По тропинкам моих потаенных обид
бродит страшный чужак - он и бьется, и стонет,
мнит себя палачом и волшебным героем,
и до мяса все чувства мне вырвать грозит
за взывания песен и грязных молитв...

Зритель смотрит, вздыхает: 
"какой-таки стыд!
может, принц он прекрасный и чуточку болен?
успокойся и сдайся - ну что тебе стоит?".

Боль и страх? Суицид?
Не болит.
Не горит. 

На железо моей окаянной судьбы
скромно Аннушка льет раскаленное масло,
а по рельсам, шипя, растекается красным
окровавленный след разъяренной борьбы
нагнетающих "здесь" с угасающим "бы"...

Зритель тонет в слезах, попирая гробы,
в злом экстазе кричит:
"как же это прекрасно!",
с аппетитом жует ширпотреб с ананасом
и все требует
новых
и новых
рабынь.

Черным цветом окутан мой призрачный стан,
смуглой тенью опутаны крики идеи;
Бог не верит в меня,
Дьявол слег и болеет,
мир реальности ставит мне новый капкан...

Что есть счастье?
Цель вечера?
Самообман?

Недоснят сериал, недописан роман. 
Зритель ждет от меня свежих красочных серий,
он интригой задет, даже малость потерян.

Тихо
дохнет
актер
среди грима и рам.