в общем, это был новый способ заниматься политикой. Истинный праздник освобождения, Февральская революция, высвободила накопленные за долгое время озлобленность и раздражение; новое русское слово митингование (перманентный митинг) стало антиподом парламентской демократии, о которой мечтали политики нового режима. В продолжение всего 1917 года требования, выдвигаемые общественными движениями, становились все более и более радикальными.
   Рабочие начинали с экономических требований: восьмичасовой рабочий день, отмена штрафов и других жестких мер, социальное обеспечение, увеличение заработной платы, но вскоре они перешли к требованиям политическим, заключавшимся в коренном изменении отношений между работодателями и наемными работниками. На предприятиях организовывались комитеты, главной целью которых было помешать хозяевам останавливать предприятие под предлогом перебоев со снабжением, установить рабочий контроль над приемом и увольнением рабочих, а затем вообще взять под контроль все производство продукции. Однако для того чтобы рабочий контроль начал действовать, необходима была совершенно новая форма правления - "власть Советов". Только такая власть могла применить решительные меры, наложить секвестр на предпринимателей и даже национализировать их предприятия. Этот лозунг, совершенно неизвестный весной 1917 года, полгода спустя стал звучать все чаще и чаще.
   В ходе революции 1917 года роль солдат - десяти миллионов крестьян в серых шинелях - стала решающей. Стремительный развал русской армии, обусловленный дезертирством и требованиями немедленного мира, играл роль привода в механизме общего краха. Солдатские комитеты, разрешенные пресловутым Приказом номер один, этой истинной Декларацией прав солдата, благодаря которой исчезли наиболее унизительные дисциплинарные правила, принятые в старой армии, непрерывно расширяли свои прерогативы. Они могли смещать того или иного командира и выбирать нового, они вмешивались в вопросы военной стратегии, являя собой небывалый образец "солдатской власти". Эта солдатская власть проложила путь своеобразному "окопному большевизму", который Верховный Главнокомандующий русской армии генерал Брусилов охарактеризовал следующим образом: "Солдаты не имели ни малейшего представления о том, что такое коммунизм, пролетариат или конституция. Им хотелось только мира, земли да привольной жизни, чтоб не было ни офицеров, ни помещиков. Большевизм их был на деле всего лишь отчаянным стремлением к свободе без всяких ограничений, к анархии".
   После провала последнего наступления русской армии в июне 1917 года сотни офицеров, заподозренных в "контрреволюции", были арестованы солдатами и многие из них убиты. Число дезертиров резко возросло и достигало в августе-сентябре нескольких десятков тысяч в день. Солдаты были воодушевлены лишь одним желанием: поскорее добраться домой, чтобы не пропустить дележа земли и скота, отобранных у помещиков. С июня по октябрь 1917 года более двух миллионов уставших воевать и голодать в окопах и гарнизонах солдат покинули части разлагавшейся армии. Их возвращение в родные деревни подлило масла в огонь усиливающихся беспорядков.
   До наступления лета крестьянские волнения еще не достигали уровня 1905 - 1906 годов. Сразу же после известия об отречении царя на многих крестьянских сходах, как это обычно бывало после значительных событий, стали вырабатываться "наказы", в которых в письменной форме излагались основные крестьянские жалобы и пожелания. На первом месте стояло требование отдать землю тем, кто на ней трудится, немедленно перераспределить земли, не обрабатываемые крупными собственниками, пересмотреть в сторону снижения арендные платежи. Мало-помалу крестьяне стали организовываться, создавая в отдельных деревнях и селах, а также в волостях и уездах земельные комитеты, во главе которых, как правило, вставали представители сельской интеллигенции: учителя, священники, агрономы, земские врачи, близкие к партии социалистов-революционеров. Начиная с мая-июня 1917 года отношения в аграрном секторе резко обострились: боясь, как бы крестьяне, нетерпеливо ожидавшие перемен, не вышли из-под их влияния, многие земельные комитеты приступили к захвату сельскохозяйственного инвентаря и скота в помещичьих хозяйствах, выпасу на помещичьих пастбищах, вырубкам в помещичьих лесах. Эта унаследованная от отцов и дедов борьба за "черный передел" проходила не только за счет крупных землевладельцев, но затронула также и "кулаков", зажиточных крестьян, которые воспользовались реформой Столыпина и, будучи освобожденными от всех общинных тягот, вышли из состава сельских общин и обустраивались на своих, выделенных им в собственность, участках. Перед Октябрьской революцией эти крестьяне, превращенные во всех большевистских выступлениях в страшное пугало, заклейменные как "богатеи-мироеды", "деревенские буржуи", "эксплуататоры", "кулаки-кровососы", стали тенью самих себя. На самом деле, им пришлось уступить сельской общине большую часть своего скота, машин, земель, обращенных в общее пользование и разделенных по дедовскому принципу "на едоков".
   В течение лета аграрные беспорядки делались все более и более ожесточенными, что объяснялось и сотнями тысяч дезертиров, хлынувших с фронта в деревню. Начиная с последних дней августа, крестьяне, уставшие ждать от правительства решения аграрных проблем, взялись за разграбление и поджоги помещичьих усадеб, безжалостно изгоняя их владельцев с насиженных мест. На Украине и в России - в Тамбовской, Пензенской, Воронежской, Саратовской, Орловской, Тульской, Рязанской губерниях - были сожжены тысячи усадеб, убиты сотни их владельцев.
   Перед лицом этого социального взрыва правительственные круги и политические партии - за примечательным исключением большевиков, о чьей тактике мы поговорим позже, - метались между попытками как-то контролировать ситуацию и соблазном вооруженного подавления беспорядков. Популярные среди тысяч рабочих меньшевики и наиболее влиятельная на селе партия - социалисты-революционеры, - согласившись в мае войти в правительство, обнаружили, что сам факт участия их представителей в правительстве, заботящемся о порядке и законности, лишает их возможности проводить давно задуманные ими реформы. Например, социалистам-революционерам не удалось осуществить "черный передел", или, пользуясь термином их программы, "социализацию" земли. Приняв участие в управлении "буржуазным" государством и в защите его, умеренные социалистические партии уступили "протестное поле" большевикам, не получив при этом никакой выгоды от участия в правительстве, с каждым днем все менее влияющим на положение в стране.
   Сталкиваясь со все возрастающей анархией, промышленные магнаты, крупные землевладельцы, командование армией и многие обескураженные либералы склонялись к военному перевороту, который и был подготовлен генералом Корниловым. Путч провалился, правительство Керенского выступило против него. В случае победы военных, безусловно, была бы ликвидирована гражданская власть, которая при всей своей слабости всё еще цеплялась за формальное право управления страной. Неудача корниловского переворота 25-30 августа 1917 года вызвала окончательный кризис Временного правительства, переставшего контролировать все традиционные рычаги власти. В то время как наверху все еще продолжались политические игры, в которых сталкивались гражданские деятели и военные, стремившиеся к иллюзорной диктатуре, устои государства - юстиция, администрация, армия - рушились. Над правом глумились, власть во всех ее формах была поставлена под сомнение.
   Была ли несомненная массовая радикализация городского и сельского населения признаком его большевизации? Оценка этой ситуации отнюдь не может быть однозначной. Под общими лозунгами "Рабочий контроль" и "Вся власть Советам" рабочие-активисты и большевистские вожаки подразумевали вовсе не одно и то же. В армии "окопный большевизм" отражал прежде всего общее стремление к миру, разделяемое всеми сражающимися во всех странах, вовлеченных в эту грандиозную и смертоубийственную мировую войну. Что же касается крестьянской революции, то она следовала своим собственным путем, более близким к программе социалистов-революционеров с их "социализацией" земли, чем к большевистской программе национализации земли и создания на ней крупных коллективных хозяйств. В деревне большевиков знали только по рассказам дезертиров - этих предвестников большевизма, бежавших из армии и принесших с собой два волшебных слова - мир и земля. Далеко не все недовольные вступали в партию большевиков, которая к октябрю 1917 года насчитывала по разным оценкам от ста до двухсот тысяч членов. Тем не менее в институциональном вакууме осени 1917 года, когда государственная власть уступила место бесчисленным комитетам, советам и прочим подобным структурам, достаточно было тесно сплоченного и дисциплинированного ядра, готового к решительным действиям, чтобы партия большевиков могла заполучить власть и пользоваться ею совершенно непропорционально своим реальным силам.
   С момента своего организационного оформления в 1903 году эта партия отличалась от всех других течений как российской, так и мировой социал-демократии прежде всего своей волюнтаристской стратегией свержения существующего порядка и своей концепцией организации партии - жестко структурированной, дисциплинированной, состоящей из отборных революционеров-профессионалов, партии - антипода расплывчатым массовым партиям, широко открытым для сочувствующих, для борьбы мнений и дискуссий, т.е. таким, какими были российские меньшевики и почти все европейские социал-демократы.
   Первая мировая война еще раз подчеркнула специфичность ленинского большевизма. Отказываясь от сотрудничества с другими течениями социал-демократии, все больше оставаясь в изоляции, Ленин теоретически обосновал свою позицию в работе Империализм как высшая стадия капитализма. Он утверждал, что революция может вспыхнуть не только в странах с уже окрепшим и сильным капитализмом, но и в стране, еще недостаточно развитой экономически, - такой, как Россия - при условии, что во главе революционного движения станет дисциплинированный авангард, готовый идти до конца, т.е. к установлению диктатуры пролетариата и превращению войны империалистической в войну гражданскую.
   В письме к одному из большевистских руководителей, Шляпникову, от 17 октября 1914 года, Ленин писал: "В ближайшем будущем наименьшим злом явилось бы поражение царизма в войне. <...> Главное в нашей работе (кропотливой, систематической, и, возможно, продолжительной) - попытаться превратить эту войну в войну гражданскую. Другое дело, когда этого удастся достичь; пока это неясно. Мы должны дать ситуации созреть и систематически подталкивать ее к созреванию... Мы не можем ни обещать, ни декретировать гражданскую войну, но наша задача работать, - столько, сколько понадобится, - в этом направлении".
   Обнажив "противоречия между империалистами", "империалистическая война" опрокинула догмы классического марксизма и сделала весьма возможным революционный взрыв именно в отсталой России. На протяжении всей войны Ленин носился с идеей, что большевики должны быть готовы всеми силами содействовать развертыванию гражданской войны.
   "Тот, кто признает классовую борьбу, - писал он в сентябре 1916 года, - должен признавать и гражданскую войну, которая в любом классовом обществе представляет собой естественное развитие и усиление классовой борьбы".
   Большевики, чьи ведущие деятели по большей части были либо в ссылке, либо в эмиграции, не внесли сколько-нибудь заметного вклада в победу Февральской революции. В первые дни марта возвратившиеся из ссылки большевистские руководители, вошедшие в состав Петроградского Совета депутатов, склонялись, как и большинство Совета (меньшевики и эсеры), к сотрудничеству с Временным правительством. Ленин же, наперекор господствующему в среде петроградских большевиков мнению, предрекал скорое банкротство такой политики. В четырех Письмах издалека, написанных в Цюрихе между 7 и 12 марта, из которых большевистская "Правда" рискнула опубликовать, да и то с сокращениями, только первое - настолько они шли вразрез с проводимой вожаками большевиков политикой, - Ленин настаивал на немедленном разрыве Петроградского Совета с Временным правительством в целях активной подготовки перехода к следующему, "пролетарскому", этапу революции. Для Ленина возникновение Советов было знаком, что революция уже прошла свою "буржуазную фазу" и революционные органы должны, не откладывая дела в долгий ящик, захватить власть, чтобы положить конец войне любой ценой, даже ценой гражданской войны, неизбежной при всяком революционном процессе.
   Возвратившись в Россию 3 апреля 1917 года, Ленин продолжал отстаивать свою крайнюю позицию. В своих знаменитых Апрельских тезисах он вновь подтвердил неприятие парламентской республики и демократического процесса. Встреченные петроградской верхушкой большевиков с изумлением и неприязнью, идеи Ленина имели большой и значимый успех среди новых рекрутов партии, которых Сталин совершенно правильно называл практиками, противопоставляя их теоретикам. В течение нескольких месяцев малограмотные элементы, среди которых центральное место занимали крестьяне в солдатских шинелях, решительно возобладали над интеллектуальной городской частью партии, стреляными воробьями организованной политической борьбы. Обуянные жаждой насилия и злобой, выросшие на сельской ниве и орошенные кровью трехлетней войны, свободные от марксистских догм, о которых они мало что знали, эти политически малообразованные бойцы из народных масс, представители, так сказать, "плебейского" большевизма, постепенно затмевавшего большевизм "научный", интеллектуальный, не слишком интересовались вопросом, необходим ли "буржуазный этап" революции и не пора ли переходить к социализму. Сторонники прямых действий, переворота, они были яростными приверженцами того большевизма, где теоретические дебаты уступили место одному вопросу, поставленному на повестку дня, - взятию власти.
   Между нетерпеливыми, рвущимися к авантюре низами - матросами Кронштадта, морской крепости вблизи Петрограда, некоторыми частями Петроградского гарнизона, красногвардейцами рабочих кварталов Выборгской стороны - и партийными верхами, опасавшимися краха всего дела из-за преждевременного выступления, пролегала очень узкая ленинская тропинка. На протяжении всего 1917 года партия большевиков, вопреки широко распространенному мнению, оставалась глубоко разделенной разнузданным напором одних и колебаниями других. Знаменитая партийная дисциплина стала скорее символом, чем реальной силой. К началу июля нетерпение низов, жаждущих схватиться с правительством врукопашную, привело, после кровавых демонстраций 3-5 июля, к объявлению партии большевиков вне закона, к аресту одних ее лидеров и уходу в подполье других, включая Ленина.
   Неспособность правительства решить важнейшие проблемы, бессилие всех традиционных институтов власти, все более широкое развертывание социальных движений, неудача военного путча генерала Корнилова позволили большевикам к концу августа 1917 года снова появиться на сцене в ситуации, весьма благоприятной для захвата власти вооруженным путем.
   И снова роль Ленина как теоретика и стратега вооруженного восстания оказалась решающей. За недели, предшествовавшие большевистскому перевороту 25 октября, Ленин разработал всю стратегию вооруженного захвата власти, который не должен быть затоплен стихийным возмущением "масс" и не должен быть обуздан "революционной законностью", о которой радели такие лидеры большевиков, как Зиновьев и Каменев, все еще не оправившиеся после горького опыта июльских дней и считавшие, что к власти надо идти через завоевание решающего большинства в Советах социалистами-революционерами и социал-демократами всех направлений. Из своего финляндского подполья Ленин бомбардировал Центральный Комитет партии письмами и статьями, призывающими к восстанию.
   "Предложив немедленный мир и отдав землю крестьянам, - писал он, - большевики установят власть, которую никто не опрокинет... Не следует ждать поддержки со стороны формального большинства. Этого не ждет ни одна революция. Если мы не возьмем власть сейчас же, История нам этого не простит".
   "... Если нельзя взять власть без восстания, надо идти на восстание тотчас", - вновь обращался он к членам ЦК в письме от 1 октября 1917 года.
   Эти призывы были встречены многими большевистскими лидерами с большой долей скептицизма. К чему форсировать события, когда с каждым днем ситуация радикализируется всё больше? Не достаточно ли будет привлечь на свою сторону массы, одобряя их стихийные выступления, позволить действовать разрушительным силам социального протеста в ожидании II Всероссийского съезда Советов, назначенного на 20 октября? Большевики имеют все шансы получить там относительное большинство, поскольку представительство рабочих и солдатских Советов значительно шире Советов крестьянских, где доминируют эсеры (социалисты-революционеры). Однако Ленин указывал, что если переход власти состоится по воле съезда Советов, правительство, созданное таким образом, неизбежно будет коалиционным, и большевикам придется разделить власть с другими социалистическими партиями. Ленин же, месяцами добивавшийся власти для одних большевиков, настаивал, что власть надо непременно захватить вооруженным путем перед созывом II съезда Советов. Он понимал, что другие социалистические партии осудят вооруженный переворот, и им останется только играть роль оппозиции, отдав всю власть в руки большевиков.
   Вернувшись тайно в Петроград, Ленин провел 10 октября заседание Центрального Комитета партии, на котором присутствовало двенадцать из двадцати одного его члена. После десяти часов дискуссий Ленину удалось убедить большинство собравшихся принять самое важное в истории партии решение: начать подготовку к вооруженному восстанию в самые короткие сроки. За это решение голосовало десять человек, против - двое: Зиновьев и Каменев, продолжавшие считать, что надо ждать созыва Съезда Советов. 16 октября приступил к работе Военно-революционный комитет (ВРК), во главе его встал Троцкий, которому удалось создать комитет, несмотря на противодействие умеренных социалистов. Формально ВРК был создан Петроградским Советом, но в его состав вошли большевики. Военно-революционный комитет должен был так подготовить и провести вооруженное восстание, чтобы большевиков не захлестнуло стихийное выступление неконтролируемых масс.
   Как и рассчитывал Ленин, число непосредственных участников революции удалось ограничить четкими рамками: несколько тысяч солдат гарнизона Петрограда, матросы из Кронштадта, красногвардейцы, собранные ВРК, несколько сот большевистских активистов из заводских и фабричных комитетов. Лишь несколько мелких стычек, малое число жертв - все это свидетельствует о легкости, с которой совершился этот давно ожидаемый и не встретивший серьезного сопротивления переворот. Знаменательно, что захват власти осуществлялся от имени ВРК. Таким образом, большевики обеспечили всей полнотой государственной власти инстанцию, в которую не входил никто, кто не был бы уполномочен Центральным Комитетом партии большевиков, и которая, следовательно, никак не зависела от съезда Советов.
   Расчет Ленина оправдался полностью: поставленные перед свершившимся фактом "военного заговора, организованного за спиной Советов", умеренные социалисты демонстративно покинули зал заседания II съезда Советов. Большевики и поддержавшая их небольшая группа левых эсеров вынудили оставшихся в зале делегатов "узаконить" переворот, проголосовав за одобрение подготовленного Лениным текста о предоставлении "всей власти Советам". Эта чисто формальная резолюция позволила большевикам впоследствии поддерживать фикцию, которую принимали за правду: они правят от имени народа "страны Советов". Еще через несколько часов съезд, прежде чем разойтись, утвердил новое правительство - Совет Народных Комиссаров, возглавляемый Лениным. Затем были одобрены Декрет о мире и Декрет о земле, первые законы нового режима.
   Очень скоро между новой властью и движениями, которые действовали по отдельности как силы, разрушавшие прежний экономический, политический и социальный порядок, стали возникать и множиться разногласия, а затем и конфликты. Прежде всего это касалось аграрной революции. Большевики, которые всегда отстаивали программу национализации земли, были вынуждены, столкнувшись с не очень расположенными к ним общественными силами, "украсть" программу социалистов-революционеров и одобрить перераспределение земли в пользу крестьян. Декрет о земле, провозгласивший, что "помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа", ограничился, по сути дела, узакониванием самовольного захвата земель помещиков и кулаков, который осуществлялся в деревнях уже с лета 1917 года. Временно "приклеившись" к этой самостоятельной крестьянской революции, так облегчившей им путь к власти, большевики вернулись к своей программе двенадцать лет спустя. Насильственная коллективизация села, ставшая апогеем борьбы между победителями Октября и крестьянством, явилась трагическим разрешением разногласия 1917 года." (Государство против своего народа / Черная книга коммунизма. / Полное издание: S. Courtois, N. Werth, J.-L. Panne, A. Paczkowski, K. Bartosek, J.-L. Margolin avec la collaboration de R. Kauffer, P. Rigoulot, P. Fontaine, Y. Santamaria, S. Boulouque, "Le Livre Noir Du Communisme: Crimes, Terreur et Repression", Editions Robert Laffont, S.A. Paris, 1997; полное русское издание: С. Куртуа, Н. Верт, Ж.-Л. Панне, А. Пачковски, К. Бартошек, Ж.-Л. Марголен, при участии Р. Коффер, П. Ригуло, П. Фонтен, И. Сантамария, С. Булук, "Черная книга коммунизма: преступления, террор, репрессии", Три Века Истории, М., 1999, пер. под рук. Е.Л. Храмова. http://www.goldentime.ru/nbk_01.htm).
  
   Добавим пару слов об аграрной программе большевиков, которую В.И. Ленин "стырил" у эсэров:
   "ДОКЛАД О ЗЕМЛЕ (26 октября (8 ноября) 1917 года)
   Мы полагаем, что революция доказала и показала, насколько важно, чтобы вопрос о земле был поставлен ясно. Возникновение вооруженного восстания, второй, Октябрьской революции ясно доказывает, что земля должна быть передана в руки крестьян. Преступление совершало то правительство, которое свергнуто, и соглашательские партии меньшевиков и с.-р., которые под разными предлогами оттягивали разрешение земельного вопроса и тем самым привели страну к разрухе и к крестьянскому восстанию. Фальшью и трусливым обманом звучат их слова о погромах и анархии в деревне. Где и когда погромы и анархия вызывались разумными мерами? Если бы правительство поступало разумно и если бы его меры шли навстречу нуждам крестьянской бедноты, то разве крестьянская масса стала бы волноваться? Но все меры правительства, одобряемые авксентьевским и дановским Советами, шли против крестьян и вынудили их на восстание.
   Вызвав восстание, оно стало кричать о погромах и анархии, которые само же вызвало. Оно хотело задавить его железом и кровью, но само было сметено вооруженным восстанием революционных солдат, матросов и рабочих. Правительство рабоче-крестьянской революции в первую голову должно решить вопрос о земле, - вопрос, который может успокоить и удовлетворить огромные массы крестьянской бедноты. Я прочту вам те пункты декрета, который должно выпустить ваше Советское правительство. В одном из пунктов этого декрета помещен наказ земельным комитетам, составленный на основании 242 наказов местных Советов крестьянских депутатов.
   ДЕКРЕТ О ЗЕМЛЕ
   1) Помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа.
   2) Помещичьи имения, равно как все земли удельные, монастырские, церковные, со всем их живым и мертвым инвентарем, усадебными постройками и всеми принадлежностями переходят в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов, впредь до Учредительного собрания.
   3) Какая бы то ни была порча конфискуемого имущества, принадлежащего отныне всему народу, объявляется тяжким преступлением, караемым революционным судом.
   Уездные Советы крестьянских депутатов принимают все необходимые меры для соблюдения строжайшего порядка при конфискации помещичьих имений, для определения того, до какого размера участки и какие именно подлежат конфискации, для составления точной описи всего конфискуемого имущества и для строжайшей революционной охраны всего переходящего к народу хозяйства на земле со всеми постройками, орудиями, скотом, запасами продуктов и проч.
   4) Для руководства по осуществлению великих земельных преобразований, впредь до окончательного их решения Учредительным собранием, должен повсюду служить следующий крестьянский наказ, составленный на основании 242 местных крестьянских наказов редакцией "Известий Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов" и опубликованный в номере 88 этих "Известий" (Петроград, N 88, 19 августа 1917 г.).
  
   КРЕСТЬЯНСКИЙ НАКАЗ О ЗЕМЛЕ
   "Вопрос о земле, во всем его объеме, может быть разрешен только всенародным Учредительным собранием.
   Самое справедливое разрешение земельного вопроса должно быть таково:
   1) Право частной собственности на землю отменяется навсегда; земля не может быть ни продаваема, ни покупаема, ни сдаваема в аренду либо в залог, ни каким-либо другим способом отчуждаема.
   Вся земля: государственная, удельная, кабинетская, монастырская, церковная, посессионная, майоратная, частновладельческая, общественная и крестьянская и т. д. отчуждается безвозмездно, обращается в всенародное достояние и переходит в пользование всех трудящихся на ней.
   За пострадавшими от имущественного переворота признается лишь право на общественную поддержку на время, необходимое для приспособления к новым условиям существования.
   2) Все недра земли: руда, нефть, уголь, соль и т. д., а также леса и воды, имеющие общегосударственное значение, переходят в исключительное пользование государства. Все мелкие реки, озера, леса и проч. переходят в пользование общин, при условии заведования ими местными органами самоуправления.
   3) Земельные участки с высококультурными хозяйствами: сады, плантации, рассадники, питомники, оранжереи и т. под. не подлежат разделу, а превращаются в показательные и передаются в исключительное пользование государства или общин, в зависимости от размера и значения их.
   Усадебная, городская и сельская земля, с домашними садами и огородами, остается в пользовании настоящих владельцев, причем размер самих участков и высота налога за пользование ими определяется законодательным порядком.
   4) Конские заводы, казенные и частные племенные скотоводства и птицеводства и проч. конфискуются, обращаются во всенародное достояние и переходят либо в исключительное пользование государства, либо общины, в зависимости от величины и значения их.
   Вопрос о выкупе подлежит рассмотрению Учредительного собрания.
   5) Весь хозяйственный инвентарь конфискованных земель, живой и мертвый, переходит в исключительное пользование государства или общины, в зависимости от величины и значения их, без выкупа.
   Конфискация инвентаря не касается малоземельных крестьян.
   6) Право пользования землею получают все граждане (без различия пола) Российского государства, желающие обрабатывать ее своим трудом, при помощи своей семьи, или в товариществе, и только до той поры, пока они в силах ее обрабатывать. Наемный труд не допускается.
   При случайном бессилии какого-либо члена сельского общества в продолжение 2 лет сельское общество обязуется, до восстановления его трудоспособности на этот срок, прийти к нему на помощь путем общественной обработки земли.
   Земледельцы, вследствие старости или инвалидности, утратившие навсегда возможность лично обрабатывать землю, теряют право на пользование ею, но взамен того получают от государства пенсионное обеспечение.
   7) Землепользование должно быть уравнительным, т. е. земля распределяется между трудящимися, смотря по местным условиям, по трудовой или потребительной норме.
   Формы пользования землею должны быть совершенно свободны, подворная, хуторская, общинная, артельная, как решено будет в отдельных селениях и поселках.
   8) Вся земля, по ее отчуждении, поступает в общенародный земельный фонд. Распределением ее между трудящимися заведуют местные и центральные самоуправления, начиная от демократически организованных бессословных сельских и городских общин и кончая центральными областными учреждениями.
   Земельный фонд подвергается периодическим переделам в зависимости от прироста населения и поднятия производительности и культуры сельского хозяйства.
   При изменении границ наделов первоначальное ядро надела должно остаться неприкосновенным.
   Земля выбывающих членов поступает обратно в земельный фонд, причем преимущественное право на получение участков выбывших членов получают ближайшие родственники их и лица по указанию выбывших.
   Вложенная в землю стоимость удобрения и мелиорации (коренные улучшения), поскольку они не использованы при сдаче надела обратно в земельный фонд, должны быть оплачены.
   Если в отдельных местностях наличный земельный фонд окажется недостаточным для удовлетворения всего местного населения, то избыток населения подлежит переселению.
   Организацию переселения, равно как и расходы по переселению и снабжению инвентарем и проч. должно взять на себя государство.
   Переселение производится в следующем порядке: желающие безземельные крестьяне, затем порочные члены общины, дезертиры и проч. и, наконец, по жребию, либо по соглашению".
  
   Все содержащееся в этом наказе, как выражение безусловной воли огромного большинства сознательных крестьян всей России, объявляется временным законом, который впредь до Учредительного собрания проводится в жизнь по возможности немедленно, а в известных своих частях с той необходимой постепенностью, которая должна определяться уездными Советами крестьянских депутатов.
   5) Земли рядовых крестьян и рядовых казаков не конфискуются.
   Здесь раздаются голоса, что сам декрет и наказ составлен социалистами-революционерами. Пусть так. Не все ли равно, кем он составлен, но, как демократическое правительство, мы не можем обойти постановление народных низов, хотя бы мы с ним были несогласны. В огне жизни, применяя его на практике, проводя его на местах, крестьяне сами поймут, где правда. И если даже крестьяне пойдут и дальше за социалистами-революционерами и если они даже этой партии дадут на Учредительном собрании большинство, то и тут мы скажем: пусть так. Жизнь - лучший учитель, а она укажет, кто прав, и пусть крестьяне с одного конца, а мы с другого конца будем разрешать этот вопрос. Жизнь заставит нас сблизиться в общем потоке революционного творчества, в выработке новых государственных форм. Мы должны следовать за жизнью, мы должны предоставить полную свободу творчества народным массам. Старое правительство, свергнутое вооруженным восстанием, хотело разрешить земельный вопрос с помощью несмененной старой царской бюрократии. Но вместо разрешения вопроса бюрократия только боролась против крестьян. Крестьяне кое-чему научились за время нашей восьмимесячной революции, они сами хотят решить все вопросы о земле. Поэтому мы высказываемся против всяких поправок в этом законопроекте, мы не хотим детализации, потому что мы пишем декрет, а не программу действий. Россия велика, и местные условия в ней различны; мы верим, что крестьянство само лучше нас сумеет правильно, так, как надо, разрешить вопрос. В духе ли нашем, в духе ли эсеровской программы, - не в этом суть. Суть в том, чтобы крестьянство получило твердую уверенность в том, что помещиков в деревне больше нет, что пусть сами крестьяне решают все вопросы, пусть сами они устраивают свою жизнь. (Шумные аплодисменты.) (Ленин В.И. Доклад о земле. / Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35, стр. 23 - 27. http://uaio.ru/vil/35.htm).
  
  
  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"