Ее длинные, тонкие, узловатые пальцы бегали по черно-белым клавишам старого тридцатилетнего фортепиано. Эту махину уже даже стыдно назвать словом "пианино", иначе многолетняя крышка вишнёво-орехового цвета треснет от обиды. Я давно не слышал, как звучит этот инструмент. Сам я никогда за него не садился. По крайней мере, последние два года точно. Часто на нём играли какого-нибудь Бетховена мои друзья, редко заглядывающие ко мне в гости.
Но она играла что-то своё, сжавшись в клубок на высоком табурете. Я никогда не считал её маленькой, скорее худенькой и высокой. Не как щепка, а похожа на готический собор, который, несмотря на тяжелые известняковые плиты и даже темный, черный цвет тянется высоко вверх, к небу, полному птиц и облаков. Довольно необычное сравнение, однако точное и удивительно уместное. Она любила высоту, хотя и до ужаса, до милейшей дрожи в разбитых коленках, боялась ее. Даже сейчас правая её ножка, тоненькая и по-детски, по-юношески хрупкая, так нажимала на педаль в днище корпуса музыкального инструмента, словно хоть через секунду готова поднять свою обладательницу на незримые и недосягаемые высоты.
Руки продолжали порхать по кремовым клавишам из окрашенного дерева. Изредка (насколько позволяла мне тонкость моего музыкального слуха) мизинцем она заскакивала на диезы и бемоли, в меру черня и золотя произведение неизвестного мне автора. Плечи ее, широкие, как у всех подростков, были чуточку сведены вместе. Она часто сидела так же, немного сутулясь, на подоконниках или даже на шкафах. Ей нравилось запрыгивать сначала на белый стол, затем на белую горячую батарею, потом на такой же белый шкаф, под самый потолок. И делала она это не оттого, что страдала манией величий или любила смотреть на всех сверху-вниз, а о того, что сверху просто лучше видно, что творится вокруг тебя и твоей больной головы. Я ее хорошо понимаю, хотя не сидел на шкафах-купе белого цвета почти ни разу.
Ей жарко. Я прекрасно это знаю, потому что она сидит на табуретке в одной футболке и постоянно дует на свой лоб с челочкой и маленькими веснушко-родинками. Этакий милый вентилятор. Ещё я точно знаю, что она любит носить широкие просторные кофты и футболки, но одетую в мои вещи я видел ее впервые. Фигурка просматривалась под лепниной широких складок белой ткани, спадающих почти до самых колен, и это было довольно приятное зрелище.
Тоненькая хлопчатобумажная ткань в таком случае облегчает страдания человека, тело которого привыкло отдыхать и засыпать только при полностью распахнутых окнах, впитав в себя зимнюю температуру, послушав на ночь жестокие сказки в исполнении любимых музыкальных групп, дождем, ливнем льющиеся сквозь барабанные перепонки, туда, вглубь головы, наполовину находящейся в мире снов. Именно на этой грани она творила: писала, рисовала, рисовала, пела под гитарное дребезжание. Многое из ее стихов, песен и рассказов я знал, и все они без исключения удивляли меня своими неаккуратными, но точными и непременно тонкими, словно патина крестовика, суждениями, которые задевали меня за живое.
Аккорд. Еще аккорд.
Красивая мелодия шла к своему концу, как впрочем, и пребывание гостьи в моей комнате. Вот последняя трель, заставляющая пальцы миниатюрной пианистки стучать по клавишам в два раза быстрее.
Аккорд. И все.
Она угловато обернулась и посмотрела. Не на меня, не в мои глаза, а сквозь меня, словно я сделан из стекла или пластика. Я давно привык к такому взгляду, которым она "одаривала" меня не так уж и редко.
-Красивая музыка. Откуда она?
-Из аниме. Ты не знаешь.
-Опять твои мультики...
- Ага.
Она медленно, неторопливо встала, потёрла свои крошечные коленки в светло-лиловых синячках уставшими руками, потрогала мой лоб тоненьким ломким запястьем. Так у нас было заведено, не помню как давно. Каждый раз после взгляда "сквозь стеклянного человека" она будто бы боялась, что я смертельно обижусь и заболею. Обязательно с мгновенным летальным исходом.
Минуты через две забытья от тепло-ледяного обжигающего прикосновения она выпорхнула из окна шестого этажа. Я только успел заметить ее босые пятки, промелькнувшие в полутьме сумеречного зазеркалья стеклопакета.