В небе блестело алое, ещё не успевшее подняться высоко над горизонтом солнце, лаская греческую землю робкими, первыми сегодня, лучами. Природа ещё только пробудилась от ночного сна и казалась такой хрупкой, удивлённой чему-то, но неописуемо красивой...
Она походила на маленькую, румяную девчонку, смотревшую на мир широко раскрытыми. изумлёнными глазами. Этот ребёнок как будто только что появился на свет, и всё ему кажется новым, интересным, всё ему в диковинку...
Почему-то мне представлялась девочка лет пяти-шести с густыми, светло-каштановыми волосами, голубыми глазами и лучезарной улыбкой.
Одета она была в белое с красным орнаментом платье, подпоясанное кушачком, а на голове обязательно присутствовал венок из ромашек. Эта босая (да-да, именно босая) девчонка в моей голове радостно бегала по какому-то полю и собирала цветы - тоже ромашки, и звонко смеялась, удивляясь всему, что видела...
Моё воображение нарисовало утреннюю природу именно такой малышкой в походившем на традиционное русское платье. Да, мы были далеко не в России и даже не на Руси, но и древнегреческая природа выглядела точно так же. Образ маленькой россиянки идеально подходил ей. Я и сама не понимала, почему именно такой я увидела пробуждающуюся Грецию, но одно было совершенно точно: это было воплощение чистоты, лёгкости, какой-то детской наивности...
Такой же была Эвридика. Только она, скорее, напоминала дневную природу: расцветшую, молодую, счастливую... Её взгляд был таким же наивным, как у той девчонки, представившейся мне, только наивность эта отличалась от той детской доверчивости и безграничной радости. Эвридика смотрела на жизнь с таким же восторгом, но зная, что всё это наяву, всё это правда. Она не удивлялась ещё больше, осознавая, что красота нашего мира - не сон и не сказка, а самая настоящая быль. Её глаза сияли от осознания всей прелести её жизни и ощущения чуда. Она была скорее заворожена, чем обескуражена, и тем отличалась от той солнечной девчушки из моих фантазий...
Снова лилась песня кифары, снова жила прекрасная Эвридика, снова счастлив был недавно одинокий Орфей. Грустная легенда обрела счастливый конец, и её герои остались вместе, всё же ничто не смогло разлучить их... Сейчас влюблённым было не до нас - они до сих пор не могли поверить, что снова вместе, и их счастью ничего не угрожает. Они просто смотрели друг на друга и улыбались.
Мы с Сашей тихо отошли от них и медленно побрели...сами не знаем, куда. Мы просто пошли, куда глаза глядят, привыкнув к тому, что это к чему-то, да приводит. Теперь мы уже более уверенно двигались вперёд, не опасаясь, что что-то пойдёт не так. Тем более, было не исключено, что скоро мы вновь совершим "перелёт" во времени, и в данной эпохе наша жизнь ни от чего не зависела.
Мы шли, то и дело усмехаясь и лукаво поглядывая друг на друга. Ничего не говоря, мы думали об одном и том же. И это "одно и то же" почему-то ужасно нас смешило.
- Да-а, Сань, - улыбнулся Меншиков. - Угораздило же нас!
- Ага! - подхватила я. - Найти какие-то часы и "перемахнуть" в Каменный век! В страшном сне не приснится!
- Да ладно, в Каменный век! Вот то, что мы с тобой добровольно в Преисподнюю спустились - это да! Такое точно ни в одном кошмаре не увидишь!
- Кому расскажешь - не поверят...
- И в "психушку" засунут!
Я залилась хохотом. Нормальный человек уже давно бился бы в истерике оттого, что не понимает, как и для чего оказался в прошлом и, что ещё хуже. не представляет, как вернуться в свою эпоху... А нас с Сашкой это почему-то не волновало. Нам нравилось находиться в прошлом, видеть других людей, другую природу, другой мир. Честно говоря, совсем не верилось, что это - та планета, на которой мы жили в XXI веке. Мы знали её не такой... Не такой живой, не такой сказочной. Сейчас мы как будто находились на странице какой-то книги или в волшебной, никому не известной стране... Прошлое так манило, так очаровывало, так пленило... Я даже не знаю, почему, но мне и не хотелось домой - в будущее. Мне хотелось побыть здесь подольше, узнать что-то новое, пожить другой жизнью - незнакомой мне, той, о которой я знала только из книжек. Наверное, мной управлял интерес и жажда узнать больше об истории нашего мира, схожая с Сашкиной. Испуг, одолевавший меня поначалу, исчез (я даже забыла о "поведении" часов во время перемещения), и я стала понимать, что так радовало Меншикова. Я потихоньку начала менять своё отношение к истории. Раньше она мне нравилась, была интересна, но казалась безумно сложным предметом. А сейчас она будто сняла маску "трудности" и приветливо улыбнулась - страх перед этим предметом испарился, и мне захотелось познакомиться с Её Величеством Историей поближе...
Утро постепенно вступало в свои права, солнце поднималось всё выше и выше. Я достала из кармана джинсов антикварные часы и взглянула на циферблат. Без пяти семь... Скоро может начаться...
Я молча показала часы Саше. Наверняка я выглядела испуганной (в общем-то, так оно и было), по крайней мере, это можно было понять по глазам Меншикова. Александр явно пытался что-то придумать, и поэтому его взгляд стал отрешённым, пронизывающим и как будто пустым. Он, казалось, ничего вокруг не замечал, а просто смотрел неизвестно куда. Куда-то, вглубь своих мыслей...
- Са-ша! - я дважды щёлкнула пальцами перед его лицом. Я волновалась. Вдруг он "застыл" из-за того, что уже начал перемещаться? Да и времени на раздумья оставалось мало - пять минут ведь не бесконечные...
- Саш, ты в порядке? - спросила я, тряся Меншикова за плечи.
- А? Что?.. Да, в порядке, - всё так же отрешённо ответил друг.
- Ты же здесь, да? - робко поинтересовалась я. чтобы развеять свои сомнения по поводу странного поведения Саши.
Вот тут Меншиков словно очнулся и посмотрел на меня круглыми, удивлёнными глазами, очевидно сомневаясь в том, что я хорошо себя чувствую.
- Сань, ты, часом, опять нагреваться не начала? - друг потрогал мой лоб. - Где ж мне ещё быть-то?
- А я откуда знаю? - я убрала его ладонь со своего лба. - Вдруг ты уже в другом веке?
- "В другом веке"! - передразнил меня Меншиков. - Хватит всякую ерунду нести, вон лучше подумай, как часы обезвредить.
Да, подумать точно не помешало бы. До семи часов оставалось всего две минуты, следовательно. в нашем распоряжении была и вовсе одна...
- Я не знаю... Давай правда на палку повесим! - я растерялась и даже начала немного паниковать.
Мы с Сашкой как будто поменялись ролями. В начале нашего путешествия "историческая эйфория" охватила его, а я старалась мыслить более хладнокровно. Сейчас же всё перевернулось: азарт начал управлять мной. друг, как правило, рассуждал. трезво оценивая ситуацию... А теперь к моему интересу прибавилась какая-то суета, паника... В общем, что-то очень неприятное и, безусловно, мешающее думать...
Мы всё-таки решили попробовать вариант с палкой, так как ничего умнее не придумали, и оба принялись искать подходящую ветку на растущем рядом дереве.
- Саш, может быть, не будем живые ветки отламывать, а? Давай сухие поищем. Тут наверняка где-то валяются...
- Конечно, ищи! Ищи, и ты точно найдёшь ветку в траве, в участке леса, где почти нет деревьев, за две минуты!.. - эмоционально "заверил" меня Меншиков. - Белякова, ты вообще думаешь, что говоришь?
- Всё...
- Что "всё"?
- Часы...
Циферблат антикварных часов, как и в прошлый раз, начал переливаться всеми цветами радуги и заслонил светящимся "лоскутным одеялом" все числовые значения. Но мы уже знали, что до нового часа (или до новых суток) оставалось всего несколько секунд.
Саша подбежал ко мне, мы на всякий случай взялись за руки, и он предложил:
- Давай сейчас я буду часы держать - может быть, ты не так пострадаешь?
Конечно, он до сих пор думает, что я перегрелась... Ну и ладно... А с другой стороны, он был прав: сутки назад я действительно попала под более сильное влияние часов, нежели Саша. До последнего сомневаясь в правильности своего поступка, я всё же передала артефакт Меншикову.
Мы крепче сжали ладони друг друга и закрыли глаза. Оба уже были готовы к тому, что перемещение опять станет болезненным для нас...
В голове крутились самые разные мысли. Наверное, именно это называется "жизнь перед глазами проносится". Мне вспоминались друзья, оставшиеся в XXI веке, наш пикник, момент, когда я обнаружила эти несчастные часы в лесу... Почему я думала об этом? Не знаю... Мне просто было интересно, почему в прошлое "улетели" только мы с Сашкой? Почему с нами нет Ани, Бори, Лёши и Вики? Я знала ответ на мучивший меня вопрос, и он был очень простым. Наши друзья находились вдали от антикварных часов, а значит, не могли попасть под их влияние... Я знала ответ, но всё равно, снова и снова спрашивала себя о нашем "разделении"...
Тем временем мы с Александром уже ничего толком не видели, но это ощущение, в отличие от предыдущего раза, было очень даже приятным. Глаза не слепил яркий свет, а мягкой пеленой застилало какое-то нежное, мягкое, золотисто-бежевое свечение. Исчезла и невыносимая жара. Наоборот, нас окружал по-весеннему тёплый, с лёгкой свежестью, воздух.
Было ощущение, что я лежу летом где-то на открытом воздухе, закрыв глаза и погрузившись в... То ли, сон, то ли просто в какие-то раздумья... Наверное, это называется полудрёмой - вроде бы спишь, а вроде бы остаёшься свидетелем всех событий, которые происходят вокруг тебя. Весьма странное состояние. По телу разливается приятное тепло, сменяющееся лёгкими мурашками, глаза буквально слипаются... Но при этом до тебя доносится шум голосов находящихся рядом людей, который вызывает что-то, похожее на недоумение. Одной ногой переступив порог в царство сновидений, ты слышишь приглушённые, непонятные тебе слова и звуки. Ты начинаешь размышлять, стараться понять, что происходит в мире под названием "явь", но тебе это упорно не удаётся, ведь ты уже почти пересёк границу между реальностью и мором фантазий. Из-за такого неудобства по телу изредка "прогуливается" лёгкий холодок, и ты периодически съёживаешься - то ли от этой прохлады, то ли от желание спрятаться от всего, что мешает твоему сну.
И всё же это больше приятное состояние, чем неприятное...
- Сашка! - из полудрёмы меня "выдернул" голос друга. - Белякова! Нет, ты это видела? Видела? Никаких тебе белых лучей. никакой жары, никакой слабости! Всё легко, просто и даже приятно!
- Меншиков... Я вообще-то спала...
- Ой, извини, я совсем забыл... Доброе утро! - Александр с довольным видом "исправился". - Теперь всё в порядке?
Презрительно покосившись на друга, я сладко зевнула:
- А вообще. ты прав... И правда очень лёгкое перемещение. Не то что в прошлый раз!
- Наверное, все "перелёты" будут проходить по-разному, - предположил Саша. - Мне кажется, это зависит от расстояния, которое мы преодолеваем. И от километров, и от веков. Другого объяснения я этому пока не вижу...
- Скорее всего, ты прав, - кивнула я. - У меня тоже была такая мысль...
- Мысль у неё была, - с нотками снисходительности в голосе произнёс Александр. - Сама же говоришь, что спала. Какие во сне могут быть мысли?
- Самые настоящие! - обиженным тоном "непризнанного гения" заявила я. - Сон - это что? Сон - это "полотно", созданное нашим подсознанием! Поэтому вполне возможно, что человек может думать во сне... По крайней мере, так я думаю...
- Сон, Сашенька, это период наименьшей мозговой активности человека, так что, ты меня не переубедишь!
- Ну и ладно, - я махнула рукой. - Больно надо мне тебя переубеждать...
Мы прогулочным шагом шли по зелёной полянке. По такой же точно, на какой мы очутились в Древней Греции, только всё равно чем-то отличающейся. это будто была та же природа, только чуточку старше... Совсем незначительное отличие. Вот бывает, ты наблюдаешь за развитием ребёнка. Отметит он, к примеру, свой шестой день рождения, а через год, когда ему исполняется семь лет, ты не замечаешь каких-то кардинальных перемен в его внешности. Но если ты посмотришь на фотографию, сделанную год назад, ты поймёшь, что малыш повзрослел, ста другим...
Мне казалось, что и состояние природы, представшей перед нами, почти не отличалось от уже известных нам мест Эллады. Это говорило о том, что часы выбрали для нас "остановку" всего в нескольких сотнях, а то и десятках лет от предыдущей "станции". Следовательно, мы по-прежнему находились в эпохе Древнего мира...
- Так, Александра, я что-то не понял... - задумчиво протянул Меншиков, пристальным взглядом следя за кем-то (или чем-то?) неподалёку от нас. - Мы из Греции переместились в... Грецию?
Саша махнул рукой в сторону, и я послушно посмотрела в том направлении. Относительно недалеко от нас завершали какие-то приготовления люди. Люди в таких же белоснежных одеяниях, какие носили древние греки.
Народ суетился, куда-то спешил и был охвачен чувством праздника, с нетерпением чего-то ожидая...
За редкими, но густыми деревьями мы не могли разглядеть, что именно вызвало радостное волнение, но по движениям и интонации речи периодически мелькающих между стволами людей было ясно: должно было произойти что-то особенное.
Мы подошли поближе и буквально замерли от открывшегося нам вида: гигантская земляная "чаша", дно которой представляло собой круглую сцену, а стенки были усеяны похожими на каменные скамеечками. Постепенно "стенки" заполнялись людьми, а на дне готовились к началу спектакля актёры... Да-да, это был самый настоящий древнегреческий театр!
Здесь царила какая-то, совершенно особенная атмосфера чуда. Причём, чудо это было самым, что ни на есть, обыкновенным. Небольшие кусочки бумаги в руках каждого зрителя. приглушённые голоса посетителей и яркие, порой даже нелепые костюмы выступающих - вот всё, что нужно для поистине уникального, ни с чем не сравнимого ощущения праздника... Театрального праздника...
- Ничего себе! - прошептал Сашка. - Вот это нам повезло!
- Ага... - у меня захватило дух. - Какой он... Огромный!
- Кто огромный? - не понял Меншиков.
- Кто-кто... Театр.
- Да.. Большой... Пошли туда?
- Без билетов? Удачи... - я усмехнулась.
- Сань, ну какие в Древней Греции билеты? Хотя... В любом случае, никто тут строго не следит за их наличием у всех зрителе. По-шли!..
Меншиков раздвинул ветви деревьев и ловко спустился в зрительный зал.
- Давай, не бойся! - он протянул мне руку, стоя у одного из мест.
Я послушно (но, если честно, очень неуклюже) сошла вниз. Чувствовала я себя очень неловко. Казалось, что каждый из зрителей в данный момент смотрит не на завершающих приготовления артистов, а на странно одетую. неуклюжую, да ещё и безбилетную посетительницу столь культурного заведения.
Саша же, наоборот, выглядел очень уверенным. Он придирчивым взглядом осматривал зал в поисках свободного места и мысленно что-то прикидывал (уж очень задумчивым было его лицо0.
- Пойдём! - Меншиков крепко схватил меня за руку и куда-то потащил.
После нескольких секунд "бега между скамейками" мы приземлились на очень хорошие места - сцену было видно отлично, актёры как раз смотрели бы на нас, если бы спектакль уже шёл, а главное, что мы были далеко не в первом ряду. и наши персоны не привлекали особого внимания.
И вот, по-видимому, всё уже было готово, и на сцене появились артисты. Зрители приветственно зааплодировали, и представление началось. Конечно, свет не погас, как это бывает в привычных для нас театрах, ведь мы находились на открытом воздухе, но всё же в сердце что-то ёкнуло. Что-то внутри сжалось, как будто от волнения... А почему, собственно, "как будто"? Именно от волнения. От радостного трепета, от предвкушения...
Муза сценического искусства, муза трагедии Мельпомена раскрыла свои широкие объятия, и вся огромная театральная "чаша" стала частью известной всем древнегреческой легенды. Снова сказание. Снова мы внутри него, но сейчас это события маленького мира под названием сцена, куда открыт доступ только коренным его жителям, только тем, кто считает его родиной, хоть и родился в другом измерении - в нашей реальности...
Тем временем на сцене появилось нечто, имитировавшее скалу (а может быть, это был настоящий камень крупных размеров... Со своих мест мы не могли разглядеть все мелкие детали). а к ней был прикован высокий. своим телосложением напоминавший титана мужчина.
Должно быть, он играл Прометея. Лицо актёра выражало что-то среднее между болью и жаждой справедливости. Своим взглядом он буквально пронизывал каждого зрителя, сидящего в зале. Даже тех, кто занял места на "окантовке чашки". Возможно, не все видели его лицо, но его чувства и эмоции проникли в душу каждого...
Я молча кивнула и вновь "вернулась" к событиям спектакля. От сцены было очень сложно оторвать взгляд. Всё в этом театре казалось новым и безумно интересным. Безусловно, декорации здесь были более примитивными, нежели убранство сцены в XXI веке, но от этого действо становилось каким-то волшебным, загадочным...
Ещё сильнее хотелось рассматривать всё-всё на сцене, и даже неважно было, что говорили актёры (тем более, говорили они на другом языке). Достаточно было искренних эмоций артистов и регулярных комментариев Саши.
- Это океаниды. - пояснил друг, когда рядом с Прометеем появилось несколько артистов. облачившихся в синие одежды.
Дочери Океана о чём-то говорили с обречённым на вечные страдания титаном на своём мелодичном греческом языке. Всё было понятно и без слов: нимфы выражали Прометею глубокое сочувствие и искренне переживали за него...
Вообще театральный язык запросто можно считать международным. Драматурги всех времён и народов говорят своими спектаклями фактически об одном и том же, но кто-то обращает внимание зрителей на красоту нашего мира, кто-то, наоборот, выводит на передний план проблемы общества, а кто-то просто позволяет отдохнуть, отвлечься от бытовых проблем. познакомившись с какой-то интересной историей... Но самое главное заключается в том, что их речи не нуждаются в переводе...
Вслед за океанидами перед несчастным Прометеем предстал и сам Океан - отец нимф. На сцену вышел грозный мужчина и принялся что-то доказывать титану, в чём-то его убеждать. Величественный Океан говорил спокойно, но с нотками лёгкого волнения в голосе. Казалось, что он старается скрыть эти самые нотки и не демонстрировать своего сочувствия Прометею.
- Он уверяет Прометея, что тот должен помириться с Зевсом, - шепнул Меншиков.
- А откуда ты всё это знаешь? - наконец спросила я (меня очень удивляли его комментарии - можно было подумать, что Саша выучил древнегреческий язык).
- Помнишь, когда-то я готовил доклад о творчестве Эсхила? Тогда, чтобы получше во всём разобраться, я читал некоторые его пьесы. Начал с "Прометея прикованного", ведь в её основу положена очень известная легенда. Оттуда и знаю, - друг улыбнулся.
- Да-а... Мне иногда кажется, что ты всё-всё знаешь...
Я послушно замолчала и снова перевела взгляд на сцену.
С Прометеем говорил человек в маске коровы. Как объяснил мне Саша, это была Ио - одна из многочисленных избранниц Зевса. Её превратила в корову ревнивая супруга громовержца Гера. Наказанную по воле богини постоянно преследовал овод. Убегая от него, Ио встретила на своём пути скалу, к которой был прикован титан.
Говорил, в основном, Прометей. Говорил уверенно, спокойно, будто констатируя факт. Он предрекал судьбу Ио и свою участь. Он знал, что будет освобождён. Только нескоро, очень нескоро.
Ио слушала титана, не шевелясь, стараясь не пропустить ни одного его слова. Так же завороженно внимали речи Прометея зрители. Зал будто опустел, будто умер. Неслышно было ни шорохов, ни тихих перешёптываний... Ничего. Только тишину рассекал уверенный низкий голос титана...
Следующего гостя Прометей явно видеть не хотел. Титана решил "навестить" вестник богов Гермес. Он прибыл с целью выведать у мудрого провидца важную для громовержца тайну. Гермес угрожал Прометею, сообщая, что его будет ждать новая суровая кара Зевса, если титан не откроет заветную правду.
Но Прометей непреклонен. Он резко отвергает Гермеса и отказывается выполнять волю Зевса. Титан не способен подчиниться громовержцу, даже зная о страшном наказании, которое его ожидает. Он верен своим принципам и не собирается менять свои убеждения...
По воле разгневанного поведением Прометея Зевса скала, к которой прикован титан, спускается в подземное царство мёртвых, во владения сурового Аида...
***
Спектакль окончен, "чашку" наполняют звуки восторженных аплодисментов. Артисты выходят на поклон...
А потом все, ещё раз поблагодарив актёров бурными овациями, тихо встают со своих мест и направляются к выходу. Все грустят и одновременно радуются. Восторгаются игрой артистов и разочарованно говорят о концовке спектакля, ведь каждый надеялся на счастливое завершение действа... Но почему-то кажется, что о грусти они говорят так, для галочки. На самом деле все остались довольны... Нет, все просто в восторге от представления! И нам, людям XXI столетия, привыкшим к современным постановкам, тоже безумно понравилось...
Театр бессмертен. Он не стареет, а только молодеет. Он прекрасен во все времена. И это - главное...