Аннотация: Иногда от разговоров с любимыми зависит куда больше, чем кажется.
...В тишине теплым покоем дышала ночь - словно где-то за ширмой реальности плескался легкий, улыбчивый джаз. Шаги тонули в бархатном уюте спальни, но жена все равно услышала их и сонно пошелестела одеялом. Вздох - словно дохнул ветерок.
- Привет, - тихий, с хрипотцой, голос, был бледен - слова возвращались из сонной пелены, а чувства пока еще оставались по ту сторону.
- Привет, - он, уже не таясь, шагнул к ложу. Прилег рядом, оперся на локоть и с улыбкой посмотрел на жену.
- Привет, - снова прошептала она, и вот они - даже не нотки, далекие искорки нежности затлели в голосе и принялись разгораться. У него на миг перехватило дыхание.
- Не спится?
- Ага. - Она пошевелилась, и в темноте он не увидел - ощутил пристальный взгляд черных, с призрачной поволокой глаз. - Без тебя не спится. Давай ко мне.
- Я тут. Засыпай.
Несколько минут они лежали молча. Тишина обволакивала и растворяла мысли, навевала дремотную тяжесть.
- О чем ты думаешь? - вопрос, древний, как само время. Наверное, его задавали мужьям еще пещерные жены, но он до сих пор звучит неожиданно.
Только не сегодня. Он поморгал, прогоняя внезапную сонливость.
- Да о всякой ерунде.
- Это о какой?
- О всякой, - смешок.
- Ну! - он не глядя видит, как она обиженно надувает губы.
- Ну правда. Обо всем, что в мире происходит. О катаклизмах, например.
- И что надумал?
- Да ничего хорошего. Не готовы мы к большой беде. Вот, к примеру, случись чума - и что?
- Лечили бы. От чумы в наше время почти не умирают.
- В наше время, малыш, бактерии мутируют.
- Ученые тоже, - она тихо хихикнула, и он улыбнулся в ответ. - Придумали бы что-нибудь.
- А если эпидемия? Как Черная смерть, только сегодня?
- Ну ты нашел, о чем среди ночи размышлять, - она недовольно поерзала и задумалась. - Пришлось бы открывать кучу стационаров, переводить химзаводы на производство этиотропных препаратов, открывать донорские станции.
- Хитрая. А если бы и это не помогло? Представь, доноров мало, а бактерия-мутант хорошо прячется, и при дезинтоксикации шесть из десяти пациентов заражаются заново.
- Ну что ты ужасы какие-то говоришь?
- Сама спросила.
Жена засопела и притихла. Он подождал, но разговор не продолжался.
- Ну извини, - осторожно шепнул он белому одеялу, - хочешь, не будем говорить об этом?
- Хочу, - проворчала она, но через мгновение дернулась. - А если палочка действует не в одиночку? Надо просто найти ее приятелей. Или слу-ушай, - жена азартно заворочалась, сонливости в голосе как не бывало, - а может, тут дело не в мутации? Вернее, мутацию ищут не там?
- Это как?
- Ну просто. Ты же говоришь, крупная эпидемия? Значит, лечить будут глобально - распылят с вертолета измененный бактериофаг, верно? И вирус бактерии должен пожрать, так?
- Допустим.
- Не допустим, а должен. А если вирус-мутант отъестся на бактериях-мутантах и мутирует дальше? Он перестанет уничтожать бактерии, а начнет изменять их строение. Тогда симптомы болезни будут выглядеть, как старые, а вот лечение потребуется совсем другое.
- То есть, бороться придется и с вирусом, и с бактерией?
- Не совсем. Главное - определить характер мутации, остановить ее развитие и уничтожить сначала вирус, а потом уже бороться с бактерией.
- То есть, сначала придется вылечить чумную палочку.- Он засмеялся, но глаза оставались задумчивыми, - ну ты даешь!
- Сам ты даешь, - засмеялась и она, - мне из-за тебя теперь всю ночь будут бактерии с вирусами сниться. Спи, милый, время позднее, - одеяло вспенилось, и над ним фонтанчиком плеснула бледная кисть, - хватит забивать голову всякими глупостями.
Долгое, неуверенное мгновение он медлил, но все-таки взял ее за руку, и маленькие пальцы удобно прикорнули в худой, но широкой ладони.
Жена засыпала, и пальцы подрагивали, истончаясь, пока не исчезли совсем, растворились в биомассе, заполнившей ложе - большой и округлый, увитый проводами и утыканный датчиками котел.
А он все лежал, едва дыша, и обнимал прохладный борт, сосредоточившись на призраке прикосновения, на едва ощутимом влажном следе ее руки.
* * *
Воздух за дверью был таким густым, что в легкие шел туго, с хрипом. Из полумертвой вентиляционной установки тянуло гарью и тленом. Двое лаборантов в серых халатах появились словно из ниоткуда, и старший порывисто шагнул к оператору.
- Как всегда великолепно. Обработка данных идет полным ходом, и даже предварительных расчетов хватит для запуска тестовых алгоритмов. Как вы себя чувствуете?
- Как всегда. Великолепно, - слабо улыбнулся оператор, позволяя младшему лаборанту стащить с себя утыканный датчиками комбинезон. - Нет, правда хорошо, - кивнул он в ответ на обеспокоенный взгляд старшего, - спина побаливает, но это на полу продуло.
- А что, - робко спросил младший, - может, лучше сидя?
Оператор снова улыбнулся, и хотя улыбка вышла куда ярче прежней, глаза остались неподвижными.
- Нельзя. Мы лежали. Всегда лежали.
- Извиняюсь, - пробормотал младший, глядя в пол.
- Брось.
Старший отщелкнул последний датчик и осторожно снял с оператора шлем. Тот с облегчением потер потную бритую макушку, легонько хлопнул обоих лаборантов по плечам и ушел в душ.
- Бедняга, - пробормотал ему вслед старший, - каждый раз он так.
- Как? - младший отдал ему влажный комбинезон.
- Вот так. Может улыбаться, шутить, а в глазах все равно смерть. - Оба помолчали. - Ну, потому он и лучший, что тут скажешь.
- Ага. Я таких чудес с интерпретатором еще не видел. - он слегка приоткрыл жалюзи. Снаружи небо унылым серым маревом растекалось меж притихшими вершинами небоскребов.
- Вот-вот. Не забудь отчет отправить... Или нет, я сам отправлю. Да не бычься ты, - старший успокаивающе махнул рукой, - тут вопрос не доверия, а внимания. Ты, не дай Бог, по неопытности пропустишь что, а ситуация-то вон какая нестандартная. Глянь, что там пищит?
Младший выбил затейливую дробь на клавиатуре.
- Сводка по состоянию оператора готова.
- Ага, - буркнул старший - он сражался с комбинезоном, который всеми силами стремился соскользнуть с вешалки. - Что с эмофоном?
- Написано, что в норме, местами даже повышен.
- Охренеть. Нет, серьезно.
- А что ему сделается?
- Я ж говорю, зеленый ты еще. Как интерпретатор работает, в курсе?
- А то ж, - младший напрягся, будто школьник у доски, - эмпатическая биомасса генерирует созданную оператором личность, которая с максимальной эффективностью и без ключевых слов...
- Да не по учебнику. Сам- то как понимаешь?
- С трудом. Вроде как, там, в ванной, оператор создает некую личность, и та человеческую речь очень точно переводит в машинный код.
- А говоришь, с трудом. Почти верно. Но тут важен сам процесс создания. Оператор должен искренне верить в реальность собеседника. Не просто думать о ком-то, а говорить с настоящим человеком. Поэтому эмоции важнее слов - пока он чувствует, что рядом друг, брат или, как у нашего, - жена - пока интерпретатор работает. И чем... не знаю, живее, что ли, личность - тем точнее перевод команд.
За стеной прерывисто шипел автоматический душ. Старший отправил шлем и комбинезон в стерилизатор и перевел дух. Жара расчертила его лоб блестящими ручейками.
- Тут-то собака и зарылась, - он бездумно достал из кармана мятую сигарету, покрутил ее в пальцах, опомнился и сунул обратно. - От всех этих игрищ с воображением в башке появляются серьёзные противоречия. Мозги перегреваются и начинают сами себя спасать - тупо отрубают эмоции. Десять, двадцать сеансов - и все, не человек, а та же... биомасса. Вот мы и снимаем эмофон с операторов после каждого сеанса, а как отклонения начинаются - так все, спасибо, тройной паек, госпенсия и благодарность всего человечества. Прощайте.
- А-а-а... А у нашего...
- В норме. Местами, вишь, даже повышен. После двадцать седьмого сеанса! Да что там говорить, с нашим оператором вообще нормального мало. Ну ладно, биомасса колышется - она у всех дрожит, когда данные принимает, пусть и слабее. Но она руку! Руку отрастила, видел?
- Видел.
- Вот потому я сам отчет составлять и буду. И вот что я тут подумал - ты тоже пиши. Отправим два, на всякий пожарный.
- Сделаю, - младший приободрился. - Слушай, а кто... она?
- Жена, - сразу понял Первый. У него жена одной из первых заразилась. Говорят, пока умирала, он от горя чуть с ума не сошел - и сошел бы, если бы "БиоКом" не запустили. У них слоган был цепляющий такой: "Поговорите с любимыми. Спасите мир". Туда после первого мора такая толпа ломанулась, что охрана не справлялась, только все зря. Они думали, им там ожившие воспоминания приведут, а когда их к ложу подводили - ломались. Почти все уходили.
- Ну все равно ж операторы нашлись.
- Конечно, нашлись. Пара десятков на весь мир, причем пятеро, говорят, из каких-то диких джунглей. Мол, у них там чувственное восприятие какое-то особо яркое.
- Наш-то, вроде, совсем наш.
- Говорю ж тебе, наш - вообще уникум. Лучший. Ему, чтобы настроиться на биоком, всего-то и нужно, чтобы было темно и тепло. Как в ту ночь.