Milosjk O. J. : другие произведения.

Сказки бабушки Джейн. Джордж и Анна. Глава 9

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Глава 9.

  Дом был с крепкими дверьми и запорами. Вокруг участка высокий каменный забор с колючей проволокой и глубокими рвами, двор полон овчарок, а здоровенные слуги никому не открывали двери без разрешения хозяина. И тем не менее, эти мерзавцы как-то проникли внутрь.

  Уиндем плохо знал Лоуренса и Нортона. Одного вела любовь, давая невиданную силу и смелость, у другого, кроме не меньшей любви к дочери, был за плечами огромный боевой опыт, в том числе и подобных вылазок.

  Они смогли пробраться в дом через балкон на втором этаже, расположенный рядом с разлапистым клёном, а до этого въехали во двор под видом посыльных лондонского магазина, в фургоне с дорогой мебелью красного дерева, якобы заказанной хозяином виллы. Мебель кучером была предъявлена на въезде. Прислуга у ворот побоялась побеспокоить расспросами хозяина, занятого с молодой супругой в спальне, посыльному велено было ожидать на заднем дворе. Они быстро воспользовались невниманием к ним персонала усадьбы и через пять минут уже вчетвером крались по коридорам второго этажа. Им удалось прижать к стене проходящего мимо лакея, припугнуть его, чтобы выведать, где хозяйская спальня - именно этот подозрительный шум и услышал чуткий Уиндем.

  Уиндем мгновенно запахнул и завязал пояс халата, бросился к шкафу, достал из ящика пистолеты.

  Анна с ужасом следила за ним, сидя на постели. На ней был лишь тоненькая сорочка. Она попыталась дрожащими руками нашарить халат, но не успела.

  Дверь сотряслась от ударов. Через минуту дубовая дверь вылетела с петель от мощного толчка снаружи.

  Она увидела глаза Джорджа.

  Он сразу понял всё. Между ними оставалась незримая связь, им не нужны были слова, достаточно было посмотреть в глаза друг другу. Ее измученный вид, полный горя и раскаяния взгляд, мгновенно показавшиеся слёзы. Джордж похолодел, хотя он понимал, что не успеет, знал что Уиндем сделает это с ней. Но сейчас увидел всё воочию. Сердце его упало, в груди заныло, отдавая острой болью. Он готов был разорвать мерзавца голыми руками.

  Следом за Джорджем в дверях показался отец, и еще двое их слуг - молодых лакеев.

  Уиндем мгновенно бросился к Анне, рывком подхватил ее, прижал к себе и отступил к балкону. Он наставил пистолет на Джорджа.

  - Не подходите! Я не отдам ее вам. Уходите, иначе я убью вас всех.

  Джордж медленно приближался, с ненавистью глядя на него.

  Уиндем сначала отступил, но поняв, что дальше отступать некуда, поднял руку и выстрелил.

  Нортон за мгновение до этого успел среагировать на его движение - оттолкнул Джорджа и сам оказался на линии огня. Пуля попала ему в верхнюю часть груди слева, под ключицу.

  Он устоял и правой рукой достал из-за пояса кортик. В одно мгновение, вихрем прыгнул на Уиндема и тут же точным движением вонзил нож тому в грудь. Уиндем выпустил Анну из рук, начал медленно сползать на пол по стене.

  Эдвард Нортон пошатнулся и тоже упал сначала на колени, потом лёг на спину. Из раны толчками выплескивалась кровь.

  Анна бросилась к отцу. Она схватила подвернувшуюся скатерь, с силой дернула, содрала её и заткнула кровавую дыру в его сюртуке, сильно прижала рукой, почти легла ему на грудь.

  Уиндем полулежал рядом, прислонившись к стене, он был ещё в сознании, из его груди торчала рукоятка ножа, также струей вытекала ярко-красная кровь.

  Она бросилась к этому чужому человеку, не к нему. Горечь застыла в его взгляде, последнее чувство, которое он испытал перед смертью - горечь, страшная тоска о несбывшейся, недоступной ему любви.

  Уиндем успел прошептать её имя. Она обернулась, встретила этот безнадежный страшный взгляд. Её сердце сжала мучительная боль.

  Его глаза застыли, он не дождался от неё ответа. Анна с ручьем текущими по щекам слезами, продолжала держать руку на ране отца.

  Много лет ей снился его последний взгляд. Лаская маленькую дочку - его дочь, она каждый раз видела перед собой её отца.

  Она с трудом, как в тумане, вспомнила потом, что происходило дальше. Джордж перехватил её руку и сам забинтовал рану Эдварду Нортону, дал распоряжение своим людям, и они вынесли его из комнаты. Анна с ужасом следила за тем, как они уносят отца, не зная, увидит ли его еще раз живым. Потом Джордж накинул ей на плечи халат и помог одеться. Он взял её на руки и вынес из дома. Их никто не задерживал. Испуганная прислуга толпилась в холле.

  Разбитая и уничтоженная, в состоянии шока, бледная, с остановившимся черным взглядом, полным слёз, Анна сжалась в комочек в его руках.

  Они разместились на козлах, рядом с кучером, мистера Нортона уложили в фургоне. За воротами виллы, в подлеске их ждала карета.

  Анна немного пришла в себя.

  Со всеми предосторожностями они вместе обустроили отца на диванчике в экипаже, Анна держала на коленях его голову, Джордж сел на пол и придерживал мистера Нортона от тряски. Тот ослабел от боли и потери крови, и потянулся к фляге за пазухой. Джордж вылил ему в рот часть виски из фляги, а частью полил его рану прямо поверх повязки.

  Они понимали, что их станут искать, времени мало, чтобы найти безопасное убежище для раненого.

  Они решили ехать не в Валлейгрин, а в Пемберли короткой проселочной дорогой, останавливаясь лишь на минуты, чтобы купить в придорожных харчевнях пироги, виски и воду.

  Ночью они были там. Здесь они найдут убежище хотя бы на то время, пока не улучшится состояние мистера Нортона.

  Личный врач Джеймса осмотрел раненого и заверил, что шансы на выздоровление высоки. Пуля вышла сквозняком из раны. Теперь всё зависело от организма больного. Первые три дня решат всё. Мистер Нортон оправдал их надежды, лихорадка почти не мучала его и гноя оказалось немного. Спиртовые настойки, издавна принятые в их семье, похоже, отлично помогли ему. Через неделю он пошел на поправку, а ещё через неделю, когда рана стала затягиваться, полицейские постучались в ворота Пемберли.

  Джеймс не хотел их пускать, но мистер Нортон сам вышел к ним, несмотря на попытки его отговорить.

  До того дня Джордж и Анна все дни дежурили у постели отца. Они оставались вдвоем ненадолго. Анна с трудом встречала полный сострадания и любви взгляд Джорджа, ей было невыносимо стыдно перед ним за измену. Он ничем не давал ей понять, что осуждает ее, не напоминал ни словом о том, что произошло. Он всё также обнимал её крепко, смотрел в глаза с ласковой улыбкой, гладил по головке. Только не целовал больше с той же страстью, как раньше. Вообще не целовал в губы, только в щёчку или в лоб. Он снова превратился в заботливого старшего брата.

  Между ними что-то появилось, и оба знали, что это. Анна знала, что никогда не сможет с тем же легким сердцем посмотреть ему в глаза, говорить о чем угодно. Уиндем стоял между ними.

  Он мертв, и это ещё страшней.

  Потому что Анна оказалась на полпути к тому, чтобы оправдать и полюбить своего мучителя. Похититель и жертва, длительно оставаясь наедине в замкнутом пространстве, через некоторое время сближаются. Стокгольмский синдром называется это, когда жертва начинает оправдывать агрессора и проникается к нему сочувствием. Прошло, казалось, совсем немного времени, не должно было ещё этого случится. Но Уиндем своей страстью и упорством сломал волю Анны к сопротивлению, именно в момент слома появились её освободители.

  Уиндем умер с ее именем на устах, в последнее мгновенье своей жизни он думал лишь о ней, в глазах его застыла горечь и немой упрёк.

  Словно своей смертью он полностью очистился от зла, которое совершил, теперь он заслуживал её сочувствия, Анне стало стыдно перед ним, непонятно за что, наверное, за то, что не смогла ответить на его чувства. И за то, что вольно или невольно вовлекла его в эти отношения, своим поведением спровоцировала всё произошедшее. Не встреть он её на пути, остался бы жив и, вероятно, был бы счастлив.

  Анна оказалась в роли жертвы, но во всём произошедшем винила только себя. Раздавленная, опустошенная, она сама сторонилась Джорджа, по прежнему любя его всем сердцем. Теперь она считала себя недостойной его. Виновная в смерти одного влюбленного в неё мужчины, в тяжелом ранении отца, в его преступлении и аресте, опороченная, обесчещенная, изменившая ... Она не хотела навсегда испортить жизнь любимому.

  Джордж видел, что с Анной творится что-то ужасное, одни сутки с Уиндемом и всё случившееся в том доме , кажется, полностью деморализовали её. Он с тревогой всматривался в ее изнуренное, омраченное горем лицо. Как же бледна она стала, как похудела, появились темные круги под глазами. Её он жалел и желал всей душой, хотел залечить её раны поцелуями, но боялся неосторожным движением разбередить их, обидеть любимую. Сам же мучался от сознания собственной вины в случившемся с ней. Он так виноват перед любимой! Как хотелось ему сейчас любить её: не выпускать ни на миг из объятий - ни днём, ни ночью, страстными поцелуями осушить все слёзы, растопить горячими ласками лёд, сковавший её бедную душу. Но он боялся прикоснуться к ней так, как желал всей душой, боялся причинить ей боль, напомнить о пережитом ужасе. Чувство вины перед ней сковывало его. Ведь ему так привычна за эти годы стала роль её любящего брата, когда ни словом, ни жестом он не давал ей знать о своих чувствах.

  Он крепко обнимал её, говорил, что любит, но снова боялся поцеловать по настоящему, а она в ответ лишь прятала взгляд грустных глаз.

  Потом настало время судебных процессов. Им снова стало не до выяснения отношений.

  Мистер Нортон поправился. Пуля прошла навылет, он потерял не так много крови, благодаря Анне. Повязки с виски сотворили чудеса. Через две недели после помещения в Нью-Гейт, Эдвард Нортон предстал перед судом присяжных за убийство Джона Уиндема.

  Случившееся наделало много шума в прессе и в светском обществе.

  Поданное ранее Анной и мистером Нортоном прошение о признании их отцом и дочерью сыграло свою роль. Как и прошение признать брак с Уиндемом недействительным. Отказ Анны считаться вдовой и единственной наследницей огромного состояния Уиндема тоже привлёк всеобщее внимание, вызвал бурю пересудов в свете. Сам король всерьез заинтересовался этой историей. Его протекция обвиняемому предопределила исход дела.

  Новый премьер-министр - близкий друг родственника их семьи лорда Рассела, подробно изложил его Величеству версию произошедшего, изложенную ему ранее миссис Дарси.

  Больше всего королю импонировало, что у обвиняемого не было корыстных устремлений. История, поданная определенным образом, выгодным для обвиняемого, расстрогала его Величество до слёз - ведь сам он тоже боялся за жизни своих дорогих детей, сам потерял молоденькую дочь когда-то. Понравилось королю и то обстоятельство, что значительная часть земельного наследства мистера Уиндема возвращалась в королевскую собственность, так как не осталось прямых наследников земли, когда-то переданной предкам Уиндема королем в бессрочную аренду за заслуги перед короной , а супруга мистера Уиндема упорно отказывалась считаться его вдовой и претендовать на его имущество. Именно этот факт сподвиг короля, как главу англиканской церкви, пойти на беспрецендентный шаг и всё-таки признать освященный церковью брак незаключенным. Ведь король получал прямую выгоду от этого. В данном случае, по совету юристов, решили использовать пункт о незаконности второго крещения. Таким образом, были аннулированы все юридические документы, касающиеся личности мисс Анны Лоуренс, в том числе, свидетельство о браке и завещание миссис Лоуренс в пользу дочери. Деньги не существующей больше мисс Анны Лоуренс лондонский суд признал принадлежащими поровну двум другим наследникам: Джорджу и Александру Лоуренсу.

  Эти решения суда снимали большую часть обвинений к Эдварду Нортону - ведь защищать свою дочь от постороннего человека, незаконно ее похитившего, это не то же самое, что постороннему пытаться отбить у мужа законную супругу в его собственном доме.

  Присяжные, рассмотрев все обстоятельства, выслушав свидетелей, признали Нортона виновным в убийстве с целью самозащиты, а также в превышении пределов необходимой самообороны. Они учли его родственные чувства к дочери, вовлеченной в насильственный брак, ей оспариваемый, в дальнейшем признанный судом незаконным. Его приговорили к пяти годам каторжных работ. Но король великодушно принял прошение о помиловании Эдварда Нортона и подписал его.

  Джордж собирался сразу же после возвращения мистера Нортона из Нью-Гейта сделать предложение его дочери. Он хотел, как положено, спросить сначала разрешения у отца невесты. На следующее утро он вошёл к нему в комнату.

  Каково же было его удивление, когда он увидел идеально заправленную постель, чисто убранную пустую комнату. Ничто не напоминало о жильце спальни. Джордж бросился к шкафу и увидел пустые вешалки.

  В страшном предчувствии он бросился в комнату Анны, там тоже было абсолютно пусто. Он похолодел от ужаса.

  Что произошло? Где они?

  Не зная, что предпринять, он еще раз оглянулся на её постель, и вдруг увидел квадратный конверт на покрывале.

  Схватил его, быстро вскрыл и пробежал глазами строчки, написанные её милым, округлым почерком:

  "Дорогой Джордж. Прошу, пожалуйста, не ищи меня. Так будет лучше тебе, любимый. Мы вместе с папой решили отправиться жить в другое место. О деньгах не беспокойся. Папа скопил небольшое состояние, несколько тысяч фунтов, он всю жизнь берег его для меня. Денег нам вполне хватит на жизнь. Желаю тебе счастья. Твоя Анна."

  Он бросился вниз, поднял на ноги всю прислугу, но никто ничего не заметил. Мистер Нортон, видимо, оказался мастером не только штурма чужих домов, но и научился также мастерски исчезать из них, не оставляя следов.

  Джордж мучительно соображал, почему она так поступила с ним. Анна пишет, что любит его. Но какой холодной и далекой она стала казаться ему в последние дни. Он боялся думать об этом. Он никак не мог задержать надолго ее взгляд, она всё время отводила его, отворачивась, начинала что-то искать или вообще уходила под любым предлогом. Джордж обнимал её, осторожно ласкал, пытаясь разбудить её чувства, но что он мог сделать? Ведь нагло врываться в ее пространство он не осмеливался: боялся каким-нибудь неосторожным действием напомнить ей о насилии, совершенном над ней Уиндемом, причинить ей еще большую боль. Он и так сходил с ума от чувства вины перед ней.

  Неужели, этот подонок сломал ее? Она не смогла оправиться от того, что мерзавец сотворил с ней, и он, Джордж, никак не помог ей это сделать.

  У него сердце сжалось от боли, когда он вспомнил, как увидел Анну в спальне, где насиловал её Уиндем: бледное исхудавшее лицо и словно застывшие от горя, ввалившиеся глаза, полные слёз.

  Надо найти их любой ценой. Джордж надеялся, что они едут в Бристоль, он должен догнать их немедленно.

  Он поехал верхом, нещадно гнал лошадей и менял их в каждом трактире, потратил сотни фунтов, чтобы ускорить путь.

  Он не запоминал адрес Миневры, полагаясь на мистера Нортона. Туда они поехали скорей всего. Ему придется искать эту женщину, а он даже не знает, где её искать. Знает только, что она существует.

  У него снова болезненно сжалось в груди, так можно годами искать их по всей округе и не найти.

  Почти на самом въезде в Бристоль Джордж увидел кибитку, запряженную двумя лошадьми. По привычке - как делал уже много раз на этой дороге, он приблизился, наклонился к маленькому мутному окошку, пытаясь разглядеть пассажиров. Ему показалось, что он увидел знакомый милый профиль.Это были они.

  Джордж подъехал вплотную к повозке, рывком перехватил вожжи из рук кучера, остановил коней.

  Он ворвался внутрь как разбойник с большой дороги, они, видно, не ожидали его увидеть. Отец и дочь, оба замерли с широко распахнутыми глазами с непередаваемым, комичным удивлением на лицах.

  Джордж смотрел ей в глаза, они оба плакали сейчас.

  Он - от сознания того, что чуть чуть не упустил её навсегда, от счастья, что всё-таки сумел догнать. Она тоже не смогла сдержать рыданий, и этими слезами они словно смывали всю ложь, что стояла между ними последний месяц их жизни.

  Он взял её на руки и баюкал у себя на груди, целуя на этот раз так, как хотел целовать всегда.

  Он отпустил своё желание на волю и плыл по его волнам.

  - Анна, Анна! - у него даже слов сейчас не находилось, чтобы выразить всю бурю чувств, бушующих в душе. - Зачем ты оставила меня, маленькая?

  - Прости меня, Джордж, прости! Я стала падшей женщиной, я недостойна тебя! - она ревела в три ручья на его груди.

  - Никогда больше не смей даже думать так! - он сжал её в объятиях. - Я люблю тебя, Анна. Неужели ты хочешь убить меня, навсегда покинув?! Я не смогу жить без тебя, любимая!

  - Я беременна, Джордж!

  - Мне всё равно. Это наш ребенок. Он будет нашим. Твоим и моим.

  Джордж склонился к ней, снова нежно целуя, гладя волосы.

  - Девочка моя, ты ни в чём не виновата. Здесь кругом только моя вина. Я не смог защитить тебя, наделал глупостей. Постарайся забыть всё плохое, когда-нибудь ты сможешь простить меня, родная.

  - О, Джордж! Любимый! - она плакала, но уже слёзами радости, а он, не пряча мокрых глаз, собирал эти слёзы губами с её лица.

  

  Джордж со временем успокоился и изменил своё отношение к ненавистному ему сопернику. Любовь к Анне помогла ему сделать это. Ненависть к Уиндему, горечь от того, что тот совершил жестокое насилие над любимой им женщиной, позже ушли из его сердца, уступив место жалости и прощению. Он понял этого человека, его трагедию, в которой сам ощущал себя частично виновным.

  Безумный, страшный узел, в который завязались три судьбы, был разрублен кортиком, прервавшим жизнь одного из участников кровавой драмы.

  Всего несколько дней после этого Анна оставалась мисс Анной Дженнифер Нортон. На следующей неделе в Бристоле произошло венчание мисс Нортон и мистера Лоуренса, совершенное по специальному разрешению.

  Через семь с половиной месяцев после их бракосочетания у супругов родилась дочь - Дженнифер, похожая как две капли воды на свою мать, только с глазами ярко-зеленого цвета.

  Лишь необычным цветом глаз, высоким ростом и аристократическим изяществом фигуры девочка впоследствии напоминала своего настоящего отца. Ребенок никогда не узнал о его существовании. У малышки были любящие папа и дедушка, души в ней не чаявшие, и три младших братика, с которыми сестренка была не разлей вода, с самого их рождения. Все четверо были погодки, рождаясь ровно через год друг за другом, благо все роды проходили на удивление легко. Каких только вылазок не совершала вместе эта озорная компания в поместье Валлейгрин.

  Малышка, родившаяся благодаря цепи стольких несчастливых случайностей и драматических событий, никогда не узнала об этом и прожила долгую счастливую жизнь, полную радости и смысла.

  Джордж со временем полюбил девочку, оказавшуюся копией его милой Анны. Редкая игра природы, когда девушка с медальона Эдварда Нортона, ее дочь и внучка оказались настолько похожи между собой, что медальон можно было передавать по наследству новой владелице, даже имя на нём менять не пришлось - каждая из них носила имя Дженнифер, никто из посторонних не догадался бы, что это портрет не внучки, а её бабушки. Отцовские чувства Джорджа к дочери оказались настолько сильны, что Анна, наверное, ревновала бы его к ней, если бы он каждый день не доказывал супруге свою любовь.

  Он помнил и любил ту маленькую девочку, какой была когда-то его Анна, а эта малышка почти в точности повторяла не только внешние черты, но и характер своей мамы в детстве. Джордж как-будто возвращался в своё счастливое отрочество, играя с ней. К тому же малышка так тянулась к папе, так доверяла ему, что он не мог не ответить ей на искреннюю любовь. Отцовский инстинкт был слишком силён в нём. Джордж жалел, что она не его родная дочь, но позже смирился и даже возблагодарил Бога за дочь. После рождения трёх подряд мальчиков он разуверился в возможности появления на свет девочки. Видимо, Питеру Лоуренсу и его сыновьям суждено оставлять только наследников мужского пола, решил он. А его приемной дочери суждено остаться единственной и любимой дочерью своего отца.

  Анна простудилась и несколько недель болела после четвертых родов, вышло так, что дальше пытать счастье в надежде на рождение девочки супругам не довелось. Доктора признали неспособность миссис Лоуренс иметь больше детей. Хорошо, что все четверо их наследников росли абсолютно здоровыми, не доставляя в этом плане родителям никаких волнений.

  

  Джордж много работал, стараясь следовать советам отца, он обеспечил прочное будущее всем своим детям, почти утроив своё состояние, заодно и состояние своего брата Алекса, которым продолжал управлять всю жизнь, поскольку Алекс не проявлял никакого интереса к денежным делам и доверял их брату. Наследство Анны, отданное судом братьям Лоуренсам, решено было передать в приданое Дженнифер на тех же условиях. В руках Джорджа к середине его жизни сосредоточились громадные средства всех трех наследников Питера Лоуренса.

  Ему завидовали, называли нищенствующим миллионером, естественно, за глаза. Поскольку в лицо никто не решился бы сказать такое представителю семейства, ставшего, благодаря его усилиям, одним из богатейших в Англии. Действительно, образ жизни обоих братьев Лоуренсов резко не соответствовал их статусу. Алекс жил во Франции жизнью обычного профессора университета в скромном доме в Париже. А Джордж предпочитал любому другому отдыху ловлю рыбы в мелководном озере в захолустном поместье. Счастливое сочетание: крепкая деловая хватка и полное равнодушие к роскоши творило чудеса. Даже если бы Джордж палец о палец не ударил, проценты с капиталов увеличивали бы его состояние. Учитывая, что ни он, ни брат практически не тратили их, обходясь привычным с детства минимумом, то сложные проценты прирастали бы как снежный ком. А ведь Джордж не сидел на месте: он помогал арендаторам внедрять механизацию и увеличивать доходы, он следил за рынком акций и вкладывал свободные деньги в прибыльные предприятия. Семейство Лоуренсов продолжало жить в милом их сердцу старом доме в местечке Валлейгрин, и все они были вполне счастливы своим положением, не желая большего.

  Имя Уиндема никогда не упоминалось в присутствии его дочери. Впрочем, его могила всегда оставалась ухоженной, деньги приходскому служителю за это поступали исправно. Раз в год, глубокой осенью, одетая в траур изящная дама появлялась на церковном кладбище местечка Уайтхорн с букетом живых цветов.

  Уиндем часто снился Анне, всегда один и тот же сон преследовал её: он смотрит на неё с немым укором, зовёт её: Анна!. Она горько плачет во сне, ей хочется обнять и поцеловать его, сказать, что она его любит, но Анна не может произнести ни звука, а только молча встречает его полный безнадежной тоски взгляд.

  После этого сна она всегда просыпалась в слезах, и Джордж утешал её.

  Их чувства с годами не померкли, они будто слились в одного человека, им не нужны были слова, чтобы понимать друг друга. Выстраданное счастье и горький опыт, всё вместе, и всё это было общим у них. У них никогда не было ссор, даже размолвок. Они берегли друг друга от любых неприятностей.

  Первые месяцы их супружества стали наверное самым тяжелым, хоть и самым счастливым временем в их семейной жизни. Это было связано с психологической трамвой, полученной обоими в том страшном любовном треугольнике, в который они попали.

  Настоящая любовь спасла их от разрушительных последствий, помогла понять и преодолеть всё. В ситуации, в которой большинство мужчин того времени (да и нынешнего) испытывали бы невольную ревность, злость, досаду, Джордж был преисполнен сострадания к любимой, желания помочь ей преодолеть полученное потрясение. Больше всего он страдал от ощущения собственной вины за всё случившееся, ведь его безрассудство стало первопричиной такого развития событий.

Не раз вспоминал и будто заново переживал он горький урок, преподнесённый ему Уиндемом: пытаясь предотвратить нежелательное событие, мы часто своими неразумными действиями напротив - превращаем его в неизбежность.

Осознал он и другое, пожалуй, самое важное: нужно стараться избегать делать бессмысленное зло кому бы то ни было, даже человеку, который уже стал причиной твоих неприятностей. Защищаться от чужой агрессии, предотвращать новую - иногда это необходимость, а вот нападать на кого-то, просто теша своё эго, своё самолюбие, следуя сиюминутным чувствам, а не разуму - совсем другое.

Предел необходимой обороны и разумность ответных действий - где же та тончайшая грань, за которой начинается настоящий ад и война без правил? И что может удержать человека от погружения в ад, если не отказ от своих эгоистичных интересов ради любви к близким?

На зло мы получаем ответное - еще большее зло, на нарушение незримых границ личности другого человека - ответное - еще большее нарушение.

Сам Уиндем пострадал из-за этого, но ведь его действия были во многом спровоцированы Джорджем. Но Уиндем всю дорогу действовал как чистый эгоист, а у Джорджа на одной чаше весов оказалось его оскорбленное эго, а на другой - жизнь и счастье любимой. Ему пришлось горько пожалеть о своем неразумном эгоизме, спровоцировавшем эту войну, и впоследствии он старался не допускать подобных ошибок.

Наверное, пережитый им страшный опыт, осмысленный правильно, помог ему в будущем избежать многих бед и спасти от них своих родных. Бог обоим супругам дал крепкое здоровье, все отведенные на их век неприятности успели произойти с ними в один злополучный год, лимит их был исчерпан, за всю оставшуюся жизнь с ними и с их детьми не случилось больше ничего плохого, они жили долго, счастливо и умерли в один день в глубокой старости в окружении своих многочисленных правнуков.

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"