Аннотация: Для конкурса "Здевь водятся...". Посвящается дедушке и моему детству.
Лесной Дух.
В память о дедушке.
Вокруг реки Орад всегда ходило много мифов и легенд. Поговаривали, что под водой находится царство самого Дьявола, а в реке живут русалки. Что по берегам разбросаны многочисленные жилища чертей и упырей.
Так думали люди, жившие в деревне близ Орад.
По началу деревня называлась Радовка, но вскоре из-за необоснованных легенд и слухов ее переименовали в Каменовку, а вокруг реки поставили ограждение и знак "Проезд запрещен!".
***
- Дедушка, привет! - завизжала Стася, спрыгивая со ступенек поезда.
Пожилой мужчина улыбнулся и ласково погладил по голове свою внучку, приехавшую на время летних каникул.
- Пап, ну как ты? - молодая женщина, волоча за собой средних размеров дорожную синюю сумку, приветливо улыбалась - в ее карих, чуть подкрашенных золотым глазах отражалось летнее солнце.
- Да, нормально, - слегка охрипшим голосом проговорил мужчина, забирая у дочери сумку.
Стася уже давно ждала их у дедушкиного светло - желтого "Москвича".
- Ну что, Стасенка, как хоть жизнь? - весело спросил девочку Борис Данилович, садясь за руль, и пытаясь завести машину.
- Хорошо! - громко ответила Стася, улыбаясь во весь рот.
Перед ней за окном проплывали знакомые с детства пейзажи: сначала шлагбаум, через который очень сложно проезжать - машина прыгает, будто по болотным кочкам, далее вдалеке можно было увидеть огромную нефтяную вышку. В свете солнца вышка переливалась оттенками черного и серого цветов; Борис Данилович любил рассказывать о нефтяной башне, все-таки он проработал там почти 40 лет. После вышки, напоминающей картину импрессиониста, нарисованную черными мелками, шла крутая, вьючная дорога, по правому краю которой стояли невысокие, выкрашенные в желто-белую полоску ограждения. За ограждениями уже много лет лежит на невысоком бугорке венок, как память тому, кто попал в аварию, как предупреждение водителям. Далее дедушкин "Москвич" проехал через мост, весь обветшалый, состоящий из грязных, неровно проложенных труб.
После моста медленно поплыли низенькие домики с печными трубами, зеленые пастбища с мозаикой из ромашек, небольшой огороженный стадион, с ветхим высоким деревянным построением, служившим держателем для неработающего табло.
Десять минут пути - и перед глазами Стаси уже возник выученный "от" и "до" поворот во двор. Туда, где возле двухэтажного серого дома стоит покосившаяся скамейка с поблекшими царапинами, бывшими когда - то синими и желтыми полосками. Туда, где над лугом из полыни с белым соком протянута бельевая веревка с мокрыми свежими вещами, где возле одинокой красивой стройной березы стоит развалившаяся детская песочница - нет, нет, вся эта мимолетная заброшенность не навевает страх или безысходность, лишь немного грустные, но приятные мысли о друзьях из соседнего дома, о злом петухе, который яростно нападал на случайного прохожего, о добром дедушке Романе, который и сделал эту песочницу, о задиристой, но очень ласковой собачке Басе, похожей на толстенькую лисичку и о многом, о многом другом...
- Стась, чего задумалась? - весело спросил Борис Данилович, открывая дверь машины и вытаскивая сумку.
Девочка улыбнулась:
- Аа...просто!
Какое блаженство испытала Стася, пройдясь по разбитому, но хранившему многие воспоминания асфальту; однажды, когда Стасе было лет восемь - девять, она решила показать дедушке свое мастерство вождения самоката. Съехав с асфальта на мощеную щебнем обочину, девочка не удержала руль импровизированного транспорта и следующие несколько сантиметров проехала на собственных локтях и коленках. Выступление, так триумфально начавшись, закончилось слезами и ссадинами. К слову сказать, "последствия вождения" спасла мазь "Китовый ус", которую много лет назад дедушке подарил один его очень хороший знакомый.
- Надолго приехали? - Стасин дедушка открыл дверь подъезда, пропуская дочь и внучку.
- Не знаю, пап. Я-то на день-два, а вот Лиса...не знаю, - в семье Стасю называли Лисой. Сие прозвище девочка получила за хитрый блеск в глазах и ненормальное стремление к авантюрам.
Стася легко взбежала по ступенькам на первый этаж и с нетерпением ждала, пока Борис Данилович откроет дверь квартиры. Стася любила эту дверь - обитую коричневой кожей, плохо закрывающуюся. Летними вечерами на этой двери всегда собирались комары и мотыльки, поэтому нужно было уметь зайти в квартиру, не впустив при этом тысячи кровожадных гостей.
Дверь распахнулась и девочка ступила на бордовый половик с оранжевыми полосками по бокам. Справа, на гвоздиках, висели пальто и куртки, которые уже несколько лет никто не надевал, а на полу, под верхней одеждой в беспорядке была свалена обувь. Стася прямо на пороге оставила свои красные босоножки, и прошла в первую комнату, именовавшуюся залом. Сбросив маленький рюкзачок на диван, девочка стала расхаживать по комнате и рассматривать предметы, которые она не видела ровно год. На стареньком трюмо покоился маленький чугунный Пушкин, сидящий на лавке. Около статуэтки была разложена аккуратными стопочками "мелочь" - монетки старого и нового образца. Далее, впритык к трюмо, шли длинные стеллажи с книгами: Стася обожала именно эту библиотеку. Она любила просто смотреть на корешки с названиями или подолгу листать некоторые томики и зачитывать интересные отрывки вслух. Рядом располагался небольшой стол, за которым завтракали, обедали, ужинали и полдничали (при желании). Стол был накрыт белой клеенкой со светло - зелеными листочками на ней. На самом же столе по обыкновению стояла тарелка с нарезанным белым хлебом и чашечка со свежесобранной жимолостью.
- Дедушка, а когда мы на дачу поедем? - спросила Стася, за обе щеки уплетая ягоду.
Борис Данилович засмеялся, а Стасина мама с укором проговорила:
- Да я и не устал! - заупрямился Борис Данилович. - Когда захочешь, тогда и поедем.
- Дедушка, а давай завтра за голубикой поедем?
Борис Данилович, тяжело опускаясь на диван, кивнул головой в знак согласия.
Часы показывали семь утра, когда Станислава открыла глаза. Она увидела перед собой с детства любимый пейзаж - ветки сливового дерева, мягко касающиеся окна. Влажные от росы листочки подсвечивало яркое утреннее солнце. Сквозь открытую форточку можно было услышать пение птичек и крики петухов. Стася любила просыпаться именно в такое утро, светлое, доброе, нежно любимое. Но еще больше она любила утро, которое предвещает новое приключение или поездку. В данном случае - сбор голубики в таежном лесу.
Осторожно, чтобы не разбудить маму, Стася стала укладывать вещи в рюкзачок: запасные теплые носки, ветровка, пачка печенья "Зоопарк" и спрей от комаров. Около девяти часов проснулись и мама, и дедушка. Борис Данилович собрал "походный паек", мама наговорила кучу полезных советов, и только после этого был заведен мотор желтого "Москвича". Сидя на переднем сиденье, Стася счастливо улыбалась - она, наконец-то, дома.
Стася любила тайгу. Любила ее хвойный запах, ее мховый "пол", ее дикую бруснику и глухое уханье тетерева. Она любила таежные болотистые кочки с растущей на них голубикой, высокие деревья, жужжание мошки. Она очень трепетно относилась к каждому кустику, к каждой веточке - Тайга была для нее не огромным лесом, Тайга была для нее неизведанной волшебной страной.
Борис Данилович оставлял машину на обочине лесной тропинки, и вместе с внучкой уходил далеко вглубь леса. Этот лес был совсем не страшным, наоборот, вековые деревья, казалось, улыбались случайным путникам и стремились по быстрей отвести свои ветки, чтобы залить поляну солнечным светом.
Стасин дедушка очень хорошо ориентировался в лесу. Поэтому они без труда вышли к болотистой местности, где росли голубиковые кущи.
- Стася, только не уходи далеко, - предупредил Борис Данилович, открывая стеклянную банку, - таежные тропы очень коварны.
Из полотняной котомки он достал деревянный ковш, выполненный в виде огромной вилки - таким инструментом лесники собирают мелкие ягодки с кустарных растений. В банку посыпались пригоршни голубики, звонко ударяясь о стеклянное дно.
- Дедушка, - Стася с наслаждением облизала пальцы, вымазанные голубичным соком, - мы ведь с уважением относимся к лесу, значит, он всегда выведет нас на верный путь.
- У леса свое представление об уважении. К тому же, люди причинили ему сильнейшую боль.
- Что они сделали?
Борис Данилович вытер проступившие на лбу капли пота.
- Говорят, что полвека назад посреди этого леса стояла деревня Радовка. Люди в ней жили счастливые, в поселок они не ходили, зачем, когда лес давал им все необходимое. Но однажды, какой-то строптивый молодец из этой деревни выбрался к другим людям, посмотрел, как они живут, и захотелось ему остаться в поселке. Тогдашний председатель предложил парню сделку: тот его проведет в забытую всеми деревню, а сам сможет жить в поселке, сколько ему захочется. Увидел председатель, какие богатства скрывают деревенские жители, и решил он их землю разворовать. Стал он приезжать в Радовку, деревья вырубать, речную воду галлонами вывозить... Кончилось терпение у некогда счастливых людей, они и предостерегли председателя, мол, в реке, которая близ деревни течет, сам дьявол живет, кто его запасы ворует, у того он душу забирает. Председатель закричал, что это выдумки безграмотных жителей, но Радовку он в Каменовку переименовал и заставил всех живущих в ней переселиться в поселок. Но лес ему этого не простил.
- Какой жестокий человек! -разозлилась девочка. - Я бы на месте леса оставила этого председателя где-нибудь в чаще, посидел бы там с недельку, одумался бы.
- Хорошо, что ты не на его месте, - засмеялся дедушка, - председатель бы этого не пережил.
Стася, ступая по мягкому болотному мху, усеянному рубиновой брусникой, размышляла о речном дьяволе. Если лес все это время так берег свой народ, почему же не изгнал чертовщину? Почему позволил человеку разграбить таежные земли?
Прохаживаясь между витиеватыми кустами, Стася не заметила, как оказалась на другом голубиковом поле; здесь ягода была с черным отблеском, точно россыпь оникса, тишина ватными комьями падала на болото, а мерное журчание превратилось в раскатистое громыхание. Девочка испуганно огляделась по сторонам, стараясь увидеть своего дедушку, но на поляне его не было.
- Дедушка? - негромко позвала Стася, утопая в жидких кочках.
Ответа не последовало и Стасю начала охватывать паника.
- Дедушка! - кричала она, цепляясь одеждой за колючие ветки. - Дедушка!!! Где ты?! Дедушка!!!
Стася крутилась вокруг своей оси, намереваясь отыскать тропинку, которая привела ее на это мрачное поле. Голубиковые кущи обступили высокие темно-зеленые деревья с кривыми кронами. Девочка в отчаянии опустилась на мох и горько заплакала.
- Почему ты плачешь? Разве я что-то сделал не так?
Голос незнакомца был похож на ветер, воющий в водосточной трубе.
- Что? Кто это? - произнесла Стася, дрожа от страха.
- Я - Дух, охраняющий этот лес.
- Отведи меня к дедушке, - попросила девочка, - пожалуйста, милый Дух!
- Разве ты не хотела узнать, почему я не изгнал дьявола из реки и позволил председателю увести лесной народ?
Стася огляделась вокруг, все еще содрогаясь от панического ужаса, который наводил на нее этот странный голос.
- Пожалуйста, - всхлипнула она, - пожалуйста, отведи меня обратно к дедушке. Мне очень страшно.
- Я не причиню тебе вреда. Обещаю, я покажу тебе дорогу домой.
В голосе лесного духа слышался шелест осенних листьев, шорох падающих снежинок и стук дождевых капель о ветви деревьев. Сердце Стаси уже не отбивало сумасшедшие ритмы, ее дыхание выровнялось и тогда она тихо сказала:
- Дедушка будет очень сильно волноваться. Он пойдет меня искать.
- Нет, - ответил Дух, - в своем лесу я могу останавливать время.
- Я могу тебя увидеть? - спросила Стася, смотря в темноту окружающего леса.
- Да.
Девочка услышала глубокий вдох, как если бы вздохнула гора, и из лесных чертогов появился огромный тигр, величаво ступающий по болотистым кочкам.
- Теперь ты видишь меня, - сказал хищник.
Стася улыбнулась, узнав знакомый тембр.
- Следуй за мной, - тигр тряхнул полосатой головой, - я поведаю тебе правду.
- Почему ты хочешь рассказать все мне? - спросила девочка, недоверчиво прищурив глаза.
- Потому что вскоре ты забудешь об этом.
- Забуду?
- Следуй за мной, - приказал Дух и Стася не могла его ослушаться.
Он вел ее через колючие заросли хвои, вплетая свои следы в податливый мох, сквозь черноту вязовой рощи и молочно-серую завесу топи. Дух и его спутница бесшумно ступали по неизведанному лесу, вдыхая ароматы пихты и смолы. После долгого пути, тигр с девочкой вышли к маленькому пруду, окруженного плакучими ивами.
- Мне казалось, что рядом с голубиковой поляной течет река, - проговорила Стася, с удивлением разглядывая свинцово-синий водоем.
- Река течет в другой стороне, - объяснил Дух. - Мы придем к ней, а пока я познакомлю тебя с русалками.
Тигр закрыл глаза и в тот же миг вода на пруду забурлила, вспузырилась и принялась шипеть, точно масло на раскаленной сковороде. Затем все успокоилось и тишина, безропотно сопровождавшая путников, тисками сжала таежный лес.
Внезапно, зеркальная поверхность водоема разорвалась резким всплеском, обнажив уродливую рыбью голову с человеческими ушами. Мокрые волосы со слизью и тиной покрывали эту жуткую часть тела подводного монстра.
Стася прижалась к теплому меху своего проводника.
- Не бойся, - сказал он ей, - это Алимра, хранительница русалочьего царства.
- Зд...р-равст...здравствуйте-е... - прошептала девочка, заикаясь от нахлынувшего страха.
Черные глаза-бусины пристально смотрели на нее.
- Дай мне руку, - приказала Алимра. Голос у нее был сродни змеиному шипению.
Стася отрицательно замотала головой, сильнее прижимаясь к тигру.
- Преодолей свой страх перед внешним уродством, - Дух легонько подтолкнул ее вперед.
Сглотнув, Стася подошла к русалке и протянула ей дрожащую руку. Алимра схватила ее своими холодными склизкими пальцами, стянутыми перепонками. От хранительницы пахло свежей рыбой и протухшей водой, почуяв это смешение запахов, девочка попыталась задержать дыхание.
Русалка отпустила худенькую руку Стаси, усмехнувшись своим потусторонним шипением.
- Человек, - с омерзением выплюнула Алимра, - человеком и останется.
Вода в пруду вновь вскипела, увлекая хранительницу в подводное царство. Стася, тяжело дыша, с вызовом посмотрела на тигра.
- Идем, - лесной Дух поманил девочку за собой, в непроглядную чащу. И снова Стася, будто зачарованная, последовала за провожатым.
- А в деревне знали о русалках? - спросила Стася, пробираясь сквозь шипастый кустарник.
- Да. Но от них не воротили нос, - пристыдил девочку хищник.
- Я просто никогда не видела таких...как она, - оправдывалась Стася.
- Они тоже почти забыли как выглядят люди.
Солнечный свет, пробивавшийся сквозь кроны деревьев, теперь и вовсе исчез, оставив тигра и девочку в сумрачной темноте. Они уходили в самую глубь леса, слышали стук его огромного сердца. Зверь остановился и громко зарычал, сгоняя чернокрылых воронов с их гнезд.
После Алимры Стася ожидала увидеть старика, состоящего из кривых веток, или земляную гору, кишащую дождевыми червями, но перед ней была... пустота. Лиственная куча разлетелась легким вихрем, никого и ничего не оставив на своем месте.
- Человека привел? - насмешливо произнес голос, звучащий одновременно со всех сторон. - Все надеешься?
У Стаси возникло стойкое ощущение, что ее рассматривают, несмотря на то, что кроме тигра в чаще никого не было.
- Она забудет, - проговорил Дух.
Большие дубовые листья с легким шорохом опадали на землю. Леший исчез; Стася почувствовала, как опустел лесной дом без своего хозяина. Она взглянула на хищника и послушно побрела вслед за ним.
- Он вернется? - с тревогой спросила девочка.
- Он никогда не возвращается. Он просто приходит вновь.
Пройдя темные коридоры ветвистого замка, Дух и Стася все реже встречали деревья, приближаясь к широкому руслу лесной реки. Бурлящие потоки несли в своих водах скалистые валуны. Речной воздух пах горными кристаллами, мокрыми камнями и голубикой, непонятно откуда росшей прямо между мелким известняком. Стасе казалось, что она уже видела этот пейзаж, наблюдала его из окна медленно ехавшего поезда. Или, быть может, это было одно из воспоминаний прошлого лета, когда они с дедушкой гуляли по речным берегам.
- Именно здесь, по преданию, живет Дьявол, - сказал тигр. - Его так испугался председатель, его не мог изгнать и я.
Стася смотрела на бриллиантовые брызги, осыпающие красно-черную шкуру хищного зверя. Мокрые пятнышки перламутровыми чешуйками мерцали на полуденном солнце.
- Здесь нет никакого Дьявола, - задумчиво проговорила девочка, - жители Радовки выдумали, будто бы он живет в реке, чтобы отпугнуть председателя. Но почему ты отпустил их?
- Они забыли, - в голос Духа едкими каплями просочилась горечь.
- О чем?
- Лес дает им все, о чем они его попросят. Им нужны были дома, я дал им дерево и камни. Нужна была пища и вода - я оросил свои земли реками и озерами, населил лес дичью. Они были моей частью.
- Пока не узнали, что есть и другие люди, забытые, но совершенно иные, - продолжила за него Стася, дотронувшись до ледяной воды в реке.
- Те, другие, разрывали меня, убивали мою сущность. Люди, которых я вскормил, почувствовали это и придумали Дьявола, живущего в реке Орад, чтобы спасти мою душу. Им нужен был Дьявол и я создал его для них.
- Ты ведь мог его изгнать, верно?
Тигр умолк и скрылся за вековыми деревьями, охраняющими реку.
- Они хотели вернуться, - теперь голос лесного Духа принадлежал речным потокам, - но я видел в них алчность, злость, обиду, ненависть. Они стали другими. И тогда я оставил Дьявола, потому что он нужен им как никогда.
- О чем должна забыть я? - спросила Стася.
Она оглянулась и поняла, что стоит возле голубиковых кустов с посиневшими от ягодного сока пальцами.
- ... Они и предостерегли председателя, мол, в реке, которая близ деревни течет, сам дьявол живет, кто его запасы ворует, у того он душу забирает. Председатель закричал, что это выдумки безграмотных жителей, но Радовку он в Каменовку переименовал и заставил всех живущих в ней переселиться в поселок. Но лес ему этого не простил. - Борис Данилович ловко зачерпнул деревянной вилкой темно-синие ягодки и ссыпал их в банку.
- Какой жестокий человек! - отчего-то разозлилась девочка. - Я бы на месте леса...
Она замолкла на полуслове, почувствовав жжение на правой руке. Стася обвела взглядом изумрудно-зеленые верхушки деревьев, с трудом вдыхая хвойный лесной воздух. Девочка не знала, отчего так горячо ее запястье и почему ей так трудно дышать. На секунду ей подумалось о горной реке, стремительно бегущей в недрах лесного царства.