Вторым по значимости во второй Англо-Бурской войне после артиллерии военизированным контингентом буров, носившим единую форму одежды, была Южно-Африканская Республиканская Полиция (Zuid-Afrikaansche Republiek Politie; ZARP). В обиходе бурских полицейских называли по аббревиатуре их службы - Zarp; в издании автобиографического произведение Уинстона Черчилля "Мои ранние годы. 1874-1904" это прозвище перевели на русский язык как "юарпы", далее буду придерживаться этого названия.
Служащий Южно-Африканской Республиканской Полиции в полной форме. Раскрашенная фотография конца XIX в. и современная реконструкция.
Если артиллерию бурских республик породила опасность вторжения внешнего врага - британских колонизаторов и воинственных африканских племен, то Южно-Африканская Полиция была обязана своим появлением необходимостью сдерживать "врага внутреннего", или казавшегося бюргерам таковым.
Пока общественное устройство буров было относительно монолитным, потребности в полицейских силах не возникало. Охрана порядка в поселениях велась методами, очень напоминавшие средневековые - вообще, в государственном устройстве этих консервативных переселенцев из Голландии сохранилось очень много традиций минувших веков. За безопасность улиц отвечали ночные сторожа, назначавшиеся в порядке очереди из полноправных жителей (и даже жительниц, если глава домохозяйства по какой-либо причине не мог выйти на стражу лично). Судебную власть исполнял выборный мировой судья (landdrost), за местную каталажку отвечал надзиратель (wyksmeester), а если возникала потребность в более масштабных правоохранительных действиях (например, отогнать шайку чернокожих) - районный воинский начальник фельд-корнет формировал вооруженный отряд, коммандо.
Однако экономика бурских республик в своем бешеном темпе роста всегда обгоняла социальное развитие. Обнаружение в 1886 г. в Трансваале золота (Витватерсрандская золотая лихорадка) привело к быстрому росту промышленности, городов, сети железных дорог и телеграфа, появлению профессионального образования, формированию пролетариата и интенсивной трудовой иммиграции в некогда тихую и благочестивую фермерскую республику. Шахтеры и мастера на золотых приисках и шахтах Йоханнесбурга и других промышленных локаций были в большинстве своем мужчинами в расцвете сил, оторванными от своих семей и нуждающимися в грубых развлечениях после тяжелой работы. Буйным цветом расцвели притоны, там усталым работягам предлагали дешевый алкоголь, азартные игры, продажную любовь. Добропорядочные религиозные бюргеры были готовы пожурить и простить свою молодежь, пустившуюся в городах и на приисках во все тяжкие, однако разгульный образ жизни "уитлендеров", т.е. трудовых иммигрантов, буквально доводил их до белого каления. Особенно болезненно бурская общественность реагировала на наплыв англоговорящих рабочих из британских колоний (Капской и Наталя), а также на продажу алкоголя и проституток чернокожим рабочим, в глазах убежденных расистов-буров "уравнивавшую" их с белыми. Поразмыслив, трансваальский вольксраад (парламент, народное представительство) решил наслать на "дебоширов и развратников нового Вавилона" (проще: рабочий класс Йоханнесбурга и особенно бедняцкого пригорода Хайвельде) "руку закона", иначе говоря - полицию.
"Образ врага" для старых добрых бюргеров Трансвааля - рабочий класс Йоханнесбурга конца XIX в.
В сентябре 1886 г. в Йоханнесбурге был создан первый полицейский участок, комиссаром которого стал германскоподданный Карл Фридрих фон Брандис. Этот бывший якобы барон вошел в историю правоохранительных органов Южной Африки как классический пример коррумпированного "плохого копа". Первым делом он подчинил себе проституцию в городе: под предлогом изоляции больных венерическим заболеваниями уличных женщин организовал собственные бордели. Потом обрушил репрессии на рабочих и мелких предпринимателей из числа "русских низкого происхождения и польских евреев", обвинив их в продаже алкоголя чернокожим - наверное, у фон Брандиса обострились родовые травмы тевтонского рыцарства. Барыжить паленое виски черным шахтерам после этого стали сами "юарпы".
Справедливости ради стоит рассказать, что был в ранней Южно-Африканской Республиканской Полиции и "хороший коп" - лейтенант Жерар Ван Дам. Он пытался бороться с коррупцией, но не преуспел. Впоследствии, уже в чине капитана, Ван Дам храбро сражался в войне с англичанами.
Под чутким руководством "барона" Брандиса "юарпы" первого набора были мало похожи на полицейских. Из бурской молодежи порочному комиссару удалось набрать не так уж многих, и тогда он прибег к услугам наемников - как европейцев, так и черных африканцев и полукровок. Всего в первые годы существования Южно-Африканской полиции было навербовано около 900 сотрудников, из которых лишь меньшинство были бюргерами, т.е. законными гражданами Трансвааля. Разнузданные, вечно навеселе, они шатались по городам и весям как уличные банды, разыскивая, кого бы избить, ограбить и отволочь в "холодную". С особенной жестокостью "юарпы" относились к чернокожим, в отношении которых применялась практика "превентивного наказания" - проще говоря, выборочная порка. Журналист газеты "Йоханнесбург обзервер" в 1889 г. сообщал, что в результате этого наказания "вся спина заключенного от шеи до поясницы представляет собой обнаженный кусок мяса". В год только в Йоханнесбурге производилось в среднем до 7 000 таких прилюдных казней. С 1892 г. телесным наказаниям было разрешено подвергать граждан любой расы.
Рыночная площадь Йоханнесбурга. Здесь обычно Трансваальская полиция устраивала публичные порки явных и мнимых правонарушителей.
Шокирующее описание "трудов" блюстителей трансваальского правопорядка оставил канадский писатель Эмерсон Бристол Биггар, посетивший бурские республики накануне начала войны с Великобританией: "Пьяные "юарпы" (полицейские) хвастаются, размахивая револьверами, время от времени расстреливая бедных туземцев за пустяк и оскорбляя уитлендеров, которым не разрешено носить оружие, всякий раз, когда появляется повод". Но все ли было так удручающе на самом деле?
Жестокие расправы над трудовыми мигрантами и чернокожими продолжали оставаться повседневной реальностью, однако с началом 1890-х гг. Южно-Африканская Республиканская Полиция начала постепенно обретать регулярные формы. Во-первых, к руководству пришли офицеры бурского происхождения, и среди сотрудников также стали преобладать уроженцы Трансвааля. Полууголовный "балласт" времен немецкого "барона" фон Брандиса безжалостно отправлялся в отставку. Были созданы четыре основных структурных подразделения. Конная полиция, смыкавшаяся по своим задачам с европейской жандармерией, обеспечивала охрану порядка в сельской местности и особенно на границах с агрессивными соседями - британцами и туземцами; эти были самыми дисциплинированными и боеспособными. Пешая полиция - городская, наиболее многочисленная; она сохранила сильное влияние "старых времен", была более коррумпирована и хуже подконтрольна правительству. Туземная полиция набиралась из негров и мулатов - уроженцев Трансвааля, ее компетенцией была охрана порядка в поселениях и районах компактного проживания чернокожих, где белые расисты "не хотели пачкать руки". Существовала и Женская полиция из нескольких десятков сотрудниц - яркий пример совмещения бурским обществом патриархального уклада с прогрессивным подходом к проблемам; применялась для пресечения преступлений среди женщин, чтобы коллеги-мужчины не распускали рук.
Эмблема Южно-Африканской Республиканской Полиции.
Звездный час полиции Трансвааля наступил в конце декабря 1895 г. при отражении первой попытки Британской империи захватить эту бурскую республику, используя, как выразились бы сейчас, методы "гибридной войны". Конная полиция сыграла активную роль в разгроме рейда британских прокси-сил доктора Джеймсона, закончившемся 2 января 1896 г. пленением всего пробританского отряда и его главаря. Из шести погибших тогда буров было двое "юарпов". Одновременно полиция Претории и Йоханнесбурга сработала в качестве политической и разоблачила синхронизированный с вторжением "рейдеров" Джеймсона заговор уитлендеров, планировавших захватить городские форты и раздать оружие недовольным трансваальским государством. Всего было арестовано 63 несостоявшихся мятежника (38 британских подданных, 15 буров-ренегатов, 6 американцев, 1 датчанин, 1 немец, 1 швейцарец и 1 турецкоподданный).
"Суд над ними состоялся только в конце апреля, - пишет Артур Конан Дойл в своей истории "Великой Бурской войны". - Всех признали виновными в государственной измене... Заключение, по свидетельству участников событий, было в высшей степени тяжкое и мучительное, его усугубляла грубость тюремного надзирателя Дю-Плесси. Один из заключенных перерезал себе горло, а несколько человек серьезно заболели вследствие ужасного питания и антисанитарных условий". Писатель не скрывает, впрочем, что приговоры по итогам апелляций оказались относительно мягкими. "Узники совести Трансвааля" вышли на свободу к 1897 г., откупившись огромным штрафом в 212 000 фунтов стерлингов. После этих событий в Трансваале была создана небольшая Тайная полиция с традиционными для подобной структуры задачами.
Хотя эффективность Южно-Африканской Республиканской Полиции к концу XIX в. возросла, ее методы оставались прежними, весьма далекими от главенства закона. Один кровавый эпизод с участием полицейских, произошедший в январе 1899 г. - в общем-то обычная "бытовуха" - был активно поднят на щит британской пропагандой, выискивавшей объяснения для начала войны против буров. Вот как инцидент описал в статье для российской газеты "Новое время" доброволец на бурской службе поручик А.Е.Едрихин (псевдоним: Вандам), талантливый литератор и военный разведчик: "Во время Рождественских праздников 1898 г. пьяный англичанин Эдуардс ударил одного рабочего и убежал к себе в комнату. Городовой, из англичан же (сотрудники английского происхождения в полиции действительно были не редкостью - М.К.), желая арестовать буяна, начал ломиться в квартиру и, встретив сопротивление, выстрелом из револьвера убил Эдуардса. Арестованный властями, городовой по представлении залога в 50 рублей был выпушен на свободу. Собравшийся митинг рабочих потребовал или нового арестования городового или предоставления залога в 5000 рублей. Залог был внесен, но вмешательство посторонних лиц сильно раздражило судей. Городовой был оправдан.Тогда англичане составили петицию королеве, прося ее защитить своих подданных от произвола трансваальских властей". Вольно или невольно, те, кому надлежало защищать мир в Трансваале, создали один из самых громких информационных поводов к войне.
Бравые, подтянутые конные полицейские напоминают регулярных солдат; надо сказать, Конная полиция воевала лучше других "юарпов".
На момент начала второй Англо-Бурской войны в Южно-Африканской Республиканской Полиции по приблизительным штатам числилось 10 офицеров, 100 сержантов и 1400 констеблей (в т.ч. несколько сотен туземных полицейских). Конная полиция была частично разбросана по пограничным и сельским участкам в вельде небольшими командами. 1 конный эскадрон был дислоцирован в Претории и "дивизион" - в Йоханнесбурге: к этим урбанистическим центрам Трансвааля примыкали совершенно дикие территории. Пешая полиция в основном сконцентрировалась в городах. Самые крупные ее контингенты, в общей сложности до 800 чел., размещались в Претории и Йоханнесбурге. Туземная полиция действовала там, где большинство населения составляли чернокожие.
Несколько иное расписание Южно-Африканской Республиканской Полиции приводит непосредственный участник событий, административный секретарь отряда Русского Красного Креста на театре войны штабс-капитан А.С.Потапов, выполнявший также кое-какие "деликатные" поручения Петербурга: "К числу войск, содержимых в мирное время, относится полиция, разделяющаяся на пешую и конную. В мирное время полиция рассеяна по городам: в Johannesburge было 600 человек пешей полиции и 250 конной при 2 офицерах и 1 инспекторе, в Претории - 200 человек пешей полиции и 100 человек конной. Всего в Трансваале считалось около 2500 человек полиции при 1 commandant, 4 lietenant и 2 inspector. Тайной полиции - 43 человека при 1 captain". К слову, полицейских капитанов было явно больше: поименно известны Сарел Элофф и Жерар Ван Дам, носившие эти звания к началу боевых действий, и оба они служили не в Тайной полиции.
Шлем (реконструкция) и фуражка Южно-Африканской Республиканской Полиции. Музейные экспонаты.
Особого места заслуживает описание формы одежды "юарпов", столь же нарядной и даже вычурной, как у большинства "буров в мундирах". Вот как описывает ее Иен Найт в своей работе, посвященной войне 1899-1902 гг., вышедшей в известной своим интересом к униформологии серии Man-at-Arms/Osprey Military (303): "Форма полицейских была синей с синей фуражкой или белым тропическим шлемом для особых случаев. Обычно ее не носили в поле; тем не менее, в качестве замены существовал синий полевой китель простого покроя, застегивавшийся на крючки, с плоской черной плетеной каймой спереди по застежке и вокруг обшлагов, носившийся с широкополой шляпой. Брюки были цвета хаки, покроем для верховой езды. Многие "юарпы" сражались на начальной стадии войны в униформе цвета хаки гражданского покроя. До 1899 г. они были вооружены Мартини-Генри (карабинами), но с началом боевых действий им выдали Маузеры (винтовки)" (Ien Knight. Boer Wars 1898-1902.).
Дополнительные сведения по униформологии полиции Трансвааля предоставляет коллекция профильных музеев ЮАР. Щегольский белый пробковый шлем "юарпов" украшали роскошная эмблема с трансваальским девизом: "Eendragt Makt Magt" (Единство дает силу), а также чешуйчатый подбородный ремешок и острое навершие, выполненные из желтого металла. Круглые фуражки были британского образца, с лакированными козырьками; на них, как и на пряжках амуниции, и на пуговицах, помещалась монограмма ZARP, настолько витиевато зашифрованная, что напоминала скорее какой-то зулусский узор. Литеры из желтого металла ZАR (Zuid-Afrikaansche Republiek) на правой стороне стоячего воротника, наоборот, были совершенно простыми. Вооружение полицейского дополняли револьвер, сабля и деревянная дубинка, которую многие "юарпы" заменяли убойным длинным бичом для скота. Офицеры носили лядунки с кожаными перевязями, украшенные полицейскими эмблемами и бляхами со свистком на цепочке. Сотрудницы женской полицейской службы форменной одежды не имели, а только эмблему полиции при гражданском платье.
Небольшие полицейские силы существовали и у Оранжевого Свободного государства. Пишет тот же Иен Найт: "Полиция Свободного государства, которая насчитывала всего 150 чинов в 1899 г., включая конных и пеших полицейских, носила схожую форму одежды, но с нагрудными карманами на полевых кителях и значками Свободного государства на шляпах". Об участии в войне полицейских-"фрейстаатеров" данных не встречал.
С началом боевых действий с Великобританией для разных категорий "юарпов" привычный порядок службы претерпел различные изменения. Конная полиция, и так проводившая большую часть времени в седле, патрулируя просторы вельда и часто вступая в опасные стычки с нарушителями закона, почувствовала основную перемену в том, что "плохими парнями" теперь стали регулярные солдаты европейской армии с сильным стрелковым и артиллерийским вооружением. Туземные полицейские в боях против британцев не использовались: буры позиционировали войну как "дело белых людей". Но на их широкие черные плечи легла борьба с активизировавшимися под плодотворным влиянием британской разведки вторжениями воинственных чернокожих же соседей, а так же с сетью разведчиков/шпионов/диверсантов из числа "кафров" (так расисты-буры, не вдаваясь в племенные различия, называли всех негров в границах Трансвааля). Логично предположить, что Тайная полиция переключилась на контрразведку. Хуже всего пришлось Пешей полиции, большей части которой предстояло сменить вольготное сытное житье городских полицейских на жестокую долю фронтовых бойцов.
Штабс-капитан Потапов 4/17 марта 1900 г. доносил в Россию из бурского лагеря под Гленко: "С объявлением войны йоганнесбургская полиция образовала отдельную команду, полиция других городов вошла в состав различных лагерей, а полицейская служба в городах возложена на граждан".
Отчасти это верно в отношении застав конной полиции, которые были территориально распределены между местными ополченческими коммандо. Но об отдельном отряде йоханнесбургских полицейских численностью более 75 человек (именно столько их участвовало в бою под Бергендалем 27 августа 1900 г., где сражался ранее потрепанный эскадрон конной полиции), либо об отдельном "коммандо полиции", не сообщают ни британские авторы, ни официозный историк Англо-Бурских войн из "апартеидной" ЮАР Йохан Хендрик Брейтенбах. "Юарпы", в т.ч. йоханнесбургские, сражались в составе разных частей и подразделений бурских сил, будучи разделены на группы по нескольку десятков людей. Кое где - очень хорошо, но самостоятельной роли не играли. Классический эпизод их применения описывает в своих замечательно интересных мемуарах бурский генерал Христиан Девет, когда рассказывает о сражении 30 ноября 1899 г. при Нихольсонснек: "С нашей стороны в этом сражении принимали участие, кроме 300 гейльбронцев и 20 кронштадтцев, еще 40-50 человек из иоганнесбургской полиции под начальством капитана Ван Дама, которые подоспели к месту сражения и храбро бились вместе с нами" (Девет Хр. Воспоминания бурского генерала Хр. Девета. Борьба буров с Англиею. - СПб., 1903). Бурское командование отказалось от логичного вроде бы решения бросить в бой целыми подразделениями эскадроны конной полиции и контингенты пеших "юарпов" из Йоханнесбурга и Претории, за единственным исключением Бергендаля, и предпочло дробить их и рассредотачивать - видимо, у него были свои резоны.
Лагерь для британских военнопленных в Ватерваале близ Претории, охранявшийся Трансваальской полицией. Рисунок очевидца.
К тому же большая часть пешей полиции Претории на фронт так и не отправилась. На нее была возложена задача по охране созданных в трансваальской столице лагерей для британских военнопленных. Это была самая продолжительная по времени операция, осуществлявшаяся "юарпами" в ходе войны - с момента, когда первые пленные англичане прибыли в Преторию 22 октября 1899 г. до захвата города британскими войсками фельдмаршала лорда Робертса 5 июня 1900 г. Военнопленные были размещены в двух локациях. Офицеры, около 130 чел. и "приравненные к ним лица" - фактически только один военный корреспондент, молодой Уинстон Черчилль, содержались в здании Государственной образцовой школы. До 3 900 нижних чинов было сконцентрировано в 14 км от Претории, на территории ипподрома в местечке Ватервааль. Охрану офицерского лагеря несли около 40 "юарпов", солдатского - более 100 при двух пулеметах Максим, плюс городское ополчение. С учетом смен, там хватало работы для всего личного состава пешей полиции Претории, и для подкреплений из других городов тоже нашлись бы вакансии.
Согласно запискам Уинстона Черчилля и других "сидельцев" офицерского лагеря, режим в нем был очень мягким, не в последнюю очередь потому, что у офицеров водились деньги. Пленным было позволено покупать в городе необходимые вещи и дополнительную провизию, переписываться с родными и близкими, получать посылки; главным испытанием для них являлась скука. "Юарпы" ограничивались тем, что "с прохладцей" охраняли периметр, а на "британской территории" практически не появлялись. Не удивительно, что среди пленных офицеров созрел план восстания, от которого отказались буквально в последнюю минуту, и были предприняты многочисленные попытки побега. Однако трансваальские полицейские показали себя лучшими охотниками (буры, дети вельда!), чем сторожами: все беглецы, за исключением четырех, были легко пойманы. Среди убежавших счастливцев оказался молодой Черчилль.
Пленные "томми" в бурском лагере. Иллюстрация из британской прессы того времени.
"Давайте признаем, что буры очень хорошо обращались с пленными, доказательством этого мог послужить их внешний вид", - пишет Артур Конан Дойл, участник описываемых событий, но оговаривается по поводу солдатского лагеря: - ...Питание было очень скудным, но в остальных аспектах обращение оставалось хорошим". Уинстон Черчилль рисует несколько иную картину положения простых "томми" под охраной "юарпов": "Мы были прекрасно осведомлены и о настроениях... тысяч наших пленных соотечественников, и об условиях, в которых они жили. Нам стало известно, что среди них растет недовольство. Они страдали от однообразия, от скудости питания, от плохих условий. Их одолевал голод и гнев. Был случай, когда они накинулись на караульного, и, хотя до кровопролития дело не дошло, мы понимали, как трудно бурам удерживать в повиновении такую толпу". Можно признать, что в целом отношение полицейских Претории к британским пленным было вполне джентльменским, но случались серьезные инциденты, а нижним чинам постоянно не хватало еды. С профессиональной точки зрения с ролью "вертухаев" (извините мой африкаанс) "юарпы" справились удачно.
На поле боя все обстояло не так гладко. Единственный бой, в котором бурские полицейские (неполный эскадрон конной полиции из Йоханнесбургского гарнизона) выполняли самостоятельную боевую задачу, показал это. Имеет смысл привести подробное описание этого противостояния, произошедшего 27 августа 1900 г. в рамках сражения при Бергендале, которое дано в известной монографии британского историка Майкла Барторпа по истории Бурских войн: "Копье (высота) Бергендаль была передовой позицией, вынесенной перед основной линией обороны буров... и удерживалась всего 75 йоханнесбургскими полицейским - "юарпами", справа и слева от них располагались небольшие группы иностранных добровольцев. В 11 часов 27-го началось то, что стало одной из последних настолько тщательно спланированных атак в этой войне. В течение трех часов 38 орудий Буллера (британского командующего) подвергли артиллерийской подготовке Бергендаль и территорию вокруг него. Плотность огня была такова, что никакое подкрепление не могло пробраться к "юарпам", а сами они не могли отступить, даже если бы хотели. Мрачно лежали они на дне своих траншей, ожидая атаки пехоты и зная, что от бомбардировки больше шума, чем реального вреда; уверенности им придавал прекрасный сектор обстрела перед позицией. Как только показались передовые цепи пехоты, они открыли интенсивный огонь из винтовок и имевшихся у них Максима и "Пом-пома" (37-мм скорострельного орудия), несмотря на продолжавшийся артиллерийский огонь, прикрывавший наступающую пехоту. Действовавший слева 2-й батальон Стрелковой Бригады (2nd Rifle Brigade), приближавшийся короткими перебежками, вскоре стал нести потери от стрельбы "юарпов" и до сих пор невидимого иностранного подразделения позади них. Но он продолжал наступать, поочередно перебегая и стреляя, в то время как резервные роты успешно установили общий фронт атаки с правофланговым батальоном, 1-м Иннискиллингского полка (27-й пех. полк, ирландский). Офицер Стрелков, лейтенант Эспиннел, вспоминал, что по мере приближения к объекту атаки, "когда они поднялись в последний раз, они издали дикий боевой клич... и все вместе ринулись вверх по склону копье". Доблестные "юарпы" продолжали стрелять до самого конца, но когда дело дошло до штыков, некоторые из них побежали, более 40 были убиты, ранены или взяты в плен, включая их храброго командира Филипа Оостхюйзена (точнее: 14 убитых, 19 пленных, около десятка раненых отправлены в госпиталь). Стрелковая Бригада потеряла 15 убитых и 68 раненых, включая своего полковника, а Иннискиллингцы - 17 раненых". 37-мм скорострелка и пулемет буров достались победителям в исправном состоянии.
Британские военнослужащие осматривают захваченные позиции "юарпов" на высоте Бергендаль. Раскрашенная фотография.
Британские авторы-современники, и благорасположенный Артур Конан Дойл, и едкий консерватор-мизантроп Леопольд Эмери, как и позднейшие академические историки, не скупились на похвалы "юарпам" за упорную оборону Бергендаля. Однако за их панегириками явственно угадываются слова иного фронтового писателя о войне иных времен, Константина Симонова: "Да, враг был храбр. Тем больше наша слава". Что же имеется по единственной самостоятельной боевой операции "юарпов" в "сухом остатке"? При Бергендале у британцев было многократное огневое и численное превосходство; но буров это редко смущало. Эскадрон "юарпов" не сумел отразить первую же британскую атаку, был полностью разгромлен, оставил неприятелю ключевую позицию (вскоре после этого развалилась вся бурская оборона) и тяжелое вооружение. Потери британцев оказались велики, однако это было обычным делом, когда "томми" бросались в штыки, не щадя себя. Вывод: обычный неудачный для буров бой, ничего из ряда вон выходящего. Считается, что после этого Южно-Африканская Республиканская Полиция прекратила существование как организованная сила.
Контрастом с обороной при Бергендале выступает добровольная сдача в плен 5-6 июня 1900 г. всей полиции, охранявшей пленных в Претории, при вступлении в город войск лорда Робертса. Капитуляция 52 вооруженных до зубов "юарпов", стороживших пленных британских офицеров (их перевели из Образцовой школы и усилили охрану), перед всего двумя выехавшими вперед английскими аристократами - Уинстоном Черчиллем и герцогом Мальборо - выглядит каким-то трагикомическим фарсом: "Едва завернув за угол, мы увидели территорию тюрьмы - длинный железный барак, окруженный плотным кольцом проволочного ограждения. Взмахнув шляпой, я издал приветственный клич. На клич этот моментально отозвались изнутри. Все, что произошло потом, напоминало финал мелодрамы в театре "Адельфи". Нас было всего двое, а перед нами стояла бурская охрана с ружьями наизготовку. Мальборо, великолепный в пылании алых штабных петлиц, призвал коменданта немедленно сдаться, по счастью догадавшись пообещать ему расписку за сданное оружие. Заключенные хлынули во двор - кто в военной форме, кто в штатском, кто без шляпы, кто без кителя, но все в крайнем возбуждении. Караульные побросали винтовки, ворота распахнулись, и, пока последний из охранников (всего их насчитывалось пятьдесят два) стоял в замешательстве, не зная, что дальше делать, истомившиеся в заключении офицеры окружили их и разобрали оружие". На следующий день бурская полицейская охрана лагеря для нижних чинов в Ватерваале так же дисциплинированно сдала оружие своим "подопечным" при приближении британской кавалерии.
Освобождение британских пленных в лагере близ Претории. Рисунок современника.
Показательно, что уже через несколько дней бывшие "юарпы" вышли на улицы захваченной Претории в прежней функции стражей порядка, только без винтовок и под контролем британской военной администрации. Подобная же ситуация имело место в Йоханнесбурге. Бурских полицейских, продолживших службу под сенью Британской короны, захватчики организационно приписали к своей Полиции Южной Африки (British South Africa Police).
А вот среди "биттер эйндеров", отчаянных "Искателей горечи", бурских партизан последнего этапа войны, "юарпов" было немного. Все-таки полицейский - в первую очередь охранитель порядка и пристойности на своем участке, а не регулярный солдат и не ополченец.
Роль Южно-Африканской Республиканской Полиции во второй Англо-Бурской войне правильнее всего назвать неоднородной. Конная полиция, как правило, дралась на среднем для бурского ополчения уровне и, главное, дралась. На долю Туземной полиции выпала неблагодарная и мало описанная в официальной историографии работа по противостоянию проникновению и подрывной деятельности наемников британской разведки из числа местных и соседних африканских племен; судя по тому, что Британии не удалось успешно разыграть "черную карту", она худо-бедно справлялась. Пешая полиция хорошо охраняла/ловила военнопленных, но на фронте себя не проявила. Тайная полиция была слишком тайной, о ее деятельности не удалось найти никаких сведений. Малочисленная Женская полиция в войне не участвовала, хотя известно, что в отрядах "биттер эйндеров - Искателей горечи" бурские женщины сражались.
Один из офицеров Трансваальской полиции стал успешным коммандантом бурских сил, выполняя как боевые, так и специфические полицейские задачи. Он происходил из известной бурской семьи, в роду были священники, госслужащие, и приходился внуком президенту Трансвааля Полю Крюгеру. "Волосатая лапа" дедушки-президента присутствовала, однако Сарел Элофф на самом деле был толковым, отчаянно смелым, инициативным воякой, получившим к тому же хорошее образование. В юности записавшись в Южно-Африканскую Республиканскую Полицию, он, благодаря природным честности и добродушию, избегал злоупотреблений по службе, а благодаря своим талантам и влиятельной родне сделал блестящую карьеру. К началу войны он, будучи 29 лет от роду, успел отличиться при поражении рейдеров Джемсона, получить звание капитана полиции и стать комендантом Йоханнесбургского форта - компетентных полицейских офицеров в Трансваале порою ставили на военно-административные должности.
Капитан Сарел Элофф (справа) в необычном для Трансваальских вооруженных сил головном уборе британского образца, заснятый вместе с юным вторым лейтенантом артиллерии, 1899 г. На фронте он все-таки отпустил бороду и стал больше похож на типичного бура.
В первый период войны капитан Элофф командовал артиллерией в соединении генерала Х.К.Я.Ван Ренсбурга, защищавшем северную и северо-западную границы Трансвааля. Вторжение подстрекаемых британской агентурой местных племен на северо-западной границе Трансвааля вынудило его вернуться к полицейской работе. Перешедшие границу в районе пограничного поста Дедрепорт чернокожие воины сожгли полицейский участок и принялись громить бурские фермы в окрестностях, на которых оставалось мало боеспособных мужчин (общее число жертв рейда - 32 человека). Возглавив небольшой отряд Туземной полиции и горстку местных ополченцев, капитан Элофф в декабре 1899 г. стремительно нанес рейдерам поражение и отомстил ответным набегом на территорию Бечуаналенда, безжалостно сжигая поселения местных жителей - такова была война белых и черных в Южной Африке, без пощады...
Бурское коммандо вступает в туземную деревню "усмирять кафров" - туземные воины с английскими винтовками приготовились дать отпор.
После усмирения нарушителей границы Сарел Элофф был переброшен под осажденный бурами Мафекинг, уже в звании комманданта полиции. Вялая флегматичная манера, в которой вели осаду слабого британского гарнизона бурские генералы Пьет Кронье и Якобус Снайман, раздражала энергичного молодого комманданта. Он разработал план штурма города, ставшего одной из немногих штурмовых атак буров в этой войне и, наверное, самой яростной.
Бурские укрепления при осаде Мафекинга. Зарисовка с натуры английского военного художника Джорджа Монтбарда .
В 4 часа утра 12 мая 1900 г. под прикрытием артиллерийского огня и отвлекающей имитации наступления с другого направления Сарел Элофф повел на приступ 240 отборных бойцов, включая 25 конных полицейских и иностранных добровольцев. Им удалось прорваться через британские укрепления, захватить несколько ключевых пунктов Мафекинга, включая казармы полка Протектората, и взять в плен полковника Гора и еще 29 защитников города. С рассветом Сарел Элофф передал по гелиографу в штаб Кронье: "Мафекинг взят, если генерал поддержит меня общей атакой". Однако бурские воинские начальники переоценили оптимизм этого рапорта и не стали рисковать своими силами, решив, что "бешеный коп справится сам". Британцы же среагировали грамотно, подняли в ружье все наличные силы, включая регуляров, иррегуляров и местное чернокожее ополчение, отрезали людям Элоффа сообщение со своими и смелыми контратаками рассекли их на три изолированные части. Одна из них вскоре сдалась, вторая сумела прорваться/просочиться обратно из города, а сам Сарел Элофф с кучкой "юарпов", бюргеров и иностранных добровольцев держался в казармах полка Протектората до 19 часов вечера, пока не закончились боеприпасы. Видя, что положение безнадежно, молодой коммандант, скрепя сердце, решил сдаться осаждающим-осажденным. Капитуляция была выполнена в декоративно-джентльменском стиле, в то время еще не вытесненном до конца из практики войн. Раненый Сарел Элоф с перевязанной головой церемониально передал саблю и Маузер британскому коменданту полковнику Баден-Пауэллу (впоследствии основателю скаутского движения). Всего в плен к британцам попали, по разным данным, от 108 до 117 бурских бойцов, от 30 до 60 были убиты и ранены. Гарнизон Мафекинга потерял 12 убитых и 8 раненых, большую часть из которых составили негры.
"Конец был характерным, - пишет Артур Конан Дойль. - "Добрый вечер, коммандант, - сказал Поуэлл Элоффу, - приглашаю вас на ужин". Пленников - бюргеров, голландцев, немцев и французов - угостили самым отменным ужином, какой только позволили бедные кладовые города". Действительно, в Мафекинге пленных буров содержали гуманно, насколько возможно в условиях осады. Но после деблокады города плен повернулся к Сарелу Элоффу более прозаической и чисто британской стороной. Первым делом у него отобрали форму, чтоб не смущать конвоиров тем, что перед ними офицер, а затем закатали за пол-океана, в печально знаменитый лагерь Дедвуд на острове Св.Елены, ставшем могилой для многих буров...
Мужественный полицейский из Трансвааля не сдался - в заключении он поддерживал павших духом товарищей, сочинял для них шуточные и патриотические песни, смело протестовал против бесчеловечного обращения с военнопленными, вызывал британских охранников на поединки по боксу (зная, что "джентльмены" не посмеют отказаться) и, если получалось, бил. Дважды Сарел Элофф пытался бежать, но с острова далеко не убежишь - оба раза англичане ловили его и водворяли в карцер. Вернувшись после войны на Родину, в отличие от многих бывших высокопоставленных офицеров Трансвааля и Оранжевой, Сарел Элофф не стал ни в какой форме сотрудничать с захватчиками. До конца своей долгой жизни (1870-1944) он фермерствовал и воспитывал детей и внуков.
_______________________________________________Михаил Кожемякин.
