Милешкин Андрей, Яворская Елена : другие произведения.

Отыгрыш. Глава 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Как и у большинства (эпитет "молчаливого" весьма уместен, потому как большинство это не мельтешит на экране, не публикует одиозных мемуаров, не эстетствует, не эпатирует, не судит, не рядит, а если и подличает, то, как правило, втихаря), у Александра Васильевича был ограниченный набор социальных ролей. Сын, внук, командир, подчиненный - это все в прошлом. Пассажир маршрутки, покупатель в магазине, сосед склочной бабульки, меланхоличного дедульки и еще двух с половиной-трех сотен душ, проживающих в ординарной хрущобе... При всем богатстве фантазии наберется не больше дюжины заурядных ролей. То ли дело стратежки! Впрочем, со вздохом признавал Годунов, это в пятнадцать лет лестно ощущать себя гением и рулевым. А когда тебе втрое больше, твоя судьба, если не моргая смотреть правде в глаза, под стать хрущобе - типовая, бесперспективная и неремонтопригодная, то геймерские амбиции, мягко говоря, неадекват. И вообще, даже в период подростковой социализации Александр Васильевич не примерял на себя роль колыхателя земли. Сотрясателя воздуха - это еще куда ни шло, на такое всякий способен. Особенно если рюмка была не последняя.
  Тем не менее, к стратежкам он пристрастился... а началось-то с невинных тетрисов и пасьянсов! Точнее, началось с того, что ему опротивела, обрыдла и осточертела продукция самого важного из искусств. Прежние герои казались архаичными, как ламповые телевизоры, новые сплошь и рядом оскорбляли его эстетическое чувство - а оно у Годунова было, хотя он, не признающий дамского слова "эстетика" обычно говорил "чистоплотность". А так как поиск себя, еще более мучительный, нежели в юности, изрядно затянулся, и не было рядом ни материально озабоченной жены, ни друзей-доброхотов, то геймерство стало выходом... пока что только из тоскливой погруженности в себя.
  Теперь предстояло выйти из изоляции, по сравнению с которой автономное плавание, наверное, могло считаться праздничным собранием в аристократическом клубе. Заодно - примерить новую социальную роль. Вот уж не думал капитан третьего ранга в отставке Годунов, что однажды станет школьным военруком. Воистину: знал бы, где падать... Эйфории от обретенного дела он не испытывал. А кто сказал, что при отсутствии эйфории нельзя вкладывать в работу душу? Или хотя бы добросовестно выполнять обязанности? В перечне самых необходимых человеческих качеств добросовестность заняла бы у Годунова первое место. Увлеченность (не путать с идиотской эйфорией!) - второе. Отсутствие эйфории позволяло сохранять душевное спокойствие и ясность мыслей в условиях перманентных бабских склок, осложненных диспропорцией между образовательным уровнем склочниц и их же уровнем жизни. Наличие увлеченности провоцировало Александра Васильевича на поступки, коих должностные обязанности от него не требовали. Выпотрошив свои шкафы и чемоданы, Годунов смог обмундировать троих ребят. Так было положено начало клубу "Резерв ВМФ", участников которого тут же за глаза стали именовать "Санькиными юнгами". Далее в совете ветеранов Вооруженных Сил удалось заполучить адреса моряков-отставников. Ежедневно в течение трех недель Александр Васильевич, одевшись по форме и взяв на буксир первых своих юнг, отправлялся в гости. Расчет оказался верным - незваным гостям не только радовались, но и одаривали их обмундированием, кто чем мог. Буквально от сердца отрывали, но ни один не отказал.
  Двадцать один юнга - двадцать один полный комплект. Это внешняя сторона, позволявшая директрисе наглядно демонстрировать всяким-разным комиссиям успехи военно-патриотического воспитания (что, впрочем, не мешало ей вяло отмахиваться от просьб военрука выделить хотя бы постоянный кабинет для занятий клуба).
  Куда более важный результат - строю юнг под Андреевским флагом вдруг начали отдавать честь встречные военнослужащие. Символично? Да.
  Были и другие символы. Не воодушевляющие. Прямо сказать, некрасивые.
  Присмотрел Александр Васильевич парусно-моторную яхту, тихо ржавеющую на причале у лодочной станции. В отличие от речных трамвайчиков и прочих увеселительных лоханок, эта красавица до коммерческих манипуляций унижена не была. Она просто погибала, как всеми брошенная аристократка в эмиграции. Начал Годунов наводить справки - и выяснил, что находится она на балансе "у области", проще говоря, была кем-то когда-то подарена отцам и кормильцам, а они попросту не придумали, куда ее пристроить, наверняка дело было в разгар избирательной компании, а потом и вовсе забыли. Сюжетец для Салтыкова-Щедрина. Со своей обычной обстоятельностью и настойчивостью принялся Годунов обивать мраморные пороги. Заполучил хандру и радикулит, а итог... итог подвел очередной зав чем-то там, рубанувший в сердцах: "Да пускай себе догнивает!"
  Разумеется, юнгам категорический отказ был преподнесен в менее... гм... категоричной форме. Но случилось так (простое совпадение? или совпадение, именуемое судьбой?), что с этого момента в клубе тоже завелась ржа и гниль. Да, ушли не лучшие. Да, Годунов не утратил контроля над ситуацией... Однако же в его голове поселился тоскливый, как все извечные, вопрос: "И нафига?.."
   Водки капитан не пил, чем повергал в недоумение трудовика и зама по административно-хозяйственной - последних из вымирающего племени школьных мужиков. А они-то было обрадовались: вот, пришел в коллектив мужчина в самом расцвете, значит, можно, не манкируя традицией, соображать в подсобке на троих... Теперь глядели сочувственно, дружно придя к единственному возможному выводу: закодированный, потому как на больного не похож. В кухонном шкафчике у Годунова одиноко коротала век бутылка коньяка, початая в День ВМФ два года тому назад. Да и вообще, совмещать коньяк с извечными русскими вопросами - все равно что топиться в стакане воды: теоретически возможно, а практически трудноосуществимо.
  Вот и заедал Александр Васильевич горечь поражений макаронами. Когда-то изысканное иноземное блюдо, превратившееся у нас в еду холостяков, облагораживалось мясом и ностальгически именовалось макаронами по-флотски. Годунов ужинал под нудеж теленовостей (новости изо дня в день типовые, не только пресные, но и, похоже, хлорированные, как вода из-под крана); и аккурат к ужину незваными гостями являлись тривиальные мысли об утрате идеалов: а были бы мы в такой ж... жесткой ситуации, кабы война лучших не забрала?
  И опять стучало в голову одуревшим от бессонницы дятлом: эх, кабы отыграть назад!
  Случалось и с юнгами посидеть-помоделировать. До того самого дня, когда на занятие клуба не заявилась с инспекционными намерениями завуч по воспитательной, историк, между прочим.
  - История не терпит сослагательного наклонения! - авторитетно заявила Между Прочим Историк.
  Эту же отшлифованную до блеска постоянным использованием истину Александр Васильевич услышал на очередном шабаше краеведов, куда, как и всегда, проник под видом восторженного слушателя - человеку "с улицы" приобщиться к этой весьма специфической касте ох как непросто!
  Речь опять и снова шла о событиях 3 октября 1941 года. Снова и опять сошлись в поединке брутальный Ревцов и напористый Овсянников. Ревцов был из чиновников от культуры, попутно профессорствовал в пединституте, неизменно возглавлял комиссии под лозунгом "поспорят, пошумят и разойдутся" и т.д. Короче, был авторитетом в законе. Овсянников статью и стилем - Ленин на броневике. Народный трибун и руководитель весьма результативного поискового отряда. Ревцов плевался умными словечками, Овсянников резал правду-матку... На невидимом табло незримо, но осязаемо высвечивались два нуля.
  Александр Васильевич давно сделал для себя вывод, что спор увлеченных людей - это всегда, как говаривал один его сослуживец, с открытым забралом на амбразуру. Красиво и бессмысленно. Уж сколько раз он обещал себе не ходить на краеведческие мероприятия. Но сегодня повод поприсутствовать наличествовал...
  Не далее как два дня назад сунулся он сдуру, как папуас в прорубь, в местный архив, имея на руках не какой-нибудь солидный запрос, а всего лишь письмишко из школы - правда, с печатью и подписью... но они, как выяснилось буквально с порога, необходимого веса листу бумаги офсетной формата А4 не придали. Бабулька вахтерской внешности, зыркнув поверх раннеперестроечного аналога ресепшн, невнятно пробухтела:
  - Ушестоййдить...
  С усилием расшифровав замысловатое послание, Годунов сообразил, что посылают в шестой кабинет. И едва не сплюнул. Суеверный, как многие моряки, он считал шестерку персональным кодом неудачи.
  "У шестом" за цифровым устройством типа ноутбук сидела аналоговая дамочка типа чиновник и щелкала мышкой в ритме похоронного марша. Недоброе предчувствие обрело плоть. И дар речи:
  - Вам чего?
  Иллюзия общения с давней знакомой - продавщицей гастронома была столь велика, что Александр Васильевич едва не ляпнул: "Два кило бананов, пожалуйста". Да кабы и ляпнул, ничего не изменилось бы, потому как нуль на что ни умножай, все равно - дырка от бублика. Пока он пространно объяснял, что всерьез интересуется событиями октября 1941-го на Орловщине и просит допустить его к соответствующим периоду архивным документам, дамочка смотрела на него так, как если бы он посягнул на ее кошелек или - свят-свят-свят! - честь.
  - Насколько я понимаю, даже те документы, которые хранились в партийном архиве под грифом "секретно", давно рассекречены... - попытался атаковать Годунов.
  - А вам-то оно зачем? - с ходу контратаковала дамочка.
  - То есть?.. - Александр Васильевич, подавив вздох, мысленно констатировал, что тактика чиновников всегда вынуждает обороняться.
  - Ну, то есть, зачем вам эти материалы? Вы историк? Вы пишете диссертацию?
  - Нет, я бывший подводник, давно интересуюсь...
   - Значит, вы не специалист? - продолжала развивать наступление чиновница. Александр Васильевич без труда уловил обычный подтекст: "Делать тебе на пенсии нечего, вот и ходишь, людям мозги паришь".
   - Я много лет занимаюсь вопросом... - Годунов понимал, что эти слова можно приравнять к капитуляции.
   - Сходили бы в библиотеку, там в краеведческом отделе вам подобрали бы что-нибудь.
  - Все, что когда-либо было напечатано, я, полагаю, уже читал, - ну, блин, детский лепет, полный кретинизм... а что еще скажешь? чтоб и убедительно, и без мата? - И потом, любая книга в той или иной степени тенденциозна, а первоисточник...
  - Вы понимаете, что это архивные документы, и если мы будем выдавать их всякому желающему, они в труху превратятся.
  Ух ты, оказывается, дамочка способна не только на нажим, но и на патетику!
  - И многие... гм... спрашивают? - Годунов усмехнулся. Терять ему было уже нечего.
  - Многие, немногие... Вот вы же пришли! - чиновница снизила пафос до отметки "прохладно". - Короче, вот вам два сборника, посидите, почитайте. Думаю, интересующемуся будет в самый раз.
  Два пыльно-серых "кирпича" были изданы то ли при царе Горохе, то ли при генсеке Кукурузнике - смотреть на дату выхода Годунову не хотелось до тошноты - и являли собой шедевр номенклатурно-пофигистской историографии. Кашица из документов, которые и в виде нарезки-то перестали быть деликатесом лет эдак тридцать назад. Вспомнилась игривая фраза из допотопной рекламы: "А что это у нас Александр Василич ничего не ест?.."
  Годунов тожественно возложил "кирпичи" на чиновничий стол и ушел по-английски.
  Поостыв, обмозговал. И нашел единственный возможный вариант прорваться-таки в архив: срочно заручиться поддержкой тяжелой артиллерии в лице Овсянникова.
  С Овсянниковым он был в некоторой степени знаком. В некоторой - это значит, маститый знал своего неудачливого собрата в лицо, но имени припомнить так и не смог, хотя честно пытался. А помочь согласился - о, счастье! - без лишних вопросов. Кому-то позвонил, поговорил минуты полторы и с интонацией "а в чем проблема-то?" сообщил Годунову:
  - Завтра после обеда подходите. Спросите Наталью Сергеевну. Дальше она подскажет.
  Обрадоваться бы - но Александр Васильевич с какой-то усталой отстраненностью подумал: чтобы заполучить золотой ключик от заветной дверцы, надо превратиться в Буратино... однако же кому-то суждено по жизни оставаться поленом...
  ...что не так уж и плохо, если тебя со всеми предосторожностями - не кантовать, не бросать, при пожаре первым выносить - перемещают из кабинета в кабинет, покуда ты вдруг не оказываешься в уютном уголке, за столом, на котором празднично белеют и солидно желтеют вожделенные "материалы"...
  ...У него не было никаких предчувствий - ни хороших, ни плохих, ни отчетливых, ни смутных. Он провел пять уроков, отменил занятие у юнг, чтобы успеть вовремя. По дороге перехватил пару сосисок в тесте. Ехал в маршрутке и думал об отвлеченном: а не завести ли собаку? Или лучше кошку? Кошку выгуливать не надо. А рыбкам и вовсе достаточно время от времени сыпать сухой корм и чистить аквариум. Рыбки - это вариант на случай, если он вообще обленится. Собака, хотя бы, будет его выгуливать два раза в день... Остановился на варианте "кошка". "Если что - и без хозяина не пропадет".
  Откуда всплыла эта мысль? А шут ее знает. Как всплыла, так и канула, и нечего всякую дурную мыслишку возводить в ранг предчувствия!
  Правда, была еще одна мыслишка. Прошла вскользь, по касательной к сознанию, когда за окном маршрутки без всякой торжественности разгуляйно-разлюляйно промчал свадебный кортеж, и Годунов припомнил слышанное в новостях: а сегодня-то счастливый день 11.11.11. "Что в сумме дает шестерку", - параноидально вякнуло подсознание.
  Если не считать первое и второе предчувствиями, то предчувствий у Александра Васильевича не было.
  Вот предвкушение было, да. С этим самым предвкушением он, поколебавшись, с чего же начать, придвинул к себе на удивление новую папку неизменного канцелярского образца...
  ...ожидая увидеть что угодно, только не себя.
  При двух ромбах.
  На черно-белой фотографии.
  Не успевшей не то что пожелтеть - даже поистереться.
  А фотография - на развороте удостоверения личности.
  А на соседней страничке каллиграфически начертаны ФИО... ясно чьи.
  Первая мысль - "что за..." - была мгновенно вытеснена другой - "ну как в кино, блин!"
  Третья мысль, наверняка еще более внятная, уже не успела. Потому как Годунов взял удостоверение в руки.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"