глазницами окон выбитых,
ранами рваных балконов,
расскажет он о событиях,
возможно, не всем знакомых.

подъезды пустые щерятся
глухой пещерной тоской,
ему до сих пор не верится,
что люди умеют такое.

шагнув в полумрак опасный,
сможешь и ты прозреть:
изысканно,- черно-красным
там расплескалась смерть. 
*
дом умирал в мученьях, но достойно,
терзаемый неделю за неделей.
сначала стаи мелких пуль насели,
впиваясь жалами, и это было больно,

но не смертельно, дом терпел и плакал,
слезами провожая в путь ребенка.
кричал: прощай! - отчаянно и звонко
осколками стекла ссыпаясь на пол.

жизнь утекала чередою хмурых взглядов,
бросая жалкий скарб и убегая в спешке,
а вслед уже оскалилась в усмешке
слепая ярость подвывающих снарядов

дом умирал, и рвал натужно жилы
чугунных труб и проводов в каналах,
жалея тех, кто прожил в нем так мало,
мечтая лишь о том, чтоб были живы.
***
прощай, ты умер достойно,
не вписанный в табель праведник,
хоть изредка бы да стоило
домам устанавливать памятник.
вот только людей не стало,
лишь ветер проклятием тяжким
поет в опустевших кварталах
реквием  пятиэтажкам...