Милосердов Максим

Сергей Федорыч Соколов не любил, когда его называли "папа", но почему-то именно это прозвище прицепилось. Сергей Федорыч не возражал, относился к прозвищу как к необходимой добавке к имени, как к ярлыку, от которого никуда не деться. "Ну папа, так папа," - думал он, но к свыкнуться все-таки с полученным от подчиненных наименованием не мог.

Сергей Федорыч сидел за дубовым столом, закинув ноги на полированную крышку, и наслаждался ощущением свободы, которую дают ботинки, когда они сняты. День выдался пасмурным, сыроватым каким-то, облака, казалось, задевают окна восточной стены. Небо на западе вроде выглядело почище.

У дальнего конца стола - где-то невообразимо далеко от "папы" на краешке стула сидел инженер проекта. Лоснящееся холеное лицо, мягкий костюм от Бриони, туфли из крокодиловой что ли (?) кожи совершенно не гармонировали с костюмом Сергея Федорыча - мятым, с торчащей из нагрудного кармана серой тряпицей, с вышитым на лацкане Микки-Маусом.

Сергей Федорыч закатал рукава пиджака, почесал затылок и спросил:

- Ну-с, милейший, что за херня?

Инженер проекта пожевал губами, откашлялся, поправил волосы и скромно ответил:

- Не знаю. Честное слово, не знаю. Ищем ошибку в расчетах.

- А что ее искать? Посмотрел я ваши расчеты. Концепцию эту. Фиу... Вас там не учили в школе, с чего начинается планирование компании? С определения целей! Целей! И только потом ты смотришь, с какой аудиторией работать, кого зритель ждет, разрабатываешь образ. Вы, блин, работать начали сразу на аудиторию!!! Ах, выбрали подростков дебильных, вбухали треть бюджета, сляпали им быстренько дуэтик... Так пусть теперь дуэт себя и отрабатывает. У меня таких дуэтов знаешь сколько было? А нам, что с его популярности? Ну, поет он какие-то позорные песни про морковь-любовь-ты-со-мной-а-мне-твой-парень-больше-нравится? Каким образом это увеличит явку молодежи на выборы?!

- Так, у нас же планировалось, что коллектив выступит с призывом, проедет по стране с этими... лозунгами...

- Малыш, - Сергей Федорыч навис над столом и устремил взгляд вдаль на потеющего от волнения кретина. - А ведь ты уволен за идиотизм.

Из глаз толстяка брызнули слезы...

*

- Ну, неплохо, - сказал Главный Редактор Љ 4.12.07.2053.7.656038.2/L8 или просто Константин Тихонович. - Суть понята верна. Продолжайте в том же духе, завтра отправляем рассказ в печать. Давайте, Костик.

Костик - начинающий, но очень талантливый писатель (Љ 4.22.12.2072.656012.1/L3) поклонился и исчез за дверью в тусклом коридоре.

В отделе десяток сослуживцев, выпускников Писательской Академии сосредоточенно печатали тексты на компьютерах. Составление текстов было для них превыше всего. Случайному посетителю, вглядись он в эти одухотворенные лица, померещились бы возгласы: "О, какой кайф, какое блаженство!" Но случайных здесь не бывало. Группа, усаженная в аккуратные загончики, с автоматом для воды и кофеваркой в каждой кабинке, сосредоточенно работала над сборником рассказов для молодых детей рабочих. Костик (Љ 4.22.12.2072.656012.1/L3) писал о начальниках и их героическом труде, Игорь (Љ 4.18.05.2071.656012.1/L3) о буднях ученых-энергетиков, кто-то дописывал историю о первой любви Вениамина, выпускника училища... Вениамин потом стал классным рабочем, а девушка, в которую он был влюблен... Не помню, чем с ней закончилось, кажется, все-таки за другого рабочего вышла. Зато как сейчас помню, анекдоты о туповатых военных. (Юмором занимался отдел этажом ниже.) Или помню криминальный роман-фантазию об авантюристах: разведчиках, ворах и вымогателях, путешественниках и бесшабашных мечтателях рыцарях... О всяких разных авантюристах... Очень хороший роман...

Что еще? А дальше конфуз вышел.

Я шел по виртуальным кабинетам редакции. В коридорах - приглушенный свет; комнаты писателей - светлые, полные воздуха залы, разбитые невысокими перегородками на уютные ячейки. "Как красиво..." - подумал я, но... Тут все! Все-все-все исчезло.

Компьютер дал сбой. Жесткий диск, как позже объяснили ребята, полетел. Чертов идиотский компьютер уничтожил весь проект! За два дня до сдачи диплома! Черт!

*

Известно, что модели, впоследствии использованные при разработке электронно-вычислительных машин, были созданы еще в пушкинские времена Беббиджем. Лампа - продукт того же века. А вот гибриды аналитической машины и лампы - первые компьютеры - разрабатывались только с конца тридцатых - начала сороковых века двадцатого. Семь десятилетий упущенных возможностей! А если бы этого не было? Как пошел бы ход Истории?

До 2095 года я досчитал. Яркое получалось будущее! Генетика и иже с ней позволили покончить с основной проблемой педагогики еще в двадцатом веке. Нет, люди не стали одинаковыми, они продолжали различаться по способностям и по потребностям, они учились в разных школах, по разным программам, но (!) Управленцы управляли, Военные охраняли, Ученые изучали, учили и строили прогнозы, Редакторы писали, редактировали и развлекали, Рабочие создавали материальные блага. Авантюристов стало меньше, и вместо преступников мир плодил путешественников, рекламных агентов, шоуменов и немного поэтов.

Надо же было винту сдохнуть именно тогда, когда я делал исторический срез 2095!

*

- Надо же было винту накрыться именно тогда, когда я делал исторический срез 2095, Игорь Анатольевич! - с некоторым, может быть, лишним надрывом сообщил я научному руководителю.

Игорь Анатольевич грустно посмотрел на меня.

- Теперь это уже не имеет значения.

- ???

- Шмаков, Прохоренко, Енукидзе и Зальцман делали одинаковые с тобой проекты, Вася.

- Одинаковые?

- Мы продублировали задание группе студентов.

- Надеюсь, им больше повезло с производителем компьютеров?

- Не больше. У кого на две тысячи девяносто пятом, у кого на девяносто шестом машины висли. И дело, думаю, не в программах, и не в поставщиках железа... Вася, боюсь, в расчетах мы приблизились к точке, проникновение за пределы которой запрещено.

- Кем запрещено, Игорь Анатольевич?

Игорь Анатольевич посмотрел на меня пустыми глазами.

- Когда-то, изучая религиоведение, я наткнулся на интересную фразу. Прости, цитирую очень примерно. "Неужели ты думаешь, что Богу сложно сотворить весь этот мир с его историей и людьми, чтобы испытать одну единственную душу?"

Я тупо посмотрел на Игоря Анатольевича. Он мерк. Он темнел, он растворялся вместе с комнатой, да и вместе со мной тоже.