Мережук Роман Олегович : другие произведения.

Глава 9

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Текст девятой главы и последняя интерлюдия в романе. Ждите финальную главу в Феврале. Более точных сроков дать не могу.

  Глава 9
  
  Трезвый расчет холодного сердца
  
  Линда одевалась медленно и нарочито неторопливо. Она знала, что Лотту нравится за ней наблюдать. Он смотрел как аккуратные маленькие грудки исчезают под легкой тканью и думал о том, что предстоит сделать.
  Спасение Линды Лотт считал своей маленькой победой в хаотическом мельтешении разоренного осиного гнезда Ларрэ. Людей сгоняли как скот. Шэддоу решал кого миловать, а кого инквизиция увезет на допрос в Псоглавую башню. Со стороны казалось, что Мрачный Жнец выбирал жертв наугад, но Лотт знал, что это не так. Шэддоу умел читать чужие души и находил в них скрытые тайны.
  Когда очередь дошла до протеже Эммы Ларрэ, Лотт не мог не вмешаться. Он нарушал данное слово не раз. Но теперь, когда Марш стал приближенным к архигэллиоту, его правой рукой в борьбе с Зароком, обещания значили куда больше.
  Он поручился за Линду. Никто не возражал. С тех пор она делила с ним еду и постель, что устраивало обоих. Когда они покинули Обитель Нежности, Линда повеселела и стала чуть более беззаботной. Теперь она мало походила на расчетливую лисицу и больше на пушистого котенка. Линда умела притворяться. Жизнь с Ларрэ научила ее многим маскам. Днями она почти летала по палубам, радуясь всему, что было на борту, махала платом проплывающим кораблям. Вечерами Линда трудилась над Лоттом так усердно, что по утрам ему приходилось собирать себя по кускам, чтобы хоть как-то соответствовать человеку, представляющему несгибаемую волю церкви.
  С ней Лотт чувствовал себя простым человеком. Но он знал - всему приходит конец. Два дня назад его вызвал Шэддоу и намекнул, что скоро станет не до забав. Он получил письмо от архигэллиота. Иноккий сообщал, что Дальноводье на грани. Люди запираются в церквях и молят богов и помощи. Тракты забиты беженцами. Еще не бывало такого, чтобы одна червоточина заставляла людей пускаться во все тяжкие. Каторжники поднимают восстание. У них появился главарь. Ширился слух, что ими командует черный инквизитор. Ересь просачивалась именно туда, где Священная Империя давала трещину, и это не могло не беспокоить.
  Линда обулась в сафьяновые сапожки темного окраса и любовалась на себя в зеркало.
  - Ну, - требовательно сказала она. - Скажи что-нибудь.
  - Тебе идет.
  - Мужчины, - вздохнула Линда. - Ласковые слова из вас тащишь раскаленными щипцами.
  Она стрельнула в него глазками:
  - Хочешь, я могу снять с себя это барахло?
  - Хочу, - сказал Лотт. - Но у нас нет на это времени.
  - Понятно, - Линда повязала плат на голову. - Я подожду тебя в лодке.
  Иногда эта девушка была чересчур расчетлива. Лотт понимал, что она с ним только на время. Возможно, Линда не прочь продлить отношения, но вскоре они войдут в Дальноводье и тогда придется распрощаться с легкой жизнью. Линда не пойдет с ними. Там будет жарко и слишком опасно для такой как она. Лотт еще не говорил ей об этом, но понимал, что чем дольше будет тянуть, тем хуже для нее. Линда должна понимать, что дальше их пути расходятся. Она осядет в небольшом городишке и постарается начать новую жизнь. Это самое большее, на что она могла рассчитывать после Обители Нежности.
  Он облачился в крепкую дорожную одежду. Прикрепил к поясу ножны с мечом и кинжалом. Надел меховой берет и поднялся на верхнюю палубу.
  Вчера ударил первый мороз. Стужа прошлась ледяной плетью по деревьям. Последние листья отваливались с окаменевших веток и падали на заиндевевшую землю. Складывалось впечатление, что идет желто-красный ливень, за которым не виден окружающий мир.
  Лотт подошел к Пегушке и потрепал отросшую челку. В Солнцеграде существовало множество загонов с отборными лошадьми, которые были и выносливее и проворнее этой кобылы, но Лотт отказался от них. Пегушка нравилась Кэт, и Лотт не мог с ней расстаться. Он не хотел терять тех, кто ему дорог.
  Лошадь обматывали ремни. Матросы налегли на лебедку, и Пегушка взмыла в воздух. Она пролетела над кораблем, давшим крен на правый борт, и плавно опустилась на лодку.
  - Отлично, теперь вы, сир Лоттар, - сказал ему капитан.
  Лотт пожал морскому волку руку на прощание и послал воздушный поцелуй Гальюнной Леди. Ростра не ответила взаимностью. Лотт провел на корабле не самые приятные дни своей жизни и был рад, что остаток пути пройдет по суше.
  - Что станет с телом? - спросил он капитана.
  - Мы похороним Мэддока как моряка, - сказал капитан. - Он был хорошим человеком. Помолитесь за его душу.
  - Я не большой знаток в этом деле, - улыбнулся Лотт. - Кому вознести молебен?
  - Николасу Чодотворцу. Я тоже помолюсь. И вся команда. Мы обязательно поставим свечку за упокой.
  - Как и я, капитан. Как и я.
  Лотт приложил все усилия, чтобы Мэддок избежал ужасной участи в латифундии, но этого оказалось мало. Рулевого хватил удар прямо за штурвалом.
  Белокурая Леди шла под парусом большую часть пути. Ближе к границе Делии Многодетная сужалась в талии. Трирема Церкви Крови юркнула в приток реки. Отважный Сын пролегал по восточным границам Делии и лишь единожды пересекался с Мертвым Сыном - постепенно мелеющей рекой, исчезающей в Перевале Проклятых.
  Падающее тело, ранее принадлежавшее человеку по имени Мэддок, задало движение рулевому колесу. Матросы слишком поздно поняли, что корабль идет не тем курсом. Белокурая Леди села на мель близ небольшой деревеньки, которые всегда возникали на берегах рек. Исключением стало лишь то, что в деревне жили покорившие-ветер.
  Брат Леон, проведший большую часть жизни в королевстве, рассказал, что люди запрещали желтоглазым селиться рядом с собой и сознательно загнали их в обособленные резервации.
  Древний народ стоял в отдалении, наблюдая за тем, как люди покидают севший на мель корабль. Покорившие-ветер и не думали помогать. Но в глазах их легко читался испуг. Они боялись того, что пришельцы выгонят их на улицу, заняв дома.
  Переправившись на берег, Лотт оседлал Пегушку. Он сунул руку в переметную суму Кэт и выудил оттуда еще в столице запасенные лакомства. Лошадка схрумкала красную морковь и благодарно заржала.
  Потребовалось некоторое время, чтобы все необходимые вещи были упакованы на козлы. Команда корабля останется в деревне пока не прибудет буксир, чтобы вытянуть корабли из мелководья. Остальные - Лотт, инквизиторы, божьи воины с закаленными в боях безликими, отправятся в Дальноводье изменив маршрут.
  Первоначальный план состоял в том, чтобы Белокурая Леди прошла весь путь вдоль Отважного Сына. Затем богами помазанные герои должны были двигаться по Имперскому Тракту, пока не достигнул бы Лилового Предела - последнего форпоста Империи, стоящего на границе Гиблых Топей. Но последнее письмо из Солнцеграда внесло корреляции в план. Лиловый Предел пал и больше не подавал признаков жизни, а Имперский Тракт перестал быть надежным местом. На нем орудовали мародеры. Обезумевшая от страха толпа осаждала окрестные порты.
  Деревня желтоглазых отличалась от людской. Дома располагались так, чтобы по подворью гулял ветер. Округлые срубы домов цепляли непривычными формами. Покорившие-ветер снимали шапки, приветствуя людей, но мало кто из них кланялся. Галлард скрипел зубами, медленно выходя из себя. Инквизиторы напротив не придавали значения церемониальным формальностям.
  На окраине деревни у обочины дороги одиноко высилась стэлла. Тесаный века назад камень был в идеальном состоянии. Покорившие-ветер ухаживали за ним, но они не приносили даров скрытому под толщей гранита Хранителю. Они не поклонялись ему как люди, возносящие мольбы перед иконостасами святых.
  Лотт хмыкнул. Он заметил на стэлле ряд знакомых руниров. Такие были вытатуированы на щеках Кэт.
  Он догнал Линду. Девушка ехала на гнедой кобылице, которую взяли у местных.
  - Линда, я...
  Эта деревня была неплохим местом. Совсем неплохим. Ей могло здесь понравиться.
  - Да, Лотт?
  Он посмотрел на приятные округлости грудей. На то, как восхитительно они поднимаются и оседают, когда Линда дышит.
  - Держись подле меня. Не отъезжай далеко. Дороги не безопасны.
  - Хорошо, мой герой.
  Линда чмокнула его в щеку и пристроилась сбоку, приноравливаясь к шагу.
  Кавалькада выехала на тракт. Лед в замерших за ночь лужах хрустел под копытами. По левую руку от тракта нес медленные осенние воды Отважный Сын. С другой стороны раскинулся дремучий лес. Желтоглазые брали оттуда сырье, но запасы древесины казались неисчерпаемыми. Кромка опушки с сетью пней походила на залысину в космах дикаря. Птичий клин прорезал небо, застилая серый покров чернилами цвета воронова крыла. Они летели в Дальноводье. Сейчас Лотту казалось, что все дороги ведут туда.
  На границе горизонта дорогу заволокло пылью. Частицы засохшей грязи клубились, создавая фантасмагорию за пределом человеческого воображения. Восемь фигур в развевающихся по ветру плащах мчали так быстро, будто за ними гнались гончие ада.
  Шэддоу дал знак остановиться. Безликие и божьи воины взяли их маленький отряд в кольцо. Шэддоу наскоро сплел заклинание, наложив на них прозрачную завесу, похожу на мыльный пузырь. Остальные инквизиторы тоже проделывали пасы руками. Бьерн Костолом вынул из петлицы шестопер. Это был монстр среди оружия. Лотт едва мог его удержать, не говоря о том, чтобы замахнуться. Бьерн держал его совершенно спокойно, словно обычную палку.
  Всадники остановились в пяти шагах от группы. Незнакомцы показали лица из-под капюшонов. Лотт удивился. Он ожидал увидеть головорезов или еще кого-нибудь в этом духе. Восемь женщин восседали на лошадях. Двое из отряда были людьми, остальные шесть покорившими-ветер. Лотт вздохнул с облегчением. Женское общество не могло не радовать. И он был рад. Почти всем из них.
  - Здравствуй, Квази. - произнес Лотт. - Не думал, что доведется увидеть тебя еще раз.
  Халифатка спешилась.
  - Я рада видеть тебя живым и здоровым.
  - Извините, что прерываю, - с холодком в голосе сказал Шэддоу, - но может кто-нибудь скажет мне что вы здесь делаете?
  - Не могли же мы позволить людям, направленным самой Церковью, проделать столь долгий путь через Делию в полном одиночестве, - сказала вторая женщина. Она прикрывала лицо вуалью из полупрозрачной ткани. - Это недостойно королевских особ. Делия всегда славилась гостеприимством. Что я и собираюсь вам доказать сегодня.
  С этими словами женщина откинула вуаль. Брат Леон ойкнул и поспешил отвесить самый низкий поклон который Лотт видел за свою жизнь. Его примеру с запозданием последовали остальные не исключая Шэддоу. Даже Линда склонила головку и шепнула Лотту:
  - Поклонись королеве Делии, Лотт. Ты ставишь нас в неловкое положение.
  - Королева Делии? - тихо спросил он.
  Перед помазанием Ричард упоминал о своей супруге, но Лотт и не предполагал что встретится с ней на проселочной дороге.
  - Да. Она самая. Игнис. А кто эта женщина рядом с ней?
  - Долгая история.
  - Ты расскажешь ее. И не дай боги ты на нее положил глаз!
  - На это счет можешь не волноваться.
  - Вы закончили?! - Шэддоу играл желваками, наблюдая за их перешептыванием. - Отлично. Я продолжу. Квази. Почему ты не в псоглавой башне?
  - Я буду сопровождать ваш отряд в миссии.
  - Да? Архигэллиот не говорил ничего насчет тебя.
  - Иноккий не единственный, кто способен приказывать нам, - ответила халифатка. Она достала из кожаного тубуса свиток, скрепленный церковной печатью.
  Шэддоу прочитал документ.
  - Архиалланесса Стэфания выражает предельное сожаление, что не смогла присутствовать на церемонии посвящения Лоттара Марша и приказывает главе экспедиции Шэддоу включить свою подопечную в состав группы.
  Шэддоу отдал свиток Квази с непроницаемым лицом.
  - Вопросов к вам больше не имею.
  - Ко мне, надеюсь, тоже? - спросила королева Делии и улыбнулась, показывая зубы в идеальном состоянии.
  Лотт старательно отводил от нее взгляд. Прозябая в Гэстхолле, ему довелось увидеть слепого, газа которого пожрала проказа. Он был страшен. Ходячий труп, просящий милостыню и тыкающийся по углам, пытаясь задать себе верную траекторию движения.
  Игнис выглядела немногим лучше. Болезненно хрупкая женщина с трудом держалась в седле. Она была бледна как смерть. Ломкие волосы цвета седины едва прикрывали голову. А глаза... Если бы Лотт не знал кто она с легкостью поверил в истории про вампиров, живущих, чтобы пить чужую кровь. Он не мог представить Ричарда, делящего с ней ложе. Лотт испытывал отвращение и жалел ее одновременно.
  - Замечательно, - не получив возражений продолжила королева. - В таком случае мы смиренно просим Лоттара Марша посетить Острие перед тем как он продолжит святой поход против зла.
  
  ***
  
  - Я пообещал вернуть вам кое-что при случае, - сказал Лотт.
  Он достал из мешка Кэт амулет. Руна в форме "х", выполненная из куска оникса, тускло поблескивала на солнце. Он передал амулет Игнис, и та повесила его на шею.
  Дорогой к Острию королева не давала гостям скучать, постоянно заводя светские беседы. Несмотря на кажущуюся хрупкость, Игнис оказалась стойкой женщиной. Она ехала рядом с Лоттом и он видел, как тяжело ей дается путешествие. Но она не жаловалась, и старательно делала вид, что ей весело и беззаботно.
  Квази ехала чуть поодаль. Лотт старался не обращать на нее внимания, хоть это и было нелегко. Хотел бы он узнать, зачем она решила присоединиться к ним.
  - Благодарю вас, сир Лоттар, - сказала она. - Я дала его сыну на пятый день рождении. Он действительно много значит для меня.
  - Символ на нем - рунир древнего народа?
  - Это так. Амулет создали покорившие-ветер.
  - Я слышал, желтоглазые не в почете в Делии.
  - Покорившие-ветер вечные скитальцы, - сказала королева. - Люди не любят, когда им напоминают, что они не всегда здесь были хозяевами.
  - А королевы?
  - Вы о моем окружении? - улыбнулась королева. - Я стараюсь не обращать внимания на расовые различия. В конце концов, не цвет глаз или кожи делает нас теми, кто мы есть. Мы нечто больше чем краска.
  Они увидели шпиль первым. Тонкий как игла, он рос вертикально вверх и казалось, что вот-вот продырявит мрачные небеса, и те в ответ забросают королевскую резиденцию комьями снега.
  Острие было относительно скромным жилищем для королевских кровей. Дворец Фениксов казался огромным по сравнению с ним. Лотт был слегка разочарован. Он ожидал роскоши и помпезности, которыми ему ткнут в глаза. Он видел с холма небольшой городок, окружавший дворец. Но он не шел ни в какое сравнение с Солнцеградом. Наверное, после града святых теперь все города будут казаться ему крохотными провинциями.
  - Что означает руна?
  - Благая Весть лучше объяснит, - сказала королева.
  - Благая Весть?
  - Моя служанка.
  - Странные мена у ваших людей, - хмыкнул Лотт.
  - Имена всегда что-то значат. Ваше имя тоже.
  К ним подъехала желтоглазая одного возраста с Игнис. Она была так же коротко подстрижена, как и Кэт. Цвет радужки глаз из песочного медленно переходил к янтарному. Она низко поклонилась Лотту и еще ниже госпоже.
  - Что угодно королеве? - спросила Благая Весть.
  - Расскажи нам, что означает символ на этом амулете.
  Прежде чем ответить желтоглазая с минуту размышляла.
  - В нашем алфавите немного рун. Но они могут приобретать совсем разные значения в зависимости от ситуации, места или времени. Я хочу, чтобы вы поняли, этот рунир для одних значит сохранность, для других безопасность. Для моей королевы он будет "решительностью". Для вас, святой, он значит "выбор".
  - Выбор? Что же я должен выбрать?
  Желтоглазая пожала плечами.
  - Сторону, в которую подует ветер.
  Люди любили свою королеву. Их встретила толпа горожан и все протягивали руки к Игнис. Королева приказала слугам раздать милостыню бедным и произнесла короткую и трогательную речь внимавшему ей люду. Закончила она, представив Лотта.
  Марш уже привык к такому отношению. Его не передергивало от раскрытых ртов и перешептываний при одном появлении святого. Лотт исправно сыграл свою роль, раздав святых знаков всем желающим, благословив жилье, детей, дороги, родимые пятна и полные вшей головы.
  За тем они приехали в Острие. Герб Ричарда возвеличили в самом замке. Главная башня имела вид двуручника, который сжали в руках. Королева оставила гостей, сославшись на неотложные дела. Но Лотт не мог не заметить, как слуги снимают ее с лошади. Старый кастелян Кабаньей Норы что-то говорил ему о родовой болезни Игнис. О том, что в крови ее рода есть дефект. Девушка была альбиносом, но Лотт не знал что это, пока не увидел королеву Делии.
  - Она кажется милой, - сказал Лотт.
  - Помни о заговоре, - одним губами прошелестел Шэддоу. - Доверять ей - ошибка.
  - Думаешь, на нас нападут? - скривился Лотт. - Нас привели в город, пригласили в Острие и огласили на каждом углу кто я и что за люди сопровождают меня. Архигэллиот объявил священный поход и каждый здесь знает, что мы пытаемся спасти Дальноводье. Какой шанс, что нас схватят?
  - И все же. Держи меч вне ножен этой ночью, - посоветовал Мрачный Жнец.
  После того как Лотт закрыл червоточину, разорвав инквизиторские четки, Шэддоу стал относиться к нему немного лучше, чем к куску дерьма. Если бы у таких как он были друзья, Лотт мог рассчитывать попасть в этот список.
  - Лотт, нам так и не представился случай поговорить в Солнцеграде. Я многое должна тебе рассказать, - сказала Квази.
  - Это место прекрасно, - воскликнула Линда.
  Девушка подошла со спины и ухватила его за шею. Лотт проявил чудеса ловкости и вывернулся из захвата. Затем подхватил Линду и закружил вокруг своей оси. Девушка завизжала от радости.
  - Мы должны поговорить о том, что случилось в святом городе, - сказала Квази.
  - Позже, - Лотт отмахнулся от нее как от назойливой мухи. - Я выслушаю вас инквизитор. Нас ждет долгий путь. В дороге и поговорим. А здесь я просто хочу весело провести время. Правда, милая?
  - О, дорогой! - Линда подарила ему жаркий поцелуй. - Я буду с тобой, куда бы ты меня не понес.
  - Так чего же мы ждем?
  Они уединились в укромном местечке около смотровой башни. Виноградные лозы мертвыми змеями ползли вверх по каменной кладке. Над ними, делая обход, переговаривалась стража. Гербовые знамена, насаженные на вымпелы, поникли на безветрии. Ткань обоих флагов переплелась так тесно, что оба рисунка сплелись в один клубок. Казалось - бабочку-огневку насадили на иглу, чтобы засушить для коллекции. Лавочку покрывал иней. Линда потрепала его за щеку.
  - Видишь, я не только для постели сгожусь.
  - Я никогда не говорил, что считаю тебя шлюхой.
  Линда действительно пришла как нельзя вовремя. Лучше бы Квази не появляться здесь. Он смог выжить без нее, и это вселяло некоторые надежды.
  - Брось, Лотт, - сказала Линда. - Я не первый год живу на свете, и знаю к чему все идет. Ты позволяешь мне сытно есть и сладко спать, не боясь инквизиции, я плачу тем, чем наградила природа. Но всему приходит конец. Признайся, как давно ты думаешь избавиться от меня?
  Лотт не ответил. Женщины обладали поразительной силой - не зная толком ситуации чувствовать ее суть.
  - Замухрышка из глубинки, позволявшая убивать детей старым извращенцам, чтобы спасть собственную жизнь, становится любовницей святого? Кому такое вообще может прийти в голову? Мне не позволят быть с тобой всегда. Я прекрасно понимаю.
  Линда была очень практичной девушкой. С ее то прошлым другого и ожидать нельзя. Если бы за Лоттом не стояла Церковь Крови, кто знает, какие веревки она смогла бы из него скрутить.
  - Чего ты ждешь от меня?
  - Женщинам нелегко приходится в мире мужчин, - проворковала Линда. Она запустила руку в штаны новоявленного святого.
  Лотт охнул, но не от неожиданности. Он привык к таким забавам. У Линды были до ужаса холодные пальцы.
  - Я хочу получить твою протекцию, - сказала Линда, не прекращая работу. - Письмо, прощающее мне прошлые грехи и некоторые будущие. Подписанное тобой. Я могу рассчитывать на понимание?
  -А-абсолютно.
  - Хороший мальчик, - прошептала на ухо девушка и чуть сжала кулак. - Мне совсем не хочется голодать. Несколько золотых, думаю, улучшат мой нрав.
  - Я... у меня совсем нет.. Ох. Хорошо-хорошо. Я постараюсь решить эту проблему!
  - Замечательно. Три сотни золотых марок аргестийской чеканки будут честной платой. Я думаю, Лоттар Марш, наша беседа прошла очень позитивно для обеих сторон.
  Линда чмокнула его в щеку и вытерла руку о штанину новоявленного святого. Лотт следил за тем как двигается Линда. В покачивании бедер и плавном шаге чувствовалась грация. Линда знала себе цену и не скрывала этого.
  Он провел в царстве инея и зимнего сна некоторое время, собирая порванную мужскую гордыню и пытаясь понять, как из покровителя он превратился в того, кто покорно следует за поводком хозяйки.
  От него не укрылось, что в замковом дворе покорившие-ветер служили наравне с людьми. Желтоглазые носили тюки с поклажей, кормили лошадей, которых вели конюхи для вечернего выгула. И самое главное - прислуга никак на них не реагировала. Никакого пренебрежения или презрения в отношениях. В Острие - в этом крохотном островке Делии не существовало второго сорта.
  Благая Весть командовала группой желтоглазых, суетящихся на кухне. Громыхали котлы, полные кипятка. Крышки время от времени подскакивали, создавая мелодию абсурда. Здесь было жарко как в аду. Желтоглазые мелькали туда-сюда, протискиваясь мимо мясистых кухарок и отвечая шутками над подтруниваниями людей. Дюжие мясники нарезали мясо. С десяток поварят ощипывали кур и месили тесто, расположившись полукругом. Дети ежесекундно отвлекались от своего занятия, чтобы хоть одним глазком проверить состояние кабана, медленно доходившего на вертеле. Громадная свинья покрылась хрусткой корочкой, сквозь трещины которой сочился сок. Капуста, морковка, яблоки и некие пучки трав нарезались ажурными ломтиками, сервировались на большие тарелки, образуя горы и леса. Кошки драли глотки возле бочек с засоленной сельдью, за что время от времени получали пинки под хвост.
  - Мне жаль, - обратился к заправляющей парадом желтоглазой Лотт. - Наш визит стал неожиданностью. И теперь на вас навалилась куча дел.
  - Нам приносит радость служение госпоже и церкви, - серьезно ответила Благая Весть.
  - Верите в Гэллоса?
  - Как и все покорившие-ветер в этом замке.
  - Даже так, - задумчиво сказал Лотт. - Это было необходимым условием для служения королю или...
  - Или, сир Лоттар. И мы не служим королю, - Благая Весть закончила раздавать наставления, и поднесла ему ложку бурой жидкости. - Попробуйте. Ее величество сказала, что вам должно понравиться.
  Лотт послушно исполнил ее желание. Кисель и вправду был превосходен. Со времен ученичества в Кабаньей Норе он не пробовал так чудно приготовленного напитка.
  - Падальщик раздери меня надвое, если это не напиток богов, - обрадовано сообщил он. - Вы настоящая кудесница. Королеве Игнис очень повезло с вами. Клянусь, я уже подумываю предложить вам готовить только для меня.
  - Благодарю, но я служу только тем, на чьем гербе огневка, - зарделась Благая Весть.
  - Верны людям и набожны как монашки. Не этого я ожидал от покоривших-ветер.
  - А с многими ли из нас вы имели дело?
  - Всего с одной. И скажу вам, она была огромной занозой в заднице. Но мне она нравилась.
  - Как ее звали?
  - Кэт.
  - А каким было настоящее имя, данное при рождении?
  - Настоящее? - опешил Лотт. - Разве у кого-то есть два имени?
  - Людям понятнее и ближе их имена. Но у нас есть память о наших предках. От нее не избавиться, - Благая Весть провела пальцем вдоль жирной линии татуировки. - Это наше имя. И мы храним его только для себя.
  - Хмм, вы выбили меня из колеи. Я... должно быть я еще много не знаю о вашем народе. Но, знаете, я бы хотел восполнить этот пробел.
  - Святому интересны желтоглазые?
  - Иначе он не направлялся бы в Дальноводье.
  - Хорошо, - подумав, сказала покорившая-ветер. Она сняла фартук и передала его молодой девушке, которая принялась помешивать черпаком густую подливу, доходившую на огне. - Полагаю, у нас есть несколько часов перед ужином. Что вы хотите узнать?
  Они поднялись на высокую башню. Опустив лестницу, взобрались на крышу, переполошив сонного стражника. Острие разделили две половины каменного клинка. Благая Весть подвела его к краю обрыва. Лотт смотрел на мир с высоты гигантской гарды.
  Отсюда открывался вид на город. Люди казались муравьями. Маленькие черные точки двигались по дороге несколькими ручейками, таща в свои ульи припасы. Хотел бы Лотт знать, как бы они отреагировали на приказ Игнис схватить его. Королева-мать против прямого потомка Гэллоса. Интересное бы вышло противостояние.
  - Что вас связывает с королевским домом? - спросил он у покорившей-ветер.
  - Столетия тесных отношений. Дом Файснарров всегда хорошо ладил с покорившими-ветер и мы отплачивали им своей верностью. Я знала Ее Величество с детства. Ее родители позволяли малышке играть с нашими детьми.
  - Вы стали подругами?
  - Что вы. Желтоглазые никогда не были ровней людям. И тем более благородным кровям.
  - У Файснарров интересный герб. Желтые круги на крыльях огневки немного похожи на ваши глаза.
  - Вы умеете делать комплименты, сир Лоттар.
  - Оставим родственные связи в покое, - Благая Весть не доверяла ему. Ее и Игнис связывало нечто более тесное, чем многовековая верность. Они были друзьями. - Я был в деревне покоривших-ветер. Там была одна штуковина. Каменная стела, изображающая не то ангела, не то демона. Я не большой знаток по части вашей культуры, но кое-что знаю о них. Там, под толщей каменной породы скрывается очень сильное существо, готовое поделиться своей силой, если к ней подобрать некий шифр. Назвать слово, выгравированное на плите. Особый и ни на что не похожий рунир. Один из тех, что нанесены на амулете, о котором мы недавно говорили. Меня давно интересует вопрос - почему Хранитель до сих пор в стеле? Неужели никто из вас до сих пор его не освободил?
  Благая Весть выглядела потрясенной. Она по-новому взглянула на Лотта. С уважением и, как показалось - с опаской.
  - Как вы узнали?
  - Я видел, как дух-хранитель вышел из камня собственными глазами.
  - Со всем почтением, но это невозможно, - смиренно сказала Благая Весть.
  - Почему?
  - Хранителей могли призывать только капитаны.
  - Капитаны?
  - Капитаны каменных кораблей. Они были чем-то вроде шаманов. Или старейшин, если вам так понятнее.
  - Каменные корабли? - рассмеялся Лотт. - Большей чушью было бы делать их из железа.
  - Может быть вы правы, - осторожно согласилась Благая Весть. - И тем не менее так говорится в записях.
  Желтоглазая указала на свою голень.
  - Здесь повествуется о том, что каменные корабли пристали к атоллам на заре Эры Ветра. Земля, на которой стоит этот дворец, была скрыта под толщей воды. Мы связали нашу судьбу с новой родиной и бросили якоря раз и навсегда.
  - Вы хотите сказать, что вместо материка здесь были острова? В это сложно поверить.
  - Так говорится в нашей истории, в наших легендах. Там говорится много чего. Например, о том, как земля поднялась из морских глубин, вынеся из бездны множество гигантских животных, чьими костьми усеян север. И о том, как Кости Земли и Волчья Пасть стали оголенными горами, а не лесистыми всхолмьями.
  Покорившая-ветер стянула перчатку, показав эллипсоидный рисунок с загогулинами, напоминающими хохолки птиц.
  - Здесь написано, что наши корабли были живыми. Мы вложили в них душу нашей родины, разделенную на миллион осколков. И бросив якорь, мы связали прошлое и настоящее. Так появились хранители. Они оберегали Скрижали, в которых было записано Первое Слово.
  - Длинноватое слово вышло.
  - Именно от него произошел язык и клинопись. Мы брали из Слова части и творили руны, которые помогали нам создавать цивилизацию. Каждая из семей владела лишь частью Слова, потому что ни одно существо не могло понять его целиком.
  - Но затем пришли люди...
  - Да. Затем пришли вы, и была эпидемия, которая сделала нас слабыми копиями величия древних.
  - Так что там с капитанами?
  - Доподлинно неизвестно. Но если хоть один из них выжил, мы бы знали. Только они могли пробудить Хранителей и заново распечатать Слово. Тогда, - Благая Весть грустно улыбнулась и осенила себя святым знаком, - тогда бы я уверовала, что надписи на моем теле не просто слова, не дань традиции, изуродовавшие мое тело. Что за ними есть правда, не меньшая, чем восхождение солнца и гибель солнцеликого Гэллоса.
  - Пойдемте, вас ждут в трапезном зале, - сказала покорившая-ветер.
  Острие был новым замком. Когда Ричард Отважный соединил свою династию с Файснаррами, взяв в жены Игнис Беловласую, каменщики только-только закончили строительство. Лотт шел просторными помещениями, в которых не хватало налета старины, чтобы придать величие и статность этому месту. В некоторых помещениях велись отделочные работы. Люди все еще обживали Острие, несмотря на то, что жили здесь не один год.
  Лотт мысленно дал себе обещание обдумать все, что услышал от покорившей-ветер. Как оказалось, Кэт унесла в загробный мир много тайн о себе и своем народе. Выходит, она не доверяла ему так же, как он ей. Это немного разозлило Лотта, но что он мог теперь поделать? Спорить самому с собой?
  Трапезная оказалась уютной залой с длинным столом, протянувшимся от камина, до стрельчатого окна, за которым ярко-алый, словно кто-то полоснул его по горлу, диск солнца махал на прощанье закатным светом. Немногочисленные гости сидели тесным кругом, сосредоточившись около королевы. На ужин не пригласили большинство придворных. Инквизиция сидела по левую руку от Игнис. По правую руку расположились приближенные к королевским кровям - граф, имени которого Лотт так и не запомнил, прыщавая фрейлина на выданье и ветхий градоправитель с пучком волос, торчащих из ушей. То ли Делия переживала кризис дворян, то ли их действительно не ждали.
  Лотт сел рядом с безликими, в отдалении от Игнис. Линда составила ему компанию, ухаживая как заботливая женушка. Она нарезала мясо и снабжала Лотта всем, на что святой обращал свой взгляд. Разговор велся на разные темы. Королева обладала поразительной способностью поддерживать разговор на самых разных уровнях. Она многое знала о церкви и войне, поэтому одинаково хорошо занимала беседой как безликих и охрану Лотта, так и Мрачного Жнеца сотоварищи. Лотт большую часть вечера отмалчивался, наблюдая за тем, как пища плавно перетекает с тарелок в пищевод едоков.
  Их окружали сборные рыцарские доспехи, скрепленные воедино и посаженные на жерди. Складывалось впечатление, что маленькая армия охраняет их покой. Свечей на люстрах было так много, что, когда зашло солнце, Лотт не заметил разницы. Королева предпочитала в качестве прислуги желтоглазых. Покорившие-ветер безмолвно приносили новые яства, не забывая уносить объедки на тарелках.
  Он смотрел на королеву и не мог понять, что в ней было такого, на что мог клюнуть Ричард. Неужели этот брак был только по расчету? Что такого было у Файснарров, чего не было у других домов? Впервые он пожалел, что пропускал лекции носатого капеллана в Кабаньей Норе.
  Эта женщина с трупной бледностью и проступающими сквозь кожу костьми выглядела смертельно больной. Ее глаза алчно поблескивали при свете люстр. Игнис тоже изучала его. Отвлекаясь от очередной светской беседы, она улыбалась ему и поднимала чашу с подогретым вином и пряностями за его здоровье. Королева облачилась в угольно-черный упелянд с похожими на колокола рукавами, едва задевающими пол. На голову она надела золотой обруч с прозрачной тканью, шлейфом укрывающей волосы, спрятанные в поддерживающую сетку. Когда она закрывала глаза, то ли от усталости, то ли чтобы насладиться вкусом выпитого вина, Игнис становилась похожа на спящую красавицу из детской сказки, но Лотт ни за какие деньги не согласился бы разбудить ее поцелуем.
  - На своем пути вы успели столкнуться с первыми трудностями, - сказала королева, прерывая дружескую беседу с власоухим старцем. - Да и до этого не раз имели дело со скверной. Насколько крепка вера последнего столпа веры?
  Лотт некоторое время изучал пальцы на руках, будто в первый раз заметил, что у него есть конечности. Наконец, он взял нож и аккуратно срезал шляпку с печеной груши. Внутри, вместо семян оказался мед. Марш принялся за фрукт и не ответил, пока не покончил с ним.
  - Этим летом мне довелось проходить мимо проклятого дворца Фениксов, - ответил ей Лотт. - И там произошло нечто труднообъяснимое. Я решил измениться. Но самое главное - я поверил, что человек может все.
  - Как это случилось?
  - Я вытянул камень из старой кладки.
  - Один камень?
  - Один. Маленький булыжник. И часом позже рухнула одна из башен ветхого дворца. Может быть, она рухнула от старости, скажете вы. Но я знаю, что видел и что сделал. Эта громадина пала предо мной, потому что я совершил действие, которое привело к ее падению. Я был слаб, почти терял сознание от усталости, но, тем не менее, я взял и заставил ее рухнуть. Поверьте, когда подобное происходит с вами, вера становится крепче веревки на корабле. Да, я верю, что смогу помочь народу Дальноводья.
  - В таком случае мы спокойны за судьбы ее жителей, - отстраненно ответила королева.
  Лотт рвал зубами филейную часть кабана. Хряк-переросток был жестковат и шел только с изрядной порцией выпивки. Лотт хотел было сдаться и оставить остатки слугам, но, вспомнив, что в Дальноводье его ждут ночи на открытом воздухе и то немногое, что смогут добыть безликие, проглотил проснувшееся чванство и доел мясо.
  - Муж сообщал в письме, что вы не были набожным всегда, - продолжила королева. - Что изменилось?
  - Я и сейчас не образец для иконостаса, - отмахнулся Лотт. Вино ударило в голову сильнее, чем ему хотелось, и язык поневоле развязался. - Церковь предстала совсем не такой, как казалась ранее. Ее создали такие же люди как вы или я, Ваше Величество, и это делает ее ближе, что ли. К тому же я имел честь лично переговорить с Иноккием Третьим. И я не видел никого более достойного управлять святым престолом, чем он.
  - Воистину непогрешимый человек, - согласилась Игнис, но Лотт не поверил ни одному ее слову.
  Шэддоу, сославшись на головную боль, покинул трапезную. После ухода Мрачного Жнеца атмосфера вечера разом повеселела. Королева пригласила в залу оркестр из девяти музыкантов. Медленная и нежная мелодия разлилась вокруг, навевая легкую сонливость.
  Гости по одному и по двое покидали их. Ушли Бьерн и Брат Леон. Попрощались с Игнис старик и прыщавая девица. Лотт продолжал насыщаться царящим на столе разнообразием. Квази развлекала Игнис их приключениями. Королева слушала внимательно и восхищенно цокала языком, когда халифатка описывала опасные моменты, поданные, конечно же, с купюрами.
  Вскоре они остались только втроем. Слуги заменили свечи. Лотт ослабил пояс на несколько делений.
  - Я бы хотела задать вам еще один вопрос, - сказала королева. - А в награду за то, что терпели наше назойливое внимание весь ужин, я подарю вам любимое лакомство Тринадцатиземья.
  - Мне только в радость развлекать вас, Ваше Величество.
  - Отвечайте, сир Лоттар, отвечайте честно как на исповеди. Что для Вас Церковь-на-Крови?
  - Новый дом, - просто ответил он. - Дом, который я потерял очень давно, и обрел совершенно неожиданно.
  - Ваша подруга Кэт была иного мнения, - сказала королева.
  - Она не знала всей правды и была обозлена на церковников. Если бы она прошла тот путь, который прошел я, увидела то, что видел я, Кэт изменила бы свое мнение. Священники и весь институт веры не идеальны. Но что если Дар, что ниспослан мне - принесет им новую веру? Я хочу сделать этот мир лучше и подарить людям мир без страха, что в один прекрасный миг в их доме разверзнется червоточина.
  - Вы идеальный святой, - чуть заметно улыбнулась Игнис. - В будущем на вас станут молиться так же, как у нас в Делии молятся Клименту Миротворцу. А сейчас... Благая Весть, принеси нашему гостю сахарные ушки!
  Это было то блюдо, которое любили дети Тринадцати Земель. Карамелизированные плюшки с соленой начинкой выложили в виде солнца. Их заостренные кончики напоминали уши кошек. Лотт съел одну, потом вторую. Затем он потерял счет, поглощая в немереном количестве сдобу. Линда и сама попробовала. Скривилась и, покачав головой, удалилась к ним в спальню, шепнув на ушко, что Лотт имеет весьма странные вкусовые пристрастия.
  - Бесподобно, - поблагодарил он Благую Весть и та ему улыбнулось. Лотту показалось, что желтоглазая тайком утирает слезы, но смотрела она только на свою королеву. Игнис сидела подобно каменному изваянию. Владычица заснеженного царства потеряла всяческий интерес к беседе.
  - Прошу прощения, кажется, мы слишком много выпили сегодня, - сказала королева и простилась с ними.
  Лот забрал с собой последние сахарные ушки, надеясь растянуть их хотя бы на следующие пару дней.
  - Лотт! Почему ты избегаешь меня?
  Квази составила ему компанию, не самую приятную из всех возможных. Там, в спальне, грея постель, ждала Линда. Лотт сглотнул слюну. Похотливая девка вытягивала все соки, но это было то, что лекарь прописал.
  Терпкая горечь не спешила покидать язык. Лотт покатал слюну во рту, прогоняя непривычный вкус.
  - Взгляни на меня, Лотт. Неужели ты презираешь меня настолько сильно?
  - Это не так, - заверил он Квази без особого энтузиазма.
  - Тогда в чем причина?
  Он вздохнул. Казалось, слюна загустела, облепила стенки гортани и распространяла противный вкус дальше. Он кашлянул раз, другой. Сплюнул, но помогло мало.
  - Причина во лжи, Квази. Ты была с нами долгое время, и я понимаю, что хотела для меня только лучшего. И пусть для меня вся эта история закончилась не так плохо, мы не обошлись без жертвы. Я... я просто не могу больше тебе доверять. Без доверия я не могу полагаться на союзников. Я верю архигэллиоту как самому себе. Верю этим ребятам, которые охраняют меня. Но как поверить тебе еще раз - не знаю. Я бы хотел, чтобы все было как раньше, но боюсь, сделанного не воротишь.
  - Я расскажу тебе все, - Квази нервно теребирала пряди волос. - Именно за этим я пришла. Ты нужен Церкви, Лотт. Ты нужен людям. Нужен мне. Что ты хочешь узнать?
  - Для начала я хочу знать, с какой стати халифатка записалась в инквизицию Священной Империи.
  - Я сделала это чтобы помочь брату спасти восточные земли.
  - Черная Завеса? Ты упоминала о ней ранее.
  - Да. Стена негасимого ветра из праха и костей всех, кто сражался в Столетней Войне. Я искала оружие, способное справиться с угрозой. Завеса рождает смертные вихри, разрушающие наши селения, погребающие людей под толщей песка.
  - И нашла меня, - кивнул Лотт. - Продолжай.
  - Речь не только о тебе, Лотт. Я нашла союзников. Не все люди считают, что восток и запад обречены на войну. Мы можем жить в мире. Здесь я обрела веру, Лотт. Веру в людей. Мой покровитель...
  - Ты хочешь сказать, вседержитель Церкви, Наставник Королей и прочее и прочее, - сказал Лотт.
  Вслед за горечью пришла изжога. Пожар быстро распространялся по телу - от живота до конечностей. Кровь словно воспламенилась. Лотт облокотился о каменный выступ, чтобы перевести дух. Он хватал ртом воздух, но тот проникал внутрь маленьким ручейком.
  - Здесь ты жестоко ошибаешься. Люди, благодаря которым я привела тебя в лоно церкви, не хотят, чтобы власть архигэллиота по-прежнему оставалась абсолютной. И я пришла, чтобы рассказать тебе о нас все. Лотт? Лотт!
  Лотт сполз вниз, опустившись на четвереньки как вшивый пес. Горло сдавил спазм. Он пытался сделать вдох, но ничего не получалось. Лотт ударил себя в грудь. Затем повалился ничком и забился в агонии. Кровавые мухи ползали по глазам и не предвещали ничего хорошего. Голос халифатки бил по ушам погребальным перезвоном. Квази пыталась успокоить его, она копошилась в карманах, вытаскивая на свет божий травы и коренья. Инквизитор спешила, ее руки дрожали, но она не переставала поддерживать Лотта.
  Он хотел сказать ей, что умирает, но язык опух и занял все пространство ротовой полости. Сознание помутилось. Он не чувствовал под собой земли, словно воспарил над ней.
  Что-то шершавое коснулось губ. Лотт открыл глаза именно в тот момент, когда Квази руками разжала ему челюсть, чтобы впихнуть внутрь рта что-то осклизлое и дурно пахнущее. Небо закололо тысячами иголочек. Лотт непроизвольно сглотнул. Комок ворса прокатился по горлу и ухнул в пищевод.
  Лотт заорал, раздирая кожу в том месте, где прошлась субстанция. Он хрипел и пытался исторгнуть из себя дрянь, что устроила революцию телу. Внутренности покрылись коркой замерзшей желчи. Все замерло на мгновение, а затем Лотт уверовал в то, что ад существует. Святой исторг из себя все съеденное на этом вечере. Еда выходила даже из таких щелей, которые не предназначались для этого дела. Он плакал и просил о милосердном ударе ножом, на что Квази отвечала только одно: "Молчи и терпи. Яд скоро выйдет". Так как выполнять требования святого никто не собирался, Лотту больше ничего и не осталось кроме как пережить этот момент.
  Когда именно он отключился, Лотт не помнил. Марш очнулся в своей кровати. Солнце слепило глаза и ему пришлось откатиться в сторону. Происходило это в сопровождении жалобных стонов умирающего и проклятий тем, кто не зашторил окна, их предкам и потомкам вплоть до тринадцатого колена.
  - Как себя чувствуешь? - спросила Квази.
  - Такое чувство, что мне в рот нагадили кошки.
  - Значит, безоар подействовал правильно.
  - Безоар? Ты дала мне проглотить эту гадость?!
  - Конечно. И если бы понадобилось, я бы заставила тебя съесть все камни, что у меня имелись.
  Квази показала ему коллекцию мохнатых камней. Покрытые шерстью, слизью и длинными волосами, спутанными в колтун, они были самым мерзостным зрелищем, которое Лотт видел за всю жизнь. Он не мог поверить, что один такой сейчас медленно растворялся у него в желудке. По крайней мере, Лотт надеялся, что он там не останется навсегда.
  Инквизитор пришла с влажным полотенцем. Она откинула одеяло и отерла тело. Замечательно. В довершение всего теперь от него разило уксусом.
  - У тебя большую часть ночи был жар, - пояснила Квази. - Кризис миновал, но лучше перестраховаться. Я дала тебе камень, найденный в животе столетней девственницы. Она ела собственные волосы годами, веришь или нет. Более действенного вещества против яда просто не существует.
  - Погоди, ты хочешь сказать...
  - Тебя отравили.
  - Как?!
  Лотт приподнялся на кровати. Он ощущал слабость и пустоту в желудке, но больше ничего.
  - Отраву подмешали в еду.
  - Вчера все ели с одного стола.
  - Ядом наполнили мякоть сахарных ушек.
  Он подозревал, что с печеньем что-то не так, но не придал этому значения (?). Выходит, Шэддоу был прав. Заговорщики попытались нанести удар первыми, но промахнулись. Или нет? По сердцу словно мазнули снежным венчиком. Он боялся получить ответ, но спросил:
  - Лакомство ел не только я. Что... что случилось... с ней?
  - Девушка умерла, - сказала Квази.
  - Задерни проклятые шторы, - прорычал Лотт.
  Боги, почему он продолжает терять людей? Почему умирают все, но только не он? Надежда человечества? К черту все это. Он достанет виновных и вздернет их на первом же суку.
  Линда прекрасно дала понять, что ей от него нужно. Это был только трезвый расчет и надежда получить что-то более перспективное, чем ожидание смерти в Обители Нежности. Он обещал помочь ей. Больше того - он хотел помочь ей. Лотту стоило думать не членом, а головой. На что он надеялся? Хотел еще пару раз поиметь ее, перед тем как выбросить? Мессия, падальщик пожри твою душу. Ему следовало не представлять ее ко двору, или же и вовсе оставить у ворот города. Или не увозить из Священных Земель.
  Лотт взял себя в руки и прикрыл глаза.
  - Она страдала?
  - Нет.
  - Квази, я очень хочу насадить чью-то голову на пику. Мне наплевать если это будет твоя нежная головушка. Вчера мы говорили о доверии. Так сделай что-то, чтобы я снова стал относиться к тебе не как к куску дерьма. Начни с того, чтобы отвечать на вопросы честно. Она страдала?
  - Да. Яд выжег ей внутренности.
  Рядом находился только стул с дырой, да прикрепленный к нему ночной горшок. Лотт швырнул ими в стену. Мокрое пятно быстро растеклось по камню. Комната стремительно наполнялась запахом мочи.
  - Помоги мне.
  Вместе они вышли на улицу. Лотт накинул шубу на голое тело. Дворцовый парк преобразился. За ночь здесь сколотили помост. Плотники споро соорудили виселицы. Палач расхаживал по платформе взад-вперед, показывая людям крепость веревки. Люди перешептывались, но не спешили закидывать гнилыми овощами приговоренных. Лотт не поверил своим глазам. Желтоглазые выстроились длинной шеренгой, тянущейся из подвала к помосту. Марш насчитал тридцать покоривших-ветер.
  - Что здесь творится? - громко спросил он.
  - Мы вершим правосудие, - ответила королева.
  Игнис оделась в скромное платье цвета синелиста. Правительница Делии походила на Мать-Стужу, языческое божество нордов. На белых, прозрачных в дневном свете ресницах иней выложил снежный узор. Королева, не мигая, смотрела на него. Женщина с мертвыми глазами и каменной душой.
  - Я бы хотел провести допрос.
  - Инквизиция провела его этой ночью, - заявил Шэддоу. Мрачный Жнец возник неоткуда и стал плечом к плечу с Лоттом. - Мы нашли виновных. Они соответствуют списку.
  - Что еще за список? - Лотт был без сознания всего несколько часов, но пропустил так много, что отставал от текущих событий на дни.
  - Его составила Благая Весть перед тем как покончить с собой, - сказал Шэддоу. - В нем были имена всех желтоглазых, служивших в этом замке. Допрашиваемые сознались.
  - Мы накажем их согласно букве закона, - заявила королева. Она отдала приказ, и длинная вереница пленных начала восхождение к виселице.
  - Благая Весть покончила с собой, - медленно сказа Лотт, подходя к королеве. - Ваше Величество уверены, что она не называла больше имен, кроме своего народа?
  - Взгляните на список сами, - ответила королева, протягивая ему бумажку.
  - Я вам верю, что вы, - процедил Лотт.
  - Нам пора, Лоттар, - сказал Шэддоу, беря под локоть.
  Марш отдернул руку и подошел к королеве. Стража занервничала. Люди не хотели доставать мечи. Ведь тогда пришлось бы делать выбор между святым и королевой.
  Безликие встали подле него. Бьерн Костолом поигрывал топором, словно детской игрушкой. Брат Леон и Шэддоу перешептывались. Они волновались. Лотт видел, как их руки мелькают с нечеловеческой скоростью. Инквизиторы готовили заклятье.
  Первая партия желтоглазых рухнула вниз, как только палач надавил на рукоять, открывая люк. Люди продолжали молча взирать на казнь. Они всегда жили с покорившими-ветер и не могли поверить, что те отважатся на акт агрессии. Теперь в них поселится ненависть. Лотт знал это. Малая толика жалости к древнему народу сегодня умирала в Острие.
  Он решил надавить:
  - Вам не кажется странным, что покорившие-ветер напали на человека, который направлялся в Дальноводье, чтобы спасти край от червоточин? Зачем им хотеть моей смерти?
  - Чахоточные - нелюди, - отрезала королева. Мой род пригрел их, дал кров и пищу, но они всегда оставались чахоточными. Тварями и выродками. Благая Весть приняла веру в Гэллоса, но я подозреваю, что она до сих пор оставалась верна языческому ветреному божеству. Она презирала Церковь-на-Крови и хотела вам смерти как никто другой.
  - Как никто другой, конечно. И как удобно, что она призналась во всем в письме, огласив весь список заговорщиков.
  - Чахоточная тварь раскаялась перед кончиной, - не дрогнув, сказала королева. - Я клянусь честью моего рода, мы покараем всех виновных.
  - Что вы знаете о Заговоре Перчаток?! - закричал Лотт. - Кто в нем состоит?
  - Лотт!
  Шэддоу встал между ним и королевой.
  - Молчи, - сказал глава инквизиторского корпуса. - Молчи, если не хочешь допустить кровопролитие. Закрой рот и не открывай его пока мы не уедем отсюда. Сделай это сейчас же или, клянусь Гэллосом, я заткну его кляпом.
  Лотт пригляделся к толпе. Эти люди действительно любили свою королеву и в случае, если Лотт обвинит Игнис в заговоре против церкви, еще неясно, кого они поддержат .Эта династия - не Фениксы. В любом случае, инквизиторы применят магию и сравняют это место с землей. Погибнут невинные.
  Поэтому он принял самое разумное решение в данной ситуации и заткнулся.
  - Я не строю заговоры и уж тем более не совершаю кощунственные нападения на Церковь у себя дома, - сказала королева, поплотнее запахиваясь в полушубок. - Но я готова последовать в Солнцеград для получения епитимьи. Я раскаиваюсь в том, что пригрела на груди змею, но больше такой ошибки не совершу.
  - В епитимье нет нужды, Ваше Величество, - поспешно сказал Шэддоу. Он поклонился ей. - Нас ждет долгая дорога. Промедление смерти подобно.
  - Я буду молиться Аллане, чтобы она уберегла наш светоч веры и вернула Лоттара Знаменосца живым и невредимым, - смиренно произнесла Игнис.
  На этом они попрощались. Лотт еще долго оглядывался на Острие. Замок исчезал за холмом. Зажатый в руках клинок медленно погружался в землю. Ему даже не дали похоронить Линду. Игнис обещала провести нужный церемониал и пышные проводы, но Лотт сомневался в этом, как и в преданности всех, кто ходит под гербом Огневок. Теперь он понимал, о чем предупреждал его Шэддоу. Заговорщики всюду. Он был беспечен и чуть не поплатился жизнью.
  Лотт дал Пегушке яблоко. Лошадь благодарно съела плод, облизав шершавым языком ладонь.
  - Еще ощущаешь слабость? - спросил его Шэддоу.
  - Нет. Безоар вывел весь яд.
  - Замечательно. Делать привал близ Острия слишком рискованно.
  - Королева приказала меня отравить, - сказал Лотт. - Эта мертвоглазая сука хотела прикончить меня. Она запросто пожертвовала Благой Вестью, чтобы добиться своего. Не могу поверить. Она знала ее с детства, но Игнис пустила покорившую-ветер в расход как пешку. И желтоглазые. Зачем было отправлять на эшафот их всех?
  - Инквизиция не поверила бы в то, что она действовала в одиночку, - ответил Шэддоу. - Королева сама пришла к нам с полным списком предателей и обеспечила себе иммунитет. По ее приказу стража арестовала всех покоривших-ветер. И каждый из них признал свою вину. Они называют себя Освободителями. Адепты их ордена борются с засильем людей. Этот акт был направлен против Церкви.
  - Инквизиция знает про этот орден?
  - Я думаю, его не существует, - сказал Шэддоу. - Я говорил тебе - остерегайся. Враги окружают нас. Они были на борту Белокурой Леди.
  - Как? - поразился Лотт.
  - Неужели ты думаешь, что рулевой умер от сердечного приступа? Трирема садится на мель близ селения желтоглазых. И затем нас встречает кортеж королевы. За нами следят, Лотт. Это была первая попытка, но не последняя. Заговорщики не хотят увидеть триумф Церкви, они хотят поставить ее на колени. Поэтому так важно, чтобы ты справился.
  - Я справлюсь, - сказал Лотт, направляя Пегушку вперед. - После Дальноводья все изменится.
  Они ехали весь день, не останавливаясь на привал. Отряд чувствовал себя превосходно. Бьерн распевал походные песни, Галлард и Родриго подстрелили неосторожно выбежавшего на опушку оленя. Безликие разделали тушку, пополнив запас мяса. Ужин прошел просто, но сытно.
  Лотт не жалел о том, что они не остановились на ночевку в одной из деревень желтоглазых. Кто знает, сколько шпионов следит за ними? По расчетам, они должны были перейти границу с Дальноводьем через пару дней. Тогда можно будет не беспокоиться о том, что кто-нибудь захочет перерезать тебе глотку во сне.
  Вставать нужно было затемно, поэтому, расставив часовых, люди шли на боковую без всяких бесед и шуток.
  Лотт шевелил мечом угли. Сон не шел. Он продолжал прокручивать в голове недавние события. Линда стояла перед глазами и кляла его голосом Кэт.
  - Как себя чувствуешь? - спросила, подсаживаясь Квази.
  - Меня целый день об этом спрашивают. Слушай, я не фарфоровый - меня не так просто разбить.
  - Мы не договорили вчера.
  - А ведь верно. Садись, вечерами холодно.
  Он пустил ее под свое покрывало. Квази закуталась, оставив открытыми только глаза. Она стала похожа на женщин своего края, ходящих в парандже и скрывающих восточную красоту от похотливых глаз.
  - На чем мы остановились?
  - На моем покровителе, - ответила Квази. - Я думаю, ты уже догадался, что к чему.
  - Да, я раскинул мозгами. Ты участвуешь в заговоре перчаток, Квази.
  - Участвовала. Или думала так до последнего времени. Ты должен поверить - я никогда бы тебя не тронула, Лотт. Ты единственный, кто может помочь моему народу. Я не могу поверить, что они решились на убийство. Ведь ты так важен для них. Если бы я знала, что такое произойдет...
  - Ты не могла знать. Всему виной мой болтливый язык. Я новичок в подковерной борьбе и еще многого не понимаю. Я говорю тогда, когда следует молчать, и молчу тогда, когда следует кричать. Королева не просто мило беседовала со мной. Она хотела знать, за кого я стою. Так ли важна для меня Церковь, и я дал неверный ответ.
  - Мне так жаль, Лотт. Линда казалась славной.
  - Если бы ты узнала ее получше, так бы не думала, - рассмеялся Лотт. - Забудь. Нужно думать о живых. Мы идем в самое пекло, и я намерен пройти его насквозь.
  - Я с тобой до самого конца, Лотт.
  - Я знаю. И мы победим, Квази, обязательно победим. А дальше я разберусь с Черной Завесой. Я был эгоистом. Шэддоу говорит, что люди не меняются, что они грешники. Но я не верю ему. Мы способны меняться. А вместе с нами - и весь мир.
  
  Интерлюдия
  
  Свой среди чужих
  
  - Почему их называют Лесными Призраками? - спросил Ищейка.
  Они шли лисьей тропой. Такие ни с чем не спутаешь. Извилистая как вьющийся волос - то исчезающая в кустах, то появляющаяся из ниоткуда и жирным пунктиром следующая через ручьи и овраги, тропа вела в чащу леса. Езекия сбил посохом листья. Под кучей перегноя обнаружилась грибная колония. Ищейка нагнулся и срезал с десяток боровиков, оставив корень. Они вернутся сюда после обмена. Если земля окажется плодовитой, грибы прорастут снова.
  - Остготы этого клана уносят воинов после боя, - ответил Езекия сыну. - Они делают это, чтобы остальные не знали, сколько людей погибло и чтобы заставить нас поверить в то, что они не умерли, а пустили корни, превратившись в деревья. Поэтому они называют себя Лесными Призраками.
  - По-моему, это глупо, - сказал Ищейка.
  - А называться Белоголовыми - нет?
  - Мы зовем себя так, потому что посыпаем голову пеплом и мелом. Все знают, кто такие Белоголовые, ведь нас видно издалека.
  - Кхм, верно. Так почему глупо быть Лесным Призраком?
  - Потому что люди не могут просто так исчезнуть. Всегда остается след. Их план не работает, ведь мы знаем, что на самом деле они уносят своих мертвецов.
  - Не вздумай ляпнуть такое, когда мы будем вести обмен с ними.
  - Папа, я не маленький!
  - Для меня ты до сих пор не оперившийся птенец, даже не смотря на то, что прошел обряд посвящений и был с женщиной.
  - С двумя!
  Езекия не стал продолжать вяло текущую перебранку.
  Они вышили к лесной прогалине. Десять лет назад, во время жаркого лета, здесь начался пожар. Поляна заросла травой, обугленные пни покрылись ковром лишайников и были похожи на гнилые зубы. Ищейка вскочил на крайний пень. Он пригнулся, собрался и перепрыгнул на другой древесный обрубок.
  Езекия смотрел на сына с улыбкой. Когда-то он также развлекался с Шельмой. Они играли в салки и тот, кто побеждал, имел право сорвать одежду с проигравшего. Они любили проигрывать и поддавались друг другу каждый раз, но от этого игра не переставала быть интересной. Сейчас они постарели и растеряли былой запас и резвость. Время уступить забавы молодым.
  Шельма иногда намекала ему о возрасте, на что Езекия отшучивался и строил из себя седобородого старца с разнообразными болезнями. Его женщина любила смеяться и подтрунивать над Езекией. За это старейшины и дали ей такое имя.
  Все дети получали имена от старейшин по достижении возраста, когда смогут сказать свое первое слово. Таким образом имя получил его названный отец. Старейшины дали Ищейке имя одиннадцать лет назад. Только Езекия получил свое имя от матери. Она говорила, что дала ему имя как раз перед тем, как Белоголовые совершили набег на селение имперцев. Отец хотел пронзить младенца мечом, но мать дала отпор. Она защищалась так яростно, что он захотел взять ее. У него было много жен, но с приходом матери отец раздал их другим мужчинам, за что впоследствии приобрел большое влияние и стал вождем Белоголовых. Так мать привела его к величию. Иногда Езекия думал, что эта женщина была одной из тез, кого в Тринадцатиземье величают святыми. Когда отец привел Езекию к старейшинам, мать ворвалась следом и запретила давать любое другое имя новому члену клана. Старейшины ответили, что инородному никогда не быть вождем. Мать сказала только одно слово, но Езекия помнил, что уже тогда знал, какая участь ему уготована в этом мире. "Посмотрим" - сказала мать и ушла.
  - Гляди, пап, - воскликнул Ищейка. - Как много костров! Неужели Лесные Призраки так многочисленны? Пошли скорее, я хочу увидеть своими глазами
  - Нет, сын, - ответил Езекия. - Не стоит спешить туда, откуда веет бедой.
  Они сошли с тропы и углубились в чащу леса. За годы, проведенные за Краем Мира, Езекия научился многим уловкам. Он мог выследить зверя, мог сам притвориться им. Но самым важным его умением было оставаться незамеченным. Ищейка был точной копией отца. С ранних лет он воспитал в себе редкий талант. Вместе, они шли сквозь ельник, припорошенный первым снегом, не задевая ни одной ветки и не оставляя следов.
  Лесные Призраки жили богато. Множество шалашей были обернуты шкурами убитых животных. Их женщины ловили рыбу в прорубях, чем обезопасили людей от голода на случай, если охотники вернутся ни с чем. Смотрящие забирались на высокие столетние сосны, чтобы заведомо предупредить людей о приближении врагов.
  - Папа, - сказал Ищейка, - что здесь случилось?
  - Пока не знаю, сын. Но лучше держаться на расстоянии, пока не удостоверимся, что нам не грозит опасность.
  Лесных Призраков вырезали под корень. Трупов было очень много. Езекия умел считать до двадцати - ровно столько зубов у него оставалось во рту после боя со Сребролицым. Он насчитал дважды по двадцать у края лагеря. Здесь Лесные Призраки пытались дать отпор. Они даже убили нескольких из нападающих. Ищейка охнул и вопросительно посмотрел на отца. Езекия только пожал плечами. Он тоже был озадачен.
  Детям Медведицы нечего делить с кланом Лесных Призраков. Их охотничьи угодья не соприкасаются. На племенном вече они ни никогда не ссорились, вожди никогда не вызывали друг друга на бой, чтобы решить конфликт. Тогда почему здесь столько трупов?
  Умирали только те, кто был способен поднять меч. Было очень мало тел детей и женщин. Неужели Дети Медведицы думают, что Лесные Призраки смогут стать членами их клана? Они мало знают о родовой связи и мести.
  Езекия знал об этом все. Его сводный брат, Сребролицый, тоже стремился стать вождем. Он хотел Шельму. Он ненавидел Езекию за то, что брат лишил его и того и другого. Он отомстил жестоко. Мать нашли повешенной на суку дерева невдалеке от лагеря. Езекия узнал, кто ее убил. Сребролицый наносил краску на свое лицо, и часть ее осталась на одежде матери. Езекия вызвал брата на поединок перед всем кланом и победил его, не смотря на то, что Сребролицый был сильным воином, который умел обращаться с дубиной. Так Езекия закрепил за собой звание лучшего воина клана Белоголовых и его авторитет стал непоколебим.
  - Папа, - шепотом сказал Ищейка. - Им вырезали глаза. Почему? Зачем остготам резать друг друга, когда есть имперцы?
  - Не знаю. Но выясню. Пошли.
  Они не стали идти по следу. Не было необходимости. Все остготы знали, что Дети Медведицы жили в пещерах Упавшей Скалы.
  Отец с сыном продирались через колючие заросли заснувших на зиму деревьев. Громко каркали вороны, пытавшиеся разбить последние орехи. Черные птицы были вестниками смерти. Езекия всегда обращал на них внимание после боя. Его не покидало ощущение, что сегодня его плоть будут клевать вороны.
  Мать назвала его Езекией в честь великого царя имперцев. Он правил южным королевством в далеком прошлом. "Ты станешь таким же, как он" - говорила она ему вечерами перед сном, и Езекия верил ей.
  Упавшая Скала протянулась далеко на запад, разрезая острыми гребнями деревья, вспарывая почву и разделяя воды рек. Они шли через каменные глыбы, которые деревья грызли веками. Хилые кедры да сосны разрывали твердь, вытягивая вершины над завалом. Езекия скользил между трещинами. Он нырял в гроты и шел по туннелям из щебня и соли. Давно стемнело. Они ориентировались по звездам.
  Езекия позволил сыну вести себя. Ищейка был прирожденным следопытом. Он выбирал нужную дорогу, повинуясь чутью, и всегда угадывал. Ищейка держался против ветра, чтобы враг или голодный зверь не смогли учуять его запах.
  Горная порода местами оплавилась. Температура здесь существенно отличалась от других мест Края Мира. В неглубоких кавернах бурлила, вспарывая глянцевую поверхность жижа. Расплавы металлов стали жидкими и слились в единый клубок, от которого расходились ядовитые пары, сводящие с ума все живое в округе. Езекия помочился на тряпку и замотал ей лицо, приказав тоже сделать сыну. Едкий дым ел глаза. Они двигались крайне осторожно. Один неверный шаг и можно упасть в расплавленное озерце.
  - Сюда, па! - сказал сын, указывая на зев глубокой пещеры.
  Езекия уловил едва различимый запах прогорклого жира и въевшегося в стены человечьего пота. Они вошли внутрь. Езекия зажег факел и передал его сыну.
  Пещера уводила вглубь земных недр. В стенах, словно оголенные нервы простерлись вкрапления лазоревых минералов. Изредка им попадались застрявшие в породе кругляши золотых вкраплений, походящих на кладку паучьих яиц. Ищейка достал нож и хотел сковырнуть пару шариков для обмена с остготами и людьми, приходящими торговать с ними из пустошей Кальменгольда. Езекия запретил сыну.
  - Дети Медведицы хорошо охраняют это место, - сказал он. - Мы еще не встретили ни одного их патруля. Я хочу, чтобы так продолжалось и дальше. Мы потеряем много времени здесь. Сейчас информация дороже любого золота.
  Ищейка отступил. Езекия видел по его лицу - сын не доволен. Пройдет еще год или два, и он перестанет прислушиваться к бредням старика. Может быть, так будет лучше. Езекия готовил его как ни кто до него. Ищейка знал то, что знал Езекия. Еще немного и Ищейка превзойдет его. И тогда Езекия уйдет на покой, и вождем станет тот, кому он доверяет больше всего. Ищейка будет хорошим вождем, Езекия в этом не сомневался.
  Вскоре они нашли удобное место для наблюдения. Уступ, закруглявшийся подобно орлиному клюву, отлично скрывал их от копошащейся внизу массы. В свою очередь Езекия и Ищейка могли наблюдать за Детьми Медведицы через отверстия выступа.
  Здесь собралось все племя, но было не похоже, чтобы люди праздновали победу над одним из самых многочисленных кланов остготов. Все хранили гробовую тишину и взирали на группу одетых в черные мантии жрецов.
  В углах пещеры тлел уголь. В столбах дыма, поднимавшихся вверх и коптящих потолок со свисавшими с него словно наледь сталактитами, мелькали ужасные тени. Они протягивали изломанные и вывернутые под невероятным углом конечности к людям, но не могли прорвать барьер между этим миром и своим узилищем.
  Перед чадящим барьером танцевала женщина в медвежьих шкурах - матриарх клана. Ее плавные движения возбуждали похоть, хоть Езекия ни за что бы не променял Шельму на другую женщину.
  - Что это, папа? - прошептал Ищейка. - Я такого ни разу в жизни не видел.
  - Имперцы называют эти штуки Местами Силы, сын.
  - Что они с ним хотят сделать?
  - Сейчас увидим. Больше ни слова. Не ровен час, услышат.
  Между тем, воины Детей Медведицы принесли мешки, покрасневшие от крови, и вытряхнули перед жрецами содержимое. Глаза с годами начали подводить Езекию, но ему они и не понадобились. Он умел делать выводы. Сотни глаз Лесных Призраков образовали три горки. Жрецы плеснули на них воду и запели глубокими, исходящими из нутра голосами зловещую песню.
  В первые ряды вывели тех из Лесных Призраков, кто имел слабость сдаться. Несчастные смотрели как, повинуясь загадочной силе ритуала, глаза начинают шевелиться. Не имеющие век глазницы моргали, их заволакивала белесая пелена. Шевелящаяся масса медленно стягивалась в единый ком, сплетаясь нервными окончаниями. Езекия наблюдал, как нечто, чему запрещено было появляться на свете, принимает знакомые очертания. Отделенные от родной плоти органы преобразовывались в другую сущность. Новая оболочка постепенно твердела, теряя мягкость и податливость. Дымные столбы потянулись к пульсирующей глобуле, вобрав в себя хрупкую фигуру танцовщицы. Они втягивались вовнутрь, образуя вены и артерии, придавая порочной твари обьем и завершая окончательный облик.
  Увидев его, Езекия впервые за свою жизнь испугался. Когда он дрался со Сребролицым, Езекия знал, что может его одолеть. Также он предполагал, что, когда умрет, его дух будет охранять клан вечно. Это существо поколебало его веру. Езекия боялся умереть в схватке с ним. Ведь тогда его глаза достались бы твари, а быть слепым в мире духов не завидная участь. Езекия не думал, что сможет убить тварь. Он не знал никого, кто был бы на это способен.
  Езекия не мог поверить, что сущность, настолько древняя, что по сравнению с ней боги имперцев казались младенцами, явилась именно сейчас, когда о ней почти все забыли. Легенда черных веков воскресала здесь, в пещере, среди клана Детей Медведицы, ряд за рядом, начавших преклонять колени перед демоническим посланником.
  Громадное око, свитое из множества глаз принесенных ему в жертву людей, воспарило над землей, подчиняя себе токи не ощутимых для смертных эманаций.
  Молодая женщина, стоявшая к нему ближе всех, не выдержала и закричала. Это послужило сигналом. Око исторгло из себя жгуты дыма с пепельными отростками по краям. Щупальца впились в узников, подняли их в воздух как тряпичные куклы. Око дернулось, и его отростки вернулись к хозяину. Узники упали на землю. Они были живы, но ослепли. Око высосало их глаза. Среди них были в основном женщины и дети. Теперь они копошились на каменном полу, как черви, что резвятся на земле после дождя.
  - СИМ, Я, ПЕТБЕ, НАРЕКАЮ ВАС ПРОРОКАМИ СЛЕПОГО БОГА. ТРЕПЕЩИТЕ, СМЕРТНЫЕ! ТРИАДА ГОТОВА ПРИЙТИ И НЕСТИ СУД НАД ТЕМИ, КТО ОТВЕРГ ЕЕ, - провозгласило существо. - ГДЕ БРАТ МОЙ, МОЛОХ?
  Жрецы заговорили с ним на языке жестов, которого Езекия не понял. Око внимало им некоторое время.
  Езекия смотрел очень внимательно. Он не хотел пропустить ни одного момента. Теперь он понял - договориться с этим существом не удастся. Оно хотело отомстить всем, кто забыл о Лунной Триаде. Это означает, что клану Белоголовых грозит вымирание.
  Как только эта мысль созрела в его голове, Петбе внезапно обернулся в их сторону. Зрачок из множества глаз пронзил толщу камня и вцепился в застывших лазутчиков.
  Ищейка от неожиданности отпрянул, но не посмотрел, куда ставит ногу. Камень под стопой поддался, и сын повис над пропастью. Его ребенок, тот, которого Езекия нянчил и воспитывал с первых дней, с мольбой смотрел на него. Езекия вжался в камень.
  - Папа, помоги, - взмолился сын.
  Езекия протянул было к нему руку, но остановился. Сжал ладонь в кулак.
  Дети Медведицы собирались под утесом, как шакалы, ожидающие, пока жертва перестанет бороться за жизнь.
  - Папа?
  - Прости, - сказал Езекия и бросился прочь.
  Крики Ищейки, звук сорвавшегося с вершины тела и одобрительный ропот толпы еще долго стоял в его ушах. Езекия бежал вперед, плутая и заметая следы. Он остановился лишь, когда далеко на востоке забрезжил кровавый рассвет.
  Только тогда Езекия дал волю чувствам. Он упал на колени, и посмотрел на свои руки. Он мог его спасти. Стоило только сделать шаг вперед и открыться перед жуткой тварью. Хороший отец поступил бы так и минуты не думая. Езекия не мог поверить, что окажется способен на нечто иное. Он поступил как трус и за такое любой остгот убьет его. Езекия скрипнул зубами. Во всем виновата кровь. Имперцы разбадяжили горячую кровь водицей. Зачем, зачем мать дала ему их имя?
  Однако, в глубине души, там где находился источник холодного разума, твердо билась мысль. И никакая злость, ярость и презрение не могли растопить ледяную уверенность. Езекия непременно бы погиб там, в пещере. Протяни он руку и его увидели. Помоги он Ищейке - и потерял бы время, нужное, чтобы выбраться незамеченным. Езекия в первую очередь - вождь Белоголовых. И лишь потом кто-то иной. Он должен был выжить, чтобы рассказать остальным. Предупредить Шельму и попытаться сохранить жизнь младшим детям.
  Древние боги пробудились. Их посланники готовы вымостить для небожителей дорогу в этот мир.
   Езекия достал из сумы стертый мел и посыпал им голову, как женщины посыпают себя пеплом, когда гибнут их дети.
  Он обязан найти способ помешать им. Неважно как. Ищейка не должен погибнуть напрасно. Он пойдет на что угодно ради этого. Мать была права. Для этого нужен воистину великий человек и среди остготов таких нет.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"