Аннотация: Попробуем прозу, хе-хе. Этот рассказ занял 2-е место на фестивале Басткон-2009
Я - первооткрыватель
Сжимая штурвал перед стартом, ты успеваешь много о чём подумать. Вспышки воспоминаний и идей возникают в промежутках между командами космодромных техников и отчётами других членов экипажа и, мгновение спустя, растворяются в сознании.
Ты уходишь в небо. Ты - есть. Ты - счастлив.
Звезда, комета, галактика. Суперструна, крохотная энергетическая петля и основа всего.
Сейчас, за минуту до старта, эти вещи так легки для понимания, потому что ты становишься их частью. Целые пласты реальности, целые миры сбывшихся и несбывшихся событий возникают во внутренней ретроспективе, и мозг удерживает их какие-то жалкие миллисекунды. Лёгкая дрожь пронизывает тело, и, кажется, сам корабль начинает вибрировать в такт ударов сердца.
Во время этой недолгой информационной перегрузки, ты можешь почувствовать себя чем-то большим, какой-нибудь первообразной от человека, чем-то, имеющим весьма слабое отношение к самому себе, и даже не заметить этого. Подсознание контролирует порядок большинства операций по запуску, берёт на себя часть эмоционального напряжения, и если, кто-нибудь потом спросит, что конкретно ты делал, сказать будет просто нечего.
Я сам, по молодости, не сумев перебороть любопытство, осторожно расспрашивал ровесников, и, если посчастливиться, бывалых капитанов - что они ощущают, выводя звездолёт на орбиту?
А то ты не знаешь, - отвечали они, прячась за дымом центаврийских сигар. - Словами таких вещей не объяснишь...
Я знал, и расспрашивал дальше, безуспешно надеясь, что отыщется тот, кто сможет подобрать нужные слова. Потом повзрослел, и просто молча пил пиво, заказанное в астероидных космобарах, наслаждаясь байками о том, как Россия уводит из-под носа у американцев перспективную планету, мотивируя это её демографическим составом, а объединённая Европа оставляет с носом оба государства, превращая планету в резервацию, или как головастые ребята из лунного научного центра собираются построить орбитальный суперколлайдер.
Это всё чушь! Любой может накормить тебя злободневными историями, но никто не скажет, что он чувствует, поднимая корабль с родной планеты.
Лёгкий звон динамика бортовой системы связи выгоняет все мысли из головы. Они расплескиваются космическим вакуумом по обзорному стеклу шлема, по стенам капитанской рубки, шипят и плавятся на экране визора.
Они уже не мои...
По рубке гуляет запах электричества, мерцают панели, прямо передо мной проекторная голограмма космопорта, созданная внешними датчиками, терминалы и серебристые здания наземных служб кажутся чужими и далёкими.
- Капитан. Реакторный отсек готов.
- Принял. Навигатор?
Навигатор сидит рядом, в соседнем кресле, и, пока не загерметизированы шлемы, может доложить о готовности, просто повернувшись. Но Дмитрий слишком большой задавака, для таких вещей. К тому же, на нём модный переливающийся скафандр, последний писк, куда там! Перчатка лениво ложится на клавишу, и в рубке звучит его показушный бас.
- Навигатор готов.
Я уверен, что все навигаторы, демонстрируют капитанам своё лёгкое покровительственное пренебрежение. В разных формах, в разной дружбе. Конечно, мы без них - как без рук, но считать, что именно ты открываешь планеты, когда это, мягко говоря, не совсем так - обычное лицемерие. Впрочем, Дмитрию - девятнадцать лет, он сам ещё не понимает, что делает, не знает, как открываются планеты. Но скоро узнает и всё поймёт. Выбор, как вести себя дальше, останется за ним. Я свой уже сделал.
- Принял. Уборщик?
- Да идите вы к чёрту! Ваши шуточки уже в печёнках сидят!
Координатор, он же начальник обслуживающего персонала, недоволен. Пять лет я занимаюсь изысканиями, и ещё ни разу не видел довольного координатора. Он, естественно, контролирует все бортовые переговоры и сигналы готовности, он должен дать последнее согласие и отпустить нас с богом. Но ему неведома эта фрактальность сознания, эта дрожь перед стартом. Своим незримым присутствием этот посторонний человек вламывается в таинство, в сплочённость команды, старающейся не выдать своего напряжения, но всё равно оказывается вовне.
Координатор даёт добро, а сам остаётся на Земле, готовить площадку к следующему старту.
- Принял, - главное тут - суметь сохранить нужную мину и не сфальшивить, не засмеяться. - Капитан готов.
- Принял, - в тон мне доноситься из коммутатора. - Капитану больше не наливать. "Стрела" к взлёту готова. Старт разрешаю.
Я даю приказ герметизировать скафандры. Через мгновение двадцатиметровая громада, действительно похожая на стрелу, исчезнет в вихре термоядерных выбросов и ринется ввысь.
И шутки, и казенные фразы навсегда останутся в архивах. Потом, спустя миллион лет, какой-нибудь историк, специалист по раннему периоду освоения космоса раскопает весь этот бред и скажет. - Да они были весельчаками, эти первооткрыватели. Настоящие молодцы! Бросать вызов неизвестности, на крохотных скорлупках выбираться из едва освоенного созвездия!
Подавая контакт на дюзы, я думаю о том, что никакого историка, на самом деле, может и не быть. Координатор в этот момент становиться мне почти симпатичен.
Вновь накатывает выдуманное единение с вселенной, и звездолёт, заражённый стремительным бегом изменённого восприятия, с хрустом проламывает купол вечернего неба.
Глупо здесь искать какой-то символизм, но повелось так, что капитаны, уходящие в космос открывать новые миры, всегда стартуют по вечерам. Каботажники, курьеры, правительственные делегации в своих новеньких, только со стапелей, звездолётах с автоподогревом сортиров, всё это - не мы. Они спешат к горстке известных звёзд, делают вид, что очень занятой народ. Уводят корабли в любое время суток, и не устают твердить нам, исследователям: - вы просто мальчишки!
А мы смеёмся в ответ. Невпопад бегая от звезды к звезде, как дети радуемся каждому новому открытию. Стараемся впитать всеми порами души безграничный мир, дороги в который внезапно открылись перед нами. Поднимаем свои корабли на закате, заводим космических врагов и друзей, таких же безобидных и одержимых, как и мы сами. Гоняемся за кометами, в надежде поймать хоть одну. Живём в своё удовольствие, пока большие дяди оплачивают нашу сомнительную полезность. Мы действительно мальчишки.
Мальчишки, открывающие для них вселенную.
- Тяга?.. - Я нервничаю, я немного расслабился, отвлёкся, чтобы поддеть координатора, а моя посудина очень нежна в обращении. Может сделать финт и сдвинуться в сторону от намеченного курса, а сегодня, в воскресный вечер, это чревато неприятностями. - Реакторный? Ты меня слышишь?
В реакторном отсеке только один человек, но наши имена мы вспомним потом, когда уйдём подальше от Земли. Незримые струны напряжённых нервов и чувств ослабнут, дадут больше свободы и счастья. Человека зовут Виктором, и он тоже нервничает, не может не нервничать, ведь "Стрела" - его новое место службы. А точнее говоря, первое место, и его голос дрожит и сбивается. - Вас слышу... Тяга стопроцентная... Капитан?..
- Отставить! - Виктор хочет спросить что-то не по делу, и я заслуженно рявкаю на него. У меня на такие штучки уже чутьё. Наверное, они правы, эти канцеляристы, первооткрыватели любят поиграть в отважных героев. На наших кораблях всегда хромает дисциплина, все одеты не по форме и все дерзят начальству.
Над космопортом сейчас с десяток различных звездолётов заходящих на посадку, ещё десяток-другой собирается поскорее удрать с этой паршивой планетёнки, идёт перегрузка взлётно-посадочных терминалов. Если Виктор не успеет среагировать на внезапное изменение силы тяги, и "Стрела" вильнёт в полёте - будет катастрофа.
- Реактор?
- В норме! - Голос энергетика уже спокоен, парень, видать, быстро адаптируется. Скоро узнаю - насколько.
- Навигатор?
- Курс стабильный. - Дмитрию целых девятнадцать лет, он на год старше энергетика, а ещё он - мой заместитель и не может позволить себе спасовать перед салагой. Юношеский бас звучит как обычно, но я знаю, как даётся такое спокойствие. Далеко пойдёт навигатор, может быть, дальше меня. - Ориентиры... Станция "Лягушка", станция "Еуроп интернасиональ", контрольная станция объединённой федерации. Спутники...
- Не стоит. Проходим между ними?
- Ближе к "Лягушке".
- Хорошо.
Я капитан, мне не надо отчитываться в своих действиях перед командой, мне надо прибавить тяги и рвануть к звёздам, дальше по Млечному пути, лавировать в астероидных полях и искать подходящую планету.
Я найду её, зарегистрирую координаты, вернусь домой и получу премию, причитающуюся первооткрывателю, работающему на благо своей страны. Меня, наверное, встретит всё тот же координатор, мне везет на такие вещи, и ехидно будет спрашивать, мол, как там, в Глубоком космосе? Всё ли в порядке?
А я притворюсь дружелюбным, буду отшучиваться, рассказывать о перегрузках и инопланетных пейзажах, о встреченных руинах неизвестной цивилизации и прочих пустяках. Я не расскажу, не смогу рассказать ему, земному человеку, как тянет жилы пустота пространства, как делается первый шаг из шлюза звездолёта в новый мир.
Как я люблю быть тем, кем стал.
Можно думать о планете, как о понравившейся девушке, встреченной где-то мимоходом. Ты видишь лицо, выдумываешь что-то такое, о чём она могла бы мечтать, придумываешь характер, иногда слышишь её разговор. А потом девушка исчезает из поля зрения, сворачивает в переулок, подходит к кому-нибудь другому, целует и обнимает его. Построенный за секунды мир исчезает во взрыве сверхновой, разлетается на куски, и ты вызываешь по видеофону членов команды, требуешь немедленно выйти из увольнительного отпуска. Да, да, я знаю... Я не сумасшедший!.. У меня нет совести... Мы вылетаем на закате... И чтобы никаких фляг с коньяком в клапане скафандра!
Впрочем, о планете можно и не думать.
Зарегистрировал, отдал информацию о планетарной съёмки в родимое Бюро Экспансии - и свободен! Можно гулять пока не кончились денежки, можно попробовать осесть в обитаемой части вселенной, но это вряд ли. Космос заполняет душу без остатка, и даже во снах передо мной крутится водоворот разноцветных звёзд.
- Энергетик, увеличить мощность до двадцати процентов.
- Есть, увеличить мощность.
Я, глядя на визор, разгоняю "Стрелу". Слежу за целостностью корпуса, одновременно общаясь со всеми встречным орбитальными умниками, и мой палец ежесекундно готов нажать клавишу сигнала экстренной эвакуации.
Станции мы проходим на рысях. В голове не осталось никаких картинок, никаких вспышек перед глазами. Самые тяжёлые минуты уже позади. Теперь начинается обычный полёт, но куда лететь на этот раз мне ещё неизвестно. Навигатору, кстати, тоже.
- Дмитрий? - Ноль внимания. Мы уже за Луной, космического мусора стало меньше, можно сбросить обороты, начать общаться по-человечески, и так до следующего аврала.
Старт с Земли. Вход в метеоритное поле. Посадка на новую планету. Взлёт. Неполадки в двигателях. Утечка кислорода. Целая куча неприятностей в дороге. И, наконец, посадка на Землю. Всё это, даже при помощи современных интеллектуальных машин, гигантское напряжение для команды. Я боюсь себе представить, каких нервов космонавтам стоил полёт, например, несколько сотен лет назад. За звездолётом следил десяток техников и сотня координаторов, аварии случались на каждом шагу. Требовался год подготовки и железное здоровье. Был отбор для тех, кто хочет бросить вызов звёздам.
Но это ещё ничего. Раньше было ещё тяжелее. Человек становился космонавтом с детства и тратил на это десять лет.
В десять лет я уже побывал на Венере.
- Дмитрий?.. Алло! - Юноша в соседнем кресле делает вид, что погружён в расчеты. - Навигатор, ты что - на ухо туг?
- Да, Велимир Брониславович.
Дмитрий обращается по имени и отчеству. Может быть, действительно уважает, за пять полётов, осуществлённых вместе, я заслужил его уважение, а может, хочет поддеть. Показать, что уважение всё равно будет, несмотря на его занятость и какую бы чушь не спорол капитан.
А капитан сейчас очень всех удивит. Особенно, Виктора. Надо только потом объяснить ему, что так бывает не всегда.
- Ты системный проход как распланировал?
- Венера, затем сразу Плутон. Так экономичней получается. Потом гиперпрыжок. Кстати, куда мы в этот раз? Ты мне при загрузке не дал координат...
- Не поверишь, Дмитрий. Пока сам не знаю.
- Как это - не знаю? - Навигатор поворачивается вместе с креслом ко мне. - Мы что наобум пойдем?
- Действительно... - подаёт голос Виктор. - И, если помните, у нас только половина контейнеров от предписанных Уставом.
Ой, не вовремя он об уставе вспомнил! Я-то давно разучился обращать внимание на такие мелочи. Иду в космос на свой страх и риск. Не будет же космодромная служба меня за это штрафовать?
- Топлива нам хватит. Ты, Виктор, лучше за реактором следи. Тип восемь уже достаточно старая модель, в академии, небось, его вам давали в курсе истории.
- Не беспокойтесь, капитан. У меня тренировочные полёты как раз с такими развалюхами и были, - в голосе Виктора прорезалась гордость. - Я даже на ракетах летал!
- Быть этого не может, - тотчас отозвался Дмитрий. - На Земле их ни одной не осталось.
- Что, правда? - Я тоже удивлён.
Но на наш скепсис энергетик не обиделся, даже совсем наоборот, повеселел, в его голосе прорезались нотки задора.
- Насчёт Земли - не знаю, но на Луне есть целый парк таких ракет. Неужели, вы не слышали?
- Нет.
- Какой такой парк?
- База восемнадцать, в кратере Тихо. Не знаете? Там старые модели остались, база вроде действующего музея, ну и для практикантов тоже... А ещё там был боевой фотонолёт!
- Господи! Ты и на нем летал?
Пауза.
Сердце изменяет ритм ударов, и, кажется, чуть-чуть потеют ладони. Где-то на периферии сознания у меня начинает зарождаться чувство, что этот мальчишка слишком бойкий для новичка. Это неспроста. Это стоит проверить.
Я редко запрашиваю у инфоцентров биографии своих членов экипажа, я ведь тоже ребёнок, по мнению больших чиновников или того же координатора, я не отличаюсь подозрительностью и осторожностью. Я знаю, как зовут звезды, и умею этим пользоваться себе во благо.
Мне всегда везло на хороших ребят в команде, возникших у меня на пути по тем или иным причинам, ребят, которых я брал к себе на судно, ребят, которые открывали со мной планеты.
Они приходили и уходили, шли дальше, некоторые сами становились капитанами, некоторые заводили семью, и очень старались, чтобы любовь и семья их связала, старались уйти от зова звёзд.
Некоторые просто исчезали. А трое погибли в моих экспедициях. Среди них была одна девушка. Юная зеленоглазая красотка, слишком красивая и наивная для работы навигатором. Я ничего не знал о ней, только имя - Алёна.
Закованная в броню скафандра, Алёна выглядела космической богиней, воплощением отчаянья и дерзости. Кто знает - что ей понадобилось среди всей этой мешанины галактик и туманностей? Кто знает - тот промолчит.
Я сложил над её телом обелиск из обломков своего звездолёта, рухнувшего под внезапным натиском метеоритного ливня. В переплетениях чёрных кристаллов на поверхности новооткрытой планеты груда разноцветного пластика и металла смотрелась как памятник беззащитности. Я сложил обелиск и остался ждать помощи, запуская "прыгучие" аварийные маячки с координатами, питаясь надеждой, делясь остатками кислорода с уцелевшим энергетиком. Когда помощь пришла, плакал и не хотел улетать, а энергетик, матерясь, затаскивал меня в шлюз.
На Земле, планета была зарегистрирована под её именем, это - неотъемлемое право каждого первооткрывателя. Впрочем, если ты отказываешься от него и оставляешь в соответствующей графе пробел, премия от Бюро может быть существенно больше.
Это был мой седьмой вылет. Я был совсем молод, делал, что хотел. Скатывался в пучины отчаянья, давал себе клятвы. Думал, что название может в чём-то меня оправдать. С тех пор прошло три года, и теперь я почти не вспоминаю о планетах, которые на которых когда-то побывал.
- Что за база? - Дмитрий уже забыл, о том, что у него нет координат первой контрольной точки за пределами солнечной системы. Он уверенно ведёт звездолёт к Плутону, даже не смотря на визоры системы навигации, и готов внимать очередной байке, полуправде, быть может, выдуманной энергетиком, чтобы поднять авторитет.
Я радуюсь, что вопрос о координатах пока снят и поддерживаю своего навигатора.
- Виктор, ты летал на нём?
- Да, летал! На практике. - В словах Виктора чувствуется вызов, в это и правда сложно поверить. - Один академический вылет и... атака...
Мы с навигатором изучаем лица друг друга сквозь полупрозрачный монопласт шлемов. В зрачках Дмитрия загорается зависть, а в моих зрачках, наверное, страх. Страх и зависть. И я чувствую, как пяди времени, проходящие мимо, заставляют нас расставаться с молодостью. Такое ощущение редко можно уловить, ещё тяжелее понять его значение, обычно в ситуациях, когда оно возникает, требуется действовать, а не прислушиваться к происходящему в твоей душе. Сейчас - уникальный момент.
- Атака?
- На кого?
Вздох отдаётся в ушных имплантатах эхом морского прибоя, Виктор уже жалеет, что решил похвастаться. Чем хороши эти штуковины при внутренней связи, так это тем, что можно по оттенкам голоса очень точно судить о чувствах экипажа. И, конечно, вносить свои коррективы.
Успокаивать. Поддерживать. Заставлять.
- Вы что! - Шок и ещё раз шок. Шок у меня, шок у навигатора, да и сам Виктор теперь понимает, что он сказал. - Это была учебная атака. Атомные боеголовки запускаются на Солнце, просто чтобы мы прочувствовали, как это... бывает... Подходишь на фотонолёте, расстояние около ста миллионов, делаешь какой-нибудь манёвр и жмёшь клавишу... Всё... Ну что вы молчите?.. Капитан...
- Отставить! - Я перевожу дух. - Навигатор следи за курсом. Энергетик... А где ты, позволь спросить, учился?
- Атомные боеголовки... Ну-ну... - Дмитрий разворачивается обратно и делает вид, что углубился в системную карту.
- Северный орбитальный институт.
Ясно. Все становиться на свои места. И эта база, и внезапная бодрость. Только вот что человек, участвовавший в лучшем правительственном проекте федерации, делает среди космопроходцев? Интересный вопрос.
- А какое отделение?
- Космическая энергетика.
- А специальность?
- Энергетик-стратег.
- А я в элитной школе навигаторов, - вставляет свои два кредита Дмитрий. - Высший бал.
Я не знаю, что это за специальность, я снова начинаю нервничать, сопоставлять причины и следствия, искать закономерности. В общем, занимаюсь чушью, и всё это дело сжимается до двух секунд, которые проходят, прежде чем возникает следующий вопрос.
- Там вас что, учат войне?
В ответ - смех. Звонкий, откровенный. Кажется, он может вырваться за пределы "Стрелы" и, превратившись в совершенно новое существо, такое, которого не было от рождения вселенной, отправится вместо нас, людей, покорять иные миры.
- Что вы, капитан! Сейчас никого не учат войне. Стратег - это значит специалист по распределению энергозапасов на объекте. На орбиталке или, например, космоплане... Только я не доучился, выгнали за... за разгильдяйство со второго уровня специализации. А насчёт боеголовок - уж очень интересно было. И запустить их, кстати, не всем позволяли. Надо иметь высокий бал, а после первого уровня он у меня как раз был. Это потом... упал. Вот, к вам подался... А вы, капитан?..
- Я? Нигде... Это вон Дмитрий у нас отличник, сплошная перспектива. Непонятно только, что он на моём корыте забыл...
- Не скажу! - Дмитрий тщательно скрывает все свои мотивации. А может, у него их и вовсе нет? Не поймёшь. - Расскажи об учёбе, мне тоже интересно!
Действительно, интересно. В этом институте всегда присутствовала какая-то аура солдафонства. Дань строевому прошлому.
Мы, земляне, уже почти разучились воевать. Нам надоело кидаться друг в дружку нейтронными бомбами и плазменными зарядами. Если я не ошибаюсь, уже больше двух сотен лет идёт мирная экспансия, внутренние конфликты решаются, в основном, дипломатическим путём, а внешние нам пока ещё вести не с кем. Мелкие планетарные стычки раздуваются каналами новостей специально для того, чтобы обыватель мог пощекотать себе нервы перед домашним проектором. Для асоциальных элементов давным-давно ввели психокоррекцию, потенциальные лидеры террористических организаций находятся под мнемоконтролем. Реальные лидеры уже забыли, что такое настоящий оппортунизм и с чем его едят. Идеи, которые раньше активно толкали этих людей в массовом количестве убивать себе подобных, подёрнулись пылью. В чём-то вся раса поддалась тоталитарному режиму, но в истории, и не было никогда абсолютной свободы. Это противоречит нашей натуре.
Абсолютная демократия. Абсолютный коммунизм. Все это просто недостижимо. Никакой Новой Полинезии, только умеренный тоталитаризм и разгильдяйство. Разгильдяйство и тоталитаризм. Мы выросли в космическую нацию. На нас нельзя слишком давить. Мы просто купим в ближайшей лавке ионный генератор и кучу пластона, тайком соберём звездолёт на заднем дворе, натянем дедушкин скафандр - и поминай, как звали.
Космос и доступ в него стали гарантом всех свобод. Низы и верхи это отлично понимают и стараются жить дружно. Да и как можно творить насилие, если тот, кому ты собрался его причинить удерёт раньше, чем ты на таком вот боёвом фотонолёте подвалишь к его дому?
А если насчёт жажды власти, коррупции и условий жизни, так теперь это - личное дело каждого. Мы, первооткрыватели, трудимся в поте лица, и планет, пока, хватает на всех.
Я прекращаю расспросы. Успею ещё всё выпытать, чай не последний день живём. Пришло время готовиться к гиперпрыжку и, заодно, сообщить команде свой план.
- Дмитрий, отцепись от энергетика. Виктор, отлично! Расскажешь нам как-нибудь свою историю полностью. А сейчас лучше скажи мне, как чувствует себя реактор?
- Пятьдесят пять процентов от полной мощности. Могу добавить ещё.
Да, видать, мне достался гений. Чуть больше половины, а "Стрела" уже идёт на субсветовой скорости. Хорошо их учат, там, на Северной.
- Пока не стоит. Навигатор, сколько там до перехода?
- Около получаса, если ты не прибавишь скорость.
- Не прибавлю. Рекомендую собраться на нашем камбузе и поужинать.
- Так точно, - отзывается Виктор.
Дмитрий молча поднимается из кресла и обгоняет меня по дороге.
Пора ребятам показать, как бывает, когда дело не ладиться. А этот старт с малым количеством топливных контейнеров и нынешнее состояние моего кредитного счёта - тот самый случай.
Все думают, что первооткрыватели - безнадёжные романтики, вечные юнцы, неприспособленные к тяготам жизни и влюблённые лишь в россыпи звёзд. Но, на одной романтике много не налетаешь. Мы такие же люди, как и все, чуть более добродушные, более непосредственные. Более увлечённые. Мы действительно можем жить своими путешествиями и открытиями, но это не всё, чем мы живём. Только часть.
Крохотный камбуз совмещён со столовой. Это моя личная перепланировка, обычно на кораблях первооткрывателей таких излишеств нет. Высокому Дмитрию здесь очень не удобно, а Виктор маленький и полный, наоборот чувствует себя как рыба в воде. Стремительно и ловко, словно ожившая капля, он вливается в своё кресло. Довольно урчит, видя порции, но на всякий случай просит добавки. Я занимаю место последним. Достаю тоник. Строго оглядываю своих орлов.
Свежие лица, волосы, выбивающиеся из-под шлемов, блеск в глазах. На лбу у Дмитрия визорные очки из малинового пластика, просто красивая игрушка. Он их таскает всегда, но зачем - не признаётся.
Я доволен их видом, я всегда доволен видом команды, из кого бы она не состояла, и я не забываю поддерживать её здоровый дух.
- Итак. У кого увижу на тарелке остатки порции, тот будет мыть санузел. Приятного аппетита!
Ужин не занимает и десяти минут, надо открывать карты. Лучше недовольная команда, чем не имеющая полной информации. Если что - вместе придётся выкручиваться...
- Ребята, слушайте меня внимательно. - Во взгляде Дмитрия сквозит понимание. Он чувствует, что полёт нестандартный и теперь ожидает подтверждения своих догадок. Что ж - я его не разочарую. - "Стрела" сейчас уйдёт в гиперпрыжок на Вечный Израиль. Оттуда двинемся в поиск.
Энергетик молчит, нет бы и навигатору промолчать. Но Дмитрий не может удержаться, выпячивает интеллект.
- Велимир, мы будем покупать координаты у евреев? А как же твоё чутьё на планеты?
Я спокоен. И мой голос тоже спокоен. Капитан вообще всегда спокоен. Капитан знает, что делает. Правда, знает?
- А у кого нам их покупать? Когда не хватает топлива, у меня с чутьём начинаются проблемы, понятно? - Не хватало только оправдываться перед командой. - Корабль не может отправиться в произвольный рейд, нужны хотя бы приблизительные координаты квадрата поиска. Иначе мы все рискуем вернуться ни с чем.
- Сказал бы... Я бы тебе кредитов одолжил...
Дмитрий неугомонен. Никогда не упустит шанс подколоть своего капитана.
- Тебе самому они ещё пригодятся.
- А как же открытие? - Подаёт голос Виктор. Ему, наверное, мерещатся стаи разноцветных комет, гиганты и карлики, миры, на которые не ступала ещё нога человека. Молодость требует вдохновения, но иногда на это вдохновение просто не хватает денег. - Мы будем знать, куда летим?
- Пойдём как каботажники, - хохочет Дмитрий. - А на обратном пути прихватим ресурсов. Капитан, а что с нас израильтяне возьмут за координаты? Какая им выгода?
- А тебе какое дело?
- Ну, скажи, капитан... Интересно...
Это он подлизывается. Впрочем, всё равно. Не трудно догадаться, чего захочет мой партнёр из тамошнего космоцентра.
- Треть премии.
- Нормально, за планету-то. А почему сами не летят?
- Наверное, держат как раз для таких, как мы. Обычная ситуация. Тот, кто знает куда лететь, лететь не хочет, а тот, кто хочет - не знает...
- Но мы же исследователи, - Виктор опять растерял всю свою бодрость. - Капитан, мы предаем свою профессию!
На этот пассаж мне нечего было ответить. Что-то в нашей цивилизации останется неизменным до самого её исчезновения. Если Виктор останется со мной, ему многое предстоит узнать, о неписанных законах первооткрывателей. О том, что бывает, когда суёшься в чужой сектор, о том, как мы перепродаём перспективные планеты посредникам других государств, о том, что есть изнанка пьянящего ощущения власти над вселенскими просторами.
Это для него впереди.
- Спокойно, Виктор. Капитан отвечает только за свою команду, и предать он может только её.
- Но...
- Да, Витя, - навигатор мне помогает, он тоже удивлён - сегодня ему досталось больше всех удивления - но делает вид, что подобный ход начальника - в порядке вещей. - Вот наберём топлива под завязку и ринемся в самую глухомань. Знай только, от метеоритов уклоняйся...
- Все! Хватит! Идём занимать свои места.
Противоперегрузочное кресло в рубке принимает меня в мягкие объятия, я чувствую себя в нём всемогущим, тем самым отважным первопроходцем, о котором напишут историки. И это тоже часть платы, взимаемой нами с космоса за непрерывный риск.
Плутон уже появился на визоре.
- Уходим в прыжок. Дима?
- Без проблем. Курс пройдёт по пяти контрольным точкам. Последняя - Вечный Израиль. Координаты уже есть в корабельном мозге "Стрелы".
- Хорошо. Всем приготовится. Поехали...
Мы валимся в пустоту - и тотчас выныриваем обратно. Снова космос, снова мириады огоньков на наших, помутневших на мгновение, проекторах.
Переход не занимает и пары секунд. Капитан даёт команду корабельному мозгу, тот вертит координаты в топологии своего многомерного пространства, вычисляет наше положение внутри своей виртуальной карты, вычисляет местонахождение контрольных точек. Чем больше парсеков - тем больше контрольных точек. Затяжные прыжки, в принципе возможны, но они опасней. Флуктуации внутри системы растут с невообразимой скоростью, накапливаются ошибки, а мозг имеет свой предел решения поставленных задач.
Мы валимся в пустоту и выпадаем возле первой контрольной точки.
В нашем созвездии сто пятьдесят звёзд и практически все зафиксированы в стандартных навигационных картах. Кассиопея показала себя хорошим домом, гостеприимным и уютным, доброжелательным к своим обитателям. После изобретения генератора гиперполя, позволяющего мгновенно перемещаться на десятки парсеков прошла уже сотня лет, и земляне основали полевые станции и колонии на сорока планетах, входящих в родное созвездие. Но пока, кроме нас, искателей острых ощущений, связанных звёздным небом по рукам и ногам, никто не торопится лезть дальше, в глубокий космос.
Может, нам просто не до того?
- Это Сегин, - замечаю я.
- Действительно, Сегин, - самодовольно откликается навигатор. - Мы идём по яркой дорожке. Дальше будут Рукбах, Нави, Шедар и Каф... Вечный Израиль.
- Я знаю. Ты проложил курс, умник, просто по величине свечения.
- А что такое? Так лучше.
На самом деле возле Кафа несколько планет, но пригодных к обитанию только две. На первой обустроились арабы, а следующую, подальше от Кафа, облюбовали еврейские общины. Не могут они друг без друга, как ни крути. Как раз здесь была зона одного из немногих конфликтов. Арабы утверждали, что они жили здесь всегда, а оппоненты почему-то не верили, заявляя, что мол, по этому шарику ещё их первый пророк прогуливался. Вечный Израиль - вечный вопрос, к счастью, уже без войны.
- А я не знаю, - коммутатор сейчас делал голос Виктора совсем грустным. Переживает, небось, за честь профессии...
- Как движок?
- Движок хороший. Я в него сразу влюбился.
- Не барахлит?
- У вас, капитан, здесь всё барахлит. Начиная с жидкостного трубопровода левой дюзы и заканчивая... кофеваркой. Но это не страшно, страшно, что...
- Отставить! Вот и ладненько... Идем к следующей точке. Приготовиться.
Мы прошли все четыре звезды за десять минут, это не сложно прыгать, как кузнечик, сквозь что-то там, никому не понятное. Сложнее в обычном космосе. Возле Шедара мозг нас вывел прямиком в астероидное поле, которого там отродясь не бывало, и "Стрела" получила два микрометеорита в каюту навигатора по левому борту. Дмитрий с кислым видом выразил недовольство, но всё обошлось без серьёзных проблем.
Системные патрули сразу же встретили нас вопросом, что, таки, мы собираемся у них покупать, но я назвал имя Абрама Брюнненштамма, известного мецената и искусствоведа, и их интерес мгновенно иссяк. Даже пошлину брать отказались.
Садиться на планету мы не стали, энергозапас и так мал. Вышли на орбиту, закрепили сделку в режиме связи по визору и обменялись инфопакетами. За нами, конечно, следили, но Абраму было плевать, а моё Бюро на такие вещи смотрит сквозь пальцы.
Прошел час базарных торгов, продавец сделал ручкой, и я остался наедине с разнервничавшейся командой. Мы шли на половине световой по параболе вокруг Кафа, а огромная планета всё ещё маячила на периферии визоров.
- И куда теперь? - Дмитрию, не терпится в очередной раз проявить мастерство. - Давай координаты...
Я разрешаю общий доступ, и навигатор удивлённо свистит.
- Это же Персей! За него нам отвалят удвоенную премию... Слышишь, Виктор. Будет тебе романтика
- Не понял?
- Веселись, говорю... Там я ещё не был!
- Я тоже... А где ты был?
- Я много где был, а ты, небось, кроме Центавра, и не видел ничего?
- Нет... Почему же...
- Хорош галдеть! - Я сам радуюсь, тому, что Абрам не подсунул нам пустышку. Возле Персея полно звёзд. Премию себе обеспечим с первого или второго захода. - Энергетик, увеличить мощность до шестидесяти процентов.
- Есть увеличить!
- Навигатор...
- Уже всё готово. Контрольных точек, ясен пень, нет.
- Чудесно! Приготовиться...
Самые долгие мгновения в жизни первооткрывателя начинаются именно тогда, когда он, встряхнув экипаж для бодрости, уходит за пределы известного космоса.
Красные круги перед глазами, зелёные круги. Оранжевые. Картинка на визоре пляшет в бешеном танце. Психосоматические реакции пускают вразнос тот небольшой контроль, который имеет над ними человек.
Липкий страх. Радость. Снова страх. Ты бредёшь в неизвестность, все чувства переплетаются, заполняют сознание, отступают, прячась в дальний угол. Оживает пустота, она становиться очень близкой, наполняется галактическим шумом и журчанием адреналина, бегущего по артериям. Рубка кажется тесной. Больничная пластповязка для буйных. Но это не преграда. Можно уйти дальше, за её пределы, в другое сознание, к другим созвездиям, галактикам. Можно вечно мчаться по просторам вселенной, играя звёздами и кометами.
Я погружаюсь во время как в обычную воду. Глубже. Ещё глубже. Дна не видно. Всё равно. Я сам - вода. Здесь одна бесконечная вода. Микросекунды воды. Наносекунды.
Вдох.
Гиперпереход закончен. Ты держишь себя в руках, и ушной имплантат подтверждает, что получается у тебя лучше всех. О чём они думают, навигатор и энергетик? Какие пласты реальности открылись перед моими замечательными ребятами? Не узнать...
Ощущения при прыжках в новую область очень отличаются от ощущений при переходах на проверенных маршрутах. В последнем случае - ничего особенного. И те, и другие совсем не похожи на путешествие без помощи экипажа. Когда ты ведёшь корабль один, в полглаза следишь за реактором, нервничаешь из-за каждой запятой в координатах, всё окрашено в тёмные тона. Принципиальной разницы нигде нет, но пойди и объясни это своему подсознанию.
И ещё, капитаны иногда не помнят первых секунд на новом месте. В этом я точно уверен.
- Велимир?.. Кэп?
- Аюшки!
- Вы в порядке, капитан? - Он ничего не знает, этот гениальный энергетик. Он хороший парень, но ничего не знает. Я расскажу.
- Всё нормально.
- Будь я проклят! - Дмитрий уже по уши в визоре. Спросишь про переход - отмахнётся, мол, дело житейское. Впрочем, мне однажды попался на глаза его дневник. Что там написано! Мои ощущения просто меркнут. - Это же Алголь!
- Что? - Энергетик неподражаем. - У меня нет с собой никакого алкоголя...
- Зато у меня есть!
Вот гад! Я же его предупреждал, что не стоит брать выпивку на борт.
- Это Алголь. Смотрите - пульсация. А вот и вторая... Витя, у тебя там проектор включен?
- В реакторном нет проектора, - замечаю я, окончательно приходя в себя. - Только визор. Ты уверен, Дмитрий?
- Да, коллапсар мне по курсу! Это он!
- Визор включен. Ух, ты!..
В объёмной проекции системы - переменная звезда.
- Отставить! - Пусть мы встретим эту звезду вместе, для нашего младшего товарища такие вещи пока ещё важны. Проектор - это как новая форма восприятия. Объёмное изображение, которое генерируется излучателями, в отличие от монитора визора, даёт тебе возможность быть участником происходящих событий. - Виктор - в рубку. Как, кстати, тяга?
- Отлично!
- Значит - бегом...
Энергетик ещё где-то в пути, а звезда уже изменила спектр видимого излучения. Что-то сейчас творится с потоками радиации! Ярко-голубой нестерпимый блеск за минуту становиться бледным, затем возвращается к изначальному цвету.
Когда Виктор врывается в рубку, в переплетении фазерных лучей проектора его поджидает белый карлик. Корона рябит от изменений хромосферной активности. Наверное, с поверхности планет - ведь, чёрт возьми, здесь должны быть планеты! - миграция вещества и сопровождающая её феерия выглядят незабываемо.
Переменные светила не редкость, они могут изменять свой блеск время от времени, в результате взаимодействия десятков причин. Перетекание звёздного вещества. Затмения. Что-то ещё. Есть какие-то отчёты и голосъёмки, но видеть это действо у себя перед носом...
Все реалии отступают, и ты чётко понимаешь, куда и зачем ты вёл свой звездолёт.
- Это тройная звезда, - Навигатор вновь начинает свою песенку: " А я тут самый умный..." - Вон видите на пять градусов влево и градус вниз... Субгигант. И дальше...
- Классно! - Виктор пристраивается за моим креслом, место для третьего члена экипажа в рубке не предусмотрено. - Никогда такого не встречал.
Он поворачивает голову к Дмитрию. - Ты тоже за этим летаешь?
Дмитрий что-то гудит, и вовсе не басом, а мой имплантат, мой незаменимый шпион, подсказывает, что энергетик угадал.
- Капитан, да мы настоящие первопроходцы! - В возбуждении Виктор цепляет плечом мой шлем, и вмонтированные в него микротрансляторы возмущённо фонят. Не страшно, имплантат лучше них в тысячу раз. - Мы первооткрыватели!
- Не суетись, Вить... На твой век ещё хватит. Дмитрий, что я тебе говорил?
- Вы говорили, капитан, чтобы я был паинькой, - отзывается тот.
- То-то же! А ну, немедленно доставай заначку!
- Какую заначку?
- Не пускай мне туман на дюзы! Думаешь, я не заметил, как у тебя набедренный клапан оттопыривается?
На самом деле, я не заметил. Но не объяснять же это ему?
Навигатор бросает пререкаться, лезет в клапан. По виду не скажешь, что он сильно огорчён. Я же решаю выговор не делать. Конечно, пьянство на борту - это никуда не годится. Но первооткрывателям редко выпадает случай побывать у тройной звезды.
За это и не грех... А Устав? Да Бог с ним, с Уставом! Сплочённость команды важней.
В отблесках проектора содержимое стеклянной бутылки напоминает жидкое золото. И где только навигатор откопал такой раритет?
- Ничего себе! Откуда взял?
- Не скажу! - Всё как обычно. Тайна на тайне, и любая кредита ломанного не стоит.
Пока я вожусь с трофеем, спектр Алголя меняется вновь, и рубку полностью заполняют жёлтые и оранжевые оттенки. Я понимаю своих ребят, я сам впервые вижу такое чудо за все двадцать пять лет жизни.
- Потрясающе! - Виктор всё не может успокоиться, и я заставляю его убраться из-за кресла. - Капитан...
- Отставить! - Пробка, наконец, поддаётся. В другой раз я бы спустил коньяк в утилизатор, но Дмитрий за всё время, проведённое на "Стреле", хорошо изучил своего капитана. Знает, когда я добрый. Ну а если я коньяк выбрасывать не собираюсь, остаётся только один путь...
- У нас точно будет двойная премия. Ты, Велимир, только не жмись!
- Тогда уже пусть тройную дают!
- Посмотрим... Ну что?.. Стягивайте шлемы.
Глаза Виктора сияют. Он получил, что хотел. Дмитрий более сдержан, но юношеский кураж делает своё дело. А я - спокоен, капитан, даже когда он капитан первооткрывателей, должен быть спокоен. Во всяком случае, стараться...
- Чтоб нам хорошо леталось!
- За первопроходцев! За капитана!
- За нас, ребята...
Коньяк непривычно жжёт горло. Я передаю бутылку по кругу, и увеличиваю скорость. Оранжевый Алголь неторопливо уходит вбок, а на карте проектора уже видна первая планета.