Заклинатель Хаоса
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Когда тебя хватают за то, что ты не совершал, когда приговаривают к казни, которая страшнее самой смерти. Ты пойдёшь на сделку даже с тварью преисподней, чтобы избежать этой участи. Но как знать к чему это приведёт, и какая судьба ожидает заклинателя, заключившего сделку с демоном. ВРЕМЕННО ЗАМОРОЖЕН
|
Глава 1. Суд
Чёрный камень пульсировал в такт сердцу, с каждым ударом то холод, то зной упругой волной поднимался от босых ног, вверх по телу. Секунду и легкий озноб сменялся жаром, еще секунда и все повторялось вновь. Боль мягко пульсироваала где-то в основании черепа, то усиливаясь, то вновь отпуская, позволяя собраться с мыслями.
- Соглашайся, ну же, соглашайся - прошелестело над ухом, мягко и вкрадчиво.
- Да пошла ты. - Я сплюнул, и черный камень под ногами окрасился кровью.
Хриплый и мелодичный смешок, прозвенев, растаял во тьме.
- Ты признаёшь себя виновным? - новый голос разорвал тишину вокруг.
"Да пошел ты" - чуть не сорвалось с губ. Но боль, яркой вспышкой расцветшая в голове, заставила сжать зубы и обвиснуть на цепях. Чёрный камень тянул силы, и с каждой уной* (в сутках 26 ан, в ане 60 ун) боль становилась сильнее: холод и жар уже не казались легким неудобством. Еще ан, может быть полтора и от меня уже ничего не останется: лишь тело наполненной болью и бьющееся в цепях, на черном камне.
- Кэйн Арсхайн, ты признаёшь себе виновным?!! - голос уже не спрашивал, скорее обличал.
- Да, Кэйн, ты признаешь себя виновным? - в мягком голосе невидимой собеседницы прибавилось ехидства.
- Сгинь нечистый, - сплюнул я. И вновь плевок окрасил красным черный камень под ногами.
Неожиданно вспыхнул свет, открывая моему взору круглый зал, и трибуны, поднимающиеся амфитеатром вверх. Я стоял в самом центре, на единственном черном пятне, среди белого мрамора плит и сидений, и алого гранита колонн. Трибуны были заполнены едва ли на четверть. Всего лишь малый церковный трибунала. К тому же закрытая сессия.
Зато... Какая честь. Губы невольно скривились в сардонической усмешке. Председательствует, судя по золотому шитью тернового венца на плаще и рубинам капель крови на шипах, сам примат-инквизитор* (высшее лицо инквизиции в какой-то области) архиепископства.
- Ты признаешь себя виновным!!!! - голос примат-инквизитора соборным колоколом прокатился по залу, и не было в нем вопроса, лишь утверждение.
- Шархас, адарис маар!!! В чем виновном-то?
- Не богохульствуй, червь, - голос инквизитора вновь прокатился по залу, заполняя его весь, и отдаваясь усиливающейся болью в голове.
- Тебя обвиняют в использовании хаоса и магии крови, а также злонамеренном призыве и освобождение демонической сущности!!!
- Кажется, тебя обвиняют в призыве и освобождении меня. - Ехидный и бесплотный смешок вновь прошелестел над ухом.
И все же я не смог сдержаться и расхохотался.
- Святой отец, я не ослышался, в призыве и освобождении демона? И у святого трибунала есть обвинитель и доказательства? - Я все же смог выпрямиться, хоть в ответ на это движение, заныли мышцы, и судорогой свело суставы.
- Не юродствуй, сын мой, - в голосе инквизитора прорезались завораживающие ласковые нотки - святая инквизиция никогда не бросается ложными обвинениями, конечно же, у нас есть доказательства.
Легкий взмах рукой, и над полом зала разгораются лучи ярко-белого цвета, а танец пылинок вдруг упорядочивается, образуя картинку. Чёткие, прямые линии пентаграммы, узор завораживающе красив, но строгость и точность форм портит несколько странных изломанных и перекрученных линий, и выжженная проплешина, разрывающая узор со следами спёкшейся крови по краям.
Вот только это не пентаграмма призыва, а узор изгнания, а разрывать демоническую клетку* (Демонической клеткой называют любой узор, способный удержать в своих пределах иномировую сущность и не дать ей вырваться за охранный периметр. К демоническим клеткам относятся: пентаграммы призыва, пентаграммы изгнания, круги духов и прочее.) кровью, а тем более своей, будет только самоубийца. Кровь на пентаграмме снимает с демона любые ограничения. И инквизитор не может этого не знать.
- Ну же, Кэйн, прекращай этот фарс, соглашайся, соглашайся, и все закончится - никак не отстанет надоедливый голос, и мне уже не хочется послать его подальше.
Я смотрю, в глаза принципалу и с какой-то бесшабашной злостью, поднимающейся в груди, давлю сквозь зубы:
- И кто же меня обвиняет, святой отец?
- Архиепископ Амврил, сын мой.
Я вновь обвисаю на цепях, горло душат спазмы хохота, вырывающегося из груди вместе с алыми каплями крови, пятнающими черный камень Душ, под моими ногами.
Глава 2. Тремя днями ранее...
- Входите, заклинатель, входите.
Я переступил порог богато и со вкусом обставленного кабинета. Привычным движением перекрестился, на косой крест распятия.
- Чем могу служить, архиепископ? - по военному четкий короткий поклон сидящему в кресле моложавому мужчине в архиепископской мантии.
- Да вы присаживаетесь, заклинатель, присаживайтесь. Надеюсь, вы ничем не заняты в данный момент?
Я опустился в мягкое кресло из черного моравского дуба.
- Если вы о заказе на изгнание, то в данный момент у меня нет срочной работы. Я так понимаю архиепископат, хочет мне поручить какое-то дело?
- Вы очень проницательны, сын мой, - улыбка архиепископа лучится довольством, словно он сам выпестовал такого сообразительного заклинателя.
- В последнее время в катакомбах столицы не спокойно, инквизиция уже дважды прерывала тёмные ритуалы, но боюсь, что призыв всё же мог состояться.
- Святой отец, столичный катакомбы бесконечны, мне не хватит и года, чтобы их прочесать, да и заблудиться там ничего не стоит.
Я слегка улыбнулся, разглядывая деревянные резные панели за спиной хозяина кабинета.
- О, все гораздо проще, сын мой. Мы предполагаем, что если прорыв и случился, то в северной части катакомб, там не так много ходов, вы справитесь, или Совет зря мне рекомендовал именно вас? - в голосе архиепископа мелькнуло ехидство.
***
Сырой и затхлый воздух подземелья, уже третий ан царапал горло, хотелось сплюнуть его горечь и запить чем-нибудь крепким. Светлячок* (магический светильник) медленно плыл надо мной, выхватывая из объятий тьмы серо-зеленые ото мха стены катакомб. Периодически серебряная цепочка поводка на руке вспыхивала красным, обозначая очередной выход наверх, к теплому солнцу и свободе. Тщательное прочесывание северного треугольника катакомб с севера на юг и с юга на север, опостылело уже на втором ане. Однообразные коридоры, редкие широкие залы на перекрестках, влажные и затхлые ответвления от основных линий. И пустота, ни следа, ни намека, не то, что на ритуал или стихийный прорыв, даже просто на присутствие человека. Но работу следовало делать до конца, и я продолжал свое путешествие по пустым и гулким коридорам, подземного города.
Вдруг из очередного ответвления, потянуло едва слышным, но знакомым запахом серы и пепла. Я поудобнее перехватил гагатовую рукоять абсолютно черного кинжала, чей клинок из шерла* (чёрный турмалин) мягко блеснул в свете ярче разгоревшегося светлячка. Мягко скользнув в заинтересовавший коридор, замер, пытаясь оценить обстановку. Судя по запаху: прорыв* (стихийный выброс хаоса, приводящий к явлению демона в мир) или призыв* (ритуал вызова демона разумным существом) прошел не так давно: двое, максимум трое, суток назад. Похоже, интуиция не подвела архиепископа. Еще шаг, и я замер, заставив светлячка поднять выше, и разгореться ярче.
Чудовищная мешанина, странно изогнутых, и пересекающихся линий привычно образующих правильный пентакль, заключенный в круг охранного периметра. Пентаграмма призыва карябала взгляд какой-то неправильностью, но я все никак не мог понять, что же меня в ней смущает. Такое впечатление, что ее рисовал то ли старательный ученик, то ли последователь Порядка, что само по себе не возможно, хотя...
Я присел на корточки, коснулся пальцем линий чертежа. Судя по всему, чертили черным соборным воском, остатки рисунка были еще чуть влажными и жирными. Поднес палец к губам: на вкус он был приторно сладким с горечью миндаля: призыв был действительно произведен не больше двух суток назад, вызывали демона, точнее, судя по сладковатому привкусу воска, демоницу, а миндаль указывал, что демоница не из низших - как минимум четвёртый круг. И что хуже всего демон был еще в тварном мире. Пару шагов в сторону, короткие взмахи кинжала и на полу засветился нежно голубой правильный рисунок, чем-то напоминающий розу ветров, как ее чертят на морских картах. Короткая фраза, то ли преддверие молитвы, то ли кусок заклинания, и одна из стрелок налилась ядовито зеленым цветом, а центр мягко запульсировал черной дымкой. Странно, но демон был все еще в катакомбах и что еще более странно до сих пор не напал на меня. Впрочем, тем лучше, есть время подготовиться.
Пару капель крови из специально прихваченной склянки на пол, чтобы демоница пошла туда, куда мне нужно, несколько коротких едва заметных линий сигналки* (сигнальное заклятье, оповещающее заклинателя о демоне).
Свернуть в очередной проход, чтобы выйти к небольшой зале. Отличное место: неподалеку пролегает сильная линия земли, тут же мягко стелятся несколько слабеньких линий воды, где-то глубже, похоже, проходит русло подземной реки. Хорошая насыщенная порядком энергетика.
Я шагнул к очередному коридору, ведущему из зала на юг. Чуть-чуть зайти вовнутрь, и быстрыми росчерками нарисовать пентакль изгнания, где круг уже не снаружи, а внутри звезды. Пентакль получился очень мощным, с опорой на стихийные линии силы. Шаг в сторону, и несколько кривых и изломанных линий, если узнают, по головке не погладят, но и наказать не накажут, зато малые врата Хаоса отлично маскируют слишком сильно фонящий Порядком рисунок.
Вернуться в зал. Еще несколько фигур украсили пол и стены: руна замедления, щит порядка, вампир и воздушный щит. Кажется все. Теперь можно склянку с остатками бычьей крови разбить о северную стену и ждать...
Я опустился на пол, откинувшись на стену, камень приятно холодил спину, вытягивая усталость от блужданий по подземельям. Ожидание успело порядком наскучить, когда, наконец, сработала сигналка, и я услышал приближающегося демона. Отправив светляка чуть в сторону, чтобы он не выхватывал из тьмы мою фигуру, бессмысленная предосторожность, скорее привычка - демоны прекрасно видят в темноте. Поднялся, прижимаясь спиной к стене, и прихватил кинжалом поводки приготовленных рун.
Темно-зелёный силуэт мелькнул в неверных отблесках светляка, преодолев практически весь зал, и я дернул на себя поводок печати замедления, и туже в воздух взлетели еще десяток светляков. Это демону тьма - дом родной, а я предпочитаю работать при свете. Тварь, словно бы влетев в вязкую паутину, на миг замерла, и я успел рассмотреть её: изящное сильное тело, покрытое чешуёй, хвост, заканчивающейся тонкой, как шпага, костяной иглой и два изогнутых рога на голове. Чуть раскосые глаза, заполненные тьмой, и приятные бесстыдные округлости, там, где и требуется. Тряхнул, головой, сгоняя наваждение: "Тьфу, ты черт, демоница". И не суккуба вроде, а все равно какой эффект.
Тварь злобно взрыкнула, на миг обнажив клыки под прелестными полными губами правильно очерченного рта, и метнулась ко мне. Нити печати замедления натянулись, и прыжок хищницы получился не таким быстрым, как должен был. Кувырком ушел из-под удара и тут же рассек еще один поводок: в демоницу ударило плетением вампира, простенькое заклятие, тянущее из жертвы магическую энергию: наполнившись, плетение вспыхивает ярким светом, главное вовремя зажмуриться. Демоница замерла, и в меня ударило чистой тьмой, за миг до удара, я рассек еще один поводок, и тьма, ударившись в щит порядка, стекла на пол. Новый прыжок, быстрыми взмахами кинжала выстраиваю прямо в воздухе воздушный таран, и толкаю его в противницу. Изящное тело обрушивается в каком-то метре от моих ног, длинный хвост резко выстреливает и тонкая костяная игла, влажно поблескивая ядом, несется прямо в лицо. Рефлекторно закрываю веки и в последний миг успеваю дернуть поводок последнего щита: упругая стена воздуха, встает на пути демонического хвоста, и игла вязнет в ней. И в тот же момент взрывается насытившееся плетение вампира. Яркая вспышка больно бьет по глазам даже через сомкнутые веки, на полу яростно визжит демоница.
Самое время бежать. Резко вскакиваю и несусь к проходу, демоница летит следом, и меня спасет только то, что на нее по-прежнему продолжает действовать руна замедления. Пара шагов и рыбкой влетаю в коридор. За мной гигантским прыжком демоница, вспыхивают малые врата хаоса, восполняя резервы потусторонней твари, но это уже не важно. Новая теперь уже не белая, а темно синяя вспышка, запах озона, и обиженный рев зверя, попавшего в клетку.
Поднимаюсь, потирая ушибленный при кувырке локоть. Оборачиваюсь, в пентаграмме изгнания беснуется демоница, синие стены из упорядоченной энергии мира упруго гнутся и тут же возвращаются в прежнее положение. Осталось завершить ритуал изгнания, и моя работа выполнена, можно с чистой совестью вылезать из порядком опостылевших катакомб и заглянуть в какой-нибудь кабачок, чтобы выпить темного ольского* (Ольш - одна из провинции Империи, славящаяся темным пивом).
Опускаюсь на одно колено перед пентаграммой. Черное лезвие кинжала медленно наливается синевой и начинает пульсировать. Осталось сделать пару росчерков, чтобы свернуть пентаграмму, запечатав этому демону вход в наш мир.
Вдруг голова взрывается болью, глаза заливает темнотой, рот наполняется кровью. Я отчаянным движением вскидываю руку, чтобы зажать нос. И не успеваю... Тяжелый тёмные капли медленно падают на светящийся синий рисунок. Яркая вспышка. Тупой удар. Меня подкидывает в воздух и швыряет назад и в сторону. Новый удар, теперь спиной о стену, и бессильно сползаю на пол. А светящийся узор пентакля резко вспыхивает и опадает. Демоница изящно и не спеша переступает потемневшие линии рисунка, язык плотоядно облизывает полные губы. Шаг, ещё шаг. Я заворожено смотрю на приближение своей смерти, а кровь из носа продолжает капать на так и не донесенную до лица ладонь.
Сознание пытается соскользнуть во тьму, избавив меня от боли и страха. А в памяти всплывают строки старого текста, прочитанного когда-то в том отделе библиотеки Совета* (высший орган ордена Заклинателей), куда уже лет сто не ступала нога даже её хранителя. Там пылились книги, которые давно должны были сгореть на кострах инквизиции: магия крови запрещенная и частично забытая. Да и то заклятие, когда я его прочитал, показалось какой-то глупой шуткой, слишком уж извращенная попытка свести счеты с жизнью: правда, если повезет, можно с собой и демона забрать, а можно и не забрать. Но сейчас, сейчас я не видел другого выхода. Сил сопротивляться не было, куда отлетел выпавший из рук кинжал неясно. А демоница все ближе и ближе, и если захотеть, то можно пересчитать все клыки в ее пасти.
- Ташрах!!! - слово ключ с хрипом и кровью вырвалось из горла, и я выбросил вперед руку. Тягучая кровь, набежавшая в ладонь, скрутилась в черно-красный жгут и ударила в демоницу, опутывая ту черной паутиной, по которой все быстрее и быстрее пробегали кроваво красные искры.
Пронзительный крик эхом отразился от стен и потолка подземелья. И тьма окончательно накрыла меня.
Глава 3. Сделка
Примат с интересом рассматривал обвисшего на цепях мужчину. Заклинатель, предавший долг и решившийся вызвать демона, если бы он сейчас не стоял перед ним, корчась от боли на камне душ, то его стоило бы придумать, какой подходящий случай упрочить власть церкви.
- Демон! Демон!! Ты здесь? - Беззвучный крик расколол пелену, и я, наконец, выплыл из беспамятства. В душе не осталось ничего, лишь пламя, пепел и жажда мести. Но для начала надо было избежать жуткой смерти. Ходили легенды, что камень душ выпивает саму сущность человека, отправляя его душу в ад, не взирая на праведность или неправедность жизни.
- Да мой повелитель. - Насмешливый голос прозвучал в ухе. - Неужели ты уже готов к сделке?
- Демон, ты хочешь новое тело? Или готов скитаться бесплотным духом?
- Ты это о чем? - в голосе демоницы на миг проскользнуло удивление.
- Демон, а демон, как думаешь, что будет, когда и если ты вернешься в нижний мир без тела. Даже если тебе удастся притащить туда кучу душ?
- А ты готов отдать мне душу? - голос демоницы сочился патокой и елеем.
- А ты готова к перерождению? - Если бы я мог добавить в этот беззвучный вопрос ехидства, я бы сделал это.
Долгое молчание начало раздражать, а боль возвращаться. Теперь к волнам холода и жара добавилась дрожь, мелкая, но настойчивая, пробегающая по всем частям тела. И с каждой секундой боль становилась все сильнее и сильнее, сжимая в спазмах мышцы, и выкручивая из суставов кости.
- И что ты предлагаешь. - Вновь возник в голове голос демоницы.
- Твоя помощь в обмен на новое тело.
- Предложение принято. - Хохот демоницы звонким колоколом пронесся в голове.
Казалось, в сердце вонзили раскаленный зазубренный прут, и тело выгнуло дугой, ломая кости, и, заставляя поры сочиться кровью. Кровь, хлынувшая горлом, полноводной рекой обагрила черный камень под ногами и задымилась, превращаясь в черный туман. Веки неожиданной распахнулись, и сквозь пелену боли я увидел удивленное и испуганное лицо примат-инквизитора...
Инквизитор все внимательнее и внимательнее всматривался в обвисшее на цепях тело. Вдруг оно мелко-мелко завибрировало, дрожь все усиливалась и усиливалась, тело начало беспорядочно дергаться, словно марионетка в запутавшихся нитях кукловода. Затем его резко выгнуло дугой, багровая кровь из горла ударила в черный круг и запарила, превращаясь в черно-зеленый дым, начавший подниматься все выше и выше.
Вокруг зазвучали удивленно-испуганные возгласы. Несколько священников повскакивали со скамеек. Епархиальные инквизиторы инстинктивно схватились за свои жезлы. А дым все сгущался, охватывая ноги пленника и рассеиваясь по всему залу.
Глаза истязаемого распахнулись, и примат увидел в них лишь черноту, из которой выплеснулась тьма, затопляя зал и глуша все звуки, кроме слов, которые, казалось, лились со всех сторон одновременно.
- Проклинаю!!!! - Вибрирующий низкий рык пронесся по залу, ударился о стены, и так же как и остальные звуки потонул во тьме.
Один миг, и тьма схлынула, оставляя на скамьях амфитеатра перепуганных монахов и инквизиторов с побелевшими лицами и обнаженными посохами, венчавшие их камни светились от святой магии, но воевать было не с кем.
И только примат всё так же неотрывно смотрел на то место, где осталось висеть, словно обугленное, тело заклинателя, и чёрный камень, расколовшийся на четыре не равных куска. Увидев, все что хотел, примат встал и направился к выходу. Кто-то ответит, за все, что здесь произошло. А за его спиной на осколки камня Душ невесомым прахом осыпалось то, что когда-то было Кэйном Арсхайном.
Глава 4. Из огня да в полымя
Сладковато-удушливый запах лез в ноздри, заставляя кашлять. Руки нестерпимо болели, а может я уже перестал их чувствовать, в этот момент не осознавал ничего. Вокруг поднимался густой черный дым, и такой же дым стоял в голове. За дымом метались жуткие изломанные тени. И голос, настойчивый голос в голове твердил фразу, которая, словно удары колокола, билась о стенки черепной коробки.
- A'thraМonn hos funsog in luaizereach, ach a'thabhairt dom do-anam* (Обращенные пеплом хаоса в прах, да отдадут свои души мне).
И снова, и снова. Слова на незнакомом, пахнущем гарью и пеплом языке бились в моей голове, чтобы не оставив следа, погаснуть и вновь всплыть в памяти. Раз за разом, причиняя почти физическую боль.
Я задыхался: дым жег глаза, рвал спазмами горло, а я все никак не мог понять: где я? что я? Лишь эта бессмысленная фраза билась в моей голове.
И вдруг, словно кто-то сдернул пелену. Нет, я не осознал себя, зато мир вокруг наполнился звуками, красками и болью, болью от которой хотелось бежать.
Я стоял привязанный к столбу, который впивался в спину плохо ошкуренным боком, а под ногами дымила сложенная поленница. Нет, я не ошибся, она именно дымила, а вовсе не горела, дымила зеленой хвоей разных сортов. А маячившие в черном дыму тени, оказались людьми в белых балахонах, перепоясанных ярко алыми, как кровь, шёлковыми кушаками.
Медленно плыл речитатив незнакомого заклинания, голоса то опадали, то вновь поднимался под своды пещера. Эхо множило их, превращая в потусторонний хор, и в такт этому хору взмывало вверх пламя, опаляя кожу, и вновь гасло, а дым густел, заполняя всё вокруг, превращая фигуры в белых балахонах в неясные тени.
- A'thraМonn hos funsog in luaizereach, ach a'thabhairt dom do-anam. - Напомнил о себе смутно знакомый голос. И фраза заметалась в гулкой пустоте.
- Повтори, хочешь жить, повтори. - И снова слова незнакомого языка бьются в голове, моля и требуя.
- A'thraМonn hos funsog in luaizereach, ach a'thabhairt dom do-anam. - Вороньим карканьем срывается с губ.
И тьма заполнила все вокруг, хлопьями пепла оседая на полу. И жуткий хохот заметался в сводах пещеры. Верёвки лопнули, ноги подогнулись, грудью ударился о колкий хвойный лапник и скатился на мягкие перины пепла. И тут же тело выгнулось дугой и застыло, пронзенное холодом. А хохот множился и множился, и в сердце двенадцать раз воткнулась ледяная игла, растекаясь болью и заставляя поры сочиться кровью.
- Неужели тебе не понравилось, Кэйн? - скользнула мимо сознания чужая ехидная мысль.
- Изыди...
Слова царапали горло, потому, оборвав фразу, с трудом поднялся. Зал пещеры качнулся и закружил, взгляд никак не мог остановиться и собрать распадающуюся картину. Медленно переставляя ноги, побрел к смутно угадываемому пятну выхода, шаг и наткнулся на чьё-то тело. Неимоверным усилием воли сфокусировав взгляд, тряхнул головой, не веря тому, что увидел.
Передо мной лежал эльф, светлый эльф, со знаками ордена Крови на балахоне. Шаг в сторону, чтобы наткнуться еще на одно тело - человек, снова человек, человек и опять эльф, а на поясе резной жезл, с небесно голубой сферой. Нагнувшись снять посох, касаюсь мраморно холодной руки с алыми прожилками вен. Что-то смутно знакомое, связанное с этими прожилками мелькает в голове и уходит. Завершив круг, насчитал двенадцать трупов: девять людей и трое светлых.
Если бы мне не было так плохо, что через пелену боли и холода не могли пробиться никакие мысли, стало бы страшно, неимоверно страшно. Но не сейчас... Сейчас я просто пытался удержаться на ногах, чтобы, наконец, покинуть это место.
Свет заходящего солнце резанул по глазам, я зажмурился, а когда открыл глаза, рефлекторно вскинул руку, активируя подобранный жезл. Человеческая фигурка с вознесенным мечом кувыркнулась в воздухе, ударилась о скалу и сползла вниз. Ещё две вспышки, и пара копейщиков в цветах герцога Карского двоюродного брата короля падают под ноги жеребцов. Машинально обшариваю все три тела, сдергивая с поясов тощие кошели, с первой фигурой снимаю ещё и перевязь и вынимаю из рук меч, блеснувшей голубой поющей сталью. Зачем-то перерубаю путы, распугивая небольшой табунок.
С трудом взобравшись в седло удержанной кобылки, провалился в забытье, в котором всплывали смутные фигуры и видения из чужой, не моей жизни.
Дневная стража, чертыхаясь, провожала взглядом тёмную фигуру с трудом держащегося в седле всадника. Если бы не золотой, брошенный служителям закона, и не дорогой меч на поясе, наверняка бы остановили, чтобы доложить капитану. А так лишь махнули в сторону ближайшего постоялого двора, пусть ночной патруль разбирается, а они лучше хорошо гульнут в ближайшей таверне.
То, что не вывалился из седла, по дороге до города, можно было объяснить только чудом. Минуя ворота, привычно бросил стражам монету, наугад выуженную из кошеля. Чуть не свалившись из седла у местной таверны, вручил поводья и очередную монету мальчишке-конюху и ввалился в дверь трактира. Шумный зал на миг умолк, провожая взглядами странного гостя.
Трактирщик споро спрятал горсть серебряных монет и бросил на стойку ключ от номера. Через пятнадцать ун служанка поставила на столик в комнате тарелку куриной лапши и бутылку вина и исчезла, захлопнув дверь номера пугающего постояльца.
Насытившись, блаженно откинулся на простыни и провалился в сон. Но не прошло и полутора ан, как какая-то сила подкинула меня в кровати, заставив заполошно вертеть головой в поисках врага, а руки шарить в темноте, пытаясь нащупать верный кинжал.
Неожиданно обострившийся слух вычленил в ночной тиши короткие отрывистые команды и испуганный шёпот постояльцев. Рванул к окну, распахнул ставни и тут же качнулся к стене, пропуская глухо стукнувший в стену болт. Вскинутый жезл посылает в противника заряд, вскочить на подоконник и вниз. Ноги ударились об утоптанную землю заднего двора, перекатится через плечо, гася инерцию падения. Поющая сталь легко вспарывает кольчужку городского стражника, неловко отбиваю выпад второго, слишком длинная, непривычная железка. Жезл посылает пару заклятий, отбрасывая набегающих бойцов, и гаснет, растратив заряды.
Полукружье замаха, и к ногам падает наконечник копья. Увернуться от следующего удара и вперёд. Удар, и очередной стражник заваливается назад, из них воины ещё хуже, чем из меня. И вот она конюшня, пара росчерков, и к ногам падают перерубленные доски. Больше ничего не успеваю, в глазах полыхнуло белым, невидимые путы сковывают руки и бросают на колени, прижимая к земле. А из-за стражников появляются фигуры в темно-синих почти чёрных в ночной тьме рясах, возглавляемые одной в простом сером камзоле, с медным терновым венцом на груди.
- Ты знаешь что делать. - Тихий, ласковый шёпот звучит над ухом.
А перед глазами вдруг возникает сухопарый старичок, заложив руки за спину, он ходит от стены к стене аудитории, поблескивая стеклом монокля. И надтреснутый голос чуть дребезжит, в очередной раз повторяя материал: "Одним из первых признаков присутствия демонической сущности являются исторгнутые души". Кто-то тянет руку, чтобы задать вопрос, но старичок продолжает монотонным голосом: "Разумный, лишенный души, определяются по следующим признакам: он мертв". По залу раздаются лёгкие смешки, а профессор, не обращая на них внимания, продолжает: "Алебастрово-белая кожа, алые прожилки вен..."
Тёмная волна ужаса накрывает сознание, а перед глазами тело эльфа в пещере.
- Нет, демон, нет!
- Но тогда ты умрешь. И зачем же было бежать? - искушает ехидный голос.
Это ведь так просто разменять чужие жизни и посмертие на свою. Тем более что уже раз хоть и невольно сделал это.
- Ну же, Кэйн, решайся.
- Нет. Должен быть другой выход.
Горло стягивает сияющей удавкой, из глаз брызжут слёзы, я буквально чувствую, как демон во мне заходится в беззвучном крике-стоне, а в голове всплывают совсем другие строчки: "Isea dispel na-gaotha na-naimhde hos* (ветры хаоса да развеют врагов)".
Слова рвутся с губ, и во дворе из ниоткуда возникает ураган, расшвыривая людей, словно игрушки. Святые путы вспыхивают, обжигая руки, и исчезают. Кровавые дорожки слёз перечеркивают лицо, и меня швыряет назад в пролом в стене. Вскакиваю, лошади с испуганным ржанием ломают клети и рвутся на волю. Повисаю на поводьях не рассёдланного коня, запрыгнуть в седло, и жеребец летит вослед остальным.
Эхом раздаётся за спиной перестук копыт погони. Два ана безумной скачки, я с трудом удерживаюсь в седле, а вороной хрипит и роняет клочья кровавой пены. Ещё шаг, и он падает на колени, лечу через голову вперёд, больно ударившись руками о землю. Подняться, и в сторону, туда, где маячит лес, там проще затеряться, проще отбиться.
Когда и почему отстала погоня, не видел, просто в какой-то момент ноги перестали держать, я рухнул на зеленый мох, и тёмная пелена накрыла сознание, врываясь в него неясными образами, звуками и чувствами.
Глава 5. Где-то в другом месте и в тоже время
- Командор* (руководитель одного из 12 командорств ордена, по числу резиденций ордена в империи), вы хоть понимаете, какие могут быть последствия... - голос епископа взлетел под самый потолок - молите Бога, чтобы в расследование не вмешалась инквизиция!!
- Почему же, орден приветствует полноценное расследование по данному происшествию и готов оказать любую помощь.
- Что?! - человек в небесно-синем одеянии даже осёкся.
- Вы, архиепископ, - командор ордена Заклинателей, сделал паузу - не предоставили ни одного доказательства вины нашего человека. Ни демона, ни заклинателя, даже следы ритуала тщательно затёрты.
- Вы не верите слову церкви? - Епископ навис над сухощавым заклинателем, а его в голосе появились опасные нотки.
- Я верю святой церкви, но её служители могут ошибаться. И, заметьте, вы, архиепископ, арестовав нашего человека, не потрудились сообщить об этом командории, хотя были обязаны. При этом какие-то бродяги, с ваших слов, уничтожили все следы ритуала, демон сбежал, а ваши люди не могут предъявить ни одного доказательства, что он вообще был. - Тут командор позволил себе многозначительно хмыкнуть.
- Да вы даже труп заклинателя не можете предоставить. И при этом Орден не предъявляет архиепископату никаких претензий.
- Претензий, претензий - голос Амврила загремел, как на обличающей проповеди. - Кажется, вы забываетесь командор!
Седовласый сморщился, словно съел лимон, и скрестил на груди руки, сверля взглядом переносицу оппонента.
- Что будем делать, командор? - Угроза из голоса архиепископа так никуда и не исчезала и даже зазвучала ещё более явственно.
- Расследовать, архиепископ, расследовать. Командория не верит, что один из заклинателей оказался способен на призыв демона, да ещё и в одной из церковных столиц. Среди моих людей нет идиотов.
- Ну что ж, командор, я вынужден буду принять меры и доложить магистру* (лицо, возглавляющее орден) ордена, о том, что вы отказались сотрудничать со Святой Нашей Матерью церковью.
- Как вам будет угодно, архиепископ. - Седовласый развёл руками и, резко поднявшись, вылетел из кабинета.
Амврил поставил локти на столешницу и облокотился на кисти рук, устремив задумчивый взгляд на косой крест распятия.
- Ну что скажешь?
Одна из стенных панелей бесшумно отъехала в сторону, и в комнату вошел человек в серой рясе с серебряным терновым венцом на груди.
Инквизитор опустился в кресло и прошелестел.
- Попробуем надвить на капитул (общее собрание членов монашеского или духовно-рыцарского ордена) заклинателей, но аккуратно.
- А то испортим отношения.
- Да, ещё не время. - Раздался пугающий смешок из-под капюшона.
- Лейтенант, заставляете себя ждать.
- Прошу прощения, ландмейстер* (руководитель одной из территорий ордена крови). - Молодой рыцарь приложил кулак к груди, чуть не уронив папку.
- Давайте, давайте ваши бумаги, молодой человек.
Лейтенант поморщился от очередного намёка, на возраст, но в устах эльфа это звучало не так оскорбительно, как могло бы быть.
Ландмейстер открыл папку и углубился в чтение, словно забыв об ожидающем человеке.
Ун пять тишина кабинета нарушалась только шуршанием бумаг и редким скрипом пера.
- Какие новости по операции. - На последнем слове эльф сделал почти незаметную паузу.
-- К сожалению, вестник задерживается почти на сутки, и герцог тоже молчит.
Рука эльфа замерла над очередной бумагой...
- Отправьте к известному вам месту ближайший отряд и гонца к Карскому. Надеюсь, что люди должны быть надежными, вам объяснять не надо.
Эльф вновь склонился над бумагами, хотя мыслями был совсем в другом месте, пытаясь понять, что могло задержать его заместителя, и почему нет вестника.
Герцог Карский метался по комнате. Трое мёртвых эльфов, трое, и это, не считая людей, - ландмейстер ему такого не простит. Мужчина подхватил со стола бокал вина и рухнул в кресло. Старая кожа возмущенно скрипнула, принимая на себя немалый вес мощной фигуры воина и интригана.
- Кар, демоны тебя забери, где ты там?
Затянутый в чёрную кожу человек неслышно появился в дверях, обозначая поклон.
- Кар, ты что-нибудь нашёл?
Человек в тёмном достал из-за пазухи свернутый в трубку свиток и протянул своему повелителю.
- Ты думаешь, это удовлетворит красных? (так называют орден крови господней, за красные цвета официальных одежд)
Кар лишь пожал плечами.
- Мы сделали всё что могли, это их люди допустили ошибку.
Ошибку. Герцог мрачно усмехнулся. Ошибкой было ввязываться в это тёмное дело, но расположение ордена, особенно в преддверии надвигающихся событий. Карский пробарабанил по столу военный марш - старая привычка, помогающая сосредоточиться, и задумался. Ситуация была плоха, очень плоха. Ему почему-то не верилось, что ландмейстер войдёт в положение и простит гибель своих людей, пусть здесь и не было вины герцога.
- Кар, подключай всех, но найди им этого тёмное отродье, не найдёшь этого, ищи другого.
Войн кивнул и вышел из кабинета. Задача, поставленная герцогом, была практически не осуществима. То, что удалось поймать предыдущего, было неимоверной удачей, а вытащить его из проклятого леса... Кар сплюнул. Проще найти нового, только как-то не любят альвы посещать империю. Разве что...
Брат короля вышел из задумчивости и, подтянув к себе перо и бумагу, взялся за письмо. Надежд на то, что Кар исполнит его поручение, было мало.
Глава 6. Проклятый лес
- Цак, цак, цак...
Сквозь мутную пелену возвращающегося сознания доносились какая-то странная цокающая речь.
- А если цак?
В меня будто впилась раскалённая игла, и тут же вернулась сознание, отозвавшись болью во всем теле.
- Интересно, оцчень интересно.
И вновь раскаленная игла пронзает изогнувшееся дугой тело, и лишь кожаные ремни не дают ему упасть с деревянного то ли стола, то ли помоста.
- Какая интересная реакция.
Странная холодная волна, пронесшая по телу, на миг смыла боль, тут же вернувшуюся зудом в руках. А надо мной склонилась голова в пламени всклокоченных седых волос. Огромные круглые очки, матово поблескивающие латунью оправы, оказались напротив глаз, а худой сильный палец с острым ногтем-когтем, коснулся лица, вызывая странное жжение.
- Забавно, забавно. - Произнёс себе под нос неизвестный.
- Эй, "тёмный", ты меня хоть слышишь?
- Почему тёмный? - Я с трудом сглотнул горькую слюну.
Неожиданно на меня обрушился целый водопад холодной воды.
- Ну что, так легче? - Произнес насмешливый голос, и вновь надо мной блеснула латунь очков.
- Развяжи. - Прохрипел я.
- Еще чего. Лови тебя потом.
- Развяжи.
Абсолютно иррациональное желание поселилось в голове. Вместо того чтобы понять, что со мной произошло и выстроить план дальнейших действий, мне нестерпимо захотелось свободы и до препятствий и желаний других мне не было дело.
- Я! Сказал! Развяжи!
- Грозный, какой. - Усмехнулся цверг.
Жаркий чёрный огонь разгорелся в груди, сметая боль, сметая чувства, он поднимался от сердца вверх. Где-то внутри восторженно верещала демоница. Неожиданно закровоточили сосуды на руках, лопнули капилляры на лице, и чёрная кровь засочилась из пор, клубясь туманом на воздухе. Туман на миг замер над моим бьющимся в пароксизме боли телом и начал растекаться вокруг. Сначала прахом осыпались кожаные ремни, затем в такую же серую, невесомую пыль превратилась столешница, и я оказался на земле.
Скаля губы в полубезумной улыбке, поднялся. Туман чёрными щупальцами метнулся в разные стороны.
- Тоже мне серый гвардеец*. - Раздался спокойный голос.
(*серые гвардейцы - гвардия императорского дома Таларин, правившего империей Хайлат за 500 лет до описываемых событий. Состояла сплошь из альвов)
Яркая вспышка на миг накрыла все вокруг, и я вновь провалился во тьму.
- Цак, цак, цак...
Кажется, я уже это где-то слышал. Кожа нестерпимо зудела, и мне даже удалось впиться в неё ногтями, чтобы на миг почувствовать блаженство, которое тут же сменилось болью и ощущением липкой крови на пальцах.
- Ешь.
Глиняная миска ударилась о стол, плеснув горячим бульоном. Тёплый густой аромат коснулся ноздрей, заставляя сжиматься желудок. С трудом разлепил веки и сфокусировался на еде. Первые три ложки незаметно провалились в желудок, и только четвёртая принесла осознание неестественности ситуации. На пятой заработал мозг, пытаясь анализировать ситуацию.
- Посуду сцам помоешь, я не нанимался.
За спиной раздался ворчливый голос, громко хлопнула дверь, так что, развернувшись, я не успел разглядеть хозяина помещения.
Расправившись с бульоном, почувствовал в себе силы подняться и сделать то, что просил цокающий голос.
Прозрачная зеркальная гладь воды отразила неестественно чёрные глаза, тонкие изящные черты лица и чуть заострённые уши. Миска выпала из рук и разлетелась глиняными брызгами. Всё еще не веря, коснулся лица, исследуя новые черты, словно не доверяя глазам. Пальцы медленно спускались вниз: лоб, заостренные раковины ушей, тонкое очертание скул, ниже, ещё ниже, и вдруг наткнулись на гладкую толстую кожу ошейника. И это могло означать лишь одно... Яркая вспышка взорвалась в мозгу, вымывая все мысли, оставляя лишь чистый незамутнённый гнев.
- Раб! Кто посмел на меня одеть ошейник?!
Рывком развернулся, а внутри меня подхихикивала демоница, и по жилам растекалась нечто такое, чему я не мог дать объяснение. Словно вот этот вот ошейник был противен всему моему естеству. Нет, противен это было от меня самого, а то, что бушевало в крови, воспринимало ошейник как нечто противоречащее своей сущности.
Шагнул к двери, сложил пальцы щепотью и ударил в замок. Заклинатели не умеют колдовать, так как это делают маги, наш удел руны и линии силы, но на сырой выброс силы, той, что есть в каждом человеке, способен любой, главное знать как. На миг ошейник налился свинцовой тяжестью, накалился, обжигая кожу, а в следующую секунду я стоял на улице, готовый убивать.
А передо мной была цель: невысокий всклокоченный цверг, с нелепыми очками в латунной оправе. И я метнулся вперёд неестественно-стремительным, плавным движением, а вот замах получился неуклюжим, словно в зале, где отрабатывались эти приёмы, я был всего лишь сторонним наблюдателем, хорошо, но со стороны запомнившим, как и что надо делать. А вот тело оказалось не способно выполнять когда-то заученные движения. Зато цверг был готов и к такому повороту событий. В его кисти неожиданно возник странный желтый, абсолютно безобидный на вид цилиндр, ткнувшийся мне куда-то в область сердца. Сине-белая вспышка электрического разряда, и снова тьма.
- Цак, цак, цак... - Странным ощущением дежавю возникло в голове.
Я открыл глаза и тут же моргнул. Но цверг не думал исчезать, самый настоящий живой цверг, почти такой же как на картинке в учебнике.
- Ну и что мне с тобой делать "тёмный"?
- Сам-то какой? - Краем сознания я уловил какую-то особую интонацию, с которой цверг произносил слово "тёмный".
- Интересно, осцень интересно. - Цверг вновь склонился надо мной. - Осцень необычные реакции.
Неожиданно мир начал двоиться, затем посерел, мигнул и вновь вернулся в норму. А цверг заскрипел чернильной ручкой, то и дело, косясь на какой-то прибор из потемневшей бронзы и хрустальных шаров.
- Ты кто?
- Какой невежливый "тёмный". - Не отрываясь от своих записей, произнес этот привет из сказки.
Я устало смежил глаза, пытаясь собраться с мыслями, и неожиданно уснул.
Глава 7. Дела и думы
- Командор, ваши выводы.
Старый воин устало откинулся на спинку кресла. Долгий разговор с магистром основательно его вымотал, даже с демонами бывало проще.
- Да не знаю я, Карл, не знаю. Но, хоть убей, не верю, что Кэйн призвал, да ещё и отпустил демона. Да и архиепископ что-то темнит.
- А мне что прикажешь делать? У меня официальное послание.
- От Святого престола?* (в данном случае может подразумеваться как капитул кардиналов, священная курия (административный орган Святого престола), так и непосредственно сам великий понтифик).
- Да нет, пока только от архиепископата.
- А ты уверен, что только пока? - Командор максимально выделил последнее слово.
Магистр задумался, машинально налив себе чаю в изящную фарфоровую чашку и пригубив ароматный напиток.
- Думаешь, это личная интрига Амврила?
- Ну, может и не личная, но вряд ли в неё посвящен Святой престол, разве что кто из кардиналов.
- Ты уверен в Кэйне?
- А ты уверен во мне? - Вопросом на вопрос ответил командор.
Магистр вопросительно изогнул бровь, вновь разлил по чашкам ароматный напиток и задумался.
Эльф неспешно перелистывал страницы отчёта, куда спешить почти бессмертному существу. И только самый внимательный наблюдатель мог различить, что ландмейстер взбешён. Старый интриган никак не мог сложить картину, и в очередной раз изученные бумаги ему совсем не помогали.
Что-то не складывалось, совсем не складывалось. Убитые войны, среди которых эльфы, исторгнутые души, и полное отсутствие следов демонической сущности (по крайне мере его люди не смогли их обнаружить, а к заклинателям он предпочёл не обращаться), да и вообще отсутствие следов боя. Исчезнувший альв, пошедший в разнос ритуал, мёртвые люди Карского. Серый гвардеец (которые, уже пол тысячелетия как, только строчки в запрещенных книгах), судя по используемому заклятию, в заштатном городишке. Странный гвардеец, сбегающий от схватки, вместо того, чтобы разнести весь город.
Что-то он упускал. Но вот что, ландмейстер не понимал и от того нервничал. Впервые за долгое время в его душе смешались страх и злость, мелькнула даже глупая мыслишка, забросить к чертям всю эту затею с Чашей.
Светлый криво улыбнулся, словно насмехаясь над самим собой. Всё зашло так далеко, что уже не повернёшь. Придвинул к себе чистый лист бумаги и начал писать отчет для Великого Магистра, о потере звезды воинов.
Строчки ложились на бумагу ровными рядами, сплетаясь в витиеватый эльфийский стиль. Мысли в след строчкам выстраивались в ровные ряды привычных логических цепочек.
Эльф улыбнулся и дернул за шнурок, вызывая адъютанта, в голове сложился план ближайших действий.
Примат-инквизитор содрал с рук перчатки и бросил их в корзину. Он терпеть не мог эту часть своей работы, хотя и признавал её необходимость, а так же то, что иногда требуется делать её самому, чтобы не превращаться в заплывшие жиром мешки, как некоторые из столпов церкви.
Коснулся серебряного колокольчика, вызывая служку с обедом, и опустился в мягкое кресло.
Очередной еретик оказался упрямым и бесполезным, зато без всяких сюрпризов, обычная привычная, хоть и не приносящая радости работа. Он прикрыл глаза, вспоминая заклинателя обвисшего на цепях, тьма, льющаяся из его глаз, и низкий вибрирующий рык: "Проклинаю!"