Не смотря на субботний день, я проснулась очень рано. Город не привычно молчал, отдыхая от будничной суеты и лишь изредка, издалека доносились звуки скользящего по рельсам трамвая.
Я чуть приподнялась с постели, чтобы взглянуть на часы. Тоненькая стрелка нервно подергиваясь убегала вслед за столетиями; а те, что потолще, казались более спокойными и свысока смотрели на суету своей младшей сестрицы. Еще не было и шести. Солнечные лучи лишь слегка искрились на летней росе, да так слабо, что казалось их и вовсе не было. Воздушные облака плавно продвигались по ясному небу. Я очень люблю наблюдать за облаками. Вот и сейчас, я проводила глазами очередной воздушный замок, столь стремительно удаляющийся от меня, и скрывающийся за пределами обычного деревянного окна, обычной девятиэтажной панельки.
Я пыталась поймать свой воздушный замок; еще раз увидеть его и зафиксировать в своей памяти навсегда. Но фигурки так быстро менялись, что я не успевала за ними следить. Странно, что присвоив каждому свое личное амплуа, все, до одного, актеры были похожи друг на друга. Они улыбались и были счастливы. Я лежала и улыбалась, сквозь слезы, от того, что была счастлива. Рядом со мной находился мужчина моей мечты, с которым меня уже давно связывали не только походы в кино и театры.
Мы просыпались и засыпали вместе. Я готовила ему завтрак и провожала на работу. Он встречал меня вечером у метро, и мы долго гуляли перед ужином. Мы шли, держась за руки, а витиеватые переулки Таганки провожали нас усталым взглядом.
Все было банально. Все было идеально. Это спокойствие Души, которое не каждому суждено приобрести на этом, либо на том свете. Лишь избранным, тем, кто смог отыскать своего человека на этой земле, свою половину, для того, чтобы слиться с природой в единое целое, тем самым, восстанавливая душевную гармонию. Гармонию в отношениях, в отношении к жизни, гармонию в себе.
Никогда раннее я не ощущала себя столь спокойно. Я честно пыталась найти счастье, но стоило ему лишь сверкнуть своим искренним светом, как какая-то непреодолимая сила перекрывала эти еще хрупкие лучи, своей суетой. Суета убивает любые чувства, особенно страшно действуя на молодые, еще не зародившиеся.
Он появился в моей жизни, когда я была абсолютно спокойна ко внешнему миру. Испытав неимоверную горечь разлуки, я научилась прощать, пытаясь научиться жить по-новому. Я была готова к этому новому, открыта к созерцанию прекрасного и искусству любви.
В нем я нашла спасение от внешнего мира, от которого так тщательно пыталась убежать; убежище от бед прошлого.
Иногда, просыпаясь от ночных кошмаров, я по-прежнему рыдала. Но, он был рядом. Он целовал мои зареванные глаза, обнимал с такой силой, что из моего бренного тела вылетала вся дурь. Рядом с ним я ощущала себя маленькой девочкой, которой есть за кого спрятаться.
Я любила его больше жизни. Так, что иногда, слезы наворачивались от счастья. И больше всего на свете, я боялась его потерять. Я боялась, даже подумать об этом, и чтобы не искушать судьбу, гнала от себя эти мысли прочь. Вот и сейчас, я тихонько смотрела на него и давилась немыми слезами, считая себя самой счастливой женщиной.
- Пора вставать, дорогой - сказала я, прижавшись к нему еще сильнее. Мне так не хотелось его отпускать в столь ранний час... Хотелось еще чуть-чуть понежиться в теплой постели и вместе понаблюдать за облаками. Я сделала усилие над собой, еще раз прижалась к нему, что было сил и решила, бодро решила начать новый день. Однако, не смотря на то, что ему предстоял не легкий рабочий день, а может быть, именно по этой причине - он не торопился вставать с кровати. - Ну, милый - прошептала я, пытаясь перебраться через это двухметровое творение природы, - ты опоздаешь, - укоризненно заметила я, уже почти касаясь пола носком левой ноги. Но перебраться полностью мне так и не удалось, так как, еще сонное, расслабленное тело мое, было переброшено обратно, к стеночке.
Мы валяли дурака, словно малые дети. Он пытался меня щекотать, а я хохотала, как смешливая кукла на батарейках.
И вдруг, он резко обхватил меня так, словно пытался растворить мою массу в своей. Он с такой силой прижимал меня к себе, что на миг, мне показалось, будто время остановилось и сознание мое, иже с ним.
- Я люблю тебя, лапочка... - выдавил он из себя. Никогда мне не забыть этот взгляд самого родного на свете человека. Взгляд, наполненный нежности и счастья. Взгляд, в котором тысяча немых слов. Взгляд, который готов растерзать любого посмотревшего в мою сторону. Взгляд, влюбленного мужчины. - Я люблю тебя. - Повторил он.
- Ну, что ты плачешь, глупенькая? - Спрашивал он целуя мои глаза. - Ты станешь моей женой?
Не смотря на то, что мы уже продолжительное время жили вместе и познали все прелести совместного быта и это было ожиданным предложением, мое сердце, казалось, застыло от столь важного вопроса.
- Мне надо подумать - кокетничала я.
Он резко отвернулся от меня, тем самым напугав до полусмерти. Но не прошло и секунды, как все тот же нежный взгляд вопрошающе смотрел в мое зареванное лицо. И была в нем какая-то, по детски, не искушенная черта.
- Да, да, да!!! - Я целовала, целовала, целовала его и казалось, что сердце разорвется скоро от нежности.
Пока он принимал душ, я, как обычно, накрыла на стол; собрала полдник для любимого и утрамбовала в его, и без того неподъемный, рюкзак.
Прощаясь в дверях, мы еще раз поцеловались и признались друг другу в любви. Было решено собрать вечером родителей, друзей и объявить о грядущей помолвке. По моим предположениям, такому событию должны были обрадоваться не все, некоторых это могло даже и огорчить.
Времени у меня было предостаточно и не смотря на проснувшиеся солнечные лучи, я решила еще немного подремать.
Постель еще хранила тепло нашей нежности и его запах, совершенно неуловимый, доступный и понятный только мне одной. Я укуталась в легкое покрывало, обняла его подушку и в мгновение оказалась в маленьком баре, американского типа. Длинные кожаные диванчики красного цвета и фотографии Элвиса на стенах, перенесли меня в нашу первую встречу. Мы сидели друг против друга, ели пиццу, запивая зеленым чаем и пивом, и болтали о погоде, работе и происхождении. Он показался мне очень умным, а еще он обладал удивительно обаятельной улыбкой, от которой мне становилось очень спокойно на Душе. Это чувство полной гармонии, не поддающееся словесному описанию. Именно в этот момент, я впервые его испытала. Но стоило ему отвести глаза в сторону, или отвлечься на входящий мобильный звонок, я сама не зная почему, начинала нервничать. Край моей тарелки стал наполняться измельченными зубочистками и мелко изорванными кусочками салфеток. Я не понимала, что со мной происходит.
Заметив, что его спутница стала чувствовать себя не совсем уютно, он взял меня за руки и ... С этого все и началось! Неуемная буря, захлестнувшая нас обоих, кружилась над головами. Непознанная энергетика, сравнимая разве что, с шоковой терапией, разлилась по всему телу. Внутренний мир был всецело поглощен в сети таинственного импульса, столь притягивающего и манящего; блокировавшего все активные мозговые клетки.
Не выдержав столь сильных эмоций, я расплакалась. Я даже не заметила, как он очутился подле меня. Целуя и приговаривая: "Лапочка, ты - самая-самая. Я всегда буду рядом".
Не успела я взмахнуть ресницами, как мы стали жить вместе. Все было, будто во сне...
Сон о сне... Сквозь сон слышу, как разрывается телефон, но нет сил дотянуться до трубки. Тело полностью расслаблено, словно кто-то загипнотизировал. В этом состоянии тумана слышу голос своего любимого. Где-то вдалеке, эхом отдается печальное состояние его Души. Я бегу к нему в надежде помочь. Бегу изо всех сил. Бегу, бегу... Вдруг, на пути, словно из облаков выплывает трамвай. В отличие, от Берлиоза, голова моя остается на месте, но мгновенная боль поражает нижнюю часть тела. В голове кружится Булгаковская Аннушка, которая не только купила масло, но уже и разлила его. Ах, Аннушка, что же ты натворила? А я лежу на трамвайных путях, не в силах уйти, так как ноги были отсечены трамваем. Мимо проходят люди, сочувственно поглядывая на кровавую лужу, образовавшуюся вокруг меня, а я рыдаю о том, что не успела добежать любимому на помощь. И тут он, появляется в толпе зевак. Сам зеленый, словно трамваем задавило его, а не меня, а на плече у него моя левая нога. За ним появляется Аннушка, "старушка со странностями, известная своей алчностью на всю Садовую". Вот и сейчас у нее в руках то, что ей никогда не принадлежало, и может быть, нигде не сгодится, но пока другие не своровали, она решила присвоить себе мою правую ногу.
Я проснулась от дикого треска. В окна стучал мелкий град. Где-то посыпались стекла, осыпая улицу прозрачными стеклянными осколками. Видимо, кто-то из соседей, уходя из дома, оставил окно на распашку. Все-таки - лето. Было довольно тепло. И вдруг этот град. За окном было так серо, словно индийский океан почернел и добрался до нашей улицы, раскатывая по ней свои страшные волны.
Я лежала, не шелохнувшись, боясь сделать нелепое движение и не почувствовать ног. Ноги оказались на месте, но общее состояние было лихорадочным.
Жар продержался более трех суток, поэтому я не заметила о его таинственном исчезновении. Наконец, придя в себя, я не обнаружила в квартире никаких следов присутствия кого-либо еще, кроме моей тени.
- Странно, - подумала я, - неужели, мне было так плохо, что я ничего не заметила?! - Хотя, что именно я должна была заметить и произошло ли это на самом деле, я еще толком не могла понять.
Наконец, я встала, заварила себе чай. Села за кухонным столом и стала вспоминать нашу последнюю встречу, под музыкальное сопровождение не по-летнему разбушевавшегося дождя.
- Ах, как же, я его люблю... - Прослезилась я от счастья. Мне захотелось непременно сообщить об этом ему, а также оповестить о своем чудесном выздоровлении. Он долго не брал трубку. После пятого гудка, я услышала:
- Привет, я тебе перезвоню - и вновь гудки... На этот раз совсем короткие и частые.
- Наверное, занят, - подумала я.
Прошел час, затем другой, наступила ночь, но телефон молчал. Ближе к полуночи раздался звонок. Голос в трубке доносился печальным эхом... Так начинался мой ужасный сон...
- Я не приеду - сказал он тоном, словно возражал самому себе.
- Я это уже поняла - спокойно ответила я. - Что-нибудь случилось?
- Нет. - Сухо ответил он, - точнее, да. Нам надо поговорить.
- Говори. - Выдавила я из себя, пытаясь, как можно подольше выдержать хладнокровную ноту.
- Я завтра приеду. - Сказал он, повесив трубку.
- Ок - ответила я коротким гудкам.
Он пришел ровно семь, сразу после работы. Не смотря на дикий голод, ужинать отказался. Очевидно, дали о себе знать рассказы его мамы о том, как она когда-то приворожила его отца, накормив его бабушкиными котлетками. Говорила она, конечно, при всех, об этом в шутку, но мне рассказывала иное (и не только про отца...). В общем, его любимый куриный суп остался не тронутым. Стоял себе на плите, в кастрюле в горошек и смотрел на нас со съехавшей набекрень крышкой.
Я сидела на полу, подле дивана и молча наблюдала за тем, как он собирал вещи, о которых заявил еще с порога. Так и сказал с ходу: "Я пришел за вещами" и, отодвинув меня в сторону, пошел собираться.
Я сидела, словно в том диком сне, не в силах приподняться, с полностью атрофированными ногами. А в голове навеки застряла, только что услышанная фраза: "Я тебя не люблю".
- У тебя кто-то появился? Ты заболел? Ты увлекся азартными играми? Ты кого-то убил? Стал импотентом? - В ответ, все то же "нет, нет и нет". - Но, что произошло, милый??? - Я подскочила к нему, пытаясь обвить руками его шею, столь родную и любимую. Но руки мои оказались резко отброшенными, а во взгляде его появилось что-то необъяснимо злое и отталкивающее, словно от сатаны.
- Это она? - Вскричала я.
- Да, мама против нашего брака. Она считает, что ты используешь меня в корыстных целях!... - он немного помолчал, затем добавил - еще, ты... Ты вульгарно одеваешься. Но решение я принимал самостоятельно...
- Самостоятельно, с маминой помощью! - Прервала его я, - Вуль- что?? - я глянула на свои потертые джинсы и летний топ на бретельках... "Вульгарно??? И это говорит женщина, которая в свои шестьдесят ходит в леопардовом костюме и мечтает о богатом любовнике?" подумала я про себя, хотя надо было вслух.
- А ты не думал о том, что мне будет очень больно?
- Мне все равно. - Безразлично ответил он.
- А то, что тебя можно просто так полюбить, без корысти, она не думала? А как же твои слова о вечной любви? Ну, как можно разлюбить человека за какие-то четыре дня????
Описывать весь разговор нет смысла, так как, в ответ на любой вопрос, от личных отношений до погоды, я получала заготовленные формулировки: "не знаю", "я не хочу", "нет", "мне все равно", и злостное "я тебя не люблю".
Он ушел. А я сидела на жестком холодном полу, подле нашего старого дивана. Так не хотелось ложиться в постель одной...
За окном бушевал ветер, разнося по городу мои всхлипывания:
- Аннушка, ах, Анна Константиновна, ну как ты могла? Как ты могла родного сына, за грошовый серебряник продать сатане?