Милютин Сергей Витальевич : другие произведения.

Век Авалона

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  ВЕК АВАЛОНА
  
  Прошло без малого сто лет с тех пор, как Многоименный появился в Авалоне. Успели умереть дети и внуки тех, кто видел, как закованные в черные латы беспощадные воины Аттилы вторглись в страну.
  
  Многолюдные равнинные провинции, богатые вольные города, гордые горные княжества с суровыми серыми крепостицами - одно за другим пали под тяжкими мечами пришельцев. Чем меньше оставалось не покоренных, тем ожесточённей они сопротивлялись. Не столько храбрость, сколько отчаянье и страх заставляли авалонцев защищаться до последнего. Слава о нечеловеческой жестокости завоевателей летела быстрее их звероподобных скакунов.
  
  Страшные слухи доходили в еще свободные земли с завоеванных территорий. Про грабежи и насилие. Про обращение в бесчеловечное рабство целых селений. Про ужасные в изощренности казни. Рассказывали, что Аттила терзает людей прямо в своих покоях и орудия пыток развешаны по стенам тронного зала. Обедать хан предпочитает не под музыку и пение, а под вопли умирающих и приказывает сажать приговоренных на кол перед окнами дворца. А еще Аттила любит на глазах отцов семейств, подвешенных на дыбе, пытать раскаленным железом их жен и детей.
  
  И все это он делает не для того, чтобы вселить в сердца завоеванных страх, а просто, потому что ему это нравится. И ничто не спасет оказавшегося во власти жестокого тирана - ни униженная покорность, ни собачья преданность. Он не знает жалости, не имеет уважения к храбрости и чести, а слезы и мольбы только распаляют его страсть к убийству и мучительству.
  
  Когда люди перешептывались между собой, в который раз пытаясь понять, каким образом Многоименному так легко удалось захватить богатый и многолюдный край с тысячами сильных и смелых мужчин, они вспоминали еще одно жуткое и необъяснимое обстоятельство.
  
  Никто в Авалоне не помнил, что было до вторжения. Будто вся огромная страна - с малыми детьми, седыми стариками, юными девушками, мельницами, дорогами, трактирами, обработанными полями и лесами, полными дичи - появилась на свет с первыми звуками гудящего армейского рога на границе.
  
  ***
  
  Первыми Вестника увидели жители самой дальней долины - там, где седые горы упираются в блестящие звезды. Спустившись по склону, он вошел в селение - невысокий, с белыми волосами до плеч, одетый в балахон из мешковины и подпоясанный грубой веревкой. В руке Вестник держал посох из молодого дуба.
  
  На площади перед святилищем Многоименного путь чужаку преградили помощники деревенского старосты.
  
  - Откуда ты, незнакомец? - выйдя из-за широких спин, сказал староста, - Мы не знаем тебя.
  
  - Я пришел из-за гор, - просто ответил старик.
  
  - Зачем ты выдумываешь? - удивился староста, - Все знают, что за горами ничего нет.
  
  - Мир не ограничивается Авалоном, - задумчиво пробормотал незнакомец, - Впрочем, откуда вам это знать?
  
  - Что тебе здесь нужно? - недобро прищурившись, поинтересовался староста - гость ему все больше не нравился.
  
  Молодыми пронзительно зелеными глазами на морщинистом лице пришелец глянул на сбежавшихся настороженных селян и ответил:
  
  - Ищу дорогу к Черному Замку.
  
  В толпе раздались возгласы удивления.
  
  - Зачем тебе Черный Замок, старик? - встревожился староста.
  
  - Мне нужен Многоименный. Хочу с ним потолковать.
  
  Староста изумленно уставился на него:
  
  - С чего ты взял, несчастный, что король Ричард будет тебя слушать?
  
  Старик рассмеялся.
  
  - Об этом не беспокойся, добрый человек. Он меня уже слышит. Но мне нужно подойти к королю близко. Посмотреть в глаза. Взять за руку - и увести отсюда. Подзадержался он в Авалоне - пора и честь знать.
  
  Услышав эти слова, селяне остолбенели от ужаса. Десятки лет никто не решался даже подумать такое о Темном боге. Староста велел посадить сумасшедшего под замок. Что делать с безумцем дальше, он не знал.
  
  В то время сарай, который в деревне использовали как узилище, оказался на редкость многолюден. Там сидели пришлый карточный фокусник и вор Азам, пойманный с поличным, и угрюмый и не верящий никому великан - кузнец Рим, задолжавший Замку налог за прошлый год. Вестника посадили к ним третьим, и всю ночь он им что-то говорил, а они слушали, затаив дыхание.
  
  Под утро Рим голыми руками вышиб дверь тюрьмы, а Азам украл трех лошадей. Так Вестник обзавелся первыми сторонниками.
  
  В тот же день на другом конце страны в Черном Замке король Ричард вызвал к себе командующего войсками, начальника стражи и главного по тайным мыслям.
  
  - Сегодня границу страны пересек чужой. Задержите пришельца. Узнайте, кто он, что ему нужно здесь и сообщите мне, - сказал король.
  
  - Это один человек? - спросил Ричарда командующий.
  
  - Да, - мрачно ответил король, - но, сдается мне - опасный.
  
  Все трое сановников изумились этим словам, хоть и не подали вида - ничего подобного они не слышали. До сих пор не было в мире никого, кто вызвал хотя бы тень страха на лице Многоименного.
  
  - Прошу прощения, Великий король, - осторожно спросил главный по тайным мыслям, - Но можно ли хотя бы примерно узнать, как выглядит тот, кого надо найти?
  
  - Не важно, - сказал Ричард, - Он сам даст знать о себе.
  
  ***
  
  ...Кровавая война продолжалась без малого тридцать лет. Когда, наконец, пала последняя крепость, хан, теперь вдруг велевший именовать себя императором Калигулой, стал ездить по стране с отрядом гвардейцев и обозом, полным блудниц. В каждом городе, куда приезжал император, устраивался грандиозный разорительный праздник. Жителей принуждали пить вино, петь, плясать и веселиться, пока властитель не покинет городские стены. Во главе отряда вооруженных мужчин и пьяных полураздетых шлюх Калигула без приглашения и предупреждения врывался в понравившиеся дома, и заставлял хозяев - почтенных купцов или богатых магистратов - закатывать для него пир, во время которого "гости" глумились над домочадцами и прислугой, ломали мебель и забирали себе все, что понравится. Нередко пиры заканчивались большим пожаром, в котором сгорали целые кварталы.
  
  Но и те города и селения, которых визиты императора счастливо миновали, стенали под тяжким гнетом. Жестокие наместники бесчинствовали, подражая королю, не забывая драть с подвластных краев неподъемные налоги и беспощадно наказывая за малейшее проявление недовольства.
  
  Иногда жители подвластных Калигуле земель не выдерживали тягот имперского правления и восставали. Тогда Калигула сам во главе войска карателей огнем и мечом как бороной и плугом проходил по взбунтовавшейся провинции, вырезая всех подряд - не разбирая покорных и не покорных, женщин и мужчин, детей и взрослых.
  
  ***
  
  Через неделю у ворот города Арс появились девять человек. Восемь из них сидели на добротных походных лошадях и только крепкий простоволосый старик в грубом балахоне впереди всех ехал на сером ослике. Десятник стражников спросил его, кто они такие и что им нужно.
  
  - Я - Вестник, - сказал старик, - А это люди, которые согласились помочь мне добраться до Черного Замка. Мне сказали, что единственная дорога туда лежит через Ваш город.
  
  - Дурачок, - рассмеялся десятник, - Разве ты не знаешь, что жителям Авалона под страхом смерти запрещено без приказа короля даже приближаться к Замку?
  
  - Я - не житель Авалона, - улыбнулся старик, - На меня этот жестокий закон не распространяется.
  
  Озадаченные стражники сообщили о девятерых начальнику города по имени Гван. Последний уже получил сообщение о чужаке, пришедшем извне, и велел привести его к нему.
  
  Увидев босого нищего в запыленном мешке и седыми волосами вокруг лысины, Гван усомнился, что такой никчемный человек может представлять опасность.
  
  - Почему ты говоришь неосторожные слова, старик? Отвечай мне! - приказал он старику.
  
  - Потому что не меч разрушит зло этого мира, - безмятежно улыбаясь, ответил Вестник, - Когда я доберусь до Многоименного и скажу ему всего несколько слов, Черный Замок и весь ужас, выходящий из него, сгинут, будто их и не было.
  
  - Ты думаешь, что власть короля может закончиться? Но разве не говорят старые люди: "Кто знает страны, кроме Авалона? Кто знает повелителей, кроме Многоименного?" Ты не веришь в их мудрость? - начальник города разменял шестой десяток и сделался склонным к рассуждениям.
  
  Вестник хитро прищурился.
  
  - Если эти старцы мудры, почему же они говорят "страны" и "повелители", будто тех и других может быть больше одного?
  
  Начальник не нашелся, что сказать, и повелел посадить старика и его спутников в тюрьму, приставить хорошую охрану, а сам послал сообщение в Замок.
  
  Через три дня пришел ответ:
  
  "Немедленно казнить чужака, всех, кто был с ним и всех, кто услышал от него хоть слово".
  
  Гван задумался на полдня, а потом приказал привести Вестника к нему. Посмотрел на пришельца долгим взглядом, и сказал:
  
  - Скажи, Вестник, нужен ли тебе в твоем предприятии опытный командир?
  
  - Возрадуйтесь! - тем же вечером проповедовал Вестник на улицах города, - Скоро ваши скорби утешатся, голод оставит утробы, а беды забудутся, ибо зло покинет этот мир безвозвратно!
  
  В ту же минуту в Черном замке король, дремавший на троне, вдруг широко раскрыл глаза.
  
  - Почему он до сих пор жив? Я все еще чувствую его присутствие в Авалоне, - недовольно бросил он спешно вызванным сановникам, - Если через неделю здесь не будет его головы, шпили замка украсят ваши пустые тыквы.
  
  ***
  
  ...Прошли годы и Калигула переименовал себя в царя Ивана. Кажется, бессмысленное разрушение и мучительство ему слегка наскучили. Теперь он посвятил себя сладострастию. Перед въездом в селение, заранее предупреждая, он повелевал всем женщинам - замужним и незамужним - от четырнадцати до двадцати пяти лет надевать свои самые красивые наряды и выходить к главной улице, где он будет проезжать. Понравившихся Ивану его слуги тут же хватали и сажали в повозки, следующие за королем. Кем-то из понравившихся девушек он наслаждался, пока оставался в городе, а потом поруганных отпускал к опозоренным мужьям и отцам. Некоторых же Иван забирал с собой и отправлял в свой гарем в королевском дворце.
  
  Не удовлетворившись этим, в каждом городе Иван велел завести королевский лупанарий, где к приезду царя его самого и королевскую свиты ожидали искуснейшие жрицы любви.
  
  Казалось бы, к тому времени по сроку пребывания в Авалоне правитель должен был стать глубоким стариком, потерявшим интерес к плотским утехам. Но за семьдесят с лишним лет пребывания в Авалоне правитель совершенно не постарел, однако несколько раз поменял рост, цвет волос и глаз. Долголетие и постоянное обновление царя вселяло в подданных отчаянье, так как надежды на окончание его правления по естественным причинам таяли с каждым годом.
  
  Правителя неоднократно пытались убить, но ни разу не сумели причинить даже малейший вред. Последнюю попытку предпринял низкорослый, но пылкий жених девушки, безвозвратно исчезнувшей в недрах необъятного гарема Многоименного. Царь только посмеялся над смельчаком, голыми руками сломал его меч и в качестве наказания насильно женил на горбунье из бродячего цирка и определил в придворные шуты.
  
  Больше охотников не нашлось.
  
  ***
  
  По широкой дороге, ведущей к столице, неспешно плелся ослик. На ослике сидел зеленоглазый старец с дубовым посохом в руке, длинными снежно-седыми волосами и молодой улыбкой на обветренном лице. Впереди, позади и по сторонам от Вестника ехали всадники - его самые ранние и верные спутники, с вором Азамом и кузнецом Римом во главе. За ними походным строем двигался отряд бывшего начальника города Гвана. А уже за Гваном и его людьми шла все увеличивающаяся разношерстная толпа - мирные крестьяне, вспыльчивые горные охотники, ремесленники в фартуках и нищие в лохмотьях. Известие о безоружном старике, бесстрашно несущем в Черный замок грозные слова, которые сокрушат власть Темного бога, распространялась по Авалону как лесной пожар.
  
  Внезапно разведчики, посланные Гваном, спешно вернулись, чтобы сообщить о приближении со стороны столицы войска размером с полк. Скоро темная туча, ощетиненная пиками, появилась из-за холма, поселив в сердца маловеров холодный страх. Процессия остановилась.
  
  От войска отделились три всадника с белым флагом.
  
  - Кто ты, и о чем хочешь говорить со мной? - спросил Вестник морщинистого воина с гордой осанкой и властным взглядом военачальника.
  
  - Я - генерал Кром, по прозвищу - Бич непокорных, - ответил воин, - Король Ричард послал меня тебе навстречу и велел без головы Вестника не возвращаться. Я решил - не возвращаться.
  
  - Отчего же, генерал? - дружелюбно спросил Вестник, - Ты можешь выполнить приказ короля, если присоединишься к нам и поможешь доставить в Черный Замок мою голову вместе со всем остальным. Тут наши с королем желания полностью совпадают.
  
  - Так я и сделаю, господин, - почтительно поклонился генерал.
  
  Вор Азам наклонился к уху генерала и громким шепотом, чтобы все слышали, поинтересовался:
  
  - Зачем тебе присоединяться к нам, славный каратель? Откройся мне, я никому не скажу.
  
  Генерал улыбнулся.
  
  - Я видел, как гонец сообщил об отложении города Арс, и как Многоименный швырнул в него подсвечник и рассек щеку, - Кром покачал головой, - Придворные ужаснулись его гневу, но я-то стар и помню прежние времена. В годы моей юности король изжарил бы принесшего злую весть на медленном огне. В пору моей зрелости - избил бы до полусмерти. А теперь просто прогнал с глаз долой. Многие думают, что Многоименный вечен и неизменен, но это не так. Темный бог слабеет. А теперь я впервые увидел его по-настоящему напуганным. А поскольку бояться пристало только того, кто сильнее, я выбираю сторону сильнейшего.
  
  - Логично, - согласился Азам.
  
  - У Крома страшная слава усмирителя возмутившихся областей, - обратился к Вестнику кузнец Рим, - Руки генерала по локоть в крови крестьян. Как можно принимать помощь от такого чудовища?
  
  Вестник погладил гиганта по голове как дитя.
  
  - Ты так и не понял, Рим. Я иду в Черный замок не свергать жестокого правителя, а сокрушить само Зло. После этого будет неважно, кто и что творил раньше.
  
  - Дети мои!- вечером того же дня вещал с вершины холма Вестник, окруженный тысячами людей, - Вы думаете, страдание - болезнь этого мира. Я же говорю вам: страдание это сам мир Многоименного! Не будет Черного Замка, исчезнет колдун, и его больной жестокий морок прекратится. А с ним все ваши горести и невзгоды. Все, чего вы страшитесь, что гнетет вас, саднит, как незаживающая рана - растворится без следа, как туман ясным днем. И все, что для этого надо сделать - только помочь Вестнику прийти к королю. Ибо не меч разрушит окаменевшее зло, но одно лишь слово Вестника!
  
  ***
  
  ...Однажды в истории правления Многоименного закончился и период сладострастия. Как-то утром Иван прогнал из постели трех услаждавших его всю ночь девиц, призвал в тронный зал придворных и объявил себя главным и единственным богом страны по имени Август. Живой бог Авалона велел устраивать капища во имя свое и приносить себе жертвы.
  
  Август заложил новую столицу с широкими проспектами и роскошными дворцами для короля и вельмож, фонтанами, форумами и банями, и приказал называть ее Тронхевен - Небесный престол. На самой большой площади в центре города он построил грандиозный главный храм нового культа, где непрерывно шел молебен в честь бога Августа, не прекращающийся ни днем, ни ночью.
  
  Там же, в Тронхевене, Август учредил университет, а в нем - богословский факультет, где ученые теологи разрабатывали догматы учения и порядок богослужений, а также обучали многочисленных жрецов.
  
  В каждом селении Август повелел открыть школу, где каждый день учебы начинался с общей молитвы - в его честь.
  
  ***
  
  Город за городом открывали ворота перед армией повстанцев. Лишь изредка ей оказывали сопротивление, которое быстро и умело подавлялось.
  
  Армия состояла уже из десяти полков. Командовал ею генерал Кром под пристальным наблюдением комиссаров из первых спутников Вестника. В повстанческом войске царила жесткая дисциплина и порядок, успешно функционировали инженерная и интендантская часть.
  
  Сам Вестник не вмешивался в командование. Он, всего лишь, изредка читал проповеди повстанцам и местным жителям, и служил живым символом восстания. Но этого "всего лишь" оказалось достаточно, чтобы новое возмущение против власти Многоименного достигло больших результатов, нежели все до него, охватив уже половину Авалона.
  
  Дрожа, сановники сообщали королю о новых городах, поднявших флаг мятежа в разных концах страны.
  
  - Это все неважно, - брезгливо отмахивался Ричард, - Достаточно покончить с одним едущим на осле и все остальные - конные и пешие - приползут к моему трону, стирая коленях.
  
  В это время вор Азам подъехал к Вестнику.
  
  - Прибыли посланцы трех южных городов, Вестник. Они говорят: "Мы поняли: Многоименный - не Бог, а человек, как мы, его власть не всесильна, а царствование не вечно". Просят прислать им помощь, а Кром сомневается.
  
  - Они неправильно поняли, - тихо засмеялся Вестник, - Король - не такой человек, как они. И помогать им не надо. Города неважны. Важен Черный Замок - там все решится.
  
  - Сейчас Вы - как блуждающие в тумане. Я же пришел вывести Вас под яркий свет. Сейчас вы - как жемчужная нить, рассыпанная в грязи, - проповедовал Вестник толпам по пути, - Я же пришел соединить Вас с Вашим богом!
  
  Ричард хохотал, читая донесения о речах Вестника.
  
  - Он хочет соединить их со мной! Я - единственный Бог Авалона!
  
  Воины короля втащили в тронную залу огромного окровавленного человека, опутанного цепями.
  
  - Кто этот большой кусок истерзанной плоти? - спросил король.
  
  - Человек из ближнего круга того, кто называет себя Вестником - беглый преступник, бывший кузнец Рим, - ответили ему.
  
  - Разве ты не знаешь, кудесник по железу, - со спокойным любопытством обратился Ричард к Риму, - что я - Бог этого мира? Как ты можешь надеяться, что меня победит немощный сумасшедший старик?
  
  - Дело не в силе старика, а в том, что он говорит. Ты не можешь победить саму правду, - гордо сказал кузнец.
  
  - Правду? - лицо короля потемнело от гнева, - Да в Авалоне от начала времен не было лжеца большего, чем твой Вестник. Пора заканчивать эту комедию. И ты, кузнец, мне в этом поможешь.
  
  ...Место Рима в строю ближайших спутников Вестника на марше занял бывший придворный певец Мур, поющий под лютню на ходу гимны Правде и Свободе.
  
  ***
  
  ...Как-то раз под вечер Многоименный, скривившись, прервал длинное обращение к нему сановника, прославляющее живого бога Авалона, и велел звать себя просто - король Ричард.
  
  В этот день все присутствовавшие в тронном зале заметили, что выглядит король очень странно - одно плечо выше другого, спина изогнута, будто на ней вырос горб, нижняя челюсть выдалась вперед и в сторону и левая рука висит как неживая. Утром король уехал в Черный замок недалеко от Тронхевена и затворился там с охраной и малой свитой.
  
  Знатные люди королевства и простой народ затаили дыхание. Все поняли, что начался следующий период правления. Но чем он ознаменуется и какие новые напасти принесет на их головы, люди могли только предполагать.
  
  Как раз тогда на дальней окраине Авалона появился Вестник.
  
  ***
  
  Битва, длившаяся день и ночь, закончилась полным поражением королевской армии. Ее остатки перешли на сторону восставших. Самых упорных офицеров перебили. Впрочем, их оказалось немного. Дорога на столицу была открыта.
  
  Победители шумно и весело праздновали победу, когда в последних сумерках к посту охраны повстанцев подошел огромный человек в грязных лохмотьях и с ожогами на лице и руках.
  
  - Рад видеть тебя живым, Рим! - воскликнул командир поста, - Как тебе удалось вырваться из лап колдуна? - сказал
  
  - Он сам отпустил меня, - ответил кузнец, - У меня срочное секретное сообщение для Вестника.
  
  - Так что просил передать король Ричард? - спросил Вестник у Рима, когда они остались одни.
  
  - Твою смерть, - сказал Рим, и одной рукой оторвал от пола тяжелый дубовый стул, - Можешь звать на помощь, все равно не успеют.
  
  - Как ты собираешься уйти? - спокойно полюбопытствовал Вестник, - Вокруг тысячи моих сторонников.
  
  Кузнец пожал плечами.
  
  - Никак. Король снимет с дыбы моих братьев, выпустит из темницы их жен и детей, а деньги отдаст семье.
  
  - Ах вот оно что, - Вестник покачал головой, - Любопытно, все же, кратно ли число монет, обещанных тебе, тридцати? Хотя о чем я, ты же не умеешь считать...
  
  - Мне надо объясниться, чтобы ты не думал, будто мной руководят страх или алчность, - между тем, продолжил Рим, - Первые тридцать лет я прожил, ни разу не задумавшись. Но твоя проповедь пробудила мой разум. Я стал размышлять, и вот к чему я пришел. В твоих словах таится великий обман. Не может один человек, пусть даже король и великий колдун быть виновником всего мирового зла. Когда Черный замок падет, исчезнет только порядок, созданный Многоименным, а мир останется прежним. И люди в нем останутся теми же - жадными, трусливыми, завистливыми, злопамятными и жестокими. Авалон охватит хаос, который будет еще хуже правления короля. Кто-то должен тебя остановить.
  
  Вестник печально улыбнулся.
  
  - Ты ошибаешься, мой друг. Я вовсе не обманываю вас. Только утаиваю часть правды. Впрочем, не буду отговаривать тебя. Происходящее здесь сейчас - часть моего плана. Делай, что должен.
  
  Мгновение спустя мозги Вестника забрызгали стены.
  
  ...К утру горстка самых верных, тех, кто был с Вестником с самого начала, сожгла мертвого учителя и живого предателя на одном погребальном костре.
  
  Остальные войска разбрелись, кто куда.
  
  - Это неправильно, - пробормотал генерал Кром, - Он должен был умереть много позже - после победы. Тогда новым королем стал бы я.
  
  - Ты мог сохранить хотя бы часть армии, - упрекнул Крома вор Азам.
  
  - И стать вождем обычного восстания, каких было много? - Кром иронично приподнял бровь, - я предпочту путь на виселицу чуть длиннее - стезю главаря бандитской шайки. Но для этого армия не нужна.
  
  - А чем ты теперь займешься, соратник? - спросил бывший начальник города бывшего вора, - Вернешься к старому ремеслу?
  
  Азам покачал головой.
  
  - Увы, прежнее искусство требует постоянной тренировки. Мои руки потеряли ловкость, а глаза - зоркость. Боюсь, придется мне уйти в горы и продолжить святую войну за свободу. Ни на что другое я больше не способен. А ты, начальник, куда подашься? Ходят слухи, король собирается объявить прощение покаявшимся?
  
  - Что мне с той амнистии, - ответил Гван, - На прежний пост меня все равно не назначат. Так что, если не возражаешь, пойду с тобой - воевать за лучший мир.
  
  - Годится, - кивнул Азам.
  
  - Так просто? - с задумчивым удивлением проронил король Ричард в Черном замке, - А сколько было шума.
  
  В паре городов в бывшем глубоком тылу восстания повстанческие отряды по храбрости или глупости пытались сопротивляться. В одном жители сами открыли ворота королевским войскам. Другой взяли штурмом и спалили дотла.
  
  Скоро суровый гвардейский командир принес к трону Ричарда мешок.
  
  - Что там? - полюбопытствовал король.
  
  - Голова предателя Крома, - коротко ответил гвардеец.
  
  - Тоже мне подарок, - король брезгливо пихнул мешок носком красного сапога, - Нет, чтобы привести красавицу или спеть хорошую песню как вот он.
  
  Рядом с троном придворный певец Мур старательно услаждал слух короля гимнами Порядку и Монаршьей Мудрости.
  
  - Хватит казней, - объявил король с улыбкой, - Прощаю всех. Пусть все будут счастливы и празднуют победу.
  
  ***
  
  В разгар пира на утренней заре король внезапно покачнулся, побелел как полотно, и выронил кубок из рук.
  
  Вечером к нему прибыл гонец с донесением, что в городе Урм объявился самозванец, выдающий себя за убитого и сожженного Вестника, и к нему стекаются недобитые отряды повстанцев из лесов и с гор.
  
  - Как далеко этот Урм? - спросил король.
  
  - Два дневных перехода от столицы, - услужливо подсказал придворный географ.
  
  - Так близко, - прошептал Ричард, поднялся во весь рост и повелительно поднял руку.
  
  - Повелеваю! - крикнул он громким голосом.
  
  Вдруг опустился обратно на трон и в глубокой задумчивости подпер голову рукой.
  
  ...Неделю спустя в тронном зале Черного Замка король Ричард безуспешно призывал разбегающихся царедворцев.
  
  - Где губернатор Столичной провинции? Куда делся главный казначей? - кричал он в гневе.
  
  Молчание ответило ему. Король хлопнул тяжелой рукой по пустому столу, так что столешница жалобно всхлипнула.
  
  - Где хотя бы распорядитель церемоний, бездна его возьми? Неужели и он подался к восставшим? - Ричард расхохотался, - Ему-то что там делать?
  
  Многоименный оборвал смех и обвел тяжелым взглядом сидящих вдоль стен вельмож и прочих придворных и сановников, прячущих глаза.
  
  - Я знаю, многие из вас - если уже не большинство - тоже подумывают бежать к Вестнику, - сказал он с печальной усталостью, - Вы рассчитываете, как бы успеть оторвать свои имена от моего. Списать на меня свои отвратительные преступления. Надеетесь пристроиться при новой власти, найти компромисс, заключить с ней соглашение.
  
  Король печально улыбнулся.
  
  - Глупцы! Вестник называет меня абсолютным злом. Пусть так. Но даже зло - тоже жизнь. А то, что сейчас идет сюда с юга - сама гибель, небытие, обращение в пустоту. А с пустотой договориться нельзя. Вы существуете-то до сих пор только потому, что я еще здесь.
  
  ***
  
  - Не заботьтесь о завтрашнем дне! - проповедовал Вестник толпам народа, пришедшим увидеть Воскресшего, - После падения Черного Замка вам не придется ни пахать, ни сеять, ни прясть. Все заботы о будущем останутся в страшном сне Многоименного.
  
  ***
  
  Когда спустя несколько дней повстанческая армия подошла к Черному Замку, ее никто не встретил. Азам и Гван, едущие в авангарде, не увидели ни преграждающих путь солдат, ни парламентеров с белым флагом.
  
  - Что еще задумал Темный бог? - поинтересовался бывший вор у Гвана.
  
  Бывший начальник города пожал плечами:
  
  - Думаю, уже ничего. Оглянись, вся его армия - за нашей спиной. Целые полки в полном составе под собственными знаменами во главе с привычными командирами. Половина министров и советников Многоименного сейчас едут рядом с Вестником. Не удивлюсь, если Ричард там совсем один.
  
  - Так что же, мы - победили? - безо всякой уверенности в голосе спросил Азам, - Как-то слишком просто.
  
  Гван еще раз улыбнулся и пожал плечами.
  
  Внезапно сзади раздался шум и возгласы. Боевые порядки расступились. Из глубины войска вперед выехал на ослике Вестник. За ним на коне, стараясь не отстать и не вырваться вперед, гнался растерянный губернатор Западной провинции. Он наклонялся с коня, протягивал руку к Вестнику, будто пытаясь ухватить за плечо, и приговаривал:
  
  - Постойте, ну так же нельзя!.. Это опасно! Надо разведку выслать.
  
  Вестник обернулся и с такой жалостью посмотрел на генерала, что тот дернул за поводья, резко останавливая коня.
  
  - Не надо никого высылать. Спасибо, генерал. Дальше - я сам.
  
  В одиночестве Вестник поднялся на ослике до раскрытых ворот Черного Замка. Спешился, и постукивая посохом по каменному полу, зашел внутрь. Постепенно гранит под голыми ногами сменился мрамором, высокие коридоры - королевскими покоями.
  
  Везде виднелись следы поспешного бегства. На полу валялись брошенные алебарды гвардейцев, разорванные знамена и затоптанные гобелены. В какой-то момент Вестник заметил промелькнувшую между колонн бегущую фигуру в полупрозрачной одежде с соблазнительными очертаниями и услышал заливистый женский смех. В углу одного из залов на полу сидел пьяный шут, тренькающий на лютне красивую мелодию. В другом углу валялся человек в красном балахоне палача с перерезанным горлом. Под потолком пролетела странная птица с переливающимся всеми красками хвостом. Между ног испуганно юркнул маленький зверек с перепончатыми крылышками и мордой мартышки.
  
  Между тем, солнечный свет, пробивающийся через витражные окна, покраснел и угас. Не торопясь, Вестник прошел еще пару пустых залов. Никто его не встречал и не останавливал. Он остановился в нерешительности, пока не заметил еле видные подрагивающие блики впереди. За открытой дверью в небольшой комнатке горела тусклая масляная лампа.
  
  Многоименный стоял спиной к нему, глядя в окно, скрестив руки на груди. Вестник увидел мощную спину, затянутую в черную кожу, и длинные блестящие антрацитовые волосы, спадающие на плечи.
  
  - Вы, все-таки, дошли, - задумчиво проговорил Ричард, обернувшись.
  
  ***
  
  - Вы оказались чрезвычайно настойчивы. Чего же Вы от меня хотите, Вестник?
  
  - Прежде всего, Джон Корн, - спокойно сказал Вестник, произнеся имя и фамилию с особым ударением, - я хочу, чтобы Вы вспомнили, кто Вы и где на самом деле находитесь. Ваше тело лежит в глубокой коме в отдельной палате психиатрической больницы тюремного типа в Даблвуде, штат Мэриленд, куда Вы помещены по решению суда...
  
  Ричард поднял руку, останавливая его, и, кивая, продолжил за Вестником.
  
  - ... помещен по решению суда за убийство, совершенное в состоянии неконтролируемого приступа ярости. Я помню, трудно забыть. А также в связи с регулярными вспышками агрессии, несколько раз приводившими к телесным повреждениям разной степени тяжести. Испытываю навязчивую склонность к садизму, унижению жертв и причинению им боли. Помещен в больницу до излечения, хотя мой лечащий врач, - последние слова Темный бог Авалона выделил, - сомневается в его возможности.
  
  Многоименный повернул к Вестнику мужественное красивое лицо.
  
  - Все верно, доктор Харт? Так Вы, все-таки, применили методику глубокого включения? Вроде бы, раньше, Вы к ней весьма скептически относились. Хотя, конечно - с нашего последнего разговора много времени прошло.
  
  Вестник пожал плечами.
  
  - Вы все вспомнили, Джон? Очень хорошо.
  
  Король Ричард покачал головой.
  
  - Я всегда это помнил. Ну, почти всегда. Я довольно быстро понял, куда попал. Вы не представляете, что значит для человека в моем положении - всю жизнь вынужденного скрывать и сдерживать свою истинную натуру, оказаться там, где можно всё! В Авалоне я мог реализовать любую самую отвратительную и изощренную фантазию, не боясь ни наказания, ни того, что я причиню вред настоящему живому человеку.
  
  - Но теперь Ваш кошмарный сон подошел к концу, - сурово проговорил Вестник, - Пора в реальный мир. Вы помните - Вас там ждут.
  
  Ричард сделал предупреждающий жест рукой в перчатке.
  
  - Подождите, док! - Ричард печально улыбнулся, - Когда я очнусь - все это исчезнет? Все эти прекрасные города, эти люди с их жизнями, судьбами, мечтами?
  
  Вестник пожал плечами.
  
  - Вы отлично знаете, что всего этого и нет на самом деле.
  
  - Но это есть в моем сознании. Я не думаю, что это просто моя фантазия. Раньше мне так казалось - теперь уже нет. Эти люди думают моими мозгами. Так в чем разница? Они реально любят, радуются, страдают. Все на самом деле.
  
  Вестник рассмеялся.
  
  - Не могу поверить, Джон! Вы хотите меня убедить, что стали испытывать жалость к людям?
  
  - Не знаю, поймете ли Вы, док, - подбирая слова, медленно начал Ричард, - Там - в моей прошлой жизни до Авалона, я был страшно, абсолютно одинок. Мне приходилось скрывать свою истинную сущность. Родители не любили меня, я стал для них предметом вечного ужаса и позора, свидетельством их непоправимого жизненного поражения. Они разлучили меня с единственным существом, относившимся ко мне хоть с каким-то участием - моей сестрой Мэри.
  
  Вестник кивнул.
  
  - Мисс Корн регулярно звонит в лечебницу, спрашивает о Вашем состоянии. Она любит Вас, несмотря ни на что. И ждет Вашего пробуждения.
  
  - У меня не было и не могло быть друзей, - жарко продолжал Ричард, - Я не завел семью, я знал, что у меня ее никогда не будет. Мне не за что было любить кого бы то ни было. Я ни за кого не отвечал, ни о ком не заботился.
  
  Он замолчал.
  
  - Когда я завоевывал Авалон, мне просто доставляла удовольствие возможность убивать и отправлять на смерть, причинять боль, заставлять людей испытывать муки, наслаждаться безраздельной властью над ними. Так продолжалось долго - десятилетия. Но постепенно...
  
  Ричард опять повернулся к окну - и протянул руку вперед.
  
  - Посмотрите, Харт - что Вы там видите?
  
  Вестник подошел к окну.
  
  - Я вижу воображаемый сад перед воображаемым королевским дворцом - мультяшный Версаль. В нем - тысячи Ваших фантомов, вышедших из повиновения. Они ненавидят Темного бога и пришли увидеть его мучения и смерть. Этот мир больше не Ваш. Я уже отнял его у Вас. Все кончено, Джон. Пора домой.
  
  Ричард отрицательно покрутил головой.
  
  - Вы не видите, не понимаете. Там - мой народ, которым я правил почти столетие. Сначала я был для него палачом и мучителем. Но потом среди безликой толпы для меня начали появляться живые лица. Поймите, здесь ко мне стали относиться по-человечески. Пусть это отношение объяснялось страхом, корыстью, желанием приспособиться, выжить или нажиться. Но когда тебя долго воспринимают как короля, ты и сам начинаешь думать как король.
  
  Многоименный покачал головой.
  
  - Знаете, Харт, когда-то многих из них я сочинил подлыми жестокими мерзавцами - мне нужны были помощники в моих бесчинствах. Но гораздо больше я придумал честными, добрыми, сострадательными и испытывающими боль от зрелищ несправедливости и несчастий ближних.
  
  Лицо Ричарда скривилось от печальной болезненной улыбки.
  
  - Иначе не интересно было бы их мучить и терзать. Но моя фантазия сыграла со мной злую шутку. Я создал их заслуживающими любви, и, заигравшись, не заметил, как полюбил сам.
  
  Ричард схватил Вестника за обе руки.
  
  - И я захотел помочь своим людям. Моей целью стало улучшение их тяжелой жизни. К сожалению, я уже не мог пересочинить этот мир в царство благоденствия. Он пророс сквозь этих людей миллионом связей и воспоминаний. Пересоздать его, пусть и намного лучше прежнего - значило уничтожить их.
  
  Но я начал строить дороги и плотины, очищать торговые пути от разбойников, смирять алчность чиновников и жестокость законов. Их ненависть ко мне - воспоминание о моих прошлых злодействах. Когда-нибудь они поймут и простят меня. Но для этого нужно время, чтобы хоть что-то исправить, искупить...
  
  Вестник сокрушенно покачал головой.
  
  - Ах, Джон, Джон.... Мне искренне жаль Вас разочаровывать. Но этот мир не настоящий. Я вижу, что Вы уже признали это. Сейчас я хлопну в ладоши и Вы проснетесь.
  
  - Еще секунду, док!
  
  Ричард взял в руки арбалет.
  
  - Смотрите, какая красивая штука. Начальная скорость болта - 70 метров в секунду. Пробивает железный доспех на пятидесяти метрах. При выстреле в упор разносит голову вдребезги.
  
  - Не старайтесь, Джон, - Вестник вяло махнул рукой, - Вы, ведь, уже поняли, что со мной Вам этими средствами не справиться. Я же не фантом - как и Вы.
  
  Ричард мотнул головой из стороны в сторону.
  
  - Нет, док, Вы не поняли. Вы мне доказали, что я не могу помешать Вам прийти ко мне, но почему бы мне не попробовать уйти от Вас? Я не уверен в результате, но вдруг получится?
  
  Многоименный король ткнул арбалетом себе под нижнюю челюсть и нажал рычаг.
  
  ***
  
  - Доктор Харт!
  
  Главный врач специального учреждения в Даблвуде оторвался от планшета. В открытое окно кабинета бил яркий дневной свет. Рядом с планшетом качалась тень стоящих на подоконнике цветов, просвечиваемых насквозь, от чего сине-зеленые ажурные пятна на столе сияли как бы сами по себе. В кабинет вошла сестра Квин.
  
  - Доктор, пациент Корн начал проявлять активность!
  
  - Какую? - оживился доктор.
  
  - Подрагивание век и кончиков пальцев.
  
  - Интересно! Пойдемте к нему.
  
  Харт и сестра Квин быстрым шагом прошли в палату Корна.
  
  Некрасивый молодой человек с редкой бородой, скрывающей капризный изгиб тонких лягушачьих губ, серо-зеленой кожей и редкими черными волосками на мертвенно бледных ногах и руках неподвижно покоился на ложе для коматозников.
  
  Доктор глянул на Корна, на приборы, потом - на сестру Квин. Пожал плечами.
  
  - Я не вижу никаких изменений.
  
  Сестра растерянно развела руками.
  
  - Но я сама видела. И вот эти стрелки двигались...
  
  Харт кивнул.
  
  - Хорошо. Я посмотрю записи приборов. Но, боюсь, это было что-то чисто рефлекторное. Очень тяжелый случай. Но Вы продолжайте следить. Благодарю Вас за наблюдательность.
  
  ***
  
  Вестник удивленно смотрел на мертвое тело. Глянул в зеркало. Схватил себя рукой за лицо. Сел в кресло. Задумался.
  
  В зал вошел предводитель одного из повстанческих отрядов. Вестник попытался вспомнить его имя, но понял, что и не знал никогда.
  
  - Тиран мертв? -тихо спросил командир.
  
  - Да, - Вестник кивнул, - И вот мой первый приказ - виселицы снести, пленных отпустить по домам.
  
  - Но Черное войско...
  
  - Разоружить и распустить. Командиров выслать в дальние провинции.
  
  Вестник опустил голову на руки.
  
  - Главное - теперь все будет иначе.
  
  ***
  
  - Доктор, пришла мисс Корн.
  
  Доктор Харт встал, встречая гостью. В кабинет вошла бледная худая девушка лет двадцати пяти. Глубоко и близко посаженные глаза, безжизненные волосы и тонкие бескровные губы не давали Харту возможности назвать ее красивой. Но в печальном облике сестры пациента Корна проглядывало что-то донельзя трогательное. Этому болезненному обаянию сложно было противостоять.
  
  - Добрый день, мисс Корн, - собрав мужество в кулак, твердо сказал Харт, - Вы приехали. Значит, Вы получили мое письмо. Что Вы решили?
  
  - Доктор Харт, - голос сестры Джона Корна дрожал, - Я помню, что Вы не боитесь применять прогрессивные методики для лечения больных...
  
  - Мэри... - упавшим голосом начал доктор, - Если Вы о том, как Джон впал в кому...
  
  - Подождите, доктор, дайте мне договорить! - прервала его девушка, - Вы знаете, что я не виню Вас, так как произошедшее вызвано единственно намерением вылечить Джона любым возможным способом. И я всегда поддерживала это Ваше стремление. Я принимала решения и если уж кто-то виноват, то только я. Но... неужели больше ничего нельзя сделать?
  
  Доктор с изумлением посмотрел на мисс Корн.
  
  - Джон мне говорил в моменты просветления, что есть новая технология - глубокого включения, - тщательно подбирая слова, проговорила сестра Джона Корна, - Я догадываюсь, что она, наверно, еще не до конца отработана, но, может быть, если другого выхода нет...
  
  Харт отвернулся к окну. Протянул в сторону девушки руку в останавливающем жесте.
  
  - Увы, Мэри, Вы ошибаетесь. Я не знаю, хотел ли Джон Вас утешить, или это одна из фантазий, которые он из-за своей болезни не может отличить от реальности. Но такой методики нет и никогда не было. Современная медицина ни на что подобное не способна.
  
  Харт помолчал.
  
  - Поймите, Мэри. Это же не просто беспамятство. Он сейчас в каком-то своем мире.
  
  Наконец, он нашел в себе силы повернуться к девушке и посмотреть ей в глаза.
  
  - Вы можете представить - зная о своем брате, о его недуге больше, чем кто-либо - какой это чудовищный мир?
  
  Мэри опустила голову, с ее ресницы капнула слеза.
  
  - Ну что же, доктор. Если так, я согласна.
  
  - Сестра Квин! - громко сказал Харт, - Принесите документы из папки пациента Корна. И... подготовьте аппаратуру к отключению.
  
  ***
  
  Вестник вышел на балкон. Оглядел толпу под балконом, внимающую ему со страхом и надеждой. Джон Корн еле заметно вздохнул и воздел руки к ярко-желтому ласковому солнцу, нарисованному его воображением на выдуманном им пронзительно голубом небе.
  
  - Дети мои! Эра зла и страданий окончена. Теперь все будет по-другому.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"