Прибыв по указанному адресу, Джордж увидел небольшой трехэтажный дом из красного кирпича с крыльцом, крыша которого служила основанием для балкончика на втором этаже, увитого плющом. Он позвонил. Дверь открыла симпатичная девушка блондинка.
- Здравствуйте, могу я поговорить с миссис Холлоуэй? У меня письмо от неё. - Джордж показал горничной вскрытое письмо.
- Да, сэр, прошу вас пройти в гостиную.
В уютной маленькой комнатке, обставленной в светло-бежевых и голубых тонах, заставленной мебелью, заваленной безделушками, вязаными салфетками и вышитыми подушками, Джордж увидел женщину лет пятидесяти в белом кружевном чепце.
Та с веселым любопытством встретила взгляд гостя.
- Добрый день, мэм, моё имя Джордж Лоуренс, я недавно получил ваше письмо. О мистере Эдварде Нортоне, мэм.
- Добрый день. Я проведу вас к нему. Но скажите, пожалуйста, мистер Лоуренс, с какой целью вы разыскиваете его?
- Я не уверен, что тот, кого я ищу, и мистер Нортон, живущий у вас - одно и то же лицо. Я разыскиваю пропавшего без вести отца девушки - приемной дочери моих родителей - моей сестры. Они усыновили её, пока о нём не было вестей. Жив он или нет, я не знаю.
- Скажите, миссис Холлоуэй, сама эта девушка не приходила к вам на днях?
- Нет, никто не приходил, вы первый, сэр. Я провожу вас к мистеру Нортону.
Миссис Марта Холлоуэй сдавала в аренду квартиры в своем трехэтажном доме в приличном районе Чипсайда. Она была вдовой лавочника, жила с незамужней дочерью. Её сын унаследовал дело отца и жил в доме напротив, в нём на первом этаже размещался его магазинчик. К мистеру Нортону вдова испытывала давнишние симпатии. Он снимал у неё комнату много лет, отличался скромностью, примерным поведением и отменной вежливостью. Он жил на свою небольшую пенсию - семьдесят фунтов в год, которой хватало на стол и кров. Его замкнутый нрав, нежелание близко общаться с женщинами, впрочем и с мужчинами тоже, интриговали миссис Холлоуэй. В его жизни явно существовала тайна, которой он не спешил делиться, и которую ей хотелось узнать. Прочитав в воскресном листке объявление мистера Лоуренса с просьбой откликнуться родных пропавшего без вести мистера Эдварда Нортона, преисполненная любопытства, она решилась написать ответ.
Миссис Холлоуэй с любопытством искоса посматривала на гостя, пока вела его к квартире постояльца.
Дверь открыл пожилой мужчина с красным обветренным лицом и совершенно седой.
Джордж пристально вглядывался в его черты, пытаясь угадать в них что-то родное, похожее на неё. Глаза у него были тёмными, как у Анны. Лицо обычное - правильной формы, всё изрезанное морщинами, прямой нос, широко расставленные, большие глаза.
Краснота его лица сильно выделялась - словно обваренное. Такими становятся лица людей, в чьей коже не хватает пигмента - у альбиносов или рыжих, они не способны загореть, но им приходится часто бывать на солнце. Или приходилось когда-то.
Его Анна ведь тоже всегда пряталась от солнца, так как сразу сгорала и покрывалась веснушками.
- Здравствуйте сэр. Мое имя Джордж Лоуренс, - произнесл он, в душе трепеща от волнения. - Я разыскиваю настоящего отца девушки, усыновленной моими родителями.
Мужчина при этих словах изменился в лице. Он распахнул перед Джорджем двери:
Хозяйка вошла следом, хотя её не приглашали, но любопытство было слишком сильно.
Мистеру Нортону было не до неё, он и не заметил миссис Холлоуэй.
- Я разыскиваю мистера Эдварда Нортона - отца Анны Лоуренс.
- Я знал Питера Лоуренса, - Джордж понял, что перед ним настоящий отец Анны, он пришел в страшное волнение при этих словах.
- Скажите, сэр, когда родилась мисс Лоуренс? - осторожно спросил мистер Нортон.
- Она родилась девятого октября 1805 года. Её крестили в Бристоле под именем Анна Дженифер Нортон. Её приемные родители несколько лет назад умерли, её приемная и моя родная мать перед смертью рассказала мне о происхождении моей сестры, сообщила мне имя её настоящего отца.
- Я тот, кого вы ищете, мистер Лоуренс.
Джордж с трудом сдерживал волнение, глядя на этого человека - настоящего отца Анны, которого уже отчаялся найти.
- Мистер Нортон, у меня нет слов, как я рад вас видеть!
- Джордж схватил его руку обеими руками и тряс её. - Мы с Анной уже несколько месяцев ищем вас, - Джордж в эту минуту заметил, что на руке у мистера Нортона не хватает пальцев.
Но тот с недоверием смотрел на гостя.
- Один вопрос, мистер Лоуренс, зачем вы искали меня? Я ведь всё время, с тех пор, как вернулся из египетского плена в 1810 году, знал об Анне, знал, что она живет у Питера. Я добровольно отказался от нее, так как знал, что она счастлива с приемными родителями, и они счастливы с ней. Я не имел права мешать их счастью. Зачем вообще нужно было рассказывать девочке обо всём?
- Мистер Нортон, дело в том, что мы с Анной любим друг друга и хотим пожениться, - Джордж покраснел, но продолжал смотреть прямо в глаза отцу своей возлюбленной.
Тот недоверчиво качал головой.
- Это точно никак не связано с ее наследством, мистер Лоуренс?
Джордж покраснел еще больше, он понимал, что отец волнуется о судьбе своей дочери, но все равно почувствовал себя оскорбленным.
- Нет, мистер Нортон. Поверьте, я люблю вашу дочь, мне не нужно её наследство, я в состоянии сам заработать деньги, у меня их даже больше, чем нужно.
- Но почему же тогда её нет с вами? Где она сама?
- Я только утром вышел из тюрьмы, и Анны не оказалось дома. Я увидел на столе раскрытое письмо, подумал, что она могла сама пойти к вам...
- Из тюрьмы? - мистер Нортон нахмурился.
- Да, я попал туда за драку с одним джентльменом.
- Час от часу не легче. Жених моей дочери, живет с ней в одном доме, не знает где она, и вдобавок - только что вышел из тюрьмы. Я не могу дать вам своё благословение, молодой человек. Питер был моим лучшим другом, прекрасным человеком, его жена - тоже, но о вас я ничего не знаю.
- Мистер Нортон, пожалуйста, вы должны отправиться со мной и пожить у нас. Мы вместе найдём Анну, и она расскажет вам всё сама. Она мечтала вас увидеть.
Тут в углу комнаты раздался грохот, они, не сговариваясь, обернулись на шум в углу: миссис Холлоуэй попыталась прошмыгнуть к двери, но задела по дороге книгу на этажерке и опрокинула ее на пол. Она стояла, виновато опустив глаза в пол, застигнутая за подслушиванием чужих секретов.
- Простите меня, мистер Нортон. Я никому не скажу о том, что услышала.
Мистер Нортон недоверчиво хмыкнул. Он прекрасно знал характер миссис Холлоуэй. Такую общительную, неугомонную натуру нужно было ещё поискать по всей Англии.
- Боюсь, миссис Холлоуэй, что завтра я узнаю о своей семье от соседей много интересного - такого, о чем и не подозревал никогда.
- Между прочим, если бы я не написала мистеру Лоуренсу, то вы не встретились бы с ним, мистер Нортон, и ничего не знали бы сейчас о своей дочери.
- Это верно, спасибо вам огромное, миссис Холлоуэй! - Джордж благодарно поклонился ей. - Вы сегодня же получите обещанное вознаграждение.
- Простите меня, господа, - Дама сделала книксенс и удалилась, на этот раз неторопливо, не теряя достоинства.
- Мистер Нортон, знаете ли вы родственников своей супруги, где они живут? Они присутствовали на крещении Анны, переписывались с моим отцом, отдали ему Анну на удочерение. Мы пока не смогли найти их письма, хотя мама говорила мне про какую-то шкатулку.
- Да, я знаю их адрес в Бристоле. Сестра Дженни, Минни ещё жива, я смогу найти их.
- Слава Господу, мистер Нортон. Мы почти потеряли надежду.
- У меня сохранились письма Питера, он часто писал мне об Анне. Я несколько раз был у него, видел её. Она так похожа на мою дорогую Дженни! - в уголках его глаз показались слёзы.
- Когда я вернулся из плена, Питер не был против, чтобы я взял дочку себе. Но что мог я ей дать? У неё уже была любящая мать, и крошка Анна любила свою маму. Я видел, что Питер тоже привязался к малышке и не хочет отдавать её. Конечно, я отказался и дальше редко навещал его, а после и вовсе перестал.
Джордж увидел, как лицо пожилого джентльмена исказила гримаса душевной боли, на глазах показались слёзы. Он снова, с чувством обнял его и пожал ему руку.
Мистер Нортон подошел к окну, выдвинул ящик комода, взял из него небольшой сундучок, открыл его и начал вынимать оттуда бумаги, и наконец достал серебряный овальный медальон.
Он протянул вещицу Джорджу.
Тот взял медальон в руки, открыл и увидел лицо, так напоминающее лицо его возлюбленной, только у девушки на портрете были светлые глаза.
- Это моя Дженни.
- Она очень похожа на Анну, - Джордж, как зачарованный, смотрел, и не мог оторвать глаз от милых сердцу черт. Ему не хотелось закрывать медальон, не хотелось выпускать его из рук - так и смотрел бы вечно.
Мистер Нортон заметил это.
- Возьмите его, молодой человек. Отдадите моей дочери, когда увидите её.
- Спасибо вам огромное, мистер Нортон. А как насчет писем моего отца? Они у вас?
- Да, все письма Питера, в которых он пишет об Анне, у меня сохранились.
- Они понадобятся нам.
Сборы были недолгими. Вещей у мистера Нортона оказалось всего ничего - пара потрепанных чемоданов и сундучок с бумагами. Их сразу же погрузили в коляску Джорджа. Они отправились к дому Лоуренсов.
Стоило им войти в дом, как раздался звонок в дверь. На пороге стояла сияющая тётя Элизабет.
Тётушка почему-то ничуть не удивилась появлению дома Джорджа. Она обняла его.
- О, мой дорогой мальчик, я думала, тебя выпустят только после обеда.
- Вы знали, тётя?
- Да, - небрежно ответила миссис Дарси. - лорд Рассел еще вчера утром обещал устроить твое освобождение. Он, кстати, еще пообещал, что засадит вместо тебя Уиндема.
- Что?!
- Не удивляйся, дорогой племянник. За то время, пока ты отлеживал бока в Нью-Гейте, много чего изменилось. Похоже, герцогу Веллингтону и его другу сэру Пилю пришлось спешно собирать вещички. Лорд Рассел теперь принимает участие в заседаниях кабинета, его партия победила. Король решил отдать вигам право формировать кабинет министров. Спасибо кузену, что он не забыл о тебе. Против Уиндема уже открыто дело о мошенничестве с земельными наделами в Эссексе, наш друг мистер Корбетт готов свидетельствовать против него по обоим делам: и твоему, и по этому новому тоже. Тебя выпустили по личному распоряжению нового министра внутренних дел, дело вчера вечером перевели в разряд мисдиминора, я уже заплатила штраф, кстати, ты мне должен пять фунтов. Потом, по гражданскому иску заплатишь Уиндему ущерб. Но иск ему придется подавать отдельно, если, к тому моменту, у него останется на это время.
Тётя сегодня была в отличном настроении: щебетала, будто пташка на рассвете, и улыбалась, как ясно солнышко.
- Но где же Анна? Я вчера не успела порадовать ее новостями - спешила по делам.
- Прислуга сказала мне, что вчера в обед, по ее поручению приходил Мэттью и унес куда-то её чемоданы. Я надеялся, что она могла отправиться к вам, - при этих словах Джорджа, лицо тети Элизабет побледнело. Он понял, что с Анной случилось нечто страшное.
- Боже, какая же я дура, Джордж! Как я могла не сказать ей! Хотела сделать девочке сюрприз, старая кошёлка! Уиндем! Это он! Она у него, другого варианта нет!
Сейчас они все вдруг потеряли всякую веселость. У Джорджа внутри внезапно всё помертвело от ужаса.
Тетя сбивчиво рассказывала, что Анна уже ходила один раз к Уиндему - по совету адвоката она пыталась вымолить у него договор о компенсации, который позволил бы перевести дело из уголовного в гражданское производство, но ушла от него ни с чем - он был непреклонен, как скала. Видимо, в ту пору он всерьез рассчитывал, что Джорджа казнят по его иску.
- Несомненно, Уиндем также был в курсе всех происходящих событий, - продолжала рассуждать тетя Элизабет. - Он решил всё же отомстить. Если не получилось уничтожить соперника одним способом, сойдёт и запасной вариант. Конечно, он воспользовался неосведомленностью Анны, тут к гадалке не ходи. Заманил ее к себе. А вот что он собирается делать с ней дальше - большой вопрос.
У Джорджа слёзы выступили на глазах, кулаки непроизвольно сжались. Он убил бы этого мерзавца голыми руками, попадись он ему сейчас.
- Нам нельзя терять время. Немедленно едем у Уиндему.
- Подожди, Джордж, мы должны поговорить с мистером Корбеттом. Он знает, где находятся два из трех поместий этого негодяя. Он вообще на удивление много знает о нем - собрал целое досье.
- Меня вы возьмете с собой? - спросил мистер Нортон, скромно стоящий в углу, но живо прислушивающийся к их разговору.
- Тётя, познакомься пожалуйста с мистером Эдвардом Нортоном - это отец Анны. Сегодня я нашел его. У него есть и письма папы об Анне. Посмотри, мистер Нортон дал мне вот это: Джордж открыл медальон, который все это время сжимал в руке, и показал портрет тёте.
Та так и ахнула, увидев лицо девушки.
- Мистер Нортон, познакомьтесь: это моя тетя - миссис Элизабет Дарси - супруга моего родного дяди Фицуильяма Дарси - брата моей матери Джорджианы.
Мистер Нортон поцеловал руку миссис Дарси.
- Очень приятно познакомиться с вами, мистер Нортон. Конечно, вы поедете с нами. Вы - самый близкий родственник Анны, мы расскажем вам всё, что знаем.
В лондонском доме Уиндема не оказалось. Лакей ответил им, что хозяин вчера уехал из города.
По настоянию миссис Дарси они поехали сразу к мистеру Корбетту.
Мистер Корбетт - сухонький жилистый старичок в оправленных золотом очёчках, с неприятным, въедливым взглядом маленьких глазок, сразу проникнув острым умом в суть проблемы, не теряя времени, повел их в свой кабинет. Там он достал из сейфа две папки с делом - делом всей его жизни. Он давно и пока безуспешно, судился с мистером Уиндемом. На самом деле, продвигалась тяжба с переменным успехом. Но окончательная победа лишь маячила на горизонте, никак не даваясь в руки.
Адреса и планы расположения поместий мистера Уиндема находились в этих папках. Одно поместье располагалось почти на западной окраине Лондона, оно мистера Корбетта никак не касалось.
А вот два других очень даже касались - с востока и с севера они касались его земель, расположенных в Эссексе.
Мистер Корбетт уверенно заявил, что Уиндем главной своей резиденцией считает Уайтхорн, находящийся на побережье - вот там - роскошь так роскошь. Остальное - так, для извлечения прибыли, он там и не бывает никогда, а виллу в западном предместье Лондона вообще сдает арендаторам.
Теперь они знали, куда он мог увезти Анну.
Уиндем зашел к ней в спальню через час. Она к тому времени уже оделась в простое домашнее темное платье, не стала даже звать горничную.
Он ожидал застать её в постели, а увидел в глухо застегнутом под горло старушечьем синем платьишке, какие носят только гувернантки. И у этой роскошной женщины, которую совсем недавно он считал чуть ли не развратницей, оказывается в гардеробе есть такие платья? Она в подобных убогих нарядах расхаживает у себя дома перед своим обожаемым братцем?
Но даже в этой тёмной невзрачной тряпке она казалась ему сегодня невероятной красавицей.
Теперь он заболел ей всерьез.
Это было уже не то поверхностное, продиктованное скорее расчетом, увлечение трехлетней давности.
Нет, что нам дано, то не влечет.
Теперь он чувствовал, что она недоступна ему. Не физически, а в другом плане - он потерял на нее влияние, её душа стала чуждой, непонятной, неподвластной ему. Тогда он видел перед собой всего лишь очаровательные личико и фигурку в одной упаковке с приличным приданым - очень приятное, редкое, но все же, далеко не уникальное сочетание. Просто, откажи она ему тогда, он благополучно забыл бы о ней через месяц. Если бы не скандал с ее братом, если бы не продолжение этого скандала через три года, если бы не обстоятельства их новых с ней встреч...
Сейчас в ней был секрет, закрытая на потайной замок дверь, которую он не мог открыть. Вот что привлекало его в этой девушке сегодня.
Он мечтал когда-то в юности о настоящей любви, потом перестал верить в нее, и вот недавно в ней он увидел эту любовь, направленную, к несчастью, на другого, не на него. Её огромные любящие, печальные глаза смотрели не на него, тосковали не о нем. А он мог лишь смотреть со стороны и завидовать счастью другого.
Он мог взять эту девушку - шантажом и обманом, мог сделать ее навсегда своей рабыней, отнять у соперника, но заставить полюбить себя не мог. Он опоздал с этим. Если вчера вечером, опьяненный её близостью, он мог строить иллюзии любовной победы над ней, то утром голова его стала абсолютно ясной, он утратил иллюзии. И от осознания того, что он безнадежно опоздал, что счастье, возможное три года назад, уже не возродить, он хотел её ещё больше, его страсть к ней загорелась ещё сильней и стала маниакальной.
Уиндем совсем позабыл о здравомыслие. У него осталась одна цель - любой ценой сделать её своей - назло здравому смыслу, назло счастливому сопернику, завоевавшему её любовь.
Ох уж этот анализ. Препарируешь птичку и из прекрасного живого существа получаешь мерзкий суповой набор кишок и костей с тусклыми перьями. Так и пылкая страсть в огромном количестве случаев, при ближайшем рассмотрении, оказывается помесью диких комплексов с жуткими маниями.
Мистер Уиндем вошел в комнату, поцеловал Анне руку, спросил о самочувствии. Она ответила, что лучше, почти нормально. Ей не пришло в голову притвориться больной - плебейская - слишком прямая натура не давала ей сделать этого - лгать даже по мелочам она не научилась.
Он предложил ей руку и пригласил пройти в столовую. Там он уже приказал накрыть стол, предназначенный специально для нее, полный всяческих сладостей, фруктов и деликатесов.
Она в этот момент вспомнила о Джордже - он наверное ничего не ел почти сутки. Кусок в горло не лез ей после этого.
Почему она сразу поехала к Уиндему? Почему не предупредила слуг, не написала записку тете? Она и верно с ума сошла - попала под его гипноз. Хотела поскорей освободить Джорджа, а на деле, чего добилась? Она в плену у этого человека, и никак не может помочь любимому.
Уиндем пригласил её на прогулку в парк, а оттуда в открытой повязке повёз ее на морское побережье к молу. Там он предложил ей покататься на своей яхте. Прямо на палубе им накрыли роскошный стол.
Уиндем открывал шампанское, предлагал ей изысканно приготовленные морские деликатесы.
Анна почти ничего не ела.
Уиндем с участием смотрел на неё:
- Почему вы ничего не едите, Анна? Вы так бледны. Вам обязательно нужно поесть. Неужели морской воздух не придал вам аппетита? Скажите, что вам хочется, и мой повар приготовит это на ужин.
- Простите меня, мистер Уиндем, - Анна послушно взяла вилку и начала маленькими порциями есть салат. Кусок не шёл у неё в горло.
- Вы думаете о своем брате? - вдруг спросил Уиндем.
Она вздрогнула, подняла на него глаза, но тут же отвела их.
- Да.
- Вы настолько беспокоитесь о нём, что потеряли сон и аппетит?
- Зачем вы спрашиваете, мистер Уиндем? Вы все знаете.
- Я не знаю о ваших истинных чувствах к нему. За что вы так любите его?
- Джордж - единственный родной мне человек. У меня не осталось никого, кроме него.
- Это не ответ, Анна.
- Он с самого детства был мне лучшим другом, он оберегал и защищал меня.
- Скажите, вы любите его только сестринской любовью - лишь как своего брата? Скажите мне правду, Анна, - он сверлил её настойчивым взглядом.
Анна, застигнутая врасплох этим вопросом, страшно покраснела. Она не могла солгать ему. Она вовсе не умела лгать. И Уиндем сейчас вдруг понял это. Он проник в один из её секретов: эта девушка настолько бесхитростна, что не способна на прямую ложь.
Он испытал приятное ощущение власти над ней - ведь теперь он знает, как выяснить у нее всё, что ему нужно.
Она не должна была ничего говорить ему, но он смотрел требовательно, испытующе, он терпеливо ждал ее ответа.
- Мистер Уиндем, я должна вам сказать, что я приемная дочь моих родителей.
Он удивлённо смотрел ей в глаза.
- Этого не может быть. Вы - богатая наследница. Кто сказал вам это, Анна? - у него в голове не укладывалось, что Лоуренсы могли оставить такое состояние чужому ребенку.
- Я узнала об этом всего пару месяцев назад, а Джорджу рассказала мама перед смертью, это было пять лет назад.
- Дайте угадаю: два месяца назад он признался вам в своих чувствах?
Она густо покраснела и потупила глаза.
- И вы не могли не ответить ему взаимностью?
Она не поднимала глаз, совсем смутившись.
- И всё же он не переступил черту - не лишил вас невинности?
Она молчала, не в силах преодолеть смущение.
- Отвечайте мне, Анна!
Она кивнула, не поднимая глаз.
Он долго смотрел на неё, думая об изменившейся ситуации, и о том, чем это грозит и как можно использовать вновь открывшиеся обстоятельства.
Наконец, он задумчиво проговорил:
- И всё же, я не могу поверить в это, Анна. Что-то тут нечисто. Чужим детям не оставляют такое наследство. Вам сказал об этом ваш брат? Только от него вы узнали это? Вы не допускаете мысль, что он мог сказать вам неправду?
- Нет. Наша старая служанка Грейс подтвердила всё. Она работала у нас в тот год, когда меня привезли в дом месячным младенцем.
- Почему вы поверили ей? Ведь ваш брат мог подкупить её.
- Зачем ему делать это?
- Ради вашего приданого, например. Почему вы так доверяете ему, Анна? Вы думаете, что хорошо знаете его? Он крайне хваткий и оборотистый молодой человек, когда дело касается денег. Я слышал от мистера Уилкса, что он подкупил десяток мелких акционеров манчестерской текстильной компании, чтобы вернуть контроль над советом директоров.
(На самом деле это была ложь, которую проигравший Уилкс распространял в гостиных, всё было с точностью до наоборот - акционеров пытался подкупить сам Уилкс, но Джордж вовремя узнал об этом и нашел способы противодействия, а сама война за фабрику началась еще при жизни Питера Лоуренса, передавшего её сыну по наследству). Уиндему же, знавшему истинную подоплеку этого дела, главное сейчас было бросить тень на Лоуренса, опорочить его в глазах Анны.
Анна недоверчиво смотрела на Уиндема. Этого не могло быть. Джордж не мог лгать, обманывать кого-то.Это неправда...
- Подумайте сами, дорогая: если он способен на такое ради каких-то пяти тысяч фунтов, то что он может предпринять ради сохранения под своим контролем ваших пятидесяти тысяч?
- Нет, мы видели с ним крестильную книгу в Бристоле, имена моих родителей, моё полное имя и дату моего рождения.
- Но никого из свидетелей, разумеется не нашли?
- Нашли. Но они не смогли вспомнить адреса моих родных, мой отец пропал без вести, а моя мать умерла вскоре после родов.
- Анна, я понял, почти с самого начала нашего знакомства, что вы - чистая, очень порядочная девушка. Вас так легко обмануть. Мне бы тоже хотелось верить, что ваш брат не лжет вам. Но то, что я знаю о нем, и весь мой жизненный опыт убеждает меня предостеречь вас:
Сейчас вы в очень опасном положении. Вы оказались в шаге от того, чтобы вас - невинное дитя, изгнали из общества, как какую-нибудь распутницу. И всё это произошло из-за поведения вашего брата. Он сделал это с вами.
Анна не могла верить ему, глаза Джорджа не лгали ей, он был честен с ней, всегда и везде.
- Подумайте ещё: вам скоро исполнится двадцать пят лет, вы сами сможете распоряжаться своим состоянием. Конечно, он рассказал вам эту "правду" о вашем происхождении только тогда, когда понял, что вы намерены уйти от него, не так ли Анна?
Анна в ужасе смотрела на него. Его логичные, последовательные рассуждения оплетали её ум, она не могла ничего противопоставить его стройным умозаключениям, его неумолимой логике.
Он видел, что его слова оказали на неё свое действие. Она была явно огорошена, смущена.
Довольный произведенным эффектом, он продолжал:
- Я давно неравнодушен к вам, дорогая Анна. С болью в сердце я следил за вашей судьбой. Моим главным желанием уже давно стало спасти вас, вытащить вас из сетей порока. Сегодня я понял, что вы ещё более чисты и наивны, чем я представлял ранее. Я понял теперь, как именно он убедил вас, воспользовался вашей искренней сестринской любовью. И вы готовы ради него отдать мне всё, что у вас есть. Но мне нужно от вас совсем другое, Анна! Я не пойду на ту сделку, которую вы предложили мне: это было бы бесчестно по отношению к вам, дорогая. Мне не нужно ваше состояние, мне не нужна одна ночь с вами, мне нужны вы - сотни и тысячи дней и ночей в вашем обществе - отныне и до конца моих дней - пока смерть не разлучит нас!
Он говорил это с жаром, его глаза пылали, они смотрели на нее с неподдельной страстью.
- Вы сделали бы меня счастливейшим человеком на земле, если бы согласились выйти за меня сегодня. Я знаю, что пока не заслужил вашу любовь, но я сделаю это, я сделаю всё для вашего счастья, дорогая!
Уиндем наклонился и поцеловал её. Она стояла перед ним маленькая, хрупкая, женственная, её чудесные локоны вились на ветру, выбившись из-под маленькой шляпки. Он был очарован её нежной красотой: пухлыми губками, изяществом черт бледного личика, грустью огромных карих глаз.
Сейчас в нём крепла решимость никому и никогда не отдавать её больше, стать как можно скорее единственным и безраздельным хозяином этой волшебной красоты.
Он, ласково держа её за плечи, наклонившись, целовал ей волосы на виске и шептал на ушко:
- Что вы скажете на то, чтобы обвенчаться прямо сейчас, дорогая Анна?
Анна испуганно смотрела на Уиндема. Она не разделяла его восторга. Поцелуй не оказал на неё того же волшебного действия, что и на него. Ему удалось сбить ее с толку, посеять в ней сомнение. Но к нему она не испытывала ничего: ни романтичная обстановка, ни вдохновенные слова его признания не смогли изменить её чувств. Ей по прежнему была неприятна близость Уиндема. Ему почти удалось убедить её в благородстве своих намерений по отношению к ней, но и только.
Она не хотела выходить за него замуж.
- Мистер Уиндем, ну почему вы настаиваете на браке со мной, как единственном способе решить проблему Джорджа? Мы могли бы договориться о материальной компенсации - любой, какая вас устроит, - она умоляюще смотрела ему в глаза.
- Потому что я хочу избавить вас от влияния этого человека! Любой ценой я хочу вырвать вас из-под его власти! Неужели вы не понимаете этого Анна? Я не хочу ему мстить, мне не нужны его или ваши деньги. Я хочу вырвать вас из сетей порока, в которых он опутал вас, поймите это!
Он снова взял ее за плечи, на этот раз крепко обхватив их и властно глядя ей в глаза, его голос звучал жестко:
- На других условиях сделки не будет, Анна! Либо вы сегодня выходите за меня замуж, либо возвращаетесь домой! В этом случае я ничего не смогу сделать для мистера Лоуренса.
Она поняла, что в умении твердо гнуть свою линию при ведении переговоров, ей далеко до мистера Уиндема. Спорить с ним дальше бесполезно.
- Но вечером же не венчают! - сделала она последнюю попытку оттянуть неизбежное.
- Для нас сделают исключение из правил, дорогая, - его тон вновь стал ласковым.
Яхта двигалась к пристани. По хозяйски приобняв свою гостью за плечи, он прохаживался с ней по палубе, показывал ей достопримечательности берега, вдоль которого проходило их судно.
Он вдруг наклонился и поцеловал её так же, как и прошлым вечером - страстно и глубоко.
На этот раз она не упала в обморок, а лишь густо покраснела от стыда и унижения, что не может ничего возразить, полностью зависима от него сейчас. Он же смотрел на девушку пылким взглядом. Её стыдливость пробуждала в нем сильнейшее желание.
После морской прогулки Уиндем на руках отнес Анну в экипаж, ему показалось, что девушка устала - и верно, она пошатывалась на палубе с непривычки.
Теперь, после их разговора, в котором были окончательно расставлены точки над i, Уиндем приблизился к ней, он почти всё время не выпускал ее из своих объятий, стал необыкновенно нежен и ласков с ней.
Когда они вернулись в коляску, он взял Анну к себе на колени и попытался укачать на руках. Он вёл себя с ней подчеркнуто заботливо, но ей эта забота была противна. Она чувствовала, что задыхается в кольце его рук, и вырваться не осталось, казалось, никакой возможности. А он, будто и не видел её ледяной холодности, вёл себя, как счастливый влюбленный со своей возлюбленной. Уиндем был целиком поглощен своими чувствами - его взгляд горел от вожделения, он не желал замечать её смятения и страха.
Когда они оказались в доме, он тут же распорядился принести сундуки, принадлежащие его матери. Оттуда он достал драгоценности - бриллиантовое колье, диадему, браслеты, кольца, и газовую фату, хранящуюся отдельно в шелковом футляре.
- Прости, дорогая, что под венец ты пойдешь не в том платье, которого достойна твоя красота. Позже я одену тебя в парчу и бархат, твои наряды не будут уступать королевским. Бог простит мне эту спешку. Сейчас я позову горничных, они помогут тебе одеться.
Прибывшие девушки предложили Анне ее выглаженные наряды, висевшие в шкафу. Она выбрала светлое шелковое платье. Её одели, собрали волосы в высокую прическу, прикрепили булавками диадему и фату.
Ей было страшно и тоскливо, хотелось замедлить ход времени, никуда не идти или же наоборот, бежать без оглядки отсюда за тридевять земель.
На часах пробило четыре. Анна в тоске смотрела на яркое голубое небо и море, теперь сине-зеленое, сверкающее на солнце. Роскошная комната казалась ей тюрьмой, в которой ей теперь предстоит провести остаток жизни. Она мысленно прощалась со свободой, с любовью, с жизнью.
- Джордж, неужели я никогда больше не увижу тебя... - шептала она, и слезы градом катились по щекам.
Лишь спустя сорок минут в дверь осторожно постучали. Прибыл посаженный отец, срочно вызванный Уиндемом брат священника, живущий неподалёку.
Он проводил Анну в экипаж. Церковь находилась почти за воротами парка Уайтхорна.
Под руку с пожилым джентльменом она пошла по дорожке ко входу в храм. Какая-то женщина вложила ей в руки букет белых лилий.
Вдруг девушке показалось, что знакомый женский голос издалека позвал её, ветер донес её имя: Анна! Она обернулась на звук: вдали, за деревьями мелькнул экипаж.
Конечно, ей почудилось, никто не мог звать её здесь.
Они вошли в храм. Внутри оказалось довольно много людей. Половина скамей была заполнена. Все встали при появлении невесты. В этом приходе всё и вся подчинялось его патрону - мистеру Уиндему. Жених со священником ждали её на возвышении перед аналоем. Анна шла мучительно медленно. Единственным её желанием было бежать из церкви со всех ног куда угодно - лишь бы не видеть больше никогда лицо этого человека, ожидавшего её у алтаря со сладкой улыбкой.
Жених смотрел на приближавшуюся невесту с восторгом и вожделением, она же была похожа на застывшую восковую куклу, с трудом заставляя себя переставлять ноги и двигаться вперед.