Я искренне надеялся, что меня поймут. Но мои коллеги-ученые сочли меня сума-сшедшим и инфантильным, когда я сообщил им о своем замысле.
Да, кстати, вы же еще не знаете моего имени. Я Джейк, профессор. Долгие годы я работал над своим поистине грандиозным проектом - я назвал его "Тойреаним". Суть "Тойреанима" заключалась в оживлении неживых предметов.
Бедный мой дружок Скарри! Он никогда не станет настоящим...
Выронив планшет с чертежами и расчетами из ослабевших рук, я, мокрый, как хлыщ, оставляя за собой влажные следы на полу, заваленном различными бумагами - счетами за запчасти, электроэнергию и прочее, поплелся к большому резервуару, занимавшему солидную площадь в моей крохотной однушке, которую с трудом можно было назвать лабораторией. Там, внутри резервуара, в прозрачной жидкости, плавал Скарри. Мой Скарри.
- Ничего, Скарри, - утешал я его, прекрасно зная, что он меня не слышит. - Обещаю тебе, ты увидишь тот самый парк, о котором я тебе так много говорил. Обещаю.
Наверное, мои студенты, увидев своего профессора разговаривающим с игрушечной выдрой, сделанной из старых носков, решили бы, что я рехнулся. Но они бы так не считали, будь у них такой же друг - верный и преданный, как Скарри.
Я вздохнул, отгоняя от себя грустные мысли. Подойдя вплотную к резервуару, я прижал свою ладонь к прохладному стеклу, за которым беззаботно плавал Скарри.
Я от всего сердца надеялся, что мой проект поддержат. Впрочем, я ошибался. Почему меня это удивляет? Я довольно часто ошибаюсь. Но сейчас я просто не мог ошибиться. Не мог.
Не мог. Не мог. Не мог.
Эти слова я произносил то ли мысленно, то ли вслух, ударяясь головой о стекло. Перед глазами мелькнул силуэт, медленно покачивавшийся на трубках.
Скарри? Это ты?
Ты жив?
Нет. Показалось. Как жаль. Переведя глаза на пол, я некоторое время глядел на обрывок газеты, валявшийся в луже. Подняв его, я отряхнул от воды этот скомканный кусок бумаги. На первой же полосе огромными полуразмытыми буквами было выведено:
"Закрытый проект: Тойреаним"
Сев прямо в лужу около резервуара, я закрыл лицо руками и заплакал.
Что же теперь? Почему они не понимают меня?
Я хотел как лучше. Ведь дети так радовались бы, если бы у меня была возможность оживить их выдуманных друзей.
Разве вы никогда не задумывались над тем, каково живется детям, которых не принимают сверстники? Как они тихо страдают от одиночества и непонимания, но говорят родителям, что у них все хорошо?
Поверьте, жизнь у них незавидная. Единые их друзья - книги и игрушки.
Я в детстве был таким же. Мама сшила мне из старых носков и клочьев ткани Скарри - моего единственного друга на все времена. Мне было трудно общаться с ровесниками. По натуре я - существо замкнутое и необщительное. На переменках стоял в сторонке. В классе сидел за отдельной партой. Гулять я не ходил, да меня и не звали. Книги были моими друзьями. Книги и Скарри.
А теперь у меня забирают даже моего единого друга. Который понимал меня в то время, когда другие были глухи к моим словам. И которому я мог доверить все свои самые сокровенные тайны.
- Ничего, Скарри, - прошептал я, утирая лицо широким рукавом. - Все как-нибудь обойдется.
Однажды мой проект поймут и примут. Я верю в это.
Ты слышишь, Скарри?
Конечно же, он меня слышит. Только не говорит.
Я верю в это.
История вторая
Золотой дракон
Боль... Постоянная боль, которой, казалось, не будет конца.
Освобождением от нее была бы лишь смерть.
Но Аша не хотела умирать. Она хотела жить. Снова играть с друзьями, гулять с семьей в парке. И даже ходить в школу.
Аша хорошо понимала, что этого у нее никогда больше не будет. Никогда.
Рак - опасное заболевание. И для малышки Аши он стал приговором. Смертным приговором.
Три года заточения в онкологической клинике. Аша свыклась с мыслью, что никогда уже не покинет эту белоснежную темницу. Но с верой в выздоровление она не рассталась. Даже если ждать этого ей придется всю свою жизнь.
Боль прилетала к ней на золотом драконе каждую ночь с тех пор, как Аше поставили ее первый диагноз. Золотистая чешуя дракона освещала ее хмурую палату. В глазах все становилось ослепительно белым от яркого света. То ли это была всего лишь все та же ослепляющая боль, вытесняющая мысли.
Жить! Как же хочется жить!
Аша, несмотря на то, что была совсем еще маленькой, понимала, что долго она не проживет. Не выживет и не справится со своей болезнью одна, без дорогостоящих заграничных лекарств.
Ее никто не навещал: ни учителя, ни друзья, ни родные. Не приходила даже горячо любимая мама, которую уже три года с нетерпением ожидала Аша. Ее бросили. О ней забыли. Навсегда.
И никто не придет. Онкология - вещь серьезная. Ни у кого нет желания общаться с обреченными людьми, смотреть в их несчастные глаза. Ловить их молящий взгляд.
Этой ночью дракон опять прилетел к ней. Золотой дракон одиночества и страдания. Он влетел через приоткрытое окно на лунном зайчике, освещавшем изнуренное долгим недугом лицо Аши.
Раньше этот дракон ярко полыхал своей чешуей, точно маленькое солнце. Теперь же он едва виднелся в луче лунного цвета.
И боль уже не была такой сильной. Ее болезнь понемногу отступала.
Аша верила в это. Верила, что вскоре она поправится.
И все будет хорошо.
История третья.
Никогда не говори никогда
Я один. Совсем один. И я в центре боя.
Трайна, хлопнув кожистыми крыльями, бросила свою громадную тушу в крутое пике. Ее острый клюв был нацелен прямо на меня. Вскинув на плечо огнемет, я тщательно прицелился. Раздумывать времени не было. Я выстрелил, а радиграната, со свистом рассекая воздух, врезалась прямо между непропорционально крупными глазищами трайны. Та вскрикнула жутким голосом, от которого у меня кровь застыла в жилах, когда радиграната взорвалась, облучив ее радиационными гамма-лучами. Ее огромное тело рухнуло замертво около меня.
Колено обожгло болью, когда едва затянувшаяся рана вновь открылась, пропитав и без того красную и липкую повязку кровью. Я повесил на плечо огнемет и скользнул в переулок между домами. Здания стояли очень плотно, и я не сомневался, что трайны, которые наверняка уже учуяли металлический запах моей крови, сюда не доберутся. Слишком уж они велики для этого.
Я принялся ждать какую-нибудь трайну, привлеченную возможностью легко добыть себе пропитание и вкусно пообедать.
Зачем нужна эта война? И почему она нужна?
Интересно, о чем думали ученые Федерации, когда создавали трайн? И чем они руководствовались? Что было их целью?
Почему Федерация развязала эту совершенно бессмысленную и ненужную войну? Ради того, чтобы захватывать более пригодные для житья земли? Или же просто ради собственного обогащения?
На мой взгляд, война - это не только пустая трата денег, времени и населения. Война - это нечто ужасное.
И ужасна она тем, что она - это развлечение высшей власти. Власти, за которую умирают в борьбе.
Над моей головой пролетела трайна. Громкий крик, полный голодного предвкушения пира, вырвал меня из размышлений. Подняв на плечо свой гранатомет, я вновь ощутил его тяжесть, сливавшуюся с грузом такой крошечной, но от этого не менее смертоносной, радигранаты. Наведя внушительную тубу прицела на гадкую морду трайны, я безжалостно нажал на кнопку.
Этим тварям плевать, жив я, или нет. Борюсь, или же безразлично ожидаю свою судьбу. Им нужна только еда, которой я и немногие выжившие являемся.
Радиграната влетела в широко распахнутую пасть и ухнула в желудок трайны. Ма-ленький шарик быстро-быстро пронзительно заверещал и разорвался, разнеся трайну на клочки. Я быстро укрылся за мусорным ящиком, а надо мной пролетели ошметки бурой плоти, обагренные зеленой кровью. Я отложил огнемет в сторону, в душе искренне надеясь, что когда-нибудь я повешу своего верного боевого друга на стену, как украшение. Когда будет мир.