Возможно, она совершила ошибку, отказав мистеру Коллинзу. Потерпеть общество не слишком приятного человека ради спокойствия и счастья своей семьи. В сущности, какая малость! Пожертвовать некоторыми своими чувствами ради спасения родного дома. Дома, в котором тебе мил каждый уголок. Потерять в один момент почти все, что было тебе дорого в жизни: любимого отца, отчий дом, спокойствие родных, надежды на лучшее будущее. Что ждет их всех впереди?

Ах, почему она не подумала об этом раньше... Какая она эгоистка. Чем она лучше, чем умнее Лидии? Шарлотта действительно намного мудрее ее.

мистер Коллинз, и следом за ним миссис Коллинз с сестрой Марией, держащей ее под руку. Они застали достаточно странную сцену: Элизабет в слезах, бледную с красными пятнами на лице, сидящую в кресле, и мистера Дарси, в неловкой позе стоящего рядом с ней с носовым платком в руках.

У Элизабет не оставалось другого выхода, кроме как опереться на протянутую им руку, спуститься на землю, и подойти к крыльцу. Там ее уже ждала заплаканная Джейн. Сестры обнялись. Мистер Дарси был несколько смущен при виде Джейн. Или Элизабет это только показалось. Тем не менее, он сердечно пожал ей руку и высказал слова соболезнования.

Джейн не участвовала в обсуждении, так как не считала себя вправе вмешиваться. Она только смотрела на мистера Дарси со всё возрастающим удивлением, стараясь, впрочем, его скрыть. Он вел себя с ними так, как-будто действительно был ближайшим любящим родственником, а не тем надменным господином, не желающим унижать себя близким знакомством с их семьей.

Так внезапно изменившееся обращение мистера Дарси с ней и с её родственниками несказанно удивляло ее. Невольное или вольное потворство Элизабет его самообману, его уверенности во взаимных чувствах, заставляло её ощущать себя настоящей преступницей с нечистой совестью и наложило на её уста печать. Она не могла вести себя так, как привыкла - открыто, прямо высказывать свои мысли. О том, чтобы, как обычно, острить, делать шутливые замечания, не могло быть и речи.

Иногда ему удавалось поймать её взгляд, задать ей тот или иной вопрос - чаще всего ничего не значащий, получить её тихий ответ. Но разглядеть в ней снова ту живую искру, которая совсем недавно пробудила в нём настоящий огонь, у него не получалось, как он не старался.

Он продолжал убеждать себя в своих заблуждениях, боясь потревожить её душу лишними расспросами.

А она продолжала винить себя в обмане, при этом ни на йоту не доверяя ему, всё так же видя в нем высокомерного господина, способного жестоко играть судьбами людей, стоящих ниже него на социальной лестнице. А теперь еще и её судьба, и судьбы её родных, зависели от его милости!

Никакая откровенность между ними не была возможна более. Даже в форме шуток, или пустых острот. Стена лжи выросла, казалось, уже до небес и стала толщиной в милю. Не слишком вдохновляющее начало для семейной жизни молодых, не правда ли?

Сейчас она определенно верила, что жизнь её кончена, ей никогда уже не суждено стать той веселой беззаботной Лиз, какой она была прежде.

Она не знала ответ, но всякий раз, когда он так смотрел, словно летний ветерок касался её тела и души.

Он был слишком хорошо воспитан, чтобы позволять себе вольности в обращении с ней, но даже легкие прикосновения его рук и губ к ее рукам, помимо её воли, вызывали ответ её тела. Она краснела и стыдилась своих ощущений.

Ей казалось, что каждый раз он замечает легкую дрожь её пальцев и горячий приток крови к её лицу в ответ на его поцелуй. Это было мучительно для её души, но, неожиданно для неё самой, сладостно для её тела. Беда в том, что душа и тело у Элизабет Беннет в последнее время были в полном разладе.

у Элизабет в этот момент вдруг подкосились ноги и она ослабела от пронзившей её сладкой дрожи. Она бы потеряла равновесие, но мистер Дарси поддержал её, а затем легко, как пушинку, привлёк к себе и заключил в объятия. Все слова признаний и возражений, вертевшиеся у неё на языке, и уже готовые сорваться с уст, были позабыты в одно мгновение.

...

Глава 2.

Неумолимо приближался день венчания.

Возражения против этого брака, тягостные сомнения, преследовавшие Элизабет и раньше, накануне утром вдруг показались ей настолько убедительными, что она самым серьезным образом обдумывала возможность немедленно откровенно поговорить с мистером Дарси и отменить назначенную на завтра церемонию.

Ее охватила настоящая паника. Но вскоре приехали Гардинеры с детьми, которых пришлось развлекать и устраивать.

К обеду с визитом явился также мистер Бингли, а мистер Дарси уже неделю подряд пропадал сначала в Лондоне, потом в Незерфилде, так как был слишком занят подготовкой к завтрашней церемонии и делами со своим поверенным. Они так и не виделись со дня прогулки в окрестностях Лонгборна, с той неудавшейся Элизабет попытки объясниться, закончившейся совсем не так, как она могла бы ожидать.

В результате она настолько запуталась в своих чувствах и мыслях, что пребывала в полном разладе с собой. Порой, когда по ночам она ворочалась в кровати в безуспешных попытках заснуть, воспоминания об их последнем свидании заливали краской ее лицо и наполняли тело незнакомой ей раньше истомой. По утрам рассудок и стыд брали верх и заставлял ее искать пути разрыва помолвки.

Мистер Бингли был приглашен мистером Дарси в качестве свидетеля на предстоящей церемонии. До этого момента он не появлялся в Незерфилде, что Элизабет не удивляло. Удивил скорее его визит и факт его приглашения на свадьбу. Веселая предсвадебная кутерьма в их доме, пока оставленном за ними добрыми самаритянами Коллинзами, казалось захватила всех живущих в нем дам, кроме разве самой невесты, остававшейся грустной и безучастной среди этого великолепия. Это вызывало легкое неудовольствие миссис Беннет и заметную тревогу Джейн о душевном состоянии ее дорогой Лиззи.

Вот и сегодня вокруг Элизабет домашние суетились с нарядами, шляпками, букетами, украшениями. Неожиданный визит мистера Бингли прервал радостную кутерьму в доме, но лишь ненадолго. Бингли был встречен с искренним радушием.

Миссис Беннет сразу окружила его заботой и вниманием, не давая почувствовать себя лишним ни на мгновение. Ее прошлые недобрые чувства по отношению к несостоявшемуся зятю были забыты под влиянием нахлынувшего оптимизма от ожидания столь выгодного замужества второй дочери.А надежды на лучшее, напротив, были возрождены этим нежданным визитом.

Джейн вообще находилась в последние дни в приподнятом настроении. Несмотря на мрачные метания Элизабет, она радовалась за сестру, так как по обыкновению склонна была ожидать от людей и обстоятельств только хорошего. К тому же, неоценимая помощь мистера Дарси их семье заставила ее лучше думать о нем и с большим оптимизмом смотреть в будущее.

Элизабет, несколько более, чем ее родные, осведомленная об истинной роли каждой персоны, тем более, не имела ничего против мистера Бингли. Ей страстно хотелось помирить его с Джейн и дать возможность обрести счастье хотя бы этим двоим - исправить наконец страшную несправедливость, совершенную мистером Дарси и сестрами Бингли.

Бингли, не без помощи радушных хозяек, быстро преодолел первоначальное смущение и во время обеда вел себя чрезвычайно галантно, улыбался и делал комплименты дамам, шутил, сыпал новейшими столичными анекдотами. Радость его при виде Джейн была заметна всем присутствующим.

Как бы случайно, он оказался за столом рядом с порозовевшей, расцветающей от улыбок Джейн, и постепенно, ко всеобщему удовольствию, полностью сосредоточился на общении с ней. Элизабет от души радовалась этому обстоятельству, с улыбкой переглядывалась с Гардинерами, матерью и младшими сестрами. Это была чуть ли не первая ее улыбка за последний месяц.

Вечером, когда Элизабет и Джейн наконец остались одни в спальне, сестры поговорили по душам. Завтра предстояло венчание Элизабет. Она хотела было признаться Джейн во всем, что мучило ее последние недели, но заметив ее вдохновленный мечтательный взгляд, не решилась. Вместо этого она с воодушевлением заговорила о визите мистера Бингли, его радости, волнении.

Джейн, порозовев от смущения пыталась обратить дело в шутку, когда Элизабет самым серьезным образом уверила ее в заметных всем и каждому чувствах мистера Бингли.

- Ах, Джейн, как я хочу, чтобы вы были счастливы. Я так надеюсь на вас! Думаю, что смогу смириться с любыми неприятностями, когда буду знать, что хотя бы у тебя все сложилось хорошо. Ты, как никто другой, заслуживаешь быть счастливой.

- Милая Лиззи, прошу, не убеждай меня, пожалуйста, в особой привязанности мистера Бингли. Я думаю, что его чувства ко мне скорее братские. И я начинаю привыкать разговаривать с ним, как с добрым другом, и находить в этом общении удовольствие. Но постой, Лиззи, по твоим словам выходит, что ты не так уж и счастлива накануне своей свадьбы. Что тебя мучает? Неужели ты за последний месяц совсем не изменила свое отношение к мистеру Дарси? Он ведет себя с нами, как истинный джентльмен. Он выплатил папины долги, предоставил нам чудесный дом в Пемберли, уже месяц оплачивает все наши расходы. Не говоря уже о его безукоризненной учтивости. Что было бы с нами, если бы не его участие?

- Меня бесконечно удивляет всё, что он делает и говорит в последнее время. Он как будто забыл о нашем низком происхождении, нашем с ним неравенстве, которое так волновало его раньше. Джейн, беда в том, что я никогда не смогу ему довериться, что бы он ни делал и ни говорил. Вдруг эти благодеяния - лишь минутная прихоть богача? А если за оказанные услуги он захочет от меня, от вас, чего-то большего, чем простая признательность? Я боюсь попасть в зависимости от него. О чем я говорю?! Я уже по уши завязла в паутине лжи и целиком завишу от его милостей! Я никогда не смогу откровенно поговорить с ним, задать ему хоть один волнующий меня вопрос. Не смогу потому, что сама лгу ему уже целый месяц. В его глазах и глазах его родни я, при таком раскладе, навсегда останусь лишь бессовестной охотницей за его титулом и состоянием. Самое ужасное, Джейн, что я, помимо своей воли, начинаю поддаваться странному влечению. Что-то во мне отвечает на его чувства. Но влюбиться в него в подобной ситуации означает для меня попасть в еще большую зависимость от его прихотей. Мне страшно и стыдно, Джейн!

С этими словами Элизабет бросилась к сестре на грудь и не смогла удержаться от горьких рыданий. Джейн плакала вместе с ней. Она утешала сестру, как могла, убеждала ее не думать так плохо о мистере Дарси, но добилась лишь слабого видимого эффекта. Лиззи уснула у нее на руках, в слезах.

В церкви уже довольно давно собрались многочисленные приглашенные на церемонию венчания гости. Дарси ждал невесту. Ее должен был привезти в церковь посаженный отец мистер Гардинер.

Фицуильям с трудом сдерживал волнение. Они не виделись с Элизабет эти несколько дней. Неотложные дела в Лондоне вынудили его покинуть Незерфилд. Их последняя встреча оставила в его душе неизгладимый след.

Каждую ночь их недельной разлуки он вспоминал печальный взгляд её чудных глаз, её трепет в миг его страстного объятия, залившееся краской смущения лицо, когда он прикоснулся губами к ее нежным пальчикам. Эти мысли заставляли его гореть от неутоленного, все возрастающего желания. Между ними оставалось много недосказанного, и он знал это. Как хотелось ему доказать ей свою любовь, развеять все сомнения, навсегда прогнать грусть из этих глаз.

И вот наконец появилась невеста в сопровождении посаженного отца. По залу пробежал восхищенный вздох: так она была хороша!

Элизабет в отливающем на солнце кремовым блеском белом шелковом платье, в простом жемчужном ожерелье, была ослепительна. Ее хрупкая изящная фигурка, чуть смуглая кожа с пробивающимся румянцем смущения, прекрасные темные глаза, великолепная корона вьющихся темно-каштановых волос, отливающих золотом в утренних лучах майского солнца...

У Дарси перехватило дыхание от нежности... Затаенная в её глазах печаль придавала тонкой красоте ее лица строгую выразительность. Элизабет медленно двигалась к нему под руку с мистером Гардинером с неизъяснимой грацией. Если бы в тот миг он мог знать, как тяжело давались ей шаги ему навстречу. Но он не подозревал об этом. Он не мог оторвать от нее восхищенного взора. Ей суждено сегодня стать его женой!

Но как тиха и грустна она была сейчас! Поникшая, залитая румянцем стыда, стояла она рядом с ним. Почти беззвучно прошептала она 'Да' на вопрос священника. Её ручка слегка дрожала, когда он надевал на ее пальчик обручальное кольцо.

Дарси откинул шелковую вуаль, наклонился и нежно поцеловал свою нареченную супругу. Едва ли она отвечала на его поцелуй, лишь чуть приоткрыв свои уста навстречу.

Итак, свершилось то, что он так ждал многие дни со все возрастающим нетерпением и надеждой: они супруги перед Богом и людьми, их судьбы теперь навсегда слились воедино. Она вручена ему перед лицом Господа, он сделает все для ее счастья.

Супругам предстояло провести первую брачную ночь в Лондоне, и лишь на следующее утро отправиться в Пемберли. В лондонском доме мистера Дарси были завершены все приготовления к приему молодого хозяина и хозяйки.

Лондон находился всего в нескольких часах езды от Лонгборна. После трогательного прощания с родными и друзьями молодые собрались в дорогу. Расставание предстояло недолгое - не более месяца - семья Элизабет должна была после завершения дел последовать за ними в Пемберли, где также все было готово к их встрече.

Но для бедной Элизабет даже эта короткая разлука с Джейн казалась невыносимой. Она понимала, что больше никогда не переступит порог родного дома, где каждый уголок был так дорог ее сердцу. Ее пугала перспектива остаться с мистером Дарси один на один не только на время короткой прогулки, а навсегда.

Ложь, ужасная ложь, в которую превратилось ее преступное молчание, стояла между ними и не давала ей открыть уста. Все возражения, что могли быть ею высказаны против их союза, должны были быть высказаны до свадьбы. А сейчас...

Действительно, стало слишком поздно исправить недоразумение, которое Элизабет представлялось уже непоправимой трагедией, навсегда разрушившей ее жизнь.

Когда супруги сели в карету, и экипаж тронулся с места, Дарси немедленно взял руку супруги в свои и, поднеся её к своей груди, тихо спросил:

- Дорогая Элизабет, прошу вас, не молчите, откройте мне душу. Я вижу, как вы грустны. Понимаю, что боль от потери вашего уважаемого батюшки, мистера Беннета, не может пройти за месяц. Но что-то еще тяготит вас, я вижу это. Разлука с домом и с вашей семьей делает вас несчастной?

Элизабет кивнула и слегка склонила голову, пытаясь скрыть некстати навернувшиеся слезы.

Фицуильям ласково гладил ее руку. Как бы ему хотелось сейчас осушить ее слезы поцелуями, но пока он стеснялся зайти так далеко. Он поднес её ручку к губам и начал покрывать её легкими лобзаниями.

Мистер Дарси был так нежен, так взволнован, что его волнение, помимо её воли, передалось и Элизабет - каждое новое прикосновение вызывало у нее невольный отклик. От невесомого касания его губ по её телу пробегала сладкая дрожь. Элизабет вся порозовела от смущения, лицо снова залила краска.

Дарси продолжал свои невинные ласки, становившиеся, однако, с каждой минутой все более страстными. Невинные прикосновения, принятые в приличном обществе, дежурный ритуал - обычно они ничего не значили, но то чувство, которое он вложил в них сейчас, было по настоящему сильным.

Он поднял на нее взгляд, в полумраке кареты его серые глаза казались почти черными, в них она увидела такую силу желания, что тут же внизу ее живота запорхали тысячи крыльев невидимых бабочек. О, теперь она, кажется, поняла значение этого взгляда! Его глаза были так близко. Он наклонился и поцеловал ее.

Не в силах сопротивляться захватившему и ее чувству, Элизабет закрыла глаза и раскрыла уста в ответ на его поцелуй... Он длился и длился, не было сил прервать его. Их обоих охватило растущее томительное желание, предчувствие еще большей близости.

Но если он мучался и в то же время наслаждался своей страстью уже несколько месяцев, то она лишь в этот миг, впервые в жизни испытала подобное рядом с мужчиной. Усилием воли он оторвался от ее манящих губ, боясь не совладать с собой. А она в этот миг ощутила неясное разочарование, как-будто потеряла что-то важное.

Фицуильям мягко привлек жену к себе, он бережно и невероятно нежно гладил ее плечи, волосы, а она вдруг почувствовала себя настолько уютно в его объятиях, что положила свою головку ему на грудь. Ей было стыдно и в то же время удивительно хорошо. Она не знала, как смотреть ему в глаза и что сказать, а так, спрятав пылающее лицо у него на груди, прикрыв веки, ей уже не надо было ничего говорить.

Не находя в себе смелости отважиться на большее, Дарси поуютней устроил Элизабет в своих руках и всю оставшуюся дорогу укачивал у себя на груди, вдыхая сводящий его с ума аромат мягких, как шёлк, волос своей жены.

Его жены! Только сейчас он вдруг осознал какая же невероятная удача, что он случайно встретил Элизабет Беннет в провинции, вдали от своего дома. А ведь он даже не хотел ехать с Бингли в Незерфилд тогда. Глупец! Он уехал с Бингли в Лондон, вместо того, чтобы каждый день искать нового свидания с ней - единственной женщиной на свете, с которой он мог бы быть счастлив!

Полгода он не мог решиться на следующий шаг, и только их нежданная, совершенно по сути случайная встреча в Розингсе, позволила ему принять решение. Что же она должна была думать о нем? Если после двухмесячного знакомства он уехал почти на полгода, не сказав ей на прощание ни слова.

Увез с собой Бингли, которого вся округа уже считала женихом ее сестры. Не удивительно, что она не верила в его чувства и до сих пор боится поверить ему. И все же, она открылась ему в тот миг, когда млела и трепетала в его руках, отвечая всем своим существом на его страстные прикосновения, он не мог ошибиться, он чувствовал это!

Фицуильям держал на руках настоящее сокровище, изнывая от нежности и желания, не смея побеспокоить ее сон, лишь в мыслях позволив себе погрузиться в мечты, отнюдь не целомудренные. Как скоро они станут явью!

Он с нетерпением ждал окончания поездки, с трудом сдерживая возбуждение, охватившее его. Элизабет, проведя накануне ночь почти без сна, дремала, убаюканная его ласковыми руками.

В восемь вечера они прибыли в Лондон.

Элизабет проснулась в карете, в этот момент их экипаж уже въезжал в Лондон. Когда она очнулась в уютных объятиях своего мужа, ее в который раз за этот день залила волна стыда за свою несдержанность. Но мистер Дарси легко коснулся ее лба губами и ласково прошептал:

- Как спалось, любимая? Просыпайтесь, мы приехали, дорогая!

Воспоминания об этом миге пробуждения в его руках от его поцелуя снова вызвали прилив краски к ее щекам. Боже мой! Неужели она, вопреки своей воле, совести и даже рассудку, влюбляется в него все больше и больше?

Лондонский дом мистера Дарси представлял из себя уютный двухэтажный особняк в тихом респектабельном квартале города. Небольшой фруктовый сад, окружавший его, был сейчас в цвету.

Молодоженов встретил мажордом при полном параде. Дарси познакомил супругу со всеми слугами, выстроившимися в холле. А после их проводили в комнаты хозяев. Дарси провел Элизабет в её комнату, оставил на попечение горничной и пообещал зайти через двадцать минут, чтобы сопровождать в столовую, где их уже ждал праздничный ужин.

После ужина, вернувшись в свою комнату, Элизабет наконец внимательно оглядела ее. По сравнению с ее маленькой комнаткой в Лонгборне это были поистине королевские покои. Светлые золоченые обои, чудесная мебель красного дерева, великолепные люстры, огромное окно с балконом, выходящее в цветущий сад. Здесь всё было прекрасно.

Совершив с помощью горничной свой туалет, переодевшись в легкий как облако пеньюар, который тоже, наверное, не постеснялась бы носить королева, Элизабет отпустила прислугу. В раздумьях она подошла к креслу перед большим зеркалом, присела в него. Распустив волосы, она рассматривала свое отражение.

В этот момент раздался легкий стук, и в боковую дверь из соседней спальни вошел мистер Дарси. Он подошел к ней и стоял теперь рядом, глядя на девушку с немым восхищением.

Элизабет вспыхнула и потупила взор, стыдясь обнаженных плеч и его откровенного ласкающего взгляда. Фицуильям наклонился к ней, обнял сзади за плечи и начал медленно целовать ее стройную шейку, продвигаясь от ложбинки на ней к груди, чуть прикрытой оборками полупрозрачного пеньюара.

У Элизабет занялся дух, она почувствовала внезапную слабость в своих членах - то же неизъяснимое томление, что и тогда - в дороге, охватило ее . Тут он с нежной силой привлек её к себе, легко поднял на руки, на этот раз не стесняясь предъявить свои права на законную супругу.

В этот миг она как-будто полетела с огромной высоты вниз - ощутив сладкую жуть внизу живота. Он был намного выше ее, и сейчас она чувствовала себя просто перышком в его сильных руках. Глядя ей прямо в глаза, он прошептал:

- Родная моя, прошу вас, доверьтесь мне, Элизабет! Поверьте мне наконец, я на всё готов ради вас и докажу вам свою любовь!

Её темные глаза в этот миг стали просто огромными, ему показалось, что он тонет в них.

Медленно наклонившись, он сделал то, о чем мечтал, наверное, с тех пор, как увидел ее на балу в Незерфилде: приник губами к ямочке на ее нежной шейке, а дальше не утерпел и прикоснулся к ее обнаженной груди, не закрытой прозрачным шелком.

Он поднес Элизабет к великолепной кровати, тихонько опустил ее на подушки. Она вся трепетала в его руках, под его взглядом, полным желания.

Он благоговейно опустился перед ней на колени. Легкие оборки пеньюара почти не скрывали нежные прелестные груди, изящные линии тонких рук казались смуглыми в белом облаке прозрачного шелка, стройные ножки сводили его с ума. Она лежала сейчас перед ним - раскрывшись ему навстречу, бесконечно желанная, во всей своей юной прелести. Невинная и не знающая, что ожидает ее здесь - в его объятиях.

Он наклонился над ней, почти невесомо коснувшись её плеча , приспустил легкую шелковую оборку, прелестная грудка обнажилась перед ним, он нашел губами нежную темно-розовую горошину.

Элизабет изогнулась от острого импульса наслаждения, вдруг пронзившего ее, словно молния. Дарси просто сходил с ума от упоительного восторга, но изо всех сил сдерживал свою растущую страсть и продолжал медленно целовать ее груди.

Элизабет таяла под его ласками, разметавшись по подушкам, она тихонько постанывала, кусая губки. Он развязал тесемку, раскрыл полупрозрачное одеяние и спустился ниже, погладил ее шелковистые волосики и начал ласкать ее розу, одновременно целуя маленький розовый бутон соска.

Он так боялся причинить ей боль, что не решался пойти дальше. А она, не понимая, что с ней происходит, пылала от стыда и неизведанного никогда ранее наслаждения, молча смотрела на него огромными глазами, сейчас они казались ему бездонными.

Дарси прилег рядом с Элизабет на ее ложе, продолжая нежными прикосновениями добиваться ее томных вздохов. Самозабвенно он покрывал жаркими поцелуями самые сокровенные уголки ее милого тела. Он ощущал всей кожей, как почти невесомое касание к некоторым из них заставляло ее трепетать от внезапных приступов наслаждения.

О, невероятно, как это притягивало и сводило его с ума, как эти вспышки возвращались к нему и возбуждали в нем новый восторг. Изнывая от страсти, он припадал к ее соскам, встававшим восхитительными розовыми пиками, лобзал ее стройную шейку, касаясь нежно, но неотступно, снова и снова, ее шелкового, орошенного влагой лона - оно манило его к себе.

Она ощущала всем своим существом силу его желания, не могла противостоять ему, от его беспорядочных страстных поцелуев и прикосновений в ней постепенно нарастало, заполняло ее целиком, чудесное, не испытанное ей никогда ранее, чувство. Её агония неуклонно приближалась, взгляд затуманился, она потеряла всякий контроль над собой, шелк пеньюара разлетелся в разные стороны, и юное, ослепительно прекрасное тело обнажилось перед ним во всей своей прелести.

Он снова наклонился к её груди, нежно взял губами розовый сосок, его пальцы коснулись истекающего соком набухшего бутона между ножек. Он погрузился ими в нежное влажное лоно, и Элизабет застонала от сладостных спазамов, она плыла на волнах блаженства.

Вдруг судорога наслаждения прошла по ней, она испустила легкий вздох и затихла. Что с ней - она не знала, но это было непередаваемо прекрасно... О, нет, Дарси больше не мог выдержать сладкой пытки - это было выше его сил. Он привлек ее к себе и закрыл ей рот поцелуем... Ее милые ножки были разведены, охваченная истомой, она раскрылась ему сейчас. Он обнял её, привлёк к себе, зарывшись лицом в ее волосы, лобзая её, не в силах больше противостоять инстинкту...

Элизабет вскрикнула от резкой боли, когда он вошел в неё, она смотрела на него удивленно, огромными испуганными глазами.

Он слишком долго ждал, настолько был возбужден, лаская её, что ему хватило нескольких секунд, чтобы подойти к пику, почти мгновенно его охватил невероятный экстаз, такого он не испытывал никогда в жизни. Он покрывал ее лицо поцелуями и шептал ей на ушко:

- Прости меня, родная, я сделал тебе больно. Не бойся, любимая, это скоро пройдет ... Счастье мое, Элизабет...

Он благодарно целовал её стройную шейку, гладил нежные груди, покусывал мочки ее изящных ушек, вдыхал аромат чудесных волос.

Через некоторое время Элизабет, позабыв о боли, снова млела в его руках, затем подняла на него сияющие, как звезды, глаза. Ее рука коснулась его волос. Сначала несмело отвечала она на его ласки. Фицуильям почувствовал, как нежные пальчики пробежали по его спине, груди. Затем она нашла в себе смелость спуститься чуть ниже.

Он обомлел от подступающей волны наслаждения. Легкие касания ее ручек сводили с ума. Он отвечал ей страстным поцелуем, лаская губами ее шею и плечи. Снова он погрузился в сладкую истому, обнимая ее и целуя милые холмики. В какой-то момент он почувствовал, что теряет всякий контроль над собой. Нет, долго он не сможет сдерживаться. Сегодня он больше не должен причинить ей боль.

Дарси, глядя ей в глаза с невероятной нежностью, взял ее ручки в свои и приник к ним губами.

- Любимая, прошу вас, вам нужно отдохнуть. Лучше мы продолжим завтра. Он бережно приобнял жену и устроил поудобней в своих руках. Элизабет свернулась калачиком на его груди и быстро погрузилась в сон, утомленная волнениями бессонной ночи и беспокойного дня.

А Фицуильям еще долго не мог заснуть, перебирая шелковые пряди ее волос и рассматривая утонченные черты её прекрасного лица. Его желание не было утолено сегодняшней ночью, оно было слишком велико. Наверное и тысяч ночей ему не хватит, чтобы насытиться ее близостью. Наконец, он задремал, так и не выпустив любимую из своих объятий.

...

Глава 3.

Элизабет проснулась на рассвете. Фицуильям еще спал. Темные волосы кудрями рассыпались по подушке. В первых лучах солнца лицо его выглядело умиротворенным, а черты казались такими мягкими. Он улыбался во сне как ребенок - беззаботно и мягко. Элизабет вдруг захотелось поцеловать его, но она не решилась сделать это.

Прошлой ночью он подарил ей блаженство, никогда не испытанное ею прежде. Вчера он, как истинный джентльмен, предупреждал все ее высказанные и невысказанные желания; как заботливый отец утешал, когда она плакала; как добрая старшая сестра укачивал ее на руках.

И даже та боль, которую он ей причинил в их первую ночь, ни шла ни в какое сравнение с наслаждением, которое она испытала в его объятиях. То, что она знала о нём раньше, так противоречило всему, что она видела сейчас. Кто же вы, мистер Дарси?

Ах, если бы она могла прямо спросить его обо всем! Но она не могла.

Потому, что не сделала этого сразу, смалодушничала, солгала ему своим молчанием. Ей нет никаких оправданий. Желание решить материальные проблемы своей семьи и свои собственные с помощью брака с ним - это отягчающее обстоятельство.

Если он узнает о подобном ее мотиве сейчас, то будет презирать ее, и по заслугам. Хуже всего то, что она сама чувствует себя ужасно виноватой перед ним, совесть ее нечиста. Чувствует себя бессовестной охотницей за его состоянием.

Неужели, она имеет право в чем-то обвинять его после этого? Ни одно обвинение, которое нищая, но гордая мисс Элизабет Беннет могла смело, без оглядки, бросить высокомерному мистеру Дарси, не может быть высказано зависимой и осыпанной его милостями миссис Элизабет Дарси. И ни один острый вопрос не может быть задан.

Они поменялись ролями: теперь он - не злодей, а милостливый благодетель, а она - всего лишь женщина с нечистой совестью. Откажи она ему тогда, она могла бы честно высказать ему в лицо правду, и услышать его оправдания. Неужели эта недосказанность, эта ложь так и останется между ними навсегда?

Навсегда! Осознание того, что они муж и жена, и это - навсегда, вдруг пришло к Элизабет. Ей предстоит провести с этим, мирно спящим рядом мужчиной весь остаток жизни. Примириться с его характером, каким бы он ни был. И, возможно, испытать на себе все особенности этого характера, какими бы они не оказались.

Доверие между ними - его нет, и достичь его при таком раскладе представляется делом совершенно невозможным. А любовь? Те чувства, что испытывали они друг к другу, можно ли их назвать любовью?

Он сумел вызвать в ней ответный огонь желания. Помимо воли, она поддалась его страсти. Но как долго продлится его увлечение ее прелестями? Если он тот, способный легко отказываться от обязательств чести, высокомерный самовлюбленный господин, каким его описывал Уикхем, то любое самое сильное увлечение мистера Дарси может пройти за месяц-два, не так ли?

Ах, о чем она думает!. Если...!. Похоже, ей после ночи страстной любви и вправду захотелось думать о мистере Дарси намного лучше, чем о нем можно было бы думать на самом деле! Разве о его некрасивой роли в истории разрыва Бингли с Джейн ей не известно абсолютно точно?

Если все ее подозрения на его счет верны, то она стала любимой игрушкой в руках своевольного, не привыкшего себе ни в чем отказывать господина. Зато привыкшего распоряжаться судьбами других людей по собственному усмотрению. Любимой игрушкой, до тех пор, пока она ему не наскучит. Ее не должно обманывать его мягкое обращение. Он увлечен ей, это верно. Но что будет дальше? Ей не стоит слишком влюбляться в него, чтобы потом горько не пожалеть об этом.

Утро все расставило по местам, внесло полную ясность. Тяжелое похмелье после опьяняющего дурмана вчерашней ночи вернуло ее в реальность. Элизабет была слишком честна и обладала слишком независимым умом, чтобы позволить иллюзиям обманывать себя долго.

Элизабет снова посмотрела на спящего мужа. О да, он и правда, очень красив! Его уверенность в своей способности очаровать и подчинить своим желаниям любую женщину, имела под собой все основания. Высокий лоб, густая копна темных волос, большие серые миндалевидные глаза, правильные, мягкие и в то же время мужественные черты лица, сложение, как у Аполлона.

Ему не составило труда влюбить ее в себя. Вчера она таяла, как свечка в его сильных руках. От одного его поцелуя ее охватывал трепет, и она даже теряла способность держаться на ногах. Но что ждать ей дальше от их союза?

Элизабет вдруг подумала с подступившей печалью: как бы сладкие воспоминания об их первой ночи не превратились со временем в самые горькие и позорные воспоминания ее жизни.

Предаваться любовным утехам с законным мужем и при этом чувствовать себя падшей женщиной, вступившей в позорную связь с человеком, который не заслуживает уважения. Это что-то ни с чем не сообразное!

Бедный отец, как же он был прав, когда заметил ей после её отказа мистеру Коллинзу, что она никогда не сможет быть счастлива с человеком, к которому не испытывает достаточного уважения. Мистер Беннет хорошо понял характер своей любимой дочери, ведь и сам он был таким же человеком.

Окажись на месте Элизабет её сестра Джейн, привыкшая хорошо думать о людях и не задумываться о скрытых мотивах многих их поступков, та приняла и полюбила бы мистера Дарси, как искренне любила она почти всех окружающих ее людей. Чтобы стать доброй христианкой, такой, как Джейн, нужно научиться закрывать глаза на многое, или быть слепой от рождения - мелькнула у Элизабет невесёлая мысль.

Если бы на месте Элизабет оказалась настоящая прирожденная охотница за титулом и состоянием - такая, как, например, Кэролайн Бингли, та не задумывалась бы ни минуты над моральными проблемами, терзавшими сейчас новоиспеченную миссис Дарси. Для такой, как Кэролайн Бингли, этих проблем просто не существовало.

Но Дарси почему-то выбрал её: честную, острую умом и острую на язычок Элизабет Беннет, ненавидящую ложь, не способную быть счастливой с человеком, который казался ей непорядочным.

Элизабет, в своих бесплодных попытках понять характер мистера Дарси, почему-то вовсе не принимала в расчет следующее обстоятельство: а именно то, что Фицуильям Дарси мог намного лучше разбираться в людях, чем она сама, и чем многие другие.

Она-то считала их союз недоразумением, вызванным ошибкой с его стороны. Ей и в голову не приходило, что Дарси выбрал ее из сотен других, руководствуясь безошибочным нравственным чутьем, доставшимся ему в наследство от отца, которым он по праву гордился.

Многие поколения его предков сделали себе имя и преумножили свое состояние не за счет воровства, выгодных браков без любви или придворных интриг, а за счет рационального, мудрого, дальновидного распоряжения своими средствами, а также за счет умения выбирать себе на службу честных и умных людей.

Умение отличать и отделять порядочных разумных людей от бесчестных было одним из важнейших наследственных качеств, позволивших Дарси войти в число самых уважаемых семейств Англии.

(Здесь уместно провести аналогию с героями романа 'Война и мир' Л.Н.Толстого, действие которого относится к тому же времени, князьями Болконскими и их антагонистами Курагиными. Толстой, что ни говори, обладал экспертными знаниями в этой области, так как сам входил в высшее общество Российской Империи и писал героев романа с людей, которых знал лично. Болконские обладают огромным состоянием и влиянием, при этом они безукоризненно порядочны, умны, честны, рациональны, расчетливы (но не в любви). Курагины же всю свою жизнь построили на лжи, интригах, обмане. Причем, их благосостояние выглядит крайне эфемерным и неустойчивым в сравнении с основательным богатством и могуществом семейства Болконских.).

Дарси встречал на своем пути десятки наглых холодных девиц высшего света - охотниц за титулом и состоянием. Ему приходилось проявлять осмотрительность в общении с ними, чтобы не стать их жертвой.

Его ошибка в отношении Джейн была вызвана её умением хорошо скрывать свои чувства. Эта ошибка ни в коем случае не могла затронуть интересы самого Фицуильяма Дарси: если еще несколько девиц, вызывающих сомнение будет отвержена, это пойдет только на пользу дела. Нужную ему девушку он всё равно не упустит - и не упустил, как мы помним. Заметил, выделил из толпы, оценил iq и уровень порядочности, и за ценой не постоял, чтобы взять это сокровище себе - пошел ради этого на серьезные моральные и материальные издержки.

Леди Джейн Остин, как впрочем и граф Толстой, - все же они были идеалистами. Джейн Остин создала себе образ идеального мужчины, который бы понял и оценил ее по достоинству, ведь Элизабет Беннет - это сама леди Джейн. Как все-таки жаль, что она не встретила своего мистера Дарси в реальности, что бесценные качества ее удивительной души - ее уникальные ум и талант были признаны и оценены по заслугам слишком поздно. И существовал ли реальный прототип мистера Дарси когда-либо? И мог ли существовать?

А граф Лев Николаевич Толстой позволил себе идеализировать образы дорогих ему бабушек и дедушек, с которых он писал князей Болконских. Возможно ли это в принципе - человеку, обладающему богатством, властью над судьбами сотен людей, сочетать в себе честность, порядочность, личную скромность, добрый нрав и в то же время умение принимать жесткие управленческие решения, отбросив всякие сантименты, - карать и миловать, вести гибкую политику, бороться с конкурентами, уничтожать врагов?

Но вернемся к Элизабет и Фицуильяму. Они рано или поздно найдут общий язык друг с другом, как бы над ними не издевались авторы разных странных фанфиков, вроде этого. Её пытливый ум и его нравственное чутье помогут им преодолеть и гордость, и предубеждение, и наконец увидеть истинные лица друг друга.

Но сразу подавать им счастье на блюдечке с голубой каемочкой? Счастье надобно заслужить. Тогда и насладиться им можно будет сполна. Таков закон любой мелодрамы. Итак, Дарси не ошибался в Элизабет почти с самой их первой встречи, он был уверен в ее порядочности. А вот она - как сильно она в нём ошибалась!

Поистине: горе от ума! Элизабет распорядилась бы этими рассветными часами намного лучше, если бы просто спала, а не тратила их на бессмысленные попытки разобраться в характере своего супруга и в своих чувствах. И цвет лица был бы лучше, и разными глупостями себе настроение не испортила бы, и проснулась бы от поцелуя любящего мужчины. Даже жаль её, бедняжку!

Но Элизабет вот уже час, как предавалась горестным размышлениям, сидя в том же кресле перед туалетным столиком. Конечно, когда ее супруг проснулся и не обнаружил жену рядом, он немедленно нашел её и предъявил свои супружеские права, подхватил на руки и отнес туда, где она, с его точки зрения, и должна была провести весь их медовый месяц - на супружеское ложе.

Фицуильям усадил нахмуренную Элизабет себе на колени и занялся ее упругими грудками - слишком уж соблазнительно они выглядывали из-под оборок её прозрачного одеяния. Он самозабвенно целовал эти милые холмики, нежно поглаживая ей спинку. А ей ничего не оставалось делать, кроме как обнять его за шею и изгибаться от пронзавших ее иголочек удовольствия. Это занятие так вдохновило обоих, что минут через десять они решили продолжить его в другой - более удобной позе.

Элизабет пыталась хотя бы в мыслях отстраниться от происходящего, но эти старания были безуспешными. Её тело предало ее и вступило в сговор с мистером Дарси, разум и тело которого действовали как раз в полном согласии друг с другом. Что немало способствовало успеху всех начинаний мистера Дарси и сводило к нулю все попытки разума миссис Дарси хоть как-то повлиять на ситуацию.

Поэтому ее бедному разуму ничего не оставалось, кроме как, забившись в дальний уголок сознания, с бессильной тоской взирать оттуда на вакханалию, творящуюся сейчас в их супружеской спальне.

Стыд поначалу заставлял её краснеть и прятать при солнечном свете свое обнаженное тело от супруга, но безумный восторг, охвативший затем их обоих, казалось, напрочь лишил её всякой стеснительности, как и его.

Он раскрывал ее легкие одежды, беззастенчиво блуждая губами и руками по её телу , доводя ее и себя до экстаза, жадно пожирал горящими глазами ее прелестные формы, и каждый его взгляд вызывал в ней волнующее томление.

Примерно через час плодотворного сотрудничества их тела пришли к полному взаимному пониманию и удовлетворению. На этот раз Элизабет не почувствовала никакой боли, так как охватившая ее сладостная истома полностью вытеснила все другие ощущения.

Ее темперамент оказался ей не подвластен, и Элизабет была недовольна этим обстоятельством.

Фицуильям, напротив, был сильно вдохновлен результатами их утренних занятий. На каждое прикосновение, он получал отклик ее нежного тела, который усиливал и возвращал ему волну невероятного восторга.

Он даже не подозревал, что стыд и муки совести, испытываемые миссис Дарси, сильно способствовали увеличению подобных эффектов. Она заливалась краской и трепетала от каждого его откровенного взгляда.

Эти заметные глазу проявления ее внутренней борьбы, толковались им верно лишь отчасти: он целиком приписывал их ее скромности, поэтому они приводили его в неизъяснимый восторг и разжигали в нем еще больший огонь. Дарси давно заметил, как молчалива и грустна стала Элизабет после их помолвки.

Ее удивительный острый юмор, так восхищавший его, исчез без следа. Все, что оставалось ему - это ее трепетное тело, он разговаривал теперь только с ним, и только оно отвечало ему с тем огнём, с которым отвечал ему когда-то острый язычок мисс Беннет.

Он объяснял ее замкнутость печалью от потери родителя и надеялся со временем развеселить ее.

И все же он чувствовал необыкновенный душевный подъем: события вчерашней ночи и сегодняшнего утра внушали ему самые восхитительные надежды на их совместное будущее. Даже в самых смелых мечтах, преследовавших его до дня венчания, он и представить не мог всю глубину и силу сказочного восторга , переживаемого им в часы их долгожданного уединения.

Он видел, знал, что она испытывала те же чувства, хоть и стыдилась их. Ему посчастливилось полюбить женщину, способную гореть огнём настоящей страсти.

После завтрака мистер Дарси предложил своей супруге прогуляться в саду. Стояла чудесная погода, весенняя свежесть еще не покинула их уголок, в воздухе были разлиты цветочные ароматы.

- Дорогая Элизабет, как вы чувствуете себя после поездки, здесь, на новом месте? Как полагаете, нам стоит сегодня отправиться в Пемберли, или лучше подождать один или несколько дней?

- Фицуильям, я чувствую себя вполне здоровой, только вам решать, когда отправляться в Пемберли, я подчинюсь любому вашему желанию. Мне очень понравились ваш лондонский дом, и сад. Я никогда не была в Пемберли, поэтому не знаю, что меня там ждет. Хотя я много слышала о красоте тех мест. Ваша сестра Джорджиана, ведь она осталась там? Наверняка вам не терпится ее увидеть? Мы вполне можем отправиться сегодня, если вы хотите.

- Элизабет, мне бы хотелось поскорее вас познакомить. Уверен, вы понравитесь друг другу. Джоржиана - очень добрая, застенчивая девушка. В этом она похожа на вас, дорогая.

- Боюсь, что застенчивость - не самое выдающееся мое достоинство. Иногда мне кажется, что будь это качество развито у меня в должной мере, то я не удостоилась бы чести называться миссис Дарси.

- Вы ошибаетесь, любимая, но если бы вы даже оказались правы, то я был бы рад, что ее у вас так мало, дорогая моя миссис Дарси! - Иначе я бы не удостоился счастья держать вас сейчас в своих объятиях, - с этими словами мистер Дарси действительно заключил Элизабет в объятия и нежно поцеловал в порозовевшую щечку, так как она в стеснении отвернулась.

- Я не напрашивалась на поцелуй - смущенная слегка отстранилась от мужа Элизабет.

- Совсем не обязательно напрашиваться на поцелуй , чтобы его получить. К тому же у меня появился повод вас обнять.

- Я написал письмо Джорджиане, что мы приедем на днях. Она с нетерпением ждет нас. Я о многом хотел вам рассказать, Элизабет. Джорджиана пережила смерть родителей, особенно матери, очень тяжело - она была совсем ребенком в то время. Ей пришлось пережить и другое тяжелое потрясение. Год назад она чуть не совершила страшную непоправимую ошибку. Мне чудом, в последний момент удалось предотвратить большое несчастье, которое могло случиться с ней. Она чуть не вступила в скоропалительный брак с весьма недостойным молодым человеком.

- И кто же он? Почему, интересно, вы сочли его недостойным? - Элизабет вложила в этот вопрос долю сарказма, который Дарси, впрочем, не распознал.

- Этот человек вам знаком, Элизабет. Его имя Уикхем.

- Уикхем? - глаза миссис Дарси округлились.

- Да, он вырос в Пемберли, мы росли вместе. Он сын нашего бывшего управляющего. Его отец умер на год раньше, чем мой.

- Неужели, вы считаете его недостойным вас только потому, что он всего лишь сын управляющего?

- Нет, не совсем так. Его отец был заслуженным порядочным человеком, но сам Уикхем вел совершенно недостойную жизнь с тех пор, как нас отправили учиться в Лондон. А год назад он уговорил мою сестру бежать с ним, для осуществления побега он вовлек в заговор ее гувернантку.

Я успел предотвратить побег в самый последний момент, так как случайно приехал навестить сестру за два дня до намеченной Уикхемом даты их отъезда.

Джоржиана не хотела меня огорчать, поэтому не смогла сохранить тайну - сама обо всем мне рассказала. Уикхем намеревался жениться на Джорджиане таким непристойным способом, чтобы заполучить ее приданое - тридцать тысяч фунтов.

- Джорджиана влюбилась в него?

- Да, они в детстве часто играли вместе, и он воспользовался ее детской привязанностью, чтобы вскружить ей голову.

- Фицуильям, вы не допускаете мысль, что Уикхем мог сам влюбиться в нее?

- Нет. Уикхем в Лондоне вел довольно распущенный образ жизни, я часто встречал его в компании самых разных женщин. Често говоря, было не всегда понятно, Уикхем ли благодарил своих дам за проведенное с ним время или они его. Поэтому в его влюбленность я не верил ни секунды. Помимо надежды завладеть ее приданым, у него была и другая причина соблазнить мою сестру - отомстить мне лично.

- Зачем ему понадобилось мстить вам?

- Мой отец чувствовал себя обязанным его отцу, поэтому, умирая, просил оставить за Уикхемом приход, когда он освободится после смерти старого священника. Я обещал выполнить эту просьбу. Но Уикхем отказался от прихода, попросив взамен выплатить ему компенсацию. Его просьбу я немедленно выполнил, выплатив ему три тысячи фунтов, так как понимал, что ему по свойствам его натуры не слишком подходит роль священника. Но через три года, как только приход освободился, Уикхем сразу же написал мне письмо, в котором просил оставить его за ним, ссылаясь на свое бедственное положение, - к тому времени он истратил все выданные мной деньги. Разумеется, я отказался это сделать. Вот за это он и мог мстить мне.

- Уикхем осенью рассказывал мне эту историю в несколько другом виде: он утверждал, что вы нарушили завещание своего отца и отказали предоставить ему приход из-за личной неприязни, которую к нему испытывали с самого детства, - поддавшись внезапному порыву, ответила ему Элизабет и тут же, покраснев, мысленно ругая себя, прикусила язык - ее слова были слишком оскорбительны для мистера Дарси.

- Я рассказал вам чистую правду. Я очень рано понял характер Уикхема, поэтому действительно не испытывал к нему добрых чувств. Уикхем получил от меня три тысячи фунтов. Не считаю себя больше ничем обязанным этому господину. Вам судить, Элизабет, правильно ли я поступил с ним.

- Из того, что я узнала от вас, следует, что Уикхем солгал. А вы поступили с ним так, как он того заслуживает.

- Элизабет, позвольте узнать, так вы все это время думали, что я нарушил данное отцу слово и злонамеренно лишил Уикхема предназначенного ему законного наследства? Вы настолько доверяли словам этого человека?

- Я ... Мне слишком мало было известно о самом Уикхеме, он производил на всех благоприятное впечатление. Он рассказывал всем эту историю, после вашего отъезда из Незерфилда в ноябре. Мне ничего не оставалось другого, как принимать на веру то, что он говорит, к несчастью, у меня не было других сведений. Сейчас я думаю, что нам не стоило так легко верить ему.

Элизабет еще сильне покраснела и опустила глаза, боясь встретиться взглядом со своим мужем.

А Дарси, побледнев от охватившего его в этот момент гнева, смотрел на нее очень серьезно. Тут до него наконец начала доходить неприятная истина: она все это время была убеждена в его непорядочном поведении по отношению к Уикхему, которого, напротив, все считали невинной жертвой. Его жертвой! Кем же она считала его все это время? Не в этом ли была причина ее грусти и замкнутости? Дарси был просто взбешен этим, внезапно пришедшим ему в голову предположением.

Элизабет ругала себя за свой длинный язык, она готова была провалиться сквозь землю. Она увидела, какое ошеломляющее впечатление ее слова произвели на мистера Дарси. Если Уикхем солгал, и ее мужу действительно не в чем было себя упрекнуть, то она, пересказав ему всё, что рассказывал о нем Уикхем, сильно оскорбила мистера Дарси. Но правда уже была сказана. Элизабет подвел её слишком прямой характер.

- Он очень нехорошо поступил с вашей сестрой, мистер Дарси. Подобный поступок характеризует Уикхема, как непорядочного человека. Джорджиана, надеюсь, оправилась от всего произошедшего?

- Джорджиана стала очень грустна после того случая с Уикхемом. Я уже почти потерял надежду увидеть ее улыбку.

- Она действительно многое пережила в столь юном возрасте, ей должно быть очень тяжело. Нам нужно быть внимательнее к ней. Чем ее можно было бы отвлечь от грустных мыслей, как вы думаете, мистер Дарси?

- Джорджиана любит музыку. Она занимается на фортепьяно по несколько часов в день. Мне бы хотелось свозить ее в оперу в ближайшее время.

- Это прекрасная мысль! Может быть вам стоит как-нибудь съездить с нею в Италию?

- Я думал об этом, но сейчас в Европе неспокойно.

- Да, вы правы, я совсем забыла, что это небезопасно.

- Я надеялся, что наш приезд поможет Джорджиане избавиться от печальных мыслей. Думаю, нам стоит поехать в Пемберли сегодня.

- Я согласна с вами, Фицуильям.

Дарси оставался вежлив с Элизабет, но она чувствовала, как изменилось его настроение. Он стал холоден и отстранен, его лицо приобрело мрачное выражение. Он понял наконец причину ее грусти. Теперь он знал, как дурно она думала о нем все эти месяцы.

И она, несмотря на это, приняла его предложение! Теперь и о ней самой он мог составить самое дурное мнение. Элизабет не могла поднять глаз, ее терзал стыд. Ей нет оправдания!

Рано или поздно, это должно было случиться: правда должна была выплыть наружу, Элизабет не смогла бы лгать ему слишком долго, ее честный нрав не позволил бы ей сделать это.

Супруги шли по направлению к дому, между ними повисло тягостное молчание.

Дарси был в бешенстве: этот человек снова его преследовал! Ему хватило наглости распускать отвратительные лживые слухи о нем за его спиной, оклеветать его, чтобы выставить себя жертвой и привлечь сочувствие публики.

Он посмотрел на Элизабет: та была ни жива, ни мертва - она шла, печально опустив голову и потупив глаза. Неужели она все это время считала его тем чудовищем, каким его описал ей Уикхем? И поверила ли она ему сейчас?

А он объяснял ее грустное молчание с ним все дни их помолвки только ее трауром по умершему отцу. Как он был слеп! Она составила дурное мнение о нем еще осенью. И тогда и сейчас она боялась быть с ним откровенной. Хотя она все же не сдержалась и рассказала ему правду о клевете Уикхема.

В этой ситуации не знаешь что хуже: никогда не знать эту правду и до конца пребывать в счастливом неведении или все-таки услышать ее и почувствовать себя так, как будто тебя окатили помоями.

- Элизабет, скажите мне честно: вы думали обо мне плохо все это время?

- Фицуильям, мне так стыдно за свою несдержанность - я не должна была передавать вам слова Уикхема. Если вам не в чем себя упрекнуть, то это - гнусная клевета, которая не должна была коснуться вашего слуха. Сейчас я припоминаю все, что делал и говорил Уикхем в период нашего с ним знакомства, и многое в его поведении уже не кажется мне безупречным. Он явно не был той невинной жертвой, какой хотел казаться. То, как он поступил с Джорджианой, однозначно свидетельствует в пользу его непорядочности. Но тогда я поверила ему. Что говорит о моей легковерности. Я действительно думала о вас все это время, как о высокомерном надменном господине, который распоряжается судьбами людей по своему усмотрению , не принимая в расчет интересы других.

- И вы продолжаете думать так обо мне и сейчас?

- Вы хотите полной откровенности? Хорошо, я скажу вам правду, потому что мне давно опротивела моя ложь, пусть и в форме молчания. Рано или поздно я должна была всё вам сказать: кроме рассказа Уикхема , у меня был и другой повод думать о вас плохо: это то, как вы обошлись с моей сестрой Джейн. Вы не станете отрицать, что приложили усилия, чтобы разлучить ее и мистера Бингли, тем самым, вы сделали ее несчастной.

- Позвольте, но в тот момент не было никаких признаков того, что ваша сестра увлечена мистером Бинги, хотя она с удовольствием принимала его ухаживания. Я действительно сделал все от меня зависящее, чтобы убедить Чарльза в равнодушии вашей сестры к нему.

- Мистер Дарси, вы поступили несправедливо по отношению к Джейн. Она слишком скромна и пыталась скрывать свои чувства к мистеру Бингли, чтобы не вызвать насмешек окружающих над неоправданными надеждами. А сейчас она глубоко несчастна.

- Возможно, я ошибался в отношении ее чувств, но позвольте вас спросить в таком случае: почему вы не сказали мне всего этого раньше? Вы считали меня жестоким надменным человеком, но вы согласились стать моей женой и молча принимали мои ухаживания!

- Это моя вина. Я не должна была принимать ваше предложение. Вы застали меня в тот момент, когда я читала письмо Джейн, в котором она сообщала о смерти папы. Когда вы сделали мне предложение, я была убита горем и слишком ошеломлена вашими неожиданными словами, чтобы быстро сообразить, что вам ответить. А потом вернулись Коллинзы, и когда вы предложили мне свой экипаж, я согласилась.

- Это была непростительная ошибка с моей стороны. Вы приняли мое согласие взять экипаж за согласие выйти за вас, я поняла это слишком поздно, к тому же при Коллинзах мне стыдно было отказывать вам и даже заговаривать на эту тему в их присутствии. А вам даже не пришло в голову, что я могла бы вам отказать. А потом вы в присутствии всей нашей семьи попросили моей руки у миссис Беннет. Мистер Дарси, вы предложили им помощь, в которой они так нуждались, они все были счастливы узнать об этом. И в тот момент у меня уже не хватило духу при них отказаться от вашей щедрой помощи и от вашего предложения.

- Я дурная женщина, мистер Дарси, потому что я вышла за вас не из любви к вам, а из желания поправить материальное положение своей семьи! Это то, что мучило меня все время со дня помолвки. Я ничем не лучше Уикхема или любого другого охотника за чужим состоянием. Я очень виновата перед вами. За несколько дней до венчания я совсем было решилась вам всё рассказать, но наш разговор зашел совсем не туда, куда следовало, - тут Элизабет густо покраснела.

- А в последнюю неделю перед венчанием я не могла поговорить с вами - вы были в отъезде. Но я зря оправдываюсь - мне нет никаких оправданий! Я вела себя бесчестно по отношению к вам. Простите меня, если сможете!

С этими словами Элизабет убежала в дом, стрелой пронеслась в свою комнату, захлопнула дверь и в слезах бросилась на кровать.

Дарси стоял на крыльце, ошеломленный ее признанием. Ты просил ее об откровенности? Ты хотел узнать всю правду о себе и о ней? Пожалуйста! На вот, возьми ее скорей! В первый же день их брак рассыпался в прах. От его утреннего воодушевления не осталось и следа. Что она делает с ним? Так безжалостно разбить все его надежды! Как она могла? Неужели она не испытывает к нему никаких чувств?

...

Глава 4.

И с отвращением читая жизнь мою,

Я трепещу и проклинаю,

И горько жалуюсь, и горько слезы лью,

Но строк печальных не смываю.

(А.С. Пушкин)

...

Для чего живет человек? Дышит, пьет, спит, ест, любит, работает, рождает и воспитывает детей, умирает? Мы не часто задумываемся от этом. И плывем по течению жизни, как щепка по волнам бурного потока - куда вынесет нас река.

Но есть одно чувство, которое становится путеводной звездой и ориентиром, и лишь оно нам дает уверенность, что выбранный нами путь верен, что будущее наше прекрасно, и все, что мы делаем, - имеет смысл.

Кому-то из нас повезет, и его этот добрый ангел будет хранить с самого рождения, путеводная нить не порвется, и в сердце до самого конца не погаснет огонь, дающий надежду.

Кому-то придется всю жизнь блуждать в потемках, так и не увидев свет (хотя бы в конце тоннеля), так и не осознав смысл своих блужданий. А кто-то после долгих и безнадежных скитаний во тьме, вдруг выбредет на верную светлую дорогу, увидит свою путеводную звезду. И горе путнику, сначала нашедшему, а затем потерявшему ее.

Великая сила, пронизывающая и собирающая воедино нашу вселенную, пятый элемент , Бог этого мира, двигатель эволюции - Любовь!

Ради нее и во имя ее свершается все, что было, есть и будет когда-либо. Лишь тем, кто выбрал ее, кто служит только ей, дает она ясный свет во тьме, крепкую путеводную нить, удерживающую их на плаву в потоке бурлящих вод. Горе предавшим ее, забывшим истинную цель всего сущего, погнавшимся за ложным миражом:

Богатство, власть, слава, удовольствия плоти - ваше предназначение в этом мире лишь в том, чтобы служить одной только ей - великой царице Любви, ну а тех, кто предпочтет вас и забудет ее, ждет ее неотвратимое наказание - погружение в вечную тьму без надежды на свет.

Сейчас Фицуильям Дарси чувствовал себя тем самым несчастным путником, лишь недавно чудом нашедшим, но так быстро упустившим свою путеводную звезду. Еще утром он парил в облаках на крыльях самых радужных надежд, и вот, в одно мгновение его безжалостно спустили вниз, точнее - сбросили в темную пропасть.

Неужели всё было лишь обманом, самообольщением? Он и в самом деле за все время своих ухаживаний ни разу не удосужился спросить Элизабет о ее чувствах к нему: почему-то ему казалось само собой разумеющимся, что она влюблена в него.

Любой ее взгляд, слово, острое замечание в его адрес он воспринимал, как комплимент лично ему. Ему казалось, что почти с самой первой встречи она ищет его внимания, добивается его расположения. Он знал, что красив и нравится женщинам, к тому же, с самого детства он привык, что положение его семьи делало его всегда и везде - в любом обществе, одной из самых желанных и обожаемых всеми персон. Мужчины и женщины равно заискивали перед ним, что никогда не вызывало у него ничего, кроме раздражения.

Элизабет отличалась от всех: ее поведение было независимым, взгляд - смелым, слова - остроумными и порой даже задевающими его. Ее игра с ним (да! он с самого начала их знакомства считал ее поведение тонкой игрой с целью привлечь его внимание) была забавной, интригующей, восхищавшей его своей смелостью и шармом.

Он не был эгоистичен по природе - но воспитание сделало его эгоистом. Его родители были добры и ласковы с ним, он видел в них идеал супругов - они были полны любви друг к другу и к своим детям, ровны и приветливы, как с родственниками, так и с прислугой. Ему с детства прививали добрые чувства к окружающим, и врожденные качества его характера вполне соответствовали родительскому воспитанию. Но мир крутился только вокруг Фицуильяма Дарси, существовал ради него одного - он привык к этому с детства и считал, что по другому быть не может.

Дурная женщина, которая приняла его предложение лишь из корысти! Этими словами, произнесенными с невыносимой горечью, она как-будто хотела оскорбить себя, но оскорбляла его.

Конечно, ведь она никогда не смогла бы полюбить самовлюбленного надменного эгоиста, ради собственной прихоти разрушившего счастье ее дорогой сестры и бесчестно лишившего законного наследства ее знакомого.

Упреки Элизабет были бы произнесены с большим правом, найди она в себе силы тогда отказать ему. Сегодня она уже потеряла право обвинять его хоть в чем-то, а потому винила только себя, а у него просила прощения. Просила прощения за досадную ошибку - ведь их брак был всего лишь результатом случайного недоразумения.

Теперь ее поведение представало перед ним совсем в ином свете: отдаваясь ему, она заливалась краской скорее стыда, не страсти. Видимо, она стеснялась своего влечения к нему, как чего-то постыдного, низкого. При этих мыслях Дарси сморщился, как от острой зубной боли.

У него было все, кроме самого главного - любви. Единственная женщина, которую он любил, не испытывала к нему ответных чувств. Сегодня - нищий, а вчера - король.

'...Был королем я только в сновиденье, меня лишило трона пробужденье.'

Что ему делать дальше? Уехать в Пемберли, оставить ее здесь, в лондонском доме, одну? Другого выхода не оставалось... Не было сил смотреть ей в глаза. Она похоже заразила его своей 'застенчивостью'. Что ж: он сам просил ее об откровенности и она высказала ему то, что давно ее мучало. Теперь, она, по крайней мере, была с ним честна.

В этот момент прозвенел колокольчик, внизу послышался шум отворяемых дверей. Слуга доложил о приходе гостей: полковника Фицуильяма и мисс Алисии Эдвардс.

Дарси вспомнил, что Ричард писал ему недавно о предстоящем визите: он не смог присутствовать на венчании, так как уезжал по делам службы в Лондон, а сегодня решил лично поздравить миссис и мистера Дарси. Тетушка Алисия как раз гостила у родственников графа в Лондоне, поэтому с удовольствием присоединилась к племяннику.

Мисс Алисия Эдвардс была самой очаровательной старой девой, какую видел свет. В молодости она отличалась красотой и изяществом, у нее был жених - лейтенант военно-морского флота , но к несчастью, через два месяца после их помолвки он погиб в очередной войне, которая велась в Индии Британской Ост-Индийской компанией.

Алисия так и не смогла изменить памяти любимого - она отказывалась от всех предложений. Ее приданое - пятнадцать тысяч фунтов позволили ей вести сравнительно скромную (по меркам высшего света), но вполне независимую жизнь.

Тетушка Алисия, в отличие от многих других родственников Дарси, тепло встретила известие о его женитьбе - ее мало волновали бедность и сомнительное происхождение новоиспеченной миссис Дарси.

Проклиная все на свете, Дарси спустился в холл, чтобы поприветствовать дорогих родственников. Их радостные поздравления он встретил вымученной гримасой, изображающей улыбку. Тетушка Алисия тут же начала бойко делиться впечатлениями от своего недавнего путешествия на север Англии, поэтому его настроение, так не соответствующее статусу молодожена, пока не было замечено.

Уже давно все было готово к обеду, оживленная (стараниями тетушки) компания проследовала в столовую. Элизабет присоединилась к ним спустя десять минут. Ей удалось справиться со слезами, она была бледна.

Тетушка Алисия доброжелательно приветствовала молодую миссис Дарси. Она смотрела на Элизабет милыми круглыми глазками, в уголках которых залегли ласковые морщинки, вздернутый носик забавно морщился, когда она улыбалась. Мисс Эдвардс обожала своих двоюродных племянников, давно мечтала об их женитьбе, и теперь ей хотелось быть особенно учтивой с супругой мистера Дарси - компенсировать тем самым недостаток учтивости других его родных - графини Кэтрин Де Бер и лорда Мэтлока.

В ту минуту, когда Элизабет вошла в столовую, компания как раз обсуждала красоты Шотландии. Мисс Эдвардс тут же вовлекла Элизабет в общую беседу. Но назвать этот разговор диалогом было бы трудно: говорила по большей части одна мисс Алисия. Будучи энтузиасткой по натуре, она до сих пор сохраняла пыл молодости.

В данную минуту, такой собеседник, как она, был просто находкой: миссис и мистер Дарси оставались на редкость молчаливы. Но мало по малу, сначала поневоле, они постепенно втягивались в беседу.

Тетушка перешла к другой волнующей ее теме: ей не терпелось поскорей увидеть Джорджиану. Она жадно расспрашивала Дарси о ее здоровье, успехах в музыке, настроении. В итоге мисс Алисия прямо спросила Дарси, не намерен ли он уже сегодня отправиться в Пемберли. Она тут же объяснила свое любопытство - ей срочно необходимо вернуться к себе домой в Лэмтон и заодно лично передать Джорджиане подарки от родственников. Не будут ли мистер и миссис Дарси так добры, что не откажутся взять ее с собой в Пемберли.

Тетушка действительно проводила много времени в своем небольшом домике в Лэмтоне и в усадьбе Пемберли. Соседство с милым во всех отношениях семейством Дарси имело для нее массу преимуществ: ее жажда общения с родными, с их ненаглядными детьми, любимыми ей с детства, была удовлетворена в полной мере.

Полковник Фицуильям присоединился к просьбе тетушки и также заявил о своем желании побывать в Пемберли и засвидетельствовать свое почтение мисс Дарси. Дорога туда от Лондона занимала немногим более семи часов. В веселой беседе время пролетело бы незаметно. Дарси понял, что его планам уехать в Пемберли одному не суждено сбыться. Посвящать своих родственников в подробности ссоры он и помыслить не мог - настолько это казалось стыдным.

Итак, им с Элизабет пришлось изображать перед гостями дружную супружескую пару. Недоразумение, с которого началась помолвка, упорно продолжало соединять их судьбы: тогда это были Коллинзы, сейчас их добрым ангелом стала тетушка Алисия.

После ланча экипаж с четырьмя путниками на борту отправился в путешествие. Всю дорогу мисс Эдвардс не смолкала ни на минуту, чем избавила молодоженов от многих проблем. Поистине, мисс Алисия была незаменимым собеседником для них в эти часы. Они даже смогли отвлечься от своих мрачных дум и почти без усилий изображали на лицах веселое оживление.

В Пемберли гости прибыли поздним вечером. Возвращения хозяев давно ждали, оно планировалось заранее. Джорджиана легко сбежала по ступенькам дворца и бросилась на шею сначала брату, потом в объятия тетушке и полковнику. Миссис Дарси она с радостной улыбкой пожала руки. Джорджиана ужасно по ним соскучилась, ей надоело проводить все дни напролет в обществе одной лишь чопорной, молчаливой мисс Энсли - ее гувернантки.

Элизабет искренне приветствовала свою невестку. Джорджиана была очень миленькой молоденькой девушкой с большими серыми, как у брата, глазами и каштановыми волосами. Выражение непередаваемой радости от встречи с вновь прибывшими родственниками не сходило с ее лица. Сейчас это был прыгающий от восторга ребенок, получивший лучший подарок в своей жизни - счастье вновь увидеться с любимыми родными после долгой разлуки.

Элизабет с удивлением и даже грустью отметила про себя, как не соответствовало то, что она встретила в семействе Дарси, ее прошлым представлениям о нём: какая любовь, какое искреннее дружеское участие царило здесь! И вот сегодня она, помимо своей воли, оказалась в центре этой бури восторгов, шуток, дружеских объятий и поцелуев. Почему-то вдруг больно стало от мысли, что она здесь чужая. Она здесь только по досадному недоразумению. Ей не стоило забывать об этом факте.

Миссис Дарси стояла среди них с приклеенной к лицу улыбкой. В какой-то миг она уловила взгляд своего мужа: тот был так же грустен, как и её. Как хорошо, что никто пока не заметил их печали! Спасибо говорливой тетушке и галантному полковнику Фицуильяму. Поздний ужин прошел в теплой дружественной атмосфере.

Мисс Алисия упросила Элизабет и Джорджиану сыграть им в четыре руки. Невестки спелись удивительно быстро, они и сами не ожидали такого успеха. Публика бурно аплодировала юным пианисткам. Джорджиана с восторгом обняла Элизабет после их представления. Обе порозовели от радости. У Элизабет даже навернулись слезы от той искренности, с которыми Джорджиана раскрыла ей навстречу свои объятия. Нет, она не заслуживает доверия этой наивной девочки!

Она боялась поднять глаза на мистера Дарси, когда, попрощавшись со всеми, они шли к своим покоям. Оба не проронили не звука. Возле комнаты миссис Дарси он молча поцеловал ей руку и откланялся.

Супруги, разделенные лишь тонкой стеной спальни, долго еще не могли заснуть. На этот раз в их душах царило удивительное единство - ими владело одно и то же чувство черной меланхолии. Будущее выглядело безнадежным.

Ночь напомнила им о своей предшественнице. Господи, неужели это происходило с ними только вчера?! Фицуильям закрывал глаза и снова видел её - Элизабет - обнаженную, ослепительно прекрасную, с сияющими, как звезды глазами. Воспоминания сводили его с ума. У него всё сжалось в груди при мысли о том, как близка и как невероятно далека она от него сейчас. Если бы он только мог войти к ней в комнату и прижать к своей груди! Но он в один миг потерял все права на нее. Несколько слов разрушили его счастье. Ему казалось, что навсегда. Встреча с сестрой несколько уняла эту боль, но ночью та вернулась с новой силой.

Глупец - так поддаться самообольщению, быть настолько ослепленным своим эгоизмом! Столь самонадеянно верить, что любая женщина должна влюбляться в него с первого взгляда! Он даже не дал себе труд задуматься о её чувствах: что она должна думать о человеке, лишившем её родную сестру возлюбленного, а её случайного знакомого - законного наследства? Она всего лишь сказала ему в лицо неприглядную правду, которую на её месте скрыла бы от него любая другая женщина.

Его богатство, положение, молодость и обаяние открывали перед ним любые двери. Единственные двери, которые он не мог открыть - дверь в соседнюю спальню своей жены, и дверь в ее сердце.

Его супруге тоже не спалось. Теперь её преследовало раскаяние за свои необдуманные слова. Зачем она это сделала? Правда - ее так легко говорить, она сама рвется наружу. Напротив, приходится делать над собой серьезное усилие, чтобы её утаить. Ей было тяжело скрывать от него правду, но сейчас ей стало тяжелей в сто крат.

Совесть её нисколько не была успокоена, наоборот, грызла свою хозяйку с удвоенной силой. Кем её теперь считал Фицуильям, Элизабет даже боялась себе представить. Ей также не давали покоя воспоминания о вчерашнем дне: как заботлив и нежен он был с ней, какой восторг испытала она в его руках ! Подумать только: в этот миг она могла бы блаженствовать в его объятиях. Но это больше невозможно. После того, как она смертельно оскорбила его своим признанием, он должен её возненавидеть.

Семья мистера Дарси оказалась чудесной, они были так добры к ней. Она не заслуживает их доброго обращения. Как завтра она будет смотреть им всем в глаза? Бедняжка Джорджиана, она ни о чем не подозревает, ей то уж точно нельзя ничего говорить, хватит ей и своих проблем.

Утро выдалось на редкость солнечным и теплым. Тетушка Алисия за завтраком предложила мистеру Дарси познакомиться Элизабет поближе с Пемберли и тут же рекомендовала себя в качестве экскурсовода, а всех остальных попросила следовать за ней - большая шумная компания была ей жизненно необходима.

Мисс Алисия Эдвардс была по натуре настоящим солнечным зайчиком - таким же непоседливым и неугомонным. Где она появлялась, там воцарялась веселая кутерьма, закипала бурная деятельность, раздавался громкий смех. Родись она в наше время, ей бы вполне удалась карьера звезды комедийного шоу или пресс-секретаря министерства иностранных дел некой региональной державы - милой блондинки в розовой кофточке, способной рассмешить не только десяток коллег-журналистов, но и разом весь мир.

В юности ей досталось немало горя, но она слишком любила жизнь, поэтому радовалась ей: путешествовала, слушала музыку, от души сплетничала, рассказывала анекдоты в гостиных, заводила друзей, баловала племянников. Её темпераментный бойкий нрав не вполне соответствовал духу светских салонов, зато в кругу близких родственников - таких, как Дарси, она пользовалась неизменным успехом. Даже надменная графиня Кэтрин де Бёр, казалось, становилась более человечной в её присутствии.

Экскурсию тетушка Алисия начала с картинной галереи Пемберли. Галерея бывала открыта для посещения публики (как правило, когда хозяева находились в отъезде) - шедеврами могли полюбоваться путешественники, прибывшие с других графств Англии и даже из Европы.

В двух огромных залах были размещены сотни полотен и скульптур известных и малоизвестных мастеров. Их собирали на протяжении нескольких поколений семьи. Значительную часть галереи составляли портреты представителей семейства Дарси. Здесь были даже портреты кисти самого Лиотара.

Сопровождавшая группу экономка миссис Рейнолдс с гордостью показала Элизабет детские и юношеские портреты мистера Дарси и его сестры. Миссис Рейнолдс знала молодых хозяев с самого детства и, по всей видимости, души в них не чаяла. Ей хотелось, чувствуется, много хорошего рассказать о них, но в их присутствии сделать это было затруднительно.

Сходство с оригиналами было значительным. Пятилетний малыш с портрета смотрел на Элизабет серьезным взглядом чистых светлых глаз. Воспользовавшись тем, что они оторвались от основной группы, миссис Рейнолдс шепнула Элизабет на ушко - ну правда же, это самый милый ребенок в мире? О миссис Дарси, за все время, что я знаю мистера Дарси, а я с ним знакома с раннего детства, он не сказал мне не одного плохого слова, это был самый добрый, самый отзывчивый мальчик на свете!

Среди портретов Элизабет увидела еще одно знакомое ей лицо. Присмотревшись, она узнала Уикхема. Миссис Рейнолдс, заметив ее интерес, сказала, что это сын бывшего управляющего. Она отозвалась об Уикхеме прохладно: - Ох, и сорванец же он был, с детства часто обманывал прислугу, намучились мы с ним! Говорят, и сегодня он не подает больших надежд, хотя старый хозяин - отец мистера Дарси вложил немалые средства в его образование.

Элизабет была поражена характеристиками, данными экономкой, многое после экскурсии представало перед ней в совершенно новом свете.

Далее мисс Алисия провела компанию по крытым оранжереям в сад. На робкую просьбу Элизабет осмотреть библиотеку, она лишь отмахнулась:

- Ах, дорогая моя миссис Дарси, поверьте мне, сейчас в мае, когда сады Пемберли в цвету, нет на свете места лучше, чем это. А в библиотеке вам придется коротать долгие зимние вечера, она еще успеет вам надоесть.

Сады Пемберли и вправду были чудесными. Деревья вокруг, насколько хватало глаз, были словно залиты бело-розовой пеной, воздух был напоен волшебными ароматами .

Как только они оказались на улице, мистера Дарси тут же отозвал по делам усадьбы его управляющий. Полковник Фицуильям с Джорджианой ушли далеко вперед, а три дамы не спеша двигались по гравийной дорожке мимо пышных кустов шиповника.

Миссис Рейнолдс снова завела разговор о своем хозяине, по всей видимости, это была её любимая тема:

- Я помню, здесь раньше работала девушка Энн - она потом вышла замуж за нашего садовника Тома. Крошка Энн была круглая сирота, у нее на попечении остались двое младших братиков. Старый управляющий, мистер Уикхем, пожалел ее и взял к нам в усадьбу. Так вот, мистеру Дарси было тогда двенадцать лет. Он сделал ей подарок на свадьбу - отдал ей все свои деньги, что были у него в копилке, - больше трехсот фунтов, потому что случайно узнал, что у бедняжки не было ни пенса приданого - она и хлеба-то досыта не ела, пока не стала работать в Пемберли.

Мисс Алисия поддержала экономку:

- Прекрасно помню тот случай, миссис Рейнолдс! Джордж рассказывал нам эту историю. Он знал о поступке сына, но ничего не сказал ему, он и сам бы так поступил на его месте.

Элизабет верила и не верила своим ушам, настолько не соответствовали все ее прошлые представления о мистере Дарси и об Уикхеме тому, что она слышала сейчас. И она еще считала себя проницательной! Да более легковерного слепого существа, чем она, не найти во всей Англии!

Как легко Уикхем смог польстить её тщеславию, с первого знакомства оказав ей особое внимание и доверив ей свои секреты.

Как часто порок рядится в одежду добродетели, а у настоящей добродетели не достает возможностей показать себя в истинном свете! И где же оказывается в это время наша хваленая проницательность?

Элизабет почувствовала себя совсем плохо, когда мистер Дарси вернулся к ним. Он должен был взять ее руку в свою и пойти рядом, иначе у окружающих возникло бы много вопросов, на которые супруги не хотели отвечать.

Элизабет ответила на его взгляд своим пристыженным взглядом. Ей хотелось просить у него прощения за те слова, что она ему высказала вчера. Но как? На людях они изображали дружную семью, обменивались вежливыми, ничего не значащими репликами.

Мальчик с благородным отзывчивым сердцем вырос и стал мужчиной. Прекрасным принцем. Он выбрал её - бедную Золушку и решил сделать своей принцессой. А она отказалась от своего счастья. Она сама - собственными руками разрушила волшебную сказку, которую ей подарила судьба. Как она могла так поступить с ним?! И с собой?! Она поверила негодяю и дурно думала о порядочном человеке. Ей стало горько от этих мыслей, даже слёзы навернулись на глазах. Кажется он заметил их.

- Элизабет, вам нехорошо? Может быть вернуться в дом?

- Нет, нет, спасибо, не стоит. Мне соринка попала в глаз. Фицуильям, прошу вас, мне бы хотелось поговорить с вами после обеда.

- Конечно, я к вашим услугам, дорогая.

Прогулка продолжалась до полудня. Они прошли более четырех миль, но не обошли и десятую часть грандиозного парка, окружающего поместье. Разговор держался в основном на энтузиазме мисс Алисии и миссис Рейнолдс. Впрочем, его хватало вполне.

Когда они подошли к дому, хозяина снова позвал управляющий поместьем мистер Уилсон. На этот раз дело было серьезное, потому что мистер Дарси спустя полчаса известил собравшихся в гостиной родственников, что по судебным делам поместья ему срочно необходимо отправиться в Лондон.

Ответом ему был общий разочарованный вздох. Дарси коротко попрощался со всеми и сразу же отбыл. Он только пожал жене руку на прощание, его взгляд был так же грустен, как и вчера. Поговорить с ним так и не получилось.

...

Глава 5.

Смежая веки, вижу я острей.

Открыв глаза, гляжу, не замечая,

Но светел темный взгляд моих очей,

Когда во сне к тебе их обращаю.

................................................................

День без тебя казался ночью мне,

А свет я видел по ночам во сне.

(У. Шекспир)

...

Три недели промчались незаметно. Мистер Дарси все это время не появлялся в Пемберли. Дела настоятельно требовали его присутствия в Лондонском суде. Дарси писал супруге и сестре регулярно, но вероятно из-за его сильной занятости письма были на удивление краткими и касались исключительно хозяйственных вопросов. Элизабет подозревала, что неотложные дела в столице были только предлогом, чтобы не видеться с ней.

Невестки проводили много времени вместе. Элизабет испытывала угрызения совести перед Джорджианой, ей совсем не хотелось ранить сердце девочки жестокой правдой.

У них нашлось много общих тем для беседы. Джорджиана, болезненно застенчивая с малознакомыми людьми, стала совсем другой, когда они заговорили о любимых обеими книгах: ее скованность испарилась. Музыка тоже оказалась благодарным предметом. Элизабет не имела достаточного опыта в игре на музыкальных инструментах, но обладала хорошим слухом и вкусом. Совместные занятия музыкой доставляли настоящее удовольствие им обеим.

Элизабет порой поражала глубина и зрелость суждений своей невестки по многим вопросам, которых они касались в беседе. Она понимала, что Джорджиана еще слишком молода, чтобы самостоятельно прийти к некоторым заключениям, и большую их часть она почерпнула из бесед с братом. Влияние мистера Дарси на младшую сестру было огромным. Джорджиана боготворила брата, считала его идеалом.

Элизабет мало помалу, узнавая их семью по рассказам девочки, приходила к мысли, что чувства сестры к своему старшему брату вполне оправданы. Отношения между ними были редкими для родных брата и сестры, разделенных значительной разницей в возрасте - около 12 лет. Он заботился о ней как отец, и даже родители не смогли бы наверное сделать для неё больше, чем делал он.

Джорджиана с трудом переживала новое расставание с братом после короткой встречи. Элизабет чувствовала себя виноватой в их длительной разлуке. Поэтому она старалась развлечь девочку и по мере сил развеять ее печаль.

Симпатия между ними росла: Джорджиана увидела в нареченной сестре интересного собеседника - иногда серьезного, чаще - веселого. Живая подвижная натура Элизабет, ее необычные остроумные замечания, разносторонние интересы восхищали Джорджиану.

Наверное, спустя несколько месяцев они бы стали настоящими сестрами и начали бы доверять друг другу безоглядно. Но тяжесть, которую Элизабет носила в душе, не позволяла ей открыть невестке свое сердце. Элизабет скрывала от Джорджианы своё душевное состояние и достигла в этом немалых успехов. Она думала об этом с горечью: вот так её первая ложь потянула за собой следующую, и конца той цепочки не было видно.

Ей очень хотелось в письме попросить у мужа прощения за все то зло, которое она, по ее мнению, ему причинила. Она садилась за стол, начинала, затем рвала свои записи, и дело не двигалось с мертвой точки. Все слова казались ей лживыми, пустыми. Они никак не могли компенсировать страшное оскорбление, нанесенное ему, а скорее бы испортили дело.

Джорджиана, напротив, часто писала брату, в письмах она в довольно юмористических тонах описывала их совместную с Элизабет жизнь, но в каждом письме была одна просьба: чтобы он поскорей возвращался домой.

Элизабет писала Джейн несколько раз. С сестрой она была откровенна. Она рассказала ей почти обо всем: сначала об ужасной сцене, произошедшей между ними в саду лондонского дома, затем историю взаимоотношений мистера Уикхема с семьей Дарси.

Единственное, о чём она так и не отважилась сообщить Джейн - о роли своего супруга в разрыве её помолвки с мистером Бингли, что было бы слишком жестоко, и она не решилась сделать это. Всю вину за произошедшее Элизабет возлагала на себя. Далее она писала Джейн всё, что узнала о мистере Дарси и Уикхеме от миссис Рейнолдс.

В письме она укоряла себя за свою слепоту, излишнюю доверчивость, и жалела как о своем предубеждении в отношении мистера Дарси, так и о своей откровенности с ним. Элизабет писала Джейн, что не видит выхода из ситуации - дело представляется ей совершенно безнадежным. Она также спрашивала сестру об их переезде: ей, как и Джейн, было больно затрагивать эту тему, но неизбежность данного события заставляла говорить о нем. Единственное, что радовало их обеих - скорая встреча.

Мисс Эдвардс часто навещала Пемберли. Особенность её характера состояла в том, что меланхолию, неразговорчивость собеседников она никогда не считала препятствием для общения с ними. Скорее стимулом для себя - лишним поводом удвоить энтузиазм и во что-бы то ни стало расшевелить, развеселить загрустивших визави. Некоторых особенно упрямых мизантропов эта её черта приводила в тихое бешенство. Впрочем, всеобщая тетушка оставляла подобные явления без всякого внимания.

В миссис Дарси в тот период она нашла почти идеального собеседника: в меру печального, в меру задумчивого - мисс Алисии открывалось широкое поле для бурной деятельности. Ну, а скромная застенчивая Джорджиана изначально по складу характера подходила тетушке. Они были очень дружны с самого ее рождения. Таким образом, мисс Алисия вносила в их жизнь некоторое разнообразие.

Наконец, пришло сообщение о скором возвращении мистера Дарси в Пемберли. Вместе с ним в поместье прибывали мистер Бингли с сестрами и мистером Хёрстом.

Элизабет, с учетом ее нынешнего положения, не желала встречи с мисс Бингли и рада была бы её избежать. Чего нельзя было сказать о мисс Бингли. Та считала свадьбу мистера Дарси результатом досадного заблуждения с его стороны, а его супругу - никчемной выскочкой, неправомерно занявшей неподобающее ей место в обществе.

Мисс Бингли была осведомлена о негативной реакции некоторых высокопоставленных родственников мистера Дарси на его выбор. Теперь она хотела посмотреть на их семейную жизнь поближе и убедиться, а по возможности, и поспособствовать тому, что мезальянс рано или поздно потерпит публичную неудачу - а в его неизбежном крахе мисс Бингли была убеждена изначально.

Да, к сожалению, мистер Дарси увлекся, но есть обстоятельства, которые со временем себя проявят:

во-первых, мисс Бингли была уверена, что Элизабет вышла за Дарси по расчету и не испытывает к нему никаких чувств - тут чутьё её не подводило; во-вторых, низкое происхождение Элизабет и не вполне достойные манеры ее родных рано или поздно покажут себя во всей красе - мистеру Дарси станет наконец очевидным, как он ошибся в своем выборе. Безусловно, мисс Бингли втайне мечтала увидеть этот момент лично;

в-третьих, ей хотелось прощупать и саму Элизабет на предмет обнаружения в ней той или иной слабости, которую можно будет потом использовать, чтобы выставить ее в неприглядном свете. Для этого мисс Бингли планировала вести себя с супругой Дарси по дружески - на коротке, попытаться даже втереться к ней в доверие.

Нет, мисс Бингли не собиралась опускаться до каких-либо низостей ради удовлетворения своих амбиций. Дело было сделано - мистер Дарси, как потенциальный жених, потерял для нее всякую ценность, у нее появились другие цели. Но почему-бы не позлословить и не позлорадствовать при случае? Она считала, что случай как раз подходящий, чтобы удвоить свое дружеское внимание к семье Дарси.

Итак, вновь прибывших гостей встречали на крыльце хозяйки Пемберли и вездесущая мисс Эдвардс.

Мистеру Дарси сразу бросились на шею Джорджиана и мисс Алисия. Элизабет робко стояла позади них, что не укрылось от зорких глаз мисс Бингли.

Впрочем, Дарси сразу исправил оплошность и подошел к супруге. Он слегка приобнял её, коснувшись губами её волос, и подал ей письма из Лонгборна. Грусть в его взгляде не изчезла, но в нём появилась какая-то мягкость, он смотрел на жену пристально, как-будто хотел увидеть что-то в её глазах:

- Дорогая, ваши родные должны прибыть сюда уже на днях. В доме все давно готово для их встречи, можете не волноваться об этом. Я разговаривал с вашей матушкой и с мисс Беннет перед моим отъездом. Они передают вам привет и надеются на скорую встречу.

- Благодарю вас. Вы слишком добры к нам, Фицуильям. У меня нет слов, чтобы выразить свою признательность. Простите нас, ...меня за все неудобства, что мы вам доставили. - почти прошептала Элизабет, она покраснела и смотрела на мужа глазами, полными раскаяния. Понял ли он этот взгляд?

- Не стоит, дорогая, - Дарси поцеловал её руку и сразу повернулся к сияющей Джорджиане. Он купил много подарков всем: сестре, жене, тетушке и даже прислуге. Их бурное обсуждение продолжалось еще долгое время.

Богатые дары привезли и Бингли. Мисс Бингли была настолько щедра к любимой подруге, каковой она давно считала сестру мистера Дарси, что подарила ей ноты и либретто модных опер Россини в золоченом переплете. Они стоили целое состояние. Всех дам она также одарила новейшими парижскими кружевами и выкройками. Восторгам не было предела. Дамы не могли не почувствовать себя глубоко признательными мисс Бингли, и конечно, им пришлось выразить ей самое дружеское расположение.

Мистер Бингли преподнес молодоженам несколько ценных экземпляров для библиотеки и несколько еще более ценных экземпляров для винных погребов Пемберли. Что также вызвало бурю восторгов собравшихся. Было решено распить пару бутылочек во время обеда - для пробы - отметить встречу. Элизабет ни минуты не заблуждалась на счет истинных мотивов мисс Бингли.

Тут уж действовали не предубеждение или доводы рассудка: эти две женщины на уровне древних инстинктов понимали и ненавидели друг друга. Два медведя в одной берлоге. Или что-то в этом роде. Любые попытки понравиться друг другу, будь они предприняты, были заранее обречены на провал.

И Элизабет, и Кэролайн Бингли был присущ аналитический взгляд на мир*: они оценивали все отношения между людьми, все их поступки, в первую очередь, с точки зрения их возможных мотивов. Как говорили римляне: ищи, кому выгодно.

Только первая была по натуре скорее отстраненным созерцателем и философом, а вторая - активным деятелем - экспериментатором, и свои умозаключения о мотивах окружающих сразу обращала к своей же собственной выгоде. Поэтому их взгляды и способы взаимодействия с миром часто оказывались противоположными.

Они никак не могли хоть в чем-то быть полезными друг другу, сама природа предназначала им держаться друг от друга как можно дальше. Наверное, каждой из них стоило бы лучше слушать голос своего инстинкта, подсказывающий им это. Но голос уязвленного самолюбия в душе мисс Бингли звучал сейчас сильней голоса разума. Она следовала ему, пытаясь упрочить дружеские связи с семьей Дарси.

Элизабет иногда размышляла над их отношениями с этой дамой. Были ли особенности её характера лишь неизбежным следствием её воспитания и образа жизни богатой наследницы? В первые месяцы их знакомства негативные впечатления от личности мисс Бингли сильно повлияли на отношение Элизабет к мистеру Дарси - и ему она приписывала её высокомерие, холодную расчетливость, презрение ко всем, стоящим ниже на социальной лестнице.

Мистер Бингли сразу избегнул подобной участи, благодаря своему открытому добродушному нраву. Но теперь Элизабет приходила к выводу, что характер мисс Бингли был только её собственной заслугой. Её брат, воспитанный в той же семье, казался намного добрее, чем его сестры. Фицуильям и Джорджиана Дарси имели больший вес в обществе, но этот факт нисколько не испортил их.

Жаль, что понимание подобных нюансов пришло к ней слишком поздно. Элизабет думала сейчас, что имей она сама с рождения возможности мисс Бингли, то скорей приобрела бы черты жизнерадостной мисс Алисии Эдвардс - ведь тогда она бы могла позволить себе более беззаботно относиться к жизни.

После обеда хозяева и гости плавно переместились в гостиную. И на этот раз мисс Бингли проявила удивительную активность. Она не отходила от Джорджианы: ей очень хотелось послушать её игру, так как она невероятно соскучилась по столь мастерскому исполнению. Джорджиана с удовольствием исполнила одну из новых песен и позвала Элизабет к себе - за последние недели они уже привыкли играть дуэтом.

Мисс Бингли на мгновенье не смогла удержать досадливую гримаску. Невестки довольно слаженно сыграли и спели несколько итальянских арий. Мисс Бингли вместе со всеми приветствовала их исполнение, а когда они закончили и вернулись к гостям, вкрадчиво спросила:

- Ах, как же трудно воспроизводить и воспринимать итальянскую речь тому, для кого она непонятна, не правда ли миссис Дарси?

- Ну... я могла бы перевести вам эти арии, если хотите. - Элизабет сначала произнесла эти слова, и только потом до неё дошел оскорбительный смысл как вопроса мисс Бингли, так и собственного ответа. Она смутилась и замолчала, не зная, как сгладить неловкость.

Ей на выручку тут же пришла мисс Эдвардс. Добрая душа! Сглаживать острые углы в политических пикировках, особенно дамских, она считала своей прямой обязанностью:

- Да, дорогая Элизабет, переведите для меня их, пожалуйста, я лишь частично уловила смысл! До сих пор жалею о своем невежестве: в частной школе, где я училась, уроки итальянского были последней заботой нашей директрисы, она всегда отпускала нас с них пораньше. Добрейшая была женщина, она так заботилась, чтобы мы успевали как следует позавтракать и не падали в обморок на занятиях. Но, доложу я вам, обеды в нашей гимназии были отменными, мы стали такими пышечками, просто залюбуешься!

Элизабет перевела песенки, что заставило мисс Алисию восхититься ее познаниями, а мисс Бингли в очередной раз за этот вечер испытать чувство досады.

Далее, почти без перехода, мисс Эдвардс с удовольствием погрузилась в воспоминания о годах своей юности. Она уже достигла возраста, когда эта тема стала для нее основной. С самым большим вниманием мисс Алисию слушала романтичная Джорджиана: ведь чаще всего воспоминания тети касались ее жениха - Генри, их огромной любви, и трагической истории их разлуки.

Элизабет с неподдельным интересом впервые слушала печальную повесть, которую мисс Эдвардс рассказывала может быть в сотый раз: как её родители сначала не хотели, чтобы она выходила замуж за военного моряка, как ей пришлось отказать подряд трем претендентам на ее руку, и только тогда родные согласились на их помолвку.

Далее шла трагическая история его экспедиции к берегам Индии. Тот поход сулил всем его участникам много прибылей, но привел её дорогого Генри к гибели. После смерти жениха Алисия отказала еще двум жаждущим её руки джентльменам, пока окружающие не убедились в том, что она будет верна ему до конца жизни. Мисс Эдвардс окончила свой рассказ с большим чувством, утирая набежавшие слезы:

- Ах, дорогие мои, Фицуильям и Элизабет! Как я рада, что хотя бы вы будете счастливы! Вы так чудесно смотритесь вместе! Еще осталось выдать замуж нашу Джорджиану и я смогу умереть спокойно.

На протяжении всего рассказа, миссис Дарси зачарованно смотрела на Алисию: её восхищала верность, благородство и сила чувств этой удивительной женщины. После последней фразы Элизабет невольно взглянула на Фицуильяма.

Он смотрел прямо на неё и не отвёл взгляд, когда их глаза встретились. Элизабет вспыхнула и опустила взор. Ах, если бы слова тети Алисии имели под собой хоть какие-то основания! Если бы смогли оправдаться ее радужные ожидания в отношении их брака!

Ну а нынешний вечер пока никак не оправдывал ожиданий мисс Бингли. Ей внезапно захотелось покинуть общество дам и присоединиться к мужчинам в их игре в карты. Она села рядом в пару с хозяином усадьбы.

- Как выросла, похорошела Джорджиана с тех пор, как мы не виделись. Вы не помните, мистер Дарси, сколько прошло времени?

- Не более трех месяцев, я полагаю.

- Столько событий пронеслось с тех пор! Я поверить не могу, как быстро все изменилось. Ваша неожиданная для всех нас женитьба. Мы с Луизой так переживаем за вас с супругой. Она выглядит грустной и нездоровой сегодня. Наверное, мы слишком утомили миссис Дарси этим вечером.

- Кэролайн, думаю, ты зря волнуешься. На мой взгляд, вечер проходит великолепно, и миссис Дарси прекрасно выглядит, как и обычно, впрочем. - успокоил сестру мистер Бингли.

- Да, не стоит беспокоиться, мисс Бингли. Излишние волнения не пойдут на пользу никому.

Дарси отнюдь не был расположен делиться с ней откровениями. Но мисс Бингли кожей чувствовала, что у миссис и мистера Дарси не все так чудесно, как им хотелось бы всем показать. Слишком оба были молчаливы, задумчивы. Они не выглядели счастливыми. Первая причина, которая приходила ей на ум... Стоило прощупать почву.

- Полагаю, вскоре к нашей дружной компании должна присоединиться семья миссис Дарси.

- Да, мисс Бингли, они приезжают в Пемберли на днях.

- Радует одно - нам теперь никогда не придется скучать. Вы наверное счастливы, мистер Дарси?

- Родственники нужны нам, чтобы радовать и развлекать нас, мисс Бингли. И мы можем пригодиться им для тех же целей. Такова наша жизнь.

- Да, Фицуильям, в самом деле, мне очень хотелось бы узнать, как поживает семья миссис Дарси. Дорогая Элизабет, скажите, пожалуйста, как здоровье вашей уважаемой матушки миссис Беннет и ваших милых сестер? Они наверное написали вам об этом в последнем письме, - мистер Бингли обратился к миссис Дарси, слегка повысив голос, чтобы она смогла услышать его со своего кресла.

Элизабет учтиво ответила мистеру Бингли, что получила письмо от Джейн, в котором та сообщала ей, что у них все в порядке. Они обменялись с ним еще рядом любезностей. Ее порадовало, что мистер Бингли с большим интересом и живым участием расспрашивал ее о родных. Он стеснялся упоминать имя Джейн, но тем не менее точно запомнил день и обстоятельства, при которых они виделись в последний раз, правда недолго.

Элизабет поняла по его взволнованному взгляду, что мистеру Бингли очень хотелось расспросить ее поподробней о Джейн, но он стеснялся начинать этот разговор при всех. От его простых добрых слов в адрес ее родных у Элизабет потеплело в груди. Бедная Джейн намного больше, чем она сама, заслуживает счастье в семейной жизни! Помоги ей Бог обрести его!

Ей снова пришлось посмотреть в сторону мистера Дарси. Он с интересом прислушивался к их с Чарльзом разговору, но молчал.

Итак, вечер подходил к концу, настала пора расходиться. Супруги, как и три недели назад, вместе вышли из гостиной, и точно так же расстались у дверей спальни. На этот раз Элизабет показалось, что прощание их было более теплым. Фицуильям на несколько мгновений задержал её руку в своей. Он смотрел на неё тем же самым мягким пристальным взглядом, что и наверху - в гостиной. Потом он прижал её ручку к своим губам, нежно и медленно целовал ее пальчики. Ее охватил трепет. Ей вдруг захотелось, чтобы этот миг длился вечно. А муж пожелал ей спокойной ночи и ушел к себе.

Дарси не виделся с ней двадцать дней. Каждую ночь она являлась ему во сне, и каждый день он грезил о ней наяву. Сегодня, при встрече, она показалась ему еще прекрасней, чем была до его отъезда, хотя разве это возможно - стать ещё прекрасней?

Элизабет похудела, побледнела, её глаза стали огромными. Он сгорал от невыразимого желания покрыть поцелуями эти милые глаза, волосы, прижать её к груди и не отпускать больше никогда. Но только чуть обнял и слегка коснулся губами её щеки.

Он не мог ворваться к ней в спальню, взять на руки, зарыться лицом в её волосы, бесконечно наслаждаться красотой нежного тела, доводить её до исступления, лаская эти восхитительные груди. Не мог... Но это было единственное, что он хотел сделать все последние несколько месяцев, дней, сегодня, завтра... всегда.

В гостиной он с трудом заставлял себя отрывать глаза от её лица. Элизабет играла вместе с Джорджианой, они смеялись, весело переговаривались. Волшебная картинка семейной идиллии, которую он рисовал в своем воображении еще осенью, стала явью. И он не находил в себе силы отвести от неё взгляд.

За эти три недели он убедился, что никакой ошибки с его стороны не могло быть. Он любил эту женщину, и сейчас, когда видел её здесь, в Пемберли, понимал, что никуда больше не отпустит от себя - она должна быть рядом с ним всегда. Лишь бы каждый день тонуть в этих глазах, видеть её нежный профиль в своей гостиной. Он будет ждать столько, сколько потребуется, но добьется её ответного чувства.

...

Глава 6.

Так я молчу, не зная, что сказать,

Не оттого, что сердце охладело.

Нет, на мои уста кладет печать

Моя любовь, которой нет предела.

................................................

Прочтешь ли ты слова любви немой,

Услышишь ли глазами голос мой?

(У. Шекспир)

...

А Элизабет была в полном смятении. Она столько передумала за последние недели. Сейчас её муж представлялся ей совсем другим человеком, нежели раньше. Она видела, с какой чуткостью он относится ко всем своим домочадцам, как печётся об удовлетворении их мельчайших потребностей. Сколько проблем усадьбы приходилось ему решать, скольким людям он помогал. Здесь, в Пемберли она не замечала в нем никакого высокомерия по отношению к окружающим - наоборот, он проявлял удивительное понимание нужд своей прислуги, арендаторов.

Как он боготворил свою сестру! Сколько нежности и заботы он проявил к ней самой и к ее родным. При воспоминании об этом ее залила краска стыда: и как она отплатила ему за это!

Боже, как легкомысленна она была. В их первую встречу ее задела его холодная замкнутость. Сейчас его поведение на том первом балу в Лукас-лодже представало совсем в другом свете: он не рисовался, не пытался никому понравится, не стремился познакомиться со всеми подряд, был серьезен. Но он вел себя скромно и в кругу домашних, ему была свойственна некоторая замкнутость, как и его сестре Джорджиане. Нельзя же требовать от человека, чтобы он, в угоду окружающим, в один миг переменил свой характер.

И он решился просить ее руки! Даже после того позорного бала в Незерфилде. Она прекрасно видела, какое впечатление на него произвело тогда поведение ее матери и сестер. Она действительно должна была отказать ему. Это было бы логично и естественно. Она не дала себе труд понять его характер, она совсем не любила его в то время, а значит, не заслуживала никакого права становиться частью его семьи!

Их первый день, и первая ночь - они вставали перед мысленным взором , стоило ей закрыть глаза. Воспоминания обжигали ее. Она ведь хотела тогда, чтобы эта чудесная сказка длилась вечно. И как-будто знала, что не заслуживает находиться в ней.

Ее непонимание, смятение, ощущение ложности своего положения требовали выхода. Она высказала ему все, что её мучало. Скорее всего этим опрометчивым поступком навсегда разрушила прекрасную сказку. Сейчас воспоминания о муже - о силе его чувства, о его удивительной нежности к ней в часы их уединения, захватили Элизабет и лишили её бедную душу покоя. Потерянный рай! Теперь ей всем сердцем хотелось вернуть его. Но скорее всего это невозможно.

Так думала Элизабет. Она ошибалась. Правда все-таки была ей сказана, стена лжи обрушилась, а значит и настоящее понимание между ними стало возможным. Там, где есть ложь, появляется множество возможностей для интриг, подлостей, инсинуаций (зато есть отличный повод растянуть сериал на сто серий). Там исчезает чистый воздух и свобода. Есть люди, которые чувствуют себя в подобной среде, как рыба в воде. Стоит лишить их всего этого, и они задохнутся, как рыбы, выброшенные на берег. Но уничтожить все нагромождения лжи в один миг помогает иногда лишь одно слово правды.

Характер Элизабет не позволил ей долго лгать, а характер Фицуильяма Дарси позволил ему оценить ее честность по достоинству и прийти к верным выводам. Его понимание людей основывалось на врожденном нравственном чувстве, которому он привык доверять, и которое до сих пор не подводило его: он просто видел, кто порядочен, кто - нет, кто умен, кто глуп, кто скромен, а кто тщеславен и самолюбив. Самоуничижительные признания супруги в собственной корысти лишь укрепили его изначальную уверенность в её порядочности.

Дом, в котором поселились Беннеты, был расположен на границе пемберлийского парка в миле от усадьбы Пемберли. Он находился в живописной роще у самой реки. От Пемберли сюда была проложена гравийная дорожка по парку. Это был уютный двухэтажный домик из красного кирпича, более скромный, чем дом в Лонгборне, наверху было всего пять спален. Впрочем, с учетом того, что семья уменьшилась, этого как раз хватало.

Мистер Дарси был настолько любезен, что перед вселением жильцов обустроил в доме решительно всё, предоставил повара, слуг, позаботился о снабжении провизией. Он даже снизошёл до того, что лично встретил прибывшее семейство и сопроводил в их новое жилище. При встрече мистер Дарси вел себя безукоризненно учтиво. Он достаточно мужественно вынес многоречивый поток благодарностей от миссис Беннет.

Элизабет не ожидала от мужа подобной предупредительности. Ей казалось, что после того, что произошло между ними, он должен был ненавидеть её. Он держался несколько отстраненно после их объяснения в лондонском доме. Но при этом оставался безупречно вежлив с ней. А теперь и с её родными.

Иногда она думала, что лучше бы он высказал ей в лицо упреки, гневные обвинения. Она сама готова была снова и снова обвинять себя в случившемся. Три недели назад она видела в его глазах отражение своей грусти. Но сейчас ей казалось, что его взгляд приобрел мягкое умиротворенное выражение. Она хотела просить у него прощения, но не знала как это сделать, боясь обидеть его еще сильней.

Ближе к обеду, всё их семейство, не спеша прогуливалось по дорожке парка в сторону Пемберли. Мистер Дарси решил лично показать дамам парк и путь к своей усадьбе.

Супруги шли рука об руку. Они намного опередили остальную группу. Элизабет давно ждала удобного случая, чтобы поговорить с мужем.

- Фицуильям, вы сделали для моей семьи слишком много. Гораздо больше, чем мы того заслуживаем. Я чувствую себя ужасно виноватой перед вами. Та история с Уикхемом до сих пор мучает меня. Моя совесть не дает мне покоя. Я корю себя за свою ничем не оправданную доверчивость по отношению к этому человеку. Он всего-то польстил моему тщеславию, и этого оказалось достаточно, чтобы я принимала всё, что он говорит, без всякой критики, на веру. Сейчас, я вижу, какой пустой, легкомысленной девчонкой я была на самом деле, воображая себя проницательной. Больше всего меня мучает, какую обиду я нанесла вам совершенно напрасно, рассказав о грязных сплетнях, которые распространял о вас Уикхем.

- Элизабет, этот человек вовсе не заслуживает тех волнений, которые нам всем пришлось из-за него пережить. Тогда, в Лондоне вы сказали мне чистую правду, и я благодарен вам за нее. Это касается не только истории с Уикхемом.

- Жаль, что слишком поздно я смогла оценить мудрость поговорки: 'молчание - золото'. Мне ужасно стыдно за все, что я сказала вам тогда. Или я должна была высказать всё это на месяц раньше, или замолчать навсегда.

- Я только повторю, что благодарен вам за откровенность. Ложь никогда не бывает хорошей основой для отношений.

- Вы слишком добры ко мне, Фицуильям. Это только заставляет меня стыдиться еще больше. Я заслужила ваши упреки.

- Не думаю. Я сам виноват во многом.

Дальше они шли молча. Элизабет хотела сказать ему, что её отношение к нему сильно изменилось за прошедшее время, но стеснялась заговорить об этом. Она не знала, любит ли он её ещё. Не уничтожила ли она разом все его чувства, нанеся столь сильную обиду, и самое главное - признавшись в своих корысных мотивах. Это предположение казалось ей слишком вероятным.

А Фицуильям боялся ещё раз напомнить ей о своих чувствах - боялся услышать как тяжелую правду, так и приятную для себя ложь, которой она могла ответить ему, движимая исключительно чувством признательности. Ему не нужна была её благодарность, и уж тем более, не нужна её ложь. Ему нужна была её любовь.

Когда он влюбился в неё? Он не мог точно ответить себе на этот вопрос. В первую их встречу она не произвела на него особого впечатления. Если бы не Бингли, он не обратил бы на неё внимания.

Потом, когда Бингли пригласил её вместе с сестрой на обед в Незерфилд, и они оказались с ней в одной компании, Дарси вдруг заметил, что Элизабет Беннет стройна и изящна, а её глаза красивы и выразительны. Более того, он увидел в этих глазах нечто такое, что заставило его думать об их хозяйке еще долго после того, как она покинула Незерфилд.

А еще он сделал неожиданное для себя открытие, что она умна и иронична. Этим она заметно отличалась от всех своих сестер, да и от всех ранее встречавшихся ему женщин. Она вела себя независимо, не пыталась оказывать особые знаки внимания никому из хозяев Незерфилда, в ней не было и тени заискивания, лести, или преувеличенной любезности, какую, казалось, он находил в её сестре. Нескрываемое, на грани неучтивости, высокомерие сестер Чарльза по отношению к местному обществу и к её собственному семейству она воспринимала с видимой иронией.

Как-то ему довелось поймать её взгляд и он увидел в ее глазах лукавую искорку. Да она потешалась над ними! Его поразили эти её смеющиеся глаза, при том, что она сохраняла видимость серьезности в беседе, лишь изредка делая саркастические намеки.

В какой-то миг ему показалось, что её искрящиеся смехом глаза смотрят на него одного - искра проникла в его сердце и подожгла его. Возможно, с того момента он и начал прислушиваться к её разговорам с другими людьми. Он находил почти все её мысли оригинальными, а форму их выражения - остроумной.

Когда же это стало его любимой игрой - жадно ловить каждый её взгляд и слово, порой вызывать её на диалог, чтобы получать ни с чем не сравнимое удовольствие от очередной её реплики, даже направленной против него самого? Он не помнил точный момент.

Хотя нет, он ведь пытался побороть свою влюбленность - во время болезни ее сестры, когда ей пришлось жить с ними целую неделю в Незерфилде. Её родня, главным образом, мать и младшие сестры, - они были вызывающе провинциальны, бестактны, если не сказать больше - глупы. Его поразило, как философски спокойно, с иронией, как-бы со стороны она сама смотрела на своих родственников. Он не мог не посочувствовать ей в эту минуту. И не мог не проникнуться к ней еще большим уважением. Тогда, вместо того, чтобы преодолеть свое чувство, он еще больше влюбился в нее, на этот раз вполне сознавая, что с ним происходит.

Бал, данный Чарльзом в Незерфилде, стал переломным моментом: в тот день он понял, что по уши влюблён - он не смог отказать себе в соблазне пригласить ее на танец, так очаровательна была она в тот вечер. Он пригласил бы её и на все последующие танцы, настолько потерял голову от её красоты, но она явно была раздражена и держала себя с ним вызывающе дерзко, и он не посмел дальше навязывать ей свое общество. Тогда он решил бежать от своей любви, которая казалась ему случайным, ошибочным увлечением.

И когда он понял, что вся его борьба с собой безуспешна, что его дальнейшая жизнь без неё не имеет никакого смысла? Зимними беспросветными вечерами в Лондоне? Куда он так позорно бежал, прихватив с собой бедного Чарльза, который пострадал от этой глупой затеи не меньше его.

Почти каждый вечер перед сном он закрывал глаза и видел её. Сначала это было невинной игрой - он, помимо своей воли, снова и снова воспроизводил перед мысленным взором её слова, улыбку, смеющийся взгляд. Однако, со временем его мечты становились все более и более смелыми: он дал себе полную волю в своих фантазиях - в них она была рядом с ним в Пемберли: в гостиной, в библиотеке, в спальне...

Он уже не пытался останавливать свое воображение - напротив, с нетерпением ждал ночи, чтобы с головой окунуться в сладкие грезы. Они захватили его, это было безумием, счастьем и мукой одновременно. Он заболел ей, но лекарством от его болезни могла стать лишь она сама.

Нелепость этого брака была зло высмеяна Кэролайн Бингли. Она ошиблась, когда решила, что изобразив ему в ярких красках позор, который падет на его голову, вздумай он жениться на Элизабет Беннет, надежно предотвратила это нежелательное для неё событие. Сначала он и вправду исключал для себя возможность женитьбы на ней. После бала в Незерфилде его приводила в ужас подобная перспектива, он не хотел даже думать об этом.

Но запретный плод сладок. Все чаще и чаще она появлялась в его мыслях, но невозможность их брака делала мечты о ней несбыточными. Он мог позволить себе всё, что угодно, кроме единственного, что ему хотелось сейчас больше всего на свете - обладать ей. И эта обречённость еще сильней распаляла его фантазию.

В какой-то момент он подумал: к чему вся эта борьба со своими желаниями? Что мешает ему прекратить бесплодные мечтания и воплотить их в реальность - сделать Элизабет Беннет своей женой? Так ли уж велики препятствия? Ее ужасная родня? Возможные насмешки родственников и знакомых из его круга? В конце концов, что они значат для него в сравнении с тем счастьем, которое он может испытывать, обладая ей наяву, а не во сне?

Когда он случайно встретил Элизабет в апреле в Розингсе, он увидел, что в реальности она еще прекрасней, чем в его мечтах. И не смог устоять перед непреодолимым искушением сделать ее своей.

'... Что есть красота? За что ее обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде?..' Для Фицуильяма Дарси его увлечение Элизабет Беннет точно не было спонтанным. Она не поразила его сразу своей внешностью. Скорее уж это сделала её сестра - та и вправду была необыкновенно красива. Но не обладала умом и огнём Элизабет. Если Джейн была хоть и прекрасным внешне, но пустым для него сосудом, то Элизабет была живым ярким огнем, который он увидел сквозь стекло обычной с виду лампы. Увидел и полетел на этот огонь.

Ему казалось, что он горит для него одного, предназначен ему лично. Какое заблуждение, какое самообольщение! И все же он остался верен своей звезде, которая сияла для него тем же ясным светом. Он видел этот свет однажды и не мог уже забыть его.

Как изменилась она после смерти отца! Он помнил с какой болью она смотрела на него в тот день в Розингсе. А её взгляд, полный невыразимой муки, когда она призналась ему во всем, он не забудет никогда. Она была с ним честна, она не могла, не умела лгать, он чувствовал это. Что ж, ему досталось счастье мотылька, который слишком приблизился к своей горячей мечте и обжёг крылья.

Но вера, что он сможет завоевать её любовь и снова увидеть смеющийся огонек в её прекрасных глазах, жила в его сердце. Он верил, что когда-нибудь эти глаза будут смеяться, и её свет будет гореть для него одного.

Вчера, после трехнедельной разлуки, ему показалось, что при встрече, когда он обнял Элизабет, её печальное лицо оживилось, а в глазах мелькнула радость. Или он только хотел верить в это? Вечером, у двери спальни он с огромным трудом сдержал порыв привлечь её к себе, покрыть её лицо поцелуями и больше не выпускать из своих объятий. Но побоялся... Он не мог против её воли прикоснуться к ней.

Сегодня, когда она начала этот разговор, после её самообличающих признаний, Фицуильям вновь ощутил прилив надежды. Взгляд Элизабет был так же грустен, она сильно волновалась, когда говорила с ним. Ее слова были искренни. Даже голос срывался от волнения. Она ни в чем не винила его. Она обвиняла себя.

А он бы хотел, чтобы и она начала радоваться тому, что произошло, как радовался теперь он - недоразумение, нелепый случай, который сделал их супругами, был счастливым. Не ошибка, а рука провидения соединила их судьбы. Отказала бы она ему сразу, как и намеревалась - там, у Коллинзов, или в Лонгборне, её рука не лежала бы сейчас в его руке, а он не любовался бы её нежным лицом и не хранил бы в памяти чудесные воспоминания об их первой ночи.

А ведь не выскажи она ему в глаза правду в Лондоне, он до сих пор каждую ночь проводил бы с ней. Какого неземного блаженства он лишился тогда в один миг! Но имел ли он право на него? Как вор, он брал то, что ему никогда не принадлежало - её любовь, которую он ничем не заслужил. И она отвечала на его страсть - он видел, как она таяла в его руках. Он попытался отогнать сводящие с ума воспоминания. Его сладкие грезы могли бы продолжаться до сих пор. Но нет, он больше не будет вором в спальне своей жены.

Дарси снова взглянул на супругу. Она, задумавшись о чем-то, шла, чуть облокотившись на его руку. Кажется, в этом простеньком муслиновом платьице он видел ее несколько недель назад, еще в Лонгборне. Он же совсем забыл про ее наряды. Нужно сегодня дать указание прислать к ней портных. И Беннеты наверное захотят воспользоваться случаем обновить гардероб.

Вечер прошел лучше, чем Элизабет могла ожидать. Она не знала, как пемберлийское общество примет её родных, и, самое главное, как ее родственники покажут себя здесь. В своих письмах к Джейн она писала об этом. Как хорошо, что хоть от одного человека в этом мире - от старшей сестры ей не приходилось ничего скрывать.

Наверное Джейн все-таки смогла убедить миссис Беннет и младших сестер вести себя поскромнее. А может быть величие Пемберли сыграло свою роль. Или отсутствие в их поле зрения красных мундиров. Так или иначе, в этот вечер дамы держали себя необыкновенно чинно. Миссис Беннет большую часть времени благоговейно молчала, открывая рот только для того, чтобы выразить свое согласие с кем-нибудь из присутствующих, или оказать им какую-нибудь услугу. Видимо, её настроение передалось и младшим девочкам.

Порадовало Элизабет еще одно обстоятельство: мистер Бингли и Джейн в этот вечер почти не расставались друг с другом. Бингли подсел к ней сразу за обедом, сопровождал по пути в гостиную и там так же прочно занял место рядом. Они проговорили весь вечер, смеясь, и мало обращая внимание на окружающих.

Впрочем, это понравилось далеко не всем присутствующим. Мисс Бингли не выглядела вполне довольной, но молчала. Джейн формально оставалась ее подругой, поэтому приходилось быть с ней вежливой.

Сегодня в их маленьком обществе обозначился явный переизбыток дам, не разбавленный достаточным количеством кавалеров. В этих условиях танцы устраивать было бессмысленно. Единственное, что они могли себе позволить - сыграть и спеть несколько песенок, а потом развлечь легкомысленную молодую публику игрой в фанты, а более солидную - игрой в карты.

В целом, у Элизабет сложилось впечатление, что этим вечером чувствовали себя в своей тарелке только три человека: мистер Бингли с Джейн - они были искренне рады встрече и не могли наговориться, и ещё , пожалуй, мистер Хёрст, который, по обыкновению, ел и пил за двух и мало интересовался происходящим вокруг него.

Все остальные ощущали какую-то натянутость. Особенно страдала от соседства вновь прибывших дам мисс Бингли. Ее сестра привыкла ее во всем поддерживать, поэтому морщилась тоже.

Началось лето, погода была солнечной и теплой. Мистер Бингли вызвался проводить мисс Беннет домой. Была подана легкая коляска для миссис Беннет и девочек, а мисс Беннет и мистер Бингли решили прогуляться пешком по парку.

- Может быть, и нам погулять немного, дорогие мои? - спросила мисс Алисия, обращаясь, главным образом, к племяннику.

Мистер и миссис Дарси не возражали, Джорджиана тоже. А мисс Бингли и Хёрсты наотрез отказались от этой затеи. Таким образом, супруги снова гуляли по дорожкам парка вдвоем.

- Знаете, Элизабет, только сегодня я осознал, как сильно ошибался в отношении чувств вашей сестры и Чарльза. Как ни тяжело это признать, но мне не следовало вмешиваться.

- Возможно, мы оба преувеличивали вашу роль, и ваше вмешательство не имело столь фатального значения. Может быть, чувства мистера Бингли не были настолько глубокими, раз он так быстро поддался на ваши уговоры, мистер Дарси, - довольно остро отвечала ему супруга.

- Думаю, они были достаточно сильными с его стороны. Я убедил его, что ваша сестра не отвечает ему взаимностью, мне и правда так показалось тогда, в Незерфилде. Чарльз не слишком уверен в себе и легко поверил мне. Сейчас я жалею об этом.

- Джейн сильно переживала, когда он уехал, не сказав ей ни слова. Она боялась показывать свои чувства окружающим, чтобы не вызывать насмешек. Мне хотелось помочь ей, я даже убедила ее съездить в Лондон, наверное зря я это сделала, потому что после поездки она совсем расстроилась. Если мистер Бингли не имеет серьезных намерений, то лучше бы он не давал ей напрасных надежд.

- Я лучшего мнения о моем друге, чем вы, Элизабет. Он не склонен играть ее чувствами. Наоборот, он сам сильно увлечён. Это видно. И сейчас я совершенно не намерен ему мешать.

- Даже несмотря на то, что семья девицы продолжает вызывать серьезные возражения? - Элизабет повторила слова, услышанные ей когда-то от полковника Фицуильяма. Они звучали горькой насмешкой.

- Миссис Дарси, вы сами могли уже не раз убедиться, что чувства и намерения людей иногда могут меняться. И ваш покорный слуга тому пример.

- Ах, мистер Дарси, лишь бы они не менялись слишком часто.

- Дорогая миссис Дарси, не хотелось бы выглядеть нескромным, но вы видите перед собой один из образцов их постоянства.

- В таком случае, мне не хотелось бы выглядеть на вашем величественном фоне, мистер Дарси, образцом их изменчивости, - в первый раз за последние два месяца он заметил, как в её глазах промелькнула лукавая искорка.

- Неужели нет никакой надежды на изменение ваших чувств, Элизабет? - этот его вопрос прозвучал странно серьезно посреди их шутливого диалога. Она с удивлением и с вдруг проснувшейся в душе радостью встретила его взволнованный взгляд. Он не шутил, когда спрашивал ее об этом.

- Я...хотела вам сказать...Фицуильям, мои чувства к вам - сейчас они совсем не те, что были в апреле.

- Это правда, Элизабет? Знайте, что мои чувства к вам остались прежними. Я люблю вас, - Он остановился, повернулся к ней и сейчас жадно смотрел ей прямо в глаза, удерживая ее руку в своей.

- Сможете ли вы когда-нибудь простить меня за то, что раньше я так мало интересовался вашими?

- Фицуильям, я поняла, как сильно ошибалась в вас тогда. Это я виновата перед вами, я должна просить у вас прощения. Я, а не вы.

В этот миг он наклонился к ней. Бережно обняв её плечи, он гладил ей волосы, покрывал поцелуями лицо, глаза, нежную шейку, снова и снова повторяя её имя:

- Лиз, родная, я так соскучился по тебе, любимая, - его сердце рвалось из груди от нежности. Ему хотелось утонуть в омутах её сияющих счастьем глаз, казавшихся огромными в летних сумерках тенистой аллеи. А она... Она словно плыла куда-то по ласковым теплым волнам в его сильных руках. Они долго стояли обнявшись, позабыв обо всем на свете.

Когда они наконец вернулись в гостиную, все уже были там, даже мистер Бингли. Наверное появилось в лицах супругов что-то особенное, потому что Джорджиана и мисс Алисия смотрели на них с удивленными радостными улыбками, а лицо мисс Бингли наоборот - почему-то приобрело кислое выражение.

Сегодня они не могли дождаться конца вечера. Двери спальни закрылись за ними, весь мир остался снаружи - где-то далеко, далеко. А они были только вдвоем - молодые, влюбленные, счастливые - и впереди у них была целая жизнь.

...

Глава 7.

Представь себе весь этот мир огромный весь...

Таким, какой он есть, и что любовь в нем есть!

Когда наполнен он дыханием весны,

И по ночам ему цветные снятся сны...

А если что-нибудь не ладится в судьбе,

Тот мир, где нет любви, опять представь себе...

(Л.П. Дербенев)

...

Искрящиеся безоблачным счастьем дни и волнующие, полные блаженства ночи - такими стали первые месяцы их супружества. Теперь, когда ложь больше не стояла между ними, когда их души и сердца будто соединились в одно, их жизнь наполнилась бездной радости и смысла. Порой по многу часов пропадали они вдвоем в тенистых аллеях парка, или слушали ночью соловья в саду.

Долгими зимними вечерами у камина в гостиной или в библиотеке они говорили друг с другом и не могли наговориться. Если ночью рядом с мистером Дарси была чарующая, сводящая его с ума женщина, то днем он находил в своей супруге неизменно остроумного, живого, иногда азартного, нередко саркастичного собеседника - такого, какого он увидел и оценил в Элизабет в первые недели их знакомства.

В их беседах часто принимала участие Джорджиана, порой - мисс Алисия Эдвардс или мистер и миссис Бингли - да, уже в конце лета Джейн и Чарльз Бингли поженились. Мистер Бингли все-таки купил поместье по соседству с Пемберли, поэтому встречи родственников стали практически ежедневными. А вот сестры мистера Бингли почти исчезли из их жизни: Кэролайн удачно вышла замуж, ее избранник - родовитый джентльмен, был верной копией мистера Хёрста, они с мужем дополняли друг друга идеально.

Миссис Беннет с тремя младшими девочками жили еще несколько лет в уютном домике на берегу реки. Элизабет и Джейн смогли отложить для них за это время несколько тысяч фунтов, сэкономив на собственных расходах. Наконец, им удалось уговорить миссис Беннет серьезно пересмотреть концепцию воспитания девочек - ведь теперь авторитет старших замужних дочерей в глазах матери вырос до небес. Элизабет смогла соединить в голове миссис Беннет идею необходимости поддержания фамильной чести с перспективами удачного замужества младших дочерей.

Уже на следующий год в семьях мистера Дарси и мистера Бингли появились наследники: юные мистер Дарси и мисс Бингли. Жизнь семей наполнилась новым счастьем и новыми прекрасными смыслами . Когда-нибудь они вспомнят о чудесных первых годах своего супружества с ностальгией. Но до самого конца они сохранят в сердцах те первые нежные чувства друг к другу. У них вырастут дети, им, как и их родителям, суждено будет жить в любви и радости.

Жаль, что они - лишь вымышленные персонажи. Настоящая жизнь не слишком щадит настоящих людей с их нежными чувствами. На то она и сказка, чтобы делать страшное прекрасным.

Интересная книга. Между прочим, первое, что поразило в ней - наличие огромного количества разнообразных расчётов. Читая Пушкина или Толстого, не сможешь составить представление о бюджете состоятельной семьи начала 19го века, о банковском проценте того времени, или о доходе с земли.

Не любили наши классики такие вещи, считали для себя неприличным опускаться до них. А читая Джейн Остин, сразу погружаешься в атмосферу постоянных вычислений: девушке на выданье, не обладающей достаточным приданым, только и остается, что считать в уме, прикидывать, соображать.

И постепенно приходить к пониманию того, что она - чужая на этом празднике жизни. Вся жизнь уже расчерчена, как шахматная доска. Состоятельная приличная семья, у них пятеро детей, но только один наследник. Один он женится, унаследует состояние родителей и оставит потомство. А остальным удача скорей всего не улыбнется - ведь пряников сладких всегда не хватает на всех.

Есть строго определенное количество поместий, приносящих доход, определенное количество земли и предприятий. Больше не будет. Значит и людей состоятельных в будущем будет не больше, чем сегодня.

Но если ты жил с детства, как сын графа, то не захочешь становиться фермером или клерком. Один выход - ты доживаешь жизнь в каком-нибудь уголке на подачки от богатых родственников, но ты не женишься, не выходишь замуж, не оставляешь после себя детей.

Этот английский мир рассветающего капитализма - как он жесток с одной стороны. А с другой: всем дается право выбора и шанс. И некоторым удается реализовать его.

Вторые и третьи сыновья графа становятся моряками, едут в Америку, в Индию, грабят местное население и привозят в родную Англию несметные богатства. Им надо во чтобы то ни стало поддерживать привычный с детства уровень жизни, к нему они настойчиво стремятся, ради него готовы ограбить весь мир.

Так они захватили почти весь мир. Великую Британскую империю, над которой никогда не заходит солнце, создали младшие сыновья английских дворян.

Простой дамский роман. Да не простой он. Для нас, не знакомых с английской культурой, устройством экономики, он открывает очень и очень многое - дает возможность ее понять. Понять принцип, на котором в Англии всё построено.

С одной стороны, там всё четко, всё разлиновано. С другой - это гибкая кастовая система с жестким каркасом и приоткрытыми социальными лифтами на вершину. Была, есть и остается. Жизнеспособная система, столетиями захватывавшая всё новые и новые уголки планеты, покорившая почти весь мир.

И наш старый инерционный иррациональный русский мир, который так старался избегнуть корысти, так стеснялся ее, постепенно поддаётся тому жестокому миру чистогана, поглощается им. Исчезает. Быть может, навсегда. В чём же причина того, что он уходит безвозвратно?

Эта книга - чистая сказка. С чего это вдруг богатый человек, чьи предки собирали сокровища столетиями, посвящая этому всю жизнь, решил прервать цепочку приобретений и начать дробить состояние, женившись на бесприданнице?

Любовь? Но почему тогда его предки не считали любовь главной ценностью, почему они ценили ее ниже, чем титул, земли, власть? Если бы они ценили любовь выше богатства, то они верно очень быстро потеряли бы все свои сокровища.

Может быть, нам просто рассказана сказка, в которую все мы хотим верить, но не верим. Джейн Остин очень хотела в неё верить, но жизнь посмеялась над ней.

Так цинично, приземленно можно рассуждать на горизонте поколения, и даже двух. До тех пор, пока..... как там в песенке поется: '.в родне ее все были короли, но если б видел кто портрет принцессы той, не стал бы он завидовать Луи.'.

То, что создается с любовью, остается и продолжается в веках, а то, что сделано лишь корысти ради, проглотит вечная тьма.

Мечта о настоящей любви в жестоком мире чистогана - ты жива. Книга Джейн Остин, пережившая свою создательницу, - жива. И мы с вами - рожденные в любви - еще живы.

Не знаю как вам, уважаемые читатели, а мне часто приходилось задумываться о том, как сильно жизнь каждого человека зависит от случайностей. С рождения и даже раньше. Уже само наше появление на свет - редкий выигрыш в лотерею. И всю нашу жизнь лотерея продолжается. С самыми разными результатами.

Но странное дело, с годами я начала замечать одну вещь: в цепи случайных событий проявляются иногда удивительные закономерности. Как-будто случайности не случайны.

Как-будто существует одна дорога - настоящая, главная. Мы блуждаем в потемках, бредем какими-то окольными тропами и можем делать это всю жизнь. И чувствуем себя очень несчастными потому, что не видим в жизни главного, не видим своей путеводной звезды.

Но стоит нам хотя бы приблизиться к ней, как мы сразу понимаем, что все - не напрасно, что наша жизнь проходит не зря. Она есть, эта цель, она заложена в каждом из нас. Осознать ее - вот что главное. Для того, кто осознал, цепь случайностей перестает играть столь роковую роль.

Несчастный случай может отдалить тебя от цели, но не уничтожить ее. Я видела людей, биография которых сильно менялась из-за несчастливых случайностей, но удивительно другое: по итогу жизни они приходили в ту же точку, куда пришли бы и не случись в их жизни ничего плохого. Возвращались в те же места, встречали тех же людей, достигали тех же целей, поднимались на те же вершины, которые были им предназначены.

В нас всех заключена сила, которая противостоит случайностям и превратностям судьбы. Чем больше мы осознаем ее в себе, тем надежней она защищает нас.

Эта сила - любовь. Любовь сцепляет нас вместе, собрание эгоистов она превращает в разумное общество (или не превращает, если ее слишком мало). Только она дает смысл, цель, радость хоть что-то делать. Любовь родителей к детям, мужчины к женщине, детей к своим предкам, человека к своей родине и к людям - это то, что делает нас людьми, и единственное на свете, что дает нам надежду на будущее.

А другого у нас ничего нет.

Да пребудет с вами сила, дорогие читатели!

...

Книга 'Гордость и предубеждение' английской писательницы начала 19го века Джейн Остин попалась мне на глаза сравнительно недавно - я купила ее на блошином рынке в 2007 году за полтинник. Тот блошиный рынок давно уже разворошили, а пьянчужка-пенсионерка, промышлявшая продажей б/у литературы, умерла.

Я никогда не была специалистом по английской литературе и даже не имею гуманитарного образования (правда, немного утешает мысль, что и сама Джейн Остин не имела формально никакого образования, что не помешало ей стать классиком английской литературы). Наверное специалисту, если он прочтет этот небольшой фанфик, откроются многочисленные огрехи. Я написала его не ради славы. Мне вообще хотелось бы сохранить анонимность. Тем более, тут такие темы затрагиваются, о которых в среде приличных людей не принято говорить за пределами спальни.

Я думала о ней, когда писала, - о Джейн Остин. Я представляла ее на месте Элизабет. Она называла "Гордость и предубеждение" своим любимым ребенком, говорила, что видела однажды портрет Джейн в картинной галерее, а вот образ Элизабет так и не смогла нигде найти. Конечно, ведь этот роман о ней самой - автору слишком больно было бы увидеть кого-то другого на месте главной героини.

Как она мечтала встретить настоящую любовь. Молодая, умная, образованная, прекрасная девушка, полная радужных надежд на будущее. Были ли ее мечты слишком возвышенными? Может быть ей стоило оглянуться вокруг, и она нашла бы свое счастье? Возможно оно было намного ближе, стоило ей только присмотреться? Кто знает?

Эта книга вобрала в себя ее мечты. Она стала их материальным и одновременно нематериальным воплощением. Ее мечты, фантазии зажили своей жизнью, обрели самостоятельность. Она дала им жизнь, а дальше они уже перестали зависеть от ее воли. Стали достоянием миллионов поклонников. Материализовались - воплотились на экранах, в картинах, в рисунках. Целый фэндом - дом фантазий огромного числа людей.

Вся сила Джейн Остин, вся ее любовь сохранилась в этой книге и через книгу передалась нам - потомкам.

Когда-то я прочитала у одного фантаста сказку о том, как люди далекого прекрасного будущего решили "воскресить" - сделать точные информационные копии душ всех людей когда-либо живших на земле (кроме тех, чьи души были безнадежно испорчены ненавистью, корыстью , преступлениями против человечности, против любви - поврежденная информация этих душ уже не поддавалась восстановлению) и поместить их в новый чудесный мир (возможно виртуальный), где каждый из них сможет жить так, как пожелает.

Сейчас, в свете последних открытий, когда изобретены первые квантовые компьютеры ( наш мозг - созданный природой квантовый компьютер ) , эта идея уже не кажется такой фантастичной.

Мне представилось, что благодарное человечество наверное в первую очередь захочет воскресить гениев, создавших основы нашей цивилизации, - изобретателей, ученых, героев-подвижников, врачей, великих поэтов, писателей, философов, музыкантов, художников - известных и неизвестных нам сегодня - неважно - главное, что они успели осмыслить и сделать для человечества.

Мне захотелось вдруг представить себе на минутку , что и Джейн Остин однажды очнется от долгого сна и окажется в весеннем саду Пемберли в объятиях настоящего живого мистера Дарси своей мечты, воскрешенного ее поклонниками - он не может быть выдумкой - он обязательно жил когда-то и где-то на Земле, и он всю свою жизнь мечтал именно о ней. Или она очнется двадцатилетней молоденькой девушкой, и сможет выбрать свою судьбу сама - с чистого листа прожить ту жизнь, полную любви и счастья, о которой мечтала в своих романах.

Фанфик - жанр вторичный по определению. Эпигонство, пережевывание старого. Неповторимые характеры персонажей и уникальный сюжет созданы автором оригинала, а создателям фанфиков в лучшем случае удается сделать верную копию с шедевра. Или продолжить - экстраполировать его по заданному автором алгоритму. Если, конечно, удастся прочувствовать, уловить настоящий замысел автора.

Я хотела максимально точно передать его в своей работе. Раскрыть перед читателем то, что я увидела в строках, написанных ей - Джейн Остин, и то, что, мне показалось, я заметила между строк. Ни один автор ни одного фанфика не имеет права претендовать даже на сотую долю славы создателя оригинала - ведь любой фанфик, так или иначе, паразитирует на идеях оригинала.

Что касается образа мистера Дарси, то он также не является совсем уж идеальным. Мне посчастливилось встречать мужчин, похожих на него, обладающих таким же благородством, так же умеющих любить. (Один из них, кстати, - многодетный отец и дедушка).

Я знаю, что рано или поздно, в результате эволюции, на свете останутся только люди, осознающие любовь к ближнему, как единственную цель своего существования. (Если людям вообще суждено сохраниться, как виду).

Эволюция или отбор идут медленно, не спеша, совершая по пути множество остановок и прыжков в сторону. Я бы сказала, что природа движется вслепую. Но она движется во вполне определенном направлении.

Наш мир идет в направлении большей любви. Сами законы мироздания определяют цель движения. Любовь, как квинтэссенция бытия. Движущая сила и цель мироздания.

Если и вправду мы - разумные создания, каковыми себя считаем, то наши мысли и чувства - лишь подобие вселенского божественного разума. А наши тела и души - многократно уменьшенные копии большой живой Вселенной. Как наши тела, так и весь наш мир - он рожден и сцеплен воедино силой любви, по ее законам живет, рождается, и быть может, дает начало новым прекрасным мирам.

Правда, сохраняется угроза того, что если в какой-то момент прыжок эволюции в сторону от главной ее цели - сохранить и преумножить в своих созданиях силу любви, окажется слишком значительным, то ошибочное ответвление, в котором останется слишком мало любви и слишком много корысти, будет просто стерто с лица Земли и заменено на новое творение. Возможно, такое случалось уже не раз.

У природы (у Бога) в запасе много времени, чтобы исправить свои ошибки. А нам, каждому из нас, дается совсем немного времени, чтобы понять и успеть сделать самое важное ...

Примечания:

Мне снился дом родной:

Вокруг бушует лето,

Тепло и свет в окне распахнутого дня.

Но почему-то знаю: день последний этот

Для все моих - и для меня...

В последний раз смотрю на это небо,

В последний раз я вижи их глаза.

Остановилось время - было ль, не было?

Мы все исчезнем раз и навсегда...

Хочу спасти их - руки поднимаю,

Бегу из дома прочь - не ведая куда.

Но в этом жутком сне я точно знаю -

Падет Полынь - смертельная звезда.

Нас обрекли на смерть чужие люди

Одним лишь легким росчерком пера

На том краю Земли решили, что не будет

Ни сына, ни меня, ни нашего двора.

Вчера цвела сирень, шумели липы,

Еще вчера весна сводила нас с ума.

Теперь все судьбы воедино слиты

Уже зажглась безумная звезда

Тогда зачем все с нами было -

Мечты о счастье и капели звон?

Когда тот мир, в котором мы любили

Расстаять должен, как бесплотный сон...

Проснулась - море зелени и света,

Звенит весна в окне стремительного дня,

Но отчего-то знаю : шанс последний этот

Для всех для нас - и для меня....

Все больше убеждаюсь, что наш мир болен . Насколько безнадежно - время покажет. Законы ли мироздания, Бог ли, Вселенский разум - как не назови, но они действуют. Закон неубывания любви. Если любви в мире становится слишком мало, а корысти слишком много - этот вариант развития событий должен быть уничтожен, как ошибка в программе. Он сам себя уничтожит, так как механизмы самоуничтожения при накоплении ошибки уже заложены в нём при создании.

...

Глава 8.