Когда они ворвались в церковь, то Джордж похолодел от ужаса, он подумал, что опоздал.
Анна стояла рядом с Уиндемом, а священник просил невесту произнести слова клятвы.
Джордж крикнул:
- Стойте! Прекратите это!
Все обернулись. Джордж увидел её глаза, полные слёз. И по его щекам катились слёзы.
Он бросился к ней, Анна попыталась оторваться от Уиндема и двинулась ему навстречу, но тот не пустил её, крепко ухватил под локоть.
- Немедленно прекратите! Это венчание незаконно, оно совершается против воли невесты и её законного опекуна!
Священник замешкался, но Уиндем громко сказал:
- Продолжайте, мистер Кингсли.
- Нет, вы не можете продолжать. Анна, иди ко мне!
Они впятером: Джордж, мистер Нортон, миссис Дарси и двое слуг быстро шли к кафедре. Джордж опередил всех, он бежал к ней.
В этот момент Уиндем схватил Анну в охапку и потащил её в сторону, он громко позвал на помощь, и трое плечистых молодцов из зала выскочили навстречу Джорджу, встали стеной. За их спинами ещё пятеро, и вот уже целая толпа окружила его.
Миссис Дарси крикнула ему: - Джордж, не смей с ними драться, это не поможет!
Он не знал, что делать. Наученный горьким опытом, он боялся не за себя - боялся, что ничем не сможет помочь Анне, если второй раз попадёт в тюрьму.
Уиндем не заметил, да и никто не обратил внимания, как скромный седой джентльмен обошёл через скамьи всю толпу, собравшуюся вокруг Джорджа, неожиданно легко вскарабкался на возвышение и оказался вдруг прямо перед Уиндемом, который отошёл в дальний угол за кафедрой и держал Анну в крепких объятиях.
Старик мгновенно выхватил из-за пояса огромный нож и поднёс его прямо к горлу Уиндема:
- Отпусти девушку, иначе я проткну тебе глотку.
- Ты не посмеешь. Она моя жена и останется со мной.
- Это мы разберемся, жена она тебе или нет. Но точно не твоя рабыня и пойдёт сейчас туда, куда сама захочет.
Никто из прихожан, увидев в руках у пожилого мужчины морской кортик, не рискнул приблизиться к нему. Все помощники Уиндема стояли поодаль.
Седой джентльмен не убирал нож - его острие касалось горла Уиндема, и тот вынужден был выпустить Анну.
Она вырвалась на свободу, и не решившись идти к ступенькам, где ее ждали помощники Уиндема, сгоряча спрыгнула сразу вниз с возвышения, высотой около ярда, и тут же оказалась в руках миссис Дарси и Тима, вовремя подоспевших, подхвативших её буквально в полёте, и взявших с двух сторон под руки. Они быстро пошли по проходу у стены к выходу. А ловкий старик сразу отпустил Уиндема, легко спрыгнул с возвышения, в один миг нагнал их и пошёл по пятам, не пряча свой острый кинжал, держа его наготове и показывая всем и каждому. Все расступались перед ними, хотя Уиндем кричал, чтобы их задержали, сам однако, не двигаясь с места. Никто из прихожан не нанимался участвовать в кровавых разборках с недругами патрона, здесь собрались в основном фермеры- арендаторы и мирные горожане. Закрыть вход в церковь сразу тоже никто из служителей не догадался, а потом, когда всем стал виден большой острый нож в руках у грозного сумасшедшего старика, по рядам прошел ропот, и желающих сделать это уже не нашлось. Одинокий Джордж оказался никому не интересен, он тоже пошел к выходу.
Один инициативный молодец попытался было задержать его, но Джордж дал ему по рукам и тот сразу отпрянул в сторонку.
Уиндем крикнул вслед удаляющейся группе:
- Анна, стой, ты моя жена! Твой брат обманывает тебя, не верь ему. Вернись немедленно! Я твой муж, ты должна вернуться ко мне!
В ответ миссис Дарси обернулась и звонко прокричала на весь зал:
- Мистер Уиндем - это вы обманом и угрозами заставили её выйти за вас, вы - негодяй и шантажист! Венчание не завершилось. Вы - не её муж! Учтите это! Если вы посмеете подделать запись о венчании, мы выведем ваши махинации на чистую воду - мы добьемся признания этого брака недействительным! - в пылу произошедшей потасовки тётя Элизабет раскраснелась и говорила особенно звонко и чётко - её мозги в стрессовых условиях заработали быстрей обычного.
Она рассчитывала, что её слова окажут какое-то воздействие на священника.
На улице они все быстро пошли к двум экипажам, ожидавшим их за оградой церкви. Следом за Джорджем из двери храма, опасливо озираясь, выскользнул Мэттью, и трусцой побежал за ними.
Уверенные громкие заявления миссис Дарси были бравадой. Все они прекрасно понимали это. Закон на стороне Уиндема. Им будет трудно доказать, что обряд не был совершен должным образом, ибо в приходе Уайтхорн не найдется, возможно, ни единой души, способной подтвердить их слова. Священник - лицо, полностью зависимое от своего покровителя, и разумеется он оформит запись об их венчании в книге, как полагается, если хозяин прихода настоит на этом. Анна не успела произнести слова клятвы, незавершенной осталась молитва, она не поставила подпись в книге. Но смогут ли они опротестовать венчание, если запись окажется там, а в том, что священник сделает её по настоянию Уиндема, Джордж не сомневался.
Уиндем имел теперь все права на свою супругу и на её приданое. С этой минуты она стала фактически его бесправной собственностью. Теперь Уиндем мог делать с ней все, что его душе угодно - схватить и удерживать её в своём поместье, например. Но для этого ему нужно было её сначала поймать. Полиция была ему в этом деле не помощник, но для этих целей он вполне мог нанять кого-то частным образом. Счета Анны через несколько дней тоже по общему законодательству переходили в его собственность. Правда, брачный договор не был подписан, а условия завещания предусматривали, что муж или опекун могли свободно распоряжаться лишь ежегодными процентами, а не самим состоянием, остающимся неделимым и неприкосновенным на специальных счетах. Тут суды могли длиться годами, и каждой стороне спора пришлось бы тратиться на адвокатов.
Их надежды на признание брака недействительным или на развод были призрачными. Аннулирование брака, его расторжение в англиканской церкви получить было сложнее, чем в любой другой, особенно трудно это было сделать по инициативе женщины. Причинами развода могли стать лишь неоднократные, подтвержденные свидетелями, измены мужа, сопряженные, к тому же, с инцестом или двоеженством, либо физическая неспособность мужа к выполнению своих супружеских обязанностей.
Женщина могла добиться раздельного проживания с супругом - с трудом, с помощью влиятельных родственников, она могла сделать это, но и только. Если у женщины рождался ребенок, то он сразу переходил под опеку её мужа. Если в её распоряжении появлялись деньги или иное имущество, муж мог сразу наложить на них арест и перевести в свою собственность.
Сейчас им следовало, как можно скорее, покинуть земли Уиндема, поскольку он мог снарядить погоню, и был бы в своём праве.
Влюбленные обнялись, поцеловались на глазах у всех, не скрывая слёз, тётя была рядом и обняла их обоих. Горькой оказалась их встреча.
Затем Джордж помог Анне подняться в свой экипаж. Седой джентльмен неожиданно тоже вошел вместе с ними и занял место напротив девушки.
Сразу же Джордж приказал кучеру трогать и мчать во весь опор. Потом он обнял её за плечи и сказал:
Она пораженная, вглядывалась в лицо пожилого джентльмена, а в его глазах показались слёзы. Он взял её руку в свою и поцеловал. Она заметила, что на правой руке его не хватает двух крайних пальцев.
- Анна, я всё время знал о тебе, знал где ты живёшь. Когда меня вызволили из плена в Египте, я вернулся в Англию. В Бристоле меня ждали страшные вести. Моя Дженифер умерла, её тётя рассказала мне, что Питер усыновил тебя. Я сразу поехал к нему. Тебе было пять лет, девочка, я видел тебя малышкой. Питер не был против того, чтобы я навещал тебя. Он готов был даже отдать тебя мне. Но я видел, как они любили тебя, и как ему не хотелось делать это.
Я видел, что и ты любишь их. Как мог я отнять у ребенка родителей и ребенка у них? Что мог дать тебе я взамен их любви?
Я уехал. Питер приглашал меня снова, но я отказался. Он всё понял без слов.
Анна бросилась ему на шею, и он обнял её. Они оба плакали. Даже у Джорджа в глазах стояли слёзы.
- Я думал о тебе, моя Анна, каждый день представлял, как ты живёшь, моя девочка. Не хотел мешать вашему счастью. Джордж, пожалуйста, покажи Анне портрет её матери.
Джордж достал из внутреннего нагрудного кармана сюртука серебряный овальный кулон.
Анна взяла медальон в руки, открыла и увидела там своё лицо, только у девушки на портрете были светлые глаза.
- Это твоя мать, моя Дженни, я сразу узнал тебя, ты стала очень похожа на неё, дорогая.
- Папа, сохранилась ли твоя переписка с Питером Лоуренсом?
- У меня остались все письма Питера, где он пишет о тебе, девочка моя. Мы переписывались с ним много лет.
- Значит мы сможем доказать, что я твоя дочь, правда?
- Теперь, думаю, сможем. - ответил ей Джордж.
Анне в голову пришла интересная мысль:
- Знаете о чем я подумала? Ведь если мы докажем, что мое имя Анна Дженнифер Нортон, а не Анна Лоуренс, то и Анны Лоуренс больше не будет на свете: моё состояние не будет мне принадлежать, как вы думаете? И венчание мисс Анны Лоуренс с мистером Уиндемом тоже не будет иметь ко мне никакого отношения?
Эта идея на время позабавила их. Правда, никто пока не верил в её реализуемость на практике.
Джордж вдруг вспомнил, что Анну крестили дважды. Наверняка, второе крещение в приходе дяди Хьюберта Лоуренса можно считать незаконным. Признается лишь первое - Анны Дженнифер Нортон.
Он вдруг во всех красках представил себе волшебную картину, как Анна Дженнифер Нортон выходит за него замуж в той же самой бристольской церкви, в которой её крестили.
Действительно, кто потом сможет доказать, что некая миссис Анна Уиндем, урожденная Лоуренс - супруга мистера Уиндема и мисс Анна Дженнифер Нортон - это одно лицо?
Но в тот же миг он оборвал свои мечты.
Он сам, своей глупостью, своим опрометчивым поведением разрушил их счастье. От осознания этого Джордж мгновенно помрачнел.
Это их фантазии, ничем не обоснованные. Смена имени, признание родства Анны с Эдвардом Нортоном, могло бы подтвердить их право вступать в брак друг с другом, но теперь поздно мечтать об этом. Их чувства, возможно, навсегда останутся вне закона. И все из-за его неблагоразумия.
Анна думала о том же самом, только во всём винила себя.
Вдруг ей пришло в голову ещё одно:
- А если мы обвенчаемся с тобой в этот же день - сегодня, и я буду венчаться под именем Анна Дженнифер Нортон, возможно, впоследствии признают законным эту запись, а не ту, в которой стоит имя Анна Лоуренс?
- Мы не найдём ни одного священника, который сделал бы это без специального разрешения одним днём, к тому же без метрики.
- Дядя Хьюберт?!
- Нет, Анна, его лишат сана, если Уиндем прознает и поднимет шум.
- Анна, но твоя метрика из Бристоля существует, а лицензию можно выправить и задним числом.
Если даты двух венчаний будет совпадать, то уже Уиндему придется доказывать, что его запись о венчании не подделка, и что его венчание было совершено раньше. - заметил мистер Нортон.
- Ты сразу превратишься в двоемужницу, Анна. Это преступление, прекрати, даже думать об этом не смей. - сказал Джордж.
- Я просто останусь Анной Дженнифер Нортон по первому своему документу о крещении, а потом из мисс Нортон сразу превращусь в миссис Лоуренс. Это проблема Уиндема доказывать, что некая мисс Анна Лоуренс вообще существовала, а если существовала, то пусть скажет, куда он её дел.
- Нет, не хватало еще, чтобы и тебя посадили в тюрьму, Анна.
- Но всё же? Представим, что первый шаг сделан: меня признали Анной Дженнифер Нортон, мое первое крещение имеет силу, второе - незаконно.
Что дальше? Анны Лоуренс больше не существует. Её состояние переходит к её родственникам. Оно ей больше не принадлежит.
Все действия, совершенные мисс Анной Дженнифер Нортон, отныне признаются законными, а все действия мисс Анны Лоуренс не имеют никакой законной силы. Давай попробуем добраться до дяди Хьюберта до полуночи - почему бы и нет?
- Думаешь, узнав обо всём и решив ради нас нарушить все законы, он будет щепетильно следить за тем, сколько времени на часах: полночь или уже пробило пять утра? Он сможет проставить запись и задним числом, лишь бы не было ни одной записи позже. Вопрос, как его убедить сделать подобное. И стоит ли нам идти на это?
- Для церковного суда будет иметь значение только первое крещение и данное при этом крещении имя. И законными должны считаться только действия, совершенные под этим именем.
Тем более, я не успела проставить подпись в церковной книге прихода Уайтхорна. Значит, Уиндем не сможет доказать законность церемонии.
Мы действительно можем попробовать сделать это.
Джордж выглянул в окно. Осталось всего пару десятков ядров до поворота, он виднелся впереди.
- Тим, поворачивай налево, мы едем в Пемберли.
Нужно сообщить миссис Дарси. Они остановили карету у поворота, дождались экипаж тёти и сообщили ей эту новость.
Он обнял Анну:
- Нет, я не допущу, чтобы хоть тень подозрения в преступлении легла на тебя, дорогая! За двоемужие тебя могут посадить в тюрьму. Мы поедем сейчас к дяде Хьюберту, но только для того, чтобы он посоветовал, что нам дальше делать - как опротестовать законность этого венчания.
Они прибыли в окрестности Пемберли далеко за полночь. Джордж понимал, что глупо надеяться на чудо, но всё же ему не терпелось поговорить с дядей Хьюбертом.
Они все вместе отправились к нему.
К счастью, они его даже не разбудили: окно его комнаты на втором этаже горело, когда они позвонили.
Он сам открыл им. Дядя был старше отца на два года, ему уже исполнилось шестьдесят четыре. Годы не сильно изменили его, еще достаточно крепкий и бодрый, он выглядел моложе своих лет. Он был похож на папу, они давно не виделись, и сейчас оба с радостью смотрели на родное лицо.
- Что же вам понадобилось от меня в такой час, друзья? - с веселым удивлением спросил дядя.
- Мистер Лоуренс, это вопрос жизни и смерти! - с порога воскликнула тётя. - Без всяких шуток! - она заметила его улыбку. - Выслушайте нас, пожалуйста, и сами скажете, что нам делать.
- Вот, мистер Лоуренс, познакомьтесь пожалуйста - это настоящий отец Анны, мистер Эдвард Нортон - Питер Лоуренс был её приемным отцом.
- Этого не может быть! Я сам крестил её!
- Это правда. Питер скрыл её даже от вас, и вынудил вас совершить преступление - крестить во второй раз уже однажды крещеного ребенка.
- Но как? Почему?!
Сбивчиво, прерываясь на объяснения и воспоминания, они рассказали ему всё. Заняло у них это около часа.
Только когда рассказ подошел к концу, они вспомнили, что так и стоят в прихожей.
Из прислуги дома была лишь старая кухарка, все дети жили сейчас отдельно. Приданое, недавно подаренное Джорджем последней незамужней дочери дяди Хьюберта, сразу же помогло сбыть её с рук. Она две недели назад вышла замуж за нотариуса из Лэмтона.
- Мне трудно сказать, как отреагирует епископат на ваше прошение. Похоже и мне не поздоровится - я совершил преступление, пусть и неумышленно.
Скорей всего Анну признают дочерью Эдварда Нортона, первое крещение действительно, а второе - нет. А вот с этим браком, не знаю, что будет. Вы должны сразу написать в епископат. Ждать нельзя. Подписи Анны нет, вы все - свидетели. Нужно узнать, есть ли ещё кто-нибудь, кто готов подтвердить ваши показания. Думаю, что таковые найдутся.
Я сам поговорю с епископом, завтра же поеду к нему, дело в том, что меня недавно повысили и назначили архидьяконом. Возможно, теперь я потеряю этот сан. - он грустно вздохнул.
Джордж и тетя Элизабет наперебой уверяли мистера Лоуренса, что они сохранят за ним его жалованье и дом даже при потере прихода - ведь владельцем дома был Джеймс - сын Элизабет. Но дядя и не сомневался в этом. Его страшил возможный позор - ведь скандал из-за ошибочного или преднамеренного подлога - повторного крещения ребенка под другим именем считался достаточным основанием для лишения сана.
- Прости нас, дядя, тебе на службу утром. Ложись спать, если можно, завтра я заеду за тобой.
- Конечно, Джордж, я помогу вам, чем смогу.
Они решили переночевать в Пемберли, а утром отправиться в Лондон, чтобы немедленно подать жалобу в епископат. Джордж собирался посоветоваться со своим адвокатом о том, что им следует предпринять дальше. А мистер Нортон хотел сразу же вызвать из Бристоля в Лондон сестру Дженифер Миневру - ведь она присутствовала на крещении Анны и была в курсе всех дел, касающихся ее усыновления Питером Лоуренсом.
В два часа ночи они постучали в ворота замка. Залаяли собаки. Очень долго никто не подходил к дверям. Наконец, появился заспанный лакей. За ним следом шел хозяин с ружьем наперевес. Джеймс, одетый в наспех накинутую поверх ночной рубахи шерстяную куртку, удивленно смотрел на них - он явно не ожидал увидеть здесь свою мать в компании двоюродных брата и сестры. Он думал, что они сейчас в Лондоне.
Элизабет поцеловала сына и попросила скорей разместить гостей в восточном крыле на ночлег. Все вопросы утром - ответила она на его невысказанный вопрос.
За завтраком они всё рассказали кузену. Сначала он недоверчиво смотрел на них, но потом наконец поверил, что это не шутка.
Столько вдруг событий приключилось в их банальной размеренной жизни, казалось бы напрочь лишенной остроты. Джордж успел неделю посидеть в Нью-Гейте, его чуть не повесили, Анну насильно почти выдали замуж, и к тому же она - приемная дочь тёти и дяди. Если бы он не видел сейчас своими глазами её настоящего отца - друга дяди Питера, то в это бы точно не поверил.
Анна! Та самая маленькая девочка кузина, которая много лет гостила летом в Пемберли и дружила с Элен. Никогда бы не подумал, что она приемная дочь, ведь её родители так тряслись над ней, особенно дядя Питер.
Может быть и он, Джеймс, тоже не родной, а приемный сын в таком случае? На его взгляд, мама и папа всегда любили младшенькую Элен намного больше него.
Рассказы мамы о необыкновенной любви папы к своей младшей сестре, восхитившей маму с самого начала их знакомства, почему то в детстве ничуть не трогали Джеймса. Он успел вырасти эгоистичным, избалованным единственным ребенком.
Когда родилась Элен, ему было одиннадцать. В школе при Итонском университете он уже два года жил словно в тюрьме, подвергаясь жестокому прессингу старшеклассников и преподавателей, единственная отдушина - каникулы дома, в Пемберли. И вот его лишили и этой последней радости. Родители, раньше такие внимательные и ласковые, в этом году будто напрочь позабыли про него. Они не выходили из его бывшей детской комнаты, находящейся рядом с маминой спальней. Он давно не жил там, перебрался на второй этаж, в большую комнату с балконом и лестницей в сад, поближе к библиотеке, но всё равно было обидно. Его почти не замечали, он остался один, предоставленный сам себе.
Друзья навещали его, а он - их, отец заходил порой, но мама - его мама, раньше безраздельно принадлежащая ему всё лето, совсем о нём забыла теперь.
Маленькое, красное, вечно пищащее существо, которое ему теперь надлежало нежно любить, почему-то не вызывало ничего, кроме раздражения. Эта малявка отняла у него маму. Конечно, он не позволял себе высказываться на этот счёт, он же не трехлетний ребенок. Ещё чего! Не нужны ему эти родители, раз сами бросили единственного сына ради какой-то мелкой пискли. Джеймс замкнулся в себе и пропадал целыми днями. Только они его и видели. Благо, было куда отправиться. Например к детям свояка - священника мистера Лоуренса. Там, по крайней мере, не заскучаешь. Они вместе соорудили плот и плавали на нем по реке, построили шалаш на острове, ночевали там пару дней.
Джеймс добился того, что мама примчалась искать его. Свору собак с собой привела. С видимым неудовольствием он встретил её на берегу, когда она встревоженная, с заплаканными глазами появилась там.
Он как раз закинул удочку. Тогда мать ничего от него не добилась. Он молча, с видимым равнодушием выслушал её упрёки и холодно ответил, что у него слишком мало времени осталось от каникул, чтобы проводить его в стенах Пемберли. Так и вспомнить нечего будет. Джеймс наотрез отказался вернуться домой. Сослался на мистера Лоуренса, мол, у него на сеновале ночует вместе с Лайонелом и Тимом, а ест у них дома. Слёзы матери обрадовали его, хоть он и виду не подал. Пусть также мучается, как он мучался.
Так и повелось с того лета. Джеймс нацепил на себя маску равнодушия, а мама стала с тех пор вечно плакать по блудному сыну и бродить по окрестностям в надежде заманить его домой на ужин. Папа в упор не замечал их войны. Видимо, считал, что сыну только на пользу пойдёт самостоятельная вольная жизнь на речке.
Только через пять лет, перед поступлением в университет, Джеймс окончательно примирился со всем и вернулся к нормальной жизни дома. Тогда же он сблизился с малышкой Элен. Она была слишком милой, чтобы её не любить. И смотрела на брата такими восхищенными глазенками. Джеймс не смог устоять перед её обаянием. Элен любили все - знакомые и родственники. А она, казалось, любила весь мир и доверяла всем и каждому.
Такой же была и Джулия. Только вот недолго им пришлось быть вместе. Через два года после свадьбы, Роберту было всего месяц, Джулия простудилась и заболела. Слишком уж худенькая она была. А может болезнь давно гнездилась в ней. Зимой открылся кашель, который к лету свёл его молоденькую жену в могилу. Уже три года он один. Мама пыталась сватать его, но он не мог смотреть ни на одну женщину. Они и мизинца Джулии не стоили.
Джеймс слушал историю Джорджа и Анны, сейчас он прекрасно понимал чувства Джорджа.
Почему-то легко представил себя на его месте. Он не испытывал к Элен других чувств, кроме братских, но точно также, как и кузен, ревновал сестру к поклонникам. Все они казались Джеймсу недостойными его сестры. Особенно тот противный тип, в которого Элен влюбилась в прошлом году. Аристократ, ловелас и сердцеед. Отъявленный мерзавец на взгляд Джеймса.
Если бы вдруг Элен оказалась не его родной сестрой, он, пожалуй, тоже всерьез рассматривал бы возможность жениться на ней самому, лишь бы она не досталась такому подлецу, как Беркли.
Джеймсу первому в голову пришла мысль оставить Анну в Пемберли хотя бы на первое время. Здесь спокойно, ведь теперь, наверное, Уиндем объявит в розыск свою супругу. Стены крепкие, каменный забор высокий, собак полон двор. Чужие здесь не ходят. А гостей звать не обязательно. Джеймс и не зовет никого, кроме самых близких, уже несколько лет.
А где ещё? В их лондонских домах небезопасно. Город кишмя кишит головорезами, готовыми за пару фунтов убить или выкрасть кого угодно. В Валлейгрин слишком маленький домик и даже забора там нет - только плетеная изгородь.
Единственная дорога к Пемберли идёт через деревни, где живут их арендаторы, и слуги все ходят оттуда. Если кто чужой появится, мигом доложат хозяину усадьбы.
Джордж решил ехать в Лондон один прямо после обеда. Миссис Дарси изъявила желание его сопровождать - она знала кому и куда следовало подавать соответствующие прошения, намеревалась лично зайти к нужным людям. Мистер Нортон отдал Джорджу ключи от своих сундуков, объяснил, где искать бумаги, и передал письмо для Минни. Им следовало подготовить всё для судебного процесса. Кто-то из них должен был остаться с Анной. Если не сам Джордж, то отец. Джеймс готов был защищать кузину, но одного человека мало. Они решили действовать тайно, по возможности не вовлекая никого из знакомых в свои дела.
Анна прощалась с Джорджем наедине, в своей комнате. Обоим не хотелось говорить о делах, они молча сидели обнявшись. Каждый винил себя в случившемся. И тот и другой перебирали в памяти прошедшее, видели свои ошибки, стоившие им счастья. О, как бы они были счастливы теперь, ечли бы не совершил Джордж этой глупости, если бы Анна не дала Уиндему себя обмануть!
Джорджу было стыдно перед ней, а ей перед ним.
Теперь предстояло расхлебывать неприятности.
Сердце Джорджа было неспокойно за любимую. Он боялся выпускать ее из виду, слишком велика сейчас опасность потерять её.
Целовал её, как в последний раз, горький и одновременно сладкий поцелуй, который он будет вспоминать всю дорогу до Лондона.
Оторваться от любимой не было сил, и Анна залилась горькими слезами, когда он наконец разомкнул объятия.
- Я очень скоро вернусь. Будь осторожна. Лучше совсем не выходи из дома, маленькая. Без отца ни шагу.
- Хорошо, Джордж. Ты сам будь осторожен. Береги себя, любимый.
Но как бы не были надежны стены и замки Пемберли, рано или поздно, Анне придется покинуть усадьбу, чтобы в Лондоне самой доказать своё происхождение и незаконность брака с Уиндемом.
- На днях я приеду за тобой, дорогая, мы все вместе поедем в Лондон.
Он боялся говорить о будущем. Уверенности, что удастся выиграть оба дела, у него не было.
Почти две недели Анна с мистером Нортоном жили в Пемберли. Эти дни оказались совсем не скучными. Анна с удовольствием играла с маленьким сыном кузена Джеймса Робертом - милым трехлетним малышом.
Ребенок тянулся ко всем встречным женщинам, как к маме, у неё даже слёзы наворачивались, на него глядя. Нянечки, учительницы, вокруг него всегда много женщин, но они чужие, они не любят его, как любила бы его мать. И как малыш похож на них на всех - и на Джорджа тоже. Только сейчас она стала обращать внимание на такие вещи. У них - у всех детей из рода Дарси похожий взгляд ясных, светлых глаз. Только за эти огромные, чистые глаза она уже всей душой полюбила мальчика, ведь он смотрел на неё точно так же, как Джордж.
Отец и дочь проводили теперь много времени вдвоем. Гуляли по аллеям парка, сидели под яблонями в саду. Он рассказал Анне всю свою жизнь, и она слушала отца часами, не уставая.
Его рассказы были похожи на рассказы Питера, он больше лет провёл в море, потом ещё несколько лет плена, которые он провёл в рабстве у арабов-кочевников. В плену жизнь была не так уж плоха, он жил там почти так же, как и его хозяева, разве что не так привычен оказался к солнцу, изматывающей жаре, многодневным пешим переходам по пустыне. Самое страшное в неволе - безысходность. За пять лет он почти потерял надежду увидеть Родину, смирился со своей участью.
А потом стало ещё хуже, когда он с вновь возрожденной надеждой вернулся домой, и там узнал страшные новости...
Анна думала, как много пришлось пережить её отцу, и каким мужеством надо обладать, чтобы вынести то, что он вынес.
- Папа, всё равно ты должен был приезжать ко мне, пока я росла! - вырвалось у неё однажды.
- Прости меня, дорогая, мне было слишком больно делать это - просто рвало душу. Конечно, я виноват - думал больше о своих чувствах, чем о твоем благе. Наверное, я мог бы приезжать и разговаривать, заниматься с тобой, Питер не был против. Прости меня, девочка. Я жил вдали от тебя, думал о твоем счастье, радовался ему издалека, старался не бередить себе душу несбыточными надеждами.
- Нет, ты ни в чём не виноват! Но всё-таки ужасно жаль. Подумать только, ведь я могла бы никогда не узнать о тебе, сложись всё иначе, не расскажи обо всём мама Джорджу, а он - мне. А так, я всё равно знала бы и любила тебя, хотя бы как друга. Нам с Джорджем не пришлось бы так долго искать тебя. Мы думали, что тебя давно нет в живых.
- Ладно, не будем больше о грустном. Но теперь ты позволишь мне любить тебя, малышка? Я больше не покину тебя, моя девочка. Что бы ни случилось, я буду рядом.
За время жизни кузины Анны в Пемберли, Джеймс два раза получал из соседних деревень сведения о том, что некие посторонние люди появились там и разнюхивают что-то. Каждый раз, в тот же день, он просил местного констебля присмотреть за ними, и по возможности принять меры к незнакомцам. Оба раза это оказались подозрительные, довольно ободранные личности, которых констебль задерживал для выяснения их имени и занятий, штрафовал, как бродяг, и угрозами ареста выпроваживал из округи. Джеймс не знал, что именно нужно им было в деревне, но подозревал, что им заплатил сам Уиндем или его люди. Всё это очень ему не нравилось.
Этак Анна может превратиться в вечную пленницу его усадьбы. И куда ей скрыться, где жить? Кроме Пемберли , не найдешь подходящего места, пожалуй.
Джордж вернулся за ними в конце месяца. Он был мрачен. В суде должны были в скором времени слушаться два дела: первое - о признании отцовства мистера Нортона и незаконности второго крещения, второе - об аннулировании брака с Уиндемом. Как он и боялся, мерзавец заставил священника пойти на подлог.
Джордж потратил много усилий, чтобы найти честных свидетелей в Уайтхорне, пока безуспешно. Никто из присутствующих в тот день в церкви не хотел связываться с могущественным хозяином тех мест.
Миссис Миневра Каннинг - сестра матери Анны, по письму мистера Нортона приехала в Лондон, жила сейчас дома у Лоуренсов, и готова была давать показания в суде. Хоть здесь адвокаты не видели препятствий для благоприятного разрешения дела.
За это время, в их лондонский дом уже несколько раз проникали посторонние. Каждый раз это происходило в отсутствии Джорджа, видимо, за домом постоянно следили. О взломах он узнавал не от прислуги, явно действовали профессионалы. Входные двери и лакеи, стоящие возле них на часах, оставались в полном покое. Никто из домашних ничего не слышал и не видел. Джордж просто замечал, что кто-то передвигал бумаги и книги в кабинете, в библиотеке, он увидел приоткрытое окно и следы песка на полу в своей спальне. Все серьезные ценности хранилось у него в сейфах и тайниках, но сейчас он в их неприкосновенности уже не был уверен. Пока вроде цело, но если это продолжится дальше, то могло случиться всякое.
Джордж не сомневался, что всё произошедшее - дело рук Уиндема.
Ни он, ни Анна не смогут жить спокойно, пока Уиндем считается её законным мужем. Он в своём праве.
Поистине, этот человек обладает иезуитским умом и бульдожьей хваткой, он уже отомстил Джорджу сполна за все обиды, попортил ему кровь изрядно.
Но всё ерунда, если бы дело сводилось только к мести ему лично, он готов был вынести и не такое - поделом ему за глупость, которую он совершил. Уиндем заставил его горько раскаиваться в содеянном. Сколько зла причинил Джордж ей своим безрассудным поступком! Сколько слёз бедная девочка уже пролила из-за него!
Но Уиндем, похоже, вцепился в Анну всерьёз своей мертвой хваткой. Вот что страшней всего. Этот человек последователен, неумолим в достижении своих целей. Он дал понять, что не остановится, пойдёт до конца.
С тяжелым сердцем он ехал сюда, в Пемберли. У него уже выработалась мания преследования - не сомневался, что за ним следят, оглядывался поминутно. Здесь, наверное, единственное место, где пока относительно безопасно, но не жить же теперь весь остаток дней в этом замке, как в тюрьме - за толстыми кирпичными стенами, каменным трехметровым забором и рвами? Тем более, что для настоящих профессионалов все препятствия могут оказаться легко преодолимыми.
Джордж решил, что нужно либо снять дом в другом районе города, либо обратиться к друзьям за помощью. Поможет ли это, он не знал, но решил попробовать.
Таким образом, сейчас у него в распоряжении имелось два жилища, первый дом на западной окраине Лондона он снял - пока на месяц, а второй - неподалеку от первого, сдал ему за символическую плату его друг, уехавший на днях в свое поместье.
Джордж видел объявления в газетах о поисках пропавшей супруги мистера Уиндема с описанием её примет, с обещанием крупного вознаграждения сообщившему любые сведения о ней. От этого становилось еще гаже на душе. Он ничего не рассказал Анне, а вот с мистером Нортоном и с Джеймсом поделился нехорошими новостями. Им нужно как-то уберечь её от негодяя. Вот как это сделать ? - большой вопрос.
Джеймс великодушно предложил сопровождать их в Лондон. Еще один мужчина не помешает. Джордж был не в том положении, чтобы отказываться от помощи кузена.
Они вывезли Анну ночью, в карете Джеймса, а экипаж Джорджа с плотно закрытыми шторами выехал также в темноте, но полсутками ранее, без хозяина, с лакеем и молоденькой служанкой Джеймса, похожей на Анну по приметам, одетыми как их господа, и отправился в Лондон, прямиком к домой к Лоуренсам, без остановок . Так они надеялись направить преследователей по ложному следу.
Все вчетвером, стараясь как можно меньше останавливаться на дороге, не заезжая в трактиры, они добрались до Лондона всего за 18 часов. Они наверняка догнали пущенный вперед экипаж Джорджа. Анна оделась, как служанка, надев чепчик, скрывающий большую часть лица, мистер Нортон и Джордж, как лакеи. Спасет ли их этот маскарад?
Джордж не чувствовал себя спокойно нигде, даже под старинными соснами и липами Пемберли, где всё, казалось, дышало безмятежностью.
Похоже, их трюк удался. В Лондоне они сразу подъехали к дому мистера Дарси, он вышел из экипажа первым, они, как слуги, с чемоданами и узлами, потянулись следом. Чуть погодя, втроем, с узелками в руках, вышли через черный ход и в потемках отправились пешком в сторону арендованного Джорджем особняка, благо идти там не больше километра. Мужчины не заметили слежки. Итак, они надеялись, что им удалось скрыть местонахождение Анны, хотя бы на время.
Джордж решил сразу, в том же костюме лакея, вернуться к себе домой. Теперь возвращаться к любимой он мог только под покровом ночи, нанимая каждый день случайные экипажи, меняя их, заезжая в дома своих верных друзей и родных, и потом переодетым слугой оттуда тайком пробираться пешком по улице.
В лондонском доме в спальне Анны он устроил видимость недавнего присутствия хозяйки. В том, что соглядатаи явятся туда немедленно, он не сомневался.
Они смогли продержаться так уже больше недели. Кажется пока Джорджу удавалось уходить от слежки.
Теперь перед ним стояла непростая задача вывезти Анну на публичное мероприятие - суд и незаметно вернуть обратно.
Где-то они допустили ошибку, а может рано или поздно, Уиндем всё равно разыскал бы Анну. Любой извозчик или слуга мог стать доносчиком ради денег, и нанятые им профессиональные детективы работали день и ночь.После первого заседания суда, на котором ей пришлось, в присутствии нотариуса и судьи, лично подписывать прошение, Джордж с отцом отвезли её в другой особняк, снятый им на днях. Они собирались проделать тот же номер, что с поездкой из Пемберли.
А может им стоит пока туда возвратиться?
Об этом спросила их Анна. Джордж решил, что наверное так. Отдохнуть от этой паранойи со слежкой очень хотелось. Он по ночам уже спать перестал от волнения.
Они готовились в тот же день выехать на север, в родные края. Джордж оставил Анну в том доме совсем ненадолго, не одну, а вместе с мистером Нортоном и двумя нанятыми им охранниками.
Через окно второго этажа к ней прямо в спальню вломились сразу трое вооруженных бандитов в тот момент, когда Нортон совсем ненадолго оказался в соседней комнате. Возможно, это спасло её отцу жизнь. Он не смог сразу открыть дверь комнаты дочери, которую разбойники подперли изнутри. Тогда Нортон бегом помчался на улицу и увидел, что от дома уже трогает экипаж. Он бросился следом, вскочил было на запятки кареты, но был сброшен оттуда сильными рывками с неожиданной стороны - сзади - кто это сделал, он не заметил, так как грохнулся о мостовую головой и на минуту потерял сознание. В жалком виде - сидящим растерянным на мостовой, с трудом приходящим в себя, его и застал Джордж спустя четверть часа.
Они оба потеряли сейчас самое дорогое, что имели. Их горе невозможно было описать словами.
Мистер Нортон, хоть и чувствовал себя неважно, настоял на немедленном поиске дочери и своем в нём участии. На этот раз они сразу отправились в западное предместье Лондона, адрес особняка Уиндема был записан у Джорджа, да он и так прекрасно помнил этот адрес с недавних пор злополучной погони за украденной невестой, когда они решали, в какую сторону двинулся с похищенной девушкой Уиндем.
Анна ничего не успела сделать, даже толком разглядеть своих похитителей, как ей на голову надели мешок, стянули за спиной руки и потащили куда-то. Попытки вырваться не принесли успеха. Её усадили, видимо, в карету. Она кричала и пыталась освободиться и в экипаже, потом почувствовала, как тот тронулся с места. Ее держали крепкие руки, никто ни слова не отвечал на её крики. Прошло немного - около получаса, она не знала точно, как карета остановилась. Её грубо схватили, как бревно, с двух сторон за плечи и за бедра, и куда-то понесли. Через минуту с её головы стянули мешок, она увидела свет. Ей пришлось прищуриться от слишком яркого солнца. Мужчина за её спиной развязывал ей руки, а прямо перед собой она увидела донельзя довольного Уиндема.
- Вот пожалуйста, мистер, в лучшем виде - целая и невредимая, как договаривались.
Уиндем небрежно кивнул, махнул ему рукой, указывая куда-то в сторону. Тот отошёл.
Анна оглянулась. Главарь банды - здоровенный бородатый мужик уже пересчитывал увесистую пачку ассигнаций, переданных ему слугой. Они стояли во дворе, перед крыльцом лондонского дома Уиндема, кажется это тот самый особняк, если память её не подводит.
Еще секунда, и Анна оказалась в руках своего мужа. Он держал её крепко.
- Всё, дорогая, теперь не вырвешься. - ехидно ухмыльнулся Уиндем.
Она и не пыталась, понимая, что бесполезно.
Конечно, тот был такого же роста и веса, что и Джордж. Потомственные аристократы в большинстве были выше шести футов ростом, голодать их предкам не приходилось уже несколько столетий. Вымахали.
И чего они оба нашли в маленькой тщедушной Анне?
- Ну, и чем же занималась моя ветреная супруга в мое отсутствие? - с тем же едким сарказмом продолжил он - Соблазняла другого?
Анна взглянула ему в глаза и обмерла от страха.
Его тон мог показаться игривым, но взгляд пылал настоящей яростью.
- Я не шутя это спрашиваю. Ты не имела право покидать меня без разрешения, - теперь в его голосе появились стальные нотки.
- Прошу вас, мистер Уиндем! К чему это всё? Отпустите меня, давайте расстанемся. Вы не любите меня, я не люблю вас. Зачем нам мучать друг друга?
- Ты не любишь своего законного мужа? А зачем же тогда согласилась выйти за меня, ты ведь сама пришла ко мне?
- Вы знаете прекрасно, что шантажом заставили меня сделать это.
- Чушь! Я оказал тебе величайшую услугу. Избавил от порочащей тебя связи, прикрыл твои грешки, закрыл рот сплетникам, вырвал из лап этого извращенца наконец! Где твоя благодарность, Анна?
Анна лишь безнадежно покачала головой.
А он смотрел на неё горящим взглядом, в котором смешались ревность, злоба, страсть.
Как же томительно долго он разыскивал её, щедро раздавал посулы и деньги, нанимал людей, расспрашивал и разведывал. Столько усилий и трат ради этой маленькой изменницы. Уже поверил, что она принадлежит ему, и так неожиданно упустил из рук.
За те дни, что он искал её, сходя с ума от ревности, в его мыслях она превратилась в коварную жену-изменницу, которую он всё это время жаждал то наказать, то страстно любить, все прошедшие ночи он проводил в горячечных мечтах сделать с ней сначала одно, а затем другое.