Осень устало нашёптывала тихие сказки
большеглазому городу, таявшему без ласки -
серому псу без хозяина, но с будкой и длинной цепью.
Я в рубашке расстёгнутой стою под твоим прицелом.
Ты не выстрелишь, но и вытянутая рука не устанет;
взревёт карета полиции, но тебя уже не застанет;
я оставляю автографы свидетельских показаний.
Им не поймать тебя, не то, что вынести наказание,
и... я никому не позволю дотронуться до тебя руками.
Пыль дороги рассеивается, происходящее между нами
остаётся доступным лишь нам; на такой высоте
даже птицам уже не хватит кислорода лететь;
твой силуэт очерчивается в стягах неизвестного знамени,
наблюдает, не опуская ствола; словно проникает в меня.
Расстояния испаряются, раздельное становится целым,
ты в рубашке расстёгнутой стоишь - и я под прицелом,
и уже обжигают меня поцелуи твоего пламени.