Михеенков Роман Валерьевич. Любительница абсента. Часть 2. Танец семи покрывал

Роман Михеенков

Любительница абсента

Серия 2. Танец семи покрывал.

[The National gallery]: Всем, кто в чате и не в чате! Коллеги, лечите свои виртуальные галереи оперативно. Не стесняйтесь просить о помощи. Помните, если у вас зависло - тупые юзеры лезут в работающие галереи, после чего система накрывается и в них. Это общее горе. Понты и амбиции на время карантина можно засунуть поглубже.

[Paul Getty Museum]: Кто ж стесняется. Все просят помощи - все помогают. Я такого единения и не вспомню. Не было его. Обычно мы дерьмом друг в друга кидаемся. В лучшем случае злобно критикуем.

[Rijksmuseum]: А мне нравится. Я за дружбу. На всё готов ради вас, братья. Эх, если бы получилось марихуану оцифровать, чтобы с вами поделиться.

[Paul Getty Museum]: Это к Марко. Его господь воду в вино превращал, неужели каннабис в PDF не конвертирует?

[Musei Vaticani]: Прекращай богохульствовать, Эрни. Не отравляй братских чувств.

[Paul Getty Museum]: Прости, вырвалось, не хотел обидеть.

[Musei Vaticani]: Господь милостив.

[Paul Getty Museum]: Как минимум.

[MusИe du Louvre]: Так милостив, что наслал на нас карантин. Наверное, это современная разновидность египетской казни.

[The National gallery]: Ага, специально для программистов.

[MusИe du Louvre]: Закончится карантин - поеду в Египет. Нет, лучше в Индию. Ноутбук не возьму, телефон выключу... Пошлю всех...

[The National gallery]: Гийом, друг мой, карантин никогда не закончится. Народ окончательно стал управляемым. Это бараны. Даже те, кто шарится по нашим музеям, типа ценители прекрасного, люди с собственным мнением - полные бараны. За корона-вирусом к ним придёт корона-триппер, потом средства массовой информации ещё что-нибудь коронуют.

[Museum Berggruen]: Берти, я придумал название чумы XXl века - "Барано-триппер".

[The National gallery]: Респект, Ульрих. Ты поставил точный диагноз человеческому виду.

[Museum Berggruen]: Вот увидите, парни, мы доживём до толерантности к вирусу, как дожили до диктата мигрантов. Прикиньте, демонстрация за права вируса. Я ни хрена не удивлюсь.

[The National gallery]: Кто же удивится! Сценарий давно известен. Сначала вирусы уравняют в правах с животными, потом начнут заводить в своём организме, как кошечек или собачек, затем обнаружат у них права и примутся за эти права бороться.

[MusИe du Louvre]: Самые хитрые обнаружат среди вирусов геев - и побегут бороться за их права.

[Museum Berggruen]: Идеальный гражданин Евросоюза середины XXl века - это мигрант-террорист, совершающий джихад за права вирусов нетрадиционной ориентации.

[The National gallery]: Нас ждёт славное будущее. Главное - до него не дожить.

[Rijksmuseum]: Интересно, если собрать горсть бактерий этого вируса забить в косяк, его можно курить?

[The National gallery]: Арьен, это ещё один путь развития нашей цивилизации. Либо будем этот вирус курить, либо защищать его честь и достоинство.

[Paul Getty Museum]: Да, совместить это будет сложно.

[Kyoto National museum]: Вирусы появились на планете раньше нас, возможно, у них больше прав.

[MusИe du Louvre]: Такеши, наверняка у вирусов скоро откроются свои картинные галереи, там точно будут нужны админы. У тебя, как у синтоиста, хорошие перспективы трудоустройства.

[Musei Vaticani]: Друзья, не надо отчаиваться, на всё воля господа нашего.

[The National gallery]: Марко, про вирус согласен: мудрый господь решил устроить небольшую уборку. Но никогда не поверю, что всевышний захотел сделать мудаками девяносто процентов своих созданий.

[Musei Vaticani]: Господь мудр.

[Museum Berggruen]: Мудр. Скажи, а толерантность тоже господь создал?

[The National gallery]: Чтоб я сдох! А ещё он создал криворукого Ивана с его фотожабами! Где этот урод?

[Musei Vaticani]: Кстати, нашествие жаб - одна из египетских казней.

[The National gallery]: Я про конкретную жабу!

[Kyoto National museum]: Берти, что происходит?

[The National gallery]: Любительница абсента вылезла на Саломее.

[Paul Getty Museum]: Где?

[MusИe du Louvre]: Эрни, это Караваджо. "Саломея с головой Иоанна Крестителя".

[Rijksmuseum]: Вау, достаём поп-корн. Берти, выложи жабу в чат.

[Hermitage Museum]: Парни, что за паника? О, классная жаба.

[The National gallery]: Тебя же просили снести программу!

[Hermitage Museum]: Я и снёс.

[The National gallery]: Тогда объясни, откуда твоя синюшная тёлка взялась у Караваджо?

[Hermitage Museum]: Ты же сам говорил, что меня кто-то хакнул.

[The National gallery]: Хочешь сказать, что программа утекла в сеть, а у тебя её больше нет?

[Hermitage Museum]: Типа того.

[The National gallery]: Твою мать, Иван!

[Hermitage Museum]: Подожди паниковать, Берти, я что-нибудь придумаю.

[The National gallery]: Ты со своими придумками страшнее карантина.

Мари впорхнула в кафе перед рассветом. Не притащилась, не вползла - впорхнула. Рабочая ночь пролетела незаметно. От мыслей о Зевсе она отвлекалась лишь изредка - на проверку целости шиньона.

Глоток абсента. Ещё глоток. Скоро исчезнет это убогое кафе, и она окажется на Олимпе. С Зевсом. Напиток Зелёной феи в тот вечер не уничтожал Мари. Он пробегал по телу лёгкими порывами весеннего ветра. Порывами томления, нетерпения, предвкушения. Интерьер кафе будто покрылся туманом. В его пелене проступали очертания другой прекрасной реальности. Мари закрыла глаза...

[The National gallery]: Иван, у тебя исходники должны были остаться.

[Hermitage Museum]: Естественно, сейчас заново код пропишу.

[The National gallery]: Шевелись, а то у меня вся галерея легла.

[Hermitage Museum]: Не торопи, Берти, я и так весь на нервах.

[The National gallery]: Это ты на нервах!? При встрече я расскажу тебе, что такое нервы. Для тебя будет лучше, если мы никогда не встретимся.

[Rijksmuseum]: Берти, видео началось?

[The National gallery]: Отстань, Арьен.

[Museum Berggruen]: Берти, не будь говнюком.

[The National gallery]: Посмотрел бы на тебя, будь ты на моём месте.

[Musei Vaticani]: Да, врагу не пожелаешь. Так началось видео, или нет?

[The National gallery]: Началось...

[Kyoto National museum]: И что у них там происходит?

[The National gallery]: Синяя баба в шоке. Саломея тоже. Ирод замер, его жена куда-то убежала. Иоанн...

[Paul Getty Museum]: Ну, Иоанну пофиг, там от него только голова.

[MusИe du Louvre]: Может, выложишь трансляцию, а, Берти?

[Rijksmuseum]: Если со мной такое случится, не дай бог, клянусь показать вам всё до секунды.

[The National gallery]: На картине почти все разошлись. Только Саломея и синяя алкоголичка. Ладно, так и быть, сейчас запущу.

- Зевс! Любовь моя! - Мари попыталась схватить с подноса отрубленную голову, но Саломея сделала шаг в сторону, и Мари проскочила мимо неё, споткнулась и упала.

- Кто!? - удивилась Саломея.

- Мой возлюбленный. Отец богов, - Мари поднялась с пола, подошла к подносу, чтобы повнимательнее разглядеть голову.

- Это Иоанн... Был...

- Точно не Зевс?

- Стала бы я раздеваться за голову какого-то незнакомца. Точно тебе говорю, Иоанн, - Саломея на всякий случай взглянула на голову.

- Ну, слава богу, а где Зевс?

- Откуда я знаю. Ты кто такая?

- Мари. Мари Флотэ. А как зовут тебя?

- Саломея.

- А... Ты, наверное, из африканских колоний. К нам в "Попугай" часто привозят девочек из Северной Африки. Конкуренцию нам устраивают, сучки. Где мы? На Олимп не похоже, - Мари поняла, что не узнаёт мрачного интерьера, совсем не похожего на олимпийские покои Зевса.

- Мы в Галилее. Во дворце Ирода - моего дядя и маминого... мужа. Я принцесса.

- А почему сидишь взаперти, Саломея? Ты наказана?

- Наказана? У нас все женщины сидят по своим покоям. Выходят только на танец или... к ложу хозяина.

- О-ля-ля! Почти, как у нас в борделе. Получается, в "Сером попугае" я тоже принцесса. Только могу после работы в кафе сходить. А за что этого бедолагу? Преступник? - Мари кивнула на отрубленную голову.

- Скорее, наоборот.

- В смысле?

- Это Иоанн. Так и не поняла: то ли святой, то ли идиот. Длинная история, Мари.

- Мы разве спешим? Ты заперта, я не попала на Олимп. Времени у нас много.

- Расскажу всё, что слышала, если интересно.

- Ты поднос поставь, тяжело, наверное, держать.

- Хорошая идея, - Саломея поставила поднос на стол. - Иоанн пришёл из пустыни, ходил по улицам - смущал народ непонятными речами. Потом окунул какого-то парня в Иордан, чуть не утопил, и сказал, что парень - сын божий.

- И за это его...

- Не совсем. Дальше слушай внимательно. Наш царь Ирод Антипа - мой двоюродный дедушка, мамин дядя, брат моего отца Филиппа - увёл мою мать Иродиаду - жену и племянницу моего отца Филиппа у своего брата. Не запуталась?

- Подожди, попробую разложить этот пасьянс в голове... - Мари задумалась.

- Давай, с другого конца. Было два брата: Ирод и Филипп. Филипп женился на своей племяннице Иродиаде - это моя мать. Потом Ирод увёл мою мать у Филиппа и сделал её царицей. Поняла?

- Охренеть, принцесса! Ты дочка и падчерица своих двоюродных дедушек - дядей своей матери, - выдала Мари свой вариант генеалогического древа Саломеи.

- Гениально! Так просто и коротко ещё никто не объяснял.

- Мы отвлеклись.

- А, точно! Так вот, этот Иоанн вышел на площадь, собрал толпу и заявил, что Ирод совершает грех. Про царя такое заявить, а?! Ирод и возмутился.

- Понятно. Остался один вопрос: зачем ты для этого раздевалась? - вспомнила Мари первые мгновения их знакомства.

- А это уже политика. Ирод боится, что народу не понравится казнь пророка. Самому могут голову оторвать. Народ у нас милый, но кровожадный. Ирод подговорил мою мать, чтобы та велела мне станцевать на пиру "Танец семи покрывал", а потом попросила в награду голову Иоанна.

- Хитро! А что за танец?

- Вертишь попкой, трясёшь грудью, один за другим снимаешь с себя разноцветные куски шёлка. Ничего сложного, главное кураж, - для иллюстрации Саломея потрясла бюстом.

- Стриптиз. У нас в соседнем борделе девочки танцуют. Только за деньги. Голову пророка ещё ни одна не просила. Научишь меня? Стриптизёрши на Монмартре больше зарабатывают.

[Museum Berggruen]: Теперь все поняли, почему я антисемит?

[MusИe du Louvre]: Успокойся, Ульрих. Берти, что с трансляцией?

[The National gallery]: Идёт. Похоже, меня тоже хакнули. А у вас что?

[Kyoto National museum]: Стоп-кадр.

[The National gallery]: Перезагружаю.

[Museum Berggruen]: Пророка грохнули! За долбаный стриптиз! Он господа нашего крестил!

[Musei Vaticani]: Брат мой, на всё воля божья.

[Museum Berggruen]: Марко, ты точно не... иудей? Это же они... библию писали. Думаю, там много нестыковочек. И понятно, кому они выгодны. Разве может нормальный господь пожелать смерти своему пророку? Не думаю.

[Rijksmuseum]: Расслабься, Ульрих, ты же не знаешь, что они там в Галилее курили. Иногда такие приходы бывают.

[Paul Getty Museum]: В пустыне каннабис не растёт.

[Rijksmuseum]: Мне тут мысль пришла: открою в квартале Красных фонарей заведение "Танец семи покрывал".

[Paul Getty Museum]: Коллегам скидки будут?

[Rijksmuseum]: Не знаю. Клиенты будут головой расплачиваться. Скидки?.. Можно ухо себе оставить. Ван Гог точно что-то знал.

[Museum Berggruen]: Арьен, ты иногда выдыхай.

[MusИe du Louvre]: Берти, можешь пока рассказывать, чтобы мы ничего не пропустили.

[The National gallery]: Саломея учит Мари танцевать стриптиз. Мари показывает Саломее движения Канкана. Ничего так, девки. Мари, когда без мрачного платья, очень даже аппетитная. Вау!

[Paul Getty Museum]: Завязывай издеваться! Видео врубай.

[The National gallery]: Грузится. Иван, что хорошего ты мне скажешь?

[Hermitage Museum]: Запускаю в тестовом режиме. Марко, помолись за нас.

[Musei Vaticani]: Я в недоумении. Не могу понять: наблюдать вмешательство в библейские события - это уже грех или пока ещё искушение?

[The National gallery]: Мне бы твои проблемы.

[Musei Vaticani]: Просто думаю о завтрашней исповеди.

[Paul Getty Museum]: Вы на карантине по скайпу исповедуетесь или по вацапу?

[The National gallery]: Упс... Видео вошло в режим обратной перемотки. Иван, ты опять накосячил. Сноси всё к чёртовой матери.

[Kyoto National museum]: Подождите, друзья! Видео уже отмоталось к первым кадрам, но перемотка продолжается. Есть шанс, что мы увидим историю с самого начала.

- Та-а-та-та-та-та-там-там... - напевала Саломея, повторяя за Мари движения Канкана.

- У тебя неплохо получается.

- С раннего детства танцами мучают. Ненавижу.

- А я после твоих уроков стану звездой Монмартра. Спасибо тебе, Саломея. На стриптизе я озолочусь!

- Что здесь происходит?! - в покоях Саломеи из ниоткуда появилась Иродиада.

- Репетируем, мама.

- Это твоя новая рабыня? - царица кивнула на Мари.

- Да мама.

- Чего?! - возмутилась Мари.

- Так надо, - шепнула Саломея.

- Я пришла передать тебе волю Ирода. Сейчас твой выход с "Танцем семи покрывал". Тебе необходимо постараться. У царя день рождения, это должен быть твой лучший танец.

- Слушаю, мама.

- Когда закончишь, Ирод будет в восторге, он предложит исполнить любое твоё желание.

- Хорошо, мама.

- Потребуй голову Иоанна, дочь моя.

- Что, мама?

- Голову Иоанна. Поняла?

- Да, мама.

- Услышишь музыку - выходи танцевать, - Иродиада величественно удалилась.

- Рабыня может спросить? - Мари дождалась, когда они останутся наедине.

- Прости, что я могла ответить. В моих покоях бывают или рабыни, или мать с Иродом. Больше никого.

- Понятно. Но что за фигня происходит?

- Фигня? Что это?

- Хрень какая-то. Будто всё с начала. И где голова Иоанна?

- Исчезла... Колдовство! - испугалась Саломея.

- Колдовства не бывает. Назовём это фигнёй.

- Я точно помню, что мать мне всё это уже говорила. Я танцевала. Потом принесли голову на блюде... Теперь всё сначала.

- Иоанна жалко. Не его, собачье дело, кто с кем живёт. Но отрубать за это голову... Перебор. Согласна?

- Но что, Мари, мы можем изменить?

- Подожди, я думаю... Зевса бы сюда - в миг бы всё устроил.

- Да, кто такой этот Зевс?

- О... Мой бог... Мой первый мужчина. Я так хотела снова попасть к нему, а оказалась здесь.

- Потому что произошла фигня? Я правильно сказала? - уточнила Саломея.

- Абсолютно.

- А если случится ещё одна фигня, это может спасти Иоанна?

- Саломея, ты гений! Мы им такую устроим, что у Ирода задница треснет!

- Подожди, фигня происходит сама по себе, как злой рок, или кто-то её для нас создаёт. Разве мы можем сделать это сами?

- Ещё как! У меня идея! - Мари сорвала с плеч Саломеи шаль и набросила её себе на голову.

- Что за идея? А то мне пора на выход. Музыка началась.

- Сегодня танцую я! - крикнула Мари и распахнула занавес, отделяющий покои принцессы от главного зала дворца.

[Paul Getty Museum]: Девки такой кипеш замутили, а у нас опять трансляция висит.

[Museum Berggruen]: Это всё мигранты. Мари на их территории.

[MusИe du Louvre]: Ульрих, девушка в Галилее. Сейчас там Израиль.

[Museum Berggruen]: Ну, тогда вообще всё понятно.

[The National gallery]: Ребята, тут такое творится...

[Kyoto National museum]: Берти, а ты можешь поставить на запись, а потом выложить в чат?.

[The National gallery]: Либо запись - либо трансляция.

[Museum Berggruen]: Записывай. Потом посмотрим. А то самое интересное пропустим!

[Hermitage Museum]: Берти, у меня всё готово. В офф-лайне проверил - работает.

[Rijksmuseum]: Отвали, Иван, это подождёт.

[Paul Getty Museum]: Берти, ты же с нами?

[The National gallery]: Поставил на запись. Самому интересно. Вот это... Вау!

[Rijksmuseum]: Рассказывай!

[Paul Getty Museum]: Не говори ни слова - потом будет неинтересно!

[Rijksmuseum]: А если не запишется?

[Museum Berggruen]: Арьен, не каркай.

[Musei Vaticani]: Голосуем, коллеги!

[Hermitage Museum]: Большинство за комментарии. Давай, Берти!

[The National gallery]: Мари вполне сносно двигается под заунывную арабскую музыку. Лицо закрыто, никто пока не догадывается, что это не Саломея. Ирод с компанией валяется на подушках. Рожи довольные. А жратвы у них!

[Hermitage Museum]: Это можешь пропустить, я не успел поужинать, с твоей жабой ковырялся.

[The National gallery]: Баранья туша. Соком истекает. Столько разной рыбы, я даже не все названия знаю...

[Hermitage Museum]: Мстишь, Берти?

[Museum Berggruen]: Завязывай с кулинаркой, что Мари делает?

[Rijksmuseum]: Твою мать, жрать захотелось.

[Paul Getty Museum]: Это по-укурке, Эрни. Берти, что там?

[The National gallery]: Мари подошла к музыкантам, что-то им сказала... Парни, арабский рок-н-ролл очень ржачный. Представьте, что Майкл Джексон икает под албанское кантри. Я сейчас сдохну от смеха!

[Rijksmuseum]: А Мари?

[Paul Getty Museum]: Должна зажечь. Я верю в неё.

[Museum Berggruen]: Дай им просраться, детка!

[Musei Vaticani]: Папа тоже выступает за мультикультурализм.

[The National gallery]: Такое впечатление, что Мари видела все лучшие танцы из фильмов. У неё в репертуаре всё: от "Кабаре" до "Криминального чтива". Прикиньте, как это выглядит под арабский рок.

[Kyoto National museum]: А что Ирод?

[The National gallery]: Нижнюю челюсть на подушки уронил. Вся банда в шоке. Мари жжет напалмом. Всё. Финал.

[Kyoto National museum]: И?

[The National gallery]: Немая сцена.

[MusИe du Louvre]: Ещё бы!

[The National gallery]: О, Ирод очухался. Предлагает Мари любую награду.

[Musei Vaticani]: О она?

[The National gallery]: Требует свободу и равенство для женщин Востока.

[Paul Getty Museum]: Сильно.

[MusИe du Louvre]: Знай наших!

- Как тебе? - Мари, тяжело дыша, вернулась в покои Саломеи.

- Ох-ре-неть! Я правильно сказала?

- Мы их уделали, принцесса! И спасли Иоанна!

- Ты такое вытворяла... А почему не научила меня всем этим движениям?

- Я импровизировала, сейчас уже ничего и не вспомню, - Мари упала в подушки.

- Ничего, я всё запомнила, буду репетировать.

- Надеюсь, найдёшь время. А то, если Ирод не врёт, тебя теперь будут учить не только танцам и рукоделию. Арифметика, стихосложение, астрономия. И не только тебя - всех женщин Галилеи.

[Paul Getty Museum]: Берти, записал?

[The National gallery]: Сейчас проверю.

[MusИe du Louvre]: Всем молиться!

[Museum Berggruen]: Парни, обратите внимание: мы перестали называть её "синюшная тёлка", "зомби", "алкоголичка". Она для нас Мари. Мы к ней привязались. Я вообще чувствую себя её рыцарем.

[Paul Getty Museum]: Ульрих поплыл. Охренеть!

[Rijksmuseum]: Заткнись, Эрни! Я тоже её рыцарь.

[Kyoto National museum]: Я с вами, братья. С Мари...

[Musei Vaticani]: Предлагаю сделать "Любительницу абсента" заставкой чата.

[MusИe du Louvre]: Обеими руками за.

[Paul Getty Museum]: Прости, Ульрих, это я от волнения ляпнул.

[Museum Berggruen]: Не вопрос, Эрни.

[The National gallery]: Барабанная дробь!..

[Hermitage Museum]: Ну!

[The National gallery]: Ничего не записалось... Сорри, парни.

[Museum Berggruen]: Да и...

[Hermitage Museum]: Обидно...

[Rijksmuseum]: Очень...

[Museum Berggruen]: Но это же было... С нами...

[The National gallery]: Эй,что за тишина? Куда все пропали?

[Hermitage Museum]: Здесь мы, Берти.

[The National gallery]: Иван, давай лечить мою галерею.

[Rijksmuseum]: Кстати, Марко, у тебя есть библия под рукой?

[Musei Vaticani]: Она всегда под рукой.

[Rijksmuseum]: Глянь, там ничего не изменилось? А то наша Мари Иоанна Крестителя спасла...

[MusИe du Louvre]: Не удивлюсь, если изменилось.

[Museum Berggruen]: Какая разница.

[Musei Vaticani]: Без изменений. Слава богу.

Мари проснулась в обед с приятной болью в каждой мышце. Странная музыка ещё звучала в её голове. Девушка подошла к зеркалу и попыталась вспомнить движения, которым учила её Саломея. Мари не сразу узнала себя. В отражении извивалось полное страсти и порока тело. Тело влекущей и властной женщины.

Неизвестный хакер загрузил в программу для фотожаб изображение картины Эдварда Мунка "Вампир" и вырезанную из полотна Пикассо Любительницу абсента. Он подвигал изображение мышкой, выбирая место, и нажал на клавиатуре "Enter".