Аннотация: Опыт эротического рассказа с элементами мистики. Посвящается НБ ;))
Стрела Купидона
Шалунишка Купидон, он же - Эрос, натянул тетиву и, забавляясь, выпустил стрелу в пространство, наудачу. А надо сказать, что стрелы Купидона никогда не летят мимо...
Так и есть, прямо в сердце! Тучный пятидесятилетний мужчина застонал и беспокойно заворочался в постели, ему явно что-то снилось. И отнюдь не страшное: толстяк громко зачмокал, а потом широко улыбнулся чему-то необыкновенно приятному. Геннадию Аркадьевичу снился эротический сон. Юные девы в полупрозрачных одеяниях кружили вокруг него, одна прекраснее другой, улыбаясь Геннадию Аркадьевичу призывно и ласково, но в то же время застенчиво и даже целомудренно. Одна из дев отделилась от хоровода и вдруг очутилась у него на коленях, обвив шею нежными руками. Гибкое упругое тело таяло в его объятиях, их губы слились в страстном поцелуе... как вдруг раздался раскат грома, и девы исчезли, а одновременно с их исчезновением проснулся и Геннадий Аркадьевич.
Он лежал в супружеской постели, жена мирно храпела рядом. Должно быть, именно её раскатистый храп и разбудил Геннадия Аркадьевича. Он повернул голову и в свете наступившего утра увидел оплывшее лицо Ксении Леопольдовны, ничем не напоминающее лицо прекрасной нимфы из сновидения. Тело супруги бесформенной горой возвышалась под одеялом. Геннадий Аркадьевич шумно вздохнул и повернулся лицом к стене, стараясь как можно дольше сохранить впечатление от сна. Лучше всего было бы снова оказаться среди прекрасных дев, но, к сожалению, сон не шёл. Помаявшись с полчаса, Геннадий Аркадьевич, кряхтя, сел в постели, широко зевнул и, сунув волосатые ноги в шлёпанцы, потащился в ванную комнату. Начинался новый день.
Геннадий Аркадьевич занимал довольно высокую должность в одном из столичных ведомств. К этому посту он пришёл путём многолетней добросовестной службы и имел все основания гордиться удачной карьерой. Выше он не метил, демонстрируя служебное рвение, только когда это было необходимо, чтобы оставаться в хороших отношениях с начальством. Сегодня всё шло как обычно: мелкие неотложные дела - каждодневная рутина, в которую он погрузился с головой. Геннадий Аркадьевич думать забыл о преждевременном утреннем пробуждении (на сон он никогда не жаловался), а всё-таки какое-то приятное и одновременно тревожащее чувство засело где-то в груди. Когда рабочий день подошёл к концу, Геннадий Аркадьевич оставил необходимые распоряжения и поехал домой.
Глядя из окна служебного "Мерседеса" на улицы вечерней Москвы, Геннадий Аркадьевич вдруг, ни с того ни с сего, ощутил приступ меланхолии. Давно забытое ощущение тревожной беспредметной тоски кольнуло в сердце. Вроде бы жизнь удалась, а всё-таки чего-то не хватало. Что-то главное, ради чего только и стоило жить, так и оставалось недосягаемой мечтой. Геннадий Аркадьевич беспокойно заворочался, пытаясь избавиться от неприятного ощущения. Достойная карьера, благополучная семья... какого рожна ещё надо? "Климакс, что-ли начинается?" - подумал он. Он слышал, что и у мужчин это бывает.
Этой ночью ему снова приснился тот же самый сон. На этот раз он-таки слился в экстазе с прекрасной девой. Но, странное дело, проснулся Геннадий Аркадьевич не удовлетворённым, как это обычно бывает в подобных случаях, а мрачным и злым, напугав утром Ксению Леопольдовну непривычно хмурым выражением лица. "Что с тобой, Гена?- заботливо спросила жена, наклонившись к нему и пробуя лоб, не горячий ли, - ты не заболел?" - "Нет," - буркнул он, выбираясь из постели. Привычное окружение показалось серым и невзрачным, непритворная забота жены раздражала. Весь день, даже на работе, Геннадия Аркадьевича не покидало сосущее чувство утраты, что-то важное отсутствовало в окружающей его Вселенной.
Последовавшая за днём ночь была ужасной. Геннадий Аркадьевич во сне предавался откровенному разврату, бесстыдно совокупляясь с прекрасными девами, иногда с несколькими одновременно. Во сне он беспокойно метался, стонал, и добрая Ксения Леопольдовна даже разбудила его среди ночи, но он только мутно посмотрел на неё и снова провалился в беспамятство. Проснулся Геннадий Аркадьевич совсем разбитым, с темными кругами под глазами, как будто целую ночь действительно предавался излишествам. Рабочий день прошёл как панихида. Геннадий Аркадьевич в жизни не принимал снотворного, но вечером всё-таки проглотил предложенную женой таблетку. Однако она не помогла. Погрузившись в беспробудный сон, Геннадий Аркадьевич пережил его как реальность, имеющую цвет и даже запах. Нимфы, такие манящие и такие доступные, осаждали его, и кое-где в кружившем вокруг хороводе, уже мелькали и мускулистые мужские фигуры, пугающие и влекущие одновременно.
Проснувшись утром совершено обессиленным, Геннадий Аркадьевич не на шутку испугался. Хорошо ещё, что была суббота: работать в таком состоянии он бы не смог. "Да что же это такое, - в отчаянии воскликнул он, - седина в бороду - бес в ребро?" Стыдясь и с трудом подбирая слова, он рассказал о ночных приключениях супруге. Будучи человеком практическим, она не стала терять времени даром. Позвонив нужным людям, Ксения Леопольдовна скоро нашла подходящую клинику и записала мужа на приём к ведущему специалисту. Тем временем, поделившись проблемой с личным психологом, она достала для Геннадия Аркадьевича две таблетки сильнодействующего снотворного, гарантирующего отсутствие всяких сновидений.
И, правда, - помогли таблетки. Две ночи подряд Геннадий Аркадьевич спал как убитый, просыпаясь по утрам свежим и отдохнувшим. Он даже приободрился и в понедельник поехал на работу в приподнятом настроении. Визит к психиатру, признанному светилу в своей области, тоже прошёл как по маслу. Врач внимательно выслушал Геннадия Аркадьевича, покивал головой, задал несколько точных вопросов и успокоил его, сказав, что ничего сверхординарного не происходит. "Дело возрастное, Вы меня понимаете," - с улыбкой сказал он, и Геннадий Аркадьевич, облегчённо вздохнув, с ним согласился. "Пока принимайте эти таблетки, - сказал врач, протягивая рецепт, - это должно помочь. И разрешите дать Вам один совет, Геннадий Аркадьевич. Только, пожалуйста, поймите меня правильно. Если Вам станет невмоготу, ну, Вы понимаете," - Геннадий Аркадьевич утвердительно кивнул. "Дайте себе волю: не Вы - первый, не Вы - последний. Выпустите пар и живите спокойно." Врач ободряюще улыбнулся.
******
Целую неделю после визита к врачу Геннадий Аркадьевич жил, как прежде. Сновидения его не посещали, и только сосущее чувство беспредметной тоски не отступало. Впрочем, жить и работать оно не мешало: так, лёгкий дискомфорт, не более. Через неделю относительное благополучие внезапно рухнуло. Произошло следующее.
Обычно Геннадий Аркадьевич проводил обеденный перерыв в незаметном уютном кафе в центре Москвы. Там неплохо обслуживали, народу всегда было немного, в основном, завсегдатаи. Никто не мешал за чашкой кофе сидеть в Интернете или беседовать с нужным человеком. Вот и сегодня он зашёл туда перекусить и почитать деловые новости. Перерыв подходил к концу, Геннадий Аркадьевич уже заказал кофе, как вдруг в кафе вошла женщина и направилась прямо к его столику. От непонятного предчувствия у Геннадия Аркадьевича засосало под ложечкой. Пока женщина подходила, он успел рассмотреть её. На первый взгляд, ничего примечательного - заурядная серая мышка, разменявшая четвёртый десяток. Невысокая, хорошо сложена. Одета неброско и недорого - типичная москвичка. Но чем ближе она подходила, тем сильнее становилось беспокойство Геннадия Аркадьевича, сердце забилось сильно и гулко, застучало в висках.
"Вы позволите?" - спросила незнакомка и, не дожидаясь приглашения, опустилась на стул напротив. Голос у неё был мелодичный, приятный. Геннадий Аркадьевич всё ещё не овладел собой и не мог произнести ни слова. Прошла целая минута, прежде чем он выдавил: "Мы с Вами раньше где-то встречались?" Незнакомка оставила этот вопрос без ответа, лишь лёгкая улыбка тронула губы. Геннадий Аркадьевич не мог отвести от неё взгляд. Безумная радость узнавания поднималась в нём. Это было невозможно, немыслимо: в скромном обличье обычной земной женщины прямо напротив сидела прекрасная нимфа из сна! "Я схожу с ума!" - в панике подумал он, но тут незнакомка прервала тягостное молчание. Положив на стол клочок бумаги, она сказала: "Когда Вы захотите со мной встретиться, позвоните по этому телефону." После чего, не прощаясь, поднялась и направилась к выходу.
Геннадий Аркадьевич смотрел на удалявшуюся стройную фигурку и с пугающей остротой сознавал, что оказался на краю пропасти. Ради встречи с незнакомкой, которую видел всего несколько минут, он готов пожертвовать всем: карьерой, семьёй, да чёрт её возьми, и собственной жизнью! Геннадий Аркадьевич с юности презирал романтиков, идущих очертя голову на неразумные поступки ради сомнительной идеи, или, того хуже, "высоких чувств-с". Он-то сам всегда был крепок на голову. И тут такое... Неужели, гипноз? Потрясённый до глубины души Геннадий Аркадьевич встал из-за столика, не забыв положить записку с номером в потайной отдел дорогого портмоне, оставил тысячную купюру (хватило бы и половины) и, не притронувшись к кофе, направился к выходу. На лице его блуждала глупая улыбка, а в голове крутился дурацкий диалог: "Можно я поставлю на тебя свою ножку?" - "Да не только ножку, но и вся сама садись, зараза!"
Остаток дня Геннадий Аркадьевич был сам не свой, мысли вертелись вокруг незнакомки. "Кто она такая? Откуда ей известны его привычки? Откуда такая уверенность, что он обязательно позвонит?" Как назло, он ни с кем не мог обсудить возникшую ситуацию. Близких друзей, кроме жены, Геннадий Аркадьевич не имел и только с ней мог разговаривать, не боясь выставить себя на посмешище, но как раз её-то посвятить в это дело было немыслимо. Геннадий Аркадьевич очень уважал супругу, гордился перед друзьями её здравым умом и стойким характером, а в молодости высокая статная Ксения была по-настоящему красива - не то, что эта серая мышка...
Следующую неделю Геннадий Аркадьевич ходил понурый, на вопросы жены отделывался намёками на неприятности по работе: как раз в то время внезапно сменилось городское начальство и московских чиновников лихорадило. Все эти дни он тщетно пытался избавится от наваждения. Голос благоразумия твердил, что незнакомка окажется мошенницей, что его, скорее всего, пытаются использовать в какой-нибудь афере, от чего Геннадий Аркадьевич всегда старался держаться как можно дальше, справедливо полагая, что от добра добра не ищут. Не исключался и банальный грабёж, но всё было напрасно. Геннадий Аркадьевич влюбился, как мальчишка.
Наконец, он сдался, и ему тут же стало легко, словно камень с души свалился. Геннадий Аркадьевич даже легонько шлёпнул свою секретаршу Лауру по обтянутому кожаной юбкой заду, а когда та удивлённо обернулась (шеф раньше не обращал на неё мужского внимания), игриво подмигнул: "Где наша не пропадала?!" Впрочем, к разочарованию секретарши дальнейших ухаживаний не последовало. Во время обеденного перерыва, сидя за тем же столиком в кафе, Геннадий Аркадьевич позвонил по оставленному незнакомкой номеру. Он не успел ничего сказать, как голос, который он узнал бы из тысячи, произнёс: "Завтра, в девять вечера, гостиница "Восход", номер 216". Телефон отключился. Геннадий Аркадьевич перевёл дух: Рубикон был перейдён. Он быстро сообразил, как объяснить жене своё отсутствие: завтра он срочно вылетает в Санкт-Петербург на выездное совещание. Такое случалось, хоть и нечасто. Внешне Геннадий Аркадьевич оставался спокоен, и только некоторая рассеянность позволяла предположить, что мысли его блуждали далеко.
******
На следующий день, без пяти минут девять он уже стоял перед входом в гостиницу. Лето было в самом разгаре, солнце ещё не село. Геннадий Аркадьевич постоял минутку, собираясь с духом, мысленно перекрестился и с сильно бьющимся сердцем вошёл в полутёмный вестибюль. Следуя указаниям портье, номер 216 он нашёл быстро, в самом конце длинного запутанного коридора. По дороге ему не встретилось ни души. Вот, наконец, и дверь. Геннадий Аркадьевич постоял, прислушиваясь, и осторожно постучал. "Входи,"- донёсся до него знакомый голос, от которого заныло в груди. С замирающим сердцем, словно прыгая в воду с десятиметровой вышки, он вошёл.
Незнакомка в белоснежном купальном халате сидела на краю большой кровати, по её мокрым волосам было видно, что она недавно принимала душ. Рядом с кроватью стоял сервировочный столик, плотно уставленный разной снедью, была там и бутылка шампанского в серебряном ведерке со льдом. Геннадий Аркадьевич открыл было рот, чтобы поздороваться, но женщина приложила палец к губам и молча показала на дверь в ванную. Он подчинился. В неожиданно большой ванной комнате Геннадий Аркадьевич трясущимися руками разделся, кое-как пристроив вещи на стоящем здесь же стуле, и наскоро смыл с себя пот душного летнего дня. Он едва покончил с этим, когда незнакомка позвала его: "Не одевайся, иди сюда!" Геннадий Аркадьевич вернулся в комнату, совершенно позабыв про дорогие английские презервативы в кармане брюк. Обнажённая женщина лежала на разобраной постели и глядела на него без улыбки. Было в её взгляде что-то властное, даже жестокое, но, странным образом, это влекло к ней ещё больше. Уже не помня себя, Геннадий Аркадьевич заключил незнакомку в объятия и, застонав, припал к её губам, как путник томимый жаждой...
Казалось, эта ночь не закончится никогда. Всё перестало существовать кроме тела незнакомки, её ненасытных губ и собственной мужской силы, неубывающей, словно черпаемой из бездонного колодца. Это была битва, где надо было побеждать снова и снова, каждый раз выкладываясь до конца, без остатка. После короткой передышки они освежались глотком шампанского и снова сливались в жарком объятии. Наконец, когда забрезжил ранний летний рассвет, Геннадий Аркадьевич заснул мёртвым сном, не выпуская незнакомку из рук...
Когда он открыл глаза, уже совсем рассвело. Незнакомка исчезла. Вместо неё рядом с кроватью стояла нимфа в полупрозрачном одеянии и держала в руке изящную полуметровую стрелу из слоновой кости с золотым наконечником. Нимфа смотрела сквозь него пустым бездушным взором - так смотрела бы ожившая статуя. Геннадий Аркадьевич обмер, инстинктивно вжавшись в смятые простыни. Сейчас насадит на эту штуку, как жука! "Не бойся, - холодно произнесла нимфа, - я пришла не будить тебя." Она чуть наклонилась и заглянула Геннадию Аркадьевичу прямо в глаза, в самую душу; от невыносимого ужаса он заорал что было сил. "Спи!" - бросила нимфа презрительно и, взмахнув стрелой, блеснувшей в солнечном луче, вышла в коридор.
Теперь Геннадий Аркадьевич проснулся по-настоящему. Действительно, уже наступил день, за открытым окном вовсю щебетали птицы, смутно доносился гул мегаполиса. В комнате никого не было, лишь развороченная постель и столик с остатками еды напоминали о вчерашнем. Геннадий Аркадьевич с удовольствием потянулся и слез с кровати. Удивительно, усталости он не чувствовал. Только сладостное опустошение какого не помнил уже много лет. Но, самое главное, исчезла щемящая заноза в груди, мир снова стал простым и понятным. Осторожно он заглянул в ванную. Она была пуста. Геннадий Аркадьевич не спеша принял душ, оделся и вернулся в комнату. Вот и всё, как говорится, пар выпустил и хорошо; теперь можно вызывать такси и отправляться в офис.
Машинально он взял со столика большое красное яблоко и надкусил его. И тогда, всё, что случилось, начиная от первого эротического сновидения и заканчивая загадочным пробуждением, встало перед ним, как наяву. Зажмурившись изо всех сил, Геннадий Аркадьевич замотал головой, пытаясь прогнать навязчивое видение. Бред сивой кобылы! Нагромождение чудовищной чепухи, какие-то бляди во сне и наяву... "Что это было?" - вырвалось у него непроизвольно. "Антоновка!" - нарочито гнусавым голосом вдруг громко сказал кто-то совсем рядом, и вслед за этим раздался дружный хохот. Геннадий Аркадьевич вздрогнул, подошёл к окну и, выглянув на улицу, увидел стайку подростков, удаляющихся в сторону железной дороги.