Mighty : другие произведения.

We are the champions /название рабочее/

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    *Выложила кусок продолжения. Мало, да. Дальше тоже есть, но пусть пока у меня полежит.* Вообще-то то, что о возможном будущем хоть немного надо и думать - факт общепризнанный. С другой стороны, как ни старайся, жизнь все равно построится на случайностях и спрашивать о твоих планах не будет. Этим и руководоствовалась оборотень по имени Фур, когда позволила себе расслабиться в очередное полнолуние. А что из этого вышло - ух, что из этого вышло... Вообще-то это, гхм, произведение еще настолько сыро, насколько только можно. У него пока нет названия и конца (заметьте, разделения на главы как такового нет. Даешь эпоху звездочек!), а у меня нет уверенности, что я его допишу и наконец-то придумаю имена его персонажам... Короче, больно и по голове просьба не бить.

We are the champions.

   Никогда ночь не была столь самоуверенна, как в тот раз.
   Полная Луна, огромная и бледно-желтая, настолько близко подкралась к земле, что даже в самых отдаленных уголках Чащоб слышалось ее холодное дыхание, от которого, поскрипывая, тщетно пытались уклониться деревья, но вместо этого могли лишь пригнуться друг к другу и шептаться. Звезды, решившие, что их помощь сегодня не нужна, дремали, закутавшись в облака, а зеркально чистым водам озер, накрытым туманами, нечего было отражать, и они тоже спали и казались бесконечно черными.
   В эту ночь над всем царила только Луна.
   И, конечно же, кое-кто не мог этого пропустить.
   Фур никогда не понимала, почему оборотни должны становиться волками только и только в полнолуние. Вероятно, и даже скорее всего, это было еще одной традицией - такой же, как, например, жуткий вой или желание убивать, ведь оборотни могут спокойно обойтись и без этого.
   Тем не менее, в это ночь самой Фур тоже хотелось и превратиться, и бегать, и выть, и, может, убить кого-то, кто решился выйти сегодня из дома, или даже того, кто не решился... Впрочем, клубок этих желаний был довольно запутанным, и разбирать в нем все по ниточке смысла, пожалуй, не было. Фур предпочла поставить всё на самотек, а потому первым делом она превратилась - в потрепанного вида черно-серую с рыжеватым отливом волчицу. Чего и говорить, окрас ее был весьма оригинальным и казался разным с разных ракурсов и при разном освещении - ее можно было посчитать и цвета воронова крыла, и грязно-серой, и пятнистой, как какой-нибудь шакал, но сама Фур гордо называла себя трехцветной, а когда кто-то неосторожный ехидно замечал, что трехцветные кошки приносят удачу... что ж, это и было причиной ее вышеупомянутой потрепанности.
   Носиться по волчьим тропкам Чащоб, изредка попадая на открытые поляны, и отчаянно выть от переполнявшей энергии, эмоций, острого, как никогда, ощущения жизни - все это Фур даже не обдумывала. Лапы сами несли ее в эту затаившуюся в лунном свете ночь.
   Согласно основному закону Мерфи, если какая-то неприятность может случиться, то она случается. И естественно, что в эту ночь законы Мерфи действовали в утроенной силе.
   Почти полностью отключившись от мира, лишь позволив лапам привычно нащупывать дорогу, а всему остальному - просто получать удовольствие, Фур, не разбирая дороги, летела сквозь Чащобы, как, бывает, ошалевшая от ужаса преследуемая кем-то хищным полевая птица на одном лишь страхе и чувстве самосохранения ныряет в непривычный и потому опасный лес, чтобы избежать погони, и каким-то чудом ухитряется не впечататься ни в один из многочисленных древесный стволов. Так оно и продолжалось до той самой секунды, в которую вервольфа, на всех парах налетев на капкан у самой опушки, цепко ухватившем ее за переднюю лапу, перекувыркнулась через голову, поцеловалась с землей и так и осталась лежать в почти типичной позе нецкэ, глубокомысленно созерцая видимых только ей вьющихся вокруг макушки в лучших традициях американских мультфильмов желтых птичек с молотками.
   Что лишний раз доказывает: отключение такой важной вещи, как мозг, даже на короткий срок, может быть чревето последствиями - неожиданными, затянутыми и чрезвычайно опасными для физического и психического здоровья пациента и всех, кто после собирался с ним общаться.
   Вынужденная забыть про НОЧЬ и прочие возвышенные помыслы, Фур, болезненно поморщившись - капкан кровожадно впился в ее и без того несчастную и многострадальную лапу, разодрав кожу и хищно вгрызаясь в мясо, - пару раз для порядка дернулась. Безрезультатно. Она, мысля даже трезвее, чем обычно, поискала цепь и прочую фигню, которую можно выдернуть, но и тут была ее принудили сдаться. Капкан не содержал в себе вообще ничего, кроме острых зубов, вгрызающихся глубже, если слишком буйно выражать ему свое "фи" - ни цепей, ни пружинок, ни винтиков, ни какой-либо иной металлоломной ерунды, заставляющей растаять холодную мужскую душу и возиться с ней в обнимку до полного обалдевания. Он держался на чистой магии, привязывающей к месту капкан и его жертву.
   Фур взвыла - не так, как всего пару минут назад, а горестно, обиженно и обозленно. Во-первых, она знала, что только одна личность расставляет такие челюсти, а во-вторых... во-вторых, вервольфа смутно догадывалась, что эта милая игрушка была всего-навсего одна и что именно Фур ухитрилась вляпаться именно в нее на всех тридцати квадратных километрах Чащоб.
   Ночь оскалила желтые зубы в хищной ухмылке.
  

***

  
   В это самое время на кухне одного из домов поселка городского типа Вествинда - вернее даже города поселкового типа, так он разросся и опопсел в последнее время - Хэллин, задумчиво разглядывая узоры на обоях, пила чай. Не то чтобы ее так уж интересовали почти стершиеся, поблекшие, старые-старые переплетения старых-старых бледно-зеленых цветов, но надо же было куда-то смотреть, сидя за чашкой чая, которая вроде бы должна дарить умиротворение, спокойствие и уют, если пить ее в компании или уютно устроившись в мягком кресле у камина, но сейчас не давала ничего, кроме временного ощущения тепла. Впрочем, конкретно в этот момент Хэллин и тепла-то не чувствовала.
   Рядом на столе лежали нервно свернутый в трубочку свежий номер местной газеты, где радостно сообщалось, что, так как Вествинд в последнее время стал чрезвычайно популярен и разросся до небывалых размеров, то под постройку новых домов скоро начнут вырубать Чащобы.
   Хэллин смутно представляла, насколько эта новость обрадовала всех чародеев поселка-города. По неизвестной ей причине все чародеи ненавидели Чащобы и обитающих в них оборотней и вампиров, и если насчет вторых она еще могла что-то понять, то презрение к относительно безобидным вервольфам было, на ее взгляд, совершенно беспочвенным. Ну ладно, ладно, если их достать, оборотни могли цапнуть, да еще как цапнуть, но, в конце концов, Чащобы-то тут при чем?
   Хотя, решила она про себя, как раз Чащобы, равно как и отстроение городопоселка, тут, скорее всего, ни при чем. Видимо, все дело тут как раз в кровососах с обортнями.
   Сложно сказать, почему колдуны так невзлюбили вышеупомянутых существ, но когда-то давно после какой-то там войны (Хэллин не знала точно - сама она чародейкой не была, а войны давно минувших дней чужого ей города ее не особо интересоовали) вампиры с оборотнями были вынуждены под прикрытием какого-то могущественного мага, почему-то примкнувшего к ним (или это был вовсе не маг?), бежать в Чащобы, где они и остались жить, основав не то деревню, не то что-то еще. Из колдунов этого никто не знал, но за местечком, затерявшемся среди густых лесов, укрепилось название Зачарованного. Чего зачарованного? А ничего. Просто Зачарованного. И название вполне себя оправдавало - в защищенное древней магией место чародеи попасть не могли. Как не могли они его и просто обнаружить. Вот уничтожать Чащобы с краев - это пожалуйста. Хотя кто его знает, может, когда колдуны подберутся к Зачарованному, магия просто не пустит их дальше?
   От мыслей Хэллин отвлекли настенные часы. Очень удобные часы со встроенной сигнализацией. Роль последней выполняла параноидальная кукушка, вылезавшая из часов и истошно вопившая, если кто-то, кто мог оказаться опасным, бродил возле дома.
   И впервые за долгое время одновременно сработали оба эффекта - кукушка негодующе сообщила до сих пор не уложившейся спать Хэллин, что уже два часа ночи, а потом выпорхнула с подставки, уселась на полку, где находились съестные припасы, и издала протяжный мяукающий звук, явно означавший преупреждение.
   Секунду спустя раздался стук в дверь.
  

***

  
   Фур сидела и смотрела на луну. Та не оставалась в долгу и открыто встречала ее взор своей ухмылкой. На морде вервольфы застыло выражение крайней брезгливости, словно она не в капкан попала, а вляпалась во что-то вонючее и противное. Фур даже не пошевелилась, когда раздался чуть слышный щелчок, и рядом на траве появился замотанный в черный плащ человек. Вернее, конечно, маг. Или что-то подобное - как обзывать Бумбума по классовому признаку, ей было все равно.
   Бумбум резко раскрыл плащ и растянул бледные и тонкие, как у всех классических злодеев, губы в гаденькой улыбке.
   - Леди Оборотень, - проговорил он. - Теряем голову из-за давящей на мозги луны? Или там не на что давить?
   - Товарищ Завулон! - в тон отозвалась Фур, лениво переводя взгляд на него. - Переквалифицирываемся в Черного Плаща или практикуем эксгибиционизм?
   - Очень смешно, - оценил Бумбум, продолжая улыбаться. - Я полагаю, с условиями тебя, Фур, знакомить не надо?
   - С какими такими условиями? - подняла брови вервольфа, строя из себя невинного ягненка. На самом деле она с нарастающей злобой понимала, во что ее втянуло. Бумбум был сильнейшим магом, покровителем Чащоб. Впрочем, и "маг", и "покровитель" - какие-то вовсе не те слова, подходящие под его описание. Бумбум был кем-то вроде демона с грандиозными магическими способностями, действующими на оборотней и вампиров. Ни те, ни другие не могли причинить ему никакого вреда, словно какая-то невидимая кольчуга защищала его. Бумбум же имел над кровососами и вервольфами в самом прямом смысле власть, а они могли ослушаться его подкрепленных магией приказаний только ценой собственной жизни.
   Словно в компенсацию, вся магия, которую он мог применить против остальных существ, ограничивалась оборонительной, к слову, хоть и не способной убить, но тоже весьма болезненной. Сложность его положения в то время, когда он жил среди чародеев, легка и понятна - для поддержания магической энергии и жизненных сил, словом, для существования ему необходимо питаться. Всего лишь раз в месяц, но не нормальной едой, а усами зеленой вулканической козявки на третьей неделе беременности сущностями - разумами, запасами маны и, в лучших традициях демонов, душами - человекоподобных существ. К сожалению, когда Бумбум пытался проделать это посреди колдовского города, тело того несчастного мага, оставшиись без самого мага, просуществало не слишком долго - минут пятнадцать, - а убийцу вычислить ничего не стоило. Справедливого возмездия Бумбум, конечно, избежал, но влачить существование таким образом долго он не мог. И демон изобел блестящее решение насущной проблемы.
   Во время обострившейся войны с оборотнями и вампирами в каком-то захолустье, носившем название Вествинд, Бумбум, прикинувшись таинственным и великим чародеем, сделал вид, что в этой войне он на стороне последних. Под его заступничеством они без потерь отступили в Чащобы и обосновались в забытой и утерянной для цивилизации деревеньке, после наложения на нее такого же древнего и забытого защищающего от вторжения заклинания, получившей название Зачарованной. Но счастливо спасшиеся существа рано радовались. Бумбум открыл свое истинное лицо, провозласил себя Хранителем Чащоб и обрадовал оборотней с вампирами известием, что отныне (и вовеки веков) каждый месяц спасенные будут добывать для него полноценное пропитание в лицах чародеев. А когда все дружно возмутились, демон мило пожал плечами и заметил, что он их заставит.
   Так и появились в Чащобах магические капканы, сети и прочие радости их нынешней жизни. Если кто-то бунтовал, он тут же оказывался холодным трупом - а Бумбум поедал его сущность, потому что на безрыбье и баклажан рыба. Видимо, и вампирьи, и оботничьи сущности были не столь питательны - в них было чрезвычайно мало магических энергий, - или просто демон берег добытчиков. Так или иначе, жители Чащоб исчезали без вести не так уж и часто.
   - Ну как же, - поднял в ответ брови Бумбум. - Все-то ты знаешь.
   - Ну да, - не без гордости отозвалась Фур. - Я-то все знаю.
   Демон помрачнел.
   - Замечательно. Тогда за тобой право провести в Зачарованное из Вествинда кого-нибудь типа мага. У тебя есть ровно месяц.
   - Вествинд? - возмутилась вервольфа. - В этот кретинский город кретинских колдунов с их особо кретинскими претензиями к крети... к оборотням?
   - Хорошо, хорошо... - Бумбум лениво оторвался от разглядывания своих пальцев и холодно взглянул на Фур. - Они не будут видеть в тебе оборотня.
   - А кого будут? - ревниво поинтересовалась она.
   Демон промолчал и взмахнул рукой. На шее Фур материализовался серебряный медальон - похоже, часы.
   - О, - поразилась вервольфа. - Товарищ Завулон, вы посмотрели мультик про псов, которые все попадают в рай?
   Но развести Бумбума на поединок интеллектов снова не удалось. Демон запахнулся в плащ, готовясь к исчезновению.
   - Знаешь, я все-таки не понимаю, почему ты просто не телепортнешь свой обед в Чащобы, раз они так надежно защищены. Хотя я бы на твоем месте давно сделала бы харакири, чтобы культурное общество не позорить, - успела заметить Фур, прежде чем Бумбум исчез в облаке черного дыма вместе с капканом. А когда это прозошло, она подскочила, поджала мигом занывшую раненую лапу и во все горло оповестила молчаливые черные деревья:
   - Бумбум, ПОЗЕР НЕСЧАСТНЫЙ!
   Ей никто не ответил. Вервольфа вздохнула и, так и не вернувшись в облик человека, прямо по густым кустам Чащоб по одной ей, не считая других оборотней, известным волчьим тропкам поплелась к Вествинду.
   Ночь ликовала. Луна словно бы увеличилась в размерах, заняв собой все небо - по крайней мере, те его обрывки, что виднелись за деревьями. Где-то в Драконьих пиках проснулся ветер, согнал облака с насиженных мест, и разбуженные звезды теперь сонно и озадаченно моргали, пытаясь понять, что произошло за время их отсутствия.
   Фур не особо торопилась - поводов не было. Собственно, она вообще могла отложить это неприятное дело на последний день месяца, но ей хотелось расправиться поскорее. И потом, слишком давили на ее сознание эти часы на шее. Словно сам Бумбум сидит где-то поблизости и следит за ней.
   Прошло около часа, когда она, опасливо оглядываясь, подошла к опушке, что выходила на Вествинд. Фур немного поколебалась, прежде чем превратилась в человека. В форме волка она чувствовала себя спокойнее, да и следить за остановкой было проще, но в поселке оборотней не терпят, и вряд ли маги будут разбираться, что человеческая сущность, прикрытая магией Бумбума, не просматривается за волчьей личиной.
   Фур бесшумной тенью выскользнула из укрытия Чащоб и сразу же попала на вырубленную поляну. Вервольфа покачала головой, рассматривая свежие пеньки и безмолвные деревья, валяющиеся рядом. Никогда, мрачно подумала она, не будут они больше величественно возвышаться над травой, кустами и озерами, не будут шептаться между собой свежей зеленой листвой и сеять тень над изнывающей от палящих лучей солнца землей. "Найду того, кто это сделал, - злобно подумала Фур, - Убью!"
   Она даже не представляла, что маги могут до такого опуститься - вырубать Чащобы, ее Чащобы, банальными рубящими заклинаниями. Почти топорами.
   Фур отчаянно пожалела, что не может наложить на другие, пока еще живые деревья, какое-нибудь убийственное проклятье. Кинув еще один взгляд на вырубку, она по протоптанной тропинке, осторожно принюхиваясь, - оборотни почти не теряли остроты обоняния в человеческом виде - двинулась к поселению чародеев.
   На главной улице никого не было. В некоторых домах еще горел свет за занавешенными окнами, но большей частью городопоселок спал, и никто не обращал внимание на одинокую Фур, которая, корча из себя великого инквизитора, тихо брела по выложенной камнем дороге и использовала по максимуму все свои скудные оборотничьи способности, выбирая себе жертву - такую, чтобы и Бумбум претензий не предъявлял, и достать было просто, и совесть потом не мучила.
   В доме с покрытой черепицей крышей жила семья магов из трех человек. Все они спали, а самый крошечный, которому едва исполнился второй месяц, что-то бормотал во сне. Сюда войти Фур не решилась - совесть не позволяла. В соседнем доме жил старик со своею старухою. Добыча легкая, но Бумбум закритикует, и, чего гляди, за добавкой еще пошлет. От такой радости Фур отказалась. В доме напротив находились целых трое взрослых мужчин, и двое из них бодрствали. Покушаться на кого-то из них было чревато.
   Так продолжалось всю главную улицу. Вервольфа свернула на боковую, потом нырнула в какую-то подворотню. И тут же с омерзением зажала нос. Из заведения прямо перед ней сильно несло алкоголем. Фур даже не смогла определить, кто и в какиех количествах там находится. Немного поколебавшись - интуиция как-то смутно протестовала против визита в провонявшее пивом здание, - она все-таки решила, что ей надоело искать, а чем меньше алкоголиков и тунеядцев - тем лучше.
   Фур уверенно толкнула дверь, сделала два шага вперед, остановилась и тут же поняла все свои ошибки.
   Во-первых, ей не следовало вообще сюда идти. В таких местах обычно обитают лица мужского пола, причем как минимум одно такое лицо трезвое - бармен. Во-вторых...
   Что там было во-вторых, вервольфа подумать не успела. Пять красных рож прямо перед ней секунду просидели в прострации, а потом вдруг узнали в посетительнице девушку.
   - Де-е-евушка-а! - протянул один, закончил фразу громким иканием и свалился со стула. Чародеи, тоже мне, с отвращением подумала вервольфа.
   Остальные тратить время на бесполезные разговоры не стали, а просто, покачиваясь, поднялись и сделали шаг вперед.
   - Эмм... Нет, мне пора! - отрезала Фур, стремительно развернулась и хотела уже выходить, но ее грубо схватили за раненую руку и остановили. Вервольфа мысленно выругалась.
   - А не хотите ли провести-и... ик! - вечер с нами? - одна из красных рож обнажила желтые, как у луны, зубы в ухмылке.
   Фур вздохнула.
   - К вашему сведенью, вечер завершился часа четыре назад. И - нет, не хочу, - не пытаясь вырваться, она закрыла глаза и чуть было не превратилась, но успела остановиться. Ей вовсе ни к чему давать кому бы то ни было знать, что в Вествинде разгуливает оборотень.
   Пока Фур теряла время, ее окружили Красные Рожи и начали тянуть к ней свои потные ладошки, но первая из Рож, та, чьи когти расцарапали не успевшую зажить за час вервольфину несчастную руку, рывком отправила Фур за свою спину. Сильная как волк, но сравнительно хрупкая как человек, она лязгнула зубами от боли - в ее плече что-то подозрительно хрустнуло.
   - Она моя, парни! - парни вознегодовали и принялись обмениваться не слишком приятной лексикой, но еще за первые секунды Фур приняла решение. На нее весьма удачно никто не смотрел, и вервольфа спешно превратилась. Не целиком, лишь частично, но того, что рука покрылась гладкой шерстью, стала тоньше и выскользнула из мертвой хватки громилы, а челюсть разом стала сильнее и мстительно впилась в руку обидчика, было вполне достаточно. Красная морда заорала, в ужасе глядя на истекающую кровью конечность, другие Красные морды заорали заодно, а пока они устраивали концерт для бармена и бутылок с вонючей гадость, Фур уже на полной скорости неслась по улицам и подворотням.
   "В подворотне нас ждет маньяк!" - подумала она, переводя дыхание у стены какого-то дома. Фур была зла. У Фур болело плечо. Фур устала и хотела спать, но возвращаться в Чащобы означало сдаться, и вервольфа упрямо пошла обходить этот самый случайно попавшийся дом с другой стороны. Та, что там жила, была не чародейкой, а кем-то иным - оно и к лучшему, решила Фур. Почему - этого она подумать не успела. Здоровая ее рука уже уверенно и даже раздраженно стучалась в деревянную дверь.
  

***

  
   Хэллин, не в силах пошевелиться, смотрела то на пищащую кукушку, то на дверь. Первая ошалело вылупила на нее сумасшедшие глаза и из последних сил что-то хрипела, пытаясь от чего-то предостеречь свою владелицу. В дверь постучали повторно. По-хорошему, Хэллин сейчас следовало запереть все двери на магические и обыкновенные замки и отсиживаться в комнате, но кукушка, отчаявшись и потеряв голос окончательно, вскоре замолкла и перестало ее терзать. Осталось только неразумное, но чрезвычайно увлекательое любопытство.
   Хэллин подкралась к двери и негромко спросила:
   - Кто там?
   - Сто грамм, - мгновенно последовал ответ. Это было еще одним поводом не открывать, но голос явно принадлежал девушке, а чего страшного могла сделать девушка?
   Хэллин открыла.
   Стоящая за дверью темноволосая девушка в длинных штанах защитного цвета и неопределяемого цвета футболке меньше всего была похожа на убийцу. Облокотившись плечом на стену, тяжело дыша, она придерживала своей левой рукой правую и мутным взглядом смотрела на Хэллин.
   Несколько секунд прошло в молчании, пока Хэллин спешно просматривала сущность гостьи и не видела ровным счетом ничего. Но не могла же она оказаться человеком!
  

***

  
   Фур так и не смогла ничего сказать - сильнее заболела многострадальная рука, крепче взяла в объятья убийственная сонливость, а когда ей в глаза ударил свет из комнаты, она еще некоторое время продержалась, цепляясь за реальность, пытаясь выровнять дыхание, - и провалилась в бездонную черную попасть.
   Когда она очнулась, раненой руке было тепло, голове мягко, а сквозь закрытые глаза Фур чувствовала свет утренних солнечных лучей.
   Она широко распахнула глаза и заморгала. Заботливо накрытая пледом, вервольфа лежала на старом облезшем диване в чужой комнате незнакомого дома. В открытое окно, быстро выделенное как экстренное средство побега, лился солнечный свет и свежий ветерок. Из соседней комнаты - наверняка кухни - летел аппетитный запах чего-то не только съедобного, но и даже жареного. Фур принюхалась, села на диване и обнаружила, что ее правая рука аккуратно забинтована, а плечо и даже почти не болит. Если бы она исследовала ее более внимательно, то заметила бы следы лечебной магии, но ей было не до того. Фур поднялась и бесшумно покралась по коридору к кухне.
   Там она застала за приготовлением завтрака Хэллин. У Фур было два четких варианта хода событий: рассыпаться в благодарностях по правилам нравственности или сразу завершить свою миссию, но вервольфа ни о том, ни о другом даже не подумала, а только удивленно выпалила, словно нашла постороннего на кухне своего собственного дома:
   - Ты кто?!
   Хэллин вздрогнула, автоматически поправила светлые волосы рукой и подняла на Фур виноватые голубые глаза:
   - Я... Меня зовут Хэллин, - почему-то смущенно ответила она. - Ты ведь ничего не имеешь против омлета на завтрак?
   - Я ничего не имею против завтрака вообще, - несколько озадаченно отозвалась Фур. Она потихоньку начала ориентироваться в ситуации и теперь думала, не завершить ли на этом ее вылазку в Вествинд. Но со сковородки пахло так заманчиво, а в животе было так пусто, что голодная вервольфа тут же отмела все мысли и плюхнулась на стул, в ожидании еды закусывая горбушкой хлеба.
   Хэллин не ожидала от гостьи подобного поведения, и от изумления все никак не решалась ничего у неё спросить. Расковыривая на сковородке несчастный омлет, она, скосив глаза на Фур, внимательно ее рассматривала. Как оказалось, неопределяемый цвет футболки на самом деле был сильно замызганным серым, или, возможно, и вовсе белым; штаны же были вовсе не защитного цвета, а самого обычного зеленого, только изрядно протасканного по траве и грязной после дождя дороге. Более-менее приличными во всей этой картине выглядели только волосы. Почти абсолютно черные, их можно было испачкать только мукой.
   Почувствовав на себе взгляд, Фур резко обернулась. Хэллин вздрогнула, оставила в покое окончательно расковыренный омлет и сняла сковороду с огня. Вервольфа молча за ней наблюдала, догрызая хлеб. Этикет давно безнадежно требовал что-то сказать, и наконец после долгого молчания, заполненного только громким чавканьем - голодный оборотень хищно пожирал завтрак - Фур, тщательно все взвесив за те пять минут, что она заглатывала омлет, соизволила представиться:
   - Я Фур, - она еще секунду подумала, как, наверное, это странно - Хэллин невесть кого, в самую ночь явившегося к ней домой и рухнувшего без сознания, устраивает спать, лечит руку, и только на протяжении завтрака они наконец-то знакомятся, - и добавила. - Спасибо за... ну, короче, за все. Я вчера влипла в маленькую неприятность, но теперь уже ничего страшного.
   Фур замолчала и мысленно мрачно закончила: "...не считая того, что я тебя сейчас убью, потому что я задолжала одну - твою - жизнь уроду, который нами, оборотнями, помыкает".
   Хэллин, до того благоговейно наблюдавшая за рекордно быстрой утилизацией завтрака, этот короткий рассказ явно посчитала недостаточным, но промолчала, кивнув.
   - Как рука?
   - Рука? Какая рука?.. А! Рука! Спасибо, в порядке...
   Когда Хэллин налила чай, снова воцарила тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием лишившийся голоса кукушки и негромким шебуршанием - Фур рьяно чесала то шею, то затылок, то спину.
   - Может, телевизор включить? - осторожно предложила Хэллин.
   - Угу, - лаконично согласилась Фур, не отрываясь от своего занятия.
   - Комары? - сочувственно спросила хозяйка дома.
   - Нет, блохх... кх-кх-кх!.. - вервольфа поперхнулась и самозабвенно закашлялась. - Да. Комары. Точно.
   По телевизору - самому обыкновенному телевизору, явно импортированному из мест не столь отдаленных, где обитали люди, - шли местные новости. Фур равнодушно взглянула на одну из знакомых ей вчерашних Красных Морд.
   - ...А когда я отвернулся, она обернулась волком, укусила меня, завыла, разнесла весь ресторан и сбежала!
   - Оборотень!.. - прошептала Хэллин, с нездоровым интересом и испугом посматривая на Фур. Та сделала вид, что крайне слабо заинтересовалась репортажем.
   - Ну неужели ты веришь этому алкашу? - справедливо заметила она, с нарочитой аккуратностью намазывая маслом еще один кусок хлеба.
   Тем временем на экране Красную Морду сменило изображение репортера в зеленой кепочке:
   - Конечно, верховный совет магов (Фур поморщилась от омерзения - вот колдуны, развели политику!) не имел бы никаких оснований верить подобному свидетельству, но поблизости были обнаружены волчьи следы, загадочно исчезающие через несколько метров. Специалисты по следам магической ауры только разводят руками - оборотень словно в воздухе растворился. Тем не менее, жителям Вествинда рекомендуется быть осторожнее и тщательно проверят сущность каждого подозрительного прохожего...
   - Им что, заняться больше нечем? - не отрывая взгляда от своего бутерброда, покрываемого вот уже третьим слоем масла, растерянно откомментировала Фур. Хэллин пожала плечами:
   - В Вествинде все какие-то озабоченные поисками оборотней и вампиров. Это странно. Насколько мне известно, до той войны никаких серьезных конфиктов не было. Разве что постоянные претензии со стороны магов... - она все-таки выдержала паузу, но так и не смогла сдержать любопытства. - Слушай... а все-таки, кто ты?
   - Я - личность, - гордо ответила Фур, сделав вид, что не поняла вопроса.
   - Нет, я имею в виду... я не вижу твоей сущности! Ты ведь не человек?
   - А у человека что, и сущности нет? - обиделась вервольфа за людей. Хэллин закусила губу и упрямо продолжила гнуть свою линию, сыпя аргументами и буквально препирая Фур к стенке:
   - Ты скрываешься! - почти утвердительно воскликнула она.
   - Ну допустим, - недовольно буркнула вервольфа.
   - Ты пришла ночью и потеряла сознание!
   - А ты открыла мне дверь. И вообще, мало ли, хилое здоровье, слабое сердце...
   - У тебя плечо было вывихнуто!
   - Подумаешь, с кем не бывает.
   - И рука была изранена!
   - Шла, подскользнулась, упала...
   - Волосы были в грязи и пыли!
   - Не будем лезть друг к другу в личную жизнь.
   - И... и у тебя была кровь на губах!
   Фур подавилась, отчаянно закашлялась, чуть не задохнулась и подняла на испугавшуюся Хэллин ошалевшие глаза.
   - Да?! - с искренним ужасом переспросила она. Хэллин, встревоженно глядя, как из холодного, самоуверенного спокойствия и равнодушия Фур резко овладел шок. Вервольфа привела дыхание в порядок, почти успокоилась - в конце концов, подумаешь, кровь, главное, что ее никто больше не видел - и хладнокровно спросила:
   - Ну и что?
   - Скажи, ты - оборотень? - куда тише и осторожнее поинтересовалась Хэллин.
   - Ну и что? - нетерпеливо повторила Фур, видимо, изначально отвечая уже на следующий вопрос.
   Несколько секунд стояла напряженная тишина. Потом Хэллин почти прошептала:
   - А зачем ты сюда пришла?
   Такого вопроса Фур не ожидала. Она уже собиралась гнусно усмехнуться в ответ на испуганный вопль, быстро превратиться, прыгнуть и убить, но готовую уже сорваться усмешку пришлось заглотнуть.
   - Нуу... - вервольфа глубоко задумалась. От Хэллин страхом вовсе не пахло, как не пахло от нее и свойственной колдунам ненавистью и презрением к оборотням - только наивным детским любопытством, явно пытающимся довести свою хозяйку до чего-то нехорошего. Именно поэтому Фур запнулась и не смогла признаться в своей убийственной миссии и тут же ее выполнить. Говорить, что она вышла прогуляться, было попросту глупо, так что вервольфа вывернулась, - в общем, не хочешь, чтобы тебе врали, так и лишних вопросов не задавай.
   В этот момент кукушка на подоконнике наконец-то перестала скрипеть и, посмотрев на вервольфу, неуверенно, словно сомневаясь, хрипло пискнула.
   - У тебя странное домашнее животное, - не удержалась от комментария Фур.
   - Это не домашнее животное. Это просто кукушка из часов, - ответила Хэллин.
   - А чего она на меня пялится, как дед на репку?
   - Не знаю. Может, нравишься ты ей.
   Хэллин внезапно стало смешно. В городе исконных колдунов, где живет она, по сути - коориме, спрайт, дух льда, хозяйка с гостьей-оборотнем, с которой они сегодня только познакомились и которую все в городе заранее ненавидят и уже разыскивают, сидят на кухне, завтракают и ведут беседу о кукушке из часов! Правда, едва ли здесь было что-то забавное, но она тихонько захихикала, как постоялица психбольницы, а от справедливо озадаченного взгляда вервольфы развеселилась еще больше и засмеялась в голос. Та впала в ступор.
   - Ты это... ну, на учете в местной психушке не состоишь? - не слишком вежливо спросила Фур, чем повлекла новый взрыв истерического хохота. Поняв, что просто так дело не кончится, она поднялась и попятилась к входной двери, желая покинуть помещение, но Хэллин мгновенно успокоилась и остановила ее окриком:
   - Ой, нет, подожди! Извини, это я не над тобой смеялась, просто вдруг смешно стало...
   - А-а... как там говорят... смешинка в глаз попала? Или в нос? Ой, - добавила она испуганно, видя, что эта подозрительная коориме опять с трудом сдерживает смех.
   - В рот! - поправила та. - Кажется, именно так...
   В очередную паузу Фур успела громко сглотнуть.
   - В общем! - уверенно сказала Хэллин, когда вервольфа сделала еще одну попытку исчезнуть. - Сейчас ты идешь в душ и смываешь с себя всю свою явно вековую грязь, или пыль, или что там у тебя на голове...
   - Опилки! - пискнула Фур, но осталась проигнорированной.
   - А потом мы с тобой идем в магазин и покупаем тебе нормальную одежду, а не... то, что на тебе сейчас.
   - Это моя любимая футболка! - оскорбилась вервольфа.
   - И единственная? - понимающе кивнула Хэллин.
   - Ну да... а что в этом такого? И потом, у меня денег нет! - нашла Фур отговорку.
   - Ничего страшного, у меня есть, - парировала коориме. Фур насупилась, но тут же просияла:
   - Но я - страшный оборотень! Меня все боятся и разыскивают! И мою сущность не видно, это ведь подозрительно! И ты меня должна бояться и из дома сразу же выгнать! И они наверняка запомнили, как я выгляжу...
   - Вот мы тебя и переоденем! - обрадовалась Хэллин. - И тебя сразу можно будет перестать бояться. А за сущность не бойся. Наложим как-нибудь маскровочную, будешь, например, шаманкой из диких Чащоб...
   Вервольфа вздохнула. Она чувствовала себя прибитой к бетонному полу мешком с кирпичами - ей чуть ли не впервые в жизни командовали, совершенно ее не боясь.
   И не прошло и десяти минут, как Фур уже самозабвенно плескалась в ванной, смывая всю пыль, грязь, листья, блох, землю и прочий мусор. Кажется, наступала какая-то новая страница в ее жизни...
  

***

  
   По пыльной и многолюдной улице Вествинда гордо вышагивала ничем не примечательная на первый взгляд, но примечательная абсолютно всем на второй парочка. Прохожие маги, кидая на них беглый взгляд, видели двух обыкновенных чародеек, выбравшихся в солнечный денек за покупками. Одна из них, светловолосая и голубоглазая, да еще и с толстым розовым пакетом в руке, постоянно оглядывалась на спутницу и что-то негромко ей говорила - словом, казалась обыкновенной гламурной блондинкой, увлекшейся шоппингом. Другая, с черными короткими волосами и взглядом нервозного щенка, которому протянули огромный батон колбасы, а он страшно испугался - думал, что колбасой его сейчас бить будут - и заранее возомнил себя смертельно израненным, кралась позади с большой черной коробкой в прозрачном пакете. Обвешать ее крестами - вышла бы готичная брюнетка. Так, по крайней мере, казалось случайным невнимательным прохожим.
   На самом деле все было гораздо сложнее. Ничего гламурного в Хэллин не было, кроме вышеупомянутого розового пакета, но никто не виноват, что в магазине со шмотками купленную одежду рассовывали по халявным пакетам именно такого цвета. Что касается запуганного вида Фур... вряд ли у нее, заваленной горой новой одежды, были какие-то причины для недовольства. Правда, после того, как вервольфу заставили перемерить половину магазина, у нее и впрямь что-то щелкнуло в психике, но утешительное мороженое быстро сделало свое черное дело.
   - А куда мы идем теперь? - поинтересовалась Фур, с дерганным видом посматривая по сторонам.
   - Не знаю. А куда ты хочешь?
   - А куда я могу хотеть в городе, в котором я второй раз... ой!
   - Что? - Хэллин обернулась, но никого не увидела. Она замотала головой по сторонам, отметив про себя, что вот того мужика она точно уже где-то видела... а! Это же та самая Красная Морда, что утром показывали в новостях и что вервольфа уже успела упомянуть в сочетании с дюжиной не самых лестных эпитетов. И рука бинтами перемотана - не то, что Фур, у нее-то за ночь все уже и зажило...
   Хэллин поспешила сделать вид, что спокойно идет дальше, надеясь, что ее новая (подруга?) знакомая вскоре появится сама. И точно - вскоре она вынырнула из боковой улочке и как ни в чем не бывало двинулась дальше.
   Хэллин замедлила ход и оказалась с ней наравне.
   - Что ты дергаешься? Никто тебя не узнает...
   - Думаешь, куртка с чужого плеча спасет мир? - фыркнула Фур. Хэллин пожала плечами.
   - Ну, тогда мы теперь знаем, куда идти - домой, переоденешься...
  

***

  
   За все их недолгое знакомство Хэллин уже достаточно изучила Фур, чтобы понять ее отношение к одежде. Вервольфа могла бесконечно долго носить свитер, который был удобным, который ей нравился и к которому она привыкла, а потом, через год, когда от одежки оставались рожки да ножки, рыдать над никуда не годным свитером как над лучшим другом. Тем более, что, как можно было заметит невооруженным глазом, стирать она не любила. Однако выбор одежды был для нее практически неразрешимым вопросом, к которому вервольфа подходила исключительно тщательно, хоть вся процедура и ограничивалась глубокомысленным рассматриванием шмоток.
   Вот и сейчас Фур закрылась в комнате, деловито попросив ее не беспокоить, и придирчиво выбирала, что ей сейчас одеть. Хэллин, заверив вервольфу, что она терпеливая, проводила время за приготовлением обеда. Где-то на середине этого увлекательного процесса раздался стук в дверь. Коориме вообще-то гостей не ждала, и от неожиданности выронила солонку - не в суп, правда, а на пол. Соль рассыпалась, но Хэллин не обратила должного внимания на примету. Она знала, кто может явиться к ней на обед. Собственно, будь Хэллин одна, она вовсе не была бы против, вдвоем только веселее, но как отнесется к гостям скрывающийся от властей оборотень?
   С тяжелым предчувствием Хэллин открыла. В дверях, как и следовало ожидать, стоял Шин - молодой чародей из тех, что в Вествинде обычно называли волшебниками-недоучками. Да и не без оснований, конечно. У Шина был приличный магический потенциал, но за пару лет до его рождения на свет появилась его лень, и за те годы, к которым чародей должен был учиться всем колдовским штучкам, разрослась настолько, что буквально раздавила Шина массой своего авторитета. Последствия были соответственные. Он, например, как-то сумел настолько переврать слабенькое заклинание пламени, предназначенное для разжигания костра, что на весь Вествинд обрушился ураган с грозой и бушевал целые сутки. А однажды случайно переделал руну локального землетрясения в редкую и сложную эльфийскую руну соблазна, в результате чего в него на пару часов влюбились все девушки с его курса, директриса, завхозиха и даже почему-то охранник.
   У Хэллин Шин обедал постоянно. Не только из-за того, что одному скучно - он просто не умел готовить.
   - Привет, - обреченно вздохнула Хэллин, скосив глаза на закрытую дверь в свою комнату.
   - Привет! - радостно отозвался Шин, явно унюхав сильный запах супа. - А чего так грустно?
   - Не знаю, - опять вздохнула коориме. У нее как-то духу не хватало приглашать гостя в дом. Впрочем, он и так вошел. Причем сразу на кухню. И, донельзя довольный, тут же уселся за стол с таким видом, что проницательная Хэллин сразу поняла - не завтракал. Тут, на ее беду, он еще и заметил на полу соль.
   - У тебя соль рассыпалась! - открыл он Америку. - Давай я уберу!
   Безусловно, Шин сделал бы доброе дело, если бы просто взял веник с совком и подмел, но вместо этого он принялся размахивать руками, шепча какое-то заклинание. Соль собралась в аккуратную кучку, поднялась в воздух и... плюхнулась в кастрюлю с супом.
   - Спасибо, не надо испавлять, - спохватилась Хэллин, заметив, что гость уже поднял лапы и наморщился, что-то вспоминая. Коориме просто взмахнула рукой, и лишняя соль испарилась.
   - Почему коориме знают кулинарную магию? - недоуменно спросил Шин.
   - Может, кушать хотят? - рассудительно заметила Хэллин и тут же заговорила о другом. - Слушай... вообще-то я тебя не... ожидала сегодня встретить в своем доме.
   - Э... но ты готовила мне обед! - возмутился горе-чародей.
   - Ничего себе... - буркнула коориме себе под нос. - Нет, вообще-то если я готовлю обед, это не значит, что обязательно тебе.
   - На столе стоят две тарелки!
   - И что? Думаешь, у меня других гостей быть не может?
   Шин вылупил глаза.
   - Хочешь сказать, что у тебя тут...
   - Да подруга тут у меня! Что за глупости... - возмутилась Хэллин, села и чуть-чуть успокоилась. В конце концов, необязательно представлять Фур как оборотня - на ней еще осталась маска сущности колдуньи. И потом, Шин - ее друг. Он наверняка все поймет и не побежит докладывать Совету, где прячется разыскиваемая вервольфа...
   - Я сейчас вас познакомлю. Она в комнате, второй час уже переодевается. Уже все, наверно, но ты все-таки посиди пока здесь...
   Шин понимающе кивнул и нырнул в тарелку с супом.
   - Фур, ты все? - позвала Хэллин, открывая дверь в комнату. - Фур...
   Вервольфы нигде не было. На диванчике были аккуратно разложены купленные предметы одежды и валялись небрежно скомканными ее старые штаны да футболка. На распахнутом окне весело играл шторами теплый августовский ветерок.
  

***

  
   Улицы Вествинда ничего не имели против того, чтобы по ним перекрученными зигзагами петлял замаскированный под местного жителя оборотень в новой одёжке, и Фур нахально пользовалась этим гостеприимством. Да, она без благодарности сбежала от коориме, на всякий случай испугавшись пришедшего к ней колдуна, да, она нагло была в купленных на чужие деньги шмотках, да, она пропустила обед, да, на ней до сих пор висели серебряные часы - проклятье Бумбума, да, она понятия не имела, что будет делать... но сердце по совершенно непонятной причине пело, глаза автоматически следили за обстановкой, ноги сами несли самыми неприметными тропами по тени деревьев, и, казалось бы, чего волноваться?
   Фур сама не заметила, как сначала бодрым шагом вышла на окраину Вествинда, а потом и вообще покинула город, выйдя в чистое поле, скудно украшенное засохшими от жары кустиками. Вервольфа никогда здесь не была. Места ее обитания, изведанные вдоль и поперек, ограничивались Чащобами, которых ей хватало по горло, и ни в каких полях, тем более, за городами, она отродясь не гуляла, поэтому Фур, едва не взвыв от восторга при виде такого простора, с трудом удержалась и ушла от поселка на километр, после чего перевоплотилась в волка и заметалась туда-сюда, корча из себя степного шакала. Сходство усиливалось тем, что в свете заката сумасшедшая волчица, скачущая по полю, выглядела ярко-рыжей, как пожар. Даже казалось странным, что над ней не вьются черно-серые клубы дыма. "Вот очень интересно, - думала она, чудесным образом успевая следить за кустиками и перепрыгивать через них, - А куда это, собственно, меня несет?"
   Совершенно неожиданно поле кончилось. Фур на полном скаку влетела на каменную площадку, со скрежетом, как заезженный "Запорожец", затормозила и огляделась. Позади оставались зелено-желтые бесконечные просторы, почти саванна. Перед вервольфой же вздыбились горные пики, со стороны напоминавшие шерсть на загривке ощетиневшегося волка.
   - Да-а! - громко изрекла Фур, обращаясь к мрачно возвышающимся слева и справа горам. - Это вам не ёжиков мохнатить...
   Идти туда было незачем. Ну, разве что в общеобразовательных целях. Гораздо полезнее было бы вернуться в Вествинд и убить кого-нибудь на завтрак Бумбуму.
   - Убивать для Бумбума? - вслух возмутилась вервольфа и упёрлась. - Ну уж нет...
   Вот таким макаром чересчур принципиальная вервольфа через десять минут уже карабкалась на ближайшую гору. Склон порос травой и противно пахнущими цветами, а случайно попадавшиеся камни больно резали лапы, но отступать было поздно. И хотя час спустя, взирая сверху вниз в бездонную глубь каньона, Фур уже неоднократно витиевато прокляла все свои принципы, заодно упомянув в негромкой, но чувственной тираде хренов Вествинд, долбаную Америку, нетрадиционные сексуальные отношения, всех родственников Бумбума, сивого мерина и наглую жирную задницу Красной Морды, едва ли кто-то смог бы убедить ее признать поражение и спуститься обратно.
   - Э-э-эй! - осмелев, крикнула Фур внутрь, тут же оступилась и едва не полетела вслед за своим криком.
   - Э-э-э-э-эйййй! - откликнулись ей снизу, и слева, и справа, да и сверху тоже, кажется...
   - Фига себе стерео эффект! - негромко воскликнула вервольфа. Негромко - потому что до сих пор не стихло эхо ее первого крика.
   Фур осторожно двинулась дальше по неширокому переходу. Слева и справа была зияла пропасть.
   - Это еще хорошо, - шептала Фур. - Это еще хорошо, что не древняя трухлявая канатная лесенка. Над пропастями обычно именно такие развешивают. А когда по ним идешь, обязательно половина досок отваливается...
   Наконец каньон кончился. Вервольфа с облегчением опустилась на землю и отдышалась. "Мать-перемать, - крутилось у нее в голове. - Ну какая нечистая меня сюда понесла? Горы, камни, жрать нечего, делать тоже нечего. И воняет чем-то. Цветами этими горными, наверно. Гадость-то..."
   Фур подняла голову и с негодованием уставилась на горы. Она еще слишком невысоко поднялась - горы по-прежнему горделиво над ней возвышались.
   - А ну и фиг с вами! - отрезала вдруг вервольфа. - Умный в гору не пойдет. Умный гору обойдет. Что там у них, за этими горами?
   С этими словами она поднялась и продолжила путь, только уже не наверх, а в обход, по каменному проходу между многочисленных пиков.
   Сгущалась ночь. Где-то далеко наверху устраивались спать горные птицы в своих гнездах и облака, цепляясь белыми пушистыми боками за острые верхушки пиков. Солнце, оставив следы своих последних лучей на сразу порыжевших спинках бурых ящериц, окончательно утопилось в подвернувшемся озере, и никто не удивился бы, если бы оно зашипело. Ящерки еще мгновенье помедлили и бесследно исчезли в расщелинах. Цветы торопливо свернулись, и даже самые мелкие жучки не пожелали остаться гулять и подышать горным воздухом. Еще бы - твари, водившиеся в Драконьих пиках, обычно выходили на охоту ночью, и никто не испытывал особого желания стать их обедом.
   Фур пока ни о чем не знала. Она, ругаясь себе под нос, брела среди каменных возвышений и, несомненно, еще долго шла бы себе так хоть до утра, как вдруг чуткие уши уловили что-то, похожее на взмах крыльев.
   - Ну да, - не останавливаясь и не поднимая головы, вычисляла вервольфа. - Взмах крыльев. А точнее, ни что иное, как удар мощных, скорее всего, кожистых крыльев о воздух. Удар плавный, мягкий, вероятно, объект опускается вертикально вниз. О, и еще один объект. И еще... Ой. Дьявол!
   Догадавшись-таки задрать голову, Фур с диким ощущением разглядела сразу все три объекта, действительно опускавшихся вертикально вниз, прямо к ней. Она не решилась бы сразу дать им название - ее познания в чудовищах ограничивались скудными древнегреческими легендами и роскошной коллекцией замка Темниц третьих "Героев" - но этих тварей вернее всего было обозвать мантикорами, хотя в целом данные "объекты" львиными мордами, драконьими крыльями, козлиными телами и скорпионьими хвостами напоминали просто страшный гибрид, полученный сумасшедшими чернобыльскими учеными, которые хотели обскакать американцев и уйти дальше клонирования овечки Долли...
   Пока все это вихрем проносилось в голове Фур, сама она молодецким галопом драпала к каменным утесом в поисках укрытия, но все равно было уже поздно. Три здоровенных твари, оскалив длиннющие клыки, с которых капало нечто, больше всего напоминающее серную кислоты, уже приземлились, вперили злобные взгяды угрюмых львиных морд в бедную вервольфу и трясли гривами.
   Наступила секундная заминка перед неминуемой расправой. Видя, что бежать уже некуда, Фур прижалась к спасительному утесу и засюсюкалась:
   - Хоро-ошие киски...
   Киски зарычали, и одна из них первой кинулась в атаку. Вервольфа до последнего выждала и резко рванула в сторону; мантикора впечаталась мордой в стенку. Фур не стала дожидаться, когда она поднимется и потребует извинений. Чудом проскользнув между двух других тварей, она помчалась, не чуя под собой ног, прямо. Сзади, не третя времени на догонялки (на козлиных копытах далеко не убежишь!), летели преследователи. Что ни говори, отчаянно подумала вервольфа, а крылья в этой жертве Чернобыля явно были лишним аксессуаром... да и скорпионьи жала оптимизма не прибавляли - ими мантикоры могли атаковать через плечо.
   Фур уж было подумала, что оторвалась, как вдруг дорогу ей преградила первая тварь. На ее лбу красовался фиолетовый синяк, а вот зубы, с сожалением отметила вервольфа, сворачивая в сторону, не пострадали... Маневр не помог: там уже была другая мантикора. Поворачивать было поздно, да и глупо, и Фур в отчаянии сделала финт ушами - резко пригнулась. То ли волчица из нее была недокормленная, то ли тварюга попалась слишком большая, но зажмуренная вервольфа легко проскользнула у нее под лапами. Уже выползая, она вдруг заинтересовалась, а дают ли мантикоры козье молоко, да и есть ли у них вообще вымя, но проверить не решилась. Мгновенно напала третья, проведя передней львиной лапой по волчьему лбу и подарив ей кровавое украшение в стиле гаррипоттерщины. Фур отшатнулась, ударилась о чей-то скорпионий хвост, в ужасе отпрыгнула, повалилась на козье тело, скатилась с него по крыльям, уворачиваясь от ядовитого удара...
   Здесь ей все-таки дали передышку, и она позволила себе на мгновение задержать взгляд на своих трех лучших друзьях. Одна из мантикор ужалила сама себя, но особых травм не получила - видимо, врожденных иммунитет. Две другие катались по земле в смертельной схватке, царапаясь, визжа и кусаясь - до этого кто-то из них случайно укусил напарника.
   Мгновение закончилось. Фур, набирая скорость, помчалась вперед. Погони, кажется, не было. Так, по крайней мере, вервольфа полагала до тех пор, пока не остановилась, чтобы отдышаться и даже потешить себя собственной ловкостью и героизмом. Фур обернулась. На повороте межгорного ущелья никого не было, только пыль стояла столбом от быстрого бега. Вервольфа облегченно вздохнула, повернулась обратно...
   На нее, сдвинув брови, угрюмо смотрела львиная морда. Фур взвизгнула, на секунду оглушив противника, и побежала дальше. На этот раз она бежала совсем недолго. Мантикора явно была быстрее, а прятаться все равно было негде. Фур повернулась, вжалась в землю, встретив прыгнувшую тварь снизу, взвилась сама и вцепилась в козлиное брюхо. Мантикора зарычала, во все стороны брызжа ядом и размахивая хвостом - но хвост, как не без ехидства отметила вервольфа, не мог проникнуть под брюхо, потому что ему мешало действительно существующее козье вымя. Впрочем, когда тварь ударилась телом - телом вервольфы - о землю сырую, тут уж и у Фур выбора не осталось. Плюясь кровью, она как намыленная выскользнула из-под тушки обозленного врага и метнулась вон с поля боя.
   Но этого сделать ей не дали. Два взмаха крыльями, одно громкое "кр-рац!" защелкивающихся челюстей - назойливая мантикора, крепко вцепившись лапами, вгрызлась в волчью шею с вполне недвусмысленными намерениями. Фур захрюкала. К счастью, густая шерсть забила все львиное горло и трагедии не случилось, но острые когти никто не отменял, а это было, хоть и менее опасно, но чуть ли не вдвое больнее, да и от навалившейся на нее тушки дышать стало труднее... Собравшись с последними силами, вервольфа непостижимым образом вырвалась на свободу и, буквально пролетев через похожую на обруч для прыжков в цирке дырку в скале, метнулась вправо, углядев там пещеру - кажется, Фортуна все-таки смилостивилась и решила подарить ей шанс. Мантикора без труда догнала ее, но, как только жертва оказалась передними лапами в пещере, почему-то отстала. Фур забежала внутрь на несколько метров и обернулась. Хищная тварь пару секунд промедлила, потопталась поодаль, а потом и вовсе улетела. Вервольфа, ощущая себя победительницей, устояла на подкашивающихся лапах и почти не замечала боли от глубоких ран, почувствовав прилив воодушевления:
   - Ха! Что, испугалась, жертва Чернобыля недорезанная? Мымра хвостатая! Макака с крыльями! Еще никто не смог победить меня! Да я - самым суровый и отчаянный киллер-головорез из Чащоб! Да за мной - тринадцать лет по тюрьмам, восемь смертных приговоров и одиннадцать побегов! Да я разыскиваюсь властями двадцати стран! Да мой путь усеян трупами таких маньяков-убийц, что тебе и не снилось! Да я...
   Пока Фур, войдя в раж, со всеми подробностями сообщала в пустоту, как она умерщвляет своих мифических врагов и на каких именно местах у нее есть тюремные наколки, странных запах, ранее посчитанный за аромат цветов, усиливался, а позади вервольфы, увеличиваясь в громкости, стал раздаваться странный рокот.
   - ...и всех их я убивала долго и мучительно, потому что никто не смеет встать на пути у Фур... ой!
   Неожиданно она вдруг поняла, на чем стоит. Под лапами вервольфы были белые обглоданные кости.
   - Это ведь был скелет маленького беспомощного олененка, жившего здесь и умершего своей смертью слишком холодной зимой? - предательски дрогнувшим голосом выразила робкую надежду Фур. Позади рокот перешел в негомкое намекающее ворчание, потом раздалось угрожающее фырканье, вместе с которым кажущуюся черной в темноте пещеры волчицу окутало облако дыма. Она заставила себя медленно обернуться, и...
   - Мамочки! Дракон!!! - попытавшаяся тут же драпануть Фур, подскользнувшись на чьем-то проломленном черепе, растянулась во всю длину и ткнулась носом в холодный пол, как никогда ясно чувствуя запах серы, сопутствующий все Драконьи пики.
   Дракон широко зевнул, демонстрируя большой овал бесконечного количества зубов. Видимо, он только-только собирался выползти на охоту, а так как добыча любезно доставилась прямо на дом, особенно волноваться не стоило.
   Добыча, впрочем, пожелала настоять на ошибочном адресе и самоудалиться. На всех парах выскочив из пещеры, как пробка из бутылки, Фур, подгоняемая ужасом и затормаживаемая ранами, заскакала по камням и утесам, ища убежище более мелкого размера, чтобы туда смогла влезть только она, а не более крупные хищники. Где-то посреди этой безумной гонки ей вдруг вспомнилось, что только сегодня утром она ела вкусный горячий омлет... или это было не сегодня утром? Конечно, нет! Вчера. Или позавчера. Или даже в прошлом месяце. А скорее всего, пару лет назад...
   Дракон неторопливо выполз на свежий воздух, еще раз зевнул, расправил отливающие синевой черные крылья. Он был бы прекрасен, если бы был нарисованным или хотя бы травоядным. В противном случае многотонная огнедышащая туша являлась банальной машиной убийства.
   Вервольфа не сильно обрадовалась, когда от света ехидно хихикающей луны ее закрыла тень исполинского ящера. Она сумела увернуться от первого огнеметания и мрачно пожалела, что не успела написать и заверить у нотариуса завещание. Хотя чего ей завещать-то? Часы? А кому они нужны, такие проклятые? Бумбуму, что ли? Да у него их целый склад почти наверняка. Он их небось пачками проклинает...
   Фур уже начала подумывать о добровольной сдаче методом сигания в пропасть, как вдруг дракон заревел и грохнулся оземь. Земля заходила ходуном, камни задрожали, некоторые из них повалились в обрыв, и вервольфа, так и не услышав шума падения, на всякий случай отказалась от такого метода самоубийства. И потом, в суициде, кажется, уже не было нужды - дракон распластался по земле, недоуменно оглядываясь на Фур и свои собственные крылья, пару раз зачем-то быстро высунул язык, величаво развернулся и проворно пополз обратно в пещеру.
   Вервольфа, открыв рот, уставилась на это чудо природы, даже забыв и про раны, и про смертельную усталость, и про весь причиненный моральный ущерб.
   - Челюсть с пола подними... - раздался вдруг позади нее голос. - Он теперь считает себя ящеркой. Но это, во-первых, ненадолго, а во-вторых, здесь полно других тварей ничуть не безобиднее.
   Фур с хрустом в шее обернулась. За ней с искренним любопытством наблюдал колдун.
   Возможно, доходило до нее и долго, но соображала она чрезвычайно быстро. Особенно если дело касалось ее личных интересов. Не тратя время на приветствия, вервольфа обрадовалась:
   - А ты откуда-то отсюда? Типа, отшельник, не-от-мира-сего и все такое? Я пришла просить политического убежища! Если что надо, я могу копать, могу не копать, а еще на машинке умею!..
   - Ох и диковин же мир психических заболеваний... - буркнул маг. - Впервые вижу оборотня в этих местах. Тем более, такого, чтобы он от колдунов не шарахался...
   - Аналогично, коллега, - нетерпеливо откликнулась Фур. - Ты по делу отвечай. Мне предоставят кров и пищу, или бедный оборотень окончит свои дни в роли капусты в пещере дракона, считающего себя черепашкой?
   - Ящерицей.
   - Да хоть устрицей волосатой!
   Чародей ничего не ответил. Только начал растворяться в воздухе на манер Чеширского кота.
   - Эй! Эй! Подожди! - заволновалась вервольфа, когда в воздухе осталась витать одна только голова, - Я исправлюсь! Я буду хорошей! Я нищим буду подавать! Я кошек бездомных кормить буду! Я... я проект "Дом-2" закрою! - в воздухе осталась витать одна ехидная улыбка. - А-ай, за все простите, люди добрые-е! А-а, простите, Христа ради, бедолагу горемычную-у! Сироту вечно голодную-у! Да за что ж такая Божья кара мне? Я ж все не от злонравия, а токмо по недоумию-у! А-а, отпустите душу на покаяние-е-е-е-е!
   На последней ноте Фур горестно взвыла и осталась в одиночестве.
   - Ах вот как?! - обозлилась она и с неприступным видом твердым шагом пошла куда-то прямо. - Я вам всем покажу! Я еще... ну! Ничего! Ничего-ничего, и на нашей улице перевернется грузовик с пончиками! Большими, жирными, вкусными...
   На этом месте побитое тело вкупе с настрадавшейся психикой не выдержали, и вервольфа благополучно потеряла остатки сознания, напоследок успев верно подметить, что нагрузки пора уменьшать, а то уже и волчья сущность не выдерживает...
  

***

   - Так. Еще раз. Значит, вы с подругой сегодня ходил покупать ей одежду. Так?
   - Так.
   - Когда я пришел, вы собирались обедать. Так?
   - Так.
   - Так-так-так. Но она не дождалась и сбежала через окно. Так?
   - Так...
   - Вот с этого места поподробнее!
   Шин и Хэллин уже битый час шатались по Вествинду в поисках бесследно исчезнувшей Фур. Но на его улицах не было не то что вервольфы - ни единой живой души, кроме уличных собак.
   - А что подробнее? Я сама ничего не понимаю. Взяла и ушла. Она такая, своевольная...
   - Не слишком похоже на обычную колдунью.
   - Угу, - согласилась Хэллин и уже хотела было сказать о том, кто Фур на самом деле, как вдруг спереди послышался целый концерт голосов.
   - Это с площади, - мигом определил Шин, мудро глянув на указатель сбоку дороги: "Центральная площадь".
   На Центральной площади яблоку негде было упасть. Не только потому, что она была забита магами до последнего квадратного сантиметра - просто яблонь там отродясь не росло.
   В центре площади в окружении магов из верховного совета и боевых колдунов их охраны что-то громко выкрикивала, отчаянно жестикулируя, девушка, чью сущность было видно и издалека...
   - Оборотень! - дружно воскликнули Шин и Хэллин, только первый - удивленно, а коориме - испуганно. Шин это услышал, но растолковал не так:
   - Не бойся, там чуть ли не весь верховный совет и боевые...
   - Боевые маги? И после этого - не бояться? Это же... это же Фур! Наверное...
   Надо отдать должное Шину - никаких ошалелых воплей и недоуменных вопросов не последовало. Он ограничился лишь подозрительным взглядом, и несколько секунд спустя они уже вовсю прокладывали себе путь через тьму зевак к сердцу площади.
   А там вовсю кипели страсти. Самая настоящая вервольфа из Зачарованного под надежной охраной профессионально разводила дебаты:
   - ...А вы говорите - маги! А вы говорите - верховный совет, мир, дружба и справедливость! А вы...
   - Оскорблениями шкуру не спасешь, оборотень! Все, сказанное тобой, может быть использовано против тебя в суде...
   - Да каком, к шишиге, суде! Обособились тут, понимаете, от мира, возвели санкции против вервольфов... сколько, кстати, на вашей совести невинно убиенных существ за последние десять лет?
   - Ни одного! - радостно пропищал крошечных чародей, за что тут же схлопотал от матери подзатыльник.
   - Чего и следовало ожидать. А если бы вы не изолировались от культурного общества, может, тоже переняли бы наши недюжинные умственные способности. Вот как у нас с Фур. Мы с ней вообще квинтэссенция нашего бренного мира. Кстати, забыла представиться - Андрэ. Андрэ из...
   - Она не оборотень! - раздался вдруг громкий крик Шина, тут же смешавшегося с массой колдунов. Все оживились, проверяя сущность обвиняемой. По толпе понеслась волна восклицаний:
   - Эльфийский рейнджер! Она не оборотень! Рейнджер!
   Те маги, что видели сущность Андрэ до прихода Хэллин, пытались было спорить, но их голоса потонули в какофонии криков объятого революционным настроением общества, да и сами они постепенно убеждали себя в том, что у них глюки и старческий маразм и в том, что неисповедимы пути Господни.
   Сама Андрэ явно мало что поняла, но суть уловила, и не воспользоваться ситуацией было грешно.
   - А я о чем вам говорила! Предвзятость и первобытное, дикое желание поспешного осуждения в целях укрепления своих позиций в обществе! Бюрократы! Развели коррупцию! О, коррупция! Везде коррупция!..
   Андрэ углубилась в перечисление статей Уголовного Кодекса Российской Федерации, которые были злостно нарушены верховным советом магов. Охваченные бунтарским угаром, вествиндские маги радостно поддерживали борца за добро и справедливость, хотя едва ли понимали и половину ее яростного монолога, и делали агрессивные попытки напасть на охрану. Задремавшая было охрана спешно возвела защитную стену, но, видно, это было ненадолго. Представители верховного совета, находясь в замешательстве, негромко совещались. Судя по тому, что Андрэ все это время удерживали на площади, ожидалось появление какой-то важной шишки. Обстоятельства неожиданно кардинально изменились, а шишка так и не порадовала публику своим прибытием. Из-за поведения вышедшей из управления толпы тянуть было нельзя, а загадочное поведение сущности оборотня, превратившейся в сущность эльфийского рейнджера, объяснению не поддавалось, разве что массовое "недоглядел", которое, однако, противоречило традиционному принципу сходить с ума поодиночке...
   В конце концов весь совет вдрызг разругался, и один из них махнул охране рукой, даруя Андрэ ее законную свободу. Толпа радостно взревела, приветствуя уже полюбившегося оратора...

***

   Фур очнулась и, не открывая глаз, подумала, что ее, наверно, съели. Или растерзали. Или уронили с обрыва. Во всяком случае, ощущение переломанности костей, использования волчьего тела в качестве батута и продолжительного стуканья головой обо что-то твердое соответствовало всем вышеперечисленным вариантам.
   "С другой стороны, - рассудительно подумала вервольфа, - если бы меня уже съели, наверняка было бы приятнее. Легко так, беззаботно и все абсолютно фи-о-ле-то-во..."
   Фур поднатужилась и открыла глаза. Прямо перед ней весело плясали искорки в самом настоящем камине. От огня широкой волной разливалось приятное тепло.
   С остальным было гораздо хуже. Попытка приподняться на лапах, задрать голову и оглядеться привела к потемнению в глазах и острому, болезненному ощущению остатков жизни. Лапы не желали гнуться и держать на себе волчий вес, горячий нос решительно отказался функционировать в силу своей горячести, а попытки о чем-то подумать привели к чувству тотальной утечки мозгов. Отчаявшись, Фур Бессмертная и Непробиваемая шумно вздохнула и с некоторым облегчением снова погрузилась в черный мир не приносящего покоя, но зато безболезненного забытия...
   Вернувшись во второй раз, Фур с долей рассеянного удивления обнаружила, что волком больше не является. По крайней мере, хвост больше не подавал мозгу сигналы SOS с жалобами, будто его оторвали. Или просто его действительно оторвали...
   Вервольфа долго не решалась открыть глаза, смутно опасаясь, что увидит белые облачка и дяденек с нимбами и крылышками. Или - что более вероятно - полыхающий огонь, котлы и развеселых чертиков.
   Опять же, с другой стороны... какая теперь нафиг разница?
   Фур отважно открыла левый глаз. На нее, улыбаясь старыми трещинами, смотрел потолок. Вервольфа невольно заулыбалась в ответ. Ни на небесах, ни в преисподней таких вот давным-давно побеленных потолков вроде бы быть не должно. Правда, ни там, ни здесь она никогда не бывала, но предположения имелись. В таких популярных заведениях потолки просто обязаны быть чистыми и всегда новыми!
   Вервольфа попробовала шевельнуть рукой. Рука услужливо шевельнула мизинцем. Воодушевившись, Фур хотела было повторить успех с прочими частями тела, но они были не в настроении и на все попытки двигаться отвечали угрюмым молчанием.
   Фур нахмурилась и, наскоро согнав в кучку обрывки мыслей, углубилась в медитативное созерцание потолка.
   - Это все яд мантикоры, - донесся до нее вдруг знакомый голос. - Обеспечивает если не долгую и мучительную смерть, то полную парализацию. Можешь считать, что тебе повезло.
   - Я считаю, что мне бы очень повезло, если бы позавчера ночью я сидела дома, - сумрачно отозвалась вервольфа, не поворачивая головы в сторону источника голоса - она смутно боялась, что из-за этого опять потеряет контакт с внешним миром. Но даже принимая во внимание пониженную громкость, с которой прозвучали эти ее слова, прогресс, несомненно, был налицо - по крайней мере, вервольфа от этого не умерла.
   - А ты думала... проклятья - с ними жить нелегко.
   - Гм? - оживилась Фур. - Ты про что?
   - Именно про то самое. Про серебряные часы, этого твоего демона и месяц срока.
   Вервольфа задумчиво моргнула.
   - Что, так заметно? Хотя ладно, не столь важно... м-м... и с чего ты взял, что я с этим проклятьем собралась жить?
   - Часы-то до сих пор у тебя. Хотя судя по тому, что ты подалась на приятную воскресную прогулку в Драконьи пики, ты и в самом деле решила с этим завязывать...
   - Я не знала, что это Драконьи пики! - возмутилась Фур. А когда маг бессовестно заржал, надулась, насколько это позволяла парализованность, и бросила:
   - Я тут, между прочим, от яда мантикоры умираю, а ты ржешь!
   - Не знала, что это Драконьи пики... А запах серы?
   - Откуда мне знать, как пахнет сера?
   - А отсутствие живых существ?
   - Отсутствие? Здесь были мантикоры. И ящерки. И драконы, в конце концов.
   - А скала Василиска?
   - Здесь и такие есть? - ужаснулась вервольфа. - Тогда что ты-то здесь делаешь?
   - Мне нестрашно, я маг-телепат.
   - Мысли читаешь?
   - Чтобы читать мысли, нужно тридцать лет и три года потратить на медитацию в теплом и защищенном от света и детей месте. Как шампанское.
   - То есть Илья Муромец был телепатом и умел читать мысли?
   - Скорее не был телепатом, но хотел научиться. Только у него это не получилось. Зато он стал богатырем. Почти борцом-тяжеловесом.
  Фур задумалась и осторожно предположила:
   - Значит, если я, начиная со вчерашнего дня, тридцать лет и три года...
   - И не надейся. У меня аренда помещения всего на три месяца, один остался.
   - Жаль. А что ты здесь делал эти два месяца?
   - Жил! Развиваю способности к манипуляции живыми существами через их сущности.
   - У-у... Ну ты маньяк! - протянула Фур.
   - Угу! - согласился маньяк.
   Как оказалось позже, это была единственная вещь, в отношении которой их мнения совпадали.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"