Аннотация: Четыре миниатюры. Четыре времени года. Четыре настроения.
Замок
Танцуй, танцуй и пой!
Замок возвышался над всем. Здесь не было больше ничего, лишь эта цитадель. Серый туман укрывал омертвевшую громаду от всего, кроме дыхания ветров. И они выли, и, кажется, какая-то аритмичная песнь обозначала их могущество. А в общем, вокруг царила лишь тишина, будто пространство заворожено смотрело, как застыло время.
Но однажды пришла весна.
Но однажды туман соскучился или просто устал ждать, не важно, не каждый поймет разницу, но пелена отступила. Красивая девушка в прозрачной и невесомой одежде, босиком ступая по земле, подошла к воротам. И постучала.
Огни зажигались, ей ответил гул. Замок оживал.
Хор запел. Фейерверки, расчертив, осветили небо. А девушка вошла в замок и осталась. А вокруг оживал сухостой, распускались цветы...
Скажут, так не бывает. И люди будут правы. Но каждый из нас - это замок в себе.
Звездопад
Он один. Вновь и вновь сквозь горизонт с неба с грохотом сыпались осколки. Метеоры горели и оставляли воронки. И кровь, кровь, кровь. Вокруг огонь и обожженная земля, все разрушалось, но он стоял.
Повторяющийся ритм хаоса захватил. Бил, бил, бил. А звездопад расчертил небо. Вспышка то там, то здесь - он стоял, а моря кипело. Наконец, когда невероятная, высотой с гору волна прошла сквозь него, голопроектор отключился, и голос, очень похожий на одного из величайших исполнителей двадцать первого века фронтмена "Ван Репаблик", вернул откуда-то из неведомо-сказочного в реальный мир.
Песня все приближала, приближала, приближала растянутый миг, но он вышел из проекции, а через минуту небрито-расстегнутый вышел на крышу. Звездопад расчертил небо. Но пока ничего не взорвалось. Кометный вихрь прошел слишком далеко, хотя все предрекали конец.
Он поднялся на возвышение, включил "станок" - толпа на пол-уровня ниже вскинула руки.
Мелодия поглотила мысли, и все стало иным, когда лазер расчертил огромную площадь внизу, колышущуюся в едином пульсе. На возвышающихся крышах ди-джеи первой десятки качали людей, дополняя триединый ритм.
И человечество праздновало новый день рождения, отмеренный кем-то сверху в кредит. Чем не повод поверить в спасение и спасителя?
Сквозь горизонт не сыпались осколки, но в себе он играл один. Мысли были далеко, как и звездопад.
Сплин
Осень. Желтые и красные листья кружат, падая с деревьев. Все надоело. Надоело писать, надоело работать, надоело жить.
Макс посмотрел за окно: за ним дождь и серость, грязное небо. Он лег на кровать. Как-то особенно сегодня хотелось чуда. Он представил, как комната меняется, превращаясь в сад: по стене ползет плющ, шумят березки и ивы. Небо менялось, солнце и луна оказались вместе, а затем разошлись, оставляя по-летнему яркое небо, воздух наполнялся звуками.
И вдруг в дверь зазвонили, Макс дернулся, вскочил с кровати. Открыл дверь. Никого не было.
Он вздохнул. Все подернулось пеленой серости. Замусоренный подъезд, словно пел себе гимн или может песнь людской лени.
Дверь закрылась с хлопком.
В зеркале на него смотрел он. Макс отвернулся, что-то было еще, он посмотрел опять - отражение было неподвижно. Он поднял руку, но зеркальный двойник стоял и смотрел. Макс с трудом сдержался, чтобы не закричать: даже рот зажал и это в четырнадцать, он замотал головой, закрыв глаза, когда посмотрел - слегка испуганное и ошалевшее лицо смотрело на него. Он вздохнул, от сердца отлегло. Кажется, где-то пели, но разобрать слова было трудно. Ночь накрывала с головой, как и одиночество. Над небом взошла огромная красная луна, и он захотел написать стихи, правда они не получались.
Он подошел к старому зеркалу еще раз, на этот раз в нем никого не было, он прикоснулся к нему: холод из зеркальной поверхности, подернувшейся матовой пеленой подул, и вылетела снежинка. Макс отшатнулся, выскочил из квартиры в коридор, остановился лишь у лифта.
Открыл дрожащей рукой дверь, с порога он видел в зеркале лишь отражение.
"Надо перестать фантазировать, - уговаривал он себя, - это просто сплин, хандра как у Онегина или Лермонтова".
Перед тем как уйти в школу, он смотрел на поверхность зеркала и, подернувшаяся пеленой зеркальность, менялась уже не произвольно, а так как он хотел.
- Это всего лишь мечты и излишнее воображение, - серьезно сказал Макс себе. Дверь вдруг скрипнула, лязгнули ключи. Мама вернулась из командировки. Макс радостно заулыбался.
Прощай, апатия.
Светит месяц, светит ясный
Вдарило, ох и вдарило! Застучали ложки, а ноги уже сами в пляс пошли; закружило. Метель занесла звезды хороводами снежинок. Запел, запритоптывал лед. Из проруби раздался визг. Девчонки-русалки прямо с обледенелых веток прыгали в снег и все рассыпались пургой.
Вся черным-черная ночь заплясала вместе с ветром. Но вот раздались знакомые аккорды, и сквозь облака и утихомирившуюся метель на небо выглянул месяц. Подмигнул. И выстрелил серебристым светом прямо в огромную ледяную гору.
Пошел треск, пошел драм. Льдяной панцирь раскололся. И мириады хрусталя раскинулись над равниной, сверкая да блестя. Тут и русоволосый парень тут как тут, зажег три да семь волосинок, и стала гора таять.
Ух, и вжарил жар!
Снег таял, вот на опушки и лето наступило. Все село Лиходеевка как летом шваркнуло.
Зазвенели колокольчики, народ пошел в пляс. Повываливали в пару из хат и изб.
- Смотрите братцы, звезда!
Музыка стихла. Нечисть поклонилась в пояс. Леший раскинулся дубравой. А над ясным миром светил месяц.