Холодный ветер гулял по Великой степи. Рядом с большой юртой стояла женщина, кутаясь в тёплый платок, и вглядывалась то вдаль, то в небеса. Что-то долго не возвращался с охоты её супруг Добун-Мэрген, нехорошо было на сердце у Алан-гоа, словно чуяла она большое несчастье.
Вернувшись в юрту, кликнула помощника. Маалих подошёл к хозяйке:
- Вижу, волнуешься, Хозяйка. Может, сходить мне, поискать хозяина, неровен час, с ним что-то произошло. Но как вас тут одних оставить?
- Сходи. Дети спят, я подожду, поддержу огонь. Не смогу ни прилечь, ни заснуть, пока супруг не вернётся.
- Я сделаю вам горячее питье и пойду искать хозяина, вы не выходите из юрты, ветер крепчает.
Алан-гоа кивнула, и вскоре Маалих оделся и вышел из юрты. Она сидела, обняв колени, и смотрела на огонь. И вспоминала.
Вот она на высокой повозке прячет лицо от любопытных взглядов двух молодых людей, что повстречались по дороге при кочёвке. А в это время отцы уже сговариваются о соединении сердец. Как любой девушке, ей было немного боязно покидать родителей, но коли так решили, то тому и быть. Как во сне прошли сватовство и свадебные празднества. И вот она уже не только в одной юрте, но и в одной постели с мужчиной, её мужем.
Добун-мэрген был с ней внимателен и нежен. Частенько, отдыхая на своей половине юрты, любил наблюдать, как она одевается, как расчёсывает длинные рыжеватые волосы. Алан-гоа быстро привыкла к семейной жизни, спасибо матери, что научила её многим премудростям. Да и муж оказался хорошим хозяином. Когда родились друг за другом сыновья, Добун-Мэрген поставил новую большую юрту.
Однажды он вернулся с охоты не один. С ним был смешной рыжеволосый юноша по имени
Маалих Бауядай. Отец юноши отдал его Добун-Мэргену в помощники, и Алан-гоа часто оставалась с ним вместе, когда муж уезжал на охоту. Парнишка был внимательный и трудолюбивый. Помогал и войлок делать, и заготовки на холодную зиму.
Сначала он жил в общей юрте, а потом они с мужем поставили ещё одну небольшую юрту, и Маалих до глубокой зимы ночевал в ней, перебираясь в общую только в самые холода.
Длинными зимними вечерами они часто беседовали втроём о жизни, о Великом Синем Небе - Тенгри. Было в юрте тепло и уютно. Муж любил рассказывать, как его брат Дува Сохор первым увидел будущую невестку, и даже немного потом ревновал к Добун-Мэргену. Как знать, может, и Дува Сохор стал бы для Алан-Гоа таким же строгим, но внимательным супругом, как и его брат? Но, глядя на мужа, она всегда радовалась, что именно он с ней рядом. Так, вспоминая, она незаметно задремала. Ей снился муж, но лицо его было грустным, а сам он уходил от Алан-гоа, не оборачиваясь.
Разбудил собачий лай. Алан-Гоа очнулась и поднялась, растёрла затёкшие ноги. Фыркнула лошадь - значит, вернулся помощник. И тут же откинулся полог юрты, и Маалих вошел внутрь.
- Я привез хозяина, госпожа. Сильно поранен звериными когтями. Я добил зверя, хозяин почти справился с ним. Дай мне мази да войлока, надо хозяина в мою юрту положить - неровен час, не доживёт до утра, так мою юрту и сжечь не жалко, а так - вам с детьми, где потом жить?
Алан-Гоа вскрикнула, зажала рот рукой, бросилась наружу, кинулась к повозке, обняла супруга, зарыдала на его груди. Добун-Мэрген тяжело дышал, глаза были закрыты, одежда окровавлена и разодрана. Алан-Гоа поглядила мужа по ладони, тот вздрогнул и медленно открыл глаза. Посмотрел на жену и прохрипел:
- Уби..,- и тут же из горла хлынула кровь, и дыхание Добун-Мэргена остановилось. Только глаза оставались открытыми.
Она кинулась в юрту вытащила чистые тряпки, следом за ней к повозке подошёл Маалих Бауядай:
- Хозяйка, не надо. Я сам промою ему раны, только занесу в юрту, холодно на ветру,- и он, кряхтя, с трудом поднял тело Добун-Мэргена и унёс в свою юрту.
Всю ночь Алан-Гоа не спала. "Надо бы сообщить Дува-Сохору, да как?". Далеко стойбище деверя, да и послать некого.
Утром помощник готовил Добун-Мэргена к похоронам. Лежа на холодной земле у входа в юрту Маалиха, Алан-Гоа скулила, как израненная собака. Не хватало сил даже закричать, громко завыть от горя. Помощник наконец вышел:
- Я сам закрыл глаза Хозяину. Близко нет стойбищ. Никто нам не поможет. Я соберу Хозяина в последний путь с почестями, отвезу в степь. Сыновей пришли попрощаться с отцом, когда вынесу его из юрты, да принеси погребальную ткань и хадак.
Алан-Гоа кивнула. Трясущимися руками достала большой кусок ткани, длинный белый шарф-хадак и отдала помощнику.
Взяв нож, тот разрезал большую дыру в боку юрты, чтобы вынести укрытое тканью тело. Алан-Гоа стояла на коленях, не смея сдвинуться, не решаясь нарушить законы предков, только смотрела на действия Маалиха сквозь слезы. Вот и из виду исчезла старая повозка, а женщина, напрягая глаза всё смотрела и смотрела вдаль, молила степь принять достойно умершего. А потом обняла детей, и они долго сидели, горько плача.
Теперь помощнику приходилось самому ходить на охоту, и дел по дому у Алан-Гоа прибавилось, да и дети требовали внимания.
Вскоре Маалих поставил себе новую юрту, негоже было рядом со вдовой жить. Сыновья Добун-Мэргена могли нехорошее подумать, да и самому было трудно рядом с молодой красивой женщиной - мужское начало требовало своё. Он стал подумывать о невесте, но как и где искать её? Степь велика, а слобода раскиданы далеко друг от друга! Разве что в своем родном роду, но туда ехать нужно. Оставить вдову одну с детьми. Правда, мальчишки уже помогали по хозяйству, и на охоту начинали ходить вместе с помощником. А потом упросили мать разрешить поставить им свою юрту. И она разрешила, с улыбкой наблюдая за весёлым и полезным занятием.
Однажды Алан-Гоа позвала помощника и велела ехать сообщить деверю о смерти брата, да проверить заодно, как там останки, приняла ли их степь?
Маалих согласился, заодно и в своё стойбище заедет, невесту посмотреть.
Без него стало тяжелее. И немного страшно. Алан Гоа все вечера проводила с детьми, делилась с ними теми знаниями, что её научили отец и мать. А ещё, она думала о том, что может Дува Сохор заберёт их к себе, ведь по традиции он может и должен жениться на ней. А жить одной в стойбище ох как тяжело. Да и Маалиху тоже пора жениться, он уже совсем взрослый. Она могла бы забрать с собой и его с супругой - помощники всегда нужны в доме.
Убираясь как-то в доме, задела рукой морин хуур, вздохнула, услышав знакомый звук
- как давно она не играла на нём, не пела песни. Кажется, с прошлой осени - в последний раз она тогда пела по просьбе супруга. Против своей воли взяла в руки инструмент и задела струны. Потом долго лежала глядя в яркое небо через тооно - вот бы увидеть лебедей, попросить их передать супругу, что Алан-Гоа помнит его и всё ещё любит, хотя не осталось почти ничего - юрта помощника сожжена вместе с вещами мужа.
Дети рано легли в тот вечер - весь день бегали и играли с псом и жеребёнком. Алан-Гоа тоже решила лечь пораньше, ещё солнце не село. Закатные лучи из тооно освещали юрту, и женщина задремала. И услышала лёгкие шаги. Открыв глаза, изумлённо смотрела, как в широком лучше света к ней медленно приближался молодой мужчина, волосы его освещались лучами солнца и казалось, что сам сын Тенгри - Вечно Синего Неба - спустился в юрту к Алан Гоа. Как завороженная, она смотрела как он снимает одежды, как ложится с ней рядом и раздевает её донага. А потом... Они были как одно целое, отдаваясь любовным утехам. Она стонала, женское тело, соскучившееся по мужской ласке, с жадностью принимала их, отдаваясь сыну Тенгри. А тот встал, красивый, молодой, обнажённый и, взяв в руки одежду, вышел из юрты. А она крепко заснула.
- Маалих приехал!- сообщили утром сыновья, они бегали, шумели, что-то весело кричали, показывали подарки.
dd> А Алан-Гоа была словно далеко-далеко отсюда. Как в тумане, слушала она Мауялиха, что Дува Сохор умер ещё раньше Хозяина, что степь приняла Хозяина, а отец Маалиха был очень удивлен, рад приехавшему сыну и обещал найти ему невесту.
Но Алан-Гоа только молча улыбалась. Что ей было до Мауялиза и его невесты? Вся её душа, всё тело ждали вечера, ждали прихода сына Тенгри.
И он пришел снова. И на следующий день. И ещё, и ещё.
И она уже поняла, что к ней приходит Маалих, но всё так же верила, что тогда, в первый раз к ней спустился с небес посланник самого Тенгри.
И она знала, что ничьей женой уже не будет, деверь умер, а его сыновья разъехались кто куда, и как их найти?
Степь приняла ушедшего на небеса супруга, и Ален-Гоа могла теперь называть его имя и рассказывать детям о том, каким был из отец. Она помнила Добун-Мэргена, но боялась потерять Маалиха. И он, крадучись, приходил к ней в юрту ночами.
Когда Алан-Гоа понесла, Маалих стал чаще улыбаться и стал посмелее, начал решать хозяйственные вопросы самостоятельно. Она не возражала - теперь в доме снова был Хозяин.
А вскоре она родила сына. Рыжеволосого и голубоглазого. Похожего на неё. Она понимала, что он "бу-дучи" - незаконнорожденный ребенок, но разве может быть незаконнорожденным дитя от Сына Неба? Но имя ему долго боялась определить и просто звала Хүүхэд - Малыш.
С Малышом мальчишки возились с неохотой, шептались в своей юрте, и часто были недовольны, что у матери появилось новое занятие. За внимание матери к Хуухэду сыновья Добун-Мэргена мстили мальчику и делали так, чтобы у него ничего не получалось, громко смеялись над ним, заставляя плакать, и прозвали его Бодончаром Мунхагом, что означало "маленький неудачник-простачок".
Время шло, друг за другом Алан-Гоа родила ещё двоих сыновей. Уже от Мауялиха. И однажды дети Добу-Мэргена подошли к матери и задали неприятный вопрос:
- Мама, кто отец этих троих? Маалих Бауядай? Ведь больше здесь нет взрослых мужчин! Но он не наш отец и даже не из нашего рода. Они не могут быть нашими братьями!
И тогда она рассказала им про Сына Тенгри. Кажется, мальчики поверили, так же как верила она сама. Но отношения у них так и не заладились. И измученная их ссорами Алан-Гоа собрала как-то всех вместе и попросила сломать вязанку из пяти хворостин. Никто не смог, даже самый старший. Тогда она выдала каждому по хворостине, и те легко сломались у каждого.
- Запомните - вместе вы семья, род, вас не сломать, а будете держаться порознь - ждут вас несчастья.
Сыновья признали правоту матери, но в душе затаили неверие. И вскоре потребовали выгнать Маалиха, чтобы у них не было никаких подозрений, а у него никаких претензий.
- Он убил нашего отца! Позови его, пусть он сам ответит нам! Прогони его прочь!- кричали они в лицо Алан-Гоа.
И она согласилась. Но Маалиха Бауядая и след простыл. Он исчез вместе с лошадью и повозкой.
После этого уже все четыре брата стали обижать Бодончара, прогоняли его от очага, отказывались с ним играть и даже коня, так дорого купленного, не давали объезжать, хотя умел Бодончар делать это не хуже других братьев.
Может тут и сама Алан-Гоа была немного виновата, она была уверена, что Бодончар внук самого Тенгри, а значит, ждёт именно его в жизни небывалая удача. И уделяла ему много внимания, видя, как он пытается поглощать знания. А у Алан-Гоа много накопилось в памяти ценного и нужного от отца с матерью, от супруга, да и жизнь после ухода мужа разным премудростям научила.
Не раз она находила Бодончара в степи с синяками и побоями, и каждый раз утешала его, обещая:
- Всё будет хорошо, сынок. Я верю, ты станешь великим человеком, пусть даже тебе будет очень нелегко, но ты пройдёшь все невзгоды и возвысишься над всеми.
Век степной женщины недолог, а без помощника с такой семьёй Алан-Гоа было всё тяжелее, сыновья уже выросли, скоро сами будут невест искать, разъедутся кто-куда. От этих мыслей Алан-Гоа сникла и загрустила. И в один солнечный вечер сама перешла в юрту Маалиха - пусть после её ухода большая юрта ещё послужит сыновьям. Утром её не стало. Перед смертью она думала о встрече с супругом на том свете и посылала поддержку Бодончару:
- "Ты сможешь, ты станешь великим человеком",- были её последние мысли...
Она не могла знать, что старшие сыновья сразу после ее ухода погонят вон Бодончара и его родных братьев. Что именно Бодончара ждут тяжёлые испытания, скитания и голод, но он всё же сможет создать свой, довольно крепкий род, соединив братьев, а через три сотни лет потомок Великого Сына Неба будет признан Великим предком Великого полководца.
А её назовут первой Великой Хатун Монголии, праматерью монголов-нирунов, от сына которой пошел знаменитый род борджигинов.
![Алан Гоа с сыновьями. Бодончар - в синей одежде [Интернетфото]](/img/m/miksjusx/zadolgo/739px-al226n_q251226_et_ses_fils.jpg)
Алан-гоа и сыновья. Бодончар в синей одежде