Аннотация: первый рассказ в стиле фантастики. комментарии очень приветствуются, даже самые жесткие
"Все ли дело в человеке, или в чем-то вечном суть? Почему бы в кое веки от себя не отдохнуть?" Скади
Коа смотрела на космос сквозь лобовое стекло улетающего с планеты корабля, и космос представлялся ей бескрайними полями, на которых были раскиданы звезды - бесконечное множество ярких зерен-звезд, если приблизишься к ним - можно даже разглядеть, как они растут, превращаясь... да во что угодно! Какие-то в планеты, какие-то в светила... Она обернулась. Здесь, внутри корабля, все, включая их самих, казалось до ничтожности крохотным по сравнению с бескрайними просторами космоса, таким теплым и уютным... Прочное стекло разделяло маленьких бескрылых насекомых-людей и огромную темную пасть вселенной, с поблескивающими зубами-звездами, готовыми, казалось бы, превратить в труху летящих к ней неразумных мотыльков... Она наклонила голову, разглядывая все вокруг, - все казалось привычным, родным и неизменным, от всего веяло покоем... Тинш мирно спал в рубке, положив руки на панель управления, а голову на руки, Нецку уверенной твердой рукой вел корабль, попыхивая старой тонкой трубкой и усмехаясь в усы, поглядывая на спящего Тинша - все было на месте, как и всегда. Сейчас придет Роск, и в сотый раз скажет "Скучно тут..." - "Хей-ех! И не говори," - протянет Нецку, снова пыхнув трубкой, отчего один из усов его странно и смешно дернется. Роск был военным технологом, по весьма загадочным причинам заброшенным Всемирным объединением научных институтов в эту простую экспедицию, и, конечно же, для него, привыкшего к постоянным испытаниям и неожиданностям, жизнь на научном корабле была серой и скучной, не говоря уже о вынужденном безделье длинных перелетов. И ведь если присмотреться внимательно, так и было. Это только городские обыватели Единой Земли думали, что путешествие в Космос - большое приключение.
Коа усмехнулась, вспомнив напыщенно-пафосную речь президента Восточной Коалиции о том, что Космос - великая загадка, и немногим дано ее отгадать. Со свойственной всем восточным людям неторопливостью, он часа два распространялся об осторожности, с которой следует подходить к неизведанному, о том, что мы, еще дети, вторгающиеся в мир таинственных духов и богов, тревожащие их покой своими туннелями, разрывая пространство, где они обитают. Жизнь не стояла на месте, и ее неукротимое движение вперед толкало человека на создание все новых технологий, и Коа просто не понимала, к чему эти страхи - ведь уже не первый десяток лет человечество с успехом пользовалось и космическими кораблями, и ближайшими планетами, и бороздящими просторы "неба" орбитальными станциями.
Преодолев очередной порог прогресса, человек стал не просто царем природы, он стал богом, покорившим последнее место в мире, где еще скрывался миф. Мы горделиво объявили себя Повелителями Вселенной, и... почувствовали острое одиночество от того, что никого так и не встретили, не столкнулись ни с каким необъяснимым чудом, о котором писали фантасты и мечтали романтики по всему миру. Вместо этого человек и в Космос принес рутину: ежедневно корабли отправлялись на планетарные колонии, доставляя все необходимое для продвижения колонизации, миллионы специалистов работали на планетах и станциях точно также, как и на старушке-Земле, и не было в этом ничего захватывающего и удивительного. У Коа вообще складывалось такое впечатление, что ее нахально обманули: такой огромный Космос сузился для нее до проделанных человеком пространственных туннелей, по которым туда-сюда, как в древности поезда в подземной транспортной системе, сновали корабли, в которых сидели люди, такие маленькие по сравнению с распахнувшимся за окном пространством.
Неожиданное предчувствие чего-то темного и неизбежно надвигающегося на их маленький корабль захватило Коа, прервав привычный ход мыслей. В рубке корабля стало темно. Полностью. Мгновенно и необъяснимо, словно все они ослепли. В полной темноте мигали только огоньки дезинтегратора, с довольным чавканьем жевавшего трубку, отброшенную Нецку. Наконец, кто-то из техников нащупал нужные рычаги, и аварийное освещение включилось, заливая холодным белым светом и капитанскую рубку, и то, что высилось перед ней.
- Черт побери... - пораженно пролепетал Нецку своим глухим и низким голосом, и запрокинул голову, не отрывая пристального взгляда от стекла, - нет, черт побери!
Он потер глаза пальцами, продолжая бормотать что-то несвязное, и опрометью бросился к стеклу.
- Ох, что это?! - изумленно выдохнула и Коа.
Прямо перед ними возникла темная громада, мгновенно заслонившая собой все звездное пространство, обычно хорошо видимое из-за стенок туннеля. Эта громада, перекрывшая туннель, как пробка бутылку, нависала прямо над кораблем, словно стремясь поглотить или раздавить его. Коа вздрогнула - всего на миг ей показалось, что тяжелая черная масса неизвестного объекта порвет тонкий и хрупкий туннель, по которому полагалось передвигаться космическим кораблям со сверхсветовой скоростью и в котором теперь мирно дрейфовал их маленький лайнер, лишенный возможности двигаться вперед. Ускорители, поддерживавшие скорость передвижения тел внутри туннеля, расположенные по обеим сторонам его прозрачной трубки, только и делали, что мигали красными индикаторами неполадок. Через минуту в рубку ворвались их отчаянные сигналы о бедствии, которые оглушили Коа и разбудили спавшего техника Корнелия Тинша. Техник вскочил на ноги и сразу же бросился к приборам. Старший пилот Нецку так и не оторвался от стекла, а навигатор Шнур растерянно и осоловело моргал, сопоставляя то, что он видел перед собой, с 3-d картой, мигавшей на мониторе.
- Эттого здесь н-не было... - выдохнул Шнур, и Коа истерично расхохоталась. Какая нелепая фраза! Но упрекать его было не в чем - действительность была еще более нелепой - посреди редко используемого пространственного туннеля для скоростных правительственных и научных лайнеров застряла огромная махина, едва вписывавшаяся в его скругленные стенки, очертаниями напоминавшая... напоминавшая... Коа никак не могла понять, что же напоминала ей черно-серая громада.
- Доложите ситуацию, - сухой официальный голос Роска вернул всех присутствовавших к действительности.
"Что тут докладывать - все и так видно", - подумалось Коа. Но докладывать было что. Старпом Силитрий Крэг, вошедший с технологом в рубку, наклонился к нему и что-то прошептал на ухо, сверкнув крысиными глазками в сторону Нецку, который почему-то застрял возле окна рубки. Скользящим и прохладным взглядом Роск окинул рубку, задержавшись на черной махине за стеклами и на старшем пилоте, прильнувшем к стеклу всем своим грузным телом.
- Нецку! - позвал его Роск. И в голосе его заиграли командные ноты. Но Нец не пошевелился, словно не слыша.
Никем не замеченная, Коа подобралась ближе к пожилому старшему пилоту, стремясь понять, что же с ним происходит, и услышала невнятное бормотание: "Приближается... ЭТО... приближается".
- Что "это", Нецку? - тихо спросила она, стараясь не испугать пилота.
- Это - конец.
Нец лихорадочно и резко развернулся к ней, распахнул руки как будто для объятий, невольно кистью задев подошедшего технолога, и уставился на нее невидящими сверкающими глазами, полными немого ужаса и безумия.
- ...конец... - повторил он тихо и рухнул на пол рубки.
Нецку пролежал без сознания несколько часов, а когда очнулся, вообще мало что помнил. Он не узнавал никого из команды, с трудом откликался на собственное имя, говорил мало и невпопад. Те редкие фразы и слова, которые он произносил, вообще не вязались с действительностью и были скорее похожи на бессвязный лепет ребенка или старика. Все вопросы о своем прошлом он оставлял без ответа, и казалось, даже не замечал ни того, что с ним происходило, ни тех людей, которые суетились вокруг него.
Корабельный врач после долгого осмотра своего непутевого пациента сказал, что он бессилен что-либо сделать, поскольку видимых нарушений мозговой деятельности у Нецку нет, и все медицинские приборы показывают, что он полностью здоров. Поэтому остальные члены команды решили, что старик просто под конец жизни сошел с ума, и спокойно оставили его ждать конца экспедиции, тем более что на данный момент было много куда более важных забот, чем психическое состояние сумасшедшего пилота. Забытый всеми, списанный, как устаревший и пришедший в негодность аппарат, Нецку вынужден был маяться от безделья, все глубже погружаясь в свое сумасшествие.
На корабле тем временем царило деловое уныние. Каждый час на базу, на которую должен был поступить доклад об успешном прибытии экспедиции, отправлялись сигналы о бедствии. Но ответа не было. То тут, то там вспыхивали разговоры о том, сколько лет без ускорительных потоков займет возвращение на Землю или хотя бы путь до ближайшей космической колонии, и придет ли спасательный корабль, а если и придет, то когда? И во всех этих разговорах отчаянья было больше, чем надежды.
Военный технолог Роск полностью взял на себя командование их маленьким корабликом. Объявив то положение, в которое они попали, чрезвычайным, он сообщил всем, что каждый, кто не будет повиноваться ему беспрекословно, будет сидеть взаперти без пищи и воды. Старший межпланетный технолог Дигер, свободолюбивый и бесшабашный парень, который, по мнению Коа, уже не первый десяток лет безуспешно пытался повзрослеть, поднял было бунт, на что Роск безапелляционно предложил ему прогуляться в открытый космос, если его не устраивают порядки на корабле. Больше возражений не последовало, ибо у Роска был вид человека, не умевшего блефовать и жестко и немедленно выполнявшего свои обещания и угрозы.
Прежний уклад жизни был разбит вдребезги, а новая неслась, как машина без тормозов, - с бешеной скоростью в пропасть. Роск постоянно давал людям нелепые поручения, вроде десятой по счету проверки двигателей и систем жизнеобеспечения или второй тестовой прогонки геологического оборудования. Коа, как и другие члены экипажа, не понимала, зачем все это, но все же делала, - ссориться с Роском в такой ситуации совсем не хотелось. Их затерявшийся в туннеле корабль был похож на дьявольскую карусель, наполненную фальшивым весельем, яркими цветами и фальшивыми куклами вместо людей, которые все делали механически - смеялись, любили, плакали, вспоминали о прошлом. Они все время совершали одни и те же движения, как заведенные; проплывая мимо одних и тех же событий, они раз за разом придавали своим лицам одни и те же выражения, подкрепляли свои слова одними и теми же жестами, да и сами слова, и мысли их были одни на всех... Коа хотелось кричать, биться в истерике, совершить какую-нибудь сумасшедшую глупость с ужасными последствиями - что угодно, лишь бы прервать монотонную скуку одинаковых действий, ненужных и нелепых. Коа отловила капитана корабля Велмара в коридоре, и накричала на него.
- ВЕЛ!!! Солнца ради, угомони Роска! Люди устали делать одно и тоже всю эту чертову бесконечность! А он совсем разошелся - вчера, когда двое техников отказались в 10 (!!) раз проверять нерабочую аппаратуру, он блокировал им доступ к пищеблоку, - бедняги до сих пор голодают!
Обычно строгий и подтянутый, всегда действующий по уставу и знающий свое место в обществе, солидный мужчина, Велмар выглядел осунувшимся, одряхлевшим и почти беспомощным стариком. Случившаяся с кораблем беда сосала из него соки, делая старше с каждой минутой, а уныние, в котором прибывала вся команда, наложило тяжелый и несмываемый отпечаток, придавая обычно молодцевато-искрящимся глазам какое-то по-щенячьи жалобное выражение. Вел вымученно улыбнулся, разводя руками.
- Он все верно делает, Коа. - Коа аж рот раскрыла от возмущенья! - Нельзя давать людям бездельничать. Да,да, - бубня себе под нос, свесив голову почти на грудь и тяжело и гулко ступая по железному полу коридора, он обогнул ее и направился дальше в сотый раз совершая никому не нужный обход.
...И Коа не выдержала. Она вихрем ворвалась в комнату Роска, остановившись напротив его стола, яростно, до боли в ладонях треснула обеими руками по столешнице. Серые мертвенно-спокойные глаза Роска задумчиво блуждали по ее пальцам, словно ощупывая их ощущаемым, почти материальным взглядом.
- Это... - голос ее прервался от подкатывающей к горлу ярости, - больше не может так продолжаться! Ты просто доводишь людей до сумасшествия! Нужно искать выход, а не травить нас бесполезной работой. Абсурд какой-то! Да и кто ты такой, чтобы командовать?! - С каждым ее словом взгляд Роска становился все темнее и тяжелее. Он медленно поднял глаза, и Коа могла бы поклясться в тот момент собственной жизнью, что взгляд его был взглядом какого-то иного, потустороннего существа, находившегося вне пределов ее понимания. Коа отшатнулась, и автоматически нашарила за поясом сетевой шокер, один из тех, которые применяют ученые для успокоения особенно буйных животных. Ее пальцы мертвой хваткой сжали рукоять. Ей хотелось, так хотелось, чтобы он отреагировал по-человечески: ударил ее, накричал, просто выставил ее за дверь, велел команде запереть ее в каюте, - все что угодно, лишь бы прервалось это свинцовое молчание, лишь бы исчез куда-нибудь лишенный эмоций нечеловеческий взгляд серых глаз, который, казалось, сжимает ее все сильнее, грозясь раздавить, как насекомое.
Медленно и плавно опустились его веки. В глазах мелькнуло безразличие. Он откинулся на спинку кресла, чуть изменил его наклон, качнувшись в нем.
- Я уже объяснял это... Впрочем, - он неожиданно поднялся, скользнув руками по подлокотникам кресла, - собирай всех в командном центре корабля. Вы узнаете, что с вами будет.
Минут через 10 все были в сборе, даже бунтовщики-техники, чей злой и угнетающий дух постепенно пускал корни в души других членов экипажа, легко завладевая почти неспособными сопротивляться отчаявшимися людьми. Разглядывая собравшихся, они мрачно и недовольно перешептывались, как попавшие в засаду серые грызы, - самые страшные земные звери, стаями нападавшие на города людей, - смотрели, который из присутствующих может стать их жертвой, а кто напротив, покусится на их маленькое крепко сплоченное общество. Среди них выделялась темная фигура, стоявшая чуть поодаль от остальных, небрежно и лениво засунув руки в карманы и мягко попыхивая разгорающейся и гаснущей оранжевой сигареткой. Мерный ритм этого мерцания дополняла издевательски-насмешливая, почти дьявольская улыбка, тонувшая в тени надвинутой на глаза шляпы. Как и раньше в Роске, в нем было что-то чужое, отталкивающе саркастическое, гротескное и неживое. Коа насторожилась. Нужно было кому-то рассказать о том, что живет в этом незнакомце и Роске, - а то вдруг оно даже опаснее для членов экипажа, чем перегородившая путь корабля громада?!
Она незаметно пробралась в толпе к главе научно-исследовательского центра, профессору Роджерсу, добродушному старику, рассеянному и чудаковатому, но относящемуся ко всему с доброй иронией и затаенной радостью демиурга, открывающего новые тайные ошибки Вселенной и способного их исправить.
- Роджерс, - тихо позвала Коа, - кто этот человек в шляпе, там, среди техников?
Проведя пальцем по настройкам очков, профессор хмуро заморгал, глядя в том направлении, куда ему указали, и почти сразу перевел полные удивления глаза на Коа.
- Я совсем не знаю этого человека! Как же так, ведь я просматривал списки всех членов экипажа!..
Коа мрачно кивнула, не отрывая взгляда от темной фигуры.
- Я послежу за ним, профессор, а вы постарайтесь не спускать глаз с военного технолога - с ним, по-моему, тоже не все в порядке.
- Ох, правда? А с кем из нас...
Все голоса внезапно стихли, и в командный центр в полной тишине вошел Роск в сопровождении вялого и флегматичного капитана. Коа исподтишка оглядела экипаж и обнаружила, что всех людей можно разделить на три типа: первые смотрели на военного технолога как на бога, с немым обожанием и фанатичной преданностью, вторые косились на него с затаенной злобой и ненавистью, а третьи настолько погрузились в безразличие и безысходность, что, казалось, подойди ты сейчас к ним с лучевиком и направь его им прямо в лоб, они так и примут смерть с тупой покорностью. Таких людей было жальче всего, но ведь на самом деле нет чувства опаснее безысходности и отчаяния, именно ему труднее всего противостоять. Эти два чувства уже не первый час терзали команду, вытягивая из нее силы и желание сопротивляться.
- Итак, начнем, - голос боевого технолога без интонаций и эмоций разлетелся по залу, поглощая посторонние звуки, властно и неколебимо воцарился в душном пространстве командного центра.
- Сейчас я попрошу всех вас сосредоточиться на моих словах, отбросив в сторону отношение ко мне и к тому, что я делаю. Постарайтесь, чтобы ничто из того, что я сегодня произнесу, не ускользнуло от вас, - он остановился, наблюдая за людьми. Коа тоже огляделась. Лица людей становились все серьезнее, внимательнее. Озлобленность и утомленность, истеричный восторг пустых надежд - все эти нелепые и по сути ненужные чувства уходили, прячась в душах присутствующих, ожидая возможности снова овладеть душами своих хозяев. Поддавшись общему настроению, Коа стала вслушиваться в то, что говорил Роск. Говорил он много и долго, и внезапно Коа почувствовала, что его слова, или голос, или сам его внешний вид, - что-то в нем самом приносит сладкое спокойствие, ощущение уютной безопасности, словно не было страшного огромного корабля, перегородившего им путь и словно возникшего из неоткуда, не было поломанных ускорителей, не было неработавших приборов связи, да и их самих, горстки жалких людей-насекомых, затерянных в Космосе, запертых в консервной банке туннеля, тоже не было. Коа медленно погружалась в сон, все дальше уплывая по волнам его речи. Ее сознание было легким и невесомым, и тело выталкивало его наружу, на поверхность, в Космос, словно стараясь от него избавиться. "Разве не об этом ты мечтала, когда была маленькой? - шептал какой-то нежный и влекущий голос, завораживая, настойчиво и опьяняюще - разве не этого ты хотела, когда стала взрослой? Лететь, вперед, в Космос, к далеким звездам, планетам, путешествовать по тем местам, где еще никто никогда не был? Просто позволь своим мечтам осуществиться, просто поверь, что они станут реальностью, и перешагни порог своих человеческих возможностей. Простись со своим телом, оно - только помеха на пути к вечной свободе! Позволь своей душе расправить крылья - и лететь к звездам!". Голос слоился и разбивался на множество отражений - казалось, не один, а множество голосов одновременно звучали внутри нее, и Коа решилась. Она потянулась всей душой навстречу тому, что предлагали голоса, потянулась к ним...
Что-то внутри нее надломленно хрустнуло, и она увидела со стороны, как ее тело плавно и медленно опускается на холодный пол командного пункта рядом с другими лежащими телами. Голоса, прекрасные и пьянящие, продолжали шептаться, призывая ее покинуть корабль, но что-то еще держало ее здесь. Что-то не позволяло уйти, что-то... или кто-то? Коа огляделась. Сотни человеческих душ, ее знакомых и друзей, сияющими субстанциями покидали тела, устремляясь вверх в едином порыве. Невидимые волны врывались в тела людей, подхватывали души и уносили их с собой вверх, сквозь стены корабля и туннеля, - в Космос. Единственным человеком, оставшимся стоять на ногах и холодно смотревшим на происходящее, был Роск. На возвышении, предназначенном для выступавшего, он казался статуей из старинных музеев, посвященных прошлому человечества. Его сжимавшие поручни руки казались мертвыми, глаза - пустыми, и от всей его фигуры веяло холодом, словно жизнь, которая еще несколько минут назад теплилась в нем, теперь навсегда его покинула, оставив только хрупкую оболочку - стоит ветру подуть, и тело обернется пеплом и разлетится по всему залу. Внезапно в обступавшем его полумраке возникли светящиеся фигуры, отдаленно своими ослепительно белыми очертаниями напоминавшие крылатых семипалых людей в длинных свободных одеждах из света еще более ослепительного, чем контуры их лиц с размытыми чертами, рассыпающимися и каждую секунду формировавшимися заново, словно Создатель никак не мог решить окончательно, какими же им быть. Их было 12, и они обступали Роска полукругом, протягивали к нему миллионы световых нитей, которые мгновенно проникали внутрь него, проходя сквозь тело, наполняя его этим смертельным сиянием, питая его неестественным светом, который, казалось, поддерживал их собственные души. Двенадцать не видели Коа, а она не могла отвести взгляда от этого одновременно завораживающего и отталкивающего зрелища. Глаза Роска то тухли, становясь совсем стеклянными, то снова вспыхивали, озаренные каким-то неестественным светом, просветленным и одновременно пустым, нездешним светом, чуждым всему земному.
Коа не знала, что делать. Шепот разлетавшихся голосов, звавших ее в Космос, почти стих, и теперь скорее был похож на странный аккомпанемент происходящему, своеобразную симфонию шорохов, указывающую дорогу к безумию, к так называемой свободе. Внезапно словно что-то прибавило ей решимости, то ли стремление понять происходящее, то ли врожденное любопытство, то ли отчаянье и безумное желание жить, - это было не важно. Она сама не заметила, как оказалась напротив этих существ. Двенадцать медленно, по одному, развернулись к ней. Их щупальца, по которым тек свет внутрь Роска, нервно дернулись и, истончившись до прозрачности, растаяли. Теперь все они смотрели на Коа. Настойчивый взгляд двенадцати пар несуществующих глаз приковал Коа к месту, принуждая смотреть на них в ответ, смотреть, не отводя взгляда. Она чувствовала исходящий от них холод, пустоту и жажду, она чувствовала их древнюю суть, их связь с таким далеким прошлым, которое человечество не могло даже представить. Она задыхалась от этих взглядов, которые, проникая в ее сознание, разрывали ее душу на части, выталкивали ее, чтобы освободить место для своего света, которым они наполнили Роска, для света, который умер триллионы лет назад. Этот холодный свет нес смерть и просветление. Паника охватила ее, когда она поняла, что она исчезает, уступая свету свой разум, когда она увидела тянущиеся к ней щупальца. Свет рвал ее воспоминания, стирая одно за другим, а ей нечего было ему противопоставить. Бежать... двигаться... уйти... но она была как птица, пойманная арканами взглядов Двенадцати. Она не могла даже пошевелиться, и только тихо бесследно таяла под светом.
Кто-то добрый и ласковый потянулся к ее сознанию, выдергивая ее из-под взглядов, возвращая в казавшееся теперь легким и немного чужим тело. Кто-то. Кто? Коа открыла глаза. Купол командного центра над ней мягко светился, как и всегда во время лекций и выступлений, но свет этот заслоняла какая-то смутно знакомая фигура. Перед глазами стояла мутная чуть покачивающаяся пелена, из которой мгновеньем спустя проступило обеспокоенное лицо Нецку, склонившегося над ней и тихо трясущего ее за плечи. Странным образом его встревоженный взгляд, такой земной и знакомый, его стремление выслушать и помочь, его внутреннее понимание ее состояния, его теплота - все это успокоило Коа, и спрятавшаяся память постепенно возвращалась, а с ней приходило и тяжелое осознание того, что произошло.
- Нецку, где они?! - внезапно вспомнив о фигурах и лихорадочно оглядываясь, спросила она. Вокруг по-прежнему лежали тела членов команды, которые были не то без сознания, не то и вовсе мертвыми. Нецку молчал. Коа поискала глазами Роска, и увидела, что он так и стоял на кафедре, опираясь вытянутыми напряженными руками о поручни, и его абсолютно слепые глаза, лишенные зрачков, смотрели прямо перед собой без выражения, без боли и радости, вообще без каких-либо признаков души. Существо, стоявшее позади него, медленно проплыло сквозь Роска к ней. Коа удивленно моргнула: наяву, когда она смотрела на него своими глазами из собственного тела, он казался совсем другим. Ее сознание, не знавшее, какую форму из привычных глазу определить для этого существа, наделило его внешностью шестикрылого серафима из популярной религиозной картины "Сошествие". Она была уверена, что настоящий облик этого существа далек от того, что она видела перед собой, но ее сознание упорно цеплялось за привычные понятия и нормы, облекая все в формы, которые проще было объяснить. Полупризрачное существо с раскрытыми огромными крыльями, серебристо-белыми, с которых стекали тяжелые как ртуть капли света, с сияющими белоснежными волосами из световых потоков и широко открытыми серыми глазами, смотрящими ровно и строго, казалось, спустилось с небес и созерцало людей, разуверившихся в существовании богов во Вселенной. Коа вздрогнула: неужели старые религиозные сказки Единой Европы оказались правдой, и где-то в просторах Вселенной, в глубоком Космосе, их ждет Бог, Создатель, Отец всего человечества?! неужели действительно перед ней был один из тех, кого люди испокон веков называли "Ангелами"?
"Да". Этот ответ возник внезапно, она просто осознала его. "И нет". Одно наложилось на другое, и Коа окончательно запуталась в понятиях.
- Кто вы? - глухо спросила она.
"Мы - свет. Мы - дети иного Солнца. Мы уже не существуем"
- Как?! - Коа изумленно глядела на существо.
"Посмотри моими глазами".
Края призрачных крыльев затрепетали, и ей показалось, что на нее повеяло легким спустившимся с небес ветром, в мгновение ока поднявшим ее над собой, над собственными страхами и стремлениями, над примитивной человеческой жизнью. Ей открылся Космос, принимая ее в себя, давая ей доступ к древним и новым, еще не воплощенным нигде знаниям, сконцентрированным в ярких вспышках звезд и в темной межзвездной материи, в миллиардах ячеек которой веками хранились данные обо всем, что случилось и случится в этой Вселенной, обо всем, что создало человечество, о раскрытых и новых тайнах, о мире во всем его великолепии и несовершенстве.
"Это - Сеть. Знания, созданные нами. Хранимые нами," - повествовал голос.
Коа соприкоснулась с зарождением новых планет и смертью звезд, увидела память о воплощенных на земле гениальных открытиях и произведениях искусства, ей открылись никому неведомые знания, которые человечеству еще предстояло обрести. И со всем этим она была неразделимо связана, все это тянулось к ней, как нерожденное дитя к будущей матери, стремясь воплотиться, появится на свет, стать, наконец, реальностью. Идеи, мысли образы - ими был наполнен Космос, он ими дышал и жил. И это было то наследие, которое оставили эти вторгшиеся сейчас на их корабль существа, погибшие еще до рождения Земли, наследие Ангелов. Коа могла дотянуться до любого открытия, еще не рожденного, но уже существующего, и принести его людям, спустившись на землю со светом, подарить его тому, кто способен будет выносить его и дать ему жизнь, выпустить в мир людей. Она могла передать другому, но не могла использовать его сама, она была хранителем, проводником, кем угодно, но не тем, кто мог воплотить его.
"Мы - храним то, что создали. Вы - воплощаете то, что мы храним", - снова пояснил голос.
Слившись с сутью неведомого Ангела, Коа понимала, что она должна следить, чтобы нерожденные знания, идеи и мысли не попали к тому, кто не сможет воплотить их или в чьих руках они приведут человечество к гибели. Она была музой, вдохновением ученых, художников, поэтов, музыкантов, всех тех людей, которые могут подниматься выше собственной жизни, сюда, в Космос, соприкасаться с Ангельской Сетью, которая хранит для них новые открытия.
Внезапно все прекратилось. Еще ошеломленная увиденным, Коа недвижимо и неотрывно смотрела на существо перед ней, невольно следя за подрагиванием крыльев.
- Почему вы... - долго и мучительно ее сознание подбирало правильное слово для той цели, которую, как она чувствовала, выполняли эти существа, - храните для нас знания?
"Знания уничтожат ваш мир, если мы не оградим вас от того, что вы не готовы знать".
- Откуда вы пришли? Где ваш мир и почему вы "не существуете"?
"Вглядись глубже в пространство".
Его крыло указало направление. Коа до рези в глазах вглядывалась в Космос, пытаясь увидеть то, о чем он говорил ей.
"Глубже. Ищи в памяти. В знакомом тебе мире нас уже нет".
На мгновение страх охватил Коа. Казалось, что если она переступит порог действительности, она перестанет существовать и уже не сможет вернуться обратно, - навсегда останется в том месте, которого нет... Она не двигалась, не решаясь сделать этот шаг. И тогда вокруг нее сомкнулись белые крылья из света, свет направил ее сознание, вырвав из привычного ей мира, проведя через возникновение Вселенной, в которой родилась Коа, назад, глубоко в память о прошлом, о существовании которого не догадывались даже самые смелые фантасты. Это было иная Вселенная. Множество планет были соединены друг с другом длинными невидимыми коридорами, в которых туда-сюда быстрее мыслей и желаний переносились световые потоки; огромные, похожие на иллюзию, города с домами из радужного света возносились к бледно-белому небу без единого облака, потоки света разного размера и формы сливались друг с другом, разделялись, путешествуя по улицам, проникали в световые дома без дверей и растворялись в небе, переносясь по туннелям на другие планеты.
"Там".
Что-то легкое развернуло Коа, не дав ей налюбоваться на радужные переливы одного из световых пучков, плывущего по белому небу. "Там? Где? Что?"
В одном из зданий Коа увидела Двенадцать. Они не имели привычной формы, это были просто 12 белых столбов вертикально падающего света, собравшиеся в круг, но Коа была уверена, что это те самые Двенадцать, что встретились ей на корабле. Она чувствовала, что они делают что-то не так, что их исследование несет зло и разрушение в тот мир, к которому они принадлежат, что они сами не понимают, к каким последствиям это приведет, что в слепом порыве заменить привычные законы бытия чем-то новым, совсем иным, разрушающим саму основу мира, чем-то, что заставит мир бороться с ними, как с паразитами. И мир проиграет. Она хотела остановить их, рассказать им о последствиях, предотвратить то, что будет. Холодное белое крыло, сотканное из света, закрыло от нее картину.
"Что случилось - случилось. Остановишь их - ТВОЙ мир никогда не родится. Смотри дальше".
Крыло снова взметнулось вверх. На всех планетах работали машины, мигали лампы непонятных преобразователей, белое небо сменилось темно-сиреневым, солнце не пылало, а едва теплилось, не в силах осветить кружащиеся вокруг него тела, а машины непрерывно выкачивали энергию из него, из земли, из окружающего мира. Им нужна была энергия, чтобы работать. По планетам носились необычные животные, отдаленно напоминавшие тех, которые жили на Земле в доисторический период. Они пожирали друг друга, спаривались, заболевали и старели почти в одно мгновение. Похожие на людей существа, как в трансе, без дела бродили по ставшим материальными городам, не придавая значения своей жизни и окружающему миру, думая только о том, как бы поддержать существование своего духа в этом теле и не умереть раньше времени, как бы обрести то, что есть у других и достать лучшее для себя. Этот мир совсем не был похож на ту радужную картину, что Коа видела всего несколько минут назад. Все это было последствиями изобретения Двенадцати.
- Что они сделали?!
"Заставили нас желать и материализовали желания".
- Как это? - Коа, моргнув, внимательно вгляделась в Космос, но картинка уже исчезла. Она отыскала глазами Ангела. Неожиданно за него ответил Нецку.
- Мы не знали, что такое форма. Для нас не существовали ни пространство, ни время. Мы не преодолевали эти понятия, как во все времена стремился человек, мы с ними просто не были знакомы. Мы были тем, что вы бы назвали духами, Ангелами, приведениями. Мы не имели тела в привычном вам понимании. Наши тела были светом и мыслью. Мы говорили образами и творили образы, наполняя новыми знаниями и чувствами окружающий нас мир. Мы заставили Вселенную запомнить то, что мы создали, мы заполнили ее мыслями и идеями, которые надеялись передать своим потомкам. Мы создали Сеть знаний и каждый привносил в нее что-то свое, пока не пришли те Двенадцать, которых ты видела. Они изобрели синтезаторы, делающие духовное материальным, они познакомили нас с формой. И с желаниями.
Его неожиданно перебил глубокий, доносящийся издалека голос второго Ангела. Этот голос звучал и внутри Коа, заслоняя все ее мысли, и от него веяло прохладной ясностью.
"Мы жили ради совершенствования мыслей, идей, образов. Ради совершенствования себя. Но после того, как их машины подарили нам материальную оболочку, мы стали жить ради этой оболочки, ее нужд и потребностей, потому что мы были очарованы - никогда мы не видели ничего более совершенного, чем тела, которые нам создали Двенадцать".
Нецку внимательно смотрел на нее, и Коа могла поклясться, что он слышит звучащий в ней голос. Когда голос стих, Нецку подхватил его мысль и продолжил рассказ.
- Двенадцать ошиблись: тела были недолговечны, форма умирала, а вместе с ней умирало и привязанное к форме сознание. Многие из нас перестали существовать именно таким способом. И тогда Двенадцать решились на отчаянный шаг - замедлить время, приостановить эпоху, а с ней и старение формы. И наша солнечная система не выдержала. Истерзанная приборами, поглощающими природную энергию, нарушающими естественные законы Мироздания, разрывающими временной континуум, она восстала против нас и почти в одно короткое мгновение уничтожила все, что мы создали, разрушила сама себя и возродилась заново, храня только память о наших ошибках.
Он замолчал. Повисла тишина. Коа никак не могла прийти в себя после всего услышанного. Как слепой котенок, только что появившийся на свет, она не знала, ни что ей делать, ни как принять все то, что ее окружало. Мир стал намного больше, Космос - древнее и старше, а Ангелы вообще казались страшными недосягаемым божествами, спустившимися с неба в их мир для того, чтобы окончательно его уничтожить.
- Каак?!... - голос ее неожиданно сорвался почти на визг. Она казалась себе совсем крошечной рядом с ними, крошечной и незначительной, как будто Космос проник сквозь стекло корабля, казавшееся таким надежным и прочным, и, воплотившись в этих духах, смотрел на нее, вглубь нее, в самую душу. Было страшно и муторно, хотелось бежать со всех ног все равно куда - лишь бы подальше от Них, от всего увиденного, от всего, что с ними связано... И все же она нашла в себе силы продолжить разговор. Существо, стоявшее позади нее, медленно обогнуло Коа и остановилось напротив, плавно покачивая светлыми крыльями. Она нерешительно взглянула на него. Спокойствие и отрешенность мертвого бога. Плавность и скупость жестов и слов. Не-дружелюбие. Не-вражда. Просто приятие.
"Ты - человек. Я - иное. Эта граница будет всегда - между нами. Но мы будем рядом. Чтобы спасти вас. От таких как мы, от вас самих. Вселенная идет вперед. Но у нее тот же стержень - мысли и образы, заложенные нами. Вы способны открыть информационные каналы, которые мы делали для потомков, которых теперь у нас никогда не будет, и взять оттуда то, что готово принять ваше сознание. И мы поможем вам осуществить то, что не сумели осуществить мы".
Внезапный шорох пронесся по кораблю: тысячи голосов, перешептываясь, заполнили все пространство вокруг Коа. Двенадцать столбов белого света окружили Роска, окатив сиянием все пространство вокруг. Внутри этих столбов под взглядом Коа формировались крылатые радужные тела, одновременно и похожие на человеческие, и слишком вытянутые, плоские, словно человеческая одежда без тела, закрепленная между потолком и полом. Их световые щупальца потянулись к телам людей на полу. Нецку схватил ее за руку, и резко потянул за приборную панель корабля, скрывая от света Двенадцати.
- Мы дарим вам Просветление. Мы - ваша новая жизнь. Жизнь душ в абсолютной свободе Космоса, жизнь тела в соединении с душами наших соотечественников. Мы - ваш рай, - двенадцать прекрасных голосов заполнили все свободное пространство.
Коа стало страшно, и она крепче прижалась к Нецку.
- Что они делают, Нец?! Что теперь НАМ делать?! - шепотом спросила Коа.
- Тише, - одернул ее Нецку, - смотри, - Нецку указал ей на противоположный конец комнаты, в котором на первый взгляд не было ничего особенного.
Коа повернула голову в том направлении, куда ей указывал пилот, и удивленно моргнула, не увидев там ничего необычного, только едва мерцающие панели приборов, горящие лампочки, пульсирующие, как огоньки на елке, - опять все знакомое и привычное, как будто не было этих кошмарных видений, как будто все, что было раньше, было во сне. Коа протерла глаза, как ребенок, радостно думая, что сейчас она их откроет и по-прежнему не будет никакого чуда, а привычно усмехнется Нецку в усы, и скажет свое известное всей команде "Эй-эх!". Коа открыла глаза и вгляделась в панели. Неравномерная пульсация разноцветных огней ускорилась, свет их стал ярким и пронзительным, он буквально жег глаза, и в нем уже невозможно было различить каких-либо оттенков. Мгновение - и все слилось в единый хоровод красок. Коа обессиленно прикрыла веки, и снова перенеслась в погибший мир Ангелов. Беспомощная, как падающие с неба капли дождя, она слилась с сознанием одного из Них и почти растворилась в его огромном, словно бескрайний океан, духе.
...Едва светящееся солнце на небе плавно покачивалось, укрываясь сиреневыми облаками, отчего огромные пласты света и тени на планете поочередно сменяли друг друга, и в городе становилось то жарко, то холодно. Плавные сгустки разноцветного света сливались вместе и медленно, словно нехотя, разъединялись, стараясь продлить соприкосновения. Чужак, в котором была Коа, видел это впервые и удивлялся не меньше ее самой.
"?" - говорить не было нужды, посылаемые импульсы заменяли и слова, и образы, связанные со словами, и даже настроение и чувства, позволяя собеседнику полностью проникнуть в сознание говорившего, но не оккупировать его, а понять, проникнуться, выстроить логические цепочки. Открытость и доверие. Полное.
"ЛЮБОВЬ" - пришел в ответ образ чувства, захлестнувшего и потрясшего всего чужака, заставившего весь мир внутри него перевернуться вверх тормашками.
Он огляделся, и Коа вместе с ним. Привычная Информационная Сеть, позволявшая передавать информацию любому Ангелу на любом расстоянии слабо светилась и прерывалась, потоки путались. Та самая Сеть, "вавилонская башня" Ангелов, построенная на открытых ими знаниях, которые каждый из них бережно вплетает в эту огромную нематериальную паутину. И начало Сети не дано было проследить даже им самим. Так было раньше. Но теперь Сеть зияла дырами и обрывами, а Ангелы предавались чувствам. Познав материю, приобретя подаренное Двенадцатью воплощение, они утратили прежний смысл жизни и обрели новый, по-человечески безобразный. Теперь вместо поиска открытий и знаний их интересовала плоть, словно новая игрушка, от которой не возможно было оторваться, она заслонила им все, что раньше было их жизнью. Чужак, частью которого была Коа, уже почти коснувшись двух полностью слившихся существ, медленно обретавших плоть, остановился. Он смотрел на них, как на пустоту. Он пытался, но никак не мог найти в них привычных личностей.
"У них нет смысла". - Так сказала бы Коа, если бы хотела выразить то знание, которое рождалось в нем.
"Они живут, чтобы жить: поддерживать форму".
Еще одна мысль, а с ней и чувство, совсем новое, неведомое - СТРАХ.
Нежелание стать таким, нежелание падать в пропасть, нежелание воплощаться, чтобы узнать чувства и погибнуть, так же как мир вокруг.
Это знание набросилось на нее как тень от облака на незащищенную светом солнца землю, и под его призмой она вместе с ее Ангелом еще раз оглядела все вокруг, расширяя свое тело до размеров планеты.
Солнце гасло, медленно, но неотвратимо. Машины Двенадцати для поддержания формы пожирали реальность, перерабатывая ее во что-то противоестественное и грязное, во что-то хаотичное и до отвращения извращенное - в форму материи. Ангелы больше не видели высокой цели своего существования, они не искали знаний и не передавали их - они наслаждались формой, чувствами, ощущениями. Они так были поглощены этим, что перестали думать и познавать окружающее. На их агонизирующий мир надвигалась катастрофа, но ни у кого не было сил ни посмотреть ей в глаза, ни остановить ее. Цепляясь за призрачное "сейчас" идеальные Ангелы таяли вместе с ним. Коа отчаянно хотелось найти того, кто спасет этот хрупкий радужный мир света, кто вернет ему его первоначальную форму, но сколько она ни глядела, - вокруг она видела только стремление чувствовать и жажду продлить существование материального тела, все то, что медленно и уже неотвратимо вело мир к гибели. Коа расплакалась.
Внезапно где-то в воздухе зазвучала пронзительная и влекущая нота чьего-то отчаянья, возникшая также внезапно, как нахлынувший порыв ветра в обманчиво теплый осенний день. Это отчаянье вселяло надежду, потому что говорило, нет, кричало, о том, что на агонизирующей планете еще остался кто-то, чей разум не был затуманен происходящим. Коа и ее Ангел устремились туда, откуда доносилась эта нота, и увидели Ангелов, которые при помощи машин-трансформаторов идей, созданных Двенадцатью, возводили корабль. Огромный корабль светился энергокристаллами, энергия которых растекалась по начерченным на нем узорам, отдаленно напоминавшим египетские иероглифы, кельтские руны, греческую письменность и другие первые алфавиты древних людей. Корабль был почти закончен, но строившим его Ангелам не хватало энергии. Машины Двенадцати, установленные возле корабля, утомленно моргали лимонными огнями, словно прося еще больше энергии, а земля вокруг была настолько обугленной и мертвой, что одного взгляда на нее хватило для того, чтобы понять, что ей больше нечего дать тем механическим уродцам, что безжалостно и без каких-либо мыслей сосали ее плоть, ее энергию. Не то зола, не то иссушенный тлен, - что-то рассыпчато-серое толстым слоем покрывало обугленное тело земли и ветер гнал этот слой, то закручивая его воронками, то пуская по черной земле жесткие стальные языки-змейки тлена. Громада корабля чуть покачивалась в воздухе, терпеливо ожидая, когда Ангелы завершат свои приготовления, и ей наконец можно будет свободно вздохнуть и спокойно покинуть эту мертвую землю. Внезапно Коа узнала его: это был тот самый корабль, который перегородил их туннель, так неожиданно появившись непонятно откуда. Она еще раз всмотрелась в бесформенные светящиеся существа, медленно кружившие вокруг черной громады. Зрелище поражало своей величественностью.Сейчас для тех немногих Ангелов, что еще не утратили разум, важно было только одно - создать то, что спасет знания, которые они сумели найти и открыть, спасет и сможет передать их дальше, следующей цивилизации, которая придет за ними.
"Нет ничего хуже забвения", - поняла Коа. Для них смерть была именно в этом. Если их знания воплотятся среди новой цивилизации, часть их души, часть их сути, все-таки сохранится, и они смогут продолжить свой путь по Вселенной в вечность. Коа проникла в корабль, сама даже не заметила как, - просто пролетела сквозь плотные стены внутрь, как призрак из детской сказки. Миллионы светящихся нитей были протянуты по всему кораблю, и по каждой из них бежал поток информации. Они сходились и расходились, переплетались в единую паутину, отдаленно напоминавшую модель Вселенной. Это и была Вселенная. Вселенная знаний. Коа прошла дальше, стараясь не касаться нитей, чтобы потоки информации не хлынули в нее. Внезапно она замерла, уловив непонятно каким чувством тонкое дрожание.
"а это что?" - спросила она у своего невольного проводника-Ангела, внутри которого находилась.
"...музыка..." - не сразу подобрал он название для информации, которой такие как он не привыкли давать названия.
Коа подалась вперед и осторожно прикоснулась к нити. Поток мелодий хлынул в ее сознание. Разноцветные и серые, простые и сложные, мелодичные и резкие, отрывисто-нервные и плавные, мягкие, - все эти мелодии были тем, что еще предстояло создать ее человечеству. Голова кружилась от звуков, но Коа была счастлива: именно человечеству, ее человечеству, которое она так хорошо знала, предстоит создать, воплотить, сделать живой и настоящей всю эту красоту, в которой еще живут Ангелы и будут жить всегда благодаря людям.
Двенадцать появились на корабле внезапно. Беззвучно, но ощутимо, порвались тонкие нити знаний, и воздух задребезжал от утекающей в никуда информации. Коа огляделась, когда почувствовала эти разрывы. Двенадцать столбов белого света молчаливо окружили систему нитей. Все внутри Коа кричало в панике - казалось, сейчас они разрушат все то, что так долго создавали другие Ангелы. Но нет, белый свет хлынул от Двенадцати, заполняя пустые каналы корабля, давая ему недостающую энергию. Их поступок показался Коа благородным, но существо, внутри которого она находилась, напротив, насторожилось. Оно видело намерения Двенадцати и боялось их, боялось того, что Двенадцать используют построенный корабль, чтобы проникнуть в новую Вселенную и снова принести туда разрушение. И все же Двенадцать были Ангелами, поэтому они имели право вместе с остальными отправится на корабле навстречу будущему, каким бы оно ни было. Последнее, что увидела Коа, уже теряя связь с сознанием Ангела, был этот корабль, уходящий все дальше от агонизирующей Вселенной.
В груди Коа что-то настойчиво стучалось, словно какой-то запуганный зверек, отчаянно пытаясь выбраться наружу. Ее тело звало ее, сердце, работающее без сознания, отчаянно пыталось заставить ее вернуться, и она устремилась на звук. Ведение исчезло. Над ней, лежавшей на полу незнакомого отсека, склонилось морщинистое желтое лицо Нецку. Его загадочно-черные глаза весело и чуть с хитринкой улыбались, рассматривая ее.
- Поняла теперь, девочка, - по-доброму насмешливо спросил он, - что за напасть на нас напала?
- Чего хотят Двенадцать, Нец?!
- Вернуть все обратно, теперь только это. Они думают, что, соединив человеческие тела с душами Ангелов, они вернут погибший мир. Они, как нашкодившие дети, - испугались того, что сами натворили, Коа. Но назад нет пути. И даже если разум Ангела соединится с телом человека, он не сможет остаться таким как он был - чистым и не замутненным, - он неизменно обрастет человеческими чертами, как старое здание мхом. Атмосфера и тело влияют на него, жестоко изменяя. А время движется вперед, никому не давая второго шанса. Мгновения, как и жизни, не повторяются.
Коа моргнула, отчаянье и испуг отразились на ее лице.
- Но что же делать?!
- Ты знаешь.
- Ничего я не знаю, Нецку! - зло сказала она, но сама внутренне поняла, что это не так, что ответ, как расправится с Двенадцатью, лежал на поверхности, она просто его не замечала, и все ходила мыслями вокруг да около...
Нецку ничего не ответил, только загадочно улыбался, наблюдая за переменами в ее лице.
- Что же это... да, кажется, я поняла... но это же нелепо!
Заманить их в ловушку было сложно не только ей, но и Нецку: под проницательным взглядом Первого из Двенадцати мгновенно слетели все ментальные заслоны, испарилась ложь и увертки, которые Нецку придумал заранее, и он почувствовал себя обнаженным до самой сути. Он был маленьким огоньком, не больше того, что у свечи на кончике фитиля, а перед ним была огненная лавина с характером обиженного ребенка и нечеловеческой проницательностью. Ему даже на мгновение показалось, что вся их затея - бесполезное дело, и что Двенадцати все-таки удастся скрестить людей и Ангелов, соединить воедино прошлое и настоящее одного мира. Как и остальные Ангелы, Первый смотрел на него не глазами, а всей своей сутью, всеми порывами и стремлениями, заражая, завораживая, ломая уверенность в собственных силах, в собственной правоте. Медленно потянулись щупальца к нему. Нэцу было знакомо это чувство - единение с другим, более сильным световым потоком, чтобы достичь высшей цели, узнать...
Он судорожно дернулся, еще боясь соприкосновения, но не ушел, а позволил Первому дотронуться до себя. Так надо было. Соединение. Вспышка голубого света перед глазами и голубой ветер внутри, морозный и чистый. "Вот ты какой, Первый... Дитя зимы, как назвали бы тебя люди. Ты же даже не знаешь, что такое зима, что такое - жизнь. Ты родился раньше времени и разрушил наш мир, приведя в него жизнь. Мы к ней не приспособлены, мы не умеем и не можем. Они - другое, они - люди. Оставь им их мир, оставь им их жизнь. Она ведь тоже не бесконечна, и среди них найдутся те, которые родятся раньше времени и уничтожат привычное для них. Ни одна форма жизни не вечна. Вечен только Космос". Первый прислушался. И открылся навстречу новым знаниям, навстречу Нецку. Каналы больше не скручивали его, не обрушивались, стремясь смести его со своей дороги, они ждали и жаждали новых знаний о людях, о планетах, о новом мире...
- Прости... - прошептал Нецку, и дернул Первого на себя изо всех сил. Первый не успел опомниться, как оказался внутри Нецку, прочно связанный световыми каналами его сути.
- Коа, тетрадь, быстро! - крикнул Нец, сдерживая в себе разрастающуюся бурю.
Коа с готовностью протянула ему тонкую электронную дощечку своего дневника, который вела по сентиментальному старинному обычаю Земли. Едва только его пальцы коснулись световой поверхности электронной дощечки, как в устройство хлынул голубой поток света. Неровно изгибаясь, он словно рвался наружу, но Нецку старательно его удерживал в рамках невидимого канала, который он сам для него построил. Наконец поток иссяк, обернувшись огромным голубым иероглифом, занявшим всю страницу. Нецку вздохнул с облегчением и отер пот со лба.
- Первый... покинул ваш материальный мир, - тяжело дыша выдавил он и грустно улыбнулся.
- Он...мертв?
- Нет, но никто, кроме тебя, Коа, теперь не сможет поговорить с ним. Он в твоей тетради.
Казалось, что первый шаг был самым трудным. Нецку внезапно обнаружил в себе тени одиннадцати открытых каналов, которые связывали Первого с остальными, и по ним они смогли найти Десятого. Они бежали по коридору туда, куда вел их канал Первого. По мере того, как они приближались, Нецку нервничал все больше, готовясь к длительной ментальной схватке. Внезапно канал оборвался. Нец замер, прислушиваясь к себе. Застывшая сбоку от него Коа, подняв на него свою почти детскую головку, смотрела выжидающе и удивленно.
- Канала нет, - объяснил он, понимая, что она все равно не поймет.
- Что с ним случилось?
- Он оборвался. А обрываются такие каналы, малышка-Ко, только когда один из нас уходит. Говоря твоими словами - он умер.
Нец прислушался, ловя ни на что не похожее ощущение присутствия кого-то из своей расы. Смутное чувство, которое еще несколько минут назад было таким ярким и отчетливым, быстро таяло в воздухе. Но он все же успел ухватить направление.
- Туда, - отрывисто бросил он, выбивая ногой дверь одной из кают.
Еще с порога Нецку увидел его. На письменном столе лежало изуродованное тело человека, а над ним тихо таял бледно-зеленый свет. Нец замер над ним, протянул руку и погрузил в него пальцы.
Свет Десятого быстро исчезал - еще несколько секунд, и Нец уже не смог бы задать ему вопрос.
"Кто?"
Свет сложился в силуэт человека в шляпе, на которого Коа обратила внимание еще тогда, во время выступления Роска, когда и начался весь этот кошмар.
Коа вскрикнула в изумлении узнавания.
"...Он," - ответил Десятый, растворяясь в воздухе полностью.
Нец повернулся к Коа.
- Ты знаешь его?
Коа медленно покачала головой. Неожиданно к ней снова вернулись прежние чувства - безумие происходящего, нереальность событий, бешеный ритм действий, которому она следовала в последние несколько часов, не столько из-за стремления что-то совершить, сколько из-за того, что боялась остановиться и оглянуться назад, на мертвых товарищей, на жутких нереальных существ, владеющих теперь их кораблем, на их погубленную цивилизацию, куда более мощную и страшную, чем человечество, и тем не менее, погибшую из-за тех, которые сейчас пришли к ним в стремлении захватить их корабль, их планету, их тела, - все это вспыхнуло в ней, подобно пожару, лишая сил, мыслей, воли... Коа схватившись за голову отчаянно раскачивалась из стороны в сторону в немом бездействии отчаянья. "Кто я такая?! Кто такой Нецку?! Как такие как мы могут противостоять ИМ? Да и стоит ли ИМ противостоять, Им - Высшим, Им, Ангелам?!"
Резкая боль в свернутой скуле вырвала Коа из раздумий. Она лежала на полу, а над ней возвышался Нец, в момент похолодевший и какой-то совсем чужой. Куда только подевалось все его дружелюбие и простодушие с незамысловатой хитринкой простого человека? Глаза смотрели безжалостно, как лучи древнего остывающего солнца, и было ясно, что чтобы ни произошло, он не станет слушать ее жалобы или чувства, которые никогда не были ему знакомы, ведь он такой же, как и остальные пришельцы, такой же "Ангел". А разве Ангел может разделить эмоции человека? Понять, посочувствовать, просто поделиться теплом, согреть... Коа поджала ноги, отчаянно отодвигаясь от Нецку. "Нет-нет, подальше от него! От них от всех!" Слезы напряжения душили ее. Нец что-то тихо произнес, но она все глубже погружалась в себя, перестав слышать его.
Тонкие невидимые рецепторы Неца расходились привычно по всему окрестному пространству, простираясь на несколько отсеков, окружавших эту комнату, ощупывая пространство в поисках своих... и не находя их. Нец чувствовал всем своим внутренним светом чье-то опасное присутствие, постепенно разрушавшее внутреннее равновесие сидевшего перед ним человека. Медленно, капля за каплей, вливал невидимый Ангел в Коа свою отраву, и она все больше отдавалась этому влиянию, не в силах ни почувствовать его, ни остановить. Он попытался вернуть ее, вызвав болевые ощущения, которые часто приводили таких, как она, в чувства, но невидимый Ангел умело воспользовался этим, толкнув ее к страху и ненависти к нему, к Нецку. У Человеческой расы была забавная игра - шахматы, позволявшая игрокам каждым ходом менять события на доске, бороться за изгнание сколь нибудь значимых фигур из пространства, чтобы загнать самую слабую, но самую значимую фигуру противника в безвыходное положение. Сейчас такой фигурой для Неца была Коа, потому что только она могла нанести удар по противнику, пока Нец его удерживает. И теперь невидимый Ангел загонял ее в тупик собственных иллюзий, в безвыходность, в бездействие, в смирение, в духовную смерть. Нец понимал это, но не мог ничего с этим поделать - его соотечественник был куда сильнее его, и структура человеческого мозга, человеческие рецепторы и эмоции, были ему лучше знакомы, чем Нецу, он легко тасовал их как карты, складывая в нужные ему комбинации. Нец здесь был ему не соперник. Оставалось только искать физическое тело Ангела и пытаться что-то совершить самому, пока Коа не выбросилась из корабля в открытый Космос.
- Сейчас, Ко! Подожди немного, я найду его, и тебе станет легче, обязательно станет...
Нец следовал за собственными ощущениями. Тело само опустилось в привычную позу, скрестив ноги, уселось напротив нее. Глаза закрылись, чтобы зрительный орган не мешал осязательному. Нец напрягся, выпуская свою суть из человеческого тела. Не выдержит, ох, не выдержит этот старый Космический волк напряжения... Сердце бешено колотилось в груди, светящиеся руки дрожали, но он понял, наконец понял, с кем имеет дело и где находится этот Ангел. Рубка межкосмической связи. Там был тот, кто считал себя Весами Вселенной, воплощением равновесия. Нец помедлил, давая телу успокоиться после контакта, и рванул туда со всей скоростью, которую он только мог развить. В этот раз некому было захлопывать ловушку - он был абсолютно один. Но этого Ангела просто необходимо было остановить! Ведь если он сможет распространить с сигналами о бедствии свой свет по всему человечеству, - конец свободе! Человек уже больше никогда не сможет выйти из-под власти Ангелов. Тысячи фанатиков, потерявших истинную веру, утративших саму свою суть, будут биться в конвульсивных обрядах, отдаваясь все больше пустоте несуществующих богов, отдаваясь без остатка, рьяно и отчаянно, просто от того, что хочется верить, что есть кто-то сильнее тебя, хочется чувствовать себя защищенным. Тупые фанатики будут прятаться в придуманные постулаты, а хитрые циники будут ловко манипулировать ими. И когда людское стадо достигнет высшей точки пустоты, с неба спустятся Ангелы, легко входя в готовые их принять тела и души, и уже не будет человечества, не будет их глупых городов, грязных улиц, смеющихся лиц...
Некоторые государства Земли уже встречались с этим, встречались с Весами, но Он не успел осуществить задуманное до конца.
И сейчас не успеет.
Нец ворвался в рубку. Яркий свет ослепил его, выжигая глаза. Сейчас - не важно, больно будет потом, больно будет телу. Он плотно сомкнул веки. Прости, старик! Иного пути нет. Аморфное светящееся пятно колыхалось перед ним, то распуская свои длинные щупальцы в разные стороны, то снова собирая их, сжимаясь в один комок. Эти щупальцы проходили сквозь металлические стены корабля, тянулись, как каналы связи, к другим Ангелам, к людям, которые уже перестали быть людьми, превратившись в пустые сосуды, готовые принять новые души - души его умерших соотечественников. Одного совсем не могли понять Двенадцать, а с ними и Весы, того, что было совершенно ясно самому Нецку, того, что понимали люди на кораблях и планетах во всей Вселенной: мир изменился.
- Мир изменился. - Кажется, он сказал это вслух. Впрочем, это было не важно. Существо, стоявшее перед ним, слышало его мысли, читало его, как открытую книгу, и сейчас одно из невидимых щупальцев потянулось к нему, приостановилось напротив груди, словно раздумывая, и тут же проникло внутрь. Интересно, как это бывает с людьми, когда они сталкиваются с чем-то незнакомым и куда более развитым, чем они сами? Что испытывает человек, столкнувшись с богом? Холодок пробежал по телу Нецку, когда щупальце проникло внутрь. Радость, стремление к свободе, легкость, любопытство... Все человеческие эмоции пронеслись перед ним и скрылись где-то в глубине того человека, который раньше владел этим телом. Нецку стоял, по-прежнему не двигаясь, прикрыв болевшие глаза. Сейчас Ангел поймет, что перед ним свой и отпустит. И тогда придет черед бить. На поражение. Без жалости или милосердия. До конца. По доверчиво открытому каналу. Бить, применяя так свойственную людям агрессию, вкладывая в удар человеческую ненависть и стремление уничтожить соперника, посягающего на привычный человеку мир, соединив все это с отстраненным могуществом Ангела. Бить, поскольку нет возможности объяснить, доказать, дать понять, что этот мир уже не принадлежит Ангелам, что время их ушло, и все, что они могут, это просто следить из своего недосягаемого Прошлого за тем, как развивается и растет этот совершенно новый вид разумной жизни - человек. И пока Вселенная не изменится, и не потребует, властно и безоговорочно, как умеет только Она, новой формы живых существ, этот мир принадлежит Человеку, и в нем нет места Ангелам, нет им воплощения. Когда они только пришли на корабль, Ангел, временно обитавший в теле Нецку, соединился с Огненным, пытаясь ему объяснить и доказать все то, что для него, много путешествовавшего по Вселенной, стало ясно уже давно, - что есть только единственный способ Ангелам остаться в живых - воплотив всю ту обширную сеть мыслей и идей, которую создала их цивилизация, в человеческом мире, заронить эти семена в разум людей и позволить им взрастить и взлелеять их, наблюдая за тем, как то, во что они верили, о чем догадывались, что творили, становится явью под руками других, новых Творцов. Но он не понял, отгородился от него Заслоном Молчания и унесся к только ему известной цели. Нецку знал, что только люди могли сделать Ангелов бессмертными, но остальным ангелам трудно было в это поверить.
После недолгого сканирования канал открылся. Распахнулся ему навстречу, как старинному другу, доверчиво, как в детстве. Так же как и канал Зимнего Ангела. Стратегии и тактики отошли на задний план, раскрылись перед тем, кого Весы считал своим собратом. Что-то человеческое, непростительно щемящее, стыдное и горькое шевельнулось в душе Неца, что-то противное, противоестественное его расчетливому и обычно такому холодному рассудку, что-то теплое и живое. Звезды и Космос! Откуда такие эмоции? Откуда вообще эмоции? У него их никогда не было! Это эмоции тела, это - его, его физические ощущения... Его! Нец согнулся пополам и плакал, беззвучно плакал от отчаянья и бессилья. И это были эмоции не человека, тело которого использовал Ангел, это были человеческие эмоции Ангела. Нец внезапно понял, что он не сможет убить того, кто был с ним рядом с самого детства, с того момента, когда он сформировался как личность, того, кого по людским понятиям можно было назвать "другом". Канал был открыт, соблазнительно распахнут, но Нецку бездействовал. Привязанность, теплое человеческое чувство, удерживало его от того, что было уже давно решено и было правильно. Он понял, что не сможет перешагнуть через нее. Ангел напротив тихо светился удивлением.
И тут словно на выручку Нецу пришла пустота. Что-то девственно-пустое и жадное с голодом, в сто раз превосходящим звериный, накинулось на них, накрыло их собой, поглотило и замерло, не шевелясь. Как бабочка в смоле, Нец чувствовал себя запертым в этой прозрачной пустоте, где не было ничего, даже его собственной личности, даже человеческого тела. У Нецку кружилась голова, как сказал бы человек, и путались мысли, он силился понять, проанализировать, что же происходит, и никак не мог. Что-то неестественно-пустое пристально вглядывалось в него, наступая, приближаясь к нему с каждой минутой. Ему казалось, что вот-вот пустота, разделяющая его и Нечто, разомкнется, и он увидит, увидит...
Нецку видел глаза. Спокойные, безразличные, с оттенком холодного пренебрежения и вековой усталости, с оттенком мудрости, но мудрости извращенной, находящейся в плену и в подчинении у глупых инстинктов, у совсем ничего не значащих стремлений. Серые глаза. Глаза человека. Неестественно прозрачные, в которых вращались мириады планет. Глаза Вселенной.
- Ты - человек, - раздался голос. И Нечто, утратив интерес, отступило, оставив Нецку одного.
Кто или что это было - Нец не знал, но в одном он был уверен точно: это было то же, что забрало жизнь Десятого, что забрало жизнь его друга. Это Нечто с глазами Вселенной, Нечто с человеческими глазами, оставило его, назвав его человеком. Почему? Почему его?!
Коа пролежала в бреду больше часа. Впрочем, в таком состоянии трудно вести счет времени. Тихо проплывали перед ее мысленным взором какие-то ласковые и нежные картины из прошлого, будущее же, напротив, казалось мрачным и страшным, и о нем совсем не хотелось думать, не хотелось покидать милый иллюзорный мир своих воспоминаний, в котором не было ужаса, не было обмана, тяжелого выбора и тупиков. Там все шло как во сне, оно и было сном, спокойным и светлым. И она с радостью потерялась во всем этом, растворилась и забыла о своей реальной жизни, как дети забывают проблемы, которые не кажутся им важными. Уйти в воспоминания и не вернуться... Зачем возвращаться, если реальность кажется тебе кошмаром? Монотонным, однообразным скверно поставленным фильмом ужасов, который крутят по визору с маниакальной настойчивостью, в котором ты, как и в большинстве кинофильмов, - звезда, главный герой. И как только этот сеанс заканчивается, тебе не дают передохнуть, нет! Механическая программа уже наготове - она снова настраивается на твою психику, чтобы опять запустить ту же, уже изрядно надоевшую шарманку.
И тут что-то словно прорвалось. Ласковая пелена бреда раскололась новыми тревожными звуками из реальности, в глаза Коа ударил яркий и неестественный свет, красный, как огонь в Великом Пекле Ада, в который верили христиане, кровавый, как последний взгляд Шивы, которым, по мнению индуистов, бог-разрушитель наградит мир перед тем, как уничтожить его. Свет мигал и переливался, будил ее все настойчивее, словно отсчитывая секунды до пробуждения. И под его размеренно повторявшийся призыв Коа пришлось открыть глаза. Аварийные лампы мигали повсюду. Аварийные табло отсчитывали минуты до самоуничтожения... Коа, моргнув, перевела безразличный взгляд дальше на стену, ища источник мерзкого красного света, пробудивший ее от ее славных грез. Желание вернуться назад в несуществующий, но спокойный мир, казалось, владело всем ее естеством. Загородить источник рукой, или чем-нибудь еще и уснуть, опять погрузиться в счастье без забот. И все же сознание настойчиво вернуло взгляд в сторону табло. С минуту Коа просто смотрела на него, не понимая, что же она видит перед собой, потом наконец сложила разрозненные кусочки этой картины вместе: и тошнотворное мигание красных ламп, и пронзительные тоскливо и безнадежно завывающие звуки, и табло, на которых мерно убегали минуты, оставляя все меньше времени для того, чтобы что-то предпринять. Это было САМОУНИЧТОЖЕНИЕ. Уничтожение корабля. Накопленных во многих экспедициях знаний, ее друзей, Нецку, ее прошлой жизни, ее самой. Уничтожение ее мира. Мелькнула безумная идея: ну и ладно, ну и пусть! Пусть ее мир катится к чертям или к кому там еще, лишь бы с его уничтожением уничтожилась и эта страшная угроза для всего человечества - эти Ангелы! Полная ликования безумная мысль.
Но Ангелы - бессмертны. Они бессмертны, потому что их не существует. У них нет того, что можно было бы взорвать или уничтожить, ведь они так и не пришли к материализации собственных энергетических тел. Уничтожение корабля ничего не даст, поняла Коа. Это только отсрочит угрозу, и сведет на нет все те немногие преимущества, которые сейчас у них были - знания о том, с чем они столкнулись, с чем им предстоит бороться. Если корабль взорвется, и она и Нецку погибнут, а в это место непременно прилетит ремонтная бригада, чтобы чинить туннель, и они уже ничего не будут знать об Ангелах и совсем не будут подготовлены к встрече с ними. Она должна была остановить уничтожение. Но как?! Ведь процесс был запущен из капитанской рубки, а это значит, что там сейчас Ангел, с которым она без Нецку не справится. На секунду Коа позавидовала героиням сказочных фильмов, которыми ты становишься в уютном видеозале на Земле. Как тогда все просто - тебе известно, куда нужно идти, у тебя есть все навыки и умения, чтобы справиться с любой опасностью, ты легко открываешь в себе до времени скрытые знания о том, что тебя на самом деле ждет, как потайной ящичек у музыкальной шкатулки. И выходишь из фильма неизменным победителем, наслаждающимся счастливым концом, гордым за то, что ты сделал... Коа не знала, куда ей идти, чтобы остановить все это, а с той опасностью, которая поджидала ее в капитанской рубке, она была уверена, что ей не справиться. Реальность была полной противоположностью фильмам, столь популярным на ее родине. Тем временем аварийное табло неумолимо отсчитывало минуты, и время таяло на глазах, сокращая и так недолгую жизнь. Коа лихорадочно огляделась. Нужно найти карту технических объектов на корабле, на ней наверняка будут обозначены командные пункты управления, через которые можно попытаться отключить эту губительную систему. Жалобно пиликнул коммутатор, и Коа, подумав, что это может быть Нецку, мгновенно переключила на прием.
- Хэй, есть кто живой на том конце? - из коммутатора раздался вальяжный теплый бархатистый голос молодого мужчины.
- Д-да, - неуверенно отозвалась Коа, совершенно не представляя, кто это мог быть.
- Чудненько! - продолжил мужчина, явно пребывавший в хорошем расположении духа. - Через несколько минут эта мусоровозка разлетится по всему Космосу. Что планируете делать?
- Вы...кто?
- Межпланетный технолог.
- Дигер? - удивилась Коа.
В ответ пробурчали что-то бессвязное, но утвердительное.
- Диг, нам нужно остановить это! Срочно! Только не через командный пункт. Там... там опасно.
В ответ усмехнулись.
- Я уже понял... Идите ко мне, - я в техническом отсеке, тут заклинило, и мне нужна помощь. Я вышлю маршрут...
Еще раз пиликнул коммутатор, словно надрываясь от непосильной тяжести информации, и Коа, счастливая от того, что кто-то еще, кроме нее и Нецку, уцелел в этом хаосе, бегом бросилась по данному коммутатором маршруту.
Когда Нец пришел в себя, он понял, что из Двенадцати его соотечественников остался только один, самый молодой из Ангелов, - Огненный. С остальными, похоже, расправился этот странный человек с глазами новой Вселенной. Он несколько удивился собственному спокойствию, граничившему с привычным для его истинной сути безразличием, с которым он принял эту новость. С истинным спокойствием ангела. Что его сейчас больше занимало, - вопрос о том, кем же был загадочный незнакомец, не заметивший в нем Ангела и потому оставивший его в живых. Он убил без труда и помех Весы Вселенной, а это в глазах ангела Нецку многое значило. Он может и умеет убивать Ангелов, и он делает это без малейшего сомнения, не сожалея, не думая о них, просто уничтожая, как человек уничтожает животных, - с беззаботностью безразличия. Нецку прислонился спиной к панели с приборами, глаза нещадно болели после недолгой встречи с Весами, все тело было словно наполнено свинцовой тяжестью. Пока человек в Нецку переводил дыхание, Ангел стремился понять убийцу себе подобных, раскладывая его возможные психологические схемы и отбрасывая их в сторону, одну за другой. Он мог много раз объяснить, почему он так поступает, исходя из логики ангелов, людей и даже из какой-то третьей, всеобъемлющей логики, логики Космоса, понимание которой пришло к нему уже после того, как их Вселенная была уничтожена, но все это было напрасно, потому что в глубине души он чувствовал, что ни одно объяснение по-настоящему не подходило убийце. Человек, замкнутый в личность ангела, пошевелился, сентиментально вспоминая оставленную девочку-Коа, и Нецку решил пойти на поводу у его желания разыскать ее. Тем более что ее ментальная картинка быстро приближалась к Огненному ангелу.
Огненный Ангел ждал Коа, то прячась вглубь человеческой сущности, то расстилая свет по всему отсеку. Он размышлял.
"...Дети!..Каким же неразвитым сознанием должно обладать существо, чтобы попасться в подобную примитивную ловушку и броситься к нему, просто из-за случайно оброненной просьбы о помощи. Нет, эти создания никогда не достигнут высокого уровня развития цивилизации, потому что там, где царит разум, нет места эмоциональным глупостям". Молодой светловолосый мужчина резко крутанулся в кресле и закинул ноги на панель управления кораблем. Он наблюдал, с прохладной и недоброй улыбкой, за течением цифр на табло уничтожения. Глаза его теплые и карие, казавшиеся застывшим янтарем, отражающим солнце, сейчас полыхали неуемной нечеловеческой жаждой, которую не могло утолить ничто во Вселенной, и оттого казалось, что в них плещется расплавленная магма, столетиями спавшая под земной корой. Неторопливым кошачьим жестом расслабленной руки он достал из кармана комбинезона пачку сигарет и закурил, жадно затягиваясь. Покой и сила. От всей его фигуры так и веяло этим сочетанием - абсолютная сила в покое ожидания. Ожидания очередной жертвы. Последней из них.
Конечно, был еще и "Нецку" с его идеями о том, кому принадлежит мир... Но "Нец" слишком слился со своим носителем-человеком, и когда от носителя ничего не останется, эти глупые идеи оставят Ангела. Ведь не может же высшее существо даже предположить, что мир принадлежит тем, кто намного ниже него! Поучился бы у тех же людей - они без зазрения совести используют других живых тварей в своих интересах, и не просто живых тварей, а даже друг друга. Используют, а после отбрасывают или уничтожают ненужный материал, не подозревая, что сами они также могут стать для кого-то материалом, который кто-то, кто будет сильнее и тверже их, использует так, как ему вздумается, и уничтожит в конце. Так будет и с ними. Ангелам не нужны души - душа человека несовершенна, Ангелам, не способным чувствовать и осознавать свои чувства, всемогущим Ангелам, находящимся почти повсюду, охватывающим всю планету собственным "Я", нужно только одно от человека - возможность жить.
Коа остановилась перед входом в технический отсек и прислушалась. В отсеке царила тишь. Глухое беззвучие действовало угнетающе, но она не решалась нарушить эту тишину. Одна мысль упорно возвращалась к ней: "Что если он там? Что если там - Ангел?.." Коа снова отмахнулась от упорной мысли, и решилась войти в комнату.
Дверь скользнула в сторону, пропуская ее навстречу неизвестности.
В комнате было темно, густую тьму рассеивали несколько бледных лампочек приборной панели. Прохлада этого места зловеще напоминала Коа прохладу древних гробниц, опущенных глубоко под землю, скрытых песком, нанесенным веками. Что если и с ними будет также?.. Затерявшийся в Космосе звездолет с остатками древней расы на борту и с беспомощными вдвойне людьми, беспомощными и перед неизведанным Космосом, и перед тем, что было прошлым их земли, отчаянно врывавшимся в их спокойное и привычное настоящее.
Поначалу Коа не заметила темную фигуру, откинувшуюся в кресле, и только после того, как бледное свечение Ангела легло на ее лицо, Коа повернулась и увидела тянущиеся к ней золотистые прозрачные щупальцы, каналы, которые вселяли ощущение ложной свободы, ложного счастья единения с кем-то теплым и ярким, с кем-то, кто навечно рассеет спавшую в ней скуку, с тем, кто сделает ее жизнь насыщеннее голографического фильма, ярче самого солнца, кто даст ей новые силы для великих свершений, кто станет ее, Коа наставником и другом, кто возвеличит ее над собой, позволив стать кем-то на самом деле значимым.
"Нет... я... сама..." Слабое сопротивление сознания сломалось, как тростинка, Коа даже показалось, что она слышала его тонкий хруст, и всю ее затопило теплым одуряющим светом, погружавшим ее все глубже, усыплявшим навсегда. Ее сознание таяло, растворяясь в этом свете, а душа встречала ликованием вторжение Ангела, словно это было правильно, словно так и должно было быть. Каким-то пока еще своим боковым зрением Коа отметила скользящую в сторону панель двери и фигуру Нецку испуганно застывшего на пороге. Мгновение, и все кончилось.
Еще в коридоре Нецку понял, что опоздал. Когда дверь комнаты управления открылась, выглянувшее оттуда существо уже не было знакомой ему Коа. Нец пристально вглядывался в сияющие золотом глаза девушки, удивительно сохранившие чуть насмешливое выражение.
- Здравствуй, малыш... - произнесло существо, протянув к нему светящуюся руку. Обжигающее касание словно током задело Неца, и он дернулся в сторону, выворачиваясь из-под руки. Коа смотрела на него из-под ресниц презрительно и иронично, из-под лунных тонко очерченных век сияли нечеловеческие глаза Огненного.
Нец ничего не мог сделать, даже будучи наполовину Ангелом, он не мог помочь ей. И теперь уже ничего не исправить, придется принимать все таким, как есть, и, как заведено у Ангелов, не вмешиваться.
Внезапное щемящее чувство, пронизало Нецку, пригвождая его к месту, как бабочку булавка. Он замер, пораженный тем, что происходит у него внутри. В Ангеле Нецку просыпался человек, и человеку было больно и противно, он не мог бездействовать, он не мог и не хотел принимать все так, как есть, не мог согласиться с ходом событий. И откуда только взялась сила в этой слабой душе? Да еще и такая, чтобы отбросить более сильное и структурно правильное сознание Ангела и заменить его своим - раздерганным, полным эмоций и порывов, чувств и страхов, нереализованных стремлений и желаний, переходящих в жажду. Времени думать не было, - Коа, к которой он так привык, его умница Коа, его девочка, за которой он следил с самого детства, сейчас превращалась в холодное и безжизненное существо из глубин Космоса. И назад уже дороги не будет. Представив себе совершенно отчетливо весь ужас происходящего, Нец бросился вперед, проскользнув мимо удивленного Ангела, смотревшего на мир глазами Коа, кинулся к лежавшей на кресле оболочки техника, пустой и тонкой, словно выпитой и иссушенной, похожей на смятую и отброшенную бумагу. Зрелище ужасало, и Нец подумал, что если он все оставит, как есть, то этот Ангел также выпьет и Коа, как выпил техника. И тогда уже будет совсем поздно... Лучевик. У техника был лучевик, Нец это запомнил, когда встретил его в зале собраний. Преодолевая отвращение, вызванное человеческим тленом, распространявшим сладковатый запах по всей комнате, Нец прикоснулся к поясу техника, переворачивая его. Лучевик был там, на поясе. Нец схватил его и направил дуло на разворачивающуюся к нему Коа, нет, не на нее, а на Ангела, завладевшего ее телом. Коа, улыбаясь, сделала небольшой шаг к нему и остановилась. Она стояла напротив, маленькая, изящная молодая женщина, такая милая и живая, почти совсем неотличимая от знакомой Коа. Почти. Только из-под век мерцал, таинственно переливаясь, теперь уже лимонно-желтый свет, и где-то внутри этого тела неизбежно погибало человеческое сознание, скованное чужим разумом.
- Ты... выстрелишь?.. - хрипловато и насмешливо спросила Коа, и Нец несколько раз нажал на курок.
Он видел отчетливо два расширяющихся луча - время словно замедлило бег, давая ему насладиться тем, что он наделал, - которые с печальным всхлипом вошли в тело Коа, и она рухнула на металлический пол отсека. Бесстрастный свет в глазах окрасился удивлением, и золотистый Ангел покинул упавшее тело, возвышаясь грозной фигурой над полумертвым человеком. Человеческая сущность Неца устала бороться, и уступила снова место Ангелу, который, видя, что его противник еще связан с умирающим телом человека, и оттого все его движения скованы, спутал его, спеленал своим духом, удерживая. Из-за пояса Коа, словно случайно, выпала электронная тетрадь, в которой Нец начертил еще один символ, привязывая к нему Огненного, навечно связывая его с маленькой машинкой.
Все кончилось.
Через полчаса прибыла спасательная группа. Оказывается, один из правительственных кораблей собирался воспользоваться этим туннелем, и, видя его неисправность, передал в ремонтный центр заявку. Коа поместили во временный лазарет ремонтного Корабля. Нец ни на минуту не отходил от нее. Через несколько часов она пришла в себя.
- Нец, где Ангелы? - спросила Коа слабым голосом.
- Наверное, можно сказать, что мы победили... - задумчиво ответил Нецку, - двое из них у тебя в дневнике, остальных убил неизвестный.
- А...ты?
Нец усмехнулся.
- Мой еще со мной, но скоро придет время расстаться.
- Скажи, Нец, почему все это? Зачем Двенадцать уничтожили ваш мир, а потом решили возродить в виде нашего?
- Им не оставалось ничего другого. У них просто такая природа - природа изменения, и, что бы ни происходило вокруг, они не могут бездействовать. Да, Коа, они - настоящие люди, ибо только человек способен разрушить известное прошлое ради неизвестного будущего. Это ваше проклятие и спасение одновременно.
Коа перевела на Нецку усталые глаза, и тепло ему улыбнулась. Как хорошо, что этот кошмар закончился. И все же, не смотря на весь ужас, испытанный на корабле, от всего этого на душе осталось какое-то тихое тепло, как от неожиданной встречи сироты с давно потерянными родителями. Столько всего нужно сказать друг другу, столько вопросов можно задать.
- Скажи, Нец, - начала Коа и вдруг увидела, что Нец задремал, утомленно склонив голову на грудь, а за ним высится огромная крылатая серебристо-голубая фигура Ангела, последнего из тех, кого довелось увидеть Коа. Через мгновение фигура исчезла, а серебристо-голубой поток света, пройдя сквозь дно корабля и стены человеческого туннеля, отправился в далекое путешествие по просторам Космоса.