Я крался среди деревьев. Летняя светлая ночь. Воздух неподвижен. От духоты на моей футболке расползались огромные пятна пота, к которым липли сухие травинки и пыль.
Я ощущал себя грязным, дурно пахнущим, этаким давно не мывшимся бродягой, хотя принял душ совсем недавно, несколько часов назад. Я был чужероден этому лесу, сверчкам, что неистово стрекотали в душной темноте. Я всего лишь офисная тля и само мое появление в лоне природы сродни акту насилия, надругательству над ней.
Под моими ногами, обутыми в обычные кроссовки, шуршала пожухлая трава, распадаясь на мелкие былинки. Лето этого года выдалось жарким, сухим и ветреным. В горах вспыхивали пожары. Неосторожные любители шашлыков на природе разводили костры и забывали про них. Беспризорное пламя перекидывалось на высохшую траву и жадно лизало склоны гор.
Я остановился передохнуть, прислонившись к дереву. Грубая кора впилась в мою спину. Мне нужно было перевести дыхание, успокоить сердце, бившееся уже где-то у горла. Я должен быть спокоен. Волнение, суета, спешка - мои враги. До того места осталось совсем немного, сотня метров. Я слышал в неподвижном воздухе, как там, под горой, звенит ручей. Ледяная вода перекатывается по гладким камням, срочная зелень травы по берегам полощет в ней свои длинные листья.
Отдохнув и собравшись с силами, двинулся дальше. С каждым моим шагом звон воды становился громче. К нему примешивался еще один звук, еле слышный, низкий, рокочущий. Работающий мотор автомобиля. Красные габаритные огни показались среди прямых, как колонны, стволов деревьев. Машина стояла, как обычно, на маленькой полянке, неподалеку от грунтовой дороги.
Большой темный внедорожник. Я знаю его регистрационный номер наизусть. Первая пара цифр - день моего рождения, последнее число - счастливые годы, прожитые мной рядом с самой лучшей девушкой на свете, с единственной женщиной в моей жизни. Буквы на номере ее инициалы.
Когда я впервые увидел напечатанные на бумаге комбинацию этих чисел и букв, то о понял, что это знак.
Жаркое июньское солнце, заходящее за кромку леса, косые лучи которого бьют в глаза и марево над асфальтом. Темный огромный автомобиль, мчавшийся по дороге и человек, сидящий за его рулем, разнесли мою жизнь в дребезги, превратили ее в месиво из осколков стекла.
Лицо, скрытое черными длинными волосами, под ними лужа крови. Красные тонкие ручейки устремляются под уклон дороги. Левая рука неестественно вывернута под невозможным для живого человека углом, правой ноги нет, вместо нее торчащие из розовой плоти обломки костей. Голень нашли позже, на противоположной обочине дороги, она вся была облеплена песком и мелкими соринками. Я не видел всего этого. Мне достаточно было прочесть заключение о смерти и картина, как кровь сворачивается под гаснущим солнцем, наполнила мои сновидения.
Я больше не мог ждать.
Последние метры до темной машины, стоящей на поляне, я пробирался, затаив дыхание. Нелепо, конечно, думать, что меня могут услышать, в салоне автомобиля приглушенная музыка и работающий кондиционер.
Их двое. Водитель и пассажирка, мужчина и женщина, любовник и любовница, трахаль и шалава. Он изменяет своей жене. Она своему мужу. Они делают это в одно и то же время, на одном и том же месте, через два дня на третий, потому что рогоносный муж шалавы работает посменно. Благодаря такому постоянному расписанию я смог их выследить и понять, куда он так спешил в тот страшный вечер.
Я осторожно постучал костяшками согнутых пальцев по боковому со стороны водителя, стеклу. Мне надо было взять с собой перчатки, но я просто позабыл о них, когда собирался вечером. Слишком торопился, мое терпение иссякло.
Музыка в машине стихла, раздался жужжащий звук стеклоподъемника. Окно чуть приоткрылось. Он недовольно смотрел на меня. Не узнал. В сумрачном свете я, наверное, походил на путника, заплутавшего в лесу или перепившего туриста, которому стало скучно и он бродит по лесной чаще в поисках приключений.
- Извините, - загнусавил я, чтобы он не узнал меня по голосу. - У меня машина застряла, там, у ручья. Вы мне не поможете?
Он, не довольно засопев, произвел манипуляции руками у себя внизу. Видимо застегивая ширинку. Его шалава сидела рядом, оттирая губы пальцами. Помешал. Я про себя злорадно усмехнулся.
- Слышь, мужик, найди кого-нибудь. Я занят
- Да здесь недалеко, - я пытался его убедить. Мне нужно, чтобы он вышел, или хотя бы открыл окно по шире.
- Ты плохо слышишь? Иди на хрен!
Я понял, как его вывести из себя. Собрал скудную слюну и плюнул на стекло, часть плевка угодила ему в лицо.
- Ты, сволочь! - завопил он на всю округу.
Быстро распахнул дверцу и выбрался наружу. Выше меня на голову, мощные плечи, огромные кулаки. Я опасливо попятился назад.
- Ну, сучонок, ты сейчас мою машину облизывать будешь.
Он шел на меня, а я все отступал назад, уводя его дальше, в полутьму. Моя правая рука в кармане штанов сжала рукоять ножа. Мне нужно подпустить его ближе, и когда он кинется в атаку, выставить лезвие ему навстречу.
Все получилось не так, как я хотел. Он бросился, пытаясь ухватить меня за плечо, я взмахнул ножом и лишь оцарапал его руку. Он завизжал и кинулся наутек, обратно к полуоткрытой дверце. В машине верещала его шалава, которая все видела. Они оба кричали. Два голоса слились воедино. Мне нужно было прекратить этот шум.
Я нагнал его в три прыжка и нанес удар в спину, но лезвие ножа скользнуло по ребрам. От толчка он упал вперед и пополз на четвереньках. Наносить удары сверху оказалось легче, они уже без препятствий проникали в грудную клетку. Последний, завершающий пришелся под ключицу. Его светлая рубашка почернела от крови, но он все не сдавался, лежа упрямо тянулся к машине. Как будто надеялся, что она ему поможет. Его крик превратился в хриплое бульканье, которое перемежалось сиплыми судорожными вздохами. Я тоже тяжело дышал, сердце перешло на галоп. Пытаясь успокоиться, перевести дух, прислушался к душной ночи. Лесные звуки исчезли, даже сверчки перестали стрекотать.
Вдруг я понял, чего мне не хватает, почему кругом образовалась пустота. Шалава больше не орала. Я быстро заглянул в машину и увидел, что пассажирская дверца тоже распахнута настежь. Черт, сбежала. Ее нужно непременно найти, а этот подождет. Он уже не жилец, лежит, распластавшись на животе, лишь пальцы сгребают опавшие иголки сосен вперемешку с сухой травой.
Я прислушался, справа трещали ветки. Она неслась напролом под гору, к ручью. Как банально, люди всегда выбирают самый простой путь, и даже попав в смертельную опасность, все равно пытаются как-то сфилонить. Она не полезла вверх по склону, что было бы правильно, а сглупила, загнав себя в ловушку. Там внизу непроходимые кусты, а противоположный берег слишком крут и ей туда не взобраться.
Я не торопясь двинулся за ней, иногда замирал, прислушиваясь к звукам ночного леса. Ее неосторожные шаги были слышны на много сотен метров. Она уже не мчалась, а просто брела. Несколько раз падала, до меня доносились вскрики.
Через несколько минут я нагнал ее. Услышав меня за спиной, она собрала свои последние силы и ринулась через густой кустарник к воде. Под моими ногами зачавкала жижа. В нос шибануло освежающим запахом пресной влаги. Частокол из веток царапал, цеплял одежду, словно не хотел подпускать меня к ней.
Я схватил ее сзади за волосы, она, молча и покорно, упала на колени. На долю секунды меня охватили ненужная жалость и сомнения в правильности своих поступков. Но потом я представил заходящее солнце на западе и оторванную ногу, вокруг которой вьются зеленые мухи. Он торопился к своей шалаве, значит она тоже виновата. Мои руки сами впились в ее горло.
Через несколько минут я уже волок в гору тяжелое, безжизненное тело, не оставлять же его в ручье. Мне было жарко, хотелось пить, плечи, исхлестанные ветками, зудели. Но все позади, теперь я смогу спокойно спать ночами, не-просыпаясь от навалившейся бесконечной тоски, а мое сердце уже не будет так сильно сжиматься от боли при виде того участка дороги, где все произошло. Я каждый день проезжаю мимо того места, и на долю секунды всегда закрываю глаза. Свет яркого солнца пробивается сквозь веки, заполняя все красным.
На поляне все было по-старому. Машина с дверцами нараспашку и он, лежащий на земле. Хотя нет, все-таки кое-что изменилось - он умер. Я открыл багажник его автомобиля и затолкал туда обоих. Их тела были бескостными, мягкими, словно и не были никогда наполнены жизнью. Странное ощущение - еще теплая кожа и отсутствие движения, ни биения сердца, ни дыхания.
Я сел за руль. Чужое неудобное сиденье, слишком высокая посадка, педали, до которых мои ноги с трудом доставали. Как будто примерил на себя чужую куртку, которая еще хранит запах старого хозяина. Я завел двигатель, включил ближний свет фар и посмотрел через лобовое стекло. Его заменили, старое, с огромной вмятиной, покрытое сеткой трещин наверняка выкинули на свалку возле какого-нибудь автосервиса. Царапины на правом крыле зашпаклевали и покрасили заново. Машина стала, как новенькая, и уже ничто не напоминало о том случае на дороге.
Я верил, что и моя жизнь начнется заново. Время излечит и заставит забыть все, что случилось сначала на дороге июньским вечером, а потом и душной августовской ночью.
***
- В связи с неявкой обвиняемого в заседание суда, судья постановил отложить слушание дела номер 455 по части 3 статья 246 УК РФ на неопределенный срок. Гражданин Т*** будет подвергнут приводу и ему будет изменена мера пресечения...
Судья в длинной черной помятой мантии невнятно оглашала свое решение. В зале, не смотря на открытые настежь окна и работающий вентилятор было жарко. Я сидел в первом ряду и улыбался про себя. Я научился этому искусству совсем недавно.
Обвиняемый не сможет прийти в заседание суда по одной очень важной причине. Он мертв несколько дней и у него нет ног. Как и рук и головы. Я разобрал его и шалаву на части, а потом закопал в разных местах. Каждый фрагмент их тел был похоронен отдельно. Если найдут один из них, то по понять кому он принадлежал будет сложно. А для того, чтобы обнаружить остальное понадобиться немало времени. Темный внедорожник я загнал в глубокий овраг и забросал ветвями. Выгреб из него личные вещи хозяина, документы, квитанции, чеки, чемоданчик с гаечными ключами. Весь этот хлам, а также их одежду, я забрал с собой, кое-как дотащив до своей машины, до которой пришлось топать несколько километров.
То раннее утро принесло прохладу, напоминая, что скоро придет осень. По пути я заехал на свалку и выбросил узел с чужими вещами. Я вымотался, устал. Мне хотелось завалиться на диван и спать, спать круглые сутки много недель подряд.
Проезжая мимо того места на дороге, где она умерла, я остановился и вышел из машины. Трасса была пуста, мне казалось, что я один во всем мире. Такое одиночество может испытать только отшельник, поселившийся в непроходимой чаще. Теперь я такой же скиталец, только между мной и остальным миром не
Асфальт, остывший за ночь, был прохладным. Я, грязный, со следами чужой крови на руках и одежде, лег на дорогу, прижался щекой к холодной шершавой поверхности и прошептал-я сделал все, что мог. Мне казалось, что она меня слышит.