1. Я решил, что смогу нести на себе непростое бремя
путешественника во времени. 
Уездный город N., в отдаленный губернии. Где мы? 
Здесь  время 
остановилось, а разве нет?
У меня скрытая тяга к разрушению, а у этого города тяга ко мне.

Все это было давно, год - я точно не вспомню, в каком.
Вот эта острая как нож вам история целиком.
И, очевидно, мне нелегко рассказывать о таком. 
По прибытии в город N. я остановился в меблированных комнатах. 

Россыпь звезд и река, тишина и туманные горы -
когда видишь такие места, просыпается странная гордость,
первобытный загадочный голод
по этому городу.
Я решил стать местным мессией (в переводе на русский - горем).


2. Я привнес электричество, телевидение и радио, 
(удивительно, что я смог подключить и собрать его!), 
интернет, лекарственные препараты, тренировки - йога и кардио, 
новый взгляд на то, что считается привлекательным, 

и оружие, ну же,
не может быть так, чтобы люди и без оружия. 
Рваных ран неизящное кружево. 
Среди всех горожан я полноправно считаюсь лучшим. 

Я теперь местная знаменитость, и у меня появилась цель:
я несу новизну. Новизна - значит панацея. 
Я стал кем-то вроде Иисуса Христа и Илона Маска в одном лице. 
(Вот немного интриги: как же я - подлец изменюсь в конце?)


3. Это происходит в каждой истории с завидной частотой. 
Я влюбился в дочь местного губернатора, красивую сказочной красотой. 
Стоит только начать нарушать правила, вмиг окажешься за чертой.
Наш межвременной нежный грустный роман - сотрясение устоев. 

Что достаточно предсказуемо, здесь все молятся святому духу, сыну, отцу.
Я так и не нашел рифму, которая подойдет твоему лицу,
и если любовь - это пламя, то мое тело - неопалимый сосуд. 
Я хочу препарировать твое сердце; полагаю, в нем самая суть. 

И я решаю признаться, спросить: - Я вас люблю. Ну а вы меня? Вы? 
Мне очень странно слышать в ответ от тебя лишь безразличное злое: - Увы.
Неверный выбор сделан, все в результате него мертвы. 
Я так расстроился. Я взял топор, и ты осталась без головы.

Жаль, череп твой не вернуть никак на шею назад. 
Я навсегда запомню как ты смотрела глаза в глаза.
Если б ты только могла что-то другое в ответ сказать.
Если бы я только мог взять себя в свои руки, топор не взять.

Если честно, я ждал другой концовки, но придется смириться с такой. 
Я и талант свой зарою в землю и себя зарою, тебя зарою. 
Я лежу на поле колосьев, любуюсь зарёй,
во весь голос вою. 
Мне так жаль, я бы даже хотел  умереть с тобой. 


4. Хоть преступление скрыто, прогресса хватит мне за глаза, 
я для себя понимаю, что больше так жить нельзя. 
Жизнь неоднозначна; за черной ее полосой следует более черная полоса. 
Я всех собрал на главной площади города для того, чтобы  им сказать:

- О да, я видел будущее, и ваше будущее - кошмар
то, что я  вам принес - это проклятие, а не дар. 
Я убил дочь губернатора. Представляете себе, да? 
Пророк с руками по локоть в крови, так бывает всегда. 

Все эти важные вещи по сути своей - мишура: 
ракеты, пистолеты, танки и катера. 
И в каждом сердце, искрясь, зияет насквозь дыра. 
Завтра изобретем еще что-нибудь новое, будем чуть опаснее, чем вчера. 

Впереди как цунами множества войн волна - 
живи, пока не убит; быть может, завтра уже она. 
Держи, вот  чаша страданий, зажмурься и пей до дна.
Ты выпиваешь все залпом, но тут же снова она полна.   

Что до меня - я вас ненавижу, мне все равно. 
Я пережил это время, я просмотрел его как в кино - 
как после трех часов фильма экрана белое полотно.
Конец. Я возвращаюсь обратно. Исправить мне ничего не дано. 

Всем показалось, мои глаза отразили ужас и всю вину
Но, уходя, я не обернусь к ним и не моргну.
Я погрузил их как в лед в зловещую тишину.
Да вы же держитесь, правда, ну? 


5. Но кто-то мне с утра говорит вполголоса:
- Мы недосчитались половины города.
Так удивительно, правда? Да?
Я держусь и стараюсь не отвечать что-то нецензурное как всегда. 

Город - это правда кровавое месиво. 
На пятой улице все повесились - 
вот же повеселились. 
День страданием полнился и искрился, 
вся четвертая улица застрелилась.

На проспекте, если смотреть с конца,  
нет ни одного живого лица. 
По слухах, на окраинах бойня еще продолжается. 
И когда оставшиеся живые подходят ко мне, 
то я замечаю они больше не 
улыбаются, 
нет. 

- Здесь столько трупов - кому же их теперь убирать? 
Но я не знаю, что им такого можно еще сказать.
Я говорю: - Я устал, бог устал, все устали. Ложитесь  обратно спать.