Аннотация: В миниатюре - несколько юмористических портретов пациентов ветеринарной клиники, где я когда-то работал ветсанитаром.
Фрагмент романа "Записки лузера"
...Баран Яшка, и хряк Борька, и бык Мишка содержались на кафедре искусственного осеменения в качестве доноров спермы.
Самый большой и самый сильный из производителей - бык Мишка - был из всей этой тройки самцов в наименьшей степени мужчиной.
Болика (ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ РОМАНА М. МЕТС) всегда поражало в нем странное сочетание физической мощи и нравственной хилости. Сил у весившего без малого тонну быка было, как у локомотива, а вот храбрости было ровно столько, что с ним при случае вполне мог управиться пятилетний ребенок с прутиком.
* * *
...А вот стоявший в соседнем стойле баран Яшка был полной Мишкиной противоположностью. Основными Яшкиными качествами были храбрость и глупость. Причем глупость барана Яшки ни капельки не напоминала глупость, например, Воина - спокойную и размеренную тупость рабочей скотины. Глупость Яшки была кипучей, перехлестывавшей через край глупостью джигита.
Яшка был джигит.
Яшка был абрек.
Яшка не боялся ни бога, ни черта.
Однажды, например, Яшка (собственный вес 35 кг) шутя победил быка Мишку (собственный вес 850 кг) и обратил его в позорное бегство. А в другой раз (по роковому недосмотру старшей лаборантки Инны Иовны) Яшка на равных сразился с начальником кафедры, членом-корреспондентом ВАСХНИЛ К. Д. Головней (собственный вес 82 кг) и был остановлен некстати подоспевшим доцентом Фрайфельдом буквально в шаге от чистой победы.
Правда, ожесточенные поединки барана с Боликом (собственный вес 68 кг) оканчивались для более легкого из соперников, увы, плачевно. Для противостояния Болику Яшке не хватало тактической хитрости. Все свои дуэли он выстраивал по одной изо дня в день повторявшейся схеме, а именно: лишь только завидев Болика и заслышав его боевой клич "Оле!", Яшка пригибал многодумную голову низко к полу и немедленно пер вперед, стараясь впечатать противника рогами в стену. Однако в самый последний момент Болик всегда успевал отступить чуть-чуть в сторону и, ухватив врага за рога, выставлял вперед ногу, вследствие чего Яшка совершал цирковой кувырок через голову и, жалобно блея, обрушивался на доски загона.
Почти ежедневные поражения никак не сказывались на боевом настрое барана. И в сотый и в двухсотый и в тысячный раз - лишь только завидев Болика и заслышав его издевательский клич "Оле!" - Яшка все так же стремительно шел на таран, после чего с роковой неизбежностью рушился наземь.
- Да-а! - благоговейно подумал Болик, автоматически совершая подсечку и, как всегда, завершая борцовскую схватку чистым "яппоном". - Вот если б бойцовские качества барана Яшки соединить с физической мощью быка Мишки и интеллектом... ну, хотя бы... самого среднего троечника, то образовавшееся сверхсущество, надо так полагать, управляло б Вселенной.
* * *
...Что же касается третьего производителя, хряка Борьки, то про него как-то сложно было сказать труслив он был или храбр, зол или добр и даже - силен или, скажем, слаб был он физически.
Все эти критерии к нему как-то... не подходили, ибо хряк Борька жил вне морали. Им управляли лишь два основных инстинкта - насыщения и спаривания. Завидев новую вещь, Борька тут же стремился вонзить в нее либо клык, либо фаллос.
И если для прочих производителей на описываемой нами кафедре, хочешь - не хочешь, держали свойственных их виду самок и лишь в самый последний миг - миг окончательного забытья - подменяли их на каучуковое влагалище, то Борька вполне обходился обычным деревянным ящиком, даже и отдаленно не напоминающим свиноматку.
Борька рад был и ящику. А также всему, что хотя бы отчасти напоминало ящик. Например, однажды он попытался овладеть двухсотлитровой бочкой с соляркой и едва не спалил при этом кафедру. Вот как это, читатель, было.
В апреле все того же столь полюбившегося нам 197... года в ветеринарной клинике (как, впрочем, во всем Ленинграде да и вообще во всем тогдашнем Советском Союзе от Владивостока до Ужгорода и от Норильска до Кушки) имел место быть Коммунистический Субботник. Во время субботника сжигали, как водится, строительный мусор. Для более же спорого сгорания мусора чья-то мудрая голова догадалась прикатить из гаража огромную бочку с соляркой - с тем, чтоб потом, не скупясь, подливать горючее в упорно не желавшую разгораться кучу. Укатить же бочку назад толи сама голова, толи подчиненные ей нехилые руки, ясное дело, поленились. Так что где-то часам к одиннадцати у самых стен кафедры столбом полыхал строительный мусор, а шагах в двадцати от костра стояла ребристая ржавая бочка с горючим.
И надо ж такому случиться, что именно в этот день лаборантка Инна Иовна забыла закрыть Борькин денник на задвижку и ограничилась, собственно, тем, что накинула, собственно, только тяжелый железный крюк, который Борька умел открывать пятачком в одну минуту. И, лишь только затих перестук каблучков легкомысленной Инны Иовны, Борька тут же выдернул крюк из петли, толкнул рылом дверь и вышел наружу.
Выйдя наружу, он сперва затрусил по своему привычному маршруту: мимо стоел Мишки и Яшки, мимо вытянутого денника с равнодушно похрапывающим на левом боку Воином, мимо квадратного стойла шебутной кобылы Моторки - Борька проследовал в соседнюю залу, где дважды в неделю (по четвергам и по вторникам) происходили его волнительные встречи с ящиком. Однако - к величайшему его недовольству - никакого такого ящика в центре пустого и гулкого зала не было.
Более того! На законном ящиковом месте паслось и похрюкивало невиданное существо - живая свиноматка.
После недолгих раздумий Борька решил с этим монстром не связываться и, сделав порядочный крюк и возмущенно его облаяв, прошмыгнул на улицу, где и занялся лихорадочным поиском чего-либо хотя бы отчасти похожего на привычные формы фанерного ящика.
Максимально похожей на ящик показалась Борьке бочка с горючим. После недолгих ухаживаний он завалил ее на бок и своим намозоленным о доски загона пятачком ловко вышиб затычку. Образовавшаяся дыра (из которой тут же засочилась солярка) сделала бочку и вовсе неотразимой.
...Короче, когда член-корреспондент ВАСХНИЛ и доктор honoris cause восемнадцати иностранных университетов Карп Данилович Головня, как всегда, к половине двенадцатого подошел к вверенному ему кафедре искусственного осеменения и акушерства, то его изумленному взору открылась следующая картина: вовсю полыхающая площадка костра, валяющаяся шагах в десяти от нее бочка с соляркой и яростно телепающийся по ней Борька-сладострастник.
И здесь член-корреспондент ВАСХНИЛ К. Д. Головня показал себя воистину человеком действия, а именно: тяжелой палисандровой тростью с литым золотым набалдашником, знаменитой антикварной тростью, известной бесчисленному числу поколений студентов-ветеринаров, этой музейной тростью он заехал Борьке прямо по перекошенному от супружеского счастья рылу, отчего историческая трость переломилась надвое, а Борька кубарем ссыпался с бочки и опрометью побежал прочь, оглашая двор обиженным лаем.
Карп Данилович, кряхтя, нагнулся, ухватил далеко откатившийся шар набалдашника, и с превеликим трудом распрямившись, прошествовал внутрь кафедры.